Страница:
Фуинбрагол обернулся. Мадлен увидела, что он улыбается. Той самой своей грустно-нежной улыбкой, которая ей так нравилась.
– Не совсем так, – ответил офицер. – Сидх Фуинбрагол участвовал в секретной операции по проверке чистоты нравов и будет не наказан, а наоборот, вознагражден…
Фуинбрагол послал любовнице воздушный поцелуй и вышел из номера. Мадлен смотрела, как закрывается дверь.
– Одевайтесь, – сказал рыжий.
Актриса подняла первое попавшееся платье – это оказалась красная туника. Поверх актриса надела черное шерстяное блио. Мадлен попала в рукава с третьего раза, а стянуть шнуровку на боках вообще не смогла. Чистильщики все это время спокойно наблюдали за ней. Увидев, что ей не справиться с лентами, офицер сказал:
– Давайте я помогу вам.
Он подошел к Мадлен и стал разбираться со шнуровкой. Теперь актриса смогла рассмотреть его лицо – офицер был еще очень молод, ровесник Инги или чуть младше. Присутствие духа вернулось к Мадлен.
– Но почему я должна умереть? – спросила актриса, вроде бы нечаянно прижавшись грудью к руке офицера. – Что я такого сделала?
– Чтобы не рождались ублюдки со способностями к магии, – ответил Чистильщик.
«Спасена!» – с невыразимым облегчением подумала актриса и поспешно проговорила:
– У меня никогда не будет детей, значит, и никакого преступления я не совершила!
– От сидхов почему-то все бабы беременеют, – заметил рыжий.
– Вы не понимаете! Я не женщина! – воскликнула Мадлен.
Офицер хмыкнул.
– Вот, смотрите, – актриса торопливо вытащила из медальона на груди туго свернутый клочок пергамента. – Вы грамотны?
– Конечно, – кивнул офицер.
Он с трудом отвел взгляд от груди Мадлен в низком вырезе блио и скользнул глазами по строкам.
– Чего там? – спросил рыжий.
Офицер задумчиво поскреб чисто выбритый подбородок. Актриса начала распускать ленты, ослабляя шнуровку блио.
– Даже не знаю, – сказал он. – Это к начальнику надо, вряд ли он сейчас на месте…
Взгляд его снова уперся в грудь Мадлен.
– Я вас очень прошу, – прошептала актриса.
Мадлен прижалась к Чистильщику всем телом. Ее волосы еще пахли одеколоном сидха, и терпкий аромат понравился офицеру.
– Ваня, выйди, – сказал он.
– Что я, рыжий? – хмуро возразил тот. – Пусть и мне даст.
– Так ведь до утра еще два выезда надо успеть, – колеблясь, ответил старший Чистильщик.
– А мы быстренько, бутербродом…
Крон засиделся на работе до поздней ночи. Ему было некуда спешить. Искандер еще не вернулся из Ринтали. Да и дел, как всегда, было гораздо больше, чем времени для того, чтобы их решить.
Имперский маг потянулся так, что хрустнули суставы, посмотрел на часы. Они достались ему от прежнего хозяина кабинета и раздражали Крона своей навязчивой мрачностью. Маг решил, что на сегодня хватит. Он обычно ночевал на диване, но сегодня Крону захотелось поспать на кровати – узкой, жесткой, но настоящей кровати, стоявшей в потайной каморке за кабинетом. Крон направился ко входу в каморку, но в этот момент в дверь постучали. Имперский маг учуял ауру Эмнера и крикнул:
– Заходи!
Увидев в руках вошедшего секретаря бумаги, Крон вздохнул.
– Что там?
– Дело мещанки Таубер.
– А, – сказал маг. – Она здесь?
Эмнер кивнул.
– Я уже отдал исчерпывающие распоряжения по этому делу, – сказал маг.
– Да, но вскрылись новые обстоятельства…
Крон молча протянул руку. Он ожидал увидеть все, что угодно, но только не идентификационное удостоверение некрома модификации 659А, выписанное на Брюнгильд Зоббер.
– Она говорит, что Мадлен Таубер – это ее актерский псевдоним, – ответил секретарь, предупреждая вопрос. Но Крон и не думал ни о чем спрашивать и молча рассматривал документ. Эмнер продолжил:
– Дежурный маг проверил ее ауру. И как бы ее там ни звали, она правда некром, а не женщина. Маг не может определить, той ли модификации, которая указана в свидетельстве, поскольку каталога модификаций у нас нет, но…
– Это неважно, – хрипло сказал Крон. – Что еще?
– И тут вот принесли, на имя Искандера.
Маг махнул рукой в сторону стола. Секретарь положил продолговатый конверт.
– Мещанку Таубер немедленно ко мне, – сказал Крон.
– Слушаюсь, господин имперский маг.
Мужчина, сидевший за столом и читавший какой-то документ, не сразу повернулся к посетительнице. Мадлен привалилась спиной к двери.
Хотя подразделение Чистильщиков было основано без году неделя, актриса успела убедиться в том, что кадры сюда набраны опытные, обстрелянные. Офицер с кукольной внешностью признал правоту напарника, но отказался от предложенной им позы, сказав, что его вполне удовлетворят оральные ласки. Сформулировал он это несколько иначе, более кратко и доходчиво. Чистильщики вообще высоко ценили свое время – они не стали валяться по кроватям с арестованной, как не стали и раздевать Мадлен. Офицер расстегнул брюки и потянул актрису за косу, намекая, что уже можно приступать. Когда Мадлен наклонилась, рыжий Чистильщик забросил подол блио ей на спину. Они вошли в нее одновременно. Рыжий, энергично качая бедра актрисы, пожаловался на своего начальника, который зашивался с делами, ничего не успевал и заставлял, зверюга этакая, работать сверхурочно, из-за чего Чистильщику даже потрахаться было некогда. Красивый офицер в ответ рассказал о том, что его начальник наоборот, последнее время уже затрахал всех приказами, которые сыпались из него, как мука из прохудившегося мешка. Во время рассказа он увлеченно мял и тискал грудь Мадлен.
Офицер сдержал свое слово. Он телепатически связался с дежурным по Имперской Канцелярии как только кончил, и актрису провели к начальнику сразу же по прибытии.
Мадлен рассматривала черные глухие шторы на окне, часы, кожаный диван у противоположной стены. Болело тело, измятое грубыми ласками, ныла душа. Сейчас Мадлен казалось, что если бы Чистильщики унижали ее, оскорбляли и били, она бы чувствовала себя менее униженной. Но они уделили ей не больше внимания, чем уделяли своей правой руке во время мастурбации. Разве что рыжий по-хозяйски шлепнул актрису по заду на прощанье.
Зашелестел переворачиваемый листок, и Мадлен наконец взглянула на имперского мага. Она и не думала, что ее дело будет разбирать столь высокопоставленное лицо.
Если бы сердце актрисы еще стучало, в тот миг, когда она поняла, в какую жестокую игру сыграла с ней судьба, оно непременно остановилось бы. Но по жилам Мадлен вот уже десять лет текла не кровь, а насыщенный чарами эликсир, что влил в них старый некромант. Поэтому актриса стояла и смотрела на имперского мага Крона.
На боевого мага Андреуса.
На Хагена…
– Здесь все верно, кроме одного, – задумчиво произнес он, постукивая пальцем по бумаге.
Мадлен поняла, что это за документ.
Если бы это происходило не с ней, то Мадлен никогда не поверила бы, что судьба может сложиться в такую затейливую и зловещую цепочку совпадений. Но сейчас актриса даже не удивилась.
Она с детства была невезучей.
Все же часть обуревавших ее чувств отразилась на лице, потому что маг усмехнулся и сказал:
– Все, адресованное лично императору, проходит через мои руки. Так вот, по поводу твоего доноса. Кримхильду я не убивал. Она покончила с собой. Старый граф почему-то вовсе не пришел в восторг, когда жрецы Хель предложили ему закрепить тело Кримхильды на ободе колеса и водрузить на ближайшем перекрестке. Он посчитал, что дочурке будет гораздо уютнее в семейном склепе. И свалил все на меня…
Крон встал из-за стола, прошел взад-вперед по кабинету.
– Так значит, Брюн, умереть ты не можешь? – спросил он.
Мадлен кивнула.
– Это хорошо. Модификация 659А… А я-то, глупый, все искал какие-то следы… Кто заплатил за тебя?
– Инга, – непослушными губами ответила актриса. – Она продала себя магу.
– А некромант продал вас Лису, – понимающе сказал Крон.
Маг поманил ее рукой. Женщина на миг замешкалась перед тем, чтобы сделать шаг. Ей вспомнилась старая песня мандречен: «До тебя мне дойти нелегко, а до смерти – четыре шага».
– Ты думала обо мне, – пристально рассматривая ауру Мадлен, сказал Крон. – Совсем недавно…
Вдруг он засмеялся – искренне, от души.
– Я вспоминал о тебе, – произнес он. – И думал то же самое… Норны, когда сплели наши жизни в общем полотне, здорово позабавились, ты не находишь? Но мне порядком надоели игры, в которые боги играют с нами. Я хочу сыграть в свою собственную. Иди же ко мне.
Путь от двери кабинета до мага уложился в четыре Шага актрисы.
Крон почти не помнил, что было дальше; для него все слилось в одну пламенеющую страстью и болью воронку. Он не сопротивлялся, когда воронка засасывала его – с бесконечной жадностью, всего, целиком, без остатка, с неторопливостью гурмана, пробующего новое блюдо.
И Крон достиг ее дна.
Карина растянулась на лежанке, с наслаждением услышала хруст простыней. Светлана прилегла рядом.
– И сколько я уже не лежала на чистых простынях? – вздохнула мандреченка.
Светлана хмыкнула – это был риторический вопрос.
Присоединившись к обозу, старшая крыла «Змей» объяснила проводникам, что ее ведьмам нужно вымыть волосы и искупаться. Вывести вшей с длиннющих кос было практически невозможно, а небесная воительница с короткой стрижкой долго не жила. Вместо шлем-косы нельзя было воспользоваться обычным шлемом – резко снижалась широта обзора в небе, и соответственно падали шансы выйти из воздушного боя живой. Ринке пообещал сделать график движения таким, чтобы караван к вечеру остановился у небольшого озерца рядом с дорогой. И сделал. Под охраной экен ведьмы выкупались и постирались.
– Хорошо-то как, – заметила Светлана.
– Мужика только не хватает, – ответила Карина.
Она рассеянно провела рукой по влажным кудрям подруги – Света воспользовалась редким случаем походить с распущенными волосами.
– Давай Ринке позовем, – добавила мандреченка.
Целительница на миг прикрыла глаза. Глубоко вздохнула, собирая все свое мужество в кулак. Такого ужаса она не испытывала даже во время боя за Мир Минас, увидев летящий на нее огненный шар и осознав, что уклониться она уже не успевает.
– Они у костра сидят, вместе с Вилли, я видела, когда из лазарета выходила, – скороговоркой произнесла Света. – Пойду-ка девочек проведаю, может, у Иришки опять боли…
– Останься, Светик, – просительно сказала Карина. – Знаешь, как весело будет…
Светлана посмотрела на нее и поняла, что от этого огненного шара уклониться тоже не удастся. Да и бояться было как будто нечего. Ночь с сидхом должна была принести совсем иные ощущения, чем крошащееся под действием магии предплечье. Но все равно от тупого, тяжелого страха, охватившего ее, ведьма несколько мгновений не могла произнести не слова. «Раньше или позже мне пришлось бы это сделать», – подумала целительница.
– Да уж, – улыбнулась Светлана. Но только она сама знала, чего ей стоила эта улыбка. – Но вряд ли мы с тобой выспимся…
Две ведьмы вступили в освещенный костром круг, появившись из темноты подобно духам ночи. Вилли вздрогнул и чуть не выронил фляжку, к которой прикладывался. Ринке, пускавший колечки дыма, приветственно махнул рукой.
– Садитесь, девочки, – сказал он. – Чаю попьем…
– Чай не водка, много не выпьешь, – сказала Карина.
– У нас и водка есть, – ответил Ринке.
В подтверждение Вилли встряхнул фляжку, где вкусно булькнуло.
– Будете? – спросил он. – На закуску, правда, только гренки.
– Он их сам пожарил, на сале, – добавил Ринке. – Пальчики оближете.
– А, так вам тоже надоел эльфийский хлеб, – с удовлетворением заметила Светлана.
– А все приедается, даже амброзия, – ответил Вилли. – Главное – это разнообразие.
– Что верно, то верно – сказала Светлана. – Я на водку уже смотреть не могу.
– Пойдем к нам, Ринке, – добавила Карина.
Вилли отвернулся, делая вид, что происходящее его совершенно не волнует. Сидх зачерпнул из миски пригоршню гренок и принялся хрустеть ими.
– Да ну вас, девчонки, – засмеялся Ринке. – Замучаете ведь…
Ведьмы переглянулись и молча направились к сидху. Тот вмиг очутился на ногах и, дурачась, поднял руки словно для защитного заклинания. Карина осторожно взяла его за рукав.
– Ну, пожалуйста… – наклонившись, выдохнула она ему в ухо.
– Давайте Вилли тоже позовем, – пробормотал сидх.
– Л что, ты один не справишься? – томно спросила Светлана.
– Справлюсь, – ответил Ринке. – Но вдвоем сподручней…
– У нас не принято переходить дорогу друг другу, – сказала Карина.
– Как сказал бы золотоискатель, этот участок уже застолблен, – подхватила целительница.
Вилли глянул на ведьм через плечо.
– А я и не знал, – сказал он. – И кем же?
– Ну, кого ты сегодня гладил по бедру? – произнесла Светлана.
Сидх усмехнулся, но было заметно, что он смущен.
Ирина очень страдала от болей. Целительница опасалась, что в рану попал яд. Вилли, заглянув в походный госпиталь вроде бы случайно, успокоил их обеих, сказав, что в этом случае Ирина бы уже умерла. Сидх предложил свою помощь. Он хотел применить к звеньевой заклинание, которым обычно пользовались темные эльфы при таких ранениях. Сабрина еще тогда пошутила, что Вилли хочет приворожить звеньевую, а сидх в своей мрачноватой манере ответил: «Очень надо».
– Если бы меня столбили, как ты говоришь, все, кого я гладил по бедру, я бы сейчас был весь в столбах, как еж в колючках, – произнес Вилли. – Я просто хотел помочь, Ире ведь плохо…
Он запнулся.
– Это ваши дела, – сказала Светлана вежливо.
– Спокойной ночи, – добавила Карина.
– Тебе того же желать не буду, – усмехнулся Вилли.
Троица двинулась прочь от костра, вдоль цепочки фургонов. Из-под тентов доносился храп наемников. В придорожной траве шуршали ночные зверьки. В прорехи между висящими над дорогой ветвями деревьев заглядывали любопытные глаза звезд.
– Давай сначала сделаем Свете хорошо, вместе. Я еще не могу привыкнуть, что… – сбивчиво начала объяснять ведьма. – Я боюсь, что если мы с тобой сначала…
– Я понял, – ответил сидх.
Ринке ощутил прикосновение маленькой холодной ладони – Светлана сжала ему пальцы.
– Только я прошу вас, господин сидх, неторопливо и нежно, – сказала ведьма вроде бы шутливо, но сидх уловил странные нотки в ее голосе. Словно бы целительница испытывала страх и отчаяние, но изо всех сил пыталась это скрыть. – Я понимаю, что вам хотелось бы отомстить за все, что мандречены сделали с вашим лесом, но я из Боремии… Учтите это…
– Хорошо, – ответил он и чуть пожал руку ведьмы в ответ. – Карина мне подскажет, если что.
– Ну да, – бодро откликнулась та. – И даже покажу.
Кроватью ведьмам служили точь-в-точь такие же ящики, что и проводникам. Вместо матрасов ведьмы использовали казенные одеяла. Свернутые куртки послужили воительницам подушками, а укрывались они своими форменными плащами. Карина разрешила всем своим ведьмам летать без плащей и курток, в одних рубашках и кольчугах.
Однако в отличие от проводников, Карина и Светлана сдвинули свои ящики вместе.
Ринке заглянул в зеркало, магически приклеенное к тенту чуть выше уровня его глаз. Эльф с большим удовольствием полюбовался на свой гладко выбритый подбородок. Несколько веточек клевера и кашки, засунутые за зеркало, были сорваны не далее как сегодняшним вечером, если судить по аромату. На веревке, натянутой через весь фургон, сушились метелочки зверобоя – запасам обезболивающих в ларчике целительницы был нанесен огромный урон, и Светлана собирала вдоль дороги полезные травы, когда они попадались ей на глаза.
Светлана отстраненно смотрела на магический шар. Они создавали его втроем, и теперь голубые и алые полоски закручивались на поверхности светящейся сферы в замысловатую спираль. Карина присела на край кровати и стянула кольчугу через голову.
– А это зачем? – заинтересовался Ринке.
Он указал на пару бронзовых плечиков, похожих на те, куда вешают платья, только очень уж мощные. Плечики свисали с потолка на цепи; посмотрев вверх, Ринке увидел, что цепь прикреплена к центральной балке, держащей тент фургона.
– А вот зачем, – ответила Карина и повесила кольчугу на плечики.
– Потрясающе, – ответил Ринке и стал снимать рубашку.
Светлана почувствовала, как у нее перехватило горло, и она уставилась на свое отражение в зеркале. Сидх обернулся, ища, куда бы повесить одежду.
– Если ты не возражаешь, мы ее свернем и положим в изголовье, – обратилась Светлана к Ринке. Тот кивнул и отдал рубашку целительнице. Карина наклонилась к обнаженному животу сидха и заметила:
– Какая у тебя родинка под грудью интересная.
– Это не родинка, а татуировка, – ответил Ринке.
– Это знак твоего клана? – спросила ведьма. – Очень похоже на…
Карина запнулась – спазм перехватил горло. Заклятье, наложенное Светланой, действовало. Но Ринке понял, что она имела в виду.
– Да, похоже на мой герб, – сказал он. – Но у нас родовых татуировок не делают. Я сделал на себе эту метку, когда пошел в Ежи. Чтобы можно было опознать тело. Обычно берут руну, первую из своего имени, и я поступил как все. Эта руна обозначает «завитушка». Как и мое имя.
– Я умею читать на квенье, – заметила Карина. – Там эта руна означает «метель, поземку, зиму».
Светлана тем временем откинула одеяла-плащи с кровати. Ринке увидел, что она застелена простынями. И похоже – даже чистыми.
– Как вы уютно устроились, – сказал сидх. – Да, женщина способна даже сарай превратить во дворец…
– Я бы сказала – в теплое гнездышко, – заметила Карина.
Светлана тоже сняла и повесила кольчугу и рывком стащила с себя блузку.
– Я не знаком с обычаями людей в этой сфере жизни, – сказал Ринке, глядя на целительницу. – Это у вас называется «неторопливо»?
Ведьма замерла, закусила губу. Карина не могла видеть лица подруги из-за Ринке, стоявшего между ними, но сидх смотрел прямо в глаза целительнице.
– Я весь твой, – сказал он. – Почему бы тебе ни сделать со мной что-нибудь?
Светлана ощутила, как запылали ее щеки.
– По сравнению с вашими соплеменницами, искусными в ласках, боюсь опозориться, – пробормотала она.
«А мне кажется, что ты боишься другого», – телепатировал ей сидх.
«Да, – дрожа от ярости и унижения, передала ему Света. – Ты сам все прекрасно видишь. Так сделай же это быстрее, не мучь меня…»
«Нет, – спокойно отвечал Ринке. – Я не буду тебя мучить. Но жадно поглощают яства только обжоры и те, кто очень голоден… А я – ни то и ни другое».
Он повернулся спиной к мандреченке, завел руки назад.
– Возьми меня за руки, Карина, – сказал он вслух. – Крепко держи…
Ведьма хмыкнула, поднялась и взялась за запястья сидха.
– Я держу его, Светик, – сказала Карина, глядя на подругу через плечо Ринке. – Давай.
Целительница подошла вплотную к сидху. Колеблясь, коснулась рукой обнаженного плеча – чуть ниже следов зубов. Светлана поняла, что Ринке смог доставить Карине очень острое удовольствие. Целительница ощутила, как сокращаются мускулы сидха. Ведьма глянула на лицо подруги. Глаза Карины были полузакрыты. Светлана поняла, что не так уж крепко Карина держит руки Ринке. Точнее, совсем не мешает Ринке двигать ими, и скорее всего, думает сейчас только одно: «Продолжай, продолжай…» Сидх чуть подался вперед, чтобы поцеловать целительницу, и она покорно подставила губы. Но он едва коснулся ее губ; ощутив их вялость, Ринке отстранился. Карина уткнулась в его плечо, обеими руками ухватилась за талию.
– Карина, поцелуй Свету, – хрипло произнес сидх. – Я плохо целуюсь.
Ведьма подняла лицо. Целительница наклонилась вперед. Языки двух ведьм сплелись, и в этот момент Светлана ощутила, как у Ринке встает. Ведьма непроизвольно подалась назад, но Карина обняла ее, крепко прижав к Ринке. «Пусть», – подумала целительница. Аура Карины горела разноцветными сполохами возбуждения. Ауры ведьм смешались, настроение подруги передалось и Свете. Карина была магом более высокого уровня, и перестраивала ауры слабых магов в резонанс к себе даже не задумываясь. Но на этот раз причина была не только в этом. Ринке не закрывал свою ауру магическим экраном, сейчас это было ни к чему. Света ощутила спокойное и ровное тепло его сущности, душу сидха – не обжигающую страсть пламени, а уют алеющих под слоем золы углей. Перед внутренним взором ведьмы мелькнуло лицо Арги, склоняющегося над углями. Неожиданно Светлане стало легко. Как это часто бывало, Свете передались образы, крутившиеся в этот миг в сознании подруги.
Река… Пустынный берег, сумерки, туман над водой…
Карина рассказывала Свете мандреченскую легенду о реке Калине, отделяющей Подземный мир от мира людей. Светлана ощутила, как подруга отталкивается веслом от берега живых, как теплая мгла окутывает их обоих.
Нет, их троих.
Света обхватила сидха руками – и соединила их на спине подруги. Она ощутила губы Ринке у себя на шее, под ухом, но это уже не вызвало отвращения.
Целительница ошиблась – согласно вере мандречен, после смерти человек не переплывал реку, а спускался в чертоги Ящера по длинной-длинной лестнице.
Но души боремцев поднимались в небо, танцуя по языкам неистового пламени; и в следующие полчаса Ринке узнал, в чем причина столь разительных расхождений в мифах двух человеческих племен.
– Когда же ваша сила и гордость прольется на иссохшую в ожидании землю живительным потоком, господин сидх?
Ринке засмеялся.
– Да это совсем необязательно, госпожа ведьма, – сказал он. – Главное, что вам хорошо…
Он коротко вскрикнул – Карина провела ему языком по внутренней стороне уха.
– Больно разве? – спросила ведьма озадаченно.
– Нет, не больно, – с трудом переведя дыхание, ответил сидх. – Наоборот. Продолжай.
– А чем кончают сидхи? – промурлыкала Светлана.
Распущенные волосы ведьмы скользнули по боку эльфа, когда она опускала голову. Он застонал.
– Наверное, амброзией… – продолжала Светлана. – Какова она на вкус, вот что интересно.
– Ну, это северные, – заметила Карина. – Темные эльфы должны кончать березовым соком.
– А вот сейчас и проверим, – сказала Света.
Ринке наклонился. Поцелуй пришелся на правую щеку Карины и левую – Светланы.
– Я люблю вас, – пробормотал сидх и вытянулся между ведьмами.
– Карина, это не засчитаем? – осведомилась Света.
– Конечно, нет, – устало кивнула ведьма. – Я же сказала – на дороге никаких игр.
– Что за игры? – спросил Ринке.
– Мы соревнуемся, кто больше мужиков охмурит, – пояснила Света.
– Но я решила, что нам убийств из ревности только не хватало, – продолжала Карина. – И запретила моим ведьмам играть, пока мы в вашем лесу.
– Что же, это разумно, – помолчав, согласился Ринке.
Арга сильно дернул клапан фургона, где жили проводники.
– Ринке! – крикнул он. – Ринке!
Капитан постучал кулаком по доскам. Клапан расстегнулся, из него показался взлохмаченный Лайруксал.
– Где Ринке? – спросил капитан. – Во сколько выступление?
– Не знаю, – сказал сидх.
Арга оторопел настолько, что даже не обратил внимания на отсутствие обязательного обращения «господин капитан».
– Он что, не ночевал с вами?
Лайруксал отрицательно покачал головой и задернул клапан.
– Сбежал! – воскликнул Арга. – Клянусь требухой Локи, проклятый сидх сбежал!
Он почти бегом двинулся к голове каравана.
Светлану разбудили крики. Она села, обвела фургон взглядом, еще ничего не соображая.
– Все в порядке, это Арга бесится, как всегда по утрам, – услышала ведьма тихий голос Ринке.
Она повалилась обратно на лежанку. Светлана потянула на себя измятую простыню. Ринке укрыл ведьму.
– Мне не хотелось бы вмешиваться в ваши отношения, – сказал сидх. – Но все же, настолько потакать желаниям подруги не стоит.
– Ты о чем? – спросила целительница, уже снова проваливаясь в сон.
Но от следующих слов Ринке дремота слетела с нее окончательно.
– Ты не хотела меня, – ответил Ринке. – Ты поступила так только потому, что этого хотела Карина. Объясни ей, что не любишь мужчин. Если она тебя любит, то поймет и больше не будет настаивать. Нехорошо, когда забава для одного превращается в пытку для другого.
Светлана вся сжалась. Сидх помолчал и добавил:
– Чем мне только ни приходилось заниматься в жизни, доводилось быть и орудием, но как орудие для пытки меня использовали в первый раз. И мне не хотелось бы повторять этот опыт.
Светлана села. Плащ сполз с нее. Магический шар давно погас, исчерпав вложенную в него Чи, и спина ведьмы смутно белела в полутьме.
– Мне нравятся мужчины, – сказала она глухо. – Нравились. Но так получилось, что меня… в общем… я изменила мужчине, которого любила, со злости. А он узнал об этом. И он больше ни разу не коснулся меня, но привел троих здоровых грузчиков из порта…
– Козни Илу, – вырвалось у Ринке.
Светлана обернулась и закончила, глядя прямо в мерцающие зеленью глаза сидха:
– А сам стоял и смотрел…
– Так что же ты не сказала? – раздался голос Карины. Ведьма, как оказалось, тоже не спала. – Ринке прав, я бы не стала тогда заводиться…
– Не совсем так, – ответил офицер. – Сидх Фуинбрагол участвовал в секретной операции по проверке чистоты нравов и будет не наказан, а наоборот, вознагражден…
Фуинбрагол послал любовнице воздушный поцелуй и вышел из номера. Мадлен смотрела, как закрывается дверь.
– Одевайтесь, – сказал рыжий.
Актриса подняла первое попавшееся платье – это оказалась красная туника. Поверх актриса надела черное шерстяное блио. Мадлен попала в рукава с третьего раза, а стянуть шнуровку на боках вообще не смогла. Чистильщики все это время спокойно наблюдали за ней. Увидев, что ей не справиться с лентами, офицер сказал:
– Давайте я помогу вам.
Он подошел к Мадлен и стал разбираться со шнуровкой. Теперь актриса смогла рассмотреть его лицо – офицер был еще очень молод, ровесник Инги или чуть младше. Присутствие духа вернулось к Мадлен.
– Но почему я должна умереть? – спросила актриса, вроде бы нечаянно прижавшись грудью к руке офицера. – Что я такого сделала?
– Чтобы не рождались ублюдки со способностями к магии, – ответил Чистильщик.
«Спасена!» – с невыразимым облегчением подумала актриса и поспешно проговорила:
– У меня никогда не будет детей, значит, и никакого преступления я не совершила!
– От сидхов почему-то все бабы беременеют, – заметил рыжий.
– Вы не понимаете! Я не женщина! – воскликнула Мадлен.
Офицер хмыкнул.
– Вот, смотрите, – актриса торопливо вытащила из медальона на груди туго свернутый клочок пергамента. – Вы грамотны?
– Конечно, – кивнул офицер.
Он с трудом отвел взгляд от груди Мадлен в низком вырезе блио и скользнул глазами по строкам.
– Чего там? – спросил рыжий.
Офицер задумчиво поскреб чисто выбритый подбородок. Актриса начала распускать ленты, ослабляя шнуровку блио.
– Даже не знаю, – сказал он. – Это к начальнику надо, вряд ли он сейчас на месте…
Взгляд его снова уперся в грудь Мадлен.
– Я вас очень прошу, – прошептала актриса.
Мадлен прижалась к Чистильщику всем телом. Ее волосы еще пахли одеколоном сидха, и терпкий аромат понравился офицеру.
– Ваня, выйди, – сказал он.
– Что я, рыжий? – хмуро возразил тот. – Пусть и мне даст.
– Так ведь до утра еще два выезда надо успеть, – колеблясь, ответил старший Чистильщик.
– А мы быстренько, бутербродом…
Крон засиделся на работе до поздней ночи. Ему было некуда спешить. Искандер еще не вернулся из Ринтали. Да и дел, как всегда, было гораздо больше, чем времени для того, чтобы их решить.
Имперский маг потянулся так, что хрустнули суставы, посмотрел на часы. Они достались ему от прежнего хозяина кабинета и раздражали Крона своей навязчивой мрачностью. Маг решил, что на сегодня хватит. Он обычно ночевал на диване, но сегодня Крону захотелось поспать на кровати – узкой, жесткой, но настоящей кровати, стоявшей в потайной каморке за кабинетом. Крон направился ко входу в каморку, но в этот момент в дверь постучали. Имперский маг учуял ауру Эмнера и крикнул:
– Заходи!
Увидев в руках вошедшего секретаря бумаги, Крон вздохнул.
– Что там?
– Дело мещанки Таубер.
– А, – сказал маг. – Она здесь?
Эмнер кивнул.
– Я уже отдал исчерпывающие распоряжения по этому делу, – сказал маг.
– Да, но вскрылись новые обстоятельства…
Крон молча протянул руку. Он ожидал увидеть все, что угодно, но только не идентификационное удостоверение некрома модификации 659А, выписанное на Брюнгильд Зоббер.
– Она говорит, что Мадлен Таубер – это ее актерский псевдоним, – ответил секретарь, предупреждая вопрос. Но Крон и не думал ни о чем спрашивать и молча рассматривал документ. Эмнер продолжил:
– Дежурный маг проверил ее ауру. И как бы ее там ни звали, она правда некром, а не женщина. Маг не может определить, той ли модификации, которая указана в свидетельстве, поскольку каталога модификаций у нас нет, но…
– Это неважно, – хрипло сказал Крон. – Что еще?
– И тут вот принесли, на имя Искандера.
Маг махнул рукой в сторону стола. Секретарь положил продолговатый конверт.
– Мещанку Таубер немедленно ко мне, – сказал Крон.
– Слушаюсь, господин имперский маг.
Мужчина, сидевший за столом и читавший какой-то документ, не сразу повернулся к посетительнице. Мадлен привалилась спиной к двери.
Хотя подразделение Чистильщиков было основано без году неделя, актриса успела убедиться в том, что кадры сюда набраны опытные, обстрелянные. Офицер с кукольной внешностью признал правоту напарника, но отказался от предложенной им позы, сказав, что его вполне удовлетворят оральные ласки. Сформулировал он это несколько иначе, более кратко и доходчиво. Чистильщики вообще высоко ценили свое время – они не стали валяться по кроватям с арестованной, как не стали и раздевать Мадлен. Офицер расстегнул брюки и потянул актрису за косу, намекая, что уже можно приступать. Когда Мадлен наклонилась, рыжий Чистильщик забросил подол блио ей на спину. Они вошли в нее одновременно. Рыжий, энергично качая бедра актрисы, пожаловался на своего начальника, который зашивался с делами, ничего не успевал и заставлял, зверюга этакая, работать сверхурочно, из-за чего Чистильщику даже потрахаться было некогда. Красивый офицер в ответ рассказал о том, что его начальник наоборот, последнее время уже затрахал всех приказами, которые сыпались из него, как мука из прохудившегося мешка. Во время рассказа он увлеченно мял и тискал грудь Мадлен.
Офицер сдержал свое слово. Он телепатически связался с дежурным по Имперской Канцелярии как только кончил, и актрису провели к начальнику сразу же по прибытии.
Мадлен рассматривала черные глухие шторы на окне, часы, кожаный диван у противоположной стены. Болело тело, измятое грубыми ласками, ныла душа. Сейчас Мадлен казалось, что если бы Чистильщики унижали ее, оскорбляли и били, она бы чувствовала себя менее униженной. Но они уделили ей не больше внимания, чем уделяли своей правой руке во время мастурбации. Разве что рыжий по-хозяйски шлепнул актрису по заду на прощанье.
Зашелестел переворачиваемый листок, и Мадлен наконец взглянула на имперского мага. Она и не думала, что ее дело будет разбирать столь высокопоставленное лицо.
Если бы сердце актрисы еще стучало, в тот миг, когда она поняла, в какую жестокую игру сыграла с ней судьба, оно непременно остановилось бы. Но по жилам Мадлен вот уже десять лет текла не кровь, а насыщенный чарами эликсир, что влил в них старый некромант. Поэтому актриса стояла и смотрела на имперского мага Крона.
На боевого мага Андреуса.
На Хагена…
– Здесь все верно, кроме одного, – задумчиво произнес он, постукивая пальцем по бумаге.
Мадлен поняла, что это за документ.
Если бы это происходило не с ней, то Мадлен никогда не поверила бы, что судьба может сложиться в такую затейливую и зловещую цепочку совпадений. Но сейчас актриса даже не удивилась.
Она с детства была невезучей.
Все же часть обуревавших ее чувств отразилась на лице, потому что маг усмехнулся и сказал:
– Все, адресованное лично императору, проходит через мои руки. Так вот, по поводу твоего доноса. Кримхильду я не убивал. Она покончила с собой. Старый граф почему-то вовсе не пришел в восторг, когда жрецы Хель предложили ему закрепить тело Кримхильды на ободе колеса и водрузить на ближайшем перекрестке. Он посчитал, что дочурке будет гораздо уютнее в семейном склепе. И свалил все на меня…
Крон встал из-за стола, прошел взад-вперед по кабинету.
– Так значит, Брюн, умереть ты не можешь? – спросил он.
Мадлен кивнула.
– Это хорошо. Модификация 659А… А я-то, глупый, все искал какие-то следы… Кто заплатил за тебя?
– Инга, – непослушными губами ответила актриса. – Она продала себя магу.
– А некромант продал вас Лису, – понимающе сказал Крон.
Маг поманил ее рукой. Женщина на миг замешкалась перед тем, чтобы сделать шаг. Ей вспомнилась старая песня мандречен: «До тебя мне дойти нелегко, а до смерти – четыре шага».
– Ты думала обо мне, – пристально рассматривая ауру Мадлен, сказал Крон. – Совсем недавно…
Вдруг он засмеялся – искренне, от души.
– Я вспоминал о тебе, – произнес он. – И думал то же самое… Норны, когда сплели наши жизни в общем полотне, здорово позабавились, ты не находишь? Но мне порядком надоели игры, в которые боги играют с нами. Я хочу сыграть в свою собственную. Иди же ко мне.
Путь от двери кабинета до мага уложился в четыре Шага актрисы.
Крон почти не помнил, что было дальше; для него все слилось в одну пламенеющую страстью и болью воронку. Он не сопротивлялся, когда воронка засасывала его – с бесконечной жадностью, всего, целиком, без остатка, с неторопливостью гурмана, пробующего новое блюдо.
И Крон достиг ее дна.
Карина растянулась на лежанке, с наслаждением услышала хруст простыней. Светлана прилегла рядом.
– И сколько я уже не лежала на чистых простынях? – вздохнула мандреченка.
Светлана хмыкнула – это был риторический вопрос.
Присоединившись к обозу, старшая крыла «Змей» объяснила проводникам, что ее ведьмам нужно вымыть волосы и искупаться. Вывести вшей с длиннющих кос было практически невозможно, а небесная воительница с короткой стрижкой долго не жила. Вместо шлем-косы нельзя было воспользоваться обычным шлемом – резко снижалась широта обзора в небе, и соответственно падали шансы выйти из воздушного боя живой. Ринке пообещал сделать график движения таким, чтобы караван к вечеру остановился у небольшого озерца рядом с дорогой. И сделал. Под охраной экен ведьмы выкупались и постирались.
– Хорошо-то как, – заметила Светлана.
– Мужика только не хватает, – ответила Карина.
Она рассеянно провела рукой по влажным кудрям подруги – Света воспользовалась редким случаем походить с распущенными волосами.
– Давай Ринке позовем, – добавила мандреченка.
Целительница на миг прикрыла глаза. Глубоко вздохнула, собирая все свое мужество в кулак. Такого ужаса она не испытывала даже во время боя за Мир Минас, увидев летящий на нее огненный шар и осознав, что уклониться она уже не успевает.
– Они у костра сидят, вместе с Вилли, я видела, когда из лазарета выходила, – скороговоркой произнесла Света. – Пойду-ка девочек проведаю, может, у Иришки опять боли…
– Останься, Светик, – просительно сказала Карина. – Знаешь, как весело будет…
Светлана посмотрела на нее и поняла, что от этого огненного шара уклониться тоже не удастся. Да и бояться было как будто нечего. Ночь с сидхом должна была принести совсем иные ощущения, чем крошащееся под действием магии предплечье. Но все равно от тупого, тяжелого страха, охватившего ее, ведьма несколько мгновений не могла произнести не слова. «Раньше или позже мне пришлось бы это сделать», – подумала целительница.
– Да уж, – улыбнулась Светлана. Но только она сама знала, чего ей стоила эта улыбка. – Но вряд ли мы с тобой выспимся…
Две ведьмы вступили в освещенный костром круг, появившись из темноты подобно духам ночи. Вилли вздрогнул и чуть не выронил фляжку, к которой прикладывался. Ринке, пускавший колечки дыма, приветственно махнул рукой.
– Садитесь, девочки, – сказал он. – Чаю попьем…
– Чай не водка, много не выпьешь, – сказала Карина.
– У нас и водка есть, – ответил Ринке.
В подтверждение Вилли встряхнул фляжку, где вкусно булькнуло.
– Будете? – спросил он. – На закуску, правда, только гренки.
– Он их сам пожарил, на сале, – добавил Ринке. – Пальчики оближете.
– А, так вам тоже надоел эльфийский хлеб, – с удовлетворением заметила Светлана.
– А все приедается, даже амброзия, – ответил Вилли. – Главное – это разнообразие.
– Что верно, то верно – сказала Светлана. – Я на водку уже смотреть не могу.
– Пойдем к нам, Ринке, – добавила Карина.
Вилли отвернулся, делая вид, что происходящее его совершенно не волнует. Сидх зачерпнул из миски пригоршню гренок и принялся хрустеть ими.
– Да ну вас, девчонки, – засмеялся Ринке. – Замучаете ведь…
Ведьмы переглянулись и молча направились к сидху. Тот вмиг очутился на ногах и, дурачась, поднял руки словно для защитного заклинания. Карина осторожно взяла его за рукав.
– Ну, пожалуйста… – наклонившись, выдохнула она ему в ухо.
– Давайте Вилли тоже позовем, – пробормотал сидх.
– Л что, ты один не справишься? – томно спросила Светлана.
– Справлюсь, – ответил Ринке. – Но вдвоем сподручней…
– У нас не принято переходить дорогу друг другу, – сказала Карина.
– Как сказал бы золотоискатель, этот участок уже застолблен, – подхватила целительница.
Вилли глянул на ведьм через плечо.
– А я и не знал, – сказал он. – И кем же?
– Ну, кого ты сегодня гладил по бедру? – произнесла Светлана.
Сидх усмехнулся, но было заметно, что он смущен.
Ирина очень страдала от болей. Целительница опасалась, что в рану попал яд. Вилли, заглянув в походный госпиталь вроде бы случайно, успокоил их обеих, сказав, что в этом случае Ирина бы уже умерла. Сидх предложил свою помощь. Он хотел применить к звеньевой заклинание, которым обычно пользовались темные эльфы при таких ранениях. Сабрина еще тогда пошутила, что Вилли хочет приворожить звеньевую, а сидх в своей мрачноватой манере ответил: «Очень надо».
– Если бы меня столбили, как ты говоришь, все, кого я гладил по бедру, я бы сейчас был весь в столбах, как еж в колючках, – произнес Вилли. – Я просто хотел помочь, Ире ведь плохо…
Он запнулся.
– Это ваши дела, – сказала Светлана вежливо.
– Спокойной ночи, – добавила Карина.
– Тебе того же желать не буду, – усмехнулся Вилли.
Троица двинулась прочь от костра, вдоль цепочки фургонов. Из-под тентов доносился храп наемников. В придорожной траве шуршали ночные зверьки. В прорехи между висящими над дорогой ветвями деревьев заглядывали любопытные глаза звезд.
– Давай сначала сделаем Свете хорошо, вместе. Я еще не могу привыкнуть, что… – сбивчиво начала объяснять ведьма. – Я боюсь, что если мы с тобой сначала…
– Я понял, – ответил сидх.
Ринке ощутил прикосновение маленькой холодной ладони – Светлана сжала ему пальцы.
– Только я прошу вас, господин сидх, неторопливо и нежно, – сказала ведьма вроде бы шутливо, но сидх уловил странные нотки в ее голосе. Словно бы целительница испытывала страх и отчаяние, но изо всех сил пыталась это скрыть. – Я понимаю, что вам хотелось бы отомстить за все, что мандречены сделали с вашим лесом, но я из Боремии… Учтите это…
– Хорошо, – ответил он и чуть пожал руку ведьмы в ответ. – Карина мне подскажет, если что.
– Ну да, – бодро откликнулась та. – И даже покажу.
Кроватью ведьмам служили точь-в-точь такие же ящики, что и проводникам. Вместо матрасов ведьмы использовали казенные одеяла. Свернутые куртки послужили воительницам подушками, а укрывались они своими форменными плащами. Карина разрешила всем своим ведьмам летать без плащей и курток, в одних рубашках и кольчугах.
Однако в отличие от проводников, Карина и Светлана сдвинули свои ящики вместе.
Ринке заглянул в зеркало, магически приклеенное к тенту чуть выше уровня его глаз. Эльф с большим удовольствием полюбовался на свой гладко выбритый подбородок. Несколько веточек клевера и кашки, засунутые за зеркало, были сорваны не далее как сегодняшним вечером, если судить по аромату. На веревке, натянутой через весь фургон, сушились метелочки зверобоя – запасам обезболивающих в ларчике целительницы был нанесен огромный урон, и Светлана собирала вдоль дороги полезные травы, когда они попадались ей на глаза.
Светлана отстраненно смотрела на магический шар. Они создавали его втроем, и теперь голубые и алые полоски закручивались на поверхности светящейся сферы в замысловатую спираль. Карина присела на край кровати и стянула кольчугу через голову.
– А это зачем? – заинтересовался Ринке.
Он указал на пару бронзовых плечиков, похожих на те, куда вешают платья, только очень уж мощные. Плечики свисали с потолка на цепи; посмотрев вверх, Ринке увидел, что цепь прикреплена к центральной балке, держащей тент фургона.
– А вот зачем, – ответила Карина и повесила кольчугу на плечики.
– Потрясающе, – ответил Ринке и стал снимать рубашку.
Светлана почувствовала, как у нее перехватило горло, и она уставилась на свое отражение в зеркале. Сидх обернулся, ища, куда бы повесить одежду.
– Если ты не возражаешь, мы ее свернем и положим в изголовье, – обратилась Светлана к Ринке. Тот кивнул и отдал рубашку целительнице. Карина наклонилась к обнаженному животу сидха и заметила:
– Какая у тебя родинка под грудью интересная.
– Это не родинка, а татуировка, – ответил Ринке.
– Это знак твоего клана? – спросила ведьма. – Очень похоже на…
Карина запнулась – спазм перехватил горло. Заклятье, наложенное Светланой, действовало. Но Ринке понял, что она имела в виду.
– Да, похоже на мой герб, – сказал он. – Но у нас родовых татуировок не делают. Я сделал на себе эту метку, когда пошел в Ежи. Чтобы можно было опознать тело. Обычно берут руну, первую из своего имени, и я поступил как все. Эта руна обозначает «завитушка». Как и мое имя.
– Я умею читать на квенье, – заметила Карина. – Там эта руна означает «метель, поземку, зиму».
Светлана тем временем откинула одеяла-плащи с кровати. Ринке увидел, что она застелена простынями. И похоже – даже чистыми.
– Как вы уютно устроились, – сказал сидх. – Да, женщина способна даже сарай превратить во дворец…
– Я бы сказала – в теплое гнездышко, – заметила Карина.
Светлана тоже сняла и повесила кольчугу и рывком стащила с себя блузку.
– Я не знаком с обычаями людей в этой сфере жизни, – сказал Ринке, глядя на целительницу. – Это у вас называется «неторопливо»?
Ведьма замерла, закусила губу. Карина не могла видеть лица подруги из-за Ринке, стоявшего между ними, но сидх смотрел прямо в глаза целительнице.
– Я весь твой, – сказал он. – Почему бы тебе ни сделать со мной что-нибудь?
Светлана ощутила, как запылали ее щеки.
– По сравнению с вашими соплеменницами, искусными в ласках, боюсь опозориться, – пробормотала она.
«А мне кажется, что ты боишься другого», – телепатировал ей сидх.
«Да, – дрожа от ярости и унижения, передала ему Света. – Ты сам все прекрасно видишь. Так сделай же это быстрее, не мучь меня…»
«Нет, – спокойно отвечал Ринке. – Я не буду тебя мучить. Но жадно поглощают яства только обжоры и те, кто очень голоден… А я – ни то и ни другое».
Он повернулся спиной к мандреченке, завел руки назад.
– Возьми меня за руки, Карина, – сказал он вслух. – Крепко держи…
Ведьма хмыкнула, поднялась и взялась за запястья сидха.
– Я держу его, Светик, – сказала Карина, глядя на подругу через плечо Ринке. – Давай.
Целительница подошла вплотную к сидху. Колеблясь, коснулась рукой обнаженного плеча – чуть ниже следов зубов. Светлана поняла, что Ринке смог доставить Карине очень острое удовольствие. Целительница ощутила, как сокращаются мускулы сидха. Ведьма глянула на лицо подруги. Глаза Карины были полузакрыты. Светлана поняла, что не так уж крепко Карина держит руки Ринке. Точнее, совсем не мешает Ринке двигать ими, и скорее всего, думает сейчас только одно: «Продолжай, продолжай…» Сидх чуть подался вперед, чтобы поцеловать целительницу, и она покорно подставила губы. Но он едва коснулся ее губ; ощутив их вялость, Ринке отстранился. Карина уткнулась в его плечо, обеими руками ухватилась за талию.
– Карина, поцелуй Свету, – хрипло произнес сидх. – Я плохо целуюсь.
Ведьма подняла лицо. Целительница наклонилась вперед. Языки двух ведьм сплелись, и в этот момент Светлана ощутила, как у Ринке встает. Ведьма непроизвольно подалась назад, но Карина обняла ее, крепко прижав к Ринке. «Пусть», – подумала целительница. Аура Карины горела разноцветными сполохами возбуждения. Ауры ведьм смешались, настроение подруги передалось и Свете. Карина была магом более высокого уровня, и перестраивала ауры слабых магов в резонанс к себе даже не задумываясь. Но на этот раз причина была не только в этом. Ринке не закрывал свою ауру магическим экраном, сейчас это было ни к чему. Света ощутила спокойное и ровное тепло его сущности, душу сидха – не обжигающую страсть пламени, а уют алеющих под слоем золы углей. Перед внутренним взором ведьмы мелькнуло лицо Арги, склоняющегося над углями. Неожиданно Светлане стало легко. Как это часто бывало, Свете передались образы, крутившиеся в этот миг в сознании подруги.
Река… Пустынный берег, сумерки, туман над водой…
Карина рассказывала Свете мандреченскую легенду о реке Калине, отделяющей Подземный мир от мира людей. Светлана ощутила, как подруга отталкивается веслом от берега живых, как теплая мгла окутывает их обоих.
Нет, их троих.
Света обхватила сидха руками – и соединила их на спине подруги. Она ощутила губы Ринке у себя на шее, под ухом, но это уже не вызвало отвращения.
Целительница ошиблась – согласно вере мандречен, после смерти человек не переплывал реку, а спускался в чертоги Ящера по длинной-длинной лестнице.
Но души боремцев поднимались в небо, танцуя по языкам неистового пламени; и в следующие полчаса Ринке узнал, в чем причина столь разительных расхождений в мифах двух человеческих племен.
– Когда же ваша сила и гордость прольется на иссохшую в ожидании землю живительным потоком, господин сидх?
Ринке засмеялся.
– Да это совсем необязательно, госпожа ведьма, – сказал он. – Главное, что вам хорошо…
Он коротко вскрикнул – Карина провела ему языком по внутренней стороне уха.
– Больно разве? – спросила ведьма озадаченно.
– Нет, не больно, – с трудом переведя дыхание, ответил сидх. – Наоборот. Продолжай.
– А чем кончают сидхи? – промурлыкала Светлана.
Распущенные волосы ведьмы скользнули по боку эльфа, когда она опускала голову. Он застонал.
– Наверное, амброзией… – продолжала Светлана. – Какова она на вкус, вот что интересно.
– Ну, это северные, – заметила Карина. – Темные эльфы должны кончать березовым соком.
– А вот сейчас и проверим, – сказала Света.
Ринке наклонился. Поцелуй пришелся на правую щеку Карины и левую – Светланы.
– Я люблю вас, – пробормотал сидх и вытянулся между ведьмами.
– Карина, это не засчитаем? – осведомилась Света.
– Конечно, нет, – устало кивнула ведьма. – Я же сказала – на дороге никаких игр.
– Что за игры? – спросил Ринке.
– Мы соревнуемся, кто больше мужиков охмурит, – пояснила Света.
– Но я решила, что нам убийств из ревности только не хватало, – продолжала Карина. – И запретила моим ведьмам играть, пока мы в вашем лесу.
– Что же, это разумно, – помолчав, согласился Ринке.
Арга сильно дернул клапан фургона, где жили проводники.
– Ринке! – крикнул он. – Ринке!
Капитан постучал кулаком по доскам. Клапан расстегнулся, из него показался взлохмаченный Лайруксал.
– Где Ринке? – спросил капитан. – Во сколько выступление?
– Не знаю, – сказал сидх.
Арга оторопел настолько, что даже не обратил внимания на отсутствие обязательного обращения «господин капитан».
– Он что, не ночевал с вами?
Лайруксал отрицательно покачал головой и задернул клапан.
– Сбежал! – воскликнул Арга. – Клянусь требухой Локи, проклятый сидх сбежал!
Он почти бегом двинулся к голове каравана.
Светлану разбудили крики. Она села, обвела фургон взглядом, еще ничего не соображая.
– Все в порядке, это Арга бесится, как всегда по утрам, – услышала ведьма тихий голос Ринке.
Она повалилась обратно на лежанку. Светлана потянула на себя измятую простыню. Ринке укрыл ведьму.
– Мне не хотелось бы вмешиваться в ваши отношения, – сказал сидх. – Но все же, настолько потакать желаниям подруги не стоит.
– Ты о чем? – спросила целительница, уже снова проваливаясь в сон.
Но от следующих слов Ринке дремота слетела с нее окончательно.
– Ты не хотела меня, – ответил Ринке. – Ты поступила так только потому, что этого хотела Карина. Объясни ей, что не любишь мужчин. Если она тебя любит, то поймет и больше не будет настаивать. Нехорошо, когда забава для одного превращается в пытку для другого.
Светлана вся сжалась. Сидх помолчал и добавил:
– Чем мне только ни приходилось заниматься в жизни, доводилось быть и орудием, но как орудие для пытки меня использовали в первый раз. И мне не хотелось бы повторять этот опыт.
Светлана села. Плащ сполз с нее. Магический шар давно погас, исчерпав вложенную в него Чи, и спина ведьмы смутно белела в полутьме.
– Мне нравятся мужчины, – сказала она глухо. – Нравились. Но так получилось, что меня… в общем… я изменила мужчине, которого любила, со злости. А он узнал об этом. И он больше ни разу не коснулся меня, но привел троих здоровых грузчиков из порта…
– Козни Илу, – вырвалось у Ринке.
Светлана обернулась и закончила, глядя прямо в мерцающие зеленью глаза сидха:
– А сам стоял и смотрел…
– Так что же ты не сказала? – раздался голос Карины. Ведьма, как оказалось, тоже не спала. – Ринке прав, я бы не стала тогда заводиться…