– Позвольте догадку. Кроме ограбления аптеки.
– Именно.
– Так, допустим, этот свидетель не был обкурен или что-то подобное и действительно видел Бестера. Это значит, возможно, что тот человек, сумевший скрыться, был сам Бестер.
– Я так не думаю. Больше похоже на кого-то из людей Пардю.
– Нет, это был Бестер. Вы не знаете его так, как знаю я. Бестер – не трус. Он из настоящих пробивных парней. Я ручаюсь, он взял то, за чем приходил, – сыворотку – и заменил ампулами с водой или чем-то подобным. Догадываюсь, что сейчас слишком поздно проверять это. Но, спорю, он устроил так, что этот парень Пардю погиб там, чтобы сбить вас со следа. Проклятье! Я еще тогда почти врубился. Почему я бросил? – он оглянулся на Жерара. – Так как Бестер узнал об этом человеке?
– Я вам что, отгадчик из "Королевства наук"? – спросил Жерар раздраженно. У него была тяжелая ночь. Мари звонила – звонила ему домой. Он пытался отделаться от нее как можно скорее, но его жена поняла, конечно. Не то чтобы это теперь оставалось тайной, и не то чтобы жена собиралась простить его в скором времени, но он поклялся ей, что больше не будет общаться с Мари. После звонка жена ничего не сказала, не заплакала и не бранилась. Она просто налила себе стакан водки и сидела, уставившись в пространство.
– Он мог связаться с Пардю до того, – услышал Жерар собственные слова. – Они могли иметь какие-то отношения до аптечного дела.
– Означает ли это, что Бестер был местным? Что он жил в том районе? Вспышка. Двое лицом к лицу, люди из очень разных миров. Один на вершине
своей короткой карьеры, вожак кучки отребья и головорезов. Другой был когда-то чем-то гораздо, гораздо большим. Они встретились так, как Джемелай – нет, все звали его "Джем", так? – Джем всегда заводил новых знакомых. Угрожая переломать им руки. Однако, он совершил ошибку, нехорошую, и не знал об этом.
Другой человек – Бестер, и он знал, что Джем сделал ошибку. Джем пришел навредить ему или вымогать у него деньги. Бестер мог уничтожить его разум. Но Бестер подумал: "Этот парень может как-нибудь пригодиться однажды." Затем, в один прекрасный день, Гарибальди перерезает канал снабжения лекарством, необходимым Бестеру, и Бестер понимает, что день настал, что пора заставить Джема расплатиться сполна…
– Да, – сказал Жерар, – он мог быть даже лавочником или еще кем-то. Кем-то, у кого Джем пытался вымогать деньги за "крышу".
– Джем? Вы, ребята, вдруг все перешли на "ты"?
– Пардю. Джемом его все называли в тех местах.
– Так, эта Пигаль, мы можем ее охватить? Тихо?
– Со всеми людьми и техникой, что вы привезли? Возможно, – он был уверен, однако, что его неодобрение оказалось замеченным.
Гарибальди был более восприимчив, чем казался. Жерар даже начал думать, что порой Гарибальди намеренно делает вид, что не замечает "наездов".
– Вы знаете город. Как, вы думаете, должны мы действовать?
– Силами местных жандармов, тех, кто знает местность вдоль и поперек. Но мы можем окружить периметр переодетыми полицейскими, использовать кое-что из привезенной вами шпионской аппаратуры на базе штаб-квартиры в этом районе.
– Мой друг Томпсон – телепат. Он может уловить, просто гуляя вокруг.
– Лучше подождем, когда будет что улавливать, так?
Гарибальди неохотно кивнул.
– Угу.
– Что-то не так, мистер Гарибальди?
– Просто кажется, будто мы так близко, – сказал он. – Слишком близко, слишком просто. Меня это нервирует. И Бестер в роли лавочника? Это смешно. Не новый ли это филигранный ложный след?
– Ну, мы не узнаем, пока не найдем, не так ли?
– Нет. Не разбив яиц, яиц не разбить. Или как-то похоже.
– Надеюсь, все-таки как-то похоже, поскольку в этом нет никакого смысла.
Гарибальди пожал плечами.
– Подождите, пока познакомитесь с Бестером. Его чувство юмора вас сразит.
Жерар сочувственно усмехнулся.
– Вы, марсиане. Иногда я думаю, что все, что вы говорите, основывается на секретной информации, которую мне знать не положено.
Лицо Гарибальди окаменело.
– Это французское выражение? Где вы это услышали?
Жерара поразила резкость реакции Гарибальди.
– Полагаю, французское. Так теперь говорят. Думаю, это из популярного критика литературы и кино, вроде.
– Кинокритика.
– Да, кажется. Кауфман? Что-то такое. А что?
Лицо Гарибальди снова расслабилось.
– Ничего, наверное. Просто нервы. Хорошо. Сами-то мы пойдем ловить телепата?
Глава 8
Глава 9
– Именно.
– Так, допустим, этот свидетель не был обкурен или что-то подобное и действительно видел Бестера. Это значит, возможно, что тот человек, сумевший скрыться, был сам Бестер.
– Я так не думаю. Больше похоже на кого-то из людей Пардю.
– Нет, это был Бестер. Вы не знаете его так, как знаю я. Бестер – не трус. Он из настоящих пробивных парней. Я ручаюсь, он взял то, за чем приходил, – сыворотку – и заменил ампулами с водой или чем-то подобным. Догадываюсь, что сейчас слишком поздно проверять это. Но, спорю, он устроил так, что этот парень Пардю погиб там, чтобы сбить вас со следа. Проклятье! Я еще тогда почти врубился. Почему я бросил? – он оглянулся на Жерара. – Так как Бестер узнал об этом человеке?
– Я вам что, отгадчик из "Королевства наук"? – спросил Жерар раздраженно. У него была тяжелая ночь. Мари звонила – звонила ему домой. Он пытался отделаться от нее как можно скорее, но его жена поняла, конечно. Не то чтобы это теперь оставалось тайной, и не то чтобы жена собиралась простить его в скором времени, но он поклялся ей, что больше не будет общаться с Мари. После звонка жена ничего не сказала, не заплакала и не бранилась. Она просто налила себе стакан водки и сидела, уставившись в пространство.
– Он мог связаться с Пардю до того, – услышал Жерар собственные слова. – Они могли иметь какие-то отношения до аптечного дела.
– Означает ли это, что Бестер был местным? Что он жил в том районе? Вспышка. Двое лицом к лицу, люди из очень разных миров. Один на вершине
своей короткой карьеры, вожак кучки отребья и головорезов. Другой был когда-то чем-то гораздо, гораздо большим. Они встретились так, как Джемелай – нет, все звали его "Джем", так? – Джем всегда заводил новых знакомых. Угрожая переломать им руки. Однако, он совершил ошибку, нехорошую, и не знал об этом.
Другой человек – Бестер, и он знал, что Джем сделал ошибку. Джем пришел навредить ему или вымогать у него деньги. Бестер мог уничтожить его разум. Но Бестер подумал: "Этот парень может как-нибудь пригодиться однажды." Затем, в один прекрасный день, Гарибальди перерезает канал снабжения лекарством, необходимым Бестеру, и Бестер понимает, что день настал, что пора заставить Джема расплатиться сполна…
– Да, – сказал Жерар, – он мог быть даже лавочником или еще кем-то. Кем-то, у кого Джем пытался вымогать деньги за "крышу".
– Джем? Вы, ребята, вдруг все перешли на "ты"?
– Пардю. Джемом его все называли в тех местах.
– Так, эта Пигаль, мы можем ее охватить? Тихо?
– Со всеми людьми и техникой, что вы привезли? Возможно, – он был уверен, однако, что его неодобрение оказалось замеченным.
Гарибальди был более восприимчив, чем казался. Жерар даже начал думать, что порой Гарибальди намеренно делает вид, что не замечает "наездов".
– Вы знаете город. Как, вы думаете, должны мы действовать?
– Силами местных жандармов, тех, кто знает местность вдоль и поперек. Но мы можем окружить периметр переодетыми полицейскими, использовать кое-что из привезенной вами шпионской аппаратуры на базе штаб-квартиры в этом районе.
– Мой друг Томпсон – телепат. Он может уловить, просто гуляя вокруг.
– Лучше подождем, когда будет что улавливать, так?
Гарибальди неохотно кивнул.
– Угу.
– Что-то не так, мистер Гарибальди?
– Просто кажется, будто мы так близко, – сказал он. – Слишком близко, слишком просто. Меня это нервирует. И Бестер в роли лавочника? Это смешно. Не новый ли это филигранный ложный след?
– Ну, мы не узнаем, пока не найдем, не так ли?
– Нет. Не разбив яиц, яиц не разбить. Или как-то похоже.
– Надеюсь, все-таки как-то похоже, поскольку в этом нет никакого смысла.
Гарибальди пожал плечами.
– Подождите, пока познакомитесь с Бестером. Его чувство юмора вас сразит.
Жерар сочувственно усмехнулся.
– Вы, марсиане. Иногда я думаю, что все, что вы говорите, основывается на секретной информации, которую мне знать не положено.
Лицо Гарибальди окаменело.
– Это французское выражение? Где вы это услышали?
Жерара поразила резкость реакции Гарибальди.
– Полагаю, французское. Так теперь говорят. Думаю, это из популярного критика литературы и кино, вроде.
– Кинокритика.
– Да, кажется. Кауфман? Что-то такое. А что?
Лицо Гарибальди снова расслабилось.
– Ничего, наверное. Просто нервы. Хорошо. Сами-то мы пойдем ловить телепата?
Глава 8
Следующим утром они проводили сестру Луизы на вокзал, где женщины обнялись и немножко всплакнули.
Майор раскрыла объятия и ему.
– Позаботьтесь о моей сестренке, – прошептала она ему на ухо, – она более хрупкая, чем кажется. Но, я думаю, она в хороших руках.
– Я никогда не заставил бы ее страдать, – ответил Бестер.
Она выпустила его из объятий и отступила.
– Вы двое, конечно, навестите меня сами. Луиза, этот перерыв был слишком долгим. Мы ведь не позволим этому повториться?
– Нет, – сказала Луиза.
Глубина чувств двух женщин друг к другу почти превышала то, что Бестер мог вынести. Это заставляло его чувствовать себя ничтожным и осознавать, что его чувства ничтожны. Лживы.
"Это нечестно, – думал он, когда они провожали ее по платформе. – Я рискую ради Луизы самой жизнью. Что может быть реальнее этого?"
Когда поезд ушел, он почувствовал внезапное настойчивое желание оказаться в нем.
– Давай отправимся в путешествие, – сказал он Луизе порывисто.
– Что? Куда?
– Куда угодно. Юг Франции. Лондон.
– О, Клод, это звучит чудесно. Когда поедем?
– Сейчас же, сию минуту.
– Ты с ума сошел! Я только что вернулась из поездки.
– И что же?
– И я не готова.
– Я заработал кучу денег, и я только что получил в газете прибавку. Мы купим, что нужно, в дороге.
Она рассмеялась и поцеловала его.
– Ты точно спятил. Что за чудесная романтическая идея. Но невозможная. Меня не было неделю, и я запустила дела, пока Женни была здесь. Мне нужно по крайней мере несколько дней, чтобы все снова вошло в колею.
– Мы можем потерять импульс к тому времени, – возразил Бестер. – Когда появляется романтический импульс, надо действовать тотчас же.
Она очаровательно насупилась.
– Да ты серьезно.
– Да. Абсолютно.
Она колебалась, и колебалась долго. Все, что ему нужно было сделать – это надавить на нее легонечко, лишь подтолкнуть ту часть ее мозга, что любила его и увлеклась этой идеей. И затем, затем он нашел бы как-нибудь способ объяснить, способ сохранить ее любовь к нему, и…
…и момент был упущен. Ее сознание утвердилось и приняло решение, так что пришлось бы по-настоящему надавить, чтобы изменить его.
– Я сожалею, любимый, – сказала она, лаская его руку, – я просто не могу прямо сейчас. Не хочется. Я хочу спать в моей собственной постели, с тобой. Я хочу бродить в окрестностях отеля. Не сможем ли мы как-нибудь придать этому романтичность?
Он отделался смехом.
– Конечно, – сказал он. – Это была всего лишь идея.
– И милая. Чудесная. Я и не знала, что ты можешь быть таким непосредственным.
Но он понял, внезапно, что одна из причин ее любви к нему была его нормальная не стихийность. Ее муж был стихийным, романтическим, импульсивным.
Эти вещи имели оборотную сторону. Некоторые ребячливые причуды, которые могли казаться такими очаровательными, когда подсказывали внезапный вояж в Испанию, были куда менее очаровательны, когда оборачивались импульсом уйти одному, пешком, отбросив брак и обязательства.
– Обычно я не такой, – сказал он, чтобы ее успокоить. – Думаю, я просто немножко обезумел тут без тебя, а затем деля тебя с твоей сестрой. Но когда мы вернемся, мы ведь останемся наедине, да?
Она улыбнулась.
– Почему бы нам не проверить это немедленно?
Позднее, ночью, когда она уснула, он встал и проверил сообщения, скопившиеся на его телефоне. Было одно, которого он ожидал. Он открыл его. Это был его контакт из правительства.
"Ваши новые документы в пути. Они прибудут со специальным курьером. Удачи, сэр. Кое-кто здесь все еще поддерживает вас."
Он усмехнулся невесело, затем стер сообщение. И вернулся в постель.
Гарибальди нетерпеливо оглядывал крыши Парижа.
– Где-то там внизу, – сказал ему один из местных полицейских. – Это Пигаль.
– Угу, – улицы выглядели как тепловые полосы. Он мог это видеть, потому что они оба были на холме, стояли в комнате на верхнем этаже четырехэтажного здания.
Когда ты в засаде на телепата, лучше всего держаться, насколько это возможно, вне прямой видимости, позволив лишенным сознания электронным приборам вести слежку вместо тебя. Гарибальди осознавал это, как ни маловероятно было, что Бестер знал о его присутствии в городе. Группы мониторов сообщали, фокусируясь на каждом, кого наблюдали, моментально сличая изображения с базой разных способов, которыми Бестер мог изменить свою внешность.
Вдобавок химические индикаторы выполняли свою работу – каждый в мире обладает особенной химической композицией, так что каждый оставляет за собой индивидуальный автограф из феромонов. Конечно, это неразборчивая подпись, так как пища вызывает изменения, а загрязнение воздуха еще больше замутняет картину. Так что индикаторы давали частично ложные сигналы, многие из которых могли быть отвергнуты после секундного сличения их в видеоизображениями.
Томпсон появился, явно взволнованный. Он только что говорил по телефону с Жераром.
– Последние вести? – спросил Гарибальди.
– Один из здешних копов думает, что знает Бестера. Тот остановился в местном отеле.
– Почему мы все еще не схватили его?
– Его нет дома. Коп ничего не сказал домовладелице, потому что, по-видимому, между ними что-то есть.
– Действительно. Я догадываюсь, что тут действительно каждому можно найти кого-нибудь. Особенно если ты телепат.
– Что? – возбуждение Томпсона сменилось равновеликим явным раздражением.
– Эй, не обижайся. Я говорю не о тебе или любом нормальном телепате. Я говорю о Бестере. Этот парень не остановится на малом, орудуя у людей в мозгах, чтобы добиться желаемого. Как еще мог бы потасканный ублюдок вроде него завести подружку? Он, вероятно, думал, что это было бы хорошим прикрытием.
– Не говорили ли вы мне, что у него прежде была любовница? Та, с которой что-то сделали Тени?
– Ага. Она была меченая, одна из его заключенных. Ты представляешь себе.
– Сэр? – это был один из его команды.
– Да?
– Возможно, что-то положительное от химического и визуального сенсоров одновременно.
– О черт. Покажи, где?
– Вот оно, сэр.
– Ты имеешь в виду, прямо под нами?
– Да, сэр.
Гарибальди сорвался с места еще до того, как подтверждение слетело с уст помощника.
Он скатился по лестнице, перепрыгивая по четыре-пять ступенек за раз. Его колени, возможно, пожалуются на это позже, но сейчас с ними все было отлично. Он чувствовал себя на двадцать лет моложе.
На улице он быстро огляделся по сторонам.
– Который? – спросил он в свой коммуникатор.
– В клетчатой куртке, сейчас метров сто влево от вас.
Томпсон вывалился вслед за ним, запыхавшись.
– Прикрой меня, – скомандовал Гарибальди. Он выхватил PPG и побежал по улице. Со спины тот человек выглядел подходяще – та же фигура, тот же цвет волос.
По пути попалась пара, и он налетел на женщину. Он гаркнул, и мужчина завопил ему вслед. Разумеется, Бестер слышал это и удерет.
Но он не удрал. Он просто продолжал идти, будто ничего не случилось, и Гарибальди догнал его и развернул…
Испуганное лицо перед ним не было лицом Бестера. Пластическая операция? Нет. Бестер был бы здесь, в глазах. А его не было. Если, если он не
разыгрывал какой-то головоломный трюк.
– Мистер Гарибальди. Стойте. Перестаньте, это не он.
Это был Томпсон, тянувший его за локоть. Гарибальди вдруг осознал, что тычет PPG в лицо человека, а тот тараторит по-французски.
– Ты уверен, Томпсон? Он не мог заморочить мне голову?
– Нет. Я бы знал. Честное слово. Уберите оружие.
– Да… – сказал Гарибальди. – Да… Догадываюсь, что мне следует это сделать. – Он поглядел на мужчину, который с криками быстро убегал. Они собрали небольшую возмущенную толпу.
"Братцы, я действительно целиком поддался этому," – подумал он. Он сунул оружие обратно в карман. – Извините, граждане, представление закончилось, – сказал он как мог весело. – Просто маленькая ошибка, – он глубоко вздохнул.
– Вы в порядке? – спросил Томпсон.
– Да. Проклятье. Бедняга. – По давней привычке он осторожно оглядел улицу. Получить пулю в спину однажды в жизни было достаточно, благодарствуйте, а Бестер все еще был где-то здесь, не так ли? Это было бы похоже на него – подослать кого-то, соответствующего его физическому описанию, чтобы отвлечь внимание. Теперь ему захотелось допросить того типа.
Вдруг он рассмеялся.
– Это уже паранойя, – сказал он.
– Что?
– Хм? Я просто вообразил, как из трехлетнего Бестера путем секретных манипуляций с генами или еще как-то сделали его двойников – как по виду, так и запаху. Внедрили их повсюду,… – он снова осекся. – Это ожидание. Оно меня достало.
Человек в магазине стоял, крича ему что-то, вероятно, чтобы он сваливал. Гарибальди осознал, что люди все еще обходят его стороной – а кто бы приблизился, после всего? Он казался сумасшедшим, размахивающим оружием. Сумасшедшие мужики с оружием, вероятно, не способствовали бизнесу этого парня.
– Эй, простите, – сказал он, доставая деньги. – Я что-нибудь куплю. – Тут он вспомнил вчерашнее замечание Жерара. – А для какой газеты пишет этот кинокритик?
Человек выглядел так, как будто задумал притвориться, что не понимает английского, но, очевидно, решил, что ответом может скорее побудить Гарибальди убраться.
– Во всех есть кинокритика.
– Да вы его знаете. Парень "секретная информация".
– О. Книжная критика, – сказал он. "Придурочный
марсианский-американский-нефранцуз" лишь подразумевалось, но Гарибальди, тем
не менее, расслышал.
– Вот, – он протянул Гарибальди газету.
Тот нашел колонку, идя обратно к дому. Портрета нет. Это было подозрительно.
– Это по-французски.
– Конечно, – сказал Томпсон. – Прочитать вам?
– Ты знаешь французский?
– Нет. Но я думал, что все равно стоит рискнуть. Да, конечно, я умею читать по-французски. Я вам переведу.
Гарибальди передал ему газету. Томпсон изучал ее несколько минут, затем откашлялся и начал читать.
"Бывают моменты в литературе, редкие и чудесные, которые возвышают нас как человеческих существ, выталкивают за пределы обыденных границ наших помыслов и опыта. "Дар благодарности" – роман, наполненный такими моментами. К несчастью, границы, преодолеваемые читателем, и прозрения, совершаемые им, ни в коей мере не обусловлены авторским замыслом. Каждый, кто часто предается чтению, познал и банальность, и слащавость, и самооправдывающую слезливость, но еще никогда в той мере, которую мы ощущаем здесь. На этих страницах мы переступаем порог обычной банальности ради некой сверхбанальности, каковую никогда не могли вообразить существующей в наших самых остепенившихся мечтаниях".
Томпсон прыснул:
– Господи, да этот парень бунтарь.
– Это Бестер, – сказал Гарибальди. – Иисус К. Коперник. Это Бестер.
В этот момент он заметил, что справа к ним кто-то приблизился. Он обернулся, потянувшись за PPG.
– Майкл Гарибальди? Так это – вы.
Это была миловидная молодая женщина в мини. Он ее никогда в жизни прежде не встречал.
– Что? – сказал он.
– Мистер Гарибальди, не могли бы вы сказать мне, что за заварушка была несколько минут назад? Что делает на парижской улице герой Межзвездного Альянса, приставая к гражданам?
Тут как раз он заметил камеру, парящую над ее левым плечом, и все стало на свои места.
– Эй, эй, эй! Выключите эту штуку!
– Не могли бы вы ответить на несколько вопросов…
– Как это вы, ребята, это проделываете? Что, у вас есть что-то вроде пневматических труб под дорогой, которые прямо выстреливают вас в сторону неприятностей?
Она сделала движение, и красный огонек передачи на аппарате погас.
– Сказать правду, мистер Гарибальди, я следовала за вами, надеясь на интервью. Вас узнали в аэропорту, и я получила задание. Но это лучше, чем то, на что я рассчитывала. Что тут происходит? Я думала, вы ушли с военной службы, но вы все еще носите PPG.
– Слушайте, не знаю, что вы тут подцепили. Вы все можете испортить. Просто прошу – держитесь в стороне, и, уверяю вас, вы получите грандиозную историю. И когда я говорю – грандиозную, я имею в виду – размером с Юпитер.
– Ах, ну, вы были в прямом эфире, мистер Гарибальди. Я также уже засняла, как вы гонитесь за тем человеком. Это уже в эфире, – красный свет вновь включился. – Так не могли бы вы ответить на несколько вопросов…
– О, господи, – проворчал Гарибальди. – Я на каникулах. Оставьте меня в покое.
Она преследовала его до дома, где он наконец отыгрался, хлопнув дверью перед ее носом.
Однако спустя секунду он передумал. В конце концов, его инкогнито ведь уже разрушено. Если Бестер уже не знает, что он в городе, он должен быть глухим, немым и слепым.
Значит, настало время для плана Б.
Он снова спустился по ступенькам и нашел ее – как и думал – все еще поджидающей его.
Майор раскрыла объятия и ему.
– Позаботьтесь о моей сестренке, – прошептала она ему на ухо, – она более хрупкая, чем кажется. Но, я думаю, она в хороших руках.
– Я никогда не заставил бы ее страдать, – ответил Бестер.
Она выпустила его из объятий и отступила.
– Вы двое, конечно, навестите меня сами. Луиза, этот перерыв был слишком долгим. Мы ведь не позволим этому повториться?
– Нет, – сказала Луиза.
Глубина чувств двух женщин друг к другу почти превышала то, что Бестер мог вынести. Это заставляло его чувствовать себя ничтожным и осознавать, что его чувства ничтожны. Лживы.
"Это нечестно, – думал он, когда они провожали ее по платформе. – Я рискую ради Луизы самой жизнью. Что может быть реальнее этого?"
Когда поезд ушел, он почувствовал внезапное настойчивое желание оказаться в нем.
– Давай отправимся в путешествие, – сказал он Луизе порывисто.
– Что? Куда?
– Куда угодно. Юг Франции. Лондон.
– О, Клод, это звучит чудесно. Когда поедем?
– Сейчас же, сию минуту.
– Ты с ума сошел! Я только что вернулась из поездки.
– И что же?
– И я не готова.
– Я заработал кучу денег, и я только что получил в газете прибавку. Мы купим, что нужно, в дороге.
Она рассмеялась и поцеловала его.
– Ты точно спятил. Что за чудесная романтическая идея. Но невозможная. Меня не было неделю, и я запустила дела, пока Женни была здесь. Мне нужно по крайней мере несколько дней, чтобы все снова вошло в колею.
– Мы можем потерять импульс к тому времени, – возразил Бестер. – Когда появляется романтический импульс, надо действовать тотчас же.
Она очаровательно насупилась.
– Да ты серьезно.
– Да. Абсолютно.
Она колебалась, и колебалась долго. Все, что ему нужно было сделать – это надавить на нее легонечко, лишь подтолкнуть ту часть ее мозга, что любила его и увлеклась этой идеей. И затем, затем он нашел бы как-нибудь способ объяснить, способ сохранить ее любовь к нему, и…
…и момент был упущен. Ее сознание утвердилось и приняло решение, так что пришлось бы по-настоящему надавить, чтобы изменить его.
– Я сожалею, любимый, – сказала она, лаская его руку, – я просто не могу прямо сейчас. Не хочется. Я хочу спать в моей собственной постели, с тобой. Я хочу бродить в окрестностях отеля. Не сможем ли мы как-нибудь придать этому романтичность?
Он отделался смехом.
– Конечно, – сказал он. – Это была всего лишь идея.
– И милая. Чудесная. Я и не знала, что ты можешь быть таким непосредственным.
Но он понял, внезапно, что одна из причин ее любви к нему была его нормальная не стихийность. Ее муж был стихийным, романтическим, импульсивным.
Эти вещи имели оборотную сторону. Некоторые ребячливые причуды, которые могли казаться такими очаровательными, когда подсказывали внезапный вояж в Испанию, были куда менее очаровательны, когда оборачивались импульсом уйти одному, пешком, отбросив брак и обязательства.
– Обычно я не такой, – сказал он, чтобы ее успокоить. – Думаю, я просто немножко обезумел тут без тебя, а затем деля тебя с твоей сестрой. Но когда мы вернемся, мы ведь останемся наедине, да?
Она улыбнулась.
– Почему бы нам не проверить это немедленно?
Позднее, ночью, когда она уснула, он встал и проверил сообщения, скопившиеся на его телефоне. Было одно, которого он ожидал. Он открыл его. Это был его контакт из правительства.
"Ваши новые документы в пути. Они прибудут со специальным курьером. Удачи, сэр. Кое-кто здесь все еще поддерживает вас."
Он усмехнулся невесело, затем стер сообщение. И вернулся в постель.
Гарибальди нетерпеливо оглядывал крыши Парижа.
– Где-то там внизу, – сказал ему один из местных полицейских. – Это Пигаль.
– Угу, – улицы выглядели как тепловые полосы. Он мог это видеть, потому что они оба были на холме, стояли в комнате на верхнем этаже четырехэтажного здания.
Когда ты в засаде на телепата, лучше всего держаться, насколько это возможно, вне прямой видимости, позволив лишенным сознания электронным приборам вести слежку вместо тебя. Гарибальди осознавал это, как ни маловероятно было, что Бестер знал о его присутствии в городе. Группы мониторов сообщали, фокусируясь на каждом, кого наблюдали, моментально сличая изображения с базой разных способов, которыми Бестер мог изменить свою внешность.
Вдобавок химические индикаторы выполняли свою работу – каждый в мире обладает особенной химической композицией, так что каждый оставляет за собой индивидуальный автограф из феромонов. Конечно, это неразборчивая подпись, так как пища вызывает изменения, а загрязнение воздуха еще больше замутняет картину. Так что индикаторы давали частично ложные сигналы, многие из которых могли быть отвергнуты после секундного сличения их в видеоизображениями.
Томпсон появился, явно взволнованный. Он только что говорил по телефону с Жераром.
– Последние вести? – спросил Гарибальди.
– Один из здешних копов думает, что знает Бестера. Тот остановился в местном отеле.
– Почему мы все еще не схватили его?
– Его нет дома. Коп ничего не сказал домовладелице, потому что, по-видимому, между ними что-то есть.
– Действительно. Я догадываюсь, что тут действительно каждому можно найти кого-нибудь. Особенно если ты телепат.
– Что? – возбуждение Томпсона сменилось равновеликим явным раздражением.
– Эй, не обижайся. Я говорю не о тебе или любом нормальном телепате. Я говорю о Бестере. Этот парень не остановится на малом, орудуя у людей в мозгах, чтобы добиться желаемого. Как еще мог бы потасканный ублюдок вроде него завести подружку? Он, вероятно, думал, что это было бы хорошим прикрытием.
– Не говорили ли вы мне, что у него прежде была любовница? Та, с которой что-то сделали Тени?
– Ага. Она была меченая, одна из его заключенных. Ты представляешь себе.
– Сэр? – это был один из его команды.
– Да?
– Возможно, что-то положительное от химического и визуального сенсоров одновременно.
– О черт. Покажи, где?
– Вот оно, сэр.
– Ты имеешь в виду, прямо под нами?
– Да, сэр.
Гарибальди сорвался с места еще до того, как подтверждение слетело с уст помощника.
Он скатился по лестнице, перепрыгивая по четыре-пять ступенек за раз. Его колени, возможно, пожалуются на это позже, но сейчас с ними все было отлично. Он чувствовал себя на двадцать лет моложе.
На улице он быстро огляделся по сторонам.
– Который? – спросил он в свой коммуникатор.
– В клетчатой куртке, сейчас метров сто влево от вас.
Томпсон вывалился вслед за ним, запыхавшись.
– Прикрой меня, – скомандовал Гарибальди. Он выхватил PPG и побежал по улице. Со спины тот человек выглядел подходяще – та же фигура, тот же цвет волос.
По пути попалась пара, и он налетел на женщину. Он гаркнул, и мужчина завопил ему вслед. Разумеется, Бестер слышал это и удерет.
Но он не удрал. Он просто продолжал идти, будто ничего не случилось, и Гарибальди догнал его и развернул…
Испуганное лицо перед ним не было лицом Бестера. Пластическая операция? Нет. Бестер был бы здесь, в глазах. А его не было. Если, если он не
разыгрывал какой-то головоломный трюк.
– Мистер Гарибальди. Стойте. Перестаньте, это не он.
Это был Томпсон, тянувший его за локоть. Гарибальди вдруг осознал, что тычет PPG в лицо человека, а тот тараторит по-французски.
– Ты уверен, Томпсон? Он не мог заморочить мне голову?
– Нет. Я бы знал. Честное слово. Уберите оружие.
– Да… – сказал Гарибальди. – Да… Догадываюсь, что мне следует это сделать. – Он поглядел на мужчину, который с криками быстро убегал. Они собрали небольшую возмущенную толпу.
"Братцы, я действительно целиком поддался этому," – подумал он. Он сунул оружие обратно в карман. – Извините, граждане, представление закончилось, – сказал он как мог весело. – Просто маленькая ошибка, – он глубоко вздохнул.
– Вы в порядке? – спросил Томпсон.
– Да. Проклятье. Бедняга. – По давней привычке он осторожно оглядел улицу. Получить пулю в спину однажды в жизни было достаточно, благодарствуйте, а Бестер все еще был где-то здесь, не так ли? Это было бы похоже на него – подослать кого-то, соответствующего его физическому описанию, чтобы отвлечь внимание. Теперь ему захотелось допросить того типа.
Вдруг он рассмеялся.
– Это уже паранойя, – сказал он.
– Что?
– Хм? Я просто вообразил, как из трехлетнего Бестера путем секретных манипуляций с генами или еще как-то сделали его двойников – как по виду, так и запаху. Внедрили их повсюду,… – он снова осекся. – Это ожидание. Оно меня достало.
Человек в магазине стоял, крича ему что-то, вероятно, чтобы он сваливал. Гарибальди осознал, что люди все еще обходят его стороной – а кто бы приблизился, после всего? Он казался сумасшедшим, размахивающим оружием. Сумасшедшие мужики с оружием, вероятно, не способствовали бизнесу этого парня.
– Эй, простите, – сказал он, доставая деньги. – Я что-нибудь куплю. – Тут он вспомнил вчерашнее замечание Жерара. – А для какой газеты пишет этот кинокритик?
Человек выглядел так, как будто задумал притвориться, что не понимает английского, но, очевидно, решил, что ответом может скорее побудить Гарибальди убраться.
– Во всех есть кинокритика.
– Да вы его знаете. Парень "секретная информация".
– О. Книжная критика, – сказал он. "Придурочный
марсианский-американский-нефранцуз" лишь подразумевалось, но Гарибальди, тем
не менее, расслышал.
– Вот, – он протянул Гарибальди газету.
Тот нашел колонку, идя обратно к дому. Портрета нет. Это было подозрительно.
– Это по-французски.
– Конечно, – сказал Томпсон. – Прочитать вам?
– Ты знаешь французский?
– Нет. Но я думал, что все равно стоит рискнуть. Да, конечно, я умею читать по-французски. Я вам переведу.
Гарибальди передал ему газету. Томпсон изучал ее несколько минут, затем откашлялся и начал читать.
"Бывают моменты в литературе, редкие и чудесные, которые возвышают нас как человеческих существ, выталкивают за пределы обыденных границ наших помыслов и опыта. "Дар благодарности" – роман, наполненный такими моментами. К несчастью, границы, преодолеваемые читателем, и прозрения, совершаемые им, ни в коей мере не обусловлены авторским замыслом. Каждый, кто часто предается чтению, познал и банальность, и слащавость, и самооправдывающую слезливость, но еще никогда в той мере, которую мы ощущаем здесь. На этих страницах мы переступаем порог обычной банальности ради некой сверхбанальности, каковую никогда не могли вообразить существующей в наших самых остепенившихся мечтаниях".
Томпсон прыснул:
– Господи, да этот парень бунтарь.
– Это Бестер, – сказал Гарибальди. – Иисус К. Коперник. Это Бестер.
В этот момент он заметил, что справа к ним кто-то приблизился. Он обернулся, потянувшись за PPG.
– Майкл Гарибальди? Так это – вы.
Это была миловидная молодая женщина в мини. Он ее никогда в жизни прежде не встречал.
– Что? – сказал он.
– Мистер Гарибальди, не могли бы вы сказать мне, что за заварушка была несколько минут назад? Что делает на парижской улице герой Межзвездного Альянса, приставая к гражданам?
Тут как раз он заметил камеру, парящую над ее левым плечом, и все стало на свои места.
– Эй, эй, эй! Выключите эту штуку!
– Не могли бы вы ответить на несколько вопросов…
– Как это вы, ребята, это проделываете? Что, у вас есть что-то вроде пневматических труб под дорогой, которые прямо выстреливают вас в сторону неприятностей?
Она сделала движение, и красный огонек передачи на аппарате погас.
– Сказать правду, мистер Гарибальди, я следовала за вами, надеясь на интервью. Вас узнали в аэропорту, и я получила задание. Но это лучше, чем то, на что я рассчитывала. Что тут происходит? Я думала, вы ушли с военной службы, но вы все еще носите PPG.
– Слушайте, не знаю, что вы тут подцепили. Вы все можете испортить. Просто прошу – держитесь в стороне, и, уверяю вас, вы получите грандиозную историю. И когда я говорю – грандиозную, я имею в виду – размером с Юпитер.
– Ах, ну, вы были в прямом эфире, мистер Гарибальди. Я также уже засняла, как вы гонитесь за тем человеком. Это уже в эфире, – красный свет вновь включился. – Так не могли бы вы ответить на несколько вопросов…
– О, господи, – проворчал Гарибальди. – Я на каникулах. Оставьте меня в покое.
Она преследовала его до дома, где он наконец отыгрался, хлопнув дверью перед ее носом.
Однако спустя секунду он передумал. В конце концов, его инкогнито ведь уже разрушено. Если Бестер уже не знает, что он в городе, он должен быть глухим, немым и слепым.
Значит, настало время для плана Б.
Он снова спустился по ступенькам и нашел ее – как и думал – все еще поджидающей его.
Глава 9
Бестер посмотрел на часы и отложил карандаш. В течение часа курьер прибудет в отель. Он должен пуститься в путь – так или иначе, ничего другого ему не оставалось. На самом деле смотря в ноутбук и держась за карандаш, он лишь уклонялся от решения, которое он должен скоро принять.
Или думал, что должен. Все было замечательно тихо с тех пор, как он поговорил с Люсьеном. Это могло быть и дурным, и добрым знаком.
Он переключил ноутбук на показ новостей – это он тоже проделывал каждые несколько минут. До сих пор он таким образом упражнялся в паранойе, однако это не означало, что подобная предосторожность неразумна.
Что на этот раз подтвердилось, поскольку показалось лицо Майкла Гарибальди, совсем не такое большое, как в жизни, но отвратительное как всегда. Бестер перво-наперво велел устройству поискать определенные сообщения, используя ключевые слова как Бестер, Пси-Корпус, Джемелай, телепат(ы) – и, конечно, Гарибальди.
Он открыл сообщение, увидел краткий сюжет о Гарибальди, напавшем на какого-то человека, который, он не мог не заметить, весьма напоминал Альфреда Бестера.
– О, нет, – сказал он. Место ему тоже было знакомо. Недалеко отсюда. И у Гарибальди был не только PPG, но и коммуникатор. Люди не носят коммуникатор просто так – телефоны, да, или устройства связи в воротничках. Это был полицейский коммуникатор.
"Я иду за тобой."
Вот он и пришел. И был близко.
Бестер закрыл глаза, пытаясь во всем разобраться, подавить накатившую панику и прилив сопутствующих эмоций. Настало время спасаться. Они, должно быть, как-то связали его с Джемом, а может быть даже и с убийством Акермана. Просто это заняло у них больше времени, чем он думал.
Отлично. Пока они, должно быть, показывали его фото людям типа Люсьена. Нет… он проверил время только что увиденного сюжета. Всего десять минут назад. Что еще последовало?
Точно как он ожидал, его собственное лицо появилось на первой полосе. Старая фотография, еще времен судебного процесса. Вероятно, самый известный его портрет, в полной форме Пси-Корпуса, перчатках и прочее. Казалось, это было целую жизнь тому назад.
Он открыл статью, выключил звук и следил за пробегавшими словами.
"Париж. Полиция сообщила, что Альфред Бестер, беглый военный преступник, обвиняемый в многочисленных преступлениях против человечности, может быть на свободе в Париже. Он, по-видимому, живет – и даже печатается – под именем Клода Кауфмана, которое знакомо читателям "Ле Паризьен." Эта последняя фотография была получена в офисах "Ле Паризьен" всего несколько недель назад.
Каждый, располагающий информацией о местонахождении этого человека, должен заявить об этом. Майкл Гарибальди, исполнительный директор фармацевтической империи Эдгарса-Гарибальди, предлагает миллион кредитов за информацию, которая приведет к его поимке. Это дополнение к миллиону, обещанному трибуналом за опасного преступника.
История Альфреда Бестера длинна и фатальна, а начинается она в Женеве…"
Он отключился. Он достаточно хорошо знал популярную версию своей жизни. Он допускал, что они уже знают, где он живет, или узнают за очень
короткое время.
Уходя из кафе он бросил свою кредитку нищему, каждый день торчавшему на углу.
– Купи себе горячей еды и новую одежду, – сказал он. Он больше не сможет воспользоваться кредитом Кауфмана. Если бездельник использует ее, это оттянет силы ищущих в ложном направлении хотя бы на несколько минут. Сейчас минуты и секунды могли стать решающими.
Гарибальди подумал, что затравил его, но, как обычно, Гарибальди ошибался. Он не собирался попадаться репортерам, это было совершенно ясно. Потому-то лицо Бестера было сейчас повсюду – однако не все части западни были на своих местах, и Гарибальди будет в отчаянии.
Его телефон подал сигнал.
– Да.
– Мистер Бестер? Это Шиган. Они у вас на хвосте.
– Скажите мне что-нибудь, чего я не знаю. Бюро уже в деле?
– Да, сэр.
– Вы с ними?
– Да, сэр.
– Они установили мою квартиру?
– Отель? Да.
– Понятно. Мне нужно, чтобы вы кое-что сделали.
Пси-Корпус сменил название, цвет и покрой формы и кое-что в своей тактике, но они были по-прежнему безошибочно узнаваемы, когда появлялись. Они приходили строем, ввосьмером, надменно печатая шаг.
– Ну, – сказал Гарибальди, когда они выступили из лифта и вошли в штаб-квартиру. – Это было дольше, чем я мог подумать.
Они не тратили время на шуточки – другой признак, напомнивший ему прежние скверные дни. Руководила ими женщина лет тридцати пяти, весьма профессионального вида, с коротко подстриженными каштановыми волосами. Она носила лейтенантские знаки различия.
– Майкл Гарибальди, вы арестованы, – сказала она. Другие тэпы проворно рассредоточились по соседним комнатам, исключая неуклюжего верзилу, который мог бы быть викингом, родись он в одну из прошедших эпох. Он тоже был лейтенантом, но не подлежало сомнению, кто из двоих офицеров – начальник.
– Вы не зачитываете прав? Каково обвинение?
– Преступное препятствование проводимому расследованию.
– Полагаю, если бы выслушали мои объяснения…
– О, непременно. В настоящий момент, тем не менее, вы можете считать себя моим пленником. Не соблаговолите ли, прошу, сдать все оружие и ваш коммуникатор.
– Вы арестуете меня, и Бестер останется на свободе?
Ее глаза вспыхнули.
– Вы действительно ожидали поимки телепата уровня Бестера по силе и тренированности без нас? По вашей милости мы почти потеряли его.
– Почти? Вы имеете в виду…
– У нас есть подтверждение очевидцев с Северного вокзала. Команда охотников сейчас уже там.
– Почему я об этом не слышал?
– Вы вообще кем себя мните, мистер Гарибальди? Меня не волнует, кем были вы или кто ваши друзья. В данный момент вы частное лицо без какой бы то ни было юрисдикции в отношении этого дела.
– Забавно. Вы, ребята, не вставали в такую позу, когда я снабжал вас средствами и оружием во время войны. Кажется, тогда вы полагали, что мой интерес вполне законен.
Она это проигнорировала и повернулась к Жерару.
– Не знаю, как ему удалось спровоцировать вас на это, – сказала она французу, – но в вашем департаменте будет проведено полное независимое расследование, могу вас заверить.
– Не сомневаюсь в этом, – ответил Жерар. Это прозвучало покорно, но не вполне покаянно.
– С этой минуты я от лица Земного Содружества беру под контроль это безобразие. Немедленно убрать всех ваших людей и оборудование с улиц.
– Это безумие, – вскинулся Гарибальди. – Вы пока не взяли его.
– Возьмем. Советую вам начинать беспокоиться о себе. Позвоните своему адвокату. Месье Жерар, советую проконсультироваться с вашим департаментом. Полагаю, вы обнаружите, что приказ о прииостановке расследования уже подписан.
– Послушайте, – сказал Гарибальди, – если вы и впрямь думаете, ребята, что я вам доверяю…
– Меня не волнует ваше мнение, мистер Гарибальди, или кому вы доверяете. Вы здесь потерпели неудачу. Ваш коммуникатор и оружие – прошу последний раз.
– Это ошибка.
Викинг – Гарибальди мысленно окрестил его Тором – поднял свое оружие.
Гарибальди продолжительно помедлил. Что-то тут было не так.
Но затем он вздохнул, вынул PPG, отцепил коммуникатор и отдал им.
– Благодарю вас. Прошу присесть где-нибудь. Я допрошу вас через минуту.
Бестер караулил до тех пор, пока не убедился, что все люди, окружавшие отель, ушли вместе со своим оборудованием. К этому времени стемнело, и, держась в тени, он беззвучно вошел в дом, телепатически маскируя свое присутствие.
Он немного беспокоился – он не видел никого, кто выглядел бы как курьер. Тот мог испугаться слежки или оказаться схвачен. Или, если он был ловок, то мог быть внутри, записавшись как постоялец.
Он допускал шанс, что курьер внутри. Было бы слишком затруднительно с таким опозданием хлопотать о новых документах.
Или думал, что должен. Все было замечательно тихо с тех пор, как он поговорил с Люсьеном. Это могло быть и дурным, и добрым знаком.
Он переключил ноутбук на показ новостей – это он тоже проделывал каждые несколько минут. До сих пор он таким образом упражнялся в паранойе, однако это не означало, что подобная предосторожность неразумна.
Что на этот раз подтвердилось, поскольку показалось лицо Майкла Гарибальди, совсем не такое большое, как в жизни, но отвратительное как всегда. Бестер перво-наперво велел устройству поискать определенные сообщения, используя ключевые слова как Бестер, Пси-Корпус, Джемелай, телепат(ы) – и, конечно, Гарибальди.
Он открыл сообщение, увидел краткий сюжет о Гарибальди, напавшем на какого-то человека, который, он не мог не заметить, весьма напоминал Альфреда Бестера.
– О, нет, – сказал он. Место ему тоже было знакомо. Недалеко отсюда. И у Гарибальди был не только PPG, но и коммуникатор. Люди не носят коммуникатор просто так – телефоны, да, или устройства связи в воротничках. Это был полицейский коммуникатор.
"Я иду за тобой."
Вот он и пришел. И был близко.
Бестер закрыл глаза, пытаясь во всем разобраться, подавить накатившую панику и прилив сопутствующих эмоций. Настало время спасаться. Они, должно быть, как-то связали его с Джемом, а может быть даже и с убийством Акермана. Просто это заняло у них больше времени, чем он думал.
Отлично. Пока они, должно быть, показывали его фото людям типа Люсьена. Нет… он проверил время только что увиденного сюжета. Всего десять минут назад. Что еще последовало?
Точно как он ожидал, его собственное лицо появилось на первой полосе. Старая фотография, еще времен судебного процесса. Вероятно, самый известный его портрет, в полной форме Пси-Корпуса, перчатках и прочее. Казалось, это было целую жизнь тому назад.
Он открыл статью, выключил звук и следил за пробегавшими словами.
"Париж. Полиция сообщила, что Альфред Бестер, беглый военный преступник, обвиняемый в многочисленных преступлениях против человечности, может быть на свободе в Париже. Он, по-видимому, живет – и даже печатается – под именем Клода Кауфмана, которое знакомо читателям "Ле Паризьен." Эта последняя фотография была получена в офисах "Ле Паризьен" всего несколько недель назад.
Каждый, располагающий информацией о местонахождении этого человека, должен заявить об этом. Майкл Гарибальди, исполнительный директор фармацевтической империи Эдгарса-Гарибальди, предлагает миллион кредитов за информацию, которая приведет к его поимке. Это дополнение к миллиону, обещанному трибуналом за опасного преступника.
История Альфреда Бестера длинна и фатальна, а начинается она в Женеве…"
Он отключился. Он достаточно хорошо знал популярную версию своей жизни. Он допускал, что они уже знают, где он живет, или узнают за очень
короткое время.
Уходя из кафе он бросил свою кредитку нищему, каждый день торчавшему на углу.
– Купи себе горячей еды и новую одежду, – сказал он. Он больше не сможет воспользоваться кредитом Кауфмана. Если бездельник использует ее, это оттянет силы ищущих в ложном направлении хотя бы на несколько минут. Сейчас минуты и секунды могли стать решающими.
Гарибальди подумал, что затравил его, но, как обычно, Гарибальди ошибался. Он не собирался попадаться репортерам, это было совершенно ясно. Потому-то лицо Бестера было сейчас повсюду – однако не все части западни были на своих местах, и Гарибальди будет в отчаянии.
Его телефон подал сигнал.
– Да.
– Мистер Бестер? Это Шиган. Они у вас на хвосте.
– Скажите мне что-нибудь, чего я не знаю. Бюро уже в деле?
– Да, сэр.
– Вы с ними?
– Да, сэр.
– Они установили мою квартиру?
– Отель? Да.
– Понятно. Мне нужно, чтобы вы кое-что сделали.
Пси-Корпус сменил название, цвет и покрой формы и кое-что в своей тактике, но они были по-прежнему безошибочно узнаваемы, когда появлялись. Они приходили строем, ввосьмером, надменно печатая шаг.
– Ну, – сказал Гарибальди, когда они выступили из лифта и вошли в штаб-квартиру. – Это было дольше, чем я мог подумать.
Они не тратили время на шуточки – другой признак, напомнивший ему прежние скверные дни. Руководила ими женщина лет тридцати пяти, весьма профессионального вида, с коротко подстриженными каштановыми волосами. Она носила лейтенантские знаки различия.
– Майкл Гарибальди, вы арестованы, – сказала она. Другие тэпы проворно рассредоточились по соседним комнатам, исключая неуклюжего верзилу, который мог бы быть викингом, родись он в одну из прошедших эпох. Он тоже был лейтенантом, но не подлежало сомнению, кто из двоих офицеров – начальник.
– Вы не зачитываете прав? Каково обвинение?
– Преступное препятствование проводимому расследованию.
– Полагаю, если бы выслушали мои объяснения…
– О, непременно. В настоящий момент, тем не менее, вы можете считать себя моим пленником. Не соблаговолите ли, прошу, сдать все оружие и ваш коммуникатор.
– Вы арестуете меня, и Бестер останется на свободе?
Ее глаза вспыхнули.
– Вы действительно ожидали поимки телепата уровня Бестера по силе и тренированности без нас? По вашей милости мы почти потеряли его.
– Почти? Вы имеете в виду…
– У нас есть подтверждение очевидцев с Северного вокзала. Команда охотников сейчас уже там.
– Почему я об этом не слышал?
– Вы вообще кем себя мните, мистер Гарибальди? Меня не волнует, кем были вы или кто ваши друзья. В данный момент вы частное лицо без какой бы то ни было юрисдикции в отношении этого дела.
– Забавно. Вы, ребята, не вставали в такую позу, когда я снабжал вас средствами и оружием во время войны. Кажется, тогда вы полагали, что мой интерес вполне законен.
Она это проигнорировала и повернулась к Жерару.
– Не знаю, как ему удалось спровоцировать вас на это, – сказала она французу, – но в вашем департаменте будет проведено полное независимое расследование, могу вас заверить.
– Не сомневаюсь в этом, – ответил Жерар. Это прозвучало покорно, но не вполне покаянно.
– С этой минуты я от лица Земного Содружества беру под контроль это безобразие. Немедленно убрать всех ваших людей и оборудование с улиц.
– Это безумие, – вскинулся Гарибальди. – Вы пока не взяли его.
– Возьмем. Советую вам начинать беспокоиться о себе. Позвоните своему адвокату. Месье Жерар, советую проконсультироваться с вашим департаментом. Полагаю, вы обнаружите, что приказ о прииостановке расследования уже подписан.
– Послушайте, – сказал Гарибальди, – если вы и впрямь думаете, ребята, что я вам доверяю…
– Меня не волнует ваше мнение, мистер Гарибальди, или кому вы доверяете. Вы здесь потерпели неудачу. Ваш коммуникатор и оружие – прошу последний раз.
– Это ошибка.
Викинг – Гарибальди мысленно окрестил его Тором – поднял свое оружие.
Гарибальди продолжительно помедлил. Что-то тут было не так.
Но затем он вздохнул, вынул PPG, отцепил коммуникатор и отдал им.
– Благодарю вас. Прошу присесть где-нибудь. Я допрошу вас через минуту.
Бестер караулил до тех пор, пока не убедился, что все люди, окружавшие отель, ушли вместе со своим оборудованием. К этому времени стемнело, и, держась в тени, он беззвучно вошел в дом, телепатически маскируя свое присутствие.
Он немного беспокоился – он не видел никого, кто выглядел бы как курьер. Тот мог испугаться слежки или оказаться схвачен. Или, если он был ловок, то мог быть внутри, записавшись как постоялец.
Он допускал шанс, что курьер внутри. Было бы слишком затруднительно с таким опозданием хлопотать о новых документах.