Горъ Василий. Пророчество

   Собственно, все началось с того, что я решила вспомнить свою соревновательную программу с когда-то любимыми булавами и, не найдя ничего лучше, чем открутить ножки от кухонной табуретки, слегка покрутила их в руках. Как ни странно, но жалкое подобие того, что когда-то получалось у меня лучше всего, вызвало у Марка Ивановича неподдельный восторг: он встал с кресла, поцокал языком, попросил повторить какой-то замысловатый элемент, а потом вдруг вышел из комнаты и минут на десять пропал. Я тут же отвлеклась, стараясь заставить свои кисти двигаться в прежнем темпе, однако вернувшийся Дед бесцеремонно отобрал у меня деревяшки и попросил повторить то же самое с двумя довольно увесистыми железяками. Как ни странно, но с ними у меня начало получаться: то ли потому, что рукояти железяк были намного удобнее, чем у ножек, что ли потому, что в них чувствовалась какая-то центровка… В общем, Дед остался страшно доволен и попросил разрешения что-то иногда подправлять… Я, не видя в этом ничего страшного, согласилась…
   Как оказалось, не зря: еще через неделю ежедневных тренировок я начала чувствовать, что понемногу вхожу в форму. Пусть не в прежнюю, соревновательную, но и не задыхаюсь после десяти минут прыжков… Движения, которые мне показывал Марк Иванович, казались намного проще, чем то, что я делала на тренировках в зале. Но определенное сходство прослеживалось: и там, и там руки должны были работать совершенно независимо друг от друга, зато перемещения корпуса были даже сложнее того, что я умела делать. На все вопросы о смысле подобных перемещений Дед отшучивался. Но мне было интересно, и я старалась… А в субботнее утро, когда я планировала понежиться в постели подольше, я вдруг почувствовала легкое прикосновение к руке. Сначала мне показалось, что я опять в своей квартире, и ко мне заявился пьяный похотливый Семеныч, но, открыв глаза, я увидела озабоченное лицо Деда:
   - Вставай, дочка! Я хочу тебе кое-что показать!
   Дождавшись, пока он выйдет из комнаты, я быстренько натянула спортивный костюм, в котором обычно бегала по дому и, наскоро умывшись, последовала за неожиданно легко выбежавшим на подъездную лестницу стариком… Две минуты пробежки до шестнадцатого этажа, и я, выскочив на залитую битумом крышу, обалдела: на крыше танцевал Олег! Вернее, он творил что-то невообразимое с двумя черными мечами, вызвавшими во мне такой ужас в самую первую ночь пребывания в этом гостеприимном доме.
   Казалось, что законы гравитации кто-то отменил: я, видевшая достаточно талантливых выступлений лучших гимнасток мира, не могла себе представить, что можно двигаться настолько грациозно и непредсказуемо, как этот, в общем-то здоровенный и тяжеленный парень! Ощущение хищной мощи и опасности разливалось в холодном воздухе, и на некоторых, особенно резких движениях я чувствовала, что по моей спине пробегает предательский холодок страха…
   А потом в танец легко вклинился Марк Иванович! С другой парой мечей! И вот тут я поняла, что сплю: в реальности движения людей не могут размазываться!!! Я не видела половины движений, но непрерывный лязг между прочим заточенной стали свидетельствовал о том, что малейшая ошибка любого их них может закончиться плачевно… Сжав до боли кулачки, я во все глаза смотрела на это безумие, и понимала, что боюсь… Того, что все это может быть всего лишь сном!!!
   Как ни странно, совершенно не запыхавшиеся мужчины прекратили учебный бой минут через двадцать. Олег, подмигнув мне одним глазом, тут же принялся отрабатывать что-то похожее на то, что я видела в самом начале, а Марк Иванович, протянув мне свои мечи, просто сказал:
   - Попробуй! Сделай то же, что делала вчера!
   И, к моему глубочайшему удивлению, я безропотно согласилась!
   А с крыши меня, измученную, но почему-то страшно довольную, Олег донес до квартиры на руках…
   А на следующее утро я проснулась от боли в руках. Вернее, болело все, от пальцев и предплечий и до ягодиц с ногами… Просто предплечья болели так, что я с трудом оделась. Выбравшись на кухню, я принялась было за готовку, но поняла, что не могу удержать в руках даже пустую тарелку! У меня навернулись слезы на глаза, и я огорченно шлепнулась на стул, от неожиданности ойкнув: попа болела так, что сидеть оказалось жутко неприятно!
   Дед, пробегавший мимо кухни по каким-то своим делам, первым среагировал на крик: мигом оказавшись рядом, он удивленно заглянул мне в глаза, а потом виновато улыбнулся:
   - Мышцы болят?
   - Я, закусив губу, чтобы не заплакать от жалости к себе любимой, утвердительно кивнула.
   - Прости старого придурка! Сейчас мы все исправим! - он тут же унесся к своему любимому комоду, в котором хранил какие-то скляночки, железяки и тьму подобной дребедени, и уже из коридора позвал Олега:
   - Че расселся там с книжкой, умник? Машу вчера мучил? - Теперь исправляй!
   Собственно, мучил меня сам Марк Иванович, но отказываться от намечающегося массажа в Олеговом исполнении я была не намерена: тех редких поцелуев, которыми он меня радовал на мой взгляд, уж слишком мало, моей просыпающейся чувственности было катастрофически мало. А этот здоровенный увалень в этом вопросе был туп, как бревно такого же размера и веса…
   В общем, следующие часа полтора я нежилась под его ручищами, оказавшимися необычайно умелыми и нежными: казалось, каждая связочка и мышца были отдельно расслаблены и промяты, а уже потом собраны во что-то, отдаленно напоминающее мое тело - такое же, только без боли… То ли благодаря его умению, то ли в результате применения мази Деда, но я чувствовала в себе такой прилив сил, что тянуло на подвиги. И я, естественно, не смогла удержаться: дождавшись, когда Дед свалит на балкон и включит свой плеер, я вдруг, неожиданно для себя самой перевернулась на спину и, обняв оторопевшего парня за шею, прижалась к нему голой грудью… И очень долго не хотела отрываться: вкус его губ снес мне крышу напрочь… А потом под пальцами Олега хрустнула столешница, на которой, меня, собственно, и мяли, и я звонко расхохоталась:
   - Я начинаю тебя бояться! Хорошо, что ты держался за стол, а не за мои плечи!!!
   Парень покраснел, и, не отводя взгляда от моей груди, испуганно убрал руки за спину… Это развеселило меня еще больше - я смеялась так, что у меня заболели мышцы живота… Правда, пришлось слегка прикрыться - так, чтобы со стороны балкона не было видно ни чего особенного, но вот для Олега вид остался прежним…
   Я не знаю, что творилось в его голове, но с моей что-то было не так: если бы не присутствие Деда, я бы ни за что не остановилась… И мне было плевать на все, что в меня вбивалось мамой все двадцать лет моей жизни: я хотела этого парня, как ненормальная… И была счастлива от этого…

Глава 30.

   Дни летели, как листва с деревьев: казалось, что я не успевал открыть глаза на рассвете, как уже наступала ночь, и мне приходилось, желая спокойной ночи глядящей на меня любящими глазами Маше, идти в свою комнату, чтобы лечь спать. Учеба моего сознания как-то не задевала: я что-то учил, запоминая прочитанное с первого раза; решал какие-то задачи, но автоматически, как бы сказал Дед, "без души". Гораздо большего внимания требовали ежевечерние поездки с Кирилловым: мне приходилось тратить много сил, чтобы не только войти, но и сохранить на всю поездку состояние боевого транса - находя малейшую щелочку в сознании, мысли сбивали меня с настроя и напоминали о Маше… А позволять себе такое на работе я не мог, поэтому немного дергался… Впрочем, ничего особенного с нами не происходило, и каждый раз, выходя из офиса на ночную Тверскую-Ямскую, я с удовольствием погружался в мир своих грез…
   Но в один из дней в конце сентября все пошло наперекосяк: явившись в офис, как обычно, без пяти шесть, я без промедления был отправлен в кабинет к шефу.
   Как оказалось, он там был не один: по правую руку от него за здоровенным столом для переговоров сидел Приходько, а напротив - двое колоритных мужиков с явно военной выправкой. Поглядев на меня с интересом, старший из них, представился:
   - Полковник Кормухин. Савелий Иванович. Это - он показал на своего спутника, - майор Гришанин Игорь Петрович. Прошу любить и жаловать.
   - Олег! - коротко ответил я и вопросительно посмотрел на шефа.
   Кириллов вздохнул и жестом пригласил сесть слева от себя.
   - Итак, - сразу взял быка за рога Кормухин, - мы приехали сюда за вами, Олег Геннадьевич! Позвольте, я опущу ту цепочку случайностей, которая сделала возможной нашу сегодняшнюю встречу, но, уж поверьте мне, она сама по себе поинтереснее, чем иной фантастический роман… О нашей службе, пока назовем ее Контора, я тоже пока особенно разоряться не буду, - ваш шеф в курсе, что именно мы представляем, и, я думаю, что не погрешу против истины, сказав, что равным нам на сегодняшний день в России нет. И не предвидится… Я бы хотел сразу перейти к вашей персоне… Итак, вам без малого двадцать два года… Русский. Не женаты, хотя есть девушка, Логинова Мария Викторовна.
   Вы сирота - из всех родственников в живых только дедушка, проживающий в настоящее время вместе с вами. В столице вы уже четыре года, из них три - учитесь в Бауманском… Поступили сами, что делает вам честь, молодой человек. В армии не служили, не привлекались и т.д. и т.п. - кучу этих мелких подробностей я, пожалуй, опущу… Что интересно - деревня в Красноярской губернии, откуда вы родом, полностью выгорела в результате лесного пожара. Из всего населения в живых остались только вы с дедом - были на рынке в областном центре… Не сохранилось ни единого документа, способного пролить свет на ваше прошлое до приезда в Москву - ни соседей, ни анкет из поликлиники, ни приписного свидетельства - ничего! Одно время наши аналитики даже прорабатывали версию о вашем внедрении, но не нашли ни единого факта, дающего хоть тень подозрения на участие в вашей судьбе хотя бы какой-нибудь западной разведки. И слава Богу!
   Вы бесподобно развиты физически: ни один боец из вверенного мне подразделения, - а уж вы поверьте, что у меня собрана, наверное, вся элита Российской армии и флота, - не в состоянии не только повторить, но даже приблизиться к вашим физическим кондициям… Вот этот аспект вашей жизни меня и заинтересовал: мне нужны такие люди! И методика, по которой я бы мог готовить тех, кто у меня уже есть… Я понятно излагаю?
   Я молча кивнул головой, и полковник продолжил:
   - Увы, мы живем в такое время, когда необходимость выживания затронула все сферы жизни, включая быт, бизнес, и даже жизнь сотрудников государственных структур и армии… Поэтому я - здесь. Поясню: - он на мгновение оторвался от листочка, на котором карандашом чертил какие-то пересекающиеся линии и посмотрел мне в глаза. - Живи мы лет эдак десять - пятнадцать назад, я бы просто призвал бы вас на военную службу и не стал бы спрашивать ни вашего согласия, ни согласия ваших близких и вашего начальства… Сейчас ситуация немного изменилась. Ваш многоуважаемый шеф оказался человеком, на котором, как оказалось, завязано достаточно много такого, чего я, к моему безумному сожалению, не могу проигнорировать. А отдавать вас нам он не хочет категорически. Поэтому, в результате двухнедельных переговоров мы пришли к компромиссу: в течение недели вы проходите тестирование на одном из наших объектов, где мы определим, как бы могли вас использовать в своих целях, потом, по возможности без отрыва от учебы и основной работы мы бы подкидывали вам небольшие задания. Естественно, за соответствующую плату… В общем, я предлагаю вам сотрудничество… Кстати, я не хочу показаться невежливым, но у меня есть запись небольшой стычки с вашим участием, в результате чего отдали Богу душу пять человек. Ублюдков, конечно, но все-таки УК еще никто не отменял… Не подумайте чего лишнего - я не хочу, чтобы вы приняли это за шантаж. Просто, если верить моим аналитикам, - а не верить им у меня оснований нет, - то вы далеко не маньяк. Вам не нравится убивать, делать людям больно… Вы - идеальная машина для убийства! Я, молодой человек, сам прошел хорошую школу, вышел живым и здоровым из нескольких, так называемых, "локальных" конфликтов, но и для меня нажать на курок - не так легко. А вам - как-то индиферрентно… Чтобы добиться такой психологической устойчивости, требуются годы практики и великолепнейший преподавательский состав… Где вы это нашли в своей тайге - ума не приложу… Но, Бог даст - найду… В общем, вы мне очень нужны. У Вас талант! - он отхлебнул наверняка уже остывшего чая и неожиданно закончил: - У меня все… Как вам такое предложение?
   Я откинулся в кресле и сложил руки на груди:
   - Вы очень неплохо построили разговор, если не ошибаюсь, Савелий Иванович! Если перевести его на русский язык, то его можно уложить в пару строк: у меня есть шанс поработать на вас добровольно. Мои близкие и возможность загреметь за решетку - кнут, относительная свобода и высокая зарплата - пряник… Так?
   Кормухин ухмыльнулся и утвердительно кивнул.
   - Кроме того, я вряд ли ошибусь, сказав, что ваши бойцы ждут вашей команды около моего дома… - я бы сильно разочаровался, узнав, что вы не подстраховались… Ну, а тех, кто изображает содержимое мебели в этом кабинете, я чувствую и так! - я мотнул головой в сторону встроенного шкафа, потом - окна, потом маленькой дверцы в комнату отдыха Кириллова, расположенной за его креслом.
   - Если быть точнее, то трое в кабинете, двое в прихожей, снайпер - на крыше… Я действительно хорош. И поэтому склонен принимать или не принимать предложения, отталкиваясь только от своего мнения. Или мнения моего деда. Знаете, мне не нравятся ваши предложения… Вернее сказать, форма, в которой вы мне их преподносите. Не могу сказать, что я принципиально против всего, но, к вашему сожалению, правила в нашем возможном союзе буду диктовать я…
   Полковник даже бровью не повел, а вот майора мое заявление явно задело за живое: он вдруг вскочил, метнулся ко мне и, не дотянувшись до меня рукой с зажатым в ней шокером, неожиданно для себя оказался на полу. С заломленной на болевой прием рукой. Без шокера.
   При этом я чуть сместился вместе со стулом, оказавшись вне поля зрения снайпера, а в моей руке задрожал нож для разрезания страниц…
   - Может, не надо заниматься ерундой? - рявкнул Кириллов и, встав с кресла, подошел вплотную к лежащему на полу майору: - Ну, что, развлеклись, Игорь Петрович? И как вам там, на полу? Не дует? Я же ясно сказал: убедите - я не против сотрудничества. Нет - ваши проблемы…
   - Не кипятитесь, Михаил Вениаминович! - примирительно улыбнулся полковник. - Демонстрация возможностей вашего телохранителя меня устроила. Вполне. А теперь, если позволите, я бы хотел выслушать ваши предложения, юноша. Я надеюсь, они такие же выверенные, как та техника, которую вы имели честь мне показать? И кстати, - он ухмыльнулся и хрустнул пальцами, - отпустите этого недоумка! Он больше не будет!!!
   Красный, как рак, майор, встав с пола и отряхнувшись, как побитая собака, молча вышел в коридор…
   Я потянулся рукой к вазе с конфетами, выбрал себе "Мишку на дереве", развернул фантик, и, с аппетитом прожевав, пододвинул к себе лист бумаги и ручку:
   - Итак, моих предложений всего четыре. Первое касается исследований. Их не будет. Вообще. Я не подопытный кролик, а боец. Я могу вам показать, что умею, а уж как вы этим распорядитесь - ваши проблемы. Второй пункт - я "в темную" не работаю! То есть кроме цели, у меня должно быть и моральное обоснование необходимости ее достижения. Третье - обо мне знают как можно меньшее количество людей. А я лично знаю их всех. Четвертое: мои близкие - вне игры. В любом случае. И за их безопасность я спрошу с вас лично. Как только я пойму, что меня или моих близких кто-то кидает - я уйду… Естественно, с шумом. Пятое - я стою дорого. Сколько? - Я бы хотел, чтобы это определял мой нынешний работодатель. В каждом конкретном случае. И чтобы он имел долю в том, чем я буду заниматься… Вас устраивают такие правила игры?
   Кормухин надолго задумался, уткнувшись носом в свой листок. Движения карандаша стали намного быстрее, прерывистее, а на листке постепенно стало вырисовываться какое-то мифическое чудовище… Наконец, минут через пять - шесть он оторвался от рисования и, встав, протянул мне руку:
   - Хватка у вас есть. Меня устраивает все. Когда вы готовы приступать?
   - Для начала я бы хотел услышать мнение своего шефа! Мало ли, он что-нибудь добавит? - я повернулся к Кириллову и испытующе поглядел на него. Кириллов улыбнулся и, не вставая, дотянувшись до стеклянной дверцы бара, достал оттуда бутылку с грузинским коньяком:
   - Молодец, Олег! Я в тебе не ошибся. Я не против твоей работы на Контору. Единственное, что я бы хотел, это чтобы твои выезды заранее согласовывались со мной, для того, чтобы и я корректировал свои планы: оставаться без телохранителя, которому я доверяю, мне бы не хотелось… Ладно?
   Полковник, кивнув, потянулся к бутылке и быстрым, свидетельствующим о хорошей практике, движением наполнил рюмки. Раздался звон стекла, по горлу прокатился сгусток огня, и я почувствовал, что выиграл еще один раунд игры, в которую играл уже шесть с половиной лет… Игры, в которой нет победителей или проигравших. А есть только живые или мертвые… и так мало Счастья…

Глава 31.

   Если бы я шел по этой тропе один, то даже в самый солнечный полдень не смог бы найти место, в котором, по словам Мериона, жил Хранитель Врат. Несмотря на то, что, проходя по тропе, невольно прикасался левым плечом к стене этого самого "дома": в самом обычном, ни чем не примечательном месте Учитель вдруг остановился. Тоненькая, еле видимая трещина в скале от незаметного прикосновения Наставника вдруг расширилась, и здоровенная каменная плита, повернувшись вокруг своей оси и перегородив всю тропу естественным щитом, открыла нам доступ в пещерный лабиринт, в котором, как ни странно, было светло! Первый же светильник, больше похожий на твердый, но очень прозрачный бычий пузырь, светился ярким и совершенно не мерцающим светом, со стороны чем-то походя на маленький, но холодный осколок солнца. Остановившись, чтобы полюбоваться на это маленькое чудо, я чуть не оказался размазан по стене бесшумно вернувшейся на место дверью… Впрочем, особенно задержаться у меня не получилось: Учитель, ни на секунду не останавливаясь, скрылся за поворотом, и мне пришлось рвануть вдогонку, так как оставаться одному в этом лабиринте мне совершенно не улыбалось…
   Путь по безлюдным коридорам оказался не долог: через половину стражи пол вдруг сделался покатым, потом на нем появились идеально ровные, будто нарисованные, ступени, и, пробежавшись по небольшому спуску, мы уперлись в еще одну каменную дверь. Однако открыть ее так же легко, как первую Мериону не удалось. Да он, собственно, и не пытался. Вместо этого он прикоснулся пальцем к какой-то неровности на уровне своей груди, и что-то сказал на незнакомом мне языке. И дверь, будто повинуясь его команде, почти сразу поползла в сторону!
   Учитель, не дожидаясь, пока она откроется полностью, не задумываясь шагнул в открывшийся проход, а я, заглянув внутрь, замер на месте: в отличие от каменных, кое-как обработанных стен каменного лабиринта, по которому мы плутали до этого, там, внутри, царил совершенно другой мир: идеальные, без единого стыка, стены, такие же пол и потолок; ни единой соринки или пылинки и яркий, слегка беловатый свет, который лился из прямоугольных участков потолка… Мне стало жутко: такого не могло быть в природе… Но - было!
   Тем временем Мерион, пройдя часть коридора и не услышав шагов позади, повернулся, и, увидев, что я в замешательстве, понимающе улыбнувшись, поманил меня к себе:
   - Потерпи немного, сынок, и тебе многое станет ясно… и расслабься: врагов здесь нет!
 
   Ряд дверей, мимо которых мы проходили, не задерживаясь, казался бесконечным. Мало того, от главного коридора в сторону отходили ответвления, в которых тоже виднелись закрытые двери с какими-то прямоугольными табличками в центре и со смешными, какими-то уж очень вычурными круглыми ручками. Неожиданно Наставник, до того двигавшийся быстрым шагом, остановился у чем-то заинтересовавшей его двери и, повернув ручку, сдвинул ее в сторону. Сделав два шага, я оказался в огромнейшем зале, заставленном какими-то странными металлическими станками и залитом ярким, чуть слепящим глаза, светом… Когда мои глаза немного адаптировались к освещению, я заметил маленького, сухонького старичка, неторопливо бредущего нам на встречу, на лице которого играла злая ухмылка:
   - Марик! Что ты тут потерял, мальчик мой! - с издевкой поприветствовал он нахмуренного Учителя, и тут же поморщился: даже после стольких злоключений рукопожатие Мериона не потеряло своей силы…
   - Хранитель Эол! Как я рад Вас видеть!
   - Что привело тебя ко мне, сынок? - в голосе Хранителя вдруг прорезался металл. - Насколько я помню, ты уже сделал свой выбор?
   - Да, господин! - кивнул головой Учитель, и я вдруг понял, что и он когда-то для кого-то был мальчиком, и таким же молодым и неопытным, как я…
   - И не жалею об этом… Меня привело к Вам Пророчество… - Мерион посмотрел на меня и расстроено пробормотал: - Вот оно стоит, во плоти! Зовут Ольгерд… Он - мой ученик…
   - Ты уверен? - в глазах Хранителя я увидел такое удивление и страх, что мне стало не по себе…
   - Почти… да… в общем, практически да… - я первый раз за всю свою жизнь увидел Деда таким растерянным, и от этого мне стало еще хуже… - Первый звонок уже прозвенел… да, наверное, и второй тоже!!!
   - Что ты имеешь в виду? - заинтересовался старик, рассматривая меня, как интересную бабочку на бутоне розы…
   - Напомните мне первую строфу, если можете! - Мерион скрестил руки на груди и тяжело вздохнул. - Я боюсь ошибиться!
   Хранитель сжал в кулаке свою седую бороду и, закрыв глаза, густым басом, мало подходящим такому иссохшему телу, прочитал:

 
"Два сокола с огнем в очах
нести врагам погибель станут,
Прибою Тьмы несет ОН крах -
- их легионы в Лету канут,
Промчится, жил не отворив,
до самых врат, и рати Алой
путь в Мир Забвения открыв,
о жар сердец наточит жала"…
 

   - Ольгерд! Покажи мечи! - повернувшись ко мне, потребовал Мерион и, увидев, что я потянулся было к Черным, отрицательно покачал головой: - не эти. Свои!
   Вытащив мечи из ножен за плечами, я аккуратно подал их учителю и, увидев, как заблестели глаза Хранителя, опять почувствовал себя бабочкой!
   - Мда… Насчет соколов - может, ты и прав. А остальное? - осмотрев рукояти моих клинков и вернув их мне, желчно поинтересовался старик.
   Мерион, устало оглянувшись по сторонам, вытащил откуда-то странное, покрытое черной блестящей кожей кресло на маленьких, каких-то несерьезных колесиках, сел в него, уронив к ногам походные сумки и, вытянув натруженные ноги, неторопливо принялся повествовать о том, что произошло с момента нашего появления на Последней тропе…
   Рассказ получился не долгим, но к его завершению отношение Хранителя к нам изменилось:
   - А что, похоже на то… Значит, пора и мне тряхнуть стариной! Первая интересная новость за столько лет! А ты, парнишка, - повернулся он ко мне и вдруг очень даже по-доброму улыбнулся, - не так прост, как кажешься! И мне кажется, что я знаю, что сулит тебе вторая строфа!
   - Что? - хором воскликнули мы с Мерионом.
   - Путь в Радужный Веер Миров! - торжественно заключил он. - И тебе, Марик, тоже!
 
   Следующие два дня мы с Учителем отсыпались в гостевых комнатах, восстанавливая силы и нагуливая вес… Мерион, ставший вдруг задумчивым и молчаливым, старался не попадаться мне на глаза, и, поняв, что Длинные Руки обдумывает какое-то важное решение, я от него отстал, посвятив все сове время легким, вполсилы, тренировкам и сну…
   На третий день наше безделье закончилось: голос, раздавшийся прямо из стены, попросил меня явиться в кабинет Хранителя… пока я ошалело вертел головой, пытаясь найти спрятанного в маленькой комнатке без окон и шкафов человека, на полу вдруг загорелась белая стрела и показала мне на выход. Я выскочил в коридор, забросив за плечи перевязь со всеми четырьмя клинками, и понесся за появляющимися на смену гаснущим около меня стрелам. Вскоре я оказался возле приветливо распахнувшейся без чьей-либо помощи дверью и опасливо вошел внутрь.
   Хранитель, восседая в кресле напротив небольшой светящейся с одной стороны пластины, приветливо мне кивнул и, не отрывая взгляда от того, что было скрыто от меня его плечом, жестом показал на еще одно кресло. Вскоре появился и Мерион… Дождавшись, пока он удобно устроится в соседнем со мной кресле, Хранитель повернулся к нам всем телом и, испытующе уставившись мне в глаза, произнес короткую речь. Вкратце смысл ее сводился к следующему:
   В нашем мире, как и во всех остальных мирах Радужного Веера, испокон веков существовали Врата, ведущие в соседние миры. Часть из них была естественного происхождения, часть - результатом деятельности давно исчезнувшего народа, чье название затерялось в веках… Путешествовать между мирами было довольно сложно: Врата открывались ненадолго и раз в несколько лет… Причем период открывания естественных был намного длиннее, чем рукотворных… Врата, через которые в наш мир проникали орды Воинов Тьмы, были естественные, с периодом открывания в семь с небольшим лет… В связи с изменившийся политической обстановкой на континенте, в частности, из-за гибели Обители Последнего Пути и усилением Ордена Алого Топора шансы на отражение следующего набега стремились к нулю… А, согласно пророчеству, следующий Приход должен был стать последним. Хранитель, как ни странно, был склонен верить Пророчеству, хотя и не видел ни единой возможности для возрождения Обители на завоеванных Орденом землях. Мало того, по его мнению, за следующие четыре года Орден должен был захватить весь континент и часть архипелага Хаоса, став при этом единственным государством во всем Мире… А, учитывая отношение Ордена к Тварям, их расселение по континенту становилось неизбежным… В общем, Хранитель видел только один путь: следовать Пророчеству!