Страница:
Богини исчезли, и эльф увидел отражение Карины.
– Мы пить-то будем? – сказала ведьма недовольно. – Сколько можно пробки нюхать?
Ринке заткнул бутылочку крышкой и засунул ее за зеркало. Пальцы его дрожали. Ринке вспомнился Квалмэхтара, который никак не мог раскурить свою трубку, промахиваясь мимо нее направленным пучком своей Чи. В какой-то миг эльф даже подумал, что выронит эту треклятую бутылочку. Но этого не случилось.
Ринке разлил вино по бокалам и отнес их к столу. Они с ведьмой чокнулись и молча выпили. Эльфа порадовало, что мандреченка не потребовала никакого тоста; сейчас он не смог бы ничего предложить, в голове плыла звенящая пустота. Он сел на кровать и взял нож, решив нарезать сыра.
– А как ваши боги поступают с теми, кто служит богам врагов? – спросил Ринке.
Сидх отделил ножом первый кусочек от дырчатого, с крохотными слезинками во впадинах сыра.
– Предателей никто не любит, Ринке, – пожала плечами ведьма. – Ни новые хозяева, ни старые. Даже те, к кому они переметнулись, чувствуют по отношению к предателям гадливость … Ну, это обычно так.
– А как же Балеорн? – спросил Ринке и подал Карине кусочек.
Ведьма с наслаждением впилась в сыр зубами.
– Он жил с Разрушительницей Пчелой, – продолжал эльф. – Балеорн был из эльдар, его дед ходил на юг вместе со Звездными Рыцарями. И после того, как Балеорн сошелся с Пчелой, в Фейре от него все отказались. Им с Разрушительницей пришлось жить у нас, в Железном Лесу.
– Я слышала, что они жили в Экне, – рассеянно сказала Карина. – Отрежь еще сыра, очень уж он вкусный.
Ринке выполнил ее просьбу и продолжал:
– Так что мандречены? Как вы относитесь к тому, что ваша богиня жила с врагом? Разве она не предала вас таким образом? И что говорят в Мандре о Балеорне?
– Ты знаешь, мы не настолько распущены, чтобы обсуждать личную жизнь наших богов, – произнесла Карина. Ринке понял, что ведьма не так пьяна, как кажется. – Пчела сделала то, ради чего спустилась на землю. А потом вольна была делать все, что хочет. Балеорн был могучим магом, это всем известно. Это же сидх помог ей создать Эрустим. Это был выбор, достойный Пчелы. Конечно, нам хотелось бы, чтобы наша богиня жила с нами, но если нет – значит, мы этого попросту недостойны.
Ринке допил вино, положил руку ей на плечо и произнес:
– Закончим лекцию о наших богах?
– Может, не стоит, Ринке? – ответила Карина тихо. – Ведь…
Ведьма открыла рот, но не смогла произнести ни звука. Однако эльф понял, что она хотела сказать.
– Ты слышала, о чем на прощание кричала Мать Рябина, – произнес эльф. – Ты думаешь, что ее чары здесь потеряли свою силу. Возможно. Морана – воплощение не только искушения, но и смерти и расчета, это точно. Как хочешь, Карина. Как скажешь. Мне кажется, что ты привыкла ко мне. Привязалась. Я тоже. Но наши народы остаются врагами, и мне бы не хотелось, чтобы когда-нибудь, потом, в бою, когда ты увидишь эльфа, похожего на меня, у тебя дрогнула рука. Ведь у твоего врага рука не дрогнет, – добавил он с усилием. – И ты погибнешь. Я бы этого не хотел. Я примерно представляю действие твоего проклятия и думаю, что смогу это выдержать.
Ринке усмехнулся и добавил:
– Ну, не убьешь же ты меня.
Эльф посмотрел на нож, который все еще держал в руках, и положил его на тумбочку, стоявшую в изголовье кровати.
– Нет, – сказала Карина серьезно. – До такого еще ни разу не доходило.
– Я не обижусь. Я обрадуюсь, что ты теперь снова защищена.
– Я люблю тебя, Ринке, – ответила ведьма. – Что бы я ни сказала потом, знай, что это правда.
– Хорошо… Давай только набросим на дверь магическую сеть, чтобы нам не мешали.
Эльф и ведьма одновременно подняли руки.
Гёса схватился за резные перила крыльца, согнулся пополам. Со стороны он казался обыкновенным гулякой, который не рассчитал свои силы в борьбе с зеленым змием и вот-вот испачкает ступени таверны своей блевотиной.
Но это было не так.
Гёса был не обыкновенным гулякой.
Еще во время танца, отдаваясь музыке, Гёса почувствовал, что окружающий мир удаляется от него. Тускнели краски, исчезали голоса. Лица зрителей превращались в смазанные серые пятна. Экен испытал наслаждение – вместе с реальностью от него уходила и боль, которую не смогла заглушить даже водка. Но тут его глаза выхватили из непрозрачной паутины, которой покрывался мир, черно-красную вспышку.
Зарина стояла наверху лестницы. Лицо ее блестело от слез, но ведьма улыбалась.
И экен с ужасом понял, что напиться ему удалось – дурное дело, как говорится, нехитрое. А сейчас произойдет то, о чем предупреждал Лайто в своем втором завете. Дверь в Подземный мир, которую Гёса всегда открывал с таким трудом, потихоньку приоткрылась сама. Серый налет, покрывший мир в глазах экена, говорил о том, что аура наемника насытилась Цин. Для того, чтобы мертвая сила вырвалась в мир живых, не хватало самой малости. Чьего-нибудь слова, жеста – и этим жестом мог оказаться самый невинный жест.
Гёса выбрался из зала. Тролли торопливо расступались перед ним. Эти твари, порождение темной магией Лихого Леса, не могли не чувствовать того, что сейчас с ним происходило.
Экен рванул рубашку на груди, глубоко вздохнул.
Он ощутил запах, чуть горьковатый аромат духов «Кинжал гурии», который вдыхал сегодня весь вечер. Руки Зарины обвились вокруг тела Гёсы. Экен почувствовал спиной горячую грудь ведьмы – она прижалась к нему всем телом. Кровь отлила от головы наемника и ударила совсем в другое место. Гёса увидел перед собой Дверь. Когда у экена встал, Дверь рывком приотворилась еще дюйма на три. Воздух вокруг наемника задрожал, меняя свою структуру. Чи Воздуха исчезло под порывом ледяного ветра Подземного мира. Резкое падение уровня магической силы в своей стихии должно было насторожить Зарину. Но разгоряченная ведьма не обратила на это никакого внимания.
– Пойдем, – прошептала она по-экенски. – Пойдем ко мне, Гёса.
Наемник в отчаянии хватил воздух ртом. Экен боялся глубоко вдохнуть, пошевелиться, чтобы не распахнуть свою Дверь окончательно. Тогда не стало бы ни теплой летней ночи, ни таверны, во дворе которой он стоял.
Ни ведьмы, которую он любил и которая страстно обнимала его.
– Нет. Уходи, – с трудом сказал Гёса. – Я пьян.
Рука Зарины скользнула вниз. Экен закрыл глаза, чтобы не видеть открывающейся Двери в своей ауре. Ведьма нащупала то, что искала, и томно протянула:
– Ну, не так уж ты и пьян…
– Я сказал, нет, – повторил Гёса. – Зачем я тебе сдался, Зарина? Ты ведь читала Соран, должна знать, что мне лизать нельзя. А уж сидх-то в этом деле точно мастер…
Оскорбленная ведьма отпрянула от него. Но прежде чем Зарина успела ответить, Гёса открыл глаза. Экен увидел у ворот таверны Вилли.
Из конюшни, не скрипнув ни единым колесом, выехал фургон. Гёса узнал подводу из каравана, который ведьмы и экены вели к Бьонгарду. Зарина тоже заметила его и, с огромным изумлением, – Лайруксала, который правил фургоном. Сидх усмехнулся.
– Лизать тебе я не стал бы, – сказал Лайруксал, глядя на ведьму. – Я не некрофил.
Зарина зашипела, как змея.
– Эй, ненекрофил, ты далече собрался с нашим добром? – осведомился экен.
Он уже все понял и чувствовал неимоверное облегчение. Больше можно было не сдерживаться. Обычно Гёса сомневался, сможет ли он открыть свою Дверь. Сейчас экен сомневался, сможет ли закрыть ее тогда, когда это будет необходимо.
Но это уже не имело значения.
– Заведи фургон обратно, – раздался над ухом наемника надломленный яростью голос ведьмы.
Лайруксал усмехнулся:
– А не то?
За ведьму ответил Гёса:
– Тогда я буду танцевать…
– Я так и знал, – очень спокойно ответил сидх. – У нас здесь для тебя есть хороший партнер по танцам. Развлекайтесь.
У Гёсы оборвалось сердце. Краем глаза экен увидел выходящего из нужника Квалмэхтара. Зарина лихо выругалась по-экенски, но голос ее дрожал. Как и Гёса, она знала, что и против обычного некроманта Танцору Смерти в одиночку не выстоять. А уж в схватке с магом, черпающим Цин непосредственно из Подземного мира…
Лайруксал хлестнул лошадь. Фургон медленно поехал к воротам. Один тролль уже выводил из конюшни следующую лошадь, второй тащил упряжь. Вилли взялся за тяжелую щеколду ворот.
– Беги в зал, – не оборачиваясь, одними губами проговорил Гёса. – Приведи сюда…
Словно в ответ на его слова, в зале сверкнула ослепительная магическая вспышка – кто-то бросал заклинание. Огромная тень выросла от ног Гёсы и на миг накрыла усмехающегося Квалмэхтара. В таверне раздались крики, затрещала мебель. Тролли все-таки разломали столы.
– Зря ты все-таки не выпила вина со своими подругами, – мягко сказал Квалмэхтар ведьме.
Зарина поняла, что Стана и Ирина мертвы, и совершенно нечеловечески зарычала.
– И что же теперь с тобой делать? – пробормотал некромант и рассеянным жестом размял пальцы.
Гёса ощутил прикосновение к своей ауре и напрягся. Он решил, что это первая атака Квалмэхтара. Но экен с удивлением понял, что с его каналами хочет поиграть Зарина.
– Не мешай, – выдохнула она ему в ухо. – Я сделаю так, что ты ударишь его не Чи Воды, а Чи Воздуха…
Гёса повиновался, убрал блоки. В неожиданной помощи ведьмы – экен и не знал, что можно наполнить свои каналы Чи другой стихии – заключался его единственный шанс выиграть схватку.
– Не разменивайся на мелочи, Квалмэхтар, – услышал Гёса за своей спиной голос тролля. – С этой мандреченской сукой мы сами разберемся…
Наемник ощутил, как Зарина резко крутанулась на месте – распущенные волосы ведьмы хлестнули экена по спине. Давление на каналы Гёсы прекратилось – Чи понадобилась самой Зарине. Экен смотрел, как Вилли опускает щеколду. Танцор Смерти рванул свою Дверь на себя одновременно с сидхом, толкнувшим тяжелые створки ворот. Последнее, что услышал Гёса, прежде чем они с Квалмэхтаром исчезли в пульсирующей черноте, был вопль Зарины:
– Я экенка, ты, выкидыш гросайдечи от хорька!
Вой тролля, которого ведьма ударила направленным пучком Чи, эхом аккомпанировал Гёсе. Они сцепились с Квалмэхтаром и покатились по гладким черным ступеням лестницы, ведущей в Подземный мир. Некроманту удалось столкнуть Танцора в открытую Гёсой Дверь. Но в падении экен захлестнул мага в аркан из Чи Воздуха, одолженного наемнику Зариной, и увлек Квалмэхтара за собой.
Энедика, совершенно довольная собой, магом и проведенной ночью, тихо посапывала, уткнувшись лицом в живот Крона, когда кто-то грубо сорвал с нее одеяло. Эльфка подняла голову и увидела невысокого мужчину с изломанным носом сюрка и кривыми ногами кавалериста. Энедика узнала его и от ужаса проснулась окончательно.
Мужчина не удостоил ее взглядом. Очевидно, он сорвал одеяло в поисках Крона – в тесно сплетенных под одеялом двух телах сложно было обнаружить имперского мага. Энедика тихонько сползла с Крона и двинулась к краю постели, подальше от Искандера. По пути она наткнулась на собственную тунику, накрылась ей и замерла. Имперский маг зашевелился.
– Пока тут тебе лизали яйца, Ежи кокнули «Хрустальное яйцо»! – заорал Искандер.
– А я говорил тебе, что не стоит посылать тот обоз, – чуть с хрипотцой после сна ответил Крон. Как будто и не лежал перед императором Мандры в одном драгоценном перстне, которым вчера исцарапал всю Энедику.
– Это не Ежи подожгли Приморский квартал, – продолжал маг.
– А кто? – рявкнул Искандер. – Симаргл спустился с неба и поджег Кулу?
– Виновные уже задержаны, – ответил Крон. – Прикажи созвать Верховный Трибунал и сам все увидишь.
Искандер посмотрел на мага в упор, но тот выдержал его взгляд.
– Через четверть часа в зале заседаний, – сказал император и вышел.
Махмуд зашел за стойку и поставил барабан на место. Засунув палочки в чехол, он затянул на нем веревочки.
– По койкам, – сказал Рамдан. – Отоспаться как следует…
Экены потянулись к лестнице, за ними последовали и ведьмы.
– Мы тоже, пожалуй, по последней и баиньки, – сказал кто-то из троллей.
Компания вернулась к своим столам.
– Спокойной ночи, – сказал гоблин Магнус, обращаясь к ведьмам и наемникам.
– Да нет, это будет бурная ночь, – заметила Морана.
Сабрина хихикнула.
– Для кого как, – мрачно ответила Ундина. – До завтра, госпожа Морана.
Рамдан посмотрел на ментальный след Гёсы и похолодел.
– Вы идите, – произнес он и вручил зурну Махмуду. – Я сейчас…
Он быстрым шагом направился к выходу из зала. Когда он приблизился к первому из столов, за которым допивали тролли, один из них поднялся и преградил экену путь. Рамдан хотел его обойти, но тут встал еще один соплеменник тролля, с наколкой во все предплечье, изображавшей молот и сноп зерна.
– Вы пока что останетесь здесь, – недружелюбно зыркая из-под густых бровей, сказал татуированный тролль.
– Не думаю, – холодно ответил наемник.
– Господа тролли, пропустите наших гостей, – сказал Магнус. – Если им нужно во двор, пусть идут.
Рамдан магически просканировал двор и заорал:
– Лайруксал и тролли угоняют наш обоз!
Газдрубала на балке над ними вздрогнула во сне, повела крылом, но глаз не открыла. С крыльев вывалилась пара стальных перьев и со звоном вонзилась в стол между Рамданом и троллем.
– Шайтановы дети! – рявкнул Крюк и ломанулся с лестницы обратно в зал. Экен чуть не сбил с ног Сабрину. Ведьма успела вцепиться в перила. Когда мимо нее с руганью проскочили Махмуд и Ахмет, она увидела Ундину, державшуюся за перила с другой стороны.
– Позови наших, мне не достучаться… Неужели все спят? – сказала Сабрина.
Ундина попыталась выйти с кем-нибудь из ведьм на телепатический контакт – в этом она была сильнее поланки. Ведьма изменилась в лице.
– Они все мертвы, – тихо сказала боремка.
Сабрина бегом стала спускаться с лестницы. Ундина последовала за ней.
– Не лезь не в свое дело, гоблин, – говорил тем временем Альх Теем.
Все пятеро наемников уже стояли перед ним.
– И не стыдно тебе такое говорить при Моране? – выкрикнул еще кто-то из троллей.
Сабрина оглянулась, ища глазами суккуба. Морана со скучающим видом мешала в своей чашке.
– Прикончим их, – негромко сказал Альх Теем.
Еще когда тролли танцевали, Сабрина поняла, что их неповоротливость, неуклюжесть – только кажущаяся. Вот и сейчас тролли выбрались из-за своих столов и набросились на экен быстрее, чем ведьма успела прочесть заклинание для «звездчатки». Наемники бросились к стойке, чтобы укрыться за ней. Сабрина сложила пальцы. Ундина уже держала руки наготове, чтобы ударить троллей одновременно с подругой для усиления эффекта.
– Пригнись! – крикнула Сабрина бежавшему на нее Крюку.
Экен рухнул, как подрубленный, подкатился под ноги Махмуду и сбил его на пол тоже. Поле действий для ведьм расчистилось. Сабрина метнула заклинание. Вспышка затмила свет тусклых факелов. С той стороны зала, где ужинали хозяева таверны, раздался грохот. Сабрина обернулась. Магнус и Хэлл поставили на бок стол и сейчас перегораживали им свою часть зала, от стены до стойки.
– Ну конечно, – пробормотала ведьма. – Своя рубашка ближе к телу…
– Сюда! – крикнул Магнус и махнул рукой Сабрине.
Рассуждать было некогда. Крюк вскочил, сгреб подругу в охапку и кинулся к импровизированной баррикаде, как заправский бегун. Экен перебросил Сабрину через стол – ведьма успела заметить выцарапанную на столешнице надпись: «Ивар» – вскарабкался на него сам, помог залезть Ундине. Затем баррикаду с изяществом джейранов перелетели Ахмет и Махмуд. Последним явился Рамдан. В руках он сжимал перья горгульи. Не успев толком встать на ноги, командир экен метнул перья в нападающих. Сабрина увидела, как стальное перо вошло в глаз троллю. Огромное тело, обмякнув, рухнуло на пол и еще несколько раз дернуло ногами, но ни единого звука тролль больше не издал. Второе перо вонзилось в шею его соплеменнику, кровь ударила во все стороны. Тролль захрипел и упал.
– Я же говорил, без мечей – что голый! – крикнул Рамдан.
– Что с Гёсой? – тяжело переводя дыхание, спросил Крюк.
– Он утратил контроль над своей Дверью, – ответил командир. – Но сейчас это даже к лучшему…
– Вы умеете «Коробочку»? – спросил кто-то Сабрину в самое ухо. Ведьма обернулась. Это оказался ужинавший с хозяевами сидх.
– А то одному мне их не взять, шкура у троллей больно толста… – пояснил он.
Ведьма торопливо кивнула.
– Дина, «Коробочку»! – крикнула она подруге.
Боремка развела руки для заклинания.
– На счет «раз»! – завопила Сабрина. – Три!
– Да где же некромант? – проворчала Хэлл. – Как не вовремя его понос разобрал!
– Два!
Морана грустно улыбнулась гномице и сказала:
– Большая потеря ждет тебя вскоре.
– Это я и без тебя вижу, – ответила Хэлл Моране. – Потеря головы…
Над баррикадой появилась голова первого нападающего. Тролль зарычал и нацелился огреть Магнуса по башке стулом, который прихватил с собой для столь возвышенной цели. Сабрина взвизгнула, отвлекшись. Но она ничем не могла помочь гоблину.
Морана возникла на баррикаде в непринужденной позе – нога на ноге. Тролль изумленно заморгал. Суккуб выпрямила руку, которую до этого держала за спиной. В руке Мораны оказалась кружка с пивом. Суккуб так огрела тролля по голове, что кружка треснула. Голова его скрылась в пене. Тролль сполз по столу и исчез из поля зрения осажденных.
– Раз! – выкрикнула Сабрина.
Магнус сдернул Морану с баррикады за стройную ногу. Сверкающий магический клубок пронесся над краем стола. Магическая сеть развернулась в воздухе, прошлась по шкурам троллей, смяла и отбросила назад.
– Но это ненадолго, – пробормотал сидх.
В подтверждение его слов раздался страшный треск и забористая брань – тролли отламывали ножки у стола, чтобы подобраться к баррикаде под его прикрытием.
– Не обошли бы нас с фланга, – озабоченно сказал Рамдан, глядя на лестницу.
Галерея второго этажа опоясывала весь нижний зал. Выход на нее экены, ведьмы и хозяева таверны контролировать не могли. Будь тролли чуть посообразительнее, они могли бы подняться на галерею и прикончить всю компанию, вместо того чтобы ломиться на баррикаду с упорством барана при виде новых ворот. Хватило бы и одного стола, сброшенного сверху.
– Газдрубала, – негромко произнесла Морана. – Проснись, доченька. Помоги нам…
Горгулья на балке зашевелилась, что-то сонно проклекотала. Потом открыла один глаз. Человеческое лицо горгульи было довольно-таки симпатичным, и огромный клюв только добавлял обаяния Газдрубале. Но сейчас лицо горгульи исказил безумный гнев берсерка. Газдрубала бесшумно спикировала вниз. Тролли завизжали и завопили на все голоса. Осажденным было почти не видно, что именно делает горгулья, – мешал стоявший на ребре стол. Но из акустического сопровождения Сабрина вывела, что действия горгульи соответствовали ситуации. Крики стихли. Газдрубала поднялась, сделала круг почета под потолком. Зависнув над поверженными троллями, она обдала их порцией кала, любовно выпестованного, судя по количеству, дня за три. Сабрина истерически захохотала. Тролли тихо выли. Газдрубала подлетела к осажденным, приземлилась на баррикаду. Морана погладила ее по голове.
– Молодец, доча, – сказала суккуб, тоже с трудом сдерживая смех. – Умница.
Морана поцеловала стальной клюв, потемневший от крови. Газдрубала закурлыкала и принялась чистить перышки.
– Вы же Танцоры Смерти, как я понимаю? – мрачно произнесла Хэлл, обращаясь к наемникам. – Так танцуйте. Пробивайтесь к своим. Мы вас прикроем.
– Наш Танец не действует на троллей, – ответил Рамдан.
– Но ведь партизаны угонят ваш обоз, – сказала Морана. – И ваш товарищ погибнет.
Командир наемников улыбнулся:
– Арга уже расплатился с нами. А Гёса сейчас в таком ударе, что перепляшет самого Лайто…
Экен вежливо улыбнулся. Морана поняла – наемник догадался, что вскоре потеряет Хэлл.
И даже не что, а кого.
– Так что за Гёсу я не опасаюсь, – продолжал Рамдан. – И Заринка там с ним…
У Сабрины вырвался радостный крик. Когда Ундина сказала, что остальные ведьмы крыла «Змей» мертвы, поланка просто приняла это, не рассуждая. А оказалось, что звеньевая их тройки еще жива, и это было приятно вдвойне.
– Отобьются… Вы поймите меня правильно, госпожа Морана, – проговорил Рамдан. – Деньги у нас на руках. Нет, мы охраняли бы груз завтра, на дороге. А сейчас… Если появится Арга и потребует, чтобы мы помогли им – я выполню приказ. Но бессмысленно губить своих людей я не буду.
– И вас, девочки, не отпущу, – добавил он, глядя на растерянных ведьм. – Если дойдет до трибунала, так и валите все на меня. Лучше быть живым преступником, чем мертвой ведьмой.
Сабрина хмыкнула.
– Весьма практично, и я бы даже сказала – мудро, – одобрительно кивнула Морана.
– Пат, – заключил Рамдан. – Они ничего не смогут нам сделать, но и выбраться во двор таверны мы тоже не сможем.
Магнус посмотрел на него с интересом:
– А вы умеете играть в шахматы?
– А вы что думали, я только мечом махать да на зурне дудеть умею? – улыбнулся экен.
Гоблин смутился и промолчал.
– Шахматы в Экне изобрели, между прочим, – хмуро сказал Крюк.
Ундина не принимала участия в разговоре. Приподнявшись на цыпочки, ведьма пыталась рассмотреть, что же происходит во дворе – входная дверь была открыта, но в узком прямоугольнике отчетливо можно было разобрать только одно.
Темноту.
Марина успела поваляться на софе в своем номере, перед тем как идти в баню. Она поняла, что весь вечер проведет на этой перине, достойной богов. Ведьмы ее крыла разделяли мнение звеньевой. К уже оплаченному ужину, который Сташи принесла им в номер, Марина и Инна заказали на десерт мороженое, а Тина – клюквенное желе. Сегодня им почему-то захотелось таких, детских, удовольствий вместо обычных пива и водки. Ведьмы объелись мороженым, перемазались желе и нахохотались до боли в животе, после чего, усталые, но жутко довольные, легли спать. Зная по опыту, что в дверь немедленно начнут ломиться, кто в поисках штопора, кто – ласк, ведьмы набросили на вход тройной экран неслышимости и заговорили магический замок так, что Марина засомневалась, смогут ли они открыть дверь утром. Тройка ведьм занимала двухкомнатный номер, с небольшой софой в проходной комнате и роскошной двуспальной кроватью в дальней. Звеньевая загнала ведьм на двуспальную кровать, а сама легла на софе и тут же заснула.
Но, несмотря на экран неслышимости, вскоре в сон Марины начали просачиваться хорошо знакомые звуки. Ведьма долго балансировала на грани между явью и сном, не желая просыпаться. Но тут в пол прямо под ней ударили снизу чем-то тяжелым, да так, что Марину чуть не сбросило с уютной софы.
Ведьма села, наклонила голову, прислушиваясь. Сердито цокнула языком, повела плечом, снимая экран неслышимости. И, холодея, узнала в несущихся со всех сторон звуках привычную мелодию боя. Марина ментально просканировала местность. Как оказалось, дрались не только в зале на первом этаже, но и во дворе таверны. А кто с кем дрался и за что, это ведьме стало ясно сразу и без сканирования.
– Подъем! – рявкнула звеньевая.
Когда первый фургон поравнялся с воротами, Лайруксал крикнул:
– Вилли, сходи за Ринке! Что он так долго возится?
– Я стучал к ним, еще сразу, – угрюмо ответил Вилли. – Шиш там. Чарами оплетено все.
– Сходи и приведи его сюда! – ответил Лайруксал и вытянул лошадку вожжами.
Фургон выехал со двора таверны. Вилли направился к дому. Он миновал чью-то подводу, доверху загруженную мешками Судя по беловатому налету на них – с зерном. Эльф увидел дрожащую на крыльце таверны черную сферу, в которой вспыхивали белые дрожащие зигзаги. Вилли решил обойти дом. Забраться на второй этаж здания не составило бы никакого труда для темного эльфа. А куда выходит окно номера Ринке, Вилли хорошо представлял.
Сташи сняла фартук, повесила его на гвоздь и потянулась, предвкушая отдых.
В зале негодующе заскрипело ломаемое дерево, во дворе таверны заржали лошади. Вампирка осторожно выглянула из кухни. Сташи увидела Морану. Хозяйка таверны сидела на поставленном набок столе. Как раз в тот момент, когда вампирка увидела ее, суккуб разбила кружку с пивом о голову тролля, лезущего на баррикаду.
Сташи метнулась обратно в кухню. Девушка распахнула окно и вывалилась на мокрую от росы траву. Не успев подняться, вампирка увидела темный силуэт, бегущий прямо на нее. В темноте было не разобрать, человек это или эльф. Но жест, в котором нападающий торопливо сложил пальцы, Сташи узнала. Слишком часто ей уже приходилось видеть этот жест в своей жизни. Вопреки ожиданиям всех, кто пытался применить его к вампирке, заклятие Серебряных Ресниц не ослепляло Сташи, а причиняло ужасную головную боль. Вампирка дико закричала и ударила первой. Наотмашь, вложив в удар всю свою силу, которой так сильно стеснялась и которую обычно старалась сдержать. Мужчина отлетел в сторону, ударился о забор таверны и медленно сполз по нему. Сташи, словно со стороны, увидела свои руки на его горле, ощутила горячие толчки аорты под пальцами.
Все-таки она не делала этого очень давно. Сташи промахнулась и впилась в плечо мужчины, рыча и разрывая его клыками. Ощутив под зубами кость, девушка очнулась. Всхлипнув, она отбросила залитое кровью тело.
– Мы пить-то будем? – сказала ведьма недовольно. – Сколько можно пробки нюхать?
Ринке заткнул бутылочку крышкой и засунул ее за зеркало. Пальцы его дрожали. Ринке вспомнился Квалмэхтара, который никак не мог раскурить свою трубку, промахиваясь мимо нее направленным пучком своей Чи. В какой-то миг эльф даже подумал, что выронит эту треклятую бутылочку. Но этого не случилось.
Ринке разлил вино по бокалам и отнес их к столу. Они с ведьмой чокнулись и молча выпили. Эльфа порадовало, что мандреченка не потребовала никакого тоста; сейчас он не смог бы ничего предложить, в голове плыла звенящая пустота. Он сел на кровать и взял нож, решив нарезать сыра.
– А как ваши боги поступают с теми, кто служит богам врагов? – спросил Ринке.
Сидх отделил ножом первый кусочек от дырчатого, с крохотными слезинками во впадинах сыра.
– Предателей никто не любит, Ринке, – пожала плечами ведьма. – Ни новые хозяева, ни старые. Даже те, к кому они переметнулись, чувствуют по отношению к предателям гадливость … Ну, это обычно так.
– А как же Балеорн? – спросил Ринке и подал Карине кусочек.
Ведьма с наслаждением впилась в сыр зубами.
– Он жил с Разрушительницей Пчелой, – продолжал эльф. – Балеорн был из эльдар, его дед ходил на юг вместе со Звездными Рыцарями. И после того, как Балеорн сошелся с Пчелой, в Фейре от него все отказались. Им с Разрушительницей пришлось жить у нас, в Железном Лесу.
– Я слышала, что они жили в Экне, – рассеянно сказала Карина. – Отрежь еще сыра, очень уж он вкусный.
Ринке выполнил ее просьбу и продолжал:
– Так что мандречены? Как вы относитесь к тому, что ваша богиня жила с врагом? Разве она не предала вас таким образом? И что говорят в Мандре о Балеорне?
– Ты знаешь, мы не настолько распущены, чтобы обсуждать личную жизнь наших богов, – произнесла Карина. Ринке понял, что ведьма не так пьяна, как кажется. – Пчела сделала то, ради чего спустилась на землю. А потом вольна была делать все, что хочет. Балеорн был могучим магом, это всем известно. Это же сидх помог ей создать Эрустим. Это был выбор, достойный Пчелы. Конечно, нам хотелось бы, чтобы наша богиня жила с нами, но если нет – значит, мы этого попросту недостойны.
Ринке допил вино, положил руку ей на плечо и произнес:
– Закончим лекцию о наших богах?
– Может, не стоит, Ринке? – ответила Карина тихо. – Ведь…
Ведьма открыла рот, но не смогла произнести ни звука. Однако эльф понял, что она хотела сказать.
– Ты слышала, о чем на прощание кричала Мать Рябина, – произнес эльф. – Ты думаешь, что ее чары здесь потеряли свою силу. Возможно. Морана – воплощение не только искушения, но и смерти и расчета, это точно. Как хочешь, Карина. Как скажешь. Мне кажется, что ты привыкла ко мне. Привязалась. Я тоже. Но наши народы остаются врагами, и мне бы не хотелось, чтобы когда-нибудь, потом, в бою, когда ты увидишь эльфа, похожего на меня, у тебя дрогнула рука. Ведь у твоего врага рука не дрогнет, – добавил он с усилием. – И ты погибнешь. Я бы этого не хотел. Я примерно представляю действие твоего проклятия и думаю, что смогу это выдержать.
Ринке усмехнулся и добавил:
– Ну, не убьешь же ты меня.
Эльф посмотрел на нож, который все еще держал в руках, и положил его на тумбочку, стоявшую в изголовье кровати.
– Нет, – сказала Карина серьезно. – До такого еще ни разу не доходило.
– Я не обижусь. Я обрадуюсь, что ты теперь снова защищена.
– Я люблю тебя, Ринке, – ответила ведьма. – Что бы я ни сказала потом, знай, что это правда.
– Хорошо… Давай только набросим на дверь магическую сеть, чтобы нам не мешали.
Эльф и ведьма одновременно подняли руки.
Гёса схватился за резные перила крыльца, согнулся пополам. Со стороны он казался обыкновенным гулякой, который не рассчитал свои силы в борьбе с зеленым змием и вот-вот испачкает ступени таверны своей блевотиной.
Но это было не так.
Гёса был не обыкновенным гулякой.
Еще во время танца, отдаваясь музыке, Гёса почувствовал, что окружающий мир удаляется от него. Тускнели краски, исчезали голоса. Лица зрителей превращались в смазанные серые пятна. Экен испытал наслаждение – вместе с реальностью от него уходила и боль, которую не смогла заглушить даже водка. Но тут его глаза выхватили из непрозрачной паутины, которой покрывался мир, черно-красную вспышку.
Зарина стояла наверху лестницы. Лицо ее блестело от слез, но ведьма улыбалась.
И экен с ужасом понял, что напиться ему удалось – дурное дело, как говорится, нехитрое. А сейчас произойдет то, о чем предупреждал Лайто в своем втором завете. Дверь в Подземный мир, которую Гёса всегда открывал с таким трудом, потихоньку приоткрылась сама. Серый налет, покрывший мир в глазах экена, говорил о том, что аура наемника насытилась Цин. Для того, чтобы мертвая сила вырвалась в мир живых, не хватало самой малости. Чьего-нибудь слова, жеста – и этим жестом мог оказаться самый невинный жест.
Гёса выбрался из зала. Тролли торопливо расступались перед ним. Эти твари, порождение темной магией Лихого Леса, не могли не чувствовать того, что сейчас с ним происходило.
Экен рванул рубашку на груди, глубоко вздохнул.
Он ощутил запах, чуть горьковатый аромат духов «Кинжал гурии», который вдыхал сегодня весь вечер. Руки Зарины обвились вокруг тела Гёсы. Экен почувствовал спиной горячую грудь ведьмы – она прижалась к нему всем телом. Кровь отлила от головы наемника и ударила совсем в другое место. Гёса увидел перед собой Дверь. Когда у экена встал, Дверь рывком приотворилась еще дюйма на три. Воздух вокруг наемника задрожал, меняя свою структуру. Чи Воздуха исчезло под порывом ледяного ветра Подземного мира. Резкое падение уровня магической силы в своей стихии должно было насторожить Зарину. Но разгоряченная ведьма не обратила на это никакого внимания.
– Пойдем, – прошептала она по-экенски. – Пойдем ко мне, Гёса.
Наемник в отчаянии хватил воздух ртом. Экен боялся глубоко вдохнуть, пошевелиться, чтобы не распахнуть свою Дверь окончательно. Тогда не стало бы ни теплой летней ночи, ни таверны, во дворе которой он стоял.
Ни ведьмы, которую он любил и которая страстно обнимала его.
– Нет. Уходи, – с трудом сказал Гёса. – Я пьян.
Рука Зарины скользнула вниз. Экен закрыл глаза, чтобы не видеть открывающейся Двери в своей ауре. Ведьма нащупала то, что искала, и томно протянула:
– Ну, не так уж ты и пьян…
– Я сказал, нет, – повторил Гёса. – Зачем я тебе сдался, Зарина? Ты ведь читала Соран, должна знать, что мне лизать нельзя. А уж сидх-то в этом деле точно мастер…
Оскорбленная ведьма отпрянула от него. Но прежде чем Зарина успела ответить, Гёса открыл глаза. Экен увидел у ворот таверны Вилли.
Из конюшни, не скрипнув ни единым колесом, выехал фургон. Гёса узнал подводу из каравана, который ведьмы и экены вели к Бьонгарду. Зарина тоже заметила его и, с огромным изумлением, – Лайруксала, который правил фургоном. Сидх усмехнулся.
– Лизать тебе я не стал бы, – сказал Лайруксал, глядя на ведьму. – Я не некрофил.
Зарина зашипела, как змея.
– Эй, ненекрофил, ты далече собрался с нашим добром? – осведомился экен.
Он уже все понял и чувствовал неимоверное облегчение. Больше можно было не сдерживаться. Обычно Гёса сомневался, сможет ли он открыть свою Дверь. Сейчас экен сомневался, сможет ли закрыть ее тогда, когда это будет необходимо.
Но это уже не имело значения.
– Заведи фургон обратно, – раздался над ухом наемника надломленный яростью голос ведьмы.
Лайруксал усмехнулся:
– А не то?
За ведьму ответил Гёса:
– Тогда я буду танцевать…
– Я так и знал, – очень спокойно ответил сидх. – У нас здесь для тебя есть хороший партнер по танцам. Развлекайтесь.
У Гёсы оборвалось сердце. Краем глаза экен увидел выходящего из нужника Квалмэхтара. Зарина лихо выругалась по-экенски, но голос ее дрожал. Как и Гёса, она знала, что и против обычного некроманта Танцору Смерти в одиночку не выстоять. А уж в схватке с магом, черпающим Цин непосредственно из Подземного мира…
Лайруксал хлестнул лошадь. Фургон медленно поехал к воротам. Один тролль уже выводил из конюшни следующую лошадь, второй тащил упряжь. Вилли взялся за тяжелую щеколду ворот.
– Беги в зал, – не оборачиваясь, одними губами проговорил Гёса. – Приведи сюда…
Словно в ответ на его слова, в зале сверкнула ослепительная магическая вспышка – кто-то бросал заклинание. Огромная тень выросла от ног Гёсы и на миг накрыла усмехающегося Квалмэхтара. В таверне раздались крики, затрещала мебель. Тролли все-таки разломали столы.
– Зря ты все-таки не выпила вина со своими подругами, – мягко сказал Квалмэхтар ведьме.
Зарина поняла, что Стана и Ирина мертвы, и совершенно нечеловечески зарычала.
– И что же теперь с тобой делать? – пробормотал некромант и рассеянным жестом размял пальцы.
Гёса ощутил прикосновение к своей ауре и напрягся. Он решил, что это первая атака Квалмэхтара. Но экен с удивлением понял, что с его каналами хочет поиграть Зарина.
– Не мешай, – выдохнула она ему в ухо. – Я сделаю так, что ты ударишь его не Чи Воды, а Чи Воздуха…
Гёса повиновался, убрал блоки. В неожиданной помощи ведьмы – экен и не знал, что можно наполнить свои каналы Чи другой стихии – заключался его единственный шанс выиграть схватку.
– Не разменивайся на мелочи, Квалмэхтар, – услышал Гёса за своей спиной голос тролля. – С этой мандреченской сукой мы сами разберемся…
Наемник ощутил, как Зарина резко крутанулась на месте – распущенные волосы ведьмы хлестнули экена по спине. Давление на каналы Гёсы прекратилось – Чи понадобилась самой Зарине. Экен смотрел, как Вилли опускает щеколду. Танцор Смерти рванул свою Дверь на себя одновременно с сидхом, толкнувшим тяжелые створки ворот. Последнее, что услышал Гёса, прежде чем они с Квалмэхтаром исчезли в пульсирующей черноте, был вопль Зарины:
– Я экенка, ты, выкидыш гросайдечи от хорька!
Вой тролля, которого ведьма ударила направленным пучком Чи, эхом аккомпанировал Гёсе. Они сцепились с Квалмэхтаром и покатились по гладким черным ступеням лестницы, ведущей в Подземный мир. Некроманту удалось столкнуть Танцора в открытую Гёсой Дверь. Но в падении экен захлестнул мага в аркан из Чи Воздуха, одолженного наемнику Зариной, и увлек Квалмэхтара за собой.
Энедика, совершенно довольная собой, магом и проведенной ночью, тихо посапывала, уткнувшись лицом в живот Крона, когда кто-то грубо сорвал с нее одеяло. Эльфка подняла голову и увидела невысокого мужчину с изломанным носом сюрка и кривыми ногами кавалериста. Энедика узнала его и от ужаса проснулась окончательно.
Мужчина не удостоил ее взглядом. Очевидно, он сорвал одеяло в поисках Крона – в тесно сплетенных под одеялом двух телах сложно было обнаружить имперского мага. Энедика тихонько сползла с Крона и двинулась к краю постели, подальше от Искандера. По пути она наткнулась на собственную тунику, накрылась ей и замерла. Имперский маг зашевелился.
– Пока тут тебе лизали яйца, Ежи кокнули «Хрустальное яйцо»! – заорал Искандер.
– А я говорил тебе, что не стоит посылать тот обоз, – чуть с хрипотцой после сна ответил Крон. Как будто и не лежал перед императором Мандры в одном драгоценном перстне, которым вчера исцарапал всю Энедику.
– Это не Ежи подожгли Приморский квартал, – продолжал маг.
– А кто? – рявкнул Искандер. – Симаргл спустился с неба и поджег Кулу?
– Виновные уже задержаны, – ответил Крон. – Прикажи созвать Верховный Трибунал и сам все увидишь.
Искандер посмотрел на мага в упор, но тот выдержал его взгляд.
– Через четверть часа в зале заседаний, – сказал император и вышел.
Махмуд зашел за стойку и поставил барабан на место. Засунув палочки в чехол, он затянул на нем веревочки.
– По койкам, – сказал Рамдан. – Отоспаться как следует…
Экены потянулись к лестнице, за ними последовали и ведьмы.
– Мы тоже, пожалуй, по последней и баиньки, – сказал кто-то из троллей.
Компания вернулась к своим столам.
– Спокойной ночи, – сказал гоблин Магнус, обращаясь к ведьмам и наемникам.
– Да нет, это будет бурная ночь, – заметила Морана.
Сабрина хихикнула.
– Для кого как, – мрачно ответила Ундина. – До завтра, госпожа Морана.
Рамдан посмотрел на ментальный след Гёсы и похолодел.
– Вы идите, – произнес он и вручил зурну Махмуду. – Я сейчас…
Он быстрым шагом направился к выходу из зала. Когда он приблизился к первому из столов, за которым допивали тролли, один из них поднялся и преградил экену путь. Рамдан хотел его обойти, но тут встал еще один соплеменник тролля, с наколкой во все предплечье, изображавшей молот и сноп зерна.
– Вы пока что останетесь здесь, – недружелюбно зыркая из-под густых бровей, сказал татуированный тролль.
– Не думаю, – холодно ответил наемник.
– Господа тролли, пропустите наших гостей, – сказал Магнус. – Если им нужно во двор, пусть идут.
Рамдан магически просканировал двор и заорал:
– Лайруксал и тролли угоняют наш обоз!
Газдрубала на балке над ними вздрогнула во сне, повела крылом, но глаз не открыла. С крыльев вывалилась пара стальных перьев и со звоном вонзилась в стол между Рамданом и троллем.
– Шайтановы дети! – рявкнул Крюк и ломанулся с лестницы обратно в зал. Экен чуть не сбил с ног Сабрину. Ведьма успела вцепиться в перила. Когда мимо нее с руганью проскочили Махмуд и Ахмет, она увидела Ундину, державшуюся за перила с другой стороны.
– Позови наших, мне не достучаться… Неужели все спят? – сказала Сабрина.
Ундина попыталась выйти с кем-нибудь из ведьм на телепатический контакт – в этом она была сильнее поланки. Ведьма изменилась в лице.
– Они все мертвы, – тихо сказала боремка.
Сабрина бегом стала спускаться с лестницы. Ундина последовала за ней.
– Не лезь не в свое дело, гоблин, – говорил тем временем Альх Теем.
Все пятеро наемников уже стояли перед ним.
– И не стыдно тебе такое говорить при Моране? – выкрикнул еще кто-то из троллей.
Сабрина оглянулась, ища глазами суккуба. Морана со скучающим видом мешала в своей чашке.
– Прикончим их, – негромко сказал Альх Теем.
Еще когда тролли танцевали, Сабрина поняла, что их неповоротливость, неуклюжесть – только кажущаяся. Вот и сейчас тролли выбрались из-за своих столов и набросились на экен быстрее, чем ведьма успела прочесть заклинание для «звездчатки». Наемники бросились к стойке, чтобы укрыться за ней. Сабрина сложила пальцы. Ундина уже держала руки наготове, чтобы ударить троллей одновременно с подругой для усиления эффекта.
– Пригнись! – крикнула Сабрина бежавшему на нее Крюку.
Экен рухнул, как подрубленный, подкатился под ноги Махмуду и сбил его на пол тоже. Поле действий для ведьм расчистилось. Сабрина метнула заклинание. Вспышка затмила свет тусклых факелов. С той стороны зала, где ужинали хозяева таверны, раздался грохот. Сабрина обернулась. Магнус и Хэлл поставили на бок стол и сейчас перегораживали им свою часть зала, от стены до стойки.
– Ну конечно, – пробормотала ведьма. – Своя рубашка ближе к телу…
– Сюда! – крикнул Магнус и махнул рукой Сабрине.
Рассуждать было некогда. Крюк вскочил, сгреб подругу в охапку и кинулся к импровизированной баррикаде, как заправский бегун. Экен перебросил Сабрину через стол – ведьма успела заметить выцарапанную на столешнице надпись: «Ивар» – вскарабкался на него сам, помог залезть Ундине. Затем баррикаду с изяществом джейранов перелетели Ахмет и Махмуд. Последним явился Рамдан. В руках он сжимал перья горгульи. Не успев толком встать на ноги, командир экен метнул перья в нападающих. Сабрина увидела, как стальное перо вошло в глаз троллю. Огромное тело, обмякнув, рухнуло на пол и еще несколько раз дернуло ногами, но ни единого звука тролль больше не издал. Второе перо вонзилось в шею его соплеменнику, кровь ударила во все стороны. Тролль захрипел и упал.
– Я же говорил, без мечей – что голый! – крикнул Рамдан.
– Что с Гёсой? – тяжело переводя дыхание, спросил Крюк.
– Он утратил контроль над своей Дверью, – ответил командир. – Но сейчас это даже к лучшему…
– Вы умеете «Коробочку»? – спросил кто-то Сабрину в самое ухо. Ведьма обернулась. Это оказался ужинавший с хозяевами сидх.
– А то одному мне их не взять, шкура у троллей больно толста… – пояснил он.
Ведьма торопливо кивнула.
– Дина, «Коробочку»! – крикнула она подруге.
Боремка развела руки для заклинания.
– На счет «раз»! – завопила Сабрина. – Три!
– Да где же некромант? – проворчала Хэлл. – Как не вовремя его понос разобрал!
– Два!
Морана грустно улыбнулась гномице и сказала:
– Большая потеря ждет тебя вскоре.
– Это я и без тебя вижу, – ответила Хэлл Моране. – Потеря головы…
Над баррикадой появилась голова первого нападающего. Тролль зарычал и нацелился огреть Магнуса по башке стулом, который прихватил с собой для столь возвышенной цели. Сабрина взвизгнула, отвлекшись. Но она ничем не могла помочь гоблину.
Морана возникла на баррикаде в непринужденной позе – нога на ноге. Тролль изумленно заморгал. Суккуб выпрямила руку, которую до этого держала за спиной. В руке Мораны оказалась кружка с пивом. Суккуб так огрела тролля по голове, что кружка треснула. Голова его скрылась в пене. Тролль сполз по столу и исчез из поля зрения осажденных.
– Раз! – выкрикнула Сабрина.
Магнус сдернул Морану с баррикады за стройную ногу. Сверкающий магический клубок пронесся над краем стола. Магическая сеть развернулась в воздухе, прошлась по шкурам троллей, смяла и отбросила назад.
– Но это ненадолго, – пробормотал сидх.
В подтверждение его слов раздался страшный треск и забористая брань – тролли отламывали ножки у стола, чтобы подобраться к баррикаде под его прикрытием.
– Не обошли бы нас с фланга, – озабоченно сказал Рамдан, глядя на лестницу.
Галерея второго этажа опоясывала весь нижний зал. Выход на нее экены, ведьмы и хозяева таверны контролировать не могли. Будь тролли чуть посообразительнее, они могли бы подняться на галерею и прикончить всю компанию, вместо того чтобы ломиться на баррикаду с упорством барана при виде новых ворот. Хватило бы и одного стола, сброшенного сверху.
– Газдрубала, – негромко произнесла Морана. – Проснись, доченька. Помоги нам…
Горгулья на балке зашевелилась, что-то сонно проклекотала. Потом открыла один глаз. Человеческое лицо горгульи было довольно-таки симпатичным, и огромный клюв только добавлял обаяния Газдрубале. Но сейчас лицо горгульи исказил безумный гнев берсерка. Газдрубала бесшумно спикировала вниз. Тролли завизжали и завопили на все голоса. Осажденным было почти не видно, что именно делает горгулья, – мешал стоявший на ребре стол. Но из акустического сопровождения Сабрина вывела, что действия горгульи соответствовали ситуации. Крики стихли. Газдрубала поднялась, сделала круг почета под потолком. Зависнув над поверженными троллями, она обдала их порцией кала, любовно выпестованного, судя по количеству, дня за три. Сабрина истерически захохотала. Тролли тихо выли. Газдрубала подлетела к осажденным, приземлилась на баррикаду. Морана погладила ее по голове.
– Молодец, доча, – сказала суккуб, тоже с трудом сдерживая смех. – Умница.
Морана поцеловала стальной клюв, потемневший от крови. Газдрубала закурлыкала и принялась чистить перышки.
– Вы же Танцоры Смерти, как я понимаю? – мрачно произнесла Хэлл, обращаясь к наемникам. – Так танцуйте. Пробивайтесь к своим. Мы вас прикроем.
– Наш Танец не действует на троллей, – ответил Рамдан.
– Но ведь партизаны угонят ваш обоз, – сказала Морана. – И ваш товарищ погибнет.
Командир наемников улыбнулся:
– Арга уже расплатился с нами. А Гёса сейчас в таком ударе, что перепляшет самого Лайто…
Экен вежливо улыбнулся. Морана поняла – наемник догадался, что вскоре потеряет Хэлл.
И даже не что, а кого.
– Так что за Гёсу я не опасаюсь, – продолжал Рамдан. – И Заринка там с ним…
У Сабрины вырвался радостный крик. Когда Ундина сказала, что остальные ведьмы крыла «Змей» мертвы, поланка просто приняла это, не рассуждая. А оказалось, что звеньевая их тройки еще жива, и это было приятно вдвойне.
– Отобьются… Вы поймите меня правильно, госпожа Морана, – проговорил Рамдан. – Деньги у нас на руках. Нет, мы охраняли бы груз завтра, на дороге. А сейчас… Если появится Арга и потребует, чтобы мы помогли им – я выполню приказ. Но бессмысленно губить своих людей я не буду.
– И вас, девочки, не отпущу, – добавил он, глядя на растерянных ведьм. – Если дойдет до трибунала, так и валите все на меня. Лучше быть живым преступником, чем мертвой ведьмой.
Сабрина хмыкнула.
– Весьма практично, и я бы даже сказала – мудро, – одобрительно кивнула Морана.
– Пат, – заключил Рамдан. – Они ничего не смогут нам сделать, но и выбраться во двор таверны мы тоже не сможем.
Магнус посмотрел на него с интересом:
– А вы умеете играть в шахматы?
– А вы что думали, я только мечом махать да на зурне дудеть умею? – улыбнулся экен.
Гоблин смутился и промолчал.
– Шахматы в Экне изобрели, между прочим, – хмуро сказал Крюк.
Ундина не принимала участия в разговоре. Приподнявшись на цыпочки, ведьма пыталась рассмотреть, что же происходит во дворе – входная дверь была открыта, но в узком прямоугольнике отчетливо можно было разобрать только одно.
Темноту.
Марина успела поваляться на софе в своем номере, перед тем как идти в баню. Она поняла, что весь вечер проведет на этой перине, достойной богов. Ведьмы ее крыла разделяли мнение звеньевой. К уже оплаченному ужину, который Сташи принесла им в номер, Марина и Инна заказали на десерт мороженое, а Тина – клюквенное желе. Сегодня им почему-то захотелось таких, детских, удовольствий вместо обычных пива и водки. Ведьмы объелись мороженым, перемазались желе и нахохотались до боли в животе, после чего, усталые, но жутко довольные, легли спать. Зная по опыту, что в дверь немедленно начнут ломиться, кто в поисках штопора, кто – ласк, ведьмы набросили на вход тройной экран неслышимости и заговорили магический замок так, что Марина засомневалась, смогут ли они открыть дверь утром. Тройка ведьм занимала двухкомнатный номер, с небольшой софой в проходной комнате и роскошной двуспальной кроватью в дальней. Звеньевая загнала ведьм на двуспальную кровать, а сама легла на софе и тут же заснула.
Но, несмотря на экран неслышимости, вскоре в сон Марины начали просачиваться хорошо знакомые звуки. Ведьма долго балансировала на грани между явью и сном, не желая просыпаться. Но тут в пол прямо под ней ударили снизу чем-то тяжелым, да так, что Марину чуть не сбросило с уютной софы.
Ведьма села, наклонила голову, прислушиваясь. Сердито цокнула языком, повела плечом, снимая экран неслышимости. И, холодея, узнала в несущихся со всех сторон звуках привычную мелодию боя. Марина ментально просканировала местность. Как оказалось, дрались не только в зале на первом этаже, но и во дворе таверны. А кто с кем дрался и за что, это ведьме стало ясно сразу и без сканирования.
– Подъем! – рявкнула звеньевая.
Когда первый фургон поравнялся с воротами, Лайруксал крикнул:
– Вилли, сходи за Ринке! Что он так долго возится?
– Я стучал к ним, еще сразу, – угрюмо ответил Вилли. – Шиш там. Чарами оплетено все.
– Сходи и приведи его сюда! – ответил Лайруксал и вытянул лошадку вожжами.
Фургон выехал со двора таверны. Вилли направился к дому. Он миновал чью-то подводу, доверху загруженную мешками Судя по беловатому налету на них – с зерном. Эльф увидел дрожащую на крыльце таверны черную сферу, в которой вспыхивали белые дрожащие зигзаги. Вилли решил обойти дом. Забраться на второй этаж здания не составило бы никакого труда для темного эльфа. А куда выходит окно номера Ринке, Вилли хорошо представлял.
Сташи сняла фартук, повесила его на гвоздь и потянулась, предвкушая отдых.
В зале негодующе заскрипело ломаемое дерево, во дворе таверны заржали лошади. Вампирка осторожно выглянула из кухни. Сташи увидела Морану. Хозяйка таверны сидела на поставленном набок столе. Как раз в тот момент, когда вампирка увидела ее, суккуб разбила кружку с пивом о голову тролля, лезущего на баррикаду.
Сташи метнулась обратно в кухню. Девушка распахнула окно и вывалилась на мокрую от росы траву. Не успев подняться, вампирка увидела темный силуэт, бегущий прямо на нее. В темноте было не разобрать, человек это или эльф. Но жест, в котором нападающий торопливо сложил пальцы, Сташи узнала. Слишком часто ей уже приходилось видеть этот жест в своей жизни. Вопреки ожиданиям всех, кто пытался применить его к вампирке, заклятие Серебряных Ресниц не ослепляло Сташи, а причиняло ужасную головную боль. Вампирка дико закричала и ударила первой. Наотмашь, вложив в удар всю свою силу, которой так сильно стеснялась и которую обычно старалась сдержать. Мужчина отлетел в сторону, ударился о забор таверны и медленно сполз по нему. Сташи, словно со стороны, увидела свои руки на его горле, ощутила горячие толчки аорты под пальцами.
Все-таки она не делала этого очень давно. Сташи промахнулась и впилась в плечо мужчины, рыча и разрывая его клыками. Ощутив под зубами кость, девушка очнулась. Всхлипнув, она отбросила залитое кровью тело.