Страница:
другое удобное место, чтобы следить за колдунами. А до этого она будет
пользоваться этим тайником, не рассказав об этом никому в деревне, никому,
даже отцу.
Она подождала, пока последние очертания чудовища не растворились в
туманной мгле, покрывавшей озеро. Этот туман появлялся всякий раз после
того, как чудовище получало свою пищу. Было ли это частью магического
ритуала Братьев?
Этого она не знала. Она даже не была уверена, что увиденные ею женщина
и младенец были принцессой Чиенной и наследником. Единственное, что она
четко знала, - ей нужно срочно рассказать обо всем увиденном
Марру-Флейтисту, ждущему ее.
Далеко идти не придется. Хотя флейты и не звучали этой ночью, но по
раскатам грома и по тому, как странно вело себя оружие, убивая своих хозяев,
было понятно, что Марр где-то недалеко.
На Вилле был солдатский плащ, бесформенное платье женщин племени
Поуджой и кожаные туфли на толстой подошве, украшенные цветными камушками из
горных ручьев. Она сбросила плащ, затем стянула платье через голову.
Под платьем на ней был только кожаный ремень с засунутым за него
кинжалом из удачно подобранного и отполированного куска бивня мамонта.
Звездный свет играл на ее теле, пока она, нагая, застыла, прислушиваясь к
ночи.
Затем она обмотала плащ вокруг бедер, встала на колени и несколько раз
глубоко вздохнула. Как Марр и говорил ей, жизненная сила потоком полилась в
нее, ускоряя бег крови в ее жилах.
Когда ее руки и ноги уже, казалось, были готовы заискриться от
огромного количества вошедшей в нее силы, она вскочила и побежала изо всех
сил.
Там, далеко в темноте ночи, тихо и мягко ее звала флейта.
Примерно в то же время, когда Вилла встретилась с Марром-Флейтистом,
Конан повстречался с дворцовой стражей короля Элоикаса.
Караван и отряд Декиуса разбили лагерь на расстоянии двух арбалетных
выстрелов от небольшой деревушки, под прикрытием поросшей лесом скальной
гряды. Деревня была обитаема, но едва ли менее разрушена и запущена, чем
деревня у замка Демби, где они участвовали в бою два дня назад.
Мрачное, суровое выражение лиц жителей деревни больше говорило Конану
об их тяжелой жизни, чем полуразвалившиеся лачуги и заношенная одежда.
Несколько куриц и немного ячменя - вот все, что удалось купить в деревне,
несмотря на то что Декиус не был скупым покупателем.
<Если народ Пограничного Королевства жил в основном так бедно, то вряд
ли удастся здорово разбогатеть в этом походе>, - решил для себя Конан.
Благодарность короля вряд ли сможет накормить лошадей или помочь приобрести
доспехи. Для этого нужно золото - то, чего, похоже, в этом королевстве и в
глаза не видели.
Значит, такая у него судьба. Честь держала его привязанным к Райне до
тех пор, пока он ей будет нужен. А там, глядишь, можно по-другому попытаться
набить себе кошелек или испытать судьбу на везение где-нибудь в Немедии -
без гроша в кармане. Да, в конце концов, сколько золота он привозил из еще
более бедных земель, оказавшись там лишь с мечом в руках и без единой смены
одежды.
Конан как раз проверял, как несут службу часовые, когда появилась
дворцовая гвардия. Декиус доверил людям Райны разделить часы дежурства со
своими, но не позволил Конану самому стоять на часах. Киммериец предпочел не
выяснять, обязан ли он этим недоверию или уважению к его званию и заслугам.
Солдаты Декиуса были знатоками своего дела. Конан как раз приводил их в
пример одному из стрелков охраны каравана, заставляя того лучше
замаскироваться, когда легкий ветерок донес до его слуха звон подков и топот
сапог. Он знаком отослал обе пары часовых в их укрытия, а сам вышел на
тропу, вслушиваясь в приближающийся шум шагов.
Подумав, Конан спрятался в открывшемся перед ним убежище между корней
огромного дуба. Затаившись, он поднес сложенные рупором ладони ко рту и
окликнул незнакомцев:
- Стой! Кто идет?
- Дворцовая стража под командованием капитана Ойжика.
- Подойди, чтобы тебя узнали.
Конан услышал, как один из часовых отряда Декиуса исчез в темноте,
чтобы вызвать своего командира. Он также слышал, как в тишине нетерпеливо
переступали ногами лошади и люди.
Острое зрение киммерийца даже в почти полной темноте служило отлично.
Он узнал королевское знамя, весьма плачевным образом болтавшееся на
кривоватом копье. Он также понял, что перед ним - отряд, состоящий из
горстки опытных солдат-ветеранов и большого количества молодых и плохо
обученных новобранцев. И тех и других он видел в своей жизни предостаточно,
особенно в Туране, и мог отличить одних от других даже в темноте.
Человек, назвавшийся капитаном Ойжиком, тоже принадлежал к знакомому
Конану типу. Лысый и чересчур толстый для своих лет, он нацепил на себя
отличные доспехи и восседал на лошади, стоившей раза в три больше, чем
лошадь Декиуса. Но доспехи не были подогнаны по фигуре, а из-за спины их
владельца торчала рукоять меча, украшенная тонкой резьбой и драгоценными
камнями. Такой меч не выдержал бы и одного настоящего боя.
- Капитан Ойжик, - крикнул Конан, - капитан-генерал Декиус уже извещен
о вашем прибытии. Я прошу вас оставаться там, где вы находитесь, пока он не
появится.
- Мои люди проделали долгий путь, причем очень быстро, по срочному
приказу Его Королевского Величества, - с уст Ойжика слетали фразы такие же
круглые, как он сам, - им нужно немедленно остановиться на ночлег и хорошо
отдохнуть.
Конану не особо верилось, что это сборище стариков и юнцов могло идти
быстро и далеко, даже если бы ими командовал сам бог войны. Судя по
поведению Ойжика, он сам не чаял перетащить свою задницу из жесткого седла
на что-нибудь более удобное.
Киммериец усмехнулся. Ойжика ждал веселый сюрприз, если он ожидал от
лагеря чего-либо, называемого <комфортом> хоть на одном из известных Конану
языков.
Звук твердых, уверенных шагов известил Конана о приближении Декиуса.
Киммериец встал, чтобы поприветствовать капитан-генерала, а затем снова
скрылся в своем тайнике, слушая, о чем будут говорить Декиус с командиром
дворцовой гвардии.
- Что привело тебя сюда, Ойжик? - спросил Декиус.
- Слухи, что приятели и союзники графа Сизамбри собирают людей. Мы
точно не знали, какие силы нужны для защиты каравана. Поэтому король Элоикас
повелел запереть покрепче ворота дворца, а стражу выслать навстречу
каравану. Мы должны стать щитом каравана в конце путешествия.
Конан надеялся, что король говорил так, только чтобы успокоить
сомневающихся, а не рассчитывая всерьез на то, что такая стража сможет
защитить хоть огород от ватаги мальчишек. Служить хозяину, у которого нет ни
денег, ни мудрости в военном деле, - такое могло кончиться плачевно:
например, безымянной могилой в каменистой земле этой забытой богами страны.
- Мы благодарим тебя, Ойжик, - сказал Декиус, - капитан Конан,
возвращайтесь в лагерь, будите госпожу Райну и моего заместителя. Мы
сворачиваем лагерь и выступаем немедленно.
- Что? Ночью? - В вопросе Ойжика было больше писка, чем слов; скорее
можно было подумать, что это не офицер гвардии, а испуганный евнух.
- Мы вполне в форме, Ойжик, - сказал Декиус. - Дорога безопасна: если
бы дело обстояло по-другому, вы бы до нас не добрались. Наши противники не
ждут такого ночного перехода, так что это самое мудрое решение из всех
возможных в этой ситуации.
Для Конана, все время усиленно старавшегося подавить смех, ночной марш
представал еще одной приятной стороной: такой переход должен был просто
добить этого жирного капитана дворцовой стражи или, по крайней мере, здорово
сбить с него спесь.
Киммериец тем не менее не проронил ни слова, а, когда Декиус отдал
приказание, поспешил по тропе к лагерю. Лишь когда он увидел впереди огни
костров лагеря, то залился таким хохотом, что половина отряда была разбужена
еще до команды <подъем>.
Райна высунула голову из палатки, которую делила с Конаном:
- Конан, если тебе так весело, так хоть поделись, над чем смеешься?
Киммериец лишь покачал головой и засмеялся еще громче. Он решил не
оскорблять дворцовую стражу перед их товарищами - людьми Декиуса.
- Старая песня на новый лад, Райна. На сей раз - слухи о том, что
приятели графа Сизамбри поджидают нас или, на худой конец, могут поджидать.
Нам навстречу вышла дворцовая стража, и Декиус считает, что нужно немедленно
двигаться в путь, пока стража не перевела дух и не упала тут замертво.
Голова Райны исчезла в палатке. Все вокруг пришло в движение; Конан не
видел ничего, кроме одевающихся и прилаживающих оружие людей.
Первый же взгляд на дворец заставил Конана усомниться в том, стоило ли
его вообще охранять.
Он знал немало самых обычных знатных людей, у которых охотничий домик
был намного шикарнее этой запущенной развалины. Не только в Туране, но и в
не столь богатых странах ни один феодал не поселил бы в такой лачуге даже
своих егерей.
Неплотно прикрытые ворота болтались, наружная стена так рассыпалась,
что ловкий человек мог без труда добраться до ее верха. Во всех крышах,
которые можно было увидеть, зияли дыры. Конан мог поклясться, что под каждой
из этих дыр стояла вонючая мутная лужа, не убиравшаяся по крайней мере лет
десять.
Разбитая, неровная площадка, обсаженная кустами, должна была изображать
строевой плац. Кучка полуразвалившихся сараев, которые хороший хозяин не
использовал бы и под свинарники, наверняка была не чем иным, как казармами.
Больше дворцовой страже, по разумению Конана, было негде жить, как негде
больше было квартироваться и людям Райны.
С тех пор как отряд Декиуса присоединился к ним, Конан наслушался
разных историй о <тайных кладах> королей Пограничья. Некоторые из солдат
верили, что дворец так запущен потому, что Элоикас приберегал золото на
черный день.
Конан готов был поверить в существование этих кладов, как и во все что
угодно, но - с одним условием: увидеть их своими глазами. Пока что он
подозревал, что клад был спрятан так удачно, что и сам король Элоикас не мог
вспомнить, где находятся сокровища.
Ойжик поспешил во дворец, чтобы сообщить об их прибытии королю. Конан и
Райна занялись размещением своих людей и животных. Они старались, чтобы
никто не остался в заболоченной низине или в окончательно развалившейся
хибаре на крутом склоне холма. Не менее важно было разместить караван в
безопасности от стрел, которые могли быть выпущены из леса, росшего на
нависающем над дворцом склоне горы. В этом лесу росли деревья с кронами
какой-то странной, никогда не виданной Конаном формы. Ни одна птица не пела
своей песни в гуще этого леса.
Конан стоял рядом с Райной, но не рискнул положить ей руку на плечо.
Обоим было не по себе, оба ощущали на своих спинах взгляды Декиуса, особенно
их чувствовала Райна.
- С каждым поворотом дороги эта страна мне нравится все меньше и
меньше, - сказала Райна, - ты пойдешь со мной, если я и мои люди решим
сматываться отсюда немедленно?
- Лучше все же подождать, пока с тобой расплатятся за работу. Извини,
конечно, если я опять вмешиваюсь в твои дела со своими советами.
Конан и виду не подал, что давно уже заметил ее беспокойство,
граничащее со страхом. Благодарность за это сверкнула в ее напряженной
улыбке.
- Если только это дело не затянется так надолго и так безнадежно, что,
получив деньги, мы сможем купить на них лишь саваны да место на кладбище, да
еще и не самое лучшее. Но если без шуток, Конан, - Райна подняла руки,
словно собираясь обнять его, - если мы уедем, пойдешь ли ты с нами хотя бы
до ближайшей цивилизованной страны? Я понимаю, ты хотел подзаработать
кое-что здесь...
- Подзаработать чего? Пустой желудок да преждевременная могила - вот
все, что может предложить этот край. Райна, я же тебе уже объяснял, что буду
рядом с тобой, куда бы ты ни пошла. Разве щит спрыгивает с руки своего
владельца, потому что считает себя крепче и важнее?
Райна готова была обнять Конана, наплевав на присутствие Декиуса, но в
эту минуту в воротах появился дворцовый слуга. За ним следовал Ойжик.
- Капитан-генерал Декиус, капитан Райна, Конан из Киммерии. Вы
вызываетесь на аудиенцию к Его Священному Величеству, Элоикасу Пятому,
Королю Пограничья.
Внутри дворец выглядел так, как Конан и ожидал. Внутренние дворы
заросли сорняками высотой по пояс. Деревья превышали кронами то, что
осталось от стен. Крыши почти всех помещений провалились, пол под ними
превратился в стоячее болото. С трудом верилось, что когда-то люди
благородного происхождения наслаждались здесь музыкой и вкусной едой, лежа
на мягких, крытых шелковыми покрывалами постелях, попивая хорошее вино из
изящных кубков. В одной из комнат часть мозаичного пола осталась почти
неповрежденной, и Конан придержал своих спутников, попросив их не наступать
на узоры, словно это был не пол, а редкая драгоценность из далекой
загадочной страны.
Так они шли довольно долго. Какая часть пути была уже пройдена и
сколько еще оставалось - этого Конан не знал. Он почувствовал зуд между
лопаток, тот зуд, который не успокоить никаким чесанием. С каждым шагом
Киммериец был все дальше даже от той весьма символической защиты, на которую
мог рассчитывать со стороны людей Райны. И вместе с тем каждый шаг уводил
его глубже и глубже внутрь дворца, где враги - люди или чары колдовства -
могли поджидать за любым углом.
По крайней мере, некоторые из них не проживут и минуты после того, как,
выхватив меч, он научит их не подстраивать ловушек Киммерийцу. Или
женщине-воину из Боссонии, добавил он про себя, наблюдая, как лицо Райны
становится все мрачнее с каждым их шагом.
Еще один поворот - и оба, Конан и Райна, замерли в изумлении, словно
перед стеной огня. Перед ними лежал внутренний двор, чисто выметенный, без
единой сорной травинки. Во двор выходили двери покоев, достойных, как
минимум, принадлежать дому преуспевающего купца.
Двери всех помещений охранялись, и охрана сильно отличалась от той,
которую Конан до сих пор видел во дворце Элоикаса. Большинство стражников
были уже немолоды, но не настолько стары, чтобы носить хорошие доспехи и
крепкие мечи или луки. Некоторые, для разнообразия, были вооружены еще и
алебардами. Конан примеривался к ним взглядом солдата. Он готов был
поспорить, что неплохо знает этот тип бойца, - может, уже потерявшего прыть,
но набравшегося за свою службу опыта. В общем, такой противник - не мальчик
для битья.
Стражник с самой изукрашенной алебардой поднял ее в знак приветствия:
- Здравствуй, Декиус. Его Величество ждет.
Капитан-генерал кивнул и сделал шаг в сторону. В ту же минуту вокруг
Конана и Райны сомкнулось кольцо охраны. Теперь, если бы они решили
выхватить мечи, это было бы сделать не так легко и быстро. Зажатые таким
образом, они вышли в тронный зал короля Элоикаса.
Тронный зал размерами был со столовую в добротном трактире. При этом он
был так чисто вымыт, что можно было бы есть прямо с пола. По крайней мере,
здесь потратились на то, чтобы избавиться от грязи, выбить ковры, освежить
стенную роспись и надраить бронзу королевского трона.
Следующее, что нельзя было не заметить и что бросилось в глаза Конану,
- это поразительное сходство человека, восседавшего на троне, и
опустившегося на колени капитан-генерала. Конан и Райна последовали примеру
Декиуса, при этом Киммериец так и не отвел взгляда от хозяина дворца и его
военачальника.
Если они - не отец и незаконнорожденный сын, то Конан готов был не пить
ничего, кроме воды, в течение целого года. Оба были невысокого роста, у
обоих - солдатская выправка. Волос на голове короля было поменьше да седины
побольше, но высокие скулы, грубый крупный нос и большие серые глаза были
абсолютно одинаковы у обоих.
Конан так увлекся поиском новых черточек сходства Элоикаса и Декиуса,
что окрик <Встать!> застал его врасплох. Райне пришлось ткнуть его локтем в
бок, чтобы заставить подняться. Этот жест вызвал смех короля.
Это был смех давно не смеявшегося человека, - не смеявшегося из-за
отсутствия повода к этому, но еще не утратившего окончательно вкус к этому
занятию. Несмотря на все подозрения, Конан почувствовал некоторую теплоту и
расположенность к Элоикасу.
Декиус по-военному кратко представил Райну и Конана. Они снова
опустились на колени. Благодарность короля была выражена еще короче, после
чего им было позволено встать.
- Госпожа Райна, мы благодарны вам; вы получите не только обещанную вам
плату, но и сверх того. Вы не только доставили нам то, что было вверено вам,
то, что усилит нашу мощь в борьбе против тех, кто похитил нашу дочь и
наследника, против... кроме того, вы сами нанесли ощутимый удар по нашим
общим врагам. Госпожа Райна, наше Королевское желание - чтобы вы и ваши люди
остались в нашем королевстве, чтобы помочь нам в нанесении следующих ударов.
Мы считаем, что сможем щедро оплатить такую службу.
Элоикас сложил руки на животе, на котором не было ни грамма лишнего
жира, особенно для человека такого возраста. Одежда в брутинском стиле была
латана-перелатана и выношена за много лет беспрерывной носки. Взгляд короля
скользнул поверх головы Конана, чтобы остановиться на какой-то детали стены
позади Киммерийца.
Конан видел, что Райна готова была отдать половину платы за то, чтобы
остаться с ним вдвоем и иметь возможность поговорить свободно. Она,
казалось, тоже смотрит куда-то вдаль, но лишь несколько мгновений
понадобилось ей, чтобы взять себя в руки.
- Ваше Величество, это предложение - величайшая честь для меня. Но я
прошу вашего соизволения задать вам два вопроса.
Ойжик зашипел, как рассерженный гусь, но Декиус, дернув его, призвал к
соблюдению тишины; при этом он даже не отвел взгляда от короля. Одновременно
капитан-генерал успел дать незаметный сигнал страже. Охранники остались на
своих местах, но их руки оказались на рукоятках мечей.
Элоикас кивнул. Райна вздрогнула, как отпущенная тетива лука.
- Наша благодарность так велика, что мы позволим задать множество
вопросов. Но для начала мы выслушаем первые два.
Райна не бросала слов попусту. В первую очередь ее интересовало, будет
ли выплачена обещанная сумма сразу же, чтобы она могла рассчитаться со
своими людьми. Некоторым не платили уже давно, задолго до того, как они
присоединились к ее отряду. Им лишь выдавалась одежда, чтобы прикрыть наготу
и защитить себя от холода, и оружие, чтобы дать им возможность быть готовыми
к сражению.
- Можно также предположить, что некоторые из них не захотят остаться на
нашей службе и что вы захотите гарантировать безопасность их возвращения, -
сказал король.
На этот раз ответ Райны был быстр, как старт бегуна:
- Я не могу поручиться за желание каждого, Ваше Величество, но, если
вдруг окажутся такие, неужели вы станете задерживать их в своих владениях
против их воли?
- Мы не станем этого делать. Мы подозреваем, что, задумай мы такое,
присутствующий здесь капитан-генерал Декиус выскажет нам пару ласковых слов
об этом мудром решении.
Взгляд, обращенный королем на его офицера, можно было описать одним
словом - <отеческий>.
- Ваше Величество столь великодушны, - продолжила Райна, - что я
отважусь ходатайствовать перед вами за моего заместителя, Конана Киммерийца,
с просьбой зачислить и его на королевскую службу.
Теперь взгляд Элоикаса был взглядом короля, спрашивающего мнение
доверенного советника. Капитан-генерал пожал плечами.
- В другой ситуации Конан должен был бы оказаться на моем месте. Просто
так получилось, что иностранец в чужом краю был вынужден...
На этот раз локоть Конана воткнулся под ребра Райне. Ее дерзкий взгляд
не успел воплотиться в дерзкие, непочтительные слова.
- Ваше Величество, могу ли я сам поведать о себе то, что считаю нужным?
- спросил Конан.
- Да кто тебе слово давал! - снова зашипел Ойжик.
- Спокойно, Ойжик,- произнес король,- даже приговоренный к смерти может
просить суд о последней милости.
- Ваше Величество, прежде чем вы приговорите меня покинуть службу
госпоже Райне, которой я поклялся быть верным, пока она не освободит меня,
выслушайте, пожалуйста, часть моей истории, касающейся вашей страны.
- Можешь говорить.
Конан повиновался. Его рассказ был прост и бесхитростен. Никакое
приукрашивание не сделало бы его более убедительным. Главное, на что он мог
надеяться, - это убедить короля, что он никогда не служил графу Сизамбри в
прошлом и не собирается - в будущем.
Когда Конан закончил, Элоикас кивнул:
- Ты очень свободно держишься перед королем.
- Ваше Величество, я повидал стольких людей, и не только людей, -
слишком многих, чтобы бояться всего лишь короля.
- Странно, что никто из них не научил тебя искусству лести.
- Называйте как хотите. Ваше Величество. Зато я овладел искусством
говорить правду.
Элоикас коротко рассмеялся, но было видно, что в его глазах стоят
слезы. Молчание протянулось довольно долго, прежде чем король снова
заговорил:
- Нам кажется, этот Киммериец заслуживает чести быть принятым на нашу
службу. Ойжик, ты часто жаловался, что тебе не хватает опытных бойцов, чтобы
обучать новобранцев.
Ойжик молчал. Он уже был готов начать отрицать, что когда-либо говорил
подобное, но наткнулся на взгляд Декиуса. Тот словно пригрозил: <Не лги -
хуже будет!>
- Действительно, я могу обучать молодых солдат только ставя их в общий
строй с ветеранами.
- Тогда мы полагаем, что это добрая воля богов привела Конана
Киммерийца в наше королевство. Конан, если это устраивает госпожу Райну,
согласен ли ты стать сержантом второй роты нашей гвардии?
Конан бросил вопросительный взгляд на Райну. Она кивнула. Конан снова
опустился на колени:
- Я с удовольствием принимаю эту милость, Ваше Величество. Клянусь
всеми добрыми богами этой страны и других народов - вы не пожалеете о своем
решении.
- Тогда вставай, сержант Конан.
Боги будут хранить короля от сожаления об этом решении. Однако один
лишь взгляд, брошенный Конаном на Ойжика, сказал Киммерийцу, что тот уже
горько сожалеет о принятом королем решении. Если бы Ойжик только мог
обрушить крышу, чтобы угробить своего нового сержанта, он бы непременно
сделал это, не пожалев и короля.
Как и ожидал Конан, казармы гвардии находились снаружи дворца, в то
время как люди Райны будут искать место посуше внутри него. Лишь после
захода солнца появилась возможность поговорить наедине с Райной, не опасаясь
подслушивания, поужинав на свежем воздухе на расстеленной на голой земле
попоне.
- Жаль, что нас не оставили служить вместе, - вздохнула Райна.
- Что, уже скучаешь по любовнику? Брось один благосклонный взгляд на
Декиуса - и его уже не остановишь.
Он изобразил гримасу испуга, когда кулак Райны воткнулся ему в бок.
- Я не дура и вижу, что он хочет меня. Я, кстати, еще не совсем
ослепла, чтобы не видеть его родства с королем.
- Знаешь, о чем я подумал? А не может ли Декиус быть замешан в
похищении Чиенны? Ведь незаконнорожденные тоже, бывало, занимали трон, если
законных наследников не оказывалось в живых.
- Ну, спасибо тебе, Конан. Знаешь ведь, что я теперь ночь спать не буду
из-за этой твоей идеи.
- К сожалению, я не смогу воспользоваться твоим бодрствованием ни
сегодня ночью, ни еще неизвестно сколько. Если Декиус нам не враг, будет
глупо специально наживать его себе.
- Я больше побаиваюсь Ойжика - за явным врагом легче наблюдать, чем за
тем, который ждет своего часа. По крайней мере, это я твердо запомнил в
Туране. Кроме того, готов поспорить на все вино в этом королевстве, что у
Элоикаса или у Декиуса среди стражников есть свои люди, которые следят за
Ойжиком. И если только его начальство не захочет моей смерти, то на его пути
будут возникать кое-какие преграды.
- Спорил бы на что-нибудь поприличнее этого вина, - Райна сплюнула на
землю и прополоскала рот водой,- в нормальной стране это не сошло бы и за
уксус.
- Я слышал дюжины сказок и легенд о Пограничном Королевстве, - сказал
Конан, - но ни в одной из них не было даже намека на то, что здесь могут
подавать доброе вино.
Он не стал добавлять, что большинство легенд описывало Пограничье как
край, славящийся древним и нечистым на руку колдовством. То есть еще более
нездоровым и нечистоплотным, чем обычно встречающееся с тех пор, как пало
черное королевство Ахерона.
Может, это и было тайным знанием о Пограничном Королевстве? Может, и
вправду, когда поток угрюмых воинов Ахерона схлынул с цивилизованных стран,
часть из них, хранивших свое черное знание, осела здесь, среди горных пиков
и темных, как смертельное заклинание, лесов.
Для Пограничного Королевства ночь выдалась очень теплой. Но даже
привыкший к любым морозам Конан чувствовал не просто холодок между лопаток.
Стоило ему подумать о все еще живущих здесь наследниках Ахерона, как он всей
спиной ощущал стужу ледяного дыхания Гиперборейского ледника.
На следующий же день Конан приступил к исполнению обязанностей сержанта
второй роты дворцовой стражи.
Разумеется, он взялся за дело задолго до того, как небо на востоке
порозовело, очертив контуры взметнувшихся к облакам вершин. И, разумеется,
это вовсе не привело в восторг большинство новобранцев, привыкших вставать
не раньше чем того потребует чувство голода или жажды, когда кому
пользоваться этим тайником, не рассказав об этом никому в деревне, никому,
даже отцу.
Она подождала, пока последние очертания чудовища не растворились в
туманной мгле, покрывавшей озеро. Этот туман появлялся всякий раз после
того, как чудовище получало свою пищу. Было ли это частью магического
ритуала Братьев?
Этого она не знала. Она даже не была уверена, что увиденные ею женщина
и младенец были принцессой Чиенной и наследником. Единственное, что она
четко знала, - ей нужно срочно рассказать обо всем увиденном
Марру-Флейтисту, ждущему ее.
Далеко идти не придется. Хотя флейты и не звучали этой ночью, но по
раскатам грома и по тому, как странно вело себя оружие, убивая своих хозяев,
было понятно, что Марр где-то недалеко.
На Вилле был солдатский плащ, бесформенное платье женщин племени
Поуджой и кожаные туфли на толстой подошве, украшенные цветными камушками из
горных ручьев. Она сбросила плащ, затем стянула платье через голову.
Под платьем на ней был только кожаный ремень с засунутым за него
кинжалом из удачно подобранного и отполированного куска бивня мамонта.
Звездный свет играл на ее теле, пока она, нагая, застыла, прислушиваясь к
ночи.
Затем она обмотала плащ вокруг бедер, встала на колени и несколько раз
глубоко вздохнула. Как Марр и говорил ей, жизненная сила потоком полилась в
нее, ускоряя бег крови в ее жилах.
Когда ее руки и ноги уже, казалось, были готовы заискриться от
огромного количества вошедшей в нее силы, она вскочила и побежала изо всех
сил.
Там, далеко в темноте ночи, тихо и мягко ее звала флейта.
Примерно в то же время, когда Вилла встретилась с Марром-Флейтистом,
Конан повстречался с дворцовой стражей короля Элоикаса.
Караван и отряд Декиуса разбили лагерь на расстоянии двух арбалетных
выстрелов от небольшой деревушки, под прикрытием поросшей лесом скальной
гряды. Деревня была обитаема, но едва ли менее разрушена и запущена, чем
деревня у замка Демби, где они участвовали в бою два дня назад.
Мрачное, суровое выражение лиц жителей деревни больше говорило Конану
об их тяжелой жизни, чем полуразвалившиеся лачуги и заношенная одежда.
Несколько куриц и немного ячменя - вот все, что удалось купить в деревне,
несмотря на то что Декиус не был скупым покупателем.
<Если народ Пограничного Королевства жил в основном так бедно, то вряд
ли удастся здорово разбогатеть в этом походе>, - решил для себя Конан.
Благодарность короля вряд ли сможет накормить лошадей или помочь приобрести
доспехи. Для этого нужно золото - то, чего, похоже, в этом королевстве и в
глаза не видели.
Значит, такая у него судьба. Честь держала его привязанным к Райне до
тех пор, пока он ей будет нужен. А там, глядишь, можно по-другому попытаться
набить себе кошелек или испытать судьбу на везение где-нибудь в Немедии -
без гроша в кармане. Да, в конце концов, сколько золота он привозил из еще
более бедных земель, оказавшись там лишь с мечом в руках и без единой смены
одежды.
Конан как раз проверял, как несут службу часовые, когда появилась
дворцовая гвардия. Декиус доверил людям Райны разделить часы дежурства со
своими, но не позволил Конану самому стоять на часах. Киммериец предпочел не
выяснять, обязан ли он этим недоверию или уважению к его званию и заслугам.
Солдаты Декиуса были знатоками своего дела. Конан как раз приводил их в
пример одному из стрелков охраны каравана, заставляя того лучше
замаскироваться, когда легкий ветерок донес до его слуха звон подков и топот
сапог. Он знаком отослал обе пары часовых в их укрытия, а сам вышел на
тропу, вслушиваясь в приближающийся шум шагов.
Подумав, Конан спрятался в открывшемся перед ним убежище между корней
огромного дуба. Затаившись, он поднес сложенные рупором ладони ко рту и
окликнул незнакомцев:
- Стой! Кто идет?
- Дворцовая стража под командованием капитана Ойжика.
- Подойди, чтобы тебя узнали.
Конан услышал, как один из часовых отряда Декиуса исчез в темноте,
чтобы вызвать своего командира. Он также слышал, как в тишине нетерпеливо
переступали ногами лошади и люди.
Острое зрение киммерийца даже в почти полной темноте служило отлично.
Он узнал королевское знамя, весьма плачевным образом болтавшееся на
кривоватом копье. Он также понял, что перед ним - отряд, состоящий из
горстки опытных солдат-ветеранов и большого количества молодых и плохо
обученных новобранцев. И тех и других он видел в своей жизни предостаточно,
особенно в Туране, и мог отличить одних от других даже в темноте.
Человек, назвавшийся капитаном Ойжиком, тоже принадлежал к знакомому
Конану типу. Лысый и чересчур толстый для своих лет, он нацепил на себя
отличные доспехи и восседал на лошади, стоившей раза в три больше, чем
лошадь Декиуса. Но доспехи не были подогнаны по фигуре, а из-за спины их
владельца торчала рукоять меча, украшенная тонкой резьбой и драгоценными
камнями. Такой меч не выдержал бы и одного настоящего боя.
- Капитан Ойжик, - крикнул Конан, - капитан-генерал Декиус уже извещен
о вашем прибытии. Я прошу вас оставаться там, где вы находитесь, пока он не
появится.
- Мои люди проделали долгий путь, причем очень быстро, по срочному
приказу Его Королевского Величества, - с уст Ойжика слетали фразы такие же
круглые, как он сам, - им нужно немедленно остановиться на ночлег и хорошо
отдохнуть.
Конану не особо верилось, что это сборище стариков и юнцов могло идти
быстро и далеко, даже если бы ими командовал сам бог войны. Судя по
поведению Ойжика, он сам не чаял перетащить свою задницу из жесткого седла
на что-нибудь более удобное.
Киммериец усмехнулся. Ойжика ждал веселый сюрприз, если он ожидал от
лагеря чего-либо, называемого <комфортом> хоть на одном из известных Конану
языков.
Звук твердых, уверенных шагов известил Конана о приближении Декиуса.
Киммериец встал, чтобы поприветствовать капитан-генерала, а затем снова
скрылся в своем тайнике, слушая, о чем будут говорить Декиус с командиром
дворцовой гвардии.
- Что привело тебя сюда, Ойжик? - спросил Декиус.
- Слухи, что приятели и союзники графа Сизамбри собирают людей. Мы
точно не знали, какие силы нужны для защиты каравана. Поэтому король Элоикас
повелел запереть покрепче ворота дворца, а стражу выслать навстречу
каравану. Мы должны стать щитом каравана в конце путешествия.
Конан надеялся, что король говорил так, только чтобы успокоить
сомневающихся, а не рассчитывая всерьез на то, что такая стража сможет
защитить хоть огород от ватаги мальчишек. Служить хозяину, у которого нет ни
денег, ни мудрости в военном деле, - такое могло кончиться плачевно:
например, безымянной могилой в каменистой земле этой забытой богами страны.
- Мы благодарим тебя, Ойжик, - сказал Декиус, - капитан Конан,
возвращайтесь в лагерь, будите госпожу Райну и моего заместителя. Мы
сворачиваем лагерь и выступаем немедленно.
- Что? Ночью? - В вопросе Ойжика было больше писка, чем слов; скорее
можно было подумать, что это не офицер гвардии, а испуганный евнух.
- Мы вполне в форме, Ойжик, - сказал Декиус. - Дорога безопасна: если
бы дело обстояло по-другому, вы бы до нас не добрались. Наши противники не
ждут такого ночного перехода, так что это самое мудрое решение из всех
возможных в этой ситуации.
Для Конана, все время усиленно старавшегося подавить смех, ночной марш
представал еще одной приятной стороной: такой переход должен был просто
добить этого жирного капитана дворцовой стражи или, по крайней мере, здорово
сбить с него спесь.
Киммериец тем не менее не проронил ни слова, а, когда Декиус отдал
приказание, поспешил по тропе к лагерю. Лишь когда он увидел впереди огни
костров лагеря, то залился таким хохотом, что половина отряда была разбужена
еще до команды <подъем>.
Райна высунула голову из палатки, которую делила с Конаном:
- Конан, если тебе так весело, так хоть поделись, над чем смеешься?
Киммериец лишь покачал головой и засмеялся еще громче. Он решил не
оскорблять дворцовую стражу перед их товарищами - людьми Декиуса.
- Старая песня на новый лад, Райна. На сей раз - слухи о том, что
приятели графа Сизамбри поджидают нас или, на худой конец, могут поджидать.
Нам навстречу вышла дворцовая стража, и Декиус считает, что нужно немедленно
двигаться в путь, пока стража не перевела дух и не упала тут замертво.
Голова Райны исчезла в палатке. Все вокруг пришло в движение; Конан не
видел ничего, кроме одевающихся и прилаживающих оружие людей.
Первый же взгляд на дворец заставил Конана усомниться в том, стоило ли
его вообще охранять.
Он знал немало самых обычных знатных людей, у которых охотничий домик
был намного шикарнее этой запущенной развалины. Не только в Туране, но и в
не столь богатых странах ни один феодал не поселил бы в такой лачуге даже
своих егерей.
Неплотно прикрытые ворота болтались, наружная стена так рассыпалась,
что ловкий человек мог без труда добраться до ее верха. Во всех крышах,
которые можно было увидеть, зияли дыры. Конан мог поклясться, что под каждой
из этих дыр стояла вонючая мутная лужа, не убиравшаяся по крайней мере лет
десять.
Разбитая, неровная площадка, обсаженная кустами, должна была изображать
строевой плац. Кучка полуразвалившихся сараев, которые хороший хозяин не
использовал бы и под свинарники, наверняка была не чем иным, как казармами.
Больше дворцовой страже, по разумению Конана, было негде жить, как негде
больше было квартироваться и людям Райны.
С тех пор как отряд Декиуса присоединился к ним, Конан наслушался
разных историй о <тайных кладах> королей Пограничья. Некоторые из солдат
верили, что дворец так запущен потому, что Элоикас приберегал золото на
черный день.
Конан готов был поверить в существование этих кладов, как и во все что
угодно, но - с одним условием: увидеть их своими глазами. Пока что он
подозревал, что клад был спрятан так удачно, что и сам король Элоикас не мог
вспомнить, где находятся сокровища.
Ойжик поспешил во дворец, чтобы сообщить об их прибытии королю. Конан и
Райна занялись размещением своих людей и животных. Они старались, чтобы
никто не остался в заболоченной низине или в окончательно развалившейся
хибаре на крутом склоне холма. Не менее важно было разместить караван в
безопасности от стрел, которые могли быть выпущены из леса, росшего на
нависающем над дворцом склоне горы. В этом лесу росли деревья с кронами
какой-то странной, никогда не виданной Конаном формы. Ни одна птица не пела
своей песни в гуще этого леса.
Конан стоял рядом с Райной, но не рискнул положить ей руку на плечо.
Обоим было не по себе, оба ощущали на своих спинах взгляды Декиуса, особенно
их чувствовала Райна.
- С каждым поворотом дороги эта страна мне нравится все меньше и
меньше, - сказала Райна, - ты пойдешь со мной, если я и мои люди решим
сматываться отсюда немедленно?
- Лучше все же подождать, пока с тобой расплатятся за работу. Извини,
конечно, если я опять вмешиваюсь в твои дела со своими советами.
Конан и виду не подал, что давно уже заметил ее беспокойство,
граничащее со страхом. Благодарность за это сверкнула в ее напряженной
улыбке.
- Если только это дело не затянется так надолго и так безнадежно, что,
получив деньги, мы сможем купить на них лишь саваны да место на кладбище, да
еще и не самое лучшее. Но если без шуток, Конан, - Райна подняла руки,
словно собираясь обнять его, - если мы уедем, пойдешь ли ты с нами хотя бы
до ближайшей цивилизованной страны? Я понимаю, ты хотел подзаработать
кое-что здесь...
- Подзаработать чего? Пустой желудок да преждевременная могила - вот
все, что может предложить этот край. Райна, я же тебе уже объяснял, что буду
рядом с тобой, куда бы ты ни пошла. Разве щит спрыгивает с руки своего
владельца, потому что считает себя крепче и важнее?
Райна готова была обнять Конана, наплевав на присутствие Декиуса, но в
эту минуту в воротах появился дворцовый слуга. За ним следовал Ойжик.
- Капитан-генерал Декиус, капитан Райна, Конан из Киммерии. Вы
вызываетесь на аудиенцию к Его Священному Величеству, Элоикасу Пятому,
Королю Пограничья.
Внутри дворец выглядел так, как Конан и ожидал. Внутренние дворы
заросли сорняками высотой по пояс. Деревья превышали кронами то, что
осталось от стен. Крыши почти всех помещений провалились, пол под ними
превратился в стоячее болото. С трудом верилось, что когда-то люди
благородного происхождения наслаждались здесь музыкой и вкусной едой, лежа
на мягких, крытых шелковыми покрывалами постелях, попивая хорошее вино из
изящных кубков. В одной из комнат часть мозаичного пола осталась почти
неповрежденной, и Конан придержал своих спутников, попросив их не наступать
на узоры, словно это был не пол, а редкая драгоценность из далекой
загадочной страны.
Так они шли довольно долго. Какая часть пути была уже пройдена и
сколько еще оставалось - этого Конан не знал. Он почувствовал зуд между
лопаток, тот зуд, который не успокоить никаким чесанием. С каждым шагом
Киммериец был все дальше даже от той весьма символической защиты, на которую
мог рассчитывать со стороны людей Райны. И вместе с тем каждый шаг уводил
его глубже и глубже внутрь дворца, где враги - люди или чары колдовства -
могли поджидать за любым углом.
По крайней мере, некоторые из них не проживут и минуты после того, как,
выхватив меч, он научит их не подстраивать ловушек Киммерийцу. Или
женщине-воину из Боссонии, добавил он про себя, наблюдая, как лицо Райны
становится все мрачнее с каждым их шагом.
Еще один поворот - и оба, Конан и Райна, замерли в изумлении, словно
перед стеной огня. Перед ними лежал внутренний двор, чисто выметенный, без
единой сорной травинки. Во двор выходили двери покоев, достойных, как
минимум, принадлежать дому преуспевающего купца.
Двери всех помещений охранялись, и охрана сильно отличалась от той,
которую Конан до сих пор видел во дворце Элоикаса. Большинство стражников
были уже немолоды, но не настолько стары, чтобы носить хорошие доспехи и
крепкие мечи или луки. Некоторые, для разнообразия, были вооружены еще и
алебардами. Конан примеривался к ним взглядом солдата. Он готов был
поспорить, что неплохо знает этот тип бойца, - может, уже потерявшего прыть,
но набравшегося за свою службу опыта. В общем, такой противник - не мальчик
для битья.
Стражник с самой изукрашенной алебардой поднял ее в знак приветствия:
- Здравствуй, Декиус. Его Величество ждет.
Капитан-генерал кивнул и сделал шаг в сторону. В ту же минуту вокруг
Конана и Райны сомкнулось кольцо охраны. Теперь, если бы они решили
выхватить мечи, это было бы сделать не так легко и быстро. Зажатые таким
образом, они вышли в тронный зал короля Элоикаса.
Тронный зал размерами был со столовую в добротном трактире. При этом он
был так чисто вымыт, что можно было бы есть прямо с пола. По крайней мере,
здесь потратились на то, чтобы избавиться от грязи, выбить ковры, освежить
стенную роспись и надраить бронзу королевского трона.
Следующее, что нельзя было не заметить и что бросилось в глаза Конану,
- это поразительное сходство человека, восседавшего на троне, и
опустившегося на колени капитан-генерала. Конан и Райна последовали примеру
Декиуса, при этом Киммериец так и не отвел взгляда от хозяина дворца и его
военачальника.
Если они - не отец и незаконнорожденный сын, то Конан готов был не пить
ничего, кроме воды, в течение целого года. Оба были невысокого роста, у
обоих - солдатская выправка. Волос на голове короля было поменьше да седины
побольше, но высокие скулы, грубый крупный нос и большие серые глаза были
абсолютно одинаковы у обоих.
Конан так увлекся поиском новых черточек сходства Элоикаса и Декиуса,
что окрик <Встать!> застал его врасплох. Райне пришлось ткнуть его локтем в
бок, чтобы заставить подняться. Этот жест вызвал смех короля.
Это был смех давно не смеявшегося человека, - не смеявшегося из-за
отсутствия повода к этому, но еще не утратившего окончательно вкус к этому
занятию. Несмотря на все подозрения, Конан почувствовал некоторую теплоту и
расположенность к Элоикасу.
Декиус по-военному кратко представил Райну и Конана. Они снова
опустились на колени. Благодарность короля была выражена еще короче, после
чего им было позволено встать.
- Госпожа Райна, мы благодарны вам; вы получите не только обещанную вам
плату, но и сверх того. Вы не только доставили нам то, что было вверено вам,
то, что усилит нашу мощь в борьбе против тех, кто похитил нашу дочь и
наследника, против... кроме того, вы сами нанесли ощутимый удар по нашим
общим врагам. Госпожа Райна, наше Королевское желание - чтобы вы и ваши люди
остались в нашем королевстве, чтобы помочь нам в нанесении следующих ударов.
Мы считаем, что сможем щедро оплатить такую службу.
Элоикас сложил руки на животе, на котором не было ни грамма лишнего
жира, особенно для человека такого возраста. Одежда в брутинском стиле была
латана-перелатана и выношена за много лет беспрерывной носки. Взгляд короля
скользнул поверх головы Конана, чтобы остановиться на какой-то детали стены
позади Киммерийца.
Конан видел, что Райна готова была отдать половину платы за то, чтобы
остаться с ним вдвоем и иметь возможность поговорить свободно. Она,
казалось, тоже смотрит куда-то вдаль, но лишь несколько мгновений
понадобилось ей, чтобы взять себя в руки.
- Ваше Величество, это предложение - величайшая честь для меня. Но я
прошу вашего соизволения задать вам два вопроса.
Ойжик зашипел, как рассерженный гусь, но Декиус, дернув его, призвал к
соблюдению тишины; при этом он даже не отвел взгляда от короля. Одновременно
капитан-генерал успел дать незаметный сигнал страже. Охранники остались на
своих местах, но их руки оказались на рукоятках мечей.
Элоикас кивнул. Райна вздрогнула, как отпущенная тетива лука.
- Наша благодарность так велика, что мы позволим задать множество
вопросов. Но для начала мы выслушаем первые два.
Райна не бросала слов попусту. В первую очередь ее интересовало, будет
ли выплачена обещанная сумма сразу же, чтобы она могла рассчитаться со
своими людьми. Некоторым не платили уже давно, задолго до того, как они
присоединились к ее отряду. Им лишь выдавалась одежда, чтобы прикрыть наготу
и защитить себя от холода, и оружие, чтобы дать им возможность быть готовыми
к сражению.
- Можно также предположить, что некоторые из них не захотят остаться на
нашей службе и что вы захотите гарантировать безопасность их возвращения, -
сказал король.
На этот раз ответ Райны был быстр, как старт бегуна:
- Я не могу поручиться за желание каждого, Ваше Величество, но, если
вдруг окажутся такие, неужели вы станете задерживать их в своих владениях
против их воли?
- Мы не станем этого делать. Мы подозреваем, что, задумай мы такое,
присутствующий здесь капитан-генерал Декиус выскажет нам пару ласковых слов
об этом мудром решении.
Взгляд, обращенный королем на его офицера, можно было описать одним
словом - <отеческий>.
- Ваше Величество столь великодушны, - продолжила Райна, - что я
отважусь ходатайствовать перед вами за моего заместителя, Конана Киммерийца,
с просьбой зачислить и его на королевскую службу.
Теперь взгляд Элоикаса был взглядом короля, спрашивающего мнение
доверенного советника. Капитан-генерал пожал плечами.
- В другой ситуации Конан должен был бы оказаться на моем месте. Просто
так получилось, что иностранец в чужом краю был вынужден...
На этот раз локоть Конана воткнулся под ребра Райне. Ее дерзкий взгляд
не успел воплотиться в дерзкие, непочтительные слова.
- Ваше Величество, могу ли я сам поведать о себе то, что считаю нужным?
- спросил Конан.
- Да кто тебе слово давал! - снова зашипел Ойжик.
- Спокойно, Ойжик,- произнес король,- даже приговоренный к смерти может
просить суд о последней милости.
- Ваше Величество, прежде чем вы приговорите меня покинуть службу
госпоже Райне, которой я поклялся быть верным, пока она не освободит меня,
выслушайте, пожалуйста, часть моей истории, касающейся вашей страны.
- Можешь говорить.
Конан повиновался. Его рассказ был прост и бесхитростен. Никакое
приукрашивание не сделало бы его более убедительным. Главное, на что он мог
надеяться, - это убедить короля, что он никогда не служил графу Сизамбри в
прошлом и не собирается - в будущем.
Когда Конан закончил, Элоикас кивнул:
- Ты очень свободно держишься перед королем.
- Ваше Величество, я повидал стольких людей, и не только людей, -
слишком многих, чтобы бояться всего лишь короля.
- Странно, что никто из них не научил тебя искусству лести.
- Называйте как хотите. Ваше Величество. Зато я овладел искусством
говорить правду.
Элоикас коротко рассмеялся, но было видно, что в его глазах стоят
слезы. Молчание протянулось довольно долго, прежде чем король снова
заговорил:
- Нам кажется, этот Киммериец заслуживает чести быть принятым на нашу
службу. Ойжик, ты часто жаловался, что тебе не хватает опытных бойцов, чтобы
обучать новобранцев.
Ойжик молчал. Он уже был готов начать отрицать, что когда-либо говорил
подобное, но наткнулся на взгляд Декиуса. Тот словно пригрозил: <Не лги -
хуже будет!>
- Действительно, я могу обучать молодых солдат только ставя их в общий
строй с ветеранами.
- Тогда мы полагаем, что это добрая воля богов привела Конана
Киммерийца в наше королевство. Конан, если это устраивает госпожу Райну,
согласен ли ты стать сержантом второй роты нашей гвардии?
Конан бросил вопросительный взгляд на Райну. Она кивнула. Конан снова
опустился на колени:
- Я с удовольствием принимаю эту милость, Ваше Величество. Клянусь
всеми добрыми богами этой страны и других народов - вы не пожалеете о своем
решении.
- Тогда вставай, сержант Конан.
Боги будут хранить короля от сожаления об этом решении. Однако один
лишь взгляд, брошенный Конаном на Ойжика, сказал Киммерийцу, что тот уже
горько сожалеет о принятом королем решении. Если бы Ойжик только мог
обрушить крышу, чтобы угробить своего нового сержанта, он бы непременно
сделал это, не пожалев и короля.
Как и ожидал Конан, казармы гвардии находились снаружи дворца, в то
время как люди Райны будут искать место посуше внутри него. Лишь после
захода солнца появилась возможность поговорить наедине с Райной, не опасаясь
подслушивания, поужинав на свежем воздухе на расстеленной на голой земле
попоне.
- Жаль, что нас не оставили служить вместе, - вздохнула Райна.
- Что, уже скучаешь по любовнику? Брось один благосклонный взгляд на
Декиуса - и его уже не остановишь.
Он изобразил гримасу испуга, когда кулак Райны воткнулся ему в бок.
- Я не дура и вижу, что он хочет меня. Я, кстати, еще не совсем
ослепла, чтобы не видеть его родства с королем.
- Знаешь, о чем я подумал? А не может ли Декиус быть замешан в
похищении Чиенны? Ведь незаконнорожденные тоже, бывало, занимали трон, если
законных наследников не оказывалось в живых.
- Ну, спасибо тебе, Конан. Знаешь ведь, что я теперь ночь спать не буду
из-за этой твоей идеи.
- К сожалению, я не смогу воспользоваться твоим бодрствованием ни
сегодня ночью, ни еще неизвестно сколько. Если Декиус нам не враг, будет
глупо специально наживать его себе.
- Я больше побаиваюсь Ойжика - за явным врагом легче наблюдать, чем за
тем, который ждет своего часа. По крайней мере, это я твердо запомнил в
Туране. Кроме того, готов поспорить на все вино в этом королевстве, что у
Элоикаса или у Декиуса среди стражников есть свои люди, которые следят за
Ойжиком. И если только его начальство не захочет моей смерти, то на его пути
будут возникать кое-какие преграды.
- Спорил бы на что-нибудь поприличнее этого вина, - Райна сплюнула на
землю и прополоскала рот водой,- в нормальной стране это не сошло бы и за
уксус.
- Я слышал дюжины сказок и легенд о Пограничном Королевстве, - сказал
Конан, - но ни в одной из них не было даже намека на то, что здесь могут
подавать доброе вино.
Он не стал добавлять, что большинство легенд описывало Пограничье как
край, славящийся древним и нечистым на руку колдовством. То есть еще более
нездоровым и нечистоплотным, чем обычно встречающееся с тех пор, как пало
черное королевство Ахерона.
Может, это и было тайным знанием о Пограничном Королевстве? Может, и
вправду, когда поток угрюмых воинов Ахерона схлынул с цивилизованных стран,
часть из них, хранивших свое черное знание, осела здесь, среди горных пиков
и темных, как смертельное заклинание, лесов.
Для Пограничного Королевства ночь выдалась очень теплой. Но даже
привыкший к любым морозам Конан чувствовал не просто холодок между лопаток.
Стоило ему подумать о все еще живущих здесь наследниках Ахерона, как он всей
спиной ощущал стужу ледяного дыхания Гиперборейского ледника.
На следующий же день Конан приступил к исполнению обязанностей сержанта
второй роты дворцовой стражи.
Разумеется, он взялся за дело задолго до того, как небо на востоке
порозовело, очертив контуры взметнувшихся к облакам вершин. И, разумеется,
это вовсе не привело в восторг большинство новобранцев, привыкших вставать
не раньше чем того потребует чувство голода или жажды, когда кому