Горъ Василий. Пророчество

   С другой стороны, гора зарубленных Тварей громоздилась уже почти на две трети высоты Врат, что сильно затрудняло им маневры при выходе. А строй воинов Ордена поредел почти наполовину. И это все - за полтора часа. Но осталось-то еще шесть с половиной! От этой мысли мне стало немного не по себе. Но Мерион, вовремя оказавшийся рядом, положил мне на плечо заляпанную красными и зелеными пятнами руку и успокаивающе подбодрил:
   - Молодец, мой мальчик! Ты держишься просто отлично! А то отступление ты придумал как нельзя кстати: еще несколько минут, и сквозь Врата к нам набилось бы столько этой дряни, что мы бы замучались от них отбиваться! Если бы не эти уроды, - он махнул в сторону воинов Ордена Алого Топора, - то у нас был прекрасный шанс обойтись малой кровью. Кстати, если мы не разделаемся с ними за час, то, боюсь, что нас просто сомнут! Так что сейчас нам с Самиром будет очень нужна твоя помощь: работаем только половину темпа, всего пять минут. Но за это время надо максимально проредить ряды этих недоумков. Понятно?
   - Хорошо, Наставник! Я постараюсь!
   - Только не лезь на рожон! Просто помогай нам, ладно? Вставай, нам пора…
   Через миг я снова оказался в каше из обрубков человеческих тел, крови, внутренностей, - на второй линии за ребятами Орсона. Еще через пять минут мы вынеслись из-за спин первой линии, и, взвинчивая темп, врубились в ряды воинов Ордена, не ожидавших такой прыти от утомленных непрерывными боями адептов Обители Последнего Пути. За первые двадцать секунд семеро монахов лишились конечностей, за последующие четыре минуты еще пятеро - жизней. Потом мы отступили назад, за спины очередной смены, и, устало опустив почти отваливающиеся руки, пересчитали оставшихся на ногах монахов. Увы, их оставалось еще четырнадцать! Меньше четверти от начального числа. У нас же погибло двое: один в пятерке Дика, один - у Орсона. Еще через минуту, рванувшийся было на помощь друзьям, раненый в руку Леон напоролся на Черный клинок, и мы потеряли и его…
   Двадцать три человека против четырнадцати монахов и тьмы Тварей! Я почти взвыл от злости, но времени переживать не было: надо было восстанавливать дыхание, потому что Враг все прибывал и прибывал…
   …Через три часа после Открытия Врат нас осталось семнадцать. Твари вырубили всю Орсоновскую пятерку, а монахи зарубили одного из гвардейцев Однорукого. Правда, и Орденцев осталось всего трое, включая их предводителя с топором. Тогда, оставив три образовавшиеся вновь пятерки разбираться с Легионом, я и Самир занялись остатками Ордена. За последующие несколько минут нам это удалось: сначала мы разобрались с рядовыми воинами, а потом потратили почти полтора темпа на одного их командира: заняв удобную позицию за бруствером из павших тел, он умело отмахивался своим чудовищным топором, пресекая почти любые попытки себя атаковать. Я даже подумал, что если бы он рубился в первых рядах своего отряда, то нас сейчас было бы гораздо меньше. Если бы вообще остался хоть кто-нибудь!
   Впрочем, практики некогда великолепному воину в последнее время явно не хватало: он начал заметно уставать. Тогда, подловив его на неудачном замахе, к нему метнулся Самир, слегка забирая влево. Чуть повернувшийся ему навстречу монах неудачно подставил мне свое левое плечо, и мой клинок молнией скользнул ему под мышку, разорвав его сердце, и снова выскользнул наружу. Вторым клинком я на всякий случай отрубил ему голову, и удовлетворенно повернулся к Вратам. Лучше бы я этого не делал: у Врат творилось что-то невообразимое. Рубились все три линии одновременно! Вернее, человек десять! А остальных погребла под собой куча вырвавшихся из скалы Воинов Тьмы. Я мгновенно оказался в этой каше, Самир, естественно, тоже, и общими усилиями нам удалось сначала просто устоять… а потом и двинуться вперед… Естественно, из Врат продолжали лезть все новые и новые, но кризис миновал. Унеся с собой пять жизней, включая жизни Дика и Крона. Почти все остальные были ранены, многие не раз. По команде Мериона разделившись на три четверки, мы продолжили бесконечную карусель: подстраховка, бой, смена… подстраховка, бой, смена…
   …Мое лицо заливал едкий пот, руки и ноги дрожали, а кольчуга плавала по мокрой груди, как живая. За недолгие минуты отдыха я еле успевал стирать с ладоней потеки зеленой крови Тварей, чтобы не скользили рукояти мечей, утирать лицо обрывком невесть откуда взявшейся рубахи и пересчитывать оставшихся в живых друзей. С каждой сменой нас становилось все меньше. Погиб Однорукий, потом трое оставшихся в строю гвардейцев короля, потом еще пара адептов. Потом две двумечные твари унесли жизни сразу четверых… На ногах остались только Мерион, Самир, я и Боно, последний воин из пятерки Дика. Менялись уже по одному, урывая минуты по две вне боя, и снова рубились, рубились, рубились. За временем не следили уже давно: было уже не до этого. По моим субъективным ощущениям, бой длился уже дня три. Но в какой-то момент, зарубив очередную Тварь, мы вдруг не дождались следующей, а потом по скале пробежала белая рябь, и они закрылись!
   Не понимая, что, собственно, произошло, мы по инерции еще немного постояли, почти уткнувшись в безжизненный серый камень, и тут до нас начало доходить, что цикл завершен! Что тварей больше не будет! Ближайшие семь лет!
   …Попадав на землю почти там же, где и стояли, мы, бессильно раскинув в стороны руки и ноги пытались вдохнуть в натруженные легкие хоть глоток чистого, не пропахшего кровью и слизью воздуха… Потом, собравшись с силами, разобрались с ранами и порезами, которых у каждого набралось по несколько штук, мы кое-как ополоснулись из фляг рачительных монахов и решили, что немного сна нам не повредит.

Глава 14.

   Сказать, что шеф был зол, значило солгать: полковник Кормухин был вне себя от бешенства. Его и без того практически бесцветные глаза превратились в узкие бойницы, а желваки на широких скулах, казалось, вот-вот вырвутся наружу… И хотя голос он не повышал, воздуха в кабинете явно стало не хватать…
   - Так я не могу понять, товарищ майор, - в голосе начальника Управления было столько злости, что Гришанин невольно поежился, - как вы, начальник отдела, со своими бестолковыми сотрудниками больше, чем за десять дней, разбазарив море времени и средств, так и не смогли найти какого-то, пусть и особенного, парня? Он что, человек-невидимка? У вас есть видеозапись! Его лично видел ваш подчиненный! Есть куча свидетелей, есть куча трупов, наконец! А вы ходите, и наступаете себе на… - Он на минуту запнулся и, нахмурившись, продолжил: - на одно место… Может, вы уже слишком стары для этой работы?
   - Никак нет, товарищ полковник! - майор вскочил со стула и, вытянувшись во весь свой двухметровый рост, по-уставному рявкнул: - Найдем!
   - Вон!!! - Кормухин со всей дури врезал кулаком по не вовремя подвернувшейся под руку клавиатуре компьютера и, проводив глазами разлетевшиеся по полу клавиши, сжал кулаки. - И учтите: я даю вам неделю. И ни часом больше. Иначе уволю в запас к чертовой матери! Капитаном!!!
   Выскочив из кабинета начальника, Гришанин облегченно вздохнул и, кивнув на прощание испуганно вскочившему со своего стула адъютанту, уже гораздо спокойнее вышел из приемной в коридор. Закурив сигарету, он, не обращая внимания на приветствия встречных офицеров, быстрым шагом зашагал в сторону своего кабинета…
   - Ну? - первым среагировал на его приход капитан Киселев.
   - Баранки гну! - буркнул майор и отправил в рот протянутую рюмку с водкой. - Дал неделю. Иначе кирдык!
   - Это он может! - вздохнул Будников. - Придется покрутиться…
   - А у меня тут идейка возникла, товарищ майор! - Горохов, вырезающий из листа бумаги своих любимых чертиков, не поднимая глаз, пропел несколько нот на мотив матерных частушек. - Я послал Сафронова и двух стажеров за одним человечком… Думаю, если он не отдаст концы по дороге, то конец веревочки у нас в кармане!
   - Что за человечек? - прожевав соленый огурчик, заинтересованно спросил Гришанин и с надеждой посмотрел на капитана. - Не тормози, Евгеньич!
   - Да я тут прикинул кое-что к кое-чему! - поднял глаза Горохов. - Покойный Пика под кем у нас ходил? Под Гривой! Значит, гражданин Григорьев Игорь Александрович, то бишь Грива, должен быть в курсе телодвижений своей правой руки. Не самодеятельностью же наш покойник занимался, в самом деле? А так как юридически никаких претензий вышепоименованному гражданину Григорьеву мы предъявить не можем, то нам, под давлением обстоятельств непреодолимой силы…
   - Слышь, Мишаня, хорош трепаться, а? - майор подхватил свободный стул, развернул его спинкой вперед и уселся напротив невозмутимо продолжающего вырезать чертиков подчиненного. - И без подъ…к тошно!
   - Да не подкалываю я! А поясняю, что взял на себя смелость приволочь эту гниду без всяких на то оснований. Правда, не к нам, а на хату в малом Кисловском переулке - она ведь уже засвечена, а?
   - И во сколько они там будут?
   - Думаю, еще пару бутылок мы уговорить успеем! - ухмыльнулся капитан и бросил, наконец, свои ножницы в нижний ящик стола. - Сеня обещал позвонить, как его прищучит… Так что можем пока расслабиться. Между прочим, рабочий день уже два часа сорок минут как закончился… А мы пока ни в одном глазу… вернее, почти ни в одном…
 
   Гражданин Григорьев плакал… Слезы катились по его крупному, испещренному оспинами лицу, и капали на промокший от пота пиджак, порядком изорванный при задержании… Судя по довольному лицу Сеньки Сафронова, чемпиона службы по рукопашному бою, при захвате Игорь Александрович вел себя неадекватно, то есть пытался сопротивляться, а, значит, был задержан с предельно допустимой для сохранения жизни жестокостью… И, соответственно, был готов к исповеди на любую тему…
   Гришанин, полюбовавшись на дело рук мастера, подошел к валяющемуся на полу бандиту поближе и, наступив на пальцы его руки, участливо произнес:
   - Я надеюсь, проблем с памятью у нас нет, любезнейший?
   - Н-нет! Я все скажу, только не бейте!!! - всхлипывая, произнес Грива. - Я не могу дышать, у меня сломано несколько ребер!
   - И шо? - удивленно приподнял левую бровь Сафронов. - Их у тебя и так дохрена! А будешь жаловаться, оставлю одно… наверное…
   - Не жалуюсь я, - испуганно сжался морально сломленный Григорьев. - Просто мне больно!
   - Ладно, лирику можно отставить! - прервал содержательный диалог майор. - Помнишь Пику? Кто его положил?
   - Какой-то кандидат в телохраны Кириллова из Госдумы… Он просил меня проверить, что он из себя представляет… - путаясь в словах, запричитал Грива. - Заплатил за работу… Просил задействовать не самых нужных пацанов… А что я мог сделать? Я у него в долгу… А что такое? Я что-то сделал не так? - увидев, как нахмурился Гришанин, задергался он. - Я не виноват! Это все он!!!
   - Так, тут все понятно! Прибери тут… - встав на ноги, буркнул майор и, не оглядываясь на заскулившего от страха человека, вышел в коридор. - А ты, Горохов, возьми Кириллова в разработку… Только не забывай, что он - лицо неприкосновенное, и тэ дэ и тэ пэ… Кстати, проверь, мало ли, он и вправду ФСО-шника проверял… вот будет потеха, если он - "сосед"…
   Через мгновение входная дверь гулко хлопнула, и Грива, еще два часа назад наводивший страх на свой район, заглянув в глаза приподнявшегося лейтенанта, почувствовал, как у него что-то оборвалось внутри. Он хотел успеть произнести что-то важное, такое, что остановит эту неумолимую машину смерти, и даже успел шевельнуть губами, как вдруг что-то страшно хрустнуло и он потерял сознание… Навсегда…

Глава 15.

   - Слушай, может, харэ? - Колян тряс за руку мертвой хваткой вцепившегося в свою жертву Рыжего, пытаясь достучаться до сознания озверевшего от вида крови товарища. - Ну нету у него больше кокса, нету!!!
   - Ищи, сука! - кулак Рыжего вмял и без того расквашенный нос Косого. Голова парня, находящегося на грани потери сознания, мотнулась назад, уперлась в перила и вдруг безвольно повисла…
   - Ты чё, братан? Ты же его замочил! Это же беспредел!!! - заволновался еще один участник "операции машинного доения", как такие мероприятия называл их идейный вдохновитель, старший лейтенант милиции Лосев Иван Константинович, в миру отзывающийся на кличку Рыжий.
   - Да ладно, притворяется, паскуда! - кулак рыжего снова вступил в соприкосновение с лицом обмякшего парня и, как ни удивился этому факту хозяин кулака, не вызвал у жертвы никакой реакции… - В натуре копыта отбросил!
   - Блин, не хорошо как-то! - сержант Ковальчук выглянул в заляпанное окно подъезда и, заметив парочку неизменных бабусек на скамеечке внизу, зачем-то поднял воротник своей куртки повыше… - На той неделе - два азера, потом та тёлка в институте, теперь еще этот наркот… Что-то ты слишком разошелся, братан!
   - А ты не ссы, Петрушка! Лучше сгоняй, подгони тачку… Будем изображать задержание преступника… Кстати, ты узнал адрес той шалавы из Макдака? - Рыжий вопросительно уставился на товарища и пару раз сжал свой пудовый кулачище… - Сам подписался! А за базар надо отвечать!
   - К концу недели будет! - у сержанта при виде немигающих зрачков совершенно озверевшего лейтенанта по спине пробежала струйка холодного пота… - Я там человечка зарядил… сходит в деканат… Я в теме, Рыжий!
   - Ну-ну… чё встал тогда? Живо за тачкой! Надо этого жмура быстренько оприходовать и на работу… А то опоздаем на развод… Кстати, кокса ни у кого не осталось, братаны? А то меня что-то плющит не по-детски… - Старлей поёжился и, заметив, как потянулся к карману Колян, просиял:
   - Спасибо, братишка! С меня причитается! - Потом посмотрел на сползшее на пару ступенек вниз тело и приказал: - тащи его вниз, а я догоню…
   Еще через несколько минут от подъезда "хрущевки" отъехал здоровенный милицейский "Форд" с остывающим телом наркомана Косого, зажатым на заднем сидении мощными плечами людей в форме…
 
   Поехать на похороны Татьяны мне не удалось: дядя Боря, серый от горя, решил, что его дочка должна вернуться в родное село и, не слушая возражений, увез тело в Архангельскую область… Единственное, что я успела сделать - это записать адрес поселка и получить краткие пояснения, как туда добраться… Если бы не Олег, то я бы, наверное, сошла бы с ума от осознания своей никчемности и ненужности: той мелочи, которая у меня оставалась в кармане после ночной поездки на такси, не хватило бы даже на приличный букет, не говоря уже о какой-либо помощи семье моей лучшей подруги. Но парень, толком не перекинувшийся с Танькой и десятком слов, молча вручил Зинаиде Львовне конверт с тысячей долларов, потом целый день мотался, как проклятый, то в морг, то в милицию, то в какой-то автокомбинат… И при этом умудрялся поддерживать и меня, и мелко трясущегося от беззвучных рыданий Вадика, и тетю Зину… А когда старый желтый "Пазик", в последний раз мигнув стоп-сигналами, скрылся за поворотом, я прижалась к его груди и зарыдала: я, наконец, поняла, что Татьяны уже нет. И никогда не будет… Олег молча гладил меня по голове и изредка тяжело вздыхал каким-то своим мыслям…
   Очнулась я в салоне такси, в свете фонарей несущегося по Садовому кольцу, сидя рядом с ним, и почувствовала, что мне стало чуточку легче… Самую малюсенькую малость…
   - Олежка! Я не хочу домой!!! - донесся до меня какой-то далекий, глухой и безжизненный голос и я с удивлением поняла, что этот голос - мой. - Куда угодно, только не домой, ладно?
   - Хорошо… Как скажешь! - он приподнял мой подбородок, аккуратно повернул мое лицо к себе и, заглянув в глаза, вдруг чмокнул меня в лоб. Как дочку перед сном!!! - Тогда едем ко мне! Ты не против?
   Против я не была - мне было совершенно до фонаря, куда ехать… Лишь бы подольше и не домой… А через час -полтора я осознала себя лежащей, раздетой, с закрытыми от удовольствия глазами… По моему телу скользили ладони… нет, не ладони, а что-то неземное, нежное, теплое, безумно приятное… Они разминали каждую мышцу, связку, массировали кожу, задерживались в каких-то точках, снова срывались с места, и мне казалось, что лучше быть не может… и я чуть не заплакала от счастья…
   Не знаю, сколько длилось это безумие, но когда я поняла, что укрыта, и уже целую вечность не чувствую прикосновений, я приоткрыла глаза и увидела довольную физиономию Коренева прямо перед моим лицом:
   - Ну, как тебе Дед?
   - Кто? - еле выдавила из себя я, не совсем врубившись в вопрос.
   - Дед! Марк Иванович! Я давно хотел тебя познакомить! - он показал мне глазами куда-то мне за спину и через миг в поле моего зрения оказался могучий, кряжистый старик с ладонями, похожими на кору старого дуба и седыми, роскошными усами, делающими его похожим на отставного казака… Церемонно поклонившись, с каким-то странным акцентом он произнес:
   - Рад знакомству, молодая госпожа!
   - Не обращай внимания, - захихикал Олег, заметив выражение моих глаз. - Он любит высокопарно выражаться… а еще шутить… и, - он показал дедовой спине язык, мгновенно отбил возникшую в воздухе у его лица вилку и захохотал, - наказывать!
   Тут я сообразила, что лежу под пледом совершенно голая, а в квартире два мужика, включая практически незнакомого мне Деда, и почувствовала, что горю! Мои щеки, шея… да что шея, мне показалось, что у меня покраснели даже пальцы ног! Я зажмурилась и попыталась провалиться сквозь землю… Но тут кончика моего носа коснулся палец Олега, потом я почувствовала совершенно неземной аромат, открыла глаза и увидела здоровенную дымящуюся кружку:
   - Выпей! Тебе сейчас не помешает! А я пока пойду и застелю тебе кровать - Он, как ни в чем не бывало, повесил на спинку стоящего рядом стула махровый халат, и исчез из поля моего зрения… Потом где-то сзади негромко закрылась дверь и я почувствовала, что одна.
   Отвар оказался чем-то неземным: он взбодрил меня так, что мне захотелось петь, танцевать, а мысли о Татьяне отошли куда-то далеко-далеко, но не пропали совсем, а легкой грустинкой чуть оттенили ощущение безграничного счастья, вдруг, откуда ни возьмись, проявившегося в моей душе. Неожиданно для себя я легко соскочила со стола, завернулась в оказавшимся огроменным халат и огляделась: в комнате было на что посмотреть!
   Во-первых, книги: их было множество, причем практически в каждой торчали закладки. Правда, полок для книг в планировке квартиры предусмотрено не было, поэтому они аккуратными стопками просто лежали где попало, включая пол и подоконники…
   Во-вторых, здесь даже и не пахло женской рукой: такая помесь абсолютного порядка и вселенского бардака, как то, что я видела вокруг себя, свела бы с ума любую, даже самую ленивую и взбалмошную представительницу слабого пола. Например, дорогущий, судя по виду, костюм, отглаженный и бережно упакованный в целлофан, аккуратно висел на плечиках на люстре в центре комнаты!
   В третьих, в комнате было оружие. В углу, между телевизором и огромной колонкой стереосистемы стоял двухметровый шест с окованными металлом концами… Я не причисляла себя к крупным специалистам в области боевых искусств, но глядя на него, я поймала себя на мысли, что он - не обычный антураж для любителей поизображать из себя последователя Брюса Ли, а настоящее боевое Оружие. Отполированное не в какой-нибудь мастерской, а за годы употребления по прямому назначению ладонями своего хозяина… И мне совершенно не захотелось прикасаться к его матовой, влекущей поверхности.
   На стене, рядом с непонятно зачем прикрученными планочками и крючочками, на небольшом ковре висело что-то непонятное: помесь топора, кирки и копья… Причем выглядело так же неприятно, как и шест… На полке стенного шкафа, подобно приготовившейся к броску змее свернулась цепь с небольшим шаром на одном, и с наконечником копья на другом конце… Стоило мне слегка прищуриться, как появилось ощущение, что она - живая, и готова распрямиться во всю длину, чтобы дотянуться до меня, такой слабой и беззащитной… Я даже чуть не вскрикнула от страха, но наткнулась взглядом на две совершенно разные подставки для мечей - это было что-то! Одна пара, в потертых ножнах и с рукоятями в виде голов каких-то хищных птиц возлежала на темной, неизвестно из какого дерева изготовленной подставке на комоде… Вторая - в богато украшенных ножнах висела на ковре над раскрытым полуторным диваном. Однако к той, простой паре - тянуло… А от той, что в цацках - отталкивало… Причем так, что подгибались ноги… Поэтому я бочком-бочком добралась до комода и замерла, пытаясь разобраться в своих, таких непривычных, ощущениях…
   В это время раздался стук в дверь:
   - Ты уже одета? - как мне показалось, Олег возник в комнате раньше, чем я сказала "Да". Впрочем, вспомнив, что еще пять минут назад я возлежала на этом вот столе "ню", я не стала особо заострять внимание на этой, не такой уж и большой, шероховатости, и, аккуратно прикоснувшись к мечам на комоде пальцем, спросила:
   - Эти - зовут… А вот те - отталкивают! Почему?
   Олег вытаращил глаза и чуть не уронил на пол стопку блюдечек и чайник:
   - Ты чувствуешь?
   - Да! - кивнула я. - А что?
   - Учитель! - рявкнул Олег. Так, что меня чуть не хватил кондратий. - Она слышит!
   - Ого! - удивился Марк Иванович, вслед за Олегом вошедший в комнату с огромной вазой с фруктами и банкой варенья. - Это хорошо! Значит, наш человек!
   Олег задумчиво посмотрел на меня, потом перевел взгляд на своего дедушку и, почесав затылок своей могучей ручищей, изрек:
   - Ладно, об этом - позже, а пока не мешает перекусить! Ты как, не против?
   Прислушавшись к организму, я утвердительно кивнула головой…

Глава 16.

   …Стоило серебристому БМВ 760 замереть около подъезда небольшого двухэтажного, недавно отреставрированного особнячка в довольно узком переулке недалеко от храма Христа-Спасителя, как возле открывшейся задней двери возник высокий, коротко стриженый мужчина в безупречно сидящем черном костюме и темных солнечных очках. Продемонстрировав красную корочку бросившимся наперерез телохранителям, выскочившим из джипа сопровождения, мужчина склонился к сидящему на заднем сидении человеку и негромко поинтересовался:
   - Господин Кириллов? Михаил Вениаминович?
   Пассажир БМВ утвердительно кивнул.
   - Майор Гришанин. Можно просто Игорь Петрович. Мне бы хотелось с вами побеседовать. Минут двадцать от силы. Конфиденциально. Вы не будете против?
   Пробежав глазами протянутое удостоверение, Кириллов утвердительно кивнул и, жестом отослав удивленных охранников, пригласил мужчину в салон.
   - Володя! Пойди, погуляй! - обратился он к вопросительно глянувшему на него водителю и, дождавшись, пока обошедший автомобиль вокруг офицер откроет дверь и усядется рядом, спросил:
   - Ну, и чем я обязан вниманию такой серьезной службы?
   Его собеседник расстегнул одну пуговицу на пиджаке, потом поправил чуть топорщащуюся под левой подмышкой кобуру скрытого ношения и протянул Кириллову довольно объемистую папку, невесть откуда появившуюся в его руках:
   - Тут часть тех материалов, которые у нас есть, касающиеся вашей деятельности в России и за рубежом, господин Кириллов… Можете ознакомиться, если Вы мне не верите, но, чем терять время зря, лучше просто поверьте - аргументов у нас предостаточно.
   Коротко глянув на невозмутимого Кириллова, майор усмехнулся и продолжил:
   - Кстати, Вы хорошо держитесь!
   - Я не думаю, что если бы вы захотели меня прижать, вы бы затеяли такие сложные телодвижения, - сухо прокомментировал фразу Кириллов. - Поэтому прошу Вас перейти непосредственно к делу!
   - Отлично! Итак, суть дела вкратце такова: нам нужен ваш телохранитель, некто Коренев Олег Геннадьевич, если я не ошибаюсь…
   - Для чего, позволю Вас спросить?
   - Это уже, прошу прощения, Вас не касается… - сказал было Гришанин, но, бросив взгляд на мгновенно помрачневшего депутата, поправился: - Ну, могу намекнуть, что его кондиции и методика подготовки таких бойцов нашей Конторе необходимы, как воздух. Я надеюсь, Вы понимаете, что мы привыкли добиваться своих целей, не смотря ни на что?
   - Да, - не стал возражать Кириллов. - Однако я тоже не привык сдавать своих людей. Поэтому у меня есть встречное предложение. Правда, оно немного сырое, и я попрошу у вас пару неделек таймаута, но я думаю, что мы сможем прийти к обоюдному согласию, господин майор!