Страница:
Если жизненные формы Кторра, которые мы наблюдаем, есть продукты дополнительного бездонного количества миллионов лет эволюции, то это подразумевает, что они обладают накопленным иммунитетом против любой мутации любого микроба, который развивался на их родной планете. А это предполагает, что она будут обладать широким спектром устойчивости к неизвестным микроорганизмам. Наши микробы не будут представлять для них угрозы, потому что, по сравнению с их, наша экология проще, гораздо проще. Мы являемся большими рептилиями, которые смотрят на появление травы, цветковых растений и терапсидов в нашей экологии, и удивляются, что, к черту, происходит с нашим миров. Здесь у нас нет природной защиты.
Она наклонилась на подиуме, словно хотела заглянуть в лицо каждого в зале: – Если мы примем эту гипотезу – а я не вижу, как мы можем ее избежать – тогда мотив нашего инициативного собрания не является более вопросом. Есть только одна возможная интерпретация ситуации: мы на войне! На войне, не похожей ни на что виданное и даже предполагаемое в истории нашей планеты! – Она запнулась, словно смущенная собственной горячностью. Остудила ее, чуть пригубив воды, и продолжила: – Проблема в том, что у нас нет свидетельств о противнике, планирующем это вторжение. Он должен быть, но где? И снова мы возвращаемся к вопросу: где же настоящие кторры? – Доктор Цимпф позволила вопросу повисеть немного в воздухе. Она посмотрела в свои заметки и пощипала толстую переносицу.
Она подняла глаза и заговорила быстрым темпом: – В действительности мы, вероятно, задаем неверные вопросы. Нам надо посмотреть на ситуацию с точки зрения вторгающихся. Теперь я отсылаю вас к исследованиям Скотака-Олдерсона о колонизации планет. Конечно, в этих работах авторы говорят о Венере и Марсе, но излагаемые общие принципы приложимы к любому миру.
Коротко говоря, Скотак и Олдерсон разбивают процесс колонизации на части. Часть первая есть терраформирование, а фаза 1 первой части включает в себя создание атмосферы, в которой могут выжить земные организмы. Фаза 2 начинается интродукцией выбранных жизненных форм для создания благоприятной протоэкологии колонизируемого мира.
Теперь, возвращаясь к нашей собственной ситуации, очевидно, что некий разум проводит их фазу 2 здесь, на Земле. Они, если хотите, кторроформируют нашу планету.
Точно так же, как мы нуждались бы в образовании степей для прокорма нашего крупного рогатого скота, в зерновых полях для питания цыплят, в лесах для производства бумаги, строевого леса и пластмассы, в пчелах для опыления цветов наших растений, чтобы у нас были фрукты и овощи, то должно быть неизвестные кторровы плановики нуждаются в установлении поддерживающих видов, необходимых для выживания их цивилизации. Именно это происходит сейчас. И будет происходить далее.
Основываясь на взвешенном моделировании Скотака-Олдерсона, инфицирование Земли будет происходить в три, может быть, в четыре этапа. Каждый этап будет характеризоваться специфическим уровнем поддерживающих видов, интродуцируемых прежде, чем появится следующий уровень. Другими словами, они не привезут кторров эквивалент койотов, пока кторровы кролики не станут толстыми, и не привезут кторровых кроликов, пока не зазеленеют кторровы пастбища – в нашем случае, не заалеют – и не посадят пастбища, пока кторровы земляные черви не разрыхлят почву. Это ставит нас в невыгодное положение, потому что мы видим каждый вид вне контекста, не зная как соответствует один другому в рамках большого плана. Это так же трудно, как пытаться восстановить симфонию, когда все, что у нас есть – это ноты для ударных и третьего тромбона.
Вот почему мы еще не можем дать вам твердые ответы. Факты, которые у нас есть, еще несвязны. Мы можем дать вам лишь общий план, на который указывают все факты. Инфекция Земли есть их способ очистить почву. Самый легкий способ обойтись с местными жителями – выгнать их, прежде чем въехать. Предполагается, что мы уйдем далеко, прежде чем появятся новые жильцы. Если вы простите неприятную метафору, то все, что мы сейчас испытываем, это кторрова версия сноса трущоб. Проект совершенствования пригорода…
Она указала на экран позади нее. Он заполнился слайдами ночного бродильщика, тысяченожек, морской тины, красного кудзу, жалящей мухи, сахарной ваты, жука-трубочиста и целой группы других созданий, которых я не знал. Доктор Цимпф продолжила: -… и это – ударные части, передовые подразделения высоко конкурентной экологии, эти жуки и животные предназначены разрыхлить нашу планету для последующей экологии. Позвольте мне сказать еще раз: нынешняя инфекция – только первая волна гораздо большей и худшей инфекции, которая придет. Следующими придут животные, которые едят этих!
Она на мгновение склонилась к своим заметкам, нахмурилась, потом снова подняла глаза. Выражение лица помрачнело: – Не дайте ввести себя в заблуждение теми, кто хочет преуменьшить серьезность ситуации. Мы не нашли никакого легкого контроля за этой или последующей инфекцией. На этой планете у нас не было необходимого соперничества. Возможно, и мы – человеческие существа – недостаточно конкурентноспособны, недостаточно безжалостны и злы, чтобы собраться на необходимое усилие. Я надеюсь, что не права. Но я так не думаю. – Она сделала паузу, чтобы это хорошо запало.
– Мы должны понять с самого начала, что наша природная защита не будет работать. Наши единственно возможные контрмеры могут быть развиты нахождением слабостей в экологии Кторра. Мы должны изучить внутренние связи этих созданий м саботировать любым способом, каким сможем. Мы должны использовать вторгающуюся экологию против самой себя! Мы должны начать сегодня же! Это не будет легкой задачей! Это потребует массированной мобилизации – полной и тотальной мобилизации каждого человеческого существа на планете! И мы должны начать немедленно!
Она остановилась вытереть лоб. Началось сказываться напряжение того, что, видимо, было для нее трудной задачей. Я начал подозревать что-то в реакции аудитории против нее. Делегаты пришли сюда не для того, чтобы быть напуганными до полусмерти, но она пыталась сделать именно это. По их постоянному мешающему перешептыванию я предположил, что они пришли с мыслью увериться, что все под контролем, просто в следующем году надо увеличить ассигнования и ноу проблем, а потом мы все можем вернуться домой, назад к новообретенному богатству. Только это не прошло.
Доктор Цимпф говорила о конце света. И я видел враждебность на лицах некоторых слушателей.
Она продолжала: -…я не пытаюсь для вас смягчить проблему, не думаю, что опасность можно преуменьшить. Нам в лицо смотрит вымирание.
– К нам еще не вторгаются, – сказала она. – Еще нет.
Но – все идет к вторжению.
Как скоро это произойдет, мы не знаем. Как долго будет продолжаться текущая фаза, мы не знаем. Что за существа начали это, мы не знаем. Но я обещаю вам – мы узнаем это. Если останемся жить.
Это неизбежно. Все идет к вторжению. Чем-то. На следующем уровне их экологии.
Жизненными формами, которые питаются этими. И кто бы ни пришел, какие бы формы это ни приняло – неведомые твари будут более кокурентноспособны, злее, свирепее, опаснее, чем те, которых мы видим сегодня. Все, что вы видите здесь…, – и она снова показала на экран, рука вытянулась вверх и назад, палец как пистолет показывал на последний из слайдов, зияющую пасть громадного алого кторра, -… просто свеча перед огненным штормом!
Она закончила. Она не сказала: «Благодарю вас», но было ясно, что доклад окончен. Она закрыла клипборд и сошла с возвышения.
Аплодисментов не было.
21
22
Она наклонилась на подиуме, словно хотела заглянуть в лицо каждого в зале: – Если мы примем эту гипотезу – а я не вижу, как мы можем ее избежать – тогда мотив нашего инициативного собрания не является более вопросом. Есть только одна возможная интерпретация ситуации: мы на войне! На войне, не похожей ни на что виданное и даже предполагаемое в истории нашей планеты! – Она запнулась, словно смущенная собственной горячностью. Остудила ее, чуть пригубив воды, и продолжила: – Проблема в том, что у нас нет свидетельств о противнике, планирующем это вторжение. Он должен быть, но где? И снова мы возвращаемся к вопросу: где же настоящие кторры? – Доктор Цимпф позволила вопросу повисеть немного в воздухе. Она посмотрела в свои заметки и пощипала толстую переносицу.
Она подняла глаза и заговорила быстрым темпом: – В действительности мы, вероятно, задаем неверные вопросы. Нам надо посмотреть на ситуацию с точки зрения вторгающихся. Теперь я отсылаю вас к исследованиям Скотака-Олдерсона о колонизации планет. Конечно, в этих работах авторы говорят о Венере и Марсе, но излагаемые общие принципы приложимы к любому миру.
Коротко говоря, Скотак и Олдерсон разбивают процесс колонизации на части. Часть первая есть терраформирование, а фаза 1 первой части включает в себя создание атмосферы, в которой могут выжить земные организмы. Фаза 2 начинается интродукцией выбранных жизненных форм для создания благоприятной протоэкологии колонизируемого мира.
Теперь, возвращаясь к нашей собственной ситуации, очевидно, что некий разум проводит их фазу 2 здесь, на Земле. Они, если хотите, кторроформируют нашу планету.
Точно так же, как мы нуждались бы в образовании степей для прокорма нашего крупного рогатого скота, в зерновых полях для питания цыплят, в лесах для производства бумаги, строевого леса и пластмассы, в пчелах для опыления цветов наших растений, чтобы у нас были фрукты и овощи, то должно быть неизвестные кторровы плановики нуждаются в установлении поддерживающих видов, необходимых для выживания их цивилизации. Именно это происходит сейчас. И будет происходить далее.
Основываясь на взвешенном моделировании Скотака-Олдерсона, инфицирование Земли будет происходить в три, может быть, в четыре этапа. Каждый этап будет характеризоваться специфическим уровнем поддерживающих видов, интродуцируемых прежде, чем появится следующий уровень. Другими словами, они не привезут кторров эквивалент койотов, пока кторровы кролики не станут толстыми, и не привезут кторровых кроликов, пока не зазеленеют кторровы пастбища – в нашем случае, не заалеют – и не посадят пастбища, пока кторровы земляные черви не разрыхлят почву. Это ставит нас в невыгодное положение, потому что мы видим каждый вид вне контекста, не зная как соответствует один другому в рамках большого плана. Это так же трудно, как пытаться восстановить симфонию, когда все, что у нас есть – это ноты для ударных и третьего тромбона.
Вот почему мы еще не можем дать вам твердые ответы. Факты, которые у нас есть, еще несвязны. Мы можем дать вам лишь общий план, на который указывают все факты. Инфекция Земли есть их способ очистить почву. Самый легкий способ обойтись с местными жителями – выгнать их, прежде чем въехать. Предполагается, что мы уйдем далеко, прежде чем появятся новые жильцы. Если вы простите неприятную метафору, то все, что мы сейчас испытываем, это кторрова версия сноса трущоб. Проект совершенствования пригорода…
Она указала на экран позади нее. Он заполнился слайдами ночного бродильщика, тысяченожек, морской тины, красного кудзу, жалящей мухи, сахарной ваты, жука-трубочиста и целой группы других созданий, которых я не знал. Доктор Цимпф продолжила: -… и это – ударные части, передовые подразделения высоко конкурентной экологии, эти жуки и животные предназначены разрыхлить нашу планету для последующей экологии. Позвольте мне сказать еще раз: нынешняя инфекция – только первая волна гораздо большей и худшей инфекции, которая придет. Следующими придут животные, которые едят этих!
Она на мгновение склонилась к своим заметкам, нахмурилась, потом снова подняла глаза. Выражение лица помрачнело: – Не дайте ввести себя в заблуждение теми, кто хочет преуменьшить серьезность ситуации. Мы не нашли никакого легкого контроля за этой или последующей инфекцией. На этой планете у нас не было необходимого соперничества. Возможно, и мы – человеческие существа – недостаточно конкурентноспособны, недостаточно безжалостны и злы, чтобы собраться на необходимое усилие. Я надеюсь, что не права. Но я так не думаю. – Она сделала паузу, чтобы это хорошо запало.
– Мы должны понять с самого начала, что наша природная защита не будет работать. Наши единственно возможные контрмеры могут быть развиты нахождением слабостей в экологии Кторра. Мы должны изучить внутренние связи этих созданий м саботировать любым способом, каким сможем. Мы должны использовать вторгающуюся экологию против самой себя! Мы должны начать сегодня же! Это не будет легкой задачей! Это потребует массированной мобилизации – полной и тотальной мобилизации каждого человеческого существа на планете! И мы должны начать немедленно!
Она остановилась вытереть лоб. Началось сказываться напряжение того, что, видимо, было для нее трудной задачей. Я начал подозревать что-то в реакции аудитории против нее. Делегаты пришли сюда не для того, чтобы быть напуганными до полусмерти, но она пыталась сделать именно это. По их постоянному мешающему перешептыванию я предположил, что они пришли с мыслью увериться, что все под контролем, просто в следующем году надо увеличить ассигнования и ноу проблем, а потом мы все можем вернуться домой, назад к новообретенному богатству. Только это не прошло.
Доктор Цимпф говорила о конце света. И я видел враждебность на лицах некоторых слушателей.
Она продолжала: -…я не пытаюсь для вас смягчить проблему, не думаю, что опасность можно преуменьшить. Нам в лицо смотрит вымирание.
– К нам еще не вторгаются, – сказала она. – Еще нет.
Но – все идет к вторжению.
Как скоро это произойдет, мы не знаем. Как долго будет продолжаться текущая фаза, мы не знаем. Что за существа начали это, мы не знаем. Но я обещаю вам – мы узнаем это. Если останемся жить.
Это неизбежно. Все идет к вторжению. Чем-то. На следующем уровне их экологии.
Жизненными формами, которые питаются этими. И кто бы ни пришел, какие бы формы это ни приняло – неведомые твари будут более кокурентноспособны, злее, свирепее, опаснее, чем те, которых мы видим сегодня. Все, что вы видите здесь…, – и она снова показала на экран, рука вытянулась вверх и назад, палец как пистолет показывал на последний из слайдов, зияющую пасть громадного алого кторра, -… просто свеча перед огненным штормом!
Она закончила. Она не сказала: «Благодарю вас», но было ясно, что доклад окончен. Она закрыла клипборд и сошла с возвышения.
Аплодисментов не было.
21
Доклад доктора Цимпф был принят плохо. Я чувствовал негодование. Присутствующие в зале жужжали, словно гнездо шершней. Их голоса поднялись до визга, они собрались в гневные клубки. Аргументы ломались друг о друга, некоторые взрывались, как шумные фосфорные спички. -… возмутительно!, – бушевал коротышка, грубо проталкиваясь позади меня.
Темнокожий, в дорогом костюме, он говорил с сильным средне-восточным акцентом:
– Ложь и пропаганда! Дальше нам расскажут, что ответ может быть только военным!
Мое правительство не станет покупать их романы ужасов! Они используют это как предлог для перевооружения! – Остаток потерялся в гаме.
– А я вам говорю, что она не ошибается! – Высокий лысый человек в очках был окружен группой других ученых: – Самое большое – чуть подкрашенная версия! Если здесь какое-нибудь искажение фактов, я был бы на стороне обвинения!
Шум и жужжание тысячи отдельных голосов кружились в воздухе зала. Большая толпа окружила огромного толстого человека и маленького громкого, которые попеременно гудели и тявкали друг на друга – дуэль между сиреной и сорокой. Я не был достаточно близко, чтобы слышать, что они говорили, а оживленная реакция их слушателей топила смысл диалога, оставляя лишь разорванные звуки голосов.
Позади меня проповедовал кто-то еще, я повернулся и увидел бульдозерно скроенную женщину, прижавшую нервного мужчину в углу: -… и у нас есть документы, доказывающие это! Вы их еще не читали? Нет? Я вышлю вам копии. Марта получила письмо от самого, он говорит, как ее том произвел на него впечатление..
Я испарился в сторону, почти в центр другого разговора, очень тихого. Говорил черный с прекрасными манерами. Его слушателями была группа типа репортеров, каждый держал свой рекордер наподобие щита. -… у народа было достаточно плохих новостей. Они хотят услышать взамен что-нибудь хорошее. Конечно, замечания доктора Цимпф не станут популярными – я ожидаю увидеть массу сопротивления. Но теперь позвольте мне добавить следующее. Если угроза реальна, можете быть уверены, что американский народ возьмет на свои плечи справедливую долю ответственности. Мы справимся с этим.
Я услышал достаточно. И направился в сторону гостиной. Я был смущен реакцией делегатов – разве они не поняли? – и одновременно злился на них. Стоял среди них и бушевал. Я хотел бы впихнуть нескольких рядом с кторром, и чтобы их видели коллеги. Это должно будет поменять некоторые мнения!
Я все еще колебался, стоя в центре толпы и раздумывая, что делать дальше, когда услышал свое имя. Рука махала мне на полпути в вестибюль. Тед. Я начал прокладывать путь к нему. Он стоял с коротким, бочкообразным мужчиной, одетым в темный костюм и хмурость, он выглядел как после запора, постоянно злобно взирая на мир сквозь толстые линзы роговых очков. – Это Мартин Миллер, – сказал Тед, – исполняющий директор проекта «Erewhon».
– О, – сказал я. И огляделся.– Э-э, а что случилось с Динни?
Тед пожал плечами: – Не знаю. Мы расстались. Ноу проблем.
– Я думал вы вдвоем, э-э…
– Что? Ты наверное шутишь!
– Тогда, что это был за разговор об одиннадцати оргазмах?
Тед положил мне руки на плечи и посмотрел прямо в глаза: – Джим, поверь мне.
Когда-нибудь ты узнаешь сам, когда наконец сподобишься потерять свою легендарную девственность, но до тех пор поверь мне на слово: даже для нормального здорового мужчины на пике физических кондиций невозможно сделать одиннадцать раз за ночь. – И потом добавил: – Я знаю, что устал. Но самое большее, что я когда-либо совершил, было семь. И не с Динни.
– Но она сказала так.
– Джим, скажу тебе правду: я сделал только раз. И даже тогда думал о сырой печенке. Пусть она верит во что хочет.
– Тогда какого-черта ты…
– Ш-ш-ш! Умерь голос! Я хочу научить тебя одному из секретов успеха. Если тебе нужно познакомиться со многими людьми и быстро, особенно с важными людьми, найди себе наиболее честолюбивую карьеристку и льсти ей. Или ему. И ты сможешь таким способом проникнуть в массу закрытых дверей. Смотри-ка, ты не против, не так ли? – Он положил мне руки на плечи и повернул меня от Миллера. – Это может быть очень важным. Для нас обоих. Ему еще нет двадцати пяти, а он принимает мультимиллионные решения. Я расскажу тебе потом, хорошо?
– Как?… Ты же звал меня! – Но Тед уже отвернулся к своему разговору. Что-то о городских дорогах для будущего развития. Миллер объснял, как предохранительные гранты могут позволить претендовать на большие зоны уже освоенной, покинутой собственности, и Тед бормотал о необходимости, чтобы Служба Освоения оплатила большинство расходов. Я не думаю, что кто-нибудь из них слушал, что говорит другой.
– Послушайте, вы должны перестать рассматривать это как набор политических жестов, – сказала позади меня женщина. Она говорила небольшой группе делегатов четвертого мира. Она выглядела обманчиво дружественной. Лицо окаймляли темные локоны, а рот жаждал поцелуя. На карточке стояло имя: «Д.М.Дорр». – Я понимаю ваши опасения, действительно понимаю. Ваши правительства вправе побаиваться, что Соединенные Штаты используют экологическую инфекцию, как оправдание возрождения их военной силы. И конечно, это могло быть законным опасением при любых обычных обстоятельствах. Но у нас – не обычные обстоятельства. Вы слышали доклад доктора Цимпф. – Значок говорил, что она – заместитель посла в ООН. Она говорила спокойно и авторитетно. – Может быть вы видели отчеты, может быть нет, но Соединенные Штаты – единственное государство, оставшееся на этой планете, которое еще может собрать человеческие ресурсы, чтобы встретить вызов. Если вы не позволите пройти Закону о помощи, вы повредите как себе, так и нам.
Существуют тяжелые холодные факты – Европа в руинах, едва выживает, Африка воюет сама с собой; большая часть Южной Америки вне связи – мы знаем лишь о некоторых странах; в России беспорядки; и у нас нет информации, насколько плоха ситуация в Китае. По меньшей мере Соединенные Штаты еще обладают работающей военной организацией. И это потому, что страна не мобилизовала своих военных для контроля гражданской популяции во время чумы. Нам была запрещена мобилизация, потому мы сохранили наши части изолированными и как результат – большинство из них выжили. Сейчас мы представляем резервуар возможностей, которое международное сообщество наций отчаянно пытается развить – несмотря на тот факт, что это может потребовать то, чему большинство наций в ООН более всего противятся: чрезвычайной военной реконструкции Америки! Но именно в этом мы нуждаемся, если хотим создать реальную оппозицию вторжению. – Она подняла руку, чтобы предотвратить помеху. – Пожалуйста – мне надо, чтобы вы поняли суть. Мы имеем в виду, что это не военная кампания в традиционном смысле вооружения и мобилизации – для этого просто нет людских ресурсов – но скорее мировой призыв к действию с тем же чувством дисциплины и крайней необходимости, которые характерны для успешной военной операции. Мы должны использовать существующую структуру корпуса гражданских действий Соединенных Штатов в качестве фундамента для построения нашей предполагаемой мировой экологической обороны – потому что она уже здесь и готова приступить к работе и нам не надо тратить время, делая все политически удовлетворительным для всех заинтересованных партий.
Мы знаем, что некоторые члены вашей делегации огорчены выводами доктора Цимпф, но мое правительство готово поддержать эти выводы. Мы также готовы свободно поделиться нашими знаниями. Ваши ученые приглашаются проверить наши факты; мы убеждены, что они придут к тем же заключениям.
Аудитория слушала вежливо и терпеливо, но когда она закончила, заговорил лидер группы. Его английский был с тяжелым акцентом, и слова резки. – А если мы не сделаем, как вы хотите – что тогда? Вы продолжите и сделаете это в любом случае, правильно? Кто вас теперь остановит? У кого есть силы, чтобы остановить кого-нибудь где-либо? Поэтому, что вы просите – это не разрешение, даже не кооперация – это одобрение. Не думаю, что мое правительство допустит это, миссис посол. Не думаю, что на это пойдет какое-либо другое правительство.
Женщина покраснела. От гнева или от замешательства? Тон ее голоса оставался обманчиво спокоен: – Доктор Т!Кай, вы разочаровали меня. Если бы Соединенные Штаты были способны сделать это в одиночку, мы уже были бы в процесс работы – так серьезно мы рассматриваем ситуацию. Но мы не способны сделать это одни; в том причина специальной конференции – продемонстрировать широту проблемы и призвать к мировой кооперации…
Он прервал ее: – Я нахожу изъян в объяснении, товарищ заместитель посла.
Вначале вы говорили, что мы не способны и только Соединенные Штаты способны.
Теперь вы говорите, что не можете сделать это без нас. Как же так? Так не бывает одновременно.
На сей раз было очевидно. Она была в гневе: – Доктор Т!Кай, вы претендуете быть человеком науки, мечтателем среди своего народа. Вас даже называют пророком африканской социальной революции. Мы излагаем вам факты вот уже три дня. У нас есть для вас еще очень много фактов. Пожалуйста, выслушайте их. Поймите, что они означают. Если у вас имеются какие-либо вопросы, весь персонал Национального Научного Центра в вашем распоряжении. Вы можете увидеть живые образцы – и если вы захотите снова их увидеть, это тоже можно устроить. Но, пожалуйста, выслушайте, что мы пытаемся сказать вам!
Он спокойно посмотрел на нее и сказал: – Я слушаю, я слушаю все очень хорошо. – Он покачал головой: – Все, что я до сих пор услышал – только оправдания и извинения. Я не хочу их больше слушать. Извините меня, пожалуйста. – Он махнул свите, их группа повернулась и двинулась по залу.
Заместитель посла Дорр смотрела им вслед, слезы набухли в ее глазах. Она беззвучно проговорила что-то похожее на: «Проклятые дураки!» Потом поймала мой взгляд и смущенно улыбнулась. Она сказала: – Вам не надо было слушать это.
Я сказал: – Я видел кторров. Вы правы.
– Да, – сказала она. Но смотрела печально. – Речь не о том, чтобы быть правой.
Темнокожий, в дорогом костюме, он говорил с сильным средне-восточным акцентом:
– Ложь и пропаганда! Дальше нам расскажут, что ответ может быть только военным!
Мое правительство не станет покупать их романы ужасов! Они используют это как предлог для перевооружения! – Остаток потерялся в гаме.
– А я вам говорю, что она не ошибается! – Высокий лысый человек в очках был окружен группой других ученых: – Самое большое – чуть подкрашенная версия! Если здесь какое-нибудь искажение фактов, я был бы на стороне обвинения!
Шум и жужжание тысячи отдельных голосов кружились в воздухе зала. Большая толпа окружила огромного толстого человека и маленького громкого, которые попеременно гудели и тявкали друг на друга – дуэль между сиреной и сорокой. Я не был достаточно близко, чтобы слышать, что они говорили, а оживленная реакция их слушателей топила смысл диалога, оставляя лишь разорванные звуки голосов.
Позади меня проповедовал кто-то еще, я повернулся и увидел бульдозерно скроенную женщину, прижавшую нервного мужчину в углу: -… и у нас есть документы, доказывающие это! Вы их еще не читали? Нет? Я вышлю вам копии. Марта получила письмо от самого, он говорит, как ее том произвел на него впечатление..
Я испарился в сторону, почти в центр другого разговора, очень тихого. Говорил черный с прекрасными манерами. Его слушателями была группа типа репортеров, каждый держал свой рекордер наподобие щита. -… у народа было достаточно плохих новостей. Они хотят услышать взамен что-нибудь хорошее. Конечно, замечания доктора Цимпф не станут популярными – я ожидаю увидеть массу сопротивления. Но теперь позвольте мне добавить следующее. Если угроза реальна, можете быть уверены, что американский народ возьмет на свои плечи справедливую долю ответственности. Мы справимся с этим.
Я услышал достаточно. И направился в сторону гостиной. Я был смущен реакцией делегатов – разве они не поняли? – и одновременно злился на них. Стоял среди них и бушевал. Я хотел бы впихнуть нескольких рядом с кторром, и чтобы их видели коллеги. Это должно будет поменять некоторые мнения!
Я все еще колебался, стоя в центре толпы и раздумывая, что делать дальше, когда услышал свое имя. Рука махала мне на полпути в вестибюль. Тед. Я начал прокладывать путь к нему. Он стоял с коротким, бочкообразным мужчиной, одетым в темный костюм и хмурость, он выглядел как после запора, постоянно злобно взирая на мир сквозь толстые линзы роговых очков. – Это Мартин Миллер, – сказал Тед, – исполняющий директор проекта «Erewhon».
– О, – сказал я. И огляделся.– Э-э, а что случилось с Динни?
Тед пожал плечами: – Не знаю. Мы расстались. Ноу проблем.
– Я думал вы вдвоем, э-э…
– Что? Ты наверное шутишь!
– Тогда, что это был за разговор об одиннадцати оргазмах?
Тед положил мне руки на плечи и посмотрел прямо в глаза: – Джим, поверь мне.
Когда-нибудь ты узнаешь сам, когда наконец сподобишься потерять свою легендарную девственность, но до тех пор поверь мне на слово: даже для нормального здорового мужчины на пике физических кондиций невозможно сделать одиннадцать раз за ночь. – И потом добавил: – Я знаю, что устал. Но самое большее, что я когда-либо совершил, было семь. И не с Динни.
– Но она сказала так.
– Джим, скажу тебе правду: я сделал только раз. И даже тогда думал о сырой печенке. Пусть она верит во что хочет.
– Тогда какого-черта ты…
– Ш-ш-ш! Умерь голос! Я хочу научить тебя одному из секретов успеха. Если тебе нужно познакомиться со многими людьми и быстро, особенно с важными людьми, найди себе наиболее честолюбивую карьеристку и льсти ей. Или ему. И ты сможешь таким способом проникнуть в массу закрытых дверей. Смотри-ка, ты не против, не так ли? – Он положил мне руки на плечи и повернул меня от Миллера. – Это может быть очень важным. Для нас обоих. Ему еще нет двадцати пяти, а он принимает мультимиллионные решения. Я расскажу тебе потом, хорошо?
– Как?… Ты же звал меня! – Но Тед уже отвернулся к своему разговору. Что-то о городских дорогах для будущего развития. Миллер объснял, как предохранительные гранты могут позволить претендовать на большие зоны уже освоенной, покинутой собственности, и Тед бормотал о необходимости, чтобы Служба Освоения оплатила большинство расходов. Я не думаю, что кто-нибудь из них слушал, что говорит другой.
– Послушайте, вы должны перестать рассматривать это как набор политических жестов, – сказала позади меня женщина. Она говорила небольшой группе делегатов четвертого мира. Она выглядела обманчиво дружественной. Лицо окаймляли темные локоны, а рот жаждал поцелуя. На карточке стояло имя: «Д.М.Дорр». – Я понимаю ваши опасения, действительно понимаю. Ваши правительства вправе побаиваться, что Соединенные Штаты используют экологическую инфекцию, как оправдание возрождения их военной силы. И конечно, это могло быть законным опасением при любых обычных обстоятельствах. Но у нас – не обычные обстоятельства. Вы слышали доклад доктора Цимпф. – Значок говорил, что она – заместитель посла в ООН. Она говорила спокойно и авторитетно. – Может быть вы видели отчеты, может быть нет, но Соединенные Штаты – единственное государство, оставшееся на этой планете, которое еще может собрать человеческие ресурсы, чтобы встретить вызов. Если вы не позволите пройти Закону о помощи, вы повредите как себе, так и нам.
Существуют тяжелые холодные факты – Европа в руинах, едва выживает, Африка воюет сама с собой; большая часть Южной Америки вне связи – мы знаем лишь о некоторых странах; в России беспорядки; и у нас нет информации, насколько плоха ситуация в Китае. По меньшей мере Соединенные Штаты еще обладают работающей военной организацией. И это потому, что страна не мобилизовала своих военных для контроля гражданской популяции во время чумы. Нам была запрещена мобилизация, потому мы сохранили наши части изолированными и как результат – большинство из них выжили. Сейчас мы представляем резервуар возможностей, которое международное сообщество наций отчаянно пытается развить – несмотря на тот факт, что это может потребовать то, чему большинство наций в ООН более всего противятся: чрезвычайной военной реконструкции Америки! Но именно в этом мы нуждаемся, если хотим создать реальную оппозицию вторжению. – Она подняла руку, чтобы предотвратить помеху. – Пожалуйста – мне надо, чтобы вы поняли суть. Мы имеем в виду, что это не военная кампания в традиционном смысле вооружения и мобилизации – для этого просто нет людских ресурсов – но скорее мировой призыв к действию с тем же чувством дисциплины и крайней необходимости, которые характерны для успешной военной операции. Мы должны использовать существующую структуру корпуса гражданских действий Соединенных Штатов в качестве фундамента для построения нашей предполагаемой мировой экологической обороны – потому что она уже здесь и готова приступить к работе и нам не надо тратить время, делая все политически удовлетворительным для всех заинтересованных партий.
Мы знаем, что некоторые члены вашей делегации огорчены выводами доктора Цимпф, но мое правительство готово поддержать эти выводы. Мы также готовы свободно поделиться нашими знаниями. Ваши ученые приглашаются проверить наши факты; мы убеждены, что они придут к тем же заключениям.
Аудитория слушала вежливо и терпеливо, но когда она закончила, заговорил лидер группы. Его английский был с тяжелым акцентом, и слова резки. – А если мы не сделаем, как вы хотите – что тогда? Вы продолжите и сделаете это в любом случае, правильно? Кто вас теперь остановит? У кого есть силы, чтобы остановить кого-нибудь где-либо? Поэтому, что вы просите – это не разрешение, даже не кооперация – это одобрение. Не думаю, что мое правительство допустит это, миссис посол. Не думаю, что на это пойдет какое-либо другое правительство.
Женщина покраснела. От гнева или от замешательства? Тон ее голоса оставался обманчиво спокоен: – Доктор Т!Кай, вы разочаровали меня. Если бы Соединенные Штаты были способны сделать это в одиночку, мы уже были бы в процесс работы – так серьезно мы рассматриваем ситуацию. Но мы не способны сделать это одни; в том причина специальной конференции – продемонстрировать широту проблемы и призвать к мировой кооперации…
Он прервал ее: – Я нахожу изъян в объяснении, товарищ заместитель посла.
Вначале вы говорили, что мы не способны и только Соединенные Штаты способны.
Теперь вы говорите, что не можете сделать это без нас. Как же так? Так не бывает одновременно.
На сей раз было очевидно. Она была в гневе: – Доктор Т!Кай, вы претендуете быть человеком науки, мечтателем среди своего народа. Вас даже называют пророком африканской социальной революции. Мы излагаем вам факты вот уже три дня. У нас есть для вас еще очень много фактов. Пожалуйста, выслушайте их. Поймите, что они означают. Если у вас имеются какие-либо вопросы, весь персонал Национального Научного Центра в вашем распоряжении. Вы можете увидеть живые образцы – и если вы захотите снова их увидеть, это тоже можно устроить. Но, пожалуйста, выслушайте, что мы пытаемся сказать вам!
Он спокойно посмотрел на нее и сказал: – Я слушаю, я слушаю все очень хорошо. – Он покачал головой: – Все, что я до сих пор услышал – только оправдания и извинения. Я не хочу их больше слушать. Извините меня, пожалуйста. – Он махнул свите, их группа повернулась и двинулась по залу.
Заместитель посла Дорр смотрела им вслед, слезы набухли в ее глазах. Она беззвучно проговорила что-то похожее на: «Проклятые дураки!» Потом поймала мой взгляд и смущенно улыбнулась. Она сказала: – Вам не надо было слушать это.
Я сказал: – Я видел кторров. Вы правы.
– Да, – сказала она. Но смотрела печально. – Речь не о том, чтобы быть правой.
22
Когда конференция возобновилась, в аудитории было множество бросающихся в глаза пустых мест. Не только я это заметил; позади меня кто-то сказал: – Хорошо.
Может, теперь мы сможем получить что-нибудь законченное.
На этот раз я нашел место поближе. Почти немедленно два типа, похожих на военную полицию, упали в пустые кресла слева от меня, а близорукий типчик, похожий на ученого, с черными вьющимися волосами, в очках, с большим носом, плюхнулся справа. Он был с клипбордом. Забавно – сегодня множество народа с клипбордами; большинство из них выглядели членами персонала, проводящими эту операцию.
Профессиональные, решительные, мрачные. У иностранных делегатов был более обычный вид, и у них были секретари и помощники вместо клипбордов – почти эталонное выражение растраченного даром труда.
Доктор Ольмстед снова призвал конференцию к порядку и представил следующего выступающего, доктора Индри Квонга из Азиатского Контрольного Центра. Доктор Квонг был весьма худым и очень старым. Он был одет в один из квазивоенных костюмов, что любят носить все азиатские официальные лица. И он был крошечный, для него уменьшили подиум. У него было что-то с правой рукой – он держал руку в кармане и пользовался только левой.
Секунду он повертел в руке бумаги, потом начал: – Экран работает? Э-э, да – хорошо. Благодарю вас. – Его английский был чересчур хорош – он говорил точно скроенными фразами. – Благодарю вас. Благодарю за приглашение выступить на конференции. Но если вы простите смелость старого человека, то вполне соответствует, что ответственность за эту секцию лежит на Азиатском Контрольном Центре. Мы не только первыми выделили и идентифицировали образцы гастропедов Кторра, но также собрали наибольшее количество опытных данных по этим животным.
Я, однако, хочу обратить ваше внимание, что термин гастропед некорректен.
Создания под их шерстью лишь внешне сходны с улитками. На самом деле у них имеется множество небольших пар ног – поэтому они есть ни что иное, как гигантские, розовые, покрытые шерстью гусеницы.
Он остановился и медленно перелистал свои заметки. Я подумал, странно, что у него твердые копии вместо клипборда или терминала, хотя бы потому, что это лишняя нагрузка – перелистывать страницы одной рукой.
– Нельзя ли первый слайд, пожалуйста? О, благодарю вас. Это первая публичная презентация фотографий, и мы думаем, что это лучшая подборка уже полученных фото. Наверное здесь мне надо немного остановиться на подоплеке. Лишь недавно стало известно, что горные районы Маньчжурии являются местом весьма тяжелой инфекции гастропедами и связанной с ними экологии. На основании нескольких коротких сообщений мы организовали небольшой караван вооруженных машин и переправили их по воздуху в этот район. Они смогли передать нам нижеследующие картинки, прежде чем контакт был потерян. Я хочу обратить ваше внимание, что потеря каравана не обязательно подразумевает, что гастропеды враждебно реагируют на присутствие человека. Этот район известен также, как место расположения нескольких хорошо организованных бандитских шаек…
– Хм, – пробормотал ВП слева: – Ему не разрешили признать, что у них на руках восстание. Это, наверное, партизаны. -… и равным образом возможно, что караван мог быть атакован одной или несколькими из этих банд.
Я посмотрел на ВП и прошептал: – Как получается, что все так не хотят признавать опасность червей?
– Что? – Он раздраженно посмотрел на меня, но прежде, чем смог ответить, дружище в локонах справа зашипел на нас обоих.
Доктор Квонг продолжал: – Свидетельство этих фотографий должно эффективно рассеять некоторые их наиболее пагубных слухов, что эти создания питаются человеческой плотью. Как вы можете видеть здесь, э-э, да, вот этот снимок, данный частный представитель сдирает кору с дерева. В течении всей последовательности фотографий, пока создание не поняло, что за ним наблюдают, оно свалило несколько небольших молодых деревьев и съело большую часть мелких веток и листьев. Позднее у других индивидуумов наблюдалось схожее поведение.
Как? Но как же?…
Я закрыл рот и продолжал слушать.
Доктор Квонг поправил очки на носу и осмотрел аудиторию: – Мы не спорим, что были случаи нападения на людей, но думаем теперь, что такие инциденты атипичны.
Не все тигры – людоеды. Тигр должен понять, что человека легко убить. Э-э… позвольте мне здесь немного отклониться. Тигр ощущает, что человеческое существо больше, чем оно есть на самом деле, потому что человек стоит выпрямившись и вздымается над тигром. Представление тигра о высоте человека перевешивает его представление о размерах человеческого тела. Поэтому для тигра, вероятно, имеется элемент, скажем, сюрприза в том, что человеческое существо убить легче, чем он мог подумать. Но даже этого недостаточно, чтобы превратить тигра в людоеда. Вкус человеческой плоти не нравится обычному хищнику, в частности, крупным кошачьим. Нет, тигр должен иметь склонность, настоятельную нужду, прежде чем он может превратиться в людоеда. Соль является одной из главных причин. Ее нехватки обычно достаточно, чтобы превратить тигра во врага. Мы подозреваем, что гастропеды, нападающие на человеческие существа, могут страдать от сходной разновидности алиментарной недостаточности и человеческая плоть может неумышленно быть одним из источников каких-либо элементов, в которых они нуждаются.
Следующая картинка появилась на экране. Очевидно, снимок делался с далекого расстояния. Небольшой кторр тащил по земле небольшой дерево.
– Мы подозреваем, что природное поведение этих созданий сходно с поведение североамериканского бобра. Эта колония наблюдалась достаточно продолжительное время, демонстрируя весьма пасторальный тип поведения. Как вы можете здесь видеть, они в процессе запруживания небольшого ручья.
Это одно из самых крупных поселений кторров, найденных командой. Заметьте, что здесь имеются три купола, и такое же количество куполов еще находится в процессе построения…
– Это коррали…, – сказал я. И сложил руки на груди. Доктор Квонг не понимает, что кторры – хищники, поэтому, очевидно, он не мог распознать их коррали и для чего они нужны.
Завитой справа взглянул: – Вы что-то знаете?
– Черт побери, да!
– Лучше держите при себе. Здесь не место. – Он старался, чтобы это звучало мягко, но все же мне не понравилось.
Доктор Квонг продолжал: -… мы находим интересным, что гастропеды Кторра находятся в гнезде по трое. И не более…
– Извините, сэр, – сказал кто-то, вставая. Это был я.
Головы повернулись посмотреть на меня. Доктор Квонг запнулся на полуфразе, не в состоянии меня проигнорировать. Он мигнул дважды и сказал: – Прошу прощения?
– Находили ли вы когда-нибудь четырех кторров в гнезде?
Доктор Квонг глядел слегка раздраженно: – Молодой человек, я только что сказал, что их никогда не бывает более трех.
– Вы уверены в этом?
– Молодой человек, в чем причина вашего вопроса?
– Я извиняюсь, сэр. Но их бывает четыре в гнезде. Я это видел.
Рядом со мной завитой человек дергал меня за рукав: – Садитесь!, – шипел он. Я не обращал на него внимания.
Доктор Квонг не был разгневан – просто удивлен, что кто-то продемонстрировал невероятно дурные манеры, прервав его: – Вы оспариваете меня молодой человек?
– Нет, сэр. Я поправляю вас. Я видел это. Четыре червя – кторра – в гнезде. Я там был.
– Понимаю. Молодой человек, я – директор Азиатского Контрольного Центра. У нас имеется сеть наблюдателей, развернутая по самому большому континенту планеты. В первый раз я слышу о четвертом кторре в гнезде. Потому, вероятно, вы сможете понять мое нежелание принять эту информацию. В частности, при данных обстоятельствах. Я уверен, что ваше сообщение заслуживает исследования.
Может, теперь мы сможем получить что-нибудь законченное.
На этот раз я нашел место поближе. Почти немедленно два типа, похожих на военную полицию, упали в пустые кресла слева от меня, а близорукий типчик, похожий на ученого, с черными вьющимися волосами, в очках, с большим носом, плюхнулся справа. Он был с клипбордом. Забавно – сегодня множество народа с клипбордами; большинство из них выглядели членами персонала, проводящими эту операцию.
Профессиональные, решительные, мрачные. У иностранных делегатов был более обычный вид, и у них были секретари и помощники вместо клипбордов – почти эталонное выражение растраченного даром труда.
Доктор Ольмстед снова призвал конференцию к порядку и представил следующего выступающего, доктора Индри Квонга из Азиатского Контрольного Центра. Доктор Квонг был весьма худым и очень старым. Он был одет в один из квазивоенных костюмов, что любят носить все азиатские официальные лица. И он был крошечный, для него уменьшили подиум. У него было что-то с правой рукой – он держал руку в кармане и пользовался только левой.
Секунду он повертел в руке бумаги, потом начал: – Экран работает? Э-э, да – хорошо. Благодарю вас. – Его английский был чересчур хорош – он говорил точно скроенными фразами. – Благодарю вас. Благодарю за приглашение выступить на конференции. Но если вы простите смелость старого человека, то вполне соответствует, что ответственность за эту секцию лежит на Азиатском Контрольном Центре. Мы не только первыми выделили и идентифицировали образцы гастропедов Кторра, но также собрали наибольшее количество опытных данных по этим животным.
Я, однако, хочу обратить ваше внимание, что термин гастропед некорректен.
Создания под их шерстью лишь внешне сходны с улитками. На самом деле у них имеется множество небольших пар ног – поэтому они есть ни что иное, как гигантские, розовые, покрытые шерстью гусеницы.
Он остановился и медленно перелистал свои заметки. Я подумал, странно, что у него твердые копии вместо клипборда или терминала, хотя бы потому, что это лишняя нагрузка – перелистывать страницы одной рукой.
– Нельзя ли первый слайд, пожалуйста? О, благодарю вас. Это первая публичная презентация фотографий, и мы думаем, что это лучшая подборка уже полученных фото. Наверное здесь мне надо немного остановиться на подоплеке. Лишь недавно стало известно, что горные районы Маньчжурии являются местом весьма тяжелой инфекции гастропедами и связанной с ними экологии. На основании нескольких коротких сообщений мы организовали небольшой караван вооруженных машин и переправили их по воздуху в этот район. Они смогли передать нам нижеследующие картинки, прежде чем контакт был потерян. Я хочу обратить ваше внимание, что потеря каравана не обязательно подразумевает, что гастропеды враждебно реагируют на присутствие человека. Этот район известен также, как место расположения нескольких хорошо организованных бандитских шаек…
– Хм, – пробормотал ВП слева: – Ему не разрешили признать, что у них на руках восстание. Это, наверное, партизаны. -… и равным образом возможно, что караван мог быть атакован одной или несколькими из этих банд.
Я посмотрел на ВП и прошептал: – Как получается, что все так не хотят признавать опасность червей?
– Что? – Он раздраженно посмотрел на меня, но прежде, чем смог ответить, дружище в локонах справа зашипел на нас обоих.
Доктор Квонг продолжал: – Свидетельство этих фотографий должно эффективно рассеять некоторые их наиболее пагубных слухов, что эти создания питаются человеческой плотью. Как вы можете видеть здесь, э-э, да, вот этот снимок, данный частный представитель сдирает кору с дерева. В течении всей последовательности фотографий, пока создание не поняло, что за ним наблюдают, оно свалило несколько небольших молодых деревьев и съело большую часть мелких веток и листьев. Позднее у других индивидуумов наблюдалось схожее поведение.
Как? Но как же?…
Я закрыл рот и продолжал слушать.
Доктор Квонг поправил очки на носу и осмотрел аудиторию: – Мы не спорим, что были случаи нападения на людей, но думаем теперь, что такие инциденты атипичны.
Не все тигры – людоеды. Тигр должен понять, что человека легко убить. Э-э… позвольте мне здесь немного отклониться. Тигр ощущает, что человеческое существо больше, чем оно есть на самом деле, потому что человек стоит выпрямившись и вздымается над тигром. Представление тигра о высоте человека перевешивает его представление о размерах человеческого тела. Поэтому для тигра, вероятно, имеется элемент, скажем, сюрприза в том, что человеческое существо убить легче, чем он мог подумать. Но даже этого недостаточно, чтобы превратить тигра в людоеда. Вкус человеческой плоти не нравится обычному хищнику, в частности, крупным кошачьим. Нет, тигр должен иметь склонность, настоятельную нужду, прежде чем он может превратиться в людоеда. Соль является одной из главных причин. Ее нехватки обычно достаточно, чтобы превратить тигра во врага. Мы подозреваем, что гастропеды, нападающие на человеческие существа, могут страдать от сходной разновидности алиментарной недостаточности и человеческая плоть может неумышленно быть одним из источников каких-либо элементов, в которых они нуждаются.
Следующая картинка появилась на экране. Очевидно, снимок делался с далекого расстояния. Небольшой кторр тащил по земле небольшой дерево.
– Мы подозреваем, что природное поведение этих созданий сходно с поведение североамериканского бобра. Эта колония наблюдалась достаточно продолжительное время, демонстрируя весьма пасторальный тип поведения. Как вы можете здесь видеть, они в процессе запруживания небольшого ручья.
Это одно из самых крупных поселений кторров, найденных командой. Заметьте, что здесь имеются три купола, и такое же количество куполов еще находится в процессе построения…
– Это коррали…, – сказал я. И сложил руки на груди. Доктор Квонг не понимает, что кторры – хищники, поэтому, очевидно, он не мог распознать их коррали и для чего они нужны.
Завитой справа взглянул: – Вы что-то знаете?
– Черт побери, да!
– Лучше держите при себе. Здесь не место. – Он старался, чтобы это звучало мягко, но все же мне не понравилось.
Доктор Квонг продолжал: -… мы находим интересным, что гастропеды Кторра находятся в гнезде по трое. И не более…
– Извините, сэр, – сказал кто-то, вставая. Это был я.
Головы повернулись посмотреть на меня. Доктор Квонг запнулся на полуфразе, не в состоянии меня проигнорировать. Он мигнул дважды и сказал: – Прошу прощения?
– Находили ли вы когда-нибудь четырех кторров в гнезде?
Доктор Квонг глядел слегка раздраженно: – Молодой человек, я только что сказал, что их никогда не бывает более трех.
– Вы уверены в этом?
– Молодой человек, в чем причина вашего вопроса?
– Я извиняюсь, сэр. Но их бывает четыре в гнезде. Я это видел.
Рядом со мной завитой человек дергал меня за рукав: – Садитесь!, – шипел он. Я не обращал на него внимания.
Доктор Квонг не был разгневан – просто удивлен, что кто-то продемонстрировал невероятно дурные манеры, прервав его: – Вы оспариваете меня молодой человек?
– Нет, сэр. Я поправляю вас. Я видел это. Четыре червя – кторра – в гнезде. Я там был.
– Понимаю. Молодой человек, я – директор Азиатского Контрольного Центра. У нас имеется сеть наблюдателей, развернутая по самому большому континенту планеты. В первый раз я слышу о четвертом кторре в гнезде. Потому, вероятно, вы сможете понять мое нежелание принять эту информацию. В частности, при данных обстоятельствах. Я уверен, что ваше сообщение заслуживает исследования.