Страница:
– Вы слышали о Боулдах?
– Нет, – сказала она. – Никогда.
Александр, прищурившись, смотрел на нее. С чего бы ей отказываться, что она знает Боулдов или раньше слышала это имя? Ситуация становилась все более интригующей.
После утренних часов в уличном движении установился его повседневный ритм, обычная трясина из экипажей и пешеходов. Поездка из одного конца Лондона в другой заняла больше получаса.
Все это время Александр наблюдал за Тьюлип. Она с удивлением смотрела на постепенно меняющуюся картину по мере приближения к роскошным кварталам Парк-лейн. Это говорило о том, что она не уроженка Лондона.
– Сколько вам лет? – спросил он.
– А на сколько я выгляжу?
Ну и штучка! Его дедушка тоже отвечает вопросом на вопрос.
Они остановились у дома герцога Эссекса на Парк-лейн. Александр помог девушке выйти из экипажа, взял две ее сумки. Она взяла две других.
– Это ваш дом? – спросила она.
– Нет. Здесь живет мой дедушка.
Парадная дверь открылась, и показался высокий, величественного вида пожилой мужчина.
– Это ваш дедушка? – спросила Тьюлип.
– Господь с вами! – Подталкивая ее в холл, Александр пояснил: – Твигс – дворецкий моего дедушки. Твигс, познакомьтесь с Тьюлип Вудс. Тьюлип, посидите здесь, я пришлю за вами.
Девушка села в кресло у стены.
– Его светлость сейчас завтракает в гостиной, – сказал Твигс, поспешив по коридору вместе с Александром.
Его дедушка сидел в одиночестве во главе двадцатифутового стола. Александр занял место справа.
– Что вам принести? – спросил Твигс.
– Кофе, – сказал Александр.
– Ты почему ничего не ешь? – спросил его дедушка.
– Последняя жертва маньяка отбила мне аппетит.
– Ты не забыл о нашем вечере?
– Я буду там вместе с тобой, как планировалось, – произнес Александр.
Дедушка кивнул.
– Используй эту возможность и начинай присматривать себе невесту. Может, одна из девушек Фламбо будет для тебя подходящей партией – теперь, когда Инверари признал своих дочерей.
Александр представил себе Рейвен. Ее губы куртизанки, насмешничающие и дразнящие.
– Я вижу, у тебя кто-то есть на примете?
Александр глотнул кофе из чашки.
– Ты слишком много видишь.
– Рейвен Фламбо – отличная невеста, – заявил дедушка.
Александр бросил на него косой взгляд.
– Слишком молода.
– Молодые девушки – лучшие невесты, – стоял на своем дедушка, – еще не успели обучиться женским уловкам. К несчастью, герцогиня Инверари их быстро обучит. – Дедушка Александра хихикнул. – Роксанна Кемпбелл – хитрая лисица. Она всегда была себе на уме, но Магнус умеет ее контролировать.
– Констебль Блэк хочет, чтобы Рейвен Фламбо помогла нам с расследованием дел маньяка, – сказал Александр. – Если она согласится, мне нужно будет получить разрешение ее отца. Жизнь была проще, прежде чем он признал своих дочерей.
– Не понимаю, как молоденькая девушка может помочь в расследовании убийства?
Александр ухмыльнулся:
– У Рейвен есть третий глаз.
– Ты веришь в эту чепуху? – изумился герцог Эссекс.
– Амадеус Блэк склонен поверить во все, что поможет ему раскрыть преступление, – ответил Александр. – Нам также потребуется твоя помощь.
Дедушка вскинул бровь.
– Вряд ли мне это понравится.
– Дело в том, – продолжал Александр, игнорируя замечание дедушки, – что преступник, возможно, видел свидетельницу последнего убийства. Какое-то время она поживет в твоем доме.
Старик испугался:
– Хочешь поселить в моем доме проститутку?
– Тьюлип всего пятнадцать лет.
– Тьюлип? Что за чертово имя?
– Так ее зовут. Если ты откажешь мне в моей просьбе, считай, что у тебя больше нет внука.
Старик пристально посмотрел на Александра.
– Безжалостный, ты получишь свое. – Герцог поджал губы. – Где она?
Александр жестом велел Твигсу привести Тьюлип.
– Обещай мне, что не станешь ее пугать, – сказал он.
– Разве я могу напугать? Я, старый, беспомощный человек?
Твигс объявил:
– Мисс Тьюлип Вудс.
Она робко вошла в гостиную с сумкой в руках. Твигс направился к буфету.
– Сейчас я принесу вам завтрак, мисс Тьюлип.
– Я должен еще и кормить ее? – спросил герцог.
– А вы что, хотите морить меня голодом? – с вызовом произнесла Тьюлип.
– Разве я это сказал? – выпалил старик. Александр едва сдерживал смех.
– Дедушка, позволь представить тебе мисс Тьюлип Вудс, – сказал Александр. – Познакомьтесь с его светлостью, герцогом Эссексом, – обратился он к Тьюлип.
– Сделайте реверанс, девушка, – сказал старик.
– Реверанс? Вам?
– Нет, моему дворецкому.
Твигс как раз вернулся, неся на подносе завтрак. Дворецкий едва не лопнул со смеху, когда Тьюлип присела в реверансе.
– Она что, дурочка? – спросил герцог. Тьюлип села к столу.
– Вы назвали меня дурочкой?
– Разве я разговаривал с вами?
– Разговаривали? Вы гневались и бесновались, а не разговаривали.
Герцог стукнул об пол своей тростью и вскричал:
– Я никогда не гневаюсь и не беснуюсь!
Тьюлип удовлетворенно улыбнулась, закончив на этом изложение своего мнения. Александр ухмыльнулся:
– Нет, она не дурочка.
– Ну за что мне все это? – Герцог потер лоб. – Что я такого сделал? – Он бросил взгляд на девушку: – Вы собираетесь есть яичницу или будете ждать, пока она заплесневеет? Да отдайте Твигсу свою сумку. Кто-нибудь из горничных распакует ее.
– Твигс может распаковывать три других, – сказала Тьюлип, прижимая сумку к себе, – а эту пусть никто не трогает.
Александр посмотрел на ее гобеленовую сумку, которую она прижимала к груди, как ребенка. Содержимое этой сумки могло представлять интерес для следствия. Нужно будет заглянуть в нее при первой же возможности, решил Александр.
– Никто не тронет вашу сумку, – заверил он девушку.
Тьюлип перевела взгляд с него на дедушку, затем на дворецкого. Наконец она поставила сумку на пол рядом с собой.
– Если пища остынет, мисси, – предупредил герцог, – другой вы не получите.
Тьюлип села за стол, прямая, как шомпол. Положив на колени салфетку, она взяла вилку и стала есть.
Александр о чем-то беседовал с дедушкой, украдкой наблюдая за Тьюлип.
Мисс Тьюлип Вудс была для него загадкой. Она приходилась сестрой предыдущей жертве маньяка, девушке, чья профессия была им неизвестна, и являлась подругой его последней жертвы, проститутки. Но все ее высказывания и поведение свидетельствовали о том, что она не проститутка.
Он поклялся бы знаменитым Лондонским мостом, что все тайны хранятся в ее гобеленовой сумке. Порывшись в ней, можно будет узнать, кто эта девушка – проститутка или герцогиня.
– Я должен сейчас уйти, – сказал Александр дедушке, – увидимся вечером. – Он взглянул на девушку: – Наслаждайтесь жизнью, Тьюлип. До скорой встречи.
Покинув дом Эссекса, он прошел пешком один квартал до Инверари-Хауса. Мысли его перенеслись к Рейвен Фламбо.
Неделю назад она призналась ему в любви. Застигнутый врасплох, он не очень вежливо обошелся с ней. С тех пор она резко изменила к нему отношение. Стоило ей увидеть его, как лицо становилось мрачнее тучи.
Он не только не ответил ей взаимностью, но еще и сказал, что для любви она слишком молода и напоминает ему маленькую сестренку, которой у него никогда не было.
Теперь он стал смотреть на нее по-другому. Ее черные волосы и фиалковые глаза были великолепны. А исходивший от нее ванильный запах сводил его с ума. Не говоря уже о ее фигуре и чувственных губах.
Рейвен всегда была чьей-то младшей сестрой, но теперь она уже не ребенок. Это Александр знал наверняка.
Он поднялся по парадной лестнице в Инверари-Хаус. Дверь открылась, прежде чем он постучал кольцом.
– Доброе утро, милорд. – Тинкер отошел в сторону, пропуская Александра вперед. – Мисс Рейвен знала, что вы придете, и ждет вас.
– Откуда ей было знать…
– Я знаю, потому что… я знаю. – Рейвен, сидевшая на нижней ступеньке главной лестницы, поднялась и подошла к Александру.
Александр не стал слишком пристально ее рассматривать.
– Мы обнаружили одно вещественное доказательство при осмотре последней жертвы маньяка, – сказал он. – Констебль Блэк просит вас помочь в расследовании этого дела. С позволения его светлости, конечно.
Рейвен долго на него смотрела.
– Вы действительно верите, что мои, как вы их называете, фокусы-покусы помогут раскрыть преступления?
– Если фокусы-покусы помогут раскрыть преступления, – сказал Александр с улыбкой, – магистрат станет руководствоваться магией, а не законом.
– Весело, должно быть, живется таким умникам, как вы, – заявила Рейвен с непроницаемым лицом. – Смею предположить, что самая преданная аудитория, которая ценит вас, – это ваше отражение в зеркале.
– Так вы поможете нам?
– Все зависит от дня и часа. – Рейвен прижала палец к губам и задумалась, словно вспоминая расписание своих светских мероприятий.
Александр поднял бровь. Она притворяется, или светские мероприятия действительно заполнили все ее время? Ни то ни другое Александру не нравилось.
– Мне нужно, чтобы вы информировали меня заранее. – Александр наклонил голову. – Вы будете нынче вечером на балу Уинчестера?
– Возможно.
– Окажете мне честь потанцевать со мной? – спросил Александр.
Рейвен поджала губы.
– Я подумаю.
Не сказав больше ни слова, Александр вышел. Дедушка прав. Герцогиня Инверари обучала падчерицу наиболее эффективным методам истязания мужчин.
Глава 5
– Нет, – сказала она. – Никогда.
Александр, прищурившись, смотрел на нее. С чего бы ей отказываться, что она знает Боулдов или раньше слышала это имя? Ситуация становилась все более интригующей.
После утренних часов в уличном движении установился его повседневный ритм, обычная трясина из экипажей и пешеходов. Поездка из одного конца Лондона в другой заняла больше получаса.
Все это время Александр наблюдал за Тьюлип. Она с удивлением смотрела на постепенно меняющуюся картину по мере приближения к роскошным кварталам Парк-лейн. Это говорило о том, что она не уроженка Лондона.
– Сколько вам лет? – спросил он.
– А на сколько я выгляжу?
Ну и штучка! Его дедушка тоже отвечает вопросом на вопрос.
Они остановились у дома герцога Эссекса на Парк-лейн. Александр помог девушке выйти из экипажа, взял две ее сумки. Она взяла две других.
– Это ваш дом? – спросила она.
– Нет. Здесь живет мой дедушка.
Парадная дверь открылась, и показался высокий, величественного вида пожилой мужчина.
– Это ваш дедушка? – спросила Тьюлип.
– Господь с вами! – Подталкивая ее в холл, Александр пояснил: – Твигс – дворецкий моего дедушки. Твигс, познакомьтесь с Тьюлип Вудс. Тьюлип, посидите здесь, я пришлю за вами.
Девушка села в кресло у стены.
– Его светлость сейчас завтракает в гостиной, – сказал Твигс, поспешив по коридору вместе с Александром.
Его дедушка сидел в одиночестве во главе двадцатифутового стола. Александр занял место справа.
– Что вам принести? – спросил Твигс.
– Кофе, – сказал Александр.
– Ты почему ничего не ешь? – спросил его дедушка.
– Последняя жертва маньяка отбила мне аппетит.
– Ты не забыл о нашем вечере?
– Я буду там вместе с тобой, как планировалось, – произнес Александр.
Дедушка кивнул.
– Используй эту возможность и начинай присматривать себе невесту. Может, одна из девушек Фламбо будет для тебя подходящей партией – теперь, когда Инверари признал своих дочерей.
Александр представил себе Рейвен. Ее губы куртизанки, насмешничающие и дразнящие.
– Я вижу, у тебя кто-то есть на примете?
Александр глотнул кофе из чашки.
– Ты слишком много видишь.
– Рейвен Фламбо – отличная невеста, – заявил дедушка.
Александр бросил на него косой взгляд.
– Слишком молода.
– Молодые девушки – лучшие невесты, – стоял на своем дедушка, – еще не успели обучиться женским уловкам. К несчастью, герцогиня Инверари их быстро обучит. – Дедушка Александра хихикнул. – Роксанна Кемпбелл – хитрая лисица. Она всегда была себе на уме, но Магнус умеет ее контролировать.
– Констебль Блэк хочет, чтобы Рейвен Фламбо помогла нам с расследованием дел маньяка, – сказал Александр. – Если она согласится, мне нужно будет получить разрешение ее отца. Жизнь была проще, прежде чем он признал своих дочерей.
– Не понимаю, как молоденькая девушка может помочь в расследовании убийства?
Александр ухмыльнулся:
– У Рейвен есть третий глаз.
– Ты веришь в эту чепуху? – изумился герцог Эссекс.
– Амадеус Блэк склонен поверить во все, что поможет ему раскрыть преступление, – ответил Александр. – Нам также потребуется твоя помощь.
Дедушка вскинул бровь.
– Вряд ли мне это понравится.
– Дело в том, – продолжал Александр, игнорируя замечание дедушки, – что преступник, возможно, видел свидетельницу последнего убийства. Какое-то время она поживет в твоем доме.
Старик испугался:
– Хочешь поселить в моем доме проститутку?
– Тьюлип всего пятнадцать лет.
– Тьюлип? Что за чертово имя?
– Так ее зовут. Если ты откажешь мне в моей просьбе, считай, что у тебя больше нет внука.
Старик пристально посмотрел на Александра.
– Безжалостный, ты получишь свое. – Герцог поджал губы. – Где она?
Александр жестом велел Твигсу привести Тьюлип.
– Обещай мне, что не станешь ее пугать, – сказал он.
– Разве я могу напугать? Я, старый, беспомощный человек?
Твигс объявил:
– Мисс Тьюлип Вудс.
Она робко вошла в гостиную с сумкой в руках. Твигс направился к буфету.
– Сейчас я принесу вам завтрак, мисс Тьюлип.
– Я должен еще и кормить ее? – спросил герцог.
– А вы что, хотите морить меня голодом? – с вызовом произнесла Тьюлип.
– Разве я это сказал? – выпалил старик. Александр едва сдерживал смех.
– Дедушка, позволь представить тебе мисс Тьюлип Вудс, – сказал Александр. – Познакомьтесь с его светлостью, герцогом Эссексом, – обратился он к Тьюлип.
– Сделайте реверанс, девушка, – сказал старик.
– Реверанс? Вам?
– Нет, моему дворецкому.
Твигс как раз вернулся, неся на подносе завтрак. Дворецкий едва не лопнул со смеху, когда Тьюлип присела в реверансе.
– Она что, дурочка? – спросил герцог. Тьюлип села к столу.
– Вы назвали меня дурочкой?
– Разве я разговаривал с вами?
– Разговаривали? Вы гневались и бесновались, а не разговаривали.
Герцог стукнул об пол своей тростью и вскричал:
– Я никогда не гневаюсь и не беснуюсь!
Тьюлип удовлетворенно улыбнулась, закончив на этом изложение своего мнения. Александр ухмыльнулся:
– Нет, она не дурочка.
– Ну за что мне все это? – Герцог потер лоб. – Что я такого сделал? – Он бросил взгляд на девушку: – Вы собираетесь есть яичницу или будете ждать, пока она заплесневеет? Да отдайте Твигсу свою сумку. Кто-нибудь из горничных распакует ее.
– Твигс может распаковывать три других, – сказала Тьюлип, прижимая сумку к себе, – а эту пусть никто не трогает.
Александр посмотрел на ее гобеленовую сумку, которую она прижимала к груди, как ребенка. Содержимое этой сумки могло представлять интерес для следствия. Нужно будет заглянуть в нее при первой же возможности, решил Александр.
– Никто не тронет вашу сумку, – заверил он девушку.
Тьюлип перевела взгляд с него на дедушку, затем на дворецкого. Наконец она поставила сумку на пол рядом с собой.
– Если пища остынет, мисси, – предупредил герцог, – другой вы не получите.
Тьюлип села за стол, прямая, как шомпол. Положив на колени салфетку, она взяла вилку и стала есть.
Александр о чем-то беседовал с дедушкой, украдкой наблюдая за Тьюлип.
Мисс Тьюлип Вудс была для него загадкой. Она приходилась сестрой предыдущей жертве маньяка, девушке, чья профессия была им неизвестна, и являлась подругой его последней жертвы, проститутки. Но все ее высказывания и поведение свидетельствовали о том, что она не проститутка.
Он поклялся бы знаменитым Лондонским мостом, что все тайны хранятся в ее гобеленовой сумке. Порывшись в ней, можно будет узнать, кто эта девушка – проститутка или герцогиня.
– Я должен сейчас уйти, – сказал Александр дедушке, – увидимся вечером. – Он взглянул на девушку: – Наслаждайтесь жизнью, Тьюлип. До скорой встречи.
Покинув дом Эссекса, он прошел пешком один квартал до Инверари-Хауса. Мысли его перенеслись к Рейвен Фламбо.
Неделю назад она призналась ему в любви. Застигнутый врасплох, он не очень вежливо обошелся с ней. С тех пор она резко изменила к нему отношение. Стоило ей увидеть его, как лицо становилось мрачнее тучи.
Он не только не ответил ей взаимностью, но еще и сказал, что для любви она слишком молода и напоминает ему маленькую сестренку, которой у него никогда не было.
Теперь он стал смотреть на нее по-другому. Ее черные волосы и фиалковые глаза были великолепны. А исходивший от нее ванильный запах сводил его с ума. Не говоря уже о ее фигуре и чувственных губах.
Рейвен всегда была чьей-то младшей сестрой, но теперь она уже не ребенок. Это Александр знал наверняка.
Он поднялся по парадной лестнице в Инверари-Хаус. Дверь открылась, прежде чем он постучал кольцом.
– Доброе утро, милорд. – Тинкер отошел в сторону, пропуская Александра вперед. – Мисс Рейвен знала, что вы придете, и ждет вас.
– Откуда ей было знать…
– Я знаю, потому что… я знаю. – Рейвен, сидевшая на нижней ступеньке главной лестницы, поднялась и подошла к Александру.
Александр не стал слишком пристально ее рассматривать.
– Мы обнаружили одно вещественное доказательство при осмотре последней жертвы маньяка, – сказал он. – Констебль Блэк просит вас помочь в расследовании этого дела. С позволения его светлости, конечно.
Рейвен долго на него смотрела.
– Вы действительно верите, что мои, как вы их называете, фокусы-покусы помогут раскрыть преступления?
– Если фокусы-покусы помогут раскрыть преступления, – сказал Александр с улыбкой, – магистрат станет руководствоваться магией, а не законом.
– Весело, должно быть, живется таким умникам, как вы, – заявила Рейвен с непроницаемым лицом. – Смею предположить, что самая преданная аудитория, которая ценит вас, – это ваше отражение в зеркале.
– Так вы поможете нам?
– Все зависит от дня и часа. – Рейвен прижала палец к губам и задумалась, словно вспоминая расписание своих светских мероприятий.
Александр поднял бровь. Она притворяется, или светские мероприятия действительно заполнили все ее время? Ни то ни другое Александру не нравилось.
– Мне нужно, чтобы вы информировали меня заранее. – Александр наклонил голову. – Вы будете нынче вечером на балу Уинчестера?
– Возможно.
– Окажете мне честь потанцевать со мной? – спросил Александр.
Рейвен поджала губы.
– Я подумаю.
Не сказав больше ни слова, Александр вышел. Дедушка прав. Герцогиня Инверари обучала падчерицу наиболее эффективным методам истязания мужчин.
Глава 5
Когда на следующее утро Михаила разбудили звуки вальса, он понял, что это Белл на кухне напевает себе под нос. Пахло сваренным кофе и свежеиспеченным хлебом, отчего в желудке заурчало.
Михаил открыл глаза и сразу надел очки. В окно лился яркий солнечный свет.
– Доброе утро, – появилась Белл и подошла к дивану. – Надеюсь, вы хорошо спали?
На девушке было старое, изрядно потрепанное платье. Светская леди ни за что не надела бы такого.
Михаил был уверен, что красивее женщины нет на свете. Его избранница светилась изнутри. Ни старое платье, ни шрам не умаляли ее красоты. Как бы ему хотелось знать волшебные слова, которые заставили бы эту женщину понять, как она желанна.
– Ваш чай оказался действенным, – зевнув, сказал Михаил.
– Позвольте, я помогу вам встать. – Она покраснела и добавила: – Я поставила в другой спальне ночной горшок, чтобы вам было удобно.
Михаил почувствовал, что краснеет. Он как-то не задумывался над реальностью, которая логически вытекала из ситуации вынужденной интимности.
Белл привела его во вторую спальню и сказала:
– Позовете меня, когда… – Она снова покраснела. Михаил тоже покраснел. Снова.
Он понимал, что мужу и жене незачем стесняться друг друга. В данном случае трудность заключалась в том, что его суженая не знала, что они скоро поженятся.
– А кто потом его вынесет? – смутившись, спросил Михаил.
Вопрос, казалось, вызвал у нее удивление.
Михаил еще больше смутился. Помимо всего прочего, теперь она была княгиня, а княгини не выносят ночные горшки. Он не мог до конца скрыть свое недовольство.
– Вы не горничная, чтобы заниматься уборкой.
– Горничная отпущена на прошлой неделе.
– Touché[4], принцесса, – ухмыльнулся Михаил.
– Позовете меня, когда управитесь, – сказана Белл, отдав ему горшок, и вышла из комнаты.
Белл все больше и больше удивляла его. Ее не пугала никакая работа. Пока она расхаживала в гостиной, что-то напевая, Михаил размышлял об их браке. Хотелось надеяться, что его жена всегда будет напевать себе под нос и чувствовать себя счастливой.
Он может не беспокоиться. Конечно же, Белл Фламбо будет на седьмом небе от счастья. Высокий титул, фантастическое богатство, красавец муж! Что еще нужно женщине?
Белл положила на блюдо горячие хрустящие булочки, принесла из кухни кастрюлю с подогретой водой, мыло, салфетки и поставила все это на столик возле дивана.
Ухаживать за этим мужчиной казалось ей совершенно естественным. У старшей сестры не хватало терпения. Поэтому не Фэнси, а она помогала няне Смадж ухаживать за пятью младшими сестрами.
– Белл? – позвал Михаил.
Она вернулась в спальню, взяла своего пациента за руку и повела к дивану. Потом сняла очки с его лица.
– Что вы делаете? – сказал он.
– Я хочу вас умыть. – Она смочила салфетку и принялась обтирать ему лицо. Отросшая черная щетина придавала ему пиратский вид. – Вы не должны бриться несколько дней.
Так-так. Его избранница любит командовать. Хорошо бы ей избавиться от этой привычки.
Михаил не хотел, чтобы она видела его глаза. По ним можно понять, что со зрением у него все в порядке. Чтобы отвлечь ее, он сказал:
– Сегодня я вижу немного лучше. – Михаил был готов дать себе пинка, когда она поднесла руку к своей пораненной щеке. – Хотя по-прежнему все как в тумане, деталей не различаю, – добавил он.
Белл опустила руку.
– Тогда умойтесь, – сказала Белл, вкладывая ему в руку салфетку. – По рецепту покойной няни Смадж я приготовила вам особую пищу для восстановления сил.
– Кто такая няня Смадж?
– Моя старая няня. Она умерла год назад.
Белл исчезла в кухне и вернулась с бутербродом.
– Съешьте это, пока я ставлю завтрак на стол.
Михаил откусил от бутерброда кусочек, разжевал и проглотил.
– Гм… хлеб со сливочным маслом, посыпанным корицей?
– К маслу и корице добавлены целебные травы няни Смадж, – объяснила Белл. – Вы будете съедать такой бутерброд каждый день, утром и вечером, пока не окрепнете.
Да, характер у нее властный. Михаил откусил еще кусочек:
– А что еще на завтрак?
– Овсяная каша.
– Опять? – испуганным тоном произнес Михаил.
Белл засмеялась:
– И есть ее мы будем за столом.
Михаил затолкал в рот последний кусок бутерброда. Белл повела его на кухню и усадила за стол.
– У нас есть булочки, омлет, жареная рыба и кофе, – сказала девушка. – Вас покормить?
– Спасибо, я сам. – Михаил взял булочку и удивленно спросил: – Это вы испекли?
– Повар тоже ушел неделю назад, – ответила Белл.
Михаил наградил ее своей самой очаровательной улыбкой, зная, какое неизгладимое впечатление она производит на леди. Если его невеста приготовила все это к завтраку, может, она…
– Вы умеете печь «печенье счастья»?
– «Печенье счастья» – мой конек, – ответила Белл. – Так же как «печенье объятий» и «печенье поцелуев».
– Вы надо мной насмехаетесь? – спросил Михаил.
– С какой стати? – искренне произнесла Белл.
Михаил промолчал, размышляя о том, как ему повезло. Дочь наверняка полюбит его избранницу.
Они ели молча. Михаил – с закрытыми глазами, чтобы осталось достаточное количество крошек в доказательство его слепоты.
Он наблюдал за тем, как Белл убирала со стола, как стирала его рубашку и брюки. Движения ее были грациозны. А какая соблазнительная фигура!
Она исчезла в спальне и через минуту вернулась с одеждой.
– Эта рубашка и брюки должны вам подойти.
– Чьи они?
– Большей частью я живу в доме отца, – сказала Белл. – Перед моим отъездом горничная, видимо, по ошибке положила с моими вещами одежду кого-то из слуг.
– Горничная? – Михаил притворился удивленным. – А кто ваш отец?
– Я предпочитаю сохранить анонимность.
– Должно быть, он состоятельный человек, если у вас есть горничные и лакеи.
– Возможно. – Белл пожала плечами.
– Похоже, материальные блага вас не впечатляют.
– Деньги не всегда приносят счастье, – промолвила она.
Михаил улыбнулся. Его избранница рассуждает вполне реалистично.
– Почему вы оказались здесь?
– Хотела побыть несколько дней в одиночестве.
Михаил ухмыльнулся:
– А тут некстати ввалился я.
– Едва приползли, – уточнила Белл. – Вам помочь одеться?
– Думаю, я сам справлюсь, – сказал Михаил, едва сдерживая смех. – Закройте глаза.
Михаил улыбнулся, когда она крепко зажмурилась, закрыл глаза на случай, если она подглядывает, и влез в брюки. Затем сбросил халат и просунул руки в рукава рубашки.
– Вы не застегнете мне пуговицы? – спросил Михаил, поднимаясь с кресла.
– Разумеется. – Белл покраснела и стала застегивать рубашку. Она стояла так близко, что Михаил боролся с искушением заключить ее в объятия и зацеловать до бесчувствия.
Ей же очень хотелось провести пальцами по его мускулистой груди. С ней творилось что-то неладное. Ни один мужчина не вызывал в ней таких чувств, как этот.
Михаил наблюдал за меняющимся выражением ее лица. Белл хотела его, но была слишком неопытна, чтобы это осознать. Очаровательная невинность!
Ошеломленная ощущениями, Белл старалась не смотреть на него. Прихватив свою корзинку, она взяла его за руку и повела к двери. Они обошли вокруг коттеджа, и Белл усадила его под дубом.
– Отдыхайте, пока я ухаживаю за чахнущими растениями.
Воздух был напоен всевозможными ароматами, стояла поздняя весна. Влюбленные голубиные пары ворковали и терлись клювами. На пустыре, поросшем сорняками, в свое гнездо нырнул вьюрок и вспорхнули несколько воробьев.
Михаил полной грудью вдыхал свежий воздух. Он уже не помнил, когда последний раз сидел под деревом, наслаждаясь погожим днем.
Белл опустилась на колени перед анютиными глазками и достала из своей корзинки несколько предметов. Она совершила свою необычную молитву и зажгла свечу. Приложив руки к анютиным глазкам, она зашептала свои заклинания.
– Вы со мной разговариваете? – спросил Михаил.
– Я уговариваю анютины глазки вернуться к жизни, – не оборачиваясь, ответила Белл.
– Мой брат тоже разговаривает с растениями.
Белл резко повернулась:
– У вас есть брат?
– Точно не помню, – солгал Михаил, – но полагаю, что есть, поскольку упомянул его. – Он изобразил на лице страдание и добавил: – Вы не представляете, в каком я отчаянии.
Оставив анютины глазки, Белл опустилась на траву рядом с ним.
– Память к вам постепенно вернется, – сказала она. – Вы вспомните кого-то или что-то, потом отдельные эпизоды, как мозаика, будут складываться в картины. Зрение ведь у вас улучшилось. Пройдет несколько дней, и вы сами в этом убедитесь. Наберитесь терпения.
– Дай Бог, чтобы вы были правы. – Михаил наградил ее своей очаровательной улыбкой, надеясь закрыть тему брата. – Когда ко мне вернется память, может быть, мы узнаем, где я приобрел мой акцент. Можно мне… – Он поколебался и продолжил: – Я хочу знать, как вы выглядите. Вы позволите мне потрогать ваше лицо?
Белл в нерешительности закусила губу, боясь, что он может потрогать ее щеку.
– У меня на лице шрам.
– Он болит?
– Только когда я смотрю в зеркало, – сказала Белл. «Или думаю о моем унылом будущем», – добавила она про себя.
Михаил притронулся к ее руке:
– Расскажите мне, как это произошло.
– На меня кто-то напал. Я считаю, это счастье, что я еще осталась жива. Хотя я не чувствую себя особенно счастливой.
– Но зато вы знаете, кто вы, – сказал Михаил.
Белл внимательно посмотрела на него. Разумеется, он прав. В жизни есть худшие вещи, нежели шрам на лице. Невидимые шрамы гораздо хуже видимых.
Так было с ее матерью. Во время Террора она потеряла всех родных и уже никогда не могла чувствовать себя счастливой.
Белл вдохнула поглубже, взяла его руки и поднесла к своему лицу.
Михаил закрыл глаза и пробежал пальцами по ее гладкому лбу. Пока кончики указательных пальцев обводили дуги ее бровей, большие пальцы скользили по ее изящному носу и дальше по скулам. Он погладил ушные раковины и переместился вниз, ощупывая очертания ее лица в форме сердечка, одновременно трогая большим пальцем ее губы.
Он слышал ее прерывистое дыхание, когда кончики его пальцев проследовали по щеке, поверх ее шрама. Михаил сделал ныряющее движение головой и накрыл губами ее губы.
– Как очаровательно, – прошептал он, приникнув к ней в страстном поцелуе.
Белл никогда не испытывала ничего подобного. Ее бросило в жар, и она ответила ему на поцелуй.
Михаил на мгновение отстранился и прошептал:
– Как сладко.
Взяв Белл за плечи, он привлек ее к себе. В ее фиалковых глазах блеснуло желание.
– Я не в силах устоять перед вашей красотой.
– Увы, красивой меня теперь не назовешь, – возразила Белл.
– Вы красивее, чем можете себе вообразить.
Слова Михаила пролили бальзам на ее израненную душу. Полюби он ее еще до того, как к нему вернется зрение, возможно, несмотря на шрам, он почувствовал бы в ней женщину.
– Спасибо за то, что подарили мне свой первый поцелуй.
Она никогда не позволяла Касперу целовать ее, чтобы не показаться распутной. Откуда знает Мик, что она никогда не целовалась?
– С чего вы взяли, что это мой первый поцелуй? – спросила Белл.
– Потому что вы невероятно сладкая.
Ее не удовлетворил этот ответ. Если она не умеет целоваться, ей надо это знать. Да и откуда ей уметь? Ведь это ее первый поцелуй.
– Я поведал бы вам о моей жизни, – сказал Михаил, – если бы не потеря памяти. Но я был бы счастлив, если бы вы мне рассказали о себе.
– Что именно вас интересует?
– Что вы шептали анютиным глазкам? – Михаил перевел взгляд на цветы и, к своему изумлению, увидел, что они ожили.
– Я молилась за них, – ответила Белл. – У меня способности к выращиванию растений. Когда в больших поместьях возникают проблемы с растениями, садоводы посылают за мной, и я никогда им не отказываю.
– Они консультируются с вами?
– Садовая богиня обещает им маленькие чудеса, – с гордостью промолвила Белл.
– Я слышал о садовой богине, – не подумав, сказал Михаил.
– Где вы слышали обо мне?
– Я… я не помню. А как отец относится к вашему увлечению?
– Не думаю, что ему это нравится, – призналась Белл. – Он постоянно твердит, что в состоянии позаботиться о своих детях. Но я делаю это из любви, а не ради денег.
– Так вы оказываете услуги бесплатно?
– Я беру с моих клиентов плату, но эти средства отдаю нуждающимся.
– Вы раздаете деньги? – с нескрываемым удивлением спросил Мик. Белл, видя его реакцию, рассмеялась.
– Вы говорите то же самое, что мой отец, – произнесла Белл и коснулась пальцем его подбородка. – Держу пари, леди без ума от этой ямочки.
– Ничего такого не припомню.
Что, если Мика где-то ждет жена? Встревоженная внезапно пришедшей в голову мыслью, Белл сказала:
– Мы больше не должны целоваться. Вполне возможно, что вы женаты.
Михаил покачал головой:
– Чего не помню, того не помню.
– Так вы же ничего не помните.
Черт, черт, черт! Михаил клял свою судьбу. Их отношения уже развивались как нельзя лучше, а теперь ему придется убеждать ее, что у него нет жены. Почему он это не предусмотрел?
Прошло несколько часов, Михаил по-прежнему проклинал собственную оплошность. Белл после ужина мыла на кухне посуду. Михаил, сколько ни думал, не мог найти выход из положения. Братья, когда узнают об этом, всласть посмеются над его глупостью.
В его распоряжении были две недели. За это время он должен завоевать любовь Белл и сделать ей предложение. Не хватало только, чтобы Степан с Фэнси раньше времени вернулись в Лондон. Ведь Фэнси непредсказуема.
Прежде чем они с Белл поженятся, его будущая жена должна убедиться в том, что у него восстановилось зрение и он считает ее красивой и желанной.
Итак, он скажет ей, что глаза у него в полном порядке, и станет за ней ухаживать. В сложившихся обстоятельствах у них нет возможности для публичных церемоний.
Белл примет его ухаживания. Он обретет память, и Белл станет его женой, и формально, и фактически.
Жаль, что ему не хватает напористости старшего брата и очарования младшего.
– Белл, не хотите ли досказать мне историю Габриэль?
Белл вернулась из кухни, села рядом с ним на диван, взяла его руку и вложила в нее бутерброд.
– Ешьте, а я буду рассказывать, – сказала она тоном, не терпящим возражений.
Михаилу совсем не хотелось есть, но он откусил кусочек, чтобы не огорчать Белл. Интересно, что за лечебная трава на бутерброде? Черные горошинки, похожие на перец.
– Итак, десятилетняя Габриэль Фламбо с ее няней спаслись от смерти, – начала Белл. – Один из эмигрантов, которому посчастливилось покинуть Францию до Террора, приютил их у себя в доме. Благодаря случайным заработкам они не умерли с голоду. К тому же няня умела шить и брала заказы.
Прошли годы, и Габриэль превратилась в красивую черноволосую девушку с фиалковыми глазами. У нее было милое, приветливое лицо, глядя на которое трудно было предположить, что она несчастна. Но Габриэль никогда не забывала о своей зверски убитой семье и чувствовала себя очень одинокой.
Няня состарилась и заболела. Габриэль не отходила от постели пожилой женщины до ее последнего вздоха.
Габриэль снова осталась одна, вынужденная начать новую жизнь…
– И куда она отправилась? – спросил Михаил. – Что делала, чтобы выжить?
– Об этом я вам завтра расскажу, – сказала Белл. Михаил застонал.
– Она нашла свое счастье?
– Никто не может заменить близких, – сказала Белл.
– Как печально, – произнес Михаил. Белл поцеловала его в щеку.
– Спокойной ночи, Мик. Позовите меня, если понадобится.
Михаил открыл глаза и сразу надел очки. В окно лился яркий солнечный свет.
– Доброе утро, – появилась Белл и подошла к дивану. – Надеюсь, вы хорошо спали?
На девушке было старое, изрядно потрепанное платье. Светская леди ни за что не надела бы такого.
Михаил был уверен, что красивее женщины нет на свете. Его избранница светилась изнутри. Ни старое платье, ни шрам не умаляли ее красоты. Как бы ему хотелось знать волшебные слова, которые заставили бы эту женщину понять, как она желанна.
– Ваш чай оказался действенным, – зевнув, сказал Михаил.
– Позвольте, я помогу вам встать. – Она покраснела и добавила: – Я поставила в другой спальне ночной горшок, чтобы вам было удобно.
Михаил почувствовал, что краснеет. Он как-то не задумывался над реальностью, которая логически вытекала из ситуации вынужденной интимности.
Белл привела его во вторую спальню и сказала:
– Позовете меня, когда… – Она снова покраснела. Михаил тоже покраснел. Снова.
Он понимал, что мужу и жене незачем стесняться друг друга. В данном случае трудность заключалась в том, что его суженая не знала, что они скоро поженятся.
– А кто потом его вынесет? – смутившись, спросил Михаил.
Вопрос, казалось, вызвал у нее удивление.
Михаил еще больше смутился. Помимо всего прочего, теперь она была княгиня, а княгини не выносят ночные горшки. Он не мог до конца скрыть свое недовольство.
– Вы не горничная, чтобы заниматься уборкой.
– Горничная отпущена на прошлой неделе.
– Touché[4], принцесса, – ухмыльнулся Михаил.
– Позовете меня, когда управитесь, – сказана Белл, отдав ему горшок, и вышла из комнаты.
Белл все больше и больше удивляла его. Ее не пугала никакая работа. Пока она расхаживала в гостиной, что-то напевая, Михаил размышлял об их браке. Хотелось надеяться, что его жена всегда будет напевать себе под нос и чувствовать себя счастливой.
Он может не беспокоиться. Конечно же, Белл Фламбо будет на седьмом небе от счастья. Высокий титул, фантастическое богатство, красавец муж! Что еще нужно женщине?
Белл положила на блюдо горячие хрустящие булочки, принесла из кухни кастрюлю с подогретой водой, мыло, салфетки и поставила все это на столик возле дивана.
Ухаживать за этим мужчиной казалось ей совершенно естественным. У старшей сестры не хватало терпения. Поэтому не Фэнси, а она помогала няне Смадж ухаживать за пятью младшими сестрами.
– Белл? – позвал Михаил.
Она вернулась в спальню, взяла своего пациента за руку и повела к дивану. Потом сняла очки с его лица.
– Что вы делаете? – сказал он.
– Я хочу вас умыть. – Она смочила салфетку и принялась обтирать ему лицо. Отросшая черная щетина придавала ему пиратский вид. – Вы не должны бриться несколько дней.
Так-так. Его избранница любит командовать. Хорошо бы ей избавиться от этой привычки.
Михаил не хотел, чтобы она видела его глаза. По ним можно понять, что со зрением у него все в порядке. Чтобы отвлечь ее, он сказал:
– Сегодня я вижу немного лучше. – Михаил был готов дать себе пинка, когда она поднесла руку к своей пораненной щеке. – Хотя по-прежнему все как в тумане, деталей не различаю, – добавил он.
Белл опустила руку.
– Тогда умойтесь, – сказала Белл, вкладывая ему в руку салфетку. – По рецепту покойной няни Смадж я приготовила вам особую пищу для восстановления сил.
– Кто такая няня Смадж?
– Моя старая няня. Она умерла год назад.
Белл исчезла в кухне и вернулась с бутербродом.
– Съешьте это, пока я ставлю завтрак на стол.
Михаил откусил от бутерброда кусочек, разжевал и проглотил.
– Гм… хлеб со сливочным маслом, посыпанным корицей?
– К маслу и корице добавлены целебные травы няни Смадж, – объяснила Белл. – Вы будете съедать такой бутерброд каждый день, утром и вечером, пока не окрепнете.
Да, характер у нее властный. Михаил откусил еще кусочек:
– А что еще на завтрак?
– Овсяная каша.
– Опять? – испуганным тоном произнес Михаил.
Белл засмеялась:
– И есть ее мы будем за столом.
Михаил затолкал в рот последний кусок бутерброда. Белл повела его на кухню и усадила за стол.
– У нас есть булочки, омлет, жареная рыба и кофе, – сказала девушка. – Вас покормить?
– Спасибо, я сам. – Михаил взял булочку и удивленно спросил: – Это вы испекли?
– Повар тоже ушел неделю назад, – ответила Белл.
Михаил наградил ее своей самой очаровательной улыбкой, зная, какое неизгладимое впечатление она производит на леди. Если его невеста приготовила все это к завтраку, может, она…
– Вы умеете печь «печенье счастья»?
– «Печенье счастья» – мой конек, – ответила Белл. – Так же как «печенье объятий» и «печенье поцелуев».
– Вы надо мной насмехаетесь? – спросил Михаил.
– С какой стати? – искренне произнесла Белл.
Михаил промолчал, размышляя о том, как ему повезло. Дочь наверняка полюбит его избранницу.
Они ели молча. Михаил – с закрытыми глазами, чтобы осталось достаточное количество крошек в доказательство его слепоты.
Он наблюдал за тем, как Белл убирала со стола, как стирала его рубашку и брюки. Движения ее были грациозны. А какая соблазнительная фигура!
Она исчезла в спальне и через минуту вернулась с одеждой.
– Эта рубашка и брюки должны вам подойти.
– Чьи они?
– Большей частью я живу в доме отца, – сказала Белл. – Перед моим отъездом горничная, видимо, по ошибке положила с моими вещами одежду кого-то из слуг.
– Горничная? – Михаил притворился удивленным. – А кто ваш отец?
– Я предпочитаю сохранить анонимность.
– Должно быть, он состоятельный человек, если у вас есть горничные и лакеи.
– Возможно. – Белл пожала плечами.
– Похоже, материальные блага вас не впечатляют.
– Деньги не всегда приносят счастье, – промолвила она.
Михаил улыбнулся. Его избранница рассуждает вполне реалистично.
– Почему вы оказались здесь?
– Хотела побыть несколько дней в одиночестве.
Михаил ухмыльнулся:
– А тут некстати ввалился я.
– Едва приползли, – уточнила Белл. – Вам помочь одеться?
– Думаю, я сам справлюсь, – сказал Михаил, едва сдерживая смех. – Закройте глаза.
Михаил улыбнулся, когда она крепко зажмурилась, закрыл глаза на случай, если она подглядывает, и влез в брюки. Затем сбросил халат и просунул руки в рукава рубашки.
– Вы не застегнете мне пуговицы? – спросил Михаил, поднимаясь с кресла.
– Разумеется. – Белл покраснела и стала застегивать рубашку. Она стояла так близко, что Михаил боролся с искушением заключить ее в объятия и зацеловать до бесчувствия.
Ей же очень хотелось провести пальцами по его мускулистой груди. С ней творилось что-то неладное. Ни один мужчина не вызывал в ней таких чувств, как этот.
Михаил наблюдал за меняющимся выражением ее лица. Белл хотела его, но была слишком неопытна, чтобы это осознать. Очаровательная невинность!
Ошеломленная ощущениями, Белл старалась не смотреть на него. Прихватив свою корзинку, она взяла его за руку и повела к двери. Они обошли вокруг коттеджа, и Белл усадила его под дубом.
– Отдыхайте, пока я ухаживаю за чахнущими растениями.
Воздух был напоен всевозможными ароматами, стояла поздняя весна. Влюбленные голубиные пары ворковали и терлись клювами. На пустыре, поросшем сорняками, в свое гнездо нырнул вьюрок и вспорхнули несколько воробьев.
Михаил полной грудью вдыхал свежий воздух. Он уже не помнил, когда последний раз сидел под деревом, наслаждаясь погожим днем.
Белл опустилась на колени перед анютиными глазками и достала из своей корзинки несколько предметов. Она совершила свою необычную молитву и зажгла свечу. Приложив руки к анютиным глазкам, она зашептала свои заклинания.
– Вы со мной разговариваете? – спросил Михаил.
– Я уговариваю анютины глазки вернуться к жизни, – не оборачиваясь, ответила Белл.
– Мой брат тоже разговаривает с растениями.
Белл резко повернулась:
– У вас есть брат?
– Точно не помню, – солгал Михаил, – но полагаю, что есть, поскольку упомянул его. – Он изобразил на лице страдание и добавил: – Вы не представляете, в каком я отчаянии.
Оставив анютины глазки, Белл опустилась на траву рядом с ним.
– Память к вам постепенно вернется, – сказала она. – Вы вспомните кого-то или что-то, потом отдельные эпизоды, как мозаика, будут складываться в картины. Зрение ведь у вас улучшилось. Пройдет несколько дней, и вы сами в этом убедитесь. Наберитесь терпения.
– Дай Бог, чтобы вы были правы. – Михаил наградил ее своей очаровательной улыбкой, надеясь закрыть тему брата. – Когда ко мне вернется память, может быть, мы узнаем, где я приобрел мой акцент. Можно мне… – Он поколебался и продолжил: – Я хочу знать, как вы выглядите. Вы позволите мне потрогать ваше лицо?
Белл в нерешительности закусила губу, боясь, что он может потрогать ее щеку.
– У меня на лице шрам.
– Он болит?
– Только когда я смотрю в зеркало, – сказала Белл. «Или думаю о моем унылом будущем», – добавила она про себя.
Михаил притронулся к ее руке:
– Расскажите мне, как это произошло.
– На меня кто-то напал. Я считаю, это счастье, что я еще осталась жива. Хотя я не чувствую себя особенно счастливой.
– Но зато вы знаете, кто вы, – сказал Михаил.
Белл внимательно посмотрела на него. Разумеется, он прав. В жизни есть худшие вещи, нежели шрам на лице. Невидимые шрамы гораздо хуже видимых.
Так было с ее матерью. Во время Террора она потеряла всех родных и уже никогда не могла чувствовать себя счастливой.
Белл вдохнула поглубже, взяла его руки и поднесла к своему лицу.
Михаил закрыл глаза и пробежал пальцами по ее гладкому лбу. Пока кончики указательных пальцев обводили дуги ее бровей, большие пальцы скользили по ее изящному носу и дальше по скулам. Он погладил ушные раковины и переместился вниз, ощупывая очертания ее лица в форме сердечка, одновременно трогая большим пальцем ее губы.
Он слышал ее прерывистое дыхание, когда кончики его пальцев проследовали по щеке, поверх ее шрама. Михаил сделал ныряющее движение головой и накрыл губами ее губы.
– Как очаровательно, – прошептал он, приникнув к ней в страстном поцелуе.
Белл никогда не испытывала ничего подобного. Ее бросило в жар, и она ответила ему на поцелуй.
Михаил на мгновение отстранился и прошептал:
– Как сладко.
Взяв Белл за плечи, он привлек ее к себе. В ее фиалковых глазах блеснуло желание.
– Я не в силах устоять перед вашей красотой.
– Увы, красивой меня теперь не назовешь, – возразила Белл.
– Вы красивее, чем можете себе вообразить.
Слова Михаила пролили бальзам на ее израненную душу. Полюби он ее еще до того, как к нему вернется зрение, возможно, несмотря на шрам, он почувствовал бы в ней женщину.
– Спасибо за то, что подарили мне свой первый поцелуй.
Она никогда не позволяла Касперу целовать ее, чтобы не показаться распутной. Откуда знает Мик, что она никогда не целовалась?
– С чего вы взяли, что это мой первый поцелуй? – спросила Белл.
– Потому что вы невероятно сладкая.
Ее не удовлетворил этот ответ. Если она не умеет целоваться, ей надо это знать. Да и откуда ей уметь? Ведь это ее первый поцелуй.
– Я поведал бы вам о моей жизни, – сказал Михаил, – если бы не потеря памяти. Но я был бы счастлив, если бы вы мне рассказали о себе.
– Что именно вас интересует?
– Что вы шептали анютиным глазкам? – Михаил перевел взгляд на цветы и, к своему изумлению, увидел, что они ожили.
– Я молилась за них, – ответила Белл. – У меня способности к выращиванию растений. Когда в больших поместьях возникают проблемы с растениями, садоводы посылают за мной, и я никогда им не отказываю.
– Они консультируются с вами?
– Садовая богиня обещает им маленькие чудеса, – с гордостью промолвила Белл.
– Я слышал о садовой богине, – не подумав, сказал Михаил.
– Где вы слышали обо мне?
– Я… я не помню. А как отец относится к вашему увлечению?
– Не думаю, что ему это нравится, – призналась Белл. – Он постоянно твердит, что в состоянии позаботиться о своих детях. Но я делаю это из любви, а не ради денег.
– Так вы оказываете услуги бесплатно?
– Я беру с моих клиентов плату, но эти средства отдаю нуждающимся.
– Вы раздаете деньги? – с нескрываемым удивлением спросил Мик. Белл, видя его реакцию, рассмеялась.
– Вы говорите то же самое, что мой отец, – произнесла Белл и коснулась пальцем его подбородка. – Держу пари, леди без ума от этой ямочки.
– Ничего такого не припомню.
Что, если Мика где-то ждет жена? Встревоженная внезапно пришедшей в голову мыслью, Белл сказала:
– Мы больше не должны целоваться. Вполне возможно, что вы женаты.
Михаил покачал головой:
– Чего не помню, того не помню.
– Так вы же ничего не помните.
Черт, черт, черт! Михаил клял свою судьбу. Их отношения уже развивались как нельзя лучше, а теперь ему придется убеждать ее, что у него нет жены. Почему он это не предусмотрел?
Прошло несколько часов, Михаил по-прежнему проклинал собственную оплошность. Белл после ужина мыла на кухне посуду. Михаил, сколько ни думал, не мог найти выход из положения. Братья, когда узнают об этом, всласть посмеются над его глупостью.
В его распоряжении были две недели. За это время он должен завоевать любовь Белл и сделать ей предложение. Не хватало только, чтобы Степан с Фэнси раньше времени вернулись в Лондон. Ведь Фэнси непредсказуема.
Прежде чем они с Белл поженятся, его будущая жена должна убедиться в том, что у него восстановилось зрение и он считает ее красивой и желанной.
Итак, он скажет ей, что глаза у него в полном порядке, и станет за ней ухаживать. В сложившихся обстоятельствах у них нет возможности для публичных церемоний.
Белл примет его ухаживания. Он обретет память, и Белл станет его женой, и формально, и фактически.
Жаль, что ему не хватает напористости старшего брата и очарования младшего.
– Белл, не хотите ли досказать мне историю Габриэль?
Белл вернулась из кухни, села рядом с ним на диван, взяла его руку и вложила в нее бутерброд.
– Ешьте, а я буду рассказывать, – сказала она тоном, не терпящим возражений.
Михаилу совсем не хотелось есть, но он откусил кусочек, чтобы не огорчать Белл. Интересно, что за лечебная трава на бутерброде? Черные горошинки, похожие на перец.
– Итак, десятилетняя Габриэль Фламбо с ее няней спаслись от смерти, – начала Белл. – Один из эмигрантов, которому посчастливилось покинуть Францию до Террора, приютил их у себя в доме. Благодаря случайным заработкам они не умерли с голоду. К тому же няня умела шить и брала заказы.
Прошли годы, и Габриэль превратилась в красивую черноволосую девушку с фиалковыми глазами. У нее было милое, приветливое лицо, глядя на которое трудно было предположить, что она несчастна. Но Габриэль никогда не забывала о своей зверски убитой семье и чувствовала себя очень одинокой.
Няня состарилась и заболела. Габриэль не отходила от постели пожилой женщины до ее последнего вздоха.
Габриэль снова осталась одна, вынужденная начать новую жизнь…
– И куда она отправилась? – спросил Михаил. – Что делала, чтобы выжить?
– Об этом я вам завтра расскажу, – сказала Белл. Михаил застонал.
– Она нашла свое счастье?
– Никто не может заменить близких, – сказала Белл.
– Как печально, – произнес Михаил. Белл поцеловала его в щеку.
– Спокойной ночи, Мик. Позовите меня, если понадобится.