Глуховцев Всеволод. Смерти нет

   — Вот ты все орешь, как конь фанерный, а я опять хотел тебя за старшего оставить! Ну а теперь не знаю.
   — Да я это так... — Шуруп сконфузился. — Ну, ума-то нет, вот бункер и разинул. Не допер! А так, если скажешь... Приказ есть приказ.
   — Это поощрение, а не приказ, — слегка слукавил Бабай. — Расти надо. Не век же тебе в пацанах ходить.
   Итак, Бабай, Костя, Сергей, О-о, Кишка и Гондурас; а москвичи — Даня, Катя, Тэйки, Гвоздь, Муха. Одиннадцать! Если б ребята лучше знали прошлую жизнь человечества, они бы, наверное, пошутили на тему о футбольной команде... Но про футбол они слыхали, а вот про то, что в команде одиннадцать человек — увы, нет.
   Но уже перед самым выходом Сергей вдруг решил, что оставлять Шурупа и девчонок не совсем справедливо. Ему захотелось, чтоб и они прикоснулись к красотам его леса... Потолковал с Бабаем. Тот подумал и махнул рукой: а, ладно! Если хотят, пусть идут. Ну, они, конечно, захотели.
   Поход оказался — сложнее, чем это предполагал Сергей. Хоть и закаленные боевым опытом, жители разоренных городов не очень-то были приспособлены к лесным тропам, кустам, кочкам, комарам... Кое-кто быстро сбил ноги, кто-то подвихнул лодыжку; закряхтели, заплевались, помянули половые органы.
   Как всегда, лучшим ходоком оказалась Катя. Она шла уверенно, молча и ничуть не уставала. Это малость задевало мужское самолюбие, но сделать парни ничего не могли — только Даня, пожалуй, не уступал лидерам; остальные выдыхались. Особенно худо пришлось Шурупу и Кишке: первый все-таки еще маловат был. Что касается Кишки, то он, похоже, являл собой пример подросткового дисбаланса — резко вытянулся вверх, а внутренние органы еще не перестроились, остались детскими, и трудно было им работать на такую дылду.
   — Может, привал сделаем?.. — заговорил он уже часа через два похода. На него цыкнули, он устыдился, замолчал, но тащился с видом таким несчастным, так дышал и всхлипывал, что Даня раз взглянул на него, другой глянул... поморщился и предложил:
   — Ну что, может, и в самом деле передохнем? Ты как, Серега?
   Сергей-то мог оттопать еще хоть верст десять, но и он увидел, что ребята порядком вымотались. Потому согласился.
   — Давайте. Только не жрите, а то совсем рухнете. Чуть-чуть по сухарику.
   Так и пошло у них: час-полтора ходьбы — четверть часа привал. Первые сутки шли туговато, и когда встали наконец на ночевку, почти все так и попадали в прохладную густую траву. А Тэйки будто и не ходила никуда — легко села, легко скинула кроссовки... Сергей восхитился:
   — Ну ты, мать, даешь! Прямо-таки будто в лесу росла.
   Тэйки даже не улыбнулась:
   — Да нет. Просто походить-побегать мне пришлось по жизни. Не то что им.
   Костер разводить не решились. Пришлось питаться всухомятку, разве что водой из фляжек запивать. Сергей пообещал:
   — Ничего! Завтра я вас к роднику приведу. Вода там!! Слов нет. Сами вот попробуете.
   Но ужин без чаю, без горячего показался все-таки скучным. Да еще комары, будь они неладны, к вечеру вконец осатанели!.. Пришлось срочно ставить шалаши — благо, ночи в мае еще не жаркие.
   В общем, веселого немного. Сергей, признаться, решил, что завтра будет совсем худо. Ну, естественно, дисциплину нарушить никто не осмелится, но и идти дальше в таком психологическом климате...
   Однако, к удивлению и радости нашего лесного лоцмана, случилось ровно наоборот. То ли сон в лесу оказался таким целебным, то ли утро своей красотой просветило зачерствевшие на войне души — словом, точно заново родились все.
   Сам Сергей этого не ожидал. Проснулся — и на миг почудилось, что он дома. Что все живы. Отец, мать, брат — вот они рядом. Утро, солнце, жизнь!..
   Это был вправду один миг. Уже в следующий все пропало. Сергей лежал в шалаше, рядом спали товарищи, кто-то похрапывал тихонько. Утренний свет золотисто сеялся сквозь еловый лапник, лучи были как живые: вздрагивали, попадая друг на друга, радостно вспыхивали.
   И эта радость вспыхнула в душе. Никакой грусти, никакой тоски — такой же ясный свет. «Жить вечно!» — это вдруг Сергей понял не как слова, а как что-то доселе скрытое в себе. Он рассмеялся и повторил вслух:
   — Жить вечно! — чем разбудил спавшего рядом Костю.
   — Чего ты?.. — сонно спросил тот и зевнул.
   — Утро, — ответил Сергей с улыбкой. — Видишь? Посмотри-ка!
   Очень быстро проснулись все. Веселый, оживленный гомон вместе с птичьим щебетом зазвучал над поляной.
   — Слушайте, а хорошо-то как!.. — Муха наивно, но точно выразил общую мысль.
   — То ли еще будет! — похвастал Сергей. — Вот увидите.
   Он и сам с каким-то счастливым удивлением ощутил невесомую волну: свет, звуки, ветерок в листве — ведь это ж чудо!.. Новый, неведомый раньше изгиб планеты, дороги бегут куда-то — выбирай любую и иди. Они все на рассвет, не ошибешься. Здорово? То-то. Если б можно было пойти по всем сразу!..
   Он так размечтался, что кто-то, глянув на него, улыбнулся. Кишка, сроду не отличавшийся тактичностью, заржал:
   — Га-а!.. Чо, Серега, встал, будто хрен проглотил?
   Сергей нисколько не обиделся.
   — Да нет, — просто сказал он. — Хорошо, братцы, а? Как хорошо!..
 

2

 
   И с этого мгновения все пошло по-другому.
   Вроде бы и усталость пропала — хотя, конечно, уставали по-прежнему, куда же от этого; и комаров точно перестали замечать, хотя и они, гнусы, никуда не делись; и ветки, хлещущие по лицу, и потная одежда, и пересохшие глотки... как это было, так и осталось.
   И все-таки мир изменился. Это почувствовали все, даже если не могли высказать. Странное, вдохновенное предчувствие захватило их — и уже путь — не путь, жара — не жара — ноги сами пошли, в голоса вплелся смех, а Муха стал насвистывать мелодию, да так ловко, что все поразились. Вот тогда-то, точно, узнали, что у Мухи есть слух.
   Карта и Сергеева память малость подвели их. Команда заплутала и прошла лишних километров десять, пришлось топать обратно; убили на это полдня. Но никто не обозлился, не расстроился, напротив, посыпались шуточки, весомые, ядреные... Даня назвал Сергея каким-то «Сусаниным».
   — А это кто? — тут как тут любознательный Костя.
   Даня слегка замялся.
   — Ну... как тебе сказать. Старинный герой! — И как мог постарался передать сказание о подвиге костромского крестьянина.
   Разговор происходил на привале. Ребята выслушали генерала с некоторым недоумением. Один Сергей почти незаметно прищурился: он-то эту историю знал... Но встревать не стал.
   — А как это, — не понял Кишка, — при чем тут? Он же врагов увел, так?
   — Конечно, — Даня кивнул.
   — Ну. А Серега же нас ведет?..
   С чувством юмора у Кишки было туговато. Даже до Гондураса иной раз доходило поскорее.
   — Э, балда, — беззлобно сказал О-о. — Шутка это. Понял? Шуточное сравнение.
   Кишка чуть покраснел.
   — Сам ты балда, — огрызнулся он. — Лопух!.. А Сергей ничего этого не слышал.
   Он опять вспомнил. Ведь про подвиг Сусанина рассказывал отец, когда они однажды просто так гуляли по лесу.
 

3

 
   Это случилось в конце прошлого лета, как раз перед той самой несчастной осенью. Было заметно за полдень, но далеко еще до вечера.
   Странно, но лишь сейчас Сергей сообразил, что именно такое время дня кажется ему чем-то особенно тихим, умиротворенным. И тогда, в тот день, было так. Изрядно набродившись по лесу, они решили отдохнуть.
   — Идем-ка, брат, на одну поляну, — подмигнул с видом заговорщика отец. — Красота!.. Сам увидишь.
   — Пошли, — охотно поддержал сын. И вот пришли. Сергей восхитился:
   — Ну, пап, и правда... Красота!
   — То-то же. Давай-ка присядем.
   Уселись в центре полянки. Алексей Владимирович улыбнулся, приложил палец к губам:
   — Помолчим!.. Сергей кивнул.
   Они молчали, сидели и слушали.
   Эта поляна точно сердце леса. Березы, елочки, кусты обступали ее тихо и таинственно. Тишина — главное, наверно, слово здесь. Тихо покачиваются ветви, тихо и ласково синее небо, тихо плывут по нему облака. Живая тишина! Она наполнена неуловимым шелестом, сладковато-пряными запахами... Вдруг налетит ветерок, весело дунет в лицо. Где-то прожужжит шмель. Густая, темная к концу лета трава полна цветов: белые зонтики, сиреневые гроздья иван-чая, мелкие желтые бутончики, редко рассыпанные в одном месте, ближе к большой старой березе.
   — Ну как? — негромко спросил Лавров-старший.
   — Слов нет, — сын был краток.
   — Верно. — Алексей Владимирович поднял голову, огляделся. Рассмеялся.
   — Ты что? — спросил Сергей.
   — Да если б кто-нибудь лет двадцать назад сказал мне, что стану я таким Сусаниным!.. Ни в каком сне присниться не могло.
   — Кем это — Сусалиным?
   — Сусаниным, — поправил философ. — Ну, это отдельная история... А впрочем, отчего б не рассказать?
   И рассказал. Рассказчик он был превосходный, Сергей слушал с открытым ртом. И когда отец закончил, искренне восхитился:
   — Здорово!
   — То-то же. Запоминай, брат... И это запомни, — помолчав, добавил отец.
   Его рука обвела окрест.
   — Да уж это не забудешь!.. — воодушевленно воскликнул Сергей.
   — Не забудь, — неожиданно серьезным стал отцовский голос.
   Сергей удивился:
   — Да нет, конечно. А что это ты так сказал? Алексей Владимирович покосился на сына. Лицо стало знакомо лукавым.
   — Есть дело. Хотя... а, нет! — прервал он сам себя. Полез рукой за пазуху, порылся там. — Вот прочти-ка.
   Протянул Сергею мятую бумажку. Тот взял, исправно начал читать:
   — Красота природы — явление, глубоко взаимосвязанное с духовным миром человека. Можно сказать, что и то и другое суть разрозненные в нашем мире феномены единой идеи... — На этом текстовка обрывалась. Сергей с недоумением воззрился на отца. — И что?
   — Согласен с этим? Сергей подумал.
   — Ну, наверное, — проговорил он. — Конечно... Красота, это... я вот смотрю, понятное дело, в душе так хорошо.
   — Замечательно! — отец обрадовался. — Значит, понял. Не забудь! Ну, пойдем, насиделись.
   — Пойдем. — Сергей встал, сморкнулся, вытер нос. — Бумажка-то нужна тебе?
   — А, давай.
   — Слушай, а зачем ты вообще об этом вот заговорил?
   Сергей догадывался, какой будет ответ, но все-таки спросил... А догадывался верно.
   Алексей Владимирович сделался загадочным.
   — Понимаешь... Вот ты сейчас о красоте верно понял, это хорошо. Но в целом... В целом все сложнее. Я недаром заговорил, разумеется. Есть нечто важное. Но мы с тобой давай-ка будем к нему подбираться постепенно...
 

4

 
   Но это Сергей много раз слыхал. И про важное он уже понял, так что не это зацепило его сейчас в том разговоре... Важное, важное! Понятно, что написано, и понятно, что спрятано. Где! Вот что зацепило. Где. Поляна! Вот она.
   — Па-адъем! — громко скомандовал Бабай. — Кончай отдыхать.
   — Серега, — обратился Гвоздь, — затяни рюкзак, будь другом. Вон та лямка ослабла, будь она неладна.
   — Давай, — сказал Сергей, а сам все думал. Где спрятано!..
   Ребята ловко, споро выстроились в походную колонну, Даня зашелестел картой, вынул компас. Ворожил с этими предметами он недолго, вскинул голову, поглядел туда-сюда.
   — Вроде бы так? — указал он рукой.
   Сергей прикинул направление. Вот ведь и сам бы не сказал, как это у него выходит! Просто опыт. Но он почти не подводил.
   — Правее чуток, — молвил Сергей.
   — Вот так? — с готовностью переспросил Даня.
   — Похоже... Черт, там самая чащоба. Придется огибать.
   — Огибать — не возвращаться. — Даня сложил карту. — Идем?
   — Пошли!
   Пошли. Скоро втянулись. Ритм, темп, вдох, выдох. Жара, пот, тяжесть нош. Привыкнешь — вроде ничего. Главное, не дать слабины.
   «Главное, главное, главное... — повторял про себя Сергей. Главное — не расслабляться. Главное — держать темп. Главное... Где тайник! — вот главное».
   Сергей вцепился в эту мысль, как бульдог в тряпку. Он чуял, что правда рядом, но не дается. Что-то было, что-то вот сейчас, только что... Нет, упустил.
   С досады он мотнул головой. И не заметил сам, как наддал шагу. Но Даня, шедший следом, тут же его окликнул:
   — Серега! А?
   — Разогнался. Сбавь ход, а то растянемся на километр.
   — Понял...
   Обернулся. Все шли молча, сосредоточенно, лица серьезные. Сергей улыбнулся.
   При всем этом он ничуть не отклонялся от курса. Ну, понятно, приходилось делать вынужденные зигзаги, обходя ямы, муравейники, коряги и всякую прочую беду, но направление выдержалось Сергеем точно. Солнце шло по небу, менялись тени, что-то потрескивало, ухало приглушенно в глубине леса...
   — Что это там? — вскидывался Муха. Да хрен его знает, — равнодушно отвечали ему шедшие рядом Гвоздь или Кишка.
   Сергей-то знал, что это разное зверье обеспокоено пришествием людей. Запахами ружейного масла, резины, дыма, шагами, хрустом веток, голосами, смехом... Звери боятся человека, это Сергей тоже знал. Даже годы безлюдья не сгладили эту боязнь. Ребята — кроме Кати, возможно, — наверное, ни одного дикого зверя в жизни не видели, они топали по лесу, как по своим городским руинам. Сергей же в этом мире был своим, он воспринимал цвета, звуки и запахи почти автоматически — это было с ним, окружало его всю его жизнь, с детства... Родная стихия! Вот только об этом Сергей сейчас не вспоминал. Не до того. Он шел, держал курс, и мысль его билась пульсом.
   Где же тайник?!
   Поляна. Ведь она большая! Сергей легко представил ее себе. Да, огромная. Хотя, пожалуй, огромная — слишком уж сильно сказано... Но не маленькая. И даже одиннадцати искателям найти на ней небольшой объект будет ой как нелегко.
   О том же думал и Даня. Понятно, он не мог знать того, что знал Сергей, но мозг его работал четко и выводы делал ясно, прочно — блок за блоком.
   Сергей взволнован. Это видно. Значит? Значит, крутится вокруг разгадки места тайника. Но не разгадал. Разгадает?.. Посмотрим.
   Важнее то, ЧТО в тайнике.
   Здесь Даня сам чувствовал какое-то неясное волнение. Он прекрасно осознавал, что логически это не объяснить. Но разум же и говорил ему: эй, Даня, ты себя знаешь... Ты никогда не станешь волноваться просто так. Ты чувствуешь, чувствуешь: здесь серьезно. Здесь может быть нечто.
   Он вглядывался в спину и затылок Сергея. Тот шагал как по проспекту, изредка лишь дергал головой или рукою взмахивал, отгоняя комаров. Но в фигуре его, в легком наклоне плеч, в том, как он держит руки, — да! в этом было предчувствие. Да и во всем вокруг: в причудах света в листве. В синем-синем небе, там где-то, за лесными вершинами, в веселых майских цветах. Даня не знал их названий, конечно. Но они так радовали глаз! Что-то острое, пьянящее, что-то неведомое, от чего и радостно, и тревожно...
   И у Сергея то же. Он спешил и сам замечал это. Сбавлял шаг. Осматривался. Все верно! Он опять заставлял себя не спешить.
   Себя заставить можно, а вот сердце... Оно билось все быстрее, и дыхание сбивалось, словно после бега. Отчего? Да поди ж, скажи!
   Трава под ногами. Зелень свежая, светлая. Желтенькие цветочки как солнышки. Яркие пятна, проблески большого солнца. Шаги. Хруст веток. Близко, чую. Близко, близко!..
   Стоп. Сергей встал так внезапно, что Даня едва не наскочил на него. Но с реакцией, слава богу, все в норме: не наскочил, не сбил. А сзади кое-кто не совладал — слишком уж резко тормознул лидер.
   Чертыхнулся Гвоздь. Матюкнулся Кишка. Колонна встала.
 

5

 
   — Что случилось? — воскликнул Костя. Сергей стоял, смотрел и не верил глазам своим.
   Казалось бы: чему не верить, так или иначе это должно было случиться. Но все равно...
   — Что, Серега? — спросил уже Даня.
   Тот сперва кивнул зачем-то, после чего ответил:
   — Вот она, родина.
   — Пришли? — Костя обрадовался.
   — Почти. — Сергей скинул с плеча автомат. — Отсюда до дому полчаса ходьбы. Ну, может быть, чуть побольше. Мы с отцом тут были... — Он осмотрелся повнимательнее и подтвердил: — Да были. Все, карта не нужна.
   — Ну так пойдем? — полувопросом предложил Гвоздь.
   — Погоди, — сказал Сергей. А чего ждать — не знал.
   Где их избушка, он представлял совершенно ясно. Где поляна — тоже. В общем, стоять нечего, можно сразу идти — но не шлось.
   И он признался:
   — Слушайте, ребята... Как-то не решаюсь я.
   Даня дружески положил ему руку на плечо:
   — Понятное дело. Нелегко?
   Сергей кивал молча. Лицо стало грустным.
   — Ну, не скисай! — Даня похлопал его по плечу. — Знаешь что? Давайте-ка привал сделаем! — Он обратился ко всем: — Как вам эта идея?
   — Отличная! — обрадовался О-о. — И перекусить не мешало бы.
   — Ну, тебе ли жрать, — проворчал Бабай. — Куда столько вмещается...
   — Я безразмерный. — О-о подмигнул.
   В целом предложение было принято. Слова О-о вызвали цепную реакцию: все вдруг вспомнили, что они проголодались.
   — Похоже, вон там поляна, — разглядел Гвоздь. Пошли туда. Верно, метров через сто деревья расступились и ребята увидели маленькую полянку.
   — Знакома? — спросил Даня. Сергей отрицательно покачал головой.
   Нет, эта полянка была незнакома ему. И не похожа на ту. Это было, скорее, что-то вроде незаконченной просеки. Но кто, когда, зачем начал рубить деревья среди леса, почему не закончили?. , на это, конечно, теперь уже не ответить.
   Бабай первый стянул со спины рюкзак, кинул его в траву и блаженно вытянулся рядом.
   — Ух! — воскликнул он, но тут же привстал и начал расшнуровывать башмаки.
   — Может, поплотнее пожрем? — предложил он. — Костерок разведем?
   — О! — поддел его О-о. — А про меня-то: и прорва, и то, и се...
   — Да ладно, ладно... а, черт! — Бабай звонко хлопнул себя по шее. — Комары эти, мать их... Ну так что, обедаем?
   — Давайте, — решился и Даня.
   Все разом задвигались, снимая поклажу, послышался смех. Гвоздь галантно помог Кате стянуть ранец.
   — Пойду дровишек поищу, — произнес Сергей. — Вон там, похоже, сухостой есть.
   Ему хотелось побыть одному, хоть немножко. Надо было собраться с мыслями. А то мысли текли так: «Ну вот. Ждал, ждал, а как пришло — так пшик... Идти на поляну? Ну пусть. Поляну знаю. А на ней где искать?..»
   Сергей ощутил, что теряется. Он сам всех поднял, ребята прониклись, пошли. И вот пришли. А он не знает, что делать.
   Тут он встряхнулся. А ну-ка! Хотел собраться — собирайся.
   Он осмотрелся. Лес. Трава здорово подросла! Прямо за последние дня три. Вымахала почти по пояс, и цветы распустились. Забавные вот эти колокольчики сиреневые... Он потрогал один. А вот желтые, маленькие звездочки...
   Ну, вот опять память! Как наяву — ночью они с отцом стоят на крыльце и смотрят на звезды.
   — В те времена, — улыбаясь, говорил Алексей Владимирович, — ученые делали классификации звезд. В зависимости... ну, от разных факторов. И обозначения давали такие броские. Белый гигант, скажем! Или желтый карлик...
   Вот это и вспомнилось: желтый карлик. Звезда. Желтый цветочек в траве.
   Сергей присел на корточки, осторожно тронул пальцем шершавый стебелек. Яркая звездочка качнулась...
   Желтая звездочка. Цветы... Слова отца. Поляна! Желтые цветы. Береза!!
   Все!!!
 

6

 
   Когда прищуренным взглядом Даня проводил унылую спину Сергея, удалившегося за валежником, то во взгляде этом было сочувствие. Ясно — что-то не так. Не того ожидал вдохновитель похода. И растерялся.
   Тогда Даня угадал, что Сергею хочется сейчас побыть одному. Это очень верно: сосредоточиться. Даня покосился влево, вправо, увидел, что никто не обратил внимания, не поперся вслед за Сергеем. Все были оживлены, распаковывали свои пайки, переговаривались... Даня незаметно отсел в сторонку.
   Он сам ощутил нечто странное. Поддевало нетерпение. Сейчас!.. А что сейчас? Сейчас должно решиться. Что? Не знаю.
   Он чуть не сказал это вслух. И это правда: знать было нельзя. Просчитать, вычислить — все это было впустую. Здесь было нечто большее, чем знание; чем просто знание, вернее. Знание, но другое.
   И опять, как бывало раньше, мысль свернула к нагрудному кресту, так выручавшему Даню по жизни. Он положил ладонь на этот крест, ощутил холодок металла...
   Что-то должно быть. Даня закрыл глаза.
   — Есть! — звонкий возглас потряс лес.
   Все аж застыли на местах. Даня открыл глаза.
   Раздался треск. Сучья кустов мотнулись, из них выскочил Сергей. Глаза — как два велосипедных колеса.
   — Ребята!! — возопил он и тут же кувыркнулся в траву.
   О-о расхохотался от такого трюка. Фыркнул еще кто-то. Сергей сам вскочил и рассмеялся.
   — Ребята, — повторил он уже без крика. — Все! Я знаю, где тайник!
   — Опять озарение, — понял с иронией Бабай. Он был в таких делах скептик.
   Но Сергея пробило так, что всякий скептицизм побоку.
   — Да! — сказал он. Его распирало от счастья. — Теперь все. Никаких гвоздей!
   — Каких гвоздей? — сощурился Гвоздь. Вопрос канул в никуда. Сергею все поверили враз — и Бабай тоже в глубине души, только не хотел себе сознаться. Слишком уж ценил он реноме скептика.
   — Ну и где? — спросил Костя.
   — На той поляне... Ну, словом, знаю! У старой березы. Где желтые цветы. Там! Точно. Знаю. Пошли!
 

7

 
   И пошли, и пришли. Сергей не шел, а мчался. Вместо получаса — двадцать минут. От темпа все взмокли, выбились из сил, но ни один не роптал. И про голод забыли.
   — Сейчас, — задыхаясь, бормотал Сергей, — сейчас, сейчас... Немного!
   Он не замечал, что это вслух.
   Но никто не говорил ничего, не переспрашивал. Ясно — азарт, напор, факт. Без слов.
   Родной лес вел Сергея. Все приметы — вот они! Сердце билось по-сумасшедшему. Поляну Сергей угадал метров за сто. Еще лес, стволы берез и лип, везде кусты, сквозь них приходилось переть напролом — треск, шум, от листьев клочья в стороны...
   Но вот это пройдено. Последний шаг — и Сергей встал. Кто-то нечаянно подтолкнул его в спину. Он отшагнул влево. Ребята гурьбой, толпясь, высыпали на опушку. Пыхтение, возня длились еще секунд пять, а после все смолкло. Тишина.
   Сергею сделалось смешно: никто не решался ступить на поляну, как будто заколдованная зона. Он не шел — и все стояли.
   — Ну, что остолбенели? Идемте.
   Старая береза никуда не делась. Вот она — в майской зелени словно бы и помолодела. Сергей двинул к ней наискось через лужайку, за ним зашагал Даня. Все прочие замешкались на миг, а затем повалили следом.
   Сергей уже не спешил. И сердце не билось взволнованно. Обычная работа, больше ничего... Он подошел к березе, огляделся. Посмотрел вверх — просто так. Нежная зелень, голубое небо. Полдень.
   — Вот так, — сказал Сергей. Прозвучало это у него вполне философически и было принято за руководство к действию.
   — Что, здесь копаем? — Бабай притопнул по траве и тоже огляделся окрест.
   — Сейчас, — ответил Сергей. — Соображу... Катя, отойди-ка.
   Катя проворно отступила в сторону.
   — Ага. Ну, похоже, здесь. Вот этот участок, — очертил пальцем в воздухе.
   — А цветы где? — Костя удивился.
   — Какие цветы?
   — Ну, желтые. Сам же говорил — где цветы желтые.
   — А-а!.. Чудак ты, Костя. Это ж когда было? В августе. А сейчас май! Цветы-то поздние.
   — Фу ты! — Костя в досаде хлопнул себя по лбу. — Не врубился.
   Муха слегка напрягся: он в месяцах не очень разбирался, и когда называли: июнь там, июль, апрель — путался. Стеснялся этого. И сейчас в мозгу у него закрутилось: август, август, когда это?. , летом? А, ну да! Конец лета. Точно!
   Он чуть не подпрыгнул от радости. И вскричал:
   — Да чего болтать-то! Давайте копать. Где? Бабай смерил малого генеральским взглядом, но промолчал. Своего подчиненного, конечно, он бы одернул.
   — Где копать? — Сергей стал деловым. — Ну, давайте с разных концов начнем, навстречу друг другу. Вот отсюда, отсюда и отсюда. Думаю, только этот участок. Больше не надо.
   — Что значит думаю? — Бабай нахмурился. — Ты ж сказал — знаю?
   — Ну, знаю, знаю.
   — Ни хрена себе, только этот... — протянул Кишка. — Да тут окривеешь! До вечера провозимся...
   — Да ну, до вечера! — перебил Сергей. — За час управимся. Глубоко-то не надо. Где-нибудь полметра глубины, не больше. Где лопата? Давайте!
   — Подожди, Серый, — спокойно молвил Даня.
   — Что такое?
   Даня подмигнул ему:
   — Спешка — дело трухлявое. Прежде чем браться за дело, надо мозгами пораскинуть.
   — То есть?!
   Пришлось разъяснить:
   — То есть логически размыслить. Все станет много легче.
   — Например? — Сергей насторожился.
   — Например, — педантским тоном заговорил Даня, — здравый смысл подсказывает: если это тайник, что это значит?
   — Что? — воскликнуло хором несколько человек.
   — А то, что дерн аккуратно вырезали, подняли; что надо спрятали — и снова закрыли.
   — Аккуратно... — что-то начал соображать Костя...
   — Аккуратно, — весело подхватил Даня, — но не так, чтоб совсем незаметно. Если всмотреться внимательно...
   И тут точно молния сверкнула у Сергея в голове!
   — Ах ты! — вскричал он. — Да как же я сразу не допер!!
   В самом деле — чего ж тут думать. Ясно: на этом месте что-то должно быть чуть-чуть не так. Трава, почва! Что-то не так.
   — Давайте, ищем, — засуетился Сергей. — Давайте, народ. Это же мигом!
   Он был прав: на такой участок одиннадцать рыл — тьфу. И как всегда, удачливее всех оказался О-о.
   — Слушайте, — неуверенно промолвил он. — Вот тут какой-то вроде холмик... Может, то?
   Сергей так и метнулся туда. Упал на колени.
   — Ну-ка!..
   Точно. Незаметный сверху, но совершенно отчетливый на ближний взгляд, на ощупь — холмик. Сергей огладил его ладонями. Точно! Прямоугольной формы. Таких не бывает. Значит — клад.
   — Лопатку!
   Кто-то протянул саперную лопатку. Сергей схватил ее.