Грэм Хизер. Покоренная викингом

   Листья шуршали и шептались над ее головой. Она была одна, и ей не было спокойно. Она разделась и спустилась к воде.
   Вода была холодная как лед, но приятная, очищающая. Она огляделась, зашла глубже и сильно задрожала от охватившего ее холода. Она почувствовала себя свободной. Свободной от его прикосновения, от его повелений.
   — Рианон!
   Она захлебнулась, быстро повернувшись. Потом сжала зубы, молясь, чтобы Эрик не нашел ее здесь, но, узнав голос Рауена, расслабилась.
   — Рианон!
   — Я здесь, — ответила она.
   Она увидела его, верхом на коне, подъезжающего к дубу. Как он молод! — коротко подумала она. Она почувствовала себя на много лет старше. Рауен все еще мальчишка, подумала она, а она уже не девушка, женщина. Он быстро спешился и ринулся к ней, но остановился, когда увидел, что ее одежда брошена на берегу. Он взял ее плащ и, подойдя к кромке берега, расстелил его для нее.
   Она выпрямилась и пошла к нему, вспоминая их первое свидание. Тогда были живы мечты. А сейчас, .. Она поспешила укутаться в плащ. Он отвел глаза.
   — Что случилось? — спросила она тихо.
   — Ты ведь ушла, — сказал он поспешно. — Ты ушла, и стражники видели, как ты уходила, но никто не знал, куда, и я … опасался за тебя.
   — За меня? — Озадаченная, она пристально посмотрела на него, потом улыбнулась, медленно и печально, распрямив плечи. — Понимаю. Ты подумал, не собираюсь ли я броситься со скалы в море?
   Лицо Рауена потемнело.
   — Я не знаю.
   Она вздрогнула от неожиданности, когда он опустился на колени перед ней.
   — Я прошу прощения, Рианон, потому что лишь прошлой ночью понял, что мое присутствие усиливает твои страдания. Пожалуйста, пойми, я…
   — Ты решился служить викингу, Рауен. А я — нет. Вот и все.
   — Видела бы ты его в сражении!
   — Я видела его в сражении, я видела, как он штурмовал мой дом, и я не испытываю благоговейного трепета перед человеком за его способность убивать других людей.
   — Ты его не знаешь…
   — Это мне нужно просить прощения, Рауен. Я начинаю его узнавать слишком хорошо. Он стоял к ней совсем близко.
   — Рианон, ради Бога, пожалуйста, пойми. Он спас мне жизнь, и не один раз, а дважды. И — ради всего святого! — я связан честью и обязан ему служить.
   Он, казалось, был в таком отчаянии, так обвинял себя, что ее сердце дрогнуло. Она обвила вокруг него руки, понимая, что всегда будет любить его, хотя и не так, как прежде. Теперь она любила его как брата. И в ее объятии не было ничего, кроме этой братской любви.
   Но, как только ее руки обняли его за шею, и она прошептала его имя с нежностью и грустью, она почувствовала холод. На нее смотрел Эрик.
   Сидя верхом на своем белом коне, он пристально смотрел на них из-под дерева. Она не могла видеть его глаз и лица, но заметила золотой блеск его волос и его свободную, непринужденную посадку на коне.
   Он стегнул свою огромную белую лошадь и поехал к ним, одетый, как ирландский принц, в малиновом плаще через плечо, застегнутом на изумрудную брошь, с начертанным на нем гербом волка.
   — О Боже мой! — выдохнула она.
   Рауен быстро отступил, стремительно развернувшись: навстречу опасности. Он отпустил ее и шагнул вперед, готовый встретить этого волка, встать между ней и любой опасностью.
   — Господин, — начал Рауен, — клянусь тебе…
   — Нет! — выкрикнула Рианон, бросившись к нему. Рауен схватил ее за руки.
   — Рианон!
   Она выдернула руку. Ее плащ развевался на ветру, и под ним было только ее обнаженное тело. Но она твердо решила не допустить, чтобы Рауен пострадал за нее.
   — Здесь не произошло ничего недозволенного! — горячо заявила она. — Ты понимаешь меня? Ничего не-приличного!
   Взгляд его холодных голубых глаз окинул ее. На его жестком лице не дрогнул ни один мускул.
   — Милорд, — сказал Рауен.
   — Рауен, иди! Я поговорю с тобой позднее, — грубо прервал его Эрик.
   — Но, милорд…
   — Черт тебя побери, парень, иди!
   Рианон застыла от холода. Она не сводила глаз с Эрика, и он в свою очередь смотрел ей в глаза, пока они не услышали, как Рауен поспешил к своей лошади.
   А потом он уехал.
   Тяжелый взгляд Эрика неотрывно следил за ней. Несмотря на холодную воду, которая все еще стекала с нее, и лед его взгляда, ей стало жарко от гнева. Она не позволит ему так с ней обращаться! Не позволит! Она в ярости топнула ногой о землю.
   — Все было невинно, я говорю! И у тебя нет права, нет никакого права смотреть на меня так!
   — Как это я на тебя смотрю? — спросил он.
   — С такой высоты, — вырвалось у нее. — Я тебе еще раз говорю, что мы оба совершенно невинны. И если бы ты был воспитанным человеком…
   — Вот мы и пришли к согласию. Я не воспитан, но испорчен цивилизацией. Я язычник. Викинг. Я убиваю своих врагов.
   Он начал слезать с коня. Она задохнулась, сердце ее бешено забилось. Она отступила на шаг. Он остановился и взглянул на ее одежду, беспорядочно разбросанную на земле. Потом сделал еще шаг ей навстречу. Она решила поступиться своей гордостью. Она должна отвести от Рауена все подозрения, потому что это она скомпрометировала его. Она с изяществом опустилась на одно колено и склонила голову:
   — Прошу тебя, выслушай меня…
   — Встань. Напускное смирение тебе не идет. В ее глазах блеснул гнев. Он заметил и сурово усмехнулся.
   — Вот это больше похоже на тебя, любовь моя.
   — Я не твоя любовь! И не буду ею никогда, ты ведь сам это заявил.
   — Хорошо, пусть так, — согласился он. Он обошел ее, теребя бороду. — Не любовь, так жена. Моя жена! Связанная священным долгом супружества почитать меня и повиноваться мне. И будь я проклят, мадам, но почему-то все время застаю тебя в различных стадиях раздевания.
   — Нетрудно подумать, что это вам нравится! — резко огрызнулась она. — Поскольку, когда я одета, мне кажется, вам всегда не терпится меня раздеть!
   — Ну, меня волнует не столько твоя нагота, — сказал он, и снова она ощутила холодок, потому что он зашел ей за спину и остановился там. Она не видела его лица, но слышала дрожь гнева в его голосе, несмотря на игривость тона. — Меня волнует то, что я постоянно застаю тебя раздетой с одним и тем же мужчиной С Рауеном.
   Она резко повернулась, не в силах больше терпеть его за своей спиной. Она вдруг пожалела о своей победе одержанной этой ночью. Может быть, он не был бы таким разъяренным, если бы она не была с ним так холодна. Знал бы он только, чего ей это стоило.
   — Эрик, клянусь тебе, что Рауен невиновен…
   — Есть много способов найти смерть, не так ли? Можно накинуть петлю на шею и затягивать ее, пока человек не умрет. Это не слишком хороший способ. Если веревка коротка, он будет задыхаться медленно. Если она слишком длинна, голова может оторваться. Но человека можно просто обезглавить взмахом топора или меча.
   — Эрик…
   — Вообще-то голова женщины слетает с плеч гораздо легче, чем у мужчин. Твоя шея, моя дорогая, такая тоненькая…
   Она отшатнулась, глядя ему в лицо.
   — Тогда давай быстрее покончим с этим! — закричала она, но ее слова оборвались: он притянул ее к своей груди, его пальцы прошлись по ее влажным волосам, и он заставил ее взглянуть ему прямо в глаза.
   — Я никогда не убью тебя так, моя дорогая. Я не хочу лишать себя удовольствия сжать твое горлышко пальцами! — В то время как он говорил это, его свободная рука нашла вырез ее плаща, и его пальцы скользнули туда, где бешено билось ее сердце.
   — Остановить этот бешеный стук… — прошептал он. И вдруг, неожиданно отпустив ее, оттолкнул от себя и пошел к коню.
   — Подбери свои вещи и пойдем. Скорее!
   Рианон тяжело дышала, глядя на него. Он не причинил ей вреда, но она не понимала, что он собирается делать. Неужели он потащит ее в зал, чтобы разделаться с ней и с Рауеном там?
   — Подожди! — закричала она.
   Он медленно оглянулся. И снова у нее перехватило дыхание.
   — Подожди, ты ведь так и не выслушал меня. Если ты посмеешь причинить вред Рауену…
   Это были не те слова. Он быстро подошел к ней, я снова она оказалась в его объятиях.
   — Я смею все, мадам, и ты сейчас убедишься в этом! А что касается Рауена, я не намерен ничего с ним делать. Я ему безоговорочно доверяю.
   — Что-о? — пробормотала Рианон.
   — Я не стану наказывать парня только потому, что ты вела себя, как легкомысленная шлюха.
   — Что?! — В ярости она стала вырываться из его объятий, пытаясь ударить его в лицо и пиная ногами. Он зло ругнулся и схватил ее за руку. Она наступила на подол плаща и упала, а он сел на нее.
   Ее злость росла и не давала ей покориться ему.
   — Если только есть Бог на небе, ты погибнешь от удара топора, и твой труп будет разлагаться и источать зловоние! Ты…
   — Давай, давай! — подбодрил он ее.
   — Отойди от меня!
   — Что? Сейчас? Ну нет, мне очень интересно знать, как ты чувствуешь себя подо мной. Очень любопытно, каково мужчине, ради которого ты так охотно скинула свою одежду.
   — Я не скидывала одежду для Рауена!
   — Ты хочешь сказать, что он сделал это сам?
   — Кет, конечно же нет. Я…
   — А! Наконец-то до меня дошло. Ты пришла сюда, скинула одежду и бросилась в воду, просто на тот случай, если я, твой законный муж, окажусь поблизости. Какое убедительное предположение. Особенно после прошлой ночи.
   — Я не…
   — Осторожнее, осторожнее, леди! — Он наклонился ниже, и она не могла понять, блестели ли его глаза от гнева или от смеха, а может быть, от того и другого вместе. — Мне. нравится эта мысль. И совсем не хочется думать о другом.
   Она открыла было рот, но потом решила ничего не говорить. Листья огромного дуба отбрасывали на них тень. Он взял ее влажный локон и намотал его на палец.
   — Свидание с собственной женой ранним утром в тени старого дуба, в прохладе журчащего ручья… в этом есть определенный романтизм, не правда ли? Несколько возбуждает, не так ли?
   — Нет!
   — Ты разбила мне сердце! Увы! В моей постели лежит бревно, безжизненное бревно. А я-то был уверен что женился на женщине, которая дрожит от страсти. Эта страсть теперь только для других? Возможно, я не прав. А может, мне стоит поговорить с юным Рауеном, чтобы узнать это?
   — Прекрати! — прошептала она. Он удивленно поднял бровь. Она гордо вздернула подбородок.
   — Свидание с моим дорогим повелителем и нежно любимым мужем… действительно звучит, как фантазия, — с трудом выговорила она.
   Глаза его бесовски блеснули, и губы изогнулись в усмешке. Она хотела ударить его, но, прежде чем успела снова поднять руку, он уже встал на ноги, откидывая плащ и отстегивая ножны. Меч упал на землю рядом с ней с глухим звуком. Он стянул сапоги, штаны, камзол, а потом рубашку, а она тем временем изогнулась, перевернувшись на бок, и с тоской смотрела на меч.
   Его голая нога прижала к земле ее волосы.
   — Я обещаю тебе: если ты еще раз подумаешь о том, чтобы поднять на меня руку, я вырежу свои инициалы и герб королевского дома Вестфальдов у тебя пониже спины!
   Она задохнулась от злости, вскочила на ноги и набросилась на него. Он схватил ее, упал вместе с ней, и они покатились к воде. Плащ упал с нее, она лежала между прохладой воды и его горячим телом. Она извивалась под ним, стараясь освободиться, но вместо этого лишь теснее прижималась к нему. Она так неистово бранилась, что заставляла его заливаться хохотом.
   — Чего же ты хочешь от викинга? Так ведь ты определила мою сущность? И я постараюсь не обмануть твои ожидания. Ничто не может мне противостоять. Я получу, что хочу, леди, даже если мне придется добиваться этой любезности мечом. И я не потерплю рядом с собой холодную русалку — только огонь и страсть!
   — Ты ничего не получишь! Негодяй!
   — Осторожно, миледи! — прошептал он. — Осторожнее! Докажи мне, что ты хочешь только меня, и никого другого.
   Несмотря ни на что, она тоже хотела его. Ее предательское тело было охвачено желанием. Она задрожала, снова почувствовав силу его рук, его прикосновения, мощь его груди. Да, она хотела его. Она хотела страсти и нежности его шепота. Она хотела этого человека, которого начинала понимать.
   Листья шелестели, ручей журчал рядом. Она пристально посмотрела на него, потом медленно положила руки ему на щеки, притянула его голову к себе и коснулась его губ в стремительном, страстном поцелуе. У него вырвался гортанный стон, нарушив тишину дня. А потом она уже больше не чувствовала ни тишины дня, ни прохлады воды, ни тени дуба. Его губы путешествовали по ее шее, грудям, и она все теснее прижималась к нему, а потом опустилась на колени, и их губы слились воедино. Она стояла на коленях и чувствовала животом, потом бедрами, прикосновение его бороды. Она тихо вскрикнула и подвинулась под него, лаская его всем своим телом, целуя и гладя его плечи, в то время как он, гладя ее волосы, прижимал ее голову все ниже и ниже к своему твердому плоскому животу. Она немного поколебалась, потом взяла его напряженный подрагивающий член в ладони. Его шепот подбодрил ее на более смелые действия, возможно, несколько распутные, но это уже не имело никакого значения. Она не помнила ни своей ненависти, ни кровопролития — ничто не стояло между ними. Она видела только этого мужчину, любовника, и чувствовала лишь сладкие и дикие желания, которые он в ней пробуждал. Она целовала его плоть, захватывая ее губами, лаская языком.
   Чувственный хриплый стон вырвался у него. Он схватил ее за плечи, содрогнулся от страсти, оттолкнул от себя, а потом снова притянул к себе и, ненасытно целуя, в то же время укладывал ее под себя. Он безжалостно раздвинул ее бедра, лаская их, пока не довел ее исступления. Она что-то говорила ему, не понимая, что значили ее слова. Она вскрикнула, вздрогнув, когда он с силой вошел в нее, став частью ее. Внутри нее рос экстаз, переходя от удовольствия к боли, но вознося ее выше и выше. Потом вспышка света взорвалась внутри нее и наступила ночь.
   Несколько секунд спустя возвратился дневной свет Она широко открыла глаза и обнаружила, что Эрик лежит на боку, опираясь на локоть, и внимательно разглядывает ее побледневшее лицо.
   Неожиданно ей стало холодно. Она задрожала и попыталась пошевелиться, но ее мокрые волосы были под ним.
   Он коснулся ее лица. Она попыталась увернуться, но он не позволил.
   — Почему ты пришла сюда? — требовательно спросил он.
   — Разве непонятно? Чтобы угодить тебе! — бросила она в ответ, но сразу же пожалела об этих словах. — Ты ведь… ты ведь не…
   — Что «не»?
   Он опустил взгляд. Обнаженные, они все еще лежали после этой прекрасной близости, а пропасть между ними все увеличивалась.
   — Ты не накажешь Рауена?
   Он оттолкнул ее и вошел в ручей. Через минуту вышел, не обращая на нее никакого внимания, и пошел, обнаженный, самоуверенный и безразличный. Он поднял рубашку и надел ее на себя.
   — Эрик? — прошептала она, приподнимаясь на локте, и новый страх охватил ее.
   Он надел камзол, завязал кожаные тесемки, а потом обвел взглядом ее обнаженное тело.
   — Рауен может не опасаться моего гнева, — сказал он прямо. — И, как я уже говорил, я доверяю его понятиям о чести, даже если для тебя они не существуют.
   Она вздрогнула, как будто он ее ударил. Ее глаза наполнились слезами, она быстро отвернулась от него и, ничего не видя перед собой, пошла в воду.
   Его резкие слова раздались ей вслед:
   — Я тебе уже говорил однажды, что ни одна женщина никогда не будет руководить моими действиями, несмотря даже на такую нежность, какую ты выказала мне только что.
   Она не хотела смотреть на него. Она хотела утопить свое горе в воде.
   Она остановилась, повернувшись спиной к нему, позволив воде омывать ее волосы и холодить тело. Она закрыла глаза и ждала, молясь, чтобы у нее хватило терпения стоять, пока он уйдет.
   Но он не ушел. Когда она наконец вышла, замерзшая и мокрая, он все еще был на берегу. Совершенно одетый, он стоял, прислонившись к дереву, и с любопытством наблюдал за ней. Она прошла мимо него, гордо подняв подбородок. Потом тихо заговорила, остановившись перед ним.
   — Ты хотел знать, зачем я пришла сюда. Я пришла, чтобы смыть память прошлой ночи.
   Она ждала его ярости, но ничего не произошло.
   — А получила новые воспоминания о сегодняшнем дне, — наконец сказал он.
   Она отвернулась. Он поймал ее за руку. В ее глазах стояли жгучие слезы, слезы, которых она не могла понять. Он притянул ее к себе.
   — Так почему ты пришла сюда?
   Ее поразило напряжение в его голосе. Облизнув губы, она указала на дерево.
   — Здесь похоронен Эгмунд. И Томас.
   Он нахмурился, но она объяснила:
   — Мои воины. Люди моего отца. Люди, которые были рядом со мной всю мою жизнь и полегли в нашем бою.
   Он хмыкнул.
   — Предатели, миледи, — сказал он. Она замотала головой.
   — Нет, они никогда не были предателями!
   — Тогда, дорогая, это ты предала своего короля, потому что атаковала меня.
   Она снова покачала головой.
   — Я не предавала короля Альфреда! У меня все-таки есть представления о чести, милорд, даже если ты этого не замечаешь!
   — Я видел твою попытку изменить нашему супружеству.
   — Супружеству! Я ведь не по собственной воле стала твоей женой, как ты не можешь понять! — выкрикнула она внезапно со всей страстью. — У тебя несомненно было несчетное количество женщин, которые были с тобой добровольно либо против их воли. Меня же продали, обменяли, предали ради этого брака! Я хотела… да это неважно! — Она хотела вырваться от него, но он держал ее крепко.
   — Добровольно, — сказал он.
   — Что?
   Он улыбнулся.
   — Все они были моими по их собственной воле, все мои женщины.
   — Ах так, — сказала она. — А я — нет!
   Но он отбросил игривый тон. Он стал вдруг серьезным, и его слова выдавали его напряжение.
   — Кто-то предал Альфреда, — сказал он мягко. — И меня.
   — Я устала доказывать свою невиновность!
   Он все еще держал ее очень крепко. А потом отпустил, посмотрев ей в глаза. Он прошел мимо нее, подбирая ее одежду, потом принес ей.
   — А я устал обнаруживать тебя бегающей в разных местах без одежды; в местах, далеких от собственного дома.
   Наконец напряжение стало ослабевать. Она выхватила у него одежду.
   — Больше ты не увидишь меня неодетой, можешь не волноваться!
   — А мне нравится, когда ты не одета. Кажется, тогда твой характер становится несколько лучше.
   — Ты больше не застанешь меня раздетой, — повторила она. — Никогда.
   — Думаю, застану, — сказал он насмешливо, — потому что я сам раздену тебя. Конечно, если у меня будет настроение и желание.
   Она отвернулась, а он засмеялся. Стоя к нему спиной, она поспешно одевалась.
   Он следил за ней с любопытством. И вдруг, к величайшему ее удивлению, схватил ее руку и поцеловал. Потом он прислонил ее спиной к дереву, и его чуткие пальцы коснулись ее щеки, а губы мягко, почти нежно накрыли ее губы. Оторвавшись от нее, он сказал неразборчиво:
   — Благодарю.
   — За… за что?
   — За это утро. Я получил больше, чем мог мечтать. Скажи мне, ты действительно платила собой — так неистово, так страстно — за жизнь другого? А разве не было у тебя ни малейшего желания угодить мне как мужу? Может, случайно, несмотря на ужас перед викингом, ты хоть немного полюбила меня?
   — Нет! — яростно запротестовала она.
   — А ты такая очаровательная, — прошептал он.
   — Я никогда-никогда не влюблюсь в тебя! — пообещала она. — Но не потому, что ты ужасный викинг, я просто, просто…
   Он снова рассмеялся. Его губы еще раз коснулись ее губ, мягко и легко.
   — Не нужно бояться, лисица, я тоже никогда не влюблюсь в тебя. — Он не смотрел на нее, и ей показалось, что он стал ей далеким. — Вопреки твоим представлениям, я все еще помню любовь, миледи, — мягко сказал он.
   Поднялся легкий ветерок и прошелестел над ними. Он снова взглянул на нее.
   — Я полагаю, твоя любовь к Рауену прошла?
   — Я… Я, — замялась она. — Конечно же, нет! Но она сказала не правду, страшно покраснела и подумала, что этой глупостью только позабавила его.
   — Я имела в виду… Он покачал головой.
   — Мальчику ничего не грозит, леди. Пойдем теперь. Есть несколько просителей, и я буду учиться у тебя законам Альфреда.
   Он быстро пошел к белому коню, а потом остановился, поджидая ее. Медленно она последовала за ним. Он поднял ее, усаживая на коня, а потом сел верхом позади нее.
   Он приостановил лошадь у дерева.
   — Я уже знаю кое-что из законов Альфреда, — сказал он. — Измена королю — самое высшее преступление в стране.
   — Они не предавали его! — мягко настаивала она. Она почувствовала, как он шепчет ей на ухо:
   — А измена мужу — второе по тяжести преступление в этой стране.
   Он молчал, выжидая. Она ничего нс сказала в ответ, и он наконец заговорил.
   — Рианон, ты должна хорошо понять: несмотря на то, что у тебя на сердце или в уме, я — твой муж.
   Она не ответила ему, и он коснулся ее подбородка, поворачивая немного ее голову, так, чтобы прочесть ответ в ее глазах. Она освободилась от его прикосновения и опустила глаза.
   — Рианон…
   — Я не забуду, что ты — мой муж, — сказала она и тряхнула головой. — Кажется, я не смогу этого забыть никогда!
   Он улыбнулся, а потом раздался его веселый смех, и его напряженное лицо расслабилось.
   — Ты удивительна, Рианон.
   — Правда?
   — Тебе было совсем неплохо в мое отсутствие. И ты прекрасно со всем справлялась. А когда я вернулся, ты сжала зубы. Но, увы, я все еще не уехал на войну. Мы преследуем одни и те же цели.
   — Нет, милорд, у нас цели разные, — быстро ответила она.
   Но он улыбнулся снова.
   — Да, леди. — Он протянул руку, обводя землю вокруг. — Мы хотим сделать эту землю еще лучше. Процветающей, смеющейся, мирной. Справедливый суд, образование… Может, это будет наш золотой век.
   Ее глаза расширились от притворного непонимания.
   — Милорд! Какая у меня власть? Ты только что имел неосторожность напомнить мне, что я здесь не больше, чем твоя служанка!
   Он покачал головой, забавляясь, ничуть не сомневаясь, что покорность, которую выказывала она, была притворной.
   — Рианон, ты проявляешь свою власть на каждом шагу. Или мне это кажется? Да, ты — моя жена, и любой муж может что-то требовать от своей жены. Узда, которая накинута на тебя, очень легкая.
   — Как я уже сказала, — ответила она, — тебе нечего бояться. Ты не позволишь мне вспоминать те времена, когда не ты был здесь хозяином!
   — Мне все равно, как и что ты будешь вспоминать! — сказал он ей, а потом он стиснул бока лошади, и огромное животное встрепенулось.
   Она почувствовала сильное движение крупа под собой, тепло, силу и непривычную защищенность у широкой груди своего мужа, когда его рука обнимала ее.
   Может быть, и возможно между ними что-то вроде перемирия…
   Приблизившись к стенам своего дома, они увидели со скалы, что ворота открыты настежь и к ним уже стекаются люди, одетые в цвета короля Альфреда.
   — Что случилось? — пробормотала Рианон. Возвышаясь на коне, Эрик смотрел вниз.
   — Опять датчане, — сказал он устало. А потом сухо добавил:
   — Увы, любовь моя, ты можешь получить передышку. Я думаю, что мне придется ехать на войну и что острый датский топор уже поджидает меня.
   Он пустил лошадь быстрым галопом.
   И она позабыла сказать ему, что ей вовсе не хочется, чтобы его настиг топор.
   Она будет молиться о том, чтобы он вернулся целым и невредимым.

ГЛАВА 13

   Когда Рианон прошла вслед за Эриком через дверь зала, там уже было много полководцев Альфреда: серьезный и мрачный Аллен Кентский, Эдвард Сассекский, Ион из Винчестера и Вильям Нотумбрийский. Вильям был увлечен жарким спором с Ролло. Он стоял, прислонившись к стене, покручивая свой темный блестящий ус. Как только Рианон вошла, она почувствовала на себе его задумчивый взгляд, из-под завесы густых ресниц. Она подумала с тревогой, что он опасный человек, но потом постаралась выбросить эту мысль из головы, потому что он был облечен полным доверием короля. В его присутствии ей было все же не по себе. Но он много значил для Альфреда, и Рианон знала, что должна, стиснув зубы, принимать его в своем доме. У нее не было выбора. Так поступил Эрик.
   Было очевидно, что люди Альфреда приехали не в гости. Они приехали собирать воинов на новую битву.
   — Эрик!
   Это был Ион, упрямый, своевольный, всегда первый в драке. Он подошел к Эрику, едва тот вошел в зал.
   — Гутрум прослышал о походе на Рочестер и о наших дальнейших планах! Возникла опасность нападения с моря. Нам нужны корабли. Кроме того, мы получили показания пленника, что полчище завоевателей явится с севера. Король требует, чтобы ты взял своих людей и не дал им объединиться с армией Гутрума!
   — Мой флот всегда в распоряжении короля, — заверил Эрик Иона.
   — И мы разобьем любого кровожадного датчанина, который осмелится ступить на этот берег, — похвастался Ролло.
   Послышались дикие возгласы одобрения, и кубки с вином были подняты. Рианон еще раз убедилась, что англичане могут вести себя по-варварски, как язычники, когда дело доходит до драки.
   — Нам нужны корабли немедленно, — предупредил Аллен, выходя вперед.
   Эрик кивнул и отдал второй приказ, посмотрев на Ролло:
   — Ролло, проследи, чтобы капитаны были готовы к отплытию.
   Огромный викинг кивнул и быстро вышел из зала.
   Наконец Вильям Нотумбрийский оставил свое место у стены. Он вышел вперед и крепко пожал руку Эрику.
   — Корабли викингов против нашествия викингов! Это непременно должно принести нам победу!