Страница:
до их слуха донесся низкий звук военной трубы. Сначала одной - из-за холма,
потом другой - отвечавшей первой, уже гораздо ближе. Наконец еще две трубы
зазвучали, все громче и громче, продвигаясь в направлении деревни.
Когда затих последний вздох трубы, Конан расслышал топот множества
конских копыт. Он легко подтолкнул Райну:
- Ну, тебе пора двигать отсюда, да поживее, а мое дело - подготовиться
к встрече. Похоже, к нам в гости собираются все друзья графа.
Декиус, капитан-генерал королевского войска Пограничья, понимал, что
могут обозначать звуки труб. Если граф Сизамбри уже ворвался в деревню, а
теперь дает сигнал к отходу, то его люди успеют уйти от преследования
Декиуса.
Капитан-генерал молил всех богов, чтобы граф пошел на то, чтобы
оповестить о себе по всей округе, чисто из безрассудства. Если он только
входил в деревню, то Декиус сможет схватить его с поличным, и тогда...
Король Элоикас не придаст большого значения сражению, даже выигранному,
если Сизамбри опять удастся скрыться. Но если этот бой положит конец его
интригам и предательству, король многое простит и позволит своему
капитан-генералу.
Декиус привстал в седле, потом медленно поехал вперед. Капитан-генерал
не мог себе позволить неосторожность показаться на глаза противнику: у него
было всего два десятка солдат против как минимум вдвое большего количества у
графа. Даже если крестьянин, предупредивший Декиуса о появлении Сизамбри, и
ошибся в счете, все равно граф и правду вполне мог иметь с собой отряд
человек в пятьдесят.
Услышав второй раз позывные сигналы, Декиус кивнул своему знаменосцу.
Тот развернул знамя, и Серебряный Медведь затрепетал в воздухе. Затем Декиус
взял свой щит у оруженосца, ехавшего бок о бок с ним. Большой овал
окантованного железом дуба словно врос в его руку. Однако время обнажить меч
еще не пришло. Пока еще можно было не отказать себе в удовольствии править
лошадью при помощи поводьев, а не одними коленями, как в бою.
Последние ноты, издаваемые трубами, эхом отразились от склона холма.
Люди Декиуса пришпорили коней и перешли на рысь. Приближался последний
поворот тропы. За ним их глазам открылся замок Демби и сильно разрушенная
деревня у его подножия. Половина домов деревни была охвачена пламенем. По
склону тут и там лежали трупы людей и вьючных лошадей и мулов. Колонна
тяжело нагруженных пеших людей взбиралась вверх по склону.
Декиус подъехал вплотную к развалинам деревни. Вся земля была изрыта
копытами лошадей. Облако пыли на тропе, ведущей в лес, показывало
направление, в котором скрылись всадники.
- Стой! Кто идет? - раздался хриплый голос из деревни.
Декиус не привык, чтобы к нему обращались подобным образом, по крайней
мере с тех пор, как получил свои первые шпоры в семнадцать лет. Но если тот,
кто остановил его, только что выстоял в бою против Сизамбри и его
прихвостней, то он-он имеет право на подозрительность.
- Подданные короля Элоикаса, - ответил Декиус.
Он не хотел называть себя, чтобы даже случайно попавшая в него стрела
не дала Сизамбри повода для такой радости.
- Подойди, чтобы тебя узнали. - Голос все еще хрипел, но уже больше
походил на голос человека - опытного офицера.
Декиус спешился, выставил щит вперед, вынул из ножен меч и сделал
несколько шагов вперед, к невидимому обладателю такого рыка.
- Достаточно, благодарю тебя, - раздался тот же голос.
- Ладно, Конан, хватит тебе, - Декиус был готов поклясться, что второй
голос принадлежал женщине, - видишь, у него Серебряный Медведь Декиуса, а на
щите - рука-защитница королевства. Могу поспорить: это Декиус собственной
персоной.
Собеседники тихо обменялись между собой короткими фразами. По тону
Декиус предположил, что они спорили о чем-то. Вдруг из дома напротив
навстречу ему шагнули два человека, один из которых и вправду оказался
женщиной.
Мужчина был выше Декиуса едва ли не на целую голову. На нем грязная
грубая рубаха, штаны, сапоги, а в руках - удобнейший меч с широким лезвием.
А женщина...
- Госпожа Райна! Неужели это вы? - Тот крестьянин говорил также и о
караване, остановившемся на ночлег в деревне у замка Демби. Надо же, чуть не
схватил Сизамбри, нападающего на караван, да не просто караван, а давно
ожидаемый самим королем, охраняемый вот этой самой госпожой Райной.
- Да, это я. Вы разве не рады?
Декиус понял, что на его лице отразилось чувство досады из-за того, что
граф опять ускользнул от него.
- Что вы, конечно, очень рад.
Он хотел было добавить: <Да и вы наверняка тоже рады>, - но решил, что
нет смысла повторять вслух то, что и без того всем понятно. По описаниям
распорядителя имущества, Райна красивая женщина, но Декиус даже не
предполагал, насколько красивая!
Райна обладала репутацией грамотного и знающего себе цену капитана, и
Декиус был уверен, что это - не ее обычный боевой наряд. Но надо признать,
что в нем она не просто притягивала взгляд, от нее совершенно невозможно
было оторвать глаз. В какой-то момент Декиус поймал себя на том, что мечтал
бы увидеть черноволосого гиганта, стоявшего плечом к плечу с Райной, где
угодно, только не здесь.
- Просто я очень сожалею, что граф Сизамбри не попался на нашу уловку с
трубами. Я рассчитывал увлечь его, спровоцировать на последнее, губительное
для него нападение. Тогда бы...
- Ну, значит, спасибо всем богам, что ваша штука не сработала. А то
пришлось бы вам сейчас перешагивать через наши трупы и трупы наших людей.
- Кто ты? - спросил Декиус. Этому верзиле явно не хватало вежливости.
- Простите, господин, - сказала Райна, - это Конан из Киммерии...
первый человек в нашем отряде... после меня.
Последние слова вызвали несколько язвительных смешков среди людей
Декиуса. Ни Конан, ни Райна не ответили, хотя Декиус заметил, как вздрогнули
и покраснели ее ноздри. Да, носик у этой милашки был такой же симпатичный,
как и все остальное.
- Ладно, капитан. Я полагаю, что именно граф Сизамбри - ваш противник,
который бежал с поля боя?
- Если это тот маленький человечек с большим самомнением, боевой клич
солдат которого <Стальная Рука>, если... - начала Райна.
- Достаточно. Это был Сизамбри. Дальше.
Рассказ шел быстро и четко. Декиус поймал себя на том, что, даже
разглядывая Райну, внимательнейшим образом слушает Конана. Киммериец,
казалось, соображал в военном деле побольше многих, хотя на вид ему никак
нельзя было дать и двадцати пяти лет. Но, в конце концов, не годы, а
сражения дают опыт воину. Декиус это отлично знал, знал на своей шкуре,
знал, пожалуй, лучше, чем хотелось бы любому нормальному человеку.
Когда они закончили разговор, Декиус увидел, что его люди смотрят на
Райну и Конана с неприкрытым восхищением.
- Ладно. Зовите своих скалолазов обратно, - сказал Декиус, - я полагаю,
еще до полудня мы должны выйти на марш.
- Мы потеряли часть своих вьючных и верховых лошадей, - сказала Райна.
- Вы уже говорили мне об этом, - в голосе Декиуса появились нотки
нетерпения, - если часть ваших людей, разумеется и моих, спешится, то
лошадей как раз хватит, чтобы увезти все тюки.
- А раненые? - опять этот голос Киммерийца, звучащий не более нежно,
чем точильный камень, заостряющий боевой топор.
- Оставим их, а доберемся до ближайшего замка, найдем там им замену. А
за ними пришлют людей и заберут.
- Нет,- сказал Конан вежливее, чем раньше,- Райна, если Декиус
настаивает, я останусь с ранеными. Не хочу, чтобы до них добрались люди
графа Сизамбри, чтобы перерезать им глотки, выпытав у них предварительно
все, что можно выпытать издеваясь.
Декиус подумал про себя: <А парень-то молодец>. Это было своего рода
испытание. Он мог предложить оставить часть груза и себя - в качестве
охранника. Мог и согласиться оставить раненых без охраны. Мог, но не стал.
Похоже, у него не только изрядное самомнение. Он также имел представление о
чести. Райна не привела с собой перелетную птичку или, еще хуже, змею за
пазухой. В королевство приходило слишком много людей с манерами куда более
изысканными, чем у Киммерийца; потом они исчезали, оставляя после себя
недобрую память и дымящиеся развалины.
- Если большинство из нас пойдет пешком - ваши раненые смогут сесть на
лошадей, - сказал Декиус, - но это значит, что, скорее всего, мы не успеем
добраться до замка до наступления темноты.
- Мои люди давали присягу мне, а я клялась в верности им, - твердо
сказала Райна.
- А я присягнул капитану Райне, - добавил Конан.
Декиус отдал бы добрый меч, чтобы узнать, какие клятвы связывают этих
двоих. Ни разу они не посмотрели друг на друга, ни одного намека на то, что
они могли быть любовниками. Но капитан-генерал готов был поспорить на тот же
меч, что они ими были. И это очень не нравилось ему, хотя он и сам не мог бы
сказать почему.
Конан и Райна шли позади объединенного отряда, отправившегося в путь
задолго до полудня.
- Король Элоикас сделал удачный выбор, доверив Декиусу свое знамя, -
заметил Конан.
- Ты так думаешь? - возразила Райна. - И это притом, что он просто
раздел меня похотливым взглядом.
- Человек может быть отличным офицером и в то же время - настоящим
ценителем женской красоты, - сказал ей Конан и, помедлив, тихо добавил: - Да
и чем мы сами занимались сегодня ночью?
Райна сначала смутилась и вдруг рассмеялась:
- Ладно, беру свои слова назад. Но все равно, король Элоикас не умеет
выбирать людей, а может, ему просто не повезло. Я про этого графа Сизамбри -
связался же король с ним.
- Можно подумать, ты все это знала давным-давно, а про графа Сизамбри
услышала не сегодня ночью.
Райна снова смутилась, замолчала и долго не могла успокоиться:
- Я... мы... нам так хотелось отправиться в путь, заработать на этом
переходе деньги и имя. Да, нам говорили, что здесь... что Пограничное
Королевство - страна, где хозяйничают банды и шайки разбойников. Но мы и
думать не могли, что здесь творится такое... Это во сто крат хуже, чем в
любой дикой стране.
Конан увидел боль и стыд на лице Райны. Больше она не попадется на этот
крючок. <Ладно, - подумал он, - хватит упреков и советов, как ей делать ее
дела>.
- Если я правильно понял, графу Сизамбри наплевать на всех богов на
небе и на короля Элоикаса - на земле. Этот тип людей встречается нечасто, и
обычно они бывают очень опасны.
Лицо Райны на секунду приобрело выражение, похожее на маску, которой
можно до смерти напугать ребенка. Или же выражение лица ребенка, напуганного
такой маской. Что было этому причиной, Конан не решился спросить.
Он знал, что Райна покинула Боссонию в большой спешке по причинам, о
которых она особо не распространялась. Конан встретил ее, когда Райна
служила телохранительницей у колдуньи Иллианы. Тогда они занялись поисками
сокровищницы Курага. А что она делала после того, как уехала из Боссонии, и
до службы у Иллианы - было тайной, которой она ни с кем не делилась.
Значит, так тому и быть. Райна была для Конана товарищем по оружию,
любовницей, а сейчас - еще и командиром, за которым - хоть в огонь, хоть в
воду. Конан понимал, что вряд ли найдется что-либо в мире, что способно было
бы заставить Райну отступиться от своих планов. Она не запросит пощады ни у
людей, ни у богов.
Но, пожалуй, следует повыспрашивать у нее кое-что о короле Элоикасе, о
тех его приближенных, которые могли хранить интересующие Конана сведения.
Ведь хотя до окончания проводки каравана Конан и думать не мог об уходе на
юг, не всю же жизнь он собирается посвятить борьбе против графа Сизамбри.
Но и в этой войне была своя притягательная сторона. Такая борьба всегда
полна неожиданностей, случайностей. Это совсем не то, что бой с известным
тебе противником при свете дня. Тут совсем другое дело. И умный человек не
должен упустить свой шанс поживиться в этой странной войне.
Конан знал, что снова встанет на ноги на юге, даже если доберется до
южных королевств нищим. Но еще быстрее он завоюет себе там признание, если
при нем будет тугой звенящий кошелек.
Появление принцессы Чиенны в деревне Поуджой не разбудило Айбаса. Он не
мог уснуть с тех пор, как увидел, что Звездные Братья готовятся принести
жертву своему чудовищному зверю.
Ему не хватило храбрости спросить, не саму ли принцессу собирались они
принести в жертву. Айбас рассудил, что, даже если бы он и набрался смелости,
это ничего бы не изменило. Много раз ему удавалось угадать желания графа
Сизамбри. Если на этот раз Звездные Братья решили не обращать внимания ни на
него самого, ни на графа, ничего не оставалось делать, кроме как передать
эту новость графу лично.
Передать, а затем побыстрее исчезнуть оттуда, где его могут схватить
люди Сизамбри. Маленький хозяин ничем не отличался от других самодовольных
людей в своей нелюбви к гонцам, приносящим дурные известия.
Гонги, барабаны, да еще эти отвратительные деревянные трубы возвещали о
прибытии воинов. Даже самая обыкновенная военная труба Пограничного
Королевства была оскорблением для слуха. То, во что гудели воины Поуджой,
просто не поддавалось описанию.
Доведется ли ему еще услышать девушек-флейтисток из Аргоса или деву с
лирой из Немедии? Услышит ли он жалобную песню свирели и приглушенную
барабанную дробь, под которую марширует аквилонская пехота ясным осенним
днем? Айбас сильно сомневался в этом.
Не менее сомнительной была польза от причитаний по своей собственной
судьбе. Только душу травить, а именно сейчас душевных сил потребуется ой как
много. Глубоко вздохнув, Айбас закутался в плащ и вышел на деревенскую
улицу.
На всем пути к долине из дверей каждого дома высовывались головы.
Некоторые жители стояли в дверных проемах, всматриваясь в темноту. Айбас
заметил, что многие с отвращением махали руками ему вслед. Ему стало
интересно, к чему относились эти жесты: к нему лично, к Звездным Братьям или
просто к тому, что ждало Поуджой за влезание в дела королей и графов.
Айбас давно понял, что эти горцы гораздо хитрее и проницательнее, чем
предполагал граф Сизамбри. Никакое золото не могло заставить их закрыть
глаза или промолчать об увиденном. Если бы граф получил то, что искал, он бы
посчитался с Поуджой, как и другие горные племена, над которыми те
издевались из поколения в поколение, используя людей как корм для любимца
своих волшебников.
Заросли ежевики укрыли Айбаса, так же как две ночи назад они укрывали
Виллу и ее отца. Из зарослей он всматривался в темные каменистые поля,
засеянные ячменем. Далекие огненные светлячки постепенно росли, превращаясь
в пылающие малиновым пламенем факелы. Острый запах трав, которые Поуджой
вплетали в свои тростниковые факелы, был настолько силен, что Айбас
расчихался.
На это никто не обратил внимания. Воины Поуджой направлялись к
волшебникам, их предводитель потрясал копьем, держа его обеими руками.
- Приветствуем вас, Братья Звезд. Мы принесли то, за чем были посланы.
Благословите же нас.
Это не походило на мольбу. Скорее это было требование отдать
положенное, в противном случае оно будет взято силой. Айбасу вовсе не
улыбалось, чтобы Звездные Братья восприняли это как оскорбление и повздорили
с воинами. Такая заваруха, конечно, будет стоить жизни принцессе, если это и
вправду она находилась внутри паланкина. Это явится концом надежд графа
Сизамбри; вместе с принцессой умрет и обещанная Айбасу награда, да и, скорее
всего, он сам.
Поражение Звездных Братьев освободит от пут дракона, и он понесется по
холмам, сжирая все, что попадется на его пути. И никто - ни человек, ни
волшебство - уже не смогут остановить или замедлить его.
Один за другим Звездные Братья кивали в знак согласия. Как только
последняя бородатая голова опустилась к груди, старший Брат поднял к небу
руки. Шар огня, темно-красный с золотом, закружился между ними. Он своим
светом превратил и волшебников и воинов в кровавые тени.
Брат с огненным шаром поднял руки выше. Остальные Братья запели
какой-то гимн, никогда раньше не слышанный Айбасом. Эти завывания
понравились ему еще меньше, чем вся музыка колдунов.
Шар скользнул вверх, поднялся выше стен, выше самого высокого зубца
башни самого большого храма в Аквилонии. Поднимаясь, шар стонал, как будто
живое существо, и этому стону эхом вторил дракон.
Вдруг шар исчез, а огонь дождем полился на воинов. Золото и багрянец
смешались в воздухе, и воины подняли к огню лица и оружие.
Огонь вылился на воинов, превратив их рты и глаза в чаши пламени.
Айбасу показалось, что воины племени влили в свои человеческие тела кровь
дикой кошки или дракона, а быть может, и ту и другую.
Их оружие не превратилось в огонь. Оно легко выскользнуло из рук хозяев
и медленно полетело вверх. Айбас, затаив дыхание, смотрел, как все эти
смертоносные орудия поднимались почти на ту высоту, где недавно парил
огненный шар.
Закончив подъем, оружие остановилось и затанцевало в воздухе, как
иногда кружатся на одном месте в быстром потоке легкие прутья. Некоторые
копья повернулись острием вниз. Мечи двигались так, словно невидимые руки
управляли ими.
Один меч столкнулся в воздухе с боевым топором. Искры посыпались на
факелы, которые гасли, как если бы попали под настоящий дождь.
Опустившись на четвереньки, как зверь, Айбас закрыл глаза на мгновение.
Он не увидел, как исчез жар, шедший от оружия, и как оно спустилось на
землю, прямо в руки владельцам.
Но он услышал, как с хрустом, словно раскололась дыня, воткнулся в
череп хозяина его боевой топор. Он услышал, как застонал другой солдат,
когда его копье, пройдя мимо поднятых навстречу рук, вонзилось ему в живот.
Любой смертный в долине наверняка слышал этот страшный крик, так же как
и ответ дракона. Айбас готов был поклясться, что звуки стона и криков боли
не могут разноситься подобно грому. Но он сам слышал это. А спустя какое-то
мгновение он осознал, что, кроме этих криков, он слышит еще и дьявольский
гром, прокатившийся несколько раз над долиной без единой вспышки молнии.
Казалось, грохот заставил замолчать и превратил в камень как колдунов,
так и солдат. Один из воинов наконец смог заставить себя двигаться. Он
подбежал к раненому товарищу и прервал его мучения, перерезав тому горло.
Когда вновь воцарилась тишина, другой воин отдернул занавеси паланкина.
Женщина, вышедшая наружу, двигалась с изяществом королевы, хотя и была
не обута, в одной ночной рубашке. Ее черные волосы в другой обстановке,
наверное, спадали бы локонами по плечам. Сейчас же они сбились в один
грязный узел. Кровавые ссадины на шее и на ушах ясно давали понять, при
каких условиях она рассталась с привычными украшениями.
В руках у нее был тряпичный узел. Айбас поспешил прочесть короткую
молитву, чтобы этот узел оказался просто одеждой, которую Чиенне разрешили
взять с собой. Но узел захныкал, и принцесса поудобнее перехватила его,
чтобы успокоить находившегося там младенца.
Айбас ощутил странное спокойствие. Плач принца Урраса был первым
по-настоящему естественным, действительно человеческим звуком из тех,
которые он слышал в этой долине.
Затем барабаны и омерзительные трубы опять подняли страшный шум. Айбас
понял, что настало время показаться, пусть даже со стороны Братьев. Нельзя
было дать им возможность усомниться в том, что граф Сизамбри действительно
дорожит принцессой. Лишь тень сомнения - и смерть настигнет ее легко и очень
быстро.
Айбас встал, отряхнул грязь и листья ежевики с одежды и зашагал к
Звездным Братьям, положив руку на рукоять меча.
Принцесса Чиенна вовсе не была в восторге, увидев приближающегося к ней
человека в нормальной одежде - не колдуна и не солдата. Для этого у нее было
две причины.
Во-первых, как говорил Декиус, да и ее отец, и последний муж - граф
Эпкорун, - ложная надежда в безнадежной ситуации приносит еще более глубокое
отчаяние. И если отчаяние может погубить ее ребенка да и ее саму, то она
будет сопротивляться этому чувству так долго, как сможет.
Второй причиной не была чужая мудрость или чей-либо совет. Она сама
отвергала всякую надежду, будучи уверенной, что человек, стоявший перед ней,
служил ее врагам. Скорее всего, графу Сизамбри или другому мелкому
аристократишке из наспех сколоченного графом союза против ее отца.
Этот союз долго не протянет, в этом она была уверена. Но она не могла
быть уверенной, что увидит поражение врагов собственными глазами. И
принцесса молила всех богов, чтобы, если ей суждено погибнуть раньше, они
позволили ей увидеть этот миг с того света.
Как только ее внутреннее напряжение передалось маленькому принцу
Уррасу, тот сразу же забыл о всех успокаиваниях и снова захныкал. Отчаянным
усилием воли Чиенна успокоила себя и стала укачивать ребенка.
Он продолжал плакать. Мать подумала, что он проголодался.
- Есть тут где-нибудь кормилица? - спросила она, чуть не добавив: <...в
этой дыре, в этой прокаженной деревушке>.
- Я немедленно выясню. Ваше Высочество, - сказал человек.
Чиенна удивилась: <Вот это да! Клянусь поясом Великой Матери, этот
человек разбирается в формулах вежливости!>
- Потрудитесь поторопиться, - не без изящества приказала принцесса, -
малыш голоден, а я уверена, что в ваши планы не входит его смерть.
- В мои - безусловно, - последовал ответ.
Этот человек был одет в странную смесь из новых плаща и рубашки,
которые носят здесь, в горах, и старых-престарых брюк и сапог из
цивилизованного мира. Его меч, казалось, был из новых, но видевших за свою
пока короткую службу много тяжелой работы.
Что за странное ударение было сделано на слове <мои> планы? Чиенна
осмелилась взглянуть на этих... ну, как их там... Звездных Братьев; кажется,
так они себя называли.
Волшебники с гор, сказочные колдуны, они были стариками уже тогда,
когда была ребенком ее кормилица.
Да. Они, похоже, были недовольны этим человеком, как будто он обратился
к ней не в свою очередь.
Разногласия в их рядах? Не похоже, чтобы уж очень глубокие, которые
могли бы дать ей какие-то преимущества. Но почему бы не углубить их. Правда,
не сию минуту. Все те, кто учил ее военной науке, предостерегали в один
голос от нападения на территории врага без хорошей разведки.
Позже, позже, хотя... Она вспомнила, как Декиус говорил: <Нет ничего
хуже, чем сидеть и выжидать, дав противнику делать все, что он хочет. Если
можно нанести хотя бы самый слабый удар по его слабому месту, - его нужно
нанести!>
Капитан-генерал когда-нибудь узнает, что его уроки пошли на пользу
принцессе, хотя сама она ни за что не призналась бы в этом ему.
Человек, стоявший перед ней, повысил голос:
- Эй вы, там! Немедленно кормилицу для младенца. И поживее!
Принцесса заметила, что и на этот раз его речь не понравилась колдунам.
Но их недовольство не остановило ни этого человека, ни нескольких солдат,
которые бросились к деревне с такой скоростью, словно земля горела у них под
ногами.
Человек сделал шаг вперед. Вблизи стало видно бледное лицо исхудавшего,
измученного человека с коричневой узкой бородой, кое-где тронутой сединой.
Благородные черты лица и линии руки, поднятой в знак приветствия, - скорее
всего, человек не низкого происхождения, неизвестно какими скорбными путями
оказавшийся в этой дыре на краю света.
- Меня зовут Айбас, когда-то я был аквилонцем, - его акцент
действительно выдавал не только аквилонца, но и образованного, знатного
человека, - сейчас солдаты найдут кормилицу, чтобы ребенок больше не страдал
от голода. Могу я что-нибудь сделать для вас?
Конечно, речь не шла о том, чтобы освободить ее или хотя бы снять
веревки с ее ног. Чиенна отрицательно покачала головой.
- Тогда позволю вам предложить присесть на любой камень, который
покажется вам мягче других, - он легко улыбнулся, и снова его лицо и голос
стали жесткими. - Звездные Братья хотят продемонстрировать вам, какую силу
они подчинили себе и направляют на тех, кто ослушается их или станет их
врагом.
Айбас показал рукой на вал из камней и земли, перегораживавший вход в
ущелье с левой стороны. В этот момент над стеной показалось что-то странное,
похожее на змею, извивающееся как змея, но много-много длиннее самой большой
из виденных Чиенной змей.
К первому извивающемуся существу присоединилось второе, потом еще одно,
еще, так что их стало невозможно сосчитать. Человеческий язык не в силах
описать эти тела, вскарабкивающиеся на отвесные стены, истекающие какой-то
жидкостью, издающие также непередаваемые звуки.
Принц Уррас почувствовал ужас, охвативший его мать, по изменившемуся
биению ее сердца и заплакал еще громче. Принцесса села, невероятным усилием
сохраняя достоинство только ради ребенка. Она стала укачивать, баюкать его,
спела ему колыбельную, но ничто не могло успокоить малыша.
Но еще не все было потеряно. Она не осмелилась закрыть глаза, чтобы не
видеть этого зрелища, этой ужасной скалы в форме головы дракона. Отвернись
она, закрой глаза - и наказание последует немедленно, забирая ее и без того
небеспредельные силы.
Ей даже не нужно было слышать крики приносимых в жертву. Плач ее
ребенка вполне заменял их.
Вилла слушала финал жертвоприношения, сидя в своем убежище - развилке
ветвей старого дерева, нависающего со склона над долиной. Она еще раз
поблагодарила всех богов, что ей хватило ума никому не рассказать об этом
наблюдательном пункте, откуда она могла видеть очень многое без риска быть
замеченной.
Когда-нибудь сильный ветер сломает старое дерево, и ей придется искать
потом другой - отвечавшей первой, уже гораздо ближе. Наконец еще две трубы
зазвучали, все громче и громче, продвигаясь в направлении деревни.
Когда затих последний вздох трубы, Конан расслышал топот множества
конских копыт. Он легко подтолкнул Райну:
- Ну, тебе пора двигать отсюда, да поживее, а мое дело - подготовиться
к встрече. Похоже, к нам в гости собираются все друзья графа.
Декиус, капитан-генерал королевского войска Пограничья, понимал, что
могут обозначать звуки труб. Если граф Сизамбри уже ворвался в деревню, а
теперь дает сигнал к отходу, то его люди успеют уйти от преследования
Декиуса.
Капитан-генерал молил всех богов, чтобы граф пошел на то, чтобы
оповестить о себе по всей округе, чисто из безрассудства. Если он только
входил в деревню, то Декиус сможет схватить его с поличным, и тогда...
Король Элоикас не придаст большого значения сражению, даже выигранному,
если Сизамбри опять удастся скрыться. Но если этот бой положит конец его
интригам и предательству, король многое простит и позволит своему
капитан-генералу.
Декиус привстал в седле, потом медленно поехал вперед. Капитан-генерал
не мог себе позволить неосторожность показаться на глаза противнику: у него
было всего два десятка солдат против как минимум вдвое большего количества у
графа. Даже если крестьянин, предупредивший Декиуса о появлении Сизамбри, и
ошибся в счете, все равно граф и правду вполне мог иметь с собой отряд
человек в пятьдесят.
Услышав второй раз позывные сигналы, Декиус кивнул своему знаменосцу.
Тот развернул знамя, и Серебряный Медведь затрепетал в воздухе. Затем Декиус
взял свой щит у оруженосца, ехавшего бок о бок с ним. Большой овал
окантованного железом дуба словно врос в его руку. Однако время обнажить меч
еще не пришло. Пока еще можно было не отказать себе в удовольствии править
лошадью при помощи поводьев, а не одними коленями, как в бою.
Последние ноты, издаваемые трубами, эхом отразились от склона холма.
Люди Декиуса пришпорили коней и перешли на рысь. Приближался последний
поворот тропы. За ним их глазам открылся замок Демби и сильно разрушенная
деревня у его подножия. Половина домов деревни была охвачена пламенем. По
склону тут и там лежали трупы людей и вьючных лошадей и мулов. Колонна
тяжело нагруженных пеших людей взбиралась вверх по склону.
Декиус подъехал вплотную к развалинам деревни. Вся земля была изрыта
копытами лошадей. Облако пыли на тропе, ведущей в лес, показывало
направление, в котором скрылись всадники.
- Стой! Кто идет? - раздался хриплый голос из деревни.
Декиус не привык, чтобы к нему обращались подобным образом, по крайней
мере с тех пор, как получил свои первые шпоры в семнадцать лет. Но если тот,
кто остановил его, только что выстоял в бою против Сизамбри и его
прихвостней, то он-он имеет право на подозрительность.
- Подданные короля Элоикаса, - ответил Декиус.
Он не хотел называть себя, чтобы даже случайно попавшая в него стрела
не дала Сизамбри повода для такой радости.
- Подойди, чтобы тебя узнали. - Голос все еще хрипел, но уже больше
походил на голос человека - опытного офицера.
Декиус спешился, выставил щит вперед, вынул из ножен меч и сделал
несколько шагов вперед, к невидимому обладателю такого рыка.
- Достаточно, благодарю тебя, - раздался тот же голос.
- Ладно, Конан, хватит тебе, - Декиус был готов поклясться, что второй
голос принадлежал женщине, - видишь, у него Серебряный Медведь Декиуса, а на
щите - рука-защитница королевства. Могу поспорить: это Декиус собственной
персоной.
Собеседники тихо обменялись между собой короткими фразами. По тону
Декиус предположил, что они спорили о чем-то. Вдруг из дома напротив
навстречу ему шагнули два человека, один из которых и вправду оказался
женщиной.
Мужчина был выше Декиуса едва ли не на целую голову. На нем грязная
грубая рубаха, штаны, сапоги, а в руках - удобнейший меч с широким лезвием.
А женщина...
- Госпожа Райна! Неужели это вы? - Тот крестьянин говорил также и о
караване, остановившемся на ночлег в деревне у замка Демби. Надо же, чуть не
схватил Сизамбри, нападающего на караван, да не просто караван, а давно
ожидаемый самим королем, охраняемый вот этой самой госпожой Райной.
- Да, это я. Вы разве не рады?
Декиус понял, что на его лице отразилось чувство досады из-за того, что
граф опять ускользнул от него.
- Что вы, конечно, очень рад.
Он хотел было добавить: <Да и вы наверняка тоже рады>, - но решил, что
нет смысла повторять вслух то, что и без того всем понятно. По описаниям
распорядителя имущества, Райна красивая женщина, но Декиус даже не
предполагал, насколько красивая!
Райна обладала репутацией грамотного и знающего себе цену капитана, и
Декиус был уверен, что это - не ее обычный боевой наряд. Но надо признать,
что в нем она не просто притягивала взгляд, от нее совершенно невозможно
было оторвать глаз. В какой-то момент Декиус поймал себя на том, что мечтал
бы увидеть черноволосого гиганта, стоявшего плечом к плечу с Райной, где
угодно, только не здесь.
- Просто я очень сожалею, что граф Сизамбри не попался на нашу уловку с
трубами. Я рассчитывал увлечь его, спровоцировать на последнее, губительное
для него нападение. Тогда бы...
- Ну, значит, спасибо всем богам, что ваша штука не сработала. А то
пришлось бы вам сейчас перешагивать через наши трупы и трупы наших людей.
- Кто ты? - спросил Декиус. Этому верзиле явно не хватало вежливости.
- Простите, господин, - сказала Райна, - это Конан из Киммерии...
первый человек в нашем отряде... после меня.
Последние слова вызвали несколько язвительных смешков среди людей
Декиуса. Ни Конан, ни Райна не ответили, хотя Декиус заметил, как вздрогнули
и покраснели ее ноздри. Да, носик у этой милашки был такой же симпатичный,
как и все остальное.
- Ладно, капитан. Я полагаю, что именно граф Сизамбри - ваш противник,
который бежал с поля боя?
- Если это тот маленький человечек с большим самомнением, боевой клич
солдат которого <Стальная Рука>, если... - начала Райна.
- Достаточно. Это был Сизамбри. Дальше.
Рассказ шел быстро и четко. Декиус поймал себя на том, что, даже
разглядывая Райну, внимательнейшим образом слушает Конана. Киммериец,
казалось, соображал в военном деле побольше многих, хотя на вид ему никак
нельзя было дать и двадцати пяти лет. Но, в конце концов, не годы, а
сражения дают опыт воину. Декиус это отлично знал, знал на своей шкуре,
знал, пожалуй, лучше, чем хотелось бы любому нормальному человеку.
Когда они закончили разговор, Декиус увидел, что его люди смотрят на
Райну и Конана с неприкрытым восхищением.
- Ладно. Зовите своих скалолазов обратно, - сказал Декиус, - я полагаю,
еще до полудня мы должны выйти на марш.
- Мы потеряли часть своих вьючных и верховых лошадей, - сказала Райна.
- Вы уже говорили мне об этом, - в голосе Декиуса появились нотки
нетерпения, - если часть ваших людей, разумеется и моих, спешится, то
лошадей как раз хватит, чтобы увезти все тюки.
- А раненые? - опять этот голос Киммерийца, звучащий не более нежно,
чем точильный камень, заостряющий боевой топор.
- Оставим их, а доберемся до ближайшего замка, найдем там им замену. А
за ними пришлют людей и заберут.
- Нет,- сказал Конан вежливее, чем раньше,- Райна, если Декиус
настаивает, я останусь с ранеными. Не хочу, чтобы до них добрались люди
графа Сизамбри, чтобы перерезать им глотки, выпытав у них предварительно
все, что можно выпытать издеваясь.
Декиус подумал про себя: <А парень-то молодец>. Это было своего рода
испытание. Он мог предложить оставить часть груза и себя - в качестве
охранника. Мог и согласиться оставить раненых без охраны. Мог, но не стал.
Похоже, у него не только изрядное самомнение. Он также имел представление о
чести. Райна не привела с собой перелетную птичку или, еще хуже, змею за
пазухой. В королевство приходило слишком много людей с манерами куда более
изысканными, чем у Киммерийца; потом они исчезали, оставляя после себя
недобрую память и дымящиеся развалины.
- Если большинство из нас пойдет пешком - ваши раненые смогут сесть на
лошадей, - сказал Декиус, - но это значит, что, скорее всего, мы не успеем
добраться до замка до наступления темноты.
- Мои люди давали присягу мне, а я клялась в верности им, - твердо
сказала Райна.
- А я присягнул капитану Райне, - добавил Конан.
Декиус отдал бы добрый меч, чтобы узнать, какие клятвы связывают этих
двоих. Ни разу они не посмотрели друг на друга, ни одного намека на то, что
они могли быть любовниками. Но капитан-генерал готов был поспорить на тот же
меч, что они ими были. И это очень не нравилось ему, хотя он и сам не мог бы
сказать почему.
Конан и Райна шли позади объединенного отряда, отправившегося в путь
задолго до полудня.
- Король Элоикас сделал удачный выбор, доверив Декиусу свое знамя, -
заметил Конан.
- Ты так думаешь? - возразила Райна. - И это притом, что он просто
раздел меня похотливым взглядом.
- Человек может быть отличным офицером и в то же время - настоящим
ценителем женской красоты, - сказал ей Конан и, помедлив, тихо добавил: - Да
и чем мы сами занимались сегодня ночью?
Райна сначала смутилась и вдруг рассмеялась:
- Ладно, беру свои слова назад. Но все равно, король Элоикас не умеет
выбирать людей, а может, ему просто не повезло. Я про этого графа Сизамбри -
связался же король с ним.
- Можно подумать, ты все это знала давным-давно, а про графа Сизамбри
услышала не сегодня ночью.
Райна снова смутилась, замолчала и долго не могла успокоиться:
- Я... мы... нам так хотелось отправиться в путь, заработать на этом
переходе деньги и имя. Да, нам говорили, что здесь... что Пограничное
Королевство - страна, где хозяйничают банды и шайки разбойников. Но мы и
думать не могли, что здесь творится такое... Это во сто крат хуже, чем в
любой дикой стране.
Конан увидел боль и стыд на лице Райны. Больше она не попадется на этот
крючок. <Ладно, - подумал он, - хватит упреков и советов, как ей делать ее
дела>.
- Если я правильно понял, графу Сизамбри наплевать на всех богов на
небе и на короля Элоикаса - на земле. Этот тип людей встречается нечасто, и
обычно они бывают очень опасны.
Лицо Райны на секунду приобрело выражение, похожее на маску, которой
можно до смерти напугать ребенка. Или же выражение лица ребенка, напуганного
такой маской. Что было этому причиной, Конан не решился спросить.
Он знал, что Райна покинула Боссонию в большой спешке по причинам, о
которых она особо не распространялась. Конан встретил ее, когда Райна
служила телохранительницей у колдуньи Иллианы. Тогда они занялись поисками
сокровищницы Курага. А что она делала после того, как уехала из Боссонии, и
до службы у Иллианы - было тайной, которой она ни с кем не делилась.
Значит, так тому и быть. Райна была для Конана товарищем по оружию,
любовницей, а сейчас - еще и командиром, за которым - хоть в огонь, хоть в
воду. Конан понимал, что вряд ли найдется что-либо в мире, что способно было
бы заставить Райну отступиться от своих планов. Она не запросит пощады ни у
людей, ни у богов.
Но, пожалуй, следует повыспрашивать у нее кое-что о короле Элоикасе, о
тех его приближенных, которые могли хранить интересующие Конана сведения.
Ведь хотя до окончания проводки каравана Конан и думать не мог об уходе на
юг, не всю же жизнь он собирается посвятить борьбе против графа Сизамбри.
Но и в этой войне была своя притягательная сторона. Такая борьба всегда
полна неожиданностей, случайностей. Это совсем не то, что бой с известным
тебе противником при свете дня. Тут совсем другое дело. И умный человек не
должен упустить свой шанс поживиться в этой странной войне.
Конан знал, что снова встанет на ноги на юге, даже если доберется до
южных королевств нищим. Но еще быстрее он завоюет себе там признание, если
при нем будет тугой звенящий кошелек.
Появление принцессы Чиенны в деревне Поуджой не разбудило Айбаса. Он не
мог уснуть с тех пор, как увидел, что Звездные Братья готовятся принести
жертву своему чудовищному зверю.
Ему не хватило храбрости спросить, не саму ли принцессу собирались они
принести в жертву. Айбас рассудил, что, даже если бы он и набрался смелости,
это ничего бы не изменило. Много раз ему удавалось угадать желания графа
Сизамбри. Если на этот раз Звездные Братья решили не обращать внимания ни на
него самого, ни на графа, ничего не оставалось делать, кроме как передать
эту новость графу лично.
Передать, а затем побыстрее исчезнуть оттуда, где его могут схватить
люди Сизамбри. Маленький хозяин ничем не отличался от других самодовольных
людей в своей нелюбви к гонцам, приносящим дурные известия.
Гонги, барабаны, да еще эти отвратительные деревянные трубы возвещали о
прибытии воинов. Даже самая обыкновенная военная труба Пограничного
Королевства была оскорблением для слуха. То, во что гудели воины Поуджой,
просто не поддавалось описанию.
Доведется ли ему еще услышать девушек-флейтисток из Аргоса или деву с
лирой из Немедии? Услышит ли он жалобную песню свирели и приглушенную
барабанную дробь, под которую марширует аквилонская пехота ясным осенним
днем? Айбас сильно сомневался в этом.
Не менее сомнительной была польза от причитаний по своей собственной
судьбе. Только душу травить, а именно сейчас душевных сил потребуется ой как
много. Глубоко вздохнув, Айбас закутался в плащ и вышел на деревенскую
улицу.
На всем пути к долине из дверей каждого дома высовывались головы.
Некоторые жители стояли в дверных проемах, всматриваясь в темноту. Айбас
заметил, что многие с отвращением махали руками ему вслед. Ему стало
интересно, к чему относились эти жесты: к нему лично, к Звездным Братьям или
просто к тому, что ждало Поуджой за влезание в дела королей и графов.
Айбас давно понял, что эти горцы гораздо хитрее и проницательнее, чем
предполагал граф Сизамбри. Никакое золото не могло заставить их закрыть
глаза или промолчать об увиденном. Если бы граф получил то, что искал, он бы
посчитался с Поуджой, как и другие горные племена, над которыми те
издевались из поколения в поколение, используя людей как корм для любимца
своих волшебников.
Заросли ежевики укрыли Айбаса, так же как две ночи назад они укрывали
Виллу и ее отца. Из зарослей он всматривался в темные каменистые поля,
засеянные ячменем. Далекие огненные светлячки постепенно росли, превращаясь
в пылающие малиновым пламенем факелы. Острый запах трав, которые Поуджой
вплетали в свои тростниковые факелы, был настолько силен, что Айбас
расчихался.
На это никто не обратил внимания. Воины Поуджой направлялись к
волшебникам, их предводитель потрясал копьем, держа его обеими руками.
- Приветствуем вас, Братья Звезд. Мы принесли то, за чем были посланы.
Благословите же нас.
Это не походило на мольбу. Скорее это было требование отдать
положенное, в противном случае оно будет взято силой. Айбасу вовсе не
улыбалось, чтобы Звездные Братья восприняли это как оскорбление и повздорили
с воинами. Такая заваруха, конечно, будет стоить жизни принцессе, если это и
вправду она находилась внутри паланкина. Это явится концом надежд графа
Сизамбри; вместе с принцессой умрет и обещанная Айбасу награда, да и, скорее
всего, он сам.
Поражение Звездных Братьев освободит от пут дракона, и он понесется по
холмам, сжирая все, что попадется на его пути. И никто - ни человек, ни
волшебство - уже не смогут остановить или замедлить его.
Один за другим Звездные Братья кивали в знак согласия. Как только
последняя бородатая голова опустилась к груди, старший Брат поднял к небу
руки. Шар огня, темно-красный с золотом, закружился между ними. Он своим
светом превратил и волшебников и воинов в кровавые тени.
Брат с огненным шаром поднял руки выше. Остальные Братья запели
какой-то гимн, никогда раньше не слышанный Айбасом. Эти завывания
понравились ему еще меньше, чем вся музыка колдунов.
Шар скользнул вверх, поднялся выше стен, выше самого высокого зубца
башни самого большого храма в Аквилонии. Поднимаясь, шар стонал, как будто
живое существо, и этому стону эхом вторил дракон.
Вдруг шар исчез, а огонь дождем полился на воинов. Золото и багрянец
смешались в воздухе, и воины подняли к огню лица и оружие.
Огонь вылился на воинов, превратив их рты и глаза в чаши пламени.
Айбасу показалось, что воины племени влили в свои человеческие тела кровь
дикой кошки или дракона, а быть может, и ту и другую.
Их оружие не превратилось в огонь. Оно легко выскользнуло из рук хозяев
и медленно полетело вверх. Айбас, затаив дыхание, смотрел, как все эти
смертоносные орудия поднимались почти на ту высоту, где недавно парил
огненный шар.
Закончив подъем, оружие остановилось и затанцевало в воздухе, как
иногда кружатся на одном месте в быстром потоке легкие прутья. Некоторые
копья повернулись острием вниз. Мечи двигались так, словно невидимые руки
управляли ими.
Один меч столкнулся в воздухе с боевым топором. Искры посыпались на
факелы, которые гасли, как если бы попали под настоящий дождь.
Опустившись на четвереньки, как зверь, Айбас закрыл глаза на мгновение.
Он не увидел, как исчез жар, шедший от оружия, и как оно спустилось на
землю, прямо в руки владельцам.
Но он услышал, как с хрустом, словно раскололась дыня, воткнулся в
череп хозяина его боевой топор. Он услышал, как застонал другой солдат,
когда его копье, пройдя мимо поднятых навстречу рук, вонзилось ему в живот.
Любой смертный в долине наверняка слышал этот страшный крик, так же как
и ответ дракона. Айбас готов был поклясться, что звуки стона и криков боли
не могут разноситься подобно грому. Но он сам слышал это. А спустя какое-то
мгновение он осознал, что, кроме этих криков, он слышит еще и дьявольский
гром, прокатившийся несколько раз над долиной без единой вспышки молнии.
Казалось, грохот заставил замолчать и превратил в камень как колдунов,
так и солдат. Один из воинов наконец смог заставить себя двигаться. Он
подбежал к раненому товарищу и прервал его мучения, перерезав тому горло.
Когда вновь воцарилась тишина, другой воин отдернул занавеси паланкина.
Женщина, вышедшая наружу, двигалась с изяществом королевы, хотя и была
не обута, в одной ночной рубашке. Ее черные волосы в другой обстановке,
наверное, спадали бы локонами по плечам. Сейчас же они сбились в один
грязный узел. Кровавые ссадины на шее и на ушах ясно давали понять, при
каких условиях она рассталась с привычными украшениями.
В руках у нее был тряпичный узел. Айбас поспешил прочесть короткую
молитву, чтобы этот узел оказался просто одеждой, которую Чиенне разрешили
взять с собой. Но узел захныкал, и принцесса поудобнее перехватила его,
чтобы успокоить находившегося там младенца.
Айбас ощутил странное спокойствие. Плач принца Урраса был первым
по-настоящему естественным, действительно человеческим звуком из тех,
которые он слышал в этой долине.
Затем барабаны и омерзительные трубы опять подняли страшный шум. Айбас
понял, что настало время показаться, пусть даже со стороны Братьев. Нельзя
было дать им возможность усомниться в том, что граф Сизамбри действительно
дорожит принцессой. Лишь тень сомнения - и смерть настигнет ее легко и очень
быстро.
Айбас встал, отряхнул грязь и листья ежевики с одежды и зашагал к
Звездным Братьям, положив руку на рукоять меча.
Принцесса Чиенна вовсе не была в восторге, увидев приближающегося к ней
человека в нормальной одежде - не колдуна и не солдата. Для этого у нее было
две причины.
Во-первых, как говорил Декиус, да и ее отец, и последний муж - граф
Эпкорун, - ложная надежда в безнадежной ситуации приносит еще более глубокое
отчаяние. И если отчаяние может погубить ее ребенка да и ее саму, то она
будет сопротивляться этому чувству так долго, как сможет.
Второй причиной не была чужая мудрость или чей-либо совет. Она сама
отвергала всякую надежду, будучи уверенной, что человек, стоявший перед ней,
служил ее врагам. Скорее всего, графу Сизамбри или другому мелкому
аристократишке из наспех сколоченного графом союза против ее отца.
Этот союз долго не протянет, в этом она была уверена. Но она не могла
быть уверенной, что увидит поражение врагов собственными глазами. И
принцесса молила всех богов, чтобы, если ей суждено погибнуть раньше, они
позволили ей увидеть этот миг с того света.
Как только ее внутреннее напряжение передалось маленькому принцу
Уррасу, тот сразу же забыл о всех успокаиваниях и снова захныкал. Отчаянным
усилием воли Чиенна успокоила себя и стала укачивать ребенка.
Он продолжал плакать. Мать подумала, что он проголодался.
- Есть тут где-нибудь кормилица? - спросила она, чуть не добавив: <...в
этой дыре, в этой прокаженной деревушке>.
- Я немедленно выясню. Ваше Высочество, - сказал человек.
Чиенна удивилась: <Вот это да! Клянусь поясом Великой Матери, этот
человек разбирается в формулах вежливости!>
- Потрудитесь поторопиться, - не без изящества приказала принцесса, -
малыш голоден, а я уверена, что в ваши планы не входит его смерть.
- В мои - безусловно, - последовал ответ.
Этот человек был одет в странную смесь из новых плаща и рубашки,
которые носят здесь, в горах, и старых-престарых брюк и сапог из
цивилизованного мира. Его меч, казалось, был из новых, но видевших за свою
пока короткую службу много тяжелой работы.
Что за странное ударение было сделано на слове <мои> планы? Чиенна
осмелилась взглянуть на этих... ну, как их там... Звездных Братьев; кажется,
так они себя называли.
Волшебники с гор, сказочные колдуны, они были стариками уже тогда,
когда была ребенком ее кормилица.
Да. Они, похоже, были недовольны этим человеком, как будто он обратился
к ней не в свою очередь.
Разногласия в их рядах? Не похоже, чтобы уж очень глубокие, которые
могли бы дать ей какие-то преимущества. Но почему бы не углубить их. Правда,
не сию минуту. Все те, кто учил ее военной науке, предостерегали в один
голос от нападения на территории врага без хорошей разведки.
Позже, позже, хотя... Она вспомнила, как Декиус говорил: <Нет ничего
хуже, чем сидеть и выжидать, дав противнику делать все, что он хочет. Если
можно нанести хотя бы самый слабый удар по его слабому месту, - его нужно
нанести!>
Капитан-генерал когда-нибудь узнает, что его уроки пошли на пользу
принцессе, хотя сама она ни за что не призналась бы в этом ему.
Человек, стоявший перед ней, повысил голос:
- Эй вы, там! Немедленно кормилицу для младенца. И поживее!
Принцесса заметила, что и на этот раз его речь не понравилась колдунам.
Но их недовольство не остановило ни этого человека, ни нескольких солдат,
которые бросились к деревне с такой скоростью, словно земля горела у них под
ногами.
Человек сделал шаг вперед. Вблизи стало видно бледное лицо исхудавшего,
измученного человека с коричневой узкой бородой, кое-где тронутой сединой.
Благородные черты лица и линии руки, поднятой в знак приветствия, - скорее
всего, человек не низкого происхождения, неизвестно какими скорбными путями
оказавшийся в этой дыре на краю света.
- Меня зовут Айбас, когда-то я был аквилонцем, - его акцент
действительно выдавал не только аквилонца, но и образованного, знатного
человека, - сейчас солдаты найдут кормилицу, чтобы ребенок больше не страдал
от голода. Могу я что-нибудь сделать для вас?
Конечно, речь не шла о том, чтобы освободить ее или хотя бы снять
веревки с ее ног. Чиенна отрицательно покачала головой.
- Тогда позволю вам предложить присесть на любой камень, который
покажется вам мягче других, - он легко улыбнулся, и снова его лицо и голос
стали жесткими. - Звездные Братья хотят продемонстрировать вам, какую силу
они подчинили себе и направляют на тех, кто ослушается их или станет их
врагом.
Айбас показал рукой на вал из камней и земли, перегораживавший вход в
ущелье с левой стороны. В этот момент над стеной показалось что-то странное,
похожее на змею, извивающееся как змея, но много-много длиннее самой большой
из виденных Чиенной змей.
К первому извивающемуся существу присоединилось второе, потом еще одно,
еще, так что их стало невозможно сосчитать. Человеческий язык не в силах
описать эти тела, вскарабкивающиеся на отвесные стены, истекающие какой-то
жидкостью, издающие также непередаваемые звуки.
Принц Уррас почувствовал ужас, охвативший его мать, по изменившемуся
биению ее сердца и заплакал еще громче. Принцесса села, невероятным усилием
сохраняя достоинство только ради ребенка. Она стала укачивать, баюкать его,
спела ему колыбельную, но ничто не могло успокоить малыша.
Но еще не все было потеряно. Она не осмелилась закрыть глаза, чтобы не
видеть этого зрелища, этой ужасной скалы в форме головы дракона. Отвернись
она, закрой глаза - и наказание последует немедленно, забирая ее и без того
небеспредельные силы.
Ей даже не нужно было слышать крики приносимых в жертву. Плач ее
ребенка вполне заменял их.
Вилла слушала финал жертвоприношения, сидя в своем убежище - развилке
ветвей старого дерева, нависающего со склона над долиной. Она еще раз
поблагодарила всех богов, что ей хватило ума никому не рассказать об этом
наблюдательном пункте, откуда она могла видеть очень многое без риска быть
замеченной.
Когда-нибудь сильный ветер сломает старое дерево, и ей придется искать