Голден Кристофер. Лесная дорога

   Но Майкл был в офисе один, только тихо гудело оборудование, не отключенное на ночь. Холодильник. Копировальная машина Компьютеры. Майкл поежился от холода. К сожалению, обогреватель был выключен, и помещение за ночь выстудилось. Майклу не хотелось зажигать свет. Вряд ли кто-нибудь заметил бы это с улицы в тот ночной час, но он все же решил не рисковать. А вот тепла от обогревателя, конечно, никто не заметит.
   Установив на термостате комфортную температуру, Майкл отправился в свой кабинет. Там обнаружились признаки его отсутствия в течение нескольких дней. На стуле лежала кипа писем. На телефоне часто мигала красная лампочка, призывая его обратить внимание на накопившуюся голосовую почту. К монитору было приклеено с полдюжины желтых стакеров с записками. Он отодрал их, проигнорировав мигающую лампочку на телефоне, и свалил письма со стула прямо на пол, тут же о них позабыв.
   Его глаза жгло от утомления, но ему казалось, у него открылось второе дыхание. Еще находясь в машине, он позвонил в гостиницу «Боярышник», расположенную неподалеку, так что его ждала там удобная постель. Но еще предстояло завершить дела, а уж потом отдыхать.
   «И дом, где ждут, еще далек». Это стихотворение Роберта Фроста^[12], кажется? Да… «Ведь мне распутывать клубок, и дом, где ждут, еще далек».
   То и другое так верно.
   Он включил компьютер в темном кабинете и набрал свой пароль. Получив доступ, запустил программу работы в Интернете и начал поиск по имени «Сьюзен Барнс».
   Его ждало огромное разочарование. Десятки поисковых машин обещали выдать нужный результат. Многие требовали от него регистрации, некоторые — с кредитной картой, причем часть из них гарантировали ответ при условии, что он заплатит годовой членский взнос. Бесполезная трата времени. Сьюзен была девочкой; ни один ребенок ее возраста не может быть внесен в телефонную или адресную книгу. Но адрес электронной почты — или фотографии на семейном веб-сайте — этого Майкл не исключал. Он впечатал имя Сьюзен Барнс в самую надежную машину сетевого поиска.
   Пришло 457 000 результатов.
   С досады он стал кусать губы. Затем в течение часа с лишним вводил вспомогательные слова и словосочетания. «Массачусетс», «разыскивается», «похищена». Даже «смерть». Если она — призрак, то наверняка это слово встретится в любой статье о ней. Как и слово «некролог». Однако в течение всего этого времени его разочарование только росло. Считалось, что в Интернете можно найти ответ на любой вопрос. С его помощью можно купить или разыскать все что угодно. Но хотя Майкл нашел ссылки на сотни женщин и даже девочек по имени Сьюзен Барнс, не было и намека на то, что кто-то из них может быть именно той девочкой, которую он разыскивает. Помещенные фотографии не имели с ней ничего общего. Женщины в основном были гораздо старше или жили очень далеко, даже за границей.
   Больше других его заинтересовала агент по недвижимости из Эймсбери. Она жила всего в пятнадцати минутах езды отсюда. С фотографии, помещенной на веб-сайте агентства недвижимости, на Майкла смотрела женщина лет пятидесяти с небольшим. Крашеные белокурые волосы с розоватым оттенком Что-то заставило Майкла более пристально приглядеться к этой фотографии. Если бы он разыскивал родственницу потерявшейся девочки, его Сьюзен, то наверняка взял бы эту женщину на заметку, поскольку она довольно сильно была похожа на Сьюзен. Женщина по возрасту едва ли годилась девочке в матери, но могла быть ее бабушкой или тетей.
   Он кивнул сам себе. Идея не была такой уж абсурдной. Если он сумеет найти родственницу с таким же именем, то это может послужить необходимым ключом.
   Потом он запустил алгоритм поиска адреса и номера телефона и составил списки женщин с именем Сьюзен Барнс— не только в Массачусетсе, но и во всей Новой Англии. Потирая глаза, он взглянул на часы и начал распечатывать списки. Полчетвертого. Наверху принтера росла стопка бумаги. Ну что ж, если ему придется звонить каждой из них, он это сделает.
   Утомившись, он откинулся на стуле и стал бегло просматривать страницы. Для одной ночи он успел сделать достаточно.
   Майкл бросил взгляд на часы: время шло к четырем утра. Ему совершенно не хотелось быть застигнутым врасплох первым человеком, который придет сюда утром.
   Он неохотно выключил компьютер и сложил стопкой напечатанные страницы. Завтра, в светлое время дня, он опять займется поисками дома. А позже, вечером, начнет названивать по телефону. Правда, пока еще оставались кое-какие дела, которые нельзя оставлять незавершенными.
   Майкл ушел из здания компании «Краков и Бестер» чуть позже семи утра, заперев за собой дверь. Это было в четверг, девятого ноября, солнце как раз поднималось над горизонтом Улицы начинали просыпаться — люди прогуливали собак или бегали трусцой, на дорогах появлялось все больше автомобилей.
   Он был несказанно счастлив, что наступило утро. Оно подпитывало его, наполняло желанием немедленно приняться за поиски дома, в полной мере воспользовавшись светом дня. Но он почти не спал в эту ночь, и одной мысли о мягкой постели в «Боярышнике» было достаточно, чтобы сдержать его порыв.
   Поспать. Хотя бы несколько часов.
   Он надеялся, что ему ничего не приснится, а если и приснится, то он не запомнит.
   Этим утром Тедди Полито много раз подряд нажимал на кнопку будильника. Немного замешкавшись, он отказался от завтрака, о чем пожалел в тот момент, когда выруливал с подъездной аллеи. Но, остановившись вскоре в закусочной «Данкин Донате», он исправил эту ситуацию, взяв упакованный завтрак с собой. В ответ его желудок благодарно заурчал, но Тедди по пути на работу все же не стал вынимать из пакета рогалик с корицей.
   С пакетом от «Данкин Донате» в одной руке и огромнейшим стаканом с кофе — такие редко кто заказывает — в другой, он прошествовал вверх по ступеням с достоинством осужденного на казнь. За прошедшую неделю работа доставляла ему одни неприятности. Майкл завалил проект с мороженым «Нью-берипорт», поэтому Тедди не сомневался, что при следующей попытке проведения этой кампании будет назначен не только новый художник, но и новый текстовик.
   Самое неприятное заключалось в том, что в действительности у него не было оснований сильно беситься. Своему успеху в фирме «Краков и Бестер» Тедди был обязан тому, что пристегнут к Майклу Дански, вроде хвоста, привязанного к заду Иа в сказке про Винни-Пуха. Правда, Майкла никак нельзя было назвать ослом. Из-за этого собственное поведение еще больше расстраивало Тедди. Он ведь не святой и, прежде всего, печется о средствах к существованию для себя и семьи. Но Майкл его тоже беспокоил.
   Тедди рывком открыл дверь и вошел в приемную агентства. За столом сидела Бриттни. При его появлении у нее заблестели глаза, и он немного оживился. Бриттни была из тех девушек, с которыми Тедди и мечтать не мог переспать, даже учась в колледже. Когда он видел ее сияющие глаза, знал, что нравится ей, — это всегда помогало ему воспрянуть духом.
   — С добрым утром, Тедди, — сказала она.
   — С добрым утром, Красная Шапочка, — откликнулся он.
   Добродушно усмехнувшись, Бриттни закатила глаза. На тот маскарад она пришла в костюме Красной Шапочки, и Тедди нравилось ей об этом напоминать.
   — От Дански что-нибудь слышно? — спросил он, чуть понизив голос.
   Улыбка исчезла с ее лица.
   — Нет. Он не звонил, и я его пока не видела. Тедди со вздохом поблагодарил девушку и пошел к себе, но тут Бриттни его окликнула.
   — Майкл — хороший парень, — сказала она вполголоса. — Если ему сейчас туго… то есть хочу сказать, если Гэри собирается ему навредить, дай мне знать, ладно?
   Тедди вздернул от удивления брови — у него было такое чувство, будто он видит Бриттни впервые. Все считали ее сногсшибательной и милой, но не очень умной, и он мог бы с этим согласиться. Но сейчас он вдруг понял, что она за человек. Девчонка спит с сыном босса, но умеет отличить добро от зла. Она может отличить достойного мужика от подонка, пусть даже в этом ей подчас помогают эмоции. Она хочет воспользоваться своими отношениями с Гэри Бестером, чтобы вызволить Майкла, потому что Майкл — хороший парень.
   — А знаешь, ты отличная девчонка! — сказал Тедди.
   Эти слова в каком-то смысле могли быть восприняты и как насмешка, но он говорил искренне и прочувствованно. Бриттни, должно быть, это поняла, потому что покраснела и улыбнулась.
   — Дай мне знать, — повторила она. Тедди кивнул.
   — Непременно.
   Когда этим утром Тедди выволок свою тушу из постели, светило солнце, но сейчас, шагая мимо многочисленных отгороженных закутков, составляющих основную часть офиса «Краков и Бестер», он заметил за окнами серое небо. Прокручивая в памяти обрывки утренних новостей, услышанных по радио, он вспомнил, что обещали дождь.
   Как это бывало каждое утро, он поблагодарил богов коммерции за то, что ему больше не приходится работать в выгороженном закутке. Тедди удалось повернуть дверную ручку, не смяв рогалик, а затем он коленом толкнул дверь. Войдя, он включил свет и бросил пакет из «Данкин Донате» на столик около стены, поставив туда же кофе, а затем стряхнул с плеч пиджак. Подняв со стола стакан, он с наслаждением отхлебнул горячий кофе.
   Только направляясь наконец к своему месту за столом, он заметил огромную, черного цвета папку с рисунками, брошенную на стул.
   Нахмурив брови, Тедди протянул руку за папкой, а кофе поставил на стол.
   Эскиз был сделан необычайно подробно, с великолепной растушевкой. Фургон мороженщика с нанесенной на борту по трафарету надписью «Ньюбе-рипорт Премиум». За раздвижным окном, через которое подается мороженое, вместо привычного мороженщика, стоит сногсшибательная сексуальная брюнетка в очень откровенном топике, едва прикрывающем ее груди, которые практически вываливаются наружу, когда она наклоняется вперед, чтобы вручить рожок мороженого одному из мальчишек, собравшихся вокруг фургона и глазеющих на нее. По ее пальцам стекает шоколадное мороженое. Совершенно ясно, что главное внимание в этом эскизе уделяется ее груди.
   Был готов также и слоган. «Бесподобные шарики. В любое время». Неплохая двусмысленность. Коротко и мило. Работа Тедди была выполнена без его участия.
   Прошло не менее полминуты, прежде чем он перевернул страницу. Идею этого эскиза Майкл разрабатывал еще до того, как начал чудить. Сексуальная блондинка стоит на пляже, с вызывающим видом отставив ногу — само воплощение дерзости и нахальства. По ее пальцам стекает ванильное мороженое из рожка. И опять на месте был слоган: «Я теперь такая сладкая!» С фирменным знаком внизу.
   — Черт, — прошептал Тедди.
   Это были лучшие эскизы из тех, что сделал Майкл за время работы.
   На третьем листе была изображена рыжеволосая девушка в нижнем белье, развалившаяся на диванчике перед телевизором с пинтой земляничного мороженого в руках. Только теперь до Тедди дошло, что Майкл намеревается предложить компании не один из эскизов, а все. Брюнетку для шоколадного мороженого, блондинку для ванильного и рыжеволосую — для земляничного. И опять же он придумал слоган: «Уже одета, а пойти некуда».
   Тедди предлагал дюжины возможных слоганов. Один или два из них могли бы служить подписями, сопровождающими фирменный знак, однако рекламные тексты Майкла отличались отменной точностью.
   — Сукин сын, — прошептал Тедди. Потом рассмеялся. — Ты — сукин сын.
   Еще минут пять он снова и снова рассматривал рисунки, упиваясь сознанием того, что, несмотря на заморочки последних нескольких дней, Майкл спас его и свою задницу. Тедди может представить работу клиенту без него. Он делал это и раньше.
   «Хотел бы я посмотреть, как Гэри попытается сейчас навредить Майклу», — подумал Тедди.
   Ему вдруг стало очень стыдно из-за того, как он разговаривал с партнером. Не то чтобы для этого не было оснований, но после многих лет совместной работы с Майклом ему надо бы больше доверять этому человеку.
   Он снова взглянул на первый эскиз с фургоном мороженщицы. Великолепно. Клиентам это непременно понравится.
   Да, Тедди готов подменять Майкла столько, сколько потребуется.
   Это было меньшее из того, что он мог сделать.
   Майкл резко проснулся и протянул руку к горлу, пытаясь освободиться от чьих-то рук, душащих его, не дающих дышать.
   Никаких рук на самом деле не было.
   Давясь, он сел в постели, слыша гулкие удары собственного сердца. Глубоко, с хрипом втягивая в себя воздух, пытался успокоиться, сориентироваться в окружающем пространстве. Взгляд его метался по комнате. На стенах — гравюры в рамках. Лампа, будильник. На комоде — телевизор. Его внимание привлекла небольшая картонная табличка с рекламой НВО^[13], стоящая на телевизоре. Почему-то, глядя на нее, он стал успокаиваться.
   Шторы на окнах были наполовину отдернуты. Небо затянули зловещие темные тучи, чреватые близким дождем. Стекло запотело от мелкой измороси. Он снова взглянул на будильник, отметив про себя время: 12.47. Он спал менее пяти часов, но этого должно хватить. Майкл чувствовал, что с каждым следующим мгновением отдаляется от этой новой Джиллиан. Невозможно предугадать, что она сделает. Его замутило при воспоминании о том, что она ему говорила. В сознании всплыла картина: она вынимает из кармана трусики, а он кусает губы, отказываясь думать на эту тему.
   Ей причинили боль. Надругались над ней. Поврежден ее рассудок. Майкл понимал, что, возможно, ей уже нельзя помочь, но он должен был попытаться.
   Он с трудом выбрался из постели, протирая глаза и глядя в окно на хмурый день. Он все еще был во власти сна, но надеялся, что поможет душ. Чистая одежда. Кофе. Медленно, почти не сознавая; что делает, провел он пальцами по горлу в том месте, где оставило след одно из этих существ — этих уродливых женщин. Поняв наконец, что делает, он отдернул руку.
   Если его заставил так внезапно проснуться ночной кошмар — все равно было не вспомнить, о чем он. Майкл посчитал это небольшой Божьей милостью.
   Включив телевизор, он принял душ и быстро оделся. Он надел куртку из водоотталкивающего материала на толстой подкладке, но все равно пришлось поспешить к машине: холод от ледяной измороси проникал до костей. Его познабливало, и он чувствовал слабость. И только когда Майкл отъехал от «Боярышника» примерно на милю, его взбаламученный рассудок немного успокоился, и он понял, отчего это. За предыдущие сутки он не ел ничего, кроме воздушной кукурузы.
   Дождь затуманивал лобовое стекло. Из приемника доносилась тихая музыка Шорох стеклоочистителей в сочетании с шуршанием шин по лужам почти его загипнотизировали. Но день только начинался, и он не собирался поддаваться слабости. Холодный ветер и брызги дождя врывались в машину сквозь наполовину опущенное окно. Вскоре Майкл заметил впереди комплекс зданий торгового центра. С некоторым запозданием подумал он о пиццерии «Афина» — крошечном кафе, зажатом между аптекой и велосипедным магазином.
   Ожидая, пока гречанка за прилавком приготовит ему сэндвич, он кое-что придумал./ Сокрушаясь, что не догадался сделать это раньше, Майкл взял с прилавка карандаш и уселся за столик. Перевернув карту с меню, он начал рисовать на обратной стороне. В памяти остался расплывчатый образ, но, сконцентрировавшись, Майкл сумел придать рисунку четкие очертания и индивидуальные черты. Карандаш так и летал по бумаге.
   Майкл рисовал, не отрывая взгляда от бумаги, пока девушка с оливковой кожей не постучала ему по плечу. Вздрогнув от неожиданности и едва не подскочив на сиденье, он встретился взглядом с ее темными глазами.
   — Извините, — сказала она. Я вас звала, но вы, наверное, на минутку улетели на Бермуды.
   Улыбка девушки была шаловливой, но без кокетства. Она вручила ему сэндвич, завернутый в белую бумагу и упакованный в картонный пакет. Потом девушка взглянула на только что законченный Майклом эскиз. Это был рисунок дома Сьюзен Барнс. Или, скорее, дома, куда он привез Сьюзен Барнс в ту странную ночь, когда все это началось.
   — Ух ты! А у вас здорово получается, — сказала официантка.
   — Спасибо. Вы случайно не узнаете этот дом? Видели его раньше?
   Она, наморщив лоб, довольно долго смотрела на рисунок, словно сомневаясь. В глазах ее появилась какая-то отстраненность; казалось, мысли девушки витали где-то далеко. В следующее мгновение она нахмурила брови, явно чем-то встревоженная.
   — Что случилось? — спросил Майкл.
   Девушка взглянула на него так, словно он ее только что разбудил. Потом заморгала и робко улыбнулась.
   — Дом вроде действительно кажется знакомым, но, боюсь, я не знаю, где он находится. Извините.
   И она пошла обратно к прилавку.
   — Подождите.
   Девушка, остановившись, повернулась к нему.
   — Вы его узнали. — Это прозвучало как утверждение.
   — Чудно, — смущенно проговорила она Должно быть, я его когда-то видела. Не могу сказать, где он находится, но я его видела. Такое ощущение, что…
   — Говорите.
   — Что я видела его когда-то во сне.
   Ее слова еще долго звучали в голове Майкла после того, как он ушел из пиццерии «Афина». Интересно, если этот дом приснился официантке, то скольким еще людям он мог сниться? Разумеется, все это можно было объяснить совпадением.
   Он выехал на Старую Двенадцатую дорогу, положив рисунок на пассажирское сиденье, а сэндвич в пакете — себе на колени. Майкл был осторожным водителем и не понимал, почему людям во время езды за рулем непременно надо звонить по телефону, наносить косметику, закусывать или рассматривать карту. Правда, теперь старые правила, казалось, потеряли свою силу.
   Но даже не имея под рукой дорожного атласа, который остался лежать на заднем сиденье, Майкл без труда нашел место, где сворачивал с дороги. Однажды он уже сюда возвращался. А теперь рассчитывал показать людям рисунок и спросить, видел ли кто-нибудь этот дом. Погода оставалась сумрачной, и по-прежнему моросил дождь. Время от времени навстречу попадались машины, но совсем не было видно прогуливающихся или работающих в саду людей.
   Поедая сэндвич, он прошел несколько поворотов, без сомнения, лежавших на его пути в ту ночь. В этой местности густые леса, поднимающиеся к вершинам холмов, чередовались со спрятанными в гуще деревьев поселками. Вскоре Майкл оказался на дороге, идущей чуть вверх. Он медленно ехал с полмили, останавливаясь взглядом на каждой улице и каждом проезде. И все-таки едва не пропустил узкий проезд, который не заметил во время недавних поисков.
   — Черт, — пробормотал он, нажимая на тормоза.
   Остатки сэндвича соскользнули с коленей и упали на пол. Не снимая ногу с тормоза, Майкл пошарил рукой по коврику и извлек сэндвич. Завернув все это в бумагу, он, продолжая чертыхаться, вытер руки о пакет и бросил кулек на пол перед пассажирским сиденьем.
   По лобовому стеклу сухо скрипели «дворники». Дождь кончился. Майкл выключил стеклоочистители и взглянул наконец на проезд слева от себя. Никакого знака не было; деревья по обеим сторонам дороги так разрослись, что ветви их переплетались над проезжей частью, образуя нечто вроде темного тоннеля.
   Майкл почувствовав как учащается пульс. Горло сжало судорогой, и что-то отозвалось болью в груди. Возможно, это то, что он разыскивает. При одной этой мысли его захватил вихрь чувств. Слова и картины прошлой ночи неотвратимо нахлынули на него, и лицо Майкла исказилось от боли и печали. Ненависть в глазах Джиллиан. Шуршание нейлона, когда она вынимала из кармана колготки. Потом эти трусики.
   Он почуял это в ней. Не только алкоголь, но и секс тоже.
   Майкл глянул через плечо, чтобы проверить, свободен ли спуск, потом свернул в этот природный тоннель. Он представил себе, что весной и летом въезд в этот проулок напоминал бы тоннель еще больше. Сейчас над ним переплетались лишь мертвые голые ветви, и от этого становилось еще тревожнее.
   Дорога поднималась прямо по холму примерно на сотню ярдов, а потом сворачивала вправо. Первым Майклу попался на глаза внушительный дом в колониальном стиле. Было такое ощущение, что к нему в разное время пристроены дополнительные флигели. Дом был выкрашен в розоватый цвет, который казался тусклым — то ли из-за давности покраски, то ли из-за хмурой погоды.
   Майкл медленно проехал мимо розового дома. Он был обескуражен. Как мог он пропустить это огромное здание, выкрашенное в столь заметный цвет? Правда, той ночью стояла такая темень! И он был нетрезв… или не совсем в себе.
   Дорога продолжала подниматься. Другие дома были такие же старые, как и первый — конца девятнадцатого или самого начала двадцатого века. Некоторые стояли под углом к дороге и слишком близко от нее — из-за того, что были построены задолго до асфальтирования проезда. При некоторых имелись амбары. И вокруг каждого дома был участок больше акра. Несмотря на ветхий вид одного или двух зданий, здесь явно жили люди с хорошим достатком. Коренные жители или новые поселенцы с высокими заработками и любовью к старым домам.
   Потом дорога резко окончилась тупиком. На склоне холма, с дальней стороны округлой площадки поднимался прекрасно отреставрированный викторианский особняк. Можно было подумать, что хозяин его — феодал, любящий осматривать из дома свои обширные владения.
   Майкл положил руки на руль и, не выключая мотора, стал рассматривать здание. Он сразу понял, что не поднялся еще на нужную высоту. Нарисованное им ветхое строение находилось выше по холму. Так он сидел несколько минут, пытаясь сообразить, что делать дальше.
   Дверь викторианского особняка открылась, и на пороге появилась крупная женщина. Она заперла за собой дверь и пошла по дорожке к стоящему на подъездной аллее «БМВ». На вид женщине было лет пятьдесят, но волосы были выкрашены в темный цвет.
   — Вот черт, — пробубнил Майкл.
   Он въехал на подъездную аллею, остановившись прямо за автомобилем хозяйки. Его всегда удивляло, что, несмотря на всякие ужасы, происходящие на свете каждый день, люди в основном ведут себя беспечно. Вздумай он причинить женщине зло, ей было бы ни за что не спастись. Выбравшись из машины, он с удовлетворением отметил в ее взгляде некоторую настороженность. Она нажала на кнопку пульта, отпирая замок автомобиля, и открыла дверцу, готовая укрыться внутри при первых признаках опасности. Как ни странно, Майклу от этого полегчало.
   — Могу я вам чем-нибудь помочь? — спросила она вежливо, но немного настороженно.
   — Думаю, да. Вылезая из машины, он захватил с собой рисунок. Медленно приближаясь к женщине, он поднял рисунок, чтобы она могла на него взглянуть. — Я здорово заблудился. Пытаюсь найти этот дом. Мой… приятель, художник, как-то здесь проезжал и нарисовал мне эту картинку. Он говорил, что дом продается. Я подумал, что мог бы на него взглянуть, но приятель объяснял так сбивчиво, что я вот теперь тут кружу.
   Она немного помедлила с ответом, размышляя, верить ему или нет, но когда перевела взгляд на рисунок, сразу обрела уверенность.
   — Ваш друг весьма талантлив.
   — Угу. — Майкл рассмеялся, чтобы успокоить женщину. — Он тоже так думает.
   Женщина с улыбкой рассматривала рисунок.
   — Что ж, мне кажется, я видела этот дом. Ее улыбка внезапно погасла.
   «Как и официантка», — подумал он. И как Бриттни, которая не видела рисунка, но узнала дом по описанию. Он не мог поверить, что все они видели дом раньше — слишком это было маловероятно. Может, тут происходит что-то другое. Майкл спрашивал себя, сколько женщин в этой округе прореагируют на его вопрос подобным образом, и будут ли это только женщины.
   — Боже, но я понятия не имею, где это, — продолжала она. — Должно быть, где-то неподалеку. Я живу в этом поселке совсем недавно. — Ее глаза зажглись. — А знаете что? Зайдите к Биллу Гинслеру. Вы, наверное, заметили тот розовый дом в конце улицы? Он живет там всю жизнь. Если кто и знает окрестные улицы, так это Билл. Он еще мальчишкой исходил все леса в округе.
   Майкл с энтузиазмом кивнул.
   — Розовый дом. Да, его трудно не заметить. Но… сейчас еще день. Мистер Гинслер дома?
   Женщина рассмеялась.
   — Он работает веб-дизайнером, так что почти все время дома. Скажите ему, что это Марджори вас прислала.
   — Большое спасибо за помощь.
   Майкл помахал ей листом с рисунком и сел в машину.
   Он развернулся и поехал вниз с холма, а вслед за ним — Марджори в своем голубом «БМВ». Когда он свернул на подъездную дорожку того розового дома, она, просигналив ему, проехала мимо. Он помахал в ответ из полуоткрытого окна, не зная, видит она его или нет.
   Зажав лист с рисунком в руке, Майкл быстро подошел к входной двери и позвонил. Должно быть, Гинслер слышал, как он подъехал, потому что дверь открылась почти сразу же. За дверью оказался мужчина примерно одних лет с Майклом, одетый в белую футболку и синие спортивные брюки. Спутанные короткие волосы торчали в разные стороны. Он был небрит и, по всей вероятности, не потрудился сегодня принять душ.
   «Здорово, наверное, работать дома», — подумал Майкл.
   — Вы, случайно, не торговый агент? — поинтересовался Билл Гинслер.
   Майкл улыбнулся, испытывая легкое головокружение, словно только что надышался гелия из воздушного шарика. Его одолевал смех, но он только покачал головой.
   — Нет, мистер Гинслер. Я не агент. Я только что разговаривал с… Марджори? Вашей соседкой. Она считает, что вы можете мне помочь.