Страница:
Три дня назад, когда Фрэнси работала одна в компьютерном центре «Магнус Франс» над очередной запутанной частью программы, ей наконец удалось найти недостающее логическое звено, отсутствие которого вызвало срыв в работе системы. Проблема была еще серьезнее, чем предполагала Фрэнси. Пришлось придумывать совершенно новую концепцию, чтобы решить ее. Собственная изобретательность изумила Фрэнси; она гордилась бы своей работой, не терзай ее мысль о том, насколько она была близка к полнейшему провалу Но об этом Фрэнси рассказывать отцу не стала.
Ничего не написала она и о Джеке, но уже по другой причине. Тот взял с нее слово, что Фрэнси пока никому не скажет об их намерении пожениться.
— Отец не смирится с тем, что я пошел против него, — объяснил он. — Хочу заявить о своей женитьбе как о свершившемся факте. Не желаю в очередной раз вступать с ним в бой и использовать тебя в качестве оружия. Но самое главное — чтобы ты закончила свою систему до того, как мы поженимся. Это важно для тебя и для твоей карьеры. Ты осуществила проект и заслуживаешь награды.
— Но я еще ничего не сделала, — запротестовала Фрэнси, улыбаясь.
— Не сделала, так сделаешь. Я ничуть в этом не сомневаюсь. Мы должны ошеломить отца двумя вещами, с которыми он ничего не сможет поделать: во-первых — потрясающая система, которая так повлияет на будущее корпорации, а во-вторых — наша свадьба.
Фрэнси приняла его условия. И теперь, когда удалось добиться успеха, она испытывала двойную радость — скоро ее великая мечта наконец станет реальностью. Не было малейших сомнений в том, что на этот раз система начнет действовать, и она знала также, что ничто больше не препятствует их с Джеком свадьбе.
Джек приезжал в Париж еще дважды. Фрэнси пыталась отговорить его, убедить, что столь частые посещения «Магнус Франс» могут выглядеть подозрительно, но Джек не желал ничего слушать.
— Никто в «Магнус» не смеет указывать мне что делать. Приезжаю и уезжаю когда хочу. Кроме того, — добавил он с улыбкой, — я не могу быть слишком долго вдали от тебя. Я с ума сойду.
Каждое новое свидание было волшебнее предыдущего. Джек всегда приезжал ненадолго, но эти короткие встречи только усиливали их влечение друг к другу.
Что-то внутри Фрэнси время от времени предостерегало — нельзя так безрассудно терять голову, это может быть опасным. Но у нее не было сил и желания что-либо делать. Толос Джека в телефонной трубке, его почерк в коротких записках, посланных Фрэнси, парализовывали ее волю. Когда же она видела его и ощущала его руки на своих плечах, весь мир вообще отходил на задний план.
Когда они любили друг друга, она упивалась его одержимостью и страстью, как и в ту первую ночь. В ласках Джека было что-то ненасытное-казалось, будто до их встречи он не жил полной жизнью и, только полюбив ее, пробудился, чтобы наконец познать тайну собственной мужественности.
Утомленные ласками, они лежали рядом и тихо разговаривали. Фрэнси постепенно узнавала Джека — он рассказывал ей о своих идеях, мечтах, планах, надеждах на будущее.
Впервые Фрэнси услышала и о трудном детстве мальчика, росшего в тени своего отца, о его изнурительной борьбе за свою независимость от сильной и жестокой воли старшего. Джек был единственным в семье, кто осмеливался выступать против Антона. Он испытывал жалость к матери и сестрам, находящимся целиком во власти Магнуса, и всегда стремился их защитить.
Фрэнси узнала все это и еще многое другое в Джеке. Однако по, мере того как их близость усиливалась, тайна Джека становилась все более глубокой. Он был скрытным человеком и до конца ни перед кем не раскрывался. Только огонь его страсти заставлял Фрэнси чувствовать, что их души соприкасаются. Она сознавала, что знает Джека очень хорошо, гораздо лучше других, и все же по-прежнему совсем его не знает. И эта манящая загадка только усиливала желание Фрэнси быть постоянно рядом с ним, помочь ему залечить раны и забыть тот мир, в котором он был столь несчастлив. И вот теперь великий день уже близок. Скоро она будет принадлежать Джеку полностью и навсегда.
Фрэнси позвонила Джеку в Нью-Йорк сразу же, как только отправила письмо отцу. В Париже было четыре часа дня, а в Нью-Йорке-десять утра. Джек был в своем офисе.
— Дорогой, все в порядке! — возбужденно сообщила Фрэнси. — Теперь ока будет действовать, я уверена!
— Превосходно! — Голос Джека звучал необыкновенно четко и ясно. — Великолепные новости, хотя, должен признаться, я ничуть не удивлен. Я же говорил, что ты со всем справишься, раньше или позже.
— И еще одно, -добавила Фрэнси.
— Что именно?
— Я люблю тебя.
Послышался его тихий смех.
— Надеюсь, никто не подслушивает, — ответил Джек.
— Мне все равно! — воскликнула она, чувствуя в эту минуту, как близка к Джеку. — Я люблю тебя! Люблю! Люблю! А ты?!
— Вдвойне, -с улыбкой в голосе тихо ответил Джек.
— Я хочу назначить контрольный прогон на следующей неделе. Если все пройдет хорошо, запустим систему как можно быстрее.
— Может, сумею приехать. Это значит для меня столько же, сколько и для тебя.
— Да, — засмеялась она, весело, возбужденно, радостно. — Хочу, чтобы ты был рядом со мной, когда она заработает. Дорогой, дорогой!
— Спокойно, — засмеялся Джек. — Береги себя и сообщи мне обо всем. Надеюсь, скоро сумеем поговорить подробнее.
Они попрощались, но Фрэнси еще долго держала трубку в руке, вспоминая каждое слово.
Наконец, вернувшись на землю, она набрала номер кабинета Ролана де Люме и сообщила ему радостную новость.
— Все в порядке, — сказала она. — Прошу уведомить всех, что через неделю-последнее испытание.
— Сейчас же сделаю, — пообещал он.
Фрэнси вновь поблагодарила свою счастливую звезду за Люме. Именно он постоянно убеждал руководителей филиалов «Магнус» по всей Европе, что, несмотря на неудачное начало, план Фрэнси обязательно будет иметь огромный успех. Благодаря его неустанным усилиям, европейцы, похоже, начали верить, что компьютеризация скоро так или иначе неизбежно станет нераздельной частью их будущего. Ролан был единственным настоящим союзником Фрэнси в корпорации, если, конечно, не считать Джека.
Сгорая от возбуждения, Фрэнси закрыла свой рабочий блокнот с программой и отправилась домой. Вот уже месяц она спала не более пяти часов в сутки и очень устала.
Фрэнси уснула, едва добравшись до постели.
Ей и в голову не пришло запереть программу в сейф.
Глава 17
Глава 18
Глава 19
Ничего не написала она и о Джеке, но уже по другой причине. Тот взял с нее слово, что Фрэнси пока никому не скажет об их намерении пожениться.
— Отец не смирится с тем, что я пошел против него, — объяснил он. — Хочу заявить о своей женитьбе как о свершившемся факте. Не желаю в очередной раз вступать с ним в бой и использовать тебя в качестве оружия. Но самое главное — чтобы ты закончила свою систему до того, как мы поженимся. Это важно для тебя и для твоей карьеры. Ты осуществила проект и заслуживаешь награды.
— Но я еще ничего не сделала, — запротестовала Фрэнси, улыбаясь.
— Не сделала, так сделаешь. Я ничуть в этом не сомневаюсь. Мы должны ошеломить отца двумя вещами, с которыми он ничего не сможет поделать: во-первых — потрясающая система, которая так повлияет на будущее корпорации, а во-вторых — наша свадьба.
Фрэнси приняла его условия. И теперь, когда удалось добиться успеха, она испытывала двойную радость — скоро ее великая мечта наконец станет реальностью. Не было малейших сомнений в том, что на этот раз система начнет действовать, и она знала также, что ничто больше не препятствует их с Джеком свадьбе.
Джек приезжал в Париж еще дважды. Фрэнси пыталась отговорить его, убедить, что столь частые посещения «Магнус Франс» могут выглядеть подозрительно, но Джек не желал ничего слушать.
— Никто в «Магнус» не смеет указывать мне что делать. Приезжаю и уезжаю когда хочу. Кроме того, — добавил он с улыбкой, — я не могу быть слишком долго вдали от тебя. Я с ума сойду.
Каждое новое свидание было волшебнее предыдущего. Джек всегда приезжал ненадолго, но эти короткие встречи только усиливали их влечение друг к другу.
Что-то внутри Фрэнси время от времени предостерегало — нельзя так безрассудно терять голову, это может быть опасным. Но у нее не было сил и желания что-либо делать. Толос Джека в телефонной трубке, его почерк в коротких записках, посланных Фрэнси, парализовывали ее волю. Когда же она видела его и ощущала его руки на своих плечах, весь мир вообще отходил на задний план.
Когда они любили друг друга, она упивалась его одержимостью и страстью, как и в ту первую ночь. В ласках Джека было что-то ненасытное-казалось, будто до их встречи он не жил полной жизнью и, только полюбив ее, пробудился, чтобы наконец познать тайну собственной мужественности.
Утомленные ласками, они лежали рядом и тихо разговаривали. Фрэнси постепенно узнавала Джека — он рассказывал ей о своих идеях, мечтах, планах, надеждах на будущее.
Впервые Фрэнси услышала и о трудном детстве мальчика, росшего в тени своего отца, о его изнурительной борьбе за свою независимость от сильной и жестокой воли старшего. Джек был единственным в семье, кто осмеливался выступать против Антона. Он испытывал жалость к матери и сестрам, находящимся целиком во власти Магнуса, и всегда стремился их защитить.
Фрэнси узнала все это и еще многое другое в Джеке. Однако по, мере того как их близость усиливалась, тайна Джека становилась все более глубокой. Он был скрытным человеком и до конца ни перед кем не раскрывался. Только огонь его страсти заставлял Фрэнси чувствовать, что их души соприкасаются. Она сознавала, что знает Джека очень хорошо, гораздо лучше других, и все же по-прежнему совсем его не знает. И эта манящая загадка только усиливала желание Фрэнси быть постоянно рядом с ним, помочь ему залечить раны и забыть тот мир, в котором он был столь несчастлив. И вот теперь великий день уже близок. Скоро она будет принадлежать Джеку полностью и навсегда.
Фрэнси позвонила Джеку в Нью-Йорк сразу же, как только отправила письмо отцу. В Париже было четыре часа дня, а в Нью-Йорке-десять утра. Джек был в своем офисе.
— Дорогой, все в порядке! — возбужденно сообщила Фрэнси. — Теперь ока будет действовать, я уверена!
— Превосходно! — Голос Джека звучал необыкновенно четко и ясно. — Великолепные новости, хотя, должен признаться, я ничуть не удивлен. Я же говорил, что ты со всем справишься, раньше или позже.
— И еще одно, -добавила Фрэнси.
— Что именно?
— Я люблю тебя.
Послышался его тихий смех.
— Надеюсь, никто не подслушивает, — ответил Джек.
— Мне все равно! — воскликнула она, чувствуя в эту минуту, как близка к Джеку. — Я люблю тебя! Люблю! Люблю! А ты?!
— Вдвойне, -с улыбкой в голосе тихо ответил Джек.
— Я хочу назначить контрольный прогон на следующей неделе. Если все пройдет хорошо, запустим систему как можно быстрее.
— Может, сумею приехать. Это значит для меня столько же, сколько и для тебя.
— Да, — засмеялась она, весело, возбужденно, радостно. — Хочу, чтобы ты был рядом со мной, когда она заработает. Дорогой, дорогой!
— Спокойно, — засмеялся Джек. — Береги себя и сообщи мне обо всем. Надеюсь, скоро сумеем поговорить подробнее.
Они попрощались, но Фрэнси еще долго держала трубку в руке, вспоминая каждое слово.
Наконец, вернувшись на землю, она набрала номер кабинета Ролана де Люме и сообщила ему радостную новость.
— Все в порядке, — сказала она. — Прошу уведомить всех, что через неделю-последнее испытание.
— Сейчас же сделаю, — пообещал он.
Фрэнси вновь поблагодарила свою счастливую звезду за Люме. Именно он постоянно убеждал руководителей филиалов «Магнус» по всей Европе, что, несмотря на неудачное начало, план Фрэнси обязательно будет иметь огромный успех. Благодаря его неустанным усилиям, европейцы, похоже, начали верить, что компьютеризация скоро так или иначе неизбежно станет нераздельной частью их будущего. Ролан был единственным настоящим союзником Фрэнси в корпорации, если, конечно, не считать Джека.
Сгорая от возбуждения, Фрэнси закрыла свой рабочий блокнот с программой и отправилась домой. Вот уже месяц она спала не более пяти часов в сутки и очень устала.
Фрэнси уснула, едва добравшись до постели.
Ей и в голову не пришло запереть программу в сейф.
Глава 17
Нью-Йорк, 24 августа 1956 года
В одном из офисов «Магнус индастриз» на Шестой авеню за большим письменным столом друг против друга сидели два человека. На столе между ними лежала папка с бумагами, привезенная из Парижа специальным курьером четыре дня назад.
Посетитель, сидевший в большом кожаном кресле, перевел взгляд с папки на хозяина кабинета. Он ждал вопроса, который тот вот-вот задаст, вопроса, который откроет причину его пребывания здесь.
И вопрос не заставил себя ждать.
— Что вы об этом думаете? — спросил человек за столом. — О чем здесь говорится?
Посетитель откашлялся.
— О гораздо более важных вещах, чем вы предполагаете, — ответил он.
Наступило молчание.
— Насколько более важных?-снова спросил хозяин кабинета, сузив глаза.
Посетитель нервно заерзал в кресле. Он был несколько смущен тем, что находится в присутствии столь могущественного человека, но все же сознавал и собственную значимость.
Посетителя звали Александр Колфилд, и он занимал должность вице-президента по научно-исследовательской работе одной из самых крупных в мире фирм — изготовителей компьютеров. Его вызвали сюда, потому что он был лучшим в своей области. Ни один человек не обладал таким доскональным знанием компьютеров и областей их применения, и только очень немногие умели анализировать и предсказывать будущие направления использования этих удивительных машин, как это делал Колфилд.
Ему дали прочитать бумаги, лежавшие в папке, и заплатили немалую сумму денег, чтобы он хранил в секрете содержание документов, с которыми ознакомился. Едва заметным жестом показав на папку, Колфилд начал говорить, тщательно выбирая слова:
— Чтобы лучше воспринять важность того, что я скажу, необходимо понять: информатика — наука молодая, но недалек тот час, когда компьютеры завоюют мир. Сегодня это просто забавные игрушки-курьезы. Через десять-двенадцать лет они станут столь же привычными, как сейчас телевизоры. Трудно даже представить, что это означает в смысле получения прибылей.
Он помолчал. Человек, сидевший напротив, не торопил его, просто пристально смотрел на собеседника проницательными темными глазами.
— Известно, сколько стоит патент на кинескоп для обычного телевизора, — продолжал Колфилд. — Все, кто производит телевизоры, обязаны отчислять проценты его владельцу. Вы показали мне нечто в этом роде. Конечно, на первый взгляд это просто система, созданная с определенной целью — обеспечить связь между несколькими европейскими компаниями. Но сама программа содержит некоторые блестящие решения, по моему мнению, абсолютно новые в компьютерной технологии. Никто не смог еще до этого додуматься, иначе, поверьте, это произвело бы настоящую сенсацию. — Колфилд, задумчиво рассматривая свои сцепленные пальцы, покачал головой. — Через несколько лет в действие войдут десятки систем связи, и не только в бизнесе, но и в образовании, правительственных учреждениях, оборонных предприятиях, банках и так далее и так далее. Поскольку предполагается, что эта программа должна быть защищена патентным законодательством или законом о промышленной тайне, автору будут отчисляться проценты всякий раз, когда станет использоваться эта система или аналогичная ей.
Хозяин кабинета откашлялся.
— Сколько?-спросил он.
— Вы имеете в виду, сколько это стоит? — переспросил Колфилд.
Собеседник молча кивнул.
Колфилд пожал плечами и, подняв брови, посмотрел в окно на панораму города.
— Десятки миллионов, самое малое. Возможно, сотни. Зависит от того, как быстро будет развиваться информатика и насколько хорошо будет защищена сама система.
Он откинулся в кресле, давая возможность собеседнику осмыслить сказанное. Последовала пауза, показавшаяся Колфилду бесконечной. Хозяин кабинета не сводил с ученого взгляда. Наконец он показал на папку:
— Каково ваше мнение о человеке, создавшем все это?
Колфилд улыбнулся.
— Ну, это просто. Кто бы ни был автор — он гений. Не знаю, понимает ли он, что совершил. Единственное, чего бы мне хотелось — это встретиться с ним когда-нибудь.
Через несколько минут Александр Колфилд откланялся. Хозяин остался в одиночестве, задумчиво глядя на лежавшую перед ним папку.
— Сотни миллионов…
Как же можно было так недооценить ее!
Но все хорошо, что хорошо кончается, решил он и поднял телефонную трубку.
— Да, сэр?-послышался голос секретаря.
— Попросите Джона Дорранса из патентного отдела зайти в мой кабинет. Не позже трех часов.
— Да, сэр.
— Еще одно: подготовьте денежный перевод с моего личного счета. Никаких записей в бухгалтерские книги. Понятно?
— Да, сэр. На чье имя перевод?
— Ролан де Люме. «Магнус Франс», Париж. Его адрес должен быть в картотеке. Переведите телеграфом, конфиденциально. Не по каналам компании.
— Какая сумма, сэр?
— Двадцать пять тысяч.
— Хорошо, сэр.
Он положил трубку и откинулся в кресле, обдумывая ситуацию. Теперь положение изменилось. Необходимо все как следует взвесить. Принять во внимание те факторы, которые вроде бы не имели значения еще несколько часов назад. Факторы, которые могут оказаться решающими.
Он снова поднял трубку:
— И еще — пригласите на ленч Белинду Деверо. От моего имени. Скажите, это крайне важно. И как можно скорее. Если получится завтра.
— Да, сэр.
Облегченно вздохнув, он повесил трубку и закрыл глаза.
«Белинда, — подумал он. — Конечно!»
Ей необходимо все сказать. Если Александр Колфилд — первый шаг, то Белинда — второй.
В одном из офисов «Магнус индастриз» на Шестой авеню за большим письменным столом друг против друга сидели два человека. На столе между ними лежала папка с бумагами, привезенная из Парижа специальным курьером четыре дня назад.
Посетитель, сидевший в большом кожаном кресле, перевел взгляд с папки на хозяина кабинета. Он ждал вопроса, который тот вот-вот задаст, вопроса, который откроет причину его пребывания здесь.
И вопрос не заставил себя ждать.
— Что вы об этом думаете? — спросил человек за столом. — О чем здесь говорится?
Посетитель откашлялся.
— О гораздо более важных вещах, чем вы предполагаете, — ответил он.
Наступило молчание.
— Насколько более важных?-снова спросил хозяин кабинета, сузив глаза.
Посетитель нервно заерзал в кресле. Он был несколько смущен тем, что находится в присутствии столь могущественного человека, но все же сознавал и собственную значимость.
Посетителя звали Александр Колфилд, и он занимал должность вице-президента по научно-исследовательской работе одной из самых крупных в мире фирм — изготовителей компьютеров. Его вызвали сюда, потому что он был лучшим в своей области. Ни один человек не обладал таким доскональным знанием компьютеров и областей их применения, и только очень немногие умели анализировать и предсказывать будущие направления использования этих удивительных машин, как это делал Колфилд.
Ему дали прочитать бумаги, лежавшие в папке, и заплатили немалую сумму денег, чтобы он хранил в секрете содержание документов, с которыми ознакомился. Едва заметным жестом показав на папку, Колфилд начал говорить, тщательно выбирая слова:
— Чтобы лучше воспринять важность того, что я скажу, необходимо понять: информатика — наука молодая, но недалек тот час, когда компьютеры завоюют мир. Сегодня это просто забавные игрушки-курьезы. Через десять-двенадцать лет они станут столь же привычными, как сейчас телевизоры. Трудно даже представить, что это означает в смысле получения прибылей.
Он помолчал. Человек, сидевший напротив, не торопил его, просто пристально смотрел на собеседника проницательными темными глазами.
— Известно, сколько стоит патент на кинескоп для обычного телевизора, — продолжал Колфилд. — Все, кто производит телевизоры, обязаны отчислять проценты его владельцу. Вы показали мне нечто в этом роде. Конечно, на первый взгляд это просто система, созданная с определенной целью — обеспечить связь между несколькими европейскими компаниями. Но сама программа содержит некоторые блестящие решения, по моему мнению, абсолютно новые в компьютерной технологии. Никто не смог еще до этого додуматься, иначе, поверьте, это произвело бы настоящую сенсацию. — Колфилд, задумчиво рассматривая свои сцепленные пальцы, покачал головой. — Через несколько лет в действие войдут десятки систем связи, и не только в бизнесе, но и в образовании, правительственных учреждениях, оборонных предприятиях, банках и так далее и так далее. Поскольку предполагается, что эта программа должна быть защищена патентным законодательством или законом о промышленной тайне, автору будут отчисляться проценты всякий раз, когда станет использоваться эта система или аналогичная ей.
Хозяин кабинета откашлялся.
— Сколько?-спросил он.
— Вы имеете в виду, сколько это стоит? — переспросил Колфилд.
Собеседник молча кивнул.
Колфилд пожал плечами и, подняв брови, посмотрел в окно на панораму города.
— Десятки миллионов, самое малое. Возможно, сотни. Зависит от того, как быстро будет развиваться информатика и насколько хорошо будет защищена сама система.
Он откинулся в кресле, давая возможность собеседнику осмыслить сказанное. Последовала пауза, показавшаяся Колфилду бесконечной. Хозяин кабинета не сводил с ученого взгляда. Наконец он показал на папку:
— Каково ваше мнение о человеке, создавшем все это?
Колфилд улыбнулся.
— Ну, это просто. Кто бы ни был автор — он гений. Не знаю, понимает ли он, что совершил. Единственное, чего бы мне хотелось — это встретиться с ним когда-нибудь.
Через несколько минут Александр Колфилд откланялся. Хозяин остался в одиночестве, задумчиво глядя на лежавшую перед ним папку.
— Сотни миллионов…
Как же можно было так недооценить ее!
Но все хорошо, что хорошо кончается, решил он и поднял телефонную трубку.
— Да, сэр?-послышался голос секретаря.
— Попросите Джона Дорранса из патентного отдела зайти в мой кабинет. Не позже трех часов.
— Да, сэр.
— Еще одно: подготовьте денежный перевод с моего личного счета. Никаких записей в бухгалтерские книги. Понятно?
— Да, сэр. На чье имя перевод?
— Ролан де Люме. «Магнус Франс», Париж. Его адрес должен быть в картотеке. Переведите телеграфом, конфиденциально. Не по каналам компании.
— Какая сумма, сэр?
— Двадцать пять тысяч.
— Хорошо, сэр.
Он положил трубку и откинулся в кресле, обдумывая ситуацию. Теперь положение изменилось. Необходимо все как следует взвесить. Принять во внимание те факторы, которые вроде бы не имели значения еще несколько часов назад. Факторы, которые могут оказаться решающими.
Он снова поднял трубку:
— И еще — пригласите на ленч Белинду Деверо. От моего имени. Скажите, это крайне важно. И как можно скорее. Если получится завтра.
— Да, сэр.
Облегченно вздохнув, он повесил трубку и закрыл глаза.
«Белинда, — подумал он. — Конечно!»
Ей необходимо все сказать. Если Александр Колфилд — первый шаг, то Белинда — второй.
Глава 18
Париж, 2 сентября 1956 года
До официального запуска системы оставалось два дня.
Второе испытание компьютеров прошло успешно. Каждый элемент основной программы превосходно функционировал, подтверждая торжество Фрэнси над логическими и математическими трудностями, с которыми ей пришлось встретиться. Теперь настало время привести план в действие и тем самым начать новую, эру в бизнесе.
Фрэнси была слишком возбуждена, чтобы работать. Она почти не спала всю последнюю неделю, занимаясь отладкой программы или телефонными разговорами с операторами в других городах, ответственными за работу системы. А когда она не думала о программе, все ее мысли были о Джеке. Каждую минуту она ждала, что он позвонит и скажет, когда приезжает в Париж. Разумеется, он захочет увидеть работу системы, а потом они вместе уедут из Парижа, чтобы провести медовый месяц в Греции. Так они решили. Однако «побег» по-прежнему необходимо держать в секрете. До их возвращения никто не должен знать, что они поженились.
Идея принадлежала Джеку.
— Не хочу жениться на тебе в церкви святого Варфоломея в Нью-Йорке, — объявил он, — в присутствии Магнусов и Уэдереллов и других представителей высшего общества, которые почему-то считают что наши отношения непосредственно их касаются. Не так должна начинаться наша жизнь.
Джек считал, что его женитьба на Фрэнси будет последним шагом перед решительным и окончательным уходом из мира Магнусов. Фрэнси не возражала, зная, как давно стремился он к полной независимости от своей семьи. Что же касается ее, то, кроме Джека, ей никто был не нужен.
Неужели их мечта, ее и Джека, вот-вот станет реальностью?
Фрэнси сидела в своем офисе, углубившись в бумаги, когда принесли телеграмму из Нью-Йорка:
«Немедленно возвращайтесь Главную контору тчк. Приостановите всю операцию до особого распоряжения тчк».
Телеграмма была подписана Сэндфордом Юэллом, первым вице-президентом по внутренним связям и, как все знали, главным исполнительным помощником Антона Магнуса и его правой рукой в совете директоров.
Фрэнси попыталась дозвониться до мистера Юэлла и объяснить, что ей сейчас ни в коем случае нельзя уезжать из Парижа. Но его секретарь ответила, что шеф уехал по срочным делам, оставив для мисс Боллинджер инструкции — немедленно вернуться в Нью-Йорк.
Сбитая с толку, Фрэнси решила поговорить с Джеком, но и его не смогли найти. Пришлось заказать билет. Она сложила вещи в небольшую сумку, попросила Рола-на держать операторов и программистов в боевой готовности, пока от нее не поступит сигнал, и покинула Париж.
Перелет был долгим и утомительным, и кроме того, Фрэнси не находила себе места, гадая, что могло случиться в Нью-Йорке. Что, если совет принял какое-то решение насчет европейских филиалов и запуск необходимо будет отложить? А может, правление потребует от нее отчет перед тем, как дать окончательное разрешение на осуществление проекта?
Фрэнси вышла из самолета, словно в тумане, смертельно уставшая. Было пять часов дня, поэтому она немедленно позвонила в контору, но рабочий день уже окончился. Фрэнси опоздала на несколько минут. Пришлось отправиться домой. Она так долго отсутствовала, что ее маленькая квартирка показалась ей странно чужой, принадлежащей кому-то другому, а обстановка — просто угнетала.
Фрэнси позвонила Джеку домой, но его не было и там.
Она вышла, купила кое-что из продуктов, положила в холодильник и встала под горячий душ. Потом приготовила простой ужин и снова позвонила Джеку. Трубку никто не брал.
Фрэнси уселась в гостиной перед телевизором — никак не могла уловить, о чем идет речь. Она выключила телевизор и легла в постель. За окном шумел Нью-Йорк — вой сирен, пронзительные гудки, скрежет шин. Какой далекой кажется тихая рю Дю Шерш Миди! Фрэнси чувствовала себя одинокой в обступившем ее чужом, враждебном мире. Если бы только Джек был рядом! Он бы все объяснил, успокоил, вселил в нее уверенность. И обнял бы…
После еще двух неудачных попыток дозвониться до него Фрэнси сдалась. Ее энергия была на исходе. Она закрыла глаза и погрузилась в тяжелый, населенный кошмарами сон.
На следующий день рано утром она приехала в «Магнус», но когда показала у входа свой пропуск, ее, как ни странно, попросили подождать. Через несколько минут незнакомый мужчина вышел из лифта и протянул ей руку.
— Ховард Олдрич, — представился он. — Я представитель корпорации, мисс Боллинджер. Мне необходимо поговорить с вами, прежде чем вы встретитесь с кем-нибудь еще. Почему бы нам не побеседовать в моем кабинете?
Он провел ее в небольшую комнату на первом этаже, всего в нескольких шагах от стола охранника, и показал на деревянный стул. Лицо Олдрича было абсолютно серьезным.
— Мисс Боллинджер, — начал он, — не буду ходить вокруг да около. «Магнус индастриз» разрывает с вами контракт с сегодняшнего дня. Я здесь, чтобы уведомить вас об этом и проследить, чтобы не произошло… э-э… неприятных неожиданностей. Поверьте, от вашего поведения сейчас зависит вся ваша будущая карьера.
На лице Фрэнси отразилось недоверие. Она просто не могла взять в толк, о чем говорит Олдрич.
Тот протянул ей листок бумаги.
— Пожалуйста, прочтите. Это рекомендация, подписанная вице-президентом по кадрам.
Фрэнси взяла бумагу и попыталась сосредоточиться на тексте:
«Тому, кого это может заинтересовать. Удостоверяем, что мисс Фрэнси Боллинджер находилась на службе в „Магнус индастриз инкорпорейтед“ с 25 июня 1955 года по 3 сентября 1956 года. За это время мисс Боллинджер проявила себя отличным работником, неутомимым и преданным делу, служившим интересам корпорации с огромной энергией и трудолюбием. Выполненная ею работа заслуживает всяческих похвал.
Мы рекомендуем мисс Боллинджер с самой лучшей стороны любой организации, которая решит предложить ей работу, и при необходимости готовы подтвердить эту характеристику по телефону».
Фрэнси была слишком ошеломлена происходящим, чтобы заметить — эта блестящая рекомендация не содержит и малейшего намека на характер работы, проделанной ею для корпорации.
Она недоуменно посмотрела на Олдрича:
— Не понимаю… Если ко мне так относятся, то почему увольняют?
Олдрич улыбнулся:
— Кто может разобраться в намерениях великих людей? Скажем так: вы не вписываетесь в их планы.
Тут Фрэнси вспомнила о Париже.
— Во Франции я занималась подготовкой к очень сложной операции, — сказала она, забыв о собственных эмоциях. — Завтра запускают новую систему. Я отложила пуск, чтобы прилететь сюда. Это очень трудно сделать без меня. Вряд ли операторы смогут самостоятельно ввести в действие систему, особенно если возникнут проблемы.
Холодная улыбка на лице Олдрича заставила ее опомниться.
— Не стоит волноваться. Об этом позаботятся, — заверил он.
Фрэнси вздохнула:
— Ну что ж… думаю, мне лучше подняться и забрать свои вещи из кабинета.
Он покачал головой:
— Это уже сделано. Все запаковано и будет доставлено к вам домой или куда захотите, по одному вашему слову.
Фрэнси, чуть побледнев, взглянула в глаза своему мучителю.
— У меня много деловых и личных вещей в Париже… — начала она.
— В данный момент их собирают и перешлют вам. Парижская квартира принадлежит корпорации. Должен добавить, что пропуск, позволяющий вам проходить таможню без досмотра, ликвидирован как в Париже, так и в других городах. Это не вопрос вашей честности, поверьте, а обычная процедура.
Фрэнси поняла. Отныне она «персона нон грата» в «Магнус индастриз» и не может возвратиться в парижский компьютерный центр, даже не имеет права подняться наверх. В офис Джека, например…
— Хорошо, — сказала она, желая только одного — уйти отсюда как можно быстрее. Джек узнает, кто за этим стоит. Необходимо сейчас же поговорить с ним.
Олдрич проводил ее до двери, открыл тяжелую створку и подождал, пока Фрэнси выйдет на улицу. Она была слишком потрясена, чтобы попрощаться с ним.
Остановив такси, она дала водителю свой адрес. Едва очутившись в квартире, Фрэнси метнулась к телефону и набрала номер «Магнус индастриз». Ответила телефонистка. Фрэнси попросила Джека Магнуса.
Послышался щелчок, потом звонки.
— Офис мистера Магнуса.
— Хелло. Я… мистер Магнус сейчас на месте?
— Простите, кто его спрашивает?
— Фрэнсис Боллинджер.
Последовала странно многозначительная пауза.
— Извините, мисс Боллинджер, — мгновенно похолодевшим голосом ответила секретарша, — мистера Магнуса сейчас нет.
— Но это очень срочно, — настаивала Фрэнси. — Меня только что отозвали домой из Европы. Дело касается новой компьютерной сети, которая разрабатывалась под руководством Дже… мистера Магнуса. Я немедленно должна переговорить с ним.
— Боюсь, ничем не могу помочь, мисс Боллинджер. Видите ли, мистера Магнуса нет в стране. Дозвониться до него невозможно.
Фрэнси дрожащей рукой сжала трубку.
— Но это в самом деле крайне важно. Не будете ли вы так добры дать мне адрес, по которому его можно найти.
— Весьма сожалею, — ответила секретарша и, помолчав, добавила: — По правде говоря, мистер Магнус уехал в свадебное путешествие.
Кровь в жилах Фрэнси застыла. Секретарша еще что-то говорила, но она не различала ни единого слова и через мгновение повесила трубку.
Подойдя к окну, девушка взглянула на улицу. Город выглядел незнакомым. Словно она никогда не жила здесь… события разворачивались с такой быстротой, что у Фрэнси просто не было времени опомниться и прийти в себя. Она вдруг оказалась словно в ином мире. Усталость и потрясение сделали свое дело. Мысли безумным вихрем кружились в голове, несвязные, непонятные, оборванные…
Зазвонил телефон. Фрэнси немедленно подняла трубку, надежда вспыхнула в ней с прежней силой. Но это оказался представитель камеры хранения, спросивший, в какое время ей удобнее получить вещи. Фрэнси пробормотала, что ждет их сегодня днем.
Через час рассыльный привез несколько коробок с книгами, статьями и канцелярскими принадлежностями из ее офиса в «Магнус индастриз», где она не была уже восемь месяцев. В том, что происходило, чувствовалась чья-то жестоко-умелая рука…
Фрэнси расписалась за вещи, проводила рассыльного и села, бессмысленно уставившись на громоздившиеся на полу коробки. Наконец, заметив сверху стопку конвертов, она разрезала тесемку. Корреспонденция в основном содержала служебные записки и рекламные проспекты. В самом низу лежал конверт с ее именем, написанным знакомым почерком.
Дрожащими пальцами Фрэнси разорвала плотную бумагу и достала письмо.
«Дорогая Фрэнси!
Я пишу тебе, чтобы сказать самое главное, чего никогда и никому не говорил.
Когда-то я пытался предостеречь тебя насчет опасностей, ожидающих нас обоих в «Магнус индастриз». Но только сейчас я понял, к сожалению, слишком поздно, что недооценил их.
Мой отец-могущественный человек, обладающий большей властью, чем кто-нибудь из нас может представить. В этом и только в этом причина случившегося. Все не так, как кажется с первого взгляда. Прошу тебя только, не верь происходящему. Моя женитьба на Белинде ничего не значит. Однажды я буду свободен, и, когда этот день настанет, я найду тебя и попытаюсь заслужить твое прощение и твою любовь.
До этого времени я не имею права осложнять твою жизнь своим присутствием в ней. Прошу простить меня и, умоляю, привыкни к мысли-все, что случилось, нереально, реальны только мы, ты и я.
Знай, что я люблю тебя и всегда буду любить, больше, чем себя, больше своей жизни.
Джек.»
Дочитав до конца, Фрэнси уставилась в пространство перед собой, потом скомкала записку, судорожно прижала к груди и выбросила в корзинку для бумаг.
Вернувшись к окну, она долго смотрела на плывущий мимо поток людей. Каждая уходящая минута казалась еще одним кинжалом, вонзающимся в кровавую рану в сердце. Фрэнси сидела словно каменное изваяние, не замечая ничего вокруг.
Когда наступил вечер и по углам протянулись длинные тени, она встала, подняла записку, разгладила ее и положила между страниц любимой книги, а книгу убрала на полку. Что-то подсказывало ей — нельзя расставаться с этим письмом.
В комнате становилось все темнее, и в этой спасительной темноте было легче думать. Фрэнси сознавала, что пока она многого по-прежнему не понимает. В этом письме содержалось что-то важное, она обязательно перечитает его потом… когда-нибудь… Ведь теперь у нее много времени.
Так ли уж много?
Когда Джек Магнус писал свою прощальную записку, он тоже не знал об одном важном обстоятельстве.
Фрэнси была беременна.
До официального запуска системы оставалось два дня.
Второе испытание компьютеров прошло успешно. Каждый элемент основной программы превосходно функционировал, подтверждая торжество Фрэнси над логическими и математическими трудностями, с которыми ей пришлось встретиться. Теперь настало время привести план в действие и тем самым начать новую, эру в бизнесе.
Фрэнси была слишком возбуждена, чтобы работать. Она почти не спала всю последнюю неделю, занимаясь отладкой программы или телефонными разговорами с операторами в других городах, ответственными за работу системы. А когда она не думала о программе, все ее мысли были о Джеке. Каждую минуту она ждала, что он позвонит и скажет, когда приезжает в Париж. Разумеется, он захочет увидеть работу системы, а потом они вместе уедут из Парижа, чтобы провести медовый месяц в Греции. Так они решили. Однако «побег» по-прежнему необходимо держать в секрете. До их возвращения никто не должен знать, что они поженились.
Идея принадлежала Джеку.
— Не хочу жениться на тебе в церкви святого Варфоломея в Нью-Йорке, — объявил он, — в присутствии Магнусов и Уэдереллов и других представителей высшего общества, которые почему-то считают что наши отношения непосредственно их касаются. Не так должна начинаться наша жизнь.
Джек считал, что его женитьба на Фрэнси будет последним шагом перед решительным и окончательным уходом из мира Магнусов. Фрэнси не возражала, зная, как давно стремился он к полной независимости от своей семьи. Что же касается ее, то, кроме Джека, ей никто был не нужен.
Неужели их мечта, ее и Джека, вот-вот станет реальностью?
Фрэнси сидела в своем офисе, углубившись в бумаги, когда принесли телеграмму из Нью-Йорка:
«Немедленно возвращайтесь Главную контору тчк. Приостановите всю операцию до особого распоряжения тчк».
Телеграмма была подписана Сэндфордом Юэллом, первым вице-президентом по внутренним связям и, как все знали, главным исполнительным помощником Антона Магнуса и его правой рукой в совете директоров.
Фрэнси попыталась дозвониться до мистера Юэлла и объяснить, что ей сейчас ни в коем случае нельзя уезжать из Парижа. Но его секретарь ответила, что шеф уехал по срочным делам, оставив для мисс Боллинджер инструкции — немедленно вернуться в Нью-Йорк.
Сбитая с толку, Фрэнси решила поговорить с Джеком, но и его не смогли найти. Пришлось заказать билет. Она сложила вещи в небольшую сумку, попросила Рола-на держать операторов и программистов в боевой готовности, пока от нее не поступит сигнал, и покинула Париж.
Перелет был долгим и утомительным, и кроме того, Фрэнси не находила себе места, гадая, что могло случиться в Нью-Йорке. Что, если совет принял какое-то решение насчет европейских филиалов и запуск необходимо будет отложить? А может, правление потребует от нее отчет перед тем, как дать окончательное разрешение на осуществление проекта?
Фрэнси вышла из самолета, словно в тумане, смертельно уставшая. Было пять часов дня, поэтому она немедленно позвонила в контору, но рабочий день уже окончился. Фрэнси опоздала на несколько минут. Пришлось отправиться домой. Она так долго отсутствовала, что ее маленькая квартирка показалась ей странно чужой, принадлежащей кому-то другому, а обстановка — просто угнетала.
Фрэнси позвонила Джеку домой, но его не было и там.
Она вышла, купила кое-что из продуктов, положила в холодильник и встала под горячий душ. Потом приготовила простой ужин и снова позвонила Джеку. Трубку никто не брал.
Фрэнси уселась в гостиной перед телевизором — никак не могла уловить, о чем идет речь. Она выключила телевизор и легла в постель. За окном шумел Нью-Йорк — вой сирен, пронзительные гудки, скрежет шин. Какой далекой кажется тихая рю Дю Шерш Миди! Фрэнси чувствовала себя одинокой в обступившем ее чужом, враждебном мире. Если бы только Джек был рядом! Он бы все объяснил, успокоил, вселил в нее уверенность. И обнял бы…
После еще двух неудачных попыток дозвониться до него Фрэнси сдалась. Ее энергия была на исходе. Она закрыла глаза и погрузилась в тяжелый, населенный кошмарами сон.
На следующий день рано утром она приехала в «Магнус», но когда показала у входа свой пропуск, ее, как ни странно, попросили подождать. Через несколько минут незнакомый мужчина вышел из лифта и протянул ей руку.
— Ховард Олдрич, — представился он. — Я представитель корпорации, мисс Боллинджер. Мне необходимо поговорить с вами, прежде чем вы встретитесь с кем-нибудь еще. Почему бы нам не побеседовать в моем кабинете?
Он провел ее в небольшую комнату на первом этаже, всего в нескольких шагах от стола охранника, и показал на деревянный стул. Лицо Олдрича было абсолютно серьезным.
— Мисс Боллинджер, — начал он, — не буду ходить вокруг да около. «Магнус индастриз» разрывает с вами контракт с сегодняшнего дня. Я здесь, чтобы уведомить вас об этом и проследить, чтобы не произошло… э-э… неприятных неожиданностей. Поверьте, от вашего поведения сейчас зависит вся ваша будущая карьера.
На лице Фрэнси отразилось недоверие. Она просто не могла взять в толк, о чем говорит Олдрич.
Тот протянул ей листок бумаги.
— Пожалуйста, прочтите. Это рекомендация, подписанная вице-президентом по кадрам.
Фрэнси взяла бумагу и попыталась сосредоточиться на тексте:
«Тому, кого это может заинтересовать. Удостоверяем, что мисс Фрэнси Боллинджер находилась на службе в „Магнус индастриз инкорпорейтед“ с 25 июня 1955 года по 3 сентября 1956 года. За это время мисс Боллинджер проявила себя отличным работником, неутомимым и преданным делу, служившим интересам корпорации с огромной энергией и трудолюбием. Выполненная ею работа заслуживает всяческих похвал.
Мы рекомендуем мисс Боллинджер с самой лучшей стороны любой организации, которая решит предложить ей работу, и при необходимости готовы подтвердить эту характеристику по телефону».
Фрэнси была слишком ошеломлена происходящим, чтобы заметить — эта блестящая рекомендация не содержит и малейшего намека на характер работы, проделанной ею для корпорации.
Она недоуменно посмотрела на Олдрича:
— Не понимаю… Если ко мне так относятся, то почему увольняют?
Олдрич улыбнулся:
— Кто может разобраться в намерениях великих людей? Скажем так: вы не вписываетесь в их планы.
Тут Фрэнси вспомнила о Париже.
— Во Франции я занималась подготовкой к очень сложной операции, — сказала она, забыв о собственных эмоциях. — Завтра запускают новую систему. Я отложила пуск, чтобы прилететь сюда. Это очень трудно сделать без меня. Вряд ли операторы смогут самостоятельно ввести в действие систему, особенно если возникнут проблемы.
Холодная улыбка на лице Олдрича заставила ее опомниться.
— Не стоит волноваться. Об этом позаботятся, — заверил он.
Фрэнси вздохнула:
— Ну что ж… думаю, мне лучше подняться и забрать свои вещи из кабинета.
Он покачал головой:
— Это уже сделано. Все запаковано и будет доставлено к вам домой или куда захотите, по одному вашему слову.
Фрэнси, чуть побледнев, взглянула в глаза своему мучителю.
— У меня много деловых и личных вещей в Париже… — начала она.
— В данный момент их собирают и перешлют вам. Парижская квартира принадлежит корпорации. Должен добавить, что пропуск, позволяющий вам проходить таможню без досмотра, ликвидирован как в Париже, так и в других городах. Это не вопрос вашей честности, поверьте, а обычная процедура.
Фрэнси поняла. Отныне она «персона нон грата» в «Магнус индастриз» и не может возвратиться в парижский компьютерный центр, даже не имеет права подняться наверх. В офис Джека, например…
— Хорошо, — сказала она, желая только одного — уйти отсюда как можно быстрее. Джек узнает, кто за этим стоит. Необходимо сейчас же поговорить с ним.
Олдрич проводил ее до двери, открыл тяжелую створку и подождал, пока Фрэнси выйдет на улицу. Она была слишком потрясена, чтобы попрощаться с ним.
Остановив такси, она дала водителю свой адрес. Едва очутившись в квартире, Фрэнси метнулась к телефону и набрала номер «Магнус индастриз». Ответила телефонистка. Фрэнси попросила Джека Магнуса.
Послышался щелчок, потом звонки.
— Офис мистера Магнуса.
— Хелло. Я… мистер Магнус сейчас на месте?
— Простите, кто его спрашивает?
— Фрэнсис Боллинджер.
Последовала странно многозначительная пауза.
— Извините, мисс Боллинджер, — мгновенно похолодевшим голосом ответила секретарша, — мистера Магнуса сейчас нет.
— Но это очень срочно, — настаивала Фрэнси. — Меня только что отозвали домой из Европы. Дело касается новой компьютерной сети, которая разрабатывалась под руководством Дже… мистера Магнуса. Я немедленно должна переговорить с ним.
— Боюсь, ничем не могу помочь, мисс Боллинджер. Видите ли, мистера Магнуса нет в стране. Дозвониться до него невозможно.
Фрэнси дрожащей рукой сжала трубку.
— Но это в самом деле крайне важно. Не будете ли вы так добры дать мне адрес, по которому его можно найти.
— Весьма сожалею, — ответила секретарша и, помолчав, добавила: — По правде говоря, мистер Магнус уехал в свадебное путешествие.
Кровь в жилах Фрэнси застыла. Секретарша еще что-то говорила, но она не различала ни единого слова и через мгновение повесила трубку.
Подойдя к окну, девушка взглянула на улицу. Город выглядел незнакомым. Словно она никогда не жила здесь… события разворачивались с такой быстротой, что у Фрэнси просто не было времени опомниться и прийти в себя. Она вдруг оказалась словно в ином мире. Усталость и потрясение сделали свое дело. Мысли безумным вихрем кружились в голове, несвязные, непонятные, оборванные…
Зазвонил телефон. Фрэнси немедленно подняла трубку, надежда вспыхнула в ней с прежней силой. Но это оказался представитель камеры хранения, спросивший, в какое время ей удобнее получить вещи. Фрэнси пробормотала, что ждет их сегодня днем.
Через час рассыльный привез несколько коробок с книгами, статьями и канцелярскими принадлежностями из ее офиса в «Магнус индастриз», где она не была уже восемь месяцев. В том, что происходило, чувствовалась чья-то жестоко-умелая рука…
Фрэнси расписалась за вещи, проводила рассыльного и села, бессмысленно уставившись на громоздившиеся на полу коробки. Наконец, заметив сверху стопку конвертов, она разрезала тесемку. Корреспонденция в основном содержала служебные записки и рекламные проспекты. В самом низу лежал конверт с ее именем, написанным знакомым почерком.
Дрожащими пальцами Фрэнси разорвала плотную бумагу и достала письмо.
«Дорогая Фрэнси!
Я пишу тебе, чтобы сказать самое главное, чего никогда и никому не говорил.
Когда-то я пытался предостеречь тебя насчет опасностей, ожидающих нас обоих в «Магнус индастриз». Но только сейчас я понял, к сожалению, слишком поздно, что недооценил их.
Мой отец-могущественный человек, обладающий большей властью, чем кто-нибудь из нас может представить. В этом и только в этом причина случившегося. Все не так, как кажется с первого взгляда. Прошу тебя только, не верь происходящему. Моя женитьба на Белинде ничего не значит. Однажды я буду свободен, и, когда этот день настанет, я найду тебя и попытаюсь заслужить твое прощение и твою любовь.
До этого времени я не имею права осложнять твою жизнь своим присутствием в ней. Прошу простить меня и, умоляю, привыкни к мысли-все, что случилось, нереально, реальны только мы, ты и я.
Знай, что я люблю тебя и всегда буду любить, больше, чем себя, больше своей жизни.
Джек.»
Дочитав до конца, Фрэнси уставилась в пространство перед собой, потом скомкала записку, судорожно прижала к груди и выбросила в корзинку для бумаг.
Вернувшись к окну, она долго смотрела на плывущий мимо поток людей. Каждая уходящая минута казалась еще одним кинжалом, вонзающимся в кровавую рану в сердце. Фрэнси сидела словно каменное изваяние, не замечая ничего вокруг.
Когда наступил вечер и по углам протянулись длинные тени, она встала, подняла записку, разгладила ее и положила между страниц любимой книги, а книгу убрала на полку. Что-то подсказывало ей — нельзя расставаться с этим письмом.
В комнате становилось все темнее, и в этой спасительной темноте было легче думать. Фрэнси сознавала, что пока она многого по-прежнему не понимает. В этом письме содержалось что-то важное, она обязательно перечитает его потом… когда-нибудь… Ведь теперь у нее много времени.
Так ли уж много?
Когда Джек Магнус писал свою прощальную записку, он тоже не знал об одном важном обстоятельстве.
Фрэнси была беременна.
Глава 19
Уэстерн Юнион, 4 сентября 1956 года
Радиограмма
Куда: борт теплохода «Кунгзхолм», порт назначения — Афины
Кому: Джеку Магнусу
От кого: Антона Магнуса, Нью-Йорк
«Дорогой Джек!
Поздравляю тчк Желаю хорошо провести медовый месяц тчк Надеюсь не держишь обиды тчк
Отец».
Радиограмма
Куда: Нью-Йорк
Кому: Антону Магнусу
От кого: Джека Магнуса, борт теплохода «Кунгзхолм»
«Дорогой папа!
Никакой обиды тчк Бизнес есть бизнес тчк Белинда очень счастлива тчк Увидимся когда вернусь тчк
Радиограмма
Куда: борт теплохода «Кунгзхолм», порт назначения — Афины
Кому: Джеку Магнусу
От кого: Антона Магнуса, Нью-Йорк
«Дорогой Джек!
Поздравляю тчк Желаю хорошо провести медовый месяц тчк Надеюсь не держишь обиды тчк
Отец».
Радиограмма
Куда: Нью-Йорк
Кому: Антону Магнусу
От кого: Джека Магнуса, борт теплохода «Кунгзхолм»
«Дорогой папа!
Никакой обиды тчк Бизнес есть бизнес тчк Белинда очень счастлива тчк Увидимся когда вернусь тчк