Страница:
Я встала и подошла к греку, но не успела открыть рот, как Мечислав окликнул:
— И ты, Тюрк, останься. Поговорим, подумаем. Голова-то у тебя поумнее любой другой будет.
Грек взглянул на меня, сожалеюще приподнял брови и послушно двинулся к князю. Я вышла на крыльцо. Там толкались и шумели разгорячившиеся дружинники. Чуть в стороне от остальных, у городьбы, стояли люди Изота. Они уже знали о своей участи и печально глядели на счастливцев, которым выпала честь сражаться в войске знаменитого императора Оттона, или Отто-кейсара, как его называли урмане. Изот заметил меня и стал протискиваться к крыльцу. Не хватало еще выслушивать его жалобы! Да и утешитель из меня никудышный…
Я спрыгнула с крыльца и свернула на задний двор. Там шла своя жизнь: ржали лошади, исподтишка глазели на статных дружинников румяные девки и суетились рабы. Сзади послышался голос Изота. Вот привязался! Я нырнула в дыру между досками городьбы, скатилась в ров и забежала в лесок. Потеряв меня из виду, лив отстанет… Но не тут-то было. Возвещая о его появлении, сзади громко затрещали кусты.
— Ладно, Изот… — Я обернулась и замерла. Моим преследователем оказался вовсе не лив, а тот рыжеусый дружинник, которого я чуть не придушила на крыльце, — Клемент, кажется так называл его Олав… В руке у воина покачивался длинный пастуший кнут. Я попятилась. Мало радости попасть под плеть накануне битвы…
— Ну что, сука? — противно скалясь, спросил рыжеусый. — Говоришь, ты не баба? А коли проверю? Он качнул кнутом и погладил рукоятью себе между ног. Может, после этого поймешь, баба ты иль нет,с придыханием выдавил он.
Я потянулась к ножу. Хоть бы каплю злости или страха! Но их не было. Злость дожидалась встречи с главными врагами, а страх умер вместе с Бьерном или того раньше…
Рыжеусый надвигался. Его толстый язык похотливо заскользил по пухлым губам, и я вдруг представила, как этот слюнявый рот вдавится в мою шею или начнет мусолить губы. Рука сама вскинула нож, но размахнуться не успела.
— Ивар, держи стерву! — крикнул рыжеусый. Кто-то навалился на меня сзади. Я крутнулась, но этот кто-то оказался цепким и сильным. Резким рывком он заломил мои руки и сдавил запястья. Нож выпал, а в глазах запрыгали разноцветные искры.
«Дура, — досадливо подумала я, — так глупо попалась».
Ивар подтянул меня к тонкой березе и вдавил спиной в гладкий ствол. Толстые пальцы рыжеусого Клемента пробежали по моей груди, спустились к поясу и медленно принялись его расстегивать. Ивар хихикнул.
«Выследили, гады. И какого ляда я убегала от лива? Ну поговорила бы с ним, утешила… Зато не стояла б тут связанная, как корова перед убоем!» — подумала я, но промолчала.
Клемент бросил плеть и ухмыльнулся:
— Не кричит. Гордая. Ничего, обломаем.
— Ты про меня не забудь, — пропищал сзади второй насильник.
Рыжеусый похлопал его по плечу:
— Не забуду, не забуду…
Он наконец справился с застежкой, и мои порты Впоехали вниз. Рыжеусый засопел и, уже не с силах (сдерживаться, привалился ко мне, задрал рубаху и полез рукой к себе в штаны. Мне стало нестерпимо противно. Я возненавидела руки толстого, запах его пота, слюнявые губы и то, что он усердно вытаскивал. Изловчившись, я ударила коленом ему в пах. Он отшатнулся. Ивар вцепился в мои волосы.
— Мразь, уродина, — шипел он. — Сука словенская…
От боли у меня пересохло в горле и зарябило в глазах. Березовый сучок вдавился в спину, и вдруг хватка дружинника ослабла. Его пальцы дернулись и соскользнули.
Я не стала выяснять, что с ним случилось, а откинула рыжеусого, одной рукой подхватила кнут, другой — сползшие к щиколоткам порты и, придерживая их y пояса, принялась хлестать его по спине.
— Выползок! Склизняк! — кричала я. — Снасильничать вздумал? Отобью все добро, будешь знать, как девок по углам тискать!
— Уймись, Дара!
Я едва успела отвести удар. Изот? Откуда он здесь? Бледный как полотно, лив прикрыл собой скулящего насильника.
— Уйди! — рявкнула я.
— Нет! — Он замотал растрепанной головой. — Опомнись!
— А ты знаешь, что он хотел сделать?! — потрясая перед лицом лива рукоятью кнута, завопила я. — Знаешь?!
Лив смущенно спрятал глаза:
— Да уж догадался.
Только теперь я вспомнила, что почти раздета, и, не выпуская кнута, прикрыла грудь.
— Одного не пойму, чего ты не звала на помощь? — протягивая мне свою безрукавку, спросил лив. — Я ж шел за тобой… Только у городьбы потерял. Хорошо хоть , этот, — он ткнул пальцем на съежившегося под деревом Клемента, — завопил. На его вой и вышел к тебе.
Я огляделась. Второй дружинник, тот, что схватил меня сзади, лежал на траве вниз лицом. Из его спины торчала длинная стрела.
— Твоя работа? — поинтересовалась я.
— А что было делать? — Лив недоуменно вскинул брови. — Спешил, вот и не рассчитал. Хотел напугать, а вышло…
Я отбросила кнут, подтянула пояс и подошла к Ивару. Он был мертв. Теперь у Изота прибавится неприятностей. Суд, разбирательство, а там ему припомнят строптивость на совете…
— Второго надо… — выразительно проведя ладонью по горлу, шепнула я.
Лив отшатнулся:
— Ты что, Дара?! Все должно быть по чести, по совести… Пусть люди рассудят.
Люди? Какие люди? Дружинники Мечислава?! Они-то рассудят…
— Как хочешь. — Решение пришло ко мне само, без усилий. Если лив не желал спасать свою шкуру, то это сделаю я!
— Думаю, суда не будет, если ты сам не напросишься. Этот рыжий кобель испугается людской молвы… Смолчит…
Я подтолкнула Клемента ногой, и он испуганно дернулся. Куда только подевались его самоуверенность и наглость?
— Не знаю… — нерешительно возразил Изот.
— Добро, поглядим-увидим. — Я поплотнее запахнула безрукавку, взяла лива за руку и потянула его прочь. — Только уговор: из-за меня каша заварилась — мне и расхлебывать. Сама все расскажу Али, а ты помалкивай. Вот переоденусь и расскажу. Добро?
Изот опустил глаза. Согласился!
У дверей дружинной избы я притворно замялась:
— Ох, Изот! Нехорошо нам вдвоем показываться. В таком-то виде… Что люди подумают? Ты первым ступай, а я попозже…
Лив растерянно заморгал, но я втолкнула его в двери и припустила назад.
«Только бы не опоздать!» — билось в мозгу.
Я успела как раз вовремя. Клемент уже очухался, но еще не ушел. Он что-то бурчал под нос, шарил по одежде своего мертвого дружка и встряхивался, словно сердитый пес. Я вышла на середину поляны и выставила перед собой нож:
— Ну что, поговорим?
Воин испуганно оглянулся, прислушался, а потом понял, что я вернулась одна, и осклабился:
— Что с тобой болтать, сука? Теперь хоть сама разденься, а дружку твоему не жить! Я знаю, что Мечиславу рассказать. Ивара-то он убил! Наш князь за такое любого со свету сживет. Да и тебе недолго резвиться, встретимся еще…
— Вряд ли. — Я метнула нож. Лезвие прочертило прямую, блестящую линию от моей руки до горла рыжеусого и воткнулось в него точно посередке. Глаза насильника выпучились, руки потянулись к горлу и упали. А следом рухнул он сам. Я подошла и выдернула нож. Теперь никто не расскажет Мечиславу о случившемся. Лив не дурак, чтоб самому себе смерть кликать. Хотя, с его-то честностью, может сболтнуть лишнее… Значит, надо сделать так, чтоб его россказням никто не поверил!
Я вытащила стрелу лива из спины мертвого Ивара и оглядела рану. Прикрыть такую дырку будет нелегко, но к чему прикрывать? Пусть все видят! У Клемента ведь тоже были лук и стрелы! Одну из них я и засунула в рану Ивара. Затем раскинула его руки так, словно перед смертью он успел развернуться лицом к врагу и что-то метнуть. Потом обмазала его нож кровью и бросила его в траву рядом с Клементом. Казалось, будто он совсем недавно выпал из раны на горле воина. Оставалось лишь вложить лук в его руки и затереть лишние следы. Я была охотницей, так что умела прятать след не хуже лесного зверя. Срезала у самой земли сломанные отростки кустов, распушила еловой веткой примятую траву и на миг остановилась полюбоваться своей работой. Взгляд пробежал по мертвецам, их оружию, перешел на куст ольхи и замер. Там стоял человек! Худой, темноволосый… Тюрк! Проводник князя! Как он подошел, когда?! Должно быть, давно, потому что удивление в его глазах уже сменилось интересом. Я сдавила оружие. Не моя вина, что он появился здесь так не вовремя и все увидел! Сам виноват! Я не хотела его убивать, но теперь что же поделаешь… Но как же тогда Датский Вал? Кто проведет войско?
Я в смятении наблюдала за осторожными движениями грека. Стараясь ничего не потревожить, он пробрался сквозь кусты и протянул мне что-то блестящее. Золото? Зачем?
— Возьми, — вкладывая в мою ладонь тяжелую золотую бляху, сказал Тюрк и кивнул на мертвецов: — Положи туда. Ты забыла, что им не из-за чего было убивать друг друга. Пусть князь решит, они подрались из-за этого…
Тем же вечером воины Мечислава нашли тела своих приятелей, а в руке одного из них — золотую бляху. Князь долго вертел ее в руках и рассматривал узор, а потом махнул в сторону мертвецов:
— Уберите их. Не хочу видеть! Нашли время делить добро!
Ночью Ивара и Клемента похоронили, а утром княжья дружина покинула Кольел. Тюрк никому не открыл правды, Изот тоже промолчал, но после отъезда Мечислава стал избегать меня. Я не обижалась. Главное, лив понял свою выгоду и не трепался о случившемся. У меня были другие заботы. Что я только не делала, чтоб добиться позволения пойти с войском на Вал, но не помогли ни слезы, ни угрозы. Спустя неделю корабли Олава ушли к Датскому Валу в германский городок Сле без меня. Оставалась крохотная надежда двинуться следом за ними с ополченцами, однако в ответ на мою посьбу старшие сотен лишь усмехались:
— Девка? В дружине? Охолонись!
А сотен было немало. Гейра собирала воинов со всех подвластных ей земель. Диксин то и дело куда-то уезжал и возвращался в окружении угрюмых, неряшливо одетых, вооруженных мужиков. Оказавшись на княжьем дворе, они растерянно озирались и кланялись всем подряд. Даже Тюрк не кланялся так часто и усердно, как новички ополченцы. Гейра упросила Изота обучать их воинскому делу, и лив частенько задерживался на ее дворе. Я же туда не входила, а сидела у ворот, поглядывала на сотников и выбирала, к кому из них подойти со своей просьбой. Мары указали на Датский Вал, и если я желала отомстить, то должна была слушаться.
— О чем думаешь?
Я подняла голову. Прислонившись плечом к верее и покусывая пожелтевшую травинку, рядом стоял тощий Тюрк. Я улыбнулась. Грек не объяснил, почему помог мне в лесу, но из-за чего бы он это ни сделал, он спас и меня и лива.
— Понимаешь…
— Как не понять. — Он отбросил травинку и указал на закат: — Смотришь туда, смотришь, а попасть не можешь. Конунг тебе отказал, сотники не берут, осталась только Гейра…
— Гейра?
— Она княгиня. Кому ж еще вершить людские судьбы, как не ей? Только нужно подождать, чтоб Диксин уехал, и подойти не просто так, а с хитростью…
— Какая хитрость? Попросить и дело с концом! Гейра — добрая душа, отпустит…
— Отпустить-то отпустит, но с кем? С этими? — Грек покосился на ополченцев и брезгливо поморщился. — С этими ты недалеко уйдешь. Половина из них сбежит по дороге. Им походная жизнь не по нутру. Вот викинги… — Он что-то вспомнил, помрачнел и смолк.
— Что «викинги»? — поторопила я. Когда-то урмане разрушили мое печище, но это было так давно! «Врагов нужно знать», — говорил Бьерн.
— Они отважны, хитры и в походах не думают о женщинах, — угрюмо ответил Тюрк. — Я служил многим из них, я знаю все их привычки и помню их лица. Особенно Хакона.
— Хакона-ярла? — сообразила я. Об этом ярле говорил на совете Мечислав. Похоже, князь считал его грозным противником.
— Да.
— Он бил тебя?
— Хуже. Он заставил всех поверить в то, что я родился рабом. Даже меня самого. Десять лет я служил ему — и десять лет ненавидел. А он думал, будто я просто жадный и хитрый грек. — Тюрк хрипло рассмеялся: — Он не ошибся: я хитер. Хитрость помогла мне обрести свободу, и она же поможет тебе попасть на Датский Вал!
Такая бескорыстная помощь была подозрительна. Никто и ничего не делает даром…
— С чего это я тебе так глянулась?
— Я не умею махать мечом и стрелять из лука, но хочу увидеть, как будут умирать мои бывшие хозяева. Поэтому согласился провести войска Олава к Датскому Валу, — объяснил грек и замолчал.
— Но при чем тут я?
— Ты — воин. Я чувствую исходящую от тебя силу. В обмен на мою помощь ты убьешь Хакона-ярла! Я засмеялась:
— Это глупо, Тюрк! Я даже не знаю этого Хакона.
— Я покажу его тебе.
— Но почему мне? В войске Олава много отважных воинов, и любому из них твое предложение покажется заманчивым…
— Верно. Но они — мужчины. — Лицо Тюрка скривилось. — Они всего лишь убьют ярла. А мне нужно другое… Хакон боится не смерти, а позора. Смерть от руки женщины будет для него достаточно позорней.
Теперь я начинала понимать. У грека были причины для союзничества.
— А может, я попросту уйду с тобой? — предложила я. Он покачал головой:
— Нет, я поведу ополчение Гейры, а ты отправишься… — Он оглядел двор, мужиков-ополченцев и неожиданно указал на Изота. Лив не замечал нас. Он показывал новичкам, как нужно работать мечом. Блестящее лезвие со свистом рассекало воздух, описывало радужные дуги над его головой и сверкающей полосой падало к ногам. Опытный воин в восхищении замер бы перед такой ловкостью и силой, но лица стоящих возле ополченцев выражали скуку. Им совсем не хотелось учиться убивать, они мечтали поскорее вернуться на свои дворы, к своим толстозадым женам и вечно ноющим детям…
— Ты пойдешь с ним и на его корабле! — заявил грек.
Я фыркнула. Тюрк был хитер, но не настолько, чтоб заставить лива ослушаться приказа своего конунга…
— Не веришь? Зря. Я успел многому научиться у своего последнего хозяина. — С этими словами грек отпустил верею и пошел через двор к княжьему крыльцу. Рядом со здоровяками ополченцами он казался совсем махоньким, но я не хотела бы стать врагом этого тщедушного человечка.
На рассвете следующего дня меня позвали к Гейре. Сама не знаю почему, я долго наряжалась, а когда наконец оделась и посмотрела на свое отражение в тазу с водой, совсем пала духом. Это только красавицам все платья к лицу…
Разозлившись, я скинула шитые бисером ткани и натянула привычный дружинный наряд. Коли не удалось позаботиться о красоте, позабочусь об удобстве!
Гейра приняла меня в той же горнице, где недавно шел совет. Маленькая княгиня сидела на высоком стольце[80] и мяла в тонких розовых пальчиках край широкой рубашки. За ее высоким кокошником виднелась голова Тюрка. Он подмигнул мне и покосился на княгиню. Я поклонилась.
— Ты была очень дружна с моим мужем, Дара, — тихо и неуверенно заговорила та. — Я знаю, ты ему как сестра…
Я удивилась. Вот уж не думала, что Олав станет обсуждать с женой наши отношения! Не зная, что ответить, я едва кивнула. Княгиня приободрилась:
— Я ничего такого не замечала, Дара… То есть не думала… В общем… Пока Тюрк не сказал…
Она окончательно смутилась и опустила голову. Только теперь я увидела, что она еще совсем девчонка. Тощенькая, хлипкая и беззащитная малолетка, на которую взвалили непосильное ярмо княжьей власти. Как же трудно ей быть той смелой и нежной женщиной, что когда-то покорила сердце моего Олава!
На миг я почувствовала жалость и помогла ей:
— Говори прямо, княгиня. Я пойму.
Она признательно вскинула огромные глаза:
— Тюрк сказал, будто когда-то ты любила моего мужа. Будто из-за него ты покинула родные края и он до сих пор волнует твое сердце. Это так?
Я удивилась. При чем тут моя былая любовь? Даже не любовь, а так, детская забава… Однако грек зря не солжет…
— Да, княгиня, из-за него я покинула родину… Она тихо ахнула и прижала руки к груди:
— Но я не знала!
— Дело прошлое, — искоса поглядывая на Тюрка, пробормотала я. Поганое ощущение, будто мы с Гейрой были тряпичными куклами в его руках, мешало мне думать. Хотелось сбросить с себя неловкость и освободиться от чужих, случайно оказавшихся в моих устах слов.
— Последнее время ты очень грустна, — опять заговорила Гейра. — Я часто видела, как ты сидишь у ворот и не уходишь, но не могла понять почему. Тюрк сказал, будто вчера он говорил с тобой и ты кое в чем призналась…
Я? Призналась? В чем же? Я вопросительно взглянула на грека. Он закивал, и, в точности повторяя его движения, моя голова качнулась.
— Так это правда, что ты родом из колдовских земель и умеешь видеть скрытое? — привстала со своего места княгиня.
Что мне оставалось делать? Только и дальше обманывать эту доверчивую дурочку… Хотя даже в Ладоге, которая совсем рядом с Приболотьем, мои родные места считали чем-то страшным и колдовским. «Что ни колдун — то из болота, что ни ворожея, то из Приболотья», — говорили ладожане. Если они верили, то чего уж взять с чужих?
— Да, — сказала я.
Гейра разволновалась еще больше:
— Я слышала рассказы воинов о том, как ты одна убила пятерых мужчин и нашла путь в незнакомом непроходимом болоте. И тебе удалось покорить сердце нелюдимого Бьерна. Мои люди тогда шептались, что не будь ты колдуньей, разве смогла бы зацепить его, с твоим-то лицом? — Она спохватилась: — Прости… Не держи зла! Я сама не понимаю, что говорю. Я никогда не верила в колдовство, но вчера Тюрк сказал, что ты грустишь по Олаву и поэтому не уходишь от наших ворот. Он поведал, что мой муж в опасности и ты это чувствуешь. Скажи… — Она умоляюще вцепилась в мои руки. — Скажи, это так?
Я едва сдержала улыбку. Хитрец Тюрк знал, что такое любовь и каково утратить любимого. Спятившая от любви баба пойдет на все… Мне удалось сохранить серьезный вид.
— Да, княгиня. Я предвижу дурное. Где-то в Сле, Олава ждет враг под личиной друга.
Глаза Гейры налились слезами. Для полной достоверности моим словам не хватало совсем немного, какого-нибудь пустяка… Нужно убедить княгиню, что мне дано видеть будущее, и тогда она станет послушной, как восковая фигурка!
Я решилась и рванула ворот рубахи. На обнаженной груди влажно блеснула спинка вросшего в кожу зеленоватого паука.
— Во сне я видела лицо этого врага и приняла его удар. Гляди, как будет убит твой муж! Вот сюда ударит его разящий меч!
Гейра отшатнулась. Страх окончательно замутил ее разум.. Она схватилась обеими руками за большой живот и страдальчески выгнула брови:
— Но что же делать?! Нужно упредить его! Но как?! Что мне делать?!
— У тебя есть очень быстроходный драккар, княгиня, — негромко подсказал Тюрк.
Гейра обернулась и лихорадочно сдавила его запястья:
— Да… Драккар лива Изота. Тюрк, позови его! Скажи — пусть едет в Сле! Пусть догонит Али…
— Наверное, следует взять и ее. — Тюрк повел головой в мою сторону. — Али не верит в колдовство. Он сам должен увидеть этот странный знак. К тому же Дара запомнила лицо его скрытого врага.
— Это правда? — Маленькая княгиня неуклюже слезла со своего высокого сиденья и снизу вверх просительно заглянула в мои глаза: — Ты ведь еще любишь его?! Прошу, спаси его! Поезжай с Изотом! Сохрани мне мужа! Я все тебе отдам! Все отдам… — Она зарыдала.
— Эй, девки! — заорал Тюрк.
Горница вмиг заполнилась цветастыми передниками и вышитыми рубахами служанок. Охая и причитая, они подхватили княгиню и уложили на лавку. Она махала руками и выкрикивала что-то бессвязное.
Пользуясь суматохой, Тюрк подошел ко мне:
— Девчонке нужно совсем немного, чтоб поверить в сказки. Я всыпал ей в молоко щепотку особенной травки. Это не опасно для нее, зато теперь она уверена, что Али грозит беда. Она сумеет уговорить Изота догнать его и проводить тебя к Датскому Валу. — Тюрк озабоченно покачал головой и притронулся к моей груди: — Этот камень вживлял опытный лекарь. Это случилось, когда ты была рабой?
Открывать правду я не собиралась, поэтому молча кивнула.
— Я так и думал, — улыбнулся он. — Я ведь тоже неплохой лекарь и, если хочешь, могу попробовать удалить его…
— Нет!
Мне стало страшно. Позволить греку удалить подарок мар?! Этот живой камушек с длинными щупальцами могу удалить лишь я сама, убив своих врагов. И на Датском Валу я сделаю это…
— Как хочешь, — пожал плечами грек и подтолкнул меня к дверям. — А теперь ступай отыщи лива. Скажи, что его зовет княгиня. Пусть поспешит.
Изота я увидела во дворе. Его горе-ученики уже разошлись, и он отдыхал. Заметив меня, лив пошел к воротам.
— Погоди, — окликнула я. — Тебя ждет Гейра.
Изот остановился.
— Ступай, ступай, — усмехнулась я. — Послушай новости. Порадуйся…
Но весть о походе не принесла ему радости. Лив вернулся от Гейры, ввалился в избу, шлепнулся на свою лавку и вперился в меня чужим, недоверчивым взглядом.
— Что уставился?! — не выдержала я, но Изот не отвел глаз:
— Бьерн унес в море твое сердце. Теперь ты уже не кинулась бы вытаскивать меня из болота и не пошла бы за любимым на край земли… Теперь ты умеешь лишь убивать и калечить.
Да как он мог?! Как мог?! Я дважды спасла ему жизнь! И проклятого насильника Клемента я убила из-за него! А нынче? Что ему не нравилось? Ведь сам же рвался в поход, сам кричал, что не желает сидеть на лавке! Я устроила ему поход, чем же он недоволен?!
— Ты пугаешь меня, Дара, — продолжал лив. — Что ты сделала с княгиней? Зачем превратила веселую жену в рыдающую вдову? Ведь с Али ничего не случилось и я уверен, что не случится. Я перестал понимать тебя… — Он откинулся на спину и заложил руки за голову. — Но ты своего добилась. Диксин в отъезде, а переубедить Гейру может только он. Княгиня порывалась сама отправиться к мужу, но этому греку-проводнику удалось ее отговорить. Ради своего будущего ребенка она смирилась и теперь твердит, что только ты знаешь, как спасти жизнь конунга. Завтра мы уходим. Собери свои вещи и будь готова.
— Я уже готова, — зло выдавила я. Лив криво улыбнулся:
— Чего ты злишься? Злостью правду не изменишь, а ты лучше кого бы то ни было знаешь, какова правда…
Это было невыносимо! Изот ненавидел меня! Он ничего не понимал!
Я всхлипнула, сжала кулаки и кинулась прочь — мимо опешивших сторожей, княжьих ворот и шершавых древесных стволов… Лив не ошибся. Да, я знала, какова правда, и от этого мне становилось так страшно, как не было никогда в жизни…
Драккар Изота шел полным ходом, но когда мы появились в Сле, Олава там уже не было. Вдоль 6epeга стояло много разных кораблей, и на длинных дощать мостках толкались незнакомые воины. Они собирались отряды и уходили, освобождая мостки для желающи высадиться. Между двумя большими и тяжелыми насадами я заметила «Рысь». На ней остался только молоденький дружинник-сторож.
— Али ушел еще утром, — сказал он. —Дружина тоже.
— Он цел? — спросил Изот.
Мальчишка засмеялся:
— Утром был цел, а нынче —не знаю.
Лив метнул на меня сердитый взгляд и крикнул мальчишке:
— Я привез посланницу Гейры. Ей нужно нагнать конунга. Помоги-ка…
Молоденький сторож подобрался к борту и протянул руку.
— Ну, прыгай! — велел Изот. Мне стало нехорошо. Неужели лив хотел оставить меня одну?
— Прыгай!
Я ухватилась за руку юнца и перепрыгнула на настил «Рыси». Лив отвернулся.
— Изот! — окликнула я.
— Что еще? — вздохнул он:— Я обещал доставить тебя в Сле, и сделал это. Ты хотела отыскать Али — ищи. И вот, чуть не забыл… — Он полез за пазуху и вытащил оттуда небольшую, изрезанную рунами дощечку. — Гейра велела передать это Али.
Дощечка перелетела полосу воды между кораблями и гулко стукнулась о настил. Мальчишка-сторож бережно поднял ее, отряхнул и протянул мне. Я повертела послание в руках. Непонятные значки ровными рядами бежали по деревяшке и, словно споткнувшись об уцелевший от сучка темный кружок, оканчивались на середине. Я задумалась. Что там написано? Может, что-то о моем колдовском даре? Хотя теперь-то какая разница? Нагнать бы дружину Олава, а там…
— Эй! — отвлек меня голос сторожа. — Если хочешь догнать Али — поспеши!
Я встряхнулась. Ляд с ней, с этой дощечкой! Как-нибудь разберусь…
Мальчишка помог мне соскочить на мостки и перекинул через борт мои пожитки:
— Удачи!
Шум, чужая речь и разноцветье одежд закружили меня и потащили прочь от «Рыси». Казалось, будто на зов Отто-кейсара собралось войско со всей земли. Здесь были саксы, венды, фризы, поляки, булгары, пруссы и Даже наши — русичи. Бородатые, хмурые мужики, в меховых безрукавках, одинаково серых рубахах с длинными охотничьими ножами на поясах, стояли в сторонке и нелюдимо оглядывали разноликую толпу. Заметив их я обрадовалась— С земляками легче шагать в неведомое.
Сзади заскрипели весла. Я знала, чьи они, но заставила себя беспечно улыбнуться и обернулась. Драккар Изота по-рачьи пятился от берега. Лив не смотрел в мою сторону. А ведь недавно мы были друзьями…
Я сглотнула горький комок, сунула за отворот безрукавки дощечку с рунами и направилась к русичам. Они как раз строились для дальнего перехода. Их было немного меньше сотни. Командовал строем могучий, чубатый мужик в ярко-зеленой рубахе. Поверх нее была небрежно наброшена тонкая кольчуга, за поясом красовался топор, а из-за мощного плеча незнакомца высовывалась узорная рукоять меча.
— И ты, Тюрк, останься. Поговорим, подумаем. Голова-то у тебя поумнее любой другой будет.
Грек взглянул на меня, сожалеюще приподнял брови и послушно двинулся к князю. Я вышла на крыльцо. Там толкались и шумели разгорячившиеся дружинники. Чуть в стороне от остальных, у городьбы, стояли люди Изота. Они уже знали о своей участи и печально глядели на счастливцев, которым выпала честь сражаться в войске знаменитого императора Оттона, или Отто-кейсара, как его называли урмане. Изот заметил меня и стал протискиваться к крыльцу. Не хватало еще выслушивать его жалобы! Да и утешитель из меня никудышный…
Я спрыгнула с крыльца и свернула на задний двор. Там шла своя жизнь: ржали лошади, исподтишка глазели на статных дружинников румяные девки и суетились рабы. Сзади послышался голос Изота. Вот привязался! Я нырнула в дыру между досками городьбы, скатилась в ров и забежала в лесок. Потеряв меня из виду, лив отстанет… Но не тут-то было. Возвещая о его появлении, сзади громко затрещали кусты.
— Ладно, Изот… — Я обернулась и замерла. Моим преследователем оказался вовсе не лив, а тот рыжеусый дружинник, которого я чуть не придушила на крыльце, — Клемент, кажется так называл его Олав… В руке у воина покачивался длинный пастуший кнут. Я попятилась. Мало радости попасть под плеть накануне битвы…
— Ну что, сука? — противно скалясь, спросил рыжеусый. — Говоришь, ты не баба? А коли проверю? Он качнул кнутом и погладил рукоятью себе между ног. Может, после этого поймешь, баба ты иль нет,с придыханием выдавил он.
Я потянулась к ножу. Хоть бы каплю злости или страха! Но их не было. Злость дожидалась встречи с главными врагами, а страх умер вместе с Бьерном или того раньше…
Рыжеусый надвигался. Его толстый язык похотливо заскользил по пухлым губам, и я вдруг представила, как этот слюнявый рот вдавится в мою шею или начнет мусолить губы. Рука сама вскинула нож, но размахнуться не успела.
— Ивар, держи стерву! — крикнул рыжеусый. Кто-то навалился на меня сзади. Я крутнулась, но этот кто-то оказался цепким и сильным. Резким рывком он заломил мои руки и сдавил запястья. Нож выпал, а в глазах запрыгали разноцветные искры.
«Дура, — досадливо подумала я, — так глупо попалась».
Ивар подтянул меня к тонкой березе и вдавил спиной в гладкий ствол. Толстые пальцы рыжеусого Клемента пробежали по моей груди, спустились к поясу и медленно принялись его расстегивать. Ивар хихикнул.
«Выследили, гады. И какого ляда я убегала от лива? Ну поговорила бы с ним, утешила… Зато не стояла б тут связанная, как корова перед убоем!» — подумала я, но промолчала.
Клемент бросил плеть и ухмыльнулся:
— Не кричит. Гордая. Ничего, обломаем.
— Ты про меня не забудь, — пропищал сзади второй насильник.
Рыжеусый похлопал его по плечу:
— Не забуду, не забуду…
Он наконец справился с застежкой, и мои порты Впоехали вниз. Рыжеусый засопел и, уже не с силах (сдерживаться, привалился ко мне, задрал рубаху и полез рукой к себе в штаны. Мне стало нестерпимо противно. Я возненавидела руки толстого, запах его пота, слюнявые губы и то, что он усердно вытаскивал. Изловчившись, я ударила коленом ему в пах. Он отшатнулся. Ивар вцепился в мои волосы.
— Мразь, уродина, — шипел он. — Сука словенская…
От боли у меня пересохло в горле и зарябило в глазах. Березовый сучок вдавился в спину, и вдруг хватка дружинника ослабла. Его пальцы дернулись и соскользнули.
Я не стала выяснять, что с ним случилось, а откинула рыжеусого, одной рукой подхватила кнут, другой — сползшие к щиколоткам порты и, придерживая их y пояса, принялась хлестать его по спине.
— Выползок! Склизняк! — кричала я. — Снасильничать вздумал? Отобью все добро, будешь знать, как девок по углам тискать!
— Уймись, Дара!
Я едва успела отвести удар. Изот? Откуда он здесь? Бледный как полотно, лив прикрыл собой скулящего насильника.
— Уйди! — рявкнула я.
— Нет! — Он замотал растрепанной головой. — Опомнись!
— А ты знаешь, что он хотел сделать?! — потрясая перед лицом лива рукоятью кнута, завопила я. — Знаешь?!
Лив смущенно спрятал глаза:
— Да уж догадался.
Только теперь я вспомнила, что почти раздета, и, не выпуская кнута, прикрыла грудь.
— Одного не пойму, чего ты не звала на помощь? — протягивая мне свою безрукавку, спросил лив. — Я ж шел за тобой… Только у городьбы потерял. Хорошо хоть , этот, — он ткнул пальцем на съежившегося под деревом Клемента, — завопил. На его вой и вышел к тебе.
Я огляделась. Второй дружинник, тот, что схватил меня сзади, лежал на траве вниз лицом. Из его спины торчала длинная стрела.
— Твоя работа? — поинтересовалась я.
— А что было делать? — Лив недоуменно вскинул брови. — Спешил, вот и не рассчитал. Хотел напугать, а вышло…
Я отбросила кнут, подтянула пояс и подошла к Ивару. Он был мертв. Теперь у Изота прибавится неприятностей. Суд, разбирательство, а там ему припомнят строптивость на совете…
— Второго надо… — выразительно проведя ладонью по горлу, шепнула я.
Лив отшатнулся:
— Ты что, Дара?! Все должно быть по чести, по совести… Пусть люди рассудят.
Люди? Какие люди? Дружинники Мечислава?! Они-то рассудят…
— Как хочешь. — Решение пришло ко мне само, без усилий. Если лив не желал спасать свою шкуру, то это сделаю я!
— Думаю, суда не будет, если ты сам не напросишься. Этот рыжий кобель испугается людской молвы… Смолчит…
Я подтолкнула Клемента ногой, и он испуганно дернулся. Куда только подевались его самоуверенность и наглость?
— Не знаю… — нерешительно возразил Изот.
— Добро, поглядим-увидим. — Я поплотнее запахнула безрукавку, взяла лива за руку и потянула его прочь. — Только уговор: из-за меня каша заварилась — мне и расхлебывать. Сама все расскажу Али, а ты помалкивай. Вот переоденусь и расскажу. Добро?
Изот опустил глаза. Согласился!
У дверей дружинной избы я притворно замялась:
— Ох, Изот! Нехорошо нам вдвоем показываться. В таком-то виде… Что люди подумают? Ты первым ступай, а я попозже…
Лив растерянно заморгал, но я втолкнула его в двери и припустила назад.
«Только бы не опоздать!» — билось в мозгу.
Я успела как раз вовремя. Клемент уже очухался, но еще не ушел. Он что-то бурчал под нос, шарил по одежде своего мертвого дружка и встряхивался, словно сердитый пес. Я вышла на середину поляны и выставила перед собой нож:
— Ну что, поговорим?
Воин испуганно оглянулся, прислушался, а потом понял, что я вернулась одна, и осклабился:
— Что с тобой болтать, сука? Теперь хоть сама разденься, а дружку твоему не жить! Я знаю, что Мечиславу рассказать. Ивара-то он убил! Наш князь за такое любого со свету сживет. Да и тебе недолго резвиться, встретимся еще…
— Вряд ли. — Я метнула нож. Лезвие прочертило прямую, блестящую линию от моей руки до горла рыжеусого и воткнулось в него точно посередке. Глаза насильника выпучились, руки потянулись к горлу и упали. А следом рухнул он сам. Я подошла и выдернула нож. Теперь никто не расскажет Мечиславу о случившемся. Лив не дурак, чтоб самому себе смерть кликать. Хотя, с его-то честностью, может сболтнуть лишнее… Значит, надо сделать так, чтоб его россказням никто не поверил!
Я вытащила стрелу лива из спины мертвого Ивара и оглядела рану. Прикрыть такую дырку будет нелегко, но к чему прикрывать? Пусть все видят! У Клемента ведь тоже были лук и стрелы! Одну из них я и засунула в рану Ивара. Затем раскинула его руки так, словно перед смертью он успел развернуться лицом к врагу и что-то метнуть. Потом обмазала его нож кровью и бросила его в траву рядом с Клементом. Казалось, будто он совсем недавно выпал из раны на горле воина. Оставалось лишь вложить лук в его руки и затереть лишние следы. Я была охотницей, так что умела прятать след не хуже лесного зверя. Срезала у самой земли сломанные отростки кустов, распушила еловой веткой примятую траву и на миг остановилась полюбоваться своей работой. Взгляд пробежал по мертвецам, их оружию, перешел на куст ольхи и замер. Там стоял человек! Худой, темноволосый… Тюрк! Проводник князя! Как он подошел, когда?! Должно быть, давно, потому что удивление в его глазах уже сменилось интересом. Я сдавила оружие. Не моя вина, что он появился здесь так не вовремя и все увидел! Сам виноват! Я не хотела его убивать, но теперь что же поделаешь… Но как же тогда Датский Вал? Кто проведет войско?
Я в смятении наблюдала за осторожными движениями грека. Стараясь ничего не потревожить, он пробрался сквозь кусты и протянул мне что-то блестящее. Золото? Зачем?
— Возьми, — вкладывая в мою ладонь тяжелую золотую бляху, сказал Тюрк и кивнул на мертвецов: — Положи туда. Ты забыла, что им не из-за чего было убивать друг друга. Пусть князь решит, они подрались из-за этого…
Тем же вечером воины Мечислава нашли тела своих приятелей, а в руке одного из них — золотую бляху. Князь долго вертел ее в руках и рассматривал узор, а потом махнул в сторону мертвецов:
— Уберите их. Не хочу видеть! Нашли время делить добро!
Ночью Ивара и Клемента похоронили, а утром княжья дружина покинула Кольел. Тюрк никому не открыл правды, Изот тоже промолчал, но после отъезда Мечислава стал избегать меня. Я не обижалась. Главное, лив понял свою выгоду и не трепался о случившемся. У меня были другие заботы. Что я только не делала, чтоб добиться позволения пойти с войском на Вал, но не помогли ни слезы, ни угрозы. Спустя неделю корабли Олава ушли к Датскому Валу в германский городок Сле без меня. Оставалась крохотная надежда двинуться следом за ними с ополченцами, однако в ответ на мою посьбу старшие сотен лишь усмехались:
— Девка? В дружине? Охолонись!
А сотен было немало. Гейра собирала воинов со всех подвластных ей земель. Диксин то и дело куда-то уезжал и возвращался в окружении угрюмых, неряшливо одетых, вооруженных мужиков. Оказавшись на княжьем дворе, они растерянно озирались и кланялись всем подряд. Даже Тюрк не кланялся так часто и усердно, как новички ополченцы. Гейра упросила Изота обучать их воинскому делу, и лив частенько задерживался на ее дворе. Я же туда не входила, а сидела у ворот, поглядывала на сотников и выбирала, к кому из них подойти со своей просьбой. Мары указали на Датский Вал, и если я желала отомстить, то должна была слушаться.
— О чем думаешь?
Я подняла голову. Прислонившись плечом к верее и покусывая пожелтевшую травинку, рядом стоял тощий Тюрк. Я улыбнулась. Грек не объяснил, почему помог мне в лесу, но из-за чего бы он это ни сделал, он спас и меня и лива.
— Понимаешь…
— Как не понять. — Он отбросил травинку и указал на закат: — Смотришь туда, смотришь, а попасть не можешь. Конунг тебе отказал, сотники не берут, осталась только Гейра…
— Гейра?
— Она княгиня. Кому ж еще вершить людские судьбы, как не ей? Только нужно подождать, чтоб Диксин уехал, и подойти не просто так, а с хитростью…
— Какая хитрость? Попросить и дело с концом! Гейра — добрая душа, отпустит…
— Отпустить-то отпустит, но с кем? С этими? — Грек покосился на ополченцев и брезгливо поморщился. — С этими ты недалеко уйдешь. Половина из них сбежит по дороге. Им походная жизнь не по нутру. Вот викинги… — Он что-то вспомнил, помрачнел и смолк.
— Что «викинги»? — поторопила я. Когда-то урмане разрушили мое печище, но это было так давно! «Врагов нужно знать», — говорил Бьерн.
— Они отважны, хитры и в походах не думают о женщинах, — угрюмо ответил Тюрк. — Я служил многим из них, я знаю все их привычки и помню их лица. Особенно Хакона.
— Хакона-ярла? — сообразила я. Об этом ярле говорил на совете Мечислав. Похоже, князь считал его грозным противником.
— Да.
— Он бил тебя?
— Хуже. Он заставил всех поверить в то, что я родился рабом. Даже меня самого. Десять лет я служил ему — и десять лет ненавидел. А он думал, будто я просто жадный и хитрый грек. — Тюрк хрипло рассмеялся: — Он не ошибся: я хитер. Хитрость помогла мне обрести свободу, и она же поможет тебе попасть на Датский Вал!
Такая бескорыстная помощь была подозрительна. Никто и ничего не делает даром…
— С чего это я тебе так глянулась?
— Я не умею махать мечом и стрелять из лука, но хочу увидеть, как будут умирать мои бывшие хозяева. Поэтому согласился провести войска Олава к Датскому Валу, — объяснил грек и замолчал.
— Но при чем тут я?
— Ты — воин. Я чувствую исходящую от тебя силу. В обмен на мою помощь ты убьешь Хакона-ярла! Я засмеялась:
— Это глупо, Тюрк! Я даже не знаю этого Хакона.
— Я покажу его тебе.
— Но почему мне? В войске Олава много отважных воинов, и любому из них твое предложение покажется заманчивым…
— Верно. Но они — мужчины. — Лицо Тюрка скривилось. — Они всего лишь убьют ярла. А мне нужно другое… Хакон боится не смерти, а позора. Смерть от руки женщины будет для него достаточно позорней.
Теперь я начинала понимать. У грека были причины для союзничества.
— А может, я попросту уйду с тобой? — предложила я. Он покачал головой:
— Нет, я поведу ополчение Гейры, а ты отправишься… — Он оглядел двор, мужиков-ополченцев и неожиданно указал на Изота. Лив не замечал нас. Он показывал новичкам, как нужно работать мечом. Блестящее лезвие со свистом рассекало воздух, описывало радужные дуги над его головой и сверкающей полосой падало к ногам. Опытный воин в восхищении замер бы перед такой ловкостью и силой, но лица стоящих возле ополченцев выражали скуку. Им совсем не хотелось учиться убивать, они мечтали поскорее вернуться на свои дворы, к своим толстозадым женам и вечно ноющим детям…
— Ты пойдешь с ним и на его корабле! — заявил грек.
Я фыркнула. Тюрк был хитер, но не настолько, чтоб заставить лива ослушаться приказа своего конунга…
— Не веришь? Зря. Я успел многому научиться у своего последнего хозяина. — С этими словами грек отпустил верею и пошел через двор к княжьему крыльцу. Рядом со здоровяками ополченцами он казался совсем махоньким, но я не хотела бы стать врагом этого тщедушного человечка.
На рассвете следующего дня меня позвали к Гейре. Сама не знаю почему, я долго наряжалась, а когда наконец оделась и посмотрела на свое отражение в тазу с водой, совсем пала духом. Это только красавицам все платья к лицу…
Разозлившись, я скинула шитые бисером ткани и натянула привычный дружинный наряд. Коли не удалось позаботиться о красоте, позабочусь об удобстве!
Гейра приняла меня в той же горнице, где недавно шел совет. Маленькая княгиня сидела на высоком стольце[80] и мяла в тонких розовых пальчиках край широкой рубашки. За ее высоким кокошником виднелась голова Тюрка. Он подмигнул мне и покосился на княгиню. Я поклонилась.
— Ты была очень дружна с моим мужем, Дара, — тихо и неуверенно заговорила та. — Я знаю, ты ему как сестра…
Я удивилась. Вот уж не думала, что Олав станет обсуждать с женой наши отношения! Не зная, что ответить, я едва кивнула. Княгиня приободрилась:
— Я ничего такого не замечала, Дара… То есть не думала… В общем… Пока Тюрк не сказал…
Она окончательно смутилась и опустила голову. Только теперь я увидела, что она еще совсем девчонка. Тощенькая, хлипкая и беззащитная малолетка, на которую взвалили непосильное ярмо княжьей власти. Как же трудно ей быть той смелой и нежной женщиной, что когда-то покорила сердце моего Олава!
На миг я почувствовала жалость и помогла ей:
— Говори прямо, княгиня. Я пойму.
Она признательно вскинула огромные глаза:
— Тюрк сказал, будто когда-то ты любила моего мужа. Будто из-за него ты покинула родные края и он до сих пор волнует твое сердце. Это так?
Я удивилась. При чем тут моя былая любовь? Даже не любовь, а так, детская забава… Однако грек зря не солжет…
— Да, княгиня, из-за него я покинула родину… Она тихо ахнула и прижала руки к груди:
— Но я не знала!
— Дело прошлое, — искоса поглядывая на Тюрка, пробормотала я. Поганое ощущение, будто мы с Гейрой были тряпичными куклами в его руках, мешало мне думать. Хотелось сбросить с себя неловкость и освободиться от чужих, случайно оказавшихся в моих устах слов.
— Последнее время ты очень грустна, — опять заговорила Гейра. — Я часто видела, как ты сидишь у ворот и не уходишь, но не могла понять почему. Тюрк сказал, будто вчера он говорил с тобой и ты кое в чем призналась…
Я? Призналась? В чем же? Я вопросительно взглянула на грека. Он закивал, и, в точности повторяя его движения, моя голова качнулась.
— Так это правда, что ты родом из колдовских земель и умеешь видеть скрытое? — привстала со своего места княгиня.
Что мне оставалось делать? Только и дальше обманывать эту доверчивую дурочку… Хотя даже в Ладоге, которая совсем рядом с Приболотьем, мои родные места считали чем-то страшным и колдовским. «Что ни колдун — то из болота, что ни ворожея, то из Приболотья», — говорили ладожане. Если они верили, то чего уж взять с чужих?
— Да, — сказала я.
Гейра разволновалась еще больше:
— Я слышала рассказы воинов о том, как ты одна убила пятерых мужчин и нашла путь в незнакомом непроходимом болоте. И тебе удалось покорить сердце нелюдимого Бьерна. Мои люди тогда шептались, что не будь ты колдуньей, разве смогла бы зацепить его, с твоим-то лицом? — Она спохватилась: — Прости… Не держи зла! Я сама не понимаю, что говорю. Я никогда не верила в колдовство, но вчера Тюрк сказал, что ты грустишь по Олаву и поэтому не уходишь от наших ворот. Он поведал, что мой муж в опасности и ты это чувствуешь. Скажи… — Она умоляюще вцепилась в мои руки. — Скажи, это так?
Я едва сдержала улыбку. Хитрец Тюрк знал, что такое любовь и каково утратить любимого. Спятившая от любви баба пойдет на все… Мне удалось сохранить серьезный вид.
— Да, княгиня. Я предвижу дурное. Где-то в Сле, Олава ждет враг под личиной друга.
Глаза Гейры налились слезами. Для полной достоверности моим словам не хватало совсем немного, какого-нибудь пустяка… Нужно убедить княгиню, что мне дано видеть будущее, и тогда она станет послушной, как восковая фигурка!
Я решилась и рванула ворот рубахи. На обнаженной груди влажно блеснула спинка вросшего в кожу зеленоватого паука.
— Во сне я видела лицо этого врага и приняла его удар. Гляди, как будет убит твой муж! Вот сюда ударит его разящий меч!
Гейра отшатнулась. Страх окончательно замутил ее разум.. Она схватилась обеими руками за большой живот и страдальчески выгнула брови:
— Но что же делать?! Нужно упредить его! Но как?! Что мне делать?!
— У тебя есть очень быстроходный драккар, княгиня, — негромко подсказал Тюрк.
Гейра обернулась и лихорадочно сдавила его запястья:
— Да… Драккар лива Изота. Тюрк, позови его! Скажи — пусть едет в Сле! Пусть догонит Али…
— Наверное, следует взять и ее. — Тюрк повел головой в мою сторону. — Али не верит в колдовство. Он сам должен увидеть этот странный знак. К тому же Дара запомнила лицо его скрытого врага.
— Это правда? — Маленькая княгиня неуклюже слезла со своего высокого сиденья и снизу вверх просительно заглянула в мои глаза: — Ты ведь еще любишь его?! Прошу, спаси его! Поезжай с Изотом! Сохрани мне мужа! Я все тебе отдам! Все отдам… — Она зарыдала.
— Эй, девки! — заорал Тюрк.
Горница вмиг заполнилась цветастыми передниками и вышитыми рубахами служанок. Охая и причитая, они подхватили княгиню и уложили на лавку. Она махала руками и выкрикивала что-то бессвязное.
Пользуясь суматохой, Тюрк подошел ко мне:
— Девчонке нужно совсем немного, чтоб поверить в сказки. Я всыпал ей в молоко щепотку особенной травки. Это не опасно для нее, зато теперь она уверена, что Али грозит беда. Она сумеет уговорить Изота догнать его и проводить тебя к Датскому Валу. — Тюрк озабоченно покачал головой и притронулся к моей груди: — Этот камень вживлял опытный лекарь. Это случилось, когда ты была рабой?
Открывать правду я не собиралась, поэтому молча кивнула.
— Я так и думал, — улыбнулся он. — Я ведь тоже неплохой лекарь и, если хочешь, могу попробовать удалить его…
— Нет!
Мне стало страшно. Позволить греку удалить подарок мар?! Этот живой камушек с длинными щупальцами могу удалить лишь я сама, убив своих врагов. И на Датском Валу я сделаю это…
— Как хочешь, — пожал плечами грек и подтолкнул меня к дверям. — А теперь ступай отыщи лива. Скажи, что его зовет княгиня. Пусть поспешит.
Изота я увидела во дворе. Его горе-ученики уже разошлись, и он отдыхал. Заметив меня, лив пошел к воротам.
— Погоди, — окликнула я. — Тебя ждет Гейра.
Изот остановился.
— Ступай, ступай, — усмехнулась я. — Послушай новости. Порадуйся…
Но весть о походе не принесла ему радости. Лив вернулся от Гейры, ввалился в избу, шлепнулся на свою лавку и вперился в меня чужим, недоверчивым взглядом.
— Что уставился?! — не выдержала я, но Изот не отвел глаз:
— Бьерн унес в море твое сердце. Теперь ты уже не кинулась бы вытаскивать меня из болота и не пошла бы за любимым на край земли… Теперь ты умеешь лишь убивать и калечить.
Да как он мог?! Как мог?! Я дважды спасла ему жизнь! И проклятого насильника Клемента я убила из-за него! А нынче? Что ему не нравилось? Ведь сам же рвался в поход, сам кричал, что не желает сидеть на лавке! Я устроила ему поход, чем же он недоволен?!
— Ты пугаешь меня, Дара, — продолжал лив. — Что ты сделала с княгиней? Зачем превратила веселую жену в рыдающую вдову? Ведь с Али ничего не случилось и я уверен, что не случится. Я перестал понимать тебя… — Он откинулся на спину и заложил руки за голову. — Но ты своего добилась. Диксин в отъезде, а переубедить Гейру может только он. Княгиня порывалась сама отправиться к мужу, но этому греку-проводнику удалось ее отговорить. Ради своего будущего ребенка она смирилась и теперь твердит, что только ты знаешь, как спасти жизнь конунга. Завтра мы уходим. Собери свои вещи и будь готова.
— Я уже готова, — зло выдавила я. Лив криво улыбнулся:
— Чего ты злишься? Злостью правду не изменишь, а ты лучше кого бы то ни было знаешь, какова правда…
Это было невыносимо! Изот ненавидел меня! Он ничего не понимал!
Я всхлипнула, сжала кулаки и кинулась прочь — мимо опешивших сторожей, княжьих ворот и шершавых древесных стволов… Лив не ошибся. Да, я знала, какова правда, и от этого мне становилось так страшно, как не было никогда в жизни…
Драккар Изота шел полным ходом, но когда мы появились в Сле, Олава там уже не было. Вдоль 6epeга стояло много разных кораблей, и на длинных дощать мостках толкались незнакомые воины. Они собирались отряды и уходили, освобождая мостки для желающи высадиться. Между двумя большими и тяжелыми насадами я заметила «Рысь». На ней остался только молоденький дружинник-сторож.
— Али ушел еще утром, — сказал он. —Дружина тоже.
— Он цел? — спросил Изот.
Мальчишка засмеялся:
— Утром был цел, а нынче —не знаю.
Лив метнул на меня сердитый взгляд и крикнул мальчишке:
— Я привез посланницу Гейры. Ей нужно нагнать конунга. Помоги-ка…
Молоденький сторож подобрался к борту и протянул руку.
— Ну, прыгай! — велел Изот. Мне стало нехорошо. Неужели лив хотел оставить меня одну?
— Прыгай!
Я ухватилась за руку юнца и перепрыгнула на настил «Рыси». Лив отвернулся.
— Изот! — окликнула я.
— Что еще? — вздохнул он:— Я обещал доставить тебя в Сле, и сделал это. Ты хотела отыскать Али — ищи. И вот, чуть не забыл… — Он полез за пазуху и вытащил оттуда небольшую, изрезанную рунами дощечку. — Гейра велела передать это Али.
Дощечка перелетела полосу воды между кораблями и гулко стукнулась о настил. Мальчишка-сторож бережно поднял ее, отряхнул и протянул мне. Я повертела послание в руках. Непонятные значки ровными рядами бежали по деревяшке и, словно споткнувшись об уцелевший от сучка темный кружок, оканчивались на середине. Я задумалась. Что там написано? Может, что-то о моем колдовском даре? Хотя теперь-то какая разница? Нагнать бы дружину Олава, а там…
— Эй! — отвлек меня голос сторожа. — Если хочешь догнать Али — поспеши!
Я встряхнулась. Ляд с ней, с этой дощечкой! Как-нибудь разберусь…
Мальчишка помог мне соскочить на мостки и перекинул через борт мои пожитки:
— Удачи!
Шум, чужая речь и разноцветье одежд закружили меня и потащили прочь от «Рыси». Казалось, будто на зов Отто-кейсара собралось войско со всей земли. Здесь были саксы, венды, фризы, поляки, булгары, пруссы и Даже наши — русичи. Бородатые, хмурые мужики, в меховых безрукавках, одинаково серых рубахах с длинными охотничьими ножами на поясах, стояли в сторонке и нелюдимо оглядывали разноликую толпу. Заметив их я обрадовалась— С земляками легче шагать в неведомое.
Сзади заскрипели весла. Я знала, чьи они, но заставила себя беспечно улыбнуться и обернулась. Драккар Изота по-рачьи пятился от берега. Лив не смотрел в мою сторону. А ведь недавно мы были друзьями…
Я сглотнула горький комок, сунула за отворот безрукавки дощечку с рунами и направилась к русичам. Они как раз строились для дальнего перехода. Их было немного меньше сотни. Командовал строем могучий, чубатый мужик в ярко-зеленой рубахе. Поверх нее была небрежно наброшена тонкая кольчуга, за поясом красовался топор, а из-за мощного плеча незнакомца высовывалась узорная рукоять меча.