Гир Майкл. Реквием по завоевателю

   «Да, — подумал Хенк про себя. — Опасаться нечего. Для взятия города нужен дивизион, а у них его определенно нет».
   Он принял решение.
   — Это, конечно, бессмысленная и пустая трата времени… Нам вовсе не обязательно вести бой по тем идиотским правилам, которые установил Фист, но… Вышли четвертое подразделение к тем складам. Пусть оно вышибет оттуда этих мерзавцев. Никогда не помешает лишний раз дать им по ушам!
   — Да, сэр, — салютовал начальник штаба и повернулся к переговорному устройству. — Командир подразделения Паулюс? Вам приказано силами вашего подразделения выбить противника из района складов.
   Хенк вновь обратил взгляд на карту обстановки и усмехнулся. Взбунтовавшиеся тарганцы разбегались в разные стороны, словно рипарианские саламандры. Они полностью деморализованы и упали духом. Его солдатам нужно всего лишь согнать их в кучу и отправить на Ригу, где их будут судить.
   — Каспа в наших руках.
   — Да, сэр.
   — Но меня раздражает то, что наши подразделения и группы вынуждены были смешать свои порядки, гоняясь за этими дураками по всему городу. Нас бы давно уже разнесли на куски, если бы у противника были в наличие достаточно мощные огневые средства и обученный личный состав.
   — Но мы все-таки понесли крупные потери, — напомнил Хенку его начальник штаба, заносящий приказы и команды в боевой журнал. — Да, их войска малочисленны и дезорганизованы… Но почему же, подавляя их, мы теряем так много людей?
   Начальник штаба прекратил писать, нахмурился и стал задумчиво постукивать пером по корпусу компьютера.
   — Знаете, меня беспокоит еще одна вещь… Ведь вы заметили, что для обеспечения успеха нам приходится всегда атаковать одну их группу силами целого подразделения? Если бы мы не превосходили их в численности… Боюсь, они раскатали бы нас, как тесто. Вместе со всей нашей техникой и коммуникациями. Как вы думаете, каким образом у них это получается?
   Командир Хенк, теребя себя за мочку уха, продолжал взирать на карту обстановки. Его дивизион все последние часы растекался все дальше и дальше от центра по улицам, пока наконец не стал похож на тоненькое колечко внешнего периметра пролегавшего по дальним окраинам. Город считался отвоеванным у мятежников, но… Легкая тень тревоги пронеслась в сознании командира.
   — Мне это не нравится. У них, конечно, нет воздушного транспорта, на котором бы они могли… Все же я чувствую необходимость вернуть одну из наших частей с окраины в город, поближе к штабу…
   Не успел он договорить, как грохот страшного взрыва потряс весь штабной кампаунд. Гравитационный поток был настолько силен, что Хенка швырнуло на пол.
   Сверху на него обильно посыпалась потолочная штукатурка, и даже упала одна из потолочных панелей. Карта обстановки задрожала, треснула одновременно во многих местах и обрушилась на пол. Все лампочки на ней с гулким звуком лопнули. В комнате стало темно. Компьютер связи, работающий в автономном режиме, продолжал тускло освещать помещение, воздух в котором за считанные мгновения превратился в завесу пыли. Где-то с минуту Хенк лежал на полу неподвижно, чувствуя спазмы и ноющую боль в голове. Все мысли смешались. Его слух уловил движение на полу заместителя начальника штаба, который, встав на четвереньки, стал оглушительно кашлять и давиться, пока его, наконец, не вырвало.
   Хенк тоже приподнялся на руках и встал на колени.
   — Тысяча чертей! — отплевываясь, прохрипел начальник штаба. — Это же надо, как близко рвануло!..
   — Давай орбиту, — отозвался Хенк. — Там должны были засечь местоположение мерзавцев по траектории полета снаряда. Я требую, чтобы их позицию немедленно сровняли с землей!
   Заместитель начальника штаба поднялся на ноги, пытаясь добраться до компьютера связи. Он качался и шатался из стороны в сторону, пока его не ударило об стенку, на которую он тут же навалился обмякшим телом. Под его ногами захрустело стекло.
   Тут же все присутствовавшие в этой комнате услышали торопливые звуки шагов на нижних этажах. Они звучали гулко и зловеще в общей тишине, установившейся после взрыва. Где-то внизу треснул разряд лазерного огня. Раздались истеричные крики.
   — Черт побери, что там такое! — проворчал Хенк.
   Перед глазами все плыло, в голове стоял шум, мысли крутились в сумасшедшем хороводе, не давая толком соображать. Но инстинктивно он чувствовал, что произошло нечто ужасное…
   Начальник штаба принял сидячее положение на полу и обхватил голову руками.
   — Черт, голова раскалывается!.. Слава богу, нас не накрыло!..
   В холле уже почти непрерывно слышался бластерный огонь. Хенк захрипел и схватился рукой за живот. Его выкручивало. Глядя безумными от боли глазами в пол, убеленный осыпавшейся штукатуркой, он сунул два пальца в рот и… Вместе с блевотиной из него вышли остатки дезориентации и головокружения. Он инстинктивно взглянул на дверь, которая в ту же секунду была вдавлена внутрь выстрелом из пульсарного оружия. Куски дерева обрушились на штабистов, которые еще не до конца пришли в себя и только-только поднимались с пола.
   «Произошло нечто ужасное! Необходимо действовать… Собраться с силами и действовать…»
   — Проклятие! — закричал заместитель начальника штаба, находившийся ближе других к двери, глянув в пробитую в ней дыру.
   Челюсть его отвисла, глаза выкатились из орбит. Выражение лица было искажено предельным ужасом, а дрожащие пальцы стали лихорадочно нащупывать кобуру на поясе. Однако он был слишком ошеломлен не так и не смог достать оружие.
   Выглянув в дыру, Хенк с ужасом увидел, как тело последнего сотрудника службы охраны взорвалось кроваво-розовым туманом и неуклюже шмякнулось на пол коридора прямо напротив центрального помещения штаба. В комнату влетела оторванная рука…
   Он все еще бессмысленно моргал, когда увидел направленные на него дула бластеров. Через несколько секунд, снеся остатки двери, в штаб вломилось несколько вооруженных солдат.
   — Эй ты! Командир Хенк! — раздался над ним резкий и грубый голос. — Да, мы знаем тебя в лицо! Встать с пола!
   Руки за голову! Даю пять секунд! Сдавайся или умри, дружок!
   Хенк замотал головой из стороны в сторону, слыша, как в помещение вбегают люди… Вторая дверь, ведущая в штабную комнату, тоже разлетелась под огнем пульсарного ружья. В проеме также показались запыленные солдаты с мрачными, каменными выражениями на лицах и с бластерами наперевес. В глазах их была ненависть и азарт боя. Все они наставили свое оружие на ошеломленных штабистов.
   — Командир Хенк, ты сдаешься? — повторил тот же голос.
   В проеме высаженной главной двери показался невысокий человек. На его рукаве был нашит шеврон командира подразделения.
   Хенк стал подниматься на ноги. Как и остальные офицеры, работавшие с ним в штабе. Их лица были искажены животным ужасом и изумлением одновременно.
   Хенк кивнул в знак того, что подчиняется силе, усилием воли заставил себя поднять руки и выпрямиться. Он озирался по сторонам и до сих пор отказывался верить своим глазам, хотя глубоко в душе уже понял, что проиграл.
   Каким образом это могло случиться?!
   В его желудке зашевелился еще один позыв к рвоте. Вызванный на этот раз уже не гравитационным потоком.
   Молодой командир вражеского подразделения усмехнулся, поставил упавший во время взрыва стул рядом с компьютером связи и легко опустился на него. Он нажал несколько кнопок и уверенным голосом заговорил в микрофон:
   — Синк? Надеюсь, ты слышишь меня. Это Мак. Мы вновь взяли Каспу. Похоже, Двадцать Седьмой дивизион можно смело списывать в архив, босс! — Он замолчал, и в ответ послышался слабый голос, который Хенк не смог разобрать. Затем Мак добавил:
   — Передай Шиксте, что взрыв был просто отменным. Стена защищала нас от осколков и ударной волны, но все равно тряхнуло так, что теперь я не знаю, где у меня печенка, а где селезенка!
   Хенк весь напрягся и набычился, когда его подхватили с обеих сторон крепкие руки солдат. Зрение снова затуманилось, а ноги подкосились, когда он увидел, что с него сдирают пояс с оружием и знаки отличия.
   Пол казался ему неровным и шатким, когда его, связав предварительно особой веревкой, — повели в холодную каспанскую ночь.

 
   Говс, спотыкаясь через каждый шаг, шумно дыша и напрягая все силы, тащился вверх по крутому склону в сопровождении остатков своей группы. Их скафандры были покрыты грязью, они с трудом переступали через крупные черно-серые камни. Между ними тяжело покачивалась большая бластерная установка. Солдаты, кряхтя и приглушенно постанывая, тащили ее на себе, переваливая через скальные бугры и поваленные деревья. Говс отстал от своего подразделения с двадцатью мужчинами и женщинами. Пятнадцать из них навсегда остались лежать у подножия склона. Одного за другим их скосил бластерный огонь.
   — Ложись! — заорал рядовой Бушмен.
   Все рухнули на землю, и тут же над их головами раздался тонкий свист, закончившийся хлестким звуком взрыва. Шрапнель отколола своими осколками несколько кусков от той скалы, за которой успели укрыться солдаты, тут же в воздухе стал распространяться зыбкий желтовато-зеленый туман.
   — Не дышать! — приказал Говс за секунду до того, как ядовитый газ накрыл их убежище смертельным покрывалом. — Лица уткнуть в землю!
   Они терпеливо дождались того момента, когда последние остатки ядовитой дымки выветрились, и стали медленно подниматься на ноги.
   Говс поднял голову и тревожно осмотрелся по сторонам.
   — Ладно. Пошли дальше! — сказал он, хлопнув ближайшего солдата по плечу. — Взяли!
   — Установка в порядке, — доложил ему кто-то из рядовых. — Все системы работают, ничего не задело!
   — Пошли, ребята! — взревел Говс, хватаясь за установку со своей стороны и вытягивая огромную массу из грязи.
   — Фред погиб, — доложил Джоуи. — Похоже, один отравленный осколок попал ему в ногу. Вон, видите?
   — Не смей к нему приближаться! — приказал хрипло Говс. — И не гляди в ту сторону! Стоит тебе только подойти и вдохнуть в себя эту мерзость, — не говоря уже о том, чтобы коснуться, — и тут же ляжешь рядом с Фредди! Пошли!
   Они вновь впряглись в бластерную установку и потащили ее вверх по склону. У них было три врага: риганцы, гравитация и время. И с каждым врагом нужно было бороться. Риганцы не отставали, сила тяжести подкашивала ноги, а солнце уже маячило где-то у линии горизонта.
   В мозгу у каждого свербила мысль, что Третий Эштанский готовится нанести второй удар. Столь же мощный, как и первый. Необходимо было не допустить этого.
   Внизу за их спинами, кое-как маскируясь в зарослях низкорослых кустарников, росших по берегам ручьев, кативших свои воды вниз, тяжелый арьергардный бой вели остальные две группы третьего подразделения, которым командовал Говс. Солдаты ценой своих жизней сдерживая орды превосходящие их в числе и огневой мощи, выигрывали необходимое командиру и его сопровождающим время, чтобы развернуть орудие и нанести удар в самое сердце вражеского дивизиона.
   За спинами горстки солдат, тащивших бластерную установку, кипело настоящее сражение, трещали мощные разряды бластерного огня, свистела шрапнель.
   — Еще пятьдесят метров, ребята! — хрипло крикнул Говс, стараясь не обращать внимание на боль в легких и бешеный стук в висках. Пот юркими ручейками бежал по его лицу и шее. Дышать в такой жаре и вони было практически невозможно, но он дышал. Идти с таким надрывом было нельзя, но он шел. Спотыкался, скользил, но шел.
   — Думаете… Синк все еще… там? — прерывисто спросил кто-то.
   — Лучше ему… быть там, — в ответ сказал Говс и закашлялся, — потому что если… поганые риганцы… возьмут его… Им придется заплатить… за это… лично мне!
   — Верно сказано, — согласился, споткнувшись и едва не упав, еще один солдат.
   Ближе к вершине холма под ноги стал попадаться мелкий гравий. Ноги скользили на нем, и приходилось напрягать воистину весь организм, чтобы не падать, да еще тащить бластерную установку. Шатаясь, оступаясь и ругаясь, они продолжали подъем, огибая неуклюжие карликовые сосенки.
   В пятидесяти ярдах слева от них раздался мощный взрыв. Сразу целая группа карликовых сосен и пихт была поднята в воздух вместе с корнями и землей. С неба на солдат обрушились камни и пыль. Земля содрогнулась у них под ногами, и они все как по команде рухнули на колени.
   — Риганские ублюдки! — прохрипел Говс и сплюнул.
   Сверху на них падал целый дождь, состоящий из пыли, грязи, гравия и веток деревьев. Обзор был на время нарушен. Отчаянно моргая, Говс оглядывался по сторонам. Глаза покраснели на его темнокожем лице, которое было искажено страшной гримасой нечеловеческого физического и душевного напряжения. Голос звучал хрипло и как-то булькающе:
   — Блаженные Боги! Помогите нам только в одном — добраться до вершины сранного холма!!! Только в этом! И дайте нам еще время на то, чтобы хоть раз долбануть из железяки по нашим друзьям! Хоть разок! И тогда я обещаю, что до конца своей жизни буду посещать ваши Храмы и трахаться со всеми жрицами подряд!!!
   На них обрушилась последняя волна каменных и пылевых осадков.
   — Давай, ребята, еще пятьдесят метров!
   И они снова двинулись вперед. Каждый из них буквально спиной и затылком чувствовал, как вражеские инфракрасные сенсоры прочесывают окрестные холмы в поисках их жалкой группки. Слава богу, действие поганых детекторов еще пару минут будет парализовано на этом участке из-за образовавшегося жаркого пятна после взрыва.
   — Десять метров! — прохрипел Говс, шумно и с присвистом захватывая в легкие воздух. От длительного напряжения его мышцы потеряли всякую чувствительность и, казалось, уже не подчинялись командам мозга. Ноги постоянно ползли назад. — Проклятие! Никогда в жизни у меня еще так не пересыхала глотка!
   Прошла еще минута.
   — Пять метров, ребята!
   И вот они на вершине.
   — Джоуи, — запинаясь позвал Говс. — Иди. Глянь, что на той стороне.
   — Слушаюсь.
   Они подтянули бластерную установку к крепкой на вид скальной формации и укрепили ее клиньями. Освободившись от неимоверной тяжести, солдаты в ту же минуту упали на землю. Они хватали широко раскрытыми ртами горячий воздух и блаженно закатывали глаза. Джоуи пошел, спотыкаясь, вперед, чтобы посмотреть на противоположный склон.
   — Встать, ребята! — крикнул своим Говс.
   Те неохотно поднялись, перезарядили бластеры и рассредоточились по вершине холма, чтобы предупредить о возможном приближении противника.
   — Ну, давай же, парень! — молил Говс, глядя в сторону ушедшего Джоуи. — Быстрее! Возвращайся быстрее и скажи, что мы все рассчитали! Ну, прошу тебя!
   Стиснув зубы и сжав кулаки, он нервно вглядывался вперед, краем глаза отмечая первозданную красоту окружающего пейзажа. Если бы только за всеми этими деревцами и кустами не прятались убийцы!..
   За спиной вновь раздался взрыв, и на солдат вновь обрушился град осадков из пыли, камней и дерева.
   — Проклятие! — взвыл Говс. — Хватайся за эту штуку!
   Потащили ее к противоположному склону, а то нас сейчас накроют!
   Трое солдат и он, напрягая все мускулы и багровея лицами, ухватились за бластерную установку, со стоном оторвали ее от земли и потащили вперед.
   — Ставь! Разворачивай! — крикнул хрипло Говс, увидев за противоположным склоном штабные постройки крупной риганской части.
   Это было пять серых зданий барачного типа, приспособленных для военных нужд и обнесенных забором с колючей проволокой. На территории кампаунда нашлось место и для небольшого аэродрома: в ряд были построены несколько эскадрилий ЛС. Над самым высоким зданием красовалась главная антенна связи в виде большой плоской тарелки.
   — Давай, ребята! Один выстрел! Хотя бы один выстрел!
   Они развернули бластерную установку. Рядовой Бушмен плюхнулся на узкое сиденье наводчика и стал крутить ручки поворотного механизма, направляя ствол на штабные постройки.
   — Заряжай! — заорал Говс почти истерично. — У нас хватит только на пять полноценных выстрелов. Не вздумай промахнуться. Бушмен!
   Тут он опустил глаза и увидел, что установка стоит на земле очень ненадежно. Скальная формация ее не подпирала, как в первом случае, и в любую минуту могло произойти все что угодно…
   Нужно было, конечно, подыскать для установки другую позицию, но на это не оставалось времени.
   Лазерный луч скользнул рядом с плечом Говса с едва слышным шелестом и аккуратно отрезал голову рядовому Рипмару. Во все стороны полетели кровавые ошметки. Они обрызгали установку, Говса и солдат.
   — А, черт! — воскликнул Говс и рухнул головой вперед в низкорослый, колющий кожу кустарник. Ругнувшись покрепче, он выхватил свой бластер и развернулся в сторону противника.
   Через несколько секунд у бластерной установки убило еще одного солдата и живым остался только Бушмен, который продолжал наводить оружие, стараясь ни на что не обращать внимания.
   В десяти метрах лежало изувеченное тело Джоуи, который так и не вернулся к своим.
   — Стреляй, Бушмен! Стреляй! Огонь!!! — заорал Говс и через секунду заметил первого риганского солдата, показавшегося на вершине холма.
   Говс вскинул свой бластер и нахал на спусковой крючок. У солдата тут же не стало одной руки. Во все стороны брызнула кровь.
   Через секунду над головой Говса словно взорвалась гигантская кислородная подушка. Заложило уши.
   Это был произведен первый выстрел из бластерной установки. Земля содрогнулась под ногами Говса, и он почувствовал дрожь в коленях. По спине побежали мурашки. Продолжая вести огонь по той стороне склона, откуда появлялся противник, он не обращал внимания на куски деревьев и камней с пылью, обрушившихся на его голову сразу же вслед за первым выстрелом бластерной установки. У него была задача: задержать приближение авангардной риганской группы.
   Бушмен выстрелил из установки еще раз.
   Говс выбрал секунду, чтобы убедиться в том, что уже вторая штабная постройка разлетелась на куски, окутав весь кампаунд клубами серой пыли. Первым выстрелом Бушмен поразил главное здание с «тарелкой» связи на крыше, похоронив под его обломками всех военачальников.
   — Командир! — вдруг нервически закричал Бушмен. — Установка скользит!!!
   — Проклятие!!
   Говс высунулся из своего укрытия и почувствовал, как в бок что-то сильно ударило, выбив из его рук оружие.
   Он рухнул перед скользящей назад установкой и изо всех сил уперся в нее плечом, пытаясь одновременно зацепиться за что-нибудь твердое ногами. Напрягшись изо всех сил, он предотвратил на время скольжение тяжелого орудия.
   — Стреляй, Бушмен! Тщательно наведи и пали!!!
   — Но…
   — Стреляй! Приказ!!!
   Когда орудие содрогнулось выстрелом в третий раз Говс понял, что его левый глаз уже ничего не видит. Может, он давно вытек вообще… В горячке боя такое осознаешь не сразу…

 
   Третья штабная постройка разлетелась ко всем чертям, обрушив обломки на уже дымящиеся ЛС.
   В то же время взрывы — один за другим — разрывались на вершине того холма, где они находились. Дивизионные орудия били по ним прямой наводкой.
   Четвертый выстрел страшно опалил щеку Говса. В его здоровом глазу застыли слезы и боль. Надрывая пересохшее горло на знойном ветру, он выкрикивал отчаянные ругательства.
   — Последний выстрел, — крикнул Бушмен через плечо. — Накрываю аэродром подчистую!
   Орудие содрогнулось, бластерный разряд прошиб плотный воздух, а звук оглушил и так уже мало что соображающего командира третьего подразделения.
   Раздался взрыв, который подбросил тело Говса в воздух и перевернуло его несколько раз. В кровавом тумане пропала и бластерная установка, и Бушмен.
   Говс ударился наконец о землю, перекатился по ней несколько футов и замер, уткнувшись в небольшую скальную формацию.
   Дикая волна боли поднялась от ног по всему телу, которое содрогалось в агонии. В то же время сознание прояснилось, мысли перестали беспорядочно толкаться в голове, чувства упорядочились.
   — Меня задело, — прохрипел он. — Конец мне…
   Он моргнул единственным оставшимся глазом и огляделся. Там, где должны были быть его ноги, теперь растекалась кроваво-мясная каша. Раньше он всегда боялся таких ранений, теперь же это печальное зрелище не испугало его. Он только удивился тому, как далеко брызжет кровь из перерезанных артерий и вен.
   Настоящий фонтан!
   «Вот это да! Никогда бы не подумал…»
   Рядом с ним вдруг плюхнулся Бушмен. Его тяжелое, с присвистом дыхание опаляло кожу лба Говса.
   — Выбирайся отсюда! — замороженным, глухим голосом приказал он ему. — Мне конец. Все-таки им удалось завалить меня. Уходи! Вернись к нашим! Собери внизу оставшихся в живых и уводи! Возвращайся к Синку! Доложи ему обо всем!
   Небо померкло перед глазами, и Говса стошнило. Причем сам он этого даже не заметил.
   Теперь он уже не мог сфокусировать взгляд на чем-либо конкретном.
   — Мне бы, вообще, сейчас следовало сидеть дома да выводить новые культуры бактерий, — прохрипел он.
   Ему вспомнились оливы на Эштане и кофейня, которой никогда не удавалось избежать инспекторской проверки, однако, по убеждению Говса, там делали самый лучший в мире кофе.
   Он попытался увидеть лицо Бушмена, но ему это не удалось: все плыло перед глазами.
   — Дай им по башке, Синк… — прошептал он едва слышно. — Дай им по башке!..

 
   Или Такка раздраженно нетерпеливо притаптывала ногой, ожидая, пока раздастся сигнал, что можно покинуть шлюз челнока. Наконец толстые двери с шипением открылись. Стало заметно прохладнее. Воздух здесь был более влажным. Министр внутренней безопасности решительно вступила на борт военного корабля «Гитон», который находился под командованием Райсты Брактов.
   Шлюз выглядел обычно для всех военных риганских кораблей. Овальный, бесцветный и ничем не примечательный, если не считать двух моряков-охранников и разноцветную контрольную панель. Моряки скосили глаза на предъявленный им императорский знак и отсалютовали Или. Один из них нажал на контрольную панель. Дверь с шипением отъехала в сторону, и Или получила возможность войти в боковой коридор «Гитона».
   Она в сопровождении офицера пошла по узким переходам крейсера в командный отсек. Здесь пахло смазкой, человеческим потом и синтетическими материалами. Обычный аромат военного звездного корабля. В воздухе носился постоянный приглушенный гул. Обычный звук для риганских боевых звездолетов. Стены, потолки и полы были выкрашены либо в белый, либо в серый цвета. Другие не полагались по уставу. Офицер остановился перед люком в главную кают-компанию и приложил на секунду ладонь к замковому механизму.
   Дверь открылась, и Или вошла в комнату, которая была так же стерильна, как и прочие помещения корабля.
   Райста Брактов сидела во главе небольшого стола, склонившись над клавиатурой монитора. Вдоль одной из стен кают-компании было настроено целое сооружение из всевозможных рычагов, рукояток, панелей и экранов. Рядом с местом Райсты пустовал еще один стул.
   — Вы просили о встрече? — напомнила Или, подходя к командиру риганского боевого крейсера, у которой на лице было выражение крайней мрачности.
   Или встала перед ней, скрестив руки на груди и расставив ноги на ширину плеч.
   Райста подняла голову и провела языком по губам, словно почувствовала какой-то неприятный привкус.
   — Хотите что-нибудь выпить, министр?
   — Микленский бренди, если не возражаете.
   — Это же военный корабль, министр, — с сухим укором в голосе заметила Райста. Помедлив пару секунд, она повернулась на своем стуле в противоположную сторону и приложила морщинистую ладонь к контрольной панели устройства внутренней связи. — Дежурный офицер? Принесите нам бутылку лучшего вина. Что там осталось? И позаботьтесь, чтобы нас не беспокоили во время разговора… Если, конечно, не возникнет какой-нибудь чрезвычайной ситуации на поверхности. — Последние слова Райста проговорила с брезгливым подергиванием рта. Она сняла с себя шлем и выключила монитор.
   — Насколько я поняла, на Тарге обстоит не все благополучно, не так ли? Вам не удалось уничтожить Синклера Фиста?
   Или не обратила внимания на офицера, который неслышно подошел к их столу, оставил на нем красивую фляжку с вином и также неслышно вышел.
   Райста нервно ждала, пока за ним задраится люк.
   — Прошу вас садиться, министр Такка, — пригласила она, делая своей костистой, с возрастными крапинками на коже, рукой приглашающий жест. Морщинки на ее темнокожем лице очень быстро перемещались, разглаживаясь в одном месте и возникая в другом, что указывало на сильное внутреннее напряжение командира. Она выглядела изможденной. Нечесанные с проседью волосы растрепались. Глаза были сощурены и под ними отчетливо нависали тяжелые мешки. — Давайте обойдемся без формальностей. Перейдем сразу к делу и вместе попытаемся найти достойный выход из сложившейся… чертовой ситуации, хорошо?
   — Вы выглядите утомленной, — заметила Или, опускаясь на предложенный стул.
   Райста наклонилась вперед и подперла голову обеими руками.
   — Министр, я буду честной. Я начала служить империи еще до того дня, когда отец Тибальта принял императорскую мантию. Перед моими глазами прошло очень много министров… Меня награждали, продвигали по службе, приглашали на обеды в компании царственных особ. Однажды сам Командующий предложил мне должность у Компаньонов.