Прэтчетт Терри. Добрые предзнаменования

   Он осмотрел упавшие ветки, валяющиеся по всей узкой деревенской дорожке. "Не думаю, -- размышлял он, -- что они обдумывают очисточный счет, когда бури эти посылают. Совет Района должен составить счет, чтобы все очистить. А деньги вам даем !!мы!!, налогоплательщики..."
   Они из этой мысли были предсказывающие погоду с Радио Четыре [Телевизора у него не было. Или, как говорила его жена: "Рональд дома не хочет иметь одну из этих вещей, разве не так, Рональд?", и он всегда соглашался, хотя тайно он хотел бы увидел ту непристойность и грязь, которыми недовольна была Национальная Ассоциация Зрителей и Слушателей. Конечно, не потому, что хотел увидеть. Просто хотел знать, от чего надо защищать других людей. Прим. авт.], на которых Р. П. Тайлер возлагал вину за погоду.
   Шутзи остановилась у стоящего у дороги бука, чтобы поднять ногу.
   Р. П. Тайлер смущенно посмотрел в сторону. Может быть, единственной целью его вечерней прогулки было позволить псу облегчиться, но будь он проклят, если это признает. Он взглянул вверх, на грозовые тучи. Они собрались высоко, образовав вздымающиеся кучи грязного серого и черного. Дело было не только в мерцающих язычках молний, что, изгибаясь, проскальзывали сквозь них, как в сцене начала кино про Франкенштейна; дело бы в том, что они останавливались, достигнув границ Нижнего Тадфилда. А в их центре была круглая дыра дневного света; но свет был таким некрасивым, желтым, как вынужденная улыбка.
   Было так тихо.
   Послышался тихий рев.
   Вниз по узкой дорожке проехали четыре мотоцикла. Они промчались мимо него, повернули за угол, напугав самца фазана, который промчался по дороге нервной дугой красновато-коричневого и зеленого.
   -- Вандалы! -- проорал им вслед Р. П. Тайлер.
   Эти места были созданы не для людей вроде них. Они были созданы для людей вроде него.
   Он дернул поводок Шутзи, и они замаршировали по дороге.
   Через пять минут он повернул за угол, после чего увидел троих мотоциклистов, стоящих вокруг упавшего указателя, жертвы бури. Четвертый, высокий человек с зеркальным забралом, не слез с мотоцикла.
   Р. П. Тайлер оглядел ситуацию и без труда прыгнул к выводу. Эти вандалы -- конечно же, он был прав, -- приехали в деревенскую местность, чтобы осквернить Военный Мемориал и переворачивать указатели.
   Он уже собрался было сурово на них надвигаться, но тут он понял, что их больше -- четверо против одного, что они были выше, чем он, и что они несомненно были буйными психопатами. Никто, кроме буйных психопатов, не ездил на мотоциклах в мире Р. П. Тайлера.
   Так что он поднял свой подбородок и начал мимо них гордо проходить, вроде их и не замечая [Хотя как член (читай создатель) местной Гражданской Дружины он постарался запомнить номера мотоциклов. Прим. авт.], в то же время сочиняя в голове письмо (Сэры, этим вечером я с горечью заметил большое число хулиганов на мотоциклах, что вторглись в Нашу Прекрасную Деревню, как зловещие микробы. Почему, Ну Почему правительство ничего не делает с этой чумой...).
   -- Привет, -- бросил один из мотоциклистов, поднимая свое забрало и открыв тонкое лицо и ухоженную черную бороду. -- Мы потерялись.
   -- А, -- неодобрительно ответил Р. П. Тайлер.
   -- Видно, снесло указатель, -- продолжал мотоциклист.
   -- Да, полагаю, что так, -- отозвался Р. П. Тайлер. Он с удивлением понял, что становится голодным.
   -- Да. Ну, мы едем в Нижний Тадфилд.
   Поднялась услужливая бровь.
   -- Вы американцы. С военно-воздушной базы, я полагаю.
   (Сэры, когда я служил в армии, я служил моей стране так, что ни в чем меня нельзя было упрекнуть. Я с ужасом и испугом замечаю, что летчики с Тадфилдской Воздушной Базы ездят по нашей благородной стране, нарядившись как самые обычные бандиты. Хотя я уважаю их и считаю, что в защите свободы нашего западного мира они играют важную роль...).
   Потом взяла верх его любовь объяснять.
   -- Полмили едете назад по этой дороге, потом первый поворот налево, к сожалению, дорога в плачевном состоянии ремонта, я множество писем в совет об этом писал, вы слуги общества или хозяева общества, вот о чем я их спросил, в конце концов, кто деньги вам платить?, потом второй поворот направо, только не совсем направо, слева он, но он в конце концов разворачивается и едет направо, указатель говорит "Порритз Лейн", но, конечно, это не она, посмотрите на карту местности, исследователями нарисованную, вы увидите, это вовсе восточный конец Форест-Энд Лейн, вы в деревню приедете, затем едете мимо "Быка и Скрипки" -- это паб -- а потом, когда приедете к церкви (я говорил людям, рисующим карту, что это церковь со шпилем, а не с башенкой, и писал я в тадфилдский "Рекламировщик", предлагая им начать местную кампанию, чтобы карту поправили, я надеюсь, что когда эти люди поймут, с кем они имеют дело, быстренько развернутся на 180 градусов), затем вы на перекресток попадете, после чего вы его переезжаете и немедленно приедете на второй, теперь или поедете по развилке со стороны левой руки, или прямо поедете, и так, и так вы приедете на военно-воздушную базу (хотя развилка со стороны левой руки на десятую мили короче), не пропустите.
   Глад на него непонимающе посмотрел.
   -- Я, э, не уверен, что это понял... -- начал он. А Я ПОНЯЛ. ПОЕХАЛИ.
   Шутзи тихонько взвизгнула и кинулась за Р. П. Тайлера, где и осталась, дрожа.
   Незнакомцы залезли обратно на свои мотоциклы. Тот, что был в белом (по виду хиппи, подумал Р. П. Тайлер), бросил на заросшую травой обочину пустой пакетик из-под картофельных чипсов.
   -- Извините меня, -- пролаял Р. П. Тайлер. -- Это ваш пакетик из-под чипсов?
   -- О, нет, не только мой, -- ответил мальчик. -- Всеобщий.
   Р. П. Тайлер вытянулся, встал в полный рост [Пять футов шесть дюймов. Прим. авт.].
   -- Молодой человек, -- бросил он, -- как бы вы себя чувствовали, если бы я пришел к вам домой и всюду мусор набросал?
   Загрязнение улыбнулся, и в улыбке его была жажда.
   -- Очень, очень довольным, -- выдохнул он. -- О, это было бы чудесно.
   Под его мотоциклом протекшее масло, растекшись по мокрой дороге, нарисовало радугу.
   Моторы взревели.
   -- Я кой-чего пропустила, -- проговорила Война. -- Почему мы должны у церкви сделать разворот?
   ПРОСТО СЛЕДУЙТЕ ЗА МНОЙ, -- ответил высокий, что был спереди, и они вместе уехали.
   Р. П. Тайлер глядел им вслед, пока не отвлек его издаваемый чем-то звук
   "дзиньдзиньдзинь". Он повернулся. Четыре фигуры на велосипедах промчались мимо него, а на небольшом расстоянии за ними бежала галопом фигурка маленького пса.
   -- Вы! Остановитесь! -- крикнул Р. П. Тайлер.
   Они затормозили, остановились и поглядели на него.
   -- Я знал, что это ты, Адам Янг, и твоя маленькая, хмпф, кабала. Что, спрашиваю я, вы, дети, в это время ночи на улице делаете? Ваши отцы знают, что вы здесь?
   Лидер ехавших повернулся.
   -- Не понимаю, как вы можете говорить, что сейчас поздно, -- бросил он, -- кажется мне, кажется мне, что раз солнце еще не село, еще не поздно.
   -- Во всяком случае, вы уже должны были лежать, -- проинформировал их Р. П. Тайлер, -- и не показывайте мне язык, юная леди, -- это он сказал Пеппер, -- а то я письмо напишу вашей матери, где сообщу, что у ее дочки состояние манер прискорбное, ведет себя совсем не по-дамски.
   -- Ну, извините нас, -- ответил Адам раздраженно. -- Пеппер всего лишь на вас смотрела. Я не знал, что есть жакон против смотрения.
   На траве развилась кутерьма. Шутзи, которая была старательно выведенным французским миниатюрным пуделем, из тех, которых имеют лишь те люди, которые не смогли впихнуть в домашний бюджет детей, угрожал Пес.
   -- Господин Янг, -- приказал Р. П. Тайлер, -- пожалуйста, уберите свою -- свою зверюгу от моей Шутзи.
   Тайлер Псу не доверял. Когда он впервые этого зверя встретил, три дня назад, он на него зарычал, и в глазах его красный свет зажегся. Это Тайлера заставило начать письмо, в котором говорилось, что Пес без сомнения бешен, конечно, опасен для общества, и для Общего Блага надо его усыпить, но когда его жена напомнила ему, что горящие красным глаза -- не симптом бешенства, да и вообще, бывают только в таких фильмах, которые оба Тайлера и под страхом смерти смотреть не будут, но знали все о них, что нужно, спасибо большое, он писать перестал.
   Адам выглядел пораженным.
   -- Пес -- не зверюга. Пес -- замечательный пес. Он умен. Пес, слезай с противного старого пуделя мистера Тайлера.
   Пес эти его слова проигнорировал. Он еще долго заниматься мог поимкой собаки.
   -- Пес, -- проговорил Адам зловеще. Его пес прошел обратно к велосипеду своего господина.
   -- По-моему, вы на мой ответ не ответили. Куда вы едете?
   -- На военно-воздушную базу, -- ответил Брайан.
   -- Если вы не против, -- добавил Адам с, как он надеялся, горьким и язвительным сарказмом. -- В смысле, если бы вы были против, мы бы туда не поехали.
   -- Ах ты дерзкая маленькая обезьянка, -- ответил на это Р. П. Тайлер. -- Когда увижу твоего отца, Адам Янг, я его проинформирую, что...
   Но они уже ехали вниз по дороге, по направлению к Военно-Воздушной Базе Нижнего Тадфилда -- по Их дороге, которая была гораздо короче и проще и имела лучшие виды, чем та, что предложил Р. П. Тайлер.
   x x x
   Р. П. Тайлер составил в мозгу длинное письмо о недостатках сегодняшней молодежи. Оно включало в себя слова о падающих стандартах обучения, недостатке уважения по отношению к старшим и лучшим, о том, что они в эти дни ходили согнувшись, вместо того, чтобы ходить правильно, прямо, о юношеских проступках, о возврате обязательной службы в армии, розог, сечения и разрешений на псов.
   Он очень был им доволен. Затаилось у него в глубине души подозрение, что для тадфилдского "Рекламировщика" будет оно слишком хорошо написано, и решил он послать его в "Таймс".
   "Хрхрхрхрхр".
   -- Простите, дорогой, -- произнес теплый женский голос. -- Кажется, мы потерялись.
   Звук издавал стареющий мотороллер, а вела его женщина средних лет. Тесно к ней прижался, плотно закрыв глаза, маленький человек в плаще и ярко-зеленым мотоциклетном шлеме. Между ними высовывалось, судя по всему, древнее ружье с дулом в форме воронки.
   -- О. А куда вы едете?
   -- В Нижний Тадфилд. Насчет точного адреса я не уверена, но мы кой-кого ищем, -- ответила женщина, а потом добавила совершенно другим голосом:
   -- Его зовут Адам Янг.
   Р. П. Тайлер на нее выпучился
   -- Вам нужен этот мальчик? -- вопросил он. -- Что он теперь наделал -нет, нет, не говорите. Не хочу знать.
   -- Мальчик? -- переспросила женщина. -- Вы мне не сказали, что он мальчик. Сколько ему лет? -- А потом ответила сама себе, -- Одиннадцать. Ну, хотелось бы мне, чтобы вы это раньше сказали. Это вещи представляет в совершенно другой плоскости.
   Р. П. Тайлер просто глядел. Потом он понял, что происходит. Женщина была чревовещателем. То, что он принял за человека в зеленом мотоциклетном шлеме, был вовсе чревовещательский манекен. Он задумался, как он вообще мог принять эту вещь за человека. Ему казалось, что сделана она была человеком с плоховатым вкусом.
   -- Я видел здесь Адама Янга менее пяти минут назад, -- сообщил он женщине. -- Он и его маленькие сообщники поехали на американскую военно-воздушную базу.
   -- О господи, -- выдохнула женщина, слегка побелев. -- Я никогда янки не любила. Вообще-то, они очень даже ничего люди, знаете ли. Да, но как можно доверять людям, которые во время футбольного матча мяч всегда поднимают.
   -- Э, простите, -- проговорил Р. П. Тайлер. -- Я считаю, очень это хорошо. Очень впечатляюще. Я -- заместитель председателя местного Клуба Ротари [Клуб бизнесменов "Ротари Интернейшнл", добивающийся принятия выгодных решений . Прим. перев.], и мне интересно, вы для частных лиц работаете?
   -- Только по четвергам, -- отозвалась мадам Трейси неодобрительно. -- И я беру дополнительную плату. И мне интересно, можете ли вы нам сказать, как...
   Это мистер Тайлер уже проходил. Он молча вытянул палец.
   И маленький мотороллер, издавая свое "хрхрхрхрхрхр", поехал по узкой деревенской дорожке.
   И когда он поехал, серый манекен в зеленом шлеме развернулся и открыл один глаз.
   -- Ах ты южная сволочь, -- прокаркал он.
   Р. П. Тайлер обиделся, но также и разочаровался. Он ожидал, что будет больше похоже на живого человека.
   x x x
   Р. П. Тайлер, находясь всего в десяти минутах ходьбы от деревни, остановился -- Шутзи выполняла еще одну из большого количества своих простейших функций. Он глянул на поле через верх забора.
   Его знание деревенских примет было плохим, но он точно был уверен, что если коровы ложатся, это означает, что будет дождь. А если они стоят, все, вероятно, будет в порядке. Эти коровы медленно и торжественно кувыркались; Тайлер задумался, что это в плане погоды означает.
   Он принюхался. Что-то горело -- чувствовался неприятный запах обожженных металла, резины и кожи.
   -- Простите, -- проговорил голос за его спиной. Р. П. Тайлер повернулся.
   Увидел он большую, некогда черную, горящую машину, и человек в темных очках высовывался из ее окна, говоря сквозь дым:
   -- Простите, я ухитрился слегка потеряться. Можете ли вы мне сказать, как проехать к Военно-Воздушной Базе Нижнего Тадфилда? Я знаю, она где-то рядом, где-то в этом районе.
   Ваша машина горит.
   Нет. Тайлер не мог себя заставить это сказать. В смысле, человек должен ведь это знать, разве нет? Он сидел в середине пожара. Наверное, какой-то розыгрыш.
   Так что вместо этого он сказал:
   -- Думаю, вы около мили назад не туда повернули. Там снесло указатель.
   Незнакомец улыбнулся.
   -- В этом-то все и дело, наверное, -- произнес он. Оранжевые языки пламени, колыхающиеся снизу него, придавали ему почти что адский вид.
   Ветер подул в сторону Тайлера, мимо машину, и он почувствовал, что брови его поджарились.
   Простите меня, молодой человек, но ваша машина горит, вы в ней сидите и не горите, а она, между прочим, в некоторых местах раскалена докрасна.
   Нет.
   Может, ему спросить человека, не хочет ли тот, чтобы он позвонил в AAA?
   Вместо этого он аккуратно объяснил дорогу, стараясь на машину не выпучиваться.
   -- Здорово. Премного благодарен, -- бросил Кроули и начал закрывать окно.
   Р. П. Тайлер должен был хоть что-то сказать.
   -- Простите, молодой человек, -- начал он.
   -- Да?
   Ведь такое нельзя не заметить -- то, что ваша машина горит.
   По обуглившейся панели инструментов пронесся одинокий язык пламени.
   -- Странная погода, верно? -- спросил Тайлер неубедительно.
   -- Да? -- отозвался Кроули. -- Я, честно говоря, не заметил. И он задним ходом вернулся на деревенскую дорожку, сидя в своей горящей машине.
   -- Вероятно, потому, что у вас машина горит, -- находчиво бросил Тайлер. Он дернул поводок Шутзи, притащив маленького пса к своей ноге.
   Издателю.
   Сэр,
   Я хотел бы ваше внимание обратить на недавнюю тенденцию- я заметил, что нынешняя молодежь совершенно игнорирует совершенно разумные предосторожности, которые придуманы, чтобы было безопасно на машине ехать. Этим вечером у меня спрашивал, как проехать в одно место, молодой человек, машина которого...
   Нет.
   Который вел машину, которая...
   Нет.
   Она горела...
   Р. П. Тайлер, топая, преодолевал последний отрезок пути до деревни, и настроение его портилось.
   x x x
   -- Эгей! -- крикнул Р. П. Тайлер. -- Янг!
   Мистер Янг сидел в саду на своем раскладном кресле и курил трубку.
   Это имело больше отношения к недавнему дейдриному открытию угрозы пассивного курения и запрету курить дома, чем он говорил своим соседям. Его настроение это не улучшило. Как и обращение мистера Тайлера "Янг".
   -- Да?
   -- Твой сын, Адам.
   Мистер Янг вздохнул.
   -- Что он теперь наделал?
   -- Ты знаешь, где он?
   Мистер Янг сверился с часами.
   -- Полагаю, готовится лечь спать.
   Тайлер улыбнулся -- узко, триумфально.
   -- Сомневаюсь. Я его и его маленьких друзей, а также этого песика ужасного, видел менее получаса назад едущими к американской военно-воздушной базе.
   Мистер Янг курил свою трубку.
   -- Знаешь, какие они там строгие, -- продолжал мистер Тайлер -- а ну как мистер Янг не понял, что он пытается сказать?
   -- Знаешь, как твой сын любит кнопки нажимать и такие вещи, -- прибавил он.
   Мистер Янг вытащил изо рта трубку и задумчиво осмотрел носик.
   -- Хмпф, -- сказал он.
   -- Понимаю, -- сказал он.
   -- Так, -- сказал он.
   И он ушел в дом.
   x x x
   В ровно тот же самый момент четыре мотоцикла быстро остановились в нескольких сотнях ярдов от главных ворот, проскрипев колесами по дороге. Ехавшие на них выключили моторы и подняли забрала своих шлемов. Трое из них, вернее.
   -- Я как-то надеялась, мы промчимся сквозь заграждения, -- заметила Война задумчиво.
   -- Это только проблемы создаст, -- ответил Глад.
   -- Хорошо.
   -- Для нас проблемы, я имею в виду. Телефонные линии и линии электропередач из строя должны были выйти, но у них наверняка генераторы есть, и несомненно есть радио. Если кто-то станет передавать, что на базу вторглись террористы, люди начнут логично действовать, и весь План разрушится.
   -- А, ну-ну. МЫ ВХОДИМ, ДЕЛАЕМ РАБОТУ, ВЫХОДИМ, ДАЛЕЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ ПРИРОДА ЛЮДЕЙ ЗАСТАВИТ ТАК СЕБЯ ВЕСТИ, КАК ОБЫЧНО ВЕДУТ В ПОДОБНЫХ СИТУАЦИЯХ.
   -- Я, ребят, не так себе это представляла, -- проговорила Война. -- Я не для того тысячи лет ждала, чтобы просто повозиться с кусочками проволоки. Не это называется драматичным. Альбрехт Дюрер время свое не тратил, гравюры делая Четырех Кнопконажимателей Апокалипсиса, это я точно знаю.
   -- Я думал, будут трубы, -- бросил Загрязнение.
   -- Так на это посмотрите, -- ответил им Глад. -- Это всего лишь начало. А поедем вперед мы после этого. Должным образом поедем. Крылья бури и так далее. Надо быть гибким.
   -- А мы разве не должны встретить... кого-то? -- спросила Война.
   Никаких не было звуков, лишь металлически позвякивали охлаждающиеся мотоциклетные моторы.
   Потом Загрязнение медленно проговорил:
   -- Знаете, я еще могу сказать, что я не думал, что все произойдет в таком месте. Я думал, будет, ну, большой город. Или большая страна. Нью-Йорк, возможно. Или Москва. Или сам Армагеддон.
   Последовала пауза.
   Потом Война спросила:
   -- А где, собственно, Армагеддон?
   -- Тебя тоже интересует? отозвался Глад. -- Я давно уж собирался посмотреть.
   -- Есть Армагеддон в Пенсильвании, -- проговорил Загрязнение. -- Или, может, в Массачутетсе, или в каком еще таком месте. Куча парней с длинными бородами и мрачными черными шляпами.
   -- Не, -- ответил Глад. -- Где-то он в Израиле, мне кажется. ГОРА КАРМЕЛЬ.
   -- Я думал, там авокадо выращивают. И КОНЕЦ СВЕТА.
   -- Правда? Ничего себе авокадо.
   -- Кажется, я там побывал раз, -- вспомнил Загрязнение. -- Старый город Мегиддо. Как раз перед тем, как разрушился. Славное место. Интересные королевские врата.
   Война оглядела зеленые поля вокруг них.
   -- Ой, -- проговорила она, -- мы не туда повернули, что ли? ГЕОГРАФИЯ НЕВАЖНА.
   -- Простите, господин. ЕСЛИ АРМАГЕДДОН ВО ВСЕХ МЕСТАХ, ОН ВСЮДУ.
   -- Точно, -- кивнул Глад, -- мы больше не говорим про несколько квадратных миль кустов и коз.
   Последовала еще одна пауза. ПОЕДЕМ.
   Война кашлянула.
   -- Просто я думала, что... он пойдет с нами...?
   Смерть поправил свои рукавицы.
   ЭТО, -- ответил он твердо, -- РАБОТА ДЛЯ ПРОФЕССИОНАЛОВ.
   x x x
   Позже, сержант Томас А. Дейзенбергер так рассказывал о произошедшем у ворот:
   К воротам подъехала большая машина персонала. Была она ухоженной и выглядела официально, хотя потом он не был уверен, почему он так подумал, или почему на одну секунду ему показалось, что у нее мотоциклетные моторы.
   Из нее вышли четыре генерала. Опять же, сержант не мог точно сказать, почему так подумал. У них были правильные удостоверения. Правда, он не мог точно вспомнить, что за удостоверения, но они были правильны. Он отдал честь.
   И один из них проговорил:
   -- Внезапная проверка, солдат.
   На что сержант Томас А. Дейзенбергер ответил:
   -- Сэр, меня не предупредили, что в это время будет внезапная проверка, сэр.
   -- Конечно, нет, -- ответил один из генералов. -- Она же внезапна.
   Сержант опять отдал честь.
   -- Сэр, разрешите получить подтверждение этой информации от руководства базы, сэр, -- проговорил он беспокойно.
   Самый высокий и тощий из генералов слегка от группы отошел, повернулся спиной и скрестил руки.
   Один из других обнял сержанта за плечи дружественной рукой и заговорщицки наклонился вперед.
   -- Послушай-ка, -- он покосился на табличку с именем на форме сержанта, -- Дейзенбергер, надеюсь, все ты поймешь -- тебе же лучше будет. Это внезапная проверка, понял? Внезапная. Это значит, и не подходи к рожку в тот момент, когда мы войдем, понял? И не покидай свой пост. Так, как ты, служащий солдат понимает все, верно? -- добавил он. Он подмигнул. -- А иначе ты так низко будешь закинут, что придется "сэр" говорить чертенку.
   Сержант Томас А. Дейзенбергер уставился на него.
   -- Рядовому, -- прошипела еще одна из генералов. По ее табличке, ее звали Вайна. Сержант Дейзенбергер раньше не видел генерала-женщину, но она, это точно, была лучше многих.
   -- Что?
   -- Рядовому. Не чертенку.
   -- Да. Это я и имел в виду. Да. Рядовому. О-кей, солдат?
   Сержант рассмотрел то очень небольшое количество вещей, которые мог сделать.
   -- Сэр, внезапная проверка, сэр? -- проговорил он.
   -- На этот раз так засекреченная, что никто ничего не знал, -отозвался Глад, который годы провел, учась продавать федеральному правительству, и чувствовал, что нужные слова к нему возвращаются.
   -- Сэр, ясно, сэр, -- кивнул сержант.
   -- Молодец, -- бросил Глад, когда тот поднимал барьер. -- Ты далеко пойдешь. -- Он глянул на часы. -- Очень быстро.
   x x x
   Иногда люди очень походят на пчел. Пчелы яростно защищают свой улей, пока вы снаружи него. Когда же вы внутри, рабочие предполагают, что, должно быть, управляющие разрешили, и не обращают на вас внимания; некоторые питающиеся за чужой счет насекомые, это узнав, стали жить на пчелином меду. Так же ведут себя и люди.
   Никто не остановил четверых, когда они целенаправленно шагали в одно из длинных, низких зданий под лесом радиостолбов. Никто на них внимания не обращал. Возможно, их просто никто не видел. Может, видели то, что велели им видеть, поскольку человеческие мозги так устроены, что не видят Войну, Глад, Загрязнение и Смерть, когда они не хотят, чтобы их видели, и насколько эти мозги стали хорошо не видеть, что часто их ухитряются не видеть, даже когда они всюду вокруг.
   Сигналы тревоги были совершенно безмозглы и думали, что видят четырех людей там, где их не должно быть, и звонили, да не просто, отчаянно.
   x x x
   Ньют не курил, поскольку не позволял никотину входить в храм своего тела, или, вернее говоря, маленький жестяной храмик Уэльского Методиста своего тела. Если бы он курил, то, чтобы успокоить нервы, затянулся бы куримой в то время сигаретой.
   Анафема целенаправленно встала и расправила складки в своей юбке.
   -- Не волнуйся, -- проговорила она. -- Они к нам не относятся. Вероятно, что-то внутри происходит.
   Она улыбнулась в его белое лицо.
   -- Пошли, -- бросила она. -- Это не О-Кей Коррал.
   -- Нет. Оружие лучше, для начала, -- отозвался Ньют.
   Она помогла ему встать.
   -- Неважно, -- сказала она. -- Ты придумаешь, что делать, я уверена.
   x x x
   "Было неизбежно, что они четверо не смогут каждый равную часть работы сделать", -- подумала Война. Она была удивлена своей естественной любовью к современным оружейным системам, которые были гораздо более действенны, чем куски острого металла, и, конечно, Загрязнение смеялся над всем с абсолютной защитой от дураков, всеми не дающими что-то сделать устройствами. Даже Глад по крайней мере знал, что такое компьютеры. А вот... ну, он ничего не делал, просто рядом находился, хотя надо признать, что он это делал с определенным стилем. Война поняла, что когда-нибудь придет конец Войне, Гладу, даже, возможно, Загрязнению, вот поэтому-то, вероятно, четвертый и величайший всадник никогда, в общем-то не был, как говорится, одним из парней. Это как когда в вашей футбольной команде есть налоговый инспектор. Конечно, здорово его на своей стороне иметь, но с ним не захочешь после всего выпить и поболтать в баре. Невозможно быть стопроцентно спокойный.
   Пара солдат через него пробежала, когда он глянул через тощее плечо загрязнения.
   ЧТО ЭТО ЗА БЛЕСТЯЩИЕ ВЕЩИ? -- спросил он тоном знающего, что не сможет ответ понять, но желающего показать, что заинтересован.
   -- Семисегментные СИД дисплеи, -- ответил мальчик. Он возложил любящие руки на ряд реле, которые, когда он к ним прикоснулся, расплавились, а затем создал кучку самозаменяющихся вирусов, которые умчались прочь по электронному эфиру.
   -- Мне бы было удобнее без проклятых этих сигналов тревоги, -пробормотал Глад.
   Смерть щелкнул пальцами. Дюжина клаксонов булькнула и умерла.
   -- Не знаю, мне они нравились, -- буркнул Загрязнение.
   Война залезла в еще один металлический шкафчик. Конечно, она ожидала, что не так все произойдет, надо было признать, но когда она руками пробегала по электронике, а иногда через нее, было у нее знакомое чувство. Это было эхо того, что получаешь, когда держишь меч, и она почувствовала трепет предвкушения, когда подумала, что этот меч включал целый мир, а также и определенное количество неба над ним. Он ее любил.
   Пламенный меч.
   Человечество плохо выучило, что мечи опасно оставлять где-то лежащими, хотя сделало все, что могло (а это не слишком много), чтобы шансы того, что меч такого размера случайно вынут из ножен, были высоки. Веселая мысль. Приятно думать, что человечество различало взрывание планеты на куски случайно и намеренно.