Страница:
Несмотря на полученные повреждения, наш самолет продолжал полет к цели, выполнил задание, но на обратном пути опять был атакован тремя Ме-110. В результате атак был убит стрелок, повреждено управление и выведен из строя один мотор. Продолжать полет стало невозможно, самолет был посажен на воду, а экипаж вплавь добрался до берега. Явившись в свою часть, Баленко и его боевые товарищи продолжали воевать. В другой раз, подходя к цели, бомбардировщик подвергся интенсивному обстрелу зенитной артиллерии, прямым попаданием снаряда был выведен из строя один мотор, вспыхнул пожар. Однако экипаж потушил пожар и выполнил задание. При возвращении трижды загорался самолет и трижды экипаж тушил пожар! На поврежденном самолете перетянули линию фронта и произвели посадку на фронтовом аэродроме, сохранив самолет и экипаж. Его штурман П. А.
Полыгалов тоже стал Героем Советского Союза. [507] В. П. Драгомирецкий — командир полка, воевать стал с июня 1942 года, придя в АДД рядовым летчиком из Гражданского воздушного флота. За это время сделал 212 боевых вылетов. Вот что написано в его наградном листе:
«Имя прославленного летчика, командира 337-го авиационного полка гвардии майора Владимира Драгомирецкого будет в числе первых украшать боевую страницу истории АДД». Немалую боевую работу нужно было провести, чтобы появилась такая запись! Штурман экипажа и полка М. М. Кириллов этим же Указом тоже получил высокое звание Героя.
В. Д. Иконников — заместитель командира эскадрильи, совершил 258 боевых вылетов. Из них 157 — по глубоким тылам противника и 101 по переднему краю, армейским и фронтовым тылам. Много было всего за эти сотни вылетов. Приведу лишь два эпизода. Однажды при бомбардировании аэродрома противника Алакуртти, попав под заградительный огонь зенитных батарей, самолет был сильно поврежден: прямыми попаданиями снарядов был вырван цилиндр шасси, пробит центроплан, маслобак, поврежден лонжерон правой плоскости, пробит глушитель мотора. Однако Иконников с боевого курса не свернул и, успешно отбомбившись, на поврежденном самолете пришел на свой аэродром и несмотря на то, что шасси не выпускались, благополучно произвел посадку. В другой раз в районе Вильно экипаж был атакован сразу девятью истребителями противника. В воздушном бою один истребитель был сбит. Однако от атак истребителей наш бомбардировщик загорелся и стал падать. Экипаж покинул самолет на парашютах и, приземлившись на территории, занятой противником, начал пробираться к своим. Иконников был ранен, экипаж несколько раз окружался противником и вел бой с ним, но все же им удалось вернуться и продолжать и дальше громить врага.
Н. А. Крапива был заместителем командира эскадрильи самолетов-охотников.
Он начал свою боевую деятельность в июне 1942 года, сделал 205 боевых вылетов. До перехода в полк ночных охотников он совершил много боевых вылетов в тыл врага, но здесь я приведу несколько эпизодов из его боевой деятельности как ночного охотника. Выполнив одно из специальных заданий, на обратном маршруте Крапива обнаружил немецкий аэродром, где производилась посадка двухмоторных самолетов. На кругу было много самолетов с зажженными бортовыми огнями. Крапива принял смелое решение и, снизившись до высоты 600 метров, встал в крут с самолетами противника. Пристроился в хвост заходившего на посадку самолета, пулеметной очередью штурмана самолет был сбит и, упав на летное поле, загорелся. Развернувшись и зайдя против старта, с высоты 200–300 метров из переднего пулемета летчика и нижней башни стрелка-радиста были обстреляны немецкие самолеты, находившиеся на земле, а стрелок тремя длинными очередями подбил идущий навстречу самолет, который загорелся.
[508] Уходя, экипаж обстрелял пулеметным огнем еще несколько самолетов, ходивших по кругу. 18 июня 1944 года, вылетев на блокировку аэродрома Слоним, Крапива обнаружил аэродром противника, где производились полеты.
Зайдя в хвост истребителю Ме-109 снизу с дистанции 50–60 метров он пулеметно-пушечным огнем сбил самолет, который загорелся и упал на землю. 25 июля после блокировки в Югославии аэродрома Петровград на обратном маршруте в воздушном бою экипаж сбил истребитель Ме-109. В ночь на 17 сентября 1944 года при блокировке аэродрома в районе Будапешта экипаж обнаружил в воздухе Ме-109, зашел ему снизу в хвост и пушечным огнем сбил его. Вот так воевали наши ночные охотники! Я не привожу здесь примеров атак железнодорожных эшелонов или автоколонн на шоссейных дорогах, рассказываю лишь о выполнении более сложных задач.
И. Л. Сенагин — командир эскадрильи, совершил 301 боевой вылет, из них днем 55. 214 раз вылетал майор Сенагин на бомбардирование различных целей, 32 раза летал по глубоким тылам противника по разным специальным заданиям, в том числе и по заброске наших разведчиков. Много довелось провести ему воздушных боев с различными типами самолетов противника, и всегда он выходил победителем. За ним значится четыре лично сбитых истребителя. Немало довелось летать ему к партизанам, на фотографирование целей и на их освещение. Более 50 раз лидировал Сенагин полк и дивизию на выполнение наиболее сложных и ответственных задач.
Г. А. Таран — командир полка 1-й авиатранспортной дивизии ГВФ. Лично совершил 225 боевых вылетов в тыл противника, из них 61с посадкой на партизанских площадках на тяжелом самолете. Много летал на выполнение специальных заданий с неоднократными посадками в тылу врага. Первым вылетал на подготовленные партизанами площадки и налаживал связь со многими отрядами. В одном из полетов в районе станции Мга зенитным огнем была разворочена носовая часть фюзеляжа самолета, был тяжело ранен второй пилот, а у самого Тарана перебита нога. Все же самолет был доведен до расположения своих частей… Досрочно выписавшись из госпиталя, Григорий Алексеевич отверг предложение перейти на работу в тылу и вновь включился в боевую деятельность. Кроме неба над оккупированной противником территории нашего государства за это время самолет Тарана успел побывать в Финляндии, Польше, Чехословакии, Румынии, Германии. [509] Приведу здесь фамилию еще одного молодого товарища — А. А. Шевелева, заместителя командира эскадрильи. Летать в АДД он начал в мае 1942 года, но уже к октябрю 1944-го успел сделать 222 боевых вылета и был награжден двумя орденами Красного Знамени и орденом Ленина. 103 раза вылетал он на бомбежку переднего края и армейских тылов противника, 113 раз летал по тылам противника и бомбил железнодорожные узлы, станции и военно-промышленные объекты. Со всем, что бывает на войне, пришлось столкнуться и Шевелеву — и попадать под сильный зенитный огонь, и встречаться и вести воздушные бои с истребителями, и привозить на свой аэродром раненых членов экипажа… Но никогда он не отступал и не прекращал выполнение поставленной ему боевой задачи. И вот один из примеров. Самолет, идя к цели, был атакован истребителем, получил до 30 пробоин, были повреждены шасси и руль глубины. Радист и стрелок ранены.
Отбив повторную атаку, командир корабля повел поврежденную машину на цель, выполнил задание, но дойти до своего аэродрома из-за повреждений машины не смог и произвел посадку на промежуточном аэродроме, сохранив самолет и экипаж.
И вот когда в архиве в Подольске я перебирал стопы наградных листов с описанием мужества и геройства, проявленных каждым из представляемых, невольно думалось мне — почему мы были так скупы на награды?.. Да, многое поправлялось нами, люди получали заслуженные ордена, но это капля в море. Разве не заслужили высших наград члены экипажей, скажем, стрелки и стрелки-радисты? Сколько самолетов и жизней спасли они, ведя воздушные бои! Сколько экипажей благодаря им до сих пор здравствуют и имеют самые высокие награды. А ведь у нас не было ни одного Героя Советского Союза среди стрелков и стрелков-радистов, хотя совершили многие из них по 300 и более боевых вылетов. [510] Вот, например, стрелок-радист Сергей Иванович Мезин. Совершил 327 боевых вылетов! Был и сбит, и ранен.
Менялись командиры экипажей, а он все летал. С первого дня войны довоевал до последнего. В многочисленных воздушных боях сбил восемь истребителей противника, и это летая на бомбардировщике. Это ли не настоящий Герой! Можно лишь пожалеть, что поправить этого нельзя. А может быть, все-таки можно?..
Немало в АДД было таких, как С. И. Мезин. Это благодаря им только гвардейскими в АДД стали 12 дивизий и 43 полка. А ведь в гвардейские части и соединения преобразовывались лишь те, которые в боях с оккупантами показали особые примеры мужества и отваги, добились больших успехов.
Среди отмеченных наградами было и Челябинское военное училище штурманов и стрелков-радистов, которое за полтора года пребывания в составе АДД подготовило более 3000 высококвалифицированных специалистов, из которых более 2000 штурманов. Училище было награждено орденом Красного Знамени.
Начальник училища Василий Павлович Белов удостоен звания генерал-лейтенанта авиации, а значительное количество специалистов инструкторско-преподавательского состава получили правительственные награды.
Новосибирская школа военных летчиков подготовила около 2300 пилотов и также была награждена орденом Красного Знамени, а руководство школы, ее инструкторы и преподаватели были отмечены правительственными наградами.
Хочу здесь остановиться на деятельности 1-й транспортной дивизии Гражданского воздушного флота (командир генерал Шалва Лаврентьевич Чанкотадзе). Не совсем обычна та работа, которую выполнял личный состав этой дивизии, даже по сравнению с разносторонней боевой деятельностью других соединений АДД. За период с 22 июня 1941 года по сентябрь 1944 года дивизия совершила 71143 самолетовылетов, перевезла 339184 человека, из них 210420 бойцов, офицеров и партизан и 43613 раненых. Дивизией перевезено более 51000 тонн грузов, из которых более 13000 тонн боеприпасов и 38000 тонн горючего, продовольствия, снаряжения и другого военного груза. 2027 раз самолеты дивизии летали к партизанам Белоруссии, Украины, Прибалтики, Молдавии, доставили им около 2200 тонн боеприпасов и продовольствия и около 4000 человек личного состава. Более 3000 человек было вывезено из тыла врага. В период блокады Ленинграда оттуда вывезено более 50000 человек, из них около 30000 человек квалифицированных рабочих и инженеров. Сотни вылетов сделал личный состав и в осажденный Севастополь, куда доставил значительное количество боеприпасов и вывез более 2000 человек, в том числе раненых. Много выполнила дивизия и различных особых заданий. [511] Так, 18 сентября 1944 года по просьбе Маршала Советского Союза Ф. И. Толбухина — командующего 3-м Украинским фронтом, одному из полков этой дивизии, которым командовал А. И. Семенков, было поручено доставить группу автоматчиков в район болгаро-турецкой границы для задержания поезда, в котором находились немецкая и итальянская миссии, пытавшиеся скрыться с секретными документами и ценностями. Под прикрытием истребителей, выделенных 17-й воздушной армией, автоматчики были доставлены к границе.
Поезд с миссиями был задержан, личный состав миссий доставили в Москву.
Командиром корабля, выполнившим эту задачу, был лейтенант Аркадий Дымов.
Все три полка дивизии получили почетные наименования: Херсонский — командир Константин Бухаров, Севастопольский — командир Алексей Семенков, Виленский — командир Григорий Таран. 2555 человек личного состава были награждены орденами и медалями, а семи из них присвоено звание Героя Советского Союза.
Мной приведены здесь лишь цифровые данные, без описания каких-либо подробностей и без приведения весьма интересных эпизодов боевой деятельности дивизии. Эта работа ждет своего писателя. Однако и из приведенных здесь данных видна огромная работа личного состава дивизии, которая была заслуженно преобразована в 10-ю гвардейскую. Ряд частей ГВФ также был преобразован в гвардейские и награжден орденами.
А сейчас настало время поговорить и о таких службах, которые у нас остаются несколько в тени, но без которых авиация не может успешно вести свою боевую работу. Я остановлюсь здесь на двух из них: инженерно-авиационной и службе тыла. Это, по сути дела, два кита, на которые опиралась Авиация дальнего действия в течение всей войны. Хочу сразу здесь оговориться — для того, чтобы описать всю многогранную работу, которая была проделана этими двумя службами, нужно садиться и писать отдельную книгу, чего я, естественно, сделать не могу. Однако я попытаюсь, хотя бы коротко, схематично изложить их деятельность, чтобы у читателя осталось представление о той огромной, так называемой будничной работе, которую проделал личный состав этих служб в тяжелейших условиях войны, подчас в сложнейших климатических условиях.
Начну с инженерно-авиационной службы. Как уже говорилось, свою боевую деятельность Авиация дальнего действия Ставки Верховного Главнокомандования начала, имея в своем составе 341 самолет, из которых 171 мог выполнять боевые задачи, а остальные были неисправны. Простая арифметика говорит, что 50 процентов самолетов подняться в воздух не могли. Таким образом, не успев еще организационно оформиться, личный состав этой службы был брошен на восстановление материальной части.
[512] В то время каждый самолет, можно сказать, был на вес золота.
Рассчитывать на большое пополнение самолетного парка не приходилось и, естественно, огромное количество бездействующих самолетов сразу привлекло наше внимание.
Очень быстро исправность материальной части была доведена до 80 и более процентов, а к концу войны по всей Авиации дальнего действия эта исправность достигла более 90 процентов. Надо прямо сказать, что это показатели очень высокие, и достигнуть их было весьма и весьма непросто.
Однако инициатива, проявленная как руководящим составом инженеров АДД, так и техническим составом, дала результаты. Основной смысл инициативы заключался в том, чтобы в наикратчайшее время вводить в строй любой самолет в любом месте, где бы он ни находился: то ли произвел посадку, будучи подбитым, где-либо на площадке или в поле, то ли пришел на свой аэродром в таком состоянии, что без ремонта не мог быть поднят в воздух, то ли требовал замены тех или иных агрегатов, выбывших из строя или разбитых при выполнении боевого задания, и так далее. Для того, чтобы решить эту проблему, наши инженеры ушли от обычной системы стационаров, то есть неподвижных мест ремонта, куда необходимо было доставлять сам самолет или заказывать там все необходимое для ремонта. Мы перешли в основном на средства подвижного ремонта, когда не самолет доставлялся в реморганы, а к самолету прибывала техническая команда или подвижная авиаремонтная мастерская (ПАРМ) и производила необходимый ремонт на месте. Как будто бы и мудреного в этом ничего нет, но подвижность средств ремонта и дала возможность иметь столь высокий процент исправной материальной части, который за всю войну никогда не снижался ниже 80.
Для наглядности приведу пример. Допустим, возвращаясь с боевого задания, самолет произвел вынужденную посадку далеко от железной дороги или его состояние таково, что его нужно разбирать по частям и перевозить к месту расположения стационарных баз ремонта. Это потребовало бы большой затраты труда, а главное — времени. Чтобы быстрее вводить такие самолеты в строй, были созданы технические команды из специалистов, способных производить почти любые работы по восстановлению неисправной машины. Эти команды или, как мы их называли, самолетные бригады могли ремонтировать все силовые элементы самолета, заменять моторы, органы приземления, управления и прочее. На месте вынужденной посадки техническая команда производила ремонт, позволяющий поднять самолет в воздух, затем он перегонялся на свой аэродром, где и проводилась окончательная доводка.
За время войны такими командами было отремонтировано 3262 самолета — можно сказать, парк огромной воздушной армии! [513] Кроме таких технических команд быстро завоевали себе право существования и другие подвижные средства ремонта, например, мастерские по ремонту и восстановлению воздушных винтов, которые по разным причинам выбывали из строя довольно часто. Было создано более полутора десятков таких мастерских, и они всегда были загружены работой.
Видя, что организация подвижных мастерских различного профиля дает возможность держать на высоком уровне исправность самолето-моторного парка, мы шли по линии их развития и усовершенствования. Таких подвижных подразделений к 1945 году было у нас уже 148. И если в 1942 году наши полевые реморганы с большим трудом справлялись с мелким и текущим ремонтом самолетов, то в последующие годы они производили все виды ремонта, включая и восстановительный, с исполнением ремонта самых ответственных узлов самолета. Органы полевого ремонта освоили ремонт не только самолетов и моторов, воздушных винтов, но и агрегатов моторов и самолетов, спецоборудования и других деталей. В ПАРМах к 1945 году работало 2157 человек, из них 475 человек отмечены государственными наградами.
Хочу здесь назвать весьма впечатляющие цифры. Всеми видами полевого ремонта отремонтировано за 1942–1945 годы, то есть за три года войны, 51595 самолетов! Таков вклад инженерно-технического состава АДД в разгром ненавистного врага.
Стационарные же органы капитально-восстановительного ремонта с мая 1943 по май 1945 года отремонтировали 10023 мотора и 2061 самолет при количестве рабочих в 1943 году — 2899 человек и 3351 человек в 1945 году. Всего полевым и капитально-восстановительным ремонтом занималось 5500 человек.
Надо прямо сказать — неплохая производительность труда!
В инженерно-авиационной службе АДД руководили видами ремонта: полевым — инженер-полковник В. Д. Инчагов, а капитально-восстановительным — инженер-полковник М. С. Коленко.
Основное поле деятельности инженерно-авиационной службы АДД находилось в частях и соединениях, непосредственно ведущих боевую работу. Там находилась поистине целая армия инженерно-технического персонала.
Непосредственно вопросами эксплуатации ведали и отвечали за нее: первый заместитель главного инженера АДД, генерал В. Г. Балашов и заместители главного инженера по эксплуатации — инженер-полковник Г. С. Семенихин, по вооружению — инженер-полковник Ю. П. Знаменский, по спецоборудованию — инженер-полковник Г. Н. Никольский, по службе ремонта — инженер-полковник П. Ф. Сыров. [514] За состояние материальной части, а также за всю инженерно-авиационную службу в соединениях, непосредственно подчиненных командованию АДД, несли ответственность генерал-майоры инженерно-авиационной службы: А. М. Аквильянов, А. А. Белоусов, М. А. Борискин, Н. Т. Вирячев, инженер-полковники Андриевский, И. К. Гаткер, И. У. Нечаев, А. В. Ушаков, С. И. Ануров.
Я назвал здесь фамилии товарищей до корпусного звена, но и остальные полностью заслуживают того, чтобы и они были упомянуты… Это они, начиная с наземных механиков и техников, таких, как гвардии старшие техники-лейтенанты В. Лукин и С. Попов, старший техник-лейтенант А. Семенов, гвардии младший техник-лейтенант Н. Широков, гвардии старшины В. Кикнадзе, Ю. Голубков, Г. Шульга, старшина М. Курьянов, гвардии старший сержант В. Глазырин, старшие сержанты Н. Федоренко и И. Богданов, гвардии сержант К. Матвеев и И. Николаев, сержант П. Анохин, гвардии младший сержант В. Лекарев, и многие, многие другие обеспечили в техническом отношении около 200000 боевых вылетов наших самолетов и их экипажей. Это благодаря их беззаветной напряженной работе в любых условиях дня и ночи, в мороз и стужу, в дождь и метель была столь высока исправность материальной части, которая, как правило, работала безотказно. Экипажи с твердой уверенностью уходили в бой, зная, что материальная часть их не подведет.
Сколько добрых слов со стороны летных экипажей было высказано в адрес технического состава! Газеты, издаваемые в то время в АДД, просто пестрят словами благодарности со стороны командиров кораблей своим техникам. Внушительно и количество награжденных среди инженерно-технического состава — 10387 человек. Среди них 11 генералов, 5211 офицеров, 4907 сержантов и 254 рядовых.
Я бы хотел здесь привести еще одну впечатляющую цифру, характеризующую активное участие инженерно-технического состава в победе над врагом. В 1943–1945 годах было подано 5718 предложений, направленных на улучшение работы авиационной техники, из которых 4777 было принято и реализовано.
Тыл АДД имел многоотраслевое хозяйство. Начну с аэродромной службы.
Нужно сказать, что части и соединения АДД, не всегда могли выполнить то или иное задание со своего аэродрома, поэтому приходилось пользоваться аэродромами подскока, то есть аэродромами, находившимися в прифронтовой полосе, куда завозили все необходимое, начиная с топлива и боеприпасов.
Пользоваться такими аэродромами приходилось потому, что радиуса действия, которым обладал тот или иной самолет, не хватало для того, чтобы достать, как мы тогда выражались, цель. Для того чтобы не быть застигнутыми врасплох и не начинать после получения задания поиски необходимых для его выполнения аэродромов, аэродромная служба по заданию штаба АДД, вела разведку аэродромов в прифронтовых полосах, пригодных для выполнения полетов на полный радиус действия различных типов находившихся у нас на вооружении самолетов. [515] Обычно на такие аэродромы подскока самолеты со своих баз перелетали за несколько часов до вылета, дозаправлялись там, подвешивали бомбы и уходили на задания, затем, в зависимости от сложившейся обстановки в воздухе, производили там посадку при возвращении, или, если хватало горючего, уходили прямо на свои аэродромы. Задача аэродромной службы заключалась в том, чтобы всегда иметь данные о пригодных для самолетов АДД аэродромах подскока, а также об аэродромах постоянного базирования в случае продвижения нашего фронта на запад. Разведка того или иного аэродрома обязательно сопровождалась вылетом туда, осмотром, определением пригодности для эксплуатации самолетным парком АДД, снятием кроков. Если в 1942 году было разведано 56 аэродромов, то в 1943 году — 168, в 1944-м — 306, в 1945-м — 284 аэродрома. Использовано же из них в 1942 году — 39, в 1943-м — 146, в 1944-м — 209 и в 1945 году — 98.
Таким образом, аэродромной службой, не считая разведанных, было подготовлено для использования частями и соединениями 492 аэродрома.
Такой объем работы говорит сам за себя. Руководил этой службой опытный, весьма грамотный, способный товарищ — майор Федоренко. Аэродромная служба непосредственно отвечала и за состояние постоянно действующих аэродромов. В 1944 году АДД эксплуатировала до 74 аэродромов, и в аэродромной службе работали около 8500 человек. С марта 1942 года и до конца войны мы базировались в общей сложности на 262 аэродромах. Личный состав аэродромной службы АДД полностью и с честью справился с возложенными на нее задачами.
Огромную работу проделал транспортный отдел штаба АДД. Достаточно сказать, что с марта 1942 по май 1945 года под перевозку грузов АДД было занято более 203000 железнодорожных вагонов. Я не подсчитывал, сколько сот или тысяч километров железной дороги заняли бы эти вагоны, выстроенные в одну колонну, но интересны и другие сравнения. Так, в марте 1942 года объем перевозок по всей АДД составил 522 вагона, а в марте 1943 года уже 3564 вагона. Общий же объем перевозок рос так: 1942 год — 22718 вагонов, 1943-й — 61217 вагонов, 1944-й — 93618 вагонов, и за четыре месяца 1945 года — 25537 вагонов. Только авиационных бомб, поданных железнодорожным транспортом, насчитывается почти 23000 вагонов, а боеприпасов — 56650 вагонов. Для частей и соединений АДД опять-таки только по железной дороге, не считая автомобильных перевозок, было доставлено 65674 цистерны с горюче-смазочными материалами (ГСМ). [516] По тому времени это была весьма внушительная цифра, имея в виду, что заправка тяжелого корабля горючим исчислялась тоннами, а не многими десятками тонн, как в настоящее время.
Действительно, сопоставляя цифры, мы видим, можно сказать, невероятное развитие техники за прошедшие после войны десятилетия. Сейчас заправка воздушного лайнера сотней тонн топлива ни у кого не вызывает удивления.
А ведь такого количества горючего в прошедшую войну было достаточно, чтобы заправить почти целый полк тяжелых кораблей для выполнения ими боевого задания на полный радиус действия.
Удельный вес АДД в расходе горючего и боеприпасов был огромен. Если взять за 100 процентов количество бомб, израсходованных ВВС Красной Армии за время войны, то 50 процентов от этого количества приходится на АДД. Если же взять все количество авиабомб, израсходованных за время войны, то одна треть из них приходится на долю дальних бомбардировщиков.
Полыгалов тоже стал Героем Советского Союза. [507] В. П. Драгомирецкий — командир полка, воевать стал с июня 1942 года, придя в АДД рядовым летчиком из Гражданского воздушного флота. За это время сделал 212 боевых вылетов. Вот что написано в его наградном листе:
«Имя прославленного летчика, командира 337-го авиационного полка гвардии майора Владимира Драгомирецкого будет в числе первых украшать боевую страницу истории АДД». Немалую боевую работу нужно было провести, чтобы появилась такая запись! Штурман экипажа и полка М. М. Кириллов этим же Указом тоже получил высокое звание Героя.
В. Д. Иконников — заместитель командира эскадрильи, совершил 258 боевых вылетов. Из них 157 — по глубоким тылам противника и 101 по переднему краю, армейским и фронтовым тылам. Много было всего за эти сотни вылетов. Приведу лишь два эпизода. Однажды при бомбардировании аэродрома противника Алакуртти, попав под заградительный огонь зенитных батарей, самолет был сильно поврежден: прямыми попаданиями снарядов был вырван цилиндр шасси, пробит центроплан, маслобак, поврежден лонжерон правой плоскости, пробит глушитель мотора. Однако Иконников с боевого курса не свернул и, успешно отбомбившись, на поврежденном самолете пришел на свой аэродром и несмотря на то, что шасси не выпускались, благополучно произвел посадку. В другой раз в районе Вильно экипаж был атакован сразу девятью истребителями противника. В воздушном бою один истребитель был сбит. Однако от атак истребителей наш бомбардировщик загорелся и стал падать. Экипаж покинул самолет на парашютах и, приземлившись на территории, занятой противником, начал пробираться к своим. Иконников был ранен, экипаж несколько раз окружался противником и вел бой с ним, но все же им удалось вернуться и продолжать и дальше громить врага.
Н. А. Крапива был заместителем командира эскадрильи самолетов-охотников.
Он начал свою боевую деятельность в июне 1942 года, сделал 205 боевых вылетов. До перехода в полк ночных охотников он совершил много боевых вылетов в тыл врага, но здесь я приведу несколько эпизодов из его боевой деятельности как ночного охотника. Выполнив одно из специальных заданий, на обратном маршруте Крапива обнаружил немецкий аэродром, где производилась посадка двухмоторных самолетов. На кругу было много самолетов с зажженными бортовыми огнями. Крапива принял смелое решение и, снизившись до высоты 600 метров, встал в крут с самолетами противника. Пристроился в хвост заходившего на посадку самолета, пулеметной очередью штурмана самолет был сбит и, упав на летное поле, загорелся. Развернувшись и зайдя против старта, с высоты 200–300 метров из переднего пулемета летчика и нижней башни стрелка-радиста были обстреляны немецкие самолеты, находившиеся на земле, а стрелок тремя длинными очередями подбил идущий навстречу самолет, который загорелся.
[508] Уходя, экипаж обстрелял пулеметным огнем еще несколько самолетов, ходивших по кругу. 18 июня 1944 года, вылетев на блокировку аэродрома Слоним, Крапива обнаружил аэродром противника, где производились полеты.
Зайдя в хвост истребителю Ме-109 снизу с дистанции 50–60 метров он пулеметно-пушечным огнем сбил самолет, который загорелся и упал на землю. 25 июля после блокировки в Югославии аэродрома Петровград на обратном маршруте в воздушном бою экипаж сбил истребитель Ме-109. В ночь на 17 сентября 1944 года при блокировке аэродрома в районе Будапешта экипаж обнаружил в воздухе Ме-109, зашел ему снизу в хвост и пушечным огнем сбил его. Вот так воевали наши ночные охотники! Я не привожу здесь примеров атак железнодорожных эшелонов или автоколонн на шоссейных дорогах, рассказываю лишь о выполнении более сложных задач.
И. Л. Сенагин — командир эскадрильи, совершил 301 боевой вылет, из них днем 55. 214 раз вылетал майор Сенагин на бомбардирование различных целей, 32 раза летал по глубоким тылам противника по разным специальным заданиям, в том числе и по заброске наших разведчиков. Много довелось провести ему воздушных боев с различными типами самолетов противника, и всегда он выходил победителем. За ним значится четыре лично сбитых истребителя. Немало довелось летать ему к партизанам, на фотографирование целей и на их освещение. Более 50 раз лидировал Сенагин полк и дивизию на выполнение наиболее сложных и ответственных задач.
Г. А. Таран — командир полка 1-й авиатранспортной дивизии ГВФ. Лично совершил 225 боевых вылетов в тыл противника, из них 61с посадкой на партизанских площадках на тяжелом самолете. Много летал на выполнение специальных заданий с неоднократными посадками в тылу врага. Первым вылетал на подготовленные партизанами площадки и налаживал связь со многими отрядами. В одном из полетов в районе станции Мга зенитным огнем была разворочена носовая часть фюзеляжа самолета, был тяжело ранен второй пилот, а у самого Тарана перебита нога. Все же самолет был доведен до расположения своих частей… Досрочно выписавшись из госпиталя, Григорий Алексеевич отверг предложение перейти на работу в тылу и вновь включился в боевую деятельность. Кроме неба над оккупированной противником территории нашего государства за это время самолет Тарана успел побывать в Финляндии, Польше, Чехословакии, Румынии, Германии. [509] Приведу здесь фамилию еще одного молодого товарища — А. А. Шевелева, заместителя командира эскадрильи. Летать в АДД он начал в мае 1942 года, но уже к октябрю 1944-го успел сделать 222 боевых вылета и был награжден двумя орденами Красного Знамени и орденом Ленина. 103 раза вылетал он на бомбежку переднего края и армейских тылов противника, 113 раз летал по тылам противника и бомбил железнодорожные узлы, станции и военно-промышленные объекты. Со всем, что бывает на войне, пришлось столкнуться и Шевелеву — и попадать под сильный зенитный огонь, и встречаться и вести воздушные бои с истребителями, и привозить на свой аэродром раненых членов экипажа… Но никогда он не отступал и не прекращал выполнение поставленной ему боевой задачи. И вот один из примеров. Самолет, идя к цели, был атакован истребителем, получил до 30 пробоин, были повреждены шасси и руль глубины. Радист и стрелок ранены.
Отбив повторную атаку, командир корабля повел поврежденную машину на цель, выполнил задание, но дойти до своего аэродрома из-за повреждений машины не смог и произвел посадку на промежуточном аэродроме, сохранив самолет и экипаж.
На войне как на войне
Многое из того, что сейчас кажется необычным, а подчас и невероятным, тогда, во время войны, было повседневным и обыденным… Действительно, уходя на выполнение тех или иных боевых задач, каждый не знал, вернется ли он обратно. Однако если кого и не досчитывали, то считали это закономерным, неотвратимым явлением войны… Подумать только! Сотни раз ходить в бой и сотни раз оставаться живым! Быть сбитым и опять летать и бить врага. Быть опять сбитым и опять возвращаться в строй! Приводить изуродованный самолет, получать другую машину и опять в бой! Разве это не удивительно сейчас, в мирных условиях? А тогда, во время войны, так делали все, а вернее, почти все. Воевали с фашистами, не думая о том, что тебя могут и убить. Главным чаянием всего народа был разгром оголтелого врага, посягнувшего на нашу Родину.И вот когда в архиве в Подольске я перебирал стопы наградных листов с описанием мужества и геройства, проявленных каждым из представляемых, невольно думалось мне — почему мы были так скупы на награды?.. Да, многое поправлялось нами, люди получали заслуженные ордена, но это капля в море. Разве не заслужили высших наград члены экипажей, скажем, стрелки и стрелки-радисты? Сколько самолетов и жизней спасли они, ведя воздушные бои! Сколько экипажей благодаря им до сих пор здравствуют и имеют самые высокие награды. А ведь у нас не было ни одного Героя Советского Союза среди стрелков и стрелков-радистов, хотя совершили многие из них по 300 и более боевых вылетов. [510] Вот, например, стрелок-радист Сергей Иванович Мезин. Совершил 327 боевых вылетов! Был и сбит, и ранен.
Менялись командиры экипажей, а он все летал. С первого дня войны довоевал до последнего. В многочисленных воздушных боях сбил восемь истребителей противника, и это летая на бомбардировщике. Это ли не настоящий Герой! Можно лишь пожалеть, что поправить этого нельзя. А может быть, все-таки можно?..
Немало в АДД было таких, как С. И. Мезин. Это благодаря им только гвардейскими в АДД стали 12 дивизий и 43 полка. А ведь в гвардейские части и соединения преобразовывались лишь те, которые в боях с оккупантами показали особые примеры мужества и отваги, добились больших успехов.
Среди отмеченных наградами было и Челябинское военное училище штурманов и стрелков-радистов, которое за полтора года пребывания в составе АДД подготовило более 3000 высококвалифицированных специалистов, из которых более 2000 штурманов. Училище было награждено орденом Красного Знамени.
Начальник училища Василий Павлович Белов удостоен звания генерал-лейтенанта авиации, а значительное количество специалистов инструкторско-преподавательского состава получили правительственные награды.
Новосибирская школа военных летчиков подготовила около 2300 пилотов и также была награждена орденом Красного Знамени, а руководство школы, ее инструкторы и преподаватели были отмечены правительственными наградами.
Хочу здесь остановиться на деятельности 1-й транспортной дивизии Гражданского воздушного флота (командир генерал Шалва Лаврентьевич Чанкотадзе). Не совсем обычна та работа, которую выполнял личный состав этой дивизии, даже по сравнению с разносторонней боевой деятельностью других соединений АДД. За период с 22 июня 1941 года по сентябрь 1944 года дивизия совершила 71143 самолетовылетов, перевезла 339184 человека, из них 210420 бойцов, офицеров и партизан и 43613 раненых. Дивизией перевезено более 51000 тонн грузов, из которых более 13000 тонн боеприпасов и 38000 тонн горючего, продовольствия, снаряжения и другого военного груза. 2027 раз самолеты дивизии летали к партизанам Белоруссии, Украины, Прибалтики, Молдавии, доставили им около 2200 тонн боеприпасов и продовольствия и около 4000 человек личного состава. Более 3000 человек было вывезено из тыла врага. В период блокады Ленинграда оттуда вывезено более 50000 человек, из них около 30000 человек квалифицированных рабочих и инженеров. Сотни вылетов сделал личный состав и в осажденный Севастополь, куда доставил значительное количество боеприпасов и вывез более 2000 человек, в том числе раненых. Много выполнила дивизия и различных особых заданий. [511] Так, 18 сентября 1944 года по просьбе Маршала Советского Союза Ф. И. Толбухина — командующего 3-м Украинским фронтом, одному из полков этой дивизии, которым командовал А. И. Семенков, было поручено доставить группу автоматчиков в район болгаро-турецкой границы для задержания поезда, в котором находились немецкая и итальянская миссии, пытавшиеся скрыться с секретными документами и ценностями. Под прикрытием истребителей, выделенных 17-й воздушной армией, автоматчики были доставлены к границе.
Поезд с миссиями был задержан, личный состав миссий доставили в Москву.
Командиром корабля, выполнившим эту задачу, был лейтенант Аркадий Дымов.
Все три полка дивизии получили почетные наименования: Херсонский — командир Константин Бухаров, Севастопольский — командир Алексей Семенков, Виленский — командир Григорий Таран. 2555 человек личного состава были награждены орденами и медалями, а семи из них присвоено звание Героя Советского Союза.
Мной приведены здесь лишь цифровые данные, без описания каких-либо подробностей и без приведения весьма интересных эпизодов боевой деятельности дивизии. Эта работа ждет своего писателя. Однако и из приведенных здесь данных видна огромная работа личного состава дивизии, которая была заслуженно преобразована в 10-ю гвардейскую. Ряд частей ГВФ также был преобразован в гвардейские и награжден орденами.
А сейчас настало время поговорить и о таких службах, которые у нас остаются несколько в тени, но без которых авиация не может успешно вести свою боевую работу. Я остановлюсь здесь на двух из них: инженерно-авиационной и службе тыла. Это, по сути дела, два кита, на которые опиралась Авиация дальнего действия в течение всей войны. Хочу сразу здесь оговориться — для того, чтобы описать всю многогранную работу, которая была проделана этими двумя службами, нужно садиться и писать отдельную книгу, чего я, естественно, сделать не могу. Однако я попытаюсь, хотя бы коротко, схематично изложить их деятельность, чтобы у читателя осталось представление о той огромной, так называемой будничной работе, которую проделал личный состав этих служб в тяжелейших условиях войны, подчас в сложнейших климатических условиях.
Начну с инженерно-авиационной службы. Как уже говорилось, свою боевую деятельность Авиация дальнего действия Ставки Верховного Главнокомандования начала, имея в своем составе 341 самолет, из которых 171 мог выполнять боевые задачи, а остальные были неисправны. Простая арифметика говорит, что 50 процентов самолетов подняться в воздух не могли. Таким образом, не успев еще организационно оформиться, личный состав этой службы был брошен на восстановление материальной части.
[512] В то время каждый самолет, можно сказать, был на вес золота.
Рассчитывать на большое пополнение самолетного парка не приходилось и, естественно, огромное количество бездействующих самолетов сразу привлекло наше внимание.
Очень быстро исправность материальной части была доведена до 80 и более процентов, а к концу войны по всей Авиации дальнего действия эта исправность достигла более 90 процентов. Надо прямо сказать, что это показатели очень высокие, и достигнуть их было весьма и весьма непросто.
Однако инициатива, проявленная как руководящим составом инженеров АДД, так и техническим составом, дала результаты. Основной смысл инициативы заключался в том, чтобы в наикратчайшее время вводить в строй любой самолет в любом месте, где бы он ни находился: то ли произвел посадку, будучи подбитым, где-либо на площадке или в поле, то ли пришел на свой аэродром в таком состоянии, что без ремонта не мог быть поднят в воздух, то ли требовал замены тех или иных агрегатов, выбывших из строя или разбитых при выполнении боевого задания, и так далее. Для того, чтобы решить эту проблему, наши инженеры ушли от обычной системы стационаров, то есть неподвижных мест ремонта, куда необходимо было доставлять сам самолет или заказывать там все необходимое для ремонта. Мы перешли в основном на средства подвижного ремонта, когда не самолет доставлялся в реморганы, а к самолету прибывала техническая команда или подвижная авиаремонтная мастерская (ПАРМ) и производила необходимый ремонт на месте. Как будто бы и мудреного в этом ничего нет, но подвижность средств ремонта и дала возможность иметь столь высокий процент исправной материальной части, который за всю войну никогда не снижался ниже 80.
Для наглядности приведу пример. Допустим, возвращаясь с боевого задания, самолет произвел вынужденную посадку далеко от железной дороги или его состояние таково, что его нужно разбирать по частям и перевозить к месту расположения стационарных баз ремонта. Это потребовало бы большой затраты труда, а главное — времени. Чтобы быстрее вводить такие самолеты в строй, были созданы технические команды из специалистов, способных производить почти любые работы по восстановлению неисправной машины. Эти команды или, как мы их называли, самолетные бригады могли ремонтировать все силовые элементы самолета, заменять моторы, органы приземления, управления и прочее. На месте вынужденной посадки техническая команда производила ремонт, позволяющий поднять самолет в воздух, затем он перегонялся на свой аэродром, где и проводилась окончательная доводка.
За время войны такими командами было отремонтировано 3262 самолета — можно сказать, парк огромной воздушной армии! [513] Кроме таких технических команд быстро завоевали себе право существования и другие подвижные средства ремонта, например, мастерские по ремонту и восстановлению воздушных винтов, которые по разным причинам выбывали из строя довольно часто. Было создано более полутора десятков таких мастерских, и они всегда были загружены работой.
Видя, что организация подвижных мастерских различного профиля дает возможность держать на высоком уровне исправность самолето-моторного парка, мы шли по линии их развития и усовершенствования. Таких подвижных подразделений к 1945 году было у нас уже 148. И если в 1942 году наши полевые реморганы с большим трудом справлялись с мелким и текущим ремонтом самолетов, то в последующие годы они производили все виды ремонта, включая и восстановительный, с исполнением ремонта самых ответственных узлов самолета. Органы полевого ремонта освоили ремонт не только самолетов и моторов, воздушных винтов, но и агрегатов моторов и самолетов, спецоборудования и других деталей. В ПАРМах к 1945 году работало 2157 человек, из них 475 человек отмечены государственными наградами.
Хочу здесь назвать весьма впечатляющие цифры. Всеми видами полевого ремонта отремонтировано за 1942–1945 годы, то есть за три года войны, 51595 самолетов! Таков вклад инженерно-технического состава АДД в разгром ненавистного врага.
Стационарные же органы капитально-восстановительного ремонта с мая 1943 по май 1945 года отремонтировали 10023 мотора и 2061 самолет при количестве рабочих в 1943 году — 2899 человек и 3351 человек в 1945 году. Всего полевым и капитально-восстановительным ремонтом занималось 5500 человек.
Надо прямо сказать — неплохая производительность труда!
В инженерно-авиационной службе АДД руководили видами ремонта: полевым — инженер-полковник В. Д. Инчагов, а капитально-восстановительным — инженер-полковник М. С. Коленко.
Основное поле деятельности инженерно-авиационной службы АДД находилось в частях и соединениях, непосредственно ведущих боевую работу. Там находилась поистине целая армия инженерно-технического персонала.
Непосредственно вопросами эксплуатации ведали и отвечали за нее: первый заместитель главного инженера АДД, генерал В. Г. Балашов и заместители главного инженера по эксплуатации — инженер-полковник Г. С. Семенихин, по вооружению — инженер-полковник Ю. П. Знаменский, по спецоборудованию — инженер-полковник Г. Н. Никольский, по службе ремонта — инженер-полковник П. Ф. Сыров. [514] За состояние материальной части, а также за всю инженерно-авиационную службу в соединениях, непосредственно подчиненных командованию АДД, несли ответственность генерал-майоры инженерно-авиационной службы: А. М. Аквильянов, А. А. Белоусов, М. А. Борискин, Н. Т. Вирячев, инженер-полковники Андриевский, И. К. Гаткер, И. У. Нечаев, А. В. Ушаков, С. И. Ануров.
Я назвал здесь фамилии товарищей до корпусного звена, но и остальные полностью заслуживают того, чтобы и они были упомянуты… Это они, начиная с наземных механиков и техников, таких, как гвардии старшие техники-лейтенанты В. Лукин и С. Попов, старший техник-лейтенант А. Семенов, гвардии младший техник-лейтенант Н. Широков, гвардии старшины В. Кикнадзе, Ю. Голубков, Г. Шульга, старшина М. Курьянов, гвардии старший сержант В. Глазырин, старшие сержанты Н. Федоренко и И. Богданов, гвардии сержант К. Матвеев и И. Николаев, сержант П. Анохин, гвардии младший сержант В. Лекарев, и многие, многие другие обеспечили в техническом отношении около 200000 боевых вылетов наших самолетов и их экипажей. Это благодаря их беззаветной напряженной работе в любых условиях дня и ночи, в мороз и стужу, в дождь и метель была столь высока исправность материальной части, которая, как правило, работала безотказно. Экипажи с твердой уверенностью уходили в бой, зная, что материальная часть их не подведет.
Сколько добрых слов со стороны летных экипажей было высказано в адрес технического состава! Газеты, издаваемые в то время в АДД, просто пестрят словами благодарности со стороны командиров кораблей своим техникам. Внушительно и количество награжденных среди инженерно-технического состава — 10387 человек. Среди них 11 генералов, 5211 офицеров, 4907 сержантов и 254 рядовых.
Я бы хотел здесь привести еще одну впечатляющую цифру, характеризующую активное участие инженерно-технического состава в победе над врагом. В 1943–1945 годах было подано 5718 предложений, направленных на улучшение работы авиационной техники, из которых 4777 было принято и реализовано.
Тыл АДД имел многоотраслевое хозяйство. Начну с аэродромной службы.
Нужно сказать, что части и соединения АДД, не всегда могли выполнить то или иное задание со своего аэродрома, поэтому приходилось пользоваться аэродромами подскока, то есть аэродромами, находившимися в прифронтовой полосе, куда завозили все необходимое, начиная с топлива и боеприпасов.
Пользоваться такими аэродромами приходилось потому, что радиуса действия, которым обладал тот или иной самолет, не хватало для того, чтобы достать, как мы тогда выражались, цель. Для того чтобы не быть застигнутыми врасплох и не начинать после получения задания поиски необходимых для его выполнения аэродромов, аэродромная служба по заданию штаба АДД, вела разведку аэродромов в прифронтовых полосах, пригодных для выполнения полетов на полный радиус действия различных типов находившихся у нас на вооружении самолетов. [515] Обычно на такие аэродромы подскока самолеты со своих баз перелетали за несколько часов до вылета, дозаправлялись там, подвешивали бомбы и уходили на задания, затем, в зависимости от сложившейся обстановки в воздухе, производили там посадку при возвращении, или, если хватало горючего, уходили прямо на свои аэродромы. Задача аэродромной службы заключалась в том, чтобы всегда иметь данные о пригодных для самолетов АДД аэродромах подскока, а также об аэродромах постоянного базирования в случае продвижения нашего фронта на запад. Разведка того или иного аэродрома обязательно сопровождалась вылетом туда, осмотром, определением пригодности для эксплуатации самолетным парком АДД, снятием кроков. Если в 1942 году было разведано 56 аэродромов, то в 1943 году — 168, в 1944-м — 306, в 1945-м — 284 аэродрома. Использовано же из них в 1942 году — 39, в 1943-м — 146, в 1944-м — 209 и в 1945 году — 98.
Таким образом, аэродромной службой, не считая разведанных, было подготовлено для использования частями и соединениями 492 аэродрома.
Такой объем работы говорит сам за себя. Руководил этой службой опытный, весьма грамотный, способный товарищ — майор Федоренко. Аэродромная служба непосредственно отвечала и за состояние постоянно действующих аэродромов. В 1944 году АДД эксплуатировала до 74 аэродромов, и в аэродромной службе работали около 8500 человек. С марта 1942 года и до конца войны мы базировались в общей сложности на 262 аэродромах. Личный состав аэродромной службы АДД полностью и с честью справился с возложенными на нее задачами.
Огромную работу проделал транспортный отдел штаба АДД. Достаточно сказать, что с марта 1942 по май 1945 года под перевозку грузов АДД было занято более 203000 железнодорожных вагонов. Я не подсчитывал, сколько сот или тысяч километров железной дороги заняли бы эти вагоны, выстроенные в одну колонну, но интересны и другие сравнения. Так, в марте 1942 года объем перевозок по всей АДД составил 522 вагона, а в марте 1943 года уже 3564 вагона. Общий же объем перевозок рос так: 1942 год — 22718 вагонов, 1943-й — 61217 вагонов, 1944-й — 93618 вагонов, и за четыре месяца 1945 года — 25537 вагонов. Только авиационных бомб, поданных железнодорожным транспортом, насчитывается почти 23000 вагонов, а боеприпасов — 56650 вагонов. Для частей и соединений АДД опять-таки только по железной дороге, не считая автомобильных перевозок, было доставлено 65674 цистерны с горюче-смазочными материалами (ГСМ). [516] По тому времени это была весьма внушительная цифра, имея в виду, что заправка тяжелого корабля горючим исчислялась тоннами, а не многими десятками тонн, как в настоящее время.
Действительно, сопоставляя цифры, мы видим, можно сказать, невероятное развитие техники за прошедшие после войны десятилетия. Сейчас заправка воздушного лайнера сотней тонн топлива ни у кого не вызывает удивления.
А ведь такого количества горючего в прошедшую войну было достаточно, чтобы заправить почти целый полк тяжелых кораблей для выполнения ими боевого задания на полный радиус действия.
Удельный вес АДД в расходе горючего и боеприпасов был огромен. Если взять за 100 процентов количество бомб, израсходованных ВВС Красной Армии за время войны, то 50 процентов от этого количества приходится на АДД. Если же взять все количество авиабомб, израсходованных за время войны, то одна треть из них приходится на долю дальних бомбардировщиков.