Страница:
Ему так и не вернули одежду. Две последние недели он провел в постели, и одежда была ему не нужна. На тот случай, когда ему требовалось встать, у Декера была ночная рубашка и халат покойного Джона Ремингтона. Он спрашивал о своих вещах у миссис Девис, но она уклонялась от прямого ответа. Тогда Декер понял: Джонна опасалась, что, получив свои вещи, он уедет. Из-за этого он и послал мистера Дэниелса в гавань. Если прислуга не смеет ослушаться приказания Джонны и не возвращает ему вещи из прачечной, он решил раздобыть одежду, хранившуюся на «Охотнице».
Свои вещи он нашел именно там, где они, со слов Тесс, и лежали. Одежда была сложена аккуратной стопкой. Быстро перебрав ее, он обнаружил свою кожаную куртку. Все следы пребывания в соленой воде были удалены, а висевшая на ниточке пуговица крепко пришита. Декер все это заметил, но его интересовало другое.
Он пробирался через весь спящий дом с целью достать из куртки одну вещицу. Потрогав потайной карман, Декер убедился, что талисман на месте. Впервые за все эти дни, когда талисман был для него недосягаем, Декер почувствовал облегчение. Не суеверие привело его сюда. Здесь находилось его наследство.
Просунув два пальца в кармашек, Декер нащупал серьгу и вытащил ее. Золотая подвеска сверкнула, освещенная пламенем свечи. Жемчужина словно засветилась. Декер положил серьгу на ладонь и принялся ее рассматривать. После купания в бостонской гавани и чистки куртки серьга выглядела ничуть не хуже. Конечно, ему повезло, что она уцелела. Она могла утонуть в морской воде или просто исчезнуть. Ее мог обнаружить любой человек, приводивший в порядок куртку. Возможно, ее и видели, но никто не взял себе.
Было время в его жизни, когда он не отличался подобным великодушием.
Декер сжал руку в кулак. Прихватив свечку и остальную одежду, он поднялся по лестнице, ведущей в кухню, и на пороге остановился. За столом с кружкой теплого молока сидела в полном одиночестве Джонна. Когда она подняла глаза и увидела Декера, на лице не появилось удивления.
— Мне не спится, — сказала она.
Декер не мог этим же объяснить свое появление на кухне. Он даже и не пытался уснуть. Он специально ждал, пока все обитатели дома улягутся. Очевидно, у него неверное мнение о Джонне.
— Я хотел забрать свои вещи.
Джонна не стала комментировать его слова, хотя время для этого он выбрал довольно странное.
— Вы уезжаете? — спросила она спокойно.
— То есть сейчас? — Декер отрицательно покачал головой. — Нет, я уеду утром.
Она вдруг стала сосредоточенно рассматривать кружку с молоком. Ресницы у нее были густые и такие же темные, как волосы. От пара, поднимавшегося над кружкой, лицо порозовело. В простой ночной рубашке и в своем любимом пеньюаре она казалась совсем юной. Волосы она заплела в нетугую косу и перекинула на грудь, ничем не завязав кончика, и коса немного расплелась. Декеру страшно захотелось заглянуть под стол и посмотреть, не сидит ли она босиком.
В этот момент она вовсе не походила на женщину, которая управляет судоходной империей.
Капля горячего воска упала Декеру на руку. Оттолкнувшись от косяка, он положил одежду на стол, поставил свечу перед Джонной и счистил с руки воск.
— Вы не обожглись? — Она опустила кружку и, не спрашивая разрешения, взяла его за руку. Он по-прежнему сжимал в кулаке серьгу. — Дайте-ка я взгляну.
— Ничего страшного.
— У вас будет волдырь. Нужно смочить холодной водой.
Декер отнял руку. Пальцы Джонны, скользнувшие по его коже, были очень нежными.
— Ничего страшного, — повторил он. Она пожала плечами.
— Хотите молока? Я могу подогреть.
— Я не люблю теплое молоко.
Джонна посмотрела на свою кружку, и на лице ее появилась слабая, кривая улыбка.
— Я тоже.
— Тогда почему…
— Привычка, я полагаю. Кроме того, оно успокаивает.
И она тут же опустила глаза, словно смутившись своего признания. Декер не знал, что на это сказать. Интересно, что она сделает, если он положит руку на ее голову, запрокинет лицо и поцелует в дрожащие губы? Остановит, если он положит руку ей на грудь?
— Я обычно подогревала молоко отцу, когда ему не спалось, — проговорила она минуту спустя. — Мы часто сидели с ним здесь, на кухне, и разговаривали — иногда несколько минут, а иногда до самого рассвета.
— Вы скучаете по отцу?
— Почти все время, — сказала Джонна. Она, казалось, была не против его общества. Декер выдвинул стул и уселся сбоку от Джонны.
— А по матери вы скучаете?
— Нет, — ответила девушка. — Но отец тосковал. Теперь я это поняла. Я мало жила с мамой, поэтому годы, прожитые вместе с отцом, для меня особенно дороги. — Она опять взглянула на Декера, словно оценивая его реакцию на свои следующие слова:
— Знаете, отец хотел сына.
Ни Джек, ни брат даже не упоминали об этом. Может быть, Колин так много значил для Ремингтонов еще и по этой причине?
— Я не знал.
— Это так. Мама умерла, подарив ему мальчика. Но ребенок тоже умер. Кажется, папа так и не простил себе этого. — Джонна выпрямилась и невесело засмеялась. — Не понимаю, зачем я все это вам говорю?
Декер отодвинул кружку с молоком подальше, чтобы Джонна не могла до нее дотянуться.
— Возможно, вам нужна твердая опора, — бросил он.
Джонна улыбнулась, и эта улыбка пригвоздила Декера к стулу. Ему пришла в голову мысль, что она правильно делает, пряча свои чувства и мысли от посторонних глаз. В бостонской гавани женщины с внешностью Джонны Ремингтон командуют только в одном месте — в спальне, выходящей на боковую улочку.
Улыбка Джонны дрогнула, а затем и вовсе исчезла под изумленным взглядом Декера. Она облизнула верхнюю губу, убирая молочную полоску, и спросила, указывая на сжатую в кулак руку:
— Что у вас там? Серьга?
Брови Декера высоко взлетели.
— Вы знаете о ней?
— Конечно, — просто ответила она. — Одна из служанок нашла ее у вас в куртке во время чистки. Она показала ее миссис Девис, а та принесла мне. Я уверила ее, что серьга не украдена, и велела положить обратно. Можно? — Джонна протянула раскрытую ладонь.
С некоторой неохотой Декер разжал кулак и, сам не понимая, зачем он это делает, положил сережку на ладонь девушке.
Восхищаясь драгоценной вещью, Джонна перевернула ее и увидела буквы ER, выгравированные на золотой капле.
— Какая красота! — проговорила Джонна тихим, почтительным голосом. — Elizabeth Regina. Королева Елизавета. Колин описывал мне эту серьгу. Ее изготовили ко дню коронации Елизаветы, не так ли? А это значит…
— Что ей почти триста лет.
— Она очень ценная.
— Она бесценна, — сухо возразил Декер. В его голосе Джонна почувствовала незнакомую резкость. Она вернула ему серьгу, и Декер спрятал ее в карман куртки.
— Простите, — сказала девушка. — Я не хотела вас обидеть. Я немного знаю, что значит для вас эта вещь.
— Вы можете знать только то, что вам рассказал Колин, — холодно проговорил молодой человек. — Вы понятия не имеете, что она действительно для меня значит.
Джонна слегка приподняла брови.
— Простите, — повторила она. — Конечно, вы правы.
Декер никак не прореагировал на ее извинение, возможно, он его даже не слышал. Когда Джонна произносила его, Декер встал и с грохотом отодвинул стул.
— Наверное, я все же выпью в конце концов, — сказал он.
— Молоко в холодном шкафу сзади… — Джонна осеклась, потому что Декер направился обратно в кладовую. Он вернулся с полупустой бутылкой виски, которую приметил еще по пути в подвальное помещение.
— Стаканы?
Джонна указала на посудный шкаф.
— Два, пожалуйста.
Ничего не говоря, Декер достал два стакана, поставил их на стол рядом с бутылкой и налил добрую порцию в каждый. Подняв стаканы, внимательно посмотрел на них и наконец подал Джонне тот, в котором, по его оценке, виски было чуточку меньше.
— Так почему же вам не спится? Вы опять поспорили с Шериданом?
«Опять?» — чуть было не возразила она, но передумала. Что случится, если Декер узнает о ее первом споре с Грантом? Что плохого, если он узнает и о последнем?
— Вы слышали, он сказал, что был вечером в Фэнейл-Холле. Там выступал Гаррисон.
— Собрание сторонников отмены рабства?
Джонна кивнула.
— Вы этого не одобряете?
— Это не совсем точно, — начала она. — Я считаю, что это опасно. Он был очень возбужден, когда пришел сюда. У него появилась идея встретиться с человеком, которого называют Сокол.
— Сокол? — Декер посмотрел на Джонну с недоумением. Она же предполагала, что это имя вызовет у него иную реакцию. — Я не знаю такого имени.
— Значит, вы единственный человек в Бостоне, которому оно неизвестно. Разве вы не читаете газет, капитан Торн?
— В последнее время — нет.
— Об этом человеке писали задолго до того, как вы слегли.
— Значит, я прозевал эту статью, — беспечно ответил Декер. Джонна фыркнула, ясно давая понять, что другого она и не ожидала.
— Сокол — это имя, которое дали получившие свободу рабы своему освободителю. Гаррисон услышал об этом и написал статью в своей газете.
— Стало быть, это мужчина?
Джонна открыто посмотрела на него.
— А почему вы думаете, что их освободитель — мужчина? — спросила она. — Это могла быть и женщина.
— Вам очко. — Декер отхлебнул виски.
— Вероятно, это мужчина, — уступила она. — И вряд ли Сокол — настоящее имя. Это было бы довольно глупо, не так ли? Несомненно, рабы не собирались выдавать его.
Джонна придвинулась к самой спинке стула и подтянула колени к груди. Из-под пеньюара высунулись пальцы ног. Декер отметил, что она действительно босая.
— А зачем Грант хочет с ним встретиться? — спросил Декер.
— Ему пришло в голову, что он может помочь Соколу. Деньгами. Кораблями. Еще связать его с «подземкой». Что-нибудь в этом роде. Грант хочет активно участвовать в деле, в которое верит.
— Значит, мистер Шеридан не бесхребетный человек. Какое счастье для вас!
Фиалковые глаза Джонны впились в лицо Декера, ища следы сарказма. Но сарказма не было ни в его чистых, точеных чертах, ни в голосе.
— Да, — сказала она. — Да, нам обоим повезло.
Декер отметил, что в ее голосе не было уверенности. Он вспомнил, что сегодня вечером она особенно подчеркнуто сообщила, что Шеридан не является ее женихом.
— Вы беспокоитесь за него? — спросил Декер.
— По-моему, есть основания.
— Мне кажется, он в состоянии постоять за себя. — Декер потер то место на голове, куда пришелся удар Шеридана.
— В драке — возможно. Я говорю о таких делах, которые могут привести его на виселицу.
— Но не здесь же, в Бостоне!
— Однако Шеридан иногда плавает на своих кораблях. И сейчас отправляется на Юг. Если он возьмет на борт беглых рабов…
— Понятно.
Он немного поколебался, осушил свой стакан и резко отставил его.
— Скажите мне одну вещь, мисс Ремингтон. Если вы так восхищаетесь этим человеком, то почему не соглашаетесь выйти замуж за него?
Джонна ответила не сразу. Она не знала, что ответить, пока с ее губ не слетели слова:
— Вы не будете слишком возражать, если я попрошу вас поцеловать меня?
Глава 3
Свои вещи он нашел именно там, где они, со слов Тесс, и лежали. Одежда была сложена аккуратной стопкой. Быстро перебрав ее, он обнаружил свою кожаную куртку. Все следы пребывания в соленой воде были удалены, а висевшая на ниточке пуговица крепко пришита. Декер все это заметил, но его интересовало другое.
Он пробирался через весь спящий дом с целью достать из куртки одну вещицу. Потрогав потайной карман, Декер убедился, что талисман на месте. Впервые за все эти дни, когда талисман был для него недосягаем, Декер почувствовал облегчение. Не суеверие привело его сюда. Здесь находилось его наследство.
Просунув два пальца в кармашек, Декер нащупал серьгу и вытащил ее. Золотая подвеска сверкнула, освещенная пламенем свечи. Жемчужина словно засветилась. Декер положил серьгу на ладонь и принялся ее рассматривать. После купания в бостонской гавани и чистки куртки серьга выглядела ничуть не хуже. Конечно, ему повезло, что она уцелела. Она могла утонуть в морской воде или просто исчезнуть. Ее мог обнаружить любой человек, приводивший в порядок куртку. Возможно, ее и видели, но никто не взял себе.
Было время в его жизни, когда он не отличался подобным великодушием.
Декер сжал руку в кулак. Прихватив свечку и остальную одежду, он поднялся по лестнице, ведущей в кухню, и на пороге остановился. За столом с кружкой теплого молока сидела в полном одиночестве Джонна. Когда она подняла глаза и увидела Декера, на лице не появилось удивления.
— Мне не спится, — сказала она.
Декер не мог этим же объяснить свое появление на кухне. Он даже и не пытался уснуть. Он специально ждал, пока все обитатели дома улягутся. Очевидно, у него неверное мнение о Джонне.
— Я хотел забрать свои вещи.
Джонна не стала комментировать его слова, хотя время для этого он выбрал довольно странное.
— Вы уезжаете? — спросила она спокойно.
— То есть сейчас? — Декер отрицательно покачал головой. — Нет, я уеду утром.
Она вдруг стала сосредоточенно рассматривать кружку с молоком. Ресницы у нее были густые и такие же темные, как волосы. От пара, поднимавшегося над кружкой, лицо порозовело. В простой ночной рубашке и в своем любимом пеньюаре она казалась совсем юной. Волосы она заплела в нетугую косу и перекинула на грудь, ничем не завязав кончика, и коса немного расплелась. Декеру страшно захотелось заглянуть под стол и посмотреть, не сидит ли она босиком.
В этот момент она вовсе не походила на женщину, которая управляет судоходной империей.
Капля горячего воска упала Декеру на руку. Оттолкнувшись от косяка, он положил одежду на стол, поставил свечу перед Джонной и счистил с руки воск.
— Вы не обожглись? — Она опустила кружку и, не спрашивая разрешения, взяла его за руку. Он по-прежнему сжимал в кулаке серьгу. — Дайте-ка я взгляну.
— Ничего страшного.
— У вас будет волдырь. Нужно смочить холодной водой.
Декер отнял руку. Пальцы Джонны, скользнувшие по его коже, были очень нежными.
— Ничего страшного, — повторил он. Она пожала плечами.
— Хотите молока? Я могу подогреть.
— Я не люблю теплое молоко.
Джонна посмотрела на свою кружку, и на лице ее появилась слабая, кривая улыбка.
— Я тоже.
— Тогда почему…
— Привычка, я полагаю. Кроме того, оно успокаивает.
И она тут же опустила глаза, словно смутившись своего признания. Декер не знал, что на это сказать. Интересно, что она сделает, если он положит руку на ее голову, запрокинет лицо и поцелует в дрожащие губы? Остановит, если он положит руку ей на грудь?
— Я обычно подогревала молоко отцу, когда ему не спалось, — проговорила она минуту спустя. — Мы часто сидели с ним здесь, на кухне, и разговаривали — иногда несколько минут, а иногда до самого рассвета.
— Вы скучаете по отцу?
— Почти все время, — сказала Джонна. Она, казалось, была не против его общества. Декер выдвинул стул и уселся сбоку от Джонны.
— А по матери вы скучаете?
— Нет, — ответила девушка. — Но отец тосковал. Теперь я это поняла. Я мало жила с мамой, поэтому годы, прожитые вместе с отцом, для меня особенно дороги. — Она опять взглянула на Декера, словно оценивая его реакцию на свои следующие слова:
— Знаете, отец хотел сына.
Ни Джек, ни брат даже не упоминали об этом. Может быть, Колин так много значил для Ремингтонов еще и по этой причине?
— Я не знал.
— Это так. Мама умерла, подарив ему мальчика. Но ребенок тоже умер. Кажется, папа так и не простил себе этого. — Джонна выпрямилась и невесело засмеялась. — Не понимаю, зачем я все это вам говорю?
Декер отодвинул кружку с молоком подальше, чтобы Джонна не могла до нее дотянуться.
— Возможно, вам нужна твердая опора, — бросил он.
Джонна улыбнулась, и эта улыбка пригвоздила Декера к стулу. Ему пришла в голову мысль, что она правильно делает, пряча свои чувства и мысли от посторонних глаз. В бостонской гавани женщины с внешностью Джонны Ремингтон командуют только в одном месте — в спальне, выходящей на боковую улочку.
Улыбка Джонны дрогнула, а затем и вовсе исчезла под изумленным взглядом Декера. Она облизнула верхнюю губу, убирая молочную полоску, и спросила, указывая на сжатую в кулак руку:
— Что у вас там? Серьга?
Брови Декера высоко взлетели.
— Вы знаете о ней?
— Конечно, — просто ответила она. — Одна из служанок нашла ее у вас в куртке во время чистки. Она показала ее миссис Девис, а та принесла мне. Я уверила ее, что серьга не украдена, и велела положить обратно. Можно? — Джонна протянула раскрытую ладонь.
С некоторой неохотой Декер разжал кулак и, сам не понимая, зачем он это делает, положил сережку на ладонь девушке.
Восхищаясь драгоценной вещью, Джонна перевернула ее и увидела буквы ER, выгравированные на золотой капле.
— Какая красота! — проговорила Джонна тихим, почтительным голосом. — Elizabeth Regina. Королева Елизавета. Колин описывал мне эту серьгу. Ее изготовили ко дню коронации Елизаветы, не так ли? А это значит…
— Что ей почти триста лет.
— Она очень ценная.
— Она бесценна, — сухо возразил Декер. В его голосе Джонна почувствовала незнакомую резкость. Она вернула ему серьгу, и Декер спрятал ее в карман куртки.
— Простите, — сказала девушка. — Я не хотела вас обидеть. Я немного знаю, что значит для вас эта вещь.
— Вы можете знать только то, что вам рассказал Колин, — холодно проговорил молодой человек. — Вы понятия не имеете, что она действительно для меня значит.
Джонна слегка приподняла брови.
— Простите, — повторила она. — Конечно, вы правы.
Декер никак не прореагировал на ее извинение, возможно, он его даже не слышал. Когда Джонна произносила его, Декер встал и с грохотом отодвинул стул.
— Наверное, я все же выпью в конце концов, — сказал он.
— Молоко в холодном шкафу сзади… — Джонна осеклась, потому что Декер направился обратно в кладовую. Он вернулся с полупустой бутылкой виски, которую приметил еще по пути в подвальное помещение.
— Стаканы?
Джонна указала на посудный шкаф.
— Два, пожалуйста.
Ничего не говоря, Декер достал два стакана, поставил их на стол рядом с бутылкой и налил добрую порцию в каждый. Подняв стаканы, внимательно посмотрел на них и наконец подал Джонне тот, в котором, по его оценке, виски было чуточку меньше.
— Так почему же вам не спится? Вы опять поспорили с Шериданом?
«Опять?» — чуть было не возразила она, но передумала. Что случится, если Декер узнает о ее первом споре с Грантом? Что плохого, если он узнает и о последнем?
— Вы слышали, он сказал, что был вечером в Фэнейл-Холле. Там выступал Гаррисон.
— Собрание сторонников отмены рабства?
Джонна кивнула.
— Вы этого не одобряете?
— Это не совсем точно, — начала она. — Я считаю, что это опасно. Он был очень возбужден, когда пришел сюда. У него появилась идея встретиться с человеком, которого называют Сокол.
— Сокол? — Декер посмотрел на Джонну с недоумением. Она же предполагала, что это имя вызовет у него иную реакцию. — Я не знаю такого имени.
— Значит, вы единственный человек в Бостоне, которому оно неизвестно. Разве вы не читаете газет, капитан Торн?
— В последнее время — нет.
— Об этом человеке писали задолго до того, как вы слегли.
— Значит, я прозевал эту статью, — беспечно ответил Декер. Джонна фыркнула, ясно давая понять, что другого она и не ожидала.
— Сокол — это имя, которое дали получившие свободу рабы своему освободителю. Гаррисон услышал об этом и написал статью в своей газете.
— Стало быть, это мужчина?
Джонна открыто посмотрела на него.
— А почему вы думаете, что их освободитель — мужчина? — спросила она. — Это могла быть и женщина.
— Вам очко. — Декер отхлебнул виски.
— Вероятно, это мужчина, — уступила она. — И вряд ли Сокол — настоящее имя. Это было бы довольно глупо, не так ли? Несомненно, рабы не собирались выдавать его.
Джонна придвинулась к самой спинке стула и подтянула колени к груди. Из-под пеньюара высунулись пальцы ног. Декер отметил, что она действительно босая.
— А зачем Грант хочет с ним встретиться? — спросил Декер.
— Ему пришло в голову, что он может помочь Соколу. Деньгами. Кораблями. Еще связать его с «подземкой». Что-нибудь в этом роде. Грант хочет активно участвовать в деле, в которое верит.
— Значит, мистер Шеридан не бесхребетный человек. Какое счастье для вас!
Фиалковые глаза Джонны впились в лицо Декера, ища следы сарказма. Но сарказма не было ни в его чистых, точеных чертах, ни в голосе.
— Да, — сказала она. — Да, нам обоим повезло.
Декер отметил, что в ее голосе не было уверенности. Он вспомнил, что сегодня вечером она особенно подчеркнуто сообщила, что Шеридан не является ее женихом.
— Вы беспокоитесь за него? — спросил Декер.
— По-моему, есть основания.
— Мне кажется, он в состоянии постоять за себя. — Декер потер то место на голове, куда пришелся удар Шеридана.
— В драке — возможно. Я говорю о таких делах, которые могут привести его на виселицу.
— Но не здесь же, в Бостоне!
— Однако Шеридан иногда плавает на своих кораблях. И сейчас отправляется на Юг. Если он возьмет на борт беглых рабов…
— Понятно.
Он немного поколебался, осушил свой стакан и резко отставил его.
— Скажите мне одну вещь, мисс Ремингтон. Если вы так восхищаетесь этим человеком, то почему не соглашаетесь выйти замуж за него?
Джонна ответила не сразу. Она не знала, что ответить, пока с ее губ не слетели слова:
— Вы не будете слишком возражать, если я попрошу вас поцеловать меня?
Глава 3
Декер молчал, внимательно глядя ей в лицо. Просьба была серьезная, вполне искренняя, но он думал, не сожалеет ли уже она об этом.
— Совсем не буду возражать, — ответил он наконец спокойным голосом. Но что за идея пришла ей в голову? Этот вопрос он задал себе. Декер, не вставая со стула, наклонился к ней. Джонна заморгала.
— Нет, — сказала она.
Хотя Декер в равной мере почувствовал и разочарование, и облегчение, на его лице ничего не отразилось. Он замер, сохраняя молчание, затем опять откинулся на спинку стула.
— Хорошо.
— Нет, — повторила Джонна, качая головой. — Вы не поняли.
Разумеется, понять это было довольно трудно.
— Наверное, не понял.
— Вы не могли бы сначала встать?
Он задумался. Очевидно, она желает руководить этим поцелуем. Он с трудом подавил желание расхохотаться и сгрести ее в охапку немедленно. Как это типично для Джонны Ремингтон и как забавно!
— Отлично, — сказал он, поднимаясь со стула. И добавил участливым голосом, надеясь ей помочь:
— Но с такого расстояния я в лучшем случае могу послать вам только воздушный поцелуй.
Она хмуро посмотрела на него, и между ее бровями, похожими на крылья, обозначилась складка.
— Если вы намерены отнестись к этому несерьезно…
— Ну что вы, — возразил он, — ни в коем случае!
Она по-прежнему не сводила с него глаз, высматривая в его чертах хоть малейший намек на насмешку. Но сейчас его лицо выражало только ожидание. Джонна заговорила, пока ее мужество не дрогнуло.
— Вы должны подойти сюда. — И она указала на край стола возле себя.
Декер обогнул угол стола и, не дожидаясь дальнейших указаний, уселся на стол, вытянув перед собой ноги. Его руки небрежно лежали на бедрах.
Джонна с удовлетворением кивнула:
— Да, вот так.
— Так я и подумал, — сухо отозвался Декер. Джонна не обратила внимания на это.
— Не возьмете ли вы меня за запястье? — спросила она. Он протянул руку.
— За оба, — сказала она.
— Нужно выражаться точнее.
— За оба, — повторила Джонна.
Он взял ее запястья в руки. Он знал, что будет дальше, но ждал указаний.
— Вы можете поднять меня на ноги? Декер помедлил.
— Это надо сделать нежно или применить силу?
— Последнее, — ответила Джонна. — Почти порывисто.
Он кивнул с понимающим видом:
— Значит, властно.
Одним рывком он поднял ее со стула, и она оказалась между его вытянутыми ногами. Он все еще сжимал ее запястья и чувствовал, как бешено бьется ее пульс, но затем подумал, что это мог быть его собственный. Слегка наклонив голову, Декер рассматривал Джонну с отчужденным видом.
— А дальше? — спросил он.
— А сейчас вы должны меня поцеловать.
Его лицо начало приближаться к ней.
Ожидая, что губы Декера сейчас прикоснутся к ее губам, Джонна закрыла глаза. Интересно, думала она, насколько это будет отличаться от поцелуя Гранта и вызовет ли Декер какой-нибудь отклик с ее стороны или нет.
Ничего не происходило.
Джонна медленно раскрыла глаза и посмотрела прямо в потрясающие синие глаза Декера.
— В чем дело? — спросила она. Ей было все равно, что голос у нее сорвался и что лицо Декера на мгновение искривилось, когда он заметил это.
— Ну, — ответил он протяжно, — я думаю, какой поцелуй вам нужен.
Джонна нахмурилась:
— Что вы имеете в виду?
— Вы же знаете, что поцелуи бывают разные.
— Разумеется, я этого не знаю, — ответила она строго.
— Не знаете? — Декер выпрямился и чуть отодвинулся. Ее лицо оставалось поднятым к нему, фиалковые глаза были широко распахнуты, губы слегка приоткрыты. Блестящая черная коса все так же спускалась ей на грудь. На мгновение коса привлекла к себе его внимание, особенно ее вьющийся кончик, повторяющий очертания выпуклостей груди. — Я решил, что это какой-то эксперимент. Я ошибся?
Джонна медленно покачала головой.
— Тогда вы должны знать, какой поцелуй вам нужен.
— Да, но…
— Скажите, — настойчиво проговорил Декер.
Кровь бросилась ей в лицо. Она хотела отпрянуть, но он крепко держал ее за руки. Расстояние между ними вновь исчезло. И когда она хотела заговорить, он закрыл ей рот своими губами.
Он ожидал, что Джонна вздрогнет и станет сопротивляться. Декер сжал ее бедрами, чтобы не дать высвободиться, и не отпускал ее запястий. Губы у нее были теплые, и на них все еще сохранился вкус молока. Он подумал, что этот вкус может ему понравиться, и сильнее прижался к ее губам.
Напряжение ее спало, он почувствовал, как она пытается отвечать на поцелуй. Он провел языком по ее верхней губе, потом по краю зубов. Рот ее открылся шире, и Декер почувствовал, что у нее перехватило дыхание. Она прижалась к нему, и он ощутил сквозь одежду ее груди. Если она прильнет еще крепче, то ощутит, как он возбужден. Наверняка к этому она не готова. Весьма неохотно он прервал поцелуй.
— Это — только один из поцелуев, — сказал он, к своему удивлению, твердым голосом. — Есть и другие.
Джонна медленно открыла глаза и увидела, что Декер изучает ее с раздражающей откровенностью.
— Этого вполне достаточно, — возразила она.
— Так я и подумал. Поэтому и начал с него. Декер наклонил голову, но Джонна отвернулась.
— Я думаю, что одного поцелуя было вполне достаточно, — сказала она. — Нет необходимости повторять. Он пожал плечами.
— Я бы не возражал.
— Я возражаю. — Она бросила взгляд на его руки, все еще сжимавшие ее запястья. — Теперь вы могли бы меня отпустить.
— Мог бы.
Джонна резко повернула голову.
— Это не совет.
Декер по-прежнему удерживал ее.
— Знаете, мисс Ремингтон, вы могли попасть в большую беду, предложив мужчине поцеловать вас. Подумайте об этом в следующий раз, прежде чем делать такое предложение. — Услышав это предупреждение, она напряглась, но ничего не ответила. — Прекрасно! Как вы понимаете, больше экспериментов за мой счет не будет. — И отпустив ее запястья, Декер дал ей возможность отступить назад. Потом скрестил руки на груди и задумчиво посмотрел на Джонну. — Вы узнали то, что хотели узнать?
— Да, — спокойно сказала она, — узнала.
— И что?
— Этот эксперимент был поставлен вовсе не над вами, капитан Торн, а надо мной. — Она отвернулась. И тихо, скорее для себя, чем для него, добавила:
— Я думаю, что замужество вообще меня не устраивает.
И она ушла.
На следующий день доктор Харди навестил своего пациента и объявил, что тот может приступить к исполнению своих обязанностей. Хотя врач сказал, что он сам известит об этом Джонну, Декер не захотел лишать себя этого удовольствия. Он слышал, как она уехала в гавань еще затемно, и не мог понять, ложилась ли она вообще спать. Сам он не спал.
— Однако, наверное, вам лучше написать что-нибудь, — сказал он врачу. — Она может мне не поверить. Харди рассмеялся:
— Совершенно верно! Вы хорошо ее знаете. Декеру вспомнились Слова, сказанные Джонной вчера на прощание. Совсем он ее не знает.
— Достаточно хорошо, — проговорил он, чтобы переменить тему.
Он подождал, пока врач напишет заключение, и как только тот ушел, начал упаковывать вещи.
Джонна сидела за письменным столом, когда секретарь доложил о приходе Декера. Она не встала ему навстречу.
— Врач вас смотрел? — спросила она.
— Уверен, что здесь не обошлось без вашего участия. Его первый визит был ко мне. — Внезапно Декер обратил внимание на лицо Джонны. Оно было бледно, а губы крепко сжаты, скорее от боли, чем от осуждения. — Как вы себя чувствуете? — поинтересовался он. — Может быть, я могу…
Она отмахнулась от его заботливости и опустила руку на колени. Теперь обе руки были спрятаны от его взгляда. Сплетя пальцы, она сжала их с такой силой, что костяшки побелели. Это отвлекло ее внимание от дергающей боли в лодыжке.
— Значит, врач считает, что вы можете приступить к работе?
— Вот почему я…
Он замолк, хотя Джонна его не перебивала. Бросив саквояж на стул, он обошел стол. Сначала Декер не мог понять, в чем дело, но побелевшие костяшки ее рук бросились ему в глаза. Он посмотрел на ее лицо, снова опустил глаза, и на этот раз его взгляд скользнул по ее юбке. Ноги Джонны были скрыты, но он заметил, что одной ногой она на что-то опирается. Декер наклонился, чтобы рассмотреть, что случилось, и, не спросив у нее разрешения, приподнял подол платья.
Джонна одернула подол и попыталась отодвинуться. От этого движения ей стало еще больнее. Собрав все свое достоинство, она холодно поинтересовалась:
— Вы закончили?
Услышав этот тон, Декер выгнул бровь.
— Нет, — ответил он, — но вы — да.
— Что это значит?
— Я отвезу вас домой.
Джонна резко выпрямилась. Нога соскользнула со скамеечки и ударилась об пол. Девушке показалось, что сейчас она потеряет сознание от боли.
— Вы этого не сделаете.
Протест оказался довольно жалким, и она не удивилась, что Декер пропустил его мимо ушей.
Он поднялся, направился к двери и позвал секретаря таким тоном, что этот немолодой человек появился мгновенно.
— Вызовите карету мисс Ремингтон, — сказал Декер. — Она едет домой!
— Слава Богу! — воскликнул секретарь. Он бросил взгляд через плечо Декера и увидел, что Джонна смотрит на него сверкающим взглядом, как на предателя. Но сейчас ему это было безразлично. — Я хотел отправить мисс Ремингтон домой, когда она, прихрамывая, пришла сюда, но она отказалась. — Секретарь посмотрел на свое тщедушное тело, а потом не без зависти взглянул на Декера. — Лет двадцать назад я бы вынес ее на руках.
Джонна язвительно откликнулась:
— Двадцать лет назад мне было четыре года, мистер Кэплин. Меня любой мог унести на руках.
Сэмюель Кэплин выпрямился в полный рост, расправил узкие плечи и оскорбленно проговорил:
— И язычок у вас тогда не был таким острым. — Он опять посмотрел на Декера и добавил:
— Я с удовольствием вызову карету.
Декер оставил дверь открытой и повернулся к Джонне:
— Двадцать лет назад кто-нибудь должен был хорошенько вас выпороть. — И прежде чем она успела возразить, он подошел к ней и отодвинул ее стул от стола. — Обхватите меня рукой за шею.
— Мой плащ. — Она указала рукой на то место, где у двери висел ее плащ. Если бы не сильная боль, она не удержалась бы от улыбки. При других обстоятельствах она получила бы удовольствие, видя, как он утратил свое невозмутимое спокойствие. Этот момент стоило запомнить. Джонна позволила накинуть на себя плащ из темно-зеленого бархата, нетвердо стоя на одной ноге. — Моя шляпа, — сказала она. — Он снова прошел через всю комнату и подал ей такую же бархатную шляпу. Она надела ее, но ленты под подбородком завязал Декер.
— А теперь не обнимете ли вы меня за плечи?
— Мой ботинок, — сказала она. — Он под столом. Я сняла его.
— Это была ошибка, — сказал Декер. — И, думаю, вы уже поняли это. — Он достал из-под стола ботинок из черной замши со шнуровкой на боку. — Теперь вы не сможете надеть его и понесете в руках. — Он отдал ей ботинок и подставил плечо. — Если это все…
— Знаете, я ведь довольно тяжелая. А вы только что оправились от болезни.
Декер окинул стройную фигуру Джонны критическим взглядом.
— Мисс Ремингтон, даже в мокрой одежде вы почти ничего не весили. Ну-ка поднимайтесь на борт!
Больше Джонна не могла ничего придумать, чтобы оттянуть неизбежное. Кажется, ее рост не пугает Декера.
— Хорошо, — сказала она, вздыхая, — но вы не можете утверждать, что я…
Он без всякого усилия поднял ее, обхватив одной рукой за спину, а другой — под коленями. Декер отметил, что она совершенно естественно обхватила рукой его плечи. Ее вес, какой бы ни был, распределился равномерно, и Декер без труда отнес ее со второго этажа конторы «Морские перевозки Ремингтон» до поджидающей у дверей кареты. Кучер помог усадить Джонну в экипаж.
— Вы забыли ваши вещи, — сказала она и удивленно подумала, что задохнулась гораздо сильнее, чем он.
— Что? — Декер сидел напротив нее. Ушибленную ногу Джонны он положил себе на колени и поднял подол ее платья, чтобы как следует рассмотреть поврежденное место.
Она не могла отвести взгляд от его рук.
— Я сказала, что вы забыли ваши вещи.
— Заберу потом, — отозвался он рассеянно. Декер легко пробежал пальцами по распухшему месту. Даже сквозь чулок он разглядел, что кожа там стала лилово-синей. Почувствовав, как Джонна напряглась, он взглянул на нее. — Больно?
Девушка покачала головой. Действительно, она едва ощущала прикосновения его пальцев, но вид его рук, скользящих по ее телу, произвел сильное впечатление.
— Нет, больнее вы уже не сделаете.
— Вы можете пошевелить ногой?
Джонна повернула ногу, она уже знала, что может сделать такое движение.
— Ну вот. Сами видите, что она не сломана. Просто растянуты связки.
Она попыталась вытащить ногу из его рук, но Декер осторожно обхватил ее ладонями и стал покачивать у себя на коленях.
— Не убирайте ногу, — сказал он. — А когда мы подъедем к дому, я отнесу вас по лестнице до самой комнаты. Мы не станем останавливаться в вестибюле, чтобы вы сняли плащ и шляпу и начали давать указания миссис Девис или мистеру Дэниелсу ворчливым голосом. Мы не станем останавливаться в библиотеке, с тем чтобы вы могли там поработать, и мы не станем ждать доктора Харди, чтобы получить несколько капель опия.
— Я не имею привычки ворчать.
— Конечно, нет. Вы и не обязаны это делать, — улыбнулся Декер.
«Интересно, — подумала она, — что это означает?»
— Как это случилось? — спросил он.
Джонна ожидала такого вопроса. Она только не знала, как ответить на него. Насколько правдиво ей хочется рассказать?
— Упала, — ответила она.
Глаза Декера потемнели, и он уколол ее взглядом:
— Неужели ваше неуважение ко мне распространяется и на мои умственные способности?
Джонна вспыхнула. Она не привыкла, чтобы ей делали выговор.
— Нет, — мягко возразила она. — Я никогда не считала вас глупцом.
— Тогда ответьте на мой вопрос откровенно. Джонна поморщилась и от полученного нагоняя, и от неудачной попытки сесть поудобнее.
— Совсем не буду возражать, — ответил он наконец спокойным голосом. Но что за идея пришла ей в голову? Этот вопрос он задал себе. Декер, не вставая со стула, наклонился к ней. Джонна заморгала.
— Нет, — сказала она.
Хотя Декер в равной мере почувствовал и разочарование, и облегчение, на его лице ничего не отразилось. Он замер, сохраняя молчание, затем опять откинулся на спинку стула.
— Хорошо.
— Нет, — повторила Джонна, качая головой. — Вы не поняли.
Разумеется, понять это было довольно трудно.
— Наверное, не понял.
— Вы не могли бы сначала встать?
Он задумался. Очевидно, она желает руководить этим поцелуем. Он с трудом подавил желание расхохотаться и сгрести ее в охапку немедленно. Как это типично для Джонны Ремингтон и как забавно!
— Отлично, — сказал он, поднимаясь со стула. И добавил участливым голосом, надеясь ей помочь:
— Но с такого расстояния я в лучшем случае могу послать вам только воздушный поцелуй.
Она хмуро посмотрела на него, и между ее бровями, похожими на крылья, обозначилась складка.
— Если вы намерены отнестись к этому несерьезно…
— Ну что вы, — возразил он, — ни в коем случае!
Она по-прежнему не сводила с него глаз, высматривая в его чертах хоть малейший намек на насмешку. Но сейчас его лицо выражало только ожидание. Джонна заговорила, пока ее мужество не дрогнуло.
— Вы должны подойти сюда. — И она указала на край стола возле себя.
Декер обогнул угол стола и, не дожидаясь дальнейших указаний, уселся на стол, вытянув перед собой ноги. Его руки небрежно лежали на бедрах.
Джонна с удовлетворением кивнула:
— Да, вот так.
— Так я и подумал, — сухо отозвался Декер. Джонна не обратила внимания на это.
— Не возьмете ли вы меня за запястье? — спросила она. Он протянул руку.
— За оба, — сказала она.
— Нужно выражаться точнее.
— За оба, — повторила Джонна.
Он взял ее запястья в руки. Он знал, что будет дальше, но ждал указаний.
— Вы можете поднять меня на ноги? Декер помедлил.
— Это надо сделать нежно или применить силу?
— Последнее, — ответила Джонна. — Почти порывисто.
Он кивнул с понимающим видом:
— Значит, властно.
Одним рывком он поднял ее со стула, и она оказалась между его вытянутыми ногами. Он все еще сжимал ее запястья и чувствовал, как бешено бьется ее пульс, но затем подумал, что это мог быть его собственный. Слегка наклонив голову, Декер рассматривал Джонну с отчужденным видом.
— А дальше? — спросил он.
— А сейчас вы должны меня поцеловать.
Его лицо начало приближаться к ней.
Ожидая, что губы Декера сейчас прикоснутся к ее губам, Джонна закрыла глаза. Интересно, думала она, насколько это будет отличаться от поцелуя Гранта и вызовет ли Декер какой-нибудь отклик с ее стороны или нет.
Ничего не происходило.
Джонна медленно раскрыла глаза и посмотрела прямо в потрясающие синие глаза Декера.
— В чем дело? — спросила она. Ей было все равно, что голос у нее сорвался и что лицо Декера на мгновение искривилось, когда он заметил это.
— Ну, — ответил он протяжно, — я думаю, какой поцелуй вам нужен.
Джонна нахмурилась:
— Что вы имеете в виду?
— Вы же знаете, что поцелуи бывают разные.
— Разумеется, я этого не знаю, — ответила она строго.
— Не знаете? — Декер выпрямился и чуть отодвинулся. Ее лицо оставалось поднятым к нему, фиалковые глаза были широко распахнуты, губы слегка приоткрыты. Блестящая черная коса все так же спускалась ей на грудь. На мгновение коса привлекла к себе его внимание, особенно ее вьющийся кончик, повторяющий очертания выпуклостей груди. — Я решил, что это какой-то эксперимент. Я ошибся?
Джонна медленно покачала головой.
— Тогда вы должны знать, какой поцелуй вам нужен.
— Да, но…
— Скажите, — настойчиво проговорил Декер.
Кровь бросилась ей в лицо. Она хотела отпрянуть, но он крепко держал ее за руки. Расстояние между ними вновь исчезло. И когда она хотела заговорить, он закрыл ей рот своими губами.
Он ожидал, что Джонна вздрогнет и станет сопротивляться. Декер сжал ее бедрами, чтобы не дать высвободиться, и не отпускал ее запястий. Губы у нее были теплые, и на них все еще сохранился вкус молока. Он подумал, что этот вкус может ему понравиться, и сильнее прижался к ее губам.
Напряжение ее спало, он почувствовал, как она пытается отвечать на поцелуй. Он провел языком по ее верхней губе, потом по краю зубов. Рот ее открылся шире, и Декер почувствовал, что у нее перехватило дыхание. Она прижалась к нему, и он ощутил сквозь одежду ее груди. Если она прильнет еще крепче, то ощутит, как он возбужден. Наверняка к этому она не готова. Весьма неохотно он прервал поцелуй.
— Это — только один из поцелуев, — сказал он, к своему удивлению, твердым голосом. — Есть и другие.
Джонна медленно открыла глаза и увидела, что Декер изучает ее с раздражающей откровенностью.
— Этого вполне достаточно, — возразила она.
— Так я и подумал. Поэтому и начал с него. Декер наклонил голову, но Джонна отвернулась.
— Я думаю, что одного поцелуя было вполне достаточно, — сказала она. — Нет необходимости повторять. Он пожал плечами.
— Я бы не возражал.
— Я возражаю. — Она бросила взгляд на его руки, все еще сжимавшие ее запястья. — Теперь вы могли бы меня отпустить.
— Мог бы.
Джонна резко повернула голову.
— Это не совет.
Декер по-прежнему удерживал ее.
— Знаете, мисс Ремингтон, вы могли попасть в большую беду, предложив мужчине поцеловать вас. Подумайте об этом в следующий раз, прежде чем делать такое предложение. — Услышав это предупреждение, она напряглась, но ничего не ответила. — Прекрасно! Как вы понимаете, больше экспериментов за мой счет не будет. — И отпустив ее запястья, Декер дал ей возможность отступить назад. Потом скрестил руки на груди и задумчиво посмотрел на Джонну. — Вы узнали то, что хотели узнать?
— Да, — спокойно сказала она, — узнала.
— И что?
— Этот эксперимент был поставлен вовсе не над вами, капитан Торн, а надо мной. — Она отвернулась. И тихо, скорее для себя, чем для него, добавила:
— Я думаю, что замужество вообще меня не устраивает.
И она ушла.
На следующий день доктор Харди навестил своего пациента и объявил, что тот может приступить к исполнению своих обязанностей. Хотя врач сказал, что он сам известит об этом Джонну, Декер не захотел лишать себя этого удовольствия. Он слышал, как она уехала в гавань еще затемно, и не мог понять, ложилась ли она вообще спать. Сам он не спал.
— Однако, наверное, вам лучше написать что-нибудь, — сказал он врачу. — Она может мне не поверить. Харди рассмеялся:
— Совершенно верно! Вы хорошо ее знаете. Декеру вспомнились Слова, сказанные Джонной вчера на прощание. Совсем он ее не знает.
— Достаточно хорошо, — проговорил он, чтобы переменить тему.
Он подождал, пока врач напишет заключение, и как только тот ушел, начал упаковывать вещи.
Джонна сидела за письменным столом, когда секретарь доложил о приходе Декера. Она не встала ему навстречу.
— Врач вас смотрел? — спросила она.
— Уверен, что здесь не обошлось без вашего участия. Его первый визит был ко мне. — Внезапно Декер обратил внимание на лицо Джонны. Оно было бледно, а губы крепко сжаты, скорее от боли, чем от осуждения. — Как вы себя чувствуете? — поинтересовался он. — Может быть, я могу…
Она отмахнулась от его заботливости и опустила руку на колени. Теперь обе руки были спрятаны от его взгляда. Сплетя пальцы, она сжала их с такой силой, что костяшки побелели. Это отвлекло ее внимание от дергающей боли в лодыжке.
— Значит, врач считает, что вы можете приступить к работе?
— Вот почему я…
Он замолк, хотя Джонна его не перебивала. Бросив саквояж на стул, он обошел стол. Сначала Декер не мог понять, в чем дело, но побелевшие костяшки ее рук бросились ему в глаза. Он посмотрел на ее лицо, снова опустил глаза, и на этот раз его взгляд скользнул по ее юбке. Ноги Джонны были скрыты, но он заметил, что одной ногой она на что-то опирается. Декер наклонился, чтобы рассмотреть, что случилось, и, не спросив у нее разрешения, приподнял подол платья.
Джонна одернула подол и попыталась отодвинуться. От этого движения ей стало еще больнее. Собрав все свое достоинство, она холодно поинтересовалась:
— Вы закончили?
Услышав этот тон, Декер выгнул бровь.
— Нет, — ответил он, — но вы — да.
— Что это значит?
— Я отвезу вас домой.
Джонна резко выпрямилась. Нога соскользнула со скамеечки и ударилась об пол. Девушке показалось, что сейчас она потеряет сознание от боли.
— Вы этого не сделаете.
Протест оказался довольно жалким, и она не удивилась, что Декер пропустил его мимо ушей.
Он поднялся, направился к двери и позвал секретаря таким тоном, что этот немолодой человек появился мгновенно.
— Вызовите карету мисс Ремингтон, — сказал Декер. — Она едет домой!
— Слава Богу! — воскликнул секретарь. Он бросил взгляд через плечо Декера и увидел, что Джонна смотрит на него сверкающим взглядом, как на предателя. Но сейчас ему это было безразлично. — Я хотел отправить мисс Ремингтон домой, когда она, прихрамывая, пришла сюда, но она отказалась. — Секретарь посмотрел на свое тщедушное тело, а потом не без зависти взглянул на Декера. — Лет двадцать назад я бы вынес ее на руках.
Джонна язвительно откликнулась:
— Двадцать лет назад мне было четыре года, мистер Кэплин. Меня любой мог унести на руках.
Сэмюель Кэплин выпрямился в полный рост, расправил узкие плечи и оскорбленно проговорил:
— И язычок у вас тогда не был таким острым. — Он опять посмотрел на Декера и добавил:
— Я с удовольствием вызову карету.
Декер оставил дверь открытой и повернулся к Джонне:
— Двадцать лет назад кто-нибудь должен был хорошенько вас выпороть. — И прежде чем она успела возразить, он подошел к ней и отодвинул ее стул от стола. — Обхватите меня рукой за шею.
— Мой плащ. — Она указала рукой на то место, где у двери висел ее плащ. Если бы не сильная боль, она не удержалась бы от улыбки. При других обстоятельствах она получила бы удовольствие, видя, как он утратил свое невозмутимое спокойствие. Этот момент стоило запомнить. Джонна позволила накинуть на себя плащ из темно-зеленого бархата, нетвердо стоя на одной ноге. — Моя шляпа, — сказала она. — Он снова прошел через всю комнату и подал ей такую же бархатную шляпу. Она надела ее, но ленты под подбородком завязал Декер.
— А теперь не обнимете ли вы меня за плечи?
— Мой ботинок, — сказала она. — Он под столом. Я сняла его.
— Это была ошибка, — сказал Декер. — И, думаю, вы уже поняли это. — Он достал из-под стола ботинок из черной замши со шнуровкой на боку. — Теперь вы не сможете надеть его и понесете в руках. — Он отдал ей ботинок и подставил плечо. — Если это все…
— Знаете, я ведь довольно тяжелая. А вы только что оправились от болезни.
Декер окинул стройную фигуру Джонны критическим взглядом.
— Мисс Ремингтон, даже в мокрой одежде вы почти ничего не весили. Ну-ка поднимайтесь на борт!
Больше Джонна не могла ничего придумать, чтобы оттянуть неизбежное. Кажется, ее рост не пугает Декера.
— Хорошо, — сказала она, вздыхая, — но вы не можете утверждать, что я…
Он без всякого усилия поднял ее, обхватив одной рукой за спину, а другой — под коленями. Декер отметил, что она совершенно естественно обхватила рукой его плечи. Ее вес, какой бы ни был, распределился равномерно, и Декер без труда отнес ее со второго этажа конторы «Морские перевозки Ремингтон» до поджидающей у дверей кареты. Кучер помог усадить Джонну в экипаж.
— Вы забыли ваши вещи, — сказала она и удивленно подумала, что задохнулась гораздо сильнее, чем он.
— Что? — Декер сидел напротив нее. Ушибленную ногу Джонны он положил себе на колени и поднял подол ее платья, чтобы как следует рассмотреть поврежденное место.
Она не могла отвести взгляд от его рук.
— Я сказала, что вы забыли ваши вещи.
— Заберу потом, — отозвался он рассеянно. Декер легко пробежал пальцами по распухшему месту. Даже сквозь чулок он разглядел, что кожа там стала лилово-синей. Почувствовав, как Джонна напряглась, он взглянул на нее. — Больно?
Девушка покачала головой. Действительно, она едва ощущала прикосновения его пальцев, но вид его рук, скользящих по ее телу, произвел сильное впечатление.
— Нет, больнее вы уже не сделаете.
— Вы можете пошевелить ногой?
Джонна повернула ногу, она уже знала, что может сделать такое движение.
— Ну вот. Сами видите, что она не сломана. Просто растянуты связки.
Она попыталась вытащить ногу из его рук, но Декер осторожно обхватил ее ладонями и стал покачивать у себя на коленях.
— Не убирайте ногу, — сказал он. — А когда мы подъедем к дому, я отнесу вас по лестнице до самой комнаты. Мы не станем останавливаться в вестибюле, чтобы вы сняли плащ и шляпу и начали давать указания миссис Девис или мистеру Дэниелсу ворчливым голосом. Мы не станем останавливаться в библиотеке, с тем чтобы вы могли там поработать, и мы не станем ждать доктора Харди, чтобы получить несколько капель опия.
— Я не имею привычки ворчать.
— Конечно, нет. Вы и не обязаны это делать, — улыбнулся Декер.
«Интересно, — подумала она, — что это означает?»
— Как это случилось? — спросил он.
Джонна ожидала такого вопроса. Она только не знала, как ответить на него. Насколько правдиво ей хочется рассказать?
— Упала, — ответила она.
Глаза Декера потемнели, и он уколол ее взглядом:
— Неужели ваше неуважение ко мне распространяется и на мои умственные способности?
Джонна вспыхнула. Она не привыкла, чтобы ей делали выговор.
— Нет, — мягко возразила она. — Я никогда не считала вас глупцом.
— Тогда ответьте на мой вопрос откровенно. Джонна поморщилась и от полученного нагоняя, и от неудачной попытки сесть поудобнее.