Геммел Дэвид. Полуночный Сокол

   Самое грустное во всем этом было то, что большинство соседей, ненавидящих Бэйна, — хорошие люди с добрыми сердцами. Они воспринимали Бэйна как человека, не желавшего иметь с ними ничего общего. Именно так раньше относились к Бануину. Бэйн больше не помогал строить амбары, не ходил на праздники и сборы местного ополчения. Каждым своим действием он подчеркивал, что глубоко презирает ригантов.
   Под давлением семей большинство молодых людей, работавших у Бэйна, уволились, и он нанял чужаков — изгнанников и беглецов, которые, как и он сам, не носили одежды цветов ригантов или другого народа. Плащ Бэйна был черным, без украшений, и ни разу он не надел синюю в зеленую клетку одежду подданного Коннавара.
   Бануин задрожал. Зимняя стужа проникала сквозь сапоги и лосины. Он встал и начал притопывать ногами. «Не стоит ненавидеть зиму, — подумал он, — весной начнется война».
   Джасарей придет с юга, а Шард, король варов, собравший огромный флот, нападет с севера. Приближаются кровавые дни. «А я сижу здесь, — думал Бануин, — и пекусь о душах погибших в прошлой войне».
   — Морригу! — снова прокричал он.
   Он услышал какой-то звук и уставился в темноту. Сквозь снег медленно пробиралась лошадь, всадник, сгорбившись, сидел в седле, низко надвинув капюшон. Подъехав ближе, всадник погнал коня к каменной изгороди и откинул капюшон.
   — Идиот, ты так и не научился выбирать место для костра, — процедил Бэйн.
   Он спешился, привязал коня, снял с седла охапку сухого хвороста и отошел к дальнему концу каменной изгороди, где один из огромных камней упал и потрескался. Бэйн быстро разложил хворост. Взяв из потухшего костерка Бануина тлеющую ветвь, он развел свой костер. Защищенный от сильного ветра, он тут же разгорелся, и по камням заплясали теплые блики. Бэйн присел у огня и жестом позвал Бануина.
   Я бы тоже развел костер здесь, — присаживаясь, сказал Бануин, — но с того места видна битва, и это меня огорчает.
   — Они и сейчас сражаются? — спросил Бэйн.
   — Да.
   — Скажи мне, когда они закончат.
   — Зачем?
   — Помогу тебе освободить их души.
   — Но ведь ты не жрец. Как ты сможешь мне помочь?
   — Ты никогда не умел разговаривать с солдатами, — заметил Бэйн, — я найду с ними общий язык.
   — Тебя ведь послала Морригу?
   — Нет, Твоя мать пришла ко мне на ферму и попросила тебе помочь. — Он посмотрел прямо в глаза Бануину. — Ворна всегда была добра ко мне, а я стараюсь помогать друзьям.
   Бануин отвел взгляд.
   — Сожалею о том, что случилось в Ассии.
   — Ах, это было очень давно. Я все забыл.
   — Правда? — с надеждой спросил Бануин.
   — Конечно же, нет, — рявкнул Бэйн. — Я просто старался быть вежливым. А теперь расскажи мне о битве призраков.
   — Что здесь рассказывать? Это бесконечное продолжение битвы на Когденовом поле. Призраки бьются, не зная, что все давно кончено. А их духи заперты здесь, словно в ловушке из ненависти и насилия. Я пытался поговорить с Валанусом, он слышит меня, но не желает верить.
   — А почему тебе так важно, чтобы он поверил? — спросил Бэйн.
   Все дело в земле, Бэйн, она страдает вместе с ними. На поле нет ничего живого, оно подобно пятну, которое расползается все дальше. Битва должна наконец закончиться, а мертвые — обрести покой.
   — Чем они отличаются от живых? — спросил Бэйн. — Разве мы знаем, что такое покой?
   — В твоих словах столько горечи. Бэйн искренне рассмеялся:
   — Боюсь, ты неправильно меня понял. Я не тот Бэйн, которого ты когда-то знал. В Городе я нашел друга, настоящего друга, который рисковал жизнью ради меня. Его поступок изменил мою жизнь. Я абсолютно всем доволен. Меня больше не волнует Коннавар и его отношение ко мне или неприязнь ригантов. Я живу собственной жизнью и никому не отдаю отчет.
   — Как лист на ветру, — отозвался Бануин, — риганты — твоя семья.
   Бэйн покачал головой:
   — Моя семья — это двадцать работников и друзья, которые мне помогали: Ворна, Телорс и Свирепый. На остальных мне плевать. Что происходит на поле?
   Бануин оглянулся и задрожал.
   — Битва в самом разгаре. Она будет продолжаться еще чуть больше часа, а затем начнется снова.
   Бэйн подбросил в огонь хворосту, а Бануин тайком его оглядывал. Длинные волосы заплетены в тугую желтую косу; Бэйн отпустил короткую бороду и немного раздался в плечах.
   — Мама говорила, что Лия выжила и ты спас ее, — сказал Бануин.
   — Ага, спас.
   — Я очень рад.
   — Приятно слышать.
   — Пожалуйста, Бэйн, не надо меня ненавидеть. Я был настоящим трусом, но сейчас пытаюсь исправиться.
   — Одежды жреца тебе подходят, — сказал Бэйн, — говорят, ты великий целитель и провидец. Очень за тебя рад. У меня нет к тебе никакой ненависти, но нет и любви, нет вообще никаких чувств. Ты — просто мой знакомый.
   — Но раньше мы были друзьями…
   Не думаю, что это была дружба, в любом случае это уже не важно. Как дела у короля? Насколько я понял, на его жизнь снова покушались.
   — Да, во время охоты на него напали два паннона. Они убили лошадь и ранили короля. Раны были неглубокими, и я легко их залечил.
   — Вряд ли можно упрекать паннонов, — отозвался Бэйн, — они не просили, чтобы риганты захватывали их земли.
   — Большинство паннонов поддерживают короля, — сказал Бануин, — как и норвины, и другие мелкие племена, недавно ставшие нашими подданными. Но всегда находятся недовольные, которые тоскуют по старым устоям.
   Бэйн рассмеялся:
   — Под старыми устоями ты подразумеваешь дни, когда они были свободны и не платили дань чужому королю?
   — Он не чужой король, — возразил Бануин, — а кельтон, который с оружием в руках пытается защитить наши древние устои перед лицом большой опасности.
   Бэйн покачал головой:
   — Не кажется ли тебе странным, что, защищая наши устои, он изменил их до неузнаваемости? Это жители Камня платят налоги, а кельтоны не платили никогда. Риганты, панноны и норвины пересекли море сотни лет назад, чтобы жить на земле без короля. Получив свободу, люди были счастливы. Армий не было, а когда возникала опасность, все мужчины брались за мечи и защищали свою землю. Не было ни сборщиков налогов, ни жрецов, существовало всего несколько простых и понятных законов. А разве мы сейчас свободны? Если бы этот разговор происходил в Трех Ручьях, меня бы арестовали как мятежника.
   — Без союза племен, созданного Коннаваром, мы бы давно жили под игом Камня, — пылко произнес Бануин.
   — Все равно Город нас скоро раздавит, — пробормотал Бэйн.
   — Не раздавит, пока жив Коннавар.
   — Тогда пусть он живет подольше.
   Оба замолчали, каждый поглощенный своими мыслями. Снова пошел сильный снег, и крупные хлопья с шипением падали в костер. Бэйн надел капюшон и задремал, прислонившись к скале. Бануин подбрасывал в огонь хворост и изредка смотрел на безмолвную битву призраков, которая близилась к концу. Он слегка подтолкнул Бэйна, и тот сразу же проснулся.
   — Дай мне руку! — попросил Бануин.
   — Зачем?
   — Если хочешь помочь мне уговорить призраков, ты сам должен стать призраком. Дай мне руку, и я отделю твой дух от тела.
   Бэйн послушался и почувствовал, как его заметает холодный ветер, будто он окунулся в ледяное озеро. Он задрожал и стал нагим рядом с духом Бануина.
   — Кем бы ты хотел одеться? — спросил Бануин, уже облаченный в белую мантию жреца.
   — А кем можно?
   — Кем угодно.
   Тогда пусть это будут доспехи офицера Камня с позолоченным нагрудником и шлемом.
   — Не успел Бэйн договорить, как почувствовал тяжесть доспехов — укрепленного килта и наголенников.
   — А где меч? — спросил Бэйн.
   — Думаешь, он понадобится?
   Пока Бэйн и Бануин шли через поле, на вершине соседних холмов бились армии призраков. Бэйн посмотрел под ноги — его сапоги не оставляли на снегу никаких следов, и он не чувствовал зимнего ветра. Они шли среди солдат и офицеров Города, мерцающих в лунном свете, и Бэйн разглядывал их с удивлением. Казалось, фигуры сотканы из тумана и просвечивают насквозь. Вдруг он услышал отдаленные звуки команды. «Третья армия, стройся в семь рядов — и в бой!»
   Забили барабаны, и тяжелый мерный звук эхом прокатился по полю. Бэйн увидел, как солдаты перестраиваются в семь рядов. Они с Бануином шли по полю, но призраки солдат не замечали их и продолжали готовиться к битве.
   До первого ряда солдат оставалось тридцать шагов, и Бэйн остановился.
   — Аппиус! Где вы? — прокричал он.
   Только теперь призраки его заметили, и Бэйн почувствовал их пронизывающие взгляды.
   — Аппиус, где вы? — прокричал Бэйн, а потом: — Оранус, отзовитесь, где вы?
   Солдаты расступились, и к Бэйну вышел офицер. Он был высокий и красивый, нагрудник, наголенники и шлем украшала затейливая гравировка.
   — Это Валанус, — прошептал Бануин.
   — Аппиус! — снова прокричал Бэйн.
   — Кто ты? — спросил офицер, не снимая руки с меча.
   — Я — Бэйн, сын короля Коннавара.
   — Ерунда! Я знаю Коннавара, он молод, чуть старше тебя.
   — Аппиус! — снова прокричал Бэйн.
   Его здесь нет! — рявкнул Валанус. — Отвечай, что тебе нужно и почему ты одет в доспехи офицера Города? Отвечай, или ты умрешь!
   — Почему нет Аппиуса? — спросил Бэйн. — Разве это не Когденово поле и разве он не ваш первый заместитель?
   Валанус не нашелся с ответом и немного смутился.
   Он погиб, — произнес он наконец.
   — Погиб? — переспросил Бэйн. — Как он мог погибнуть, если битва еще не началась?
   — Он погиб и все, черт тебя побери! Что ты хочешь?
   — Риганты атакуют! — прошептал Бануин.
   Бэйн не обратил на него внимания и продолжал смотреть на Валануса.
   — А где Оранус? — не отставал он. — Он ведь один из ваших помощников, где Оранус?
   — Что это за фокусы? — заорал Валанус.
   — Это вовсе не фокусы, — ответил Бэйн и взглянул на Бануина. — Переодень меня в воина-риганта! Быстро!
   Доспехи тут же исчезли, и появился сине-зеленый плащ риганта и короткая кольчуга. Повернувшись к Валанусу спиной, Бэйн ждал, когда риганты подойдут ближе.
   — Коннавар! — закричал он. — Пусть покажется Коннавар.
   Атакующие замешкались.
   — Фиаллах, где ты? Бендегит Бран, покажись! Гованнан, выходи!
   Бэйн шел навстречу наступающим, продолжая выкрикивать имена генералов.. Призраки стали наступать медленнее, а потом и вовсе остановились, неуверенно переглядываясь. Растолкав солдат, вперед вышел знатный ригант.
   — Почему ты зовешь Коннавара? — спросил он. — Ты посланец армии Города? Они предлагают перемирие?
   Где Коннавар? — не унимался Бэйн.
   Офицер замялся и стал внимательно рассматривать призрачные ряды.
   — Его нет среди— нас, — объявил он.
   — Как так может быть? — спросил Бэйн. — Это Когденово поле, и здесь король Коннавар одержал величайшую победу. Рядом были Фиаллах, Бендегит Бран и Гованнан. — Бэйн посмотрел на офицера — тот был немолод. И лицо, и редеющие волосы свидетельствовали о его преклонном возрасте. — Еще с ними был Маккус, — припомнил Бэйн. — Маккусу было уже за шестьдесят, но он повел ригантов в атаку и смел левый фланг противника.
   — Я — Маккус. Я помню атаку.
   — Это был момент великой славы, — сказал Бэйн, — но что вы делаете сейчас?
   — Сейчас я… сражаюсь с врагом.
   — Но почему вы сражаетесь один? Без Коннавара, Фиаллаха и прочих?
   — Не знаю. Но я знаю, что перед нами — враг. Призрак Валануса подошел ближе и встал рядом с Бэйном.
   — Что здесь происходит?
   — В атаку, парни! Еще одна атака, и мы победим! — грустно сообщил Бануин.
   — Валанус посмотрел на Бануина так, будто тот его ударил.
   — Что это за слова? Где ты их слышал? — спросил он молодого жреца.
   — Разве не вы их произнесли перед последней атакой?
   — Да… нет! Битва еще не началась!
   — Да вы посмотрите вокруг, — не выдержал Бэйн. — Вот Маккус, который погиб в атаке на ваш левый фланг. Его горло разорвало копье. — Бэйн повернулся к престарелому риганту. — Вы помните копье, лорд Маккус?
   — Помню.
   — Если вы погибли на Когденовом поле, то что вы делаете здесь?
   — Я… я не знаю.
   Бануин подошел вплотную к офицеру-риганту:
   — Кто-то вас ждет, лорд Маккус. Она ждет уже очень долго. Все знают, как вы любили жену. Когда она умерла, вы так горевали! Она ждет вас в гораздо, более приятном месте, чем это.
   — Значит… я умер? — проговорил Маккус. — Копье мне не приснилось? Помню, как я лежал на земле и не мог дышать. Помню…
   Его призрак растворился в воздухе.
   — Мы не умерли! — закричал Валанус. — Это все фокусы ригантов.
   — Вы все погибли на Когденовом поле, — закричал Бануин, — и с тех пор повторяете битву уже в тысячный раз. Вы все — тени, призраки, духи. Поэтому с вами нет Коннавара и Аппиуса. Они пережили эту битву. Подумайте! Все подумайте! Вспомните тот день, ужасную резню! Вспомните, как вы умерли!
   Валанус попятился.
   — Я не могу проиграть снова, — бормотал он, — я генерал Города. Мы не проигрываем, мы продолжаем сражаться и победим!
   Призраки ригантов исчезали один за другим. Валанус бежал за ними, размахивая мечом.
   — Битва не кончилась! — восклицал он. — Вернитесь, вы, трусы! Вернитесь и сражайтесь!
   Бануин стал кричать, обращаясь к оставшейся армии Города по-тургонски.
   — Покойтесь с миром, солдаты! — кричал он. — Вы погибли как герои, но зачем умирать снова и снова. Хватит! Пора уходить в лучший мир, где вас ждут!
   Валанус обернулся и увидел, как исчезает его собственная армия.
   — Солдаты Города! — прогремел он. — Не сдавайтесь! Еще одна атака! Еще одна!.. — И он затих, потому что его армия растворилась в воздухе.
   Бэйн подошел к растерянному генералу:
   — Вы храбро сражались, Валанус, и прославились на весь мир. Вы заслужили отдых и покой.
   — Я не умер! — кричал Валанус. — Это все фокусы ригантов! Армия вернется! Сгинь, призрак! Я подожду, пока вернутся мои солдаты.
   Он бросился бежать, и вскоре его фигура исчезла среди стремительно падающего снега.
   Бэйн очнулся внутри каменного круга. Бануин подбросил в огонь хворост. Бэйн сел и стал растирать окоченевшие руки.
   — Никогда бы не додумался позвать тех, кто выжил, — признался Бануин. — Здорово ты меня выручил, спасибо!
   — Да брось ты! — сказал Бэйн, поднялся и пошел седлать коня.
   — Ты что, уезжаешь? — спросил Бануин.
   — Конечно, я сделал то, зачем приехал.
   Бануин растерянно смотрел, как Бэйн садится в седло:
   — Ты простишь меня?
   — Конечно, прощу, — вздохнул Бэйн, — честно, я не злюсь на тебя.
   — А ты мог бы забыть то, что случилось в Ассии, чтобы между нами было все как раньше?
   — Боюсь, что нет.
   Бэйн вскочил на коня и поехал прочь с Когденова поля.
 
   Зима выдалась на редкость суровой. Скот ригантов, и без того пострадавший от легочной инфекции, умирал сотнями, и если бы не королевские закрома, от голода погибли бы тысячи людей. Но амбары короля не помогли жителям дальних селений, которых непогода отрезала от внешнего мира. Больше всех страдали старики и дети. Голод заставил некоторых есть мох и древесную кору.
   Страшные испытания выпали на долю жителей Трех Ручьев, потому что Браэфар не припас на зиму достаточно зерна, еще осенью продав излишки урожая в Цению. Коннавар лишил его титула лорда и назначил вместо него Гованнана.
   Ферма Бэйна находилась в низинах, поэтому он пережил зиму без особых потерь. Его работники накосили и высушили достаточно сена для скота и тем самым сберегли свое стадо. В середине зимы к нему приехал Гованнан, чтобы купить мясо для жителей Трех Ручьев. За каждого бычка Бэйн просил втридорога, и Гованнан заплатил золотом. Когда морозы усилились, Бэйн послал в Три Ручья еще тридцать бычков, на этот раз совершенно бесплатно.
   В северном Панноне вспыхнул мятеж, во главе которого стоял молодой Гуэрн, представитель местной знати. Мятежные панноны разграбили несколько королевских амбаров, и для наведения порядка Коннавар выслал отряды Железных Волков. Однако Гуэрн и его люди не желали биться с королевской армией в открытую и затаились, а потом напали на отряд, охраняющий амбар на окраине селения. Железными Волками командовал Бендегит Бран, который сумел заманить в ловушку и перебить большинство бандитов, однако самого Гуэрна поймать не удалось.
   Ситуация чуть не стала критической, ведь из-за краж и нападений на амбары панноны лишились последних запасов зерна. Гуэрн мог стать очень популярным, раздай он зерно людям, но вместо этого решил продать награбленное и купить оружие. Коннавар закупил необходимое количество зерна у гатов и подавил мятеж, не дав ему разгореться. Однако привезенные продукты были очень дорогими, и их едва хватало.
   В первый день весны, когда Коннавару исполнилось сорок, к восточному берегу недалеко от Семи Ив причалили триста кораблей, и пятнадцать тысяч варов под командованием короля Шарда напали на земли ригантов. Одновременно на юге император Джасарей ввел в Цению три армии Пантер общей численностью двадцать четыре тысячи человек.
   Бэйн осторожно вел коня вверх по холму и, дойдя до вершины, остановился и взглянул вниз на бескрайний простор Нарианского леса. На востоке, у самой опушки, виднелась прямоугольная каменная ферма, рядом два амбара и десять домиков, где жили его работники. Круто спускающаяся вниз тропинка была вся в ямах и сильно обледенела. Бэйн спешился, чтобы коню было легче спускаться. Его капюшон засыпало снегом, а на бороде замерзли сосульки.
   «Ничего себе весна, — подумал Бэйн, — одно название».
   Конь заскользил вниз по льду, и Бэйн тоже начал спускаться. Ноги окоченели, и пальцы замерзли даже в рукавицах из кроличьего меха. Над крышей фермы вился дымок, и Бэйн тут же представил себя сидящим у пылающего камина. Он спускался медленно, стараясь не вспотеть. Даже под толстой туникой, безрукавкой и плащом пот тут же превратится в лед, у него закружится голова и захочется спать. Покажется, что становится теплее, и он замерзнет насмерть. Бэйн знал, что зимой жизненно необходимо беречься от переохлаждения.
   Осторожно спускаясь вниз, Бэйн вспоминал, как они с Бануином освободили призраков Когденова поля. Жаль, что он не может, как раньше, по-братски обнять Бануина и позабыть о том, что произошло между ними. Но переступить через себя и свои принципы Бэйн не мог. Он любил Бануина как брата и не раз рисковал жизнью, чтобы спасти его из беды. А когда помощь понадобилась Бэйну, Бануин предал его, и как бы Бэйн ни старался, забыть об этом он не мог. Дружба с Бануином осталась в прошлом, а прошлого не вернешь. От воспоминаний Бэйну стало грустно, так же как и от мысли о постоянно увеличивающейся пропасти между ним и остальными ригантами.
   Бэйн споткнулся и упал, но тут же заставил себя подняться. Ему стало теплее, но он понимал, насколько это обманчиво. Последние десять миль стали настоящим испытанием для его силы и выносливости. Очень хотелось поехать верхом, но Бэйн тут же выбросил эту мысль из головы. Тропинка слишком скользкая, и он пожалел коня. Бэйн окунулся в воспоминания. Теплый летний вечер, они с мамой купаются в Ригуанском водопаде, а потом она развела костер и прижала его к себе.
   Очнувшись, Бэйн огляделся и понял, что так и сидит на обледенелой дороге. «Почему я не иду?» — спросил он себя и с трудом поднялся на ноги. Навалилась усталость, и Бэйн решил немного передохнуть и выспаться. «Это восстановит силы, — подумал он, но тут же себя одернул: — Дурак, быстрее на ферму, не то замерзнешь насмерть».
   Ноги окоченели и дрожали. Солнце садилось, быстро холодало, но Бэйн уже ничего не чувствовал. За последние недели он не раз совершал большие переходы, но всегда старался вовремя остановиться и развести костер, чтобы не умереть от холода и полного упадка сил. Но сегодня он решил, что сможет пройти последние восемнадцать миль без отдыха. Лишь сейчас Бэйн понял, что переоценил свои силы. Он устало посмотрел вперед и увидел ферму. До нее было примерно полчаса пути, а сил совсем не осталось. Он уже давно выпустил вожжи, и конь был уже довольно далеко внизу. Пошатываясь, Бэйн попытался его догнать, но тут же упал, а потом еще и еще. В последний раз он кубарем покатился вниз и ударился о скалу. Постанывая от боли, он попытался подняться. Ему было жарко и хотелось спать. Бэйн выругался и поднялся на колени.
   — Я не собираюсь здесь умирать, — пробормотал он.
   — Конечно, нет! — проговорил кто-то совсем рядом. Сильные руки вытащили его из снега и посадили на скалу, и, сонно моргая, Бэйн увидел, что ему протягивают флягу. Сделав большой глоток, он почувствовал, как внутренности обожгла брага. Посмотрев вверх, он увидел рыжебородого Гриффа, своего главного пастуха. Бывший изгнанник широко ухмылялся:
   — Да ты слаб, как новорожденный щенок!
   Бэйн сделал еще один глоток и попытался заткнуть флягу пробкой, но сил не хватило даже на это.
   — Тебе срочно нужно в тепло, — сказал Грифф и рывком поднял Бэйна на ноги.
   Через двадцать минут, сняв обледеневшую одежду и обернувшись одеялом, Бэйн уже сидел перед пылающим камином. Боль была ужасной, — казалось, в кожу вонзились сотни раскаленных иголок. Он хлебнул еще браги, но Грифф тут же забрал флягу:
   — Брагу можно пить только по капле, чтобы согреться! Из кухни пришла подруга Гриффа, толстая и некрасивая Исваин, и принесла полную тарелку наваристого мясного бульона.
   — Ешь! — скомандовала она. — Тебе нужно согреться изнутри.
   Бэйн послушался и вскоре почувствовал себя лучше, раскаленные иглы и булавки перестали вонзаться в тело. Исваин стянула с него одеяло и стала втирать в кожу Бэйна подогретое масло.
   — Спасибо, — с чувством сказал Бэйн, поднес к губам ее грубую мозолистую руку и поцеловал.
   — Хватит! — пошутил Гриф. — Не порти мою женщину!
   — Хорошие манеры тебе не помешают, — заметила Исваин и снова закутала Бэйна в одеяло.
   Она присела на корточки перед Бэйном и заглянула в глаза.
   — Думаю, все будет в порядке, — сказала она, — к утру станет намного легче. Тебе повезло, а ведь мог отморозить ноги. Не надо было уходить так далеко.
   — Не стой у него над душой, — крикнул Грифф.
   Бэйн улыбнулся и посмотрел на некрасивое лицо Исваин.
   — Если бы я не замерз так сильно, кто бы сейчас за мной ухаживал?
   Исваин расплылась в беззубой улыбке.
   — Ты идиот, как и все мужчины, — заявила она. — Я принесу тебе еще бульона.
   — Я наелся, — попытался возразить Бэйн.
   — Делай, что тебе говорят! — приказала Исваин. — Бывает, человек приходит, с мороза и умирает в постели. Ты будешь сидеть у огня и есть, пока я не скажу «стоп!».
   — Он так и сделает, — вставил Грифф, — и если это тебя порадует, я тоже бы поел бульону. Я ведь тоже был на морозе.
   — Ты уже сыт, — отрезала Исваин. — Не люблю толстых мужчин, а ты и так ни в одни штаны не влезаешь.
   — Зато я не мерзну, — спорил Грифф, — жир защищает меня от холода, как медведя!
   — Сегодня первый день весны, — заявила Исваин, — пора медведю просыпаться.
   Она ушла на кухню. Бэйн откинулся в кресле.
   — Что происходит? — спросил он.
   — Поговорим утром, — отозвался Грифф, — сейчас ты не в состоянии выслушивать утомительные подробности.
   — Я все же попробую, — настаивал Бэйн. Вернулась Исваин и принесла бульон. Бэйн немного поел и посмотрел на Гриффа.
   — Что случилось? — снова спросил он.
   Грифф выругался и взглянул на Исваин.
   — Тебе задали вопрос.
   — Три дня назад на нас напала банда Лорки. Они увели двадцать бычков и быка-производителя. Бойл и Каскор пытались их остановить, они напомнили, что у тебя с ними уговор. Лорка сказал, что условия изменились. Каскор начал спорить, а Лорка назвал его предателем и убил.
   Бэйн допил бульон и отложил деревянную чашку.
   — Завтра я разыщу Лорку, — сказал он.
   — У него в банде сейчас больше семидесяти человек, думаю, поэтому ему не хватает мяса. Может, лучше закрыть на это глаза?
   — Пусть берет больше говядины, но я никому не позволю безнаказанно врываться в мой дом и убивать людей.
   — Грэйл сидел на пороге грубой деревянной хижины и слушал, как спорят у костра. Он пришел в банду Лорки недавно и пока не имел права голоса. Аша, одна из трех шлюх, живущих с бандой, присела рядом. Ее темные волосы были грязными и сильно спутанными, одежда — вся в пятнах.
   — Кажется, тебе нужна компания, — сказала она. Грэйл заглянул в ее темно-карие глаза — в них не было ни света, ни жизни.
   — Ты очень добра, возможно, чуть позже.
   — Если нет денег, можешь заплатить, когда вернешься с налета.
   — Приходи, дорогуша, когда сядет солнце, — прошептал ей Грэйл на ухо.
   — Аша ушла, а Грэйл стал тереть пустую левую глазницу. Иногда она сильно болела, и если ему снилось, как жрец вырезает изуродованный глаз и сшивает веки, он с криком просыпался среди ночи.
   — Нам не нужен Бэйн, — заявил сидевший у костра Лорка. — Риганты его не любят. Мы можем прийти на ферму, увести весь скот и перегнать в Паннон. Там ужасный голод и самые высокие цены на говядину.
   — Согласен, — проговорил изгнанник по имени Вик, худой, вечно брюзжащий человек, который рядом с могучим Лоркой выглядел слабым и тщедушным, — но что будет потом? Если мы оставим ферму в покое, то по крайней мере всегда будем сыты. Бэйн никогда нас не подводил.
   — Никогда не подводил? — усмехнулся Лорка. — На него работают наши люди, мы оставили его в покое — и что взамен? Одна десятая доля прибыли мясом? Разве это справедливо?
   Грэйла интересовало, отважится ли кто-то из шестерых у костра сказать правду, что Лорка нарушил уговор, ограбил ферму и убил одного из работников. Ни у кого не хватало смелости, и Грэйл не удивился: Лорка очень вспыльчив и чуть что хватается за нож.