Бригада следователей скоро будет здесь, и он не склонен был растрачивать тут много времени, боясь испортить место, стереть частицы отпечатков, волос, физических улик, которые иногда не вели никуда, а иногда во все стороны.
Он лишь хотел увидеть обстановку, где человек прожил свои последние дни. Если Жюстин Акерман был убит за то, что был Жюстином Акерманом, знание жертвы помогло бы ему узнать киллера. Если же он был убит просто потому, что оказался не в том месте не в то время, это поможет не так сильно. Но это не могло повредить.
– Он был шумный? Кто-нибудь на него жаловался?
– О таком мне неизвестно.
– Соседние с ним номера – они заняты?
– Один. Мадмуазель Картер, – она указала на дверь справа.
Жерар постучал. Через некоторое время открыла молодая женщина. Она была блондинкой лет двадцати, выглядела немного растрепанной и бледной, но не непривлекательной.
– Oui (да (фр.) – Прим. ред.)? – сказала она. Ужасный акцент. Американка.
– Мадмуазель Картер, мое имя Рафаэль Жерар, – сказал он по-английски. – Я инспектор полиции. Могу я поговорить с вами о вашем соседе?
– Разумеется, – она встала в дверном проеме, скрестив руки на груди, ее глаза сразу оживились заинтересованностью.
– Как давно вы здесь живете?
– Около месяца, с начала учебного года. Я изучаю античность в Сорбонне.
– Аспирантка?
– Да.
– Я всегда любил историю. По какому периоду вы специализируетесь?
– Раннероманский период в Галлии, в настоящий момент.
– О. Астерикс, а?
Она улыбнулась открыто и искренне.
– Очень хорошо, – сказала она. – Я редко встречаю кого-нибудь, кто когда-либо слышал об Астериксе.
– Мой отец был профессором литературы ХХ века. Он был инициатором переиздания, в шестидесятых.
– Что ж, поблагодарите его от моего имени, – сказала она. – Я в детстве коллекционировала их. – Она снова улыбнулась. – А теперь, инспектор, не поясните ли вы для меня, что вы хотите знать о моем соседе? Боюсь, я немногое могу рассказать.
– Ну, бывали ли у него посетители? Подруга, что-нибудь вроде этого?
– Нет, обычно нет. Хотя кто-то приходил несколько ночей назад. Помню, я заметила это просто потому, что к нему никогда никто не приходил. Я занималась, и кто-то постучал в его дверь. Я слышала, как они разговаривали, но не что именно говорили. Я была вроде как удивлена, понимаете? – она поморщилась. – Думаю, они ушли. Я вообще-то не обратила внимания. С ним что-то случилось, не так ли?
– Мы нашли его убитым.
– О…
– Похоже, вы не удивлены.
– Я удивлена… тем, что его убили. Я думала… хотя я и ожидала, что он умрет. Когда вы только спросили меня о нем, я думала, что вы нашли его мертвым… здесь, – она сделала жест в сторону соседней двери.
– Самоубийство, вы имеете в виду?
– Да.
– Почему?
– Он просто казался… печальным. Измученным каким-то. Однажды в холле он заговорил со мной. Знаете, по манере некоторых людей разговаривать можно сказать, что они нечасто это делают. Как они хотят продолжать разговор, даже если все, что вы собирались сделать – это сказать "привет". Но я была совершенно загружена и вдруг забеспокоилась. Мне нужно было место для занятий, а если я вдруг приобрету этого бедствующего друга по соседству, который все время будет заходить… – она остановилась и нахмурилась. – Так что я вроде как игнорировала его после этого, или просто кивала ему и притворялась, что спешу. Я чувствовала себя виноватой и в какой-то мере беспокоилась… Вот, и когда у него появился гость, я, помнится, подумала: "О, хорошо, у него есть друг".
– Но вы этого друга не видели.
– Нет. Однако это был мужчина, я уверена, по его голосу. Они говорили по-английски, я точно уверена.
– И во сколько это было?
– О, может, в полночь.
Снова озарение. "Двое мужчин беседуют, но Акерман знает, чем это кончится. Так его не удивил пистолет, приставленный к его голове. Он знал – бежать бесполезно. Может, ему было все равно. Удар…"
Жерар сморгнул. Девушка смотрела на него, забавляясь.
– Это пригодится? – спросила она, по ее тону было понятно, что она повторяет вопрос.
– Да. Это очень близко ко времени смерти.
– О, бог мой. Я слышала убийцу.
– Да.
– Вы думаете, что я…
– Не думаю, что вы в опасности, но вам следует быть осмотрительной. Соблюдайте обычные предосторожности. Не открывайте дверь, не зная, кто за ней – в этом роде. Позвольте дать вам мою карточку… – он достал листок, где стояли его имя и адрес. – Тут мой номер телефона, звонки оплачены. Все, что вам нужно сделать – это поместить ее в автомат. Если вам нужно что-либо, я к вашим услугам. И я зайду проверить, как вы, если хотите.
Она застенчиво улыбнулась.
– Это было бы мило. Но это не то, что я хотела сказать. Я хотела узнать, не могла ли я предпринять что-нибудь, чтобы остановить его.
Ах. Молодые американцы. Они вечно воображали, что мир стал бы лучше, если лично они взялись бы за это.
– Не беспокойтесь об этом, – сказал он ей, – вы никак не могли знать. Кроме того, если б вы попытались, боюсь, я задавал бы эти вопросы о вас, и это была бы весьма неприятная задача. Я предпочитаю познакомиться с вами так. – Он было продолжил, но осекся. Он снова флиртует? Именно так он познакомился с Мари.
– Еще раз благодарю вас, и всего хорошего, – сказал он и поспешно ретировался.
Консьерж никого не вспомнил и выглядел из-за этого встревоженно.
– Ну, кто-то же вошел, – сказала Маргарита малость визгливо. – За что я тебе плачу?
– Может, это был другой жилец, – буркнул Этьен. – Он мог просто спуститься в холл, насколько нам известно.
– Это правда. Но предположим на мгновение, что вы отвлеклись… иначе говоря, дрыхли … или отлучились с поста, может, в туалет. Мог бы кто-нибудь войти и выйти без вашего ведома?
– Нет, инспектор. Камера в двери фиксирует каждого, входит он или выходит, все равно. Милости прошу просмотреть запись, если хотите.
– Посмотрим.
Они просмотрели три часа до и после полуночи, но не нашли ни следа кого-либо, кроме жильцов, кто входил или выходил.
– Месье Акерман вышел, – сказал Жерар. – На этот счет просто нет сомнений. А тут я его не вижу. Как это может быть? Тут есть другой выход?
– Нет.
– Окно?
– Окна опечатаны, – сказала Маргарита. – В здании полный контроль окружающей среды, а открытые окна помешали бы этому.
– Все равно мы должны их проверить. То, что опечатано, может быть распечатано. Как насчет записывающего устройства? Его можно испортить?
– Не понимаю, как. Его контролирует компьютер. Я ничего не мог бы с ним сделать, если вы это имеете в виду, – сказал Этьен, защищаясь.
– Я – нет, – бросил Жерар, внезапно кое-что припомнив. Не было ли чего-то недавно в другой части города? Да, попытка ограбления аптеки, и даже хотя один из преступников был найден мертвым в здании, его не увидели при просмотре записи. Соответствующая охранная компания заявила, что технология, использованная полицией при восстановлении записей, кардинально испортила все, что сохранилось, но его знакомые эксперты из департамента решительно опровергали такую возможность. И все же никто так и не смог додуматься, как было одурачено устройство. А в этом направлении предпринимались значительные усилия, так как при инциденте погибли охранник и трое полицейских.
Минуточку. Не был ли охранник аптеки телепатом?
Могли телепаты воздействовать на компьютеры? О подобном он никогда не слыхал, но, если могли, тогда это был чрезвычайно тщательно охраняемый секрет. Не было ли некоей молвы о таких телепатах, способных сделать что-то с инопланетными кораблями, еще во время войны с Тенями?
И телепат мог легко стереть память консьержа, или затуманить его сознание, или еще что-то. Акерман и сам мог это проделать, коли на на то пошло.
Это становилось интересным. Очень интересным. Что-то здесь происходило, что-то связанное с телепатами. Он это нутром чуял. Это означало, что ему лучше с толком использовать часы, оставшиеся до появления ребят из Метасенсорного. К тому же, он может так никогда и не узнать, что тут произошло. Когда являлось любое подразделение EABI, дела иногда просто исчезали, будто их никогда не было.
Его город. Его убийство.
Глава 5
Глава 6
Он лишь хотел увидеть обстановку, где человек прожил свои последние дни. Если Жюстин Акерман был убит за то, что был Жюстином Акерманом, знание жертвы помогло бы ему узнать киллера. Если же он был убит просто потому, что оказался не в том месте не в то время, это поможет не так сильно. Но это не могло повредить.
– Он был шумный? Кто-нибудь на него жаловался?
– О таком мне неизвестно.
– Соседние с ним номера – они заняты?
– Один. Мадмуазель Картер, – она указала на дверь справа.
Жерар постучал. Через некоторое время открыла молодая женщина. Она была блондинкой лет двадцати, выглядела немного растрепанной и бледной, но не непривлекательной.
– Oui (да (фр.) – Прим. ред.)? – сказала она. Ужасный акцент. Американка.
– Мадмуазель Картер, мое имя Рафаэль Жерар, – сказал он по-английски. – Я инспектор полиции. Могу я поговорить с вами о вашем соседе?
– Разумеется, – она встала в дверном проеме, скрестив руки на груди, ее глаза сразу оживились заинтересованностью.
– Как давно вы здесь живете?
– Около месяца, с начала учебного года. Я изучаю античность в Сорбонне.
– Аспирантка?
– Да.
– Я всегда любил историю. По какому периоду вы специализируетесь?
– Раннероманский период в Галлии, в настоящий момент.
– О. Астерикс, а?
Она улыбнулась открыто и искренне.
– Очень хорошо, – сказала она. – Я редко встречаю кого-нибудь, кто когда-либо слышал об Астериксе.
– Мой отец был профессором литературы ХХ века. Он был инициатором переиздания, в шестидесятых.
– Что ж, поблагодарите его от моего имени, – сказала она. – Я в детстве коллекционировала их. – Она снова улыбнулась. – А теперь, инспектор, не поясните ли вы для меня, что вы хотите знать о моем соседе? Боюсь, я немногое могу рассказать.
– Ну, бывали ли у него посетители? Подруга, что-нибудь вроде этого?
– Нет, обычно нет. Хотя кто-то приходил несколько ночей назад. Помню, я заметила это просто потому, что к нему никогда никто не приходил. Я занималась, и кто-то постучал в его дверь. Я слышала, как они разговаривали, но не что именно говорили. Я была вроде как удивлена, понимаете? – она поморщилась. – Думаю, они ушли. Я вообще-то не обратила внимания. С ним что-то случилось, не так ли?
– Мы нашли его убитым.
– О…
– Похоже, вы не удивлены.
– Я удивлена… тем, что его убили. Я думала… хотя я и ожидала, что он умрет. Когда вы только спросили меня о нем, я думала, что вы нашли его мертвым… здесь, – она сделала жест в сторону соседней двери.
– Самоубийство, вы имеете в виду?
– Да.
– Почему?
– Он просто казался… печальным. Измученным каким-то. Однажды в холле он заговорил со мной. Знаете, по манере некоторых людей разговаривать можно сказать, что они нечасто это делают. Как они хотят продолжать разговор, даже если все, что вы собирались сделать – это сказать "привет". Но я была совершенно загружена и вдруг забеспокоилась. Мне нужно было место для занятий, а если я вдруг приобрету этого бедствующего друга по соседству, который все время будет заходить… – она остановилась и нахмурилась. – Так что я вроде как игнорировала его после этого, или просто кивала ему и притворялась, что спешу. Я чувствовала себя виноватой и в какой-то мере беспокоилась… Вот, и когда у него появился гость, я, помнится, подумала: "О, хорошо, у него есть друг".
– Но вы этого друга не видели.
– Нет. Однако это был мужчина, я уверена, по его голосу. Они говорили по-английски, я точно уверена.
– И во сколько это было?
– О, может, в полночь.
Снова озарение. "Двое мужчин беседуют, но Акерман знает, чем это кончится. Так его не удивил пистолет, приставленный к его голове. Он знал – бежать бесполезно. Может, ему было все равно. Удар…"
Жерар сморгнул. Девушка смотрела на него, забавляясь.
– Это пригодится? – спросила она, по ее тону было понятно, что она повторяет вопрос.
– Да. Это очень близко ко времени смерти.
– О, бог мой. Я слышала убийцу.
– Да.
– Вы думаете, что я…
– Не думаю, что вы в опасности, но вам следует быть осмотрительной. Соблюдайте обычные предосторожности. Не открывайте дверь, не зная, кто за ней – в этом роде. Позвольте дать вам мою карточку… – он достал листок, где стояли его имя и адрес. – Тут мой номер телефона, звонки оплачены. Все, что вам нужно сделать – это поместить ее в автомат. Если вам нужно что-либо, я к вашим услугам. И я зайду проверить, как вы, если хотите.
Она застенчиво улыбнулась.
– Это было бы мило. Но это не то, что я хотела сказать. Я хотела узнать, не могла ли я предпринять что-нибудь, чтобы остановить его.
Ах. Молодые американцы. Они вечно воображали, что мир стал бы лучше, если лично они взялись бы за это.
– Не беспокойтесь об этом, – сказал он ей, – вы никак не могли знать. Кроме того, если б вы попытались, боюсь, я задавал бы эти вопросы о вас, и это была бы весьма неприятная задача. Я предпочитаю познакомиться с вами так. – Он было продолжил, но осекся. Он снова флиртует? Именно так он познакомился с Мари.
– Еще раз благодарю вас, и всего хорошего, – сказал он и поспешно ретировался.
Консьерж никого не вспомнил и выглядел из-за этого встревоженно.
– Ну, кто-то же вошел, – сказала Маргарита малость визгливо. – За что я тебе плачу?
– Может, это был другой жилец, – буркнул Этьен. – Он мог просто спуститься в холл, насколько нам известно.
– Это правда. Но предположим на мгновение, что вы отвлеклись… иначе говоря, дрыхли … или отлучились с поста, может, в туалет. Мог бы кто-нибудь войти и выйти без вашего ведома?
– Нет, инспектор. Камера в двери фиксирует каждого, входит он или выходит, все равно. Милости прошу просмотреть запись, если хотите.
– Посмотрим.
Они просмотрели три часа до и после полуночи, но не нашли ни следа кого-либо, кроме жильцов, кто входил или выходил.
– Месье Акерман вышел, – сказал Жерар. – На этот счет просто нет сомнений. А тут я его не вижу. Как это может быть? Тут есть другой выход?
– Нет.
– Окно?
– Окна опечатаны, – сказала Маргарита. – В здании полный контроль окружающей среды, а открытые окна помешали бы этому.
– Все равно мы должны их проверить. То, что опечатано, может быть распечатано. Как насчет записывающего устройства? Его можно испортить?
– Не понимаю, как. Его контролирует компьютер. Я ничего не мог бы с ним сделать, если вы это имеете в виду, – сказал Этьен, защищаясь.
– Я – нет, – бросил Жерар, внезапно кое-что припомнив. Не было ли чего-то недавно в другой части города? Да, попытка ограбления аптеки, и даже хотя один из преступников был найден мертвым в здании, его не увидели при просмотре записи. Соответствующая охранная компания заявила, что технология, использованная полицией при восстановлении записей, кардинально испортила все, что сохранилось, но его знакомые эксперты из департамента решительно опровергали такую возможность. И все же никто так и не смог додуматься, как было одурачено устройство. А в этом направлении предпринимались значительные усилия, так как при инциденте погибли охранник и трое полицейских.
Минуточку. Не был ли охранник аптеки телепатом?
Могли телепаты воздействовать на компьютеры? О подобном он никогда не слыхал, но, если могли, тогда это был чрезвычайно тщательно охраняемый секрет. Не было ли некоей молвы о таких телепатах, способных сделать что-то с инопланетными кораблями, еще во время войны с Тенями?
И телепат мог легко стереть память консьержа, или затуманить его сознание, или еще что-то. Акерман и сам мог это проделать, коли на на то пошло.
Это становилось интересным. Очень интересным. Что-то здесь происходило, что-то связанное с телепатами. Он это нутром чуял. Это означало, что ему лучше с толком использовать часы, оставшиеся до появления ребят из Метасенсорного. К тому же, он может так никогда и не узнать, что тут произошло. Когда являлось любое подразделение EABI, дела иногда просто исчезали, будто их никогда не было.
Его город. Его убийство.
Глава 5
Жерар отхлебнул свой отвратительный кофе и просмотрел газету. Он выбрал раздел искусств и прочитал книжное обозрение. Обозреватель был новый, и Жерар наслаждался его терпким чувством юмора.
"Сюжет книги, кажется, основан исключительно на секретной информации, и автор, похоже, считает, что читателю ее знать не положено".
Позади него Луи Тимоти, его ассистент-помощник, издал внезапное тихое восклицание.
– Гляди-ка, – сказал Тимоти.
– Что это?
– Может, мы не должны. в конце концов, так уж сожалеть об Акермане. Вы знали, что он работал в исправительном лагере Пси-Корпуса в Амиенто?
– Да.
– Правда? Я только что это узнал. Это было надежно скрыто за завесой секретности.
– Да, он был оправдан по большинству обвинений и отбыл свой срок, так что они, конечно, затруднили доступ к этой части его прошлого. Это связано с актами амнистии, принятыми после гражданской войны. Мы можем добраться до них, мы просто должны чертовски тяжело потрудиться.
– Оправдан? – сказал Тимоти недоверчиво.
Жерар обернулся и обнаружил своего ассистента уставившимся на изображение. Оно показывало груду мертвых тел. Он щелкнул, и появилась следующая сцена – группа мужчин, женщин и детей, изможденных, но живых, пустыми глазами смотрящих в объектив.
– Он стукнул на кого-то из своих начальников, конечно. Старинный плач подручного у палача, знаешь? "Я всего лишь исполнял приказы".
– Хорошо, чего тогда нам заботиться об этом сукином сыне?
– Мы заботимся, потому что это наша работа, – ответил Жерар. – К тому же… слушай, выдай мне свою самую лучшую догадку. Кто убил Акермана?
Тимоти кивнул на экран.
– Один из них. Или брат, сестра или сын одного из погибших. Он надзирал за систематическим истязанием, искалечиванием и убийством тысяч. То, что он оправдан, не означает, что он прощен. Я выследил бы его, будь в лагере один из моих.
– Это хорошая догадка. Статистически это весьма вероятно. И ты прав по-своему. Я не поддерживаю расправы. Нам нельзя. Но, может быть, я не очень погрешу против истины, если приму твои поспешные выводы. Может, я решу, что киллер был прав, и оставлю все как есть.
– Чертовски верно.
– Но именно поэтому я стараюсь делать выводы обоснованно. Именно поэтому я формулирую альтернативные гипотезы. И если одна из них окажется верна, то, думаю, ты согласишься, что мы должны оставить это дело открытым.
– Я не вижу никаких альтернативных гипотез.
– Ну, тогда ты ослепил себя – плохое начало расследования. Это прямо как наука, знаешь ли. Ты формируешь разные гипотезы и затем начинаешь их проверять, или, по крайней мере, смотреть, которая из них лучше соответствует известным тебе фактам.
– Если у тебя есть лучшая версия для данных, то какая?
– Может, не лучшая, но у меня есть другая. Есть еще одна категория людей, кто мог хотеть убить Акермана, руководствуясь иными мотивами, нежели месть.
Тимоти помолчал немного.
– Выключи экран. Это тебя доводит. Все, о чем ты можешь думать, это что бы ты сделал с человеком, замешанным в этом.
Тимоти неохотно послушался. Он продолжал таращиться на пустое место, где была картина.
– Ну? – спросил Жерар немного погодя.
– Дерьмо.
– Вот видишь.
– Ты думаешь, это был кто-то еще, кто работал в лагере? Один из военных преступников, избежавших кары. Фернандес, или Хило, или… – он запнулся. – …Бестер.
– Оп-ля.
– Дерьмо, – повторил он. – Один из настоящих мозгодавов здесь, в Париже? Я думал, предполагается, они все во внешнем космосе.
– Где бы спрятался ты? На космической станции среди нескольких сотен тысяч, в колонии среди нескольких миллионов в лучшем случае, или на Земле, скрывшись в толпе из более чем десяти миллиарддов душ?
Тимоти несколько мгновений сидел с разинутым ртом, а затем нырнул в компьютер.
– Мы можем перепроверить, – сказал он, – обнаружить, кто там работал, кто был пойман, кто умер, кто…
– …сбежал, – договорил за него Жерар. – Только один, и ты уже упоминал его имя.
Но Тимоти предпочел убедиться.
– Бестер, – пробормотал он. Так он произнес бы имя Дьявола. – Альфред Бестер. Бог мой, если он здесь, в Париже… эй! – Его экран опустел. Он яростно принялся пытаться вернуть все обратно.
Встревоженный, Жерар отвернулся к своему собственному компьютеру и обнаружил его таким же пустым. Он еще работал, но когда он попытался вернуть на экран Бестера, то увидел надпись "информация не обнаружена".
– Ой-ей, – пробормотал он.
– Что случилось?
– Понятия не имею, – ответил Жерар. – Но хочу узнать. Предполагается, что у нас свободный доступ к этой базе данных, и никто не имеет права отрезать нас от нее. Ни EABI, никто. Когда…
В этот момент раздался сигнал коммуникатора на его столе. Жерар остановился на середине фразы, нахмурившись.
– Ответить, – сказал он.
– Изображение? – спросил коммуникатор.
– Разумеется.
Экран включился, показывая лысого мужчину средних лет. Что-то в нем было очень знакомое, и когда он заговорил, пришло узнавание. Жерар видел его лицо раз пятьдесят в новостях ISN.
– Привет, – сказало лицо по-английски. – Мое имя Майкл Гарибальди. А вы, должно быть, инспектор Джерард?
– Жерар, – поправил Жерар.
– Упс. Нда, я думал, что школьный французский был пустым занятием, а? Помимо очаровательной блондинки, которая тащилась, когда я называл ее "мамзель". – Он улыбнулся. – Но это ни к селу ни к городу, да? Видите ли, мое внимание привлекло то, что вы сунулись в базу данных, которая содержит сведения о некоем Альфреде Бестере.
– Вы за мной шпионите.
– Не-е-ет, я шпионю за файлом Альфреда Бестера. И веду учет тех, кто в него заглядывает. И то, и другое не строго запрещено. Я проверял.
– Да? Ну, мне ни до того, ни до этого дела нет.
– Конечно. Но, по-моему, вам следует притормозить.
– Кажется, у меня нет выбора.
– Ага, ну, это так выглядит – такое совпадение – произошло нечто вроде сбоя в системе. Вероятно, выброс солнечной энергии, что-то типа этого, знаете? Через час или около того вы, вероятно, снова получите доступ. Столько времени обычно длится ремонт такого рода.
– Вы говорите, как авторитет в этих делах.
– Авторитет? Я? Нда. Просто интересующийся гражданин, который тоже страдал от отказов аппаратуры. Привыкший к этому на станции постоянно. Все, что я говорю – когда все вновь наладится – я бы не стал смотреть в файл Бестера снова, если только вы не хотите, чтобы вас проверяли федералы из EABI, только и всего. А если вы похожи на большинство знакомых мне локалов, включая меня, когда я был офицером службы безопасности, – вы этого не хотите.
– Я не офицер службы безопасности, мистер Гарибальди. Я agent de la police (полицейский (фр.) – Прим. ред.) города Парижа. Я должен сообщить эти факты в EABI – уже через несколько часов.
– Может, так, может – нет, – сказал Гарибальди, хотя мимолетное выражение одобрения мелькнуло на его лице. – Я могу помочь с этим, если будет причина. Почему вы запросили этот файл?
– Это ведь не ваше дело, мистер Гарибальди.
– Слушайте, я не люблю разбрасываться своим влиянием, но я сделаю это своим делом. Я могу сделать это официально, что чрезвычайно осложнит вам жизнь – но что мне до этого? Я ненавижу Париж. Непохоже, что вам выпадет шанс испортить один из моих отпусков или что-нибудь в этом роде. С другой стороны, мы можем понять друг друга и помочь по доброй воле.
– Я не люблю угроз.
– Я тоже, будь я на вашем месте. Но сейчас ваш выбор – между мной и Метасенсорной командой из EABI – и… мной. Что тут попишешь?
Жерар рассерженно фыркнул и несколько мгновений постукивал по столу. Марсиане. Хуже американцев.
– Произошло убийство бывшего заключенного по имени Акерман. Профессиональная работа, но при странных обстоятельствах. Акерман был телепатом – он работал в исправительном лагере в Бразилии. Я как раз проверял, кто мог быть его начальником.
– Ух. Думаете, значит, кто-то из "зла невидимого и неслышного" поработал над ним. Бестер?
– Маловероятная возможность.
– Этот телепат, не знаете, был у него рецепт на рибосилас холина?
– Не знаю.
– Может, проверите это… погодите, я проверю. – Последовала очень короткая пауза, во время которой Гарибальди смотрел на что-то вниз. – Нету. О, хорошо.
– Это что-нибудь значит?
– Вы это знаете.
– Как это?
– Ага. Теперь вы заинтересовались тем, что я могу сказать, правильно? Я могу стать для вас большой подмогой, если захочу. И я отдам вам это даром – не так уж плохо, что Бестер в Париже. Стоит проверить.
– Уверяю вас, я так и делаю.
– Верю, но Бестер когда-то слишком часто ускользал у меня из рук. Это впервые – реальный след – за долгое время. И, скажу вам, если Бестер действительно замешан, то вы не можете доверять людям из Метасенсорных отделений Земного Содружества или откуда бы то ни было. У него там все еще свои люди. Если EABI узнает, что вы выискиваете, об этом через час узнает Бестер, а еще через час он будет так далеко, будто он почтовый голубь.
– Если он это сделал, я думаю, он уже сбежал.
– Возможно. Но возможно – нет. Может быть, он стал самоуверен. Тут был другой инцидент, несколько недель назад…
– Попытка ограбления аптеки?
Гарибальди расширил глаза.
– Эй. Вы начинаете мне нравиться. Это могло бы быть началом прекрасной дружбы. Вы скажете мне, почему вы их увязали, а я поделюсь, что я нашел.
– В обоих случаях применено какое-то приспособление, подавляющее охранные устройства с искусственным интеллектом. Не очень тесная связь, вообще-то.
Затем он внимательно выслушал, как Гарибальди открыл свою увязку – средство, предназначенное лишь для контрактных телепатов.
– Это очень интересно, – отметил он.
– Это более чем интересно, – сказал Гарибальди. – Я думаю, он был тут. Думаю, он все еще тут.
– И я все еще должен доложить об этом в Метасенсорное.
– Нет, не должны. У меня есть друзья на самом верху. Слушайте, вам нужен этот парень, правильно?
– Конечно.
– Как и мне. Единственное – меня не заботит, получу ли я за это или нет. Я просто хочу увидеть, как это случится. Я хочу быть там, если это возможно. Так что пока задержитесь. Вы получите подтверждение через час или около того от Земного правительства, гарантирующее, что у вас не будет неприятностей из-за того, что вы не передадите данные пси-агентам. Кое-кто из правительственных чиновников попробует наблюдать, но это те, кому я доверяю, и обещаю – они просто отвалят. Это будет целиком ваше местное дело, которое ведет местный полицейский.
– А вы что с этого будете иметь?
– Удовлетворение. Удовлетворение от того, что ублюдок получил по заслугам, что он оказался так глубоко, откуда на ад вверх смотрят. Возьмите все, что вы слышали о Бестере, отнимите то, что всего лишь отвратительно, и увеличьте остаток раз в шесть. Тогда вы еще только начнете понимать, на что он способен.
– Чую личную неприязнь.
– У вас с этим проблема?
– Нет, если у вас нет. Если вы прибудете сюда с мыслью о личной мести, я вас своими руками запру – мне наплевать, кто ваши друзья. Ясно?
– Ясно как вакуум. Я остаюсь при своем. Буду через четыре дня.
– А если я поймаю его раньше?
– Не поймаете.
– Вы, кажется, в этом совершенно уверены.
– Да. Увидимся.
Связь прервалась.
Жерар снова вздохнул, но затем повел плечами. Еще одно, что отвлекает его мысли от неразрешимых проблем, во всяком случае.
Он повернулся: у Тимоти глаза были как блюдца.
– Ты знаешь, кто это был?
– Конечно.
– Он из друзей самого Шеридана.
– Это я слышал. Дела в предстоящие дни будут очень интересными, если мы не возьмем нашего героя. Я намерен доказать, что мистер Гарибальди ошибается. Я намерен поймать Бестера до его прибытия. Так что не будем терять время зря. Будь ты военным преступником в Париже, где бы ты укрылся?
Тимоти фыркнул.
– В правительстве. Где же еще?
Впервые за эти дни Жерар почувствовал, как на его лице появляется искренняя улыбка.
Гарибальди договорился о перелете, затем откинулся назад и уставился в потолок.
Лиз убьет его.
Люди добрые, что за идиот он был, убеждая себя, что больше не станет проклинать Бестера. Конечно, он делал это, и каждый на его месте чувствовал бы то же самое.
Но он был на таком месте, которое позволяло ему – нет, обязывало его – предпринять что-либо.
Все же Лиз убьет его. Может, ему стоит прикрыться маленькой ложью, в случае если ничего не выгорит. Сказать ей, что случилась какая-то экстренная ситуация, потребовавшая его внимания немедленно.
Вероятно, Бестер уже сбежал как-нибудь. Он был слишком изворотлив, чтобы околачиваться поблизости после убийства. Даже идеальное убийство бывает с изъяном, правильно?
Но что-то более глубокое – то животное чутье в нем – не верило в это. Что-то произошло. Что-то изменило обычный образ действий Бестера. У ублюдка были какие-то причины оставаться в Париже дольше, чем разрешала хитрость. Он не знал их, но знал, что они есть, чуял своим все-более-зудящим нутром.
На сей раз Бестер не избежит схватки. На сей раз – или Бестер, или он.
И он знал, кого он ставит на карту.
"Сюжет книги, кажется, основан исключительно на секретной информации, и автор, похоже, считает, что читателю ее знать не положено".
Позади него Луи Тимоти, его ассистент-помощник, издал внезапное тихое восклицание.
– Гляди-ка, – сказал Тимоти.
– Что это?
– Может, мы не должны. в конце концов, так уж сожалеть об Акермане. Вы знали, что он работал в исправительном лагере Пси-Корпуса в Амиенто?
– Да.
– Правда? Я только что это узнал. Это было надежно скрыто за завесой секретности.
– Да, он был оправдан по большинству обвинений и отбыл свой срок, так что они, конечно, затруднили доступ к этой части его прошлого. Это связано с актами амнистии, принятыми после гражданской войны. Мы можем добраться до них, мы просто должны чертовски тяжело потрудиться.
– Оправдан? – сказал Тимоти недоверчиво.
Жерар обернулся и обнаружил своего ассистента уставившимся на изображение. Оно показывало груду мертвых тел. Он щелкнул, и появилась следующая сцена – группа мужчин, женщин и детей, изможденных, но живых, пустыми глазами смотрящих в объектив.
– Он стукнул на кого-то из своих начальников, конечно. Старинный плач подручного у палача, знаешь? "Я всего лишь исполнял приказы".
– Хорошо, чего тогда нам заботиться об этом сукином сыне?
– Мы заботимся, потому что это наша работа, – ответил Жерар. – К тому же… слушай, выдай мне свою самую лучшую догадку. Кто убил Акермана?
Тимоти кивнул на экран.
– Один из них. Или брат, сестра или сын одного из погибших. Он надзирал за систематическим истязанием, искалечиванием и убийством тысяч. То, что он оправдан, не означает, что он прощен. Я выследил бы его, будь в лагере один из моих.
– Это хорошая догадка. Статистически это весьма вероятно. И ты прав по-своему. Я не поддерживаю расправы. Нам нельзя. Но, может быть, я не очень погрешу против истины, если приму твои поспешные выводы. Может, я решу, что киллер был прав, и оставлю все как есть.
– Чертовски верно.
– Но именно поэтому я стараюсь делать выводы обоснованно. Именно поэтому я формулирую альтернативные гипотезы. И если одна из них окажется верна, то, думаю, ты согласишься, что мы должны оставить это дело открытым.
– Я не вижу никаких альтернативных гипотез.
– Ну, тогда ты ослепил себя – плохое начало расследования. Это прямо как наука, знаешь ли. Ты формируешь разные гипотезы и затем начинаешь их проверять, или, по крайней мере, смотреть, которая из них лучше соответствует известным тебе фактам.
– Если у тебя есть лучшая версия для данных, то какая?
– Может, не лучшая, но у меня есть другая. Есть еще одна категория людей, кто мог хотеть убить Акермана, руководствуясь иными мотивами, нежели месть.
Тимоти помолчал немного.
– Выключи экран. Это тебя доводит. Все, о чем ты можешь думать, это что бы ты сделал с человеком, замешанным в этом.
Тимоти неохотно послушался. Он продолжал таращиться на пустое место, где была картина.
– Ну? – спросил Жерар немного погодя.
– Дерьмо.
– Вот видишь.
– Ты думаешь, это был кто-то еще, кто работал в лагере? Один из военных преступников, избежавших кары. Фернандес, или Хило, или… – он запнулся. – …Бестер.
– Оп-ля.
– Дерьмо, – повторил он. – Один из настоящих мозгодавов здесь, в Париже? Я думал, предполагается, они все во внешнем космосе.
– Где бы спрятался ты? На космической станции среди нескольких сотен тысяч, в колонии среди нескольких миллионов в лучшем случае, или на Земле, скрывшись в толпе из более чем десяти миллиарддов душ?
Тимоти несколько мгновений сидел с разинутым ртом, а затем нырнул в компьютер.
– Мы можем перепроверить, – сказал он, – обнаружить, кто там работал, кто был пойман, кто умер, кто…
– …сбежал, – договорил за него Жерар. – Только один, и ты уже упоминал его имя.
Но Тимоти предпочел убедиться.
– Бестер, – пробормотал он. Так он произнес бы имя Дьявола. – Альфред Бестер. Бог мой, если он здесь, в Париже… эй! – Его экран опустел. Он яростно принялся пытаться вернуть все обратно.
Встревоженный, Жерар отвернулся к своему собственному компьютеру и обнаружил его таким же пустым. Он еще работал, но когда он попытался вернуть на экран Бестера, то увидел надпись "информация не обнаружена".
– Ой-ей, – пробормотал он.
– Что случилось?
– Понятия не имею, – ответил Жерар. – Но хочу узнать. Предполагается, что у нас свободный доступ к этой базе данных, и никто не имеет права отрезать нас от нее. Ни EABI, никто. Когда…
В этот момент раздался сигнал коммуникатора на его столе. Жерар остановился на середине фразы, нахмурившись.
– Ответить, – сказал он.
– Изображение? – спросил коммуникатор.
– Разумеется.
Экран включился, показывая лысого мужчину средних лет. Что-то в нем было очень знакомое, и когда он заговорил, пришло узнавание. Жерар видел его лицо раз пятьдесят в новостях ISN.
– Привет, – сказало лицо по-английски. – Мое имя Майкл Гарибальди. А вы, должно быть, инспектор Джерард?
– Жерар, – поправил Жерар.
– Упс. Нда, я думал, что школьный французский был пустым занятием, а? Помимо очаровательной блондинки, которая тащилась, когда я называл ее "мамзель". – Он улыбнулся. – Но это ни к селу ни к городу, да? Видите ли, мое внимание привлекло то, что вы сунулись в базу данных, которая содержит сведения о некоем Альфреде Бестере.
– Вы за мной шпионите.
– Не-е-ет, я шпионю за файлом Альфреда Бестера. И веду учет тех, кто в него заглядывает. И то, и другое не строго запрещено. Я проверял.
– Да? Ну, мне ни до того, ни до этого дела нет.
– Конечно. Но, по-моему, вам следует притормозить.
– Кажется, у меня нет выбора.
– Ага, ну, это так выглядит – такое совпадение – произошло нечто вроде сбоя в системе. Вероятно, выброс солнечной энергии, что-то типа этого, знаете? Через час или около того вы, вероятно, снова получите доступ. Столько времени обычно длится ремонт такого рода.
– Вы говорите, как авторитет в этих делах.
– Авторитет? Я? Нда. Просто интересующийся гражданин, который тоже страдал от отказов аппаратуры. Привыкший к этому на станции постоянно. Все, что я говорю – когда все вновь наладится – я бы не стал смотреть в файл Бестера снова, если только вы не хотите, чтобы вас проверяли федералы из EABI, только и всего. А если вы похожи на большинство знакомых мне локалов, включая меня, когда я был офицером службы безопасности, – вы этого не хотите.
– Я не офицер службы безопасности, мистер Гарибальди. Я agent de la police (полицейский (фр.) – Прим. ред.) города Парижа. Я должен сообщить эти факты в EABI – уже через несколько часов.
– Может, так, может – нет, – сказал Гарибальди, хотя мимолетное выражение одобрения мелькнуло на его лице. – Я могу помочь с этим, если будет причина. Почему вы запросили этот файл?
– Это ведь не ваше дело, мистер Гарибальди.
– Слушайте, я не люблю разбрасываться своим влиянием, но я сделаю это своим делом. Я могу сделать это официально, что чрезвычайно осложнит вам жизнь – но что мне до этого? Я ненавижу Париж. Непохоже, что вам выпадет шанс испортить один из моих отпусков или что-нибудь в этом роде. С другой стороны, мы можем понять друг друга и помочь по доброй воле.
– Я не люблю угроз.
– Я тоже, будь я на вашем месте. Но сейчас ваш выбор – между мной и Метасенсорной командой из EABI – и… мной. Что тут попишешь?
Жерар рассерженно фыркнул и несколько мгновений постукивал по столу. Марсиане. Хуже американцев.
– Произошло убийство бывшего заключенного по имени Акерман. Профессиональная работа, но при странных обстоятельствах. Акерман был телепатом – он работал в исправительном лагере в Бразилии. Я как раз проверял, кто мог быть его начальником.
– Ух. Думаете, значит, кто-то из "зла невидимого и неслышного" поработал над ним. Бестер?
– Маловероятная возможность.
– Этот телепат, не знаете, был у него рецепт на рибосилас холина?
– Не знаю.
– Может, проверите это… погодите, я проверю. – Последовала очень короткая пауза, во время которой Гарибальди смотрел на что-то вниз. – Нету. О, хорошо.
– Это что-нибудь значит?
– Вы это знаете.
– Как это?
– Ага. Теперь вы заинтересовались тем, что я могу сказать, правильно? Я могу стать для вас большой подмогой, если захочу. И я отдам вам это даром – не так уж плохо, что Бестер в Париже. Стоит проверить.
– Уверяю вас, я так и делаю.
– Верю, но Бестер когда-то слишком часто ускользал у меня из рук. Это впервые – реальный след – за долгое время. И, скажу вам, если Бестер действительно замешан, то вы не можете доверять людям из Метасенсорных отделений Земного Содружества или откуда бы то ни было. У него там все еще свои люди. Если EABI узнает, что вы выискиваете, об этом через час узнает Бестер, а еще через час он будет так далеко, будто он почтовый голубь.
– Если он это сделал, я думаю, он уже сбежал.
– Возможно. Но возможно – нет. Может быть, он стал самоуверен. Тут был другой инцидент, несколько недель назад…
– Попытка ограбления аптеки?
Гарибальди расширил глаза.
– Эй. Вы начинаете мне нравиться. Это могло бы быть началом прекрасной дружбы. Вы скажете мне, почему вы их увязали, а я поделюсь, что я нашел.
– В обоих случаях применено какое-то приспособление, подавляющее охранные устройства с искусственным интеллектом. Не очень тесная связь, вообще-то.
Затем он внимательно выслушал, как Гарибальди открыл свою увязку – средство, предназначенное лишь для контрактных телепатов.
– Это очень интересно, – отметил он.
– Это более чем интересно, – сказал Гарибальди. – Я думаю, он был тут. Думаю, он все еще тут.
– И я все еще должен доложить об этом в Метасенсорное.
– Нет, не должны. У меня есть друзья на самом верху. Слушайте, вам нужен этот парень, правильно?
– Конечно.
– Как и мне. Единственное – меня не заботит, получу ли я за это или нет. Я просто хочу увидеть, как это случится. Я хочу быть там, если это возможно. Так что пока задержитесь. Вы получите подтверждение через час или около того от Земного правительства, гарантирующее, что у вас не будет неприятностей из-за того, что вы не передадите данные пси-агентам. Кое-кто из правительственных чиновников попробует наблюдать, но это те, кому я доверяю, и обещаю – они просто отвалят. Это будет целиком ваше местное дело, которое ведет местный полицейский.
– А вы что с этого будете иметь?
– Удовлетворение. Удовлетворение от того, что ублюдок получил по заслугам, что он оказался так глубоко, откуда на ад вверх смотрят. Возьмите все, что вы слышали о Бестере, отнимите то, что всего лишь отвратительно, и увеличьте остаток раз в шесть. Тогда вы еще только начнете понимать, на что он способен.
– Чую личную неприязнь.
– У вас с этим проблема?
– Нет, если у вас нет. Если вы прибудете сюда с мыслью о личной мести, я вас своими руками запру – мне наплевать, кто ваши друзья. Ясно?
– Ясно как вакуум. Я остаюсь при своем. Буду через четыре дня.
– А если я поймаю его раньше?
– Не поймаете.
– Вы, кажется, в этом совершенно уверены.
– Да. Увидимся.
Связь прервалась.
Жерар снова вздохнул, но затем повел плечами. Еще одно, что отвлекает его мысли от неразрешимых проблем, во всяком случае.
Он повернулся: у Тимоти глаза были как блюдца.
– Ты знаешь, кто это был?
– Конечно.
– Он из друзей самого Шеридана.
– Это я слышал. Дела в предстоящие дни будут очень интересными, если мы не возьмем нашего героя. Я намерен доказать, что мистер Гарибальди ошибается. Я намерен поймать Бестера до его прибытия. Так что не будем терять время зря. Будь ты военным преступником в Париже, где бы ты укрылся?
Тимоти фыркнул.
– В правительстве. Где же еще?
Впервые за эти дни Жерар почувствовал, как на его лице появляется искренняя улыбка.
Гарибальди договорился о перелете, затем откинулся назад и уставился в потолок.
Лиз убьет его.
Люди добрые, что за идиот он был, убеждая себя, что больше не станет проклинать Бестера. Конечно, он делал это, и каждый на его месте чувствовал бы то же самое.
Но он был на таком месте, которое позволяло ему – нет, обязывало его – предпринять что-либо.
Все же Лиз убьет его. Может, ему стоит прикрыться маленькой ложью, в случае если ничего не выгорит. Сказать ей, что случилась какая-то экстренная ситуация, потребовавшая его внимания немедленно.
Вероятно, Бестер уже сбежал как-нибудь. Он был слишком изворотлив, чтобы околачиваться поблизости после убийства. Даже идеальное убийство бывает с изъяном, правильно?
Но что-то более глубокое – то животное чутье в нем – не верило в это. Что-то произошло. Что-то изменило обычный образ действий Бестера. У ублюдка были какие-то причины оставаться в Париже дольше, чем разрешала хитрость. Он не знал их, но знал, что они есть, чуял своим все-более-зудящим нутром.
На сей раз Бестер не избежит схватки. На сей раз – или Бестер, или он.
И он знал, кого он ставит на карту.
Глава 6
Бестер возвращался из "Счастливой лошадки", обдумывая, что ему делать с завтрашней статьей. Он оказался в неудобном для себя положении, когда прочитанная книга ему понравилась. Не то что ему понравились отдельные фрагменты, но он по-настоящему остался доволен от начала до конца.
По его собственным критериям, подобное рецензировать не стоило. О, он мог придраться к проходившей сквозь призведение нити слегка наигранной наивности, однако в контексте это работало. Он мог указать, что сюжет наполовину списан с "Бури" Шекспира, однако ясно, что это, должно быть, обдуманный и очаровательный знак почтения, учитывая другие плагиаты с бессмертного поэта – забавнее всего "Запретная планета".
Так что же ему делать? Он был в "аду критика". У него не было иного выбора, кроме как солгать или не делать статью, так как до срока сдачи оставались считанные часы.
Он мог сказать правду и признаться, что ему понравилось, но кто захочет это услышать? Его читатели решили бы, что он продался, превратился в еще одну медоточивую шавку издательской индустрии.
Одна мысль отразилась усмешкой на его лице. Неужели вот это – худшая из его неприятностей? Похоже на то. Почти неделя прошла с тех пор, как он устранил Жюстина, и убийство не оказалось столь значительным, чтобы попасть в газеты. Он связывался со своим человеком в Метасенсорном отделении, они ничего не слышали. К счастью, этот контакт был из тех, в ком он мог быть уверен.
"Форд в своей башне, и с миром все в порядке," – подумал он.
А это была книга, которую он ненавидел. Почему он не мог выбрать для чтения и препарирования одну из тысяч безвкусных дистрофичных аллегорий, переполнявших ныне прилавки?
Он полагал, это потому, что от не выдержал бы еще одной. Ах, ладно.
Он подошел к отелю как раз вовремя, чтобы почти столкнуться в Люсьеном д'Аламбером. Ухмылка Бестера стала шире, когда он уловил недовольство в мыслях копа – разумеется, он явился повидать Луизу, не Бестера.
Однако Люсьен удивил его.
– А, мистер Кауфман. Тот самый человек, с которым я хотел потолковать.
– И вам добрый день, офицер, – молвил Бестер. – Надеюсь, день у вас удался.
– Могло быть лучше, могло – хуже, – сказал Люсьен.
– Ну, это лучшее, чего большинство из нас могут просить, я полагаю, – сказал Бестер живо.
– Хм-м. Это не то, что вы сказали о "Хрупком венце".
– Читаете мою колонку?
– Да уж, – ответил офицер.
– Что ж, всегда приятно встретить поклонника.
Люсьен скривил рот.
– Я бы не назвал себя определенно поклонником. Вы слишком строги, по-моему.
– Люди больше заинтересованы в чтении того, с чем они не согласны, чем иного, как я обнаружил. Скотская натура. Но чем я могу быть вам полезен, офицер д'Аламбер?
– Вы можете рассказать мне про Джема?
– Джем. Джем. Вы имеете в виду уличного хулигана, которого я повстречал, едва прибыв сюда?
– Уверен, вы его помните. Он же собирался вас растерзать?
– Да, конечно. Я никогда не забываю угроз. И что же?
– Вы могли прочесть, что он был убит при попытке взлома аптеки в нижнем городе, несколько недель назад.
– Луиза упоминала об этом, да. Не могу сказать, что я был удивлен. А вы?
– На самом деле, я был – по двум причинам. Джем оставил кое-где отпечатки пальцев, а он редко шел на сознательный риск, особенно в последние несколько лет. Ему и не надо было – у него для этого имелись шестерки.
И его шестерки, думаю, были неподдельно озадачены всем этим делом. Никто из них, кажется, не участвовал в ограблении, хотя мы и знаем, что некто скрылся.
Бестер нахмурился.
– Что ж, это очень интересно, полагаю, если вы полицейский офицер, ведущий расследование – но я таковым не являюсь. Этот Джем третировал Луизу, и я просто рад, что его не стало.
– Это и есть другая причина. Он перестал доставать Луизу сразу после того, как появились вы.
Бестер поднял брови.
По его собственным критериям, подобное рецензировать не стоило. О, он мог придраться к проходившей сквозь призведение нити слегка наигранной наивности, однако в контексте это работало. Он мог указать, что сюжет наполовину списан с "Бури" Шекспира, однако ясно, что это, должно быть, обдуманный и очаровательный знак почтения, учитывая другие плагиаты с бессмертного поэта – забавнее всего "Запретная планета".
Так что же ему делать? Он был в "аду критика". У него не было иного выбора, кроме как солгать или не делать статью, так как до срока сдачи оставались считанные часы.
Он мог сказать правду и признаться, что ему понравилось, но кто захочет это услышать? Его читатели решили бы, что он продался, превратился в еще одну медоточивую шавку издательской индустрии.
Одна мысль отразилась усмешкой на его лице. Неужели вот это – худшая из его неприятностей? Похоже на то. Почти неделя прошла с тех пор, как он устранил Жюстина, и убийство не оказалось столь значительным, чтобы попасть в газеты. Он связывался со своим человеком в Метасенсорном отделении, они ничего не слышали. К счастью, этот контакт был из тех, в ком он мог быть уверен.
"Форд в своей башне, и с миром все в порядке," – подумал он.
А это была книга, которую он ненавидел. Почему он не мог выбрать для чтения и препарирования одну из тысяч безвкусных дистрофичных аллегорий, переполнявших ныне прилавки?
Он полагал, это потому, что от не выдержал бы еще одной. Ах, ладно.
Он подошел к отелю как раз вовремя, чтобы почти столкнуться в Люсьеном д'Аламбером. Ухмылка Бестера стала шире, когда он уловил недовольство в мыслях копа – разумеется, он явился повидать Луизу, не Бестера.
Однако Люсьен удивил его.
– А, мистер Кауфман. Тот самый человек, с которым я хотел потолковать.
– И вам добрый день, офицер, – молвил Бестер. – Надеюсь, день у вас удался.
– Могло быть лучше, могло – хуже, – сказал Люсьен.
– Ну, это лучшее, чего большинство из нас могут просить, я полагаю, – сказал Бестер живо.
– Хм-м. Это не то, что вы сказали о "Хрупком венце".
– Читаете мою колонку?
– Да уж, – ответил офицер.
– Что ж, всегда приятно встретить поклонника.
Люсьен скривил рот.
– Я бы не назвал себя определенно поклонником. Вы слишком строги, по-моему.
– Люди больше заинтересованы в чтении того, с чем они не согласны, чем иного, как я обнаружил. Скотская натура. Но чем я могу быть вам полезен, офицер д'Аламбер?
– Вы можете рассказать мне про Джема?
– Джем. Джем. Вы имеете в виду уличного хулигана, которого я повстречал, едва прибыв сюда?
– Уверен, вы его помните. Он же собирался вас растерзать?
– Да, конечно. Я никогда не забываю угроз. И что же?
– Вы могли прочесть, что он был убит при попытке взлома аптеки в нижнем городе, несколько недель назад.
– Луиза упоминала об этом, да. Не могу сказать, что я был удивлен. А вы?
– На самом деле, я был – по двум причинам. Джем оставил кое-где отпечатки пальцев, а он редко шел на сознательный риск, особенно в последние несколько лет. Ему и не надо было – у него для этого имелись шестерки.
И его шестерки, думаю, были неподдельно озадачены всем этим делом. Никто из них, кажется, не участвовал в ограблении, хотя мы и знаем, что некто скрылся.
Бестер нахмурился.
– Что ж, это очень интересно, полагаю, если вы полицейский офицер, ведущий расследование – но я таковым не являюсь. Этот Джем третировал Луизу, и я просто рад, что его не стало.
– Это и есть другая причина. Он перестал доставать Луизу сразу после того, как появились вы.
Бестер поднял брови.