Страница:
которое он наткнулся, разбирая один из порванных вьюков.
Киммериец встал и отвернулся. Конечно, перед людьми Райны он будет
защищать ее авторитет до последней капли крови, до последнего удара меча. Но
сейчас, наедине, он должен задать ей несколько резких, нелицеприятных
вопросов. И спасибо богам, если она вместо ответа не разобьет какой-нибудь
кувшин о его голову.
Он резко повернулся к Райне, и... все мысли о серьезном разговоре
вылетели из его головы. Девушка стянула с себя тунику, и теперь лишь
тончайшая рубашка прикрывала ее тело выше талии.
Пока Конан завороженно смотрел на нее. Райна стянула с себя сапоги;
вслед за ними отправились и кожаные брюки. Хотя эта одежда и обувь не была
предназначена для удобного снятия, как платья девушек из харчевен, но Райна
умудрилась освободиться от нее в одно мгновение.
- Ты великолепна, как и прежде, - сказал Конан.
Райна не упустила случая кольнуть его самолюбие:
- Ничего умнее не придумал. Киммериец? Ни одна женщина не превратится
за год в старую каргу. Так что или подбирай комплименты поудачнее, или
попридержи язык.
Она протянула к нему руки. Приглашение было сделано, и у Конана не было
ни тени желания отвергнуть его.
Прошло еще много времени, прежде чем они уснули. И их сон, сон усталых,
измученных, но счастливых людей, был глубок, глубок почти как смерть. Они не
слышали раскатов грома без единой вспышки молнии, доносившихся из-за холмов.
Не слышали они и раздававшихся ближе мягких, но настойчивых призывов флейты.
Айбас слышал гром, слышал он и вой чудовища Звездных Братьев. Там, где
он стоял, на самом верху дамбы, даже мертвец услышал бы эти звуки.
Этот крик не был похож ни на один из звуков, которые могли издавать
земные создания. Что-то вроде завывания, переходящего в мерзкое бульканье,
присвистывание, а затем снова в вой. Человеческие уши не должны были слышать
этот звук, пришедший из другого мира. Из мира, где безраздельно царствует
зло, тянущее к себе человека и его мир. Зло, для которого не было названия
ни в одном человеческом языке, но с которым, как со страхом чувствовал
Айбас, ему предстояло скоро встретиться.
Этот страх вытеснил из его мыслей приятное известие о том, что
похищение принцессы Чиенны удалось и что похитители сумели уйти от погони.
Он не знал, был ли захвачен и младенец, но по тому, что Братья отказывались
отвечать на вопрос, можно было предположить, что нет. Это делало новость еще
приятнее. Хотя все приятное было забыто, как только прогремел гром и
затянуло свой вой чудовище.
Некоторым утешением могло служить то, что Звездные Братья тоже казались
сильно напуганными. Может, Айбас был не единственным, кого мучила мысль о
неведомом зле, пришедшем из другого мира, голодном и жаждущем утолить свой
голод, о зле, уже готовом вырваться за все поставленные ему преграды.
Айбас заговорил с одним из Звездных Братьев, который более других
держал себя в руках. Его голос звучал резко как никогда:
- Что случилось? Ваше животное заболело?
- Оно боится, - последовал ответ.
Айбас даже не потрудился отвернуться, чтобы скрыть чувства,
отразившиеся на его лице. То, что могло нагнать страху на это существо,
наверняка было смертельно опасно и для любого человека.
Грянул гром, и Айбас с колдуном сжались от страха. Но существо за
стеной никак не отреагировало. Поглядев на черное небо, Айбас увидел вспышку
молнии, осветившую вершину далекой горы, до ужаса напоминавшую человеческий
череп.
Спасибо богам, это был настоящий гром, обычная гроза! Айбас поспешил
скрыть свою радость, чтобы колдуны не приняли это за оскорбление. Но они
были так поглощены своим бормотанием, что вряд ли заметили бы его, даже
начни он бить в барабан и петь военные гимны.
Айбас спустился со стены и направился к деревне. Примерно на середине
пути он заметил две фигуры, спрятавшиеся в зарослях кустов ежевики.
Следующая вспышка молнии позволила ему узнать медного цвета волосы Виллы и
ее длинные тонкие руки, обращенные к небу в молитве. Рядом возвышалась
массивная фигура Тайрина, ее отца.
Молитва или другой ритуал? Братьям будет интересно узнать, что их
запреты нарушает какая-то девчонка. Ну что ж, отличная возможность для
Айбаса заручиться благодарностью Виллы за то, что он не выдаст ее, а
предупредит об опасности.
Другая мысль как молния пронеслась в его мозгу, рассекая первую.
Никаких неосторожных действий! Никакая женщина не стоит тех неприятностей,
которые может навлечь гнев обманутых или рассерженных непослушанием Звездных
Братьев.
Когда победа так близка, лучше потянуть время. Потом он поговорит с
графом Сизамбри, а уж тот уладит дело с теми, кто в долине Поуджой будет
недоволен продажей одной из девушек племени за пределы их долины.
Конечно, граф может и нарушить их соглашение. Но даже тогда Айбасу
придется иметь дело со смертным человеком, человеком с большими претензиями,
который ни перед чем не остановится, чтобы захватить власть над этой
страной, - но не с колдуном, который узнает новости без гонцов и вызывает
чудовищ из другого мира.
- Госпожа Райна! Госпожа Райна!
Крик медленно проникал в уши Конана. Он сел и усилием воли выгнал сон
из тела и разума. В два прыжка он оказался у двери.
Позади себя он увидел, как мелькнуло загорелое тело Райны, на которое
она спешно набрасывала одежду. Конан отодвинул засов и позволил ломившемуся
человеку приоткрыть дверь лишь на ширину ладони.
- Госпожа Райна! Госпожа Райна! - все повторял тот.
- На нас снова напали? - раздался ее голос.
Человек не ответил. Он так и остался стоять с открытым ртом, увидев в
щель маячившую фигуру Конана. Киммериец в той же комнате, что и госпожа
Райна, да еще практически голый.
Конан слышал все мысли, проносившиеся в голове солдата, словно тот
проговаривал их вслух. Он видел, как стражник пытается хоть что-то увидеть
сквозь щели между досками двери, при этом пошатываясь, так как сильная рука
Конана тряхнула его за воротник штопаной-перештопаной рубахи.
Конан открыл дверь шире, чуть не уронив этим движением стоявшего
снаружи. Его массивная фигура не давала возможности увидеть хоть что-нибудь
внутри дома.
- Твой командир задал тебе вопрос, приятель. Ты что, всегда так плюешь
на ее команды? - Конан старался говорить как можно вежливее и без угрозы в
голосе.
- Э-э...- все, что прозвучало в ответ.
Конан понял, что, держа человека так крепко за ворот, он просто лишает
его всякой возможности что-либо сказать. Он ослабил хватку. Человек
дернулся, освободил шею и, уставившись на Киммерийца, похоже, поблагодарил
богов, что легко отделался.
- Там, за деревней, какой-то граф Сизамбри, господин...
- Конан из Киммерии, бывший офицер туранской армии, - раздался голос
Райны. Она еще не была полностью одета, когда шагнула в дверной проем, но на
поясе уже висели меч и кинжал, а на голове надет шлем.
- Госпожа, капитан Конан. Граф Сизамбри утверждает, что этой ночью
похищена принцесса Чиенна. Он хочет допросить нас и осмотреть лагерь и
багаж.
- Сначала его утопят в верблюжьем навозе, - отрезала Райна.
- Госпожа, с ним пятьдесят человек.
- Действительно так или он только так говорит? - спросил Конан.
Человек прикинул, имеет ли Конан право задавать вопросы, но, взглянув
на выражение лица Райны, втянул голову в плечи и произнес:
- Вообще-то мы не видели больше двадцати, но они все там, за деревней.
- Хорошо. Пусть остаются там, пока я не выйду, - ответила Райна.
- Слушаюсь, госпожа.
Дверь за ним захлопнулась, и они услышали, как он бегом помчался к краю
деревни. Конан и Райна взглянули друг на друга.
Даже если у графа всего двадцать человек, это все равно больше, чем у
Райны. А если в его отряде и вправду пятьдесят бойцов, то эта угроза
посерьезнее, чем шайка бандитов, встреченная сегодня утром.
Райна протянула руки к Конану и позволила ему обнять себя, на секунду
прижавшись к его мощной груди. Затем поцеловала его и сделала шаг назад.
- Прикрывай мне спину и попридержи язык, дружище. Мы завезли имущество
короля Элоикаса в такую даль не для того, чтобы его отобрал сукин сын,
который называет себя графом.
Граф Сизамбри, невысокий и плотный человек, сидел верхом на чалом
жеребце так, словно родился в седле. На нем был плоский панцирь, пластины
которого закрывали спину и грудь; шлем украшали алые перья; меч, изрядно
поработавший на своем веку, прикреплен так, чтобы его было удобно выхватить
левой рукой.
Шлем закрывал часть лица, но оставлял на виду курчавую черную бороду,
тронутую сединой, длинный красный нос и большие темные глаза. Граф смотрел
вокруг с таким видом, будто хотел убедить окружающих, что его глаза насквозь
видят душу человека.
Однако Конана, помнившего глаза некоторых смертных и не только смертных
созданий, с которыми ему приходилось встречаться, не очень-то легко было
пронять таким спектаклем.
- Ему бы храмовые процессии возглавлять, а не войско, - пробурчал
Киммериец.
Райна находилась достаточно близко, чтобы схватить его за руку, сжав
ее, ощутить каменную твердость мышц и прошипеть ему в ухо:
- Ради твоей и моей жизни, Конан, заткнись - и ни слова, пока я не
позволю тебе раскрыть рот.
Легким кивком головы Конан выразил согласие. Начав говорить не вовремя,
можно было спровоцировать графа на какую-нибудь глупость. Или если он был
достаточно проницательным человеком, то мог бы, увидев разногласия между
противниками, попытаться обратить себе на пользу их распри.
Конан сделал шаг назад и начал внимательно изучать людей графа, при
этом изображая, что ему нет до них никакого дела. Их действительно было
больше двух десятков, и значительно больше. Ни у одного из них не было
такого отличного коня, как у графа. Хуже, чем его панцирь, была и их защита.
Конан увидел лишь легкие кольчуги на большинстве противников. На некоторых
несчастных не было ничего, кроме курток из толстой проваренной кожи с
нашитыми железными кольцами.
А вот их оружие было значительно лучше готово к бою. Все были при
мечах, а у большинства из-за плеча виднелись короткие кавалерийские луки или
арбалеты. Конан мог лишь догадываться о количестве стрел и меткости
стрелков. Он все больше убеждался, что этот отряд выйдет победителем из
любой заварушки, которую люди Райны могут иметь глупость спровоцировать.
Конан был не единственным, кто понял это. Люди Райны одним глазом
следили за гостями, а другим - за малейшим жестом своих командиров.
К Конану на расстояние слышимости шепота подошел один из солдат:
- Мы собрались в центре деревни. Нужно, наверное, перекрыть улицы?
Райна покачала головой и ответила:
- Нет. Расставь стрелков в тех местах, где у них будет широкий обзор.
Не забудьте и про ту сторону деревни, которая обращена к замку. Если его
Бородатое Сиятельство припрятал от нас часть своих людей, то, скорее всего,
он отправил их обойти холм и выйти нам в тыл.
- Да не оставят вас боги, госпожа.
- И всех вас тоже.
Человек растворился в темноте. Райна с досадой взмахнула рукой:
- Жаль, что мы не поднялись к замку. Там было бы легче защищаться.
- Мы бы с нашими мулами до сих пор тянулись вереницей по тропе. Да еще
кто знает, сколько из них попадало бы с обрыва. Да и вообще, что толку
переживать о том, что могло бы быть, если бы не... и так далее.
- Что, еще одна мысль капитана Кхадьяра?
- Любой здравомыслящий человек придет к этому, побывав раз пять в бою,
а если нет - то достанется стервятникам на завтрак.
Райна скрестила руки на груди и обратилась к графу:
- Граф Сизамбри! Я - Райна Боссонская, командир каравана и его охраны.
- Предположим, в это я могу поверить. Но, по моим сведениям, с этим
караваном шли люди короля. Где они?
Райна повторила то, что уже рассказывала Конану. Сизамбри невесело
рассмеялся. Райна вспыхнула, и на этот раз пришла очередь Конана хватать ее
за руку, чтобы успокоить.
- Я - Конан Киммериец, бывший офицер армии Турана. Сейчас - заместитель
командира охраны каравана, госпожи Райны. Я хочу спросить, какой нашей шутке
мы обязаны вашим смехом.
Сизамбри уставился на Конана и продолжал смеяться все громче, пока не
встретился с ответным взглядом Конана. Черные глаза столкнулись с
холодно-голубыми, и именно черные глаза первыми отвели взгляд, и рука их
хозяина, затянутая в перчатку, сжалась, как бы обхватив рукоять меча.
- Я не утверждаю, что вы лжете. Но если за вами не будут присматривать
люди короля, всякое может случиться с королевским имуществом. С вашим
имуществом, госпожа Райна, если вы, конечно, дорожите репутацией честного
проводника караванов.
- Пока ничего не случилось, - сказала Райна, - и уж по крайней мере
ничего, связанного с похищением принцессы Чиенны, о котором мы узнали,
только когда ваш человек вызвал нашу стражу.
- Да, и если бы они впустили моих людей в ваш лагерь, нам бы не
пришлось стоять здесь и глазеть друг на друга, как двум стаям волков над
загнанным оленем.
Глаза графа выдавали ложь, удачно скрытую мягким голосом.
- Охрана выполняла мои приказы, а я - приказы короля Элоикаса. И один
из них - не позволять никому допрашивать моих людей и обыскивать багаж, если
у него нет на это права, подтвержденного письменно рукой короля.
Граф Сизамбри презрительно фыркнул:
- У дворянина такого ранга, как у меня, это право есть с рождения. Не
бойтесь оказать неповиновение королю, подчиняясь мне.
Райна сказала:
- Простите, господин, если я чересчур подозрительна. Мы - чужие в этой
стране, мы не знаем ее законов и обычаев, поэтому нам трудно принять на веру
то, что вы говорите.
Конан почувствовал, что она хочет добавить: <Да и то, что вы - граф,
тоже еще стоило бы проверить>. С трудом она удержалась от этого оскорбления.
- Здесь все проверяю я, и никто другой. - Голос графа перешел в глухой
рык. Кулаки снова сжались. Конан прикинул расстояние между ним и графом.
Тот, сам того не подозревая, совершил серьезный промах, оказавшись между
Конаном с Райной и своими стрелками, которые не могли теперь пустить стрелы
без риска попасть в своего командира.
Улыбнись лишь чуть-чуть ему удача - и Конан свалил бы графа с лошади
раньше, чем лучники натянули бы тетиву. Случись так - и дело приняло бы
совсем другой оборот.
Граф снова перевел взгляд на Конана. Киммериец старался придать себе
вид безобидного ягненка, к тому же приросшего к земле крепче, чем старый
дуб. Судя по выражению лица графа, Конану до некоторой степени удалось
сыграть убедительно.
Граф собрался сказать что-то еще, но его слова остались неуслышанными,
потонув в крике мула, раздавшемся из деревни. Вслед за этим послышались
человеческие крики. Некоторые голоса Конан узнал. Другие, незнакомые,
издавали боевой клич: <Стальная Рука!>
Конан взглянул на Райну. Та кивнула, и Киммериец сделал шаг в сторону
деревни. Граф издал какой-то нечленораздельный звук, и немедленно
послышались щелчки взводимых арбалетов.
Конан, резко повернувшись, схватил с земли камень и, словно из пращи,
запустил его в бок коня графа. Жеребец заржал и резко попятился. Это застало
седока врасплох. Граф покачнулся и судорожно схватился за поводья, сжимая
ногами бока жеребца, делая все, чтобы не вылететь из седла и не свалиться на
землю.
В то же время Конан свободной рукой схватил Райну за локоть и, почти
оторвав ее от земли, понесся к спасительным стенам деревенских домов. Позади
них граф прилагал все усилия, чтобы обуздать и успокоить взбрыкивавшего и
встающего на дыбы коня.
- Если бы этот шакал прикрыл нас своей задницей еще пару секунд...-
начал было Конан. Но тут свист стрел, выпущенных из луков и арбалетов, и
звон от их попадания в камни стен оборвал его на полуслове.
Вдруг послышался голос графа, изрыгавший проклятия. Видимо, решил
Конан, какой-то незадачливый стрелок <помог> всаднику приструнить жеребца,
всадив тому в круп стрелу. После этого обстрел ослаб, но не прекратился.
Наконец впереди показалось спасительное распахнутое окно в стене
деревенского дома. Конан швырнул Райну в проем, как грузчики в порту
перекидывают через борт тюки с товаром. Последовав за ней, он рухнул сверху
всем своим весом.
- Черт, Конан! - задыхаясь, выдавила Райна. - Если ты рассчитываешь на
мой меч в этом бою - побереги мои пальцы.
Конан шагнул назад, глядя, как она встает и немедленно выхватывает из
ножен меч. Проклятия графа стихли вдали, прекратился и свист стрел.
Шум боя в деревне усилился; правда, больше за счет воинственных криков
и ругательств, чем из-за звона стали. Конан изо всех сил навалился плечом на
запертую дверь: гнилые доски и иссохшая кожа на выдержали, и он очутился на
земле в облаке пыли. Вскочив, он рванулся вслед за Райной к другому концу
деревни.
Им хватило лишь одного взгляда, чтобы оценить обстановку и отличить
своих от врагов. Нападавших, спустившихся с холма, было не меньше дюжины -
достаточно, чтобы загнать в угол людей Райны, но недостаточно, чтобы довести
атаку до конца.
Кроме того, нападающие совершили серьезную ошибку, не присмотрев за
своими флангами, чем немедленно воспользовались Райна и Конан. Бешено вращая
мечами, они неожиданно налетели с фланга. Конан понимал, что теперь никакие
переговоры с целью предотвратить кровопролитие уже не помогут. Он орудовал
мечом, понимая, что граф после такого оскорбления не остановится ни перед
чем, чтобы расправиться с Конаном. Даже если для этого ему придется
пожертвовать всеми своими людьми.
Но расправиться с Конаном означало расправиться с Райной и с ее
отрядом. Будь Конан один, он давно уже во весь дух уходил бы прочь отсюда,
да так, что только пятки бы сверкали. Он прекрасно понимал, что никакие
приказы проклятого графа или еще какого-нибудь лорда Пограничного
Королевства гроша не стоили бы на территории Немедии или Аквилонии.
Но Киммериец чувствовал себя связанным словом, данным Райне и ее людям,
и не мог дать волю своим воинским инстинктам и азарту. Надеясь все же на
понимание этого жеста доброй воли, он не стал устраивать кровавую бойню,
усеивая деревенскую улицу трупами солдат графа.
Решив не столько убивать, сколько нагнать страху, Конан проделал это с
должным умением. Он бил мечом по шлемам плашмя, ломал руки, его сапоги то и
дело всаживались в чей-нибудь живот. Бок о бок с ним Райна действовала так
же, пусть чуть с меньшей силой, но едва ли медленнее или с меньшим эффектом.
Действуя вдвоем, они смяли линию наступавших так быстро, как воры
скручивают в рулон украденный ковер. Видя печальную судьбу своих товарищей,
те из людей графа, по которым еще не прошелся вихрь смерти и увечий, сочли
за лучшее покинуть поле боя и рванули во всю прыть прочь от деревни.
Бойцы Райны, стоявшие на крыше, натянули луки. Засвистели стрелы. Даже
услышав запрет Райны, они не сразу прекратили стрельбу.
- Хватит крови, идиоты! - проорал Конан.- Прекратите. Может, еще
удастся договориться с ними.
- Пошел ты со своими переговорами...- ответил кто-то из лучников.
Не тратя времени на споры, Конан забрался на крышу и вцепился в ноги
ближайшего стрелка. Вдвоем они продавили крышу и с грохотом и облаком пыли
провалились внутрь лачуги. Конан услышал ругань в свой адрес, доказывавшую,
что пострадавший скорее обижен, чем серьезно ранен.
- Госпожа,- раздался уже более почтительный голос, - Тарцо погиб, еще
двое ранены, не говоря уже о мулах. Мы должны отомстить этим ублюдкам! Мы
обязаны это сделать!
- Что мы обязаны, так это доставить груз королю Элоикасу в целости и
сохранности, - отрезала Райна, - будем мы вступать в бой или нет - все
зависит от нашего основного дела. И вы поклялись беспрекословно подчиняться
мне. Может, вы решили отказаться от своей клятвы прямо сейчас, перед лицом
врага, у которого много сил и который знает, как их грамотно применить?
Красноречивое молчание стало ответом на эти слова. Конан чувствовал,
как слабеет власть Райны над ее людьми. Он надеялся, что, пока не порвались
последние нити, связывающие командира с подчиненными, произойдет что-либо
обнадеживающее: или граф проявит здравый смысл и добрую волю, или бой снова
завяжется, уже по-серьезному.
Свист стрелы предупредил Конана об опасности. Он бросился в одну
сторону. Райна в другую, а на деревню с холма обрушился град стрел. Заревели
мулы. Один из них, взбрыкнув, понесся по улице. Кровь фонтаном била из раны
на его шее. На углу ноги мула подкосились, и животное упало, содрогаясь в
агонии. Маленький, но крепкий и сильный пони понесся галопом в сторону
холма. Из его боков и крупа торчали стрелы. Перепрыгнув через упавшего мула,
он получил еще несколько стрел в морду и, развернувшись, упал рядом с
издыхающим мулом.
- Готов поспорить, они решили задержать нас здесь, раз не удалось
вышибить отсюда, - сказал Конан Райне.
- Задержать, пока к ним не подойдет подкрепление?
- А почему бы и нет? И еще, готов снова поспорить: если до вечера они
не наберут намного больше бойцов, то мы вполне сможем разделаться с ними. У
них сейчас кишка тонка ввязываться в ближний бой.
- Не думаю, что так легко удастся выбраться отсюда. Не забывай, с нами
груженые мулы и лошади.
- Знаешь, бывают случаи...
- Знаешь что, бывают случаи, когда ты слишком много лезешь в мои дела,
Конан.
- Правда останется правдой, скажу я ее тебе или промолчу.
Райна тряхнула головой, как будто стараясь стряхнуть с себя что-то.
Потом протерла рукавом глаза, засыпанные пылью. Это движение заставило
качнуться грудь, едва прикрытую одеждой. Сейчас, в рваной одежде, грязная,
усталая, она напоминала трактирных танцовщиц, готовых на все за пригоршню
серебряных монет.
К стрелам, выпускаемым со склона холма, добавились те, которые летели
со стороны деревни, обращенной к долине. Конан влез на одну из крыш и лег
там, чтобы, оставаясь невидимым для врагов, все же иметь возможность
осмотреться с возвышенного места.
Его внимание сразу же привлек граф, так бурно жестикулировавший, что,
казалось, у него была не одна, а по крайней мере две пары рук. Конан сначала
удивился, а потом сообразил: у Сизамбри хватило ума понять, что перед ним -
люди, способные постоять за себя, особенно если они предупреждены об
опасности. Руководя действиями своего отряда молча, при помощи жестов, он
рассчитывал на внезапность нападения.
Прикинув план возможной атаки графа, Конан воспрял духом: та часть
отряда, которая находилась на холме, все еще не могла перевести дух после
бегства из деревни. Таким образом, у графа едва ли хватит солдат, чтобы
организовать эффективную атаку на противника, хорошо укрепившегося, знающего
поле боя, хорошо вооруженного и под руководством командиров, знающих свое
дело.
Еще некоторое время Конан пролежал неподвижно на крыше. Впивавшиеся в
его тело целыми роями мухи и слепни, выгнанные из разворошенной соломы, не
заставили его даже шелохнуться. Еще в Туране, воюя с соседними племенами, он
научился искусству не производить шума и оставаться неподвижным. Главный
принцип учебы там был прост: не вовремя пошевелился - пропал.
Короткий свист, хлопок - и лишь запах дыма заставил Конана обернуться.
Справа, над соседней крышей, появился дым. Зажигательные стрелы!
Конан коротко выругался насчет сообразительности графа и по поводу
скудости прошедшего ночью дождя. Промокни хорошенько сегодня деревня - и
графу ни за что не удалась бы эта шутка.
Пока Киммериец высказывал в пространство эти соображения, в солому на
его крыше воткнулись сразу три огненные стрелы. Видимо, солома была очень
сухой: огонь разгорелся с такой быстротой, что, скатываясь с крыши, Конан
успел опалить себе волосы. Не докатившись до края, он услышал треск и
почувствовал, что летит вниз вместе со сгнившими стропилами, ломаными
досками и горящей соломой. Вскочив на ноги, он начал хлопать себя по
пылающей одежде и волосам. Как только он управился с этим делом, появилась
Райна. Ее легкие нижние брюки из льна едва прикрывали ноги. А рубашка -
скорее, это была куча лоскутков, которые в любой момент могли перестать
представлять собой единое целое.
В общем, ее наряд был в полнейшем беспорядке, чего не скажешь о ее
мыслях.
- Я приказала паковать лишь самые важные тюки. Мои люди знают, как их
отличить. - На какую-то минуту ее гблос задрожал. - А ты был прав. Похоже,
мы явимся перед королем Элоикасом, лишь частично выполнив задание, и будем
молить его...
Она не смогла закончить фразу. Конану захотелось обнять ее, но он
понимал, что сейчас не место и не время, да и сомневался, что это помогло бы
Райне успокоиться.
- Райна, нам понадобится выделить арьергардный отряд, чтобы
продержаться в деревне, пока остальные не уйдут за холм. Это для того, чтобы
Сизамбри не смог отправить нам вдогонку всадников с луками. Дай мне
двух-трех человек, одного - с луком, и я прикрою караван.
- Конан... - Она уставилась на него, как будто он заговорил на
кхитайском языке или превратился в дракона.
- Да во имя Крона, у нас нет времени на споры! - почти закричал он. - Я
лучше других сделаю эту работу. Дай мне несколько человек, чтобы они
прикрыли меня, а уж я устрою этим мерзавцам кровавую баню.
Райна подняла руку. Конану даже показалось, что ему закатят оплеуху. Но
рука Райны лишь мягко погладила его по щеке.
Так они стояли, понимая, что ни время, ни враги ждать не будут. Вдруг
Киммериец встал и отвернулся. Конечно, перед людьми Райны он будет
защищать ее авторитет до последней капли крови, до последнего удара меча. Но
сейчас, наедине, он должен задать ей несколько резких, нелицеприятных
вопросов. И спасибо богам, если она вместо ответа не разобьет какой-нибудь
кувшин о его голову.
Он резко повернулся к Райне, и... все мысли о серьезном разговоре
вылетели из его головы. Девушка стянула с себя тунику, и теперь лишь
тончайшая рубашка прикрывала ее тело выше талии.
Пока Конан завороженно смотрел на нее. Райна стянула с себя сапоги;
вслед за ними отправились и кожаные брюки. Хотя эта одежда и обувь не была
предназначена для удобного снятия, как платья девушек из харчевен, но Райна
умудрилась освободиться от нее в одно мгновение.
- Ты великолепна, как и прежде, - сказал Конан.
Райна не упустила случая кольнуть его самолюбие:
- Ничего умнее не придумал. Киммериец? Ни одна женщина не превратится
за год в старую каргу. Так что или подбирай комплименты поудачнее, или
попридержи язык.
Она протянула к нему руки. Приглашение было сделано, и у Конана не было
ни тени желания отвергнуть его.
Прошло еще много времени, прежде чем они уснули. И их сон, сон усталых,
измученных, но счастливых людей, был глубок, глубок почти как смерть. Они не
слышали раскатов грома без единой вспышки молнии, доносившихся из-за холмов.
Не слышали они и раздававшихся ближе мягких, но настойчивых призывов флейты.
Айбас слышал гром, слышал он и вой чудовища Звездных Братьев. Там, где
он стоял, на самом верху дамбы, даже мертвец услышал бы эти звуки.
Этот крик не был похож ни на один из звуков, которые могли издавать
земные создания. Что-то вроде завывания, переходящего в мерзкое бульканье,
присвистывание, а затем снова в вой. Человеческие уши не должны были слышать
этот звук, пришедший из другого мира. Из мира, где безраздельно царствует
зло, тянущее к себе человека и его мир. Зло, для которого не было названия
ни в одном человеческом языке, но с которым, как со страхом чувствовал
Айбас, ему предстояло скоро встретиться.
Этот страх вытеснил из его мыслей приятное известие о том, что
похищение принцессы Чиенны удалось и что похитители сумели уйти от погони.
Он не знал, был ли захвачен и младенец, но по тому, что Братья отказывались
отвечать на вопрос, можно было предположить, что нет. Это делало новость еще
приятнее. Хотя все приятное было забыто, как только прогремел гром и
затянуло свой вой чудовище.
Некоторым утешением могло служить то, что Звездные Братья тоже казались
сильно напуганными. Может, Айбас был не единственным, кого мучила мысль о
неведомом зле, пришедшем из другого мира, голодном и жаждущем утолить свой
голод, о зле, уже готовом вырваться за все поставленные ему преграды.
Айбас заговорил с одним из Звездных Братьев, который более других
держал себя в руках. Его голос звучал резко как никогда:
- Что случилось? Ваше животное заболело?
- Оно боится, - последовал ответ.
Айбас даже не потрудился отвернуться, чтобы скрыть чувства,
отразившиеся на его лице. То, что могло нагнать страху на это существо,
наверняка было смертельно опасно и для любого человека.
Грянул гром, и Айбас с колдуном сжались от страха. Но существо за
стеной никак не отреагировало. Поглядев на черное небо, Айбас увидел вспышку
молнии, осветившую вершину далекой горы, до ужаса напоминавшую человеческий
череп.
Спасибо богам, это был настоящий гром, обычная гроза! Айбас поспешил
скрыть свою радость, чтобы колдуны не приняли это за оскорбление. Но они
были так поглощены своим бормотанием, что вряд ли заметили бы его, даже
начни он бить в барабан и петь военные гимны.
Айбас спустился со стены и направился к деревне. Примерно на середине
пути он заметил две фигуры, спрятавшиеся в зарослях кустов ежевики.
Следующая вспышка молнии позволила ему узнать медного цвета волосы Виллы и
ее длинные тонкие руки, обращенные к небу в молитве. Рядом возвышалась
массивная фигура Тайрина, ее отца.
Молитва или другой ритуал? Братьям будет интересно узнать, что их
запреты нарушает какая-то девчонка. Ну что ж, отличная возможность для
Айбаса заручиться благодарностью Виллы за то, что он не выдаст ее, а
предупредит об опасности.
Другая мысль как молния пронеслась в его мозгу, рассекая первую.
Никаких неосторожных действий! Никакая женщина не стоит тех неприятностей,
которые может навлечь гнев обманутых или рассерженных непослушанием Звездных
Братьев.
Когда победа так близка, лучше потянуть время. Потом он поговорит с
графом Сизамбри, а уж тот уладит дело с теми, кто в долине Поуджой будет
недоволен продажей одной из девушек племени за пределы их долины.
Конечно, граф может и нарушить их соглашение. Но даже тогда Айбасу
придется иметь дело со смертным человеком, человеком с большими претензиями,
который ни перед чем не остановится, чтобы захватить власть над этой
страной, - но не с колдуном, который узнает новости без гонцов и вызывает
чудовищ из другого мира.
- Госпожа Райна! Госпожа Райна!
Крик медленно проникал в уши Конана. Он сел и усилием воли выгнал сон
из тела и разума. В два прыжка он оказался у двери.
Позади себя он увидел, как мелькнуло загорелое тело Райны, на которое
она спешно набрасывала одежду. Конан отодвинул засов и позволил ломившемуся
человеку приоткрыть дверь лишь на ширину ладони.
- Госпожа Райна! Госпожа Райна! - все повторял тот.
- На нас снова напали? - раздался ее голос.
Человек не ответил. Он так и остался стоять с открытым ртом, увидев в
щель маячившую фигуру Конана. Киммериец в той же комнате, что и госпожа
Райна, да еще практически голый.
Конан слышал все мысли, проносившиеся в голове солдата, словно тот
проговаривал их вслух. Он видел, как стражник пытается хоть что-то увидеть
сквозь щели между досками двери, при этом пошатываясь, так как сильная рука
Конана тряхнула его за воротник штопаной-перештопаной рубахи.
Конан открыл дверь шире, чуть не уронив этим движением стоявшего
снаружи. Его массивная фигура не давала возможности увидеть хоть что-нибудь
внутри дома.
- Твой командир задал тебе вопрос, приятель. Ты что, всегда так плюешь
на ее команды? - Конан старался говорить как можно вежливее и без угрозы в
голосе.
- Э-э...- все, что прозвучало в ответ.
Конан понял, что, держа человека так крепко за ворот, он просто лишает
его всякой возможности что-либо сказать. Он ослабил хватку. Человек
дернулся, освободил шею и, уставившись на Киммерийца, похоже, поблагодарил
богов, что легко отделался.
- Там, за деревней, какой-то граф Сизамбри, господин...
- Конан из Киммерии, бывший офицер туранской армии, - раздался голос
Райны. Она еще не была полностью одета, когда шагнула в дверной проем, но на
поясе уже висели меч и кинжал, а на голове надет шлем.
- Госпожа, капитан Конан. Граф Сизамбри утверждает, что этой ночью
похищена принцесса Чиенна. Он хочет допросить нас и осмотреть лагерь и
багаж.
- Сначала его утопят в верблюжьем навозе, - отрезала Райна.
- Госпожа, с ним пятьдесят человек.
- Действительно так или он только так говорит? - спросил Конан.
Человек прикинул, имеет ли Конан право задавать вопросы, но, взглянув
на выражение лица Райны, втянул голову в плечи и произнес:
- Вообще-то мы не видели больше двадцати, но они все там, за деревней.
- Хорошо. Пусть остаются там, пока я не выйду, - ответила Райна.
- Слушаюсь, госпожа.
Дверь за ним захлопнулась, и они услышали, как он бегом помчался к краю
деревни. Конан и Райна взглянули друг на друга.
Даже если у графа всего двадцать человек, это все равно больше, чем у
Райны. А если в его отряде и вправду пятьдесят бойцов, то эта угроза
посерьезнее, чем шайка бандитов, встреченная сегодня утром.
Райна протянула руки к Конану и позволила ему обнять себя, на секунду
прижавшись к его мощной груди. Затем поцеловала его и сделала шаг назад.
- Прикрывай мне спину и попридержи язык, дружище. Мы завезли имущество
короля Элоикаса в такую даль не для того, чтобы его отобрал сукин сын,
который называет себя графом.
Граф Сизамбри, невысокий и плотный человек, сидел верхом на чалом
жеребце так, словно родился в седле. На нем был плоский панцирь, пластины
которого закрывали спину и грудь; шлем украшали алые перья; меч, изрядно
поработавший на своем веку, прикреплен так, чтобы его было удобно выхватить
левой рукой.
Шлем закрывал часть лица, но оставлял на виду курчавую черную бороду,
тронутую сединой, длинный красный нос и большие темные глаза. Граф смотрел
вокруг с таким видом, будто хотел убедить окружающих, что его глаза насквозь
видят душу человека.
Однако Конана, помнившего глаза некоторых смертных и не только смертных
созданий, с которыми ему приходилось встречаться, не очень-то легко было
пронять таким спектаклем.
- Ему бы храмовые процессии возглавлять, а не войско, - пробурчал
Киммериец.
Райна находилась достаточно близко, чтобы схватить его за руку, сжав
ее, ощутить каменную твердость мышц и прошипеть ему в ухо:
- Ради твоей и моей жизни, Конан, заткнись - и ни слова, пока я не
позволю тебе раскрыть рот.
Легким кивком головы Конан выразил согласие. Начав говорить не вовремя,
можно было спровоцировать графа на какую-нибудь глупость. Или если он был
достаточно проницательным человеком, то мог бы, увидев разногласия между
противниками, попытаться обратить себе на пользу их распри.
Конан сделал шаг назад и начал внимательно изучать людей графа, при
этом изображая, что ему нет до них никакого дела. Их действительно было
больше двух десятков, и значительно больше. Ни у одного из них не было
такого отличного коня, как у графа. Хуже, чем его панцирь, была и их защита.
Конан увидел лишь легкие кольчуги на большинстве противников. На некоторых
несчастных не было ничего, кроме курток из толстой проваренной кожи с
нашитыми железными кольцами.
А вот их оружие было значительно лучше готово к бою. Все были при
мечах, а у большинства из-за плеча виднелись короткие кавалерийские луки или
арбалеты. Конан мог лишь догадываться о количестве стрел и меткости
стрелков. Он все больше убеждался, что этот отряд выйдет победителем из
любой заварушки, которую люди Райны могут иметь глупость спровоцировать.
Конан был не единственным, кто понял это. Люди Райны одним глазом
следили за гостями, а другим - за малейшим жестом своих командиров.
К Конану на расстояние слышимости шепота подошел один из солдат:
- Мы собрались в центре деревни. Нужно, наверное, перекрыть улицы?
Райна покачала головой и ответила:
- Нет. Расставь стрелков в тех местах, где у них будет широкий обзор.
Не забудьте и про ту сторону деревни, которая обращена к замку. Если его
Бородатое Сиятельство припрятал от нас часть своих людей, то, скорее всего,
он отправил их обойти холм и выйти нам в тыл.
- Да не оставят вас боги, госпожа.
- И всех вас тоже.
Человек растворился в темноте. Райна с досадой взмахнула рукой:
- Жаль, что мы не поднялись к замку. Там было бы легче защищаться.
- Мы бы с нашими мулами до сих пор тянулись вереницей по тропе. Да еще
кто знает, сколько из них попадало бы с обрыва. Да и вообще, что толку
переживать о том, что могло бы быть, если бы не... и так далее.
- Что, еще одна мысль капитана Кхадьяра?
- Любой здравомыслящий человек придет к этому, побывав раз пять в бою,
а если нет - то достанется стервятникам на завтрак.
Райна скрестила руки на груди и обратилась к графу:
- Граф Сизамбри! Я - Райна Боссонская, командир каравана и его охраны.
- Предположим, в это я могу поверить. Но, по моим сведениям, с этим
караваном шли люди короля. Где они?
Райна повторила то, что уже рассказывала Конану. Сизамбри невесело
рассмеялся. Райна вспыхнула, и на этот раз пришла очередь Конана хватать ее
за руку, чтобы успокоить.
- Я - Конан Киммериец, бывший офицер армии Турана. Сейчас - заместитель
командира охраны каравана, госпожи Райны. Я хочу спросить, какой нашей шутке
мы обязаны вашим смехом.
Сизамбри уставился на Конана и продолжал смеяться все громче, пока не
встретился с ответным взглядом Конана. Черные глаза столкнулись с
холодно-голубыми, и именно черные глаза первыми отвели взгляд, и рука их
хозяина, затянутая в перчатку, сжалась, как бы обхватив рукоять меча.
- Я не утверждаю, что вы лжете. Но если за вами не будут присматривать
люди короля, всякое может случиться с королевским имуществом. С вашим
имуществом, госпожа Райна, если вы, конечно, дорожите репутацией честного
проводника караванов.
- Пока ничего не случилось, - сказала Райна, - и уж по крайней мере
ничего, связанного с похищением принцессы Чиенны, о котором мы узнали,
только когда ваш человек вызвал нашу стражу.
- Да, и если бы они впустили моих людей в ваш лагерь, нам бы не
пришлось стоять здесь и глазеть друг на друга, как двум стаям волков над
загнанным оленем.
Глаза графа выдавали ложь, удачно скрытую мягким голосом.
- Охрана выполняла мои приказы, а я - приказы короля Элоикаса. И один
из них - не позволять никому допрашивать моих людей и обыскивать багаж, если
у него нет на это права, подтвержденного письменно рукой короля.
Граф Сизамбри презрительно фыркнул:
- У дворянина такого ранга, как у меня, это право есть с рождения. Не
бойтесь оказать неповиновение королю, подчиняясь мне.
Райна сказала:
- Простите, господин, если я чересчур подозрительна. Мы - чужие в этой
стране, мы не знаем ее законов и обычаев, поэтому нам трудно принять на веру
то, что вы говорите.
Конан почувствовал, что она хочет добавить: <Да и то, что вы - граф,
тоже еще стоило бы проверить>. С трудом она удержалась от этого оскорбления.
- Здесь все проверяю я, и никто другой. - Голос графа перешел в глухой
рык. Кулаки снова сжались. Конан прикинул расстояние между ним и графом.
Тот, сам того не подозревая, совершил серьезный промах, оказавшись между
Конаном с Райной и своими стрелками, которые не могли теперь пустить стрелы
без риска попасть в своего командира.
Улыбнись лишь чуть-чуть ему удача - и Конан свалил бы графа с лошади
раньше, чем лучники натянули бы тетиву. Случись так - и дело приняло бы
совсем другой оборот.
Граф снова перевел взгляд на Конана. Киммериец старался придать себе
вид безобидного ягненка, к тому же приросшего к земле крепче, чем старый
дуб. Судя по выражению лица графа, Конану до некоторой степени удалось
сыграть убедительно.
Граф собрался сказать что-то еще, но его слова остались неуслышанными,
потонув в крике мула, раздавшемся из деревни. Вслед за этим послышались
человеческие крики. Некоторые голоса Конан узнал. Другие, незнакомые,
издавали боевой клич: <Стальная Рука!>
Конан взглянул на Райну. Та кивнула, и Киммериец сделал шаг в сторону
деревни. Граф издал какой-то нечленораздельный звук, и немедленно
послышались щелчки взводимых арбалетов.
Конан, резко повернувшись, схватил с земли камень и, словно из пращи,
запустил его в бок коня графа. Жеребец заржал и резко попятился. Это застало
седока врасплох. Граф покачнулся и судорожно схватился за поводья, сжимая
ногами бока жеребца, делая все, чтобы не вылететь из седла и не свалиться на
землю.
В то же время Конан свободной рукой схватил Райну за локоть и, почти
оторвав ее от земли, понесся к спасительным стенам деревенских домов. Позади
них граф прилагал все усилия, чтобы обуздать и успокоить взбрыкивавшего и
встающего на дыбы коня.
- Если бы этот шакал прикрыл нас своей задницей еще пару секунд...-
начал было Конан. Но тут свист стрел, выпущенных из луков и арбалетов, и
звон от их попадания в камни стен оборвал его на полуслове.
Вдруг послышался голос графа, изрыгавший проклятия. Видимо, решил
Конан, какой-то незадачливый стрелок <помог> всаднику приструнить жеребца,
всадив тому в круп стрелу. После этого обстрел ослаб, но не прекратился.
Наконец впереди показалось спасительное распахнутое окно в стене
деревенского дома. Конан швырнул Райну в проем, как грузчики в порту
перекидывают через борт тюки с товаром. Последовав за ней, он рухнул сверху
всем своим весом.
- Черт, Конан! - задыхаясь, выдавила Райна. - Если ты рассчитываешь на
мой меч в этом бою - побереги мои пальцы.
Конан шагнул назад, глядя, как она встает и немедленно выхватывает из
ножен меч. Проклятия графа стихли вдали, прекратился и свист стрел.
Шум боя в деревне усилился; правда, больше за счет воинственных криков
и ругательств, чем из-за звона стали. Конан изо всех сил навалился плечом на
запертую дверь: гнилые доски и иссохшая кожа на выдержали, и он очутился на
земле в облаке пыли. Вскочив, он рванулся вслед за Райной к другому концу
деревни.
Им хватило лишь одного взгляда, чтобы оценить обстановку и отличить
своих от врагов. Нападавших, спустившихся с холма, было не меньше дюжины -
достаточно, чтобы загнать в угол людей Райны, но недостаточно, чтобы довести
атаку до конца.
Кроме того, нападающие совершили серьезную ошибку, не присмотрев за
своими флангами, чем немедленно воспользовались Райна и Конан. Бешено вращая
мечами, они неожиданно налетели с фланга. Конан понимал, что теперь никакие
переговоры с целью предотвратить кровопролитие уже не помогут. Он орудовал
мечом, понимая, что граф после такого оскорбления не остановится ни перед
чем, чтобы расправиться с Конаном. Даже если для этого ему придется
пожертвовать всеми своими людьми.
Но расправиться с Конаном означало расправиться с Райной и с ее
отрядом. Будь Конан один, он давно уже во весь дух уходил бы прочь отсюда,
да так, что только пятки бы сверкали. Он прекрасно понимал, что никакие
приказы проклятого графа или еще какого-нибудь лорда Пограничного
Королевства гроша не стоили бы на территории Немедии или Аквилонии.
Но Киммериец чувствовал себя связанным словом, данным Райне и ее людям,
и не мог дать волю своим воинским инстинктам и азарту. Надеясь все же на
понимание этого жеста доброй воли, он не стал устраивать кровавую бойню,
усеивая деревенскую улицу трупами солдат графа.
Решив не столько убивать, сколько нагнать страху, Конан проделал это с
должным умением. Он бил мечом по шлемам плашмя, ломал руки, его сапоги то и
дело всаживались в чей-нибудь живот. Бок о бок с ним Райна действовала так
же, пусть чуть с меньшей силой, но едва ли медленнее или с меньшим эффектом.
Действуя вдвоем, они смяли линию наступавших так быстро, как воры
скручивают в рулон украденный ковер. Видя печальную судьбу своих товарищей,
те из людей графа, по которым еще не прошелся вихрь смерти и увечий, сочли
за лучшее покинуть поле боя и рванули во всю прыть прочь от деревни.
Бойцы Райны, стоявшие на крыше, натянули луки. Засвистели стрелы. Даже
услышав запрет Райны, они не сразу прекратили стрельбу.
- Хватит крови, идиоты! - проорал Конан.- Прекратите. Может, еще
удастся договориться с ними.
- Пошел ты со своими переговорами...- ответил кто-то из лучников.
Не тратя времени на споры, Конан забрался на крышу и вцепился в ноги
ближайшего стрелка. Вдвоем они продавили крышу и с грохотом и облаком пыли
провалились внутрь лачуги. Конан услышал ругань в свой адрес, доказывавшую,
что пострадавший скорее обижен, чем серьезно ранен.
- Госпожа,- раздался уже более почтительный голос, - Тарцо погиб, еще
двое ранены, не говоря уже о мулах. Мы должны отомстить этим ублюдкам! Мы
обязаны это сделать!
- Что мы обязаны, так это доставить груз королю Элоикасу в целости и
сохранности, - отрезала Райна, - будем мы вступать в бой или нет - все
зависит от нашего основного дела. И вы поклялись беспрекословно подчиняться
мне. Может, вы решили отказаться от своей клятвы прямо сейчас, перед лицом
врага, у которого много сил и который знает, как их грамотно применить?
Красноречивое молчание стало ответом на эти слова. Конан чувствовал,
как слабеет власть Райны над ее людьми. Он надеялся, что, пока не порвались
последние нити, связывающие командира с подчиненными, произойдет что-либо
обнадеживающее: или граф проявит здравый смысл и добрую волю, или бой снова
завяжется, уже по-серьезному.
Свист стрелы предупредил Конана об опасности. Он бросился в одну
сторону. Райна в другую, а на деревню с холма обрушился град стрел. Заревели
мулы. Один из них, взбрыкнув, понесся по улице. Кровь фонтаном била из раны
на его шее. На углу ноги мула подкосились, и животное упало, содрогаясь в
агонии. Маленький, но крепкий и сильный пони понесся галопом в сторону
холма. Из его боков и крупа торчали стрелы. Перепрыгнув через упавшего мула,
он получил еще несколько стрел в морду и, развернувшись, упал рядом с
издыхающим мулом.
- Готов поспорить, они решили задержать нас здесь, раз не удалось
вышибить отсюда, - сказал Конан Райне.
- Задержать, пока к ним не подойдет подкрепление?
- А почему бы и нет? И еще, готов снова поспорить: если до вечера они
не наберут намного больше бойцов, то мы вполне сможем разделаться с ними. У
них сейчас кишка тонка ввязываться в ближний бой.
- Не думаю, что так легко удастся выбраться отсюда. Не забывай, с нами
груженые мулы и лошади.
- Знаешь, бывают случаи...
- Знаешь что, бывают случаи, когда ты слишком много лезешь в мои дела,
Конан.
- Правда останется правдой, скажу я ее тебе или промолчу.
Райна тряхнула головой, как будто стараясь стряхнуть с себя что-то.
Потом протерла рукавом глаза, засыпанные пылью. Это движение заставило
качнуться грудь, едва прикрытую одеждой. Сейчас, в рваной одежде, грязная,
усталая, она напоминала трактирных танцовщиц, готовых на все за пригоршню
серебряных монет.
К стрелам, выпускаемым со склона холма, добавились те, которые летели
со стороны деревни, обращенной к долине. Конан влез на одну из крыш и лег
там, чтобы, оставаясь невидимым для врагов, все же иметь возможность
осмотреться с возвышенного места.
Его внимание сразу же привлек граф, так бурно жестикулировавший, что,
казалось, у него была не одна, а по крайней мере две пары рук. Конан сначала
удивился, а потом сообразил: у Сизамбри хватило ума понять, что перед ним -
люди, способные постоять за себя, особенно если они предупреждены об
опасности. Руководя действиями своего отряда молча, при помощи жестов, он
рассчитывал на внезапность нападения.
Прикинув план возможной атаки графа, Конан воспрял духом: та часть
отряда, которая находилась на холме, все еще не могла перевести дух после
бегства из деревни. Таким образом, у графа едва ли хватит солдат, чтобы
организовать эффективную атаку на противника, хорошо укрепившегося, знающего
поле боя, хорошо вооруженного и под руководством командиров, знающих свое
дело.
Еще некоторое время Конан пролежал неподвижно на крыше. Впивавшиеся в
его тело целыми роями мухи и слепни, выгнанные из разворошенной соломы, не
заставили его даже шелохнуться. Еще в Туране, воюя с соседними племенами, он
научился искусству не производить шума и оставаться неподвижным. Главный
принцип учебы там был прост: не вовремя пошевелился - пропал.
Короткий свист, хлопок - и лишь запах дыма заставил Конана обернуться.
Справа, над соседней крышей, появился дым. Зажигательные стрелы!
Конан коротко выругался насчет сообразительности графа и по поводу
скудости прошедшего ночью дождя. Промокни хорошенько сегодня деревня - и
графу ни за что не удалась бы эта шутка.
Пока Киммериец высказывал в пространство эти соображения, в солому на
его крыше воткнулись сразу три огненные стрелы. Видимо, солома была очень
сухой: огонь разгорелся с такой быстротой, что, скатываясь с крыши, Конан
успел опалить себе волосы. Не докатившись до края, он услышал треск и
почувствовал, что летит вниз вместе со сгнившими стропилами, ломаными
досками и горящей соломой. Вскочив на ноги, он начал хлопать себя по
пылающей одежде и волосам. Как только он управился с этим делом, появилась
Райна. Ее легкие нижние брюки из льна едва прикрывали ноги. А рубашка -
скорее, это была куча лоскутков, которые в любой момент могли перестать
представлять собой единое целое.
В общем, ее наряд был в полнейшем беспорядке, чего не скажешь о ее
мыслях.
- Я приказала паковать лишь самые важные тюки. Мои люди знают, как их
отличить. - На какую-то минуту ее гблос задрожал. - А ты был прав. Похоже,
мы явимся перед королем Элоикасом, лишь частично выполнив задание, и будем
молить его...
Она не смогла закончить фразу. Конану захотелось обнять ее, но он
понимал, что сейчас не место и не время, да и сомневался, что это помогло бы
Райне успокоиться.
- Райна, нам понадобится выделить арьергардный отряд, чтобы
продержаться в деревне, пока остальные не уйдут за холм. Это для того, чтобы
Сизамбри не смог отправить нам вдогонку всадников с луками. Дай мне
двух-трех человек, одного - с луком, и я прикрою караван.
- Конан... - Она уставилась на него, как будто он заговорил на
кхитайском языке или превратился в дракона.
- Да во имя Крона, у нас нет времени на споры! - почти закричал он. - Я
лучше других сделаю эту работу. Дай мне несколько человек, чтобы они
прикрыли меня, а уж я устрою этим мерзавцам кровавую баню.
Райна подняла руку. Конану даже показалось, что ему закатят оплеуху. Но
рука Райны лишь мягко погладила его по щеке.
Так они стояли, понимая, что ни время, ни враги ждать не будут. Вдруг