Горъ Василий. Пророчество

   - Не понял?
   - А что тут непонятного? - хмыкнул его собеседник. - Сегодня у нас двенадцатое, не так ли? Так вот числа двадцать четвертого, через понедельник, я жду Вас и Вашего шефа у себя в кабинете. На конфиденциальную беседу. Никаких "но"! - предупредил он недовольный жест майора. - Я буду разговаривать только с тем, кто имеет полномочия принимать решения. А эту ерунду можете забрать: для меня это далеко не аргумент!
   - Ясно… - Ухмыльнулся майор. - Тогда мне пора… Кстати, не сочтите за труд прочитать на досуге и вот этот прелюбопытнейший документ. А я имею честь откланяться! - протянув Кириллову еще одну папку, он вылез из салона и пропал…
 
   - Леночка! Приходько ко мне! Срочно! - бросил Кириллов, ворвавшись в офис буквально через сорок минут после памятного разговора с майором Гришаниным и, пролетев через приемную, ворвался к себе в кабинет и с грохотом захлопнул за собой дверь.
   Секретарша испуганно поежилась, затолкала подальше в стол свежий номер "Космополитен", который штудировала в отсутствие шефа и принялась судорожно тыкать по клавиатуре телефона - за два года работы на Михаила Вениаминовича в таком состоянии она видела его впервые. И от этого не на шутку испугалась…
   Приходько ответил со второго звонка. Поняв, что его требует шеф, по-военному ответил "Есть"! и отключился, чтобы появиться в офисе через полчаса. За это время Леночка успела отнести шефу черный кофе со сливками, и вызвать Коренева и Селезневу…
   - У себя? - для проформы спросил Приходько, даже не снижая скорости передвижения и, получив утвердительный ответ, скрылся за дверью кабинета… За те считанные мгновения, которые прошли до того момента, когда захлопнулась тяжелая дверь, до Леночки донесся рев хозяина кабинета:
   - На, полюбуйся! Что это за хрень?!
 
   Наскоро пробежавшись по предложенным шефом бумажкам, Приходько изумленно поднял глаза и ошарашено спросил:
   - Кто это нарыл, босс?
   - Государство, мать его! В лице особо ретивых силовых структур…
   - И что им надо?
   - Коренева! В личное пользование!
   - Не понял? - Семен взвесил папку на ладони, еще раз пробежал глазами заключительный лист и медленно-медленно переспросил: - Коренева? Да тут лет на сто срока! И все это - за одного обыкновенного телохрана? На хрена?
   - Сам не знаю… - устало буркнул Кириллов. - Но не хочу его отдавать…
   - Тогда отправим его к Семченко, на пластику… потом выправим новые документы…
   - На, прочти и это! - по столу скользнула еще одна папка, но уже существенно тоньше и остановилась напротив Приходько…
   - Ого! - только и смог сказать Семен, ознакомившись с содержанием трех листов формата А-4, соединенных степлером.
   - Вот тебе и ого-го! - мрачно поддакнул Кириллов. - Вся схема, до последней ниточки, с подстраховками и заменами… Как на ладони! Так что ни к Семченко, ни к любому другому хирургу мы никого отправить не сможем… Мало того, я думаю, что люди, проделавшие такую титаническую работу, просчитавшие мои действия на несколько шагов вперед, вряд ли дадут нам свободу для маневра…
   - Профи, шеф! - уважительно покачал головой Приходько. - Система, мать ее! Я и не думал, что после развала Союза у нас еще осталось что-то подобное!
   - Вот и я не думал… - вздохнул хозяин кабинета и, устало прикрыв глаза, откинулся на спинку кресла. - А отдавать парня мне все равно не хочется! Попробуй поразмыслить на досуге, может что в голову придет? У нас есть временя до следующего понедельника… Кстати, Кореневу пока ни слова. Чтобы зря не напрягался… Ладно?
   - Как скажете, шеф! Я пойду, помозгую… Кажется, есть небольшая идейка, но мне надо кое-что прикинуть…
   - Иди… и скажи Ленке, что меня нет ни для кого… И еще… Я там вызвал Олега… Отправь его домой - встречу в Сбербанке я отменил…

Глава 17.

   - Значит, Кириллов! - задумчиво потерев бровь сжатым кулаком, Шокальский задумчиво посмотрел на стоящего перед ним капитана. - А что у нас на него есть?
   - Не так много, Сергей Александрович, но удалось нарыть кое-что любопытное! Я тут подготовил справочку, вы можете посмотреть!
   Следующие десять минут в кабинете воцарилась мертвая тишина - генерал внимательно изучал переданные ему распечатки, иногда делая пометки карандашом прямо на полях. Наконец оторвавшись от бумаг, он заинтересованно посмотрел на подчиненного и, хмыкнув, заявил:
   - Определенно, я в тебе не ошибся! Ты прав, Кириллов - это фигура! И Крутицкого он заинтересует… Вернее, уже заинтересовал… Ты выяснил, что Гришанин от него хотел?
   - Увы, не было возможности, товарищ генерал. Зато я тут придумал, как немного озадачить этого самого Кириллова: чтобы у него не было возможности хоть чем-нибудь помочь конкурентам…
   - Ну-ну! Я слушаю! - Шокальский отодвинулся от стола и немного расслабил форменный галстук…
   - У них там, ну, в смысле, у Кириллова, проект один в стадии решения… С грузинской ОПГ. В общем, я, через одного своего человечка, слил информацию этим самым грузинам, что Кириллов планирует их кинуть. На сорок миллионов долларов - таков ожидаемый "выхлоп" сделки… Ребята напряглись и задумались… Дня через два я им подкину доказательств - они за головы схватятся… А ребята они, как вы знаете, горячие - не простят…
   - Так Кириллова, я думаю, не лохи охраняют! - хмыкнул довольный известиями генерал.
   - Не поможет! У них на той неделе встреча намечается. В грузинском ресторане, контролируемом ОПГ. Мой человечек там подсуетится, как надо, и Кириллова, я надеюсь, можно будет списать со счетов…
   - Хорошо бы… В общем, так, капитан! Сделаешь все по уму - майора получишь! Вопросы?
   - Никак нет, товарищ генерал! - в струнку вытянулся Сидоров. - Разрешите идти?
   - Иди, и пришли ко мне Сапегина, он должен ждать в приемной…

Глава 18.

   …Пробуждение было ужасным: у меня ныли дико перетруженные мышцы; каждая ранка давала о себе знать; руки и ноги просто отказывались двигаться; раскалывалась голова, и сводило желудок от голода. Вдобавок, мне всю ночь снился бесконечный сон, в котором я рубил то Тварей, то монахов, то снова Тварей. Казалось, что от него я устал больше, чем от реального боя. Кое-как поднявшись с камней, я с ужасом осмотрел Ущелье и отправился к нашим котомкам на поиски чего-нибудь съестного. Добравшись до сваленных в кучу вещей и найдя себе здоровенный ломоть хлеба с мясом, я с утробным рычанием вгрызся в него, запил первый кусок водой из фляжки и, немного насытившись, занялся своими ранами. Как оказалось, мне повезло: несколько незначительных порезов на руках, один - на правом бедре и ссадина на левом плече должны были зажить через пару недель.
   У всех остальных дела были похуже: Боно получил всего одну, но довольно тяжелую рубленую рану в плечо, отчего его левая рука уже вряд ли когда-нибудь сможет полноценно двигаться, не говоря уже о том, чтобы пользоваться мечом или щитом. Самир пропустил два удара в живот. Не очень глубоких и опасных, но шевелиться ему было довольно тяжело. У Мериона пострадали в основном ноги и руки - многочисленные порезы не сильно, но кровоточили, и в ближайшую неделю должны были доставить ему массу хлопот…
   Насытившись, и обработав свои порезы, я занялся оружием: восьмичасовая рубка сказалась даже на "вечных" Черных Клинках, и им требовалась правка и заточка. Привычно пройдясь по лезвиям оселком, я минут за сорок привел их в относительный порядок, а потом решил побродить по груде тел, чтобы собрать все Клинки, которые принесли в наш мир Твари: оставлять такое добро валяться на Тропе, особенно после нападения на нас Ордена Алого Топора, было слишком опасно и расточительно. Перемазавшись с ног до головы, часа за два я отложил в сторону почти две сотни Черных Клинков, и, пересчитав их еще раз, восхитился: за всю историю Приходов нам впервые удалось захватить столько "вечного" оружия! Как правило, перед самым закрытием Врат Твари организованно отступали, унося оружие погибших воинов с собой, чтобы не оставить на нашей стороне ни одного Клинка. В этот раз они, видимо, до последнего момента надеялись прорваться сквозь жидкий заслон из четырех человек и, наверное, поэтому наша добыча оказалась настолько богатой. Среди тел наших погибших товарищей, метрах в восьми от основной массы тел Тварей я наткнулся на тело двумечного воина Тьмы, который доставил мне столько неприятных минут в самом начале Прихода. Подобрав его мечи, я внезапно почувствовал какую-то ненормальность в их весе и балансе. Наскоро протерев лезвие одного из них от слизи, я, присмотревшись, понял, что фактура металла резко отличается от остальных Черных Клинков: по мечу словно бежали волны, закручиваясь в спирали, расплескиваясь брызгами, сталкиваясь и разбегаясь в разные стороны. Лишь самый край режущей кромки, отливая фиолетовым, был лишен этого "узора". Попробовав Клинок на изгиб, я с удивлением понял, что он раза в два более гибок, чем остальные "вечные" мечи. И при этом немного легче. Острота лезвия меня тоже поразила: лезвие без труда прошло через латы валяющейся рядом Твари, прорубив их вместе с ее грудной клеткой! Ошеломленно посмотрев на дело своих рук, я почти бегом бросился к остальному отобранному оружию и после недолгих поисков обнаружил еще четыре таких же произведения искусства неведомых мне оружейников. Правда, два из них были слишком легкими для любого из нас, но все равно находка вызвала у меня восторг. Приведя в порядок первых два Клинка, я направился к Мериону, чтобы похвастаться своей находкой…
 
   Через два часа, нагруженные частью Черных Клинков, как вьючные животные, мы кое-как доковыляли до пещеры в Заброшенном Ущелье, где обычно хранились наши запасы и о которой знали лишь адепты, прошедшие высшую степень посвящения, и сгрузили свой груз в хранилище. Перекусив, сделали еще два рейса за остатками и до самого вечера полировали и правили свои трофеи. Потом смазали их маслом и, аккуратно разложив на стеллажах, в вечернем полумраке выбрались наружу.
   Через полчаса неспешной ходьбы я заметил, что Наставник постоянно нащупывает меч на перевязи и тревожно поглядывает вперед. Подойдя к нему, я поинтересовался причиной такого волнения:
   - Учитель! Что-нибудь случилось?
   - Пока не знаю, мальчик мой, - не снижая темпа ходьбы, ответил он. - Но что-то мне не нравится отсутствие людей короля… Уже больше суток, как закрылись Врата, а мы не видели еще ни одного человека! В прошлый цикл нас встречала целая делегация из гвардейцев, придворных врачей, наших близких и зевак, желающих первыми увидеть победителей. Нас почти всю дорогу до Аниора несли на руках! А сейчас? Может, мы зря оставили все оружие в хранилище?
   - А что могло произойти? - удивился я. - Ведь Твари не смогли прорваться!
   - В нашем мире хватает своих тварей, мой мальчик! Давай-ка, немного отдохнем и заодно поразмыслим…
   - А можно, я пока сбегаю обратно и возьму себе те два новых Клинка? - загорелся я.
   - Бери, бери! Дай Бог, чтобы они нам не пригодились! - грустно усмехнулся он и устало сел на траву.
 
   …Выбравшись из лабиринта ущелий на плоскогорье, мы сразу увидели зарево пожарищ над Обителью и Аниором. Судя по их площади, горело все, что могло гореть. Перейдя на бег, мы почти добрались до догорающих развалин Обители, когда наткнулись на изувеченное тело королевского гвардейца, явно посланного к нам с сообщением. Увы, его встретил явно превосходящий по силе и количеству враг: гонец был изрублен в капусту. Судя по количеству следов вокруг, в кустах около дороги его поджидало человек десять. Шансов у него просто не было…
   Самир, оскалившись, покружил вокруг тела, потом вломился в кусты, где скрывалась засада, и вскоре выбрался обратно:
   - Это Орден! Еще один отряд! Вторжение! Нам стоит сойти с тропы и поторопиться… Хотя, на мой взгляд, против армии Империи Аниор не устоит и дня. А прошло уже гораздо больше…
   - Самир! С твоими ранами торопиться мы не можем: ты и так после этой пробежки еле дышишь… - возмутился я. - Давай я перевяжу тебя еще раз…
   - У вас там близкие!
   - Если Орденцы захватили город, то им уже ничем не поможешь! - мрачно отметил Наставник. - Ты же прекрасно знаешь, что они вырезают всех, оставляя за собой лишь кровь и пожары… А если нет, то пять минут и четыре человека, из которых двое еле стоят на ногах, вряд ли сильно изменят соотношение сил.
   - Ты прав! - согласился воин и практически рухнул на траву.
   Я быстро обработал открывшиеся раны целебной мазью, снова стянул могучий живот повязкой и помог Самиру подняться на ноги. Тем временем Учитель привел в порядок рану Боно, и мы, сойдя с тропы, почти вдоль берега Белой быстрым шагом направились к Аниору.

Глава 19.

   К Михаилу Вениаминовичу Кириллову, одним из телохранителей которого я трудился уже третью неделю, я привыкал довольно долго: то ли третий срок в депутатском кресле, с сопутствующей этой должности "неприкосновенностью", то ли крупные капиталы за границей, то ли врожденные свойства характера делали его похожим на удава. Все, что попадало в сферу его интересов, должно было принадлежать ему. И никому более. Тяжелый, немигающий взгляд, который вызывал трепет даже у его правой руки и друга детства Семена Приходько, в чьем ведении и была личная охрана шефа, вызывал у его сотрудников состояние непреходящего шока. Впрочем, мне и Деду было плевать и на взгляд, и на его сотрудников, и на капиталы этого теневого воротилы: контракт, подписанный мною с господином Кирилловым, подразумевал достаточно высокую оплату за совершенно смехотворные услуги. Пять дней в неделю, с шести вечера и до двенадцати ночи я должен был обеспечивать его безопасность на разного рода переговорах и по пути домой. За это я ежемесячно должен был получать семь с половиной тысяч долларов. Плюс бонусы в случае "решения" мною нештатных ситуаций, медицинская страховка, лицензия на право ношения огнестрельного оружия и т.д. и т.п. Прочитав контракт, я здорово удивился: Мерион за какие-то шесть лет пребывания в этом мире не только не потерял своей хватки, но и перенес ее в область, ранее ему совершенно не знакомую - в юриспруденцию. Впрочем, способностям своего Наставника я перестал удивляться уже довольно давно…
   …Обязанности, возложенные на меня контрактом, были довольно интересными: как оказалось, в Москве существовал целый мир, который мне был совершенно не известен. Мир Больших Денег. Десятки закрытых клубов и ресторанов, вечер в которых стоил больше, чем зарабатывал за год средний москвич, офисы, в которых оперировали суммами, равными бюджету городского района или небольшого города. Люди, одно знакомство с которыми уже составляло приличный капитал в твердой валюте… И отношения между ними, запутаннее и опаснее которых вряд ли что-либо можно было найти: интриги, которые вел в нашем мире Орден Алого Топора, по сравнению с тем, что я видел здесь, казались детским лепетом. И я, находясь рядом с ним и балансируя на краю боевого транса, частью своего сознания впитывал новую для меня информацию, чтобы позже ее проанализировать и обсудить с Дедом…
   Однажды вечером, сидя в отведенном для отдыха телохранителей и водителей-охранников кабинете, я безуспешно боролся с одолевающей после очередной утренней тренировки зевотой, и чуть было не прослушал голос, раздавшийся в динамике над дверью:
   - Олег Коренев! Зайдите к Шефу!
   Пришлось вскочить и быстрым шагом пройти по короткому коридору в сторону Кирилловской приемной.
   Леночка Белобородько, двадцатидвухлетняя модель какого-то известного модельного агентства, увидев меня, привстала из-за своего стола и махнула рукой в сторону его кабинета. - Он тебя спрашивал!
   На всякий случай посмотрев на часы, я приоткрыл дверь и, сделав шаг, оказался внутри.
   - Привет! - не поднимая взгляда от каких-то бумаг, буркнул себе под нос Кириллов. - Подойди к Селезневой - она в курсе всего. Берите Мишку, разъездную тачку и дуйте в магазин, купите что-нибудь приличное из одежды. В восемь у нас серьезная встреча. Деньги возьми у Леночки. В семь сорок пять ты должен быть здесь. Ясно?
   - Да, шеф! - ответил я и, не дожидаясь разрешения, вышел из кабинета.
   Следующие полтора часа прошли довольно весело: попытки найти костюм на мою "нестандартную" фигуру сначала ввергли Ирину Селезневу в состояние ступора. Пиджак пятьдесят шестого размера, не трескающийся в плечах, позволял запахнуть в районе талии как минимум еще одну девушку, а брюки пятидесятого, подходящие по длине, без ремня просто сваливались на пол. Кроме этого, рукава пиджака не налезали на предплечья. Впрочем, зная принципы работы своего шефа, она, немного покумекав, достойно вышла из ситуации: заплатив полторы цены за и без того не самый дешевый костюм от "Zegna", она тут же распарила два разных комплекта и с помощью местного портного быстренько подогнала получившийся сет мне по фигуре. Так что к восьми часам, усаживаясь на переднее сидение роскошного "Мерседеса" представительского класса, я чувствовал себя немного не в своей тарелке - одно дело двигаться в джинсах, водолазке и кроссовках, к которым я уже достаточно привык, а другое - в сидящем по фигуре костюме и модельных ботинках. Впрочем, как говорят местные, "положение обязывает"!
 
   …Ужин начался довольно обыденно. Кириллов с явным удовольствием приступил к карпаччо. Его партнер, явно не принадлежащий к высшему свету, - костюм на тщедушном, сухоньком тельце шестидесятилетнего на вид мужичка с пронзительными, на редкость неприятными глазами, смотрелся как на корове седло, - уминал говяжий язык с ткемали. Неспешно болтая о возможности реализации какого-то совместного проекта, обе договаривающиеся стороны слово разминались перед предстоящими переговорами, наслаждаясь заказанными блюдами. А я, стоя в двух метрах за шефом, в проеме между окнами VIP-кабинета, пытался определить причину ощущения опасности, исходящего от "партнеров". Однако первые минут двадцать сделать это мне не удавалось: да, находясь в состоянии боевого транса, я чувствовал и ненависть к Михаилу Вениаминовичу, и готовность к какому-то негативному событию, но вот понять, что они замышляют, не получалось - чего-то не хватало. Пришлось утроить осторожность… Но как только в кабинете ресторана возник официант, в сознании "партнеров" будто что-то вспыхнуло. И тут же все встало на свои места: стоило официанту, возникшему рядом с шефом, с поклоном показать заказанную бутылку вина, я среагировал чуть ли не раньше, чем в Кириллов протянул руку к бокалу:
   - Это вино пить нельзя!
   - Рот закрой, мясо! - рявкнул охранник Резо Давидовича и тут же отступил за свою портьеру, остановленный повелительным жестом хозяина:
   - Что сэбе позволяет твой человек, дорогой? - радушие на лице кавказца могло обмануть кого угодно, но ощущение сжатой пружины в его сознании я чувствовал чуть ли не лучше, чем браслет часов на своем левом запястье.
   - Не волнуйтесь вы так, уважаемый Резо Давидович! - не отрываясь от еды, успокоил его Кириллов. - Просто эту бутылочку мы открывать не будем. Халдей, пожалуй, сбегает за другой. А эту я оплачу из своего кармана и после ужина заберу с собой. И, если мой человек ошибся, то он будет наказан!
   - Наказать его можно и сейчас, а нэдоверие ко мне в маем же ресторане мне совсэм не нравится! - едва заметный в начале разговора акцент вдруг резанул слух и мне, и, судя по напрягшимся плечам, и моему шефу.
   - Я доверяю вам, батоно Резо! - с металлом в голосе произнес Кириллов. - Но не каждому из тех, кто на вас работает. Они все - живые люди, и достаточно большие деньги кого-то из них могут заставить делать глупости. А мне бы не хотелось перекладывать их вину на вас, как на приглашающую сторону! Как вас там, Важа? - повернулся он к замершему на месте официанту. - Отдайте бутылку моему телохранителю!
   - Сейчас! - замялся тот. - Сбегаю и заверну ее в пакет!
   - Немедленно!
   - Слюшай, ты зачэм голос повишаешь? - практически прошипел хозяин ресторана. - Нэправилно как-та!
   - Я у вас гость? - спокойно спросил шеф. - Тогда я не понимаю, почему бы вам не пойти мне навстречу в таком маленьком вопросе?
   - Это вапрос недовэрия ка мне! - взвился Резо.
   - Я, по-моему, уже говорил, что не к вам! - Кириллов махнул мне рукой, и официант, пытавшийся бочком-бочком выскользнуть из кабинета, вдруг оказался без бутылки. Я аккуратно поставил ее на прикрытый портьерой подоконник и снова изобразил статую.
   - Может, перейдем к нашим делам? - поинтересовался Кириллов, даже не повернув в мою сторону головы. - А то мы, мне кажется, впустую тратим время.
   - А мне не кажется! - пистолет, возникший практически одновременно с последним словом хозяина в руке его телохранителя, вдруг покачнулся, а потом с грохотом упал на пол: нож для мяса, еще мгновение назад лежавший справа от тарелки шефа, пробил запястье руки и, видимо, несколько расстроил такого нерасторопного кавказца.
   - По-моему, не все ваши люди разделяют высказанные вами ранее намерения! - аккуратно вытерев губы салфеткой, Кириллов встал из-за стола и, одернув пиджак, направился к выходу. - Когда вы решите, что готовы для серьезного разговора, то позвоните мне, уважаемый Резо Давидович! А я пока, с вашего позволения, удалюсь!
   Как я и предполагал, позволения выйти из кабинета нам пришлось бы ждать до Дня Прихода Врат, то есть как минимум еще полгода, поэтому мне пришлось немного потрудиться: все четыре человека, ворвавшиеся в кабинет после незаметного нажатия хозяином ресторана на кнопку под правой стопой, оказались неплохо вооружены. Но слишком медлительны. И буквально через несколько секунд Кириллов, с интересом заглядывая в глаза хрипящему в удушающем захвате Резо Давидовичу, покачал головой:
   - Жаль, батоно Резо! Я был о тебе лучшего мнения! Ну, извини, если что не так! - он кивнул мне головой, и, потеряв интерес к бывшему партнеру, со сломанными шейными позвонками оседающему пол, направился к выходу…
 
   - Семен! - усевшись в машину, Михаил Вениаминович захлопнул за собой дверь, приспустил стекло и поманил к себе взволнованного таким скорым окончанием переговоров зама. - Возьми двух бойцов и разберись внутри. А то мы там немного наследили. И не забудь проверить помещение на предмет всякой там записывающей дряни… Закончишь - приезжай в офис. Вопросы?
   Приходько молча кивнул и, сделав знак двум охранникам из джипа сопровождения, забежал по ступенькам в ресторан и скрылся за тяжелой деревянной дверью…
   - Боря! Поехали! - скомандовал водителю Кириллов и опустив спинку сидения, устало прикрыл глаза.
 
   …Задержись немного! - Кириллов, не произнесший по дороге в офис ни одного слова, влетел в свой кабинет и закрыл за собой дверь.
   Налив себе кипятка из кулера, и опустив туда пакетик заварки, я устроился в кожаном кресле у окна и, с интересом наблюдая за начинающейся в еще минуту назад почти безлюдном офисе суетой, принялся за чай, с аппетитом заедая его свежими сушками…
   Через двадцать минут в офисе появился Приходько, - он с бешеными глазами пронесся мимо меня и исчез за дверью кабинета шефа. Потом прилетела Леночка, которая занялась бурной деятельностью - кому-то звонила, носилась с чаем и бутербродами в кабинет шефа, бегала на кухню, что-то распечатывала… Потом приехали четверо хмурых ментов в звании не ниже майора, в сопровождении того же Приходько, встречавшего их у подъезда, и исчезли у хозяина в кабинете… А где-то к трем часам ночи, когда я доедал бутерброд, любезно сделанный нашедшей и для меня свободную минуточку Леночкой, включившийся селектор голосом Михаила Вениаминовича потребовал меня к себе.
   Оба ночных охранника, посланные с бутылкой в какой-то институт еще в момент нашего приезда и вернувшиеся буквально несколько минут назад, удивленно ели меня глазами. А вот взгляды милиционеров, сидящих вокруг стола для переговоров, мне здорово не понравились: в них, кроме интереса ко мне, как к человеку, спасшему жизнь их другу (или кем им там являлся мой шеф), светился другой. Выражающийся в годах заключения, которые я заработал по местным законам там, в ресторане батоно Резо. Впрочем, это были проблемы Кириллова, и этот вопрос, заранее оговоренный Дедом, перестал меня интересовать. Тем более что Михаил Вениаминович привстал из-за стола и, слегка наклонив голову на бок, что, как я успел уже узнать, означало у него крайнюю степень удивления, сообщил:
   - В бутылке яд. Замедленного действия. Как ты это понял, я спрашивать не буду - это твоя работа. Но поблагодарить обязан. С меня причитается… А по поводу остального - не переживай! Все, что нужно, уже сделано. И, - он бросил взгляд на свои наручные часы - подожди меня еще десять минут, пожалуйста!
   Действительно, народ из его кабинета потянулся буквально через пять минут: сначала ушли милиционеры, на ходу пряча в карманы пухлые конвертики, потом вылетели оба охранника и практически сразу куда-то унеслись, потом вышел Приходько и, пожав мне руку, жестом показал в сторону двери…
   - Садись! Извини, что задержал! - Кириллов, испытующе глядя мне в глаза, нервно взъерошил себе шевелюру, и, приоткрыв сейф, достал из него два свертка и положил на стол передо мной:
   - Здесь премия и благодарность за мою жизнь, которая, как ни странно, мне дорога… - в его глазах на миг промелькнуло что-то похожее на улыбку. - И деньги на машину. Это мой подарок. И не скупись: возьми себе что-нибудь достойное. Я ценю своих людей!
   Потом он встал, обошел вокруг стола и протянул мне ладонь:
   - Еще раз большое тебе спасибо! Можешь идти отсыпаться. Кстати, ближайшие три дня ты мне не нужен: до тех пор, пока не разрулят ситуацию с людьми покойного Реваза Кутаисского, я не буду высовываться с дачи, а, значит, ты сможешь от меня отдохнуть…