Горохов Александр. Забытые на обочине

   Это был плохой признак. За минувшие дни, изредка возвращаясь мысленно к своему предстоящему разговору с этой крысой, Заваров уже прикинул, что самое страшное для него, Заварова, заключается не в прямом шантаже. Не в том, что могут угрожать выдать его Рыбе. Самое страшное, если этот Климов распустит слух про все те действия, которые Заваров совершал по нужде и сам себя за них презирал: ограбления дачь зимой, обирание пьяниц. А этот мелкий мерзавец о таких поступках Заварова, видимо, знал. Или догадывался. В идеале крысенка нужно было загнать в такую нору, чтоб он своей морды не высовывал несколько месяцев хотя бы.
   - Хорошо. - сказал Заваров. - Что ты мне хочешь продать?
   - Продать - ничего. Правда, есть факты, Виктор Владимирович, что кто-то на дачах шарил, когда кончался сезон... Местный магазинчик тоже ограбили по мелочи.
   Заваров сжал зубы.
   - Откуда знаешь?
   - Так я же, Виктор Владимирович, там зимой сторожем работал! Там в строжке и жил по безквартирью. И случайно этого грабителя приметил. Но зачем про то балаболить до времени? Зачем слухи распускать?
   - Значит, следил за мной? Собирал факты?
   - Так случилось. Случайно, Виктор Владимирович. Но я никого не осуждаю. Знаете, у меня одна знакомая была, пианистка, в филармонии концерты давала. Но в гости друзья её просто звать боялись! То ложки со стола украдет, то бокалы попятит. Это клептоманией называется. Со всяким может случиться. И вот вы, к тому же примеру, крутой мужик. Но - всякое бывает.
   - Хватит. - оборвал Заваров. - Чего хочешь?
   Климов помолчал и неожиданно заговорил просительно, неуверенно.
   - Виктор Владимирович... Возьмите меня в свою бригаду. Я, сами видите, не "бык" и не "качок". Но мозги имею. И так скажу, если когда-нибудь, я, словно гад, предам вас или что скажу ненароком - в тот же час сам себе на ваших глазах глотку перережу.
   Заваров едва не расхохотался. Ситуация складывалась в его любимом стиле - как музыканты его бывшего оркестра, как его бригада братвы, каждый её член в том или ином смысле всегда были у него "на крючке". Каждый был повязан с ним хоть каким-то криминалом. Круговая порука, как интуитивно ещё в школе понял Заваров, - крепчайшая из всех существующих. Друг и соратник только таковым и останется, если вместе тайно закопали труп в темном лесу. Этот крысенок - сам просился в рабство! Этот, быть может ещё больше, чем сам Заваров, стремился встать в ряды сильных и крутых "хозяев жизни", как он их понимал. Своего пути у Климова не было - жидок характером, хлипок духом - приходилось пристраиваться за кем-то в спину. Вот он сидит добровольный и послушный раб!
   Тем не менее Заваров нахмурился и произнес, словно размышлял.
   - Ты во время, вообще-то, ко мне обратился. Мне сейчас нужны пара-тройка надежных парней. На зоне сидел?
   - Пацаном. Год. За хулиганку. - поспешно ответил Климов.
   - Маловато... Но ладно, пройдешь испытательный срок на одном деле.
   - Когда начинать? - встрепенулся Климов.
   - Может быть, даже завтра.
   По остренькому, лисьему лицу Климова скользнула жалобная судорога, будто предвестница слез: глаза покраснели, губы обмякли и странно было даже подумать, что это ничтожество могло чем-то хоть кому-то угрожать! Он произнес, дрогнув голосом.
   - А за Рыбу, Виктор Владимирович, не волнуйтесь. Я точно узнал, что он на то дело плюнул. В одном казино даже смеялся, как его ограбили! Деньги из бумажника взяли, а пять тысячь долларов из плаща не вытащили! А он из-за этого нападения в одно место опоздал, где его, он сказал, киллеры ждали!
   С невероятным трудом Заваров удержался от того, чтоб не выругаться на весь зал. Вот уж, действительно, завет дуракам - не занимайся не своим делом, не поджаривай блины на собственной заднице, хоть и горячая, а не пропечет! Взять две тысячи "деревянных" и прозевать пять тысяч баксов!
   - Хватит. - оборвал он неприятную тему. - С этого дня ты у меня на зарплате. Пока немного, как у остальных. А там посмотрим.
   Слов благодарности у Климова не хватило, он хлюпнул носом и отвернулся.
   Грохнула, разрывая барабанные перепонки музыки местного кафе и дерзкая до отчаянности мысль с такой же силой ударила в мозг Заварова. И тут же опьянила его более, чем выпитая рюмка коньяка, синкопы дрянного оркестра. Он наклонился к Климову и сказал ему в ухо.
   - Сейчас тебе будет первое испытание. На жизнь и на смерть.
   - Ну? - лицо Климова вытянулось, он сразу понял, что шуточки в разговоре, если и были, то закончились.
   - Ты знаешь, где живет Рыба?
   - Тут недалеко... За Пушкино. Возле бывшей войсковой части. Свой дом, своя крепость.
   - Как его зовут? В миру?
   - Оскар Борисович... Вообще-то он Алексей, но братва зовет Оскар. Он это любит.
   - Понятно. Ну что, Валентин, - махнем сейчас в гости к Оскару?
   - Зачем? - едва выговорил Климов.
   - Ну, ты на меня настучишь, дашь подтверждение, кто его "обул", а уж там посмотрим.
   - Зачем ты так? - Климов окончательно сник. - Я тебе честный братан...
   - Я тоже. Один к нему пойду. Довезешь? Дом покажешь?
   - Не знаю, Виктор Владимирович... Оскар Борисович сегодня, кажется, день рождения дочки гуляет...
   - Тем лучше.
   Заваров встал и пошел через зал не оглядываясь. Решил так - если на выходе обнаружит у себя за спиной Климова, то эта крыса все же не настолько продажна, чтоб ей нельзя было вовсе доверять. А если не пойдет, струсит он теперь без труда и денег найдет ему намордник на пасть, чтоб не болтал.
   Заваров вышел на улицу и услышал за своей спиной, как швейцар закрыл дверь. Сделал по тротуару с десяток шагов и не услышал за собой ничьей поступи.
   Мелкая мразюга, насмешливо подумал Заваров, теперь я тебя расколол и больше никогда ко мне не подвалишся.
   - На твоей машине поедем, Виктор Владимирович? - услышал он из-за своего плеча и тут же сообразил, что новый братан его, кроме прочих выдающихся достоинств, умеет ещё совершенно бесшумно передвигаться по асфальту тротутаров: походка стукача, соглядатая, продажной шкуры.
   - Да, Валентин, поедем на моей машине.
   Пока Заваров дошел до гаража, открыл его и выгнал наружу "сааб", он уже знал не столько как будет действовать, но и чего следует добиваться. Он решил, что поставит сейчас на кон все, чего достиг к своим тридцати двум годам. Все что есть, включая первые успехи дела с Геннадием Нестеровым. Заваров понимал, что быть может через час с небольшим он будет стерт в пыль в самом прямом смысле слова. Либо окажется, наконец, в среде тех людей, которым завистливо поклонялся будет принят на равных.
   Шоссе уже летело навстречу, Валька Климов что-то возбужденно говорил, а Заваров не слушал, ощущал легкую дрожь нервов в животе, коленях и губах. Это были те минуты острой игры, которую он любил и куда бросался безрассудно - лишь подсознание его работало в холодном и четком рассчете, но оно выдавало только сигналы к действию, расшифровка приходила позже уже после всего свершившегося.
   Минут за тридцать они добрались до не очень впечатляющего забора около двух с половиной метров, с массивными колоннами на равных промежутках друг от друга. Заварову приходилось видеть заборчики нанешних воротил куда как покруче. Ворота тоже оказались хоть и прочными, но ажурными. Сквозь них был виден неказистый двухэтажный дом, все окна которого были освещены. Но никакой вычурностью, нахальным вызовом окружающим постройка не отличалась. Заваров ещё раз понял - Рыба, который ездил на "мерседесе" без охраны был на голову выше той братвы, за которыми следовал эскорт из джипов и взвод сикьюрити. Этого "братка" было либо очень просто убить, либо невозможно. И потому такие "рыбы" презирают охрану. Не тратят на неё деньги. Она защищены и в блатном мире и в официальном. У них блатные клички молодости и такие удостоверения личности, которые проверяют в воротах Кремля.
   Заваров шагнул к узким дверям крепкого домика охранников при воротах, на ходу бросил Климову.
   - Подождешь меня здесь, незачем две башки разом на плаху тащить.
   - Но я с тобой, если велишь!
   - Нет. Подожди. Машину сестре перегонишь.
   Едва он ступил на первую ступеньку крыльцы, как металлический голос прозвучал над головой.
   - Какие проблемы?
   - Моя фамилия Заваров. Я хочу увидеть Оскара Борисовича. - он знал, что пауз нельзя делать. - Скажите, что с ним хочет поговорить человек, который одолжил у него деньги и бензин три дня назад у бензоколонки.
   - Подожди.
   Заваров отступил назад и нервно спросил Климова.
   - Валька, а как ты меня вычислил там, у бензоколонки? Когда я на Рыбу наехал?
   - Случайно. - голос Климова била откровенная дрожь страха. - Я мимо ехал, вижу, твой красный "сааб" стоит. Машина-то знакомая. А потом уж все увидел.
   От дверей охраны прозвучало с тем же металлом в голосе.
   - Входи, Заваров.
   Он шагнул вперед, узкая дверь распахнулась, охранник в комуфляже спросил коротко.
   - Оружие есть?
   - Нет.
   - Смотри, если зазвенишь на дуге, уже другой разговор будет.
   - Не зазвеню.
   Миновав домик охраны, Заваров понял, что здесь установлена не только дуга металлоопределителя. Вдоль забора, казавшегося снаружи непрезентабельным, - тянулись кабели, торчали телекамеры наблюдения, но все это замечалось, если присматриваться. Хозяин дома и здешней природы в границах забора - не любил выпячиваться ни в чем.
   Если доживу, дал себе зарок Заваров, буду жить так же.
   Только возле входных дверей дома, Заваров почувствовал, что все здание словно сотрясается от музыки, громких голосов гостей - вот так! Значит и окна, стенки, крыша здесь звуконепроницаемые! Экстра класс, а не жизнь!
   Мимо дверей в большой шумный зал, по лестнице, Заварова провели наверх. Это его огорчило. Он предполагал, что первое появление его на глаза Рыбы произойдет при его друзьях. Зрители - нужны были Заварову. Точнее даже не зрители, а чтобы были свидетели его, Заварова, отваги, рискованности и воровской чести. Потом - можно и один на один потолковать. Но для начала нужны были свидетели, иначе краски всей этой игры блекли до увядания и серости.
   Мечты отважных сбываются. Заварова ввели в кабинет, где около десятка мужчин без пиджаков пили кофе, ликеры, курили. Странная это была компания. То ли заседание кабинета министров, как то показывает телевидение, то ли собрали крутых мужиков-аторитетов в камере следственного изолятора "Матросская тишина", только по этомуу случаю камеру приукрасили, обставил дорогой мебелью. Излишне молодых - не было. На профессоров и каких-нибудь академиков тоже никто похож не был. Воротилы, маршалы в золоте - и никто не стеснялся татуировок на руках, шрамов на сытых мордах.
   Стол был круглым, но Рыба умудрился сидеть именно в его центре! И Заваров его тотчас отличил.
   В кабинете примолкли, Рыбы вскинул веселые глаза и засмеялся.
   - А это действительно ты!
   Заваров легко обгнул стол, сунул руку в карман и вытащил конверт с заранее приготовленными деньгами:
   - Оскар Борисович, возвращаю вам кредит, взятый у вас по случаю моего умопомрачения.
   - А канистры?! - тоненьким голосом воскликнул Рыба. - Канистры с бензином?!
   - Стоят в моем багажнике. Перегружу, куда скажете.
   - А компенсация за моральные издержки?! - уже своим голосом и не смеясь спросил тот.
   - Готов принять любую кару, любой штраф, - отчеканил Заваров заготовленную фразу. - Затмение нашло.
   - А ты кто вообще-то таков, ухарь?
   Вот этот вопрос был решающий, ради него Заваров и шел на нешуточный риск. Теперь ему уже не требовались свидетели. Он ничего не ответил, но так выразительно глянул на друзей Оскара Борисовича, что тот понял сигнал. С рюмкой и сигаретой в руках поднялся и кивнул Заварову, приглашая за собой. Они вышли на застекленный эркер теплой веранды, где стояла очень красивая пальма. Оскар Борисович прикрыл за собой дверь и спросил.
   - Ну? Может ты приехал с каким-нибудь дельным предложением, а не только форс давить?
   - Предложения у меня, к сожалению, нет. - медленно начал Заваров. Но чтобы вы поверили, что я не мелкая "шестерка"... Чтобы отплатить моральный ущерб, я хотел сказать, что сейчас начал одно дело, чтоб сокрушить своего врага...
   - Кого? - не скрыл интереса Оскар Борисович.
   - Шаратарова. - внятно ответил Заваров.
   Оскар Борисович тихо засмеялся.
   Давящая тяжесть упала с плеч Заварова. Он действовал по наитию, но кое - какой расчет все же был. Он неплохо знал нравы высших кругов Воровской Власти и ни на йоту не верил в якобы царящее там братство. Он знал, что закон там един - слабого грызут, слабый не имеет права на жизнь. Там - среди сильных, правят только сильные. И это право сильного проверяется каждым днем, если не каждым часом. По одобрительному смешку Оскара Борисовича Заваров понял, что "попал в масть". Оскару Борисовичу понравилось, что какой-то неведомый молодчик собрался подгадить (пусть и по мелочи) такому могучему коллеге, как Шаратаров.
   - Интересно, друг мой... Очень интересно, если вы собрались подергать за вымя господина Шаратарова. Сам понимаешь, что в этом деле я тебе не помошник. В натуре не помошник. Но буду рад посмотреть, как старый медведь запрыгает, когда его примуться кусать молодые волчата. Очень смешно. Но, сам опять же понимаешь, я от тебя ничего такого не слышал. Ну, если потребуется небольшая сумма...
   - Не надо, Оскар Борисович. - тут же вежливо прервал Заваров. - Всё есть. Деньги, бригада, дело раскручиваем.
   - Везучий ты, дьявол. - с непонятной улыбкой сказал Оскар Борисович. - И я почему-то тебе брюхо не прострелил в ту ночь, и Шаратаров сегодня на день рождения моей дочери опоздал. Может это знак судьбы?
   - Может быть, - обмирая ответил Заваров, только на миг представивший себе, чтобы было, если б Шаратаров оказался в кабинете.
   Оскар Борисович слегка сдвинул брови, произнес задумчиво.
   - Я не знаю точно, что задумал сейчас этот мудрец, но, судя по некоторым признакам, Шаратаров вышел на какое-то большое дело.
   - Я знаю, что он задумал.
   - Хорошо. Держи свои знания при себе. И... Я дам тебе свой прямой телефон.
   Он открыл двери, вернулся в кабинет и наступил миг великой славы Заварова, миг, котрого он ждал быть может, долгие года.
   - Присаживайтесь. - указал Оскар Борисович Заварову на свободное кресло, а затем спокойно, но значительно представил его своим гостям. Господа, это мой молодой друг. Прошу любить и жаловать, господин Заваров...
   - Виктор Владимирович, - скромно подхватил тот, хотя в душе его гремели литавры и грохотали духовые оркестры.
   Он оказался равным в кругу тех, кто были хозяевами жизни, кому принадлежал наступающий двадцать первый век! Появилась мощная опора в собственной жизни - пусть пока не материальная, а духовная. С такой опорой можно было вершить уже любые дела. Уже никому в голову не придет даже подумать, что он - Заваров, лазит по пустым дачам, обирает пьяных или как тупой придурок с пистолетом в руках грабит убогие пункты обмена валюты.
   Но он знал, что зарываться нельзя и - выдержал стиль. Скромно не встревал в беседу, выпил рюмку ликера, запил его чашечкой кофе и вежливо сослался на дела - распрощался с полным уважением к каждому. Это понравилось. Он знал, что его здесь запомнили.
   Климов так искренне обрадовался благополучному возвращению Заварова, так прыгал вокруг него и визжал от радости, что на мгновение Заваров даже подумал, что имеет дело не с предательской шкурой, которая продаст кого хочешь в любой момент.
   - Ты уж и живым меня не мечтал увидеть?
   - А как же, Витя?! - Климов прижался к плечу Заварова и зашептал. Ничего удивительного не будет, Витя, если за этим заборчиком дюжина-другая трупов закопана!
   - Может быть. - ответил Заваров и спросил неожиданно. - А ты сам землю копать умеешь?
   - Если надо, я все сумею! А в чем дело?
   - Да так. Потом поговорим.
   Заваров запустил мотор и принял окончательное решение - Климова надо упрятать надежно, но с пользой. Пусть выполнит первое, испытательное задание, а там видно будет.
   глава 14. Ярославские робята. Продолжение.
   Марка Семеновича Лурье вызвали в милицию где-то около полудня. На следующий день он уже числился уволенным с работы и потому поехал в городской отдел без особого энтузиазма. Он предполагал, что, как всегда, его призывают на месте определить, куда отправлять какого-нибудь разбушевавшегося хулигана - в камеру предварительного следствия, или сразу на экспертизу.
   Но знакомый полковник Краснопольский повел разговор сразу о другом и через минуту стало понятно, что речь идет о Григории Нестерове. Лурье спросил испуганно.
   - Нестеров вернулся сюда? Зачем?!
   - Мы его разыскивалди, Марк Семенович. Парень догадался явится самостоятельно.
   - Я так и знал, что у него буду всякие приключения! Так и знал! огорченно сказал Лурье. - Надеюсь, Константин Василдьевич, что не Григорий убил нашего санитара Кислова?! Они были, можно сказать, друзьями.
   - Ну, есть факты, что дружба это была своеобразной. Однако, убийство Кислова Нестереву в вину не ставится. Это однозначно. Как у него вообще-то с головушкой?
   - Он нормален! - поспешно ответил Лурье. - Я хочу с ним поговорить! Парень может оказаться напуган, в состояние стресса. Вот в этом случае, я не гарантирую, как он его переживет.
   - Конечно, поговорите, но поначалу почитайте вот этот документ. Будет хорошо, Марк Семенович, если вы сможете что-нибудь мне пояснить.
   Лурье принял развернутый лист из школьной тетрдаки, заполненный неровными каракулями. Он надел очки и принялся читать.
   Господу Богу Христу Начальнику милиции.
   От Кислова Н.Д.
   ПОКАЯНИЕ.
   Мой сын, Олежек Кислов, и бабка Раиса потонули за мои грехи.Пишу это Покаяние, кару приму от своей руки. Получил я уже наказание, которому нет равного. Я - убил своим грехом сына своего. Я во всем виноват. Когда Григорий Нестеров выходил из нашей больницы я подставил его на то убийство сторожа на ярмарке. Никого выдавать не хочу, это мой грех, имен наших Ярославских робят не узнаете, я сам перед всеми за всё отвечу. Они, эти робята, хотели свой грабеж и убийство откинуть на Нестерова. Потому что он вышел из психушки. И это грех. Я за него плачу. А ещё грех пять или четыре года назад. Я задушил в палате старика Покатилова. За сорок тысяч рублей, которые мне дали его родственники. Они хотели поиметь квартиру Покатилова единолично, и я его задушил в ночную вахту. Виноватым нарисовал опять Гришу Нестерова, потому что он псих. Он не псих. Он хороший парень. Родственики Покатилова заплатили мне эти деньги и за них потонул мой сын Олежек. На этом я расписываюсь здесь и пусть покарает меня Бог и все кому надо. А Гриша не виноват и Ярославские робята тоже не виноваты, все сделал я.
   Кислов Николай.
   Лурье отложил письмо, не зная, как на него реагировать. Потом сказал тяжело.
   - По-моему, Кислов писал его пьяным. Я хоть и специалист, но в этом бреду разобраться сразу не могу.
   - Само собой. - кивнул Краснопольский. - Но факты, как я понимаю, сходятся. Насколько я помню, лет пять назад назад у вас в больнице, действительно, задушили старика прямо в палате.
   - Да... - заколебался Лурье. - Темная история. Но теперь все это предстает в другом свете. Хотя...
   Лурье примолк, а Краснопольский не торопил его и терпеливо ждал, пока Лурье не продолжил.
   - Обстоятельства смерти старика Покатилова были таковы... Его нашли мертвым поутру. Во время дежурства Кислова. Поначалу решили, что старик Покатилов тихо преставился во сне. Но вскрытие дало совершенно оглушительный результат - задушен!... Ну, в палате было кроме Покатилова ещё шесть человек в том числе и Григорий Нестеров. Все тихие, в сумеречном состоянии. Буйные и опасные находились, как всегда в изоляторе. На руках Нестерова обнаружили слабые царапины и, долго не думая, обвинение в убийстве пало на него, на Григория.
   - Как это - "долго не думая"?
   Лурье виновато улыбнулся.
   - Вы припомните - это девяносто четвертый или девяносто пятый год. Наше заведение то закрывали, по недостатку средств, то снова оставляли. Везде такой бардак, что не приведи Господи. Главным врачом у нас в то время был не я, а покойный Долинин Иван Федорович. Убийство в нашей больнице! Ничего себе рекомендация! А поскольку Нестеров толком не мог ответить ни "да", ни "нет", то убийство прилепили ему. Долинин обьяснил это тем, что в ту ночь у Нестерова был острейший приступ помешательства и он придушил первого, кто ему не понравился. То есть, соседа по палате старика Покатилова. Такое бывает. С другой стороны, не совсем теперь понятно, зачем такое деяние потребовалось тому же санитару Кислову! Он был более чем хороший работник!
   - Это уже моя сфера деятельности. - усмехнулся Краснопольский. Смерть Покатилова могла принести какие-то выгоды его родственникам. Они и заказали, предположим, тому же Кислову, это убийство.
   Лурье подумал и ответил нерешительно.
   - Выгода от смерти убогого старика Покатилова? От наследства нищего пенсионера? - он встрепенулся. - Насколько я помню, у Покатилова не было родственников! К нему никто не приходил годы три! Не было и квартиры. Смерть его, с моей точки зрения, заказывать было некому!
   - И логично, и правильно. - одобрил Краснопольский. - Это проверяли достаточно тщательно. Комната Покатилова досталась совершенно сторонним людям, беженцам из Казахстана. Эти нищие не то чтоб заказать его смерть, а даже знать его не могли. Убийство Покатилова заказал Кислову кто-то еще. Он даже называет сумму, полученную за убийство - сорок тысяч. Но это дело давно минувшее. Для нас важней сейчас "ярославские робята."
   Лурье улыбнулся.
   - Тут уж я ни в чем вам помочь не могу. Как я понимаю, моего пациента втянули в банду, потом в ограбление и в убийство, но это для меня не сюрьприз.
   - В каком плане? Он настолько не в себе, что им можно управлять? Так зачем вы его выпустили?! - подивился Краснопольский.
   - Нет. - терпеливо ответил Лурье. - Он в разуме и за свои поступки отвечает. А вот втянуть во что-либо его легко, поскольку окружающий мир для него в изрядной степени непонятен. Я бы хотел с ним сейчас поговорить.
   - Конечно... На мой взгляд тоже, он в в полном разуме. Немного туповат, правда, но отвечает разумно и не психует.
   Лурье заторопился.
   - Я вас об одном попрошу, Константин Васильевич. Насколько это возможно по вашим правилам - будьте с Нестеровым помягче. Он психически здоров. На данный момент. Но может попасть в стресс, в ступор, испугаться... Ну, что я вам рассказываю, вы лучше меня знаете, как здоровые люди у вас вмиг соскакивают с катушек от страха!
   Краснопольский ответил невесело.
   - Чаще это симуляция, дорогой доктор. Вы сами неоднакратно это подтверждали. Ладно, пациента вашего без нужды дрючить не будем, мы ж все-таки не звери, хоть тут в газетенках про нас разное пишут. - проворчал недовольно Краснопольский.
   - Знаете, и было бы неплохо, если б вы это письмо ему не показывали. - настойчиво попросил Лурье. - Ему просто ни к чему знать про этого Покатилова. Он начинает жизнь с листа, если можно так сказать. Ну и попал в ситуацию, которую ему создал Кислов.
   - Не Кислов. - поправил полковник. - Кислову кто-то платил в первом случае. А во втором случае, в деле с нападением на киоск на ярмарке, ситуацию уже более сложная. И простите, можно допустить сговор между Кисловым и Нестеровым.
   - Это как?
   - Да так. Вышел мужик из психушки, решил обогатиться, а ему предложили дело. Или обманули. Тут возможны разные варианты.
   - Да, пусть так. - Лурье огорченно покачал головой. - Кислов! Почти десять лет работал у меня и мне-то самому в голову не приходило, что он способен на такие мерзости! Получается, что я не знаю своего дела. И даром кушаю свой профессиональный хлеб. Задушил беспомощного старика за сорок тысяч. Вы будете искать заказчиков этого убийства?
   Краснопольский взглянул удивленно.
   - Где искать? Кого искать?! По документам, мы подняли дело из архивов, Покатилов основную часть жизни провел в Грузии. Там, быть может, и застряла какая-то родня. Но вы же знаете, что теперь их из Грузии не достать. Поймите меня правильно - зачем нам копать это дело? Безнадёга.
   - Категорическая. - сдержанно согласился Лурье, хотя до конца полковника и не понимал. - А что вы будете копать?
   - Попробуем найти этих ярославских робят.... Экспертиза установила, что ваш Нестеров охранника на ярмарке не убивал. Отпечатки пальцев на ружье стертые, прямых свидетельств нет. Ну и, судя по всему, мы его отпустим, если что-либо не всплывет при дополнительном дознании, очных ставках и прочих процедурах.
   - Отпустите его. - попросил Лурье. - Под мою поруку.
   - Посмотрим. - кивнул полковник. - Какого-то Славика из этих "ярославских робят" он назвал. И дал два фото-портрета. Все-таки в эту историю на ярмарке он замешан. Попробуем провести опознание нескольких лиц из окружения Кислова, потом будем решать. Приходите завтра.
   - Хорошо. - ответил Лурье и попрощался.
   Но оказалось, что этого "завтра" судьбой Лурье не было отпущено. И никогда не увидал он берега Земли Обетованной. Он вернулся домой в свою полупустую квартиру, (все вещи уже были распроданы и раздарены) уселся к телефону и принялся обзванивать всех своих знакосмых с тем, чтоб пристроить "одного потерянного на обочине жизни парня на работу и жилье хоть куда-нибудь на первое время". В конечном счете договорился, что Григория Нестрова возьмут на период навигации матросом на баржу, которая возила по Волге песок. До октября месяца работа была обеспечена, жить можно было на той же барже, обещали и общежитие в Рыбинске. Лурье успокоился, решив, что приблудный парень все-таки сумеет втянуться в нормальную жизнь.
   К вечеру Лурье почувствовал себя неважно, но вздобрился, когда часов около десяти ему позвонил из Хайфы двоюродный дядя троюродной сестры. Они быстро, экономя деньги, поговорили. Лурье заверил, что в конце апреля, в начале мая уже прилетит на Землю Обетованную. Под конец этого разговора он почувствовал боли в сердце и, когда положил трубку, принялся искать среди увязанного багажа нитроглицерин. Боль становилась непереносимой, он начал задыхаться и попробовал вызвать по телефону "скорую помощь". Работал ли телефон или нет, отказала ли связь, или у Лурье не хватило сил, чтоб набрать номер ещё несколько раз - осталось неизвестным.