Страница:
обнаружила себя и в интервью Дэйму вряд ли Гитлер мог желать получить адрес
Ланца у монахов Heiligen Kreuz, если у него уже были номера Ostara, на
которых был указан адрес редакции, к тому же он уже посещал Ланца в 1909
году. Визит в аббатство не мог произойти и раньше, поскольку тогда не было
человека по имени Грилл, компаньона Гитлера по предполагаемой экскурсии в
Heiligenkreuz, они познакомились в общежитии только в 1910 году.
Единственное ценное свидетельство Грейнера, касающееся возможного влияния
Ланца на Гитлера, состоит в том, что Гитлер. владел полной коллекцией Ostara
и часто обсуждал его теории с Гриллом во время своей жизни в мужском
общежитии.
На основании свидетельств Ланца и Грейнера можно говорить о внутреннем
основании идеологического сходства между Ланцем и Гитлером. Наиболее важным
совпадением является их манихейско-дуалистический взгляд: мир разделяется на
свет голубоглазых и светловолосых арийцев и тьму не-арийских демонов,
отвечающих соответственно за добро и зло, порядок и хаос, спасение и
разрушение. Арийцы рассматривались обоими как источник и инструмент всякого
блага, аристократизма и творческого действия, тогда как не-арийцы неизменно
связывались с порчей, разложением и разрушительными стремлениями. План Ланца
по обеспечению расового превосходства арийцев как эхом отозвался в Третьем
Рейхе: законы о запрещении межрасовых браков, уничтожение низших рас и
размножение чистокровных германцев путем полигамии и создания материнских
домов SS Lebensborn в целях заботы о незамужних матерях, -- все это уже
присутствовало в Ostara. Гитлер разделял и отношение Ланца к сексу и
супружеству. Оба подчеркивали исключительную ценность брачных отношений, но
женщин рассматривали двояко. Ланц говорил о женщине как о "взрослом ребенке"
и осуждал их капризы, заводящие в тупик дело размножения господствующей расы
своим предпочтением низших расовых меньшинств. Для Гитлера женщина была
любимой вещью и его собственные сексуальные отношения характеризовались
странной смесью почтения, страха и отвращения.
Но Гитлер принимал отнюдь не все аспекты идеологии Ланца. Ланц мечтал о
панарийском государстве с правительством Габсбургов в Вене, тогда как Гитлер
презирал австрийскую династию и обращал свой взгляд от ее расового Вавилона
к материнской почве Германии. Доктрина Ланца была насыщена элементами
католического и цистерцианского богослужения: молитвами, причастием, идеей
пришествия расово чистого мессии Christ-Frauja, созданием общин для Ордена
Новых Тамплиеров; разработка церемониала могла быть малопривлекательна для
Гитлера, он отрицал ритуалы католицизма как изжившие себя, а нового
германского мессию позже видел в себе. С другой стороны, Гитлер очень любил
вагнеровские описания рыцарей Грааля и эта симпатия вполне могла сделать его
восприимчивым к идее Ланца о рыцарском ордене, сражающемся за чистоту
арийской крови. В разговоре от 1934 года Гитлер отдал дань этой мысли: "Как
можно остановить вырождение расы? Сможем ли мы создать избранное сообщество
действительно посвященных? Орден, братство Тамплиеров вокруг священной Чаши
чистой крови?" Эта фраза в равной мере может быть отнесена и к предвоенной
встрече с Ланцем, его Ордену Новых Тамплиеров и к операм Рихарда Вагнера.
В период Третьего Рейха издание трудов Ланца было запрещено, его
организации, ONT и Lumenclub, официально распущены по приказу гестапо.
Возможно эти меры были результатом общей политики нацистов, запрещавшей
различные ложи и эзотерические группы, но также может быть, что Гитлер
сознательно пытался уничтожить всякую связь между собственными политическими
идеями и сектантскими взглядами Ланца. Одна монография Ланца, Das Buch der
Psalmenteutseh (1926), находилась среди сохранившихся 2000 томов личной
библиотеки фюрера, но нет ни убедительных доказательств, что эта книга
вообще читалась, ни существенной связи с самой идеологией Ланца, поскольку
это скорее литургическая работа. К тому же остается действительным тот факт,
что Гитлер никогда не упоминал имя Ланца ни в каких зафиксированных
разговорах, речах или документах. Если Гитлер находился под влиянием своего
контакта с Ostara, едва ли мог он не ссылаться на это. Впрочем, его
стремительная политическая карьера в Германии 20-х годов и титанический
масштаб его роли в 30-х вряд ли позволяли указывать на дешевые памфлеты
заумного венского мистика как на источник его первоначального вдохновения.
На основании существующих доказательств, следовательно, можно
предполагать, что Гитлер действительно читал и коллекционировал Ostara в
Вене. Ее содержание помогало ему сформулировать и прояснить собственные
возникающие убеждения о дуалистической природе человечества, мирового
развития, а также поддерживало чувство возложенной на него миссии по
спасению мира. Если его знакомство с Ostara ограничилось номерами, которые
появились между концом 1908 и серединой 1909, он должен был быть знаком с
эмпирическими исследованиями Ланца о расовых характеристиках, различиях
между белыми и черными, с дискуссиями о женщинах, феминизме и сексуальности
в отдельных номерах. Если он продолжал собирать номера в мужском общежитии
между 1910 и маем 1913, он мог столкнуться с более широким горизонтом
манихейской фантазии Ланца о борьбе между белыми и черными за расовое
превосходство. Продолжая подписываться на Ostara в Мюнхене, он неизбежно
прочитал бы о ланцевской концепции Грааля как центральной мистерии арийского
расового культа, а также познакомился бы с материалами по "ариохристианским"
тамплиерам. Но даже если бы Гитлер не видел больше номеров Ostara после
своего отъезда из Вены, он все же мог усвоить основные аспекты ариософии
Ланца: тоску по арийской теократии в форме божественной диктатуры
светловолосых и -голубоглазых немцев над всеми низшими расами; веру во
враждебный заговор таких низших рас против героических германцев на
протяжении всей истории: апокалиптическую надежду на пангерманский золотой
век, в котором осуществится арийское господство над миром. Собственно, такой
черно-белый дуализм служил гранитным основанием и для гитлеровских взглядов
на жизнь.
Свидетельства о знакомстве Гитлера с Гвидо фон Листом и его арманизмом
менее надежны и опираются на третью сторону и некоторые литературные
предположения. Когда в 1959 году Дэйм читал в Мюнхене лекцию о Ланце фон
Либенфельсе, он упомянул о его связи с Листом по венской среде арийских
оккультистов. После лекции к Дэйму подошла некая Эльза Шмидт-Фальк, которая
сообщила, что Гитлер регулярно посещал ее и ее последнего мужа в Мюнхене. В
эти встречи Гитлер часто упоминал о своем чтении Листа и с энтузиазмом
цитировал книги старого мастера. Гитлер также говорил ей, что некоторые
члены Общества Листа в Вене снабдили его рекомендательными письмами к
Президенту Общества в Мюнхене, но это будто бы оказалось ни к чему,
поскольку Ванек был "то ли смертельно болен, то ли уже умер" к моменту
прибытия Гитлера в Мюнхен. Другие мюнхенские источники подтверждают интерес
Гитлера к Листу. В 1921 году доктор Бабетта Штайнингер, одна из первых
членов нацистской партии, подарила на день рожденья Гитлеру эссе Tagore о
национализме. На форзаце она написала личное посвящение: "Адольфу Гитлеру
моему дорогому Арманенбрату". Обращение к эзотерическому термину указывает
на их знакомство с работами Листа. Другим свидетелем знакомства Гитлера с
Листом стал Кубичек. Он описал рисунки Гитлера к пьесе, которую он написал,
когда они жили вместе в 1908. В драме излагался конфликт между христианскими
миссионерами и германскими жрецами языческих гробниц в горах Баварии. Гитлер
легко мог заимствовать этот сюжет из Die Armanenschaft der Ario-Germanen
Листа, опубликованной в том же году, немного раньше.
Эльза Шмидт-Фальк состояла в генеалогической исследовательской группе
нацистской партии в Мюнхене в 20-е годы. Она утверждала, что часто
встречалась с Гитлером и знала его еще по Вене. Если верить ей, Гитлера
особенно впечатляла Deutsch-Mythologische Landschaftsbilder и он имел первое
издание этой книги. Он также высоко ценил Der Unbesiegbare (1898) и часто
спорил с ней на арио-германские темы. Ее другие показания сводились к
следующим утверждениям: Гитлера вдохновляла идея Листа о подземных
исследованиях в Соборе Св. Стефана в Вене; Гитлер был настолько заинтригован
захоронением винных бутылок в Карнунтуме в 1875, что намеревался
эксгумировать эту "первую свастику" сразу после захвата Австрии; восхищение
Гитлера перед фольклорным творчеством Листа заставило его просить ее
написать "Bayrisch-Mythologische Landschaftsbilder" об окрестностях Мюнхена;
другие нацистские лидеры, Людендорф, Гесс и Эккарт также читали Листа.
Обилие сообщений Шмидт-Фальк превращает ее в сомнительного свидетеля.
Нет никаких доказательств особенного интереса Гитлера к археологии или
фольклору. Если Гитлер читал только первое издание DeutschMythologische
Landschaftsbilder, он не мог знать историю о свастике в Карнунтуме,
поскольку она появилась только во втором издании в 1913. Источник ее
сведений о круге чтения Эккарта, Гесса и Людендорфа не выяснен, равно как
неясно когда она впервые услышала от Гитлера об аннексии Австрии. Эти
утверждения могли бы только указывать на ее участие в нацистском движении по
меньшей мере с 1923 и весь период Третьего Рейха. Интерес Гитлера к
генеалогии, помимо собственной, с особыми ссылками на родословную других
нацистских лидеров, которые она изучала для него, также выглядит
недоказанным. Но даже если свидетельства Шмидт-Фальк не полне точны,
остается посвящение Штайнингер от 1921, доказывающее знакомство Гитлера с
Листом.
Политические аспекты мысли Листа могли быть симпатичны юному Гитлеру.
Протест Листа против политического оформления национализма чехов вполне
отвечал раннему опыту Гитлера в Линце. Лист также осуждал фантастический
всеобщий заговор Великой Интернациональной Партии против немцев и такие его
проявления как демократия, парламентаризм, феминизм и "еврейские" влияния в
искусстве, прессе и бизнесе. Строгое деление Листом мира на арийцев и
не-арийцев соответствовало и дуалистической доктрине Ланца фон Либенфельса.
В своем проекте рестраврации арманистского государства Лист подробно описал
иерархию служб, уровней власти и разделение на традиционные административные
области (Gaue), чему впоследствии тщательно подражали vцlkisch лиги, ранняя
нацистская партия и Третий Рейх. В то время как арийцы в его представлении
могли пользоваться разнообразными привилегиями и всеми политическими
правами, неарийцы использовались только как слуги и рабы. Лист также мечтал
о приходе пангерманского тысячелетия и о мировой гегемонии для нового
арио-германского государства. Гитлеру было понятно также романтическое
восхищение Листа перед древним миром арманизма, его институтами и
героическими лидерами.
Но едва ли Гитлер мог оценить антикварную направленность мысли Листа.
Его конечно интересовали немецкие легенды и мифология, но он никогда не
пытался искать их следы в фольклоре, местных обычаях и названиях. Его не
интересовали ни геральдика, ни генеалогия. Его любовь к мифологии была
связана скорее с идеалами и подвигами героев и их музыкальной интерпретацией
в операх Вагнера. Перед 1913 годом утопия Матери-Германии привлекала его
гораздо больше, чем золотой век древности. Его любовь к Германии исключала
любые симпатии, которые Лист адресовал династии Габсбургов как живому следу
арманизма и Vianicmina-Vienna как священному арийскому городу древности.
Переехав в Германию, едва ли Гитлер мог развивать и укреплять свой интерес к
австрийским vцlkisch древностям. Как и в случае с Ланцем, его больше мог
привлекать основной манихейский дуализм расизма Листа, а не его оккультные
традиции.
Гитлер уехал из Вены в конце мая 1913и направился на запад, в землю
своей мечты. По прибытии в Мюнхен его сердце сильнее забилось от образов и
звуков подлинно немецкого города. Он снял комнату в семье портного на
Шлейшеймерштрассе 34 и зарегистрировался в полицейском участке как "художник
и человек искусства". Следующие несколько месяцев он потратил на освоение
баварской столицы и ее окрестностей и на зарабатывание денег, очень неплохих
для художника, рисующего почтовые открытки. Многие из мюнхенских художников
того времени живы до сих пор, но никто не помнит ничего о его деятельности
до призыва в армию в августе 1914. Нет никаких документов, подтверждающих
его связь с Germanennorden, Reichshammerbund, или другими vцlkisch группами
города перед Первой Мировой войной. Только однажды Гитлер упомянул о своем
чтении Филиппа Штауффа после ухода в немецкую армию в 1914 году. Штауфф
поразил его, поскольку "открыл глаза" на господство евреев в немецкой
прессе, но нет указаний, что Гитлер что-то знал о его догматических и
эзотерических интересах.
Безразличие Гитлера к vцlkisch идеям, касающимся древних немецких
институтов и традиций отразилось и в развитии нацистской партии под его
руководством. В то время как Общество Туле и Germanennorden все же имели в
виду сложный арио-расистско-оккультный культурный комплекс, организации,
которые унаследовали им, говорили уже только о проигранной войне,
предательстве Германии и вели яростную антисемитскую пропаганду. Рудольф фон
Зеботтендорф, лидер-основатель Общества Туле и поклонник Листа, Ланца и
Штауффа, поощрял создание Политического Кружка Рабочих (PAZ) и полагал, что
невозможно считаться с земными обидами тех, кого "хватают на улице".
Немецкая Рабочая Партия (DAP) также почти не занималась культурной vцlkisch
работой. Нет доказательств, что Гитлер посещал Общество Туле. Когда
Зеботтендорф ушел из Туле после фиаско с заложниками в июне 1919, Гитлер
впервые вступил в DAP в сентябре 1919. Дневник Иоханнеса Геринга о собраниях
Общества упоминает о присутствии других нацистских лидеров между 1920 и
1923, но имени Гитлера там нет. Когда Гитлер захватил власть в DAP, как
партийный лидер, он постоянно выступал с антисемитскими речами на публичных
митингах и уличных встречах, тогда как vцlkisch движение привыкло сохранять
своих энтузиастов в тайне.
В "Майн кампф" Гитлер осуждает "странствующих vцlkisch схоластов" и
служителей культа как бесполезных. бойцов в деле борьбы за спасение Германии
и обливает презрением их церемониал и древние атрибуты. Это отношение
отразилось и его нападках на Карла Харрера в PAZ, попытке контролировать
раннюю DAP или группу Штрассера в Северной Германии в 1920-е. В любом
случае, эта вспышка гнева отчетливо свидетельствует о его осуждении
конспиративных кружков и тайных расистских занятий; он предпочитал прямое
действие. На Гитлера, конечно, повлияли милленаристские и манихейские мотивы
ариософии, но описания древнего золотого века, гностических служителей
культа и тайного наследства, скрытого в культурных реликвиях, не имели силы
для его политического и культурного воображения. Эти идеи были широко
распространены в yцlkisch движении, но достижение Гитлера в том и состоит,
что он превратил эти националистические чувства и ностальгию в радикальное
антисемитское движение, приведшее к национальной революции и перевороту.
Хотя Генрих Гиммлер, например, напротив, строил свои утопические планы на
старых немецких корнях. Ариософия есть скорее симптом, чем причина,
повлиявшая на нацизм. Ее корни лежат в конфликте между немецкими и
славянскими интересами в пограничных территориях Австрии XIX века. Похвалы
Гвидо фон Листа, адресованные древним тевтонцам, поддерживали идентичность
немецкого народа в этнически смешанных провинциях и городах поздней империи
Габсбургов. Впоследствии он использовал теософию и оккультные науки для
того, чтобы создать сказочный образ древней истории, рассказывающей о
королях-священниках, об их преследовании врагами германизма и
апокалиптических пророчествах новой пангерманской империи. Ланц фон
Либенфельс также сначала сформировал свое политическое мировоззрение по
образцу пангерманского движения Шонерера, но затем превратил его в более
универсальный тип расизма. Усвоив идеи монизма и социалдарвинизма, он развил
свою собственную мистическую панарийскую доктрину. Он соединил антропологию.
и зоологию со Священным Писанием для того, чтобы описать героических
полубожественных арийцев, грозящее им вымирание и возможность спасения в
расистско-рыцарском культе. И Лист, и Ланц выражали, в итоге, одно и то же
чувство крайней нестабильности немцев в условиях распада австрийской
империи.
Их доктрины отстаивали законы гностической элиты и ордена; расслоение
общества в соответствии с расовой чистотой и оккультной посвященностыо;
безжалостное подчинение и окончательное искоренение негерманских меньшинств;
основание великой пангерманской империи и ее гегемонию. Только крайняя
неустойчивость и страх, испытываемые немецкими националистами в Австрии
могли служить объяснением для этих грандиозных нарциссических и параноидных
фантазий. Эти идеи были с энтузиазмом встречены в антисемитских кругах
вильгельмовской Германии, а затем вновь заразили vцlkisch группы после
военного поражения. Пагубная психологическая атмосфера войны и ее
последствия вскормили миф о заговоре и образы нового Рейха. Маленькие группы
и журналы, посвященные арманизму, ариософии и руническому оккультизму
выдвигали идею героической и сильной Германии вместо истерзанной невзгодами
Веймарской Республики. Ариософия продолжала находить новых сторонников с
момента возникновения в Вене в 1890-х, вплоть до нацистской революции в
1933. В результате эти фантазии воплотились в Третьем Рейхе, который
установил пангерманский порядок во всей центральной и восточной Европе.
Призывы нацизма опирались на мощные образы, призванные облегчить
чувства беспокойства, поражения и деморализации. Самому существованию
немецкой нации угрожал заговор евреев и их сообщников. Социалисты,
"Ноябрьские преступники" (те, кто подписал позорный мир 1918), большевики,
франкмасоны и даже современные художники, несомненно были агентами этого
заговора, направленного на разрушение Германии. Только тотальное уничтожение
евреев могло спасти немцев, могло позволить им войти в обетованную землю.
Хилиастические надежды Третьего Рейха напоминают о средневековом пророчестве
Иоахита и оставались сильной метафорой для воображения многих немцев,
переживших проигранную войну, тяжелые условия мира, нищету и хаос ранней
Веймарской Республики. Идеи заговора и золотого века вновь ожили после
экономического краха и депрессии в 1930-33.
Почти религиозная вера в расу арийцев, мысли о необходимом уничтожении
низших рас и великолепном будущем Германии мучили Гитлера, Гиммлера и других
высших нацистских лидеров. Когда в 1930-х бесконечные колонны легионеров в
стальных шлемах прошли под свастикой, демонстрируя свой воинственный дух,
Гер- мания встречала императора нового тысячелетнего Рейха. Но весь этот
оптимизм, здоровье и вспыхнувшие надежды имели и другую сторону. Новый
порядок означал и вторжение в славянские города, где еврейские демоны
корчились в огне как священные жертвы. Нацистские крестоносцы действительно
были почти религиозны и в своих фантазиях о Новом Иерусалиме (см. план
Гитлера о строительстве новой столицы в Берлине), и в уничтожении
сатанических толп. Аушвиц, Собибор и Треблинка -- ужасные музеи нацистского
апокалипсиса XX века.
Мечты нацистов не стали действительностью. Главное Здание Берлина с его
огромным куполом не было завершено к 1950; к 1960-м не перестроили
Вевельсбург как гигантский Ватикан СС; автомобильные шоссе и железнодорожные
пути на Кавказ и Урал никогда не были проложены; Западная Россия не
превратилась в колонию для немецких солдат-фермеров; племенные заводы
Lebensborn SS не произвели 150 миллионов чистокровных немцев для Нового
Ордена. Славный тысячелетний Рейх продержался ровно двенадцать лет с момента
своего провозглашения; военное поражение нацистской Германии в 1945 положило
ему конец. Но даже если эти грандиозные планы и мегаломаниакальные образы не
вышли за пределы карт, меморандумов и миниатюрных моделей, все же Третьему
Рейху удалось в достаточной мере разрушить старый порядок в Европе; его
преступления еще долго будут жить в литературе, фильмах и памяти
современников. Теперь ариософия и нацистские фантазии служат важным
материалом для изучения апокалиптической истерии у руководителей современных
государств. Поскольку в условиях роста религиозного национализма в конце XX
века понимание предпосылок такой апокалиптики остается решающим фактором
сохранения мировой безопасности.
Между январем 1929 и июнем 1930 в Zeitschrift fьr Geistes- und
Vissenschaftsreform, сериями, вышла большая работа Ланца "Die Geschichte der
Ariosophie", которая ставила перед собой задачу проследить историю
арисофской расовой религии и ее противников с древнейших времен до настоящих
дней. Это изложение, по сути, было красочным представлением неоманихейской
концепции Ланца, поскольку все исторические агенты соотносились им с одним
из двух эсхатологических лагерей, отвечающих соответственно за добро или
зло, свет или тьму, порядок или хаос.
В соответствии с Ланцем, наиболее древними предками современной
"арио-героической" расы были атланты, жившие на континенте, расположенном в
северной части атлантического океана. Предположительно, они происходили от
божественных Theoroa и потому были наделены электромагнетическими органами
чувств и сверхчеловеческими способностями. Катастрофические наводнения
затопили их континент около 8000 до н. э. и атланты направились на восток в
двух направлениях. Северные атланты перебрались на Британские острова, в
Скандинавию и северную Европу, южные -- через западную Африку попали в
Египет и Вавилонию, где основали древние цивилизации Ближнего Востока.
Ариософский культ, таким образом, проник в Азию, где процветало
идолопоклонство и смешанное скрещивание.
Ланц утверждал, что расовая религия проповедовалась и активно
практиковалась в древнем мире. По его мнению, Моисей, Орфей, Пифагор, Платон
и Александр Великий были ее ревностными приверженцами. Законы Моисея,
платоновское превознесение аристократии и введение им касты правителей в
"Государстве" указывает на то, что они также являлись ариософами. Творчество
этих древних мыслителей Ланц включил в единую ариософскую традицию,
сосредоточившуюся в знаменитой библиотеке Александрии, предположительно,
содержавшую в себе великолепную коллекцию ариософских текстов. Ученые и
служители культа со всего мира собирались здесь, чтобы почитать старые
папирусы южных атлантов; здесь Ветхий Завет (фундаментальный ариософский
текст) собрали из разрозненных хроник, найденных в Палестине; школа
королей-священников при библиотеке распространяла расистское знание через
миссионеров, отправляющихся в Китай. Предполагалось, что весь
эллинистический мир хорошо знал ариософию еще до прихода Christ-Frauja.
Пришествие и создание им Церкви послужило началом -- так говорится в книге
-- новой волны ариософской миссионерской деятельности по всему миру.
Немцы познакомились с ариософской традицией в результате миссионерских
подвигов Вульфилы (31183 в.) Вульфила перевел Библию на язык готов и
обратился с проповедью к германским племенам, жившим на Балканском
полуострове и за Дунаем. Он также был провозвестником арианской ереси
(названной так по имени теолога Ария из Александрии). Ланц утверждал, что
Вульфила действительно проповедовал расовую религию германским племенам.
Подавление арианской ереси связывается им с победой сторонников животных
культов. Ланц рассерженно обвиняет язычников в забвении известных законов
готской Библии. Многие из его расистских пассажей весьма взволнованны:
немцам не следовало пренебрегать соблюдением строгих евгенических правил,
это могло бы гарантировать им превращение в божественные существа. Пять
номеров Luzemer Briefe Ланц написал о предположительно уничтоженных текстах
Вульфилы, здесь же он обсуждал словарь, дававший ключ к скрытому смыслу его
сохранившихся текстов.
Несмотря на подавление ереси Ария и неудачу готов в попытке расовой
революции внутри их огромной империи шестого века, ариософия нашла себе
новых исторических носителей. Возрождение ариософии Ланц связал с
монастырской традицией средневековой Европы. Бенедиктинский орден он
рассматривал как восстановление старых арийских школ королей-священников,
посвященных проповеди расового знания и организованных по иерархическому
принципу. Он написал пять работ об ариософских мотивах у бенедиктинцев.
Установив связь этого монастырского ордена с ариософией, Ланц передал это
духовное наследство в руки цистерцианского ордена. Этот орден и его
знаменитого руководителя Св. Бернарда из Клерво (1090-1153) Ланц считал
основной силой, стоящей за ариософией в Средние Века.
Поскольку военный орден Тамплиеров был тесно связан с цистерцианским
орденом, Ланц оценил его как вооруженную гвардию ариософии. Его законы были
Ланца у монахов Heiligen Kreuz, если у него уже были номера Ostara, на
которых был указан адрес редакции, к тому же он уже посещал Ланца в 1909
году. Визит в аббатство не мог произойти и раньше, поскольку тогда не было
человека по имени Грилл, компаньона Гитлера по предполагаемой экскурсии в
Heiligenkreuz, они познакомились в общежитии только в 1910 году.
Единственное ценное свидетельство Грейнера, касающееся возможного влияния
Ланца на Гитлера, состоит в том, что Гитлер. владел полной коллекцией Ostara
и часто обсуждал его теории с Гриллом во время своей жизни в мужском
общежитии.
На основании свидетельств Ланца и Грейнера можно говорить о внутреннем
основании идеологического сходства между Ланцем и Гитлером. Наиболее важным
совпадением является их манихейско-дуалистический взгляд: мир разделяется на
свет голубоглазых и светловолосых арийцев и тьму не-арийских демонов,
отвечающих соответственно за добро и зло, порядок и хаос, спасение и
разрушение. Арийцы рассматривались обоими как источник и инструмент всякого
блага, аристократизма и творческого действия, тогда как не-арийцы неизменно
связывались с порчей, разложением и разрушительными стремлениями. План Ланца
по обеспечению расового превосходства арийцев как эхом отозвался в Третьем
Рейхе: законы о запрещении межрасовых браков, уничтожение низших рас и
размножение чистокровных германцев путем полигамии и создания материнских
домов SS Lebensborn в целях заботы о незамужних матерях, -- все это уже
присутствовало в Ostara. Гитлер разделял и отношение Ланца к сексу и
супружеству. Оба подчеркивали исключительную ценность брачных отношений, но
женщин рассматривали двояко. Ланц говорил о женщине как о "взрослом ребенке"
и осуждал их капризы, заводящие в тупик дело размножения господствующей расы
своим предпочтением низших расовых меньшинств. Для Гитлера женщина была
любимой вещью и его собственные сексуальные отношения характеризовались
странной смесью почтения, страха и отвращения.
Но Гитлер принимал отнюдь не все аспекты идеологии Ланца. Ланц мечтал о
панарийском государстве с правительством Габсбургов в Вене, тогда как Гитлер
презирал австрийскую династию и обращал свой взгляд от ее расового Вавилона
к материнской почве Германии. Доктрина Ланца была насыщена элементами
католического и цистерцианского богослужения: молитвами, причастием, идеей
пришествия расово чистого мессии Christ-Frauja, созданием общин для Ордена
Новых Тамплиеров; разработка церемониала могла быть малопривлекательна для
Гитлера, он отрицал ритуалы католицизма как изжившие себя, а нового
германского мессию позже видел в себе. С другой стороны, Гитлер очень любил
вагнеровские описания рыцарей Грааля и эта симпатия вполне могла сделать его
восприимчивым к идее Ланца о рыцарском ордене, сражающемся за чистоту
арийской крови. В разговоре от 1934 года Гитлер отдал дань этой мысли: "Как
можно остановить вырождение расы? Сможем ли мы создать избранное сообщество
действительно посвященных? Орден, братство Тамплиеров вокруг священной Чаши
чистой крови?" Эта фраза в равной мере может быть отнесена и к предвоенной
встрече с Ланцем, его Ордену Новых Тамплиеров и к операм Рихарда Вагнера.
В период Третьего Рейха издание трудов Ланца было запрещено, его
организации, ONT и Lumenclub, официально распущены по приказу гестапо.
Возможно эти меры были результатом общей политики нацистов, запрещавшей
различные ложи и эзотерические группы, но также может быть, что Гитлер
сознательно пытался уничтожить всякую связь между собственными политическими
идеями и сектантскими взглядами Ланца. Одна монография Ланца, Das Buch der
Psalmenteutseh (1926), находилась среди сохранившихся 2000 томов личной
библиотеки фюрера, но нет ни убедительных доказательств, что эта книга
вообще читалась, ни существенной связи с самой идеологией Ланца, поскольку
это скорее литургическая работа. К тому же остается действительным тот факт,
что Гитлер никогда не упоминал имя Ланца ни в каких зафиксированных
разговорах, речах или документах. Если Гитлер находился под влиянием своего
контакта с Ostara, едва ли мог он не ссылаться на это. Впрочем, его
стремительная политическая карьера в Германии 20-х годов и титанический
масштаб его роли в 30-х вряд ли позволяли указывать на дешевые памфлеты
заумного венского мистика как на источник его первоначального вдохновения.
На основании существующих доказательств, следовательно, можно
предполагать, что Гитлер действительно читал и коллекционировал Ostara в
Вене. Ее содержание помогало ему сформулировать и прояснить собственные
возникающие убеждения о дуалистической природе человечества, мирового
развития, а также поддерживало чувство возложенной на него миссии по
спасению мира. Если его знакомство с Ostara ограничилось номерами, которые
появились между концом 1908 и серединой 1909, он должен был быть знаком с
эмпирическими исследованиями Ланца о расовых характеристиках, различиях
между белыми и черными, с дискуссиями о женщинах, феминизме и сексуальности
в отдельных номерах. Если он продолжал собирать номера в мужском общежитии
между 1910 и маем 1913, он мог столкнуться с более широким горизонтом
манихейской фантазии Ланца о борьбе между белыми и черными за расовое
превосходство. Продолжая подписываться на Ostara в Мюнхене, он неизбежно
прочитал бы о ланцевской концепции Грааля как центральной мистерии арийского
расового культа, а также познакомился бы с материалами по "ариохристианским"
тамплиерам. Но даже если бы Гитлер не видел больше номеров Ostara после
своего отъезда из Вены, он все же мог усвоить основные аспекты ариософии
Ланца: тоску по арийской теократии в форме божественной диктатуры
светловолосых и -голубоглазых немцев над всеми низшими расами; веру во
враждебный заговор таких низших рас против героических германцев на
протяжении всей истории: апокалиптическую надежду на пангерманский золотой
век, в котором осуществится арийское господство над миром. Собственно, такой
черно-белый дуализм служил гранитным основанием и для гитлеровских взглядов
на жизнь.
Свидетельства о знакомстве Гитлера с Гвидо фон Листом и его арманизмом
менее надежны и опираются на третью сторону и некоторые литературные
предположения. Когда в 1959 году Дэйм читал в Мюнхене лекцию о Ланце фон
Либенфельсе, он упомянул о его связи с Листом по венской среде арийских
оккультистов. После лекции к Дэйму подошла некая Эльза Шмидт-Фальк, которая
сообщила, что Гитлер регулярно посещал ее и ее последнего мужа в Мюнхене. В
эти встречи Гитлер часто упоминал о своем чтении Листа и с энтузиазмом
цитировал книги старого мастера. Гитлер также говорил ей, что некоторые
члены Общества Листа в Вене снабдили его рекомендательными письмами к
Президенту Общества в Мюнхене, но это будто бы оказалось ни к чему,
поскольку Ванек был "то ли смертельно болен, то ли уже умер" к моменту
прибытия Гитлера в Мюнхен. Другие мюнхенские источники подтверждают интерес
Гитлера к Листу. В 1921 году доктор Бабетта Штайнингер, одна из первых
членов нацистской партии, подарила на день рожденья Гитлеру эссе Tagore о
национализме. На форзаце она написала личное посвящение: "Адольфу Гитлеру
моему дорогому Арманенбрату". Обращение к эзотерическому термину указывает
на их знакомство с работами Листа. Другим свидетелем знакомства Гитлера с
Листом стал Кубичек. Он описал рисунки Гитлера к пьесе, которую он написал,
когда они жили вместе в 1908. В драме излагался конфликт между христианскими
миссионерами и германскими жрецами языческих гробниц в горах Баварии. Гитлер
легко мог заимствовать этот сюжет из Die Armanenschaft der Ario-Germanen
Листа, опубликованной в том же году, немного раньше.
Эльза Шмидт-Фальк состояла в генеалогической исследовательской группе
нацистской партии в Мюнхене в 20-е годы. Она утверждала, что часто
встречалась с Гитлером и знала его еще по Вене. Если верить ей, Гитлера
особенно впечатляла Deutsch-Mythologische Landschaftsbilder и он имел первое
издание этой книги. Он также высоко ценил Der Unbesiegbare (1898) и часто
спорил с ней на арио-германские темы. Ее другие показания сводились к
следующим утверждениям: Гитлера вдохновляла идея Листа о подземных
исследованиях в Соборе Св. Стефана в Вене; Гитлер был настолько заинтригован
захоронением винных бутылок в Карнунтуме в 1875, что намеревался
эксгумировать эту "первую свастику" сразу после захвата Австрии; восхищение
Гитлера перед фольклорным творчеством Листа заставило его просить ее
написать "Bayrisch-Mythologische Landschaftsbilder" об окрестностях Мюнхена;
другие нацистские лидеры, Людендорф, Гесс и Эккарт также читали Листа.
Обилие сообщений Шмидт-Фальк превращает ее в сомнительного свидетеля.
Нет никаких доказательств особенного интереса Гитлера к археологии или
фольклору. Если Гитлер читал только первое издание DeutschMythologische
Landschaftsbilder, он не мог знать историю о свастике в Карнунтуме,
поскольку она появилась только во втором издании в 1913. Источник ее
сведений о круге чтения Эккарта, Гесса и Людендорфа не выяснен, равно как
неясно когда она впервые услышала от Гитлера об аннексии Австрии. Эти
утверждения могли бы только указывать на ее участие в нацистском движении по
меньшей мере с 1923 и весь период Третьего Рейха. Интерес Гитлера к
генеалогии, помимо собственной, с особыми ссылками на родословную других
нацистских лидеров, которые она изучала для него, также выглядит
недоказанным. Но даже если свидетельства Шмидт-Фальк не полне точны,
остается посвящение Штайнингер от 1921, доказывающее знакомство Гитлера с
Листом.
Политические аспекты мысли Листа могли быть симпатичны юному Гитлеру.
Протест Листа против политического оформления национализма чехов вполне
отвечал раннему опыту Гитлера в Линце. Лист также осуждал фантастический
всеобщий заговор Великой Интернациональной Партии против немцев и такие его
проявления как демократия, парламентаризм, феминизм и "еврейские" влияния в
искусстве, прессе и бизнесе. Строгое деление Листом мира на арийцев и
не-арийцев соответствовало и дуалистической доктрине Ланца фон Либенфельса.
В своем проекте рестраврации арманистского государства Лист подробно описал
иерархию служб, уровней власти и разделение на традиционные административные
области (Gaue), чему впоследствии тщательно подражали vцlkisch лиги, ранняя
нацистская партия и Третий Рейх. В то время как арийцы в его представлении
могли пользоваться разнообразными привилегиями и всеми политическими
правами, неарийцы использовались только как слуги и рабы. Лист также мечтал
о приходе пангерманского тысячелетия и о мировой гегемонии для нового
арио-германского государства. Гитлеру было понятно также романтическое
восхищение Листа перед древним миром арманизма, его институтами и
героическими лидерами.
Но едва ли Гитлер мог оценить антикварную направленность мысли Листа.
Его конечно интересовали немецкие легенды и мифология, но он никогда не
пытался искать их следы в фольклоре, местных обычаях и названиях. Его не
интересовали ни геральдика, ни генеалогия. Его любовь к мифологии была
связана скорее с идеалами и подвигами героев и их музыкальной интерпретацией
в операх Вагнера. Перед 1913 годом утопия Матери-Германии привлекала его
гораздо больше, чем золотой век древности. Его любовь к Германии исключала
любые симпатии, которые Лист адресовал династии Габсбургов как живому следу
арманизма и Vianicmina-Vienna как священному арийскому городу древности.
Переехав в Германию, едва ли Гитлер мог развивать и укреплять свой интерес к
австрийским vцlkisch древностям. Как и в случае с Ланцем, его больше мог
привлекать основной манихейский дуализм расизма Листа, а не его оккультные
традиции.
Гитлер уехал из Вены в конце мая 1913и направился на запад, в землю
своей мечты. По прибытии в Мюнхен его сердце сильнее забилось от образов и
звуков подлинно немецкого города. Он снял комнату в семье портного на
Шлейшеймерштрассе 34 и зарегистрировался в полицейском участке как "художник
и человек искусства". Следующие несколько месяцев он потратил на освоение
баварской столицы и ее окрестностей и на зарабатывание денег, очень неплохих
для художника, рисующего почтовые открытки. Многие из мюнхенских художников
того времени живы до сих пор, но никто не помнит ничего о его деятельности
до призыва в армию в августе 1914. Нет никаких документов, подтверждающих
его связь с Germanennorden, Reichshammerbund, или другими vцlkisch группами
города перед Первой Мировой войной. Только однажды Гитлер упомянул о своем
чтении Филиппа Штауффа после ухода в немецкую армию в 1914 году. Штауфф
поразил его, поскольку "открыл глаза" на господство евреев в немецкой
прессе, но нет указаний, что Гитлер что-то знал о его догматических и
эзотерических интересах.
Безразличие Гитлера к vцlkisch идеям, касающимся древних немецких
институтов и традиций отразилось и в развитии нацистской партии под его
руководством. В то время как Общество Туле и Germanennorden все же имели в
виду сложный арио-расистско-оккультный культурный комплекс, организации,
которые унаследовали им, говорили уже только о проигранной войне,
предательстве Германии и вели яростную антисемитскую пропаганду. Рудольф фон
Зеботтендорф, лидер-основатель Общества Туле и поклонник Листа, Ланца и
Штауффа, поощрял создание Политического Кружка Рабочих (PAZ) и полагал, что
невозможно считаться с земными обидами тех, кого "хватают на улице".
Немецкая Рабочая Партия (DAP) также почти не занималась культурной vцlkisch
работой. Нет доказательств, что Гитлер посещал Общество Туле. Когда
Зеботтендорф ушел из Туле после фиаско с заложниками в июне 1919, Гитлер
впервые вступил в DAP в сентябре 1919. Дневник Иоханнеса Геринга о собраниях
Общества упоминает о присутствии других нацистских лидеров между 1920 и
1923, но имени Гитлера там нет. Когда Гитлер захватил власть в DAP, как
партийный лидер, он постоянно выступал с антисемитскими речами на публичных
митингах и уличных встречах, тогда как vцlkisch движение привыкло сохранять
своих энтузиастов в тайне.
В "Майн кампф" Гитлер осуждает "странствующих vцlkisch схоластов" и
служителей культа как бесполезных. бойцов в деле борьбы за спасение Германии
и обливает презрением их церемониал и древние атрибуты. Это отношение
отразилось и его нападках на Карла Харрера в PAZ, попытке контролировать
раннюю DAP или группу Штрассера в Северной Германии в 1920-е. В любом
случае, эта вспышка гнева отчетливо свидетельствует о его осуждении
конспиративных кружков и тайных расистских занятий; он предпочитал прямое
действие. На Гитлера, конечно, повлияли милленаристские и манихейские мотивы
ариософии, но описания древнего золотого века, гностических служителей
культа и тайного наследства, скрытого в культурных реликвиях, не имели силы
для его политического и культурного воображения. Эти идеи были широко
распространены в yцlkisch движении, но достижение Гитлера в том и состоит,
что он превратил эти националистические чувства и ностальгию в радикальное
антисемитское движение, приведшее к национальной революции и перевороту.
Хотя Генрих Гиммлер, например, напротив, строил свои утопические планы на
старых немецких корнях. Ариософия есть скорее симптом, чем причина,
повлиявшая на нацизм. Ее корни лежат в конфликте между немецкими и
славянскими интересами в пограничных территориях Австрии XIX века. Похвалы
Гвидо фон Листа, адресованные древним тевтонцам, поддерживали идентичность
немецкого народа в этнически смешанных провинциях и городах поздней империи
Габсбургов. Впоследствии он использовал теософию и оккультные науки для
того, чтобы создать сказочный образ древней истории, рассказывающей о
королях-священниках, об их преследовании врагами германизма и
апокалиптических пророчествах новой пангерманской империи. Ланц фон
Либенфельс также сначала сформировал свое политическое мировоззрение по
образцу пангерманского движения Шонерера, но затем превратил его в более
универсальный тип расизма. Усвоив идеи монизма и социалдарвинизма, он развил
свою собственную мистическую панарийскую доктрину. Он соединил антропологию.
и зоологию со Священным Писанием для того, чтобы описать героических
полубожественных арийцев, грозящее им вымирание и возможность спасения в
расистско-рыцарском культе. И Лист, и Ланц выражали, в итоге, одно и то же
чувство крайней нестабильности немцев в условиях распада австрийской
империи.
Их доктрины отстаивали законы гностической элиты и ордена; расслоение
общества в соответствии с расовой чистотой и оккультной посвященностыо;
безжалостное подчинение и окончательное искоренение негерманских меньшинств;
основание великой пангерманской империи и ее гегемонию. Только крайняя
неустойчивость и страх, испытываемые немецкими националистами в Австрии
могли служить объяснением для этих грандиозных нарциссических и параноидных
фантазий. Эти идеи были с энтузиазмом встречены в антисемитских кругах
вильгельмовской Германии, а затем вновь заразили vцlkisch группы после
военного поражения. Пагубная психологическая атмосфера войны и ее
последствия вскормили миф о заговоре и образы нового Рейха. Маленькие группы
и журналы, посвященные арманизму, ариософии и руническому оккультизму
выдвигали идею героической и сильной Германии вместо истерзанной невзгодами
Веймарской Республики. Ариософия продолжала находить новых сторонников с
момента возникновения в Вене в 1890-х, вплоть до нацистской революции в
1933. В результате эти фантазии воплотились в Третьем Рейхе, который
установил пангерманский порядок во всей центральной и восточной Европе.
Призывы нацизма опирались на мощные образы, призванные облегчить
чувства беспокойства, поражения и деморализации. Самому существованию
немецкой нации угрожал заговор евреев и их сообщников. Социалисты,
"Ноябрьские преступники" (те, кто подписал позорный мир 1918), большевики,
франкмасоны и даже современные художники, несомненно были агентами этого
заговора, направленного на разрушение Германии. Только тотальное уничтожение
евреев могло спасти немцев, могло позволить им войти в обетованную землю.
Хилиастические надежды Третьего Рейха напоминают о средневековом пророчестве
Иоахита и оставались сильной метафорой для воображения многих немцев,
переживших проигранную войну, тяжелые условия мира, нищету и хаос ранней
Веймарской Республики. Идеи заговора и золотого века вновь ожили после
экономического краха и депрессии в 1930-33.
Почти религиозная вера в расу арийцев, мысли о необходимом уничтожении
низших рас и великолепном будущем Германии мучили Гитлера, Гиммлера и других
высших нацистских лидеров. Когда в 1930-х бесконечные колонны легионеров в
стальных шлемах прошли под свастикой, демонстрируя свой воинственный дух,
Гер- мания встречала императора нового тысячелетнего Рейха. Но весь этот
оптимизм, здоровье и вспыхнувшие надежды имели и другую сторону. Новый
порядок означал и вторжение в славянские города, где еврейские демоны
корчились в огне как священные жертвы. Нацистские крестоносцы действительно
были почти религиозны и в своих фантазиях о Новом Иерусалиме (см. план
Гитлера о строительстве новой столицы в Берлине), и в уничтожении
сатанических толп. Аушвиц, Собибор и Треблинка -- ужасные музеи нацистского
апокалипсиса XX века.
Мечты нацистов не стали действительностью. Главное Здание Берлина с его
огромным куполом не было завершено к 1950; к 1960-м не перестроили
Вевельсбург как гигантский Ватикан СС; автомобильные шоссе и железнодорожные
пути на Кавказ и Урал никогда не были проложены; Западная Россия не
превратилась в колонию для немецких солдат-фермеров; племенные заводы
Lebensborn SS не произвели 150 миллионов чистокровных немцев для Нового
Ордена. Славный тысячелетний Рейх продержался ровно двенадцать лет с момента
своего провозглашения; военное поражение нацистской Германии в 1945 положило
ему конец. Но даже если эти грандиозные планы и мегаломаниакальные образы не
вышли за пределы карт, меморандумов и миниатюрных моделей, все же Третьему
Рейху удалось в достаточной мере разрушить старый порядок в Европе; его
преступления еще долго будут жить в литературе, фильмах и памяти
современников. Теперь ариософия и нацистские фантазии служат важным
материалом для изучения апокалиптической истерии у руководителей современных
государств. Поскольку в условиях роста религиозного национализма в конце XX
века понимание предпосылок такой апокалиптики остается решающим фактором
сохранения мировой безопасности.
Между январем 1929 и июнем 1930 в Zeitschrift fьr Geistes- und
Vissenschaftsreform, сериями, вышла большая работа Ланца "Die Geschichte der
Ariosophie", которая ставила перед собой задачу проследить историю
арисофской расовой религии и ее противников с древнейших времен до настоящих
дней. Это изложение, по сути, было красочным представлением неоманихейской
концепции Ланца, поскольку все исторические агенты соотносились им с одним
из двух эсхатологических лагерей, отвечающих соответственно за добро или
зло, свет или тьму, порядок или хаос.
В соответствии с Ланцем, наиболее древними предками современной
"арио-героической" расы были атланты, жившие на континенте, расположенном в
северной части атлантического океана. Предположительно, они происходили от
божественных Theoroa и потому были наделены электромагнетическими органами
чувств и сверхчеловеческими способностями. Катастрофические наводнения
затопили их континент около 8000 до н. э. и атланты направились на восток в
двух направлениях. Северные атланты перебрались на Британские острова, в
Скандинавию и северную Европу, южные -- через западную Африку попали в
Египет и Вавилонию, где основали древние цивилизации Ближнего Востока.
Ариософский культ, таким образом, проник в Азию, где процветало
идолопоклонство и смешанное скрещивание.
Ланц утверждал, что расовая религия проповедовалась и активно
практиковалась в древнем мире. По его мнению, Моисей, Орфей, Пифагор, Платон
и Александр Великий были ее ревностными приверженцами. Законы Моисея,
платоновское превознесение аристократии и введение им касты правителей в
"Государстве" указывает на то, что они также являлись ариософами. Творчество
этих древних мыслителей Ланц включил в единую ариософскую традицию,
сосредоточившуюся в знаменитой библиотеке Александрии, предположительно,
содержавшую в себе великолепную коллекцию ариософских текстов. Ученые и
служители культа со всего мира собирались здесь, чтобы почитать старые
папирусы южных атлантов; здесь Ветхий Завет (фундаментальный ариософский
текст) собрали из разрозненных хроник, найденных в Палестине; школа
королей-священников при библиотеке распространяла расистское знание через
миссионеров, отправляющихся в Китай. Предполагалось, что весь
эллинистический мир хорошо знал ариософию еще до прихода Christ-Frauja.
Пришествие и создание им Церкви послужило началом -- так говорится в книге
-- новой волны ариософской миссионерской деятельности по всему миру.
Немцы познакомились с ариософской традицией в результате миссионерских
подвигов Вульфилы (31183 в.) Вульфила перевел Библию на язык готов и
обратился с проповедью к германским племенам, жившим на Балканском
полуострове и за Дунаем. Он также был провозвестником арианской ереси
(названной так по имени теолога Ария из Александрии). Ланц утверждал, что
Вульфила действительно проповедовал расовую религию германским племенам.
Подавление арианской ереси связывается им с победой сторонников животных
культов. Ланц рассерженно обвиняет язычников в забвении известных законов
готской Библии. Многие из его расистских пассажей весьма взволнованны:
немцам не следовало пренебрегать соблюдением строгих евгенических правил,
это могло бы гарантировать им превращение в божественные существа. Пять
номеров Luzemer Briefe Ланц написал о предположительно уничтоженных текстах
Вульфилы, здесь же он обсуждал словарь, дававший ключ к скрытому смыслу его
сохранившихся текстов.
Несмотря на подавление ереси Ария и неудачу готов в попытке расовой
революции внутри их огромной империи шестого века, ариософия нашла себе
новых исторических носителей. Возрождение ариософии Ланц связал с
монастырской традицией средневековой Европы. Бенедиктинский орден он
рассматривал как восстановление старых арийских школ королей-священников,
посвященных проповеди расового знания и организованных по иерархическому
принципу. Он написал пять работ об ариософских мотивах у бенедиктинцев.
Установив связь этого монастырского ордена с ариософией, Ланц передал это
духовное наследство в руки цистерцианского ордена. Этот орден и его
знаменитого руководителя Св. Бернарда из Клерво (1090-1153) Ланц считал
основной силой, стоящей за ариософией в Средние Века.
Поскольку военный орден Тамплиеров был тесно связан с цистерцианским
орденом, Ланц оценил его как вооруженную гвардию ариософии. Его законы были