Страница:
-- Да?
-- Я прочел вашу рекламу. "Присоединяйтесь к профессионалам". Я хочу об этом чуть побольше узнать.
-- Да. Многие, многие, захотят знать побольше немного, и многие, -голос выразительно понизился, а затем вновь резко зазвучал в полную силу, -многие НЕ ЗАХОТЯТ.
-- О, -- пискнул Ньютон.
-- Как имя твое, парень?
-- Ньютон. Ньютон Пульцифер.
-- ЛЮЦИФЕР? Что говоришь ты? Ты Приспешник Тьмы, искуситель коварный из ямы, похотливые члены, текущие из Адских котлов с плотью, слуга искривленный и скользкий своих стигийских, адских господ.
-- Пульцифер, -- объяснил Ньютон. -- С "П" начинается. Насчет остального не знаю, но мы из Саррея.
Голос с другой стороны трубки звучал смутно разочарованно.
-- О. Да. Ладно тогда. Пульцифер. Пульцифер. Возможно, видел я имя сие ранее?
-- Не знаю, -- отозвался Ньютон. -- Мой дядя управляет магазином игрушек в Хаунслоу, -- добавил он на всякий случай -- вдруг что прояснит.
-- Вот каак? -- проговорил Шедвелл.
Невозможно было определить, что у мистера Шедвелла за акцент. Он менялся, был Шедвелл то вроде из одного места, то совсем из иного. Вот -сумасшедший инструктор-сержант из Уэльса, вот -- старик из Хай Кирка, увидевший, как кто-то что-то делает в воскресенье, вот, между ними -мрачный пастух из Дэйллэнда или мрачный скупец из Сомерсета. Неважно, как менялся его акцент; он приятнее не становился.
-- Все ли зубы у тебя свои?
-- О, да. Кроме пломб.
-- И ты здоров?
-- Полагаю, да, -- ответил, заикаясь, Ньют. -- В смысле, вот почему я хотел присоединиться к дружине. Брайан Поттер из Бухгалтеров может почти сто раз отжаться после присоединения. И он промаршировал перед Королевой-Матерью.
-- Сколько сосков?
-- Простите?
-- Сосков, паренек, сосков, -- повторил голос раздраженно. -- Сколько у тебя сосков?
-- Э. Два?
-- Хорошо. А ножницы свои есть у тебя?
-- Что?
-- Ножницы! Ножницы! Ты не глух ли?
-Нет. Да. В смысле, у меня есть ножницы. Я не глух.
x x x
Какао почти полностью застыл. Внутри чашки рос зеленый налет.
На Азирафаиле теперь тоже лежал тонкий слой пыли.
Рядом с ним росла кипа записей. В "Прелестных и аккуратных пророчествах" была заложена куча импровизированных закладок, сделанных из полосок, вырванных из "Дейли Телеграф".
Азирафаил чуть повернулся и ущипнул свой нос.
Он почти все понял.
Он разобрался, в чем дело.
Он никогда не встречал Агнес. Она явно была слишком умна. Обычно Небеса или Ад находили склонных к работе пророков и на одном и том же канале в дух достаточно шума передавали, чтобы предотвратить ненужную аккуратность. На самом деле, это редко было необходимо, обычно они находили способы генерировать собственные помехи, чтобы себя защитить от картин, что повторялись вокруг их голов. У бедного старого Св. Иоанна, к примеру, были его грибы. У матери Шиптон -- ее эль. У Нострадамуса -- его коллекция интересных восточных приготовлений. А Св. Малахи -- его перегонный куб.
Бедный старый Малахи. Славный был старый парень, здесь сидел, галлюцинируя о будущих папах. Художник, конечно, совершенно скверный. Мог бы быть истинным мыслителем, если бы не виски.
Мрачный конец. Иногда оставалось лишь надеяться, что высший план был хорошенько продуман.
Мысль. Что-то он должен был сделать. А, да. С контактом созвониться, разобраться с вещами.
Он встал, вытянулся и позвонил по телефону.
Потом подумал: "Почему бы и нет? Попробовать стоит".
Он вернулся к столу и пролистал свою кипу записей. Агнес действительно была хороша. И умна. Никого аккуратные пророчества не интересовали.
Держа в руке бумагу, он позвонил в "Справки Адресной Книги".
-- Але? Добрый день. Вы так добры. Да. Думаю, это будет номер в Тадфилде. Или Нижнем Тадфилде... а. Или, возможно, Нортоне, насчет точного кода я не уверен. Да. Янг. Фамилия "Янг". Простите, инициала не знаю. О. Ну, можете мне их всех дать? Благодарю.
На столе, карандаш сам себя поднять и стал яростно писать.
На третьем имени его пишущий кончик сломался.
-- А, -- сказал Азирафаил, рот его внезапно работал автоматически, пока его сознание взрывалось. -- Думаю, это он. Благодарю. Вы так добры. Доброго вам дня.
Он повесил трубку почти благоговейно, несколько раз глубоко вздохнул и опять набрал номер. Последние три цифры стали для него небольшой проблемой, потому что рука его дрожала.
Он послышал гудки. Потом ответил голос. Голос этот был средних лет, нельзя сказать, что недружественный -- скорее, дремал и чувствовал себя не идеально.
Голос этот сказал:
-- Тадфилд Шесть двойная шесть.
Рука Азирафаила начала дрожать.
-- Але? -- проговорила трубка. -- Але?
Азирафаил собрался.
-- Простите, -- ответил он. -- Правильный номер.
Он положил трубку на место.
x x x
Ньют не был глух. И ножницы у него были.
Также у него была огромная куча газет.
Если б он знал, что служба в армии состояла главным образом из употребления одного на другом, частенько думал он, никогда бы он не присоединился.
Сержант Охотников за ведьмами Шедвелл сделал для него список, который был прикреплен лентой к стене маленькой забитой квартиры Шедвелла, расположенной над "Информационными Агентствами и Видеопрокатом Раджита". В списке было написано следующее:
Ведьмы.
Необъяснимые Феномены. Феноменищи. Феноменчики. Вещи, ты знаешь отлично, что я в виду имею.
Ньют искал и то, и другое. Он вздохнул, взял другую газету, просмотрел первую страницу, открыл газету, проигнорировал страницу два (никогда там ничего не бывает), потом густо покраснел, проделывая обязательный подсчет сосков на странице три. Шедвелл на этом настоял.
-- Сволочам этим хитрым доверять нельзя, -- поучал он. -- Они могут спокойно открыто показаться, нас вызывая, типа.
Парочка в черных свитерах с высокими воротниками злобно глядела в камеру на странице девять. Она заявляла, что руководит крупнейшим ковеном в Саффрон Валдене и восстанавливает сексуальную потенцию с помощью маленьких и очень фаллических кукол. Газета предлагала десять кукол тем из читателей, которые готовы были написать рассказы "Наиболее Смутивший Меня Момент Импотенции". Ньют вырезал статью и вложил ее в блокнот с вырезками.
Послышались приглушенные удары по двери.
Ньют ее открыл; за ней стояла кипа газет.
-- Берите, Рядовой Пульцифер, -- пролаяла она и, шаркая, зашла в комнату. Газеты свалились на пол, открыв Сержанта Охотников за ведьмами Шедвелла, который болезненно кашлянул и вновь зажег свою потухшую сигарету.
-- Ты за ним следи. Он один из них, -- проговорил он.
-- Кто, сэр?
-- Рядовой, спокойно. Он. Коричневый маленький парень. Мистер так-называемый-Раджит. Их ужасные искусства чуждые. Глаз рубиновый, раскосый бога маленького, желтого. Женщины, у коих слишком много рук. Ведьмы, все они.
-- Он, однако, нам дает бесплатно газеты, Сержант, -- ответил на это Ньют. -- И они не слишком стары.
-- И вуду. Спорю, занимается он вуду. Приносит куриц в жертву этому Барону Субботе. Знаешь, высокий такой, в шляпе круглой, высокой. Людей из мертвых возрождает, о да, и заставляет их работать в День Воскресный. Вуду.
Шедвелл умозрительно фыркнул.
Ньют попытался представить домовладельца Шедвелла как жреца вуду. Конечно, в День Воскресный мистер Раджит работал. На самом деле, со своей полной тихой женой и полными веселыми детьми, он работал когда мог, не обращая внимания на календарь, прилежно удовлетворяя нужду района в таких вещах, как безалкогольные напитки, белый хлеб, табак, сладости, газеты, журналы, и такой вид порнографии (лежала она у него на верхних полках), что глаза Ньюта увлажнялись, когда он о ней просто думал. Худшее, что мистер Раджит мог сделать с курицей -- ничего хуже нельзя представить -- это продать ее после даты "Продать До".
-- Но мистер Раджит из Бангладеш, или Индии, или откуда-то оттуда, -указал он. -- Мне казалось, вуду пришло из Западных Индий.
-- А, -- отозвался Сержант Охотников за ведьмами Шедвелл, и сделал очередную затяжку. Или это просто так выглядело. Ньют на самом деле не видел ни одной сигареты своего начальника -- так тот руками их прикрывал. У него даже как-то концы исчезали после выкуривания. -- А.
-- Ну, разве это не так?
-- Скрытая мудрость, парень. Внутренние секреты военные Армии Охотников за ведьмами. Когда тебя образом должным примут, ты правду узнаешь секретную. Некоторое вуду может приходить из Западных Индий, с сиим я не спорю. О да, не спорю. Но худшее. Темнейшее, оно из, э...
-- Бангладеш?
-- Иээх! Да, парень, вот-вот! Именно это и хотел сказать я. Бангладеш. Точно.
Кончик сигареты Шедвелла исчез, и он ухитрился украдкой другую скрутить, ни разу на свет не выставив бумагу или табак.
-- Так. Что-нибудь есть, Рядовой Пульцифер?
-- Ну, вот это, -- и Ньютон вытащил вырезку.
Шедвелл на нее покосился.
-- Ах, они, -- буркнул он. -- Полный сие вздор. Называют ведьмами проклятыми себя? Проверил их я в прошлом году. Сходил туда со своими доспехами праведными и пакетом растопки, забрался, чисты они. Хотят они вовсе бизнес заказа по почте замерзший оживить. Полный вздор. Не узнали бы духа-близкого, коли он бы сжевал низ их штанов. Вздор. Все не так, как было, паренек.
Он уселся и налил себе чашку сладкого чая из грязного термоса.
-- Я тебе рассказывал когда, как был я в армию завербован? -- спросил он.
Ньют понял, что пришло время и ему сесть. Он покачал головой. Шедвелл зажег самокрутку потрепанной зажигалкой "Ронсон" и с наслаждением кашлянул.
-- Моим по камере соседом был он. Охотник на Ведьм Капитан Ффолкс. Десяток лет за поджог. В Уимблдоне ковен жег... И всех бы взял, коли не был бы день не тот. Славный малый. Мне про битву рассказал -- войну великую Небес и Ада. Се он был, кто рассказал мне Секреты Внутренние Армии Охотников на ведьм. Духи-близкие. Соски. И все прочее... Знал, видишь ли, что помирает. Кто-то должен продолжить традицию был. Как теперь ты... -- он покачал головой.
-- Вот к чему пришли мы, парень, -- продолжал он. -- Пару сотен лет назад были мы могучи. Меж миром и тьмой мы стояли. Тонкой были мы красной линией. Тонкой огня красной линией, вот так.
-- Я думал, церкви... -- начал было Ньют.
-- Фи! -- прервал его Шедвелл. Ньют видел это слово на бумаге, но слышал он его первый раз. -- Церкви? Что хорошего сделали они? Они так же плохи. Дело то же практически. Как можно ожидать, что они Властелина Тьмы убьют -- делать же тогда им нечего будет. Если против тигра идешь, не бери с собой путешественников, кои собираются на охоте ему мясо кидать. Нет, парень. Наше это дело. Против тьмы.
На секунду воцарилась тишина.
Ньют во всех старался в людях находить хорошие стороны, но он вскоре после вступления в АОнВ понял, что его начальник (и единственный сочлен Армии) так же уравновешен, как перевернутая пирамида. "Вскоре", в данном случае, значило "в пять секунд". Штаб-квартирой АОнВ была воняющая комната со стенами цвета никотина, которым они практически определенно были покрыты, и полом цвета сигаретного пепла, чем он практически определенно был. Был маленький квадрат ковра. Ньют старался по нему не ходить, потому что он присасывался к его туфлям.
К одной из стен была прибита желтеющая карта Британских Островов, в которую там и сям были вставлены самодельные флажки; большинство из них были в зоне Дешевого Дневного Возврата, неподалеку от Лондона.
Но Ньют в последние несколько недель застрял в армии, поскольку, ну, изумление с примесью ужаса превратилось в жалость с примесью ужаса, а то в привязанность с примесью ужаса. Оказалось, что рост Шедвелла -- около пяти футов, и носит он одежду, которая, чем бы там она на самом деле не была, даже вскоре после того, как ее увидел, была в памяти старым макинтошем. У старика, вполне возможно, были все свои зубы, но только потому, что кому-либо другому они нужны не были; если один-единственный из них был бы помещен под подушку, Зубная Фея отказалась бы от своего жезла.
Жил он, похоже, на одном лишь сладком чае, сгущенном молоке, полускрученых сигаретах и определенной мрачной внутренней энергии. У Шедвелла была Цель, к которой он стремился всеми силами души со своим Пенсионерским Льготным Билетом. Он в нее верил. Она его наполняла энергией, как турбина.
У Ньютона Пульцифера никогда не было цели в жизни. И он, насколько он знал, никогда ни во что не верил. Это было неудобно, поскольку он очень хотел во что-нибудь верить, как только он понял, что вера была спасательным кругом, на котором большинство людей плыло через волнистые воды жизни. Он бы очень хотел верить в высшего Бога, хотя он бы предпочел с Ним полчасика побеседовать перед тем, как стать верующим, чтобы одну-две вещи прояснить. Он сидел в самым разных церквях, ожидая вспышки голубого света, и не дождался. Потом он попытался стать официальным атеистом, и оказалось, что даже для этого у него нет твердой, как скала, самодовольной силы веры. Все политические партии ему казались равно нечестным. А экологию он бросил, когда экологический журнал, на который он был подписан, показал своим читателям план удовлетворительного сада, и экологическая коза на этом рисунке была привязана в трех футах от экологического пчелиного улья. Ньют провел много времени в деревенском домике своей бабушки и думал, что знает что-то о привычках и коз, и пчел, и потому заключил, что журналом заведует группа маньяков в слюнявчиках. И потом, в нем слишком часто употреблялось слово "общество"; Ньют всегда подозревал, что люди, регулярно использующие слово "общество", его использовали в весьма специфическом значении, исключающем его и всех, кого он знал.
Потом он попытался верить во Вселенную, и это казалось довольно здравым, пока он не начал невинно читать книги со словами Хаос, Время, Кванты и им подобными в названиях. Тут он узнал, что люди, чьей работой, так сказать, была Вселенная, в нее не верили и даже гордились на самом деле незнанием того, что она на самом деле такое -- и даже может ли она на самом деле существовать.
Для честного сознания Ньюта это было невыносимо.
Ньют не верил в бойскаутов, да и в скаутов тоже -- когда достаточно подрос.
Он, однако, готов был поверить, что работа распределителя зарплат в Юнайтед Холдингз(Холдингз) была, возможно, наискучнейшей в мире.
Вот как Ньютон Пульцифер выглядел как мужчина: если бы он зашел в телефонную будку и надел другой костюм, он смог бы ухитриться выйти, выглядя как Кларк Кент.
Но он обнаружил, что Шедвелл ему здорово нравится. Он многим нравился, и Шедвелла это здорово раздражало. Раджитам он нравился, потому что всегда в конце концов платил за квартиру и был таким злобным расистом, расизм которого ни на кого направлен специально не был, что на самом деле это совсем не обижало; Шедвелл ненавидел всех в мире, независимо от их класса, цвета или веры, и не собирался для кого-то делать исключение.
Мадам Трейси он тоже нравился. Ньют был удивлен, узнав, что обитательница другой квартиры была женщиной средних лет, со всеми себя ведущей по-матерински, к которой гости-мужчины приходили настолько же для чая и славной беседы, насколько для той процедуры, на какую она была еще способна. Иногда, когда субботней ночью он принимал полпинты "Гиннеса", Шедвелл становился в коридоре между их комнатами и орал что-то вроде "Вавилонская блудница!", но она Ньюту в личной беседе сказала, что это ей было очень приятно, несмотря на то, что самое близкое к Вавилону место, где она была, был Торремолинос. Просто бесплатная реклама, улыбалась она.
Она сказала, что стук его в стену и ругань во время ее вечерних сеансов ее также не раздражали. В последнее время у нее были не в порядке колени, и она не всегда могла запускать постукиватель под столом, так что немного заглушенного стука помогало.
По воскресеньям она ему клала на порог немного обеда, прикрыв еще одной тарелкой, чтобы не остыл.
Шедвелл не мог не нравится, говорила она. А насчет того, что из этого хорошего выходило, с тем же результатом она могла бы в черную дыру кидать шарики из хлеба.
Ньют вспомнил другие вырезки. Он толкнул их через замаранный стол.
-- Что есть сие? -- спросил Шедвелл подозрительно.
-- Феномены, -- пояснил Ньют. -- Вы велели феномены искать. Боюсь, в наше время больше феноменов, чем ведьм.
-- Что, кто-то в зайца стрельнул пулями из серебра, а на следующий день карга старая хромает в деревне? -- с надеждой в голосе проговорил Шедвелл.
-- Боюсь, что нет.
-- Коровы какие померли после того, как старуха некая глянула на них?
-- Нет.
-- Что же тогда? -- вопросил Шедвелл. Он прошаркал к липкому коричневому шкафу и вытащил жестянку со сгущенкой.
-- Происходят странные вещи, -- пояснил Ньют.
Он недели провел, этим занимаясь. Газет у Шедвелла скопилась буквально куча. Некоторым было несколько лет. У Ньюта была хорошая память, может, потому, что в его двадцать-шесть лет мало что произошло, ее заполнившее, и по некоторым очень эзотерическим проблемам он стал неплохим знатоком.
-- Похоже, каждый день что-то новое, -- продолжал Ньют, пролистывая газетные прямоугольники. -- Что-то странное с АЭС происходило, никто, похоже, не знает, что. И некоторые утверждают, что всплыл Потерянный Континент Атлантида, -- по виду его было очевидно, что он гордится результатами.
Шедвеллов перочинный нож постукивал по жестянке со сгущенкой. Вдалеке послышался телефонный звонок. Оба мужчины его инстинктивно проигнорировали. Все равно все звонки были для Мадам Трейси и не предназначены для мужских ушей; в свой первый день Ньют добросовестно ответил на звонок, проговорил "На самом деле, Рубашки из 100-процентного Хлопка Маркса и Спенсера", после чего в трубке воцарилась мертвая тишина.
Шедвелл громко чмокнул.
-- Не, сие не правильный феномен, -- бросил он. -- Не могу представить, чтоб сие делали ведьмы. Они, знаешь, больше вещи любят топить.
Рот Ньюта несколько раз открылся и закрылся.
-- Ежели мы твердо с ведьмами боремся, не можем позволить себе отвлекаться на такое, -- продолжал Шедвелл. -- Чего более ведьмовского у тебя нет ли?
-- Но американские войска на нем высадились, чтобы его защищать, -простонал Ньют. -- Несуществующий континент...
-- На нем ведьмы какие есть? -- спросил Шедвелл -- в первый раз в его голосе промелькнул интерес.
-- Тут не сказано, -- ответил Ньют.
-- Ну, тогда сие лишь политика да география, -- бросил Шедвелл, отбрасывая информацию.
Мадам Трейси засунула в дверь свою голову.
-- Э-эй, мистер Шедвелл, -- проговорила она, дружественно махнув Ньюту. -- Вас какой-то господин просит к телефону. Привет, мистер Ньютон.
-- Прочь иди, шлюха, -- автоматически отозвался Шедвелл.
-- Голос у него такой культурный, -- продолжала Мадам Трейси, не обращая внимания. -- И на воскресенье я славный кусок печенки нам достану.
-- Скорее я с дьяволом выпью, женщина.
-- Так что если вы мне отдадите тарелки с прошлой недели, это поможет, славный вы мой, -- закончила Мадам Трейси и пошла -- пошатываясь, неустойчиво -- на трехдюймовых каблуках в свою квартиру -- продолжить что-то, прерванное телефонным звонком.
Ньют подавленно глядел на свои вырезки, когда Шедвелл, ворча, ушел к телефону. Была одна про мистическое сдвигание с места камней Стоунхенджа, словно они были железными опилками в магнитном поле.
Он слышал, особо не внимая, одну половинку телефонного разговора.
-- Кто? А. Да. Да. Неужели? И что за вещь сие? Да. Точно как скажете, сэр. И где же сие место...?
Но мистически сдвигающиеся камни -- для Шедвелла невкусно... Не чашка чая, вернее, жестянка сгущенки.
-- Отлично, отлично, -- заверял звонящего Шедвелл. -- Немедленно сиим займемся. Я на дело пошлю лучший свой отряд, и скоро об успехе доложу вам без сомненья. До свидания сэр. И вам удачи, сэр, -- послышался звук трубки, помещаемой обратно на рычаг, после чего голос Шедвелла, теперь уже не, метафорически, согнутый от почтительности, проговорил, -- "Дорогой мальчик"! Проклятый ты южный неженка [Шедвелл ненавидел всех южан и, следовательно, стоял на Северном Полюсе. Прим. авт.]!
Он прошаркал обратно в комнату, а затем уставился на Ньюта -- словно забыл, что тот в комнате делает.
-- О чем говорил ты? -- спросил он.
-- Всякие разные вещи происходят... -- начал Ньют.
-- Да, -- Шедвелл продолжал смотреть сквозь него, задумчиво постукивая по зубам пустой жестянкой.
-- Ну, один есть маленький городок, там удивительная для этого времени года погода последние несколько лет, -- продолжал Ньют беспомощно.
-- Что? Дожди из лягушек и такие вещи? -- спросил Шедвелл, немного оживившись.
-- Нет. Просто естественная для этого времени года погода.
-- И это ты феноменом называешь? -- вопросил Шедвелл. -- Я видел такие феномены, у тебя, паренек, от них волосы бы дыбом встали.
Он опять начал постукивать по зубам жестянкой.
-- Можете ли вы вспомнить естественную для времени года погоду? -слегка раздраженно спросил Ньют. -- Естественная для времени года погода -неестественно, сержант. На Рождество снег идет. Когда вы в последний раз снег на Рождество видели? И длинные жаркие августы? Каждый год? И холодные осени? Такую погоду, о которой вы ребенком мечтали? Пятого ноября никогда не шел дождь, а в Сочельник снег всегда шел?
Глаза Шедвелла разфокусировались. Его рука с жестянкой сгущенки остановилась на полпути к губам.
-- Когда ребенком я был, никогда не мечтал, -- произнес он тихо.
Ньют понял, что он скользит по краю какой-то глубокой, неприятной ямы. Он мысленно от него отодвинулся.
-- Просто очень странно, -- проговорил он. -- Метеоролог здесь говорит про среднее, норму, микроклиматы и такие вещи.
-- Что значит это? -- спросил Шедвелл.
-- Значит, что он и сам не знает, почему, -- пояснил Ньют, который кое-что узнал, проведя годы у берега моря бизнеса. Он краем глаза глянул на сержанта Охотников на Ведьм.
-- Ведьмы известны тем, что на погоду влияют, -- подсказал он. -- Я это вычитал в "Discouverie".
"О Господи, -- подумал он, -- или кто другой подходящий из высших, не заставляй меня еще вечер проводить, разрезая газеты в этой комнате-пепельнице. Пусть я на свежий воздух выберусь. Займусь тем -- чем бы оно ни было -- что является в АОнВ эквивалентом катания в Германии на водных лыжах".
-- Это место всего в пятидесяти милях, -- проговорил он неуверенно. -Я подумал, я туда завтра съезжу. И, знаете ли, огляжусь. Сам топливо оплачу, -- добавил он.
Шедвелл задумчиво вытер верхнюю губу.
-- Место сие, -- проговорил он, -- случайно не Тадфилдом ли зовется?
-- Совершенно верно, мистер Шедвелл, -- отозвался Ньют. -- Как вы это узнали?
-- Интересно, что у этих южан за игра? -- пробормотал Шедвелл тихо.
-- Ну-у, -- добавил он громко. -- Почему б и нет?
-- Кто играть-то будет, сержант? -- поинтересовался Ньют.
Шедвелл его проигнорировал.
-- Да. Думаю, вреда не принесет это. Топливо, ты говоришь, оплатишь сам?
Ньют кивнул.
-- Тогда ты придешь сюда в девять утра, -- продолжил сержант, -- прежде чем туда отправишься.
-- Зачем? -- спросил Ньют.
-- За доспехами твоими праведными.
x x x
Сразу после ухода Ньюта телефон вновь зазвонил. На этот раз звонил Кроули, давший примерно те же инструкции, что Азирафаил. Шедвелл их записал (нельзя нарушать правила), а Мадам Трейси, пока он писал, над ним восторженно нависала.
-- Два звонка в день, мистер Шедвелл,-- проговорила она. -- Да, теперь у вашей маленькой армии куча работы, видно.
-- Э, прочь иди, ты, неправедная, наводящая мор! -- пробормотал Шедвелл и хлопнул дверью. "Тадфилд, -- подумал он. -- Что ж, ладно. Лишь бы вовремя платили".
Ни Азирафаил, ни Кроули не управляли Армией Охотников на Ведьм, но они оба ее деятельность одобряли, по крайней мере, знали, что руководители их ее одобрят. Поэтому она была в списке агентств Азирафаила, потому как была, ну, Армией Охотников на Ведьм, а любого, кто себя так называет, следовало поддерживать -- так, как США приходилось любого, кто себя зовет противником коммунистов, поддерживать. А списке Кроули она появлялась по причине слегка более хитрой -- люди вроде Шедвелла вовсе Аду не вредили. Вовсе наоборот, таково было всеобщее мнение.
Если уж быть точным, Шедвелл АОнВ тоже не управлял. По Шедвелловым книгам зарплатных счетов главой ее был генерал Охотников на Ведьм Смит. Далее шли полковники Охотников на Ведьм Грин и Джонс, а затем майоры Охотников на Ведьм Джексон, Робинсон и Смит (не родственник). После них -майоры Охотников на Ведьм Кастрюля, Жестянка, Молоко и Шкаф, потому как ограниченное воображение Шедвелла к тому моменту уже начало истощаться. И капитаны Охотников на Ведьм Смит, Смит, Смайт и Аналог. И пять сотен солдат, капралов и сержантов Охотников на Ведьм, многих из которых звали Смит, но это было неважно, ибо ни Кроули, ни Азирафаил так далеко никогда не дочитывали. Они просто давали деньги.
В конце концов, сумма двух плат составляла всего-то около шестидесяти фунтов в год.
Шедвелл не считал это криминалом. Армия была святой надеждой, надо было что-то человеку делать. Старые девятипенсовики не приходили так, как когда-то.
СУББОТА
Было раннее-раннее утро субботы, дня конца света, и небо было краснее крови.
Человек из службы доставки "Международного Экспресса" обогнул угол на осторожной скорости тридцать пять миль в час, сменил на меньшую (вторую), и выехал на травяную полосу.
Он вылез из микроавтобуса и мгновенно кинулся в канаву, чтобы убраться с дороги приближающегося грузовика, промчавшегося по повороту со скоростью здорово больше восьмидесяти миль в час.
-- Я прочел вашу рекламу. "Присоединяйтесь к профессионалам". Я хочу об этом чуть побольше узнать.
-- Да. Многие, многие, захотят знать побольше немного, и многие, -голос выразительно понизился, а затем вновь резко зазвучал в полную силу, -многие НЕ ЗАХОТЯТ.
-- О, -- пискнул Ньютон.
-- Как имя твое, парень?
-- Ньютон. Ньютон Пульцифер.
-- ЛЮЦИФЕР? Что говоришь ты? Ты Приспешник Тьмы, искуситель коварный из ямы, похотливые члены, текущие из Адских котлов с плотью, слуга искривленный и скользкий своих стигийских, адских господ.
-- Пульцифер, -- объяснил Ньютон. -- С "П" начинается. Насчет остального не знаю, но мы из Саррея.
Голос с другой стороны трубки звучал смутно разочарованно.
-- О. Да. Ладно тогда. Пульцифер. Пульцифер. Возможно, видел я имя сие ранее?
-- Не знаю, -- отозвался Ньютон. -- Мой дядя управляет магазином игрушек в Хаунслоу, -- добавил он на всякий случай -- вдруг что прояснит.
-- Вот каак? -- проговорил Шедвелл.
Невозможно было определить, что у мистера Шедвелла за акцент. Он менялся, был Шедвелл то вроде из одного места, то совсем из иного. Вот -сумасшедший инструктор-сержант из Уэльса, вот -- старик из Хай Кирка, увидевший, как кто-то что-то делает в воскресенье, вот, между ними -мрачный пастух из Дэйллэнда или мрачный скупец из Сомерсета. Неважно, как менялся его акцент; он приятнее не становился.
-- Все ли зубы у тебя свои?
-- О, да. Кроме пломб.
-- И ты здоров?
-- Полагаю, да, -- ответил, заикаясь, Ньют. -- В смысле, вот почему я хотел присоединиться к дружине. Брайан Поттер из Бухгалтеров может почти сто раз отжаться после присоединения. И он промаршировал перед Королевой-Матерью.
-- Сколько сосков?
-- Простите?
-- Сосков, паренек, сосков, -- повторил голос раздраженно. -- Сколько у тебя сосков?
-- Э. Два?
-- Хорошо. А ножницы свои есть у тебя?
-- Что?
-- Ножницы! Ножницы! Ты не глух ли?
-Нет. Да. В смысле, у меня есть ножницы. Я не глух.
x x x
Какао почти полностью застыл. Внутри чашки рос зеленый налет.
На Азирафаиле теперь тоже лежал тонкий слой пыли.
Рядом с ним росла кипа записей. В "Прелестных и аккуратных пророчествах" была заложена куча импровизированных закладок, сделанных из полосок, вырванных из "Дейли Телеграф".
Азирафаил чуть повернулся и ущипнул свой нос.
Он почти все понял.
Он разобрался, в чем дело.
Он никогда не встречал Агнес. Она явно была слишком умна. Обычно Небеса или Ад находили склонных к работе пророков и на одном и том же канале в дух достаточно шума передавали, чтобы предотвратить ненужную аккуратность. На самом деле, это редко было необходимо, обычно они находили способы генерировать собственные помехи, чтобы себя защитить от картин, что повторялись вокруг их голов. У бедного старого Св. Иоанна, к примеру, были его грибы. У матери Шиптон -- ее эль. У Нострадамуса -- его коллекция интересных восточных приготовлений. А Св. Малахи -- его перегонный куб.
Бедный старый Малахи. Славный был старый парень, здесь сидел, галлюцинируя о будущих папах. Художник, конечно, совершенно скверный. Мог бы быть истинным мыслителем, если бы не виски.
Мрачный конец. Иногда оставалось лишь надеяться, что высший план был хорошенько продуман.
Мысль. Что-то он должен был сделать. А, да. С контактом созвониться, разобраться с вещами.
Он встал, вытянулся и позвонил по телефону.
Потом подумал: "Почему бы и нет? Попробовать стоит".
Он вернулся к столу и пролистал свою кипу записей. Агнес действительно была хороша. И умна. Никого аккуратные пророчества не интересовали.
Держа в руке бумагу, он позвонил в "Справки Адресной Книги".
-- Але? Добрый день. Вы так добры. Да. Думаю, это будет номер в Тадфилде. Или Нижнем Тадфилде... а. Или, возможно, Нортоне, насчет точного кода я не уверен. Да. Янг. Фамилия "Янг". Простите, инициала не знаю. О. Ну, можете мне их всех дать? Благодарю.
На столе, карандаш сам себя поднять и стал яростно писать.
На третьем имени его пишущий кончик сломался.
-- А, -- сказал Азирафаил, рот его внезапно работал автоматически, пока его сознание взрывалось. -- Думаю, это он. Благодарю. Вы так добры. Доброго вам дня.
Он повесил трубку почти благоговейно, несколько раз глубоко вздохнул и опять набрал номер. Последние три цифры стали для него небольшой проблемой, потому что рука его дрожала.
Он послышал гудки. Потом ответил голос. Голос этот был средних лет, нельзя сказать, что недружественный -- скорее, дремал и чувствовал себя не идеально.
Голос этот сказал:
-- Тадфилд Шесть двойная шесть.
Рука Азирафаила начала дрожать.
-- Але? -- проговорила трубка. -- Але?
Азирафаил собрался.
-- Простите, -- ответил он. -- Правильный номер.
Он положил трубку на место.
x x x
Ньют не был глух. И ножницы у него были.
Также у него была огромная куча газет.
Если б он знал, что служба в армии состояла главным образом из употребления одного на другом, частенько думал он, никогда бы он не присоединился.
Сержант Охотников за ведьмами Шедвелл сделал для него список, который был прикреплен лентой к стене маленькой забитой квартиры Шедвелла, расположенной над "Информационными Агентствами и Видеопрокатом Раджита". В списке было написано следующее:
Ведьмы.
Необъяснимые Феномены. Феноменищи. Феноменчики. Вещи, ты знаешь отлично, что я в виду имею.
Ньют искал и то, и другое. Он вздохнул, взял другую газету, просмотрел первую страницу, открыл газету, проигнорировал страницу два (никогда там ничего не бывает), потом густо покраснел, проделывая обязательный подсчет сосков на странице три. Шедвелл на этом настоял.
-- Сволочам этим хитрым доверять нельзя, -- поучал он. -- Они могут спокойно открыто показаться, нас вызывая, типа.
Парочка в черных свитерах с высокими воротниками злобно глядела в камеру на странице девять. Она заявляла, что руководит крупнейшим ковеном в Саффрон Валдене и восстанавливает сексуальную потенцию с помощью маленьких и очень фаллических кукол. Газета предлагала десять кукол тем из читателей, которые готовы были написать рассказы "Наиболее Смутивший Меня Момент Импотенции". Ньют вырезал статью и вложил ее в блокнот с вырезками.
Послышались приглушенные удары по двери.
Ньют ее открыл; за ней стояла кипа газет.
-- Берите, Рядовой Пульцифер, -- пролаяла она и, шаркая, зашла в комнату. Газеты свалились на пол, открыв Сержанта Охотников за ведьмами Шедвелла, который болезненно кашлянул и вновь зажег свою потухшую сигарету.
-- Ты за ним следи. Он один из них, -- проговорил он.
-- Кто, сэр?
-- Рядовой, спокойно. Он. Коричневый маленький парень. Мистер так-называемый-Раджит. Их ужасные искусства чуждые. Глаз рубиновый, раскосый бога маленького, желтого. Женщины, у коих слишком много рук. Ведьмы, все они.
-- Он, однако, нам дает бесплатно газеты, Сержант, -- ответил на это Ньют. -- И они не слишком стары.
-- И вуду. Спорю, занимается он вуду. Приносит куриц в жертву этому Барону Субботе. Знаешь, высокий такой, в шляпе круглой, высокой. Людей из мертвых возрождает, о да, и заставляет их работать в День Воскресный. Вуду.
Шедвелл умозрительно фыркнул.
Ньют попытался представить домовладельца Шедвелла как жреца вуду. Конечно, в День Воскресный мистер Раджит работал. На самом деле, со своей полной тихой женой и полными веселыми детьми, он работал когда мог, не обращая внимания на календарь, прилежно удовлетворяя нужду района в таких вещах, как безалкогольные напитки, белый хлеб, табак, сладости, газеты, журналы, и такой вид порнографии (лежала она у него на верхних полках), что глаза Ньюта увлажнялись, когда он о ней просто думал. Худшее, что мистер Раджит мог сделать с курицей -- ничего хуже нельзя представить -- это продать ее после даты "Продать До".
-- Но мистер Раджит из Бангладеш, или Индии, или откуда-то оттуда, -указал он. -- Мне казалось, вуду пришло из Западных Индий.
-- А, -- отозвался Сержант Охотников за ведьмами Шедвелл, и сделал очередную затяжку. Или это просто так выглядело. Ньют на самом деле не видел ни одной сигареты своего начальника -- так тот руками их прикрывал. У него даже как-то концы исчезали после выкуривания. -- А.
-- Ну, разве это не так?
-- Скрытая мудрость, парень. Внутренние секреты военные Армии Охотников за ведьмами. Когда тебя образом должным примут, ты правду узнаешь секретную. Некоторое вуду может приходить из Западных Индий, с сиим я не спорю. О да, не спорю. Но худшее. Темнейшее, оно из, э...
-- Бангладеш?
-- Иээх! Да, парень, вот-вот! Именно это и хотел сказать я. Бангладеш. Точно.
Кончик сигареты Шедвелла исчез, и он ухитрился украдкой другую скрутить, ни разу на свет не выставив бумагу или табак.
-- Так. Что-нибудь есть, Рядовой Пульцифер?
-- Ну, вот это, -- и Ньютон вытащил вырезку.
Шедвелл на нее покосился.
-- Ах, они, -- буркнул он. -- Полный сие вздор. Называют ведьмами проклятыми себя? Проверил их я в прошлом году. Сходил туда со своими доспехами праведными и пакетом растопки, забрался, чисты они. Хотят они вовсе бизнес заказа по почте замерзший оживить. Полный вздор. Не узнали бы духа-близкого, коли он бы сжевал низ их штанов. Вздор. Все не так, как было, паренек.
Он уселся и налил себе чашку сладкого чая из грязного термоса.
-- Я тебе рассказывал когда, как был я в армию завербован? -- спросил он.
Ньют понял, что пришло время и ему сесть. Он покачал головой. Шедвелл зажег самокрутку потрепанной зажигалкой "Ронсон" и с наслаждением кашлянул.
-- Моим по камере соседом был он. Охотник на Ведьм Капитан Ффолкс. Десяток лет за поджог. В Уимблдоне ковен жег... И всех бы взял, коли не был бы день не тот. Славный малый. Мне про битву рассказал -- войну великую Небес и Ада. Се он был, кто рассказал мне Секреты Внутренние Армии Охотников на ведьм. Духи-близкие. Соски. И все прочее... Знал, видишь ли, что помирает. Кто-то должен продолжить традицию был. Как теперь ты... -- он покачал головой.
-- Вот к чему пришли мы, парень, -- продолжал он. -- Пару сотен лет назад были мы могучи. Меж миром и тьмой мы стояли. Тонкой были мы красной линией. Тонкой огня красной линией, вот так.
-- Я думал, церкви... -- начал было Ньют.
-- Фи! -- прервал его Шедвелл. Ньют видел это слово на бумаге, но слышал он его первый раз. -- Церкви? Что хорошего сделали они? Они так же плохи. Дело то же практически. Как можно ожидать, что они Властелина Тьмы убьют -- делать же тогда им нечего будет. Если против тигра идешь, не бери с собой путешественников, кои собираются на охоте ему мясо кидать. Нет, парень. Наше это дело. Против тьмы.
На секунду воцарилась тишина.
Ньют во всех старался в людях находить хорошие стороны, но он вскоре после вступления в АОнВ понял, что его начальник (и единственный сочлен Армии) так же уравновешен, как перевернутая пирамида. "Вскоре", в данном случае, значило "в пять секунд". Штаб-квартирой АОнВ была воняющая комната со стенами цвета никотина, которым они практически определенно были покрыты, и полом цвета сигаретного пепла, чем он практически определенно был. Был маленький квадрат ковра. Ньют старался по нему не ходить, потому что он присасывался к его туфлям.
К одной из стен была прибита желтеющая карта Британских Островов, в которую там и сям были вставлены самодельные флажки; большинство из них были в зоне Дешевого Дневного Возврата, неподалеку от Лондона.
Но Ньют в последние несколько недель застрял в армии, поскольку, ну, изумление с примесью ужаса превратилось в жалость с примесью ужаса, а то в привязанность с примесью ужаса. Оказалось, что рост Шедвелла -- около пяти футов, и носит он одежду, которая, чем бы там она на самом деле не была, даже вскоре после того, как ее увидел, была в памяти старым макинтошем. У старика, вполне возможно, были все свои зубы, но только потому, что кому-либо другому они нужны не были; если один-единственный из них был бы помещен под подушку, Зубная Фея отказалась бы от своего жезла.
Жил он, похоже, на одном лишь сладком чае, сгущенном молоке, полускрученых сигаретах и определенной мрачной внутренней энергии. У Шедвелла была Цель, к которой он стремился всеми силами души со своим Пенсионерским Льготным Билетом. Он в нее верил. Она его наполняла энергией, как турбина.
У Ньютона Пульцифера никогда не было цели в жизни. И он, насколько он знал, никогда ни во что не верил. Это было неудобно, поскольку он очень хотел во что-нибудь верить, как только он понял, что вера была спасательным кругом, на котором большинство людей плыло через волнистые воды жизни. Он бы очень хотел верить в высшего Бога, хотя он бы предпочел с Ним полчасика побеседовать перед тем, как стать верующим, чтобы одну-две вещи прояснить. Он сидел в самым разных церквях, ожидая вспышки голубого света, и не дождался. Потом он попытался стать официальным атеистом, и оказалось, что даже для этого у него нет твердой, как скала, самодовольной силы веры. Все политические партии ему казались равно нечестным. А экологию он бросил, когда экологический журнал, на который он был подписан, показал своим читателям план удовлетворительного сада, и экологическая коза на этом рисунке была привязана в трех футах от экологического пчелиного улья. Ньют провел много времени в деревенском домике своей бабушки и думал, что знает что-то о привычках и коз, и пчел, и потому заключил, что журналом заведует группа маньяков в слюнявчиках. И потом, в нем слишком часто употреблялось слово "общество"; Ньют всегда подозревал, что люди, регулярно использующие слово "общество", его использовали в весьма специфическом значении, исключающем его и всех, кого он знал.
Потом он попытался верить во Вселенную, и это казалось довольно здравым, пока он не начал невинно читать книги со словами Хаос, Время, Кванты и им подобными в названиях. Тут он узнал, что люди, чьей работой, так сказать, была Вселенная, в нее не верили и даже гордились на самом деле незнанием того, что она на самом деле такое -- и даже может ли она на самом деле существовать.
Для честного сознания Ньюта это было невыносимо.
Ньют не верил в бойскаутов, да и в скаутов тоже -- когда достаточно подрос.
Он, однако, готов был поверить, что работа распределителя зарплат в Юнайтед Холдингз(Холдингз) была, возможно, наискучнейшей в мире.
Вот как Ньютон Пульцифер выглядел как мужчина: если бы он зашел в телефонную будку и надел другой костюм, он смог бы ухитриться выйти, выглядя как Кларк Кент.
Но он обнаружил, что Шедвелл ему здорово нравится. Он многим нравился, и Шедвелла это здорово раздражало. Раджитам он нравился, потому что всегда в конце концов платил за квартиру и был таким злобным расистом, расизм которого ни на кого направлен специально не был, что на самом деле это совсем не обижало; Шедвелл ненавидел всех в мире, независимо от их класса, цвета или веры, и не собирался для кого-то делать исключение.
Мадам Трейси он тоже нравился. Ньют был удивлен, узнав, что обитательница другой квартиры была женщиной средних лет, со всеми себя ведущей по-матерински, к которой гости-мужчины приходили настолько же для чая и славной беседы, насколько для той процедуры, на какую она была еще способна. Иногда, когда субботней ночью он принимал полпинты "Гиннеса", Шедвелл становился в коридоре между их комнатами и орал что-то вроде "Вавилонская блудница!", но она Ньюту в личной беседе сказала, что это ей было очень приятно, несмотря на то, что самое близкое к Вавилону место, где она была, был Торремолинос. Просто бесплатная реклама, улыбалась она.
Она сказала, что стук его в стену и ругань во время ее вечерних сеансов ее также не раздражали. В последнее время у нее были не в порядке колени, и она не всегда могла запускать постукиватель под столом, так что немного заглушенного стука помогало.
По воскресеньям она ему клала на порог немного обеда, прикрыв еще одной тарелкой, чтобы не остыл.
Шедвелл не мог не нравится, говорила она. А насчет того, что из этого хорошего выходило, с тем же результатом она могла бы в черную дыру кидать шарики из хлеба.
Ньют вспомнил другие вырезки. Он толкнул их через замаранный стол.
-- Что есть сие? -- спросил Шедвелл подозрительно.
-- Феномены, -- пояснил Ньют. -- Вы велели феномены искать. Боюсь, в наше время больше феноменов, чем ведьм.
-- Что, кто-то в зайца стрельнул пулями из серебра, а на следующий день карга старая хромает в деревне? -- с надеждой в голосе проговорил Шедвелл.
-- Боюсь, что нет.
-- Коровы какие померли после того, как старуха некая глянула на них?
-- Нет.
-- Что же тогда? -- вопросил Шедвелл. Он прошаркал к липкому коричневому шкафу и вытащил жестянку со сгущенкой.
-- Происходят странные вещи, -- пояснил Ньют.
Он недели провел, этим занимаясь. Газет у Шедвелла скопилась буквально куча. Некоторым было несколько лет. У Ньюта была хорошая память, может, потому, что в его двадцать-шесть лет мало что произошло, ее заполнившее, и по некоторым очень эзотерическим проблемам он стал неплохим знатоком.
-- Похоже, каждый день что-то новое, -- продолжал Ньют, пролистывая газетные прямоугольники. -- Что-то странное с АЭС происходило, никто, похоже, не знает, что. И некоторые утверждают, что всплыл Потерянный Континент Атлантида, -- по виду его было очевидно, что он гордится результатами.
Шедвеллов перочинный нож постукивал по жестянке со сгущенкой. Вдалеке послышался телефонный звонок. Оба мужчины его инстинктивно проигнорировали. Все равно все звонки были для Мадам Трейси и не предназначены для мужских ушей; в свой первый день Ньют добросовестно ответил на звонок, проговорил "На самом деле, Рубашки из 100-процентного Хлопка Маркса и Спенсера", после чего в трубке воцарилась мертвая тишина.
Шедвелл громко чмокнул.
-- Не, сие не правильный феномен, -- бросил он. -- Не могу представить, чтоб сие делали ведьмы. Они, знаешь, больше вещи любят топить.
Рот Ньюта несколько раз открылся и закрылся.
-- Ежели мы твердо с ведьмами боремся, не можем позволить себе отвлекаться на такое, -- продолжал Шедвелл. -- Чего более ведьмовского у тебя нет ли?
-- Но американские войска на нем высадились, чтобы его защищать, -простонал Ньют. -- Несуществующий континент...
-- На нем ведьмы какие есть? -- спросил Шедвелл -- в первый раз в его голосе промелькнул интерес.
-- Тут не сказано, -- ответил Ньют.
-- Ну, тогда сие лишь политика да география, -- бросил Шедвелл, отбрасывая информацию.
Мадам Трейси засунула в дверь свою голову.
-- Э-эй, мистер Шедвелл, -- проговорила она, дружественно махнув Ньюту. -- Вас какой-то господин просит к телефону. Привет, мистер Ньютон.
-- Прочь иди, шлюха, -- автоматически отозвался Шедвелл.
-- Голос у него такой культурный, -- продолжала Мадам Трейси, не обращая внимания. -- И на воскресенье я славный кусок печенки нам достану.
-- Скорее я с дьяволом выпью, женщина.
-- Так что если вы мне отдадите тарелки с прошлой недели, это поможет, славный вы мой, -- закончила Мадам Трейси и пошла -- пошатываясь, неустойчиво -- на трехдюймовых каблуках в свою квартиру -- продолжить что-то, прерванное телефонным звонком.
Ньют подавленно глядел на свои вырезки, когда Шедвелл, ворча, ушел к телефону. Была одна про мистическое сдвигание с места камней Стоунхенджа, словно они были железными опилками в магнитном поле.
Он слышал, особо не внимая, одну половинку телефонного разговора.
-- Кто? А. Да. Да. Неужели? И что за вещь сие? Да. Точно как скажете, сэр. И где же сие место...?
Но мистически сдвигающиеся камни -- для Шедвелла невкусно... Не чашка чая, вернее, жестянка сгущенки.
-- Отлично, отлично, -- заверял звонящего Шедвелл. -- Немедленно сиим займемся. Я на дело пошлю лучший свой отряд, и скоро об успехе доложу вам без сомненья. До свидания сэр. И вам удачи, сэр, -- послышался звук трубки, помещаемой обратно на рычаг, после чего голос Шедвелла, теперь уже не, метафорически, согнутый от почтительности, проговорил, -- "Дорогой мальчик"! Проклятый ты южный неженка [Шедвелл ненавидел всех южан и, следовательно, стоял на Северном Полюсе. Прим. авт.]!
Он прошаркал обратно в комнату, а затем уставился на Ньюта -- словно забыл, что тот в комнате делает.
-- О чем говорил ты? -- спросил он.
-- Всякие разные вещи происходят... -- начал Ньют.
-- Да, -- Шедвелл продолжал смотреть сквозь него, задумчиво постукивая по зубам пустой жестянкой.
-- Ну, один есть маленький городок, там удивительная для этого времени года погода последние несколько лет, -- продолжал Ньют беспомощно.
-- Что? Дожди из лягушек и такие вещи? -- спросил Шедвелл, немного оживившись.
-- Нет. Просто естественная для этого времени года погода.
-- И это ты феноменом называешь? -- вопросил Шедвелл. -- Я видел такие феномены, у тебя, паренек, от них волосы бы дыбом встали.
Он опять начал постукивать по зубам жестянкой.
-- Можете ли вы вспомнить естественную для времени года погоду? -слегка раздраженно спросил Ньют. -- Естественная для времени года погода -неестественно, сержант. На Рождество снег идет. Когда вы в последний раз снег на Рождество видели? И длинные жаркие августы? Каждый год? И холодные осени? Такую погоду, о которой вы ребенком мечтали? Пятого ноября никогда не шел дождь, а в Сочельник снег всегда шел?
Глаза Шедвелла разфокусировались. Его рука с жестянкой сгущенки остановилась на полпути к губам.
-- Когда ребенком я был, никогда не мечтал, -- произнес он тихо.
Ньют понял, что он скользит по краю какой-то глубокой, неприятной ямы. Он мысленно от него отодвинулся.
-- Просто очень странно, -- проговорил он. -- Метеоролог здесь говорит про среднее, норму, микроклиматы и такие вещи.
-- Что значит это? -- спросил Шедвелл.
-- Значит, что он и сам не знает, почему, -- пояснил Ньют, который кое-что узнал, проведя годы у берега моря бизнеса. Он краем глаза глянул на сержанта Охотников на Ведьм.
-- Ведьмы известны тем, что на погоду влияют, -- подсказал он. -- Я это вычитал в "Discouverie".
"О Господи, -- подумал он, -- или кто другой подходящий из высших, не заставляй меня еще вечер проводить, разрезая газеты в этой комнате-пепельнице. Пусть я на свежий воздух выберусь. Займусь тем -- чем бы оно ни было -- что является в АОнВ эквивалентом катания в Германии на водных лыжах".
-- Это место всего в пятидесяти милях, -- проговорил он неуверенно. -Я подумал, я туда завтра съезжу. И, знаете ли, огляжусь. Сам топливо оплачу, -- добавил он.
Шедвелл задумчиво вытер верхнюю губу.
-- Место сие, -- проговорил он, -- случайно не Тадфилдом ли зовется?
-- Совершенно верно, мистер Шедвелл, -- отозвался Ньют. -- Как вы это узнали?
-- Интересно, что у этих южан за игра? -- пробормотал Шедвелл тихо.
-- Ну-у, -- добавил он громко. -- Почему б и нет?
-- Кто играть-то будет, сержант? -- поинтересовался Ньют.
Шедвелл его проигнорировал.
-- Да. Думаю, вреда не принесет это. Топливо, ты говоришь, оплатишь сам?
Ньют кивнул.
-- Тогда ты придешь сюда в девять утра, -- продолжил сержант, -- прежде чем туда отправишься.
-- Зачем? -- спросил Ньют.
-- За доспехами твоими праведными.
x x x
Сразу после ухода Ньюта телефон вновь зазвонил. На этот раз звонил Кроули, давший примерно те же инструкции, что Азирафаил. Шедвелл их записал (нельзя нарушать правила), а Мадам Трейси, пока он писал, над ним восторженно нависала.
-- Два звонка в день, мистер Шедвелл,-- проговорила она. -- Да, теперь у вашей маленькой армии куча работы, видно.
-- Э, прочь иди, ты, неправедная, наводящая мор! -- пробормотал Шедвелл и хлопнул дверью. "Тадфилд, -- подумал он. -- Что ж, ладно. Лишь бы вовремя платили".
Ни Азирафаил, ни Кроули не управляли Армией Охотников на Ведьм, но они оба ее деятельность одобряли, по крайней мере, знали, что руководители их ее одобрят. Поэтому она была в списке агентств Азирафаила, потому как была, ну, Армией Охотников на Ведьм, а любого, кто себя так называет, следовало поддерживать -- так, как США приходилось любого, кто себя зовет противником коммунистов, поддерживать. А списке Кроули она появлялась по причине слегка более хитрой -- люди вроде Шедвелла вовсе Аду не вредили. Вовсе наоборот, таково было всеобщее мнение.
Если уж быть точным, Шедвелл АОнВ тоже не управлял. По Шедвелловым книгам зарплатных счетов главой ее был генерал Охотников на Ведьм Смит. Далее шли полковники Охотников на Ведьм Грин и Джонс, а затем майоры Охотников на Ведьм Джексон, Робинсон и Смит (не родственник). После них -майоры Охотников на Ведьм Кастрюля, Жестянка, Молоко и Шкаф, потому как ограниченное воображение Шедвелла к тому моменту уже начало истощаться. И капитаны Охотников на Ведьм Смит, Смит, Смайт и Аналог. И пять сотен солдат, капралов и сержантов Охотников на Ведьм, многих из которых звали Смит, но это было неважно, ибо ни Кроули, ни Азирафаил так далеко никогда не дочитывали. Они просто давали деньги.
В конце концов, сумма двух плат составляла всего-то около шестидесяти фунтов в год.
Шедвелл не считал это криминалом. Армия была святой надеждой, надо было что-то человеку делать. Старые девятипенсовики не приходили так, как когда-то.
СУББОТА
Было раннее-раннее утро субботы, дня конца света, и небо было краснее крови.
Человек из службы доставки "Международного Экспресса" обогнул угол на осторожной скорости тридцать пять миль в час, сменил на меньшую (вторую), и выехал на травяную полосу.
Он вылез из микроавтобуса и мгновенно кинулся в канаву, чтобы убраться с дороги приближающегося грузовика, промчавшегося по повороту со скоростью здорово больше восьмидесяти миль в час.