Голден Кристофер. Лесная дорога

   Джиллиан от неожиданности вздрогнула; сердце забилось сильнее. Снова послышался звонок, и она направилась к телефону в раздражении от резкого звука и своего испуга. На ходу она уловила периферическим зрением перемещение теней и резко повернула голову. В темноте что-то двигалось. Или это ей показалось?
   Телефон зазвонил опять.
   Она с недовольным видом сняла трубку.
   — Алло?
   — Добрый день, это Джиллиан Дански?
   Нахмурившись, Джиллиан сказала:
   — А кто спрашивает?
   — Миссис Дански, говорит Гарри Креншо из «Игл Трибюн». Ваш номер мне дал Боб Райан. Он говорит, вы баллотируетесь в муниципальный совет. Похоже, у вас хорошая поддержка. Я рассчитывал задать вам несколько вопросов, чтобы понять причины вашего успеха..
   — Сейчас неподходящее время, — прервала его Джиллиан, со злостью выплевывая слова.
   Креншо помедлил. Реплика была произнесена четко и громко.
   — Хорошо. Прошу прощения, что помешал. Можем договориться на другое время. Просто… понимаете, Боб полагал, что вы захотите как можно скорее увидеть свое имя в прессе и…
   — Пусть Боб Райан занимается своим чертовым делом.
   — Простите? — Корреспондент был явно шокирован.
   Джиллиан прикусила язык. Раздувая ноздри, она старалась сдержаться, понимая, что надо промолчать, просто повесить трубку. Но она до смерти устала от людей, считающих ее чем-то вроде персонажа в их жизненных романах. Ханна. Любой из адвокатов в их фирме. Хуже всех был долбаный Боб Райан.
   — Послушайте, мистер Креншо. Я ведь сказала, что вы позвонили мне не вовремя. Что еще вы собираетесь мне сказать? Что я баллотируюсь? Да. Но я делаю вещи по-своему, в собственном ритме. Мне совсем не хочется быть фигурой на чьей-то шахматной доске. Когда я захочу заявить о себе, вы получите пресс-релиз. Тогда и поговорим. Но сообщайте лишь новости. Не надо делать мне одолжения. Политика не предполагает оказания услуг и публичного подхалимства. Пора муниципальному совету усвоить этот урок.
   Наступила пауза. Ей показалось, она слышит, как по бумаге скрипит перо.
   — Могу я вас процитировать? — спросил Гарри Креншо.
   Джиллиан вновь ощутила в животе болезненный спазм. Болела голова. Пустота внутри, казалось, разрасталась.
   — Да пошел ты! — рявкнула она и бросила трубку. Но она не сказала «нет».
 
   Попробуй найди меня.
   Майкл стоял в темной комнате гостиницы «Боярышник», уставившись в окно. В стекло барабанил ледяной дождь. Почему-то этот звук напомнил ему о шуршании автомобильных шин по гравию. От дыхания стекло запотело, и он лениво поднял палец, чтобы нарисовать на окне улыбающееся лицо.
   Прищурившись, он всматривался в ночь, постепенно приходя в себя. Опустившаяся на городок пелена проливного дождя мешала хорошо разглядеть вид из окна. Ему казалось, там, под ледяным дождем, с тоской глядя на него, на углу улицы должна стоять Скутер. Но это лишено всякого смысла. Как может она быть там, если на самом деле она здесь, с ним?
   В нем все еще играл адреналин — явно избыточный, отчего Майклу казалось, что его бьет дрожь. Возможно, так оно и было. На лице его промелькнула беспричинная улыбка, и он повернулся, всматриваясь во мрак комнаты. И сразу же заметил девочку в темном углу между комодом и стеной. Вокруг нее было это неземное свечение, и она сама вырисовывалась смутным силуэтом, подобно тому, как сквозь закрытые веки просвечивает солнце.
   Потом она пропала. Он обшарил взглядом комнату. Она стояла в дверном проеме в ванную. У торшера в углу. Рядом с ним. Потерявшаяся девочка. Он все время видел ее боковым зрением, словно ее образ навсегда отпечатался в его сознании или, по меньшей мере, в сетчатке. Она его преследовала. То и дело он улавливал аромат попкорна или горячего какао и знал, что она все еще здесь. Теперь она сделалась его постоянной спутницей — близкой и при этом более далекой, чем раньше. Об этом, во всяком случае, позаботились уродливые женщины. Они не давали им встретиться. Запугивали ее. Запугивали и Майкла тоже.
   «О Господи», — подумал он, содрогаясь при мысли о них, об их прикосновениях.
   Не важно, что именно они сделали — он ведь им сопротивлялся. А теперь девочка с ним надолго, он это чувствовал. Там, в поле бокового зрения, на краю его реальности. Она все время преследует его, но ему не страшно.
   Она преследует его не для того, чтобы напугать. Он не сразу это понял, но теперь знает. Это все ее печаль.
   Попробуй найди меня.
   — Я стараюсь, — проговорил он в темноту, обращаясь к девочке, прячущейся где-то в тени.
   Но дело обстояло не совсем так. Ибо на кровати были разложены все бумаги, которые он распечатал на работе предыдущей ночью, — результаты поисков неуловимой Скутер, потерявшейся девочки. Которая на самом деле, возможно, и не терялась.
   Майкл нахмурился. Почему на улице так быстро стемнело? Сколько времени стоял он у окна? Ночь опускалась постепенно, а потом сумерки в один миг уступили место полной темноте. Что происходит?
   Еще один вопрос, ответ на который ему известен.
   — Ну давай, сделай же что-нибудь, — скомандовал он себе.
   Удрученно вздохнув, он подошел к тумбочке и зажег старинную лампу из дутого стекла. Вот из-за таких мелочей Майкл предпочитал старые гостиницы современным. Не мешало бы, чтобы тут было почище, но зато в этих комнатах чувствовалась индивидуальность. Кто-то не поленился продумать оформление, вместо того чтобы по шаблону налепить тысячу номеров, напоминающих выгородки в «Краков и Бестер». Долго ему пришлось трудиться, чтобы перебраться из такого закутка в кабинет.
   Усевшись на край кровати, Майкл стал просматривать листки, разложенные на цветастом покрывале. Слишком много имен и фамилий. Имена, адреса, фотографии. Карты.
   И сделанный им набросок дома на Лесной дороге. Вернувшись в гостиницу, он по странной прихоти показал рисунок женщине за стойкой, спросив ее, видела ли она этот дом. Поначалу он подумал, что получит отрицательный ответ, но тут женщина заморгала и облизала губы; лицо ее слегка побледнело. Она кивнула.
   — Думаю, да, — сказала она, но не помню где. Ваш приятель хочет его купить?
   Майкл вновь воспользовался придуманной им версией.
   — Да.
   Улыбка, тронувшая уголки ее губ, казалась почти болезненной.
   — Не стала бы жить там ни за какие деньги, — сказала вдруг она.
   Глаза ее широко раскрылись, когда до нее дошло, что она произнесла это вслух и могла ненароком его обидеть.
   Поблагодарив ее, он пошел через вестибюль, еще более озадаченный, но у лифта задержался. В холле за чашкой чая или кофе сидели, оживленно беседуя, две женщины. Они говорили с акцентом, и ему в голову пришла ужасная мысль. Он немного боялся приблизиться к ним, боялся услышать ответ. Они явно были не местными, а приезжими. По акценту он понял, что они немки или австрийки.
   — Извините, — начал он.
   Казалось, женщины были испуганы. Только тогда Майкл сообразил, как он выглядит. Вот уже несколько дней бродя по лесу, он не брился. Нервно улыбнувшись, он объяснил свою просьбу.
   — Очень жаль, — сказала старшая, худощавая блондинка лет пятидесяти. — Мы не из Америки.
   Майкл поднял рисунок в полной уверенности, что, увидев жирные пятна на бумаге, женщины станут еще более осторожными.
   — Может быть, вы случайно проезжали мимо?
   — Боюсь, что нет, — вежливо сказала блондинка. Но ее приятельница нахмурилась, рассматривая рисунок. Эта женщина была темноволосой и темноглазой, ниже ростом и полнее первой.
   — Этого дома я не знаю, — произнесла она с сильным акцентом. Но он мне напоминает что-то., что-то такое…— Она взглянула на блондинку. — Думаю, одно здание в Дюссельдорфе. Ты его знаешь?
   Блондинка побледнела, веки ее затрепетали.
   — Да. Я… они ведь на самом деле не очень похожи, да? Что-то общее в облике. Разве тот дом был в Дюссельдорфе? Не могу вспомнить.
   Поблагодарив их, Майкл быстро зашагал прочь, сбитый с толку их реакцией и словами. Что все это значит? Дом казался смутно знакомым едва ли не всякой женщине, словно она видела его во сне, и при этом неизменно внушал ужас. В Германии был другой такой же? Сколько еще их может быть?
   Слишком много вопросов, но некоторые из них лишь отвлекают от цели. В этой истории немало таинственного, но в конечном счете не все одинаково важно. Главное внимание Майкла было направлено на дом на Лесной дороге и на происходящие там странности. Больше всего его беспокоили Джиллиан и потерявшаяся девочка, Скутер. Остальные волновавшие его вопросы могли подождать. Прежде всего надо найти тот проклятый дом.
   На кровати были разбросаны листки бумаги. Он старался не смотреть на один нужный ему листок, но пальцы сами тянулись к нему.
   Ледяные иглы продолжали обстреливать окно. В поле бокового зрения маячила потерявшаяся девочка. Когда он бросил взгляд на темное стекло, ему показалось, что девочка исчезла. Он даже подумал, что если закроет глаза, то увидит ее лучше. Абсурд, но эта мысль его не оставляла. Он провел пальцами по странице, обыкновенному бумажному листку, распечатанному на компьютере.
   «ПРОДАЕТСЯ».
   Совпадения быть не могло. Девочка преследовала его на всем пути до гостиницы, стоя у полудюжины табличек с надписью «Продается».
   Майкл поднес листок поближе к лампе — казалось, тени сгущались, подбираясь все ближе к идущему от нее свету, — и стал изучать фотографию агента по недвижимости из Эймсбери. Снимок женщины пятидесяти с небольшим лет, которую звали Сьюзен Барнс. Обесцвеченные волосы. Лицо женщины, переступившей границу среднего возраста. Можно было найти тысячу доводов, чтобы не согласиться с тем, что женщина на снимке была когда-то той заблудившейся девочкой, которую он подобрал на обочине дороги, едва не сбив своей машиной, — прелестный белокурый ангел в крестьянской кофточке. Но Майкл не искал доводов, отрицающих этот факт. Просто не мог.
   Это была она. Об этом поведал ему еле видимый фантом, маячивший на обочине дороги. Девочка все время пыталась сказать ему об этом. Ее настоящее имя. «Хилли не могла произнести „Сьюзен“, она всегда говорила „Скузен“ — отсюда и получилось „Скутер“». Эти слова звучали у него в голове; только сейчас он полностью восстановил их из сновидения. Пакет с попкорном. И потом, несмотря на попытку тех существ не дать ему увидеть девочку, она все-таки появилась на обратном пути в гостиницу.
   «ПРОДАЕТСЯ».
   Нет, ему не трудно было поверить в то, что это она.
   Покачав головой, Майкл протяжно выдохнул. Его взгляд заскользил по странице. Там, рядом со снимком, был напечатан адрес — Кингсбери-авеню, 97, — и номер телефона. Положив листок на колени, он взглянул на телефон.
   Что он ей скажет? «Вы меня знаете? Вы когда-нибудь жили на Лесной дороге? Вас когда-нибудь обижали?»
   Проводя пальцами по волосам, Майкл обнаружил, что руки у него все еще трясутся. Снова взглянув на окно, он подумал, что, пожалуй, призрачная девчушка задержалась там чуть дольше, чем обычно. Он чувствовал на себе ее взгляд, выжидающий, умоляющий о чем-то. Она не скрывала отчаяния, возложив на него всю надежду.
   Его захлестнула печаль, и он закрыл глаза, поморщившись от боли. Однако мысленным взором увидел не эфемерную фигурку маленькой заблудившейся девочки. Он увидел Джиллиан… то, как она смотрела на него в ту первую ночь, когда они занимались любовью на крыше библиотеки.
   Попробуй найди меня.
   Еще не открыв глаз, Майкл потянулся к телефону. Схватив листок с коленей, он прижал трубку к уху и быстро набрал номер Эймсбери. Ответили почти сразу.
   — Алло?
   — Да… Здравствуйте, Сьюзен Барнс дома?
   Ответил мужской голос. Молодой. Майклу пришло в голову, что он понятия не имеет, насколько свежа найденная им информация. Неправильный номер. Ему придется начать с начала.
   — Кто спрашивает? — допытывался ответивший. Весь накопленный адреналин улетучился; Майкл совершенно поник. Он облизал пересохшие губы и сжал пальцами телефонную трубку.
   — Она… она меня не знает. Но я хотел бы поговорить с ней об одном доме.
   В этих словах не было лжи.
   — Моя мать больше не работает риэлтером. И она здесь не живет. Вам следует найти кого-то другого.
   — Нет, постойте, — чересчур резко произнес Майкл.
   Что ему теперь сказать? Она работала агентом по недвижимости, но вряд ли странный дом — если в нем обитали те уродливые женщины — мог быть выставлен на продажу. Но она ведь как-то связана с этим местом. Нельзя позволить сыну Сьюзен повесить трубку.
   — Я… это не мой дом Я не знаю даже, жила ли…— Он помедлил, понимая, что это звучит бессмысленно. — Просто я подумал, что она сможет мне о нем рассказать. Он стоит в стороне от Старой Двенадцатой дороги, на вершине холма, вблизи Лесной дороги.
   На другом конце провода воцарилось молчание; во время долгой паузы Майкл слышал лишь шуршание ледяного дождя по оконному стеклу. Было такое ощущение, словно дождь хлещет ему по спине. Он вздрогнул от холода.
   — Кто вы, черт возьми, такой? — с горечью и злостью спросил мужчина-Майкл не понимал, почему сын Сьюзен разозлился, но его тон не оставлял сомнений в том, что Майкл переступил какую-то черту. Все испортил. Еще секунда — послышится щелчок, потом короткие гудки, и ему будет никогда ее не найти.
   — Послушайте, просто… Я всего лишь пытаюсь найти вашу мать. Может быть, вы дадите мне ее номер или запишете мой и попросите ее…
   — Вряд ли это возможно.
   — Пожалуйста, не думайте… это сложно объяснить.
   — Не звоните больше сюда.
   — Подождите! — выпалил Майкл. У него вспотели ладони. Он в смятении огляделся по сторонам, и, куда бы он ни посмотрел, повсюду кружились тени с неуловимым призраком потерявшейся девочки. — Прошу вас, только…
   Сын Сьюзен Барнс не вешал трубку.
   — Послушайте, только… можно спросить одну вещь?
   Ответа так и не последовало, но собеседник слушал.
   — Когда она была маленькой девочкой, когда подрастала… она никогда не терялась?
   — Вы сумасшедший?
   — Ее звали Скутер. Не так ли? Потому что Хилли не могла произнести имя «Сьюзен», и у нее получалось…
   Щелк.
   Майкл был в отчаянии. Парень повесил трубку, но самого этого факта, а также и загадочной причины, вынудившей Сьюзен перестать заниматься недвижимостью, было достаточно, чтобы дать Майклу надежду. Именно по этому пути он пойдет. И пусть только попробует кто-нибудь в следующий раз повесить трубку. Ведь теперь он почти все время улавливал боковым зрением сияние белокурых волос и блеск печальных глаз, повсюду следовавших за ним. И он не забыл того, что случилось с Джиллиан.
   Он заставил себя не думать о Джилли, не желая, чтобы его сознание заполнили омерзительные образы и тревожные воспоминания. «Насколько все это правильно?» — думал он снова и снова Он правильно сделал, подобрав девочку и пытаясь отвезти ее домой. А потом она сказала: «Попробуй найди меня», — и стала ему являться. Сделалась его наваждением. Ей нужен был человек, который мог бы спасти ее от ада, в котором она существовала, от новых козней тех бесформенных существ.
   «Ты правильно поступил, — с горечью подумал он, — но за это заплатил своей женой».
   И даже это не самое главное. Да, ему случившееся стоило жены и их отношений, но эта цена ничтожна по сравнению с той, что заплатила сама Джиллиан! Майкл был не настолько эгоистичен, чтобы не понять этого. Но достаточно эгоистичен, чтобы отбросить рациональность и баюкать свою боль, как испуганный ребенок.
   «Насколько это правильно?» На каналах круглосуточных новостей взрослые люди с циничным упорством рассказывают ему обо всех несправедливостях на свете, а он по-прежнему верит, что жизнь изначально прекрасна. Насколько глупо так думать?
   Радио было выключено, и в машине было тихо, если не считать шума от вентилятора, гудения мотора и шуршания иголок измороси о ветровое стекло. Погода так и не улучшилась. Дорога была скользкой и опасной, но сегодня в голове не было сумятицы, не то, что в вечер после маскарада. В мыслях — ясность и кристальная чистота.
   Ему казалось, он вот-вот выскочит из кожи. Отчаяние, как наркотик, отравляло ему кровь. Пальцы слишком сильно вцепились в руль, и, несмотря на идущее от конвекторов тепло, его била дрожь. В зеркале заднего вида ему был виден прозрачный силуэт девочки на заднем сиденье.
   — Думаю, я начинаю понимать, — вслух произнес он, надеясь, что она его услышит. — Надеюсь, я на правильном пути.
   Но прежде всего ему надо остановиться. Раз уж сын Сьюзен Барнс не пожелал с ним говорить, Майкл отправится прямо к нему. Необходимо все узнать. Надо поговорить с женщиной, когда-то бывшей девочкой-потеряшкой. Он только сейчас начал понимать некоторые вещи, и ему казалось, он знает, что именно найдет. Или, по меньшей мере, догадывается. Но, как бы то ни было, он не допустит, чтобы тот парень от него отмахнулся. Он пойдет туда постучит в дверь и будет умолять его ответить на вопросы.
   Но сначала, правда, надо заехать домой.
   Он старался об этом не думать, но надолго его не хватило. Джиллиан его жена, Господи, она — все, что у него есть. Что бы она ни сделала или ни сказала, он знал, что должен ее увидеть. Джиллиан думала и поступала неразумно, и Майкл за нее боялся. Боялся того, что она может совершить.
   Она уже доказала что способна на многое.
   Буря гнала людей с дороги. На землю опускалась рваная завеса мокрого снега, машину покачивало от сильных порывов ветра Майкла обступили вечерний мрак и буря, и он изо всех сил пытался сосредоточиться на дороге. Было почти семь часов, когда в поле его зрения появился дом — их с Джиллиан дом. Его сердце снова заныло от боли, когда на него каскадом обрушились сотни воспоминаний, как осколки стекла.
   В доме горели все огни.
   С полминуты Майкл просто сидел в машине с работающим двигателем, слушая, как по ветровому стеклу шуршат «дворники», сметая мокрый снег. Он взглянул на дорожную карту, лежащую на пассажирском сиденье вместе с распечаткой снимка и адреса Сьюзен Барнс. Краем глаза он видел мерцание призрака потерявшейся девочки.
   Когда он заглушил мотор и зажал ключи в ладони, дробный шум ледяного дождя по машине, казалось, стал втрое сильней. Окна дома изнутри помутнели от сконденсировавшейся влаги, полосами стекавшей вниз. Но дом в целом светился в темноте настолько ярко, что казался почти миражом, дразня обещанием избавить от душевной муки и овладевшего человеком безумия.
   Распахнув дверцу машины и выйдя наружу, Майкл побежал к входной двери. Ему пришлось зажмуриться и поднести ладони к лицу, чтобы защититься от колючей измороси. Потом он оказался на крыльце и, распахнув наружные створки двери, повернул ключ, толкнул внутреннюю дверь и вошел.
   Дом выглядел пустым. Ощущение было престранным. Вроде того, что он испытал предыдущей ночью в офисе, совсем один, или в те дни, когда возвращался домой с работы, а Джиллиан еще не было дома. Пустота. Тишина. Каждая лампочка в здании была включена — в том числе и утопленные лампочки над камином, которые перегорели еще на прошлой неделе и которые он не удосужился заменить, — но дом напоминал голый остов. Все оставалось на своих местах, но Майклом владело странное чувство, какое он наверняка испытал бы, оказавшись в ограбленном жилище.
   Скутер исчезла.
   Он прищурился и покачал головой, стоя под ярким светом сразу за входной дверью. Рубашка сзади намокла от дождя, и холодные струйки стекали по спине. Запустив пальцы в волосы, Майкл стряхнул влагу на коврик. Закрыв за собой дверь, он немного помедлил, а потом пошел через дом. В любой другой день он снял бы пальто и повесил его на вешалку, но не сегодня.
   Проходя по комнатам первого этажа, он не стал звать Джиллиан, почему-то не сомневаясь, что она не ответит. Все выглядело безупречно чистым. Даже на кухне порядок был ничем не нарушен, словно обитатели покинули это жилище. Ни одной тарелки в раковине. Ни пятнышка на кухонном столе. Майкл проделал обратный путь до лестницы, остановившись у ее подножия и посмотрев вверх, на второй этаж.
   В коридоре наверху тоже горел свет, но не такой яркий, как внизу, поэтому он рассеивал не все тени.
   Первая ступенька заскрипела под тяжестью его веса. До чего забавно, что, живя в доме несколько лет, Майкл каждый раз замечал это, но быстро забывал. Поднимаясь по лестнице, он увидел открытую дверь ванной комнаты. Внутри жужжал вентилятор. Добравшись до площадки, Майкл убедился, что Джиллиан нет ни в комнате, ни в самой ванне. А он подумал, что она там. Жена часто пользовалась этим убежищем, когда попадала в сложную ситуацию.
   В гостиной горел свет, но Майкл проигнорировал это и пошел прямо в спальню. Однажды он нес Джиллиан на руках по этой лестнице и, войдя в спальню, упал вместе с ней на кровать, подогреваемый алкоголем и желанием. Теперь ему казалось, что это было так давно. Интересно, помнит ли Джилли?
   Спальня была так же ярко освещена, как и весь дом, и почти так же аккуратно прибрана, так что в первый момент он даже не заметил, что на постели кто-то лежит. Поверх красного с золотом покрывала, свернувшись калачиком, лежала Джиллиан. На ней была повседневная одежда для офиса, но волосы торчали в разные стороны, и блузка выбилась из-под юбки, которая задралась выше бедер, выставив на обозрение верх колготок. И ничего пикантного во всем этом не чувствовалось.
   Никаких звуков, кроме частого, прерывистого дыхания Джиллиан, слышно не было. Она дышала почти незаметно — даже кровать не тряслась, — слегка раскачиваясь, как это было в ту ночь, проведенную вместе в одной милой гостинице, в Вермонте, когда у нее было пищевое отравление.
   Майкл сделал шаг в комнату. Пол здесь тоже скрипел.
   Со свистом втянув в себя воздух, Джиллиан приподнялась и повернулась к нему. Увидев ее, Майкл в ужасе отшатнулся. Распахнутая на груди блузка была запятнана кровью, расстегнутый бюстгальтер свободно болтался. На мгновение он подумал, что на нее напали, но потом заметил кровь на ее руках, на пальцах. Кровь сочилась из глубоких борозд, процарапанных в плоти ее грудей, на коже под ними и над ними. Раны были свежими. И она сделала это сама.
   Времени на раздумья не оставалось. Его детка, его любовь — жена.
   — О Господи, Джилли, — прошептал он, направляясь к ней.
   Она не стала дожидаться, пока он подойдет.
   Глаза Джиллиан утопали во мраке, поднимающемся из глубин ее существа, губы искривились в гримасе отвращения и ненависти, и она стремительно выпрыгнула из постели. Майкл поднял руки, пытаясь защититься от первого удара. Ее кулак прошелся по его щеке достаточно сильно, так что затрещали зубы и боль пронзила челюсть. Второй удар пришелся по груди, потом последовал третий, и еще один. Майкл был настолько потрясен, что не смог сразу среагировать. Он пытался схватить ее за запястья, но Джиллиан была буквально заряжена яростью. Ей удалось вырвать правую руку, и она схватила его за горло окровавленными пальцами и оттолкнула назад. Майкл замешкался в суматохе и смятении, споткнулся и упал на пол, а жена оказалась на нем верхом.
   — Джилли, перестань, пожалуйста! — сказал он, отдирая ее руки.
   В его голове продолжали прокручиваться картины его контактов с бесформенными женщинами, украденные фрагменты воспоминаний Джиллиан.
   — Зачем? — пронзительно выкрикнула она, и из глаз ее брызнули слезы.
   …Из глубоких порезов на запятнанной кровью груди сочилась свежая кровь, капая ему на грудь и лицо. Из глаз ее лились слезы, одна слезинка попала ему на губы, и он почувствовал ощутимый привкус соли. Джиллиан продолжала молотить его кулаками.
   — О чем ты?! — закричал он в исступлении.
   Она зажала его голову в ладонях, запустив пальцы ему в волосы, и снова крикнула, брызгая слюной. Ее глаза широко открылись от бешенства и боли.
   — Зачем ты обо мне беспокоишься?
   Голос звучал глухо, прерывисто, постепенно слабея. Она начала запинаться; вместе с кровью и слезами ее покидали силы.
   Майкл схватил ее запястья, стараясь встретиться с ней взглядом.
   — Потому что я люблю тебя, Джилли. Как ты можешь такое спрашивать? Ведь я тебя люблю.
   У нее был совсем несчастный вид. Глаза беспокойно бегали, и он понял, что она в растерянности. Каждая черточка лица выражала страдание. Вздрогнув, она покачала головой и наклонилась к нему ближе, чтобы заглянуть в глаза.
   — Но как ты меня любишь, Майкл? Как ты любишь? Я не помню.
   Потом она повалилась на него, и он стал ее баюкать, тихо напевая ей на ухо. Его рубашка постепенно пропитывалась ее кровью. Покачивая ее, Майкл устремил взгляд широко раскрытых глаз в потолок их спальни, теперь испуганный более чем когда бы то ни было.

Глава 14

   Джиллиан уснула на руках у Майкла. Большую часть прошедшего часа ее терзали безумие и ярость, и ему пришлось терпеть ее жестокие насмешки и колкости, пока наконец глаза ее не закрылись. Вскоре дыхание ее стало глубоким, и он понял, что она уснула. Только тогда ощутил он острую боль от сказанного ею. Еще несколько минут Майкл осторожно держал жену на руках. Она не знала, что именно потеряла, а знала только, что лишилась чего-то важного.
   Но, по крайней мере, это было начало.
   Майкл подсунул ей под голову подушку и осторожно высвободился, стараясь не потревожить жену. Приподняв заляпанную кровью блузку Джиллиан, он стал рассматривать длинные царапины — следы от ее собственных ногтей. К своему великому облегчению он обнаружил, что они неглубокие. Промыть теплой водой подсыхающую кровь, наложить антибактериальную мазь — и все будет в порядке. Но сейчас не время. Он подождет, когда она проснется.