Горъ Василий. Пророчество

   …Ужин прошел в легкой и непринужденной обстановке - слушая, с какой любовью и взаимным уважением пикируются эти два, в общем-то мало знакомых человека, я даже забыла про Олега… Пара бутылок "Ркацители", сациви, удивительно вкусное эларджи и аджарские хачапури быстро привели меня в расслабленное, довольное жизнью состояние… В общем, к моменту выхода из ресторана мне казалось, что весь мир вокруг залит солнечным светом, что каждый человек в нем - друг. Мне и моим близким, а все мои беды с печалями - не более, чем кошмарный сон. Однако жизнь, как это обычно бывает, оказалась совсем не такой, какой я ее представляла: стоило мне сделать первый шаг на улицу, как мне вдруг показалось, что я лечу! Асфальт понесся навстречу моему лицу, но в самый последний момент ушел куда-то в сторону, и я, не успев толком испугаться, уткнулась носом в огромное, грязное колесо с сине-белой эмблемой БМВ. А через миг сквозь звон в ушах до меня донеслись негромкие, какие-то игрушечные, хлопки, а за ними - дикий крик боли… Попытка встать не удалась: мало того, что не держали ноги, так я вдруг почувствовала на себе вминающую в землю тяжесть, от которой чуть не взвизгнула…
   - Молчи, Машка! - раздался прямо у меня в ухе испуганный шепот, в котором я с трудом узнала голос Евгении. - Не дергайся пока, ладно? Тут такое творится!!!
   Услышав, что первый крик сменился ужасным, леденящим душу хрипом, а через миг где-то недалеко дурным голосом взвыл еще один мужик, я замерла и даже зажмурилась - мне от чего-то совершенно расхотелось не только вставать, но и смотреть по сторонам. Тем более, что Женя,, своим телом придавливающая меня к земле, вдруг всхлипнула и начала ощутимо дрожать, словно в какой-то лихорадке!
   Сжав зубы и стараясь не заплакать от безумного приступа страха, я мысленно начала звать Олега - мне почему-то казалось, что будь он здесь, все было бы здорово, и эти кошмарные вопли бы прекратились навсегда!!!
   А потом меня оторвало от асфальта, я взвизгнула, попыталась лягнуть назад, где, как мне казалось, находится тот, кто меня держит, и даже куда-то попала, но толку от этого оказалось немного: меня несли!!! Готовая заорать что-то вроде "Караул! Насилуют!", я поняла, что голос Деда просит меня открыть глаза, успокоиться, идти самостоятельно, и, желательно побыстрее… Уже впоровшись в нашу машину, я все-таки открыла глаза и практически самостоятельно заняла свое место в ее салоне, на всякий случай пристегнувшись ремнем… А когда машина, взревев мотором, сорвалась с места, я, уже чуть-чуть оправившись от испуга, оглянулась назад, туда, откуда и раздавались крики… И обомлела: около огромной серебристой БМВ седьмой модели, припаркованной напротив входа, прислонившись к стене, полулежал молодой мужчина, почему-то весь в красных пятнах и странными, на первый взгляд, пропорциями… А через миг, когда тело уже скрылось за углом здания, я вдруг поняла, что в нем было не так: его ноги, в черных лакированных ботинках, лежали в луже крови немного в стороне, рядом с его же кистью, все еще сжимающей пистолет, а откуда-то из плеча высоко вверх бил ярко-алый фонтан крови!!!
   Машина летела по ночной Москве, слегка скользя на крутых поворотах, а я все пыталась удержать тошноту: вид кровавой струи, заливающей стену и лицо искалеченного тела все стоял у меня перед глазами… Закусив губу, я пыталась отогнать отвратительное видение, но тут вдруг впереди затряслось кресло, и до меня начало доходить, что добрая, спокойная, вечно невозмутимая Евгения вот-вот сорвется в дикую истерику!!!
   Это же, видимо, почувствовали Марк Иванович: его рука вдруг метнулась куда-то в сторону головы Евгении, скрытой от меня подголовником, и впереди мгновенно воцарилась тишина… Я чуть не заорала от неожиданности: мне показалось, что Женя умерла… И даже когда Дед, увидя в зеркале заднего вида безумие в моих глазах, буркнул, что просто усыпил ее пальцем, я еще долго щупала пульс мирно сопящей женщины, с опаской посматривая на него исподлобья…
   …Короткую остановку около дома я помню смутно: меня трясло… Куда-то ненадолго исчезал Дед, потом машина снова неслась по городу, меня трясло, и казалось, что это, все-таки, кошмар, и мечталось, чтобы он в конце концов закончился…
   А потом мы как-то сразу оказались в маленьком однокомнатном номере с широкой двуспальной кроватью и тяжелыми шторами на окнах… Пришедшая в себя Евгения, завернувшись с ногами в одеяло, сидела прямо на подушках и дрожала. Дед, бесконечно долго говорив с кем-то по телефону, вдруг зло бросил мобильник на пол, присел на корточки и начал, хмурясь, возилться с двумя огромными спортивными сумками, вытаскивая из них какие-то железяки, и распихивая по своей одежде. Я в это время, кусая губы, в сотый раз механически набирала телефон Олега, а набивший порядком оскомину женский голос все повторял: "Абонент временно не доступен… Попробуйте позвонить еще"…
   Наконец Дед разобрался со всеми своими делами, залез в мини-бар в комоде, достал оттуда две бутылочки водки, насильно влил их в нас и, дождавшись, пока в наших глазах появится осмысленное выражение, заговорил:
   - Женя! Помнишь, ты как-то сказала, что тебе иногда кажется, что я немного не от мира сего? Так вот, это - правда! Я тебе об этом обязательно расскажу, когда будет время, а пока есть более насущные проблемы: сохранить жизнь и дождаться Олега…
   - Что с ним! - невольно вскрикнула я.
   - С ним? - Ничего! - удивленно покосился на меня Марк Иванович. - Проблема с нами! Я сейчас звонил его шефу. На всю его фирму наехали конкуренты. Приходько вместе с женой и двумя детьми сгорел в собственном автомобиле. Их бухгалтер, Ира Селе…- впрочем, вы ее не знаете, - пропала вместе с восьмилетним сыном… В Кириллова стреляли… В общем, творится что-то страшное…
   - Это все фигня! - тихим, но неожиданно твердым, каким-то звенящим от внутренней силы голосом вдруг сказала Евгения. - Кто ты такой, Марик?
   - В смысле? - удивленно уставился на нее Дед.
   - Я хирург от Бога! - Евгения выпрямилась и, не замечая упавшего на пол одеяла, спрыгнула с кровати. - Мне приходилось видеть многое. Но, как оказалось, не все: ты за несколько секунд превратил двух здоровенных мужиков в бесформенные, истекающие кровью обрубки! Я видела все! Удары в аорту, в сердце, настолько точные и быстрые, будто ты лет сорок проработал забойщиком скота - ерунда! Но ты одним движением отрубал им руги и ноги! Мне приходилось делать ампутации!!! Это труд… тяжкий… а ты - рраз, и все!!! Как?! И чем!? А лицо? Твое лицо было таким спокойным, будто ты брился!!! Кто ты, Марик, кто???
   Дед, расправив плечи, прямо посмотрел на Евгению и тихо, еле слышно, произнес:
   - Я - воин! Вот уже более пятидесяти лет… Я всю жизнь защищал свой народ, свой дом, свой мир от тех, кому не жилось спокойно и мирно у себя дома… И в вашем мире мне встретилась та же несправедливость - есть ублюдки, которые поднимают руку на слабых, грабят, убивают, насилуют… только с помощью денег, огнестрельного оружия, власти… Моя семья, мой дом и мои друзья здесь - вы двое и Олег! Вот я, как умею, вас и берегу! Не бойся меня, милая!!! Я всегда буду таким же, каким и был!!!
   - А Олег… тоже? - услышала я свой голос и от удивления икнула…
   - Да! - кивнул Дед. - Он у тебя Великий воин… Ты можешь гордиться им, дочка!
   - Чем гордиться, чем? - вдруг упав на кровать и уткнувшись лицом в подушку, зарыдала Женя. - Тем, что руки у вас по локоть в крови?
   - Ты мне рассказывала, что твой брат погиб в вашем Афганистане, не так ли? - пытаясь приласкать отбрыкивающуюся женщину, поинтересовался он. - Он тоже убивал. А ты им гордишься… Почему? Разве войной на чужой земле можно гордиться? А я всю жизнь защищал свою… Да, я делаю это хорошо… но почему меня надо бояться и ненавидеть?
   - Не знаю… - плакала Женя, почти перестав сопротивляться его рукам… - мне страшно…
   - Мне тоже! - прошептала я и вдруг краем уха услышала, что в моем телефоне вместо очередного "Абонент не доступен" вдруг зазвучал голос Олега.
   - Алло! Олежка! У нас тут такое!!! Приезжай!!! - заорала я в трубку. - Мы в какой-то гостинице,…правда, в какой - не знаю…
   Марк Иванович мгновенно выхватил у меня трубку и рявкнул:
   - Меняй сим-ку! Война! Звони по запасному варианту!
   А потом мгновенно разобрал мою трубку, вытащил из нее сим-карту и, не спрашивая моего разрешения, швырнул ее в мусорное ведро.
   Я чуть не заревела от обиды…
   - Не ной! Он мне сейчас перезвонит! - Дед метнулся к комоду, схватил с него свою трубку и, еле дождавшись звонка, короткими, рублеными фразами, словно командуя где-то на поле боя, произнес:
   - На офис было нападение… Кириллов отбился… Приходько с женой погибли… Домой не суйся - я все вывез… девочки со мной… Мы ждем по третьему варианту… У нас все нормально… А вас могут ждать… Не отвлекайся… Удачи!
   И положил трубку!!!
   - Не надо! - заметив, что я потянулась было к его телефону, остановил меня он. - А если его подстрелят, пока он будет говорить с тобой, дочка? Пусть лучше он постарается выжить! Ладно?
   Представив себе на миг нарисованную им картину, я вздрогнула, почему-то представив себе Олежку с отрубленными, как у того мужика около "Тифлиса", конечностями, зажмурилась и согласно закивала головой…
   - Вот и ладно… - устало пробормотал он. - Давайте еще по рюмочке и будем ждать…

Глава 45.

   …Глядя, как скрытый от меня зарослями пулемет сечет палатку, из которой так и не выскочил Коренев, я уже мысленно попрощался с этим странным, но по-настоящему надежным парнем. Но, к моему удивлению, стоило стрельбе замолкнуть и паре солдатиков по-хозяйски зайти в палатку, как я понял, что Олег еще жив: пулемет заговорил снова, и еще как!!! Поняв, что там, внутри, есть какое-то укрытие, я вновь приник к прицелу: пока до меня не добрались, надо было стрелять…
   Атаку Олега я почти проморгал: он вылетел из обрывков каркаса с такой скоростью, что практически размазывался в моих глазах даже на таком расстоянии. Глядя, насколько далеко от его бегущего силуэта вспухают фонтанчики от выстрелов, я заработал спусковым крючком, будто стрелял из автомата - и потратил все пять полных магазинов за какие-то пару минут! За такую перезарядку Гвоздь, мой первый инструктор, сразу дал бы мне Героя… А потом, чуть не плача от бессилия, ломая ногти, забивал патроны в магазин и снова стрелял… Так что к моменту, когда внизу заговорил автомат Лёхи, патронов у меня не осталось совсем… Поэтому, оставив ненужную теперь винтовку на дереве, я соскользнул вниз и, забирая в сторону от атакующих Реброва аборигенов, прямо через заросли, не разбирая пути, понесся в лагерь… На помощь…
   …Коренев был жив! По самые уши в крови он метался в толпе бестолково машущих прикладами автоматов, мачете и ножами солдат и убивал… Так, словно они были безобидными овечками, а он - волком… Полным сил и куража смерти! Первые мгновения я даже замер на месте, забыв, что у меня в руке - АПС! И что я бегу на помощь: так захватил меня этот безумный танец смерти!!!
   Я начал стрелять… первые пули еще только впивались в тела исступленно орущих вояк, как вдруг один из них заорал какое-то слово и бросил оружие наземь… И хоть его голову тут же смахнуло тускло блеснувшее лезвие в руке Олега, его же подхватили и остальные!!! И через мгновение вся оставшаяся в живых толпа еще недавно бесстрашных аборигенов вдруг пала на колени и, вытянув вперед руки, уткнулась головами в траву, не переставая скандировать так зацепившее их слово…
   Олег, мгновенно пропавший из центра толпы и оказавшийся за широченным деревом невдалеке, с удивлением опустил клинки и уставился на не пытающихся даже шевелиться противников…
   - Охренеть! - буркнул я, краем уха прислушиваясь к стихающей канонаде возле позиции Ребра… - Что за херня?
   - А хер ее знает! - ошарашено ответил мне заметивший меня Олег. - Я тут пока постою, а ты давай, ребят поищи!
   …Гарик, Сема и еще четверо каких-то не наших мужичков в рваных комбезах американского образца обнаружились метрах в сорока, в деревянной клетке. Отстрелив замок, я быстренько перерезал им путы на ногах и руках, удостоверился, что они не ранены, и, не дожидаясь, пока они восстановят кровообращение и смогут идти за мной, рванул обратно к Олегу: глухой гул, раздававшийся с площади, меня здорово нервировал…
   - Что значит это "Дуд"? Или "Dood"? - поинтересовался у меня Олег, удивленно глядя на коленопреклоненных солдат, хором бубнящих себе под нос…
   - А наплевать! Валить пора! - не отводя взгляда от солдатни, я быстренько обшарил пару ближайших трупов, подобрал заляпанный кровью АК, пяток полных магазинов к нему и, чувствуя себя достаточно вооруженным, чтобы принять еще один такой же бой, быстрым шагом направился к стоящему невдалеке убитому на местных колдобинах старенькому "Вранглеру"…
   Джип, как ни странно, завелся с пол-оборота. Мало того, как ни странно, рев его мотора не вызвал никакой реакции у аборигенов. Словно загипнотизированные, они так и стояли на площади, пока я мотался на машине к Лехе, грузил его в салон, помогал Семе и Гарику прятать за креслами какие-то баулы и оружие. Но стоило Олегу забраться в джип, они немного отвлеклись от своих молитв: развернувшись на коленях и глядя нам вслед, они чуть не плакали от радости!!!
   Кожей чувствуя взгляды вслед, я вел машину, каждую секунду ожидая выстрела в спину и страшно потея… Однако его так и не последовало: машина, дико подпрыгивая на безумных ямках ведущей от лагеря просеки, все дальше и дальше удалялась от лагеря, натужно скрипя перегруженной подвеской…
   Гарик, матерясь сквозь зубы на каждой колдобине, пытался напиться из моей фляги, Сема, присосавшись к банке сгущенки из чьего-то рюкзака, блаженно щурился, не обращая никакого внимания на тряску, а Коренев, уставившись невидящим взглядом в мелькание лиан и деревьев, о чем-то размышлял. Что, впрочем, не мешало ему реагировать на каждую взлетающую при приближении машины птицу или шевельнувшиеся на ветру ветки…
 
   Как и было обещано, ИЛ сел в Жуковском в одиннадцатом часу по Москве… Выспавшиеся, умытые, переодевшиеся в гражданку, мы лениво встали с двух пробковых матов, постеленных для нас на рампе и, дождавшись, когда борт вырулит на стоянку, натянули на себя пуховые куртки, спортивные шапочки и перчатки, любезно присланные с большой земли, попрощались с пилотами и спрыгнули на бетонку… Не дожидаясь, пока нас кто-нибудь подберет, мы лениво поволокли матерящегося от боли непрекращающегося озноба Леху в сторону припаркованного метрах в семистах у забора джипа… Не смотря на то, что после безумной гонки по джунглям прошло уже двое суток, сил торопиться не было… Кроме того, злило отсутствие начальства: за восемь лет в Конторе я, например, такого не припоминал… Поэтому, когда мы добрались до тачки и, закидав все шмотье и оружие в багажный салон, распихали по карманам документы и повключали мобилы, я ничуть не удивился звонку телефона Олега. И его вытаращенным глазам:
   - Война!
   Глядя, как он меняет симку, я на всякий пожарный отсоединил батарейку у своего, и приказал сделать то же всем остальным: запасных СИМ -карт у меня, например, не было!
   Выслушав своего деда, Олег отключился, озабоченно посмотрел на нас и пересказал содержание состоявшегося разговора…
   - Херня! - ухмыльнулся Лёха. - Разве это война? Надо Гришанина набрать…
   - Вот и набери! - встрял Гарик. - А мы пока тачку прогреем и сами согреемся…
   Как ни странно, мобильник майора никто не брал… Телефон Кормухина - тоже… Трубку взял только капитан Горохов и, буркнув только "Пацаны, жопа!" отключился…
   Я сразу напрягся: весь мой привычный мир в одночасье начал разваливаться и расползаться на части…
   - Так, все - в тачку и валим отсюда! - скомандовал Гарик, и через мгновение "Лендкрузер", поморгав ксеноном и рявкнув крякалкой посту на выезде с аэродрома, вырвался на большую дорогу. Я вел машину, параноидально поглядывая по сторонам и в зеркало заднего вида: несмотря на заваленное багажное отделение, в половинку оставшимся свободным заднего стекла что-то все-таки было видно. Леха, баюкая раненую руку, приблизил лицо к центральному рефлектору системы отопления и пытался согреться… Гарик, Сема и Олег, сидя на заднем сидении, мрачно молчали… А перед выездом на МКАД в лобовом стекле вдруг возникла маленькая дырочка, и голова Реброва, отброшенная назад ударом пули, ударилась о мой правый локоть… Джип слегка занесло, видимо, поэтому четыре следующих выстрела больше никого не зацепили… Вдавив педаль до полика, я несся в потоке медленно ползущих по свежевыпавшему снегу машин, кидая джип из стороны в сторону, сжав зубы и чувствуя, что начинаю звереть…
   С грохотом вылетело заднее стекло и практически сразу глухо защелкал АПС. Чуть позже к нему присоединился перестук АК. Где-то сзади раздался звук удара, а потом - взрыв… На одном из виражей я увидел, во что превратилась дорога за нашей машиной и снова почувствовал себя не в своей тарелке: в Москве я еще не воевал…
   Автомат выплевывал очереди по два патрона - черная "Ауди А-8", единственная из трех, прорвавшихся сквозь затор, быстро скрадывала расстояние между нами… Но недолго: поняв, что машина бронирована, кто-то из ребят отправил ей навстречу гранату… Вот тут тряхнуло так тряхнуло: чтобы наверняка зацепить подобравшуюся вплотную тачку, выдернув кольцо, гранату, судя по всему, еще секунды полторы - две подержали на ладони. В общем, взрыв ощутимо прибавил нам ходу, зато отправил преследователей через отбойник, разделяющий МКАД, на встречную полосу движения… Грохот, рев клаксонов, снопы искр, ясно видимые в зеркало заднего вида быстро скрылись за поворотом дороги, а руки у меня все еще мелко подрагивали: представив, что творится там, на дороге, я почувствовал себя убийцей!
   …Половину МКАД до Новой Риги пролетели минут за двадцать пять. Дергались: стоило хоть какому-нибудь бдительному менту обратить внимание на изрешеченный, особенно сзади, пулями джип, как второй части Марлезонского балета со стрельбой было бы не избежать… Но нам повезло: недавно прошедший снегопад загнал работников полосатой палочки в теплые помещения, отбив на время желание проверять какие бы то ни было автомобили…
   Однако успокоиться нам не удалось: уже подъезжая к восьмому километру Новорижского шоссе, к гостинице "Балтия", я заметил милицейские мигалки, перегородившие дорогу впереди, и, останавливаясь у обочины, подумал, что этот пост, тормозящий всех и вся, возник здесь не случайно…

Глава 46.

   До очередного Превозношения осталось четыре дня… В сопровождении неизменных четырех стражников бредя по коридору палестры, я хмуро кивала в ответ на уважительные приветствия Сестер, глядящих на меня сквозь решетки своих келий… Алый пояс на моих бедрах вызвал в глазах многих из них ясно читаемый страх: слепой жребий в лице Распорядителя Хлорта легко мог столкнуть меня с ними в любой момент, а жить, даже в таких скотских условиях, хотелось всем… Мне же было наплевать: шесть лет ежемесячных боев насмерть вытравили в моем сознании даже намек на понятие "страх". Нет, помнить о нем я еще помнила - вот, например, еще года четыре назад, будучи Синей воительницей, я еще боялась. Боялась, когда после первого летнего Превозношения, смывая с себя чужую кровь, вдруг почувствовала, как сильные мужские руки пытаются согнуть меня в талии и поставить коленями на каменные ступени терм… Боялась, но все равно билась… До последнего вздоха пьяного вдрабадан монаха, выхаркивающего кровь из пробитых осколками сломанных мною ребер легких… До испуганного крика стражника, заметившего занесенные надо мною мечи двух озверевших товарищей пропойцы… Боялась, когда на второе утро, перед строем их соратников обоих насильников одевали на кол: трогать сестер, будущих Дщерей Императора, запрещалось под страхом смерти… Боялась, когда первый раз оказалась на арене перед голодным львом с коротким, чуть длиннее моего локтя, мечом и в одной набедренной повязке… Боялась, сражаясь с четырьмя Синими сестрами в одиночку… а потом понемногу перестала - страх просто кончился… Напрочь… Осталась глухая ненависть ко всему на свете и тихо ворошащиеся на дне памяти воспоминания… Подернутые дымкой времени…
   Пустота… Единственное слово, которое хоть как-то характеризовало то, что творилось в моей душе… Ничего из того, что я делала изо дня в день, не задевало меня хоть сколько-нибудь. Ни ежедневные многочасовые тренировки на тренажерах и в парах с сестрами; ни омовения под смех и сальные шуточки стражи, ни ежевечерние унизительные обыски, ни гибель на Арене соседок по кельям… Не задевала кличка Жало, заменившая тут так любимое мною прозвище "Хвостик", данное полузабытым Мерионом Длинные руки…
   Цепляли только воспоминания о брате, канувшим в неизвестность много лет назад… Редко-редко, глухими ночами, когда в каменных коридорах затихал шорох шагов неутомимой стражи, я иногда позволяла себе уронить пару слезинок и, сдерживая готовый вырваться на волю безумный вой, до крови кусать губы… Чтобы с первым же шорохом в коридоре снова превратиться в сухое, лишенное чувств и жалости Жало, для большинства из моих Сестер - лишь символ неминуемой смерти…
   …Каменные плиты коридора ложились под ноги словно горная тропа от Обители к Аниору, и мне на миг показалось, что я снова маленькая, восторженная девочка, по ночам втихаря таскающая у брата его мечи, чтобы в свете звезд попытаться хоть немного отработать то, что удалось подсмотреть на площадке днем… Отбросив некстати подкравшиеся мысли о доме, я так посмотрела на ухмыляющегося мне стражнику, стоящему в карауле у кельи Распорядителя Хлорта, что у него из рук выпала алебарда…
   - Придурок! - получив в ухо тяжелой латной перчаткой от старшего из сопровождающих меня Алых, монах мешком свалился на пол и, в кровь разбив себе лицо, попытался было что-то сказать. Еще удар, но уже ножнами меча, и недоумок растянулся на полу, сплевывая зубы… Не обращая на него внимания, стражник распахнул передо мной дверь и, оставив снаружи двоих, вслед за мной и еще одним воином зашел внутрь…
   Распорядитель сидел за столом и хмуро кормил здоровенными кусками мяса своего любимого крокодила - громадную тварь, достигшую в длину четырех с лишним шагов… Не отвлекаясь от процесса кормления, он махнул мне рукой в сторону деревянной лавки у стены и снова склонился над железной клетью, занимающей половину кельи, если не больше… Наконец, удовлетворив свое нездоровое любопытство, он оторвался от своей зверюги и всем телом повернулся ко мне:
   - Ну, что, Жало, как настроение?
   Я, как обычно, промолчала. Впрочем, это его никогда не останавливало: Хлорт любил поговорить, и наличие либо отсутствие собеседника его совершенно не интересовало…
   - Через три дня - очередное Превозношение… Император хочет зрелища… И я придумал такое, что ему обязательно понравится! И ты должна мне в этом помочь! Как ты относишься к тому, чтобы выйти на Арену против четверки Алых Топоров-отступников? Ты, наверное, не слышала, что две недели назад на Большом Императорском Приеме несколько Алых иерархов просто сошли с ума! Они заявили светочу Разума, что ожидание Ангелов Смерти не благо, как мы все знаем и верим, а величайшая ошибка, и, вместо того, чтобы радоваться их появлению, необходимо готовить армию для их уничтожения прямо у врат! Ты себе представляешь эту глупость?
   - И что? - заинтересованно вскинулась я, вспомнив, как к Приходу Тьмы готовилась Обитель…
   - Оп - па! Жало ожило! - захихикал Хлорт. - Первый раз такое вижу! Я начинаю собой гордиться!
   - И что? - с угрозой в голосе повторила я.
   Стражи напряглись и вцепились побелевшими пальцами в древки своих топоров…
   - А то, что их осталось только четверо. Остальных зарубили на месте… Вот с ними ты и будешь драться на Превозношении… Сколько тебе осталось? - ухмыльнулся Распорядитель. - По-моему, двенадцать Превозношений, не так ли? А потом ты меня покинешь, дорогая, и станешь Дщерью Императора… Но до тех пор, не смотря на твое везение, я выжму из тебя все, что смогу… Понятно? - в его глазах проявилась плохо скрываемые ненависть и страх. - Так что ты не очень торопись в постельку к нашему Светочу, ладно? Вдруг ты до нее не доживешь?
 
   …Нас выпустили на Арену самыми последними, даже после скоморохов и танцоров, услаждающих взоры разгоряченной пролитой кровью толпы. В последних лучах заходящего солнца щедро политый соком жизни песок казался почти черным, лишь изредка бликуя оттенками коричневого. Первый же мой шаг из Алых ворот Палестры взметнул над Амфитеатром многоголосый приветственный рев: за эти годы меня научились уважать, чуточку бояться и, я надеюсь, капельку любить. Как говорили мне Сестры, ставки на бои с моим участием за последний год выросли втрое и уже достигли астрономических, по меркам Аниора, сумм: ходили слухи, что какой-то иерарх из Алых проиграл на прошлом Превозношении свой дворец на Южном побережье, поставив против меня двадцать тысяч золотых… Еще бы - одна, пусть и Алая, воительница, вооруженная довольно коротким обоюдоострым кинжалом, и четыре голодных снежных барса! Впрочем, меня не особенно трогали все эти страсти: я честно пыталась выжить, хотя и не совсем понимала, для чего…
   …Четверка Алых стояла напротив, ощетинившись топорами и скрыв за ростовыми щитами все, кроме глаз в прорезях глухих шлемов… Судя по тому, как напряженно сжимались их пальцы на топорищах, опытные, прошедшие не одну битву воины слабо верили в то, что им приготовлен приятный сюрприз. Тем более что я была уверена в том, что кто-то из них наверняка присутствовал хоть на одном Превозношении в качестве зрителя… В общем, до команды распорядителя воины даже не шелохнулись. Я, собственно, тоже - мне было лениво… Но стоило платку коснуться песка, как маленькая железная стена слитно сдвинулась с места и довольно резко метнулась в мою сторону… Я, по прежнему не двигаясь, ждала. И только когда им до меня осталось менее десятка шагов, выпустила из ладони мой любимый метательный нож. Подарок Ольгерда нашел-таки зазор в кажущейся на первый взгляд монолитной железной стене щитов и глубоко ушел в стопу первого слева воина. Реакция его товарищей была молниеносной: строй мгновенно замер, слегка сдвинув щиты в сторону падающего друга. Но я оказалась быстрее, и, наверное, хитрей: вместо того, чтобы атаковать раненого, я нанесла легкий на первый взгляд порез оказавшемуся полуприкрытым правому бойцу… Его колено тут же окрасилось кровью, и, как я и надеялась, начала подгибаться нога… Не дожидаясь, пока слегка ошеломленные воины поймут, что биться со мной в стою им не выгодно, я изо всех сил ударила стопой по стене щитов и, в тот самый момент, когда стена чуточку подалась назад, воткнула лезвие меча в сандалию, показавшуюся из-под нее… И отскочила назад и в сторону под крик лишившегося трех пальцев бойца… Дальше дело пошло хуже: единственный оставшийся невредимым боец вырвался из строя и устроил со мной безумную по его меркам рубку: со всей дури размахивая топором, и почти не обращая внимания на щит, он попытался заставить меня повернуться спиной к своим подраненным товарищам. И это ему, в принципе, удалось: в результате целой серии головокружительных атак он развернул меня против солнца и, удвоив натиск, практически оттолкал меня к Беспалому. Зря: как только над моей головой взвился топор не решающегося сдвинуться с места бойца, я, двигаясь спиной вперед, практически уперлась ему в грудь своей спиной, не забыв при этом нанести колющий удар своим клинком под своей правой мышкой под его подбородок… Атакующий меня спереди воин взревел, в высоком прыжке попытался было спасти друга, но вместо моей головы развалил надвое подставленное мною уже мертвое тело, еще не успевшее упасть…