Грассо Патриция. Выгодный жених

   Он не мог подавить смешок. То-то матушка была бы довольна!
   «Грязный Дик». Любимое пристанище маньяка.
 
   Ужасная мысль поразила Александра Боулда. Несколько жертв маньяка были обнаружены в аллее вблизи таверны. Констебль мог бы посылать туда каждую ночь нескольких агентов для наблюдения.
   Наемный экипаж остановился рядом с толпой, собравшейся у входа в аллею. Александр вышел и крикнул кучеру:
   – Жди здесь, я заплачу тебе за простой.
   При помощи агентов констебля Александр прокладывал себе путь в толпе зевак. Он поморщился, когда в нос ударил запах джина и потных тел.
   Амадеус Блэк стоял в одиночестве, в нескольких шагах от последней жертвы маньяка. Александр представил ужасающую картину, скрывающуюся под одеялом.
   – Я отправил Барни за Рейвен, – сказал Амадеус. Затем показал на стоявшего неподалеку мужчину, – Джек Бидсли опознал девушку. Ее звали Опал Боулинг. Я не стал опрашивать его дальше, я дожидался тебя.
   Александр обратился к мужчине:
   – Расскажите нам о мисс Боулинг.
   – Опал перепила всех в «Грязном Дике», – сказал Бидсли. – Целый жилищный массив.
   – Мисс Боулинг что, проститутка? – спросил Амадеус.
   – Проституция у нас вне закона, – ответил Бидсли, вызвав улыбку у обоих мужчин.
   – Опал уходила из таверны одна? – спросил Александр. – Или с кем-то?
   Бидсли покачал головой:
   – Одна. Около десяти или одиннадцати. – Он посмотрел на куль, лежавший под одеялом. – Но как видно, домой не дошла.
   – После нее выходил еще кто-нибудь? – спросил Амадеус.
   Бидсли потер щетинистый подбородок.
   – Вообще я заметил одного джентльмена. Он весь вечер пил в одиночестве, там, в углу. Этот тип ушел сразу после нее. – Мужчина нахмурился. – Я видел, как он вышел и направился в другую сторону.
   – Вы узнаете этого джентльмена, если снова увидите его? – спросил Александр.
   – Ну, я не знаю, – перестраховался Бидсли. – Там было темно. Это был шатен, около шести футов ростом. Люсиль должна была разглядеть его лучше. Она обслуживала его.
   – Где мы можем найти Люсиль? – спросил Александр.
   – Почти все ночи она работает в «Дике», – ответил Бидсли. – Но задавать ей там вопросы нельзя – это вызовет переполох.
   Александр понимающе кивнул. Ясное дело, никто не любит доносчиков.
   – Вы знакомы с Олд-Бейли?
   Бидсли хихикнул.
   – Я был там раз или два.
   – Вы не могли бы проводить Люсиль в мой офис чуть позже?
   Бидсли взглянул на куль, накрытый одеялом.
   – Прошлой зимой Опал носила мне виски с тушенкой, когда я слег с лихорадкой, – сказал он. – Я разыщу Люсиль и приведу ее.
   – Если не придете, мы вас разыщем, – предупредил Александр.
   – Приду, – заверил их Бидсли, – и Люсиль приведу. Пообещаю ей за это провожать домой после работы.
   – Приходите около полудня.
   Как только Бидсли ушел, Амадеус посмотрел на Александра:
   – Ну, что скажешь?
   – Думаю, маньяк считает себя умнее всех.
   Амадеус улыбнулся:
   – С чего ты взял?
   – То, что он пошел в противоположном направлении, ничего не значит, – заявил Александр. – Он мог вернуться назад.
   – Ты начинаешь мыслить с позиций преступника, – проговорил Амадеус. – Как только ты постигнешь криминальную логику, сможешь предвосхищать каждый его последующий шаг.
   – Спасибо за похвалу, – поблагодарил Александр. – А что вы думаете по поводу его мотивации?
   Амадеус Блэк посмотрел на неподвижное тело, накрытое одеялом.
   – Этот маньяк – настоящий псих.
 
   «Грязный Дик». Одно из любимых мест монстра.
   Рейвен в задумчивости сидела напротив Барни в наемном экипаже. Она знала, что констебль пошлет за ней этим утром, но ее потрясло место, где была обнаружена жертва.
   Место было выбрано правильно, но не в нужную ночь.
   Интересно, размышляла она, какова вероятность того, что маньяк будет выслеживать свою следующую жертву в «Грязном Дике»? Надо бы попросить Блисс произвести математические расчеты, хотя разумнее искать другие пристанища монстра.
   Экипаж остановился возле аллеи, ближайшей к «Грязному Дику». Барни вышел первым и помог сойти Рейвен. Помощник констебля повел ее к началу аллеи, расчищая путь в толпе зевак.
   – Кто это? – спросил один из них.
   – Не знаю, – ответил второй.
   – Подстилка констебля? – предположил третий. Все рассмеялись.
   Прищурив свои фиалковые глаза, Рейвен посмотрела на мужчину, благоухающего джином. Бутылка треснула у него в руках, и джин закапал на землю.
   Подойдя к констеблю, Рейвен взглянула на укрытый одеялом труп. Она знала, что каждая новая жертва маньяка окажется ужаснее предыдущей.
   – Я благодарен вам за то, что нашли возможность подключиться к нашему расследованию, – проговорил Амадеус Блэк.
   – Тебе не страшно смотреть на эти жертвы? – спросил Александр.
   – Если это поможет поймать убийцу, – ответила Рейвен, – у меня хватит выдержки.
   Они втроем приблизились к телу, старательно обходя следы, окрашенные кровью. Александр стянул одеяло с тела. Рейвен закрыла глаза, чтобы совладать с собой при виде кошмарного зрелища.
   Натягивая перчатки, Александр обошел тело убитой. Он наклонился и разжал ее пальцы, обнаружив золотой соверен.
   – Он перерезает жертве горло и потом отрезает прядь волос на память, – объяснил Александр. – Я полагаю, он считает соверен платой.
   – У нее есть еще что-то в другой руке, – сказала Рейвен.
   Александр выразительно посмотрел на констебля и потом возвел глаза к небу.
   – Вторая рука у нее под телом.
   – Но я вижу. – В голосе Рейвен звучало раздражение. – Посмотри на всякий случай.
   Александр повернул девушку на спину и разжал ее пальцы. Он увидел золотую запонку с инициалами К.У.
   Он посмотрел на Рейвен. На лице у нее было написано: «Ну, что я говорила!»
   – Ты взял с собой лупу?
   – Зачем она тебе? – с сарказмом улыбнулся Александр. – Разве твоих психических способностей не достаточно?
   Рейвен состроила ему гримасу, вызвав смешок у констебля.
   – Вот возьмите, – сказал Амадеус, протягивая ей лупу.
   – Отдайте ее Алексу, – сказала Рейвен. – Изучите внимательно лиф с изнанки, не запачканной кровью, и вы найдете там волосы маньяка.
   Александр сделал, как она сказала, и кивнул констеблю.
   – Маньяк – шатен.
   – Это совпадает с наблюдением Джека Бидсли, – произнес Амадеус.
   – Итак, маньяк – шатен с инициалами К.У., – сказала Рейвен.
   – Ростом шесть футов, по словам Бидсли, – добавил констебль.
   – Мы составим перечень светских джентльменов, – поддразнил ее Александр. – Всех высоких шатенов, чьи имена начинаются на К.У.
   – Это сузит поиск. – Рейвен сделала паузу и потом стала перечислять всех, кого знала. – Каспер Уингейт, Клайв Уилкинз, Клод Уэйкфилд, Уинстон Крэнмор, Кальвин Уильямс, Карлтон Уэбстер, Кларенс Уайт. Негодяй может оказаться женщиной типа…
   Александр разразился оскорбительным смехом. Амадеус Блэк, слишком вежливый, деликатно отвернулся, чтобы не засмеяться.
   – Женщина могла переодеться мужчиной, – заявила Рейвен. – Убийца Розовые Лепестки носила мужскую одежду. Я думаю, Карлотта Уингейт – подходящий кандидат.
   – Посмотри на размер тех следов, – сказал Александр. – Ни у одной женщины нет такой большой ноги.
   Рейвен схватила лупу и присела на корточки рядом с ним, изучая кровавые следы.
   – Благодаря погоде последних дней список подозреваемых сужается еще больше. Преступник носит ботинки от Марчелло. Кстати, довольно дорогие.
   – Что?! – воскликнули в один голос Александр и Амадеус.
   – Посмотрите на букву «М» там, где каблук, – сказала им Рейвен. Пока мужчины рассматривали через лупу след, она объяснила: – Марчелло всегда ставит свое клеймо в основании каблука.
   Александр выглядел ошеломленным.
   – Откуда ты знаешь?
   – Дорогой, – протянула Рейвен, – моя мачеха поделилась с нами своими обширными познаниями.
   Мужчины захихикали.
   – Не бесполезными в данном случае, – заметил констебль.
   – Говорю вам, – продолжала Рейвен, – Карлотта Уингейт может маскироваться под мужчину.
   – Это предположение? – спросил Александр. Рейвен покачала головой:
   – Нет, ощущение.
   – Какая разница? – произнес Александр.
   – Объяснять тебе столь абстрактное понятие – все равно, что беседовать с каменной стеной, – промолвила Рейвен с улыбкой, сладкой, как сахар. – А у вас, милорд, чувствительности меньше, чем в кирпиче.
 
   Белл обозрела сад мужа, маленький земной рай посреди Лондона. Чувственные розы, квинтэссенция лета, точно королевы, владычествовали в это время года. В них было все – живые краски, разнообразие текстуры, пьянящие ароматы.
   – Мама Белл, посмотри! – Бесс показала на что-то в саду.
   Сосредоточившись на движущемся объекте, Белл поняла, что это вьюрок порхает над землей.
   Взяв девочку за руку, Белл поспешила к раненой птахе. Неоперившийся птенец, по-видимому, выпал из гнезда и повредил крыло. Ему грозила верная смерть.
   Девочка расплакалась, глядя на вьюрка.
   Вместе с Бесс Белл приблизилась к беспомощно хлопающему крыльями птенцу. Присев в траве, она обхватила ладонями маленькую птичку и закрыла глаза. Вся ее энергия сейчас сосредоточилась на крошечном вьюрке.
   – Чахлый мой вьюрок. Мое прикосновение исцеляет твое крыло, и рана твоя подживает. Выздоравливай, выздоравливай, выздоравливай.
   Белл снова и снова повторяла слова молитвы. Птенец поднял голову и уставился ей в глаза. Его мать закричала, нарушив тишину. И птенец взлетел.
   – Это сделала ты, мама Белл! – воскликнула Бесс. – Ты спасла ему жизнь.
   – С молитвой все возможно, – сказала Белл, глядя на птенца, сидевшего на самой нижней ветке серебристой березы. – Чудеса случаются каждый день.
   – Ваша светлость…
   Обе повернулись. К ним направлялся Бумер.
   – Ваша светлость, это принесли для вас сегодня утром, – сказал дворецкий, передавая ей три запечатанных послания.
   Белл вскрыла печать и прочитала первое послание, потом – второе и третье. Эти сады нуждались в ее помощи. Ни один из них, судя по адресам, не принадлежал «белокурой троице».
   – Где мой муж?
   – Его светлость уехал на деловой ленч в «Уайтс», – сказал дворецкий.
   – Спасибо, Бумер.
   Какое счастье, что Михаил уехал до полудня. Она подозревала, что муж будет не в восторге от ее энтузиазма, хоть и не требовал, чтобы она прекратила свой садовый бизнес. Известно, что мужчины прибегают к различным уловкам, когда хотят добиться своего. Но сегодня ей не придется сообщать ему, куда она собирается. Если еще заручиться поддержкой сестры, князь вообще ничего не узнает.
   – Хочешь навестить мою сестру? – спросила Белл падчерицу. – Мы поедем в Парк-лейн.
   – Да. – Бесс, казалось, вдохновилась возможностью куда-нибудь прокатиться.
   Спустя короткое время, прихватив свою волшебную корзинку и держа за руку падчерицу, Белл вышла из дома. Путешествие началось. От Гросвенор-стрит до Инверари-Хауса на Парк-лейн было два квартала.
   – Добрый день, – приветствовал их Тинкер.
   – Мы к вам с визитом, – объяснила ему Бесс.
   – Я приятно заинтригован, – сказал ей дворецкий.
   – Блейз дома? – спросила Белл.
   – Мисс Блейз и мастер Паддлз в саду, – ответил Тинкер.
   Бесс захихикала.
   – Паддлз – собака, а не мастер.
   Белл повела Бесс по коридору на другую половину дома, откуда они вышли в сад. Мастиф заметил их первым и вприпрыжку побежал к ним. Все его внимание было сосредоточено на маленькой девочке.
   – Стоять!
   Мастиф подчинился, но продолжал размахивать хвостом и не сводил глаз с ребенка.
   – Мама Белл подлечила крыло птице, – сообщила Бесс.
   – Твоя мама Белл очень талантливая, – сказала Блейз. Бесс энергично закивала в знак согласия. Потом протянула руку к Паддлзу, который ее основательно вылизал.
   – Отвезешь садовую богиню к трем клиентам? – спросила Белл сестру.
   – Ты не боишься со мной ехать? – спросила Блейз.
   – А у меня есть выбор?
   Блейз ухмыльнулась:
   – Ладно, сейчас возьму фаэтон.
   Белл посадила Бесс посередине и, перекинув свою корзинку на правую руку, левой обняла девочку.
   Они выехали на Парк-лейн, обогнав крытую карету.
   – Сегодня намного лучше, чем в прошлый раз, – сказала Блейз. – Ты не находишь?
   Белл скромно улыбнулась, размышляя о собственном здравомыслии.
   – Мы едем в Тревор-плейс, – сказала она.
   Блейз сделала разворот у Камберленд-Гейт и, покинув Парк-лейн, направилась дальше по Найтсбридж-роуд.
   – Разве мы не туда ездили в прошлый раз?
   – Дом княжны Анны на углу Найтсбридж и Тревор, – сказала Белл, – а резиденция Крэнмор на Тревор-Плейс.
   Когда фаэтон резко остановился перед Крэнмор-Хаусом, Бесс захихикала. Белл строго посмотрела на сестру.
   – Я сделала это специально, – оправдывалась Блейз, – чтобы разнообразить езду и позабавить Бесс.
   Белл вышла из фаэтона и, перекинув корзинку на левую руку, помогла выйти Бесс. Держа девочку за руку, она повела ее к парадной лестнице. Дворецкий распахнул перед ними дверь.
   – Ваш садовник ждет садовую богиню, – сказала Белл.
   – Следуйте, пожалуйста, за мной.
   Они прошли за дворецким через весь дом и один пролет лестницы, которая привела их к садовой калитке.
   Белл остановилась вдохнуть густой аромат. К сладкому запаху рубиновых аптечных роз и приторному дамасских примешивался своеобразный острый запах посконника.
   – Что с цветами? – спросила Белл садовника. – Это моя новая падчерица, – добавила она, когда мужчина бросил взгляд на Бесс.
   – А, понимаю. – Он улыбнулся девочке. – Ты помогаешь маме?
   Бесс кивнула.
   – Она подлечила крыло птенцу.
   – Твоя мама – талантливая леди.
   Садовник повел их через газон к розовому кусту. Белл осмотрела куст, он был в полном порядке. Она обошла куст кругом. Он выглядел совершенно здоровым, несмотря на сухую погоду в последнее время.
   – Леди Крэнмор беспокоит этот куст, – пояснил садовник. – Хотя я ничего плохого не обнаружил.
   Белл недоумевала, зачем ее пригласили.
   – Молитвы никогда не бывают напрасными, – обратилась она к садовнику.
   Присев перед розовым кустом, Белл поставила на землю корзинку и выгрузила содержимое. Вдруг ей показалось, что кто-то за ней наблюдает. Но она отбросила свои подозрения.
   – Хочешь мне помочь? – спросила она падчерицу. Девочка только этого и ждала и радостно закивала. – Будешь звонить в колокольчик, когда я скажу. Сможешь это сделать?
   – Да. – Бесс взяла колокольчик и пару раз позвонила. – Я просто попробовала, – объяснила она.
   Перекрестившись, Белл достала из золоченого ящичка наждачную бумагу и шведские спички, зажгла белую свечу и сказала:
   – Звони, Бесс.
   Девочка позвонила в колокольчик. Раз, два, три. Белл наклонилась к розовому кусту и положила на него руки.
   – Чахлый мой розовый куст. Мое прикосновение исцеляет, и твоя болезнь отступает. Выздоравливай, выздоравливай, выздоравливай. – Она помахала перед кустом «Книгой общей молитвы». – Так записано. И так будет. – Белл задула свечу и снова перекрестилась.
   Сложив в корзинку свои магические принадлежности, она повернулась к садовнику:
   – Поливайте их чаще, погода очень сухая.
   Белл взяла девочку за руку и направилась к дому. Не успели они дойти до калитки, как в саду появились две женщины. Каролина Крэнмор и княжна Анна.
   Русская княжна посмотрела на Белл, потом на девочку и, задрав нос, прошла мимо, не сказав ни слова.
   Белл надеялась, что княжна не станет рассказывать Смитам об этой неожиданной встрече. Пруденс была бы счастлива сообщить Михаилу.
   – У Каролины Крэнмор была княжна Анна, – сказала Белл, усаживая Бесс в фаэтон.
   – Она что-нибудь сказала? – спросила Блейз.
   Белл покачала головой. Ее не оставляла мысль, что визит Анны не простое совпадение.
   Блейз отъехала от резиденции Крэнмор, не обогнав ни одной кареты. Монтегю-плейс, второй пункт их назначения, находился около Расселл-сквер. Они поехали по Найтсбридж к Пиккадилли, подхваченные потоком уличного движения.
   – Ты уверена, что мы благополучно доедем до Расселл-сквер? – спросила Белл.
   – Я полностью контролирую ситуацию, – ответила Блейз. Она замахала кулаком в воздухе, когда перед ними выскочила какая-то карета.
   – Что вы делаете? – спросила Бесс.
   – Приветствую друзей, – ответила Блейз. – Разве Синтия Кларк живет не на Расселл-сквер? – спросила она, взглянув на сестру.
   – Ее дом дальше.
   Блейз остановила фаэтон перед особняком Уилларда на Монтегю-плейс.
   – Я езжу с каждым днем все лучше и лучше. Даже Пампкин так считает.
   – Кто такой Пампкин? – поинтересовалась Бесс.
   – Лошадь.
   – Откуда вы знаете, что думает Пампкин? – спросила девочка.
   – Она мне сказала, – ответила Блейз. Бесс захихикала.
   Белл уже вышла и помогла выйти Бесс. Рука об руку они пошли к парадным ступенькам. Дворецкий провел их через дом в сад, где уже ждал садовник.
   – В чем проблема? – спросила Белл. Мужчина пожал плечами:
   – Леди Уиллард обнаружила несколько увядших цветов и велела послать за вами.
   Белл снова почувствовала, что за ней наблюдают. Она обошла розовый куст и ничего не обнаружила, просто он нуждался в поливе.
   – Сомневаюсь, что куст болен, – сказала она садовнику, – но я помолюсь за него.
   И так же как в резиденции Крэнмор, она присела на траву и достала из корзины свои принадлежности. Перекрестилась, зажгла белую свечу и дала знак падчерице позвонить в колокольчик.
   Положив руки на розовый куст, Белл зашевелила губами в беззвучной молитве:
   – Чахлый мой розовый куст. Мое прикосновение исцеляет, и твоя болезнь отступает. Выздоравливай, выздоравливай, выздоравливай. – Она помахала перед кустом «Книгой общей молитвы». – Так записано. И так будет.
   Перекрестившись, она уложила в корзинку свои принадлежности и встала.
   – Позаботьтесь, чтобы куст получал достаточно влаги в эту сухую погоду.
   Белл взяла за руку Бесс, и они пошли обратно через дом к выходу. Когда дворецкий открыл перед ними дверь, на пороге стояла Синтия Кларк.
   Белл встретила ее взгляд, но ничего не сказала. Она отступила в сторону, чтобы не мешать блондинке войти в дом, после чего они с Бесс спустились по ступенькам и направились к фаэтону.
   – Два розовых куста и двое из «белокурой троицы», – сообщила Белл сестре. – Случайное совпадение кажется мне маловероятным.
   – Может, плюнем на последний запрос? – спросила Блейз.
   – Нет, – сказала Белл. – Возможно, кому-то действительно нужна моя помощь. И потом, Дейвис-стрит по пути к Гросвенор-сквер.
   Фаэтон влился в общий поток на Оксфорд-стрит.
   – Разве Дейвис-стрит не около Беркли-сквер? – спросила Блейз.
   – Да.
   – И ты хочешь сделать там остановку?
   – Хочу.
   Они подъехали к резиденции Бенчли.
   – Бесс, оставайся здесь, – сказала Белл.
   – Я хочу с тобой.
   – Ну хорошо. – Белл помогла девочке выйти из фаэтона, и они направилась к парадной лестнице. Дворецкий Бенчли повел их в сад.
   – Вам нужна моя помощь? – спросила Белл садовника.
   Мужчина замешкался.
   – Леди Бенчли убеждена, что этот розовый куст чахнет.
   Белл обошла куст и сказала:
   – Рада вам сообщить, что растение абсолютно здорово и наслаждается жизнью.
   Она взяла за руку падчерицу.
   – Пойдем, Бесс.
   Они вдвоем направились к дому.
   Чувствуя, что за ней опять наблюдают, Белл взглянула на окна. Со второго этажа на нее смотрели Лавиния Смит и Глориана Бенчли.
   По возвращении к фаэтону Белл сказала сестре:
   – Полагаю, первая ссора нам с мужем гарантирована.
   – Разве ты была в доме Бенчли?
   – Что ты хочешь этим сказать?
   – Ты можешь солгать, – объяснила Блейз, поворачивая фаэтон на Оксфорд-роуд.
   – Лгать отвратительно, – произнесла Бесс.
   – Тогда скажи: «Я не помню», – посоветовала ей Блейз. Белл кивнула в знак солидарности с сестрой:
   – Сказать «не помню» – это полуправда, но не ложь.
   Бесс засмеялась.
   – Мы не хотим, чтобы твой папа знал, где мы были сегодня, – промолвила Белл. – Если твой папа спросит, что мы ему скажем?
   – Я не помню!
   Блейз подъехала к особняку на Гросвенор-сквер. Михаил, только что высадившийся из кареты, увидел их и подождал, пока остановится фаэтон.
   – Я оставлю это здесь, – прошептала Белл, откладывая свою корзинку. – Пожалуйста, верни мне ее завтра.
   – Непременно.
   Белл улыбнулась, когда муж подошел помочь ей покинуть фаэтон, а затем взял на руки свою дочь.
   – Ты хорошо провела день, Бесс? – спросил Михаил.
   – Да, папа.
   – Блейз возила вас с мамой Белл на прогулку?
   – Да, папа.
   – Куда вы ездили?
   – Не помню, – сказала девочка, подмигнув Белл. – Мама Белл тоже не помнит.
   Озадаченный ответом дочери, Михаил удивленно взглянул на жену. Белл улыбнулась:
   – Сестра доставила нам огромное удовольствие, покатав нас на своем фаэтоне.

Глава 17

   Он женился на совершенной женщине.
   Михаил стоял в своем кабинете у окна, выходившего в сад. Он пытался сосредоточиться на работе с документами, но дочь своим звонким смехом вытащила его из-за письменного стола.
   У Белл Фламбо было все, что он хотел видеть в жене и матери своих детей. Любящая и воспитанная, она сделает их семейную жизнь счастливой.
   Братья Казановы были от рождения наделены огромным состоянием и высоким титулом, но этого мало для счастья. Отец упрятал их мать в приют для умалишенных. И она оставалась там, пока ее оттуда не вызволил Рудольф. Он вывез мать в Англию, где она обрела покой и надежную защиту в его поместье, в Сарк-Айленд. Для ее смятенного ума Белл будет целебным бальзамом. Михаил был уверен, что его мать полюбит ее.
   Князь Федор Казанов был не только плохим мужем, но и плохим отцом. Он любил только Владимира, его наследника, а на Михаила и его братьев не обращал никакого внимания.
   Поэтому они вчетвером – он сам, Рудольф, Виктор и Степан – сорганизовались и создали свою собственную семью. Они включили в нее также их осиротевшую кузину Эмбер, впоследствии вышедшую замуж за графа Страт-форда.
   Михаил желал для своей дочери, равно как и для других детей, которые у него появятся, лучшей жизни. Поэтому он никогда не рассматривал вопрос о женитьбе на Лавинии или любой другой из пустоголовых светских мисс. О Боже, сейчас он, пожалуй, не женился бы даже на своей первой жене, ныне покойной.
   Женщины – странные существа. До замужества ведут себя в определенной, заданной манере, но возвращаются к своей исходной сущности, как только наденут обручальное кольцо.
   Белл оказалась исключением.
   Его размышления прервал стук в дверь.
   – Войдите.
   В кабинет вошел Бумер.
   – Здесь курьер леди Смит, он ждет вашего ответа, – сказал дворецкий, передавая князю запечатанное послание.
   Михаил прочел его и перевел взгляд на дворецкого.
   – Будь вы на моем месте, пустили бы Пруденс Смит в свой дом? – спросил Михаил.
   – Я могу говорить откровенно?
   – Пожалуйста.
   – Леди Смит – бабушка княжны Элизабет, – ответил Бумер, – но я не оставлял бы эту женщину наедине с княгиней Белл.
   – Я ценю вашу мудрость. Передайте курьеру, что мой ответ «да».
   Как только дворецкий ушел, Михаил вернулся к письменному столу и сосредоточился на документах. Однако вскоре мысли его снова вернулись к бывшей родне.
   Бумер прав, подумал Михаил. Нельзя держать дочь в отдалении от Смитов. Но ему не хотелось до конца жизни оберегать от их злобы дочь и жену.
   Но пока он не знал, как решить эту проблему. Быть может, ситуация изменится, как только Лавиния выйдет замуж.
   Через час Бумер снова постучал в дверь и объявил:
   – Леди Пруденс и леди Лавиния прибыли.
   – Формальности здесь ни к чему, – сказала Пруденс, и обе женщины стремительно прошли мимо дворецкого.
   – Приведите Бесс, – попросил его Михаил.
   – Подождите минуту, – сказала Пруденс, останавливая дворецкого. – Нам нужно несколько минут поговорить наедине.
   Михаил наклонил голову.
   – Приведете Бесс через пять минут, – сказал он Бумеру.
   Он указал Пруденс и Лавинии на диван у камина, а сам сел в кресло рядом.
   – Так что вы хотите обсудить? – спросил Михаил с вежливой улыбкой.
   – Вчера Лавиния оказалась свидетельницей некоего весьма тревожного события, – ответила Пруденс, – и обратила на это мое внимание.
   Михаил перевел взгляд на свою бывшую золовку. Без сомнения, это «весьма тревожное событие» касалось его жены. Он предвидел, что трудности не кончатся с его женитьбой.
   – Если бы это не затрагивало Бесс, – сказала Лавиния, – я бы не стала рассказывать эту историю.
   Михаил поднял брови.
   – Рассказывайте, я жду.
   – Та женщина брала мою внучку на свои садовые работы, – заявила Пруденс злобным тоном.
   – Та женщина – княгиня, – сказал Михаил, – и вы должны это крепко запомнить.
   – Мама не имела в виду неуважительного отношения, – вступилась за мать Лавиния, – но, узнав, что ваша жена берет с собой Элизабет на садовые работы, обеспокоилась.
   Михаил сохранял бесстрастное лицо. Эту привычку он приобрел за карточным столом и вращаясь в высшем обществе. Но сейчас в нем медленно закипал гнев. Тем не менее муж и жена – единое целое и в любой ситуации должны поддерживать друг друга.