Страница:
Еще до того, как он отловил Ларкспура, на минуту оставшегося в одиночестве и одобрительно разглядывавшего собравшихся, появились Тони Саррабьян с женой.
– Ларки, что за ужасная жара!
– Ах, вот ты где! Элизабет не сумела тебя разыскать. Звонила мне, спрашивала, не знаю ли, куда ты подевался. – Он пожал плечами. – Я не знал. Где ты был?
– Нам с Элизабет нужен тайм-аут, Ларки. А тебя хочу попросить об одолжении. Чарли… Мне нужно с ним поговорить. Дело очень важное, а Мак на меня злится, сегодня просто послал подальше. А потом я смотрел ту пресс-конференцию насчет LVCO – я мог бы рассказать кое-что полезное. Ему нельзя выходить на съезд, не повидавшись со мной.
– Что ты теперь вызнал, Бенджамин? – В безветренную ночь галстук-бабочка на груди Ларкспура словно трепетал на ветру. – Сведения должны быть по-настоящему ценными, потому что он в мерзком настроении. Очень расстроен пропажей той леди, которую ты ему обещал, да и всей этой историей с тайным каналом. Что у тебя, Бен?
Дрискилл задумался и покачал головой.
– Господи, Бенджамин, опомнись – это же я, Ларки!
– Прости, но этого я бы и матери Терезе не доверил, и вообще никому. Мне просто надо поговорить с Чарли.
Ларки вздохнул.
– Как с тобой трудно, Бен. Впрочем, сделаю, что смогу. Попробую пробиться к нему под конец вечера. Позвони мне с утра. А теперь я требую, чтобы ты встретился с женой. Просто смешно: побывать на одном приеме и не…
– Оставь, Ларки. Мы оба не в том настроении. Я, кажется, уже неделю не спал. Вот-вот свалюсь, и вся королевская конница, и вся королевская рать…
– Ладно, Бен. Тебе лучше знать. – Он обвел глазами собравшихся. – Господи, вот уж правда жара! – Он промокнул лицо квадратиком костюмного платка от «Гермес» и медленно углубился в толпу.
С одной стороны, заваруха с Саррабьяном, LVCO и биржевыми манипуляциями. И это – всего лишь половина проблем. На другой стороне – Рэйчел Паттон, тайный канал с участием Дрю и некоего человека из Белого дома…
Бен Дрискилл ушел, не оглянувшись. Что дальше? Вот в чем вопрос.
Глава 17
– Ларки, что за ужасная жара!
– Ах, вот ты где! Элизабет не сумела тебя разыскать. Звонила мне, спрашивала, не знаю ли, куда ты подевался. – Он пожал плечами. – Я не знал. Где ты был?
– Нам с Элизабет нужен тайм-аут, Ларки. А тебя хочу попросить об одолжении. Чарли… Мне нужно с ним поговорить. Дело очень важное, а Мак на меня злится, сегодня просто послал подальше. А потом я смотрел ту пресс-конференцию насчет LVCO – я мог бы рассказать кое-что полезное. Ему нельзя выходить на съезд, не повидавшись со мной.
– Что ты теперь вызнал, Бенджамин? – В безветренную ночь галстук-бабочка на груди Ларкспура словно трепетал на ветру. – Сведения должны быть по-настоящему ценными, потому что он в мерзком настроении. Очень расстроен пропажей той леди, которую ты ему обещал, да и всей этой историей с тайным каналом. Что у тебя, Бен?
Дрискилл задумался и покачал головой.
– Господи, Бенджамин, опомнись – это же я, Ларки!
– Прости, но этого я бы и матери Терезе не доверил, и вообще никому. Мне просто надо поговорить с Чарли.
Ларки вздохнул.
– Как с тобой трудно, Бен. Впрочем, сделаю, что смогу. Попробую пробиться к нему под конец вечера. Позвони мне с утра. А теперь я требую, чтобы ты встретился с женой. Просто смешно: побывать на одном приеме и не…
– Оставь, Ларки. Мы оба не в том настроении. Я, кажется, уже неделю не спал. Вот-вот свалюсь, и вся королевская конница, и вся королевская рать…
– Ладно, Бен. Тебе лучше знать. – Он обвел глазами собравшихся. – Господи, вот уж правда жара! – Он промокнул лицо квадратиком костюмного платка от «Гермес» и медленно углубился в толпу.
С одной стороны, заваруха с Саррабьяном, LVCO и биржевыми манипуляциями. И это – всего лишь половина проблем. На другой стороне – Рэйчел Паттон, тайный канал с участием Дрю и некоего человека из Белого дома…
Бен Дрискилл ушел, не оглянувшись. Что дальше? Вот в чем вопрос.
Глава 17
Он вынырнул из глубокого сна и обнаружил, что кондиционеры давно вырубились и подушка и простыни промокли от пота. Над кроватью тянулась полоска солнечного света. Бен сообразил, что спал один. За окном маленького отеля визжала сигнализация чьей-то машины, ее вопли норовили просверлить дыру в верхней левой четверти его лба.
Он полежал, собираясь с духом, потом выполз из-под солнечного луча и осушил стакан с водой, оставшийся на столике у кровати. Взглянул на наручные часы. Шел второй час дня, а Бен чувствовал, что еще не отоспался как следует. Он так взмок, что не решался втянуть носом собственный запах. Полчаса простоял под душем сначала с тепловатой, потом с холодной водой, медленно приходя в себя. Элизабет… Она, должно быть, вернулась в квартиру на Дюпон-серкл. Вот и хорошо. За нейпресса не охотится. Он позвонил в контору Эллери Ларкспура.
– Бенджамин, я уж заждался звонка.
– Ну, вот и он. Ты добрался до президента?
– Сперва я должен тебя спросить, что, ради всего святого, произошло вчера на приеме? Мак мне с утра устроил страшный скандал, сказал, что ты затеял ссору с Хэзлиттом и Шерманом Тейлором.
– Черт, вот это и впрямь дурная новость… Человек из лагеря президента препирается с парнями, которые норовят вышибить его с ринга. Дурной стиль! – Бен почесал в затылке, просто чтобы увериться, что разговор ему не снится. – Вообще-то мы беседовали наедине, без лишних ушей…
– Ну, команда Хэзлитта уж точно извлечет из твоего поведения все возможное. У меня такое впечатление, что Летучий Боб лично натравил на тебя ведущего своей кампании, Герби Рича. А Герби позвонил Маку – отсюда и вся история.
– Хорошо. Ты не думаешь, что Летучего Боба мог разъярить тот факт, что я назвал его убийцей? Возможно, да? А Шерман Тейлор подстрекает его ввести войска в Мексику и ее аннексировать. Они оба маньяки, Ларки… Вот что должно беспокоить Мака, а не то, что я заставил этих мерзавцев пару минут покорчиться на крючке.
– По правде сказать, дело не только в Маке. Кажется, у президента тоже припадок.
– Ларки, он должен заткнуться на фиг и выслушать меня.
– Стало быть, ты один знаешь, как себя вести? – Ларки улыбался в телефонную трубку. Его ничто не могло вывести из себя.
– Начинаю думать, что так. Кто-нибудь мог бы мне сообщить, что, мол, хорошо бы устроить взбучку этим типам…
– Боюсь, ты строишь воздушные замки. Не забывай, в Вашингтоне ни одно доброе дело не остается безнаказанным. Тем не менее я поговорил с президентом… Он хочет знать, нашел ли ты то, что искал?
– Не нашел. Но ему лучше поговорить со мной – или он прочтет все завтра утром на страницах «Пост».
– Не стоит угрожать президенту, Бен.
– Я не угрожаю. Я обещаю. Есть разница. У меня такой материал, что он выбьет с первой страницы все прочие новости. Ты же знаешь, они печатают все, что попадает им в руки, а этот кусок слишком сочный, чтоб им пренебречь. У Ласалла имеются тайные источники? Ну так я намерен стать источником для другой стороны, и пусть, когда дым рассеется, Бог решит, кто прав. Я хочу видеть Чарли. Да или нет?
– Я не уверен, Бен.
– Чушь собачья! Если он так нерасторопен, посоветуй ему читать завтрашние газеты.
– У меня есть предложение, Бен. Почему бы тебе через часок не заглянуть ко мне? Как раз будет время перекусить. Как насчет чашечки «Пимм»? Вполне по погоде. – Он демонстрировал благодушное спокойствие перед лицом готового взорваться Бена. Ларкспур числил на своем счету немало улаженных дел. Сейчас он готов был промокнуть очередную кляксу.
– Буду через час, – сказал Дрискилл.
Джорджтаунский офис Ларкспура над Потомаком основательно удивил Бена. Ларкспур относился к тому типу людей, которых ожидаешь увидеть среди панелей темного дерева, книжных шкафов со множеством фолиантов, персидских ковров, тяжелых занавесей и кожаных кресел. Поэтому Бена застала врасплох светлая строгая комната, освещенная легкими белыми островками мебели в рассеянном свете, с прозрачными занавесками, мраморными и стеклянными столами, с немногочисленными пачками бумаг, – такой, наверно, представляется кинорежиссерам приемная на небесах. Сюда следовало бы явиться в классическом костюме, например в белоснежной тоге, с лирой в руках, и входить на цыпочках, чтобы не потревожить святого Петра. Но первое удивление было ничто по сравнению со следующим сюрпризом, открывшимся, когда Бен, пройдя по стандартному белому ковролину, рассмотрел поджидавшую его троицу.
Ларкспур сидел за белым столом, скрестив длинные ноги и выставив блестящие носки черных ботинок. Элизабет занимала белое кресло. На ней было блеклое хлопчатобумажное платьице с кирпичным узором по белому фону, вызывавшее в памяти Средний Запад.
В соседнем кресле, сложив руки на коленях, сидела молодая женщина в джинсах и топике, в сандалиях.
Рэйчел Паттон.
– Добро пожаловать, Бенджамин, – сказал Ларкспур и кивнул на кувшин на передвижном столике для напитков, стеклянном с никелированными деталями. – Чашечку «Пимм», как обещал… Тебе сейчас, пожалуй, не помешает что-нибудь выпить. Прошу, наливай по вкусу.
– Что за черт? Кто-то решил, что это остроумная шутка? Или у вас вечеринка? – Он мрачно оглядел всю компанию и налил коктейль «Пимм» в высокую стеклянную кружку, где уже лежал ломтик огурца и кубики льда. – Счастлив, что попал в число приглашенных.
– Бен, – начала Элизабет и подчеркнуто продолжила: – Прошу тебя…
– Мисс Паттон! Рэйчел… как поживаете? Вы так внезапно нас покинули…
– Простите, мистер Дрискилл. Мне действительно жаль… – У нее дрожали губы.
– Неужели? Да, и мне тоже, мне тоже. Если уж кому и плакать, так скорее мне.
– Я так испугалась. Запаниковала, когда увидела, что он за мной наблюдает. Я вас разочаровала тем, что осталась жива? – Она выдавила улыбку.
Бен пожалел, что нельзя устроить ей хороший старомодный нагоняй.
– Ларки, что это за фигня? Час назад ты меня спрашивал, нашел ли я ее, и я ответил, что не нашел, а теперь, оказывается, она сидит у тебя. Терпеть не могу таких игр! – Он покачал головой. – А, черт с ним. – Он жадно отхлебнул из кружки. – Элизабет, не слишком ли далеко ты зашла? Я что, уже враг тебе? Разве я не участвовал во всем этом деле с Рэйчел? Что, нельзя было позвонить?
Элизабет заговорила:
– Я вернулась на квартиру поздно ночью… и застала ее там. Она меня ждала.
– Слушай, Бен, – вмешался Ларки. – Мы ее успокоили. Заверили ее, что ты не мерзавец…
– Надо же, какое облегчение! Как ты меня утешил. Господи! Мы уже уладили этот вопрос в Вермонте, – огрызнулся Дрискилл. – Или я ошибаюсь?
Элизабет сказала:
– Сейчас нет времени сердиться. У нас много работы…
– Однако времени хватило, чтобы гонять меня по всему Джорджтауну. Элизабет, я думал, ты только и мечтаешь, чтобы я бросил это дело.
– Ларки, похоже, считает, что уже поздно.
– Да что ты? И кому же пришлось умереть, чтобы его переубедить? Ну, Ларки, не знаю, как и благодарить. Как видно, у меня сегодня счастливый день.
– Бен, – перебил Ларки, – ты можешь что-то добавить к рассказу о вчерашнем столкновении с Хэзлиттом и Тейлором?
– Еще бы! Такого удовольствия я давно не испытывал!
– Зачем ты с ними связался, Бен?
– Ну, сперва я намеревался показать им ту странную линию и посмотреть, поймут ли они, что она означает…
– А что она означает?
– Я не знаю. – Дрискилл, чтоб успокоиться, сделал еще один большой глоток. – Хэйз Тарлоу послал ее на свое имя в день гибели, а ко мне она попала случайно. Для него это было важно, так что я должен был предположить, что он получил ее от Герба Уоррингера, после чего обоих убили. Вот я и стараюсь выяснить, что, черт возьми, она значит. Сдается мне, Боб Хэзлитт знает ответ. Может, речь идет о сделке с недвижимостью, и это граница участка, а Хэзлитт затевает какое-то мошенничество… или это русло какой-то реки… или проселочная дорога – понятия не имею. Но это важно.
– Ты не хочешь испытать меня? – Ларкспур протянул руку и ободряюще улыбнулся. – Конечно, я тоже ничего не пойму, но почему бы не попробовать.
– Давай попробуем. – Бен достал из бумажника листок и развернув, положил на пустую стеклянную столешницу, предоставив Ларкспуру самому тянуться за ним.
Ларкспуру хватило короткого взгляда.
– Бессмыслица. Что она может означать? – Дрискилл пожал плечами. – А что сказал Хэзлитт?
– Ничего. Я ему не показывал. Он был слишком занят тем, что орал на меня. – Бен то и дело поглядывал на Рэйчел Паттон.
– Ну, ты отменно провел вечер, – заметил Ларкспур. – Мне почему-то кажется, что Дрю гордился бы тобой.
– Дрю знал, когда настает время действовать. Что бы он ни задумал, значит, тому пришло время… Не знаю… Я не так терпелив, как Дрю. Но он был настоящий мужик и знал, когда наносить удар.
– Нам бы сейчас пригодилась его мудрость. – согласился Ларкспур.
– Президент, Ларки! Как вы с ним договорились? Разве он не хотел как можно скорее увидеть Рэйчел? В последний раз, как он на меня орал, только ее и требовал.
Ларкспур играл с листком бумаги.
Молчание нарушил тихий голос Рэйчел Паттон:
– Мистер Дрискилл… Я пряталась у подружки по колледжу, в Пенсильвании. Я боялась, но понимала, что надо что-то делать. Нельзя же было вечно скрываться. Я нашла Элизабет. Не знаю, как тот человек сумел меня выследить. Казалось бы, невозможно. Я пришла поздно ночью… Я вспомнила, что еще не все вам сказала. Хэйз Тарлоу говорил еще кое-что. Он сказал, что секрет в самой глубине разведслужбы, «но они о нем даже не знают». Не понимаю, что он хотел сказать, но мне это вспомнилось среди ночи, после того, как я сбежала из «Мидддбери». Он сказал, что он, Дрю и я занимаемся тем, что «открываем им его». Заставляем их увидеть… Почему-то это меня напугало. Хотя я к тому времени уже всего боялась… А потом они оба погибли, и я не знала, что мне теперь делать, как я могу помочь им узнать…
– Может быть, – утешил ее Ларкспур, – вам еще что-то вспомнится.
– Мистер Тарлоу меня спрашивал, знаю ли я, что творится в «Ай-си-оу» – в спутниковом агентстве. Я не знала. И не знаю. Но, может быть, дело как раз в нем?
Дрискилл возвел глаза к небу.
– Бен, – сказал Ларкспур, – мисс Паттон изложила мне историю тайного канала. А версия Чарли мне, конечно, уже известна. Думаю, мы должны устроить ей возможность с ним поговорить. Как по-твоему, разумно?
– Господи, а я о чем? Конечно! Только вот, уверяю тебя, я пока не вижу во всем этом смысла. Потому-то я и хотел сперва поговорить с Чарли. А потом заставим его выслушать Рэйчел. Ты можешь присмотреть за их свиданием. Но сперва с ним увижусь я. Он будет тебе благодарен. – Солнечные лучи, отражаясь от воды Потомака, били в окно, играли на крышках столов. От них было больно глазам.
– Он мне должен отзвониться. Постарается освободить для вас время. А пока вы в порядке? – Ларкспур посмотрел на женщин. – Может, позвонить в министерство юстиции и попросить для вас охрану?
Элизабет взглянула на Бена. Тот покачал головой:
– Только не ФБР.
– Опасности наверняка нет – я освободилась от слежки, мистер Дрискилл. Тот, кто за мной следил… он никак не мог узнать, где я сейчас.
– О, господи, многому же вам еще предстоит научиться, – вздохнул Бен и обратился к Ларкспуру: – Звони мне по этому номеру. Это мобильный. Я хотел бы встретиться с Чарли как можно скорее. Например, сегодня вечером.
– Сделаю все, что в моих силах, Бенджамин. Но я не чудотворец.
– Все же постарайся совершить чудо, Ларки.
Том Боханнон выпивал в открытом кафе в вашингтонском порту, где под конец дня стало людно. От воды тянул ровный ветерок: бахрома зонтика над столом трепетала, а на табуретках у стойки бара вертели попками хорошенькие девушки в очень коротких юбках. Все до одной загорелые. Здесь царила атмосфера модного яхт-клуба, хотя это был всего лишь бар, прилагавший все усилия для создания подобного образа. Том пил «Куба либре», смаковал напиток, ощущая на языке привкус рома, сильно разбавленного кока-колой. Здесь шла простая жизнь, от которой он отказался – или в которой ему было отказано. На коже у него блестел налет пота. Он всю жизнь потел.
Потел в Африке. В Бейруте купался в поту. Вечно его посылали туда, где жарче всего. Почему это в Норвегии или в Финляндии никогда не возникало проблем? Он бы не отказался носить овчинный тулуп. В жаркую погоду его одолевали воспоминания, вспоминалась кровь, капающая из месива, где секунду назад были его ногти… Вспоминалась проволока, все туже стягивающая мошонку, и усилие воли, которым он отгонял кровь от мозга, стирая боль и страх. Он улыбнулся хорошенькой официантке: «Нет, все хорошо, не надо другого коктейля». Он отсчитал пятерку и два доллара, прижал их блюдцем, чтобы не сдуло ветром. Он уже довольно давно занимал этот столик. Убрав долларовые бумажки, он заменил их еще одной пятеркой.
Трое вышли из здания офиса и остановились над изогнутой лестницей, ведущей к площади, откуда он наблюдал за ними. Посовещавшись, они вслед за мужчиной, Беном Дрискиллом, стали спускаться, приближаясь к нему. Лицо Тома Боханнона им ничего не говорило. Они его никогда не видели. Сегодня он был бизнесменом: длинные темные волосы, зачесанные на сторону, спадали на воротник. Глаза стали темно-карими. Он был в галстуке от Николь Миллер с ярким рисунком бейсбольной тематики, в полосатой рубашке, в светлом льняном костюме и туфлях от Гуччи. Мистер Толстая Задница. То ли рекламщик, то ли владелец газеты, специалист по запудриванию мозгов, – глазеющий за выпивкой на цыпочек вдвое моложе себя, темные очки в темной оправе висят на цепочке на шее, потому что он сидит спиной к солнцу. Да хрен с ними, пусть хоть за соседний столик садятся. Он не против. Даже удобнее.
У него и так удачный день. Удачно, что девица наконец показалась в квартире Элизабет Дрискилл. Вот в чем главное неудобство, когда слежку ведет один человек. Если упустил объект, то с ума свихнешься, пока его снова найдешь. Приходится брать под наблюдение место, где он вероятнее всего должен появиться. Если ты достаточно терпелив, обычно они рано или поздно появляются.
Они уселись за два столика от него. Он загородился выпуском «Века рекламы», наблюдая поверх газеты. Слух у него был отточенный.
Он уже много часов держал их под присмотром и успел подключить машину Элизабет Дрискилл.
– Не останавливай машину, – сказал Бен. – Сделайте вид, что осматриваете город. Объезжайте центр Кеннеди, взгляните на Смитсоновский, главное, не останавливаться. Катайтесь до поздней ночи, а потом я вас встречу в пиццерии «Джепетто». До тех пор отдыхать вам не придется. Но я вряд ли задержусь у президента больше, чем на час.
– Хоть где-то нам надо будет передохнуть, – возразила Элизабет.
– Вообрази себя Летучим Голландцем, обреченным на вечные скитания.
– Ясно, ясно.
– Я достаточно доходчиво объяснил?
– Бен, она уверена, что слежки нет.
– Может, и нет. Но они могли оставить кого-то у квартиры. Ты ведь не знаешь. Она уверяет, что видела его в Вермонте. Если он потерял Рэйчел там, это еще не значит, что он не подхватил ее на другом конце. Я ни черта не разбираюсь в таких вещах, но это даже мне известно. Так что к квартире и не приближайтесь, поняла? Рано или поздно Рэйчел понадобится охрана… но сперва она должна встретиться с президентом. После встречи с ним станет слишком поздно, она уже ничем больше не сможет им повредить.
Элизабет сидела за рулем своей машины.
– Хочет кто-нибудь «биг мак»?
– Я ради него убить готова, – откликнулась Рэйчел.
Они сидели в «Макдональдсе», когда зазвонил его сотовый.
– Ларки?
– Непросто было, Бен, но тебя ждут. – Ларкспур вздохнул, словно исполнил все, что в силах человеческих. – Все должно быть тише тихого, понимаешь? Если это выйдет на свет, президент предстанет в глазах публики лжецом, лицемером и заговорщиком. В этом кадре у него плохой вид.
– Вид всегда не очень-то, Ларки.
– Встречаетесь в Национальном соборе. В полночь возьмешь такси на стоянке у «Уилларда». Скажешь высадить тебя на перекрестке Массачусетс-авеню и Северо-западной Соборной. Иди к собору. Ворота с новой системой охраны будут открыты. Пройдешь через них и двигайся к самому собору. Свет будет только над одной дверью – не знаю, над которой, но можешь мне верить. Пройдешь в освещенную дверь. Он будет ждать внутри.
– И там я вдруг наткнусь на труп?
– Бенджамин, я просто не могу припомнить случая, менее подходящего для шуток. Ты уж пощади меня.
– Обожаю, когда ты так надуваешься. Развеселись, Ларки, не то как бы давление не подскочило.
– Спасибо, о своем давлении я позабочусь. Я бы кого угодно убил за сигарету. Но я поверил в пластырь, и пластырь сделает меня свободным. Если он подействует, значит, я прошел самую трудную проверку. Не забудь, как только ты войдешь в ворота, окажешься под пристальным наблюдением. Не сбейся с пути и не перепутай дверь. Люди нервничают. Президенту никак не полагается пускаться в тайные вылазки. Надеюсь, ты оценишь это, Бен.
– Кажется, источник надежды вечен. – Он ожидал от Ларки очередного упрека в легкомыслии, но на том конце провода молчали. – Спасибо, Ларки. Я оценил, как ты рисковал ради меня.
– Угу. Не опаздывай, Бен.
В одиннадцать тридцать Дрискилл вышел из машины перед «Уиллардом».
– Поторапливайся, Бен, – усмехнулась Элизабет.
Напряжение спало. Они снова были союзниками. Может, потому, что действовали вместе, и она не оставалась больше одна в пустоте.
– Ладно, свидание будет недолгим. Потом я попрошу кого-нибудь меня подвезти – почему бы ребятам из секретной службы не подкинуть меня к «Джепетто», верно? Так что ждите.
– Отлично звучит.
Он наклонился и поцеловал ее в губы.
– Я тебя люблю, – прошептала она.
– Ты это всем говоришь. Рэйчел, – обратился он к девушке. – Глаз не спускайте с Элизабет. Держитесь вместе.
– Как скажете, мистер Дрискилл.
Все прошло, как обещал Ларкспур. Ночь была тихая, только иногда порыв ветра приносил дождливую морось. В лучах фар, протянувшихся вдоль Висконсин-авеню, блестели капли. Шины шуршали по мокрому асфальту. Гигантская тень собора с отблесками городских огней на известняке готических башен выросла над улицей в роскоши сада за надежной изгородью, снабженной охранной системой против размножившихся в последнее время вандалов. Бен отсчитал плату за проезд и вышел из машины. Дождавшись разрыва в потоке машин, он пересек улицу и увидел оставленную открытой калитку. Калитку, а не большие ворота, как он понял из объяснений Ларкспура. Впрочем, он не собирался предъявлять претензий великому человеку, который, надо думать, просто повторял то, что ему было сказано. Теперь за ним через ночную оптику наблюдала секретная служба. Дрискилл чуть ли не кожей ощущал взгляды, будто пальцами проводившие по ребрам, напоминая, что он не один. С лампой над входом в собор проблем не возникло: как и было обещано, горел единственный огонек. Ветер шелестел в листве, стряхивая воду с ветвей. Ночь пахла свежей пашней. Бен открыл дверь и вошел.
Внутри было сумрачно, но слабый свет позволял видеть окружающее. Он ждал, прислонившись к холодной каменной колонне. Выждав несколько минут, сказал ненатурально громким голосом:
– Да ради бога, какого черта понадобилось тащить меня сюда среди ночи? Объявись, Чарли, не то я уйду, и, честное слово, ты об этом пожалеешь. Предпочитаю кусты, набитые снайперами, снаружи.
Совсем рядом из тени ответили:
– Я подумывал, не оставить ли тебе след из хлебных крошек к склепам внизу.
– Мистер президент, я уже неделю иду по следу из хлебных крошек.
– Да, мне говорили. Пойдем пройдемся. – Они пошли рядом, президент чуть впереди. – Мне здесь нравится. Ты, небось, и не знаешь, что центральную башню – она, кстати, называется «Слава в Вознесении» – окружают девяносто шесть ангелов. И у каждого свое лицо. Мне это нравится. А вон там, в «космическом окне», в память «Аполлона-одиннадцать» оставлен кусок лунного грунта, вплавленного в стекло. Не говори, что тебе это известно – хотя должно быть известно всем. Не подумай, будто я вчера слез с сеновала, но все же что за страна у нас!
– Нам понадобятся все девяносто шесть ангелов.
– Ладно, давай начинай. Что ты надумал? Зачем мы здесь?
– В том-то и вопрос: зачем я вытащил тебя среди ночи? Что за чертовщина творится с тобой и с твоей кампанией? Все это дело с LVCO – я должен знать все… потому что мне не хотелось бы причислять тебя к подонкам…
– Бен, поверь, я ничего не знаю об этих проклятых акциях. Даже если ты считаешь меня алчным мерзавцем, подумай, неужели я настолько глуп, чтобы так нарываться? Что я, не понимаю, что в наш век баллардов и ласаллов подобные штуки непременно выплывают на свет? Господи Иисусе, Бен, смотри на вещи трезво. Я не герой – я до смерти боюсь, что кто-нибудь доберется до старого Говарда Каррузерса, который в бытность школьным надзирателем поймал меня, четырнадцатилетнего, когда я дрочил в туалете для мальчиков.
– Понятно. Ты невинен, как новорожденный. Однако Ласалл вполне уверен в себе. Или же блефует. Давай считать, что блефует, и потребуем доказательств. Если это неправда, ему придется чертовски постараться, чтобы раздобыть акционерные сертификаты, фотокопии отчетов… если он не бросит это дело. Ты говоришь, что чист… Значит, доказать он не сможет.
– А, черт, типы вроде Ласалла докажут что угодно, примутся размахивать поддельными сертификатами, фальшивыми записями и тому подобным, как старик Джо Маккарти в деле о коммунистах в госдепартаменте. Слушай, я уже нацелил твою нью-йоркскую контору на проверку файлов Дрю и слепых трастов, и первичная проверка показала, что акций LVCO там нет.
Бен грустно покачал головой:
– Чарли, Чарли… Ты слишком давно занимаешься этим грязным бизнесом, чтобы не понимать: в бумагах непременно найдется хоть что-то – что-то, доказывающее, что Дрю устроил продажу акций или их вложение в слепой траст. А слепой траст нас не спасет, потому что LVCO все это время получало правительственные контракты, лезло все выше и толстело и жирело, а кто, черт возьми, был главой правительства? Ты, Чарли. Своей слепой жопой чую, ты знал, какие контракты попадали к LVCO. И поверь, если документы не в твою пользу, сам знаешь, где они всплывут.
– В шоу Ласалла, – мертвым голосом подсказал президент.
– Точно. Не в его духе рисковать и плюхаться в лужу. – В тусклом могильном свете пустынной церкви, среди сырой каменной сырости, Дрискилла меньше, чем обычно, смущало общение с президентом. Сейчас Чарльз Боннер, лишенный ореола власти, больше походил на обычного человека. – Чарли, за свою долгую карьеру адвоката, имея дело с семействами, дерущимися за наследство, с владельцами компаний, грабящими собственные предприятия, с союзами, захапавшими пенсионные фонды ради незаконных афер, я не раз видел, как подставляют людей. Ну, давай сойдемся на том, что ты ничего не знаешь. Кто-то ведет игру на высокую – невероятно высокую – ставку, и они убеждены, что могут выставить тебя виноватым по уши. Ласалл слишком умен, чтобы начинать тему в надежде, что доказательства объявятся позже. Ему наплевать, кто у нас президент, – для него ты ничем не отличаешься от любого другого бедолаги-чиновника, ему главное – сюжет. Кто-то тебя подставляет, Чарли, и мы должны выяснить, кто этим занимается. – Дрискилл тяжело перевел дыхание и продолжал вколачивать: – Еще одно. Зачем этот Ник Уорделл звонил мне из Айовы? Когда я добрался в Белый дом от Биг-Рам, ты уже знал о смерти Тарлоу. Мне не сказал, но знал. Наверняка Ник тебе позвонил… Так зачем он звонил мне?
Он полежал, собираясь с духом, потом выполз из-под солнечного луча и осушил стакан с водой, оставшийся на столике у кровати. Взглянул на наручные часы. Шел второй час дня, а Бен чувствовал, что еще не отоспался как следует. Он так взмок, что не решался втянуть носом собственный запах. Полчаса простоял под душем сначала с тепловатой, потом с холодной водой, медленно приходя в себя. Элизабет… Она, должно быть, вернулась в квартиру на Дюпон-серкл. Вот и хорошо. За нейпресса не охотится. Он позвонил в контору Эллери Ларкспура.
– Бенджамин, я уж заждался звонка.
– Ну, вот и он. Ты добрался до президента?
– Сперва я должен тебя спросить, что, ради всего святого, произошло вчера на приеме? Мак мне с утра устроил страшный скандал, сказал, что ты затеял ссору с Хэзлиттом и Шерманом Тейлором.
– Черт, вот это и впрямь дурная новость… Человек из лагеря президента препирается с парнями, которые норовят вышибить его с ринга. Дурной стиль! – Бен почесал в затылке, просто чтобы увериться, что разговор ему не снится. – Вообще-то мы беседовали наедине, без лишних ушей…
– Ну, команда Хэзлитта уж точно извлечет из твоего поведения все возможное. У меня такое впечатление, что Летучий Боб лично натравил на тебя ведущего своей кампании, Герби Рича. А Герби позвонил Маку – отсюда и вся история.
– Хорошо. Ты не думаешь, что Летучего Боба мог разъярить тот факт, что я назвал его убийцей? Возможно, да? А Шерман Тейлор подстрекает его ввести войска в Мексику и ее аннексировать. Они оба маньяки, Ларки… Вот что должно беспокоить Мака, а не то, что я заставил этих мерзавцев пару минут покорчиться на крючке.
– По правде сказать, дело не только в Маке. Кажется, у президента тоже припадок.
– Ларки, он должен заткнуться на фиг и выслушать меня.
– Стало быть, ты один знаешь, как себя вести? – Ларки улыбался в телефонную трубку. Его ничто не могло вывести из себя.
– Начинаю думать, что так. Кто-нибудь мог бы мне сообщить, что, мол, хорошо бы устроить взбучку этим типам…
– Боюсь, ты строишь воздушные замки. Не забывай, в Вашингтоне ни одно доброе дело не остается безнаказанным. Тем не менее я поговорил с президентом… Он хочет знать, нашел ли ты то, что искал?
– Не нашел. Но ему лучше поговорить со мной – или он прочтет все завтра утром на страницах «Пост».
– Не стоит угрожать президенту, Бен.
– Я не угрожаю. Я обещаю. Есть разница. У меня такой материал, что он выбьет с первой страницы все прочие новости. Ты же знаешь, они печатают все, что попадает им в руки, а этот кусок слишком сочный, чтоб им пренебречь. У Ласалла имеются тайные источники? Ну так я намерен стать источником для другой стороны, и пусть, когда дым рассеется, Бог решит, кто прав. Я хочу видеть Чарли. Да или нет?
– Я не уверен, Бен.
– Чушь собачья! Если он так нерасторопен, посоветуй ему читать завтрашние газеты.
– У меня есть предложение, Бен. Почему бы тебе через часок не заглянуть ко мне? Как раз будет время перекусить. Как насчет чашечки «Пимм»? Вполне по погоде. – Он демонстрировал благодушное спокойствие перед лицом готового взорваться Бена. Ларкспур числил на своем счету немало улаженных дел. Сейчас он готов был промокнуть очередную кляксу.
– Буду через час, – сказал Дрискилл.
Джорджтаунский офис Ларкспура над Потомаком основательно удивил Бена. Ларкспур относился к тому типу людей, которых ожидаешь увидеть среди панелей темного дерева, книжных шкафов со множеством фолиантов, персидских ковров, тяжелых занавесей и кожаных кресел. Поэтому Бена застала врасплох светлая строгая комната, освещенная легкими белыми островками мебели в рассеянном свете, с прозрачными занавесками, мраморными и стеклянными столами, с немногочисленными пачками бумаг, – такой, наверно, представляется кинорежиссерам приемная на небесах. Сюда следовало бы явиться в классическом костюме, например в белоснежной тоге, с лирой в руках, и входить на цыпочках, чтобы не потревожить святого Петра. Но первое удивление было ничто по сравнению со следующим сюрпризом, открывшимся, когда Бен, пройдя по стандартному белому ковролину, рассмотрел поджидавшую его троицу.
Ларкспур сидел за белым столом, скрестив длинные ноги и выставив блестящие носки черных ботинок. Элизабет занимала белое кресло. На ней было блеклое хлопчатобумажное платьице с кирпичным узором по белому фону, вызывавшее в памяти Средний Запад.
В соседнем кресле, сложив руки на коленях, сидела молодая женщина в джинсах и топике, в сандалиях.
Рэйчел Паттон.
– Добро пожаловать, Бенджамин, – сказал Ларкспур и кивнул на кувшин на передвижном столике для напитков, стеклянном с никелированными деталями. – Чашечку «Пимм», как обещал… Тебе сейчас, пожалуй, не помешает что-нибудь выпить. Прошу, наливай по вкусу.
– Что за черт? Кто-то решил, что это остроумная шутка? Или у вас вечеринка? – Он мрачно оглядел всю компанию и налил коктейль «Пимм» в высокую стеклянную кружку, где уже лежал ломтик огурца и кубики льда. – Счастлив, что попал в число приглашенных.
– Бен, – начала Элизабет и подчеркнуто продолжила: – Прошу тебя…
– Мисс Паттон! Рэйчел… как поживаете? Вы так внезапно нас покинули…
– Простите, мистер Дрискилл. Мне действительно жаль… – У нее дрожали губы.
– Неужели? Да, и мне тоже, мне тоже. Если уж кому и плакать, так скорее мне.
– Я так испугалась. Запаниковала, когда увидела, что он за мной наблюдает. Я вас разочаровала тем, что осталась жива? – Она выдавила улыбку.
Бен пожалел, что нельзя устроить ей хороший старомодный нагоняй.
– Ларки, что это за фигня? Час назад ты меня спрашивал, нашел ли я ее, и я ответил, что не нашел, а теперь, оказывается, она сидит у тебя. Терпеть не могу таких игр! – Он покачал головой. – А, черт с ним. – Он жадно отхлебнул из кружки. – Элизабет, не слишком ли далеко ты зашла? Я что, уже враг тебе? Разве я не участвовал во всем этом деле с Рэйчел? Что, нельзя было позвонить?
Элизабет заговорила:
– Я вернулась на квартиру поздно ночью… и застала ее там. Она меня ждала.
– Слушай, Бен, – вмешался Ларки. – Мы ее успокоили. Заверили ее, что ты не мерзавец…
– Надо же, какое облегчение! Как ты меня утешил. Господи! Мы уже уладили этот вопрос в Вермонте, – огрызнулся Дрискилл. – Или я ошибаюсь?
Элизабет сказала:
– Сейчас нет времени сердиться. У нас много работы…
– Однако времени хватило, чтобы гонять меня по всему Джорджтауну. Элизабет, я думал, ты только и мечтаешь, чтобы я бросил это дело.
– Ларки, похоже, считает, что уже поздно.
– Да что ты? И кому же пришлось умереть, чтобы его переубедить? Ну, Ларки, не знаю, как и благодарить. Как видно, у меня сегодня счастливый день.
– Бен, – перебил Ларки, – ты можешь что-то добавить к рассказу о вчерашнем столкновении с Хэзлиттом и Тейлором?
– Еще бы! Такого удовольствия я давно не испытывал!
– Зачем ты с ними связался, Бен?
– Ну, сперва я намеревался показать им ту странную линию и посмотреть, поймут ли они, что она означает…
– А что она означает?
– Я не знаю. – Дрискилл, чтоб успокоиться, сделал еще один большой глоток. – Хэйз Тарлоу послал ее на свое имя в день гибели, а ко мне она попала случайно. Для него это было важно, так что я должен был предположить, что он получил ее от Герба Уоррингера, после чего обоих убили. Вот я и стараюсь выяснить, что, черт возьми, она значит. Сдается мне, Боб Хэзлитт знает ответ. Может, речь идет о сделке с недвижимостью, и это граница участка, а Хэзлитт затевает какое-то мошенничество… или это русло какой-то реки… или проселочная дорога – понятия не имею. Но это важно.
– Ты не хочешь испытать меня? – Ларкспур протянул руку и ободряюще улыбнулся. – Конечно, я тоже ничего не пойму, но почему бы не попробовать.
– Давай попробуем. – Бен достал из бумажника листок и развернув, положил на пустую стеклянную столешницу, предоставив Ларкспуру самому тянуться за ним.
Ларкспуру хватило короткого взгляда.
– Бессмыслица. Что она может означать? – Дрискилл пожал плечами. – А что сказал Хэзлитт?
– Ничего. Я ему не показывал. Он был слишком занят тем, что орал на меня. – Бен то и дело поглядывал на Рэйчел Паттон.
– Ну, ты отменно провел вечер, – заметил Ларкспур. – Мне почему-то кажется, что Дрю гордился бы тобой.
– Дрю знал, когда настает время действовать. Что бы он ни задумал, значит, тому пришло время… Не знаю… Я не так терпелив, как Дрю. Но он был настоящий мужик и знал, когда наносить удар.
– Нам бы сейчас пригодилась его мудрость. – согласился Ларкспур.
– Президент, Ларки! Как вы с ним договорились? Разве он не хотел как можно скорее увидеть Рэйчел? В последний раз, как он на меня орал, только ее и требовал.
Ларкспур играл с листком бумаги.
Молчание нарушил тихий голос Рэйчел Паттон:
– Мистер Дрискилл… Я пряталась у подружки по колледжу, в Пенсильвании. Я боялась, но понимала, что надо что-то делать. Нельзя же было вечно скрываться. Я нашла Элизабет. Не знаю, как тот человек сумел меня выследить. Казалось бы, невозможно. Я пришла поздно ночью… Я вспомнила, что еще не все вам сказала. Хэйз Тарлоу говорил еще кое-что. Он сказал, что секрет в самой глубине разведслужбы, «но они о нем даже не знают». Не понимаю, что он хотел сказать, но мне это вспомнилось среди ночи, после того, как я сбежала из «Мидддбери». Он сказал, что он, Дрю и я занимаемся тем, что «открываем им его». Заставляем их увидеть… Почему-то это меня напугало. Хотя я к тому времени уже всего боялась… А потом они оба погибли, и я не знала, что мне теперь делать, как я могу помочь им узнать…
– Может быть, – утешил ее Ларкспур, – вам еще что-то вспомнится.
– Мистер Тарлоу меня спрашивал, знаю ли я, что творится в «Ай-си-оу» – в спутниковом агентстве. Я не знала. И не знаю. Но, может быть, дело как раз в нем?
Дрискилл возвел глаза к небу.
– Бен, – сказал Ларкспур, – мисс Паттон изложила мне историю тайного канала. А версия Чарли мне, конечно, уже известна. Думаю, мы должны устроить ей возможность с ним поговорить. Как по-твоему, разумно?
– Господи, а я о чем? Конечно! Только вот, уверяю тебя, я пока не вижу во всем этом смысла. Потому-то я и хотел сперва поговорить с Чарли. А потом заставим его выслушать Рэйчел. Ты можешь присмотреть за их свиданием. Но сперва с ним увижусь я. Он будет тебе благодарен. – Солнечные лучи, отражаясь от воды Потомака, били в окно, играли на крышках столов. От них было больно глазам.
– Он мне должен отзвониться. Постарается освободить для вас время. А пока вы в порядке? – Ларкспур посмотрел на женщин. – Может, позвонить в министерство юстиции и попросить для вас охрану?
Элизабет взглянула на Бена. Тот покачал головой:
– Только не ФБР.
– Опасности наверняка нет – я освободилась от слежки, мистер Дрискилл. Тот, кто за мной следил… он никак не мог узнать, где я сейчас.
– О, господи, многому же вам еще предстоит научиться, – вздохнул Бен и обратился к Ларкспуру: – Звони мне по этому номеру. Это мобильный. Я хотел бы встретиться с Чарли как можно скорее. Например, сегодня вечером.
– Сделаю все, что в моих силах, Бенджамин. Но я не чудотворец.
– Все же постарайся совершить чудо, Ларки.
Том Боханнон выпивал в открытом кафе в вашингтонском порту, где под конец дня стало людно. От воды тянул ровный ветерок: бахрома зонтика над столом трепетала, а на табуретках у стойки бара вертели попками хорошенькие девушки в очень коротких юбках. Все до одной загорелые. Здесь царила атмосфера модного яхт-клуба, хотя это был всего лишь бар, прилагавший все усилия для создания подобного образа. Том пил «Куба либре», смаковал напиток, ощущая на языке привкус рома, сильно разбавленного кока-колой. Здесь шла простая жизнь, от которой он отказался – или в которой ему было отказано. На коже у него блестел налет пота. Он всю жизнь потел.
Потел в Африке. В Бейруте купался в поту. Вечно его посылали туда, где жарче всего. Почему это в Норвегии или в Финляндии никогда не возникало проблем? Он бы не отказался носить овчинный тулуп. В жаркую погоду его одолевали воспоминания, вспоминалась кровь, капающая из месива, где секунду назад были его ногти… Вспоминалась проволока, все туже стягивающая мошонку, и усилие воли, которым он отгонял кровь от мозга, стирая боль и страх. Он улыбнулся хорошенькой официантке: «Нет, все хорошо, не надо другого коктейля». Он отсчитал пятерку и два доллара, прижал их блюдцем, чтобы не сдуло ветром. Он уже довольно давно занимал этот столик. Убрав долларовые бумажки, он заменил их еще одной пятеркой.
Трое вышли из здания офиса и остановились над изогнутой лестницей, ведущей к площади, откуда он наблюдал за ними. Посовещавшись, они вслед за мужчиной, Беном Дрискиллом, стали спускаться, приближаясь к нему. Лицо Тома Боханнона им ничего не говорило. Они его никогда не видели. Сегодня он был бизнесменом: длинные темные волосы, зачесанные на сторону, спадали на воротник. Глаза стали темно-карими. Он был в галстуке от Николь Миллер с ярким рисунком бейсбольной тематики, в полосатой рубашке, в светлом льняном костюме и туфлях от Гуччи. Мистер Толстая Задница. То ли рекламщик, то ли владелец газеты, специалист по запудриванию мозгов, – глазеющий за выпивкой на цыпочек вдвое моложе себя, темные очки в темной оправе висят на цепочке на шее, потому что он сидит спиной к солнцу. Да хрен с ними, пусть хоть за соседний столик садятся. Он не против. Даже удобнее.
У него и так удачный день. Удачно, что девица наконец показалась в квартире Элизабет Дрискилл. Вот в чем главное неудобство, когда слежку ведет один человек. Если упустил объект, то с ума свихнешься, пока его снова найдешь. Приходится брать под наблюдение место, где он вероятнее всего должен появиться. Если ты достаточно терпелив, обычно они рано или поздно появляются.
Они уселись за два столика от него. Он загородился выпуском «Века рекламы», наблюдая поверх газеты. Слух у него был отточенный.
Он уже много часов держал их под присмотром и успел подключить машину Элизабет Дрискилл.
– Не останавливай машину, – сказал Бен. – Сделайте вид, что осматриваете город. Объезжайте центр Кеннеди, взгляните на Смитсоновский, главное, не останавливаться. Катайтесь до поздней ночи, а потом я вас встречу в пиццерии «Джепетто». До тех пор отдыхать вам не придется. Но я вряд ли задержусь у президента больше, чем на час.
– Хоть где-то нам надо будет передохнуть, – возразила Элизабет.
– Вообрази себя Летучим Голландцем, обреченным на вечные скитания.
– Ясно, ясно.
– Я достаточно доходчиво объяснил?
– Бен, она уверена, что слежки нет.
– Может, и нет. Но они могли оставить кого-то у квартиры. Ты ведь не знаешь. Она уверяет, что видела его в Вермонте. Если он потерял Рэйчел там, это еще не значит, что он не подхватил ее на другом конце. Я ни черта не разбираюсь в таких вещах, но это даже мне известно. Так что к квартире и не приближайтесь, поняла? Рано или поздно Рэйчел понадобится охрана… но сперва она должна встретиться с президентом. После встречи с ним станет слишком поздно, она уже ничем больше не сможет им повредить.
Элизабет сидела за рулем своей машины.
– Хочет кто-нибудь «биг мак»?
– Я ради него убить готова, – откликнулась Рэйчел.
Они сидели в «Макдональдсе», когда зазвонил его сотовый.
– Ларки?
– Непросто было, Бен, но тебя ждут. – Ларкспур вздохнул, словно исполнил все, что в силах человеческих. – Все должно быть тише тихого, понимаешь? Если это выйдет на свет, президент предстанет в глазах публики лжецом, лицемером и заговорщиком. В этом кадре у него плохой вид.
– Вид всегда не очень-то, Ларки.
– Встречаетесь в Национальном соборе. В полночь возьмешь такси на стоянке у «Уилларда». Скажешь высадить тебя на перекрестке Массачусетс-авеню и Северо-западной Соборной. Иди к собору. Ворота с новой системой охраны будут открыты. Пройдешь через них и двигайся к самому собору. Свет будет только над одной дверью – не знаю, над которой, но можешь мне верить. Пройдешь в освещенную дверь. Он будет ждать внутри.
– И там я вдруг наткнусь на труп?
– Бенджамин, я просто не могу припомнить случая, менее подходящего для шуток. Ты уж пощади меня.
– Обожаю, когда ты так надуваешься. Развеселись, Ларки, не то как бы давление не подскочило.
– Спасибо, о своем давлении я позабочусь. Я бы кого угодно убил за сигарету. Но я поверил в пластырь, и пластырь сделает меня свободным. Если он подействует, значит, я прошел самую трудную проверку. Не забудь, как только ты войдешь в ворота, окажешься под пристальным наблюдением. Не сбейся с пути и не перепутай дверь. Люди нервничают. Президенту никак не полагается пускаться в тайные вылазки. Надеюсь, ты оценишь это, Бен.
– Кажется, источник надежды вечен. – Он ожидал от Ларки очередного упрека в легкомыслии, но на том конце провода молчали. – Спасибо, Ларки. Я оценил, как ты рисковал ради меня.
– Угу. Не опаздывай, Бен.
В одиннадцать тридцать Дрискилл вышел из машины перед «Уиллардом».
– Поторапливайся, Бен, – усмехнулась Элизабет.
Напряжение спало. Они снова были союзниками. Может, потому, что действовали вместе, и она не оставалась больше одна в пустоте.
– Ладно, свидание будет недолгим. Потом я попрошу кого-нибудь меня подвезти – почему бы ребятам из секретной службы не подкинуть меня к «Джепетто», верно? Так что ждите.
– Отлично звучит.
Он наклонился и поцеловал ее в губы.
– Я тебя люблю, – прошептала она.
– Ты это всем говоришь. Рэйчел, – обратился он к девушке. – Глаз не спускайте с Элизабет. Держитесь вместе.
– Как скажете, мистер Дрискилл.
Все прошло, как обещал Ларкспур. Ночь была тихая, только иногда порыв ветра приносил дождливую морось. В лучах фар, протянувшихся вдоль Висконсин-авеню, блестели капли. Шины шуршали по мокрому асфальту. Гигантская тень собора с отблесками городских огней на известняке готических башен выросла над улицей в роскоши сада за надежной изгородью, снабженной охранной системой против размножившихся в последнее время вандалов. Бен отсчитал плату за проезд и вышел из машины. Дождавшись разрыва в потоке машин, он пересек улицу и увидел оставленную открытой калитку. Калитку, а не большие ворота, как он понял из объяснений Ларкспура. Впрочем, он не собирался предъявлять претензий великому человеку, который, надо думать, просто повторял то, что ему было сказано. Теперь за ним через ночную оптику наблюдала секретная служба. Дрискилл чуть ли не кожей ощущал взгляды, будто пальцами проводившие по ребрам, напоминая, что он не один. С лампой над входом в собор проблем не возникло: как и было обещано, горел единственный огонек. Ветер шелестел в листве, стряхивая воду с ветвей. Ночь пахла свежей пашней. Бен открыл дверь и вошел.
Внутри было сумрачно, но слабый свет позволял видеть окружающее. Он ждал, прислонившись к холодной каменной колонне. Выждав несколько минут, сказал ненатурально громким голосом:
– Да ради бога, какого черта понадобилось тащить меня сюда среди ночи? Объявись, Чарли, не то я уйду, и, честное слово, ты об этом пожалеешь. Предпочитаю кусты, набитые снайперами, снаружи.
Совсем рядом из тени ответили:
– Я подумывал, не оставить ли тебе след из хлебных крошек к склепам внизу.
– Мистер президент, я уже неделю иду по следу из хлебных крошек.
– Да, мне говорили. Пойдем пройдемся. – Они пошли рядом, президент чуть впереди. – Мне здесь нравится. Ты, небось, и не знаешь, что центральную башню – она, кстати, называется «Слава в Вознесении» – окружают девяносто шесть ангелов. И у каждого свое лицо. Мне это нравится. А вон там, в «космическом окне», в память «Аполлона-одиннадцать» оставлен кусок лунного грунта, вплавленного в стекло. Не говори, что тебе это известно – хотя должно быть известно всем. Не подумай, будто я вчера слез с сеновала, но все же что за страна у нас!
– Нам понадобятся все девяносто шесть ангелов.
– Ладно, давай начинай. Что ты надумал? Зачем мы здесь?
– В том-то и вопрос: зачем я вытащил тебя среди ночи? Что за чертовщина творится с тобой и с твоей кампанией? Все это дело с LVCO – я должен знать все… потому что мне не хотелось бы причислять тебя к подонкам…
– Бен, поверь, я ничего не знаю об этих проклятых акциях. Даже если ты считаешь меня алчным мерзавцем, подумай, неужели я настолько глуп, чтобы так нарываться? Что я, не понимаю, что в наш век баллардов и ласаллов подобные штуки непременно выплывают на свет? Господи Иисусе, Бен, смотри на вещи трезво. Я не герой – я до смерти боюсь, что кто-нибудь доберется до старого Говарда Каррузерса, который в бытность школьным надзирателем поймал меня, четырнадцатилетнего, когда я дрочил в туалете для мальчиков.
– Понятно. Ты невинен, как новорожденный. Однако Ласалл вполне уверен в себе. Или же блефует. Давай считать, что блефует, и потребуем доказательств. Если это неправда, ему придется чертовски постараться, чтобы раздобыть акционерные сертификаты, фотокопии отчетов… если он не бросит это дело. Ты говоришь, что чист… Значит, доказать он не сможет.
– А, черт, типы вроде Ласалла докажут что угодно, примутся размахивать поддельными сертификатами, фальшивыми записями и тому подобным, как старик Джо Маккарти в деле о коммунистах в госдепартаменте. Слушай, я уже нацелил твою нью-йоркскую контору на проверку файлов Дрю и слепых трастов, и первичная проверка показала, что акций LVCO там нет.
Бен грустно покачал головой:
– Чарли, Чарли… Ты слишком давно занимаешься этим грязным бизнесом, чтобы не понимать: в бумагах непременно найдется хоть что-то – что-то, доказывающее, что Дрю устроил продажу акций или их вложение в слепой траст. А слепой траст нас не спасет, потому что LVCO все это время получало правительственные контракты, лезло все выше и толстело и жирело, а кто, черт возьми, был главой правительства? Ты, Чарли. Своей слепой жопой чую, ты знал, какие контракты попадали к LVCO. И поверь, если документы не в твою пользу, сам знаешь, где они всплывут.
– В шоу Ласалла, – мертвым голосом подсказал президент.
– Точно. Не в его духе рисковать и плюхаться в лужу. – В тусклом могильном свете пустынной церкви, среди сырой каменной сырости, Дрискилла меньше, чем обычно, смущало общение с президентом. Сейчас Чарльз Боннер, лишенный ореола власти, больше походил на обычного человека. – Чарли, за свою долгую карьеру адвоката, имея дело с семействами, дерущимися за наследство, с владельцами компаний, грабящими собственные предприятия, с союзами, захапавшими пенсионные фонды ради незаконных афер, я не раз видел, как подставляют людей. Ну, давай сойдемся на том, что ты ничего не знаешь. Кто-то ведет игру на высокую – невероятно высокую – ставку, и они убеждены, что могут выставить тебя виноватым по уши. Ласалл слишком умен, чтобы начинать тему в надежде, что доказательства объявятся позже. Ему наплевать, кто у нас президент, – для него ты ничем не отличаешься от любого другого бедолаги-чиновника, ему главное – сюжет. Кто-то тебя подставляет, Чарли, и мы должны выяснить, кто этим занимается. – Дрискилл тяжело перевел дыхание и продолжал вколачивать: – Еще одно. Зачем этот Ник Уорделл звонил мне из Айовы? Когда я добрался в Белый дом от Биг-Рам, ты уже знал о смерти Тарлоу. Мне не сказал, но знал. Наверняка Ник тебе позвонил… Так зачем он звонил мне?