– Вы нарочно это сделали, – сказал Поль с горячностью. – Нарочно заговорили со мной. Подловили меня.
Гарибальди пожал плечами.
– Это некрасиво. Но, послушай, этот парень только что за здорово живешь разрушил сознание своей подружки. Думаешь, он хоть глазом моргнет, прежде чем проделает это с вами, ребята? Дружище, каждую секунду с ним твоя семья в опасности. Думаешь, он просто уйдет восвояси от вас троих, особенно после того, как послал тебя брать ему билеты? Да ни в жизнь. Все вы трое будете мертвы или все равно что мертвы без нас. Мы – единственные между тобой и Бестером, и тебе лучше поверить в это.
– В том-то и проблема, – сказал Поль. – Вы не между нами. Ничего нет между ним и моим малышом. Ничего.
– Тогда ладно. Позволь нам собраться вместе и затем смотри, чего мы можем добиться. И, учитывая, что твой крайний срок почти настал, думаю, это должно быть очень скоро, не так ли?
Бестер ощутил внезапный порыв жара, не связанный с kung pao, бурчавшим у него в желудке. Это было больше похоже на горячий ветер в его черепе, с последовавшим контрастно холодным, который задержался.
Он это чувствовал прежде, как раз перед тем, как попал в ловушку Литы. Он чувствовал это на Марсе, за мгновение до того, как бомба террориста разнесла его офис.
Был старый опыт, иллюстрирующий работу гравитации. Представьте себе пространство как кусок резины, растянутый во всех направлениях. Вы кладете на резину маленький шарик, и получается маленькая впадина. Вы помещаете на резину пушечное ядро, и яма от него получается больше. Положите шарик достаточно близко, и он скатится в глубокую впадину к ядру. Суть в том, что существование массы приводит к искривлению пространства, и гравитационное "притяжение" есть лишь побочное следствие этого искривления.
Бестер давно пользовался этой ассоциацией, думая о телепатии – уподобляя сознания людей шарикам и ядрам. Нормалы оставляли крошечную впадинку, П12 – глубокую. Но с телепатией ситуация была сложнее. Чем старше становился телепат, чем больший опыт он приобретал и чем больше он полагался на свои инстинкты, тем сильнее становилось его телепатическое притяжение и тем больше "плоскость мыслей" искривлялась вокруг него. Углублялся, так сказать, его след.
В то же время он приобретал большую и большую чувствительность к другим возмущениям воображаемого куска резины. Да, реальная телепатия, передача когерентных идей от одного сознания к другому, зависела от близости и, в идеале, наличия прямой видимости. Но тут могли подключаться более древние чувства, чем телепатия, чувства, которые действовали глубже уровня рационального мышления.
Он почувствовал Литу в тот день. Ее усиленные ворлонцами способности проделали громадную вмятину в ткани пси-пространства, и его подсознание внезапно крикнуло: "Вон отсюда!" То, что он чувствовал сейчас, было не менее властно – гроздья шариков катились к его ядру, и глубокая предостерегающая система его мозга взывала к вниманию. Этому инстинкту он научился доверять.
Да, что-то было не так.
– Вы можете держать нас под прикрытием весь путь наверх?
– Да, – сказал Бьорнессон сухо. – Телепатия действует в пределах видимости, и он ничего не предпримет, пока мы не откроем дверь. Легко замаскировать слабые впечатления, которые он может почувствовать до того.
– Это я слышал, – ответил Гарибальди.
Жерар как раз начал удивляться – что, черт возьми, он полагал тут делать. Его расследование полностью ускользнуло из-под его контроля. Прямо как его жизнь. Сперва вмешался Гарибальди, затем EABI, теперь снова Гарибальди.
Оглядываясь назад, это было почти облегчением. Когда он, Жерар, нес ответственность, дела имели тенденцию идти неправильно, особенно в последнее время. Когда он узнал, что объектом его преследования был один из худших в столетии военных преступников, он уговорил себя выйти из дела. Он струсил, таким образом, готовый позволить посторонним рисковать, даже если это означало, что впоследствии им достанется награда.
Однако теперь игра стала чертовски нечистой. Кто распоряжался? Гарибальди, ясно, больше силой своего задора, но также потому, что он был прав. И потому, что предательство Шиган сбило с толку сотрудников EABI, они не знали, что делать.
А расплачивались за все это граждане Парижа. Его граждане. Люди, которых Жерар присягал защищать – люди, которым Гарибальди и остальные ни черта не были должны.
Он отвел Гарибальди в сторону.
– Я пойду туда, – сказал он мягко.
– Все в порядке, Жерар, я сделаю это под прикрытием.
– Нет, не в порядке, – сказал Жерар. – Там наверху в опасности женщина и маленький мальчик. Я не позволю вам вломиться в квартиру, размахивая пистолетами.
– Послушайте…
– Нет, вы послушайте. Вы не кадровый офицер, месье Гарибальди. Вы всего лишь человек с нездоровой одержимостью и слишком большими деньгами, считающий себя ковбоем с американского Запада. Мы сделаем по-моему. И точка.
– Это как – по-вашему?
– Я войду с Полем, один и без оружия. Я объясню Бестеру, что он окружен…
– Постойте-ка, – сказал Гарибальди, округляя глаза. – Он просто возьмет одного из них в заложники. Или, может, вас.
– Они уже у него в заложниках. Он не уйдет далеко, попытайся он уйти с ними.
– Но элемент неожиданности…
– Теперь вы постойте. Мы до сих пор не заставали этого человека врасплох, и несмотря на всю перестраховку, я не уверен, что его можно удивить. По-моему. Если он не поддастся доводам разума, тогда можете делать, что хотите.
– Плохая это идея.
– В настоящий момент мои люди превосходят ваших десятикратно, даже включая телепатов, которые, кажется, не знают, на кого теперь работают. Я снова могу вас арестовать, и я не повторю их ошибки. Я вас доставлю в участок и продержу, пока все это не кончится. Понятно?
Гарибальди был человеком, привыкшим поступать по-своему, однако эту привычку он приобрел сравнительно недавно. В глубине души, под оболочкой богача-магната, он был человеком, который большую часть своей жизни следовал приказам. Он неохотно кивнул.
– Я все-таки считаю это ошибкой.
– Учтено. Но именно так мы и поступим.
– Вы распорядитель этих похорон, приятель. И, может, вас тут и похоронят.
Жерар спокойно улыбнулся.
– Просто я представляю вас с Бестером: материя и антиматерия. Если я позволю вам ворваться в ту комнату… – он покачал головой. – Я не дам этому произойти.
Жерар проверил и убедился, что все на своих местах. Снайперы в домах через улицу, люди под окнами, несколько на крыше. Всем было сказано оставаться вне зоны видимости и под наблюдением собственных следящих устройств. Когда он почувствовал уверенность, он сделал знак Полю.
– Я вхожу невооруженный, поговорить с ним. Я сделаю все что смогу для вашей семьи, клянусь.
Поль лишь покачал головой.
– Нам нужно спешить, – сказал он. – Я обещал ему вернуться.
Он разместил двух телепатов и двух нормалов у подножия лестницы, затем позволил Полю проводить себя к лифту. Тут были всего восемь из них: Поль, Гарибальди, Томпсон, Бьорнессон, другой телепат по имени Дэвис и три спецагента с инструментами для взлома.
Он постарался не задерживаться, когда они подошли к двери и другие заняли свои позиции. Затем, набравшись храбрости, он постучал.
– Кто там? – женский голос.
– Инспектор полиции Жерар, – ответил он громко. – Я не вооружен. Прошу вас, я хотел бы поговорить с Альфредом Бестером.
Прежде чем она ответила, сердце успело отстучать несколько ударов.
– Войдите.
Глава 13
– Это ловушка, – прошипел Гарибальди. – Ломайте дверь.
– Я лучше воспользуюсь ключом месье Гиллори.
– Ох. Да. Ну, если вам угодно лениться.
– Не ходите за мной внутрь, – сказал Жерар. Он вставил ключ и открыл дверь. Жена и ребенок Гиллори сидели на кушетке, наблюдая за ними.
– Месье Бестер, я хочу к вам обратиться, – позвал Жерар. Он нигде не видел Бестера. – Я невооружен, но тут есть вооруженные люди в холле и вокруг здания. Я хочу придти к соглашению, которое уладит все без новой жестокости.
– Он ушел, – сказала женщина с кушетки.
– Что? Невозможно. А если и так, почему вы не открывали дверь?
– Он не велел нам это делать.
– Но если его здесь нет… – Жерар медленно обошел гостиную. В ней негде спрятаться. Он заглянул в кухню рядом, проверил шкаф, хотя на самом деле не воображал, что в них может уместиться взрослый мужчина. Он заглянул в спальню, в детскую, в ванную. Никого, даже за занавеской в душе.
Когда он вернулся в гостиную, те двое все еще сидели там. Гарибальди заглядывал из-за двери.
– Не похоже, что он здесь, – признался Жерар.
– Он спустился по мусоропроводу, – сказал мальчик.
– Что?
– В ванной, – сказала женщина. Поль называл ее Мари, так? Это имя он не мог слышать даже сейчас без некоторого беспокойства.
– Плевать, – буркнул Гарибальди. – Я вхожу.
– Берегитесь, – окликнул его Томпсон из холла, – он может все еще быть там. Он может просто внушать вам, что его нет.
– Он может это сделать? – недоверчиво спросил Гарибальди.
– Да, по отношению к нормалам, разумеется.
– Ладно. Тогда обыщем по-всякому, – он заметил, что Мари и мальчик оба так и сидят, как сидели, и холодок пробежал по его спине.
– Вы не можете подняться, – сказал он.
– Да, не можем, – сказала Мари, в ее глазах показались слезы. – Он не велел нам этого делать.
– Он подчинил их, – сказал Бьорнессон. – Освободить будет довольно легко. У него не могло быть много времени.
Это для Гарибальди было слишком. Он вошел в комнату, и он не был невооружен.
– Где мусоропровод?
Мальчик указал ему глазами.
Гарибальди в тревоге заглядывал в темную шахту.
– Проклятье. Куда она ведет?
– Мы не знаем, – откликнулся Поль оттуда, где он стоял на коленях возле своей семьи, утешая их и ободряя. – Полагаю, в подвал.
– С периметра сообщают, что никто не выбирался из окон и не выходил из дверей здания, – передал Бьорнессон. Он помедлил. – Полагаю, он действительно ушел. Не думаю, чтоб он мог одурачить нас всех троих вместе.
Гарибальди заглянул вглубь шахты, соображая. Внутри были полосы пыли, выглядевшеие, как свежие отметины.
– Я лезу туда, – проворчал он.
– Я послал за планом дома, чтобы найти подвал, так что тот конец перекрыт, – сказал Жерар. – Хотите преследовать кобру в норе, удачи вам.
– Зовите меня просто Рики-Тики, – ответил Гарибальди.
Бестер был меньше, чем Гарибальди, это было ясно с самого начала. Он, конечно, это знал, только трудно было думать о Бестере как маленьком, пока наконец он не столкнулся с фактом, что он, Гарибальди, втиснулся в шахту как пробка, микрона недоставало совсем ее заткнуть. Ему ничего другого не оставалось, как перевернуться и позволить гравитации выполнить работу. Сделав это, он вытянул руки над головой.
Это продолжалось, пока ему не удалось, застревая и проталкиваясь, спуститься футов на десять, когда он сообразил, что может произойти, если Бестер еще внизу этой штуки. Он будет замечательной мишенью, вываливаясь вперед ногами. Сидячей уткой.
Что, черт возьми, означает, в конце концов, "сидячая утка"?
Он проскользил вниз, по его расчетам, еще на десять-пятнадцать футов. Тут желоб резко загибался. До этого места он не соображал, как далеко ему спускаться, но представлял себе здание двухэтажным, с обширным подвалом. Так что, должно быть, он спустился примерно на две трети.
И хорошо, потому что он начинал беситься. Труба была чертовски мала, и он не мог двигаться…
Но он съехал еще на пять-шесть футов, прежде чем его ноги уперлись во что-то твердое. Он потолкался и обнаружил, что мусоропровод просто закончился. Это было глупо, но… если подумать, он никогда не водил знакомства с обитателями домов с мусоропроводом. Ему никогда не приходило в голову, что он может не функционировать. На Марсе не строили что-то без намерения пользоваться этим, а если решали, что пользоваться не будут, то разбирали, освобождая место для чего-нибудь еще.
Конечно, на Марсе не имеешь дела с трехсотлетними домами, которые беспорядочно надстраивались год за годом.
– Отлично влез, Гарибальди, – пробормотал он себе под нос. – Как теперь собираешься отсюда вылезать?
Пара минут отчаянного ерзанья доказала ему, что он не сумеет повернуть вспять процесс, приведший его вниз. Он не мог упираться руками, задранными над головой, и его локти не имели возможности согнуться.
Он ощутил прилив паники и сбил ее. Он не любил тесноты. Он ненавидел неспособность пошевелить руками и ногами, почесать нос.
– Эй! Притащите что-нибудь, чтобы вытянуть меня отсюда, – крикнул вверх Гарибальди. – Эй! Кто-нибудь!
Нет ответа. И его воображение вдруг поразила внезапная ужасная картина – Бестер, стоящий над телами Томпсона, Жерара и всех остававшихся в квартире. Бестер, скалящийся при звуке голоса Гарибальди, выбирающий, поиграть ли с ним или покончить одним ударом.
Он посмотрел вверх, но все, что было ему видно, это малюсенькая щелочка света. Достаточное ли окошко для кого-нибудь, чтобы всадить несколько пуль или сделать вниз выстрел из PPG?
Разумеется.
Свет погас, закрытый чьей-то тенью.
– Звали, Гарибальди? – это был Томпсон.
– Да. Вытащи, черт возьми, меня отсюда. Тут идти некуда.
– Это значит…
– Ага. Значит, он все еще где-то там, наверху.
– О, черт. Я… – тут Томпсон произвел странный шум.
– Что это было, Томпсон?
Тишина. Затем какой-то сдавленный смешок.
– Ну-ну. Мистер Гарибальди. Мы снова встретились. И при весьма странных обстоятельствах, должен сказать. Я всегда знал, что вы под меня копаете, но получить такое буквальное подтверждение, право, это в самом деле весьма забавно.
– Бестер. Будь ты проклят, я…
– Простите. Некогда поболтать. Однако я вернусь через несколько минут.
Бестер закрыл мусоропровод и оглядел плоды своих трудов. Томпсон лежал, но все еще дышал, и, вероятно, продолжит. Здоровенному телепату не так повезло. Он выстрелил ему в голову первым делом, когда тот сосредоточился на снятии торможения с Мари и Пьера. Грубо и непрофессионально, но тот был П12, а Бестер еще не так силен, как следовало бы.
Бестер отключил полицейского офицера и Поля – они очнутся в любой момент. Только Томпсон доставил ему минуту настоящего беспокойства. Кто-то удалил блокировку, заложенную им в бывшего офицера вооруженных сил, так что ему пришлось вмазать. К счастью, тэп был занят разговором с Гарибальди.
Гарибальди, который умрет следующим. Но сперва Бестеру нужно было позаботиться еще кое о чем.
Все получилось очень хорошо, в самом деле. У него заняло всего несколько минут проделать, что нужно, с Мари и Пьером – у обоих было замечательно слабое сознание, и в итоге он не так уж много сделал. Он заложил очень сильное внушение, что спустился в мусоропровод, запретил им запоминать свой настоящий уход, затем запретил вставать и ходить. Ни одно из этих внушений не имело постоянной силы, хотя "быстро" значило также "грубо". В самом крайнем случае эти двое несколько недель будут страдать от плохих снов.
В действительности же, прежде чем его преследователи прибыли, он проделал следующее: покинул квартиру, пересек холл и постучал в соседнюю дверь. Сонный жилец, открывший ему, был доступен для контроля, и что еще лучше, был один. Дверь была захлопнута, его новый "хозяин" сброшен со счета, и секунд через десять он услышал, как открывается лифт.
Несколько долгих минут он не мог ничего делать, кроме как ждать, надеяться, и притворяться самым пустым местом во вселенной.
Услыхав, что кто-то из них выскочил вон, а лифт поехал вниз, он понял, что его план сработал. Да, часть первая прошла очень хорошо – приятно было сознавать, что он еще умел импровизировать.
Пришло время для части второй.
Он нашел в кухне рулон прочной изоленты и использовал ее, чтобы связать всех, кто был еще жив. Он также заклеил им рты – всем, кроме копа, Жерара. Он привел его в чувство, сканируя при этом.
– Что за сложную жизнь вы ведете, – сказал он Жерару, когда глаза копа заморгали, открываясь. – Не одна женщина, но две. Я лично никогда, если честно, этого не понимал. Я никогда не был способен любить больше одной женщины сразу. У вас две, и вы можете потерять их обеих из-за своей жадности. Стыдитесь.
– Убийца.
– Ах. Вы желаете сменить тему. Довольно удачно, у меня нет времени быть любезным. Мы сейчас кое-что передадим через ваш коммуникатор. Вы скажете им, что Поль полагает, что все это было уловкой, что я отбыл несколько часов назад и что уже еду в поезде на Амстердам. Я дам вам всю информацию. Теперь, прежде чем вы сможете возразить, позвольте мне сказать вам, почему вы собираетесь это сделать и почему сделаете в точности как я велю.
Видите ли, я мог бы заставить вас сделать это, но это будет очень больно для вас, и, что важнее, утомительно для меня. С другой стороны, я легко могу проскользнуть в ваше сознание, услышать каждое ваше слово, прежде чем вы произнесете его. Я узнаю, если вы планируете предать меня. Если вы попытаетесь, у вас не только не будет шанса преуспеть, но я убью одного из этих людей, а затем мы попробуем снова. И снова, пока вы не выполните это правильно. Договорились?
Полицейский смотрел на него с неким усталым пониманием.
– Да.
– Хорошо. Вот информация. И будьте убедительны.
Жерар выполнил безупречно.
– Отлично, – сказал ему Бестер, потрепав по голове. – Вы только что спасли пять жизней.
Он обернул кусок ленты Жерару вокруг головы. Затем, подобрав пистолет мертвого телепата, пошел обратно в ванную убивать Гарибальди.
Гарибальди чувствовал себя простаком многократно в своей жизни, но это выходило за любые рамки – целый Олимп простоты – если он сумеет уцелеть.
И Лиз эта история не понравится, нисколько. Лучше ей не рассказывать. Конечно, когда это попадет в газеты – ну, это может произойти не скоро. Если Бестер убил всех, кто знал, что он спустился сюда, тело могут просто не найти, пока запах не начнет просачиваться.
Так, есть. Да уж, он запаниковал. Он всегда глупел, когда паниковал.
Он снова подтянулся в колодце, как будто каким-то чудом физики ситуация могла внезапно перемениться. Но механическая проблема осталась та же. Как ни старайся, наверх ему не вскарабкаться.
Он мог получить лучшую точку опоры, если бы бросил PPG, но на данный момент тот был его одним-единственным шансом. Бестер мог не знать, что у него есть оружие, и он мог покончить с ним первым же удачным выстрелом.
Он, однако, сомневался, что Бестер оставит ему что-то похожее на шанс. Вероятно, он разогреет масло на сковородке и сперва выплеснет на него, что-нибудь в таком роде.
Он выпучил глаза. Замечательно. Он думал о вещах, которые помогли бы Бестеру, как будто недостаточно было того, до чего Бестер мог додуматься сам. Можно ли его тут сверху просканировать? Быстрый взгляд на него считался за прямую видимость? Возможно.
Даже при вертикальной перестрелке он проиграет. Выстрелы из PPG – шары перегретой гелиевой плазмы. Как только они соприкасаются с любой поверхностью, они сразу же разрушаются. Под этим углом он может всего лишь опалить лицо своего врага. Между тем у Бестера был разнообразный арсенал на выбор, включая пулевые пистолеты, которые в данной ситуации работают намного лучше.
Он не мог этого дожидаться. Он должен что-то сделать. И так уже прошло слишком много – сколько, пять минут? десять? Бестер не станет задерживаться надолго.
Он не мог подняться наверх. Он попытался напрячься как Геркулес со всей силой своих конечностей и сломать желоб – неудачно, даже ни малейшего основания надеяться. Также он не мог и двигаться вниз.
– Минуточку, – ахнул он. Почему он не мог спуститься? Где он вообще остановился? Не в подвале – для этого он провалился недостаточно.
Он поднял правую пятку на все доступные пять дюймов и топнул. Топнул еще.
Что-то слегка поддалось.
Он топнул другой ногой, затем ударил обеими.
– Расшумелись вы там внизу, мистер Гарибальди, – голос Бестера прозвучал будто прямо в его ухе, и на долю секунды он подумал, что это может быть телепатия. Его кожа покрылась мурашками при мысли, что Бестер мог снова оказаться в его голове. Но нет, это просто акустика шахты.
Не глядя, он пальнул вверх по желобу. Прыгая и топая, пальнул снова. Прыгая и топая.
Воздух в колодце нагрелся от выброса плазмы. Но что-то определенно поддавалось внизу, под ним.
Он выстрелил снова, и на сей раз PPG не сработал. Он бросил его и руками, как мог, пропихнулся вниз, вниз, к поддавшемуся дну шахты. Во всяком случае он отчаянно надеялся, что оно поддалось.
Что-то наконец сломалось у него под ногами, и он по пояс провалился и застрял в слишком маленьком отверстии, примерно на уровне рук. Затем что-то невероятно сильно ударило его в плечо, и он провалился и выпал вон.
Он сразу вломился во что-то сломавшееся с шумом. Это было даже не так плохо; весь дух из него вышибло тем, что ударило его в плечо.
Он фыркнул и сел. Он пребывал на обломках кофейного столика посреди чьей-то гостиной. Кто-то – пожилая пара – пялились на него с обшарпанного дивана.
– Привет. Извините, – брякнул он.
Головокружительная волна боли накатила не него, когда он встал. Его левая рука свисала макарониной, и он осознал, что идет кровь, хотя не сильно. Пуля попала ему в ключицу, но не проникла глубже в тело. Он поглядел вверх на зияющую дыру в потолке квартиры, затем, передумав оставаться под ней, отошел в сторону. С везением Гарибальди даже слепой рикошет мог прийтись ему точно промеж глаз. Или, может, у Бестера есть гранаты, кто знает?
Бестер. Этажом или двумя выше!
Он подобрал разряженный PPG и перезарядил его.
Старички теперь завопили на него – по-французски, естественно.
– Тихо, тихо. Сохраняйте спокойствие. Я здесь не для того, чтобы навредить вам. И я ухожу. Будь я на вашем месте, я сделал бы то же самое, по крайней мере на следующие час-два.
Он не стал ждать, поняли они его или нет, но нашел их входную дверь и ушел так быстро как мог, что, ввиду медленного вращения мира вокруг, было не слишком быстро.
В холле он сориентировался по лестнице и заковылял к ней.
Глава 14
Гарибальди пожал плечами.
– Это некрасиво. Но, послушай, этот парень только что за здорово живешь разрушил сознание своей подружки. Думаешь, он хоть глазом моргнет, прежде чем проделает это с вами, ребята? Дружище, каждую секунду с ним твоя семья в опасности. Думаешь, он просто уйдет восвояси от вас троих, особенно после того, как послал тебя брать ему билеты? Да ни в жизнь. Все вы трое будете мертвы или все равно что мертвы без нас. Мы – единственные между тобой и Бестером, и тебе лучше поверить в это.
– В том-то и проблема, – сказал Поль. – Вы не между нами. Ничего нет между ним и моим малышом. Ничего.
– Тогда ладно. Позволь нам собраться вместе и затем смотри, чего мы можем добиться. И, учитывая, что твой крайний срок почти настал, думаю, это должно быть очень скоро, не так ли?
Бестер ощутил внезапный порыв жара, не связанный с kung pao, бурчавшим у него в желудке. Это было больше похоже на горячий ветер в его черепе, с последовавшим контрастно холодным, который задержался.
Он это чувствовал прежде, как раз перед тем, как попал в ловушку Литы. Он чувствовал это на Марсе, за мгновение до того, как бомба террориста разнесла его офис.
Был старый опыт, иллюстрирующий работу гравитации. Представьте себе пространство как кусок резины, растянутый во всех направлениях. Вы кладете на резину маленький шарик, и получается маленькая впадина. Вы помещаете на резину пушечное ядро, и яма от него получается больше. Положите шарик достаточно близко, и он скатится в глубокую впадину к ядру. Суть в том, что существование массы приводит к искривлению пространства, и гравитационное "притяжение" есть лишь побочное следствие этого искривления.
Бестер давно пользовался этой ассоциацией, думая о телепатии – уподобляя сознания людей шарикам и ядрам. Нормалы оставляли крошечную впадинку, П12 – глубокую. Но с телепатией ситуация была сложнее. Чем старше становился телепат, чем больший опыт он приобретал и чем больше он полагался на свои инстинкты, тем сильнее становилось его телепатическое притяжение и тем больше "плоскость мыслей" искривлялась вокруг него. Углублялся, так сказать, его след.
В то же время он приобретал большую и большую чувствительность к другим возмущениям воображаемого куска резины. Да, реальная телепатия, передача когерентных идей от одного сознания к другому, зависела от близости и, в идеале, наличия прямой видимости. Но тут могли подключаться более древние чувства, чем телепатия, чувства, которые действовали глубже уровня рационального мышления.
Он почувствовал Литу в тот день. Ее усиленные ворлонцами способности проделали громадную вмятину в ткани пси-пространства, и его подсознание внезапно крикнуло: "Вон отсюда!" То, что он чувствовал сейчас, было не менее властно – гроздья шариков катились к его ядру, и глубокая предостерегающая система его мозга взывала к вниманию. Этому инстинкту он научился доверять.
Да, что-то было не так.
– Вы можете держать нас под прикрытием весь путь наверх?
– Да, – сказал Бьорнессон сухо. – Телепатия действует в пределах видимости, и он ничего не предпримет, пока мы не откроем дверь. Легко замаскировать слабые впечатления, которые он может почувствовать до того.
– Это я слышал, – ответил Гарибальди.
Жерар как раз начал удивляться – что, черт возьми, он полагал тут делать. Его расследование полностью ускользнуло из-под его контроля. Прямо как его жизнь. Сперва вмешался Гарибальди, затем EABI, теперь снова Гарибальди.
Оглядываясь назад, это было почти облегчением. Когда он, Жерар, нес ответственность, дела имели тенденцию идти неправильно, особенно в последнее время. Когда он узнал, что объектом его преследования был один из худших в столетии военных преступников, он уговорил себя выйти из дела. Он струсил, таким образом, готовый позволить посторонним рисковать, даже если это означало, что впоследствии им достанется награда.
Однако теперь игра стала чертовски нечистой. Кто распоряжался? Гарибальди, ясно, больше силой своего задора, но также потому, что он был прав. И потому, что предательство Шиган сбило с толку сотрудников EABI, они не знали, что делать.
А расплачивались за все это граждане Парижа. Его граждане. Люди, которых Жерар присягал защищать – люди, которым Гарибальди и остальные ни черта не были должны.
Он отвел Гарибальди в сторону.
– Я пойду туда, – сказал он мягко.
– Все в порядке, Жерар, я сделаю это под прикрытием.
– Нет, не в порядке, – сказал Жерар. – Там наверху в опасности женщина и маленький мальчик. Я не позволю вам вломиться в квартиру, размахивая пистолетами.
– Послушайте…
– Нет, вы послушайте. Вы не кадровый офицер, месье Гарибальди. Вы всего лишь человек с нездоровой одержимостью и слишком большими деньгами, считающий себя ковбоем с американского Запада. Мы сделаем по-моему. И точка.
– Это как – по-вашему?
– Я войду с Полем, один и без оружия. Я объясню Бестеру, что он окружен…
– Постойте-ка, – сказал Гарибальди, округляя глаза. – Он просто возьмет одного из них в заложники. Или, может, вас.
– Они уже у него в заложниках. Он не уйдет далеко, попытайся он уйти с ними.
– Но элемент неожиданности…
– Теперь вы постойте. Мы до сих пор не заставали этого человека врасплох, и несмотря на всю перестраховку, я не уверен, что его можно удивить. По-моему. Если он не поддастся доводам разума, тогда можете делать, что хотите.
– Плохая это идея.
– В настоящий момент мои люди превосходят ваших десятикратно, даже включая телепатов, которые, кажется, не знают, на кого теперь работают. Я снова могу вас арестовать, и я не повторю их ошибки. Я вас доставлю в участок и продержу, пока все это не кончится. Понятно?
Гарибальди был человеком, привыкшим поступать по-своему, однако эту привычку он приобрел сравнительно недавно. В глубине души, под оболочкой богача-магната, он был человеком, который большую часть своей жизни следовал приказам. Он неохотно кивнул.
– Я все-таки считаю это ошибкой.
– Учтено. Но именно так мы и поступим.
– Вы распорядитель этих похорон, приятель. И, может, вас тут и похоронят.
Жерар спокойно улыбнулся.
– Просто я представляю вас с Бестером: материя и антиматерия. Если я позволю вам ворваться в ту комнату… – он покачал головой. – Я не дам этому произойти.
Жерар проверил и убедился, что все на своих местах. Снайперы в домах через улицу, люди под окнами, несколько на крыше. Всем было сказано оставаться вне зоны видимости и под наблюдением собственных следящих устройств. Когда он почувствовал уверенность, он сделал знак Полю.
– Я вхожу невооруженный, поговорить с ним. Я сделаю все что смогу для вашей семьи, клянусь.
Поль лишь покачал головой.
– Нам нужно спешить, – сказал он. – Я обещал ему вернуться.
Он разместил двух телепатов и двух нормалов у подножия лестницы, затем позволил Полю проводить себя к лифту. Тут были всего восемь из них: Поль, Гарибальди, Томпсон, Бьорнессон, другой телепат по имени Дэвис и три спецагента с инструментами для взлома.
Он постарался не задерживаться, когда они подошли к двери и другие заняли свои позиции. Затем, набравшись храбрости, он постучал.
– Кто там? – женский голос.
– Инспектор полиции Жерар, – ответил он громко. – Я не вооружен. Прошу вас, я хотел бы поговорить с Альфредом Бестером.
Прежде чем она ответила, сердце успело отстучать несколько ударов.
– Войдите.
Глава 13
– Дверь заперта, мадам, – сказал Жерар.
– Я не могу подойти к двери, – ответила женщина.
– Это ловушка, – прошипел Гарибальди. – Ломайте дверь.
– Я лучше воспользуюсь ключом месье Гиллори.
– Ох. Да. Ну, если вам угодно лениться.
– Не ходите за мной внутрь, – сказал Жерар. Он вставил ключ и открыл дверь. Жена и ребенок Гиллори сидели на кушетке, наблюдая за ними.
– Месье Бестер, я хочу к вам обратиться, – позвал Жерар. Он нигде не видел Бестера. – Я невооружен, но тут есть вооруженные люди в холле и вокруг здания. Я хочу придти к соглашению, которое уладит все без новой жестокости.
– Он ушел, – сказала женщина с кушетки.
– Что? Невозможно. А если и так, почему вы не открывали дверь?
– Он не велел нам это делать.
– Но если его здесь нет… – Жерар медленно обошел гостиную. В ней негде спрятаться. Он заглянул в кухню рядом, проверил шкаф, хотя на самом деле не воображал, что в них может уместиться взрослый мужчина. Он заглянул в спальню, в детскую, в ванную. Никого, даже за занавеской в душе.
Когда он вернулся в гостиную, те двое все еще сидели там. Гарибальди заглядывал из-за двери.
– Не похоже, что он здесь, – признался Жерар.
– Он спустился по мусоропроводу, – сказал мальчик.
– Что?
– В ванной, – сказала женщина. Поль называл ее Мари, так? Это имя он не мог слышать даже сейчас без некоторого беспокойства.
– Плевать, – буркнул Гарибальди. – Я вхожу.
– Берегитесь, – окликнул его Томпсон из холла, – он может все еще быть там. Он может просто внушать вам, что его нет.
– Он может это сделать? – недоверчиво спросил Гарибальди.
– Да, по отношению к нормалам, разумеется.
– Ладно. Тогда обыщем по-всякому, – он заметил, что Мари и мальчик оба так и сидят, как сидели, и холодок пробежал по его спине.
– Вы не можете подняться, – сказал он.
– Да, не можем, – сказала Мари, в ее глазах показались слезы. – Он не велел нам этого делать.
– Он подчинил их, – сказал Бьорнессон. – Освободить будет довольно легко. У него не могло быть много времени.
Это для Гарибальди было слишком. Он вошел в комнату, и он не был невооружен.
– Где мусоропровод?
Мальчик указал ему глазами.
Гарибальди в тревоге заглядывал в темную шахту.
– Проклятье. Куда она ведет?
– Мы не знаем, – откликнулся Поль оттуда, где он стоял на коленях возле своей семьи, утешая их и ободряя. – Полагаю, в подвал.
– С периметра сообщают, что никто не выбирался из окон и не выходил из дверей здания, – передал Бьорнессон. Он помедлил. – Полагаю, он действительно ушел. Не думаю, чтоб он мог одурачить нас всех троих вместе.
Гарибальди заглянул вглубь шахты, соображая. Внутри были полосы пыли, выглядевшеие, как свежие отметины.
– Я лезу туда, – проворчал он.
– Я послал за планом дома, чтобы найти подвал, так что тот конец перекрыт, – сказал Жерар. – Хотите преследовать кобру в норе, удачи вам.
– Зовите меня просто Рики-Тики, – ответил Гарибальди.
Бестер был меньше, чем Гарибальди, это было ясно с самого начала. Он, конечно, это знал, только трудно было думать о Бестере как маленьком, пока наконец он не столкнулся с фактом, что он, Гарибальди, втиснулся в шахту как пробка, микрона недоставало совсем ее заткнуть. Ему ничего другого не оставалось, как перевернуться и позволить гравитации выполнить работу. Сделав это, он вытянул руки над головой.
Это продолжалось, пока ему не удалось, застревая и проталкиваясь, спуститься футов на десять, когда он сообразил, что может произойти, если Бестер еще внизу этой штуки. Он будет замечательной мишенью, вываливаясь вперед ногами. Сидячей уткой.
Что, черт возьми, означает, в конце концов, "сидячая утка"?
Он проскользил вниз, по его расчетам, еще на десять-пятнадцать футов. Тут желоб резко загибался. До этого места он не соображал, как далеко ему спускаться, но представлял себе здание двухэтажным, с обширным подвалом. Так что, должно быть, он спустился примерно на две трети.
И хорошо, потому что он начинал беситься. Труба была чертовски мала, и он не мог двигаться…
Но он съехал еще на пять-шесть футов, прежде чем его ноги уперлись во что-то твердое. Он потолкался и обнаружил, что мусоропровод просто закончился. Это было глупо, но… если подумать, он никогда не водил знакомства с обитателями домов с мусоропроводом. Ему никогда не приходило в голову, что он может не функционировать. На Марсе не строили что-то без намерения пользоваться этим, а если решали, что пользоваться не будут, то разбирали, освобождая место для чего-нибудь еще.
Конечно, на Марсе не имеешь дела с трехсотлетними домами, которые беспорядочно надстраивались год за годом.
– Отлично влез, Гарибальди, – пробормотал он себе под нос. – Как теперь собираешься отсюда вылезать?
Пара минут отчаянного ерзанья доказала ему, что он не сумеет повернуть вспять процесс, приведший его вниз. Он не мог упираться руками, задранными над головой, и его локти не имели возможности согнуться.
Он ощутил прилив паники и сбил ее. Он не любил тесноты. Он ненавидел неспособность пошевелить руками и ногами, почесать нос.
– Эй! Притащите что-нибудь, чтобы вытянуть меня отсюда, – крикнул вверх Гарибальди. – Эй! Кто-нибудь!
Нет ответа. И его воображение вдруг поразила внезапная ужасная картина – Бестер, стоящий над телами Томпсона, Жерара и всех остававшихся в квартире. Бестер, скалящийся при звуке голоса Гарибальди, выбирающий, поиграть ли с ним или покончить одним ударом.
Он посмотрел вверх, но все, что было ему видно, это малюсенькая щелочка света. Достаточное ли окошко для кого-нибудь, чтобы всадить несколько пуль или сделать вниз выстрел из PPG?
Разумеется.
Свет погас, закрытый чьей-то тенью.
– Звали, Гарибальди? – это был Томпсон.
– Да. Вытащи, черт возьми, меня отсюда. Тут идти некуда.
– Это значит…
– Ага. Значит, он все еще где-то там, наверху.
– О, черт. Я… – тут Томпсон произвел странный шум.
– Что это было, Томпсон?
Тишина. Затем какой-то сдавленный смешок.
– Ну-ну. Мистер Гарибальди. Мы снова встретились. И при весьма странных обстоятельствах, должен сказать. Я всегда знал, что вы под меня копаете, но получить такое буквальное подтверждение, право, это в самом деле весьма забавно.
– Бестер. Будь ты проклят, я…
– Простите. Некогда поболтать. Однако я вернусь через несколько минут.
Бестер закрыл мусоропровод и оглядел плоды своих трудов. Томпсон лежал, но все еще дышал, и, вероятно, продолжит. Здоровенному телепату не так повезло. Он выстрелил ему в голову первым делом, когда тот сосредоточился на снятии торможения с Мари и Пьера. Грубо и непрофессионально, но тот был П12, а Бестер еще не так силен, как следовало бы.
Бестер отключил полицейского офицера и Поля – они очнутся в любой момент. Только Томпсон доставил ему минуту настоящего беспокойства. Кто-то удалил блокировку, заложенную им в бывшего офицера вооруженных сил, так что ему пришлось вмазать. К счастью, тэп был занят разговором с Гарибальди.
Гарибальди, который умрет следующим. Но сперва Бестеру нужно было позаботиться еще кое о чем.
Все получилось очень хорошо, в самом деле. У него заняло всего несколько минут проделать, что нужно, с Мари и Пьером – у обоих было замечательно слабое сознание, и в итоге он не так уж много сделал. Он заложил очень сильное внушение, что спустился в мусоропровод, запретил им запоминать свой настоящий уход, затем запретил вставать и ходить. Ни одно из этих внушений не имело постоянной силы, хотя "быстро" значило также "грубо". В самом крайнем случае эти двое несколько недель будут страдать от плохих снов.
В действительности же, прежде чем его преследователи прибыли, он проделал следующее: покинул квартиру, пересек холл и постучал в соседнюю дверь. Сонный жилец, открывший ему, был доступен для контроля, и что еще лучше, был один. Дверь была захлопнута, его новый "хозяин" сброшен со счета, и секунд через десять он услышал, как открывается лифт.
Несколько долгих минут он не мог ничего делать, кроме как ждать, надеяться, и притворяться самым пустым местом во вселенной.
Услыхав, что кто-то из них выскочил вон, а лифт поехал вниз, он понял, что его план сработал. Да, часть первая прошла очень хорошо – приятно было сознавать, что он еще умел импровизировать.
Пришло время для части второй.
Он нашел в кухне рулон прочной изоленты и использовал ее, чтобы связать всех, кто был еще жив. Он также заклеил им рты – всем, кроме копа, Жерара. Он привел его в чувство, сканируя при этом.
– Что за сложную жизнь вы ведете, – сказал он Жерару, когда глаза копа заморгали, открываясь. – Не одна женщина, но две. Я лично никогда, если честно, этого не понимал. Я никогда не был способен любить больше одной женщины сразу. У вас две, и вы можете потерять их обеих из-за своей жадности. Стыдитесь.
– Убийца.
– Ах. Вы желаете сменить тему. Довольно удачно, у меня нет времени быть любезным. Мы сейчас кое-что передадим через ваш коммуникатор. Вы скажете им, что Поль полагает, что все это было уловкой, что я отбыл несколько часов назад и что уже еду в поезде на Амстердам. Я дам вам всю информацию. Теперь, прежде чем вы сможете возразить, позвольте мне сказать вам, почему вы собираетесь это сделать и почему сделаете в точности как я велю.
Видите ли, я мог бы заставить вас сделать это, но это будет очень больно для вас, и, что важнее, утомительно для меня. С другой стороны, я легко могу проскользнуть в ваше сознание, услышать каждое ваше слово, прежде чем вы произнесете его. Я узнаю, если вы планируете предать меня. Если вы попытаетесь, у вас не только не будет шанса преуспеть, но я убью одного из этих людей, а затем мы попробуем снова. И снова, пока вы не выполните это правильно. Договорились?
Полицейский смотрел на него с неким усталым пониманием.
– Да.
– Хорошо. Вот информация. И будьте убедительны.
Жерар выполнил безупречно.
– Отлично, – сказал ему Бестер, потрепав по голове. – Вы только что спасли пять жизней.
Он обернул кусок ленты Жерару вокруг головы. Затем, подобрав пистолет мертвого телепата, пошел обратно в ванную убивать Гарибальди.
Гарибальди чувствовал себя простаком многократно в своей жизни, но это выходило за любые рамки – целый Олимп простоты – если он сумеет уцелеть.
И Лиз эта история не понравится, нисколько. Лучше ей не рассказывать. Конечно, когда это попадет в газеты – ну, это может произойти не скоро. Если Бестер убил всех, кто знал, что он спустился сюда, тело могут просто не найти, пока запах не начнет просачиваться.
Так, есть. Да уж, он запаниковал. Он всегда глупел, когда паниковал.
Он снова подтянулся в колодце, как будто каким-то чудом физики ситуация могла внезапно перемениться. Но механическая проблема осталась та же. Как ни старайся, наверх ему не вскарабкаться.
Он мог получить лучшую точку опоры, если бы бросил PPG, но на данный момент тот был его одним-единственным шансом. Бестер мог не знать, что у него есть оружие, и он мог покончить с ним первым же удачным выстрелом.
Он, однако, сомневался, что Бестер оставит ему что-то похожее на шанс. Вероятно, он разогреет масло на сковородке и сперва выплеснет на него, что-нибудь в таком роде.
Он выпучил глаза. Замечательно. Он думал о вещах, которые помогли бы Бестеру, как будто недостаточно было того, до чего Бестер мог додуматься сам. Можно ли его тут сверху просканировать? Быстрый взгляд на него считался за прямую видимость? Возможно.
Даже при вертикальной перестрелке он проиграет. Выстрелы из PPG – шары перегретой гелиевой плазмы. Как только они соприкасаются с любой поверхностью, они сразу же разрушаются. Под этим углом он может всего лишь опалить лицо своего врага. Между тем у Бестера был разнообразный арсенал на выбор, включая пулевые пистолеты, которые в данной ситуации работают намного лучше.
Он не мог этого дожидаться. Он должен что-то сделать. И так уже прошло слишком много – сколько, пять минут? десять? Бестер не станет задерживаться надолго.
Он не мог подняться наверх. Он попытался напрячься как Геркулес со всей силой своих конечностей и сломать желоб – неудачно, даже ни малейшего основания надеяться. Также он не мог и двигаться вниз.
– Минуточку, – ахнул он. Почему он не мог спуститься? Где он вообще остановился? Не в подвале – для этого он провалился недостаточно.
Он поднял правую пятку на все доступные пять дюймов и топнул. Топнул еще.
Что-то слегка поддалось.
Он топнул другой ногой, затем ударил обеими.
– Расшумелись вы там внизу, мистер Гарибальди, – голос Бестера прозвучал будто прямо в его ухе, и на долю секунды он подумал, что это может быть телепатия. Его кожа покрылась мурашками при мысли, что Бестер мог снова оказаться в его голове. Но нет, это просто акустика шахты.
Не глядя, он пальнул вверх по желобу. Прыгая и топая, пальнул снова. Прыгая и топая.
Воздух в колодце нагрелся от выброса плазмы. Но что-то определенно поддавалось внизу, под ним.
Он выстрелил снова, и на сей раз PPG не сработал. Он бросил его и руками, как мог, пропихнулся вниз, вниз, к поддавшемуся дну шахты. Во всяком случае он отчаянно надеялся, что оно поддалось.
Что-то наконец сломалось у него под ногами, и он по пояс провалился и застрял в слишком маленьком отверстии, примерно на уровне рук. Затем что-то невероятно сильно ударило его в плечо, и он провалился и выпал вон.
Он сразу вломился во что-то сломавшееся с шумом. Это было даже не так плохо; весь дух из него вышибло тем, что ударило его в плечо.
Он фыркнул и сел. Он пребывал на обломках кофейного столика посреди чьей-то гостиной. Кто-то – пожилая пара – пялились на него с обшарпанного дивана.
– Привет. Извините, – брякнул он.
Головокружительная волна боли накатила не него, когда он встал. Его левая рука свисала макарониной, и он осознал, что идет кровь, хотя не сильно. Пуля попала ему в ключицу, но не проникла глубже в тело. Он поглядел вверх на зияющую дыру в потолке квартиры, затем, передумав оставаться под ней, отошел в сторону. С везением Гарибальди даже слепой рикошет мог прийтись ему точно промеж глаз. Или, может, у Бестера есть гранаты, кто знает?
Бестер. Этажом или двумя выше!
Он подобрал разряженный PPG и перезарядил его.
Старички теперь завопили на него – по-французски, естественно.
– Тихо, тихо. Сохраняйте спокойствие. Я здесь не для того, чтобы навредить вам. И я ухожу. Будь я на вашем месте, я сделал бы то же самое, по крайней мере на следующие час-два.
Он не стал ждать, поняли они его или нет, но нашел их входную дверь и ушел так быстро как мог, что, ввиду медленного вращения мира вокруг, было не слишком быстро.
В холле он сориентировался по лестнице и заковылял к ней.
Глава 14
Бестер поспешно покинул квартиру Поля, ругаясь и гадая, куда все-таки исчез Гарибальди. Старинная шахта могла заканчиваться в чьей-нибудь квартире, это означало, что он вероятно был этажом или двумя ниже.
Второй выстрел Бестера повлек вспышку боли, но он не мог сказать, насколько тяжело ранил бывшего офицера службы безопасности. Недостаточно тяжело, по всей вероятности.
Он решил воспользоваться лестницей. По крайней мере, там он мог быстро сменить направление и не попал бы в западню. Конечно, Гарибальди мог думать о том же.
Неудобство было в том, что ему пришлось ненадолго убрать оружие, чтобы открыть дверь на лестничную клетку, – именно в тот момент, когда открылся лифт.
Он развернулся, одновременно потянувшись за оружием. И тут, к своему смутному удивлению, он увидел, что это не Гарибальди, а молодой человек в форме, с усами, прической ежиком, в компании скромно одетой темноволосой красотки. Глаза мужчины расширились, но действовал он быстро, толкнув женщину на пол и выстрелив прежде, чем Бестер даже вытащил пистолет. Бестер услышал глухое шипение, и что-то резко ударило его в грудь.
Однако это не помешало ему выстрелить в ответ. Первым выстрелом он промазал, но вторым задел парня в бедро, когда тот нырял обратно в лифт. Створки закрылись.
Бестер мгновенно спрятал оружие и снова рывком отворил дверь на лестницу. Только тогда он осмотрел свою грудь. Из нее торчал маленький шприц-дротик. Он выдернул его. Что это было? Парализующий препарат?
Бестер сбежал по ступенькам, решив уйти насколько возможно дальше, прежде чем препарат подействует. Он мог только надеяться, что приказы Жерара были приняты всерьез, что кордоны повсюду вокруг теперь как минимум поредели.
Он был почти на первом этаже, когда услышал, как на этаж выше открылась дверь и раздался знакомый хриплый окрик:
– Бестер!
Он посмотрел вверх и увидел окровавленного Гарибальди, который целился в него. Он шарахнулся влево и выстрелил в тот же миг, когда его опалил жар вспышки PPG. Несмотря на ранение в руку, Гарибальди стоял твердо, и, игнорируя выстрел Бестера, вновь нажал на курок.
Бестер перепрыгнул через перила, пролетев пять футов. Словно ему было лет двадцать. Но его суставам это совсем не понравилось. Позади Гарибальди изрыгнул что-то ярко-клеветническое насчет его сексуальной жизни.
"Что ж, я, по крайней мере, ранил его, – подумал Бестер, пинком отворяя дверь в коридор первого этажа и бросаясь к наружной. – Это должно задержать его, и мы, похоже, оба теперь однорукие."
Похоже, никто не заметил, как он выскочил на улицу, и он не стал околачиваться вокруг, давая оставшимся охотникам шанс.
Он бежал, думая, как странно, что он вообще способен бежать. Если в дротике было что-то парализующее, оно должно было уже сработать. Могла ли ампула оказаться по ошибке пустой? Он чувствовал небольшую тошноту, но и только.
Второй выстрел Бестера повлек вспышку боли, но он не мог сказать, насколько тяжело ранил бывшего офицера службы безопасности. Недостаточно тяжело, по всей вероятности.
Он решил воспользоваться лестницей. По крайней мере, там он мог быстро сменить направление и не попал бы в западню. Конечно, Гарибальди мог думать о том же.
Неудобство было в том, что ему пришлось ненадолго убрать оружие, чтобы открыть дверь на лестничную клетку, – именно в тот момент, когда открылся лифт.
Он развернулся, одновременно потянувшись за оружием. И тут, к своему смутному удивлению, он увидел, что это не Гарибальди, а молодой человек в форме, с усами, прической ежиком, в компании скромно одетой темноволосой красотки. Глаза мужчины расширились, но действовал он быстро, толкнув женщину на пол и выстрелив прежде, чем Бестер даже вытащил пистолет. Бестер услышал глухое шипение, и что-то резко ударило его в грудь.
Однако это не помешало ему выстрелить в ответ. Первым выстрелом он промазал, но вторым задел парня в бедро, когда тот нырял обратно в лифт. Створки закрылись.
Бестер мгновенно спрятал оружие и снова рывком отворил дверь на лестницу. Только тогда он осмотрел свою грудь. Из нее торчал маленький шприц-дротик. Он выдернул его. Что это было? Парализующий препарат?
Бестер сбежал по ступенькам, решив уйти насколько возможно дальше, прежде чем препарат подействует. Он мог только надеяться, что приказы Жерара были приняты всерьез, что кордоны повсюду вокруг теперь как минимум поредели.
Он был почти на первом этаже, когда услышал, как на этаж выше открылась дверь и раздался знакомый хриплый окрик:
– Бестер!
Он посмотрел вверх и увидел окровавленного Гарибальди, который целился в него. Он шарахнулся влево и выстрелил в тот же миг, когда его опалил жар вспышки PPG. Несмотря на ранение в руку, Гарибальди стоял твердо, и, игнорируя выстрел Бестера, вновь нажал на курок.
Бестер перепрыгнул через перила, пролетев пять футов. Словно ему было лет двадцать. Но его суставам это совсем не понравилось. Позади Гарибальди изрыгнул что-то ярко-клеветническое насчет его сексуальной жизни.
"Что ж, я, по крайней мере, ранил его, – подумал Бестер, пинком отворяя дверь в коридор первого этажа и бросаясь к наружной. – Это должно задержать его, и мы, похоже, оба теперь однорукие."
Похоже, никто не заметил, как он выскочил на улицу, и он не стал околачиваться вокруг, давая оставшимся охотникам шанс.
Он бежал, думая, как странно, что он вообще способен бежать. Если в дротике было что-то парализующее, оно должно было уже сработать. Могла ли ампула оказаться по ошибке пустой? Он чувствовал небольшую тошноту, но и только.