Страница:
– Очень рада познакомиться с вами, – обратилась Белл к детям. – Бесс, проводи гостей в сад, Бумер подаст вам чай с угощением.
– Пойдемте, кузины. Будем пить чай в саду.
Михаил повернулся к Белл и поднес к губам ее руку:
– Спасибо тебе за Бесс. Ты даришь моей дочери счастье.
– Дарить людям счастье – это то, что у меня лучше всего получается.
– Очень на это надеюсь.
Как только князь ушел, Белл последовала за своими подопечными по коридору, ведущему в сад.
Она медленно шла по извилистой дорожке к бельведеру. Впереди шагала самая старшая девочка, за ней остальные четыре княжны, парами, взявшись за руки. О Боже, сейчас они напоминали сестер Фламбо десятком лет раньше.
День выдался чудесный. В небе ни облачка. Цветы ярких и пастельных тонов, обрамленные сочной зеленью, нежась под ласковыми солнечными лучами, радовали глаз. Слух ласкало тихое пение птиц.
– Девочки, видите те сиреневые цветы? Понюхайте их!
Княжны по очереди понюхали лаванду.
– Они пахнут чистотой и свежестью, не правда ли? – спросила Белл.
Девочки закивали.
– Это было много-много лет назад. Однажды Богородица постирала одежду новорожденного Иисуса и положила ее сушиться на эти цветы. Одежда высохла, и от нее пахло чистотой и свежестью. Вот какие это замечательные цветы.
Девочки захлопали в ладоши. Лиля, самая младшая, хотела сорвать цветок.
– Но к тому, кто унесет с собой веточку лаванды, – сказала Белл, – ночью явятся привидения.
Девочка тотчас убрала руку.
Бумер установил в бельведере круглый стол и семь кресел. Бесс попросила его принести еще одно кресло для дяди Степана, обычно посещавшего все детские праздники.
– Девочки, – сказала Белл, – вы должны снова назвать мне свои имена и свой возраст.
– Я Роксанна, – сказала самая старшая княжна. – Мне шесть лет. – Она представила всех остальных. – Это моя сестра Наташа и кузина Салли. Им по пять лет, а моей сестре Лиле четыре года, как Бесс. У Салли появилась новая мама, она сказала, что у нас в этом году будет еще одна кузина. Или кузен.
– Надеюсь, это будет девочка, – сказала Наташа.
– Я тоже, – сказала Лиля.
Салли кивнула:
– И я.
– Она подрастет и будет приходить к нам на вечера чая, – добавила Бесс и посмотрела на Белл: – У нас тоже появится новая кузина? Ты можешь нам это пообещать?
– Спросишь у папы, когда я выйду за него замуж и буду жить здесь, – уклонилась Белл от прямого ответа.
– Но, дорогая, дяде Михаилу потребуется ваша помощь, – сказала княжна Роксанна, подражая интонациям герцогини Инверари. – Вы разве не знаете, откуда берутся дети?
Белл с трудом сдержала смех.
– Думаю, что знаю.
– Папа с мамой уходят в спальню и запирают дверь, – произнесла Салли.
– Потом аист роняет через камин младенца в мамин живот, – добавила Наташа.
– Все правильно, сестренка, – подтвердила Роксанна.
Лиля потянула Белл за рукав и спросила:
– А как ребенок выходит из живота?
– Ну…
– Вы что, не знаете? – удивилась Роксанна.
– Когда аист уронит младенца в мой живот, я сообщу вам, – ответила Белл.
Княжна Роксанна улыбнулась:
– Вы тоже ничего не знаете.
– А вот и освежающие напитки с закусками, – сказала Белл.
В саду появились Бумер и двое лакеев с подносами. Дворецкий нес графин с напитком и пять стаканов, один слуга – чайник и приборы, другой – блюдо с печеньем.
Бумер налил всем чаю и передал по кругу стаканы под ячменный напиток с лимоном. Поставив перед каждой девочкой розетку с печеньем, дворецкий поместил блюдо в центр стола и сказал:
– Приятного вечера, леди. Позже я вернусь к вам освежить напитки.
– Что он собирается делать с нашими напитками? – спросила Салли.
– Бумер принесет еще напитки, когда эти вы выпьете, – объяснила Белл. – Пробуйте печенье. Вон то, с корицей и орехами, называется «печеньем ангела». Крестики и нолики – это «печенье объятий» и «печенье поцелуев», а это – меренги с начинкой из взбитых сливок.
На несколько минут воцарилось молчание, пока княжны дегустировали каждый сорт печенья. Белл чувствовала душевный покой и умиротворение.
– Это печенье приготовила мама Белл, – объясняла Бесс, – а один нехороший человек поранил ей щеку.
Наступило неловкое молчание.
Княжны избегали каких-либо замечаний по поводу нехорошего человека, повредившего щеку княгини. Видимо, родители наказали девочкам делать вид, будто они не замечают ее шрам.
– Одна из моих сестер, Фэнси, поет в опере, – сообщила Белл. – Она дала мне баночку с театральной косметикой, и я замазала шрам. – Белл посмотрела на восхищенные лица девочек и, взяв салфетку, прошла к фонтану. – Сейчас я смою косметику, – произнесла она, смочив салфетку в воде, – и вы увидите мой шрам. А потом продолжим наш чайный вечер.
– Но наша мама сказала, чтобы… – начала Роксанна.
– Ваша мама боялась, что вы можете меня обидеть, – прервала ее Белл. – Но мы можем поговорить о моем шраме, если хотите. – Белл поднесла к лицу влажную салфетку и едва не рассмеялась, видя, как девочки разинули рты. Это нужно было сделать, иначе они не смогут вести себя непринужденно в ее присутствии. – Подойдите ближе, – сказала она, сняв со шрама косметику. – Можете потрогать, если хотите.
Маленькие княжны впятером окружили ее, рассматривая длинную красную отметину. Княжна Роксанна, их королева, наклонилась ближе и поцеловала Белл в щеку. Остальные девочки последовали ее примеру.
– После ваших поцелуев мое лицо чувствует себя лучше, – сказала Белл, когда все вернулись в свои кресла.
Рядом с ней осталась только Бесс. Она обвила ее шею руками.
– Я люблю тебя, мама, – промолвила девочка.
– Я тоже тебя люблю.
– И я вас люблю, – сказала Лиля.
– И я.
– И я.
Роксанна улыбнулась:
– И я.
– А меня кто любит? – раздался мужской голос.
– Дядя Степан, вы пришли на мой вечер чая! – Бесс выбежала на дорожку встречать князя.
– Как же я мог пропустить твой первый вечер чая, Бесс! – Князь поднял девочку на руки и чмокнул в щеку.
Войдя в бельведер, он усадил племянницу в ее кресло. Затем повернулся к Белл и поцеловал ей руку.
Степан сел в приготовленное для него кресло и, когда дворецкий подал ему чай, взял печенье с корицей и орехами.
– Это печенье испекла моя новая мама, – похвасталась Бесс.
– Оно называется «печеньем ангела», – сказала Лиля и посмотрела на Белл: – Его едят ангелы?
Белл улыбнулась. Степан ухмыльнулся. Лилины сестры и кузины захихикали.
– Когда умирают маленькие дети, – объясняла Белл, – они попадают на небо, где во вратах рая их встречает Святой Петр. Он угощает детей печеньем, чтобы они не так сильно тосковали по своим родным.
– От печенья каждый будет чувствовать себя лучше, – сказал князь Степан и взял еще одно. – Княжна Роксанна, вы слышали какие-нибудь свежие сплетни?
– Ну… – Княжна подождала, пока все взоры обратятся к ней, и сообщила: – Граф Великодушие сражался на дуэли с капитаном Жестокость.
– И кто был убит?
– Капитан Жестокость попал в дерево, а граф Великодушие выстрелил в воздух.
– Спасибо, княжна. – Степан повернулся к пятилетней Наташе: – А ты знаешь какие-нибудь сплетни?
– Монарх повесил на Тайберн-Хилл графа Никудышного, – ответила девочка.
– Это моя сплетня! – крикнула Лиля. – Мне ее рассказал папа.
Белл с улыбкой наблюдала за младшим из братьев Казановых. Степан, так же как Михаил, просто создан быть отцом, подумала она, надеясь, что Фэнси это оценит.
– Принцесса Жизнерадостность обзавелась младенцем, мальчиком Пухлявчиком, – сообщила Салли.
– Какая интересная новость! – воскликнул Степан. – И отец мальчика Пухлявчика – граф Великодушие?
Салли смущенно улыбнулась:
– Да.
– Ну а ты что нам расскажешь? – обратился Степан к Лиле.
Она кивнула.
– Эта леди, – сказала девочка, показав на Белл, – новая мама Бесс.
– Это моя новость! – вскричала Бесс. – Ты украла мою сплетню!
– Ну и что? – оправдывалась Лиля. – А Наташа – мою.
– Что еще вы можете мне рассказать? – спросил Степан.
Бесс приложила к губам крохотный пальчик и задумалась.
– Я знаю, как младенец выходит из живота женщины.
– Как? – в один голос спросили четыре княжны.
Бесс посмотрела на своих кузин.
– Вам придется подождать до следующего вечера чая.
Белл и Степан рассмеялись.
– Я спрошу у мамы, – сказала Наташа. – И в следующий раз это будет моя сплетня.
– Мама тебе не скажет, – проговорила Роксанна. – И это будет моя сплетня.
Степан встал и, показывая пальцем на каждую из племянниц, сказал:
– Я люблю тебя. Тебя. И тебя. – Потом обошел стол, чмокая каждую в щеку. Подойдя к Белл, поднес к губам ее руку. – А Фэнси умеет печь такое печенье?
– Только если вы пригрозите ей самоубийством.
Степан рассмеялся и пошел из сада.
– Увидимся на следующей неделе, леди, – крикнул он, обернувшись.
Через несколько минут явился Бумер. Забрал пустой графин из-под ячменно-лимонного напитка и поставил полный. Княжны прекратили разговоры и снова взялись за печенье.
Белл тем временем блуждала глазами по саду, от цветка к цветку, от растения к растению. Сад радовал ее своим спокойствием и вселял уверенность, что она будет здесь счастлива.
Ее внимание привлекла открывшаяся калитка. При виде Пруденс и Лавинии Смит у нее упало сердце.
«Если это рай, – подумала Белл, – то Смиты – змеи, прокравшиеся в него».
– Бабушка! – воскликнула Бесс. – У меня сегодня вечер чая.
– Я вижу, Элизабет.
– Его светлость уехал на деловую встречу, – пояснила гостям Белл. – Не знаю, когда вернется.
Пруденс Смит наградила ее холодным взглядом. Резкий тон пожилой женщины был понят безошибочно. Княжны Казановы молча бросали друг на друга неловкие взгляды.
Лавиния Смит села в кресло ушедшего князя Степана. Белл встала, из вежливости уступив место Пруденс, как старшей.
Бумер, наливая им чай, пробурчал:
– Принесу еще одно кресло.
– Не стоит беспокоиться из-за меня, – сказала Белл. – Я сидела достаточно долго.
– А что вы вообще здесь делаете, мисс Фламбо?
Белл взглянула на Лавинию:
– Помогаю Бесе принимать гостей. Это ее первый вечер чая.
– Элизабет не нуждается в вашей помощи, – сказала Пруденс. – У нее есть бабушка и тетя.
– Однако его светлость и Бесс попросили об этом меня, а не вас, – возразила Белл.
– Попробуйте это печенье, – сказала Бесс, нарушив наступившее молчание.
Пруденс взяла меренгу.
– Восхитительный вкус, Элизабет. Пусть Бумер передаст повару наши комплименты.
– Их испек не повар, – сказала княжна Роксанна.
– А кто же? – спросила Пруденс.
– Я испекла меренги, – ответила Белл.
– Как банально, – с высокомерной улыбкой заявила Лавиния.
– Мама Белл печет очень вкусное печенье, – произнесла четырехлетняя Лиля.
– Что ты сказала? – спросила Пруденс.
– Когда они с папой поженятся, – объяснила Бесс, – мама Белл станет моей новой мамой.
– Его светлость никогда не женится на этой потаскушке.
Белл едва не задохнулась от возмущения.
– Как вы можете употреблять такие слова при…
– Я знала Габриэль Фламбо, – перебила ее Пруденс. – Какая мать – такая и дочь!
– Лавинии грозит ужасная опасность, – сказала Белл, идеально имитируя певучие интонации мачехи.
Княжна Лиля объяснила:
– Мама Белл выйдет замуж не за его светлость, а за дядю Михаила.
– Ах ты, дерзкая девочка! – зашипела Пруденс, придя в замешательство от прямолинейности ребенка.
Лиля взглянула на свою старшую сестру. Княжна Роксанна посмотрела Пруденс в глаза.
– Мы княжны, – сказала она. – Надо уважать титул.
Белл прикрыла рот рукой, чтобы не рассмеяться. Шестилетняя девочка научилась у герцогини беспрецедентной дерзости.
– А кто вы? – спросила женщину княжна Наташа.
Пруденс изумленно уставилась на девочку. Княжна Салли замотала головой:
– Она никакая не княгиня.
Тут в разговор вмешалась Белл, чтобы погасить конфликт.
– Даже если вы княжны, – попеняла она девочкам, – нужно уважать старших.
– Эта потаскушка оказывает на детей дурное влияние, – обратилась Лавиния к матери.
– Я хочу, чтобы вы ушли, – заявила Бесс, указав пальцем на бабушку.
Пруденс повернулась к Белл:
– Ноги вашей больше не будет в этом доме, когда я расскажу Михаилу о вашей дерзости.
Белл ответила встречным ударом.
– Вряд ли Михаил считает дерзость преступлением.
– Бабушка Злая и тетя Неприветливая испортили мне вечер чая. – Бесс залилась слезами.
Глядя на нее, княжна Лиля тоже расплакалась.
– Извините нас, – сказала Белл, уводя девочек из бельведера. Дойдя до калитки, она вытерла им слезы и обняла за плечи.
– Бесс, твоя бабушка и тетя не хотели портить тебе вечер, – сказала Белл. – Если я сейчас уйду, они…
Девочка прильнула к ней.
– Не уходи, мама.
– На следующей неделе мы с твоим папой поженимся и устроим еще один вечер чая, – пообещала Белл. – И Бумер не пустит никого, кроме приглашенных. – Она поцеловала обеих девочек. – Бесс, если вы вернетесь в бельведер и ты скажешь бабушке «извини», я расскажу вам в следующий раз о лягушачьем принце.
Как только девочки успокоились, Белл прошла в дом. В холле она улыбнулась дворецкому.
– Вы что, уже уходите? – удивился Бумер. – Но ваша карета еще не вернулась за вами.
– Ничего. Мне не составит труда пройти пешком два квартала до Парк-лейн.
– А как же княжна Элизабет и вечер чая?
– Без меня он пройдет спокойнее, – ответила Белл и вышла.
На возвращение в Инверари-Хаус ушло десять минут. Вместо того чтобы войти в дом, Белл свернула в аллею и через калитку вошла в сад. Она слишком взволнованна, чтобы разговаривать с кем бы то ни было.
Белл бродила по саду, изучая растения. С уходом весны исчезли лилии, тюльпаны и форситии. Расцвели красные и белые диантусы, турецкая гвоздика с ее характерным запахом и бахромчатыми лепестками, а также люпины и дельфиниумы.
Не торопясь возвращаться в дом, Белл присела на скамью у фонтана. Смиты вызывали у нее беспокойство. Она понимала, что, выйдя замуж за князя, не избавится от них до конца дней.
Скрипнула калитка. В сад ворвался Паддлз и со свистом пронесся мимо. Рядом с ней на скамью шлепнулась Блейз.
– Как прошел вечер чая?
Белл не выдержала и заплакала.
– Гм… что, так плохо?
– Михаил уехал на деловую встречу, – сказала Белл, стараясь взять себя в руки. – Потом появились Смиты… без приглашения и все испортили.
– Почему они хотели испортить вечер маленьким девочкам?
– Девочки тут ни при чем, они хотели оскорбить и унизить меня. Назвали нашу мать и меня потаскушками.
Блейз вскочила со скамьи:
– Я не намерена…
– Сядь, пожалуйста, – промолвила Белл. – Успокойся.
– Ты вчера испачкала Лавинии платье навозом, – произнесла Блейз, – и она решила тебе отомстить.
– Смиты от меня не отстанут, – посетовала Белл. – Надо сказать Михаилу, что я передумала.
– После того как князь прошел через столько трудностей, чтобы жениться на тебе? Позволил братьям избить его, притворялся слепым, изображал потерю памяти…
– О чем ты говоришь?
– Ой! – Блейз замерла с открытым ртом.
– Остерегайтесь незамужних женщин, они загоняют вас в угол и ставят в неловкое положение, – сказал Михаил, вытягивая перед собой длинные ноги. Он посмотрел на своих трех более молодых кузенов и продолжил: – Как только «Таймс» опубликует объявление о нашей помолвке, вы останетесь единственными холостыми князьями в Лондоне.
– Я не отказался бы оказаться загнанным между бедрами графини ди Салерно, – сказал князь Драко.
Князь Гюнтер, самый младший из них, сказал:
– Я приветствую женское внимание.
Князь Лайкос покачал головой.
– Михаил предостерегает нас не от женского внимания, а от ловушки.
– Женское внимание и означает ловушку, – засмеялся князь Виктор.
Их разговор прервался, когда открылась дверь и четырехлетняя Лиля Казанова вошла в отцовский кабинет. Лицо князя Рудольфа осветилось улыбкой.
– Ваше чаепитие уже закончилось? Так скоро? – спросил девочку Михаил.
Лиля кивнула и поставила на письменный стол отца тарелку с печеньем.
– Я принесла тебе подарок, папа.
– Спасибо, княжна. – Рудольф посадил дочь на колени и жестом предложил братьям угощаться.
Лиля прикоснулась к его щеке.
– Папа, что значит «потаскушка»?
Князья с удивлением взглянули на нее. Четырехлетняя девочка положила голову отцу на плечо.
– Это нехорошее слово, дочка, – ответил ей князь Рудольф.
– Я так и подумала.
– Кто-то произнес это слово на вечере чая? – спросил Михаил, выпрямляясь в кресле.
– Бабушка Злая и тетя Неприветливая, – ответила девочка. – Они сказали, что мама Белл потаскушка. – Лиля подняла на отца глаза и добавила: – И еще бабушка Злая назвала меня дерзкой девчонкой!
Михаил почувствовал, как в нем закипает ярость, и вопросительно посмотрел на младшего брата.
– Когда я уходил, все были совершенно счастливы, – сказал Степан.
– Может, расскажешь, что произошло на вашем чаепитии? – обратился Михаил к племяннице.
– Я вошла в дом, – начала Лиля. – Потом увидела Бесс и вас.
Князь Рудольф хмыкнул.
– Твой дядя хочет знать, что произошло потом, когда пришла леди Смит.
– А кто это?
Князья улыбнулись.
– Леди Смит – это бабушка Злая, – сказал Рудольф.
– Ну, тогда… – Лиля подождала, пока все взоры обратятся к ней. – Тетя Неприветливая села на место дяди Степана. Мама Белл уступила свое кресло бабушке Злой, а она потом назвала маму Белл потаскушкой. И еще она сказала: «Какая мать – такая и дочь».
– Что-нибудь еще, Лиля? – спросил Михаил.
– Она сказала, что мама Белл никогда не выйдет замуж за его светлость. Правда, я не знаю, кто это такой. – Все семеро князей улыбнулись. – Кузина Бесс заплакала, – продолжала Лиля, – я тоже. Потом мама Белл вытерла нам слезы и ушла. Больше мы ее не видели.
– Спасибо, Лиля. – Михаил поднялся и кивнул братьям.
Двое «бывших» – его теща и золовка – испортили его дочери вечер чая и оскорбили Белл. Теперь ему придется утешать своих леди.
Через пятнадцать минут он вышел из своего экипажа и велел кучеру подождать.
– Где Бесс? – спросил Михаил, войдя в холл. Бумер поднял брови.
– Княжна в саду.
Михаил вышел в сад и увидел дочь в бельведере, где она сидела со своими нянями. Бесс выглядела такой одинокой, что больно было на нее смотреть.
Легким взмахом руки Михаил отпустил нянь. Он внимательно посмотрел на дочь, отметив ее красные глаза с опухшими веками.
– Привет, Бесс.
Она подняла на него взгляд, и у нее задрожала нижняя губа.
– Привет, папа.
– Иди сюда. – Михаил сел и усадил девочку на колени. Она положила голову ему на грудь.
У него защемило сердце.
– Лиля рассказала мне, что произошло на вечере чая, – сказал Михаил. Бесс пристально посмотрела на него. Он коснулся ее подбородка с ямочкой. Точь-в-точь такой, как у него. Темные волосы она тоже унаследовала от него. – Взрослые иногда совершают ошибки, – продолжал он. – Бабушка и тетя Лавиния вели себя нехорошо.
– Ты их отшлепаешь? – спросила Бесс.
Михаил услышал в ее голосе нотки надежды. Если бы все решалось так просто!
– К сожалению, я не могу этого сделать. Бабушка и тетя Лавиния уже не в том возрасте, чтобы можно было отшлепать. Но я обещаю тебе то, что произошло сегодня, больше не повторится. Мама Белл устроит тебе другой вечер чая, а Бумер не пустит бабушку и тетю в дом.
– Я люблю тебя, папа.
– А я люблю тебя еще больше, Бесс. – Михаил сжал ее в объятиях.
Вторым пунктом его назначения была Беркли-сквер. Конфронтация, которой он избегал месяцами, неотвратима.
Он застал свою бывшую тещу в гостиной. Лавинии не было.
– Мне нужно поговорить с вами, – сказала Пруденс, как только он вошел. – Как вы смеете ставить эту женщину на место моей дочери? Ну, я…
– Выслушайте меня, – сказал Михаил, прерывая заготовленную ею тираду. – Вы испортили моей дочери ее первый вечер чая и оскорбили приглашенных мною гостей, включая ту женщину.
– Элизабет – моя внучка.
– Бесс – моя дочь, – парировал Михаил. – Вы можете больше не рассчитывать на родственные связи.
– Что вы имеете в виду? – спросила Пруденс.
– Отныне вам запрещается посещать мой дом без приглашения, – уведомил ее Михаил. – Вы будете отправлять записку и спрашивать разрешения на каждый визит к Бесс в моем доме или, если пожелаете, пригласить ее к себе. Бумер не пустит вас на порог, если вы появитесь без предупреждения.
– Потрясающе, – резко сказала Пруденс. – Эта женщина околдовала вас. Ее мать сделала то же самое с Кемп-беллом Магнусом.
– Вам придется считаться с моим желанием и проявлять уважение к Белл Фламбо, – заявил Михаил.
– Я не стану выказывать уважения, которого в действительности не испытываю.
– Вы не стоите даже мизинца Белл Фламбо. – Михаил остановил на ней презрительный взгляд. – Если дорожите своим положением в обществе, будете изображать то, чего не чувствуете.
– Вы мне угрожаете?
– Считайте мои слова дружеским предупреждением, – произнес Михаил.
Теперь ему оставалось посетить Инверари-Хаус.
Войдя в сад, он задержался у калитки. Белл была одна. Сидевшая на скамье за фонтаном, она напомнила Михаилу его дочь.
Смиты испортили вечер им обеим – ей и Бесс. Как бы он хотел, чтобы его «бывшие» были мужчинами! Он задал бы им хорошую трепку.
– Прошу прощения за то, что случилось. – Михаил сел на скамью рядом с Белл. – Мне не следовало отлучаться из дома.
Белл повернулась к нему:
– Незачем взваливать себе на плечи чужую вину.
Михаил поднес к губам ее руку.
– Я уже утешил Бесс, – сказал он. – Съездил на Беркли-сквер и предупредил Пруденс, чтобы она держалась подальше, пока ее не пригласят. То, что она бабушка моей дочери, не дает ей юридического права рассматривать мой дом как свой собственный.
Белл обезоружила его своими фиалковыми глазами, поймав его взгляд.
– Скажи, зачем тебе нужно было придумывать эту сложную схему, чтобы познакомиться со мной? Я хочу знать истинную причину.
Кто-то имел неосторожность сболтнуть то, что Белл не следовало знать. Михаил не сразу нашелся с ответом.
– Тебя поколотили твои братья, – сказала Белл, – ты притворялся, будто у тебя пропали зрение и память.
Слава Богу, ей неизвестно, что он уже женился на ней по доверенности. Если ему повезет, она никогда об этом не узнает. По крайней мере не раньше чем они проживут в браке лет двадцать.
Устремив на нее жгучий взгляд своих черных глаз и наградив ее самой очаровательной улыбкой, Михаил обнял ее за плечи.
– Я отчаянно хотел, чтобы меня представили тебе. Но твой отец сказал, что ты отказываешь всем посетителям.
Михаил наблюдал за ее реакцией. Он не заметил гнева на ее лице.
– Я не хочу выходить замуж за человека, который со мной не до конца честен, – сказала Белл. – Тебе есть в чем признаться мне?
– Абсолютно не в чем. – На этот раз Михаил ни секунды не колебался.
– Я не могу понять причин для таких изощренных и радикальных действий, – произнесла Белл. – Ты видел меня всего раз. И то на расстоянии.
– Я полагаю, причины очевидны. – Михаил взял ее за подбородок и запечатлел на ее губах легкий поцелуй. – Я влюбился в тебя с первого взгляда…
Глава 14
– Пойдемте, кузины. Будем пить чай в саду.
Михаил повернулся к Белл и поднес к губам ее руку:
– Спасибо тебе за Бесс. Ты даришь моей дочери счастье.
– Дарить людям счастье – это то, что у меня лучше всего получается.
– Очень на это надеюсь.
Как только князь ушел, Белл последовала за своими подопечными по коридору, ведущему в сад.
Она медленно шла по извилистой дорожке к бельведеру. Впереди шагала самая старшая девочка, за ней остальные четыре княжны, парами, взявшись за руки. О Боже, сейчас они напоминали сестер Фламбо десятком лет раньше.
День выдался чудесный. В небе ни облачка. Цветы ярких и пастельных тонов, обрамленные сочной зеленью, нежась под ласковыми солнечными лучами, радовали глаз. Слух ласкало тихое пение птиц.
– Девочки, видите те сиреневые цветы? Понюхайте их!
Княжны по очереди понюхали лаванду.
– Они пахнут чистотой и свежестью, не правда ли? – спросила Белл.
Девочки закивали.
– Это было много-много лет назад. Однажды Богородица постирала одежду новорожденного Иисуса и положила ее сушиться на эти цветы. Одежда высохла, и от нее пахло чистотой и свежестью. Вот какие это замечательные цветы.
Девочки захлопали в ладоши. Лиля, самая младшая, хотела сорвать цветок.
– Но к тому, кто унесет с собой веточку лаванды, – сказала Белл, – ночью явятся привидения.
Девочка тотчас убрала руку.
Бумер установил в бельведере круглый стол и семь кресел. Бесс попросила его принести еще одно кресло для дяди Степана, обычно посещавшего все детские праздники.
– Девочки, – сказала Белл, – вы должны снова назвать мне свои имена и свой возраст.
– Я Роксанна, – сказала самая старшая княжна. – Мне шесть лет. – Она представила всех остальных. – Это моя сестра Наташа и кузина Салли. Им по пять лет, а моей сестре Лиле четыре года, как Бесс. У Салли появилась новая мама, она сказала, что у нас в этом году будет еще одна кузина. Или кузен.
– Надеюсь, это будет девочка, – сказала Наташа.
– Я тоже, – сказала Лиля.
Салли кивнула:
– И я.
– Она подрастет и будет приходить к нам на вечера чая, – добавила Бесс и посмотрела на Белл: – У нас тоже появится новая кузина? Ты можешь нам это пообещать?
– Спросишь у папы, когда я выйду за него замуж и буду жить здесь, – уклонилась Белл от прямого ответа.
– Но, дорогая, дяде Михаилу потребуется ваша помощь, – сказала княжна Роксанна, подражая интонациям герцогини Инверари. – Вы разве не знаете, откуда берутся дети?
Белл с трудом сдержала смех.
– Думаю, что знаю.
– Папа с мамой уходят в спальню и запирают дверь, – произнесла Салли.
– Потом аист роняет через камин младенца в мамин живот, – добавила Наташа.
– Все правильно, сестренка, – подтвердила Роксанна.
Лиля потянула Белл за рукав и спросила:
– А как ребенок выходит из живота?
– Ну…
– Вы что, не знаете? – удивилась Роксанна.
– Когда аист уронит младенца в мой живот, я сообщу вам, – ответила Белл.
Княжна Роксанна улыбнулась:
– Вы тоже ничего не знаете.
– А вот и освежающие напитки с закусками, – сказала Белл.
В саду появились Бумер и двое лакеев с подносами. Дворецкий нес графин с напитком и пять стаканов, один слуга – чайник и приборы, другой – блюдо с печеньем.
Бумер налил всем чаю и передал по кругу стаканы под ячменный напиток с лимоном. Поставив перед каждой девочкой розетку с печеньем, дворецкий поместил блюдо в центр стола и сказал:
– Приятного вечера, леди. Позже я вернусь к вам освежить напитки.
– Что он собирается делать с нашими напитками? – спросила Салли.
– Бумер принесет еще напитки, когда эти вы выпьете, – объяснила Белл. – Пробуйте печенье. Вон то, с корицей и орехами, называется «печеньем ангела». Крестики и нолики – это «печенье объятий» и «печенье поцелуев», а это – меренги с начинкой из взбитых сливок.
На несколько минут воцарилось молчание, пока княжны дегустировали каждый сорт печенья. Белл чувствовала душевный покой и умиротворение.
– Это печенье приготовила мама Белл, – объясняла Бесс, – а один нехороший человек поранил ей щеку.
Наступило неловкое молчание.
Княжны избегали каких-либо замечаний по поводу нехорошего человека, повредившего щеку княгини. Видимо, родители наказали девочкам делать вид, будто они не замечают ее шрам.
– Одна из моих сестер, Фэнси, поет в опере, – сообщила Белл. – Она дала мне баночку с театральной косметикой, и я замазала шрам. – Белл посмотрела на восхищенные лица девочек и, взяв салфетку, прошла к фонтану. – Сейчас я смою косметику, – произнесла она, смочив салфетку в воде, – и вы увидите мой шрам. А потом продолжим наш чайный вечер.
– Но наша мама сказала, чтобы… – начала Роксанна.
– Ваша мама боялась, что вы можете меня обидеть, – прервала ее Белл. – Но мы можем поговорить о моем шраме, если хотите. – Белл поднесла к лицу влажную салфетку и едва не рассмеялась, видя, как девочки разинули рты. Это нужно было сделать, иначе они не смогут вести себя непринужденно в ее присутствии. – Подойдите ближе, – сказала она, сняв со шрама косметику. – Можете потрогать, если хотите.
Маленькие княжны впятером окружили ее, рассматривая длинную красную отметину. Княжна Роксанна, их королева, наклонилась ближе и поцеловала Белл в щеку. Остальные девочки последовали ее примеру.
– После ваших поцелуев мое лицо чувствует себя лучше, – сказала Белл, когда все вернулись в свои кресла.
Рядом с ней осталась только Бесс. Она обвила ее шею руками.
– Я люблю тебя, мама, – промолвила девочка.
– Я тоже тебя люблю.
– И я вас люблю, – сказала Лиля.
– И я.
– И я.
Роксанна улыбнулась:
– И я.
– А меня кто любит? – раздался мужской голос.
– Дядя Степан, вы пришли на мой вечер чая! – Бесс выбежала на дорожку встречать князя.
– Как же я мог пропустить твой первый вечер чая, Бесс! – Князь поднял девочку на руки и чмокнул в щеку.
Войдя в бельведер, он усадил племянницу в ее кресло. Затем повернулся к Белл и поцеловал ей руку.
Степан сел в приготовленное для него кресло и, когда дворецкий подал ему чай, взял печенье с корицей и орехами.
– Это печенье испекла моя новая мама, – похвасталась Бесс.
– Оно называется «печеньем ангела», – сказала Лиля и посмотрела на Белл: – Его едят ангелы?
Белл улыбнулась. Степан ухмыльнулся. Лилины сестры и кузины захихикали.
– Когда умирают маленькие дети, – объясняла Белл, – они попадают на небо, где во вратах рая их встречает Святой Петр. Он угощает детей печеньем, чтобы они не так сильно тосковали по своим родным.
– От печенья каждый будет чувствовать себя лучше, – сказал князь Степан и взял еще одно. – Княжна Роксанна, вы слышали какие-нибудь свежие сплетни?
– Ну… – Княжна подождала, пока все взоры обратятся к ней, и сообщила: – Граф Великодушие сражался на дуэли с капитаном Жестокость.
– И кто был убит?
– Капитан Жестокость попал в дерево, а граф Великодушие выстрелил в воздух.
– Спасибо, княжна. – Степан повернулся к пятилетней Наташе: – А ты знаешь какие-нибудь сплетни?
– Монарх повесил на Тайберн-Хилл графа Никудышного, – ответила девочка.
– Это моя сплетня! – крикнула Лиля. – Мне ее рассказал папа.
Белл с улыбкой наблюдала за младшим из братьев Казановых. Степан, так же как Михаил, просто создан быть отцом, подумала она, надеясь, что Фэнси это оценит.
– Принцесса Жизнерадостность обзавелась младенцем, мальчиком Пухлявчиком, – сообщила Салли.
– Какая интересная новость! – воскликнул Степан. – И отец мальчика Пухлявчика – граф Великодушие?
Салли смущенно улыбнулась:
– Да.
– Ну а ты что нам расскажешь? – обратился Степан к Лиле.
Она кивнула.
– Эта леди, – сказала девочка, показав на Белл, – новая мама Бесс.
– Это моя новость! – вскричала Бесс. – Ты украла мою сплетню!
– Ну и что? – оправдывалась Лиля. – А Наташа – мою.
– Что еще вы можете мне рассказать? – спросил Степан.
Бесс приложила к губам крохотный пальчик и задумалась.
– Я знаю, как младенец выходит из живота женщины.
– Как? – в один голос спросили четыре княжны.
Бесс посмотрела на своих кузин.
– Вам придется подождать до следующего вечера чая.
Белл и Степан рассмеялись.
– Я спрошу у мамы, – сказала Наташа. – И в следующий раз это будет моя сплетня.
– Мама тебе не скажет, – проговорила Роксанна. – И это будет моя сплетня.
Степан встал и, показывая пальцем на каждую из племянниц, сказал:
– Я люблю тебя. Тебя. И тебя. – Потом обошел стол, чмокая каждую в щеку. Подойдя к Белл, поднес к губам ее руку. – А Фэнси умеет печь такое печенье?
– Только если вы пригрозите ей самоубийством.
Степан рассмеялся и пошел из сада.
– Увидимся на следующей неделе, леди, – крикнул он, обернувшись.
Через несколько минут явился Бумер. Забрал пустой графин из-под ячменно-лимонного напитка и поставил полный. Княжны прекратили разговоры и снова взялись за печенье.
Белл тем временем блуждала глазами по саду, от цветка к цветку, от растения к растению. Сад радовал ее своим спокойствием и вселял уверенность, что она будет здесь счастлива.
Ее внимание привлекла открывшаяся калитка. При виде Пруденс и Лавинии Смит у нее упало сердце.
«Если это рай, – подумала Белл, – то Смиты – змеи, прокравшиеся в него».
– Бабушка! – воскликнула Бесс. – У меня сегодня вечер чая.
– Я вижу, Элизабет.
– Его светлость уехал на деловую встречу, – пояснила гостям Белл. – Не знаю, когда вернется.
Пруденс Смит наградила ее холодным взглядом. Резкий тон пожилой женщины был понят безошибочно. Княжны Казановы молча бросали друг на друга неловкие взгляды.
Лавиния Смит села в кресло ушедшего князя Степана. Белл встала, из вежливости уступив место Пруденс, как старшей.
Бумер, наливая им чай, пробурчал:
– Принесу еще одно кресло.
– Не стоит беспокоиться из-за меня, – сказала Белл. – Я сидела достаточно долго.
– А что вы вообще здесь делаете, мисс Фламбо?
Белл взглянула на Лавинию:
– Помогаю Бесе принимать гостей. Это ее первый вечер чая.
– Элизабет не нуждается в вашей помощи, – сказала Пруденс. – У нее есть бабушка и тетя.
– Однако его светлость и Бесс попросили об этом меня, а не вас, – возразила Белл.
– Попробуйте это печенье, – сказала Бесс, нарушив наступившее молчание.
Пруденс взяла меренгу.
– Восхитительный вкус, Элизабет. Пусть Бумер передаст повару наши комплименты.
– Их испек не повар, – сказала княжна Роксанна.
– А кто же? – спросила Пруденс.
– Я испекла меренги, – ответила Белл.
– Как банально, – с высокомерной улыбкой заявила Лавиния.
– Мама Белл печет очень вкусное печенье, – произнесла четырехлетняя Лиля.
– Что ты сказала? – спросила Пруденс.
– Когда они с папой поженятся, – объяснила Бесс, – мама Белл станет моей новой мамой.
– Его светлость никогда не женится на этой потаскушке.
Белл едва не задохнулась от возмущения.
– Как вы можете употреблять такие слова при…
– Я знала Габриэль Фламбо, – перебила ее Пруденс. – Какая мать – такая и дочь!
– Лавинии грозит ужасная опасность, – сказала Белл, идеально имитируя певучие интонации мачехи.
Княжна Лиля объяснила:
– Мама Белл выйдет замуж не за его светлость, а за дядю Михаила.
– Ах ты, дерзкая девочка! – зашипела Пруденс, придя в замешательство от прямолинейности ребенка.
Лиля взглянула на свою старшую сестру. Княжна Роксанна посмотрела Пруденс в глаза.
– Мы княжны, – сказала она. – Надо уважать титул.
Белл прикрыла рот рукой, чтобы не рассмеяться. Шестилетняя девочка научилась у герцогини беспрецедентной дерзости.
– А кто вы? – спросила женщину княжна Наташа.
Пруденс изумленно уставилась на девочку. Княжна Салли замотала головой:
– Она никакая не княгиня.
Тут в разговор вмешалась Белл, чтобы погасить конфликт.
– Даже если вы княжны, – попеняла она девочкам, – нужно уважать старших.
– Эта потаскушка оказывает на детей дурное влияние, – обратилась Лавиния к матери.
– Я хочу, чтобы вы ушли, – заявила Бесс, указав пальцем на бабушку.
Пруденс повернулась к Белл:
– Ноги вашей больше не будет в этом доме, когда я расскажу Михаилу о вашей дерзости.
Белл ответила встречным ударом.
– Вряд ли Михаил считает дерзость преступлением.
– Бабушка Злая и тетя Неприветливая испортили мне вечер чая. – Бесс залилась слезами.
Глядя на нее, княжна Лиля тоже расплакалась.
– Извините нас, – сказала Белл, уводя девочек из бельведера. Дойдя до калитки, она вытерла им слезы и обняла за плечи.
– Бесс, твоя бабушка и тетя не хотели портить тебе вечер, – сказала Белл. – Если я сейчас уйду, они…
Девочка прильнула к ней.
– Не уходи, мама.
– На следующей неделе мы с твоим папой поженимся и устроим еще один вечер чая, – пообещала Белл. – И Бумер не пустит никого, кроме приглашенных. – Она поцеловала обеих девочек. – Бесс, если вы вернетесь в бельведер и ты скажешь бабушке «извини», я расскажу вам в следующий раз о лягушачьем принце.
Как только девочки успокоились, Белл прошла в дом. В холле она улыбнулась дворецкому.
– Вы что, уже уходите? – удивился Бумер. – Но ваша карета еще не вернулась за вами.
– Ничего. Мне не составит труда пройти пешком два квартала до Парк-лейн.
– А как же княжна Элизабет и вечер чая?
– Без меня он пройдет спокойнее, – ответила Белл и вышла.
На возвращение в Инверари-Хаус ушло десять минут. Вместо того чтобы войти в дом, Белл свернула в аллею и через калитку вошла в сад. Она слишком взволнованна, чтобы разговаривать с кем бы то ни было.
Белл бродила по саду, изучая растения. С уходом весны исчезли лилии, тюльпаны и форситии. Расцвели красные и белые диантусы, турецкая гвоздика с ее характерным запахом и бахромчатыми лепестками, а также люпины и дельфиниумы.
Не торопясь возвращаться в дом, Белл присела на скамью у фонтана. Смиты вызывали у нее беспокойство. Она понимала, что, выйдя замуж за князя, не избавится от них до конца дней.
Скрипнула калитка. В сад ворвался Паддлз и со свистом пронесся мимо. Рядом с ней на скамью шлепнулась Блейз.
– Как прошел вечер чая?
Белл не выдержала и заплакала.
– Гм… что, так плохо?
– Михаил уехал на деловую встречу, – сказала Белл, стараясь взять себя в руки. – Потом появились Смиты… без приглашения и все испортили.
– Почему они хотели испортить вечер маленьким девочкам?
– Девочки тут ни при чем, они хотели оскорбить и унизить меня. Назвали нашу мать и меня потаскушками.
Блейз вскочила со скамьи:
– Я не намерена…
– Сядь, пожалуйста, – промолвила Белл. – Успокойся.
– Ты вчера испачкала Лавинии платье навозом, – произнесла Блейз, – и она решила тебе отомстить.
– Смиты от меня не отстанут, – посетовала Белл. – Надо сказать Михаилу, что я передумала.
– После того как князь прошел через столько трудностей, чтобы жениться на тебе? Позволил братьям избить его, притворялся слепым, изображал потерю памяти…
– О чем ты говоришь?
– Ой! – Блейз замерла с открытым ртом.
– Остерегайтесь незамужних женщин, они загоняют вас в угол и ставят в неловкое положение, – сказал Михаил, вытягивая перед собой длинные ноги. Он посмотрел на своих трех более молодых кузенов и продолжил: – Как только «Таймс» опубликует объявление о нашей помолвке, вы останетесь единственными холостыми князьями в Лондоне.
– Я не отказался бы оказаться загнанным между бедрами графини ди Салерно, – сказал князь Драко.
Князь Гюнтер, самый младший из них, сказал:
– Я приветствую женское внимание.
Князь Лайкос покачал головой.
– Михаил предостерегает нас не от женского внимания, а от ловушки.
– Женское внимание и означает ловушку, – засмеялся князь Виктор.
Их разговор прервался, когда открылась дверь и четырехлетняя Лиля Казанова вошла в отцовский кабинет. Лицо князя Рудольфа осветилось улыбкой.
– Ваше чаепитие уже закончилось? Так скоро? – спросил девочку Михаил.
Лиля кивнула и поставила на письменный стол отца тарелку с печеньем.
– Я принесла тебе подарок, папа.
– Спасибо, княжна. – Рудольф посадил дочь на колени и жестом предложил братьям угощаться.
Лиля прикоснулась к его щеке.
– Папа, что значит «потаскушка»?
Князья с удивлением взглянули на нее. Четырехлетняя девочка положила голову отцу на плечо.
– Это нехорошее слово, дочка, – ответил ей князь Рудольф.
– Я так и подумала.
– Кто-то произнес это слово на вечере чая? – спросил Михаил, выпрямляясь в кресле.
– Бабушка Злая и тетя Неприветливая, – ответила девочка. – Они сказали, что мама Белл потаскушка. – Лиля подняла на отца глаза и добавила: – И еще бабушка Злая назвала меня дерзкой девчонкой!
Михаил почувствовал, как в нем закипает ярость, и вопросительно посмотрел на младшего брата.
– Когда я уходил, все были совершенно счастливы, – сказал Степан.
– Может, расскажешь, что произошло на вашем чаепитии? – обратился Михаил к племяннице.
– Я вошла в дом, – начала Лиля. – Потом увидела Бесс и вас.
Князь Рудольф хмыкнул.
– Твой дядя хочет знать, что произошло потом, когда пришла леди Смит.
– А кто это?
Князья улыбнулись.
– Леди Смит – это бабушка Злая, – сказал Рудольф.
– Ну, тогда… – Лиля подождала, пока все взоры обратятся к ней. – Тетя Неприветливая села на место дяди Степана. Мама Белл уступила свое кресло бабушке Злой, а она потом назвала маму Белл потаскушкой. И еще она сказала: «Какая мать – такая и дочь».
– Что-нибудь еще, Лиля? – спросил Михаил.
– Она сказала, что мама Белл никогда не выйдет замуж за его светлость. Правда, я не знаю, кто это такой. – Все семеро князей улыбнулись. – Кузина Бесс заплакала, – продолжала Лиля, – я тоже. Потом мама Белл вытерла нам слезы и ушла. Больше мы ее не видели.
– Спасибо, Лиля. – Михаил поднялся и кивнул братьям.
Двое «бывших» – его теща и золовка – испортили его дочери вечер чая и оскорбили Белл. Теперь ему придется утешать своих леди.
Через пятнадцать минут он вышел из своего экипажа и велел кучеру подождать.
– Где Бесс? – спросил Михаил, войдя в холл. Бумер поднял брови.
– Княжна в саду.
Михаил вышел в сад и увидел дочь в бельведере, где она сидела со своими нянями. Бесс выглядела такой одинокой, что больно было на нее смотреть.
Легким взмахом руки Михаил отпустил нянь. Он внимательно посмотрел на дочь, отметив ее красные глаза с опухшими веками.
– Привет, Бесс.
Она подняла на него взгляд, и у нее задрожала нижняя губа.
– Привет, папа.
– Иди сюда. – Михаил сел и усадил девочку на колени. Она положила голову ему на грудь.
У него защемило сердце.
– Лиля рассказала мне, что произошло на вечере чая, – сказал Михаил. Бесс пристально посмотрела на него. Он коснулся ее подбородка с ямочкой. Точь-в-точь такой, как у него. Темные волосы она тоже унаследовала от него. – Взрослые иногда совершают ошибки, – продолжал он. – Бабушка и тетя Лавиния вели себя нехорошо.
– Ты их отшлепаешь? – спросила Бесс.
Михаил услышал в ее голосе нотки надежды. Если бы все решалось так просто!
– К сожалению, я не могу этого сделать. Бабушка и тетя Лавиния уже не в том возрасте, чтобы можно было отшлепать. Но я обещаю тебе то, что произошло сегодня, больше не повторится. Мама Белл устроит тебе другой вечер чая, а Бумер не пустит бабушку и тетю в дом.
– Я люблю тебя, папа.
– А я люблю тебя еще больше, Бесс. – Михаил сжал ее в объятиях.
Вторым пунктом его назначения была Беркли-сквер. Конфронтация, которой он избегал месяцами, неотвратима.
Он застал свою бывшую тещу в гостиной. Лавинии не было.
– Мне нужно поговорить с вами, – сказала Пруденс, как только он вошел. – Как вы смеете ставить эту женщину на место моей дочери? Ну, я…
– Выслушайте меня, – сказал Михаил, прерывая заготовленную ею тираду. – Вы испортили моей дочери ее первый вечер чая и оскорбили приглашенных мною гостей, включая ту женщину.
– Элизабет – моя внучка.
– Бесс – моя дочь, – парировал Михаил. – Вы можете больше не рассчитывать на родственные связи.
– Что вы имеете в виду? – спросила Пруденс.
– Отныне вам запрещается посещать мой дом без приглашения, – уведомил ее Михаил. – Вы будете отправлять записку и спрашивать разрешения на каждый визит к Бесс в моем доме или, если пожелаете, пригласить ее к себе. Бумер не пустит вас на порог, если вы появитесь без предупреждения.
– Потрясающе, – резко сказала Пруденс. – Эта женщина околдовала вас. Ее мать сделала то же самое с Кемп-беллом Магнусом.
– Вам придется считаться с моим желанием и проявлять уважение к Белл Фламбо, – заявил Михаил.
– Я не стану выказывать уважения, которого в действительности не испытываю.
– Вы не стоите даже мизинца Белл Фламбо. – Михаил остановил на ней презрительный взгляд. – Если дорожите своим положением в обществе, будете изображать то, чего не чувствуете.
– Вы мне угрожаете?
– Считайте мои слова дружеским предупреждением, – произнес Михаил.
Теперь ему оставалось посетить Инверари-Хаус.
Войдя в сад, он задержался у калитки. Белл была одна. Сидевшая на скамье за фонтаном, она напомнила Михаилу его дочь.
Смиты испортили вечер им обеим – ей и Бесс. Как бы он хотел, чтобы его «бывшие» были мужчинами! Он задал бы им хорошую трепку.
– Прошу прощения за то, что случилось. – Михаил сел на скамью рядом с Белл. – Мне не следовало отлучаться из дома.
Белл повернулась к нему:
– Незачем взваливать себе на плечи чужую вину.
Михаил поднес к губам ее руку.
– Я уже утешил Бесс, – сказал он. – Съездил на Беркли-сквер и предупредил Пруденс, чтобы она держалась подальше, пока ее не пригласят. То, что она бабушка моей дочери, не дает ей юридического права рассматривать мой дом как свой собственный.
Белл обезоружила его своими фиалковыми глазами, поймав его взгляд.
– Скажи, зачем тебе нужно было придумывать эту сложную схему, чтобы познакомиться со мной? Я хочу знать истинную причину.
Кто-то имел неосторожность сболтнуть то, что Белл не следовало знать. Михаил не сразу нашелся с ответом.
– Тебя поколотили твои братья, – сказала Белл, – ты притворялся, будто у тебя пропали зрение и память.
Слава Богу, ей неизвестно, что он уже женился на ней по доверенности. Если ему повезет, она никогда об этом не узнает. По крайней мере не раньше чем они проживут в браке лет двадцать.
Устремив на нее жгучий взгляд своих черных глаз и наградив ее самой очаровательной улыбкой, Михаил обнял ее за плечи.
– Я отчаянно хотел, чтобы меня представили тебе. Но твой отец сказал, что ты отказываешь всем посетителям.
Михаил наблюдал за ее реакцией. Он не заметил гнева на ее лице.
– Я не хочу выходить замуж за человека, который со мной не до конца честен, – сказала Белл. – Тебе есть в чем признаться мне?
– Абсолютно не в чем. – На этот раз Михаил ни секунды не колебался.
– Я не могу понять причин для таких изощренных и радикальных действий, – произнесла Белл. – Ты видел меня всего раз. И то на расстоянии.
– Я полагаю, причины очевидны. – Михаил взял ее за подбородок и запечатлел на ее губах легкий поцелуй. – Я влюбился в тебя с первого взгляда…
Глава 14
«Любовь с первого взгляда. Романтический эликсир, успокаивающий оскорбленные чувства».
Белл едва сдерживала улыбку. Она боялась, что ей никогда не увидеть счастья, особенно после того нападения. Даже тошнота не могла подавить простой радости – любить и быть любимой.
Сейчас у нее было то, чего она хотела больше всего в жизни. Настоящая любовь и своя собственная семья. Дети. Один ребенок унаследованный – и другой на подходе. У нее было все, из чего складывалось совершенное будущее, особенно в соединении с ее садовым бизнесом.
Няня Смадж была права. Воистину чудеса случаются каждый день.
– Вы здесь, мисс Белл? – Тинкер преподнес ей чашку черного чая и простой подсушенный хлебец с яичницей. – От имени всего штата его светлости, – сказал дворецкий, – поздравляю вас с предстоящим замужеством и передаю наши лучшие пожелания.
– Спасибо, Тинкер, – сказала Белл и теперь уже улыбнулась. Она обвела глазами стол и сидевших за ним ее сестер и родителей. Все они улыбались ей.
– Прошу внимания, – сказала сидевшая напротив нее Блейз, раскрыла утреннюю «Таймс» и прочла: – «Герцоги герцогиня Инверари объявляют о бракосочетании своей дочери, мисс Белл Фламбо и князя Михаила Казанова».
– Орды неудачливых претенденток на руку князя, вероятно, будут в шоке, – заметила Серена.
– С визитом в Лондон трех кузенов, – сказала София, – в полку Казановых прибыло. Может, разочарованные леди теперь обратят свои взоры на тех князей и займутся охотой, а Белл оставят в покое.
– У кузенов глубокие карманы, – сказала Блисс. – Может, и мы присоединимся к охоте.
– Дорогая Блисс, ты сделала большие успехи с тех пор, как переехала в Инверари-Хаус, – похвалила ее герцогиня.
Белл едва сдерживала улыбку. Она боялась, что ей никогда не увидеть счастья, особенно после того нападения. Даже тошнота не могла подавить простой радости – любить и быть любимой.
Сейчас у нее было то, чего она хотела больше всего в жизни. Настоящая любовь и своя собственная семья. Дети. Один ребенок унаследованный – и другой на подходе. У нее было все, из чего складывалось совершенное будущее, особенно в соединении с ее садовым бизнесом.
Няня Смадж была права. Воистину чудеса случаются каждый день.
– Вы здесь, мисс Белл? – Тинкер преподнес ей чашку черного чая и простой подсушенный хлебец с яичницей. – От имени всего штата его светлости, – сказал дворецкий, – поздравляю вас с предстоящим замужеством и передаю наши лучшие пожелания.
– Спасибо, Тинкер, – сказала Белл и теперь уже улыбнулась. Она обвела глазами стол и сидевших за ним ее сестер и родителей. Все они улыбались ей.
– Прошу внимания, – сказала сидевшая напротив нее Блейз, раскрыла утреннюю «Таймс» и прочла: – «Герцоги герцогиня Инверари объявляют о бракосочетании своей дочери, мисс Белл Фламбо и князя Михаила Казанова».
– Орды неудачливых претенденток на руку князя, вероятно, будут в шоке, – заметила Серена.
– С визитом в Лондон трех кузенов, – сказала София, – в полку Казановых прибыло. Может, разочарованные леди теперь обратят свои взоры на тех князей и займутся охотой, а Белл оставят в покое.
– У кузенов глубокие карманы, – сказала Блисс. – Может, и мы присоединимся к охоте.
– Дорогая Блисс, ты сделала большие успехи с тех пор, как переехала в Инверари-Хаус, – похвалила ее герцогиня.