Гэвриел Гай. Львы Аль-Рассана

   — Опусти меч, расслабься. Если он задержит их на достаточно долгое время, наместник пришлет сюда солдат. Он не может допустить, чтобы сегодня ночью в городе устроили пожар.
   Альвар повиновался, стараясь найти нечто среднее между настороженностью и внешним спокойствием. Трудно было прикидываться спокойным, глядя на эти отрезанные головы, покачивающиеся на пиках прямо перед ними. Две их них принадлежали женщинам.
   — Хусари! — крикнул кто-то. — Ты слышал? Джадиты идут!
   — Ну и что? — рассудительно ответил ибн Муса. — Наши стены в свое время выдержали осаду пострашнее. Но во имя святого Ашара, разве вы сошли с ума, если устраиваете мятеж в собственном городе, когда враг у ворот?
   — Киндаты с ними заодно! — крикнул чей-то пьяный голос. Того самого человека, который метнул нож. По толпе пронесся ропот одобрения.
   Тогда Хусари рассмеялся.
   — Ибн Башир, возблагодари звезды, под которыми ты родился, за то, что мяснику требуется не больше мозгов, чем тому мясу, которое он разделывает. Киндаты боятся джадитов больше, чем мы! На севере их держат в рабстве! Здесь они живут свободно и платят за нас половину налогов, да еще покупают твое жилистое мясо, даже когда ты придерживаешь весы своим толстым пальцем! — Альвар заметил в толпе улыбки.
   — Ни один из них не погиб в День Крепостного Рва! — раздался другой голос, такой же хриплый, как у мясника. Альвар уловил рядом с собой какое-то движение и почувствовал, что остался один.
   — И что это доказывает? — спросил Аммар ибн Хайран, выходя вперед, на солнечный свет. Он медленно, демонстративно вложил в ножны свой великолепный меч, чтобы дать им время рассмотреть себя.
   Его узнали сразу. Аль вар видел, как это произошло. Увидел потрясение, замешательство, снова страх, даже благоговение. По толпе, к задним рядам, пронесся шепот, словно поток воды с холма.
   Ибн Хайран не спеша оглядел толпу на улице.
   — Последний правитель Картады хотел в прошлом году уничтожить самых знатных жителей этого города, в качестве урока всем вам. Кто из вас может назвать хоть одного киндата, который входит в их число? Знатный житель? Один из киндатов? Это забавно, — произнес Аммар ибн Хайран.
   — Тебя отправили в ссылку! — крикнул какой-то храбрец. — Об этом объявляли прошлым летом!
   — И вернули обратно этой весной, — хладнокровно произнес Хусари. — Стоящий рядом со мной человек, — я вижу, вы его знаете, — послан Альмаликом Вторым, правителем Картады, чтобы руководить нашей обороной против разбойников с севера.
   Кто-то издал радостный крик, его подхватили другие. Лица заметно просветлели, настроение снова изменилось. Альвар перевел дух.
   — Тогда почему он здесь, почему не с наместником?
   — С этой жирной свиной отбивной? — возмутился ибн Хайран.
   Снова раздался смех. Наместника не любили; наместники редко пользуются любовью. Аммар покачал головой.
   — Избавьте меня от этого! Я предпочел бы быть с женой ибн Башира, если хотите знать правду. Но если мне поручена оборона вашего города, не могу же я позволить его сжечь, правда?
   — О! Любовь моя! Я здесь, мой господин! Я уже здесь! Откуда-то из толпы посреди улицы женщина усердно махала руками. Мясник ибн Башир обернулся и посмотрел туда, его лицо наливалось краской. Теперь уже смеялись все.
   — Вам известно, — серьезно произнес Аммар, когда веселье стихло, — что мувардийцы движутся сюда, пока мы беседуем. У них приказ подавлять любое возмущение. Боюсь, что я пока еще не могу держать их полностью под контролем. Я только что прибыл. Я не хочу, чтобы кого-то убили здесь сегодня. Это может испортить мне удовольствие от того, что я запланировал на эту ночь. — Он застенчиво улыбнулся.
   — Я здесь, мой господин! Зачем ждать ночи? — На этот раз голос принадлежал другой женщине. И внезапно более десятка рук замахали из толпы и зазвучали умоляющие женские голоса.
   Ибн Хайран запрокинул назад голову и громко расхохотался.
   — Я польщен, — сказал он, — одна мысль об этом лишает меня сил. — Снова в толпе раздался смех, настроение еще больше смягчилось. Солнце садилось, и теперь большая часть улицы находилась в тени.
   Тон ибн Хайрана изменился.
   — Добрые люди, идите по домам, пока не пришли воины с закутанными лицами. Погасите ваши факелы. Мы не должны делать работу джадитов вместо них. Наши стены крепки, правитель Картады послал меня к вам, и другие уже на подходе. У нас полно запасов еды и воды, а вальедцы далеко от своего дома, в местности, которую они не знают. Нам нужно бояться только собственной слабости или глупости. Это сборище было проявлением безумия. Пора идти домой. Смотрите, солнце садится, скоро зазвонят колокола на вечернюю молитву. Сегодня добрый вечер для молитвы, друзья мои, вечер, когда необходимо быть как можно чище перед лицом Ашара и под его звездами, когда они появятся на небе.
   Этот красивый голос звучал лирично, ритмично, успокаивающе. «Он ведь поэт», — вспомнил Альвар. Джеана однажды сказала ему, что ибн Хайран до сих пор считает себя прежде всего поэтом.
   Казалось, напуганную толпу удалось успокоить. Альвар увидел, как один из мужчин, держащий копье с отрезанной головой, посмотрел вверх „на то, что он нес, и на его лице отразились отвращение и ужас. Они просто испуганные люди, вовсе не злые. Лишившись руководства и подвергшись нападению, они набросились на самую легкую мишень, чтобы притупить собственный страх. Казалось, что этот сильный, четкий голос притупил их испуг.
   Должен был притупить.
   Так бы и случилось, но Аммара ибн Хайрана видели и слышали только передние ряды этой толпы, а квартал киндатов в Фезане был построен так, чтобы не выпускать его обитателей ночью, а не для того чтобы по-настоящему защищать их.
   Не представляло особой трудности проникнуть внутрь другим путем, не через ворота. Несколько самодельных лестниц, выбитые окна выходящих на улицы домов — и разгневанные, решительно настроенные люди могли оказаться среди этих предателей, детоубийц…
   — Пожар!
   Этот дикий вопль издал один из стражников на платформе над ними. Альвар резко обернулся, увидел черный дым. Услышал плач ребенка внутри квартала, а потом раздались крики. Пожар был настоящим кошмаром. Он уничтожал целые города.
   Он забросил щит за спину, сделал три быстрых шага к воротам и прыгнул. Один из охранников протянул руку, схватил Альвара за запястье и втащил его наверх. Аммар следовал за ним по пятам, и Хусари тоже, он двигался проворнее, чем когда-либо раньше, в прежней жизни.
   Ибн Хайран обернулся назад, к внезапно забурлившей толпе на улице.
   — Идите по домам! — крикнул он, теперь его голос звучал резко и повелительно. — Я прикажу мувардийцам убивать любого, кто войдет в квартал. Мы не можем позволить сжечь город!
   Но город уже горел, и люди в квартале киндатов уже умирали. Альвар не стал ждать, чтобы увидеть, что происходит перед воротами. Он спрыгнул вниз с платформы, покидая солнечный свет дня. Споткнулся и упал на мостовую, вскочил, выхватил меч.
   Как тушить пожар, если налетчики, обезумев от ненависти и страха, рассыпались по вашим улицам и убивают вас? «Один из тех вопросов, — думал Альвар, бегущий в сторону дыма и криков, — на которые нет ответов, только клубящиеся картинки ночного кошмара».
   Киндаты бежали к той части квартала, где возвышался двойной купол святилища. Казалось, все узкие, извилистые улицы ведут туда. Пожары начались в домах, стоящих на улицах рядом с воротами. Ашариты проникли через наружные окна и подожгли те дома, через которые прошли.
   Врезаясь в поток бегущих людей, Альвар увидел одного ашарита с серпом. Тот подрезал им ноги бегущего мальчика. Остро отточенное лезвие перерубило ноги ребенка, словно стебли пшеницы. Мальчик упал, крича и обливаясь кровью. Альвар, не замедляя бега, развернулся и с нечленораздельным воплем изо всех сил опустил свой меч и убил человека, который это сделал. Полдюжины ашаритов остановились, как вкопанные, прямо перед ним. «Наверное, я похож на сумасшедшего», — понял Альвар, потому что на их лицах отразились ужас и изумление. Одно дело — преследовать безоружных детей, другое — схватиться с мужчиной, вооруженным мечом и с таким выражением глаз.
   — Вы что, все спятили? — Это крикнул Хусари, подбегая к своим согражданам. — Фезана горит! Ищите воду! Быстро! Мы уничтожим собственный город!
   — Мы уничтожим киндатов! — крикнул кто-то в ответ. — А потом будем тушить пожар. Мы делаем святое дело во имя Ашара!
   — Вы выступаете на стороне зла! — крикнул Хусари, лицо его было искажено болью и горем. И тут Альвар увидел, как он шагнул вперед и вонзил свой меч в живот того человека, с которым разговаривал. Инстинктивно Альвар шагнул вперед, прикрывая Хусари своим щитом. Ашариты отпрянули назад.
   — Уходите! — крикнул Хусари сорванным голосом. — А если останетесь, достаньте воды, быстро! Если это будет продолжаться, мы сами отдадим наш город всадникам!
   Альвар оглянулся через плечо. Мимо бежали мужчины и женщины киндатов; некоторые из мужчин возвращались и выстраивали заграждение в том месте, где спутанные улицы выходили на площадь. Трудно было разобраться в этом хаосе, в сумерках и среди черного, клубящегося дыма.
   Прямо на его глазах еще один дом охватили красные языки пламени. Отовсюду неслись вопли. Внезапно в его памяти возникли ужасные картины прошлогодней Орвильи. Здесь было еще хуже. Это город, в котором дома почти все построены из дерева, и если хотя бы часть его загорится, может сгореть вся Фезана. Им надо убираться отсюда.
   Он потерял из виду ибн Хайрана и не имел понятия, где находится дом Джеаны и ее семьи. Хусари должен знать. Он схватил друга за плечо.
   — Пойдем! — крикнул он, стараясь перекрыть треск и вопли. — Надо найти Джеану!
   Хусари обернулся, споткнулся о тело человека, которого он убил. Казалось, он оглушен, охвачен ужасом; он держал свой меч так, как будто уже не понимал, что это такое. Теперь в начале улицы тоже появился огонь. Так быстро. Альвар схватил Хусари за руку и повернул назад. Глаза щипало от дыма.
   В дверном проеме на противоположной стороне улицы он увидел девочку с деревянным посохом в руках, стоящую перед двумя мужчинами с ножами. Маленький мальчик цеплялся за ноги девочки сзади. Он плакал навзрыд. Дом над ними горел. Люди с ножами смеялись.
   Именно этот смех доконал Альвара. Не успев ни о чем подумать, он отпустил Хусари и побежал.
   Слишком много народу оказалось между ними. Бурлящая, бегущая улица. Всего десяток шагов, но они слишком далеко. Девочка стояла среди клубов дыма, защищая свой горящий дом и маленького брата от двух мужчин с кинжалами.
   Казалось, больше никто их не видит; вокруг царила паника. Стоящий ближе к ней мужчина сделал ложный выпад ножом, потом отдернул его и замахнулся, когда девочка неловко взмахнула палкой.
   — Нет! — крикнул Альвар с середины улицы, пробивая себе дорогу сквозь море бегущих людей. — Нет!
   Потом он увидел, среди мелькания теней и огня, как рука с ножом неожиданно дернулась назад. Ашарит закричал и уронил нож.
   Хлыст, который ужалил его, тут же свернулся и снова нанес удар, который пришелся второму мужчине по горлу и оставил кровавую рану. Альвар поднял взгляд и увидел в окне наверху Родриго, который перегнулся вниз со своим хлыстом. Альвар не замедлил шага. Он налетел на тех двоих и изрубил их на куски, как животных, с яростью в душе.
   Он стоял там, стараясь овладеть собой, и смотрел на девочку. Она в ужасе уставилась на него. Сколько ей — двенадцать? Тринадцать?
   — Где твои родители? — прохрипел он, пытаясь вернуть себе голос.
   — Они погибли, — ответила она голосом, лишенным всякого выражения. — Наверху. Вошли люди с факелами и копьем. — Ее глаза были слишком широко открыты и смотрели на мир, ввергнутый в ужас. Но в них не было слез.
   «Ей следует плакать», — подумал Альвар. Он снова взглянул наверх. Родриго что-то кричал и показывал на следующую дверь: слов Альвар не слышал. Ребенку за спиной девочки было не больше четырех лет. Он заходился в хриплых, конвульсивных рыданиях, не успевая перевести дыхание.
   — Пошли со мной, — грубым от спешки голосом бросил Альвар. Он внезапно нагнулся и поднял мальчика, а потом вытолкнул в спину девочку из дверного проема. Приземистая фигура налетела на них с поднятым топором. Не выпуская из рук ребенка, Альвар ушел от удара, развернулся и вонзил свой красный от крови клинок в грудь нападавшего.
   За их спиной раздался громкий рев. Он поднял глаза. Дом девочки охватил огонь, языки пламени вырывались из каждого верхнего окна. Весь квартал киндатов был охвачен огнем. Он понес перепуганного малыша и повел девочку к той двери, на которую указал сверху Родриго.
   И вздохнул с облегчением, когда добрался туда. В дверях стояла Джеана и еще двое людей, должно быть, ее родители. С лестницы сбежал Родриго.
   — Где Аммар? — быстро спросила Джеана. Он даже не помнил, что когда-либо видел ее такой испуганной.
   — Не знаю. Думаю, он держит ворота вместе со стражей.
   — Хусари вон там, — сказал Родриго. Альвар оглянулся. Ибн Муса снова работал мечом, он медленно отступал по улице, отбиваясь от нападающих и пропуская мимо себя бегущих к площади киндатов.
   — Нам надо уходить отсюда. Положение становится все хуже, — задыхаясь проговорил Альвар. Он все еще держал на руках мальчика. Он передал его ближайшему человеку, это оказалась мать Джеаны. — Есть отсюда выход?
   — Есть, — ответила Джеана. — Но нам туда долго добираться, и… — о слава богу и лунам!
   Аммар ибн Хайран, у которого кровь текла из раны на руке, подбежал к ним.
   — Появились мувардийцы, — отрывисто произнес он. — Все скоро закончится, но надо уйти отсюда, пока они всех не окружили.
   Альвар всего день назад, даже полдня, не смог бы предположить, что известие о приходе мувардийцев может принести ему облегчение.
   — Джеана, куда идти? — Это спросил Родриго. — Мимо святилища?
   — Нет. В другую сторону. В стене есть одно место, но оно в дальнем конце квартала. — Она указала туда, где ашариты продолжали преследовать ее соплеменников. Прямо на глазах у Альвара упала бегущая женщина, которую ударили сзади палкой. Мужчина, который сбил ее с ног, остановился и начал бить лежащую женщину. Альвар шагнул в их сторону, но Родриго схватил его за руку.
   — Мы не можем спасти всех. Мы должны делать то, что можем. То, зачем пришли сюда. — Глаза Капитана смотрели мрачно.
   — Пошли, — сказал Аммар ибн Хайран.
   — Эти двое пойдут с нами, — твердо произнес Альвар, показывая на детей.
   — Конечно, — сказала Элиана бет Данил. — Вы сможете нас вывести?
   — Да, сможем, — ответил Альвар, раньше ибн Хайрана, раньше Капитана. — Никто нас не остановит. — Он посмотрел на обоих командиров. — Я пойду первым, с вашего разрешения.
   Они переглянулись. Он увидел на их лицах что-то вроде признания.
   — Принимай командование, — сказал ибн Хайран. — Джеана покажет дорогу. Пошли.
   Альвар шагнул из двери в том направлении, куда указала Джеана. Им пришлось идти прямо в поток атакующих — тех, кто убивал людей, маленьких детей, серпами, топорами и дубинками. Совершенно варварски. Ашариты сами напуганы до смерти, пытался он напомнить себе. К их городу приближаются захватчики.
   Но это не имело значения.
   Нюансы не для этого вечера. В наступающих сумерках, в горящем квартале киндатов Фезаны, в Аль-Рассане, Альвар де Пеллино вышел вперед со щитом и мечом и с решимостью в душе, и остановить его было невозможно.
   Отбросив все сомнения, все, кроме необходимости действовать и убивать быстро и наверняка, он повел свой маленький отряд в гущу надвигающейся толпы и прорубил в ней дорогу для остальных своим клинком.
   Он увидел, что Хусари снова с ними, что купец вложил меч в ножны и ведет слепого лекаря, отца Джеаны. Когда они добрались до начала улицы, Альвар ощутил рядом с собой присутствие Родриго среди едкого дыма и жара. Он знал, не оглядываясь назад, что ибн Хайран защищает их с тыла.
   Они расправились с внезапно налетевшими на них на открытом пространстве ашаритами. Альвар блокировал удар, рубанул мечом по чьим-то коленям. Повернулся и сделал выпад в другую сторону, а первый человек еще не успел упасть. Он никогда в жизни не двигался так быстро.
   Раздался громкий треск: через дорогу, напротив, рухнуло целое здание, рассыпая фонтаны искр и огня. Их обдало волной жара.
   — Сюда! — крикнула Джеана.
   Альвар увидел, куда она показала. Повел их туда, рубя мечом во все стороны. Они шли сквозь густой дым и жар, мимо бегущих киндатов и их преследователей, прокладывая дорогу против течения. Джеана снова подала сигнал, потом еще раз, и еще, и наконец они добрались до противоположного конца квартала, до тупика, который выходил к внешней стене.
   Альвар оглянулся. Никто не преследовал их в дыму. На его глазах запеклась кровь. Не его собственная, как ему показалось. Он вытер ее рукавом.
   Родриго стоял рядом с ним, тяжело дыша, но был спокоен, как всегда. Капитан пристально посмотрел на Альвара.
   — Ты действовал отважно, — тихо произнес он. — Я бы и сам не справился лучше. Это правда, не лесть.
   — Я тоже, — сказал ибн Хайран, подходя к ним. — Я знал, что ты — воин. Но никогда не знал, до какой степени. Прости меня за это.
   — Я не воин, — ответил Альвар, но он прохрипел это очень тихо, и, кажется, они не услышали. Теперь, когда ослепительная ярость и горячка боя прошли, до него постепенно доходило, сколько испуганных людей он только что отправил к их богу. Он посмотрел на свой меч, покрытый запекшейся кровью.
   Здесь было тише. В отдалении они слышали новые звуки, шум стал другим. Пришли мувардийцы. Им было наплевать на убитых киндатов, но они безжалостно пресекут насилие. И пожары надо погасить, иначе Фезана попадет в руки стоящих у стен джадитов.
   — Но я же сам джадит, — подумал Альвар. Он опустился на колени и начал вытирать скользкий клинок пучком травы, растущей под стеной. — Для нас это хорошо.
   Но он этого не чувствовал. Он встал и вложил оружие в ножны. Посмотрел на остальных. Маленький мальчик затих, вцепившись в шею матери Джеаны. Она несла его на руках всю дорогу сюда. Его сестра стояла рядом, по-прежнему широко раскрыв глаза, в которых не было слез. Отец Джеаны молча стоял с застывшим лицом и держал руку на плече Хусари.
   А Хусари рыдал.
   Сердце Альвара сжалось от боли за друга. Это город Хусари, он, наверное, знал многих из этих обезумевших людей и даже убивал тех людей, которых знал всю свою жизнь. Альвар открыл рот, потом закрыл его. Он не мог придумать, что сказать. Бывают моменты, когда слова неуместны. Те слова, которые он знает.
   Джеана стояла на коленях и расшатывала камень в стене. Камень выпал. Она протянула руку в отверстие, выругалась, когда оттуда выбежал скорпион, и достала ключ. Потом встала.
   — Сюда, — задыхаясь, произнесла она. Она пробежала немного вдоль стены, до зарослей кустов малины. Нырнув за кусты, она снова упала на колени, вставила ключ и с силой потянула на себя.
   Небольшой, низкий участок каменной стены выдвинулся наружу. Поворотный механизм был придуман с большой изобретательностью; у них не было времени полюбоваться им.
   — Это один из тех выходов, которые показали тебе твои подруги? — спросила Элиана.
   Джеана взглянула снизу на мать.
   — Откуда ты о них знаешь?
   Элиана с горечью ответила:
   — Они предупреждали меня. Мы слишком медленно собирались.
   — Так не будем медлить сейчас, — сказал Аммар ибн Хайран. — Вперед.
   — Я пойду, — сказал Альвар. — Ждите моего сигнала. — Кто знает, что ждет за стеной, в темноте? Что бы там ни оказалось, Альвар первым это увидит.
   — Внутри есть еще один ключ, — предупредила Джеана. — Тебе надо воспользоваться им и толкнуть наружную дверь.
   Он проскользнул за кусты, а потом втиснулся в тесное отверстие в толстой каменной стене города. В темноте он на ощупь нашел второй ключ, а потом и замочную скважину. Вставил ключ, повернул и толкнул. Кусок внешней стены отошел в сторону, и Альвар выполз наружу. Он почувствовал траву, встал, огляделся, в его руке быстро оказался клинок.
   Только сумерки, влажная земля у реки, первые звезды да восходящая белая луна. Впереди плескалась вода, отражая бледный лунный свет.
   — Идите, — произнес он, нагнувшись к отверстию в камнях.
   Затем из тайного прохода по одному выбрались все остальные. Альвар помог им выскользнуть наружу, потом встал у стены между камнем и темной водой. Родриго, который шел последним, снова положил ключ внутрь и закрыл отверстие.
   Они немедленно переправились через реку; те, кто умел плавать, помогали другим. Весенняя вода была очень холодной. Они взобрались на противоположный берег в темноте. Альвар упал в высокую траву и тростник, глубоко вдыхая чистый воздух. У него саднило лицо; кожа обгорела и потрескалась.
   Тут он кое-что заметил. Медленно снова поднялся на ноги. Родриго отошел на несколько шагов в сторону от остальных и пристально смотрел в темноту. Он уже обнажил меч.
   — Кто там? — позвал Капитан.
   Молчание. Аммар ибн Хайран тоже встал.
   Затем из темноты пришел ответ:
   — Друг. Здесь кое-кто хочет с тобой поздороваться, сэр Родриго. — У говорившего был низкий, спокойный голос.
   Но не тон, а язык, на котором он говорил, заставил Альвара шагнуть вперед и встать рядом с Родриго. Сердце его снова сильно застучало.
   Он стоял так близко, что услышал, как Капитан перевел дыхание.
   — Тогда зажгите факел, — ответил Родриго. — В темноте здороваться неудобно.
   Они услышали приказ. Вспыхнула щепка. Зажегся огонь.
   — Правда, с возвращением, — произнес очень высокий, бородатый человек, освещенный этим факелом. Альвар видел его два раза в жизни. Он перестал дышать.
   — Мой государь, — через секунду ответил Родриго. — Что за неожиданность!
   Король Вальедо Рамиро, окруженный отрядом своих людей, довольно улыбнулся.
   — Я надеялся на это. Так редко кому-нибудь из нас удается тебя удивить.
   — Как вы оказались здесь? — спросил Родриго. Его голос звучал сдержанно, но Альвар стоял близко и видел, каких это стоило ему усилий. Он услышал, как бесшумно подошел ибн Хайран и остановился рядом с ними.
   Улыбка короля Рамиро стала еще шире. Он махнул рукой, и кто-то вышел из группы людей за его спиной.
   — Привет, папа, — сказал юноша, останавливаясь рядом с королем.
   Родриго ахнул, потеряв самообладание.
   — Фернан? Ради бога, что…
   — Это все Диего, — ответил мальчик как-то чересчур весело. У него были легкие доспехи и меч. — Он знал, где ты находишься сегодня утром, и сказал нам, где ждать тебя ночью. — Родриго молчал. — Он иногда знает, где ты находишься, помнишь? — Голос мальчика выдавал неуверенность. — Ты не рад видеть меня, папа?
   — О, Джад! — услышал Альвар голос Капитана. А потом Родриго Бельмонте обратился к королю Вальедо: — Что вы сделали? Почему мои сыновья находятся в войске?
   — Еще будет время все объяснить, — невозмутимо ответил Рамиро. — Здесь не место. Ты поедешь с нами? Мы можем предложить сухую одежду и еду.
   — А мои спутники? — Тон Родриго был холодным как лед.
   — Они — мои гости, если ты за них ручаешься, кто бы они ни были. Ну же, сэр Родриго, поздоровайся со своим сыном. Он так мечтал об этой минуте.
   Родриго быстро открыл рот, потом закрыл. Медленно вложил меч в ножны.
   — Иди ко мне, — позвал он мальчика, и Фернан Бельмонте, невольно вскрикнув, выбежал вперед, и отец горячо обнял его. Альвар видел, как Капитан закрыл глаза, сжимая в объятиях сына.
   — Твоя мать, — сказал Родриго, когда в конце концов отпустил его, — убьет нас всех за это, ты понимаешь. Начиная с меня.
   — Мама с королевой, папа. Мы ее еще не видели, но пришло сообщение, что она приехала на юг и присоединилась к королеве Инес, которая следует за нами вместе с остальной частью войска. Мы пытались перехватить тебя, до того как ты въехал в город. Вот почему мы прискакали так быстро. Зачем ты здесь, папа? Что случилось с твоими усами?
   — Моим друзьям грозила опасность. Я приехал, чтобы их увезти. Где Диего?
   — Его так берегут, — ответил Фернан. — И он очень злится. Ему не позволили приехать сюда. Они оставили его с обозом продовольствия, в какой-то деревне у реки, к западу отсюда.
   — Ашар, нет! Только не там!
   До самой смерти Альвар будет помнить эти слова и выражение лица Аммара ибн Хайрана, у которого вырвался этот крик. Родриго резко повернулся к нему.
   — В чем дело? Скажи мне!
   — Засада! — резко бросил Аммар, уже на бегу. — Мувардийцы. Альмалик задумал это много лет назад. Молись своему богу, и поехали!
   Родриго уже бежал к коням.
   И вот так, через несколько секунд, во второй раз менее чем за год, Альвар де Пеллино, мокрый, обожженный и окоченевший, заставляя себя забыть об усталости и десятке небольших ран, скакал сломя голову сквозь тьму по равнине к северу от Фезаны по направлению к деревушке под названием Орвилья.
   Рядом с ним несся Аммар ибн Хайран, позабыв о верности своему правителю, а по другую сторону от него скакал король Вальедо, вместе с Джеаной и ее родителями, с Хусари, и двумя детьми, а отряд из пятидесяти королевских стражников растянулся за ними в прохладной, безоблачной ночи.
   Впереди всех, нахлестывая коня, как безумный, под звездами и белой луной, пытаясь обогнать время и вращение небосвода, мчался отец к своему ребенку.