Горъ Василий. Пророчество

   Наверное, поэтому засаду у входа в ущелье, ведущее к лагерю, я почувствовал задолго до того, как мы оказались в пределах видимости грамотно засевших в невысоких, заросших лесом скалах по обе стороны от тропы боевиков. Замерев на месте, я жестом попытался объяснить удивленно вылупившемуся на меня Гарику, что впереди нас с нетерпением ждут, но моего запаса жестов на это не хватило. Пришлось шептать на ухо… Тем временем идущие впереди бойцы осторожно подошли к небольшой опушке в двухстах метрах от засады и, слившись с листвой крайних деревьев, принялись изучать открывшуюся перед ними панораму.
   - Жди здесь! - шепнул мне капитан и легким шагом заскользил в направлении готового выйти на открытое место Корня… И успел буквально в последний момент: боец на миг оглянулся, увидел предупреждающий об опасности жест Гарика и превратился в статую… Гарибальди достал бинокль, минут пятнадцать внимательнейшим образом осматривал окрестности, а потом, непонимающе пожав плечами, так же осторожно вернулся ко мне:
   - Нет там никого, парень!
   - Есть! Трое справа, двое - слева! - одними губами прошептал я. Нас пока не видят, но не шевелятся. Ждут кого-то, наверное…
   - С чего ты взял? - с сомнением в глазах поинтересовался он и испытующе посмотрел мне в глаза.
   - Чувствую! - честно ответил я. - Могу принести пару ушей, если не веришь…
   - На! - мгновенно изменившись в лице, он протянул мне снятый с пояса тесак и неприятно ухмыльнулся. - Не принесешь - будешь ждать нас тут, болтун!
   Я снял с плеча автомат, положил рядом с ним, скинул небольшой рюкзак, разгрузку, снял с ремня кобуру с ненужным мне пистолетом, сложил все это рядом с автоматом и, отказавшись от тяжелого, но непривычного мне ножа, вытащил два своих и скользнул в сторону. Лес мгновенно принял меня в свои объятья: легко перетекая от одного дерева к другому, я вдруг почувствовал себя дома, в Аниоре…
   …Первым на моем пути возник лежащий на соломенном матрасе со снайперской винтовкой у лица бородатый мужик в телогрейке поверх камуфляжа и зеленой бандане на черных, как смоль, волосах. Аккуратно, не потревожив и травинки, я возник за ним и, закрыв ему ладонью лицо и рот, одним движением рассек горло от уха и до уха. Придержав бьющееся в конвульсиях тело несколько секунд, я двинулся в сторону следующего бандита. Этот оказался внимательнее. Или чувствительнее: стоило мне подобраться метров на восемь, как он медленно повернул голову в мою сторону и пристально посмотрел практически в на меня, прячущегося за стволом дерева буквально в пяти шагах! Несколько секунд он даже не моргал, а потом, видимо, успокоившись, приподнялся на локте и отпил глоток из снятой с пояса вместительной фляжки. А когда, на миг зажмурив от удовольствия глаза, он попытался повесить ее обратно и отвел глаза от кустарника, я бросил нож. Естественно, попал. В правый глаз… Второе тело ничком рухнуло на траву, отпустив душу хозяина в иной мир…
   Третий и четвертый тоже не доставили мне хлопот: они просто дремали, видимо, ожидая команды старшего… А с пятым, оставшимся в одиночестве, не стал церемониться я: подобравшись достаточно близко и уже не опасаясь, что он кого-то предупредит своим криком, я угостил его вторым метательным клинком. В горло…
   Обратно я вернулся прямо по тропе - ломиться по зарослям мне было лень - все равно в пределах слышимости в лесу не было ни души. Если, конечно, не считать моих товарищей, ожидающих моего возвращения у лесной опушки…
   Не обнаружив в моих руках обещанных ушей, Гарик презрительно осклабился и, не удостоив меня даже словом, направился было в сторону поляны, но не дошел: Корень, не перестававший разглядывать в бинокль склоны ущелья, вдруг жестом подозвал его к себе.
   - Да, там, за кустом, видна нога! - довольно громко сказал я, собирая свое снаряжение. - Я не стал нести уши, так как они оказались немытые… И вообще, если они тебе нужны, сбегай и собери сам… Там, как я и говорил, пять пар…
   Ошарашенный Алонсо дико посмотрел на меня, потом, выхватив бинокль и, быстренько пробежавшись по правому склону, нашел указанное Корнем место и, не опуская бинокля, жестом отправил туда Костяна… А через пару минут вернувшийся боец подтвердил мои слова…
   - Ты же говорил, что ты - пацифист? - поинтересовался зауважавший меня Костян, явно впечатленный увиденным.
   - Я этого не говорил! - пожав плечами, я закинул автомат на плечо и подошел к сидящему на корточках и ожидающему команду продолжить движение Корню. - Я сказал, что не умею стрелять…
   - А разве это не одно и то же? - хмыкнул Шрам, но, посмотрев в мои смеющиеся глаза, добавил. - В твоем случае, видимо, нет…
 
   …Скорректированный в связи с моим участием в операции план начали реализовывать в три часа ночи: нацепив приборы ночного видения, мы все одновременно двинулись в сторону заранее намеченных целей: я - к часовому, беспечно смолящему папиросу с марихуаной, Корень - ко второму, стоящему в секрете с противоположной стороны ущелья. Костян и Гарик направились к штабной палатке, а Корень пополз в сторону полевого дизеля-генератора, чтобы в случае чего отключить свет во всем укрытом маскировочными сетками лагере. Этот момент так и не наступил: оба часовых быстренько, но надежно расстались со своими жизнями, и наше передвижение по лагерю стало менее рискованным: судя по моим ощущениям, в четырех здоровенных жилых палатках и в яме рядом с дизелем спали практически все…
   Первым делом, стараясь не шуметь, Корень и Шрам отодвинули в сторону сколоченную из тяжелых бревен решетку над ямой и посветили внутрь фонариком… Через мгновение из штабной палатки выскользнули Костян и Гарик и тоже поспешили туда же… Я стоял между жилыми палатками, отслеживая дыхание спящих и лишь иногда поглядывал в сторону зиндана…
   В свете тусклой лампочки, освещающей лагерь, голова первого спасенного узника показалось мне похожим на череп скелета: отрезанные губы не скрывали воспаленных десен и зубов, а отсутствие ушей и ожог на месте волос превращали лицо парня во что-то потустороннее… Мужчина, покачиваясь, отполз в сторону от палаток и без сил упал лицом в траву… Вслед за ним ребята вытащили еще шестерых изможденных пытками солдат, а потом, задвинув на место решетку, направились ко мне…
   - Ее там нет! - шепнул мне на ухо Костян. - Она в какой-то из палаток. Мы решили валить всех! Ты как, с нами?
   - Естественно! - пожав плечами, я кивнул в сторону изуродованных солдат, медленно пытающихся отползти от лагеря подальше: - Тех, кто творит такое, надо уничтожать, как бешенных собак.
   - Тогда слушай сюда! В лагере около пятидесяти бандитов… это все, что мы знаем… Давай так: начинаем с ближайшей палатки. Режем всех подряд. Как только находим девушку, то следующие просто минируем, и потом уходим… Рискованно, но другого выхода нет!
   - Подожди! - прошептал я ему на ухо. - А она разве одна?
   - Что ты имеешь в виду? - удивленно уставился на меня прислушивающийся к нашему разговору Гарик.
   - Судя по дыханию, вот в этой палатке как минимум две женщины, одна в той и в той! - я показал, в каких именно. - Как вы в темноте определите, кто из них она?
   - Шрам! Штабная палатка и оставшаяся жилая - на тебе. - приказал Гарик. - Минируй! Корень, Костян - Саша вон та, правая… А ты идешь со мной! - он прикоснулся к моему плечу и, выхватив из ножен клинок, легким неслышным шагом направился к ближайшей туго натянутой брезентовой стенке…
   Начав с противоположных углов от входа, мы методично уничтожали спящих боевиков: зажать рот, полоснуть по горлу, придержать… зажать рот, полоснуть по горлу, придержать… зажать рот… Тихие хрипы и биение тел заставляли гулко биться сердце. Абсолютно расслабленное и готовое к действию тело действовало само собой, а сознание фиксировало все звуки в округе, стараясь вычленить из них опасные. Но таких оказалось всего два: один раз неожиданно проснулся спящий у дальней от меня стены бандит, которого я практически мгновенно пригвоздил к палаточной стенке брошенным ножом, и второй, когда Гарик не удержал бьющееся тело, из под которого на ящик с патронами гулко упала граната Ф-1, к счастью, никого не разбудившая…
   Обе спящие девицы оказались не теми: оставив их досыпать привязанными к опорному брусу палатки, чтобы они ненароком не испортили нам "праздник", мы отправились дальше…
   Там уже орудовали наши, видимо, быстрее управившиеся в своей…
   Объект, молодая женщина лет двадцати пяти, с правильными, довольно симпатичными, восточного типа чертами лица, как и следовало ожидать, оказалась в последней зачищенной нами палатке. Истерзанная, окровавленная, но не сломленная; в изорванной, практически отсутствующей одежде, она умудрялась выглядеть полной достоинства и женственности! Освободив ее от наручников, которыми она оказалась прикованной к одному из лежаков, я помог ей завернуться в плащ-палатку и, на руках вытащив наружу, передал ее Гарику. Капитан одними глазами показал мне на ее босые ноги, и я вернулся в палатку, чтобы поискать что-нибудь, похожее на ее обувь… Но не нашел… Так что к поляне метров за триста от лагеря, облюбованную нами для приема вызванных вертушек ее пришлось нести на плече. Впрочем, как и почти всех спасенных из плена людей…
   А через полчаса, полюбовавшись, как в воздух взлетают оставшиеся две, включая штабную, палатки, мы связались с Хасавюртом, уточнили время подхода бортов и спокойно занялись ранами все еще не верящих в свое спасение солдат и женщин…
   В какой-то момент, глядя на этих истерзанных молодых ребят и девчонок, я вдруг ощутил, что и эта война тоже стала моей…

Глава 37.

   Приходько, вернувшийся в офис из больницы, сиял: Тимофеев пошел на поправку, медсестра Оля дала ему свой телефон и согласилась поужинать после работы. Кроме того, знакомый с Петровки слил ему информацию об предполагаемых заказчиках теракта за чисто символическую сумму в двести долларов: в общем, день удался… Открывая дверь в кабинет шефа, он поправил галстук и на всякий случай одернул костюм: Кириллов не переваривал расхлябанности и неаккуратности.
   Шеф был не один: справа от него сидел чем-то крайне довольный Кормухин и пил коньяк. Из стакана.
   - Садись! - кивнул в сторону ближайшего к себе стула шеф и тоже сделал неслабый глоток. - Коньяк будешь?
   - По какому поводу пьем? - поинтересовался заметивший великолепное расположение духа начальника Приходько и потянулся к бутылке.
   - Коренев отличился. Толковый парнишка! - хмыкнул довольный подполковник. - Нервы железные, и нюх на неприятности… В общем, проверку прошел… Запускаем в работу… Дней через десять, наверное, - пусть отдохнет, развеется… - отхлебнув еще, он закусил коньяк долькой лимона и продолжил: - Кстати, Семен, как там ваши переговоры в Гамбурге?
   Приходько поморщился, вопросительно посмотрел на шефа и, увидев согласие в глазах Кириллова, осторожно ответил:
   - Да пока никак!
   - Ты позвони завтра своим партнерам и поинтересуйся их решением! - одними губами улыбнулся Кормухин. - Им уже объяснили, что вы - люди свои, проверенные… так что на контакт они пойдут… бегом… Только не забудьте, что мы - в доле…
   Кириллов расхохотался:
   - Если бы вы не слышали о моей репутации, вы бы, уважаемый Савелий Иванович, здесь не сидели бы! Естественно, мы о вас не забудем! Кстати, здесь есть ваш интерес? - он показал на дипломат, небрежно брошенный на угол стола.
   - Нет! Это все ваше!
   - Отлично! - заулыбался Михаил Вениаминович. - Семен! Допьешь - отсчитаешь полтинник и отвезешь Кореневу. Я думаю, что он уже должен быть в больнице…
   - Десять минут, как доехал! - уточнил полковник, посмотрев на часы. - Отправьте парня отдохнуть, хоть на пару дней. Ему не помешает…
   - Да слышали мы, слышали! - поморщился Кириллов. - Я не против! Только на той неделе во вторник он мне будет нужен… А до этого, пожалуй, он может быть свободен! Понял, Семен?
   - Да, шеф… - встав, и направившись к дипломату, буркнул весьма довольный Приходько: мало того, что с Германией все начинало срастаться, так еще и в дипломате его наверняка ждала доля… Судя по гонорару Коренева, довольно солидная…
   - Черт побери, и вправду денек удался! - напевая себе под нос что-то бравурное, Приходько быстренько отложил в сторону пять пачек стодолларовых купюр, закрыл дипломат, положил деньги в карман и, попрощавшись с продолжающим пить начальством, вышел из кабинета…
 
   Отставив в сторону недопитый коньяк, Кормухин неожиданно посерьезнел и пододвинул к Кириллову тонкую, лежащую до этого у него под локтем папку:
   - Прочти, Вениаминыч! - Большой босс решил, что ты - достоин знать. И быть в доле… Тебе это интересно?
   Пробежавшись по двум, скрепленным между собой листочкам, Кириллов удивленно поднял взгляд и ошарашено хмыкнул:
   - Ни хера себе предложеньице! Вы это серьезно?
   - Ага! Три процента от дохода - твое!
   - Черт!!! Алмазы!!! Вот это тема! А я тут херней страдаю, блин! Копейки тырю…
   - Калькулятор дать? - улыбнувшись, поинтересовался полковник.
   - Я и так уже прикинул! - поднял глаза депутат. - И за что мне этот подарок?
   - Это не подарок, Миша! Это труд. Довольно тяжелый и опасный. Если есть хлебная тема, то, конечно, есть и конкуренты! И решать с ними бескровно получается не всегда… Так что в нашем предложении есть риск, и немалый!
   - Что я должен делать? - перебил его Кириллов. - Я понимаю все, и не мальчик! Правила игры есть правила игры… Я - согласен на риск! А теперь подробнее, ладно? - на миг отвлекшись от собеседника, он нажал на селекторе клавишу вызова секретаря и, дождавшись ее ответа, рявкнул:
   - Меня нет ни для кого! Абсолютно! Понятно, Леночка?
   - Ясно, Михаил Вениаминович! Но у вас назначена встреча на…
   - Ни для кого! Отменяй все. Я занят! Кстати, и для Приходько - тоже…
   Отключив связь, Кириллов выпрямился в мягком кресле, пододвинул к себе свой ежедневник, взял со стола ручку и внимательно посмотрел на Кормухина:
   - Ну, я готов!

Глава 38.

   …Самолет коснулся взлетной полосы, и, пару раз неприятно подпрыгнув, покатился по ней, снижая скорость… Заревели двигатели и перегрузка на миг заставила оторваться от иллюминатора, за которым было видно настоящее море! Олег мирно дрых в кресле, по-детски шевеля губами во сне. До сих пор не веря в то, что я лечу, вернее, уже прилетела во Францию, за границу, я аккуратно поцеловала его в щеку и тут же почувствовала, как его губы ищут мои и отвечают на мой поцелуй!
   - Подожди! Не здесь! Люди же смотрят! - покраснела я и, фыркнув для приличия, снова прилипла к иллюминатору: - Там - море!!!
   - Не может быть! - Усмехнулся Олег и пощекотал мне спину. - А я тут!
   Я тут же поняла намек и, вздохнув, повернулась к нему лицом.
   - Не верится, что я за границей!
   - Ничего, сейчас мы выйдем из самолета, и ты это почувствуешь! - улыбнулся Олег. - Кстати, пора собираться!
   И правда, в салоне началась суета, предшествующая высадке. Я быстренько натянула на ноги снятые на время полета туфельки и нетерпеливо выглянула наружу, чтобы посмотреть, подали ли трап…Тем временем народ начал потихонечку продвигаться вперед, и Олег, снова щекотнув меня пальцами, поинтересовался, долго ли я собираюсь оставаться на борту… Я тут же вскочила, чуть не ударившись головой о кнопку вызова стюардессы, и вылезла в проход перед Олегом, с удовольствием ощутив его ладони, мгновенно устроившиеся на моей талии… Медленно двигаясь вперед, я предвкушала предстоящий отдых и мечтала…
   …Олег появился в больнице сразу после обеда, немного уставший, но не теряющий легкости движений. Увидев сидящего на кровати Деда и меня напротив него, он заулыбался так счастливо, что я чуть не расплакалась. А через секунду я поймала себя на мысли, что болтаюсь у него на шее и радостно дергаю ногами. Как полная, законченная дура!
   Впрочем, особенно пострадать мне, как всегда, не дали: сначала меня заставили доложить обо всем, что произошло за эти длинные двое суток, включая малейшие изменения в самочувствии Марка Ивановича, потом мне пришлось выслушивать безумно приятные, но несколько завышенные похвалы Деда, потом я краснела от неприкрытого счастья в глазах Олега… В общем, несколько часов у кровати выздоравливающего пациента пролетели, как один миг… А потом в палате возник сотрудник Олега, уважительно поздоровался с дедом и "на две минуты буквально" вытащил его в коридор… У меня тут же оборвалось сердце - мне показалось, что его шефу опять что-то срочно понадобилось, и почувствовала, что начинаю злиться…
   Однако мои страхи оказались напрасными: вернувшись в палату действительно очень быстро, мой любимый здоровяк задумчиво посмотрел на меня и неожиданно спросил, есть ли у меня загранпаспорт. Паспорт у меня был - в прошлом году на кафедре Сопромата неожиданно решили отправить меня поучиться по обмену в Англию, но в последний момент, когда все вроде бы было на мази, вместо меня отправили чьего-то там сына… По просьбе Олега объяснив торчащему в дверях Семену, где именно у себя дома я храню свои документы, я успокоилась: забирать Олега он не собирался, так как получив исчерпывающие инструкции, просто исчез… Потом мы допоздна болтали о всякой чепухе, пили чай с конфетами и смеялись над анекдотами Деда…
   …Спали, как ни обидно, порознь: Олег, стоило ему ввалиться домой и прилечь на диван, мгновенно выключился, и я, сидя рядом с ним на кровати, еще долго гладила его коротко стриженые волосы и жесткую щетину на щеках и подбородке…
   А с утра начался День Великих Сюрпризов: в семь утра зазвонил проклятый будильник на моем телефоне, сдуру забытый включенным вечером… Учитывая тот факт, что мобила валялась возле дивана в большой комнате, а я спала у себя, мне пришлось встать, а, значит, и проснуться… Стараясь не открывать глаза, я недовольно встала с кровати и, подобно зомби, пошлепала босыми ногами в направлении невыносимо орущего телефона… В дверях меня подхватили теплые руки и, нежно укачивая, понесли куда-то… Как оказалось, в ванную: через несколько секунд блаженства я, дико завизжав от неожиданности, вдруг оказалась в воде, причем прямо в ночной рубашке! Однако все попытки протестовать ни к чему не привели: умыта я была быстро и на совесть… Единственное, чего я смогла добиться - закончить водные процедуры самостоятельно и в одиночестве… Бурча и брюзжа, как старая дева, я, наконец, завернулась в большое банное полотенце и, намотав на голову еще одно, но поменьше, выползла из ванной. Завтрак(!) стоял на столе! Мой любимый кофе со свежими горячими булочками, явно приобретенными в "Рамсторе", яичница с сосисками и здоровенная отбивная с пюре для самого Олега:
   - Присаживайся, засоня! - заулыбался мне он, пододвигая ко мне стул. - У нас сегодня очень важный день! Ты как, готова ко всему?
   Я покраснела: еще пару дней я буду в ауте, но объяснить это ему я пока не могла… В общем, я начала было отшучиваться, но, увидя цвет моих щек, Олег тут же поправился:
   - Извини, не это имел в виду… То есть не то, что ты подумала… - тут он застеснялся, и, поняв, что с каждым новым словом выглядит все глупее и глупее, замолчал… А через несколько секунд смущенного молчания мы вдруг одновременно захохотали…
   - Я тут собрался по магазинам! Ты как, составишь мне компанию? - поинтересовался он у меня, заранее зная мой ответ.
   - Естественно! - я картинно нахмурилась и уперла в бока руки. - За такими, как ты, нужен глаз да глаз!
   - У меня уже есть два! - ухмыльнулся он. - А сзади еще пара, мне кажется, будут несколько не в тему…
   - Ну, это тебе только кажется! - отбрила его я и, быстренько отправив в рот здоровенный кусок яичницы. - А, кстати, куда ты собрался? - поинтересовалась я, быстренько прожевав его и проглотив.
   - Ну, сначала нам надо отвезти мой паспорт в офис к шефу к девяти утра, потом мы прошвырнемся по центру: будем готовиться к поездке!
   - Какой поездке? - весело поинтересовалась я.
   - В Ниццу! - хмыкнул он и, увидев, как вытянулось мое лицо, засмеялся.
   - В какую Ниццу? - подобрав челюсть, спросила я, уже догадываясь, каким будет ответ.
   - На Лазурное побережье Франции… между Каннами и Монте-Карло…
   - Охренеть! - только и смогла пробормотать я.
   - Вот-вот! А тебе совсем нечего одеть!
 
   К вечеру я была деморализована полностью: мало того, что Олег одел меня с ног до головы, так он умудрился сделать это так, что я не смогла, как не пыталась, почувствовать себя неловко! Он не давал мне ни на секунду задуматься о том, что на меня, мало знакомую ему, собственно, девицу, невесть как оказавшуюся в его жизни, тратятся бешеные деньги! И когда мы добрались, наконец, до дома и Олег сгрузил в прихожей кучу разнообразных пакетов, сумочек и свертков, я начала понимать, что влипла! И даже слегка испугалась: мне показалось, что ответственность, которую я на себя взваливаю, совершенно для меня неподъемна… Но тут мои мысли снова сбились с темы: пришлось уступить требованию устроить шоу-показ мод…
   И вот тут я отомстила ему на полную катушку: усадив его в массажное кресло Марка Ивановича, я в три приема уволокла все купленное шмотье в свою комнату и, включив легкую музыку, принялась за переодевание…
   Сначала я вела себя довольно скромно: показ джинсов и маек перемежался демонстрацией целомудренных, довольно закрытых платьев… Потом пришел черед декольтированных вещей, которые я, естественно, одевала без белья… Чуть позже, добавив движениям бедер немного амплитуды, я продефилировала по полумраку комнаты по очереди во всех трех купальниках, купленных мне Олегом для отдыха… А потом, окончательно потеряв голову от того, как смотрел на меня обалдевший от желания парень, я одела одно из самых фривольных комплектов белья и, раскованной, даже несколько выходящей за грань приличия походкой прошлась по комнате, стараясь при этом не встречаться с ним взглядом…Как я и ожидала, вернуться в свою комнату мне не удалось: не удержалась сама, и, оглянувшись у самой двери, не смогла сделать последних нескольких шагов… и, в два прыжка оказавшись в ЕГО объятиях, чуть не потеряла чувство реальности, но все же смогла удержать и себя и его от того, чтобы переступить грань, за которую нам обоим так хотелось перебраться…
   А на следующий день в час дня, навестив Деда в больнице, мы, счастливые и довольные, отправились на одной из разъездных машин его шефа в Шереметьево-2…
 
   …Гостиница "Сплендид" находилась во второй линии отелей, метров за триста от моря… К маленькому, уютному зданию с центральным входом на углу и синей неоновой надписью сверху вниз мы добрались из аэропорта минут за двадцать, заплатив таксисту, вместе с чаевыми, двадцать пять евро. Пока я восседала в кресле и наслаждалась черным кофе, Олег занимался нашим заселением. Процесс шел довольно быстро: забрав у него паспорта и ваучеры, немолодой француз протянул ему две пластмассовые пластинки с дырочками, служащими в отеле ключами и объяснил, что наш номер-Люкс находится на третьем этаже.
   Загрузившись в один из двух небольших лифтов, мы поднялись наверх и через две минуты, слегка пободавшись с немного непривычным для нас типом дверного замка, оказались в уютном двухкомнатном номере с двуспальной кроватью… Закинув чемоданы в шкаф около входной двери, Олег вышел на небольшой балкончик, вдохнул полной грудью терпкий, пахнувший морем воздух, и, закинув за голову мощные, перевитые буграми мускулов руки, с удовольствием потянулся:
   - Ну вот, красавица, мы и добрались! Переодевайся и айда гулять! Я хочу жрать!!!

Глава 39.

   …Пробраться в Амфитеатр не удалось: до очередного Превозношения оставалось шесть дней, и подготовка к этому важному для города мероприятию занимала у работников этого циклопического сооружения круглые сутки. Мало того, количество охраны в нем и вокруг него было утроено. Любая лазейка, в которую теоретически можно было бы просунуть нос, охранялась так, будто именно там жили, как минимум, любимые Дщери Императора. Часовые менялись каждые пол стражи, за потерю бдительности их без разговоров отправляли на кол, поэтому служба неслась на совесть: сверхбдительная охрана тормозила всех, казавшихся им подозрительными или незнакомыми людей, включая женщин и детей, и волокла к специально поставленным надсмотрщикам для определения личности… И это при том, что у каждого, работающего в Амфитеатре человека на лбу горело выжженное каленым железом клеймо - знак собственности Императора!
   В общем, все эти дни мы занимались мелкими пакостями: отлавливали одиночных монахов высших уровней посвящения и выпытывали у них подробности предстоящего праздника… В итоге сырой, но более или менее реальный план был готов, и на рассвете в день Превозношения мы оба, переодевшись в сутаны Ордена и подпоясавшись алыми поясами - символом второй степени посвящения, - накинули на головы капюшоны и, нанеся на лоб красную точку, означающую принесенный нами Обет Великого Молчания, неторопливо направились в сторону Амфитеатра.