Горъ Василий. Пророчество

   Мерион, хмуро оценив высоту стен, мрачно покачал головой и надолго задумался. А потом, вздохнув, принял решение:
   - Ну, что же, мальчик мой! Раз мы сюда пришли, то уходить обратно не солоно хлебавшими было бы не совсем правильно, правда?
   Я утвердительно кивнул.
   - Так что пойдем через стену… В моем возрасте, правда, это будет несколько не солидно, но что поделаешь! - пошутил он. - А пока можно немножечко поспать…
 
   В город мы проникли довольно легко - стены Корфа были гораздо более пригодны для лазания, чем стены Обители Последнего Пути, по которым я лазил практически ежедневно. Единственное, что нам создало небольшую проблему - патруль на стене, никак не желающий убраться куда подальше. В общем, провисев на одном и том же месте с четверть стражи, мы еле дождались, пока они наконец решат, что этот участок стены более не заслуживает их пристального внимания… И как только замыкающий патруль воин отошел достаточно далеко от нас, я в три броска достиг края стены и, вслед за обогнавшим (!) меня Учителем перемахнув через открытое пространство, не забывая внимательно смотреть по сторонам, быстренько спустился вниз…
   Город не спал: в отличие от Аниора, в котором ночная жизнь кипела лишь около нескольких таверн и гостиниц, здесь создавалось ощущение, что на улице как минимум позднее утро: стучали молоты в освещенных факелами и огнем горнов кузницах; из ближайшего к нам постоялого двора раздавался многоголосый рев, изображавший, наверное, пение; по улице неторопливо плелась небольшая кавалькада всадников, завернутых в плащи; носились неугомонные мальчишки… В общем, осторожно преодолев освещенное пространство, мы, тоже завернувшись в плащи, изобразив крайне спешащих по какому-то важному делу прохожих, постарались отойти как можно дальше от городской стены…
   Ломиться в постоялый двор было бессмысленно: небольшой акцент, с которым говорили жители Империи, у меня, например, скопировать не получалось, а попадать в руки местной стражи нам совершенно не улыбалось. Поэтому мы почти до рассвета искали подходящее пристанище. И, наконец, нашли: богатое поместье, со всех сторон огороженное ажурным кованым забором, со здоровенным садом и кучей вспомогательных построек в довольно фешенебельном районе города подошло нам как нельзя лучше. Во-первых, спрятаться там оказалось намного легче, чем в трущобах, в которых каждая пядь земли кому-то принадлежала и просматривалась от рассвета до рассвета, а, во-вторых, судя по ленивым, каким-то заторможенным слугам, слоняющимся по поместью, хозяева были в отъезде. Удобно устроившись на сеновале огромной конюшни, в стойлах которой явно отсутствовало более половины лошадей, мы спокойно принялись за допрос прихваченного по пути одинокого, порядком выпившего и поэтому с трудом понимающего, где он оказался, стражника…
   В общем, особых причин для радости у нас не было: все пленные девушки, которых привозили с захваченных территорий, свозились в два места. Во дворец Императора и в Амфитеатр… Первые пополняли собою ряды любимых жен Светоча Веры, а вторые выходили на арену, дабы сразиться обнаженными с дикими животными и друг с другом на ежемесячных Превозношениях Создателя, на которые приглашался весь высокопоставленный люд столицы и гости Императора…
   В общем, сомнений в том, где окажется Беата, у нас с Учителем не возникло: судя по той охране, которая сопровождала ее к озеру и обратно, во дворце ей делать было нечего… Трудно сказать, к лучшему или нет…
   Поэтому расспросы еле-еле удерживаемого в сознании засыпающего стражника продолжились в сторону системы охраны Амфитеатра. Как оказалось, ему приходилось нести службу во время Превозношений дважды, но описать хитросплетения коридоров Палестры и других помещений циклопического сооружения он не смог: потерял сознание, потом забился в конвульсиях и умер. Как сказал Наставник, отказало сердце… В общем, с планами на ближайшие дни мы в основном определились…

Глава 35.

   …Старший лейтенант Щепкин был зол: мало того, что его заслуженный отпуск был прерван на второй день, так вернуть стоимость оплаченной путевки не было ни одного шанса - переведенный на казарменное положение, ожидающий неизвестно чего или кого, он не мог выйти в город, чтобы наведаться в турагентство и потребовать деньги… Нет, было жалко не денег - в смутное время, с ксивой такой Конторы, как его и табельным стволом под мышкой вернуть какие-то полторы тысячи долларов было не труднее, чем нарубить такую же сумму где-нибудь на вещевом рынке, но сорвать злость на ком-нибудь хотелось так, что сводило зубы. А на объекте номер 414 он был один. Если не считать обслуживающего персонала где-то там, на территории. Но общаться с ними было ниже его достоинства, поэтому третий день Вовка Глаз проводил в тире или в зале: телевизор он не любил, а книг на объекте не было - если, конечно, не считать книгами уставы и всякие руководства, которых тут было с избытком… Спал, конечно, как слон, но, судя по тому, с какой спешкой его вытащили из Эмиратов, терять форму не стоило - ожидалось что-то серьезное… Вот и сейчас, нарисовав на деревянном щите лицо капитана Нестерова, лично прилетевшего за ним в Шарм-эль-Шейх, лейтенант злобно метал в него ножи, целя то в глаза, то в горло, то в переносицу. Истерзанный клинками щит жалобно скрипел, когда Вова выдергивал клинки, глубоко уходящие в древесину, а потом снова гулко вздрагивал от очередных точных попаданий…
   - А что, похож! - вдруг раздалось от входной двери. Автоматически скользнув в сторону и слегка приподняв очередной клинок, Щепкин посмотрел на "гостя" и смущенно спрятал нож за спину: капитан Нестеров, заставший его врасплох, стоял в дверном проеме и довольно улыбался.
   - Тренируюсь, товарищ капитан!
   - Я вижу! - ухмыльнулся тот. - Судя по состоянию моего лица, промахиваешься ты редко… Кстати, это меня радует! Значит, тремором конечностей не страдаешь…
   Что такое тремор, Щепкин не знал, но, судя по довольному голосу капитана, страдать им ему совершенно не хотелось.
   - Не страдаю! - набычился он и отправил оба оставшихся в руках клинка в мишень. Оба нарисованных глаза расцвели рукоятями ножей.
   - Ладно, хорош психовать! - хмыкнул капитан и мгновенно стал серьезным. - Завтра сюда привезут новичка. У вас будет двухдневный тренировочный выход. Надо его протестировать!
   - Ни хера себе! - мгновенно вскинулся уязвленный до глубины души Щепкин. - Я вам что, сержант учебки? Смотреть какого-то салабона?
   - Приказ с самого верха! - нахмурился Нестеров и зло щелкнул костяшками пальцев. - Говорят, что он далеко не лох, и чем-то очень нужен Самому!
   - Все равно! - обиженно надулся лейтенант. - Пацаны там греют пузо, а я тут буду по полигону лазить!
   - Во-первых, пузо не греет никто, - перебил его капитан. - И Сему, и Гарика, и Костяна тоже дернули из отпуска. Как ты знаешь, у нас неожиданно образовался дикий некомплект личного состава. Ребята прилетают вечером. Отправятся вместе с тобой. А во-вторых, пойдете не на полигон, а в Африку.
   - Ку-у-уда? - на миг онемел Глаз. - А какую Африку?
   - Самую, что ни на есть Африканскую! Во вполне реальный рейд!
   - Ни хера себе! - только и смог, что сказать Вова. - Дела-а-а…
   - Кстати, - ухмыльнулся почти скрывшийся за дверями уходящий капитан. - Говорят, особо прописывать его не надо…
   - Ну, это мы еще посмотрим! - хмыкнул пришедший в себя старлей и побрел за ножами. - Прописку в Конторе еще никто не отменял!
   - Я тебя предупредил! - донесся из коридора смех Нестерова, и где-то далеко в коридоре гулко хлопнула дверь…
 
   …Выскочив в коридор, я в первый момент чуть не упала в обморок: окровавленное, покрытое лохмотьями тело на полу не могло принадлежать Деду! Не могло! Но все таки это был он! Олег, спокойный, как скала, захлопнув входную дверь, и уже рвал на части кусок простыни… Поняв, что от меня требуется, я, борясь с подступающей тошнотой, начала перевязывать безумно кровоточащие руки, а Олежка споро бинтовал живот и ноги… Судя по его сноровке, этот процесс был ему неплохо знаком: к тому моменту, когда я справилась с руками, он уже закончил перевязку и набирал какой-то номер на своем мобильном:
   - Алло! Михаил Вениаминович? Это Коренев! У меня тут Деда ранили! Это, случайно, не работа Кормухинских людей?…Нет! Не знаю… - отрывисто говорил он в трубку, отвечая на вопросы своего собеседника… - Без сознания… Пришел сам… Хорошо… Двадцать минут? - он посмотрел на Деда, хрипло дышащего в беспамятстве и, на миг зло оскалившись, рявкнул: - Двадцать минут, я думаю, что удержу… Понял… Жду…Что? Телевизор?! Зачем?… Понял, спасибо, жду!!!
   Бросив мобильный на тумбочку, Олег метнулся в комнату и через мгновение там заорал включенный на полную громкость телевизор:
   …нес восемнадцать жизней! Сорок два человека получило ранения… На месте взрыва находится наш специальный корреспондент! - взволнованно вещала диктор, и по моей спине поползли мурашки. Олег, возникший рядом с баночкой дедовой мази и еще одной простыней, принялся колдовать над Марком Ивановичем, не прекращая прислушиваться к телевизору:
   - …Как говорят свидетели, воскликнув "Аллах Акбар", смертница потянулась рукой к животу, и произошел взрыв! Судя по мнению случайного свидетеля, бывшего сапера МВД, мощность подрывного устройства эквивалентна взрыву как минимум восьмисот граммов тротила. Ударной волной и разлетевшимися стальными шариками выбило все стекла в радиусе двухсот метров. Стены кафе и корпуса изуродованных автомобилей напоминают репортажи из Грозного!…
   Олег, продолжая колдовать над ранами Деда, мрачно играл желваками, и на миг я вдруг почувствовала, что боюсь этого погруженного в свои мысли парня… А потом затрезвонил звонок входной двери, в квартиру ввалились врачи в белых халатах, вокруг тела мгновенно началась суета, и я почувствовала себя лишней…
   Однако про меня не забыли: через пару минут я пришла в себя в машине, с диким воем сирены несущейся по Сущевскому Валу в направлении проспекта Мира, между двух здоровых мрачных ребят в темных костюмах, сложением чем-то напоминающих Олега и его деда…
   …Следующее связное воспоминание - коридор Склифа. Осунувшееся лицо Олега, беседующего с его шефом и каким-то военным, прибывшими некоторое время назад. Судя по всему, их аргументы кажутся Олегу достаточно вескими, потому что к концу разговора его лицо становится мягче, и из глаз почти пропадает то выражение металлического блеска, которое меня так испугало дома… А потом в коридоре возникает врач, и все снова превращается в безумный калейдоскоп - Олег, схватив меня за руку, несется куда-то за врачом, я, стараясь не упасть, лечу за ним, потом - какая-то палата, белое, без единой кровинки, лицо Деда, куча врачей в халатах вокруг, слезы на моем лице и горечь на губах…
 
   …Марк Иванович пришел в себя утром… Первым на шевеление его ресниц отреагировал, естественно, Олежка: не смотря на то, что практически всю ночь он провел в коридоре, беседуя с тем самым военным, который прибыл вместе с Кирилловым, парень будто почувствовал, что Дед приходит в себя и возник в палате в самый нужный момент. Впрочем, сил удивляться у меня не было: бессонная ночь и то и дело возвращающиеся отголоски какого-то непонятного страха измучили меня так, что я плакала не переставая… Кроме того, здорово налилась грудь, и от ощущения, что все это случается так не вовремя, я безумно злилась…
   А Марк Иванович открыл глаза, посмотрел на наши испуганные лица, облизнул пересохшие губы и вдруг ехидно ухмыльнулся:
   - Ну, что, напугал я вас?
   Ощущая, как из глаз снова полились слезы, я кивнула головой.
   - Сам испугался! - хмыкнул Дед и скривился от боли…
   - Ты особенно не болтай, Учитель! - буркнул Олег, заботливо протирая его губы смоченной водой марлей. - В тебе было больше сорока осколков! Ты потерял много крови. Но небо еще покоптишь, старая ты развалина!
   - Кто развалина, я? - деланно возмутился Дед. - Ты, молокосос, еще толком ходить не умеешь, а строишь из себя невесть что! Вот когда начнешь со мной справляться, поговорим…
   …Я слушала их дружескую перепалку, и понимала, что в моей душе медленно восстанавливается нарушенное спокойствие: столько тепла сквозило в каждом слове этих, в общем-то, суровых и жестких мужчин. А когда Дед вдруг выпростал из-под простыни забинтованную руку и провел ладонью, в порах которой запеклась его кровь, по моей голове, я в голос разрыдалась. От безумного, запредельного счастья, что он остался жив…
   - Ну, ну, дочка, не плачь! Ты же слышала - жить я еще буду!!!
   - Слава Богу! - только и смогла, что сказать я, и, всхлипывая, принялась вытирать глаза рукавом халата…
   - Ой! - вскрикнула я, обратив внимание на то, что халат на мне, собственно, не мой, а Олега. И поняв, что все время, прошедшее с момента, как он позвал меня в коридор, я, собственно, не одета!
   Олег и Дед удивленно уставились на меня. Поняв, что они не понимают причины, я еще больше залилась румянцем и буркнула:
   - Халат видишь? - Твой!!! Теперь усек?
   Сначала Олег, а потом Дед начали хихикать… Я сначала хотела на них жутко обидеться, а потом, неожиданно для себя, вдруг тоже засмеялась…
   - А что, тебе здорово подходит, Машенька! Хочешь, я его тебе подарю? - легко увернувшись от моего подзатыльника, Олежка заботливо поправил распахнувшийся было у меня на груди халатик и вскочил на ноги:
   - Я сейчас организую машину. Съездишь домой, выспишься… А я пока побуду с Дедом…
   Я хотела было сказать, что тоже буду в больнице, что дед мне роднее всей моей родни, что никуда не поеду, но Олега в палате уже не оказалось…
   …А через сорок минут, закрыв за собой дверь в квартиру, я бегом понеслась в ванную: началось…

Глава 36.

   В семь утра за мной пришла машина. Оставив заметно окрепшего за сутки, прошедшие с момента взрыва Деда на попечение Маши, я, вздохнув, потрепал ее за волосы, попрощался с дедом и выбежал из палаты: день сегодня обещал быть долгим: судя по тому, что я слышал о Конторе от Кириллова, появление нового человека в замкнутом, связанном многолетней дружбой и спаянном кровью коллективе - событие достаточно редкое и экстраординарное… А, значит, его соответствующим образом и воспринимают… Впрочем, я тоже жил в таком же мире все свое детство, поэтому, как мне казалось, у меня был довольно большой шанс быстро стать своим…
   …Неприметная, заляпанная грязью Ауди 100 серого цвета, высадив меня у невысокого забора, рявкнула двигателем и мгновенно унеслась куда-то по своим делам. А из дверей проходной какого-то завода вывалился пьяный охранник и, покачиваясь, замер в двух шагах от меня, с интересом разглядывая меня с головы до ног:
   - Братишка! - рявкнул он хриплым, пропитым голосом. - Привез бутылку? А хде она, бля? А-а-а! В кармане! - радостно захихикав, он попытался вцепиться в рукав моей куртки и, промахнувшись, чуть не упал: я не совсем врубился, что я потерял на этом заводе, и поэтому не горел желанием идти внутрь.
   Мужик, озадаченно почесав затылок, развернулся ко мне всем телом и обиженно буркнул:
   - Ты чо, Олежка, как не родной! Типа, тебе что-то не так? А Кормушка сказал, что ты - парень свой в доску! - неожиданно подмигнув, он обиженно поплелся обратно к проходной. - Ну, чё встал? Айда за мной!
   "Кормушка" - это же подполковник Кормухин! - вдруг дошло до меня, и я заторопился следом за клоуном - охранником, поняв, что меня просто разыгрывают. Или того требовал режим охраны того места, куда меня привезли? В общем, я решил, что разбираться буду потом…
   Пройдя через запутанный лабиринт коридоров, несколько контрольно-пропускных пунктов, на которых мое лицо сверяли с каким-то изображением на мониторах, а у моего сопровождающего придирчиво проверяли документы, мы прошли через застекленный переход в отдельное одноэтажное здание и остановились у обыкновенной, покрашенной в серый цвет, стальной двери. С криво болтающимся листком бумаги с надписью "Посторонним влёт разрешен!".
   Движение оказавшегося сзади сопровождающего оказалось недостаточно резким, и, вынеся препятствие своим телом, он впорхнул в полумрак помещения, оглашая его отборным матом… За ним вошел я и аккуратно прикрыл за собой распахнутую клоуном дверь.
   Здоровенное помещение занимало, по моим расчетам, как минимум треть корпуса: по крайней мере, той его части, которую я видел, двигаясь по стеклянному переходу. Половина пола была покрыта татами - ковром для единоборств, выдуманных в этом мире. За татами стояло несколько тренажеров, отдаленно смахивающих на Элеонору из Обители. Только немного попроще и покрасивее. Ближе к левому углу помещения висело несколько порядком потрепанных боксерских груш разного размера и фасона. Чуть ближе ко мне стоял полноценный боксерский ринг, рядом с которым на стеллажах лежала куча разного рода протекторов: лапы, перчатки, накладки на предплечья, голени и т.д. В правом дальнем углу я заметил несколько скамеек для пресса, шведские стенки и тому подобную ерунду. А совсем рядом со мной, около небольшого стола со стоящей на нем на штативе портативной видеокамерой, на табуретках расположилось три рослых, судя по взглядам и повадкам, тренированных парня, удивленно таращащиеся на копошащегося на полу товарища.
   - Ого! - нарушил тишину один из них, почти моего роста, бритый наголо темнокожий, неплохо накачанный здоровяк в камуфляжной майке без рукавов, камуфляжных же штанах и армейских ботинках. - А парниша-то непрост!
   - Эй, Костян! Может, хватит землю рыть? - хохотнул второй темнокожий, стоящий справа от первого, недобро глянув на меня исподлобья. - А то гость подумает, что ты решил поползать перед ним на коленях…
   - Сука! - вскочивший на ноги "охранник" по имени Костян сжал кулаки и попер на меня:
   - Ну, ты, щенок, ты совсем нюх потерял?
   Не дожидаясь, пока он дотянется до меня атакующей правой со сжатыми в кулак пальцами, рукой, я, пропустив ее над своим правым плечом, скользнул вперед. Запрокинув его подбородок правой ладонью, я, продолжая движение навстречу-в сторону, и прогнув парня в пояснице левой, аккуратно воткнул Костяна затылком прямо в бетонный пол.
   Зрители не стали дожидаться, пока их друг придет в сознание: практически одновременно сорвавшись с места, оба темнокожих бойца довольно быстро и грамотно атаковали меня в разные уровни. Парень в камуфляже нанес серию правой в голову - левой ногой в бедро - двумя ладонями по ушам - колено в пах, а второй, в джинсовом костюме, начал с атаки левой ногой в пах, правой рукой - в глаза, а потом… упал… Если бы не третий, метавший в меня стальными шариками, причем с неплохой скоростью и точностью, я бы постарался бить мягче. А так, вынужденный уклоняться от бросков, я слегка перестарался: второй, получив пальцами в горло и закрученный под летящий шарик, потерял сознание. Первый, неплохо сменивший направление атаки вслед за моим смещением, растянул себе паховые связки, "неудачно" упав на пол после подправленного мною удара коленом. Третий, самый настырный, нарвался на его же шарик, пойманный мною на лету и отправленный хозяину в пах…
   В общем, через минуту комитет по моей встрече в полном составе живописно лежал на полу и, за исключением тех, кто находился без сознания, глухо матерился… Я прошел к столу, выключил работающую камеру и, удобно устроившись в единственном в помещении кожаном кресле, приготовился ждать продолжения…
   И дождался: вскоре распахнулась входная дверь, и в помещение вошел подполковник Кормухин. Оглядевшись, он помрачнел и, хмуро кивнув в мою сторону, оглушительно рявкнул:
   - Встать!!!
   Первым попытался вскочить парень в камуфляже. Но не смог: растянутые связки, видимо, причиняли ему нешуточное неудобство. А вот шипящий сквозь зубы специалист по метанию всякого барахла встал. Но выпрямиться не смог: отбитые гениталии, которые он придерживал обеими руками, тоже его не особенно радовали.
   - Я вам что говорил, сукины дети? - озверел подполковник. - Щепкин, мать твою за ногу! - обратился он к последнему. - Опять твоя идея? Ну, и как там твои яйца, Казанова хренов? Трахаться сможешь?
   - Ну, первую неделю вряд ли! - усмехнулся я. - А потом сможет наверняка! Да ладно, Савелий Иванович, ребята просто хотели познакомиться!
   - Ну и как, познакомились? - желчно огрызнулся подполковник, щупая пульс у "охранника". - Что с ними двоими? - он показал на валяющиеся тела и выпрямился.
   - Придут в себя. Этот вот-вот, - я кивнул в сторону охранника. - А второй - минут через 10…
   - Понятно! - недовольно хмыкнул Кормухин и вдруг увидел на столе камеру. - Та-а-ак! И какая сука приволокла камеру на объект? Я тебя спрашиваю, Щепкин!!! Разжалую к чертовой матери, уроды!!! А весь наряд подразделения обслуги - уволю на хер!!!
   Тут на полу захрипел пришедший в сознание "охранник" и внимание подполковника переключилось на него:
   - Ребров!!! Что за наряд?…
   Если бы не зазвонивший в самый подходящий момент мобильный телефон, подполковник, судя по всему, успокоился бы не скоро. А так он, глянув на экран трубки, весь подобрался и нажал на клавишу ответа. Несколько секунд послушав невидимого собеседника, он коротко сказал "Есть"! и отключил телефон. Потом озадаченно посмотрел на меня, потом на своих бойцов и, добравшись до ближайшей табуретки, расстроено сел на нее:
   - Тренировочный вылет отменяется. В Хасавюрте похищена жена одного важного человека. Требуют выкуп - десять миллионов евро. Срок - сорок восемь часов! Послать некого. Так что готовьтесь - вылет через два часа. Марш собираться!!!
   Щепкин и вставший на ноги Ребров поплелись в сторону небольшой двери за боксерским рингом, вслед за ними, кривясь от боли, поковылял парень в камуфляже.
   - Коренев, что ты наделал! - схватился за голову подполковник. - Они же поссать самостоятельно не смогут!!! А им под пули лезть!!! Что делать, бля!!!
   Я пожал плечами: своей вины в происшедшем я не видел никакой, а проблемы Кормухина меня, собственно, не особенно и волновали. Нет, похищенную женщину, конечно, было жаль, но помочь я ей не мог, и поэтому не принимал близко к сердцу… Однако, как оказалось, зря: подполковник, немного подумав, встал с табуретки и, оценивающе посмотрев на меня, вдруг выдал:
   - Что ж, проведем проверку на профпригодность в реальной боевой обстановке. Беги за ребятами, скажи, чтобы подобрали тебе снаряжение. А я сейчас откачаю Гарибальди и тоже к вам приду… - он быстрым шагом добрался до комнатки с надписью "душевая" и скрылся за ней, чтобы через минуту выйти обратно с ковшиком воды…
   - Что встал? Давай, живее! Времени нет тормозить! - потом немного подумал, и, вылив воду на голову бойца, раздраженно добавил: - За дедушкой твоим присмотрят, обещаю. С Кирилловым твоим я тоже все решу. Как и договаривались, больше двух суток мероприятие у тебя не займет. Что еще?
   - Я не умею стрелять! - сказал я. - Какой с меня толк, по-вашему?
   - Не гони, парень! Беги, собирайся, а там посмотрим!
 
   …В самолете, выруливающем на взлетную полосу, нас сидело четверо. Я, подполковник Кормухин, злой, как собака; лейтенант Алексей Ребров по кличке Кость, или Костян, всю дорогу от объекта мрачно щупавший свой затылок, при этом, как ни странно, глядящий на меня с уважением, и мулат Алонсо Гарибальди, отзывавшийся на кличку Гарик, в звании капитана. Два других бойца, признанные негодными к боевому выходу по причине травм, остались на объекте. Как по дороге на военный аэродром сказал Кормухин, еще два бойца подтянутся к нам уже в Хасавюрте…
   В таком же камуфляже, как и у увешанных оружием офицеров, я чувствовал себя не в своей тарелке: мало того, что он сам по себе немного сковывал мои движения, так, кроме того, в разгрузочном жилете, надетом сверху, мне действовали на нервы гранаты и запасные магазины к автомату, лежащему рядом… Все равно, кроме как по телевизору, оружие я ни разу не видел, и весьма смутно представлял себе, что с ним надо делать… Все мои попытки объяснить это Кормухину натыкались на глухое молчание, тоже меня порядком нервирующее… В итоге, к моменту, когда взлетевший военно-транспортный Ил-76 МД лег на курс, я оставил эти бесплодные попытки и задремал, решив, что пару часов сна мне точно не помешают…
   …Стоило нам приземлиться, как к рампе самолета подали внешне порядком помятый, но бодро рычащий двигателем наглухо тонированный джип "Тойота-Лендкрузер". Быстренько загрузив свои пожитки в багажное отделение, мы влезли внутрь и машина резко взяла с места… А через два часа высадила нас на горной дороге километрах в десяти от ближайшего села… Подполковник, помахав нам рукой на прощание, тронул водителя за плечо и джип, коротко рявкнув сигналом, быстро скрылся за поворотом…
 
   К полевому лагерю Заурбека мы подошли через сорок часов марша по горам. Костян, Гарик и два бойца ГРУ, встретившие джип на месте высадки, в начале марша косившиеся на меня с плохо скрываемым презрением, постепенно переменили свое мнение: пусть автомат я нес, как баба коромысло, но шел по лесу на порядок поувереннее, чем эти, битые войной и жизнью волки. Да и выносливости мне было не занимать. Кроме того, я умел учиться… Гарик, в начале марша посвятивший пару часов разъяснению стоящей перед нами задачи, двигался за мной, замыкая маленький отряд. Один из бойцов ГРУ, отзывающийся на кличку Корень, шел метрах в пятидесяти впереди, а второй, - быстрый, резкий, невысокого роста парень со шрамом на щеке, вообще никак не представившийся, - двигался во главе отряда… Костян бесшумно пер за ним след в след, внимательно вглядываясь в местную растительность, именуемую почему-то зеленкой… А мне было скучно: судя по тем изменениям, которые на ходу внес в план, разработанный аналитиками Конторы в Москве Гарик, мне отводилась роль статиста: добраться, дождаться, и не путаться под ногами. Что, скорее всего, было результатом моего заявления, что я не умею стрелять. Я, собственно, не протестовал: откровенно говоря, что-то доказывать в разговоре в мои привычки не входило… Но внимания к окружающему лесу я уделял ничуть не меньше моих товарищей… И держал себя на грани боевого транса…