Гришем Джон. Камера

   – Нет. Это следовало сделать много лет назад.
   В тоне старика не было сожаления. Медленно, в глубокой задумчивости произнесенная фраза звучала так, будто время для отца Марвина Крамера остановилось. В его словах слышалась застарелая, однако не ставшая привычной боль.
   – Мистер Крамер, Сэм не знал, что я буду здесь, поэтому он не мог послать вам свои извинения. Вместо него их приношу я.
   Устремленный в прошлое взгляд не дрогнул. Шестым чувством Адам понял: его слушают.
   – Во всяком случае, от имени дочери Сэма и себя лично уверяю вас, мистер Крамер: мы искренне сожалеем о случившемся.
   – Почему Сэм не сказал этих слов еще тогда?
   – Я не могу ответить на ваш вопрос.
   – Ясно. Вы – новичок.
   Вот оно, могущество прессы. Естественно, мистер Крамер читает газеты.
   – Да, сэр. И я пытаюсь спасти его жизнь.
   – Почему?
   – По ряду причин. Казнь Сэма не вернет вам сына и внуков. Он совершил ужасную ошибку, но такую же ошибку совершит и правительство, если убьет его.
   – Думаете, я не слышал этого раньше?
   – Безусловно, слышали, сэр. Я хорошо понимаю ваши чувства… Могу я попросить у вас пять минут?
   – Три из них уже прошли. В вашем распоряжении осталось две.
   Крамер посмотрел на часы и сунул руки в карманы брюк. Взгляд он по-прежнему не отводил от окна.
   – Одна из газет в Мемфисе позволила себе процитировать вас, сэр. Вы говорили, что намерены присутствовать при казни Сэма Кэйхолла, что обязательно заглянете ему в глаза.
   – Совершенно верно. Правда, сомневаюсь, что мне это удастся.
   – Почему же?
   – По причине загнивания системы правосудия. С Кэйхоллом власти нянчатся уже почти десять лет. Он находится под охраной государства, пишет апелляцию за апелляцией. Минуту назад вы сами заявили, что пытаетесь спасти его жизнь. Наша система порочна. Я не жду от нее справедливости.
   – Уверяю вас, с ним не нянчатся. Скамья смертников – жуткое место. Сюда я приехал прямо оттуда.
   – Верю, верю. Но он живет. Дышит полной грудью, сидит перед телевизором, читает книги. Он беседует с вами, строчит ходатайства. Сэм располагает временем подготовиться к смерти. Он произнесет молитву, простится с родственниками. У моих внуков этого времени не было, мистер Холл. Они не успели обнять родителей. В ту минуту они играли, и их просто разорвало на куски.
   – Понимаю, мистер Крамер. Однако казнь Сэма не вдохнет в них жизнь.
   – Нет, не вдохнет. Зато принесет облегчение нам. Она умерит нашу боль. Миллионы раз я молил Бога о том, чтобы Он дал мне силы увидеть Сэма мертвым. Пять лет назад у меня случился инфаркт. Две с половиной недели я пролежал под капельницами и выкарабкался только потому, что обещал себе пережить убийцу. Я приеду в Парчман, мистер Холл, если только врачи разрешат мне это. Посмотрю, как он будет умирать, а потом вернусь домой и начну считать дни до собственных похорон.
   – Очень жаль, если вы испытываете лишь такие чувства.
   – Мне тоже жаль. А еще я жалею о том, что услышал когда-то имя Сэма Кэйхолла.
   Адам отступил на шаг, прислонился к деревянной раме витрины с кассовым аппаратом. Опустив голову, он рассматривал квадратики паркета. Эллиот Крамер упорно не отводил взгляда от окна. Солнце уже скрылось за крышами соседних домов, на полки маленького музея легли густые тени.
   – Из-за Сэма я потерял отца, – тихо промолвил Адам.
   – Сочувствую. Где-то я читал про него. Покончил с собой после третьего процесса, так?
   – Да. Сэму тоже пришлось несладко. Сначала он разрушил собственную семью, а потом – вашу. Вина на нем куда большая, чем мы с вами в состоянии представить.
   – Может, смерть снимет с него этот тяжкий груз.
   – Может быть. Но почему не остановить готовящееся убийство?
   – Что, по-вашему, в моих силах?
   – Я слышал, вы давно дружите с губернатором.
   – Какое вам дело до моих друзей?
   – Это правда, не так ли?
   – Губернатор – из местных. Я знал его еще мальчишкой.
   – Я же познакомился с ним на прошлой неделе. В его власти проявить милосердие.
   – Особо рассчитывать на это не стоит.
   – Особых расчетов у меня и нет. Я в безвыходном положении, мистер Крамер. Фактически мне нечего терять, кроме деда. Если вы и ваша семья будете настаивать на казни, губернатор наверняка прислушается к вашему мнению.
   – Вы правы.
   – Но если вы выступите против, то он почти с той же вероятностью опять займет вашу сторону.
   – Значит, все зависит от меня. – Впервые за время разговора Эллиот Крамер сдвинулся с места. Пройдя мимо Адама, он остановился у окна. – Вы не только в безвыходном положении, мистер Холл. Вы еще и на редкость наивный человек.
   – Не спорю.
   – Оказывается, я всесилен. Узнай я об этом раньше, ваш дед был бы уже мертв.
   – Сэм не заслуживает смерти, мистер Крамер, – сказал Адам, направляясь к двери. Он не ждал найти здесь понимание, важнее было показаться старику на глаза, заставить его задуматься о других.
   – Ее не заслуживали ни мои внуки, ни мой сын. У порога Адам остановился.
   – Прошу извинить за внезапное вторжение. У меня есть сестра, двоюродный брат и тетя, дочь Сэма. Знайте: это – вся его семья. Казнь Сэма жестоко накажет и нас. В случае помилования он все равно не покинет стен тюрьмы. Он уже стар и очень скоро умрет естественной смертью.
   – Его казнь накажет и вас?
   – Да, сэр. Жизнь его семьи – бесконечная трагедия. Хочется избежать ее продолжения.
   Крамер обернулся к двери. Лицо его ничего не выражало.
   – Мне жаль вас.
   – Благодарю за то, что уделили мне время, сэр.
   – Всего доброго.
   Адам вышел на улицу и неспешно направился в центр. Дойдя до парка, опустился на ту же самую скамью неподалеку от двух бронзовых фигурок. Несколько минут он просидел неподвижно, однако ощущение покоя вытеснялось тут мучительным осознанием вины. Качнув головой, Адам встал и медленно двинулся дальше. Метров через двести зашел в кафе, чтобы выпить чашку чая и съесть сандвич. За соседним столиком негромко разговаривали трое. Пару раз прозвучало имя Сэма Кэйхолла, однако деталей он не расслышал.
   В недорогом мотеле Адам снял номер, позвонил Ли. Судя по голосу, тетка была трезвой и с облегчением восприняла весть о том, что ночь племянник проведет не в ее особняке. “Вернусь завтра к вечеру”, – сказал он.
   Когда над городом сгустились сумерки, Адам крепко спал.

ГЛАВА 31

   К семи утра Адам уже был в “Бринкли-Плаза”. До восьми он успел трижды переговорить с Гудмэном по телефону. Голос старшего партнера звучал устало, очевидно, Гарнер имел проблемы со сном. Они подробно обсудили деликатный вопрос Бенджамина Кейеса: в архиве Адама хранились записи об ошибках защиты на последнем судебном процессе, однако обвинить Кейеса в непрофессионализме обоим представлялось делом достаточно сложным. Непросто рассуждать о том, что происходило много лет назад, когда перспектива смерти Сэма в газовой камере казалась почти нереальной.
   Гудмэн по достоинству оценил признание Кэйхолла. Оказывается, Сэм хотел обратиться к присяжным и не сделал этого лишь по прямому указанию своего адвоката. Хотя Гарнер и сомневался в объективности Кэйхолла, он готов был принять его слова на веру.
   Оба юриста понимали: этот вопрос следовало поднять еще годы назад, теперь же попытка вернуться к нему являлась выстрелом с весьма дальним прицелом. Вышедшие совсем недавно постановления Верховного суда страны категорически не рекомендовали судьям рассматривать любые петиции, поданные позже установленных сроков. Однако сейчас речь шла о конкретном факте – уж его-то суд должен принять во внимание? Адам вновь и вновь переписывал текст ходатайства, факсом отсылая каждый новый экземпляр Гудмэну. Он надеялся, что суд штата ответит быстрым отказом удовлетворить жалобу и тогда можно будет обратиться уже в федеральный суд.
   Ровно в десять утра он послал окончательный вариант ходатайства клерку Верховного суда Миссисипи, а его копию факсом передал Брейку Джефферсону из аппарата его чести Флинна Слэттери. Другая копия ушла в апелляционный суд Нового Орлеана. Затем Адам по телефону связался с Ричардом Олэндером, чтобы сообщить чиновнику о своих действиях. Мистер Олэндер тут же распорядился отправить копию документа в Вашингтон.
   В дверь постучали. Повозившись с ключом, Адам открыл ее. На пороге стояла Дарлен.
   – В приемной вас ждет посетитель, некто Уин Леттнер, мистер Холл.
   – Спасибо, Дарлен. Иду.
   Выглядел Уин так, как и положено владельцу речного дока, просторные штаны, заправленные в высокие ботинки, клетчатая рубашка и бейсбольная кепка с длинным козырьком. Мужчины обменялись приветствиями. “Клев замечательный, Ирен чувствует себя превосходно, когда, сынок, появишься в Кэлико-Рок?”
   – В городе я по делам. Хотел бы оторвать тебя минут на пять, – шепотом сказал Леттнер, повернувшись спиной к секретарше.
   – Конечно. Мой кабинет за углом.
   – Нет. Давай-ка лучше пройдемся.
   Спустившись лифтом в вестибюль, они вышли на Мейн-стрит. С тележки уличного торговца Уин купил пакетик жареного арахиса, протянул его своему спутнику. Адам отказался, и они неторопливо двинулись в сторону мэрии. Леттнер жевал орешки, щедрыми горстями швыряя их голубям.
   – Как Сэм? – наконец спросил он.
   – У него две недели. Как бы вы себя чувствовали на его месте?
   – Думаю, возносил бы молитвы.
   – До этого он пока не дошел, но ждать осталось недолго.
   – Значит, казнь состоится?
   – Во всяком случае, определен ее день. Остановить ее на сегодняшний день мы не в силах.
   Леттнер бросил в рот пару орешков.
   – Что ж, желаю удачи. После нашего разговора судьба Сэма стала вызывать у меня искренний интерес.
   – Приятно слышать. Вы приехали, чтобы пожелать мне удачи?
   – Не только. Когда мы расстались, я много думал о Кэйхолле и взрыве. Копался в своих бумагах, чего не делал уже десяток лет, болтал по телефону с друзьями об операциях против Клана. Жаркое было времечко!
   – Жаль, что не застал его.
   – Словом, в голову пришли некоторые мысли, и я решил ими поделиться.
   – Я весь внимание.
   – В основном они связаны с Доганом. Ты же знаешь, он погиб ровно через год после того, как дал показания в суде.
   – Знаю. Сэм рассказывал.
   – Вместе с женой старина Джереми взлетел на воздух. По официальной версии, в отопительной системе его дома произошла утечка пропана. Хватило одной искры, чтобы дом превратился в огненный шар. Хоронили супругов в закрытых гробах.
   – Печальная история. И что?
   – Видишь ли, мы никогда не верили в подобное стечение обстоятельств. Криминалисты обследовали то, что осталось от системы. Доказательств никаких, но спецы пришли к выводу, что газу помогли утечь.
   – Как это связано с Сэмом?
   – Никак. Это может быть связано с тобой.
   – Боюсь, не совсем понимаю.
   – У Догана имелся сын. В семьдесят девятом он пошел в армию и оказался в Германии. Летом следующего года Джереми вместе с Сэмом предстал перед судом в Гринвилле, и вскоре стало известно, что он согласился дать показания. История вышла довольно громкой. В октябре восьмидесятого сын Догана ушел в самоволку, там, в Германии. Ушел и исчез. – Леттнер швырнул голубям скорлупки. – Естественно, военные бросились на поиски, но никого не нашли ни через три месяца, ни через год. Доган погиб, так и не выяснив, что случилось с сыном.
   – Что же с ним случилось?
   – Не знаю. О парне до сих пор ничего не слышно.
   – Он мертв?
   – Скорее всего. Никаких следов.
   – Кто его мог убить?
   – Наверное, тот же, кто убил и его родителей.
   – Вы пытались установить имя?
   – У нас была теория, но отсутствовал подозреваемый. По нашим предположениям, сына украли накануне суда, чтобы предостеречь Джереми. Видимо, Доган знал какие-то секреты.
   – Зачем же тогда было взрывать после суда его дом?
   В сквере перед зданием суда они опустились на скамейку. Машинально Адам взял из пакетика несколько орешков.
   – Кто располагал информацией о взрыве? – спросил Леттнер. – Детальной информацией?
   – Сэм Кэйхолл. Джереми Доган.
   – Так. Кто защищал их в ходе первых двух процессов?
   – Кловис Брэйзелтон.
   – Логично ли предположить, что кое-какие подробности были известны и Брэйзелтону?
   – Вполне. Он считался активным членом Клана, если не ошибаюсь.
   – Не ошибаешься. Получается, трое: Сэм, Доган и Брэйзелтон.
   На мгновение Адам задумался.
   – И может быть, еще один таинственный сообщник.
   – Может быть. Доган мертв. Сэм молчит. Брэйзелтона не стало много лет назад.
   – А с ним-то что произошло?
   – Погиб в авиакатастрофе. Дело Крамера превратило его в национального героя, Кловис вознесся на гребень успеха. Он очень любил летать, купил себе небольшой самолет, порхал на нем по стране в поисках выгодного клиента. Как-то ночью он возвращался из Калифорнии, и машина вдруг пропала с экранов радаров. Тело позже обнаружили застрявшим в ветвях деревьев. Погода стояла отличная. По заключению экспертов из ФАА^[15], в полете отказал двигатель.
   – Еще одна загадочная смерть.
   – Ага… Выходит, все мертвы, кроме Сэма. Но и ему осталось совсем чуть-чуть.
   – Существует ли связь между смертями Догана и Брэйзелтона?
   – Нет. Их разделяет несколько лет. Но наша теория предусматривала вариант, по которому гибель обоих – дело рук одного человека.
   – Кого именно?
   – Того, кто чрезвычайно заботился о сохранении секретов. Скажем, вероятного соучастника Сэма Кэйхолла, мистера Икс.
   – Диковатая выходит теория.
   – Да. Никаких доказательств. Но я еще в Кэлико-Рок говорил тебе: мы всегда подозревали, что у Сэма был помощник. Или же Сэм являлся помощником мистера Икс, не важно. Когда Кэйхолла арестовали, мистер Икс попросту испарился. А потом начал методично убирать свидетелей.
   – Но зачем стоило убивать жену Догана?
   – Потому что она спала в одной постели с мужем.
   – А его сына?
   – Чтобы заставить Джереми держать язык за зубами. Не забывай, к моменту, когда Доган решился дать показания, парень отсутствовал уже четыре месяца.
   – О сыне я не имел ни малейшего представления.
   – О нем вообще мало кто знал, исчез-то он в Германии. Мы посоветовали Догану не распространяться на эту тему.
   – У меня в голове какая-то каша. На суде Доган свидетельствовал только против Сэма. К чему мистеру Икс было от него избавляться?
   – Значит, он наверняка что-то знал. И к тому же сдал суду своего соратника.
   Адам бросил два орешка откормленному сизокрылому голубю. Леттнер скомкал пакетик и выбросил в урну целую пригоршню скорлупок. Солнце стояло почти в зените, десятки и сотни служащих вокруг устремлялись к дверям забегаловок и кафетериев, чтобы торопливо съесть ленч.
   – Ты не голоден? – поинтересовался Леттнер, взглянув на часы.
   – Нет.
   – Может, бутылочку пива? Мне она необходима.
   – Тоже нет. Но почему вы связываете мистера Икс со мной?
   – Сэм – единственный оставшийся в живых свидетель. Через две недели навеки замолчит и он. Если он умрет, не издав ни звука, мистеру Икс не о чем волноваться. Если через две недели Сэм не умрет, его гипотетический сообщник будет иметь все основания для беспокойства. Но вот если Сэм заговорит, то над кем-то нависнет очень серьезная угроза.
   – Над кем-то – это надо мной?
   – Сейчас ты один пытаешься докопаться до правды.
   – Думаете, он где-то рядом?
   – Допускаю такую вероятность. Может, он сидит за баранкой такси в Монреале. Может, его вообще не существует.
   Адам с наигранным испугом втянул голову в плечи.
   – Понимаю. Мои слова и в самом деле звучат дико, – сказал Леттнер.
   – Мистер Икс в полной безопасности. Сэм не заговорит.
   – Но потенциальная угроза все же есть, Адам. Помни о ней.
   – Она меня не пугает. Если бы Сэм назвал одно только имя, я бы стал выкрикивать его на улицах, я бы завалил суды протестами. Но теперь уже слишком поздно. Время теорий прошло.
   – А губернатор?
   – Сомневаюсь.
   – В любом случае будь осторожен.
   – Спасибо. Приложу все усилия.
   – Пойдем выпьем пива.
   Его следует держать как можно дальше от Ли, подумал Адам.
   – Сейчас без пяти двенадцать. Неужели вы начинаете так рано?
   – Иногда я начинаю с завтрака.
   * * *
   Прикрывая лицо развернутой газетой, мистер Икс сидел на скамейке футах в восьмидесяти от них. Разговора он слышать не мог, но распознал в пожилом мужчине бывшего агента ФБР: когда-то фоторепортеры не отставали от Уина Леттнера ни на шаг. Теперь предстояло проследовать за явным любителем рыбной ловли и выяснить, где он живет.
   Мемфис успел порядком наскучить Ролли Уэджу. Сегодняшний день стал приятным разнообразием. Адам часами торчал в офисе, наведывался к деду, ночи проводил в особняке тетки. Тоска. Ролли внимательно прочитывал все местные газеты. Имя его ни в одной не упоминалось. О нем никто ничего не знал.
   Записка на кухонном столе была датирована по всем правилам, с указанием времени: семь пятнадцать вечера. И без того неразборчивый почерк тетки сегодня вообще напоминал детские каракули. “Лежу в постели, – писала Ли, – по всей видимости, с гриппом. Постарайся не заходить, врач настоятельно советовал выспаться”.
   Для большего эффекта она оставила на записке пузырек с микстурой из местной аптеки.
   Адам быстро проверил мусорное ведро – пустая бутылка исчезла. Сунув в микроволновую печь тарелку с пиццей, он вышел во двор.

ГЛАВА 32

   Первый бумажный змей прилетел сразу после завтрака, когда Сэм, стоя в боксерских трусах возле решетки, с наслаждением затягивался сигаретой. Прислал змея Проповедник, и новости в нем сообщались малоприятные: “Дорогой Сэм! Сказочный сон закончился. Господь раскрыл передо мной прошедшей ночью картину будущего. Лучше бы Он этого не делал. Картина грандиозная, могу описать ее в деталях, если захочешь. Суть в следующем: на переднем плане – ты рядом с Создателем, совсем рядом, понимаешь? Он просил передать тебе: готовься! Он ждет. Путешествие будет трудным, однако результат его вдохновляет. С любовью, твой брат Рэнди”.
   – Счастливого пути, – пробормотал Сэм, комкая бумажонку и бросая ее на пол. Проповедник медленно, но явно сходил с ума, и помочь ему было нечем. Месяца два назад Сэм заготовил несколько петиций, чтобы отослать органам надзора, когда брат Рэнди окончательно лишится рассудка.
   За стеной справа через решетку просунул руки Гуллит.
   – Как дела, Сэм?
   – Всевышний раскрывает мне объятия.
   – Да ну?
   – Уж поверь. Ночью Проповедник видел вещий сон.
   – Что ж, тогда поблагодари Бога.
   – Правда, сон больше походил на кошмар.
   – На твоем месте я не принимал бы его близко к сердцу. Рэнди совсем рехнулся и видит сны даже наяву. Вчера говорили, что он уже целую неделю льет слезы.
   – Рыдания-то ты слышал?
   – Хвала Создателю, нет.
   – Бедняга. Я составил для него несколько прошений, так, на случай, если меня уже здесь не будет. Хочу, чтобы ты забрал их к себе.
   – Что мне с ними делать?
   – Получишь точные инструкции. Бумаги нужно переслать его адвокату.
   Гуллит задумчиво присвистнул:
   – Сэм, Сэм… Без тебя я здесь пропаду. Со своим я не говорил уже больше года.
   – Твой юрист – законченный маразматик.
   – Ну так помоги мне избавиться от него. Прошу! Своих же ты сплавил. Помоги дать недоумку полный расчет. Сам я не знаю, как это делается.
   – Кто тогда будет представлять твои интересы?
   – Твой внук. Скажи ему, пусть возьмет мое дело.
   Сэм заулыбался. Через секунду он уже громко смеялся. Чего доброго, Адам войдет в аппетит и примет на себя заботы о всей Скамье!
   – Что у тебя вызвало такое веселье? – обиженным голосом осведомился сосед.
   – Ты. Считаешь, он горит желанием взять твое дело?
   – Брось, Сэм! Поговори с ним. Мальчишка, видать, умен, если он твой внук.
   – Если… А если меня отправят в газовку, ты доверишься адвокату, который только что потерял своего первого клиента?
   – Н-ну… не знаю.
   – Расслабься, Джей-Би. У тебя впереди годы.
   – Сколько их?
   – Лет пять, не меньше.
   – Можешь поклясться?
   – Даю слово. Или ты предпочтешь расписку? Ошибусь – предъявляй иск.
   – Очень остроумно, Сэм. Очень!
   Хлопнула дверь, в коридоре зазвучали тяжелые шаги Клайда Пакера. Возле камеры номер шесть сержант остановился.
   – Привет, Сэм.
   – Привет, Пакер.
   – Наденьте ваш красный фрак, сэр. К вам гости.
   – Кто?
   – Человек, жаждущий общения.
   – Кто? – повторил Сэм, поспешно натягивая спортивный костюм. Рука его автоматически опустила в карман пачку сигарет. Сэму было наплевать на посетителя и его нужды, но визит с воли означал совершенно непредвиденную смену обстановки.
   – Поторопись.
   – Мой адвокат? – Ноги Кэйхолла никак не попадали в резиновые тапочки.
   – Нет.
   Пакер стянул его запястья наручниками, распахнул дверь камеры. Выйдя в сопровождении сержанта из отсека “А”, Сэм остановился перед другой дверью, той, за которой находилась комната, где он беседовал с Адамом. Гигант освободил сидельцу руки и втолкнул его в комнату.
   Взгляд Сэма упал на пышнотелую даму, сидевшую за перегородкой. Он потер кисти, сделал два шага и опустился на стул. Дама была ему незнакома. Закурив, Сэм принялся рассматривать женщину в упор.
   Посетительница чуть подалась к оконцу.
   – Мистер Кэйхолл, меня зовут доктор Стигэлл, – заметно нервничая, представилась она и протянула Сэму визитку. – Я психоаналитик департамента исполнения наказаний.
   Сэм всмотрелся в карточку.
   – Здесь обозначено ваше имя. Доктор Эн точка Стигэлл.
   – Совершенно верно.
   – Странное имя – Эн. Впервые вижу женщину, которую зовут Эн.
   Официально-холодная улыбка исчезла с лица дамы, а спина ее судорожно выпрямилась.
   – Эн – всего лишь инициал. На это существуют определенные причины.
   – Что он означает?
   – Не ваше дело.
   – Нэнси? Нора? Нонна?
   – При желании я указала бы это на карточке…
   – Не уверен. Должно быть, там значилось бы что-то ужасное. Ник? Нэд? Не представляю себе человека, прячущегося за инициалом.
   – Я не прячусь, мистер Кэйхолл.
   – Зовите меня просто Эс, хорошо? У дамы вытянулось лицо.
   – Я пришла помочь вам.
   – Слишком поздно, Эн.
   – Доктор Стигэлл, пожалуйста.
   – В таком случае советник юстиции Кэйхолл, пожалуйста.
   – Советник юстиции?
   – Да, мэм. Законы я знаю получше, чем те олухи, которые обычно сидят на вашем месте.
   Посетительница позволила себе снисходительно улыбнуться.
   – Моя задача – предоставить вам всю возможную на данном этапе помощь. Вы не обязаны со мной сотрудничать, если не хотите.
   – Глубоко признателен за разрешение.
   – Просто дайте знать, если вам потребуются какие-либо лекарства.
   – Как насчет стаканчика виски?
   – Это средство вам противопоказано.
   – Кем?
   – Правилами внутреннего распорядка.
   – А что входит в рецепт?
   – Транквилизаторы, валиум, легкое снотворное.
   – Для чего они?
   – Они успокаивают нервную систему.
   – С нервами у меня никаких проблем.
   – Сон у вас нормальный?
   Над ответом Кэйхолл размышлял не менее двух минут.
   – Честно говоря, не совсем. Вчера, например, я поспал не более двенадцати часов. Обычно это часов пятнадцать-шестнадцать.
   – Двенадцати?
   – Да. Вы часто бываете на Скамье?
   – Не очень.
   – Так я и думал. Имей вы представление о том, чем мы здесь заняты, вы бы точно знали: средний заключенный проводит во сне около шестнадцати часов в день.
   – Понятно. Что еще я могла бы узнать?
   – О, множество полезных вещей. Вы бы знали, что Рэнди Дюпре медленно сходит с ума, но никого это не беспокоит. Почему бы вам не навестить его?
   – В Парчмане содержатся пять тысяч человек, мистер Кэйхолл. Я…
   – Тогда убирайтесь отсюда вон. Попробуйте ставить свои опыты на других. Я провел здесь девять с половиной лет и ни разу в глаза вас не видел. Теперь же, когда они вознамерились накачать меня газом, вдруг появляется эскулап с корзинкой пилюль: пожалуйста, успокойтесь, ложитесь и умирайте. Пожалуйста… Откуда такая забота? Вы служите штату Миссисипи, а штат оголтело гонит меня в могилу.
   – Я выполняю свой долг, мистер Кэйхолл.
   – От вашего долга поднимается трупный смрад, Ник. Подыщите себе работу поприличнее. Здесь вы лишь потому, что мне осталось всего тринадцать дней и власти хотят, чтобы я ушел из жизни с полным комфортом. Как специалист вы – заурядный неудачник, Нэд.
   – Я не обязана выслушивать ваши оскорбления.
   – Тогда уноси свою безразмерную задницу! Ступай и больше не греши, милая.
   Подпрыгнув как ужаленная, дама схватила кожаный кейс.
   – По необходимости – звоните. У вас моя карточка.
   – Обязательно, Ник. Только не сиди день и ночь у телефона!
   Подойдя к двери, Сэм гулко хлопнул по ней ладонью. Когда в проеме возник Пакер, он вышел в коридор. Не оглянувшись.
   * * *
   Адам уже складывал бумаги, готовясь отправиться в Парчман, но тут зазвонил телефон. По словам Дарлен, дело было срочным. Так и оказалось.
   Абонент на дальнем конце провода представился клерком апелляционного суда в Новом Орлеане. Протест адвоката Кэйхолла по вопросу конституционности казни в газовой камере, сказал клерк, получен в понедельник и будет рассматриваться судебным триумвиратом, члены которого хотели бы заслушать мнения обеих сторон. Не сможет ли мистер Холл прибыть в Новый Орлеан завтра, в пятницу, к часу дня для участия в слушании?