Страница:
— Значит, чтобы спасти Ру, мне просто нужно было забрать у него кольцо? — спросила Гвен. — О, святые небеса!
— Не ругай себя, Гвен, ты не могла об этом знать. Ты ни в чем не виновата.
— Нет, виновата! — причитала Гвен. — Я хотела попросить тебя осмотреть сына, но не сделала этого. А ведь Ру мог бы еще жить.
— Мама! — позвал Оррин. — Мама! Гвен подошла к кровати.
— Привет, малыш, — сказала она, вытирая слезы, — как ты себя чувствуешь?
— Хорошо. Мама, я видел Руатайна, а еще там был яркий свет, а потом я проснулся, — где это мы?
— Малыш, ты был болен, а Ворна тебя вылечила. Познакомься с Ворной и поблагодари ее.
— Спасибо, Ворна, — послушно сказал Оррин.
— Не за что, молодой человек.
Глаза ребенка закрылись, и он уснул. Гвен убрала с его лба светлую прядь и нежно поцеловала.
— Нет слов, чтобы выразить мою благодарность, — призналась Гвен, — что я могу для тебя сделать?
— Уезжай завтра с теми, кто направляется на запад, — сказала Ворна. — В Три Ручья идет смерть, и даже мой дар не может ее остановить.
Больше четырех часов прошло с того момента, как у Бэйна было видение, до того, как из леса вышел первый из бандитов. К этому времени Бэйн приказал забить бычка и развести костер, и когда бандиты подходили к дому, их встречал аромат жареной телятины.
Первым появился худой, сутулый Вик и сорок изгнанников, в основном вооруженных луками и кинжалами. Бэйн поприветствовал их, а Исваин отрезала каждому мяса, тарелок не хватило, но Исваин воспользовалась кусками битой черепицы, которые раньше держали рядом с дровами.
— Сколько еще народу придет? — спросил Бэйн.
— Валиан ищет другие лагеря. Там наберется человек шестьдесят, может, меньше. А в чем дело?
— Давай зайдем в дом и поговорим, — предложил Бэйн.
Бэйн провел Вика в дом. Он знал нового главаря недостаточно хорошо, но то, что он знал, ему не нравилось. Вик был из тех людей, которые не любят работу как таковую. Ленивый и ненадежный, он был согласен лучше месяцами жить впроголодь и в грязи, поджидая крупную добычу, чем зарабатывать на жизнь каждодневным трудом. Бэйну казалось, что Вик обладает природной хитростью и умеет собирать вокруг себя таких же лентяев. Он был не глуп, но далеко не так умен, как казалось ему самому. Бэйн видел, с какой жадностью грязные пальцы Вика раздирают сочную телятину.
— Ну? — нетерпеливо промычал Вик, по жидкой каштановой бороде которого тек жир.
— Хочу нанять тебя и твоих ребят на пять дней, — начал Бэйн. Вик рыгнул: — У тебя есть выпивка? — Пива или браги?
— Лучше браги.
Бэйн достал из буфета кувшин и щедро плеснул в глиняную чашу, которую Вик осушил одним залпом.
— Нанять нас? Для чего?
— Чтобы сражаться, для чего же еще?
— С кем?
— С Морскими Волками, они идут в Три Ручья, Покончив с телятиной, Вик облизал пальцы:
— Сколько Волков?
— Двести… может, триста.
Вик засмеялся и покачал головой:
— Да ты с ума сошел, парень. Нас наберется не больше двухсот, и в основном лентяи, да еще и трусов хватает.
— Но ведь ты не трус, — возразил Бэйн.
— Но я и не идиот. Где же солдаты Коннавара? Где хваленые Железные Волки?
— В Трех Ручьях всего двадцать солдат, остальные — в Семи Ивах, готовятся к нападению армии варов.
Вик с минуту помолчал.
— Тогда нам стоит первыми напасть на Три Ручья. Уж с двадцатью солдатами мои люди точно справятся.
— За пять дней службы каждый из твоих людей получит по два золотых.
Глаза Вика расширились от удивления.
— Ба, да ведь это куча денег. Твое золото здесь?
— Конечно, нет, — сказал Бэйн, — оно спрятано неподалеку. Тебе я дам десять золотых.
— Да ты богаче, чем я думал, Бэйн. Почему тогда, ради Тараниса, ты живешь здесь? Ты мог бы жить во дворце!
— Я живу так, как мне нравится. Если поможешь мне, то тоже сможешь жить, как захочешь.
— Как это?
— Да очень просто. В Трех Ручьях сейчас находятся родственники короля — его мать, жена Бендегита Брана и его дети. Тому, кто защитит их от Морских Волков, а это значит, тебе, достанется большая награда. Никаких больше грязных лачуг в лесу — ты сможешь жить хоть во дворце.
Вик задумался:
— Мертвому дворец ни к чему. Я однажды воевал с Морскими Волками, тогда я еще считался панноном. Злые твари, умеют сражаться и не знают пощады.
— Слава и богатство легко не достаются, — заметил Бэйн. — Подумай, как часто в жизни появляется возможность спасти мать короля и стать героем. Как минимум ты получишь десять золотых и по два золотых за каждого из твоих людей, кто погибнет.
— Налей мне еще немного браги, — попросил Вик. Бэйн снова наполнил чашку, и ее содержимое исчезло еще быстрее, чем в прошлый раз.
— У тебя есть план?
Надеюсь, жители Трех Ручьев покинут деревню. Мы будем защищать их с тыла. Ввязываться в бой не станем, просто будем отбиваться, чтобы у нападающих кончились силы и провизия.
— Значит, никаких битв?
— Никаких битв, насколько это возможно.
Вик еще раз подтолкнул чашку к Бэйну, который тут же ее наполнил.
— А если тебя убьют, Бэйн, как я получу деньги?
— Я позабочусь, чтобы ты получил свою долю в любом случае.
— Значит, я должен верить тебе на слово.
— Правильно, Вик, а в качестве широкого жеста я дам тебе пять золотых авансом.
Бэйн отстегнул висевший на поясе кошелек и высыпал на стол содержимое. Пять золотых, весело звякнув, покатились по столу. Вик с минуту смотрел на них словно зачарованный, а потом сгреб. Четыре монеты тут же исчезли в кошельке, а пятую он попробовал надрезать кинжалом и пристально рассмотрел.
— Так мы договорились? — спросил Бэйн.
— Договорились. Мы будем защищать жителей Трех Ручьев пять дней.
К вечеру на ферме собралось еще более девяноста изгнанников, и к ним вышли Вик и коренастый Валиан. Затем появился Бэйн, облаченный в шлем и нагрудник, с двумя кинжалами на поясе. Взобравшись на стол, он обратился к бандитам.
— Все вы меня знаете, — начал он, — я — Бэйн. А еще вы знаете, что я пообещал два золотых каждому, кто будет сражаться рядом со мной на протяжении следующих пяти дней. Надеюсь, это никого не оскорбляет, ведь все вы — кельтоны, и я уверен, что многие и бесплатно защитили бы женщин и детей от воинствующих дикарей. Деньги я предлагаю по той простой причине, что король тоже платит своим солдатам. Так что следующие пять дней вы все — солдаты-риганты. Так что не стоит презрительно отвергать то, что я предлагаю, ведь это — честный заработок! Мы выступим за два часа до рассвета.
Бэйн спрыгнул со стола и пошел к дому.
Грифф ушел следом за ним.
— Прекрасные слова, — похвалил он, — однако большинство из них не пошевелятся, чтобы помочь собственной матери, если та не заплатит.
Бэйн ухмыльнулся и вошел в дом, где ждала Исваин.
— Значит, теперь вы — солдаты короля? — с жалостью в голосе спросила Исваин,
— Грифф останется здесь, — сказал Бэйн, — чтобы расселить прибывших из Трех Ручьев беженцев.
— Что? — взревел Грифф. Глаза Исваин метали молнии.
— Как ты смеешь оскорблять его! — прогремела она. — Я сама позабочусь о беженцах, мне помогут женщины из лагеря Лорки. Ты не унизишь Гриффа, оставив его здесь.
Бэйн поднял руки.
— Простите меня, — проговорил он, — я не собирался никого оскорблять. Я буду счастлив, если Грифф отправится со мной. Просто я подумал…
Что ты подумал? — зло переспросил Грифф. — Назови хоть одну причину, по которой я предпочел бы остаться?
Бэйн поймал взгляд Исваин и понял, что она боится. Если Грифф узнает, что она просила Бэйна не подвергать его опасности, то разозлится еще больше.
— Я думал, — осторожно начал он, — что на кого-то нужно оставить ферму и скот. Не хотелось просить тебя, Исваин, ведь ты заслуживаешь гораздо большего, — я не собирался обижать тебя, поверь, приятель. Я очень рад, что ты пойдешь со мной.
— Да ничего страшного, — ухмыляясь, сказал Грифф, — пойду наточу свой меч.
— Ты неправильно понял то, что я пыталась сказать тебе утром, — мягко проговорила Исваин. — Я не хочу, чтобы ты рисковал жизнью Гриффа без цели. Он — мужчина сильный и добрый и обязательно поможет спасти женщин и детей.
— Я принимаю твое замечание, — успокоил ее Бэйн.
— Просто постарайся вернуть мне его живым, — попросила Исваин. — За ферму и беженцев не беспокойся, я как следует о них позабочусь.
Бэйн подошел еще ближе.
— У меня к тебе еще одна просьба, — тихо сказал он. — В первом амбаре есть ящик с вещами, что я привез из Города, под ним, на глубине примерно двух футов; я зарыл золото. Если я не вернусь, вырой его и раздай каждому, кто останется в живых, по два золотых. Остальное, но останется совсем немного, можешь взять себе.
— Ты доверяешь мне целый ящик золота? — переспросила Исваин.
— Конечно, — с улыбкой ответил Бэйн.
— Ах, Бэйн! — воскликнула она, целуя его в щеку. — Иногда ты такой дурак, но я все равно тебя люблю.
Сгущались сумерки, когда Гвен вернулась в дом Мирии. Маленький Оррин спокойно спал на кровати Ворны, и Гвен чувствовала, что ее раздирают противоречивые эмоции. Смерть Ру и спасение Оррина случились подряд, одно после другого, и в груди Гвен боролись грусть и радость. Она точно знала лишь то, что если бы не маленький Бадраиг, она точно осталась бы на ночь у Ворны. Меньше всего на свете ей сейчас хотелось видеть постное лицо Мирии.
Гвен не была мстительной и не думала о том, как наказать мать Брана. Ей просто было тошно возвращаться в этот холодный дом. Она хотела взять Бадраига и вернуться к Ворне, но нужно было собираться и готовиться к завтрашней поездке. С тяжелым сердцем Гвен подошла к двери и вошла в дом.
Мирия сидела у огня и, увидев Гвен, вскочила.
— Он умер? — испуганно спросила она.
— Нет, Ворна его вылечила.
— Но ее способности давно исчезли.
— Я сама видела, как она протянула руку к отравленному кольцу и под ее пальцами все обледенело. Кольцо треснуло и сломалось. Думаю, ее дар все еще при ней, Мирия, — сказала Гвен, проходя мимо свекрови.
— О чем ты говоришь? Что еще за отравленное кольцо?
— Не важно, — вяло сказала Гвен. — Оррин вне опасности, он здоров и спокойно спит. Хватит об этом, я очень устала.
Я хочу знать, что случилось в том доме, — настаивала Мирия, встав на пути Гвен.
Молодая женщина, вздохнув, опустилась в кресло перед пылающим камином. Она подробно рассказала Мирии о том, что случилось, и о том, что Оррин повесил на шею кольцо Руатайна.
— Ворна говорит, что с помощью кольца хотели отравить Коннавара. Яд был медленный, поэтому оно убило моего Ру спустя многие месяцы.
Не верю, что кольцо было отравлено, — начала было Мирия.
— Хватит, — оборвала ее Гвен, — я ведь не дура, Мирия. Когда лунный камень раскололся, я сама видела, как из него потекла какая-то мерзость. В самом камне была полость. Как только кольцо сняли с шейки Оррина, ему тут же стало легче. Хочешь — верь, хочешь — нет. Я знаю, что убило моего сына, и, кроме тех, кто хотел убить Коннавара, никого не виню. Руатайну никто не мог желать смерти. Я не виню тебя за то, что ты дала ему это кольцо. — Гвен встала. — Это все, что я хотела сказать, кроме того, что завтра мы с детьми уезжаем. Я верю, что сюда идут Пираты. Все, кто здесь останется, умрут, а я уже видела достаточно смертей.
Мирия не произнесла ни слова, и Гвен увидела, что на секунду обычная маска слетела с ее лица и показалось совсем другое выражение, которое, вероятно, могло выражать и боль, и нежность.
— Я запретила тебе приводить Ворну в этот дом, я убила своего внука.
— Ты не хотела, — сказала Гвен, — да и я могла тебя не послушаться.
Гвен ушла в спальню. Услышав ее, Бадраиг проснулся. Гвен взяла сына на руки и прижала к груди.
Финнигалу новый день принес лишь разочарование и горечь от собственного бессилия. Утро не предвещало никакой беды — на рассвете первые повозки с беженцами покинули селение. Тут же разгорелась первая ссора. Финнигал увидел, как люди пытаются погрузить в повозки тяжелые ящики. Он подошел и попытался объяснить, что пока повозок хватает только для перевозки людей и самого необходимого. Владелец имущества, пожилой купец, оскорбил его прямо на людях и отказался выгружать ящики. Финнигал попытался его успокоить, но в конце концов приказал двум солдатам выгрузить ящики и унести их обратно в дом. Тогда побелевший от гнева торговец отказался покидать Три Ручья, заявив, что если у него отнимут все деньги, то лучше умереть.
К сожалению, это была только первая ссора. Тут и там вспыхивали скандалы, а одна из беженок, крупная паннонка, ударила солдата. Финнигал старался всех успокоить, но он был сыном своего отца и с трудом сдерживал гнев. Однако он изо всех сил пытался держать себя в руках, чтобы выполнить свой долг, и спустя два часа первая повозка отъехала на запад. Сердце Финнигала отчаянно билось, да еще начался настоящий ливень, превратив холмы в неприступные горы грязи, в которой увязали самые тяжелые повозки. Люди, по колено в грязи, медленно толкали повозки вверх по холмам.
Кольчуга Финнигала промокла насквозь, и дождевая вода лилась под железный ворот и намочила сорочку. По грязи он шел к дому Мирии. Леди Гвен с детьми давно уехала, а Мирия спокойно сидела перед пылающим камином и вышивала.
— Пора ехать, госпожа.
— Тогда езжай, я остаюсь. Финнигал стоял на своем:
— Вы подрываете мой авторитет, госпожа. Сотни жителей откажутся ехать только потому, что вы остаетесь. Раз остаетесь вы, должны остаться я и мои солдаты, и тогда некому будет защищать беженцев от изгнанников.
— Ты закончил, Финнигал? — спросила Мирия. — От раскрытой двери сильно дует, а я не хочу простудиться.
Трясясь от бессильной злобы, Финнигал развернулся и вышел под дождь.
К полудню шторм утих, но ведущая на запад тропа превратилась в настоящую трясину. Из тысячи ста жителей Трех Ручьев уехать решили лишь шестьсот. В селении осталось всего двадцать повозок, и многие уходили пешком, унося мешки с провизией и сменной одеждой.
Из-за туч вышло солнце, и настроение Финнигала тут же улучшилось, но совсем ненадолго. Люди начали возвращаться, они спускались с холмов, бросая мешки и что-то крича. Чтобы лучше их расслышать, Финнигал снял железный шлем.
— Бандиты! — разобрал он. — Их целые сотни, спасайся кто может!
Финнигал выругался и вызвал двадцатилетнего сержанта Празалиса. Солдат побежал за ним к кузнице Наннкумала.
— Собирайте мужчин! — приказал Финнигал.
— Вон они, бандиты! — крикнул Празалис, выхватывая меч, Финнигал быстро пошел по главной улице мимо старейшего дерева — гигантского дуба. Он увидел главаря бандитов — всадника в сверкающем нагруднике и шлеме. Увидев, что разбойники не собираются ни на кого нападать, перепуганные беженцы несколько успокоились. Празалис подошел к молодому капитану.
— Я посчитал, их сто три человека.
Железные Волки, держа наготове мечи, выстроились возле Финнигала. Когда бандиты приблизились, Финнигал понял, что сам смотрит на их главаря, разинув рот. Чем ближе он подъезжал, тем больше Финнигал удивлялся его сходству с Коннаваром! Невероятно! Даже глаза были как у короля: один зеленый, другой — золотисто-карий. Теперь Финнигал точно знал, что перед ним незаконнорожденный Бэйн. Ни один из изгнанников не обнажил меча. Лучники даже спрятали стрелы, боясь их намочить.
— Что вам здесь нужно? — прокричал Финнигал.
— Спокойно, капитан, — с улыбкой ответил Бэйн, — мы пришли вам помочь.
— Нам не нужна помощь подлых… Бэйн предостерегающе поднял руку.
— Ни слова больше, капитан, — сказал он, — пойдем со мной.
Бэйн направился к кузнице, даже не посмотрев, идет ли за ним Финнигал.
— Если что случится, сразу атакуйте, — велел он Празалису и пошел за Бэйном, который ждал возле длинного забора.
— Если вы пришли грабить…
— Заткнись, парень, — рявкнул Бэйн, — и выслушай то, что я скажу. Двести Морских Волков совсем недалеко отсюда, и сейчас не самый подходящий момент для пререканий. Я собираюсь попросить у Наннкумала кольчуги, доспехи и щиты для моих людей. Мы поможем вам организовать вывоз людей и под твоим командованием станем защищать их с тыла. У меня шестьдесят лучников и еще сорок человек, которые могут драться на мечах или топорах. Вместе мы смогли бы защитить мирных жителей. Ты слушаешь меня?
— Не знаю, по карману ли мне твоя помощь, — начал Финнигал и увидел, как ожесточилось лицо Бэйна, а глаза стали ледяными.
— Да уж, я не продешевлю. Так ты послал лазутчиков на восток?
— Конечно.
— Значит, нам хотя бы сообщат, когда Пираты будут совсем близко. — Бэйн внимательно оглядел селение. — Почему осталось так много людей?
— Леди Мирия отказалась ехать, остальные последовали ее примеру.
— Вот как? Сейчас я с ней поговорю. Но сначала нужно вооружить моих солдат. Прикажи своему отряду отложить мечи и заняться вывозом людей.
Финнигал покраснел.
— Ты же сказал, что станешь подчиняться моим приказам? Бэйн ответил не сразу, а когда заговорил, его слова удивили молодого офицера.
— Ты абсолютно прав, капитан. Итак, что ты собираешься предпринять?
Финнигалу стало стыдно, и он почувствовал себя дураком. Приближаются Морские Волки, и каждый воин будет на вес золота.
— У меня был трудный день, — сказал он, извиняясь, — можешь отвести своих людей в кузницу. — Финнигал повернулся к солдатам. — Убрать мечи и продолжать вывоз людей!
Оставив лучников на улице, Бэйн повел остальных к арсеналу позади кузницы. Навстречу вышел сутулый, лысеющий Наннкумал.
— Что ты здесь делаешь, Бэйн? — спросил он. — Хочешь еще раз опозорить семью?
— Естественно, — заверил его Бэйн. — Сейчас не время спорить, дедушка, враг наступает, и мне нужны оружие и доспехи.
— И ты ему позволяешь? — спросил Финнигала старик.
— Я ему разрешил, — заверил его Финнигал, — Бэйн и его люди подчиняются моим приказам.
— Да ты с ума сошел, — упирался Наннкумал, — его люди — убийцы и грабители.
— Отойди, дед, — мягко попросил Бэйн.
— Делай, как он говорит! — взревел Финнигал. Наннкумал отступил, и Бэйн вошел в арсенал, его люди следом. Финнигал попытался образумить кузнеца.
— Они поклялись защищать беженцев, и нам сейчас дорог каждый солдат, сэр, — объяснял он.
— Но поблизости нет Морских Волков, — настаивал Наннкумал, — леди Мирия уверена, что Ворне это просто приснилось.
— Надеюсь, она права, — произнес Финнигал, — но не очень в это верю.
Из кузницы донеслись смех и улюлюканье.
— Ты хоть представляешь, столько стоят доспехи? — поинтересовался Наннкумал. — Каждая кольчуга стоит десять унций золота, а ты все раздаешь! Ты за это ответишь!
— Это маловероятно, — возразил Финнигал. — Мне приказано защищать леди Мирию. Если она не уедет, я тоже останусь и вряд ли доживу до завтрашнего утра.
Старик снова взглянул на Финнигала и немного смягчился.
— Ты хороший парень, Финнигал, — объявил он. — Пойду взгляну, что они забирают.
Финнигал кивнул и вышел на улицу. Людей, покидающих селение, стало больше, и Финнигал улыбнулся. Многие из тех, кто не верил в наступление варов, уезжали потому, что не хотели оставаться в селении, где разгуливала сотня изгнанников. К нему подошел Празалис.
— Не уверен, что вы поступаете правильно, сэр, — признался он. — Я знаю некоторых людей Бэйна. Вон тот худой лучник у стены — Вик, безжалостный убийца. За один медяк он перерезал горло собственному деду. А вон тот — норвин Валиан. Король подписал приказ о его аресте, его обвиняют в убийстве и изнасиловании. Могу назвать еще по крайней мере десятерых, которым нельзя доверять ни в коем случае.
Сегодня утром у нас было двадцать солдат и примерно пятьдесят добровольцев средних лет, — ответил Финнигал, — против двухсот прекрасно обученных воинов. Сейчас нас сто семьдесят. Возможно, люди Бэйна и трусы, но они здесь.
— А что, если это ловушка, сэр, и они явились грабить и убивать?
Тогда я совершил роковую ошибку, однако не думаю, что так случится. Я видел глаза Бэйна, он не похож на предателя.
— То, что он похож на короля, не означает, что и характеру него такой же.
— Святые небеса! Я чувствую себя настоящим солдатом! — воскликнул Грифф, примерив кольчугу-безрукавку. Потом захихикал и стал рассматривать мечи. — А боевого топора не найдется? — спросил он, повернувшись к Наннкумалу.
— Никаких топоров, — заявил тот. Грифф выбрал длинный меч:
— Вот этот подойдет.
— Ни в коем случае! — рявкнул Наннкумал, подошел к Гриффу и вырвал меч из его рук, — Это же меч для всадника! Для него специально выковывается тяжелое лезвие, чтобы удобнее было колоть, сидя в седле. — Забрав у Гриффа меч, он прошел мимо нескольких бандитов и выбрал другой меч с обтянутой кожей рукоятью и резными поперечинами, дюймов на восемь короче первого. — Вот, взгляни на этот! — посоветовал кузнец. — Что скажешь?
— Да, кажется, он удобнее, — признался Грифф, взяв меч в руки.
Наннкумал вздохнул.
Думаешь, они смогут дать отпор Железным Волкам? — спросил, он Бэйна. — Вары рождаются воинами, они не знают, что такое жалость. Да что я тебе рассказываю, ты сам с ними воевал!
— Ты прав, дедушка, давай пошлем к варам гонца с просьбой подождать и не нападать, пока нам не пришлют настоящих солдат! — засмеялся Бэйн, и неожиданно кузнец тоже усмехнулся, но улыбка тут же слетела с его лица,
— Я думал… надеялся, что всю эту ерунду про варов придумала Ворна. Получается, это правда?
— Да, правда. Поможешь моим людям подобрать оружие? Мне нужно поговорить с Финнигалом.
— Я помогу им, но все это похоже на выбор седла для коровы: занятие интересное, но совершенно бессмысленное.
— А он за словом в карман не лезет, — заметил Грифф.
Бэйн кивнул и вышел из кузницы. Финнигал стоял у старейшего дерева, а мимо него на запад уходили сотни жителей Трех Ручьев.
Я увидел несколько неплохих мест, где можно устроить засаду. Может, поедем, я покажу их тебе, чтобы ты смог решить.
— Зачем? Мне не стоит с тобой ехать, — сказал Финнигал.
— А как же тогда выполнять твои приказы? — с улыбкой спросил Бэйн.
Финнигал рассмеялся, но без особой радости:
— Тебе не понадобятся мои приказы, ты сам будешь командовать. С тех пор как вы приехали, еще некоторые люди решили покинуть Три Ручья, но остается леди Мирия и еще пятьдесят человек. Я и мой отряд будем защищать их от варов. Если все сложится удачно, мы убьем человек тридцать, и поскольку остается несколько молодых женщин, они немного здесь задержатся, чтобы поразвлечься.
— Что за чушь, — пробормотал Бэйн, — заставь их уехать!
— Как заставить мать короля? Она ведь не солдат и моим приказам не подчиняется. Нужно смотреть правде в глаза, Бэйн. Старуха приняла решение, и я не могу повлиять на нее.
Бэйн помолчал.
— Зачем впустую губить двадцать жизней? Пожалуй, я знаю, что делать. Тебе придется довериться мне. Потом, если у нас будет «потом», можешь при всех меня отчитать.
— Что ты придумал?
— Тебе лучше пока не знать, чтобы никто не подумал, что мы сговорились. Лучше отправь своих всадников на гребень холма, осмотреть поле будущей битвы. Я пока займусь вывозом оставшихся людей.
Финнигал снял железный меч и скинул кольчугу.
— Леди Мирия ушла в барак поговорить с теми, кто остался. Некоторые из них хотели бы уехать, и она пытается их отговорить. — Финнигал покачал головой. — Ладно, Бэйн, поеду с моим отрядом разведать обстановку на холмах.
— Пусть сначала подгонят повозку к тому бараку, — попросил Бэйн.
Финнигал ушел, а Бэйн вернулся в кузницу. У ворот собрались бывшие бандиты. У каждого было по нагруднику, шлему, мечу и круглому деревянному щиту с железной кромкой.
Бэйн подозвал Вика. Главарь изгнанников был без кольчуги, он выбрал длинный меч и колчан стрел.
— Возьми людей, поезжай к подножию холма и жди меня там, — велел Бэйн.
— Пока это самые легкие пять золотых в моей жизни, — заметил Вик.
— Еще не вечер, — мрачно напомнил ему Бэйн. Грифф, крепыш Валлиан и одноглазый Грэйл остались с Бэйном, и они вместе отправились к старейшему дереву и ждали, пока два солдата не подгонят повозку. Солдаты слезли с повозки, вскочили на коней и помчались к Финнигалу, который с семнадцатью оставшимися всадниками во весь опор скакал на запад.
— Пора засвидетельствовать почтение дражайшей родственнице, — сказал Бэйн. — Грэйл, ты будешь править лошадьми, остальные — за мной.
Бэйн подошел к бараку и остановился возле двойных дверей, Грифф и Валиан неслышно двигались за ним. Распахнув двери, трое быстро вошли в барак. У камина в центре собралось довольно много людей, которым что-то говорила леди Мирия. Увидев Бэйна, она замолчала. Заглянув ей в глаза, Бэйн увидел гнев и удивление.
— Бабушка, как я рад наконец-то с тобой познакомиться! — радостно закричал он.
— Убирайся прочь! — процедила Мирия.
Бэйна удивило, что она даже не взглянула на него, а поспешно отвела глаза. Он усмехнулся и оглядел собравшихся в бараке. В основном это были пожилые люди, но было и несколько молодых женщин с детьми.
Скоро здесь будут вары, стариков и детей они убьют сразу. Оставят в живых только молодых женщин, но потом, когда забава кончится, им тоже перережут горло. Именно так вары поступают с пленными, которых не могут увезти домой.
— Не ругай себя, Гвен, ты не могла об этом знать. Ты ни в чем не виновата.
— Нет, виновата! — причитала Гвен. — Я хотела попросить тебя осмотреть сына, но не сделала этого. А ведь Ру мог бы еще жить.
— Мама! — позвал Оррин. — Мама! Гвен подошла к кровати.
— Привет, малыш, — сказала она, вытирая слезы, — как ты себя чувствуешь?
— Хорошо. Мама, я видел Руатайна, а еще там был яркий свет, а потом я проснулся, — где это мы?
— Малыш, ты был болен, а Ворна тебя вылечила. Познакомься с Ворной и поблагодари ее.
— Спасибо, Ворна, — послушно сказал Оррин.
— Не за что, молодой человек.
Глаза ребенка закрылись, и он уснул. Гвен убрала с его лба светлую прядь и нежно поцеловала.
— Нет слов, чтобы выразить мою благодарность, — призналась Гвен, — что я могу для тебя сделать?
— Уезжай завтра с теми, кто направляется на запад, — сказала Ворна. — В Три Ручья идет смерть, и даже мой дар не может ее остановить.
Больше четырех часов прошло с того момента, как у Бэйна было видение, до того, как из леса вышел первый из бандитов. К этому времени Бэйн приказал забить бычка и развести костер, и когда бандиты подходили к дому, их встречал аромат жареной телятины.
Первым появился худой, сутулый Вик и сорок изгнанников, в основном вооруженных луками и кинжалами. Бэйн поприветствовал их, а Исваин отрезала каждому мяса, тарелок не хватило, но Исваин воспользовалась кусками битой черепицы, которые раньше держали рядом с дровами.
— Сколько еще народу придет? — спросил Бэйн.
— Валиан ищет другие лагеря. Там наберется человек шестьдесят, может, меньше. А в чем дело?
— Давай зайдем в дом и поговорим, — предложил Бэйн.
Бэйн провел Вика в дом. Он знал нового главаря недостаточно хорошо, но то, что он знал, ему не нравилось. Вик был из тех людей, которые не любят работу как таковую. Ленивый и ненадежный, он был согласен лучше месяцами жить впроголодь и в грязи, поджидая крупную добычу, чем зарабатывать на жизнь каждодневным трудом. Бэйну казалось, что Вик обладает природной хитростью и умеет собирать вокруг себя таких же лентяев. Он был не глуп, но далеко не так умен, как казалось ему самому. Бэйн видел, с какой жадностью грязные пальцы Вика раздирают сочную телятину.
— Ну? — нетерпеливо промычал Вик, по жидкой каштановой бороде которого тек жир.
— Хочу нанять тебя и твоих ребят на пять дней, — начал Бэйн. Вик рыгнул: — У тебя есть выпивка? — Пива или браги?
— Лучше браги.
Бэйн достал из буфета кувшин и щедро плеснул в глиняную чашу, которую Вик осушил одним залпом.
— Нанять нас? Для чего?
— Чтобы сражаться, для чего же еще?
— С кем?
— С Морскими Волками, они идут в Три Ручья, Покончив с телятиной, Вик облизал пальцы:
— Сколько Волков?
— Двести… может, триста.
Вик засмеялся и покачал головой:
— Да ты с ума сошел, парень. Нас наберется не больше двухсот, и в основном лентяи, да еще и трусов хватает.
— Но ведь ты не трус, — возразил Бэйн.
— Но я и не идиот. Где же солдаты Коннавара? Где хваленые Железные Волки?
— В Трех Ручьях всего двадцать солдат, остальные — в Семи Ивах, готовятся к нападению армии варов.
Вик с минуту помолчал.
— Тогда нам стоит первыми напасть на Три Ручья. Уж с двадцатью солдатами мои люди точно справятся.
— За пять дней службы каждый из твоих людей получит по два золотых.
Глаза Вика расширились от удивления.
— Ба, да ведь это куча денег. Твое золото здесь?
— Конечно, нет, — сказал Бэйн, — оно спрятано неподалеку. Тебе я дам десять золотых.
— Да ты богаче, чем я думал, Бэйн. Почему тогда, ради Тараниса, ты живешь здесь? Ты мог бы жить во дворце!
— Я живу так, как мне нравится. Если поможешь мне, то тоже сможешь жить, как захочешь.
— Как это?
— Да очень просто. В Трех Ручьях сейчас находятся родственники короля — его мать, жена Бендегита Брана и его дети. Тому, кто защитит их от Морских Волков, а это значит, тебе, достанется большая награда. Никаких больше грязных лачуг в лесу — ты сможешь жить хоть во дворце.
Вик задумался:
— Мертвому дворец ни к чему. Я однажды воевал с Морскими Волками, тогда я еще считался панноном. Злые твари, умеют сражаться и не знают пощады.
— Слава и богатство легко не достаются, — заметил Бэйн. — Подумай, как часто в жизни появляется возможность спасти мать короля и стать героем. Как минимум ты получишь десять золотых и по два золотых за каждого из твоих людей, кто погибнет.
— Налей мне еще немного браги, — попросил Вик. Бэйн снова наполнил чашку, и ее содержимое исчезло еще быстрее, чем в прошлый раз.
— У тебя есть план?
Надеюсь, жители Трех Ручьев покинут деревню. Мы будем защищать их с тыла. Ввязываться в бой не станем, просто будем отбиваться, чтобы у нападающих кончились силы и провизия.
— Значит, никаких битв?
— Никаких битв, насколько это возможно.
Вик еще раз подтолкнул чашку к Бэйну, который тут же ее наполнил.
— А если тебя убьют, Бэйн, как я получу деньги?
— Я позабочусь, чтобы ты получил свою долю в любом случае.
— Значит, я должен верить тебе на слово.
— Правильно, Вик, а в качестве широкого жеста я дам тебе пять золотых авансом.
Бэйн отстегнул висевший на поясе кошелек и высыпал на стол содержимое. Пять золотых, весело звякнув, покатились по столу. Вик с минуту смотрел на них словно зачарованный, а потом сгреб. Четыре монеты тут же исчезли в кошельке, а пятую он попробовал надрезать кинжалом и пристально рассмотрел.
— Так мы договорились? — спросил Бэйн.
— Договорились. Мы будем защищать жителей Трех Ручьев пять дней.
К вечеру на ферме собралось еще более девяноста изгнанников, и к ним вышли Вик и коренастый Валиан. Затем появился Бэйн, облаченный в шлем и нагрудник, с двумя кинжалами на поясе. Взобравшись на стол, он обратился к бандитам.
— Все вы меня знаете, — начал он, — я — Бэйн. А еще вы знаете, что я пообещал два золотых каждому, кто будет сражаться рядом со мной на протяжении следующих пяти дней. Надеюсь, это никого не оскорбляет, ведь все вы — кельтоны, и я уверен, что многие и бесплатно защитили бы женщин и детей от воинствующих дикарей. Деньги я предлагаю по той простой причине, что король тоже платит своим солдатам. Так что следующие пять дней вы все — солдаты-риганты. Так что не стоит презрительно отвергать то, что я предлагаю, ведь это — честный заработок! Мы выступим за два часа до рассвета.
Бэйн спрыгнул со стола и пошел к дому.
Грифф ушел следом за ним.
— Прекрасные слова, — похвалил он, — однако большинство из них не пошевелятся, чтобы помочь собственной матери, если та не заплатит.
Бэйн ухмыльнулся и вошел в дом, где ждала Исваин.
— Значит, теперь вы — солдаты короля? — с жалостью в голосе спросила Исваин,
— Грифф останется здесь, — сказал Бэйн, — чтобы расселить прибывших из Трех Ручьев беженцев.
— Что? — взревел Грифф. Глаза Исваин метали молнии.
— Как ты смеешь оскорблять его! — прогремела она. — Я сама позабочусь о беженцах, мне помогут женщины из лагеря Лорки. Ты не унизишь Гриффа, оставив его здесь.
Бэйн поднял руки.
— Простите меня, — проговорил он, — я не собирался никого оскорблять. Я буду счастлив, если Грифф отправится со мной. Просто я подумал…
Что ты подумал? — зло переспросил Грифф. — Назови хоть одну причину, по которой я предпочел бы остаться?
Бэйн поймал взгляд Исваин и понял, что она боится. Если Грифф узнает, что она просила Бэйна не подвергать его опасности, то разозлится еще больше.
— Я думал, — осторожно начал он, — что на кого-то нужно оставить ферму и скот. Не хотелось просить тебя, Исваин, ведь ты заслуживаешь гораздо большего, — я не собирался обижать тебя, поверь, приятель. Я очень рад, что ты пойдешь со мной.
— Да ничего страшного, — ухмыляясь, сказал Грифф, — пойду наточу свой меч.
— Ты неправильно понял то, что я пыталась сказать тебе утром, — мягко проговорила Исваин. — Я не хочу, чтобы ты рисковал жизнью Гриффа без цели. Он — мужчина сильный и добрый и обязательно поможет спасти женщин и детей.
— Я принимаю твое замечание, — успокоил ее Бэйн.
— Просто постарайся вернуть мне его живым, — попросила Исваин. — За ферму и беженцев не беспокойся, я как следует о них позабочусь.
Бэйн подошел еще ближе.
— У меня к тебе еще одна просьба, — тихо сказал он. — В первом амбаре есть ящик с вещами, что я привез из Города, под ним, на глубине примерно двух футов; я зарыл золото. Если я не вернусь, вырой его и раздай каждому, кто останется в живых, по два золотых. Остальное, но останется совсем немного, можешь взять себе.
— Ты доверяешь мне целый ящик золота? — переспросила Исваин.
— Конечно, — с улыбкой ответил Бэйн.
— Ах, Бэйн! — воскликнула она, целуя его в щеку. — Иногда ты такой дурак, но я все равно тебя люблю.
Сгущались сумерки, когда Гвен вернулась в дом Мирии. Маленький Оррин спокойно спал на кровати Ворны, и Гвен чувствовала, что ее раздирают противоречивые эмоции. Смерть Ру и спасение Оррина случились подряд, одно после другого, и в груди Гвен боролись грусть и радость. Она точно знала лишь то, что если бы не маленький Бадраиг, она точно осталась бы на ночь у Ворны. Меньше всего на свете ей сейчас хотелось видеть постное лицо Мирии.
Гвен не была мстительной и не думала о том, как наказать мать Брана. Ей просто было тошно возвращаться в этот холодный дом. Она хотела взять Бадраига и вернуться к Ворне, но нужно было собираться и готовиться к завтрашней поездке. С тяжелым сердцем Гвен подошла к двери и вошла в дом.
Мирия сидела у огня и, увидев Гвен, вскочила.
— Он умер? — испуганно спросила она.
— Нет, Ворна его вылечила.
— Но ее способности давно исчезли.
— Я сама видела, как она протянула руку к отравленному кольцу и под ее пальцами все обледенело. Кольцо треснуло и сломалось. Думаю, ее дар все еще при ней, Мирия, — сказала Гвен, проходя мимо свекрови.
— О чем ты говоришь? Что еще за отравленное кольцо?
— Не важно, — вяло сказала Гвен. — Оррин вне опасности, он здоров и спокойно спит. Хватит об этом, я очень устала.
Я хочу знать, что случилось в том доме, — настаивала Мирия, встав на пути Гвен.
Молодая женщина, вздохнув, опустилась в кресло перед пылающим камином. Она подробно рассказала Мирии о том, что случилось, и о том, что Оррин повесил на шею кольцо Руатайна.
— Ворна говорит, что с помощью кольца хотели отравить Коннавара. Яд был медленный, поэтому оно убило моего Ру спустя многие месяцы.
Не верю, что кольцо было отравлено, — начала было Мирия.
— Хватит, — оборвала ее Гвен, — я ведь не дура, Мирия. Когда лунный камень раскололся, я сама видела, как из него потекла какая-то мерзость. В самом камне была полость. Как только кольцо сняли с шейки Оррина, ему тут же стало легче. Хочешь — верь, хочешь — нет. Я знаю, что убило моего сына, и, кроме тех, кто хотел убить Коннавара, никого не виню. Руатайну никто не мог желать смерти. Я не виню тебя за то, что ты дала ему это кольцо. — Гвен встала. — Это все, что я хотела сказать, кроме того, что завтра мы с детьми уезжаем. Я верю, что сюда идут Пираты. Все, кто здесь останется, умрут, а я уже видела достаточно смертей.
Мирия не произнесла ни слова, и Гвен увидела, что на секунду обычная маска слетела с ее лица и показалось совсем другое выражение, которое, вероятно, могло выражать и боль, и нежность.
— Я запретила тебе приводить Ворну в этот дом, я убила своего внука.
— Ты не хотела, — сказала Гвен, — да и я могла тебя не послушаться.
Гвен ушла в спальню. Услышав ее, Бадраиг проснулся. Гвен взяла сына на руки и прижала к груди.
Финнигалу новый день принес лишь разочарование и горечь от собственного бессилия. Утро не предвещало никакой беды — на рассвете первые повозки с беженцами покинули селение. Тут же разгорелась первая ссора. Финнигал увидел, как люди пытаются погрузить в повозки тяжелые ящики. Он подошел и попытался объяснить, что пока повозок хватает только для перевозки людей и самого необходимого. Владелец имущества, пожилой купец, оскорбил его прямо на людях и отказался выгружать ящики. Финнигал попытался его успокоить, но в конце концов приказал двум солдатам выгрузить ящики и унести их обратно в дом. Тогда побелевший от гнева торговец отказался покидать Три Ручья, заявив, что если у него отнимут все деньги, то лучше умереть.
К сожалению, это была только первая ссора. Тут и там вспыхивали скандалы, а одна из беженок, крупная паннонка, ударила солдата. Финнигал старался всех успокоить, но он был сыном своего отца и с трудом сдерживал гнев. Однако он изо всех сил пытался держать себя в руках, чтобы выполнить свой долг, и спустя два часа первая повозка отъехала на запад. Сердце Финнигала отчаянно билось, да еще начался настоящий ливень, превратив холмы в неприступные горы грязи, в которой увязали самые тяжелые повозки. Люди, по колено в грязи, медленно толкали повозки вверх по холмам.
Кольчуга Финнигала промокла насквозь, и дождевая вода лилась под железный ворот и намочила сорочку. По грязи он шел к дому Мирии. Леди Гвен с детьми давно уехала, а Мирия спокойно сидела перед пылающим камином и вышивала.
— Пора ехать, госпожа.
— Тогда езжай, я остаюсь. Финнигал стоял на своем:
— Вы подрываете мой авторитет, госпожа. Сотни жителей откажутся ехать только потому, что вы остаетесь. Раз остаетесь вы, должны остаться я и мои солдаты, и тогда некому будет защищать беженцев от изгнанников.
— Ты закончил, Финнигал? — спросила Мирия. — От раскрытой двери сильно дует, а я не хочу простудиться.
Трясясь от бессильной злобы, Финнигал развернулся и вышел под дождь.
К полудню шторм утих, но ведущая на запад тропа превратилась в настоящую трясину. Из тысячи ста жителей Трех Ручьев уехать решили лишь шестьсот. В селении осталось всего двадцать повозок, и многие уходили пешком, унося мешки с провизией и сменной одеждой.
Из-за туч вышло солнце, и настроение Финнигала тут же улучшилось, но совсем ненадолго. Люди начали возвращаться, они спускались с холмов, бросая мешки и что-то крича. Чтобы лучше их расслышать, Финнигал снял железный шлем.
— Бандиты! — разобрал он. — Их целые сотни, спасайся кто может!
Финнигал выругался и вызвал двадцатилетнего сержанта Празалиса. Солдат побежал за ним к кузнице Наннкумала.
— Собирайте мужчин! — приказал Финнигал.
— Вон они, бандиты! — крикнул Празалис, выхватывая меч, Финнигал быстро пошел по главной улице мимо старейшего дерева — гигантского дуба. Он увидел главаря бандитов — всадника в сверкающем нагруднике и шлеме. Увидев, что разбойники не собираются ни на кого нападать, перепуганные беженцы несколько успокоились. Празалис подошел к молодому капитану.
— Я посчитал, их сто три человека.
Железные Волки, держа наготове мечи, выстроились возле Финнигала. Когда бандиты приблизились, Финнигал понял, что сам смотрит на их главаря, разинув рот. Чем ближе он подъезжал, тем больше Финнигал удивлялся его сходству с Коннаваром! Невероятно! Даже глаза были как у короля: один зеленый, другой — золотисто-карий. Теперь Финнигал точно знал, что перед ним незаконнорожденный Бэйн. Ни один из изгнанников не обнажил меча. Лучники даже спрятали стрелы, боясь их намочить.
— Что вам здесь нужно? — прокричал Финнигал.
— Спокойно, капитан, — с улыбкой ответил Бэйн, — мы пришли вам помочь.
— Нам не нужна помощь подлых… Бэйн предостерегающе поднял руку.
— Ни слова больше, капитан, — сказал он, — пойдем со мной.
Бэйн направился к кузнице, даже не посмотрев, идет ли за ним Финнигал.
— Если что случится, сразу атакуйте, — велел он Празалису и пошел за Бэйном, который ждал возле длинного забора.
— Если вы пришли грабить…
— Заткнись, парень, — рявкнул Бэйн, — и выслушай то, что я скажу. Двести Морских Волков совсем недалеко отсюда, и сейчас не самый подходящий момент для пререканий. Я собираюсь попросить у Наннкумала кольчуги, доспехи и щиты для моих людей. Мы поможем вам организовать вывоз людей и под твоим командованием станем защищать их с тыла. У меня шестьдесят лучников и еще сорок человек, которые могут драться на мечах или топорах. Вместе мы смогли бы защитить мирных жителей. Ты слушаешь меня?
— Не знаю, по карману ли мне твоя помощь, — начал Финнигал и увидел, как ожесточилось лицо Бэйна, а глаза стали ледяными.
— Да уж, я не продешевлю. Так ты послал лазутчиков на восток?
— Конечно.
— Значит, нам хотя бы сообщат, когда Пираты будут совсем близко. — Бэйн внимательно оглядел селение. — Почему осталось так много людей?
— Леди Мирия отказалась ехать, остальные последовали ее примеру.
— Вот как? Сейчас я с ней поговорю. Но сначала нужно вооружить моих солдат. Прикажи своему отряду отложить мечи и заняться вывозом людей.
Финнигал покраснел.
— Ты же сказал, что станешь подчиняться моим приказам? Бэйн ответил не сразу, а когда заговорил, его слова удивили молодого офицера.
— Ты абсолютно прав, капитан. Итак, что ты собираешься предпринять?
Финнигалу стало стыдно, и он почувствовал себя дураком. Приближаются Морские Волки, и каждый воин будет на вес золота.
— У меня был трудный день, — сказал он, извиняясь, — можешь отвести своих людей в кузницу. — Финнигал повернулся к солдатам. — Убрать мечи и продолжать вывоз людей!
Оставив лучников на улице, Бэйн повел остальных к арсеналу позади кузницы. Навстречу вышел сутулый, лысеющий Наннкумал.
— Что ты здесь делаешь, Бэйн? — спросил он. — Хочешь еще раз опозорить семью?
— Естественно, — заверил его Бэйн. — Сейчас не время спорить, дедушка, враг наступает, и мне нужны оружие и доспехи.
— И ты ему позволяешь? — спросил Финнигала старик.
— Я ему разрешил, — заверил его Финнигал, — Бэйн и его люди подчиняются моим приказам.
— Да ты с ума сошел, — упирался Наннкумал, — его люди — убийцы и грабители.
— Отойди, дед, — мягко попросил Бэйн.
— Делай, как он говорит! — взревел Финнигал. Наннкумал отступил, и Бэйн вошел в арсенал, его люди следом. Финнигал попытался образумить кузнеца.
— Они поклялись защищать беженцев, и нам сейчас дорог каждый солдат, сэр, — объяснял он.
— Но поблизости нет Морских Волков, — настаивал Наннкумал, — леди Мирия уверена, что Ворне это просто приснилось.
— Надеюсь, она права, — произнес Финнигал, — но не очень в это верю.
Из кузницы донеслись смех и улюлюканье.
— Ты хоть представляешь, столько стоят доспехи? — поинтересовался Наннкумал. — Каждая кольчуга стоит десять унций золота, а ты все раздаешь! Ты за это ответишь!
— Это маловероятно, — возразил Финнигал. — Мне приказано защищать леди Мирию. Если она не уедет, я тоже останусь и вряд ли доживу до завтрашнего утра.
Старик снова взглянул на Финнигала и немного смягчился.
— Ты хороший парень, Финнигал, — объявил он. — Пойду взгляну, что они забирают.
Финнигал кивнул и вышел на улицу. Людей, покидающих селение, стало больше, и Финнигал улыбнулся. Многие из тех, кто не верил в наступление варов, уезжали потому, что не хотели оставаться в селении, где разгуливала сотня изгнанников. К нему подошел Празалис.
— Не уверен, что вы поступаете правильно, сэр, — признался он. — Я знаю некоторых людей Бэйна. Вон тот худой лучник у стены — Вик, безжалостный убийца. За один медяк он перерезал горло собственному деду. А вон тот — норвин Валиан. Король подписал приказ о его аресте, его обвиняют в убийстве и изнасиловании. Могу назвать еще по крайней мере десятерых, которым нельзя доверять ни в коем случае.
Сегодня утром у нас было двадцать солдат и примерно пятьдесят добровольцев средних лет, — ответил Финнигал, — против двухсот прекрасно обученных воинов. Сейчас нас сто семьдесят. Возможно, люди Бэйна и трусы, но они здесь.
— А что, если это ловушка, сэр, и они явились грабить и убивать?
Тогда я совершил роковую ошибку, однако не думаю, что так случится. Я видел глаза Бэйна, он не похож на предателя.
— То, что он похож на короля, не означает, что и характеру него такой же.
— Святые небеса! Я чувствую себя настоящим солдатом! — воскликнул Грифф, примерив кольчугу-безрукавку. Потом захихикал и стал рассматривать мечи. — А боевого топора не найдется? — спросил он, повернувшись к Наннкумалу.
— Никаких топоров, — заявил тот. Грифф выбрал длинный меч:
— Вот этот подойдет.
— Ни в коем случае! — рявкнул Наннкумал, подошел к Гриффу и вырвал меч из его рук, — Это же меч для всадника! Для него специально выковывается тяжелое лезвие, чтобы удобнее было колоть, сидя в седле. — Забрав у Гриффа меч, он прошел мимо нескольких бандитов и выбрал другой меч с обтянутой кожей рукоятью и резными поперечинами, дюймов на восемь короче первого. — Вот, взгляни на этот! — посоветовал кузнец. — Что скажешь?
— Да, кажется, он удобнее, — признался Грифф, взяв меч в руки.
Наннкумал вздохнул.
Думаешь, они смогут дать отпор Железным Волкам? — спросил, он Бэйна. — Вары рождаются воинами, они не знают, что такое жалость. Да что я тебе рассказываю, ты сам с ними воевал!
— Ты прав, дедушка, давай пошлем к варам гонца с просьбой подождать и не нападать, пока нам не пришлют настоящих солдат! — засмеялся Бэйн, и неожиданно кузнец тоже усмехнулся, но улыбка тут же слетела с его лица,
— Я думал… надеялся, что всю эту ерунду про варов придумала Ворна. Получается, это правда?
— Да, правда. Поможешь моим людям подобрать оружие? Мне нужно поговорить с Финнигалом.
— Я помогу им, но все это похоже на выбор седла для коровы: занятие интересное, но совершенно бессмысленное.
— А он за словом в карман не лезет, — заметил Грифф.
Бэйн кивнул и вышел из кузницы. Финнигал стоял у старейшего дерева, а мимо него на запад уходили сотни жителей Трех Ручьев.
Я увидел несколько неплохих мест, где можно устроить засаду. Может, поедем, я покажу их тебе, чтобы ты смог решить.
— Зачем? Мне не стоит с тобой ехать, — сказал Финнигал.
— А как же тогда выполнять твои приказы? — с улыбкой спросил Бэйн.
Финнигал рассмеялся, но без особой радости:
— Тебе не понадобятся мои приказы, ты сам будешь командовать. С тех пор как вы приехали, еще некоторые люди решили покинуть Три Ручья, но остается леди Мирия и еще пятьдесят человек. Я и мой отряд будем защищать их от варов. Если все сложится удачно, мы убьем человек тридцать, и поскольку остается несколько молодых женщин, они немного здесь задержатся, чтобы поразвлечься.
— Что за чушь, — пробормотал Бэйн, — заставь их уехать!
— Как заставить мать короля? Она ведь не солдат и моим приказам не подчиняется. Нужно смотреть правде в глаза, Бэйн. Старуха приняла решение, и я не могу повлиять на нее.
Бэйн помолчал.
— Зачем впустую губить двадцать жизней? Пожалуй, я знаю, что делать. Тебе придется довериться мне. Потом, если у нас будет «потом», можешь при всех меня отчитать.
— Что ты придумал?
— Тебе лучше пока не знать, чтобы никто не подумал, что мы сговорились. Лучше отправь своих всадников на гребень холма, осмотреть поле будущей битвы. Я пока займусь вывозом оставшихся людей.
Финнигал снял железный меч и скинул кольчугу.
— Леди Мирия ушла в барак поговорить с теми, кто остался. Некоторые из них хотели бы уехать, и она пытается их отговорить. — Финнигал покачал головой. — Ладно, Бэйн, поеду с моим отрядом разведать обстановку на холмах.
— Пусть сначала подгонят повозку к тому бараку, — попросил Бэйн.
Финнигал ушел, а Бэйн вернулся в кузницу. У ворот собрались бывшие бандиты. У каждого было по нагруднику, шлему, мечу и круглому деревянному щиту с железной кромкой.
Бэйн подозвал Вика. Главарь изгнанников был без кольчуги, он выбрал длинный меч и колчан стрел.
— Возьми людей, поезжай к подножию холма и жди меня там, — велел Бэйн.
— Пока это самые легкие пять золотых в моей жизни, — заметил Вик.
— Еще не вечер, — мрачно напомнил ему Бэйн. Грифф, крепыш Валлиан и одноглазый Грэйл остались с Бэйном, и они вместе отправились к старейшему дереву и ждали, пока два солдата не подгонят повозку. Солдаты слезли с повозки, вскочили на коней и помчались к Финнигалу, который с семнадцатью оставшимися всадниками во весь опор скакал на запад.
— Пора засвидетельствовать почтение дражайшей родственнице, — сказал Бэйн. — Грэйл, ты будешь править лошадьми, остальные — за мной.
Бэйн подошел к бараку и остановился возле двойных дверей, Грифф и Валиан неслышно двигались за ним. Распахнув двери, трое быстро вошли в барак. У камина в центре собралось довольно много людей, которым что-то говорила леди Мирия. Увидев Бэйна, она замолчала. Заглянув ей в глаза, Бэйн увидел гнев и удивление.
— Бабушка, как я рад наконец-то с тобой познакомиться! — радостно закричал он.
— Убирайся прочь! — процедила Мирия.
Бэйна удивило, что она даже не взглянула на него, а поспешно отвела глаза. Он усмехнулся и оглядел собравшихся в бараке. В основном это были пожилые люди, но было и несколько молодых женщин с детьми.
Скоро здесь будут вары, стариков и детей они убьют сразу. Оставят в живых только молодых женщин, но потом, когда забава кончится, им тоже перережут горло. Именно так вары поступают с пленными, которых не могут увезти домой.