Страница:
Потом пошел разговор о фронтовых делах. Каково сегодня положение наших войск? Удастся ли им сдержать натиск врага? Об этом мы могли лишь гадать.
Когда впереди показался город, единодушно решили не разъезжаться по домам, а ехать вместе прямо на завод.
В заводских цехах, в отделах заводоуправления уже прошли митинги. Обращение партии и правительства - отдать все для фронта, для победы - вызвало горячие отклики..
Коллектив заявил, что он готов работать столько, сколько потребует Родина. И действительно, с первого дня войны рабочие и специалисты начали трудиться по-фронтовому. Комсомольцы повели борьбу за высокую производительность труда и увеличение производственных мощностей. Инициатива комсомольцев вылилась в замечательное движение двухсотенников - стахановцев военной поры.
Евилов, Букин, Цветков, Молчанов, Борисов... Можно назвать еще много фамилий молодых рабочих, которые достигли выдающихся успехов. Это были знающие, смелые люди. Они старались дать нашей армии как можно больше пушек, не боялись пойти на производственный риск и шли. Например, Борисов, отлично изучивший фрезерный станок, сумел значительно повысить режим резания и таким образом добиться большого эффекта.
Достижения двухсотенников положили начало массовому социалистическому соревнованию за выполнение двух и более норм.
Сверловщице Лаптевой тоже захотелось увеличить выработку, но у нее еще не было необходимых производственных навыков. На помощь пришел мастер участка Баранов. Он присмотрелся к работе сверловщицы, откорректировал ее приемы, и Лаптева, дававшая три детали, стала снимать со станка четыре, пять и даже семь деталей за смену. Работница продолжала идти вперед. Спустя некоторое время она стала снимать за смену уже по девять деталей. На ее примере многие убедились, как важно вовремя и по-деловому помочь начинающему рабочему.
Станочник Наумов долго работал над одним приспособлением. Он сам спроектировал это приспособление, составил чертежи и с цифрами в руках доказал, что оно упростит работу. Предложение Наумова было внедрено в производство и дало большую экономию времени на механической обработке и заточке резцов.
Движение двухсотенников было ценно тем, что оно повышало не только личную выработку рабочего, но и всего завода. Стахановцам, показавшим лучшие достижения, присваивали звание "стахановца-патриота периода Отечественной войны".
Большое внимание уделялось обобщению опыта и популяризации стахановских методов труда во всех цехах и отделах завода. Ежедневное оповещение о ходе соревнования, широкое моральное и материальное поощрение передовиков производства, а также то, что партком завода возложил на начальников цехов, начальников отделений и мастеров-коммунистов ответственность за создание необходимых условий для соревнующихся, сделали социалистическое соревнование основным методом достижения высокой производительности труда. И хотя дирекция завода не провела необходимых организационных и технических мер, чтобы повысить производительность действующего оборудования, тем не менее выпуск орудий постепенно наращивался за счет самоотверженного труда рабочих. К сожалению, это наращивание шло слишком медленно и не соответствовало нуждам фронта. В мирное время наш завод выпускал одновременно самое большее два типа пушек, а чаще всего только один тип. Война потребовала быстро развернуться и организовать выпуск Ф-22 УСВ, Ф-34, ЗИС-2, а затем ЗИС-3 и ЗИС-5.
День ото дня положение на фронтах становилось все тяжелее. "Больше пушек, больше пушек!"-требовал от завода наркомат, а завод продолжал топтаться на месте. Сформированные артиллерийские части прибывали за пушками прямо к нам. В заводском поселке на площадке у дома директора эти части учились обращаться с полученными орудиями и отправлялись на фронт.
Первоначальное ознакомление с устройством отдельных агрегатов происходило прямо в цехах. Для этого были выделены конструкторы: по стволу - Грибань, по затвору - Иванов, по противооткатным устройствам - Калеганов, по люльке Ласман, по верхнему станку и механизмам наведения - Шишкин, по нижнему станку и подрессориванию - Белов, по прицелу - Погосянц. Так мы старались возместить отсутствие "Руководства службы", которое к этому времени Главное артиллерийское управление еще не отпечатало. Методика обучения была разработана настолько простая и доходчивая, что бойцы и командиры быстро овладевали необходимыми навыками и действовали безошибочно. Ничего больше в то время мы дать не могли, но все, что могли, давали. Бойцы и командиры это отлично чувствовали и сердечно нас благодарили.
Каждый раз, когда обученный расчет орудия, батареи или танкового экипажа отправлялся на фронт, расставание было очень трогательным. Бойцы и командиры, получая новую технику, просили давать фронту как можно больше пушек. В их клятвенных заверениях биться до последнего дыхания звучала преданность Родине и ненависть к врагу. Многие артиллеристы и танкисты потом присылали на завод письма. Благодарили за пушки, служившие безотказно, рассказывали о своих боевых делах. Такие письма были для нас наградой и за напряженные дни и за бессонные ночи.
Газеты и радио приносили вести нерадостные. Несмотря на большие потери и в людях и в технике, фашистские захватчики рвались к Москве и к Ленинграду. В сводках Советского информбюро появлялись все новые и новые названия городов, за которые шли бои и которые мы оставляли под напором врага. Советским Вооруженным Силам недоставало боевого опыта, резервов и техники, в том числе артиллерийской. Наш завод упорно стремился удовлетворить требования фронта, но похвастаться значительными успехами не мог.
В КБ часто собиралась небольшая группа руководящих работников - Шеффер, Назаров, Худяков, Ренне, Гордеев, Горшков, я. Обсуждали положение, создавшееся на заводе, и приходили к одному выводу: цехи и отделы работают много, упорно, все стремятся выполнить и перевыполнить задание, многие действительно его перевыполняют, но этого мало. Нужен крутой поворот, нужно все переделать конструкцию пушек, технологию, приспособления, инструмент, организацию производства. Нужно вызвать к жизни внутренние резервы, как это было сделано в 1936-1937 годах в связи с модернизацией пушки Ф-22 и позже, когда работали над ЗИС-6. Не раз отдел главного конструктора пытался убедить Амо Сергеевича Еляна согласиться на коренную перестройку производства,- в этом был риск, однако другого выхода не существовало.
В эту тяжелую пору - в один из июльских дней мы узнали, что Еляна собираются снимать с директорского поста как не справляющегося. Я проверил эту информацию Оказалось - точно. Новость не очень меня удивила. Этого можно было ожидать, зная безрадостное состояние наших заводских дел.
Из того, что я рассказывал, читатель и сам, конечно, понял, что главному конструктору далеко не безразлично, кто стоит во главе завода. Личность директора, его отношение к новизне, к исследовательской работе, его способность, если нужно, пойти на разумный риск - все это имеет огромное значение для творческой работы конструкторского коллектива, для успешной работы всего завода.
К тому времени наше КБ создало уже не одну оригинальную артиллерийскую систему, оно завоевало прочный авторитет и, случалось, государственные и партийные руководители, вплоть до Сталина, обращались прямо и непосредственно к главному конструктору. Естественно, это и мне открыло доступ к некоторым высоким лицам. Короче говоря, передо мной встал очень ответственный вопрос, который надо было решать как можно быстрее: просить или не просить за Еляна?
Просить - значит поручиться, что положение на заводе выправится, что завод начнет выполнять правительственные задания. Если же увеличение выпуска пушек невозможно, тогда просить не следует. Но возможности для увеличения выпуска есть.
Было очевидно, что попытаться помочь Аме Сергеевичу необходимо. Вряд ли найдется подходящая кандидатура на должность директора, а если пришлют со стороны, еще неизвестно, будет ли новый директор лучше. К тому же ему придется осваивать завод, на что потребуется время. Это только затормозит дело. Тогда дай бог удержать нынешние темпы производства, а не то, чтобы их повысить. Государство от этого не выиграет. Вывод был один: надо просить сохранить Еляна на директорском посту, дать обязательство, что при тех же производственных мощностях завод увеличит выпуск пушек. Конечно, если Елян примет предложения о перестройке производства, и в частности согласится на валовой выпуск пушки ЗИС-3, опытный образец которой, накрытый брезентом, стоял в цехе, а рабочие чертежи пылились в архиве. ЗИС-3 в производстве менее трудоемкая, почти на 400 килограммов легче и в несколько раз дешевле Ф-22 УСВ. Правда, она еще не получила одобрения, ее нужно показать маршалу Кулику.
Возник вопрос: "А что, если Кулик откажется посмотреть или, еще хуже, забракует ЗИС-3?" Но явные преимущества новой пушки перед Ф-22 УСВ исключали такой поворот событий.
Возник другой вопрос: когда посылать письмо насчет Еляна - после показа Кулику ЗИС-3 или не дожидаясь этого? Решил переговорить с директором и послать.
Встретились мы с Амо Сергеевичем с глазу на глаз. Я изложил соображения ОГК - меры, которые помогут заводу довольно быстро улучшить свои дела. Сказал прямо, не дипломатничая: мы должны твердо обещать в ближайшее же время увеличить выпуск пушек.
После длительного обсуждения Елян согласился с предложением относительно ЗИС-3: он понимал, что это обеспечит почти немедленное увеличение выпуска дивизионных пушек. Что же касается плана использования внутризаводских резервов, то...
- Это настолько рискованно, что без разрешения сверху я не могу дать согласия.
Все мои доводы его не убедили. Разговор наш, что называется, забуксовал.
Собрались мы с ведущими конструкторами и технологами у себя в отделе и обсудили положение. Массовый выпуск пушек ЗИС-3 имел огромное государственное значение. С помощью ЗИС-3 завод увеличит выпуск дивизионных пушек почти втрое. Тогда можно будет приналечь и на освоение ЗИС-2. Игра стоит свеч. После этого мы с Амо Сергеевичем встретились еще раз. Я сообщил ему, что буду писать Ворошилову, Маленкову и секретарю обкома партии М. И. Родионову, сказал, что сейчас же займусь составлением письма, чтобы отправить его сегодня же. Потом показал Еляну черновик. Написанное его удовлетворило; он не возражал против гарантии увеличения выпуска пушек в ближайшее же время,- значит, верил, что ЗИС-3 выручит.
Ответа на наши письма все ждали с большим нетерпением. Через несколько дней мне позвонили от Ворошилова: А. С. Елян остается директором завода.
2
Кроме ЗИС-3 у нас был готов опытный образец пушки, установленной на гусеничный тягач "Комсомолец" и некоторые другие орудия.
Как известно, артиллерия только тогда может по-настоящему помочь наступающим или обороняющимся войскам, если она вовремя прибудет на поле сражения и займет огневые позиции. Пушка должна обладать высокой подвижностью и высокой проходимостью. Эти требования всегда были одними из самых главных. Подвижность определяется средствами тяги и конструкцией орудия.
Во время первой мировой войны, когда средством тяги в армии была лошадь, она и определяла возможную подвижность войсковых соединений. В русских артиллерийских частях, придаваемых кавалерии, подвижность была выше, чем в пехотных, так как формировались специальные конные батареи, обладавшие такой же скоростью, что и кавалерия. В конной артиллерии стремились развивать лихость, быстроту стрельбы, безудержный порыв вперед. На маневрах русские конные артиллеристы проделывали такой, например, эффектный и смелый прием: как только кавалерия перестраивалась в боевой порядок, конные батареи на полном карьере выскакивали с фланга и опережали свою кавалерию. Артиллеристы быстро снимали орудия с передков и открывали внезапный огонь по несущейся навстречу коннице противника. Своя кавалерия, идущая в атаку, вскоре закрывала собой пушки,- тогда конные батареи переносили огонь в глубину - на вражескую артиллерию и пулеметы.
Опыт первой мировой войны подтвердил, что подготовка русских артиллеристов была вполне правильной. Примером этому может служить боевой эпизод, происшедший возле города Томашева, когда донские казачьи батареи показали высокий класс молниеносного удара. Значительно превосходящие по численности австрийские части вынудили русских отходить к Томашевскому лесу. За стрелковыми цепями австрийцев шла сомкнутая резервная колонна - около трех батальонов. В это время две казачьи батареи на полном карьере понеслись, укрываясь за гребнем холма, во фланг наступавшим австрийцам. Быстро сняв орудия с передков, конные артиллеристы через две минуты открыли беглый фланговый огонь: одна батарея по резервной колонне, а другая - по наступающим цепям.
И эти минуты решили все. Стройно наступавшие цепи и резервная колонна были буквально сметены с земли. Поляна южнее Томашевского леса оказалась усеянной трупами австрийцев. Бой закончился полным уничтожением 44-го австрийского полка.
Наряду с конной тягой в первую мировую войну появилась и механическая; она повысила подвижность артиллерии. Начало механической тяги в русской артиллерии положил Лендер. Он установил трехдюймовую зенитную полуавтоматическую пушку образца 1914 года на платформу грузового автомобиля, благодаря чему пушка получила высокую подвижность и выносливость. Таких установок изготовили тогда немного.
После первой мировой войны встал вопрос о повышении выносливости орудий на маршах и о повышении скоростей их передвижения. Этим решалась очень важная оперативная задача - переброска артиллерийских частей на большие расстояния в короткий срок. Первая часть проблемы была успешно решена у нас в СССР уже в тридцатые годы подрессориванием орудий. Но нерешенным осталось другое повышение маневренности артиллерии на поле сражения. Правда, была попытка спроектировать 280-миллиметровую мортиру на гусеничном ходу (самодвижущуюся), но дальше эскизного проекта, к большому сожалению, не пошли.
Наше КБ, много лет разрабатывая вопрос о повышении подвижности артиллерийских систем, пришло к выводу, что артиллерии нужны не только большие скорости на марше по дорогам, но и хорошая проходимость на полях сражения. Решили установить орудия на гусеничную машину - создать самодвижущуюся пушку. В первую очередь это касалось противотанковой и дивизионной артиллерии: тогда она смогла бы появляться там, где ее не ждали. В конце 1940 года КБ выступило с предложением создать самодвижущиеся пушки. Начальник ГАУ маршал Кулик встретил это предложение доброжелательно. Идея создания высокоподвижной и проходимой артиллерии не покидала нас. Мы искали гусеничную машину, на которую можно было бы установить 57-миллиметровую противотанковую пушку ЗИС-2 и 76-миллиметровую дивизионную пушку Ф-22 УСВ образца 1939 года. От мысли использовать Ф-22 УСВ пришлось в конце концов отказаться: эта пушка была слишком велика по габаритам. Но ЗИС-2, установленная на тягаче "Комсомолец" и на колесно-гусеничном вездеходе, при испытании ее стрельбой и возкой показала отличные результаты: высокую кучность боя, скорострельность, устойчивость, подвижность и проходимость по всяким дорогам и даже по бездорожью. Так родилась надежная и безотказная самодвижущаяся противотанковая пушка ЗИС-30. По сути дела, это была вращающаяся часть полевой пушки, поставленная на движитель. От вражеского огня орудийный расчет прикрывал все тот же щит. Поэтому и назвали пушку самодвижущейся, в отличие от самоходной, которая вся закрывалась броней.
Великая Отечественная война требовала быстрого решения вопроса о самодвижущейся артиллерии для борьбы с фашистскими танковыми армадами, и наш завод одновременно с созданием опытного образца и его отработкой запустил в производство большую партию самодвижущихся пушек ЗИС-30. В этом случае Елян проявил решительность.
Необходимо было правительственное постановление о принятии ЗИС-30 на вооружение.
Разрешение на показ пушки ЗИС-3 нужно было получить от наркома Д. Ф. Устинова. Поэтому прежде чем звонить маршалу Кулику, я обратился к Дмитрию Федоровичу с такой просьбой. В телефонном разговоре с Д. Ф. Устиновым охарактеризовал пушку с точки зрения служебно-эксплуатационных и экономических качеств, обратив внимание, что замена в производстве пушки Ф-22 УСВ пушкой ЗИС-3 не сорвет выпуск дивизионных пушек. Дмитрий Федорович дал разрешение доставить пушки в Москву. Я позвонил маршалу Кулику и попросил посмотреть наши новые пушки - 76-миллиметровую дивизионную ЗИС-3, противотанковую 57-миллиметровую самодвижущуюся ЗИС-30 на гусеничном тягаче "Комсомолец", а также другие опытные образцы и дать заключение о целесообразности принятия их на вооружение Красной Армии. Кулик осведомился, кто заказывал эти пушки. Я объяснил, что они созданы по нашей инициативе. После недолгого разговора маршал назначил смотр на 22 июля 1941 года.
Об этих переговорах я уведомил директора завода, и он отдал необходимые распоряжения. Решено было отправить пушки своим ходом - в те дни такой способ транспортировки был надежнее и быстрее, чем по железной дороге. Ответственным за доставку и показ пушек маршалу был назначен И. А. Горшков, секретарь парторганизации нашего отдела.
Иван Андреевич подобрал в помощь себе бригаду из конструкторов, слесарей и орудийного расчета полигона. Опытный цех и конструкторы занялись пушками, а Горшков тренировал орудийные расчеты. К назначенному времени все было подготовлено. Вместе с директором мы проверили и материальную часть и орудийные расчеты; колонна тронулась.
В Москве пушки поставили во дворе Народного комиссариата обороны. На ночь бригада во главе с Горшковым решила остаться у пушек, я же отправился в наш наркомат, чтобы доложить наркому о прибытии и еще раз просмотреть материалы для доклада. Дмитрий Федорович Устинов попросил меня подробнее ознакомить с пушками. Это был разговор двух конструкторов (нарком ранее работал конструктором). Мы хорошо понимали друг друга. Дмитрий Федорович одобрил намеченное нами мероприятие. Пожелав нам успеха, нарком высказал ту мысль, что Кулик одобрит и поддержит наши мероприятия.
Ночью объявили воздушную тревогу. В бомбоубежище не было слышно ни стрельбы зениток, ни взрывов авиабомб, как будто и нет никакого налета. Наконец дали отбой. Я отправился в гостиницу, в которой меня поселили.
Несмотря на то что в конце июля московские ночи темны, несмотря на погашенные фонари и плотно зашторенные окна, на улицах было светло. Тихо и светло: в небе догорали сброшенные немецкими самолетами осветительные ракеты на парашютах. В разных концах города виднелись зарева пожаров.
Гитлеровцы добрались до Москвы! Неужели и дальше так пойдет дело? Выпускать больше пушек - это стало прямо-таки моей личной потребностью. Я заранее предвкушал, как сегодня решится вопрос о ЗИС-3 и ЗИС-30 - их примут на вооружение.
Шаги мои гулко отдавались на асфальте. Было далеко за полночь, и по дороге в гостиницу мне не встретилась ни одна живая душа. Только военные патрули, проверявшие документы. Едва забрезжил рассвет, я поспешил к Народному комиссариату обороны. Чем ближе к нему подходил, тем шагал все быстрее. Под конец почти бежал.
Наша бригада встретила меня живая и невредимая. Не пострадали от налета и пушки. Товарищи с воодушевлением начали рассказывать, как они во время налета тушили "зажигалки". Потом разговор переключился на предстоящий показ пушек.
Как ни медленно ползло время, назначенный час встречи с маршалом наконец настал, и я направился в особняк.
В приемной толпились генералы и офицеры.
Перебросившись со мной несколькими словами о ночном воздушном налете, маршал спросил, готова ли материальная часть к показу. Я ответил утвердительно.
- Тогда пошли.
Вслед за нами пошли все, кто находился в приемной.
Кулик поздоровался с заводской бригадой и предложил мне доложить о каждой пушке.
Первой стояла в боевом положении красавица ЗИС-3. Она была нашим главным объектом. Сообщив ее тактико-технические и экономические характеристики, сравнив их с характеристиками Ф-22 УСВ, я обрисовал конструктивные особенности ЗИС-3 и ее агрегатов. Она выглядела значительно лучше своей предшественницы Ф-22 УСВ. Учитывая, что постановка каждой новой пушки на валовое производство и перевооружение Красной Армии - процесс сложный, длительный и дорогой, я подчеркнул, что применительно к ЗИС-3 все решается просто и быстро, потому что она представляет собой 76-миллиметровый ствол, наложенный на лафет 57-миллиметровой противотанковой пушки ЗИС-2, которая находится у нас на валовом производстве. Поэтому постановка на производство ЗИС-3 не только не обременит завод, но, наоборот, облегчит дело тем, что вместо двух пушек Ф-22 УСВ и ЗИС-2 в производство будет идти одна, но с двумя разными трубами ствола. К тому же ЗИС-3 обойдется заводу втрое дешевле, чем Ф-22 УСВ. Все это, вместе взятое, позволит заводу сразу увеличить выпуск дивизионных пушек, которые будут не только проще в изготовлении, но удобнее в обслуживании и надежнее. Заканчивая, я предложил принять на вооружение дивизионную пушку ЗИС-3 взамен дивизионной пушки Ф-22 УСВ.
Маршал Кулик захотел посмотреть ЗИС-3 в действии. Горшков подал команду "расчет к орудию". Люди быстро заняли свои места. Последовали новые различные команды. Их выполняли так же четко и быстро.
Кулик приказал выкатить орудие на открытую позицию и начать условную "стрельбу по танкам". В считанные минуты пушка была готова к бою. Кулик указывал появление танков с разных направлений. Звучали команды Горшкова: "Танки слева... спереди", "танки справа... сзади". Орудийный расчет работал как хорошо отлаженный механизм.
Я подумал: "Труд Горшкова себя оправдал".
Маршал похвалил расчет за четкость и быстроту. Горшков подал команду "отбой", ЗИС-3 установили на исходной позиции. После этого многие генералы и офицеры подходили к орудию, брались за маховики механизмов наведения и работали ими, поворачивая ствол в разных направлениях по азимуту и в вертикальной плоскости.
То же повторилось у пушки ЗИС-30 на гусеничном шасси тягача "Комсомолец". Сначала я доложил основные тактико-технические характеристики, особо подчеркнув большую подвижность, маневренность и проходимость на марше и на поле боя, отметил простоту конструктивных решений: потребовались лишь незначительные доделки и переделки как пушки ЗИС-2, так и тягача. В результате на изготовление ЗИС-30 ушло очень немного времени; такую установку способны произвести даже небольшие механические мастерские. Маршал и работники ГАУ задали мне несколько вопросов, на которые я ответил. Орудийный расчет под командованием Горшкова стал показывать ЗИС-30 в действии.
Все шло отлично. Кулик приказал сменить огневую позицию. У нас был классный водитель С. М. Петров. В армии он служил в танковой части. По команде "марш" Петров повел ЗИС-30, безукоризненно выполняя все требуемые Куликом маневры.
После показа ЗИС-30, который закончился так же успешно, как и показ ЗИС-3, перешли к следующей 57-миллиметровой противотанковой самодвижущейся пушке, установленной на шасси гусеничного вездехода. Судя по всему, опытные образцы присутствующим понравились. После осмотра маршал предложил пройти к нему в кабинет.
В кабинете я гораздо полнее доложил о пушках, о производстве, о перевооружении. Закончив, ждал выступлений, критики со стороны присутствующих. Но зря я готовился записывать. Поднялся Кулик. Слегка улыбнулся, обвел взглядом присутствующих и остановил его на мне. Это я оценил как положительный признак. Кулик немного помолчал, готовясь высказать свое решение, и высказал:
- Вы хотите заводу легкой жизни, в то время как на фронте льется кровь. Ваши пушки не нужны.
Он замолчал. Мне показалось, что я ослышался или он оговорился. Я сумел только произнести:
- Как?
- А вот так, не нужны! Поезжайте на завод и давайте больше тех пушек, которые на производстве.
Маршал продолжал стоять с тем же победоносным видом.
Я встал из-за стола и пошел к выходу. Меня никто не остановил, никто мне ничего не сказал.
Я был ошеломлен. Шел к своим друзьям, к нашим забракованным пушкам, которыми законно гордился весь коллектив, и все время твердил про себя: "Это-трагедия, трагедия..." Ни о чем другом думать не мог. Раза два даже споткнулся.
Когда впереди показался город, единодушно решили не разъезжаться по домам, а ехать вместе прямо на завод.
В заводских цехах, в отделах заводоуправления уже прошли митинги. Обращение партии и правительства - отдать все для фронта, для победы - вызвало горячие отклики..
Коллектив заявил, что он готов работать столько, сколько потребует Родина. И действительно, с первого дня войны рабочие и специалисты начали трудиться по-фронтовому. Комсомольцы повели борьбу за высокую производительность труда и увеличение производственных мощностей. Инициатива комсомольцев вылилась в замечательное движение двухсотенников - стахановцев военной поры.
Евилов, Букин, Цветков, Молчанов, Борисов... Можно назвать еще много фамилий молодых рабочих, которые достигли выдающихся успехов. Это были знающие, смелые люди. Они старались дать нашей армии как можно больше пушек, не боялись пойти на производственный риск и шли. Например, Борисов, отлично изучивший фрезерный станок, сумел значительно повысить режим резания и таким образом добиться большого эффекта.
Достижения двухсотенников положили начало массовому социалистическому соревнованию за выполнение двух и более норм.
Сверловщице Лаптевой тоже захотелось увеличить выработку, но у нее еще не было необходимых производственных навыков. На помощь пришел мастер участка Баранов. Он присмотрелся к работе сверловщицы, откорректировал ее приемы, и Лаптева, дававшая три детали, стала снимать со станка четыре, пять и даже семь деталей за смену. Работница продолжала идти вперед. Спустя некоторое время она стала снимать за смену уже по девять деталей. На ее примере многие убедились, как важно вовремя и по-деловому помочь начинающему рабочему.
Станочник Наумов долго работал над одним приспособлением. Он сам спроектировал это приспособление, составил чертежи и с цифрами в руках доказал, что оно упростит работу. Предложение Наумова было внедрено в производство и дало большую экономию времени на механической обработке и заточке резцов.
Движение двухсотенников было ценно тем, что оно повышало не только личную выработку рабочего, но и всего завода. Стахановцам, показавшим лучшие достижения, присваивали звание "стахановца-патриота периода Отечественной войны".
Большое внимание уделялось обобщению опыта и популяризации стахановских методов труда во всех цехах и отделах завода. Ежедневное оповещение о ходе соревнования, широкое моральное и материальное поощрение передовиков производства, а также то, что партком завода возложил на начальников цехов, начальников отделений и мастеров-коммунистов ответственность за создание необходимых условий для соревнующихся, сделали социалистическое соревнование основным методом достижения высокой производительности труда. И хотя дирекция завода не провела необходимых организационных и технических мер, чтобы повысить производительность действующего оборудования, тем не менее выпуск орудий постепенно наращивался за счет самоотверженного труда рабочих. К сожалению, это наращивание шло слишком медленно и не соответствовало нуждам фронта. В мирное время наш завод выпускал одновременно самое большее два типа пушек, а чаще всего только один тип. Война потребовала быстро развернуться и организовать выпуск Ф-22 УСВ, Ф-34, ЗИС-2, а затем ЗИС-3 и ЗИС-5.
День ото дня положение на фронтах становилось все тяжелее. "Больше пушек, больше пушек!"-требовал от завода наркомат, а завод продолжал топтаться на месте. Сформированные артиллерийские части прибывали за пушками прямо к нам. В заводском поселке на площадке у дома директора эти части учились обращаться с полученными орудиями и отправлялись на фронт.
Первоначальное ознакомление с устройством отдельных агрегатов происходило прямо в цехах. Для этого были выделены конструкторы: по стволу - Грибань, по затвору - Иванов, по противооткатным устройствам - Калеганов, по люльке Ласман, по верхнему станку и механизмам наведения - Шишкин, по нижнему станку и подрессориванию - Белов, по прицелу - Погосянц. Так мы старались возместить отсутствие "Руководства службы", которое к этому времени Главное артиллерийское управление еще не отпечатало. Методика обучения была разработана настолько простая и доходчивая, что бойцы и командиры быстро овладевали необходимыми навыками и действовали безошибочно. Ничего больше в то время мы дать не могли, но все, что могли, давали. Бойцы и командиры это отлично чувствовали и сердечно нас благодарили.
Каждый раз, когда обученный расчет орудия, батареи или танкового экипажа отправлялся на фронт, расставание было очень трогательным. Бойцы и командиры, получая новую технику, просили давать фронту как можно больше пушек. В их клятвенных заверениях биться до последнего дыхания звучала преданность Родине и ненависть к врагу. Многие артиллеристы и танкисты потом присылали на завод письма. Благодарили за пушки, служившие безотказно, рассказывали о своих боевых делах. Такие письма были для нас наградой и за напряженные дни и за бессонные ночи.
Газеты и радио приносили вести нерадостные. Несмотря на большие потери и в людях и в технике, фашистские захватчики рвались к Москве и к Ленинграду. В сводках Советского информбюро появлялись все новые и новые названия городов, за которые шли бои и которые мы оставляли под напором врага. Советским Вооруженным Силам недоставало боевого опыта, резервов и техники, в том числе артиллерийской. Наш завод упорно стремился удовлетворить требования фронта, но похвастаться значительными успехами не мог.
В КБ часто собиралась небольшая группа руководящих работников - Шеффер, Назаров, Худяков, Ренне, Гордеев, Горшков, я. Обсуждали положение, создавшееся на заводе, и приходили к одному выводу: цехи и отделы работают много, упорно, все стремятся выполнить и перевыполнить задание, многие действительно его перевыполняют, но этого мало. Нужен крутой поворот, нужно все переделать конструкцию пушек, технологию, приспособления, инструмент, организацию производства. Нужно вызвать к жизни внутренние резервы, как это было сделано в 1936-1937 годах в связи с модернизацией пушки Ф-22 и позже, когда работали над ЗИС-6. Не раз отдел главного конструктора пытался убедить Амо Сергеевича Еляна согласиться на коренную перестройку производства,- в этом был риск, однако другого выхода не существовало.
В эту тяжелую пору - в один из июльских дней мы узнали, что Еляна собираются снимать с директорского поста как не справляющегося. Я проверил эту информацию Оказалось - точно. Новость не очень меня удивила. Этого можно было ожидать, зная безрадостное состояние наших заводских дел.
Из того, что я рассказывал, читатель и сам, конечно, понял, что главному конструктору далеко не безразлично, кто стоит во главе завода. Личность директора, его отношение к новизне, к исследовательской работе, его способность, если нужно, пойти на разумный риск - все это имеет огромное значение для творческой работы конструкторского коллектива, для успешной работы всего завода.
К тому времени наше КБ создало уже не одну оригинальную артиллерийскую систему, оно завоевало прочный авторитет и, случалось, государственные и партийные руководители, вплоть до Сталина, обращались прямо и непосредственно к главному конструктору. Естественно, это и мне открыло доступ к некоторым высоким лицам. Короче говоря, передо мной встал очень ответственный вопрос, который надо было решать как можно быстрее: просить или не просить за Еляна?
Просить - значит поручиться, что положение на заводе выправится, что завод начнет выполнять правительственные задания. Если же увеличение выпуска пушек невозможно, тогда просить не следует. Но возможности для увеличения выпуска есть.
Было очевидно, что попытаться помочь Аме Сергеевичу необходимо. Вряд ли найдется подходящая кандидатура на должность директора, а если пришлют со стороны, еще неизвестно, будет ли новый директор лучше. К тому же ему придется осваивать завод, на что потребуется время. Это только затормозит дело. Тогда дай бог удержать нынешние темпы производства, а не то, чтобы их повысить. Государство от этого не выиграет. Вывод был один: надо просить сохранить Еляна на директорском посту, дать обязательство, что при тех же производственных мощностях завод увеличит выпуск пушек. Конечно, если Елян примет предложения о перестройке производства, и в частности согласится на валовой выпуск пушки ЗИС-3, опытный образец которой, накрытый брезентом, стоял в цехе, а рабочие чертежи пылились в архиве. ЗИС-3 в производстве менее трудоемкая, почти на 400 килограммов легче и в несколько раз дешевле Ф-22 УСВ. Правда, она еще не получила одобрения, ее нужно показать маршалу Кулику.
Возник вопрос: "А что, если Кулик откажется посмотреть или, еще хуже, забракует ЗИС-3?" Но явные преимущества новой пушки перед Ф-22 УСВ исключали такой поворот событий.
Возник другой вопрос: когда посылать письмо насчет Еляна - после показа Кулику ЗИС-3 или не дожидаясь этого? Решил переговорить с директором и послать.
Встретились мы с Амо Сергеевичем с глазу на глаз. Я изложил соображения ОГК - меры, которые помогут заводу довольно быстро улучшить свои дела. Сказал прямо, не дипломатничая: мы должны твердо обещать в ближайшее же время увеличить выпуск пушек.
После длительного обсуждения Елян согласился с предложением относительно ЗИС-3: он понимал, что это обеспечит почти немедленное увеличение выпуска дивизионных пушек. Что же касается плана использования внутризаводских резервов, то...
- Это настолько рискованно, что без разрешения сверху я не могу дать согласия.
Все мои доводы его не убедили. Разговор наш, что называется, забуксовал.
Собрались мы с ведущими конструкторами и технологами у себя в отделе и обсудили положение. Массовый выпуск пушек ЗИС-3 имел огромное государственное значение. С помощью ЗИС-3 завод увеличит выпуск дивизионных пушек почти втрое. Тогда можно будет приналечь и на освоение ЗИС-2. Игра стоит свеч. После этого мы с Амо Сергеевичем встретились еще раз. Я сообщил ему, что буду писать Ворошилову, Маленкову и секретарю обкома партии М. И. Родионову, сказал, что сейчас же займусь составлением письма, чтобы отправить его сегодня же. Потом показал Еляну черновик. Написанное его удовлетворило; он не возражал против гарантии увеличения выпуска пушек в ближайшее же время,- значит, верил, что ЗИС-3 выручит.
Ответа на наши письма все ждали с большим нетерпением. Через несколько дней мне позвонили от Ворошилова: А. С. Елян остается директором завода.
2
Кроме ЗИС-3 у нас был готов опытный образец пушки, установленной на гусеничный тягач "Комсомолец" и некоторые другие орудия.
Как известно, артиллерия только тогда может по-настоящему помочь наступающим или обороняющимся войскам, если она вовремя прибудет на поле сражения и займет огневые позиции. Пушка должна обладать высокой подвижностью и высокой проходимостью. Эти требования всегда были одними из самых главных. Подвижность определяется средствами тяги и конструкцией орудия.
Во время первой мировой войны, когда средством тяги в армии была лошадь, она и определяла возможную подвижность войсковых соединений. В русских артиллерийских частях, придаваемых кавалерии, подвижность была выше, чем в пехотных, так как формировались специальные конные батареи, обладавшие такой же скоростью, что и кавалерия. В конной артиллерии стремились развивать лихость, быстроту стрельбы, безудержный порыв вперед. На маневрах русские конные артиллеристы проделывали такой, например, эффектный и смелый прием: как только кавалерия перестраивалась в боевой порядок, конные батареи на полном карьере выскакивали с фланга и опережали свою кавалерию. Артиллеристы быстро снимали орудия с передков и открывали внезапный огонь по несущейся навстречу коннице противника. Своя кавалерия, идущая в атаку, вскоре закрывала собой пушки,- тогда конные батареи переносили огонь в глубину - на вражескую артиллерию и пулеметы.
Опыт первой мировой войны подтвердил, что подготовка русских артиллеристов была вполне правильной. Примером этому может служить боевой эпизод, происшедший возле города Томашева, когда донские казачьи батареи показали высокий класс молниеносного удара. Значительно превосходящие по численности австрийские части вынудили русских отходить к Томашевскому лесу. За стрелковыми цепями австрийцев шла сомкнутая резервная колонна - около трех батальонов. В это время две казачьи батареи на полном карьере понеслись, укрываясь за гребнем холма, во фланг наступавшим австрийцам. Быстро сняв орудия с передков, конные артиллеристы через две минуты открыли беглый фланговый огонь: одна батарея по резервной колонне, а другая - по наступающим цепям.
И эти минуты решили все. Стройно наступавшие цепи и резервная колонна были буквально сметены с земли. Поляна южнее Томашевского леса оказалась усеянной трупами австрийцев. Бой закончился полным уничтожением 44-го австрийского полка.
Наряду с конной тягой в первую мировую войну появилась и механическая; она повысила подвижность артиллерии. Начало механической тяги в русской артиллерии положил Лендер. Он установил трехдюймовую зенитную полуавтоматическую пушку образца 1914 года на платформу грузового автомобиля, благодаря чему пушка получила высокую подвижность и выносливость. Таких установок изготовили тогда немного.
После первой мировой войны встал вопрос о повышении выносливости орудий на маршах и о повышении скоростей их передвижения. Этим решалась очень важная оперативная задача - переброска артиллерийских частей на большие расстояния в короткий срок. Первая часть проблемы была успешно решена у нас в СССР уже в тридцатые годы подрессориванием орудий. Но нерешенным осталось другое повышение маневренности артиллерии на поле сражения. Правда, была попытка спроектировать 280-миллиметровую мортиру на гусеничном ходу (самодвижущуюся), но дальше эскизного проекта, к большому сожалению, не пошли.
Наше КБ, много лет разрабатывая вопрос о повышении подвижности артиллерийских систем, пришло к выводу, что артиллерии нужны не только большие скорости на марше по дорогам, но и хорошая проходимость на полях сражения. Решили установить орудия на гусеничную машину - создать самодвижущуюся пушку. В первую очередь это касалось противотанковой и дивизионной артиллерии: тогда она смогла бы появляться там, где ее не ждали. В конце 1940 года КБ выступило с предложением создать самодвижущиеся пушки. Начальник ГАУ маршал Кулик встретил это предложение доброжелательно. Идея создания высокоподвижной и проходимой артиллерии не покидала нас. Мы искали гусеничную машину, на которую можно было бы установить 57-миллиметровую противотанковую пушку ЗИС-2 и 76-миллиметровую дивизионную пушку Ф-22 УСВ образца 1939 года. От мысли использовать Ф-22 УСВ пришлось в конце концов отказаться: эта пушка была слишком велика по габаритам. Но ЗИС-2, установленная на тягаче "Комсомолец" и на колесно-гусеничном вездеходе, при испытании ее стрельбой и возкой показала отличные результаты: высокую кучность боя, скорострельность, устойчивость, подвижность и проходимость по всяким дорогам и даже по бездорожью. Так родилась надежная и безотказная самодвижущаяся противотанковая пушка ЗИС-30. По сути дела, это была вращающаяся часть полевой пушки, поставленная на движитель. От вражеского огня орудийный расчет прикрывал все тот же щит. Поэтому и назвали пушку самодвижущейся, в отличие от самоходной, которая вся закрывалась броней.
Великая Отечественная война требовала быстрого решения вопроса о самодвижущейся артиллерии для борьбы с фашистскими танковыми армадами, и наш завод одновременно с созданием опытного образца и его отработкой запустил в производство большую партию самодвижущихся пушек ЗИС-30. В этом случае Елян проявил решительность.
Необходимо было правительственное постановление о принятии ЗИС-30 на вооружение.
Разрешение на показ пушки ЗИС-3 нужно было получить от наркома Д. Ф. Устинова. Поэтому прежде чем звонить маршалу Кулику, я обратился к Дмитрию Федоровичу с такой просьбой. В телефонном разговоре с Д. Ф. Устиновым охарактеризовал пушку с точки зрения служебно-эксплуатационных и экономических качеств, обратив внимание, что замена в производстве пушки Ф-22 УСВ пушкой ЗИС-3 не сорвет выпуск дивизионных пушек. Дмитрий Федорович дал разрешение доставить пушки в Москву. Я позвонил маршалу Кулику и попросил посмотреть наши новые пушки - 76-миллиметровую дивизионную ЗИС-3, противотанковую 57-миллиметровую самодвижущуюся ЗИС-30 на гусеничном тягаче "Комсомолец", а также другие опытные образцы и дать заключение о целесообразности принятия их на вооружение Красной Армии. Кулик осведомился, кто заказывал эти пушки. Я объяснил, что они созданы по нашей инициативе. После недолгого разговора маршал назначил смотр на 22 июля 1941 года.
Об этих переговорах я уведомил директора завода, и он отдал необходимые распоряжения. Решено было отправить пушки своим ходом - в те дни такой способ транспортировки был надежнее и быстрее, чем по железной дороге. Ответственным за доставку и показ пушек маршалу был назначен И. А. Горшков, секретарь парторганизации нашего отдела.
Иван Андреевич подобрал в помощь себе бригаду из конструкторов, слесарей и орудийного расчета полигона. Опытный цех и конструкторы занялись пушками, а Горшков тренировал орудийные расчеты. К назначенному времени все было подготовлено. Вместе с директором мы проверили и материальную часть и орудийные расчеты; колонна тронулась.
В Москве пушки поставили во дворе Народного комиссариата обороны. На ночь бригада во главе с Горшковым решила остаться у пушек, я же отправился в наш наркомат, чтобы доложить наркому о прибытии и еще раз просмотреть материалы для доклада. Дмитрий Федорович Устинов попросил меня подробнее ознакомить с пушками. Это был разговор двух конструкторов (нарком ранее работал конструктором). Мы хорошо понимали друг друга. Дмитрий Федорович одобрил намеченное нами мероприятие. Пожелав нам успеха, нарком высказал ту мысль, что Кулик одобрит и поддержит наши мероприятия.
Ночью объявили воздушную тревогу. В бомбоубежище не было слышно ни стрельбы зениток, ни взрывов авиабомб, как будто и нет никакого налета. Наконец дали отбой. Я отправился в гостиницу, в которой меня поселили.
Несмотря на то что в конце июля московские ночи темны, несмотря на погашенные фонари и плотно зашторенные окна, на улицах было светло. Тихо и светло: в небе догорали сброшенные немецкими самолетами осветительные ракеты на парашютах. В разных концах города виднелись зарева пожаров.
Гитлеровцы добрались до Москвы! Неужели и дальше так пойдет дело? Выпускать больше пушек - это стало прямо-таки моей личной потребностью. Я заранее предвкушал, как сегодня решится вопрос о ЗИС-3 и ЗИС-30 - их примут на вооружение.
Шаги мои гулко отдавались на асфальте. Было далеко за полночь, и по дороге в гостиницу мне не встретилась ни одна живая душа. Только военные патрули, проверявшие документы. Едва забрезжил рассвет, я поспешил к Народному комиссариату обороны. Чем ближе к нему подходил, тем шагал все быстрее. Под конец почти бежал.
Наша бригада встретила меня живая и невредимая. Не пострадали от налета и пушки. Товарищи с воодушевлением начали рассказывать, как они во время налета тушили "зажигалки". Потом разговор переключился на предстоящий показ пушек.
Как ни медленно ползло время, назначенный час встречи с маршалом наконец настал, и я направился в особняк.
В приемной толпились генералы и офицеры.
Перебросившись со мной несколькими словами о ночном воздушном налете, маршал спросил, готова ли материальная часть к показу. Я ответил утвердительно.
- Тогда пошли.
Вслед за нами пошли все, кто находился в приемной.
Кулик поздоровался с заводской бригадой и предложил мне доложить о каждой пушке.
Первой стояла в боевом положении красавица ЗИС-3. Она была нашим главным объектом. Сообщив ее тактико-технические и экономические характеристики, сравнив их с характеристиками Ф-22 УСВ, я обрисовал конструктивные особенности ЗИС-3 и ее агрегатов. Она выглядела значительно лучше своей предшественницы Ф-22 УСВ. Учитывая, что постановка каждой новой пушки на валовое производство и перевооружение Красной Армии - процесс сложный, длительный и дорогой, я подчеркнул, что применительно к ЗИС-3 все решается просто и быстро, потому что она представляет собой 76-миллиметровый ствол, наложенный на лафет 57-миллиметровой противотанковой пушки ЗИС-2, которая находится у нас на валовом производстве. Поэтому постановка на производство ЗИС-3 не только не обременит завод, но, наоборот, облегчит дело тем, что вместо двух пушек Ф-22 УСВ и ЗИС-2 в производство будет идти одна, но с двумя разными трубами ствола. К тому же ЗИС-3 обойдется заводу втрое дешевле, чем Ф-22 УСВ. Все это, вместе взятое, позволит заводу сразу увеличить выпуск дивизионных пушек, которые будут не только проще в изготовлении, но удобнее в обслуживании и надежнее. Заканчивая, я предложил принять на вооружение дивизионную пушку ЗИС-3 взамен дивизионной пушки Ф-22 УСВ.
Маршал Кулик захотел посмотреть ЗИС-3 в действии. Горшков подал команду "расчет к орудию". Люди быстро заняли свои места. Последовали новые различные команды. Их выполняли так же четко и быстро.
Кулик приказал выкатить орудие на открытую позицию и начать условную "стрельбу по танкам". В считанные минуты пушка была готова к бою. Кулик указывал появление танков с разных направлений. Звучали команды Горшкова: "Танки слева... спереди", "танки справа... сзади". Орудийный расчет работал как хорошо отлаженный механизм.
Я подумал: "Труд Горшкова себя оправдал".
Маршал похвалил расчет за четкость и быстроту. Горшков подал команду "отбой", ЗИС-3 установили на исходной позиции. После этого многие генералы и офицеры подходили к орудию, брались за маховики механизмов наведения и работали ими, поворачивая ствол в разных направлениях по азимуту и в вертикальной плоскости.
То же повторилось у пушки ЗИС-30 на гусеничном шасси тягача "Комсомолец". Сначала я доложил основные тактико-технические характеристики, особо подчеркнув большую подвижность, маневренность и проходимость на марше и на поле боя, отметил простоту конструктивных решений: потребовались лишь незначительные доделки и переделки как пушки ЗИС-2, так и тягача. В результате на изготовление ЗИС-30 ушло очень немного времени; такую установку способны произвести даже небольшие механические мастерские. Маршал и работники ГАУ задали мне несколько вопросов, на которые я ответил. Орудийный расчет под командованием Горшкова стал показывать ЗИС-30 в действии.
Все шло отлично. Кулик приказал сменить огневую позицию. У нас был классный водитель С. М. Петров. В армии он служил в танковой части. По команде "марш" Петров повел ЗИС-30, безукоризненно выполняя все требуемые Куликом маневры.
После показа ЗИС-30, который закончился так же успешно, как и показ ЗИС-3, перешли к следующей 57-миллиметровой противотанковой самодвижущейся пушке, установленной на шасси гусеничного вездехода. Судя по всему, опытные образцы присутствующим понравились. После осмотра маршал предложил пройти к нему в кабинет.
В кабинете я гораздо полнее доложил о пушках, о производстве, о перевооружении. Закончив, ждал выступлений, критики со стороны присутствующих. Но зря я готовился записывать. Поднялся Кулик. Слегка улыбнулся, обвел взглядом присутствующих и остановил его на мне. Это я оценил как положительный признак. Кулик немного помолчал, готовясь высказать свое решение, и высказал:
- Вы хотите заводу легкой жизни, в то время как на фронте льется кровь. Ваши пушки не нужны.
Он замолчал. Мне показалось, что я ослышался или он оговорился. Я сумел только произнести:
- Как?
- А вот так, не нужны! Поезжайте на завод и давайте больше тех пушек, которые на производстве.
Маршал продолжал стоять с тем же победоносным видом.
Я встал из-за стола и пошел к выходу. Меня никто не остановил, никто мне ничего не сказал.
Я был ошеломлен. Шел к своим друзьям, к нашим забракованным пушкам, которыми законно гордился весь коллектив, и все время твердил про себя: "Это-трагедия, трагедия..." Ни о чем другом думать не мог. Раза два даже споткнулся.