Грэм Хизер. Покоренная викингом

   Она постаралась распрямить плечи и вошла в дом. Со стуком захлопнула за собой дверь и опустилась на грязный пол.
   А потом зарыдала, стараясь сдерживаться, чтобы охранник не мог услышать ее плач. Она проплакала в тишине, пока не стемнело. Никто к ней не пришел. Никто даже не принес капли воды. Она просидела всю ночь в тишине, предаваясь своему горю.
   Потом она поспала, но сны были заполнены страхом. Ирландский принц отдал ее своему приспешнику, и тот преследовал ее. Стрела торчала у него из бедра, кровь лилась ручьем по его ноге, и он кричал ей: «Молитесь, леди, чтобы мы никогда не встретились снова!»
   Утром к ней пришла королева. Рианон была бледной и уставшей. Она сказала Альсвите, что хочет видеть короля.
   Альфред предал ее. Альфред бросил ее врагам на растерзание, но она не даст согласия на брак. Каким-нибудь способом она убежит от него.
   Альсвита привела ее к Альфреду. Рианон преклонила перед ним колена и прошептала, что уступает его воле.
   Она не могла смотреть ему в лицо, потому что лгала, но ложь была ее единственной дорогой к свободе.
   Он обнял ее и крепко прижал к себе. Он тихо сказал, что рад и благодарен, что он любит ее и всегда будет с ней.
   «Я тебя ненавижу!» — мысленно кричала она.
   Но в действительности у нее не было ненависти к нему. Она вспомнила своего отца, она знала, что Альфред может найти смерть в любую минуту. Она крепко обняла его в ответ. Она не могла повиноваться ему, но его любила.
   Все-таки она не простит ему того, что он сделал. Казалось, ее сердце превратилось в лед. Он был жесток. Рианон знала, что, если она не притворится, будто подчинилась его воле, у нее будет мало шансов изменить свою судьбу.
   Ведь она уже вырвалась на свободу из летнего домика.
   На следующее утро она пошла в конюшню. Ей очень хотелось взять оседланную лошадь, на которой она сюда приехала, и ускакать на ней со скоростью ветра, на север или на юг, все равно. Но она знала, что ей нужно быть терпеливой и хитрой. Она так боролась с королем, когда он сообщил ей свое желание, что теперь трудно будет заслужить его доверие. Сегодня она просто останется здесь на все утро и будет гладить мягкие носы лошадей, будет разговаривать с ними шепотом и выберет себе лошадь. Ей нужна самая сильная и самая быстрая, когда придет время бежать.
   Она улыбнулась, остановившись у стойла, где стояла чалая лошадь. Не самая лучшая, но однажды уже спасшая ее. Она остановилась, чтобы погладить животное, как вдруг услышала, что кто-то шепчет ее имя.
   — Рианон!
   Она обернулась. Она узнала голос. Рауен стоял перед ней, высокий, красивый в своей льняной сорочке, короткой кожаной жилетке и облегающих штанах. При нем был меч, глаза были грустны. Его лицо было пепельно-серым, и она подумала, что ему потребовалась определенная смелость, чтобы прийти сюда после того, как король объявил о ее дальнейшей судьбе.
   Она бросилась к нему. Его руки крепко обвились вокруг нее. Он поднял ее, отнес к стогу сена, и они легли рядом. Он держал ее в объятиях. Она подвинулась и коснулась его вьющихся волос, которые спадали до плеч, затем нежно погладила его бороду.
   — Рауен, — прошептала она и всхлипнула.
   Он видел слезы в ее глазах, провел пальцем по ее губам. И тогда она вдруг вспомнила, почему так полюбила его. Он был среди людей, которые возвращались с телом ее отца на побережье, когда Гарт нашел свою смерть. И когда она упала на его тело в слезах, Рауен поднял ее. Когда ужас переполнял ее, он взял ее на руки. И в последующие дни он рассказывал ей о храбрости ее отца. Он как бы вернул ей Гарта, и только за это она могла бы восхищаться им.
   Он отодвинулся. Ее щеки зарделись, когда он пристально смотрел ей в лицо, как будто хотел запечатлеть его в своей памяти и в своем сердце. Она почувствовала новый приступ страха, когда вдруг поняла, насколько безоговорочно он подчиняется воле короля, она поняла, что с этим ничего не может поделать.
   — Нам бы нужно было пожениться раньше, — невнятно сказал он. — Если бы мы поженились раньше, король не смог бы поступить как сейчас.
   — Но ведь еще ничего не свершилось, — сказала она тихо.
   — Рианон… — Он прижал ее спиной к сену и подвинулся к ней. Она внезапно поняла. Запах сена стал сильнее, она услышала стук лошадиных копыт в стойлах. День был нелепо прекрасный. В Уэссексе была весна, трава зеленела, ручейки журчали. И она любила мужчину, который был рядом.
   Если их схватят вместе, то обоих обвинят в нарушении воли короля. А если смотреть глубже, не только воля Альфреда, но и его честь были поставлены на карту, а возможно, — и жизнь Рауена.
   Она поднялась с сена.
   — Рауен, если кто-нибудь видел, что ты пришел сюда… Я боюсь…
   — Тише. Никто меня не видел. Я не стал бы рисковать твоим будущим.
   — Моим будущим!
   Она снова бросилась к нему. В его объятиях она чувствовала себя любимой и защищенной.
   Она пожалела, что не отдалась ему раньше. Теперь она не верила в порядочность, ее продали язычнику, и поэтому честь для нее мало что значила. Может быть, она уйдет отсюда с единственным сладким воспоминанием, что была любима. Она нежно улыбнулась ему.
   — Не думай о моей чести, любовь моя, потому что, как оказалось, она мне не принадлежит. Я боюсь за тебя, милый Рауен. Воля короля.
   — Да, воля короля, — согласился он бесстрастно. — А я остался в дураках.
   — Я не выйду за него, — поклялась Рианон. Она опустилась на колени, и прижалась лицом к его груди.
   — Боже, я мог бы быть твоим мужем, — выдохнул он.
   — Я не собираюсь выходить за него замуж. Я собираюсь бежать. Мой дорогой Рауен, — сказала тихо она.
   Она не чувствовала его страсти, но чувствовала его боль; она бы с радостью упала с ним в сено и забыла обо всем на свете. Но вдруг она услышала громкий смех и поняла, что люди идут к конюшне.
   — Рауен! — воскликнула она.
   — Я тебя не оставлю!
   — Ты должен! — она оттолкнула его от себя. — Ради Бога, Рауен! Пусть твоя жизнь будет залогом нашей любви.
   Он все еще не двигался. Она вскочила на ноги, намереваясь убежать из конюшни, но когда увидела его отчаянный взгляд, кинулась к нему обратно.
   — Мы еще будем вместе, — тихо сказала она. — И я не выйду замуж за завоевателя, который разорил мой дом!
   После этого она быстро выбралась из конюшни и оказалась на лугу.
   Солнце стояло высоко. Новорожденные ягнята блеяли в полях. Весь Уэссекс благоухал весной. Но она убежит, поклялась Рианон. Когда отряд ирландцев подойдет близко, а король и его двор будут заняты приготовлениями к свадьбе, она убежит.
   Дни шли, Альфред и Рианон вели молчаливую холодную войну. Рианон стояла спокойно, примеряя прекрасное свадебное платье, длинное и белое, олицетворение чистоты, с опушкой из темного горностая; сорочку тонкого шелка, привезенного из Персии. Король подарил ей диадему из аметистов, но она даже не поблагодарила его. Ее не покидала мысль о побеге.
   Когда до свадьбы оставалось каких-нибудь три дня, Альфред зашел на женскую половину, где девушки усердно работали, нашивая драгоценные камни на ее платье. Король посмотрел на нее, и она ответила ему холодным взглядом. Ее сердце сильно заколотилось.
   Когда Альфред вошел в комнату, он поднял руку в знак того, что хочет остаться с ней наедине. Девушки поклонились и вышли. Рианон осталась стоять, высокая, гордая и хрупкая в белом одеянии.
   — Ты действительно смирилась с моим решением?
   И опять она не смотрела ему в лицо. Она опустила глаза.
   — Вы же приказали…
   — И ты послушаешь меня?
   — Я всегда вам повинуюсь.
   — Это не совсем так. И ты мне этого не простила.
   Она подняла глаза, и в них была страсть.
   — Нет, я не могу простить вас!
   Он сжал кулаки, и у него вырвалось гневное восклицание.
   — Рианон, это ведь и для меня не так просто!
   — Да, сир, вы всегда любили грязь больше, чем людей.
   — Да! — бросил он сердито. — Да, я люблю эту грязь, эту землю Англию.
   Он схватил се за руки и потащил к окну, которое выходило на восток, где холмы убегали вдаль в весенней красоте, покрытые бледно-желтыми нарциссами и лиловыми фиалками.
   — Да, леди, я люблю эту землю! Твой отец сражался и погиб за нее, и, хочешь или нет, ты должна признать, что и ты ее любишь. Ты разделяла мои мечты — мечты о времени, когда музыка будет звучать в лесах, когда люди научатся читать, когда расцветут искусства. Но сначала я должен прогнать этих датчан с нашей земли. Клянусь Господом, Рианон! Он говорил взволнованно.
   — Ты выросла в благородной семье, и знаешь, что у нас свадьбы бывают лишь союзом и редко совершаются по любви. Ты выросла, чтобы исполнить свой долг и почитать своего короля. Ты должна понять, что на карте будущее всей Англии.
   Она несколько секунд серьезно смотрела на него.
   — За всем этим вы не видите людей, — наконец сказала она сурово. — Да, я разделяла ваши мечты, но у меня были и свои. Но теперь вы, мой король, отбросили все надежды и мечты о счастье беззаботно и безжалостно.
   — Я же предлагаю тебе в мужья не древнего старца, а зрелого мужчину, принца из благородного дома.
   — Викинга!
   Король на некоторое время замолк. Она увидела, как его кулаки сжались, а потом разжались.
   — Ирландца. Но я бы предложил тебе самого Сатану, если бы это было необходимо. Я очень сожалею, Рианон, мне жаль и Рауена и тебя. Но, к несчастью, женщины, и вы, леди, в их числе, тоже принадлежат своей родине. Д я уже выглядел глупцом, когда твои люди вероломно набросилась на приглашенных гостей.
   — Альфред, я же говорила тебе…
   Он поднял руку, останавливая ее.
   — И я тебе поверил. Однако я очень обеспокоен, потому что твой будущий муж знает, что инициатором этой битвы была ты.
   — Я решила, что меня атакуют! Корабли с драконами…
   — Мы не будет говорить об этом сейчас. Но ты не будешь еще более ухудшать положение. Я обещал тебя этому человеку, и ты поможешь мне сдержать обещание. Я тебе не верю, Рианон. Боюсь, что ты откажешься от него во время венчания. Я люблю тебя, как своих детей. И если ты опозоришь меня сейчас, если ты обесчестишь меня, это вызовет реки крови твоих людей, я отвернусь от тебя навсегда и прокляну от всего сердца. — Он стоял молча некоторое время, наблюдая за реакцией на свои слова. — Прощай, Рианон.
   Он слегка поклонился и ушел. Слезы навернулись ей на глаза, она почти готова была побежать за ним. Она не могла выдерживать этот холод между ними: она потеряла все, а теперь теряет и Альфреда тоже.
   В ту ночь она не спала. Она лежала без сна и вспоминала слова короля. Перед ней возникли кошмарные видения кораблей с драконьими головами, которые сначала плыли по морю, а потом выбрались на берег. Драконы надвигались на нее, изрыгая огонь, они были похожи на змей. Она проснулась, дрожа от страха, и снова поклялась себе, что не выйдет замуж за викинга.
   Но в противном случае и по ее вине прольется кровь. Она больше не могла ни думать, ни чувствовать. Утром она последовала за Альсвитой на оглашение, шепча про себя, что не исполнит воли короля. Отец Годфри просил ее говорить громче, но она не могла. Она выбежала из церкви.
   Она должна увидеть Рауена. Одного. Еще только один раз. Она уже вкусила любви. Она еще не простила короля, но теперь уже не была уверена, нужно ли ей бежать. Если она убежит, ирландцы захотят отомстить за свою честь и за короля, у них не будет другого выхода.
   Она часто вспоминала своего отца, который больше жизни любил ее мать, поехал освобождать ее и освободил. Рауен, она знала, не выступит против Альфреда.
   Каждый день причинял боль, а свадьба все приближалась. Они виделись почти каждый вечер, но на расстоянии. Их глаза встречались через сервированный к ужину стол в зале, и она знала, что король внимательно наблюдает за ними. Рауен обычно горестно опускал голову.
   — Укради меня! — хотелось ей закричать ему. — Увези меня отсюда на быстрой лошади, и мы сможем жить вместе с горах Уэллса. Она не слышала ни волынок, ни лютни, которые играли во время обеда, она не слышала сенешалей, которые рассказывали легенды о храбрости и величии. Она смотрела только на Рауена и мечтала о коне, который умел бы летать.
   Рауен не пришел, чтобы увезти ее отсюда. Но, несмотря на то, что он явно избегал ее во время обедов, однажды вечером он подошел к ней, низко поклонился, сделав вид, что поднимает упавший нож, и прошептал ей:
   — Я должен увидеть тебя!
   Сердце ее остановилось.
   — Встретимся на рассвете. У расщепленного дуба у ручья.
   Она кивнула, ушла к себе в комнату, вся в огне, с сильно бьющимся сердцем. Она не спала, а лежала, терзаясь. Она может спасти свое сердце, но обесчестит короля. Или же должна выполнить свой долг и сохранить его честь, но навсегда погубить свою душу.
   Когда она уснула, снова ожили корабли с драконами. Она попала в глубокую яму, полную змееподобных драконов, и кричала, пытаясь выбраться из нее. А наверху стояли король и его придворные: Аллен, Вильям, Джон и… даже Рауен. Они наблюдали за ее борьбой и слушали ее крик. Она выбралась из ямы, но сильная рука схватила ее. Взгляд встретился с голубыми глазами, которые пристально смотрели на нее, и она приготовилась снова закричать. Раздался взрыв хохота, ее подняли наверх, в какой-то клубящийся туман, ее взял на руки золотоволосый викинг огромного роста с бронзово-загорелой грудью.
   «Молитесь, леди, — шептал он, — чтобы мы никогда больше не встретились снова».
   Она закричала и проснулась.
   Ее била дрожь весь остаток ночи.
   Кто бы ни был этот ирландский принц, он наполовину язычник. Альфред слишком многого от нее хочет. Она не может отличить норвежца от датчанина. Все они викинги.
   А тот человек с ледяными голубыми глазами наверняка был одним из приближенных принца. А она почти убила его.
   Она хотела просить языческого принца о милосердии. Нет, ее гордость этого не перенесет.
   Она огляделась. Она была в комнате, где так часто смеялась с Альсвитой и детьми, где любовь согревала ее.
   Тепло комнаты исчезло. И тепло ушло из ее жизни.

ГЛАВА 5

   Эрик сидел на красивом белом скакуне и смотрел на юг, на побережье, пристальный взгляд его голубых глаз оценивал и одобрял все, что видел. Его плащ раздувался от ветра и соскальзывал с плеч, позволяя видеть широкие плечи и гордую осанку.
   Перед ним возвышались стены города. Морской ветерок овевал лицо, брызги соленой воды попадали на щеки, и это ему нравилось.
   — Земля, как женщина, — сказал однажды ему отец, — она влечет и соблазняет так, что невозможно устоять.
   А эта земля взывала к нему.
   Рот его скривился в легкой улыбке.
   Когда-то в детстве они с Лейфом затеяли шуточную битву, размахивая деревянными мечами, Лейф уронил свой меч, и Эрик, выступив вперед, объявил себя победителем.
   — Нет, ты невежа! — протестовал Лейф и у него играла на губах насмешливая улыбка.
   — Что? Нет, в чем дело? Я — не невежа. Скорее, я очень воспитанный человек, потому что я победил тебя.
   — Невежа, ты меня не победил. Потому что я буду королем, а ты, младший брат, моим вассалом. Ты будешь сражаться за меня, и повиноваться мне.
   — Я не буду никому повиноваться! Я сам буду распоряжаться своей судьбой!
   Эрин, сидевшая поодаль с их маленькой сестричкой, пока мальчики играли, поднялась и встала между ними. Эрик повернулся и упрямо стиснул зубы.
   — Он, правда, будет королем, мама?
   — Да, будет. Но сначала вы оба будете честно служить своему отцу — многие годы, даст Бог.
   — Я всегда буду почитать отца, — проворчал Эрик.
   — И твой брат тоже, — мягко сказала Эрин.
   Он помолчал, а потом опустился на одно колено перед братом.
   — Лейф, я буду почитать тебя, так же, как чту нашего отца. Да, я всегда буду защищать тебя своим мечом. До тех пор, пока у меня не будет собственного королевства, вот. — Он посмотрел на мать. — У меня будет своя страна?
   Она улыбнулась:
   — Твой отец — король. Твой дед тоже был великим королем. И, конечно, у тебя будут владения, которые ты назовешь своими собственными.
   Он подошел к ней и обнял ее.
   — Пусть они не жалеют меня, мама. Я завоюю себе земли. Как мок отец, я пойду в поход викингом, и найду землю, которая будет мое собственностью.
   Эрин взяла на руки своего упрямого ребенка и крепко прижала к груди.
   — Ты — ирландец, мой дорогой. Мы все увидим, что у тебя будет земля в этой стране — здесь.
   — Нет, мама. Я должен найти свою собственную.
   — Пройдут годы, пока…
   — Отец меня поймет.
   И отец действительно понял его. Они все выросли и начали воевать. Эрик ходил на многих кораблях викингов, собрал собственное войско и добыл великие богатства. Но завоевать землю ему пока не удавалось, землю его мечты.
   А теперь она расстилалась перед ним, огромный и щедрый дар. Он должен сражаться и защищать эту землю, и тогда она будет принадлежать ему. Он должен завоевать ее… и назвать женой эту огненную змею, которая, возможно, предала своего короля. Это было частью договора и казалось совсем недорогой платой за мгновение, наполнявшее его душу.
   Глядя на бухту, луга и скалы, сияющие в весеннем блеске, он почувствовал, что должен быть великодушным. Он предложит ей мир. Он задумался, возможен ли между ними мир, и припомнил, как она смотрела на него, и в глазах ее сверкали серебряные молнии, вспомнил, с какой страстной ненавистью она с ним говорила. Нет, мира между ними быть не может.
   Он пожал плечами, отгоняя эту мысль. Ей редко придется его видеть. Он будет обращаться с ней благородно, предоставит ее самой себе и ее ненависти. Но они будут соединены Богом, — подумал он, — и снова его заполнили радостное возбуждение и страсть к земле. Земли нужны, чтобы создавать великие династии, и он тоже стремится к этому, он скитался по свету достаточно долго. Сейчас ему нужны именно эти земли.
   Интересно, почему же участился его пульс? Почему жар охватил его тело? Ведь эта женщина не вызвала в нем нежности, но, оказывается, добралась до каких-то; тайников его сердца. В гневе, превозмогая боль, он чувствовал, как желание разливается по его чреслам. Он хотел ее, но ему не нравилось, что это желание шло из глубины его души. Подобное он уже испытывал в юности. Он гордился народом своего отца, также как я народом, к которому принадлежала его мать. От отца он многое узнал о культуре викингов, о разнообразных талантах этих морских бродяг. Возвращаясь из военных походов, они становились прекрасными строителями. Летом они обрабатывали землю, а когда дули зимние ветры, занимались резьбой по дереву. Они складывали саги о битвах и бесстрашных героях. Они создавали законы, строили города и вели торговлю с другими народами.
   Он крепко стиснул зубы. Они не были дикарями. Они не были язычниками.
   — Эрик!
   Ролло догнал его. Эрик повернул своего красавца коня. Длинная цепочка людей растянулась позади него в ожидании.
   — Мы едем в Варенхем! — сказал он. Он поднял щит с гербом Волка и издал военный клич. Раздался ответный крик, разнесшийся по ветру и отдавшийся эхом. Белый конь встал на дыбы и захрапел.
   Земля содрогалась, когда отряд скакал в Варенхем. Эрик задумчиво ехал впереди. Он вел своих людей по холмам и долинам и по дорогам, проложенным еще римлянами, пробираясь через густой лес. И всю дорогу он чувствовал землю. Он ехал по весенним цветам и плыл по свежему воздуху. Молодые олени прыжками убегали от него, а однажды он вспугнул фазана, который, резко захлопав крыльями, поднялся из высокой травы в небо.
   С приходом темноты они уже были недалеко от Варенхема. Эрик приказал отряду остановиться и разбить лагерь на ночь. Он мог различить стены королевского дома впереди, но еще не был готов войти туда. Ему хотелось побыть одному, чтобы поразмыслить.
   Они разожгли костры и стали готовить еду. Эрик держался в отдалении, прислонивши дереву, попивая английский мед и глядя на огни в резиденции короля, окруженной стеной и разными постройками. Он восхищался Альфредом. Король Уэссекса был человеком действия, жаждущим великих дел, но при этом страдающим при мысли о крови, которую он бывал вынужден проливать.
   Эрик сделал большой глоток меда и думал, что получится из его брака. Он опасался, что девушка решится опозорить своего нареченного, и кровь станет неизбежной. Церковное оглашение уже состоялось, и теперь на карту поставлена не только его честь, но и честь его людей. Он пожал плечами. Королю он доверял. Альфред не рискнет еще раз оскорбить его.
   — Будьте осторожны, милорд!
   Он оглянулся, поняв, что Мергвин последовал за ним. Друид стоял во весь рост. Свет луны падал на него, освещая его волосы и бороду, и тень делала его похожим на безумного колдуна.
   — Я всегда осторожен, Мергвин. Если ты пересек море только для того, чтобы напомнить мне об опасности, которая может подстерегать меня сзади, то этот урок я выучил хорошо.
   Мергвин не улыбнулся, но и не ушел.
   — Сегодня я снова перебирал твои руны.
   Эрик поднял свой кубок повыше:
   — И что?
   — Хегалес, а потом — пустая руна.
   — Хегалес предупреждает о шторме, бурях и большой силе, о громе и молниях. И мы знаем, что должно произойти, потому что едем сражаться с датчанами у Рочестера.
   — Однажды я прочел такие же руны для твоей матери, — пробормотал Мергвин.
   Эрик подумал, что старик начинает все путать, почтенный возраст сказывается на нем. Казалось, он жил всегда, потому что Мергвин служил еще его деду Аэду Финнлайту, когда сам Эрик был еще мальчиком. Он произнес с нежностью, потому что он очень любил своего древнего наставника.
   — Не бойся за меня, Мергвин. Я всегда встречаю опасность лицом к лицу и не боюсь смерти. Нет, скорее, я опасаюсь жизни, в которой человек может позабыть, что смерть всегда подстерегает его, будь он отважным героем или презренным трусом. Я буду следить, кто у меня за спиной, сражаясь с датчанами. Я буду сражаться рядом с Ролло, и мы вместе будем стоять насмерть. Мергвин подошел ближе. Он оперся о дерево и вдохнул.
   — Надвигается темнота. Собираются тучи, я больше ничего не могу увидеть.
   — Тучи — это часть жизни.
   Друид отступил на шаг, сердито взглянул на Эрика и погрозил ему пальцем.
   — Будь осторожен, потому что где-то близко предательство. Враг не тот, кого ты видишь, враг — тот, кого ты увидеть не можешь.
   — Мергвин, — сказал устало Эрик. — Я приму во внимание все твои предупреждения и буду очень осторожен. Но сегодня я сильно утомлен.
   Он похлопал старика по спине и повернулся, чтобы уйти.
   Сейчас ему не хотелось быть с этим человеком. Он искал убежища в темноте и одиночестве ночи.
   С ним был Мститель, потому что наставления друида не пропали даром: Эрик был всегда осторожен. Он шел, пока не достиг журчащего ручейка и сел там, прислушиваясь к звукам воды. Это была убаюкивающая, мирная музыка, успокаивающая его взволнованную душу. Он расстелил плащ и улегся на него.
   Наступил рассвет.
   Рианон тайком покинула усадьбу. На ней была теплая накидка, но она знала, что ей не понадобятся драгоценные камни, которые так тщательно пришивали к ее подвенечному платью.
   Она встретится с Рауеном. Она встретится с ним, потому что любит его, потому что они мечтали быть мужем и женой. Она встретится с ним, потому что и он любил ее, и потому что она должна проститься с ним навсегда. Она больше не мечтала о побеге.
   Она не станет бежать с ним.
   Но не страх перед Альфредом заставлял ее подчиниться его воле. Это был страх перед кровопролитием, которое начнется, если она откажется от чести стать супругой ирландского принца. Альфред будет вынужден воевать с человеком, которого призвал на помощь против датчан. Бесконечное множество людей найдет тогда смерть. И она и так достаточно встречалась с ней.
   А если эти ирландские викинги и люди Уэссекса уничтожат друг друга, датчане, в конце концов, одержат победу. И она не могла без ужаса подумать о том, что ответственность за это ляжет на нее.
   В конюшне она поспешно оседлала серую в яблоках кобылу и выехала за ворота. Если конюхи и не спали, они не заметили ее. Часовой у ворот приветственно махнул рукой, пропуская ее.
   Она ждала у дуба.
   На востоке занималась заря, а Рауен не приходил. Сердце ее сжимала тоска, она горевала о том времени, когда они были вместе. Рауен был еще одной причиной, почему она не могла убежать. Если их поймают, его убьют. Если разразится война между англичанами и ирландцами, кровь падет на ее голову. Она мечтала о свободе, боролась с искушением, но бежать не могла.
   Она услышала шум в кустах и повернулась, боясь, что будет схвачена людьми короля, и одновременно надеясь, что наконец-то пришел ее возлюбленный.
   — Сердце мое!
   Внезапный шепот наполнил ее радостью. Она побежала через кусты ему навстречу. Она бросилась в его объятия, забыв, что скоро станет женой другого. Он не оттолкнул ее, и на некоторое время она забыла, что пришла попрощаться. Он крепко прижался ртом к ее губам и впился в них. Его пальцы пробежались по ее волосам, он заглянул ей в глаза, поцеловал ее снова, нежно раздвигая ее губы языком и проникая в глубину ее рта.
   Это ведь всего только поцелуй, — пронеслось в ее мозгу. Сладкие воспоминания, которые она пронесет через пустые, причиняющие боль годы.
   Бог ее поймет, простит.
   Она должна выйти замуж. Официально вступить в брачный союз по христианскому обычаю.
   Но сердце ее разрывалось на части, и она не могла заставить себя оторваться от поцелуя Рауена.
   Тогда он сам оторвался от нее. Он прижал ее к своей груди.
   — Я тебя люблю, — сказала она, подавляя рыдания. — Я так нежно люблю тебя!