Гир Майкл. Реквием по завоевателю

   Стаффа нажал кнопку главной батареи и наблюдал, как фиолетовые лучи рвутся к цели. Под его выстрелами «Пайлос» лопнул, как гнилой арбуз. Один за другим Стаффа нашел аварийные спасательные коконы, разлетевшиеся с обломками, и превратил их в плазму.

Глава 2

   Офицер по особой тактике дожидался с хладнокровной деловитостью профессионала. Он разместил остальных людей по всему зданию госпиталя, но этот самый важный коридор он взял на себя. Вокруг него его мужчины и женщины залегли за мерцающими энергетическими барьерами, способными отразить не только частицы, но и лучи. Никто не двигался, никто не издавал ни звука.
   «Почему мы здесь? Почему Командующий направил свое лучшее подразделение особой тактики сюда… Охранять одного искалеченного старика? Кто он такой?»
   Арк оторвал взгляд от сверкающего белого коридора и проверил изображения позиций, передаваемые в его сверхсложный боевой шлем. По его мысленному приказу появились многоцветные голоизображения, дававшие информацию, недоступную невооруженным человеческим чувствам. Он сфокусировал рецепторы сканеров шлема на дальнем конце длинного коридора и усилил чувствительность. Коридор был похож на все другие: белые стены отражали мягкий флюоресцирующий свет от квадратных осветительных панелей на потолке, отполированные плитки пола блестели, стальные двери располагались на пятнадцатиметровых интервалах. Слуховые сенсоры усилили гудение кондиционеров.
   Командующий приказал освободить все комнаты — все, кроме той, которую охранял Арк и его люди. А то, что приказывал Командующий, Компаньоны принимали как закон.
   «Поместить нас здесь? Там за стенами еще идет бой. Нам следовало бы применить свои способности, чтобы вскрыть последние линии обороны. Не пропадать здесь, охраняя умирающего старика и пустой госпиталь».
   Сложнейшая обнаруживающая аппаратура уловила слабые колебания: звук приближающихся шагов. Арк проверил по своему инфракрасному монитору и отметил постепенное увеличение тепла со стороны непросматривающегося угла. Попытка освобождения?
   — На палубу, ребята, — прошептал Арк.
   Лучшее подразделение особой тактики напряглось за своими энергетическими экранами.
   Он по коммуникатору связался с остальным составом, разбросанным по госпиталю:
   — Это Арк. Какие-нибудь неприятности? Кто-то проходил через службу безопасности?
   — Нет. Все тихо, ничего не слышно.
   — Ну, у меня посетители. Держите ухо востро, ребята.
   Так кто же прошел мимо охранников на нижних этажах? «Должно быть, кто-то из наших». Арк облизнул нижнюю губу. Но он стал офицером особой тактики именно благодаря тому, что не принимал все за чистую монету.
   Он опустил боевой шлем на свое темнокожее лицо. Одетый в камуфляжную броню, он пригнулся за экраном — мускулистый мужчина с грацией тренированного атлета. Инфракрасное изображение в прицеле винтовки окрасилось теплом.
   В этот момент две знакомые фигуры стремительно вышли из-за угла.
   — Не стрелять, — приказал Арк. В голомониторах, вмонтированных в боковую часть шлема, он отметил, что никто из его людей даже не шевельнулся. Их защитные области были под прицелом уродливых расширенных дул винтовок нападения. Видит Бог — профессионалы!
   — Стоять! — гулко разнесся по коридору голос Арка.
   Мужчина и женщина резко остановились, наготове, как два хищника.
   Арк рассмотрел их сквозь свои приборы. Следовало ожидать, что Командующий появится вот так неожиданно. Такое поведение не дает его людям расслабиться. Арк изучал своего Командующего с тем же интересом, который всегда овладевал им. Стаффа кар Терма встретил его взгляд. Ледяная блондинка рядом с ним была одета в скафандр.
   Командующий едва заметно кивнул, и жесткая одобрительная улыбка чуть тронула его губы. Сверкающий серый боевой костюм сидел на его теле, как вторая кожа, покрывая все тело от верха сапог до шеи. Нечто, напоминающее золотой ошейник, — а на самом деле генератор поля вакуумного энергетического шлема — плотно облегал шею. Плащ, приколотый к плечам и развевающийся за его спиной, казался живым. Широкий оружейный пояс с пистолетом, гранатами, установкой коммуникатора, различными приспособлениями и энергоблок ловко сидел на стройных бедрах. Блестели черные сапоги.
   Чисто выбритое лицо Стаффы было красиво. Оно завершалось упрямым квадратным подбородком, подчеркивающим тонко очерченный рот. Прямой нос выдавался вперед, идеально гармонируя с гладким лбом. Длинные черные волосы были собраны в хвост над левым ухом и свисали ему на плечо — их удерживала сверкающая многоцветная драгоценность. Арку знакома была повелительная властность блестящих серых глаз. Увеличенные оптикой, они, казалось, пронзали его. В углах глаз появились морщины, заставившие лицо Стаффы выглядеть напряженным.
   Арк с трудом подавил дрожь. Эта атмосфера силы заставляла людей холодеть, как будто была какой-то всепроникающей струей. Но какой нормальный человек не испытает такого в присутствии самого смертоносного мужчины во всем свободном пространстве?
   Арк отметил быстрое движение пальцев в серой перчатке, воспроизводящих идентифицирующую последовательность Компаньонов.
   — Проходите, сэр. — Арк выпрямился и ослабил свои пальцы на курке оружия.
   Командующий двинулся вперед, и серый плащ струился за его напряженным телом. И действительно лицо его казалось напряженным и бледным.
   «Проклятые Боги, что случилось?»
   Арк перевел осторожный взгляд на женщину, которая с изяществом хищного зверя шла рядом со Стаффой. Скайла Лайма напоминала Арку ледяного леопарда. У нее были плавные движения и чуткая настороженность. От Скайлы ничего не укрывалось: ее взгляд метнулся по всем батареям энергии, а потом расположению людей Арка, которые по-прежнему лежали, держа винтовки наготове. Она кивнула — чуть заметное движение — и качнулись ее серебристо-светлые волосы, заплетенные в длинную косу, собранную петлей над левым плечом. В своей сверкающей белой броне она казалась идеальной парой высокому мужчине в сером. Ее авторитет среди Компаньонов уступал только авторитету Командующего.
   Арк, вгляделся в выражение ее классического лица и изумился. Ее черты были безупречны — таких и следует ожидать от этарийской принцессы. Любая гимнастка была бы счастлива иметь такое великолепно натренированное тело и упругую силу, ощущавшуюся в каждом ее движении. Скайлу какой угодно мужчина счел бы завидной и желанной мечтой — пока не заглянул в леденящие глаза. Взглядом, резавшим, как лазурный алмаз, она осматривала его, обнажая душу в поисках слабости.
   «Скайла чем-то озабочена. А Стаффа… Он раздражен, напряжен — таким я его еще не видел».
   Только совсем вблизи становился виден тонкий шрам, прорезавший щеку Скайлы, — такой грубый контраст с нежной отточенностью ее черт. Действительно красавица. И холодна, как абсолютный нуль ледников. Смертоносная, как кобра, Скайла добилась своего теперешнего положения безжалостной деловитостью.
   — Командующий, — приветствовал его Арк, сжимая кулак у сердца в вечном салюте Компаньонов.
   Стаффа рассмотрел оборонительную позицию, занятую Арком, в душе которого шевельнулась какая-то искра, когда он заметил неспокойствие в лице Стаффы. Это было лицо человека, готовящегося к битве… И сожалеющего, что не может оказаться где-то вдали от нее. Серые волчьи глаза метнули взгляд на дверь.
   Колебания… Арк не поверил в неожиданную тень страха в глазах Стаффы кар Терма. Абсурд! Наверное, свет так упал… Арк еще сильнее выпрямился, ощущая ледяные пальцы ужаса, сжавшие его горло.
   Командующий говорил успокаивающим тенором образованного человека.
   — Прекрасно сделано, офицер Арк. Что-нибудь необычное? Пленник в порядке?
   — Да, сэр. — Он сглотнул, обнаружив, что ему трудно говорить.
   — Ничего подозрительного?
   — Нет, сэр. Он… пленник… послал только одно сообщение. — Но это на ваш флагманский корабль, на «Крислу», сэр.
   — Очень хорошо.
   Слова прозвучали рассеянно, и лицо Стаффы расслабилось. Возможно ли, чтобы бледная кожа посерела?
   Страх, подобно холодному копью пронзил душу Арка. «Кто может быть тот калека, которого они охраняют?»
   Командующий повернулся к Скайле, взметнув серый плащ.
   — Я увижусь с ним наедине, командир. Если я… Я позову, если вы мне понадобитесь.
   Арк смотрел прямо перед собой, вытянувшись по стойке «смирно», прижав кулак к груди. Командующий помедлил у двери — рука в серой перчатке несколько секунд гладила бронзовую ручку. Потом он открыл проход и смело шагнул вперед.
   Арк взглянул на Скайлу. Ее бледные черты намекали на душевную боль, противореча позе, в которой она стояла: оперевшись спиной о стену, скрестив руки под полной грудью. Ее беспокойно-яркие глаза смутили его.
   Арк провел языком по сухим зубам. «Участие? От Скайлы? Кровавые Боги!»

 
   Стаффа кар Терма вел борьбу со своими эмоциями, стараясь заставить сердце биться ровно, когда оно пыталось колотиться под самым горлом. «Страх? Перед чем? Этим… Этим осколком человека?» У него внутри все сжалось при воспоминании о тех давно прошедших днях. Днях боли, днях бесконечной борьбы. «Да, Стаффа. Ты боишься его с такой же страстью, как когда-то любил».
   Дверь за ним плавно закрылась. «Неужели это настолько заметно? Неужели у меня так мало самообладания, когда приходится стать лицом к лицу с одним этим стариком?»
   Комната была всего метров восемь длиной. Мониторы проецировали по стенам бесконечно сменяющиеся голографические изображения: сцены неосвоенной страны, покрытой зеленью, зданий, белыми и серебряными копьями пронзающих бирюзовое небо, прекрасных статуй в гладко причесанных изумрудных парках. Знакомые сцены. Они касались памяти Стаффы и вызывали исчезнувшие дни юности. Каждая картина изображала Миклену такой, какой она была, прежде чем его силы сломали ее оборону и сделали планету беспомощной перед лицом Сассанского вторжения.
   Медицинская установка стояла в дальнем углу, освещенная зеленоватым светом солнца — уникального тем, что оно дает необычно высокий процент излучения в диапазоне 5000 — 5700 ангстрем. Госпитальная установка состояла из сверкающей белой коробки размером с большую морозильную камеру. Ряды мониторов заполняли одну из стенок, к розетке шел шнур энергопитания и связи.
   Командующий остановился. Горло у него сжалось, кожа вспыхнула и разгорелась жаром. Он овладел собой.
   Стариковская голова — круглый мячик плоти и кости — нелепо торчала над белой полировкой госпитальной установки. С того места, где остановился Командующий, были видны только коротко остриженные волосы — седеющие, но прежде бывшие черными, — и болезненно бледная кожа. Уши загибались, как увядающие листья. Стареющая кожа шеи обвисла, и утончившиеся сухожилия уходили от челюсти в белые глубины аппарата.
   За бронированным стеклом окна тянулась бесконечная панорама разбитого города, где столбы дыма поднимались от искореженных обломков конструкций. На других зданиях, неповрежденных, теперь висели полотнища с изящными буквами микленского языка. В бирюзовом небе мелькали летательные аппараты — на большинстве летали военнослужащие в боевых доспехах Сассанской армии. Авиакары большего размера перевозили массы пленных, направляемых в концентрационные лагеря из общественных зданий и разрушенных линий обороны. Вдали в небо взмывали грузовые шаттлы, несущиеся по гравитационному коридору, к находящемуся на орбите Сассанскому флоту.
   Перед госпитальной установкой висело только одно-единственное голоизображение — ему не мешали тени, которые должно было бы отбрасывать зеленое солнце. Старик наблюдал за видом с орбиты — реально-временным изображением планеты, окутанной сейчас дымом и огнем. Играла музыка: реквием по взорванной империи.
   Казалось, громкие удары сердца Командующего выдали его присутствие, потому что старик заговорил:
   — Итак, ты наконец…
   Стариковский голос звучал напряженно, надтреснуто, словно принадлежал неуправляемым механическим легким госпитальной установки.
   — Нейтрализация нескольких очагов обороны задержала мое…
   — Ты лжец, Стаффа кар Терма.
   Пальцы Стаффы впились в пояс, руки напряглись.
   — Никто другой в свободном космосе не осмелился бы сказать мне такое.
   — Ты бы предпочел, чтобы я назвал тебя тем, кто ты есть на самом деле? — Пауза. — «Предатель» прекрасно ложится мне на язык. А тебе?
   — Ты изгнал меня! Ты и твой драгоценный Совет. Я мог бы заставить тебя умереть… Но тебе этого и хотелось бы, не так ли, Претор?
   — Я изгнал тебя? — Он презрительно фыркнул. — Если ты потрудишься вспомнить, я спас твою жизнь! — С завыванием госпитальная установка поехала, повернув неподвижную голову к Командующему. По мере того как возникал профиль, становилась различима истинная форма черепа под источенной болью плотью. Лоб поднимался куполом над сильно выраженными надбровными дугами. Мясистый нос выдавался вперед, загибаясь крючком к морщинистому рту, губы которого с возрастом стали фиолетовыми и распухли. Тонкая негладкая кожа была усеяна старческими пятнами. Подбородок выдвигался подобно набалдашнику орехового цвета под широким лицом. Когда он повернулся, стал виден синяк на левой щеке.
   «Обломок человека. Вот лежит мой враг…» Стаффа начал улыбаться. Дыхание его стало спокойнее. Разве может испугать раздавленный кусочек человечества? Претор живет за счет работы насосов и фильтров. Внутривенное давление наполняет его сосуды веществами, необходимыми для поддержания жизни, а мембраны насыщают кислородом искусственную кровь, питающую остатки спинного мозга.
   Человек, которого он когда-то боялся и любил, — исчез, ушел навсегда в бластерном ударе, который он, Стаффа, направил, чтобы разрушить флагман Миклены. Благодаря какому-то чуду старик выжил, был обнаружен расчищающими поле боя командами и опознан.
   Рот старика шевельнулся, изменив узор пергаментных морщин.
   «Улыбка Стаффы кар Терма? Забавляешься делом рук своих?»
   Командующий обхватил ладонью локоть согнутой руки, потиравшей подбородок, и всмотрелся в осунувшееся лицо, глядевшее на него. Спазмы страха рассеялись, и внутри него, где-то в глубине, поднялась волна победного чувства. Дело прошлого стерто — исчезло в дыму и насилии настоящего.
   Стаффа подошел к стене, позволив плащу у себя за спиной плясать насмешливым вихрем. Он хлопнул ладонью по управлению голографическими изображениями, и стены стали мертвецки-белыми — осталось только изображение разрушенного мира, медленно вращающегося перед глазами Претора.
   — Видишь, что я из тебя сделал, Стаффа? Идеального завоевателя! Мое величайшее достижение. Да, я следил за твоей карьерой. Блестяще. Да, я изучал все твои кампании, зная, что в один прекрасный день мне предстоит воевать с тобой. Я изучал твою блестящую тактику, пока не стал в состоянии отражать твои маневры.
   Глухой, горький смешок сорвался с бескровных губ.
   — Слишком хорошо, Стаффа. У меня недоставало времени сломать тебя… откупить тебя и направить против сассанцев.
   — Меня не сломать. И не купить.
   — Правда? — седая бровь поднялась, собрав в морщины пергаментную кожу на широком лбу.
   — Правда.
   Улыбка Претора стала кривой.
   — Одна из старейших истин, Стаффа, это что на самом деле у каждого человека есть цена. И у тебя тоже, наемник!
   Стаффа медленно шагнул вперед, не отрывая своих серых глаз от взгляда Претора. Ему приятно было видеть тусклый коричневый цвет этих когда-то ярких глаз. Он склонил голову.
   — Никогда, во всех моих кампаниях, которые я проводил, я не предал договора.
   Углы старческих губ приподнялись чуть заметно, глаза блеснули.
   — Да, это так. Незапятнанная репутация, ты согласен? Но ведь это я закалил тебя, Стаффа. Я взял тебя молодым человеком и подготовил, превратил в лучшего Командующего во всей Вселенной. Я знаю тебя, Стаффа. Я твой создатель!
   — Это было много лет тому назад. Претор. — Он пожал плечом. — Я…
   — То, что мастер создает, он может и сломать!
   Стаффа беспомощно махнул рукой в серой перчатке.
   — Смелые и сильные слова, Претор. Но тем не менее я вижу твою планету в руинах. Твои люди порабощены в буквальном смысле этого слова. Обломки твоего флота носятся в вакууме, твои войска рассеяны и уничтожены. А ты, Претор, твоя жизнь, зависит от аппарата, в котором ты заключен. Твое тело мертво. — Стаффа помахал указательным пальцем. — Я вот этим могу прервать твое существование.
   Улыбка старика стала шире.
   — Но не раньше, чем ты услышишь о своей слабости, Стаффа. — Улыбка погасла, брови нахмурились сильнее. — Ты хочешь, чтобы я пресмыкался, как все остальные, и звал тебя Командующим.
   — Я не обращу на это внимание, Претор… ради прежних времен.
   — Как благородно с твоей стороны.
   — И ты мог бы сломать меня? — Стаффа сцепил руки, ощущая между пальцев защитную ткань, мягкую и успокаивающую.
   Состарившиеся глаза задумчиво рассматривали его:
   — Да… я могу. Ты…
   — Можешь, не меньше? — Стаффа отрывисто засмеялся. — Ты призовешь свои легионы? Твой флот восстанет из мертвых? Платформы вновь возникнут из вращающегося по орбите лома? Вернутся…
   — Ничего столь поверхностного и неэкономного. — На лицо Претора упало копье света заходящего солнца, желто-зеленым лучом высветившего полуприщуренные глаза. — Мне нужно всего только несколько слов. И больше ничего.
   — Какой-то ключ, введенный в мое сознание, когда я был юношей? Я знал, что ты это сделал, оставил глубоко спрятанные психологические зацепки. Я нашел их и тщательно искоренил, одну за другой.
   — Все, Стаффа? — Увядшие губы снова хитро изогнулись. — Посмотрим. — Брови опустились. — Да, конечно.
   Но сначала скажи мне: ты — самый страшный человек во всем свободном космосе. О тебе слагают легенды. Командующий. От Запретных границ до самых отвратительных клоак не найдется никого, кто не слышал бы о твоем имени или славе. Ты уничтожил более сорока миров. Больше десяти миллиардов человек погибли из-за тебя. Ты поработил целые народы. Люди клянут твое имя. Среди некоторых тебя изображают, как демона из их видения ада. Кое-кто пытается сглазить тебя при помощи колдовства. Другие заплатили целые состояния, чтобы тебя прикончили. Твое наследие — страх и ненависть, Командующий.
   Ты когда-нибудь задумываешься над этим? Может, проводишь бессонные ночи? Дрожа просыпаешься в темноте?
   Стаффа пожал плечами, поднял ладони.
   — Мне платят, чтобы я не спал ночами. Мне платят — и платят очень хорошо — чтобы я побеждал.
   Претор чуть заметно кивнул.
   — Души нет, да, Стаффа? Нет ответственности перед Богом? Никакой? — Он сплюнул на полированный пол. — Конечно, нет. Я искоренил это в тебе — давно изгнал из твоей личности. Существо без совести… без чувства вины. Тобою движут только деньги и власть. — Он торжествующе хохотнул. — И, конечно, твоя репутация!
   — Это все к чему-то ведет? — Стаффа подошел к окну, растирая ладонями руки и глядя на развалины, бывшие прежде столицей Миклены.
   — Ты пошел в атаку раньше, чем тебя ожидали. — В голосе старика послышались печальные нотки. — Я правильно оценил твою ярость — но твою скорость я недооценил. Твой план ударить, пока Сассанский флот был еще и наполовину не экипирован… Просто блестяще. У наших шпионов были только туманные слухи, что ты работаешь на Сасса. Но и тогда я был уверен, что наши оборонительные платформы нанесут твоим кораблям сокрушительный удар. Ты искалечил нас, прежде чем мы смогли…
   — Я рассчитывал на твое доверие к шпионам, — небрежно сказал ему Стаффа. — Ты ожидал массированной атаки. Ты рассчитывал на тщеславие сассанцев, зная, что они потребуют своего участия в первой атаке, чтобы подкрепить своего Святейшего. Ожидания — слабость. Один невооруженный грузовой корабль не мог угрожать вашим мощным оборонительным сооружениям. Тебе и в голову не пришло, что со скромных транспортных кораблей могут нападать боевики, правда?
   Претор раздраженно фыркнул.
   — Интересно, что бы случилось, если бы ты просчитался и мы уничтожили твои подразделения особой тактики?
   — Скайла бы этого не допустила. Она лично руководила саботажем ваших компьютерных систем. Временной фактор был слишком важен. Мой флот должен был появиться в точно выбранный момент.
   — Да, Скайла Лайма. Достойная помощница твоего гения. Скажи мне, вы любовники?
   — Нет, Претор. И никогда ими не были. Она принадлежит только себе — и она моя первая помощница.
   — И совесть у нее столь же пресмыкающаяся, как и у тебя.
   — Меня ее совесть не интересует.
   — Ты это уже сказал. И доказал. — Претор вздохнул и перевел взгляд на голоизображение планеты. — И теперь остаются только две империи. Рига и Сасса. Каждая создана твоим умением и властью. Что же теперь? Ты выберешь Тибальта и его риганцев, или Сасса и их Святейшество? Ты именно это планировал? Ты не мог не знать, что дело кончится двумя… а потом одной. Ты это планировал?
   Стаффа улыбнулся и наклонил голову. «Если бы ты только знал, старик!»
   — Компаньоны следуют за приливами удачи.
   — Приливами удачи? Скажи этой моей заднице! А как насчет твоей хитрости и честолюбия? Я знаю тебя так, как никто больше не узнает. Не играй со мной, Стаффа. Ты привел человечество к этому — ты и твои Компаньоны.
   — А если и так?
   Претор кинул на него угрожающе-злобный взгляд.
   — Тогда ты совершил ужасную ошибку.
   — Вот как?
   Старик сощурил один глаз.
   — Давай не будем ходить вокруг да около, ладно? После крушения Миклены, две голодные империи стоят друг пред другом на неровной границе. Обе шатаются: их экономика изголодалась, работая на твои сундуки. Ни одна не может себе позволить твоих кровожадных цен — если не захочет банкротства своего истощенного хозяйства. Ты выберешь победителя… и что тогда?
   Стаффа переменил позу, скрестив руки, и внимательно всмотрелся в старика.
   — Кто, Стаффа? — Претор пристально смотрел на него. — По-моему, ты изберешь сассанцев, а потом набросишься на них. После того как ты выжмешь их до последней капли в войне против Риги, ты станешь правителем человечества — и, наконец, потерпишь поражение.
   Стаффа поднял бровь.
   — Я на время поддержу твою игру. Почему я потерплю поражение?
   — Тебя, в конце концов, сломает твое собственное отсутствие человечности. Люди свергнут тебя. Не армии… человеческие существа.
   Стафф рассмеялся.
   — Люди? Эти жмущиеся массы преследуемых страхами идиотов, проклинающих мое имя? Ты думаешь, им удастся то, что не под силу империям и армиям? Давай будем серьезны.
   Претор посмотрел на руины своей столицы. Печальным голосом он проговорил:
   — Я серьезен, Стаффа. Для тебя люди — фигуры на шахматной доске. Ты рассматриваешь их как хаотические силы, потоки и волны возмущения, не имеющие предсказуемого направления. Но ты — не человек. Если хочешь спасти себя, Стаффа, ты должен узнать, что значит быть человеком. Ты не можешь понять духа, дышащего в человеке. — И из-за этого он когда-нибудь тебя уничтожит.
   — Ничто и никогда меня не уничтожит.
   Чуть заметная перемена произошла в хриплом голосе.
   — Даже любовь? — Долгое колебание. — Ты однажды нашел ее, правда?
   Стаффа сдержал гневный ответ и облегчил стеснение в груди с помощью долгого вдоха.
   Старик разглядел его уловку.
   — Пленная девушка, не так ли? Поразительно прекрасная рабыня, предназначенная для продажи в публичные дома на Селене. Но только она оказалась слишком прекрасной, чтобы ты прошел мимо. Ты еще раз удивил меня, Стаффа. Я никогда не думал, что твое сердце позволит тебе полюбить. Я думал, что сумел в тебе это убить.
   Мускулы на спине Стаффы напряглись и начали перекатываться. «Чего он добивается? Откуда он может знать? Крисла, моя возлюбленная Крисла…»
   Претор шевельнул губами.
   — Возможно ли, чтобы в тебе все же пряталась искра человечности, Стаффа? Даже после всего, что я сделал с тобой?
   Стаффа прикрыл глаза. Чувства его были в смятении. Картины ее лица наполнили его память: чуткая улыбка, любовь в мягких янтарных глазах…
   — Гадаешь, откуда мне об этом известно. Командующий? — скрипел старческий голос. — Да, действительно откуда? Откуда мне знать, что Крисла родила тебе сына?.. Их украли у тебя почти… сколько? Двадцать лет назад? Ни следа их не удалось обнаружить, несмотря на твои угрозы… и вознаграждение.
   Стаффа резко обернулся, и плащ его раскинулся наподобие крыльев, а он уперся в госпитальную установку. Его горящее лицо оказалось всего в нескольких дюймах от лица Претора.
   Слова его прозвучали, как сдавленное шипение:
   — Что… Что ты знаешь?
   Железные пальцы впились в дряблую плоть щек, и Стаффа развернул голову так, чтобы она встретила его пылающий взгляд.
   Хрупкие челюсти дернулись. Претор сглотнул и прохрипел:
   — Ничего… если ты будешь… так меня держать. Отпусти меня, Стаффа, и я скажу тебе.
   Стаффа с трудом оторвал дрожащие пальцы, деформирующие мертвенно-бледную плоть. Оставшиеся красные пятна говорили о будущих синяках.
   Претор проверяюще двинул челюстью и всмотрелся в Командующего. В выражении его лица читалась почти неприкрытая ирония.
   — Я знал, что ты пойдешь против меня, Стаффа. — Голос скреб, как ноготь по ржавой жестянке. — Тридцать лет назад я наблюдал, как распространяется твоя слава. Мы с тобой уже встали на путь столкновения. Я чувствовал, что грядет. И я единственный во всем свободном космосе, кто когда-то знал тебя, как… как ранимое существо. Не как бога, Стаффа. Как мальчика. Более того — как испуганного ребенка, которого я когда-то нашел в разбитом шаттле. Ты помнишь? Ты можешь вспомнить, как ты плакал над раздавленными телами своих родителей?