Страница:
Но, помимо того, всегда бывают просто сумасшедшие.
Дежурный привел Майкла в боковой коридор, выходящий прямо в просторную общую залу с настольным хоккеем, большим телевизором и несколькими уголками для отдыха, с ковриками, плюшевыми креслами и карточными столиками. В дальнем углу залы виднелись двойные двери с красной лампочкой над ними. В стене рядом с дверью было окно кабинета, в котором за письменным столом сидел высокий худощавый мужчина. Когда они подошли ближе, сопровождающий Майкла кивнул мужчине, тот кивнул в ответ и потянулся к чему-то под столом. Лампочка над тяжелыми двойными дверями загорелась зеленым светом.
— Бог мой, ну просто как в тюрьме, — ни к кому не обращаясь, пробормотал Майкл.
— Некоторые пациенты иногда буянят, — откликнулся дежурный. — Обычно проблем не возникает, но это не значит, что не нужны меры предосторожности. Особенно если учесть недостатки этого здания. Если бы его строили сегодня с нуля, планировка была бы совершенно иной. Гораздо больше автоматики, во всяком случае, снаружи. Но нам приходится обходиться тем, что у нас есть. При нынешнем положении вещей не похоже, чтобы кто-то собирался оплачивать модернизацию.
— Да-да, конечно. Нельзя оправдывать подобную экономию, — согласился Майкл.
Но его не оставляло чувство, что эта больница — из прежних времен. С другой стороны, он никогда раньше не бывал в подобном заведении.
Они миновали стеклянную стену, за которой стояли длинный стол для переговоров и полдюжины стульев. Там была вторая такая же комната; когда они подошли ближе, Майкл увидел, что она не пустует.
В углу стояла приземистая женщина-дежурная. Но она была там не одна.
За столом, скрестив руки, с видом обиженного ребенка сидела Сьюзен Барнс. Рассматривая несколько дней назад ее фотографию в бытность риэлтером, Майкл заметил сходство с маленькой потерявшейся девочкой, преследовавшей его, но, если сходство и было, сейчас оно совершенно пропало. Исхудавшее мрачное лицо, тусклые светлые, сильно поседевшие волосы. Трудно было точно определить ее возраст, но он дал бы ей пятьдесят с небольшим. Сидя за стеклянной перегородкой, она выглядела на все шестьдесят.
Наконец женщина заметила Майкла и уставилась на него. Лицо ее было таким худым, что глаза казались огромными и светящимися, и в тот момент все его сомнения насчет ее личности улетучились. Внешне она совершенно не походила на потерявшуюся девочку… на Скутер. Но эти глаза не могли его обмануть.
— У вас около десяти минут, мистер Дански, — заметил дежурный, взглянув еще раз на дощечку с бланком. Его губы слегка скривились в усмешке. — Если, конечно, она уделит вам столько времени.
Дежурный отошел в сторону. Майкл толкнул стеклянную дверь. Женщина-дежурная молча окинула его оценивающим взглядом, ничего не сказав и не вмешиваясь в ход встречи. Когда Майкл понял, что ему не надо с ней общаться, он сосредоточил все свое внимание на Сьюзен Барнс. Та по-прежнему сидела со скрещенными руками, изогнув бровь дугой и сложив губы в презрительную усмешку.
Попробуй найди меня.
Его пронизала дрожь, и дыхание участилось. Захлестнувшие его эмоции готовы были вылиться наружу. Вот она сидит перед ним — обыкновенная сумасшедшая, реальное подтверждение того, что он пережил со времени той ужасной ночи после маскарада.
— Ну, так что?
От неожиданности он мигнул. До чего странно слышать ее голос. Ему вспомнился тоненький голосок заблудившейся девочки, этого ангела в золотистом ореоле; ее силуэт в свете фар; вспомнились крестьянская кофточка и голубые джинсы. Она смяла тогда ногой шляпу д'Артаньяна. При мысли об этом Майкл улыбнулся. Как он мог позабыть о такой детали! Разумеется, девочка настоящая, если что-то наподобие этого… но нет. Несомненно, реальный мир в этом случае претерпел изменения. Ибо эта женщина и та потерявшаяся девочка… они — одно и то же и совсем не одно и то же.
— Эй, там! Кто ты такой? Репортер? Юрист? Мне сказали, тебя прислал мой сын. Давай говори, придурок. Ты оторвал меня от телека, так что не трать время попусту. Время-то бежит, мать твою.
Майкл открыл рот, губы его шевелились, но он не мог произнести ни слова. Как такое возможно? Видеть ее такую и помнить ту ночь на обочине дороги… это было в каком-то смысле хуже наваждения с беззащитным заблудившимся созданием, хуже тех высохших, искореженных женщин с их холодными прикосновениями и воспоминаниями, которыми они его заразили. Отвратительное насилие над его рассудком.
«Вот во что превратилась та потерявшаяся девочка», — с ужасом подумал он. И невольно задался вопросом, не из-за того ли это случилось, что он в ту ночь оставил ее в доме на Лесной дороге.
Теперь на него пристально смотрела женщина-дежурная. Она даже вышла из угла; по ее лицу было видно, что она пытается понять, не назревает ли проблема.
— Скутер, — прошептал Майкл. Сьюзен Барнс хмыкнула.
— Какого черта ты сказал?
— Скутер, — прохрипел он вновь. Встряхнувшись, он скользнул на стул, стоящий у стола напротив женщины. — Вас называли Скутер. Когда вы подрастали. Ваша… ваша сестра не могла выговорить «Сьюзен» и…
На ее лице промелькнул испуг, но очень скоро черты вновь приняли мрачное и сердитое выражение.
— Я мало, что помню из детства.
— Да, конечно, понимаю, — согласился Майкл. Он все еще находился под гипнозом от ее присутствия. Он ожидал, что в любой момент могут появиться те женщины или в поле его бокового зрения промелькнет призрак маленькой Сьюзен Барнс. Но этого не случилось. В комнате были только они двое, женщина-дежурная и тикающие часы. Его время истекало.
— Давно вы здесь? — спросил он.
— Два года? Три? Какое это имеет значение? — В ее глазах мелькнула тень сомнения. — Я вас знаю? То есть знала?
Майкл понял, что она имеет в виду. Знала ли она его с тех времен, когда была ребенком. Это черное пятно на ее памяти заслонило все доброе и невинное из детства, замарало ее душу, лишая ее присущей ей доброты. Он не стал говорить, что по возрасту годится ей в сыновья, что в те времена она не могла его знать.
— Нет, нет, вы меня не знаете. Совсем. Но я недавно разговаривал с вашим сыном Томом. Он считает, вы можете мне помочь.
Она нахмурилась.
— Этот маленький ублюдок? С чего бы мне тебе помогать? Мой сын — неблагодарная свинья, бросил меня здесь подыхать. Вот бы хорошо распороть ему…— Она плотоядно улыбнулась. — Он говорил тебе, что я пырнула его?
Майкл покачал головой. Сьюзен плотнее сжала руки, не скрывая радости.
— Ты знаешь такие зубчатые ложки, которыми едят грейпфруты? Я порезала ему ногу одной такой. Маленький паршивец. Жаль, я не попала ему в бедренную артерию. Живет в моем чертовом доме, пользуется моими вещами, спит в моей кровати. Жена от него ушла. Спорю, он об этом тоже не сказал. Она была порядочной стервой, но я не виню ее. Мой парень — просто болван.
Этот поток брани почти не затронул Майкла. Наоборот, лицо его запылало от нахлынувших воспоминаний о Джиллиан. Когда-то Сьюзен Барнс была обыкновенной счастливой женщиной. Теперь она превратилась в безумную старуху. Майкл питал надежду, что сможет спасти Джиллиан, сможет вернуть ее к нормальной жизни. Но видеть Сьюзен Барнс в таком состоянии…
Он заметил, что дежурная смотрит на часы.
Без шести минут девять.
Черт.
Он запаниковал. Этот разговор так важен. От него зависит буквально все. Их брак. Жизнь Джиллиан. А он тут дурака валяет.
— Послушайте, госпожа Барнс, у нас осталось несколько минут, и у меня нет времени ходить вокруг да около вопросов, которые мне действительно надо вам задать.
Ее что-то тревожило. Когда он говорил, она прищурила глаза, словно пытаясь разглядеть его сквозь завесу ресниц.
— Так чего же вы ждете?
Никакого сквернословия. Это показалось ему странным. Будто что-то отвлекло ее от потока брани. Майкл кивнул с глубоким вздохом.
— Незадолго до того как… попасть сюда, вы заинтересовались домом на Лесной дороге. Я однажды оказался в этом доме глубокой ночью. И был не совсем трезв. Ну так теперь я думаю, что очень важно для меня было бы снова туда попасть. Полагаю, многое зависит от моего возвращения туда.
Она опустила глаза, стараясь избегать взгляда Майкла. Губы ее сложились в горькую усмешку, ноздри затрепетали. Она хотела, чтобы он ушел. Об этом говорили ее жесты и вся поза.
— Ну, так что? Возвращайтесь.
— Я…
В его сознании пронеслись леса, холм, те бесформенные женщины, преследующие его в чаще леса. Он отгонял от себя мысли о самом доме, о том, как он блуждал по нему и что чувствовал тогда голоса маленьких потерявшихся девочек, распевающих песенки и прыгающих через скакалку. Сейчас все это нахлынуло на него, переполняя сознание образами. Майкл судорожно вздохнул и откинулся в кресле, прижимая к глазам ладони.
В заполнившей голову черноте высветилось двойное изображение девочки Скутер и фигурки белокурого маленького ангела, исчезающее в том полуразрушенном доме за дверью.
— Черт, — выругался он, открыв глаза и увидев, что женщина-дежурная, которая теперь выглядела весьма внушительно, была на полпути между ним и своим углом.
Она остановилась и стала ждать, что он сделает дальше.
Майкл уставился на Сьюзен, разглядев в ее лице черты маленькой девочки, чей призрак являлся ему.
— Вы должны мне помочь. Возможно, и я вам помогу. Моя жена., с ней что-то случилось. Она что-то потеряла, и я думаю, может, и вы потеряли то же самое. Я уже искал этот дом… и даже саму Лесную дорогу… но так и не смог найти.
В тот момент он разглядел в Сьюзен Барнс то же сочетание боли, ярости и опустошенности, которое сегодня видел у Джиллиан. Ее грудь поднималась и опускалась, а пальцы машинально теребили потускневшие волосы. Но она решительно не хотела на него смотреть.
— Проклятье, не могу я вам дать никаких советов. И вы его не найдете. — Она злобно ухмыльнулась. — Я могла бы его найти, но…— Сьюзен махнула рукой в сторону стеклянной перегородки. — Я не свободна. Нездорова. И вообще мне не до того.
Потом она медленно подняла глаза и посмотрела на него в упор.
— Но если бы я смогла его найти… может, если ваша жена что-то там потеряла, то там и отыщет.
Майкл уставился на нее, разинув рот и едва дыша. Она прищурила глаза.
— Я ведь тебя знаю, верно?
Ему вдруг пришло на ум, что, возможно, какая-то ее часть действительно его знает. Может, какая-то часть той заблудившейся девчушки, украденный у нее кусочек прячется где-то в небесах, скрываясь от тех искореженных существ… может, эта часть все еще привязана к женщине, и поэтому она чувствует связь с ним.
— Девять часов, мистер Дански, — позвал из коридора первый дежурный.
Майкл снова взглянул на Сьюзен.
— Вам что-нибудь говорит имя Молох? Или название города, Карт-Хадашт?
Сьюзен Барнс обхватила себя руками; взгляд ее затуманился, словно она потерялась в собственных мыслях.
— Они так голодали, там, под городом. Молох кормил их объедками, но этого не хватало. А их было так много. Девственниц.
Она говорила еле слышным шепотом, голосом сильно опечаленной маленькой девочки.
— Мистер Дански, — рявкнул дежурный. Глаза Сьюзен прояснились, обретя осмысленное выражение. Потом она нахмурилась.
— Кто они такие? — спросил Майкл. Казалось, она его не поняла, словно не отдавала себе отчета в том, что сама только что сказала, и продолжала сердито на него смотреть.
— Мистер Дански, я настаиваю, — с угрозой в голосе произнес дежурный.
Сьюзен встретилась с Майклом глазами.
— Не приходи больше, — сказала она, словно сам его вид вызывал у нее отвращение.
— Не приду, — сказал он.
Глава 15
Дежурный привел Майкла в боковой коридор, выходящий прямо в просторную общую залу с настольным хоккеем, большим телевизором и несколькими уголками для отдыха, с ковриками, плюшевыми креслами и карточными столиками. В дальнем углу залы виднелись двойные двери с красной лампочкой над ними. В стене рядом с дверью было окно кабинета, в котором за письменным столом сидел высокий худощавый мужчина. Когда они подошли ближе, сопровождающий Майкла кивнул мужчине, тот кивнул в ответ и потянулся к чему-то под столом. Лампочка над тяжелыми двойными дверями загорелась зеленым светом.
— Бог мой, ну просто как в тюрьме, — ни к кому не обращаясь, пробормотал Майкл.
— Некоторые пациенты иногда буянят, — откликнулся дежурный. — Обычно проблем не возникает, но это не значит, что не нужны меры предосторожности. Особенно если учесть недостатки этого здания. Если бы его строили сегодня с нуля, планировка была бы совершенно иной. Гораздо больше автоматики, во всяком случае, снаружи. Но нам приходится обходиться тем, что у нас есть. При нынешнем положении вещей не похоже, чтобы кто-то собирался оплачивать модернизацию.
— Да-да, конечно. Нельзя оправдывать подобную экономию, — согласился Майкл.
Но его не оставляло чувство, что эта больница — из прежних времен. С другой стороны, он никогда раньше не бывал в подобном заведении.
Они миновали стеклянную стену, за которой стояли длинный стол для переговоров и полдюжины стульев. Там была вторая такая же комната; когда они подошли ближе, Майкл увидел, что она не пустует.
В углу стояла приземистая женщина-дежурная. Но она была там не одна.
За столом, скрестив руки, с видом обиженного ребенка сидела Сьюзен Барнс. Рассматривая несколько дней назад ее фотографию в бытность риэлтером, Майкл заметил сходство с маленькой потерявшейся девочкой, преследовавшей его, но, если сходство и было, сейчас оно совершенно пропало. Исхудавшее мрачное лицо, тусклые светлые, сильно поседевшие волосы. Трудно было точно определить ее возраст, но он дал бы ей пятьдесят с небольшим. Сидя за стеклянной перегородкой, она выглядела на все шестьдесят.
Наконец женщина заметила Майкла и уставилась на него. Лицо ее было таким худым, что глаза казались огромными и светящимися, и в тот момент все его сомнения насчет ее личности улетучились. Внешне она совершенно не походила на потерявшуюся девочку… на Скутер. Но эти глаза не могли его обмануть.
— У вас около десяти минут, мистер Дански, — заметил дежурный, взглянув еще раз на дощечку с бланком. Его губы слегка скривились в усмешке. — Если, конечно, она уделит вам столько времени.
Дежурный отошел в сторону. Майкл толкнул стеклянную дверь. Женщина-дежурная молча окинула его оценивающим взглядом, ничего не сказав и не вмешиваясь в ход встречи. Когда Майкл понял, что ему не надо с ней общаться, он сосредоточил все свое внимание на Сьюзен Барнс. Та по-прежнему сидела со скрещенными руками, изогнув бровь дугой и сложив губы в презрительную усмешку.
Попробуй найди меня.
Его пронизала дрожь, и дыхание участилось. Захлестнувшие его эмоции готовы были вылиться наружу. Вот она сидит перед ним — обыкновенная сумасшедшая, реальное подтверждение того, что он пережил со времени той ужасной ночи после маскарада.
— Ну, так что?
От неожиданности он мигнул. До чего странно слышать ее голос. Ему вспомнился тоненький голосок заблудившейся девочки, этого ангела в золотистом ореоле; ее силуэт в свете фар; вспомнились крестьянская кофточка и голубые джинсы. Она смяла тогда ногой шляпу д'Артаньяна. При мысли об этом Майкл улыбнулся. Как он мог позабыть о такой детали! Разумеется, девочка настоящая, если что-то наподобие этого… но нет. Несомненно, реальный мир в этом случае претерпел изменения. Ибо эта женщина и та потерявшаяся девочка… они — одно и то же и совсем не одно и то же.
— Эй, там! Кто ты такой? Репортер? Юрист? Мне сказали, тебя прислал мой сын. Давай говори, придурок. Ты оторвал меня от телека, так что не трать время попусту. Время-то бежит, мать твою.
Майкл открыл рот, губы его шевелились, но он не мог произнести ни слова. Как такое возможно? Видеть ее такую и помнить ту ночь на обочине дороги… это было в каком-то смысле хуже наваждения с беззащитным заблудившимся созданием, хуже тех высохших, искореженных женщин с их холодными прикосновениями и воспоминаниями, которыми они его заразили. Отвратительное насилие над его рассудком.
«Вот во что превратилась та потерявшаяся девочка», — с ужасом подумал он. И невольно задался вопросом, не из-за того ли это случилось, что он в ту ночь оставил ее в доме на Лесной дороге.
Теперь на него пристально смотрела женщина-дежурная. Она даже вышла из угла; по ее лицу было видно, что она пытается понять, не назревает ли проблема.
— Скутер, — прошептал Майкл. Сьюзен Барнс хмыкнула.
— Какого черта ты сказал?
— Скутер, — прохрипел он вновь. Встряхнувшись, он скользнул на стул, стоящий у стола напротив женщины. — Вас называли Скутер. Когда вы подрастали. Ваша… ваша сестра не могла выговорить «Сьюзен» и…
На ее лице промелькнул испуг, но очень скоро черты вновь приняли мрачное и сердитое выражение.
— Я мало, что помню из детства.
— Да, конечно, понимаю, — согласился Майкл. Он все еще находился под гипнозом от ее присутствия. Он ожидал, что в любой момент могут появиться те женщины или в поле его бокового зрения промелькнет призрак маленькой Сьюзен Барнс. Но этого не случилось. В комнате были только они двое, женщина-дежурная и тикающие часы. Его время истекало.
— Давно вы здесь? — спросил он.
— Два года? Три? Какое это имеет значение? — В ее глазах мелькнула тень сомнения. — Я вас знаю? То есть знала?
Майкл понял, что она имеет в виду. Знала ли она его с тех времен, когда была ребенком. Это черное пятно на ее памяти заслонило все доброе и невинное из детства, замарало ее душу, лишая ее присущей ей доброты. Он не стал говорить, что по возрасту годится ей в сыновья, что в те времена она не могла его знать.
— Нет, нет, вы меня не знаете. Совсем. Но я недавно разговаривал с вашим сыном Томом. Он считает, вы можете мне помочь.
Она нахмурилась.
— Этот маленький ублюдок? С чего бы мне тебе помогать? Мой сын — неблагодарная свинья, бросил меня здесь подыхать. Вот бы хорошо распороть ему…— Она плотоядно улыбнулась. — Он говорил тебе, что я пырнула его?
Майкл покачал головой. Сьюзен плотнее сжала руки, не скрывая радости.
— Ты знаешь такие зубчатые ложки, которыми едят грейпфруты? Я порезала ему ногу одной такой. Маленький паршивец. Жаль, я не попала ему в бедренную артерию. Живет в моем чертовом доме, пользуется моими вещами, спит в моей кровати. Жена от него ушла. Спорю, он об этом тоже не сказал. Она была порядочной стервой, но я не виню ее. Мой парень — просто болван.
Этот поток брани почти не затронул Майкла. Наоборот, лицо его запылало от нахлынувших воспоминаний о Джиллиан. Когда-то Сьюзен Барнс была обыкновенной счастливой женщиной. Теперь она превратилась в безумную старуху. Майкл питал надежду, что сможет спасти Джиллиан, сможет вернуть ее к нормальной жизни. Но видеть Сьюзен Барнс в таком состоянии…
Он заметил, что дежурная смотрит на часы.
Без шести минут девять.
Черт.
Он запаниковал. Этот разговор так важен. От него зависит буквально все. Их брак. Жизнь Джиллиан. А он тут дурака валяет.
— Послушайте, госпожа Барнс, у нас осталось несколько минут, и у меня нет времени ходить вокруг да около вопросов, которые мне действительно надо вам задать.
Ее что-то тревожило. Когда он говорил, она прищурила глаза, словно пытаясь разглядеть его сквозь завесу ресниц.
— Так чего же вы ждете?
Никакого сквернословия. Это показалось ему странным. Будто что-то отвлекло ее от потока брани. Майкл кивнул с глубоким вздохом.
— Незадолго до того как… попасть сюда, вы заинтересовались домом на Лесной дороге. Я однажды оказался в этом доме глубокой ночью. И был не совсем трезв. Ну так теперь я думаю, что очень важно для меня было бы снова туда попасть. Полагаю, многое зависит от моего возвращения туда.
Она опустила глаза, стараясь избегать взгляда Майкла. Губы ее сложились в горькую усмешку, ноздри затрепетали. Она хотела, чтобы он ушел. Об этом говорили ее жесты и вся поза.
— Ну, так что? Возвращайтесь.
— Я…
В его сознании пронеслись леса, холм, те бесформенные женщины, преследующие его в чаще леса. Он отгонял от себя мысли о самом доме, о том, как он блуждал по нему и что чувствовал тогда голоса маленьких потерявшихся девочек, распевающих песенки и прыгающих через скакалку. Сейчас все это нахлынуло на него, переполняя сознание образами. Майкл судорожно вздохнул и откинулся в кресле, прижимая к глазам ладони.
В заполнившей голову черноте высветилось двойное изображение девочки Скутер и фигурки белокурого маленького ангела, исчезающее в том полуразрушенном доме за дверью.
— Черт, — выругался он, открыв глаза и увидев, что женщина-дежурная, которая теперь выглядела весьма внушительно, была на полпути между ним и своим углом.
Она остановилась и стала ждать, что он сделает дальше.
Майкл уставился на Сьюзен, разглядев в ее лице черты маленькой девочки, чей призрак являлся ему.
— Вы должны мне помочь. Возможно, и я вам помогу. Моя жена., с ней что-то случилось. Она что-то потеряла, и я думаю, может, и вы потеряли то же самое. Я уже искал этот дом… и даже саму Лесную дорогу… но так и не смог найти.
В тот момент он разглядел в Сьюзен Барнс то же сочетание боли, ярости и опустошенности, которое сегодня видел у Джиллиан. Ее грудь поднималась и опускалась, а пальцы машинально теребили потускневшие волосы. Но она решительно не хотела на него смотреть.
— Проклятье, не могу я вам дать никаких советов. И вы его не найдете. — Она злобно ухмыльнулась. — Я могла бы его найти, но…— Сьюзен махнула рукой в сторону стеклянной перегородки. — Я не свободна. Нездорова. И вообще мне не до того.
Потом она медленно подняла глаза и посмотрела на него в упор.
— Но если бы я смогла его найти… может, если ваша жена что-то там потеряла, то там и отыщет.
Майкл уставился на нее, разинув рот и едва дыша. Она прищурила глаза.
— Я ведь тебя знаю, верно?
Ему вдруг пришло на ум, что, возможно, какая-то ее часть действительно его знает. Может, какая-то часть той заблудившейся девчушки, украденный у нее кусочек прячется где-то в небесах, скрываясь от тех искореженных существ… может, эта часть все еще привязана к женщине, и поэтому она чувствует связь с ним.
— Девять часов, мистер Дански, — позвал из коридора первый дежурный.
Майкл снова взглянул на Сьюзен.
— Вам что-нибудь говорит имя Молох? Или название города, Карт-Хадашт?
Сьюзен Барнс обхватила себя руками; взгляд ее затуманился, словно она потерялась в собственных мыслях.
— Они так голодали, там, под городом. Молох кормил их объедками, но этого не хватало. А их было так много. Девственниц.
Она говорила еле слышным шепотом, голосом сильно опечаленной маленькой девочки.
— Мистер Дански, — рявкнул дежурный. Глаза Сьюзен прояснились, обретя осмысленное выражение. Потом она нахмурилась.
— Кто они такие? — спросил Майкл. Казалось, она его не поняла, словно не отдавала себе отчета в том, что сама только что сказала, и продолжала сердито на него смотреть.
— Мистер Дански, я настаиваю, — с угрозой в голосе произнес дежурный.
Сьюзен встретилась с Майклом глазами.
— Не приходи больше, — сказала она, словно сам его вид вызывал у нее отвращение.
— Не приду, — сказал он.
Глава 15
Стояла середина апреля, и до маскарада и путешествия по Лесной дороге оставалось больше года. Прошедшие четыре месяца в агентстве «Краков и Бестер» были самыми напряженными и плодотворными в карьере Майкла. Надежды, возлагаемые на него нанимателями, полностью оправдались в ходе разработки национальной рекламной кампании для крупной фирмы спортивной одежды «Афина», и это произошло в основном благодаря доверию клиента к нему как к специалисту.
Он мог бы высоко взлететь, подстегиваемый адреналином и импульсом от собственной победы. Подобных побед он достигал нечасто, хотя, черт возьми, к некоторым людям они не приходят никогда Майкл ехал на машине домой в плотном транспортном потоке по Сто двадцать пятому шоссе, ощущая некоторую тяжесть в желудке. Весь день был заполнен поздравлениями — как от довольных начальников, так и от завистливых сослуживцев, — а также изъявлениями благодарности. Первое рекламное объявление для «Афины» прошло чрезвычайно удачно, и глава фирмы позвонил этим утром ему в офис, а после обеда прислал корзину с фруктами. Сейчас она стояла рядом с ним на пассажирском сиденье. В корзине обнаружился также и сыр, и Майклу хотелось отщипнуть кусочек, хотя он не был голоден. Разве можно быть голодным после ужина, на который сегодня вечером пригласил его Пол Краков?
«Ну что тебе сказать, Джиллиан? Он мой босс. А когда босс приглашает тебя на ужин, ты идешь».
Весь день его продолжал терзать их утренний разговор. С самого завтрака он ощущал внутреннюю дрожь от нервного напряжения. Есть одна мудрая поговорка о том, что нельзя ложиться спать рассерженным… все ее слышали. Но Майкл полагал, стоит добавить, что не следует идти на работу, если поссорился с женой и не помирился. На протяжении всего дня ему не удавалось по-настоящему оценить добрые пожелания в свой адрес из-за того, что мысли были заняты этой ссорой.
Теперь, вечером, сидя за рулем, под мелькающими в лобовом стекле отсветами уличных фонарей, Майкл невольно возвращался мыслями к проведенным вместе с женой минутам.
Утром он в спешке спустился вниз. Джиллиан вставала всего на несколько минут раньше его, но почему-то всегда умудрялась собраться без лишней суеты. Сегодняшнее утро не было исключением. Одной рукой он вдевал ремень, в другой нес ботинки, пытаясь прикинуть, начнет ли желудок переваривать сам себя изнутри, если уйти из дома, не позавтракав.
— Ну, ну, милый, потише, — сказала Джиллиан, наливая йогурт в керамическую чашку. — Мне гораздо дольше добираться на работу, чем тебе. Что за гонка?
Майкл вздохнул и плюхнулся на кухонный пол, чтобы надеть ботинки.
— Сегодня утром должны быть готовы результаты тестирования для «Афины». И я хочу их увидеть первым. Потом, возможно, Пол пригласит меня на праздничный ужин. День может оказаться длинным.
— А у тебя бывают не длинные дни? Майкл, ты пашешь день и ночь. Теперь работа сделана. Неужели ты не заслужил передышки?
Он так долго находился в напряжении, что первой его реакцией было занять оборонительную позицию. Майкл ощетинился и набросился на жену.
— Они подписывают чеки, Джилли, или, может, ты об этом забыла?
— Ну, какого хрена! — сердито бросила она. — Послушай, я знаю, ты был под прессом с этим заданием, но ты ведь не единственный, кто приносит в наш дом деньги. Не будем сравнивать сейчас наши доходы или, кто сколько выполняет работы. Суть в том, что ты думаешь только о работе, забывая о доме. За последние две недели мне пришлось разгребать у себя на работе жуткую помойку. А ты хоть раз спросил меня, как мои дела?
Вопрос этот звучал у него в голове, а перед глазами стояло ее лицо, пока он проезжал мимо «Данкин Донате», что на углу; туда он обычно заходил в воскресенье утром, чтобы купить ей кофе. Приемник в машине был включен, но он не слышал музыки. Майкл бросил взгляд на приборный щиток с часами. Почти одиннадцать вечера; мучимый чувством вины, он надеялся, что Джиллиан уже спит и они завершат спор утром.
Но он знал, что она не спит.
Они ведь не часто ссорились. Иногда возникали споры по поводу каких-то высказываний ее матери или по поводу проведения отпуска, но это не в счет. Здесь не затрагивались личности. Но эта ссора…
Он пристально посмотрел на Джиллиан, нахмурив брови. В душу начало закрадываться противное чувство вины. Джиллиан редко сквернословила, поэтому, услышав из ее уст бранное слово, он вздрогнул.
— Нет. Нет, боюсь, не спросил. И если я не уделял тебе должного внимания, прости меня. Что случилось? Что вообще происходит?
А потом она сделала вот что: закатила глаза и взмахнула рукой, прекращая тем самым разговор. Отсылая Майкла прочь и желая, чтобы ее больше не беспокоили.
— Теперь это не имеет значения. Не важно. Я с этим уже справилась. Забудь об этом. Поезжай на работу.
— Знаешь, а может, вовсе не «Краков и Бестер» должен дать мне передышку? Джиллиан, твоя должность в этой сфере котируется на втором месте по всему штату. По всей чертовой Новой Англии. Я же продираюсь, чтобы занять первое или второе место хотя бы в своем агентстве. У вас практически нет конкуренции, или, может, ты лучше меня ориентируешься в ситуации.
Пока он готовился к выходу, они оба молча кипели от злости. И хотя у Джиллиан дорога на работу занимала на сорок минут больше, чем у Майкла — когда он уходил, она все еще сидела на кухне с газетой в руках, распространяя вокруг себя флюиды враждебности.
А вот сейчас, пока он выруливал на подъездную дорожку, автомобильные фары выхватывали из темноты фасад их дома. Свет повсюду был выключен, но окна спальни озарялись голубым свечением от телевизора Майкл заглушил мотор и на несколько мгновений застыл, держа в ладони ключ зажигания и страшась войти в дом. Охлаждаясь, мотор громко гудел. Майкл чувствовал себя по-идиотски. Джиллиан, несомненно, вела себя несколько высокомерно, но вообще-то была права, а он из принципа не стал извиняться. Разумеется, он готов это сделать сейчас, но она за целый день могла так себя накрутить, что неизвестно было, чего ждать.
Смущенно посмеиваясь, он вышел из машины, засовывая ключи в карман. Прошел по дорожке к дому и тихо отпер дверь, не без тайного умысла. Теперь, приехав домой, он не хотел, чтобы она спала. Ему хотелось выговориться, оставить все плохое позади и после долгого дня оказаться в постели с любимой, чтобы ее обнять. Майкл Дански объездил Европу и Америку, занимался потрясающим сексом, пробовал самую изысканную еду на свете. Но для абсолютного блаженства не было ничего лучше, чем каждый вечер забираться с женой в постель.
Так противно было идти на работу раздраженным. Ну уж спать он сегодня ляжет только в хорошем настроении!
Майкл бросил пиджак на перила у нижней лестничной площадки и пошел наверх. Дверь спальни была открыта, и он услышал, как постоянный ведущий программы новостей Пятого канала кратко излагает события дня, о которых будет рассказано дальше. Войдя в комнату, он сразу заметил стоящий вертикально на полу большой чемодан, уже застегнутый на молнию и, судя по всему, набитый до отказа. Другой чемодан, поменьше, лежал на кровати, а Джиллиан укладывала в него свои брюки цвета хаки.
Паковала вещи.
— Джилли? — с опаской спросил он, отгоняя от себя ужасные подозрения.
Она посмотрела на него с озорной улыбкой.
— Помоги мне. Утром нам рано вставать, и вряд ли мы будем в состоянии этим заниматься.
Ее улыбка была такой заразительной. Он улыбнулся ей в ответ и покачал головой.
— Что ты делаешь? Мы что — утром куда-то уезжаем?
Сложив брюки, она аккуратно положила их в чемодан.
— В Новый Орлеан.
Майкл смотрел на нее в немом изумлении. Он давно хотел побывать в Новом Орлеане, но до сих пор не довелось.
— О чем ты? Я не могу… нам надо брать отпуск летом. И я ни с кем не договаривался. Не могу же я просто исчезнуть!
Джиллиан взяла ужасного вида гавайскую рубашку, которую как-то купила ему ради шутки, и начала укладывать ее в чемодан.
— Конечно можешь. Я уже две недели как договорилась с Полом.
— С Полом Краков? Ты договорилась с боссом?
— Пришлось дойти до самого верха, малыш. Должна признаться, он хороший человек, раз не выдал секрета даже на вашем совместном ужине сегодня вечером.
Майкл рассмеялся и, подойдя к ней, обнял сзади, пока она пыталась покончить с рубашкой. Она извивалась, но не пыталась вырваться, а, напротив, слегка прикасалась к нему, как бы поддразнивая.
— Ты — чудо, ты это знаешь?
— Да, знаю.
— Прости меня за утреннее, — сказал он совсем тихо.
— И ты меня. — Стоя по-прежнему спиной к нему, она протянула руку за небольшой стопкой своих бюстгальтеров и трусов, чтобы упаковать их в чемодан. — Но нам придется заниматься этим всю неделю.
Отобрав от нее стопку с бельем и бросив эти тряпки на постель, он повернул Джиллиан к себе лицом, и их губы встретились. Он с чувством целовал ее, сожалея о каждом часе, проведенном без нее с утра и до вечера этого дня. Он скользил руками по ее телу, а она легко прикасалась пальцами к его спине.
— Зачем ждать до Нового Орлеана? — спросил он.
Джиллиан лишь усмехнулась в ответ, а потом взяла его за руку и потянула за собой на пол В конце концов, на кровати не было места.
Гостиная четы Дански содержалась в безупречном порядке, как это иногда бывает лишь у бездетных супружеских пар. Пыль повсюду вытерта, и безделушки на кофейном столике и каминной полке расставлены именно так, как нужно. Даже картинки и гравюры на стенах были развешены ровно. От Тедди Полито не укрылась ирония этой ситуации. Хотя его друзья вели жизнь, наполненную любовью и страстью, но не забывали о чистоте и порядке. А теперь произошло какое-то событие, нарушившее порядок в их доме. Внешне все оставалось на своих местах, но что-то витало в воздухе. И это сводило Тедди сума.
Тедди сидел в мягком плюшевом кресле, но никак не мог устроиться поудобнее. Работал телевизор. До одури переключая каналы, он наконец поддался искушению посмотреть на ужасное поведение знаменитостей по каналу «Е!». Ерзая в кресле, он непрестанно барабанил пальцами по подлокотнику, сплетал их, опускал руки вниз. Это кресло он выбрал потому, что стоило ему посмотреть налево, и он видел нижние ступени лестницы. Если Джиллиан снова спустится, он наверняка заметит ее, прежде чем она успеет его напугать.
«Это как столкновение разнополюсных зарядов, когда искры летят во все стороны», — вот о чем он подумал. Похоже на то. Но эта догадка вряд ли облегчит ему работу няньки. Тедди был знаком с Джиллиан несколько лет, но все-таки знал ее недостаточно хорошо. Майкл был его другом и сослуживцем. Джиллиан, забавная и умная, всегда хорошо к нему относилась, но все эти годы оставалась лишь женой Майкла. Между ней и Тедди не было душевной близости. Полито знал ее отношение к определенным социальным и политическим вопросам, но был в неведении относительно ее души. Он бы не стал откровенничать с ней, как с другом.
Но сейчас, здесь… все это казалось чертовски интимным Но при этом не доставляло ему ни малейшего удовольствия.
Он прибавил громкость телевизора, чтобы частично заглушить доносящийся сверху шум, но не настолько, чтобы заставить Джиллиан спуститься вниз и отругать его. Нет, он просто хотел, чтобы она осталась в своей комнате. Тедди не имел представления, что ей сказать, если она спустится вниз. Время от времени ему было слышно, как она громко ругается. До него доносились ее вопли: «А пошли вы!» и «Чушь собачья!», а также шумное топанье. В какой-то момент он услышал звон разбившегося стекла — лампа, зеркало или, может, окно? — но уговорил себя, что беспокоиться не о чем. Последовавшие затем пятнадцать минут тишины жутко его напугали. Он ужасался при мысли о том, что поднимется наверх и увидит ее с перерезанными венами, в луже крови. А он тут сидит и смотрит, как подвыпившие знаменитости делают непристойные жесты в адрес папарацци.
Все это продолжалось, казалось, бесконечно. На самом деле Майкл отсутствовал не так уж долго, менее трех часов. Но для Тедди минуты текли адски медленно.
Он пошевелился в кресле. В животе урчало. Не помешало бы слегка закусить, но у Тедди не было желания наведываться на кухню. Невозможно предугадать, как отреагирует на это Джиллиан.
Он бросил взгляд налево, проверяя, нет ли ее на лестнице.
Джиллиан там не было, но на покрытых ковром ступенях появилось нечто такое, чего раньше не было. Белые квадраты и прямоугольники. Нахмурившись и прищурив глаза, Тедди пытался понять, что это такое. Он чувствовал, что если встанет и подойдет к лестнице, то может нарваться на неприятности.
Потом, присмотревшись, он увидел еще один скользящий вниз по ступеням прямоугольник.
— Я вас не знаю! — завизжала Джиллиан.
Голос шел сверху, но тишина была нарушена настолько внезапно, что Тедди вскочил с кресла. Его внимание привлекли фотографии, которые она разбросала по лестнице.
Ибо это были именно фотографии. Вторая по счету пролетела дальше и приземлилась картинкой вверх. Издали ему показалось, что часть снимка закрашена черным маркером.
— И кто вы такие, мать вашу? Кто вы все?
Он мог бы высоко взлететь, подстегиваемый адреналином и импульсом от собственной победы. Подобных побед он достигал нечасто, хотя, черт возьми, к некоторым людям они не приходят никогда Майкл ехал на машине домой в плотном транспортном потоке по Сто двадцать пятому шоссе, ощущая некоторую тяжесть в желудке. Весь день был заполнен поздравлениями — как от довольных начальников, так и от завистливых сослуживцев, — а также изъявлениями благодарности. Первое рекламное объявление для «Афины» прошло чрезвычайно удачно, и глава фирмы позвонил этим утром ему в офис, а после обеда прислал корзину с фруктами. Сейчас она стояла рядом с ним на пассажирском сиденье. В корзине обнаружился также и сыр, и Майклу хотелось отщипнуть кусочек, хотя он не был голоден. Разве можно быть голодным после ужина, на который сегодня вечером пригласил его Пол Краков?
«Ну что тебе сказать, Джиллиан? Он мой босс. А когда босс приглашает тебя на ужин, ты идешь».
Весь день его продолжал терзать их утренний разговор. С самого завтрака он ощущал внутреннюю дрожь от нервного напряжения. Есть одна мудрая поговорка о том, что нельзя ложиться спать рассерженным… все ее слышали. Но Майкл полагал, стоит добавить, что не следует идти на работу, если поссорился с женой и не помирился. На протяжении всего дня ему не удавалось по-настоящему оценить добрые пожелания в свой адрес из-за того, что мысли были заняты этой ссорой.
Теперь, вечером, сидя за рулем, под мелькающими в лобовом стекле отсветами уличных фонарей, Майкл невольно возвращался мыслями к проведенным вместе с женой минутам.
Утром он в спешке спустился вниз. Джиллиан вставала всего на несколько минут раньше его, но почему-то всегда умудрялась собраться без лишней суеты. Сегодняшнее утро не было исключением. Одной рукой он вдевал ремень, в другой нес ботинки, пытаясь прикинуть, начнет ли желудок переваривать сам себя изнутри, если уйти из дома, не позавтракав.
— Ну, ну, милый, потише, — сказала Джиллиан, наливая йогурт в керамическую чашку. — Мне гораздо дольше добираться на работу, чем тебе. Что за гонка?
Майкл вздохнул и плюхнулся на кухонный пол, чтобы надеть ботинки.
— Сегодня утром должны быть готовы результаты тестирования для «Афины». И я хочу их увидеть первым. Потом, возможно, Пол пригласит меня на праздничный ужин. День может оказаться длинным.
— А у тебя бывают не длинные дни? Майкл, ты пашешь день и ночь. Теперь работа сделана. Неужели ты не заслужил передышки?
Он так долго находился в напряжении, что первой его реакцией было занять оборонительную позицию. Майкл ощетинился и набросился на жену.
— Они подписывают чеки, Джилли, или, может, ты об этом забыла?
— Ну, какого хрена! — сердито бросила она. — Послушай, я знаю, ты был под прессом с этим заданием, но ты ведь не единственный, кто приносит в наш дом деньги. Не будем сравнивать сейчас наши доходы или, кто сколько выполняет работы. Суть в том, что ты думаешь только о работе, забывая о доме. За последние две недели мне пришлось разгребать у себя на работе жуткую помойку. А ты хоть раз спросил меня, как мои дела?
Вопрос этот звучал у него в голове, а перед глазами стояло ее лицо, пока он проезжал мимо «Данкин Донате», что на углу; туда он обычно заходил в воскресенье утром, чтобы купить ей кофе. Приемник в машине был включен, но он не слышал музыки. Майкл бросил взгляд на приборный щиток с часами. Почти одиннадцать вечера; мучимый чувством вины, он надеялся, что Джиллиан уже спит и они завершат спор утром.
Но он знал, что она не спит.
Они ведь не часто ссорились. Иногда возникали споры по поводу каких-то высказываний ее матери или по поводу проведения отпуска, но это не в счет. Здесь не затрагивались личности. Но эта ссора…
Он пристально посмотрел на Джиллиан, нахмурив брови. В душу начало закрадываться противное чувство вины. Джиллиан редко сквернословила, поэтому, услышав из ее уст бранное слово, он вздрогнул.
— Нет. Нет, боюсь, не спросил. И если я не уделял тебе должного внимания, прости меня. Что случилось? Что вообще происходит?
А потом она сделала вот что: закатила глаза и взмахнула рукой, прекращая тем самым разговор. Отсылая Майкла прочь и желая, чтобы ее больше не беспокоили.
— Теперь это не имеет значения. Не важно. Я с этим уже справилась. Забудь об этом. Поезжай на работу.
— Знаешь, а может, вовсе не «Краков и Бестер» должен дать мне передышку? Джиллиан, твоя должность в этой сфере котируется на втором месте по всему штату. По всей чертовой Новой Англии. Я же продираюсь, чтобы занять первое или второе место хотя бы в своем агентстве. У вас практически нет конкуренции, или, может, ты лучше меня ориентируешься в ситуации.
Пока он готовился к выходу, они оба молча кипели от злости. И хотя у Джиллиан дорога на работу занимала на сорок минут больше, чем у Майкла — когда он уходил, она все еще сидела на кухне с газетой в руках, распространяя вокруг себя флюиды враждебности.
А вот сейчас, пока он выруливал на подъездную дорожку, автомобильные фары выхватывали из темноты фасад их дома. Свет повсюду был выключен, но окна спальни озарялись голубым свечением от телевизора Майкл заглушил мотор и на несколько мгновений застыл, держа в ладони ключ зажигания и страшась войти в дом. Охлаждаясь, мотор громко гудел. Майкл чувствовал себя по-идиотски. Джиллиан, несомненно, вела себя несколько высокомерно, но вообще-то была права, а он из принципа не стал извиняться. Разумеется, он готов это сделать сейчас, но она за целый день могла так себя накрутить, что неизвестно было, чего ждать.
Смущенно посмеиваясь, он вышел из машины, засовывая ключи в карман. Прошел по дорожке к дому и тихо отпер дверь, не без тайного умысла. Теперь, приехав домой, он не хотел, чтобы она спала. Ему хотелось выговориться, оставить все плохое позади и после долгого дня оказаться в постели с любимой, чтобы ее обнять. Майкл Дански объездил Европу и Америку, занимался потрясающим сексом, пробовал самую изысканную еду на свете. Но для абсолютного блаженства не было ничего лучше, чем каждый вечер забираться с женой в постель.
Так противно было идти на работу раздраженным. Ну уж спать он сегодня ляжет только в хорошем настроении!
Майкл бросил пиджак на перила у нижней лестничной площадки и пошел наверх. Дверь спальни была открыта, и он услышал, как постоянный ведущий программы новостей Пятого канала кратко излагает события дня, о которых будет рассказано дальше. Войдя в комнату, он сразу заметил стоящий вертикально на полу большой чемодан, уже застегнутый на молнию и, судя по всему, набитый до отказа. Другой чемодан, поменьше, лежал на кровати, а Джиллиан укладывала в него свои брюки цвета хаки.
Паковала вещи.
— Джилли? — с опаской спросил он, отгоняя от себя ужасные подозрения.
Она посмотрела на него с озорной улыбкой.
— Помоги мне. Утром нам рано вставать, и вряд ли мы будем в состоянии этим заниматься.
Ее улыбка была такой заразительной. Он улыбнулся ей в ответ и покачал головой.
— Что ты делаешь? Мы что — утром куда-то уезжаем?
Сложив брюки, она аккуратно положила их в чемодан.
— В Новый Орлеан.
Майкл смотрел на нее в немом изумлении. Он давно хотел побывать в Новом Орлеане, но до сих пор не довелось.
— О чем ты? Я не могу… нам надо брать отпуск летом. И я ни с кем не договаривался. Не могу же я просто исчезнуть!
Джиллиан взяла ужасного вида гавайскую рубашку, которую как-то купила ему ради шутки, и начала укладывать ее в чемодан.
— Конечно можешь. Я уже две недели как договорилась с Полом.
— С Полом Краков? Ты договорилась с боссом?
— Пришлось дойти до самого верха, малыш. Должна признаться, он хороший человек, раз не выдал секрета даже на вашем совместном ужине сегодня вечером.
Майкл рассмеялся и, подойдя к ней, обнял сзади, пока она пыталась покончить с рубашкой. Она извивалась, но не пыталась вырваться, а, напротив, слегка прикасалась к нему, как бы поддразнивая.
— Ты — чудо, ты это знаешь?
— Да, знаю.
— Прости меня за утреннее, — сказал он совсем тихо.
— И ты меня. — Стоя по-прежнему спиной к нему, она протянула руку за небольшой стопкой своих бюстгальтеров и трусов, чтобы упаковать их в чемодан. — Но нам придется заниматься этим всю неделю.
Отобрав от нее стопку с бельем и бросив эти тряпки на постель, он повернул Джиллиан к себе лицом, и их губы встретились. Он с чувством целовал ее, сожалея о каждом часе, проведенном без нее с утра и до вечера этого дня. Он скользил руками по ее телу, а она легко прикасалась пальцами к его спине.
— Зачем ждать до Нового Орлеана? — спросил он.
Джиллиан лишь усмехнулась в ответ, а потом взяла его за руку и потянула за собой на пол В конце концов, на кровати не было места.
Гостиная четы Дански содержалась в безупречном порядке, как это иногда бывает лишь у бездетных супружеских пар. Пыль повсюду вытерта, и безделушки на кофейном столике и каминной полке расставлены именно так, как нужно. Даже картинки и гравюры на стенах были развешены ровно. От Тедди Полито не укрылась ирония этой ситуации. Хотя его друзья вели жизнь, наполненную любовью и страстью, но не забывали о чистоте и порядке. А теперь произошло какое-то событие, нарушившее порядок в их доме. Внешне все оставалось на своих местах, но что-то витало в воздухе. И это сводило Тедди сума.
Тедди сидел в мягком плюшевом кресле, но никак не мог устроиться поудобнее. Работал телевизор. До одури переключая каналы, он наконец поддался искушению посмотреть на ужасное поведение знаменитостей по каналу «Е!». Ерзая в кресле, он непрестанно барабанил пальцами по подлокотнику, сплетал их, опускал руки вниз. Это кресло он выбрал потому, что стоило ему посмотреть налево, и он видел нижние ступени лестницы. Если Джиллиан снова спустится, он наверняка заметит ее, прежде чем она успеет его напугать.
«Это как столкновение разнополюсных зарядов, когда искры летят во все стороны», — вот о чем он подумал. Похоже на то. Но эта догадка вряд ли облегчит ему работу няньки. Тедди был знаком с Джиллиан несколько лет, но все-таки знал ее недостаточно хорошо. Майкл был его другом и сослуживцем. Джиллиан, забавная и умная, всегда хорошо к нему относилась, но все эти годы оставалась лишь женой Майкла. Между ней и Тедди не было душевной близости. Полито знал ее отношение к определенным социальным и политическим вопросам, но был в неведении относительно ее души. Он бы не стал откровенничать с ней, как с другом.
Но сейчас, здесь… все это казалось чертовски интимным Но при этом не доставляло ему ни малейшего удовольствия.
Он прибавил громкость телевизора, чтобы частично заглушить доносящийся сверху шум, но не настолько, чтобы заставить Джиллиан спуститься вниз и отругать его. Нет, он просто хотел, чтобы она осталась в своей комнате. Тедди не имел представления, что ей сказать, если она спустится вниз. Время от времени ему было слышно, как она громко ругается. До него доносились ее вопли: «А пошли вы!» и «Чушь собачья!», а также шумное топанье. В какой-то момент он услышал звон разбившегося стекла — лампа, зеркало или, может, окно? — но уговорил себя, что беспокоиться не о чем. Последовавшие затем пятнадцать минут тишины жутко его напугали. Он ужасался при мысли о том, что поднимется наверх и увидит ее с перерезанными венами, в луже крови. А он тут сидит и смотрит, как подвыпившие знаменитости делают непристойные жесты в адрес папарацци.
Все это продолжалось, казалось, бесконечно. На самом деле Майкл отсутствовал не так уж долго, менее трех часов. Но для Тедди минуты текли адски медленно.
Он пошевелился в кресле. В животе урчало. Не помешало бы слегка закусить, но у Тедди не было желания наведываться на кухню. Невозможно предугадать, как отреагирует на это Джиллиан.
Он бросил взгляд налево, проверяя, нет ли ее на лестнице.
Джиллиан там не было, но на покрытых ковром ступенях появилось нечто такое, чего раньше не было. Белые квадраты и прямоугольники. Нахмурившись и прищурив глаза, Тедди пытался понять, что это такое. Он чувствовал, что если встанет и подойдет к лестнице, то может нарваться на неприятности.
Потом, присмотревшись, он увидел еще один скользящий вниз по ступеням прямоугольник.
— Я вас не знаю! — завизжала Джиллиан.
Голос шел сверху, но тишина была нарушена настолько внезапно, что Тедди вскочил с кресла. Его внимание привлекли фотографии, которые она разбросала по лестнице.
Ибо это были именно фотографии. Вторая по счету пролетела дальше и приземлилась картинкой вверх. Издали ему показалось, что часть снимка закрашена черным маркером.
— И кто вы такие, мать вашу? Кто вы все?