Страница:
Своей кульминации кочевая культура Евразии достигла в XIII в. Тогда разноплеменные кочевники, объединенные кучкой монгольских богатырей и усиленные за счет примыкавших к их войску удальцов из всех стран, осуществили завоевание двух китайских империй – Кинь (северной) и Сун (южной), Передней Азии и Восточной Европы. Однако в XIV в. жестокий кризис привел монгольский улус к упадку, развалу, а затем (в 1688 г.) даже к потере самостоятельности: монголы добровольно подчинились Маньчжурскому Богдо-хану.
Одним из внутренних противоречий, вызвавших упадок кочевой культуры, был тот же момент, который вначале обеспечил ей прогрессивное развитие: включение кочевников в геобиоценозы аридной зоны. Численность населения у кочевников определялась количеством пищи, т.е. скота, что в свою очередь лимитировалось площадью пастбищных угодий. В рассматриваемый нами период население степных пространств колебалось очень незначительно: от 300–400 тыс. в хуннское время [296, pp.243–318] до 1300 тыс. человек [193, с.367–368] в эпоху расцвета монгольского улуса; впоследствии эта цифра снизилась, но точных демографических данных для XVI – XVII вв. нет [54].
Миграции кочевников
Гетерохронность
Люди и природа великой степи
Одним из внутренних противоречий, вызвавших упадок кочевой культуры, был тот же момент, который вначале обеспечил ей прогрессивное развитие: включение кочевников в геобиоценозы аридной зоны. Численность населения у кочевников определялась количеством пищи, т.е. скота, что в свою очередь лимитировалось площадью пастбищных угодий. В рассматриваемый нами период население степных пространств колебалось очень незначительно: от 300–400 тыс. в хуннское время [296, pp.243–318] до 1300 тыс. человек [193, с.367–368] в эпоху расцвета монгольского улуса; впоследствии эта цифра снизилась, но точных демографических данных для XVI – XVII вв. нет [54].
Миграции кочевников
Вопреки распространенному мнению кочевники куда менее склонны к переселениям, чем земледельцы. В самом деле, земледелец при хорошем урожае получает запас провианта на несколько лет и в весьма портативной форме.
Для кочевников все обстоит гораздо сложнее. Они имеют провиант в живом виде. Овцы и коровы движутся медленно и должны иметь постоянное и привычное питание. Даже простая смена подножного корма может вызвать падеж. А без скота кочевник немедленно начинает голодать. За счет грабежа побежденной страны можно прокормить бойцов победоносной армии, но не их семьи. Поэтому в далекие походы хунны, тюрки и монголы жен и детей не брали. Кроме того, люди привыкают к окружающей их природе и не стремятся сменить родину на чужбину без достаточных оснований. Да и при необходимости переселяться они выбирают, как уже говорилось, ландшафт, похожий на тот, который они покинули. Поэтому-то и отказались хунны в 202 г. до н э. от территориальных приобретений в Китае, над армией которого они одержали победу. Мотив был сформулирован так: «...приобретя китайские земли, хунны все равно не смогут на них жить» [30, с.53–54]. И не только в Китай, но даже в Семиречье, где хотя и степь, но система сезонного увлажнения иная, хунны не переселялись до II в. н.э. А во II – III вв. они покинули родину и заняли берега Хуанхэ, Или, Эмбы, Яика и Нижней Волги. Почему?
Многочисленные и не связанные между собой данные самых разнообразных источников дают основание заключить, что III в. н.э. был весьма засушлив для всей степной зоны Евразии, В Северном Китае переход от субтропических джунглей хребта Циньлин до пустынь Ордоса и Гоби идет плавно. Заросли сменяются лугами, луга – степями, степи – полупустынями, и, наконец, воцаряются барханы и утесы Бэйшаня. При увлажнении повышенном эта система сдвигается к северу, при пониженном – к югу, а вместе с ней передвигаются травоядные животные и их пастухи. В Южной Сибири это же перемещение имеет обратный знак.
При достаточно подробном изучении событий на северной границе Китая, т.е. в районе Великой стены, мы можем наметить сначала тенденцию к отходу хуннов на север (II в. до н.э. – I в. н.э.), а потом продвижение их к югу, особенно усилившееся в IV в. н.э. Тогда хунны и сяньбийцы заселили северные окраин Шэньси и Шаньси даже южнее Великой Китайской стены. Однако во влажные районы Хунани они не проникли.
Весьма важно отметить, что первоначальное проникновение кочевников на юг в III в. не было связано с грандиозными войнами. В Китай пришли не завоеватели, а бедняки, просившие разрешения поселиться на берегах рек, чтобы иметь возможность поить скот. Впоследствии завоевание северного Китая произошло, но главным образом за счет того, что китайские землепашцы, также постепенно и незаметно, покидали свои поля на севере и отходили на юг, где выпадало достаточно дождей. Таким образом, кочевники занимали заброшенные поля и превращали их в пастбища, а их вожди превратили древние столицы Китая Лоян и Чанъань в станы своих воинов.
Но уже в середине IV в. наблюдается обратный процесс. Большая племенная группа Теле (телеуты), в которую входили в числе других племен уйгуры, из оазисов Ганьсу перекочевала в Джунгарию и Халху; туда же (тем же путем) в V в. пришли древние тюрки и создали в VI в. Великий каганат, ограниченный пределами степной зоны.
Что это означает? Только то, что Великая степь стала пригодной для кочевого скотоводства. Иными словами, там на месте пустынь восстановились травянистые степи. Но если так, то и в Северном Китае должен был восстановиться влажный климат, удобный для китайцев и губительный для кочевников. Значит, перевес в войне должен был оказаться на стороне южан. Так оно и было: к началу VI в. кочевая империя Тоба, занимавшая весь бассейн Хуанхэ, превратилась в китайскую империю Вэй.
Аналогичные по характеру миграции происходили в то же время на западной окраине степи. Северные хунны, потерпев сокрушительное поражение от сяньбийцев в 155 г., отошли на запад. Часть их закрепилась в горной области Тарбагатая и впоследствии (при начавшемся увлажнении степи) овладела Семиречьем. Другая группа прикочевала на берега Нижней Волги, где столкнулась с могущественными аланами. Хунны «завоевали аланов, утомив их беспрерывной борьбой» (Иордан), и в 370 г. перешли Дон. В это время они были грозной силой, но уже в середине V в. были разбиты на западе гепидами, а на востоке болгарами. Следующая волна переселений кочевников отмечена в X в. Тогда в причерноморских степях появились печенеги, выселившиеся с берегов Аральского моря, торки из современного Казахстана и кыпчаки – половцы – из Барабинской степи. И снова это было не завоевание, а постепенное проникновение небольшими группами, причем стычки и набеги заменяли сражения и походы.
Миграции народов Евразии во II – V вв. н.э.
1 – миграция кочевых народов; 2 – миграция оседлых народов; 3 – границы государств
Ничего подобного мы не видим в XIII в., когда монгольские кони донесли своих всадников до джунглей Аннама и Бирмы, долины Иордана и лазурной Адриатики. Никакие переселения не были связаны с этими походами и победами. Монголы вели войны небольшими, мобильными, плохо вооруженными, но прекрасно организованными отрядами.
Нет никаких оснований связывать походы детей и внуков Чингиса с климатическими колебаниями. Скорее можно думать, что в степи в это время были оптимальные условия для кочевого скотоводства. Коней для армии хватало, поголовье скота после жестокой племенной войны 1200–1208 гг. легко восстановилось, население выросло. И наоборот, в относительно мирное время XVI в. Монгольская держава ослабела, а в XVII в. потеряла независимость.
Причину этого ослабления самой сильной державы тогдашнего мира сообщает китайский географ XVII в.: «Вся Монголия пришла в движение, а монгольские роды и племена рассеялись в поисках за водой и хорошими пастбищами, так что их войска уже не составляют единого целого» [57, с.437]. Вот это действительно миграция, но как незаметно для всемирно-исторических масштабов прошло выселение монгольских кочевников из иссыхающей родины в суровые нагорья Тибета, на берега многоводной Волги и в оазисы Туркестана. Последний осколок кочевой культуры – Ойратский союз – продержался до 1758 г., потому что его хозяйство базировалось на горные пастбища Алтая и Тарбагатая. Но и он стал жертвой маньчжуров и китайцев.
Миграции народов Евразии в IX – XI вв. н.э.(
см. карту на с.322–323)
Итак, за двухтысячелетий период (с III в., до н.э. по XVIII в. н.э.) мы отметили три периода усыхания степей, каждый раз сопровождавшиеся выселением кочевников к окраинам Великой степи и даже за ее пределы. Эти переселения не носили характера завоеваний. Кочевники передвигались небольшими группами и не ставили себе иных целей, кроме удовлетворения жажды своих животных и собственного голода.
Напротив, при увлажнении степной зоны кочевники возвращались в страну отцов; увеличивалось их четвероногое богатство; в результате изобилия политика становилась более воинственной, причем цель ее менялась: главным стремлением было теперь уже не уцелеть, а преобладать.
А теперь постараемся обосновать мысль о том, что намеченные нами эпохи действительно соответствуют флуктуациям степени увлажнения степей. Это оказалось возможным потому, что в середине Евразии расположены внутренние водоемы: Каспий и Арал, уровни которых в историческое время заметно менялись.
Для кочевников все обстоит гораздо сложнее. Они имеют провиант в живом виде. Овцы и коровы движутся медленно и должны иметь постоянное и привычное питание. Даже простая смена подножного корма может вызвать падеж. А без скота кочевник немедленно начинает голодать. За счет грабежа побежденной страны можно прокормить бойцов победоносной армии, но не их семьи. Поэтому в далекие походы хунны, тюрки и монголы жен и детей не брали. Кроме того, люди привыкают к окружающей их природе и не стремятся сменить родину на чужбину без достаточных оснований. Да и при необходимости переселяться они выбирают, как уже говорилось, ландшафт, похожий на тот, который они покинули. Поэтому-то и отказались хунны в 202 г. до н э. от территориальных приобретений в Китае, над армией которого они одержали победу. Мотив был сформулирован так: «...приобретя китайские земли, хунны все равно не смогут на них жить» [30, с.53–54]. И не только в Китай, но даже в Семиречье, где хотя и степь, но система сезонного увлажнения иная, хунны не переселялись до II в. н.э. А во II – III вв. они покинули родину и заняли берега Хуанхэ, Или, Эмбы, Яика и Нижней Волги. Почему?
Многочисленные и не связанные между собой данные самых разнообразных источников дают основание заключить, что III в. н.э. был весьма засушлив для всей степной зоны Евразии, В Северном Китае переход от субтропических джунглей хребта Циньлин до пустынь Ордоса и Гоби идет плавно. Заросли сменяются лугами, луга – степями, степи – полупустынями, и, наконец, воцаряются барханы и утесы Бэйшаня. При увлажнении повышенном эта система сдвигается к северу, при пониженном – к югу, а вместе с ней передвигаются травоядные животные и их пастухи. В Южной Сибири это же перемещение имеет обратный знак.
При достаточно подробном изучении событий на северной границе Китая, т.е. в районе Великой стены, мы можем наметить сначала тенденцию к отходу хуннов на север (II в. до н.э. – I в. н.э.), а потом продвижение их к югу, особенно усилившееся в IV в. н.э. Тогда хунны и сяньбийцы заселили северные окраин Шэньси и Шаньси даже южнее Великой Китайской стены. Однако во влажные районы Хунани они не проникли.
Весьма важно отметить, что первоначальное проникновение кочевников на юг в III в. не было связано с грандиозными войнами. В Китай пришли не завоеватели, а бедняки, просившие разрешения поселиться на берегах рек, чтобы иметь возможность поить скот. Впоследствии завоевание северного Китая произошло, но главным образом за счет того, что китайские землепашцы, также постепенно и незаметно, покидали свои поля на севере и отходили на юг, где выпадало достаточно дождей. Таким образом, кочевники занимали заброшенные поля и превращали их в пастбища, а их вожди превратили древние столицы Китая Лоян и Чанъань в станы своих воинов.
Но уже в середине IV в. наблюдается обратный процесс. Большая племенная группа Теле (телеуты), в которую входили в числе других племен уйгуры, из оазисов Ганьсу перекочевала в Джунгарию и Халху; туда же (тем же путем) в V в. пришли древние тюрки и создали в VI в. Великий каганат, ограниченный пределами степной зоны.
Что это означает? Только то, что Великая степь стала пригодной для кочевого скотоводства. Иными словами, там на месте пустынь восстановились травянистые степи. Но если так, то и в Северном Китае должен был восстановиться влажный климат, удобный для китайцев и губительный для кочевников. Значит, перевес в войне должен был оказаться на стороне южан. Так оно и было: к началу VI в. кочевая империя Тоба, занимавшая весь бассейн Хуанхэ, превратилась в китайскую империю Вэй.
Аналогичные по характеру миграции происходили в то же время на западной окраине степи. Северные хунны, потерпев сокрушительное поражение от сяньбийцев в 155 г., отошли на запад. Часть их закрепилась в горной области Тарбагатая и впоследствии (при начавшемся увлажнении степи) овладела Семиречьем. Другая группа прикочевала на берега Нижней Волги, где столкнулась с могущественными аланами. Хунны «завоевали аланов, утомив их беспрерывной борьбой» (Иордан), и в 370 г. перешли Дон. В это время они были грозной силой, но уже в середине V в. были разбиты на западе гепидами, а на востоке болгарами. Следующая волна переселений кочевников отмечена в X в. Тогда в причерноморских степях появились печенеги, выселившиеся с берегов Аральского моря, торки из современного Казахстана и кыпчаки – половцы – из Барабинской степи. И снова это было не завоевание, а постепенное проникновение небольшими группами, причем стычки и набеги заменяли сражения и походы.
1 – миграция кочевых народов; 2 – миграция оседлых народов; 3 – границы государств
Миграции народов Евразии во II – V вв. н.э. (см. карту)
Гунны– чтение, принятое для названия народа, сложившегося из хуннов, отступивших на запад до II в. н.э., и угров, постепенно примкнувших к ним в III – IV вв. Ди – большая группа европеоидных племен, жившая в Западном Китае с древнейших времен до V в. н.э.; позже смешались с китайцами. Дили– искаженное название телесских племен – телеутов, тюркоязычных кочевников, предков уйгуров. Динлины– европеоидный народ, обитавший в Южной Сибири в I тыс. до н.э. и I тыс. н.э., вошел в состав кыргызов. Кангюй– кочевая держава II в. до н.э. – III в. н.э. в степях между Аральским морем и Тарбагатаем; потомки кангюйцев, переселившиеся в Причерноморье, стали называться печенегами. Кыпчаки– динлинская народность в Западном Алтае и в прилегающих степях; потомки их половцы или куманы. Кяны —китайское название тибетских кочевых племен, живших от верховьев Хуанхэ до Памира вдоль Куньлуня до IV в. н.э. Мань– китайское название разнообразных племен, обитавших в лесах южнее Янцзы. Моха– древнее название маньчжуров. Омоки(легенд.) – древний народ, по преданиям, – весьма многочисленный; гипотетически считаются предками юкагиров. Саки– восточная группа североиранских кочевых племен, до II в. до н.э. кочевавших в современном Казахстане. Сяньби– монголоязычные племена, населявшие во II в. до н.э. – IV в. н.э. Западную Маньчжурию и Восточную Монголию. Табгачи– древне монгольская народность в Забайкалье, подвергшаяся сильному влиянию соседних тунгуса-маньчжуров. Усуни– светловолосый и голубоглазый кочевой народ во II в. до н.э. откочевавший из Севера западного Китая в Семиречье и живший там до III в. н.э. Фуюй– государство в Восточной Маньчжурии с I по III в. н.э.; уничтожено сяньбийцами в 285 г.; остатки фуюйцев слились с корейцами. Чаосянь– древнее государство в Северной Корее, завоевано империей Хань в 108 г. до н.э. Шаншун– государство в севера западном Тибете, населенное народом, близким к сакам; завоевано Тибетом в VII в. Эфталь(эфталиты) – европеоидный народ, обитавший в Припамирье с VI в. н.э. Юе – царство на юго востоке Китая; народность принято считать малайской.
Ничего подобного мы не видим в XIII в., когда монгольские кони донесли своих всадников до джунглей Аннама и Бирмы, долины Иордана и лазурной Адриатики. Никакие переселения не были связаны с этими походами и победами. Монголы вели войны небольшими, мобильными, плохо вооруженными, но прекрасно организованными отрядами.
Нет никаких оснований связывать походы детей и внуков Чингиса с климатическими колебаниями. Скорее можно думать, что в степи в это время были оптимальные условия для кочевого скотоводства. Коней для армии хватало, поголовье скота после жестокой племенной войны 1200–1208 гг. легко восстановилось, население выросло. И наоборот, в относительно мирное время XVI в. Монгольская держава ослабела, а в XVII в. потеряла независимость.
Причину этого ослабления самой сильной державы тогдашнего мира сообщает китайский географ XVII в.: «Вся Монголия пришла в движение, а монгольские роды и племена рассеялись в поисках за водой и хорошими пастбищами, так что их войска уже не составляют единого целого» [57, с.437]. Вот это действительно миграция, но как незаметно для всемирно-исторических масштабов прошло выселение монгольских кочевников из иссыхающей родины в суровые нагорья Тибета, на берега многоводной Волги и в оазисы Туркестана. Последний осколок кочевой культуры – Ойратский союз – продержался до 1758 г., потому что его хозяйство базировалось на горные пастбища Алтая и Тарбагатая. Но и он стал жертвой маньчжуров и китайцев.
Миграции народов Евразии в IX – XI вв. н.э. (см. карту)
Аланы– степной народ северо-иранской группы, родственный осетинам. Венеды —общее название для группы племен полабских славян: бодричей, лютичей, поморян и лужицких сербов; покоренные в XII в. немцами, эти племена были онемечены. Викинги– это те норманны, которые бросали свои семьи, составляли дружины и занимались морским разбоем (IX – XI вв.); уход юноши к викингам рассматривался родными как позорное падение, откуда нет возврата к жизни. Курыканы– тюркоязычное племя на берегах Байкала с очень высокой культурой обработки железа; разбитые предками бурят в XI в., курыканы бежали на Лену; предки якутов. Кыпчаки —западнодинлинское тюркоязычное племя, получившее от русских название «половцы» за соломенно-желтый цвет волос (полова – рубленная солома). Кыргызы– динлинское тюркоязычное племя, обитавшее в Минусинской котловине, занимавшееся оседлым скотоводством и земледелием и имевшее письменность. Ливы– финно-угорское племя, жившее на берегах Рижского залива и Чудского озера; частью истреблено ливонскими рыцарями в XIII в., частью слилось с латышами. Раджпуты– народность в Индии; образовались из смешения пришлых саков и эфталитов с аборигенами долины Инда. Тангут– государство на северной границе Китая (в Ордосе, западном Ганьсу и Нинся), оседлое, тибетское по языку. Торки– тюркская народность, в X в. прикочевавшая на Русь и поселенная по р. Роси для охраны границы от половцев. Тубот– тибетское царство в северо-восточном Тибете, возникшее в начале XI в. и уничтоженное чжурчжэнями в 1131 г. Хазары– оседлый народ, обитавший в дельте Волги и низовьях Терека; создали в VII – X вв. могучее государство, разбитое Святославом Игоревичем в 965 г. Чжурчжэни– маньчжуры, народ тунгусской группы, создавший империю Кинь (1115–1235). Шато– племя среднеазиатской группы хуннов, жившее в Джунгарии.
Итак, за двухтысячелетий период (с III в., до н.э. по XVIII в. н.э.) мы отметили три периода усыхания степей, каждый раз сопровождавшиеся выселением кочевников к окраинам Великой степи и даже за ее пределы. Эти переселения не носили характера завоеваний. Кочевники передвигались небольшими группами и не ставили себе иных целей, кроме удовлетворения жажды своих животных и собственного голода.
Напротив, при увлажнении степной зоны кочевники возвращались в страну отцов; увеличивалось их четвероногое богатство; в результате изобилия политика становилась более воинственной, причем цель ее менялась: главным стремлением было теперь уже не уцелеть, а преобладать.
А теперь постараемся обосновать мысль о том, что намеченные нами эпохи действительно соответствуют флуктуациям степени увлажнения степей. Это оказалось возможным потому, что в середине Евразии расположены внутренние водоемы: Каспий и Арал, уровни которых в историческое время заметно менялись.
Гетерохронность
Несмотря на то что Арал и Каспий лежат на одной широте, уровни их колеблются по правилу оппозиции: если повышается уровень Каспия, то уровень Арала снижается, и наоборот. Объясняется это просто: Аральское море питают Сырдарья и Амударья, берущие начало в горах аридной зоны, а в Каспийское море влагу несет Волга, водосбор которой лежит в гумидной зоне. Наличие оппозиции показывает, что повышенное увлажнение обеих зон также подчиняется правилу оппозиции, но, кроме того, иногда возникает и одновременное падение уровней Каспия и Арала. Следовательно, возможны не два, а три варианта повышенного увлажнения, причем последний ведет к тому, что влага не изливается во внутренние водоемы.
Связано ли это с глобальными климатическими флуктуациями? Видимо, нет, потому что за современную геологическую эпоху тепловой баланс Земли оставался относительно стабильным. Ведь если температура Земли поднимется всего на 2°, то растают все льды Арктики и Антарктиды, а этого отнюдь не наблюдается. Значит, надо искать не глобальные, а зональные закономерности.
Схема перемещения циклонического центра действия атмосферы в Европе: 1 – северное местоположение, 2 – среднее местоположение, 3 – южное местоположение. Пунктиром обозначены границы бассейна Волги.
Общее количествовлаги, изливаемой на Евразийский континент, изменяется столь мало, что этими изменениями должно пренебречь. Зато распределениеосадков изменяется весьма значительно, и влияние изменений сказывается на всей поверхности великого континента, от Ледовитого океана до Гималаев. Причина этого явления – изменение направления циклонов [1]. Над северным полюсом стоит башня холодного воздуха – полярный максимум. Этот воздух иногда, стекая с башни, попадает на территорию России и несет с собой сухую холодную погоду, впрочем значительно менее неприятную, нежели влажный и холодный арктический воздух, попадающий к нам из северной части Атлантического океана и приносящий промозглые моросящие дожди.
Другая воздушная башня – затропический максимум – высится над Сахарой и Аравией. Возникла она чисто механическим способом, за счет вращения Земли, и основание ее размывается снизу, у поверхности раскаленных камней и песков великой африканской пустыни. В отличие от полярной, эта воздушная громадина подвижна. Она постоянно сдвигается то к северу, то обратно на свое место, причем меняется путь ложбины низкого давления, своего рода воздушного ущелья, по которому течет влажный воздух Атлантического океана от Азорских островов, достигающий середины Азии. Так, в Красноярске выпадает столько же осадков в год, сколько в Тарту, несмотря на то что эти города лежат один далеко, а другой близко от моря.
Итак, возможны, как уже говорилось, три варианта увлажнения Евразийского континента, зависящие от степени активности затропического максимума, которая увеличивается одновременно с повышением солнечной активности и уменьшается в годы спокойного Солнца. На полярную башню воздуха изменения на Солнце не влияют, потому что солнечные лучи только скользят по поверхности полярных льдов, но зато со всей силой «ударяют» в тропические зоны Земли. Поэтому решающим моментом в тех изменениях не только климата, но даже простой погоды, от которой зависит наш воскресный отдых или расширение эпидемии гриппа, является космос, влияние которого на нашу повседневную жизнь долгое время недооценивалось.
Посмотрим же, как ведут себя воздух и влага при той или иной солнечной активности.
При относительно малой солнечной активности циклоны проносятся над Средиземным и Черным морями, над Северным Кавказом и Казахстаном и задерживаются горными вершинами Алтая и Тянь-Шаня, где влага выпадает дождями. В этом случае наполняются водой Балхаш и Аральское море, питаемые степными реками, и сохнет Каспийское море, питаемое на 81 % Волгой. В лесной полосе реки спокойно текут в своих руслах, зато болота зарастают травой и превращаются в поляны; стоят крепкие, малоснежные зимы, а летом царит зной. На севере перестают освобождаться ото льда Белое и Баренцево моря; растет вечная мерзлота, поднимая уровень тундровых озер, и солнечные лучи, проникая сквозь холодный воздух, сильно нагревают поверхность Земли (раз нет облаков – инсоляция огромна). Это, пожалуй, оптимальное положение для человека и развития производительных сил во всех трех зонах.
Но вот солнечная деятельность усилилась, ложбина циклонов сдвинулась к северу и проходит уже над Францией, Центральной Европой, Средней Россией и Сибирью. Тогда сохнут степи, мелеют Балхаш и Арал, Волга превращается в мутный, бурный поток, набухает Каспийское море. В Волго-Окском междуречье заболачиваются леса, зимой выпадают обильные снега и часты оттепели; летом постоянно сеет мелкий дождик, несущий неурожаи и болезни.
Солнечная активность еще возросла, и вот циклоны несутся уже через Шотландию, Скандинавию к Белому и Карскому морям. Степь превращается в пустыню, и только остатки полузасыпанных песком городов наводят на мысль, что здесь некогда цвела культура. Суховеи из засохшей степи врываются в лесную зону и заносят пылью леса. Снова мелеет Волга, Каспийское море входит в свои берега, оставляя на обсыхающем дне слой черной, липкой грязи. На севере тают Белое, Баренцево и даже Карское моря; с них поднимаются испарения, заслоняющие Солнце от Земли, на которой становится холодно, сыро и неуютно. Отступает в глубь земли вечная мерзлота, являющаяся водоупорным горизонтом. Значит, изменяются фитоцинозы, кормящие оленей, а вслед за этим впитываются в оттаявшую землю воды из неглубоких озер тундры. Рыба в них гибнет, и в тундре воцаряется голод.
При этом, третьем варианте прохождения циклонов образуется его североиранская ветвь, когда часть атлантической влаги проносится над Италией, Грецией и задерживается частично над горами Армении, а остальная влага выпадает на склоны Памира. Эта вода стекает в Амударью и отчасти компенсирует испарение Арала, но другие озера евразийской системы – Балхаш, Зайсан, Убсу-Нур – мелеют, и это дает дополнительную поправку на очерченную нами модель увлажнения евразийского континента.
И вот тут, при учете сложившейся природной ситуации, можно использовать и историю и археологию. Известно, что в конце VI в, персидский шах Хосрой Ануширван соорудил знаменитую, до сих пор сохранившуюся стену у города Дербента, перекрывшую проход между Кавказским хребтом и Каспийским морем. Восточный конец стены уходил в море. Ныне в тихую погоду с лодки сквозь воду видны огромные плиты сасанидского времени, уже сдвинутые со своих мест и лежащие на скальном основании дна. Работы по исследованию подводной части стены были проведены автором в 1961 г. и показали, что стена выкладывалась непосредственно на скале, без подсыпки мола. Тем самым установлен уровень Каспия в VI в. Он стоял на абсолютной отметке минус 32 м, т.е. на 4 м ниже, чем в наше время [73, 74,].
В следующие века наступила трансгрессия Каспия, поднявшегося на 13 м, до абсолютной отметки минус 19 м. Эта отметка установлена путем широкой археологической разведки по северному побережью, где фрагменты керамики X в. обнаружены во многих местах, но не ниже указанной абсолютной отметки. Максимум этой новокаспийской трансгрессии датируется концом XIII – началом XIV в. и подтверждается данными персидских географов. Они, наблюдая наступление моря, писали, что оно покрыло волнами порт Абаскун, объясняя это изменением течения Амударьи, которая стала впадать в Каспий, в связи с чем «вода затопила часть материка для уравнения прихода и расхода». Факт отмечен правильно, но объяснение сделано на уровне науки XIV в. Сейчас мы можем найти более исчерпывающее, поскольку уровень Каспия регулирует не Амударья, а Волга.
С XIV в. море начало отступать и к XVI в. достигло абсолютной отметки минус 29 м. Затем, в конце XVIII в., оно поднялось до абсолютной отметки минус 22 м и снова опустилось до минус 28 м. Итак, мы имеем естественный барометр, позволяющий определять повышение и понижение увлажнения и датировать его с допуском плюс-минус 50 лет.
Больше всего пострадала от новокаспийской трансгрессии Хазария. Хазары жили в низовьях Волги, в дельте и пойме ее. Они занимались не столько скотоводством, сколько виноградарством и рыбной ловлей. Спокойные протоки среди зеленых лугов и зарослей тростника кормили многочисленное население и столицу государства – Итиль, расположенную на острове, образуемом Волгой и ее восточным протоком – Ахтубой. Имея прочную экономическую базу, хазары господствовали над редким населением сухих степей, окружавших низовья Волги. Но поднявшееся море затопило их землю и заставило последних хазар выселиться на высокие места. Только на Бэровских буграх сохранились хазарские кладбища и земляные полы их жилищ. Они-то и позволили восстановить картину процветания и гибели «русской Атлантиды». Когда же море спало снова и дельта Волги стала пригодна для жизни, вернувшиеся в нее потомки хазар стали называть себя астраханскими татарами.
Отмеченные переносы циклонного увлажнения отразились равным образом и на кочевом скотоводстве, а значит, и на могуществе Золотой Орды и ногайских орд. Сокращение стад и табунов в засушливые периоды ослабляло их, поскольку эти этносы адаптировались к условиям роскошной влажной степи.
Явления природы оказывают влияние на хозяйственную жизнь народов; изобилие или оскудение определяют мощь той или иной страны, а иногда стимулируют переселения в области с благодатным климатом; в результате миграций происходят этническая метисация и, как ее результат, – этногенез. Этот процесс, лежащий в сфере природы, в истории коррелируется со спонтанным развитием человечества как целого, создающего и совершенствующего техносферу, на базе которой идет прогрессивное социальное развитие.
Связано ли это с глобальными климатическими флуктуациями? Видимо, нет, потому что за современную геологическую эпоху тепловой баланс Земли оставался относительно стабильным. Ведь если температура Земли поднимется всего на 2°, то растают все льды Арктики и Антарктиды, а этого отнюдь не наблюдается. Значит, надо искать не глобальные, а зональные закономерности.
Схема перемещения циклонического центра действия атмосферы в Европе: 1 – северное местоположение, 2 – среднее местоположение, 3 – южное местоположение. Пунктиром обозначены границы бассейна Волги.
Общее количествовлаги, изливаемой на Евразийский континент, изменяется столь мало, что этими изменениями должно пренебречь. Зато распределениеосадков изменяется весьма значительно, и влияние изменений сказывается на всей поверхности великого континента, от Ледовитого океана до Гималаев. Причина этого явления – изменение направления циклонов [1]. Над северным полюсом стоит башня холодного воздуха – полярный максимум. Этот воздух иногда, стекая с башни, попадает на территорию России и несет с собой сухую холодную погоду, впрочем значительно менее неприятную, нежели влажный и холодный арктический воздух, попадающий к нам из северной части Атлантического океана и приносящий промозглые моросящие дожди.
Другая воздушная башня – затропический максимум – высится над Сахарой и Аравией. Возникла она чисто механическим способом, за счет вращения Земли, и основание ее размывается снизу, у поверхности раскаленных камней и песков великой африканской пустыни. В отличие от полярной, эта воздушная громадина подвижна. Она постоянно сдвигается то к северу, то обратно на свое место, причем меняется путь ложбины низкого давления, своего рода воздушного ущелья, по которому течет влажный воздух Атлантического океана от Азорских островов, достигающий середины Азии. Так, в Красноярске выпадает столько же осадков в год, сколько в Тарту, несмотря на то что эти города лежат один далеко, а другой близко от моря.
Итак, возможны, как уже говорилось, три варианта увлажнения Евразийского континента, зависящие от степени активности затропического максимума, которая увеличивается одновременно с повышением солнечной активности и уменьшается в годы спокойного Солнца. На полярную башню воздуха изменения на Солнце не влияют, потому что солнечные лучи только скользят по поверхности полярных льдов, но зато со всей силой «ударяют» в тропические зоны Земли. Поэтому решающим моментом в тех изменениях не только климата, но даже простой погоды, от которой зависит наш воскресный отдых или расширение эпидемии гриппа, является космос, влияние которого на нашу повседневную жизнь долгое время недооценивалось.
Посмотрим же, как ведут себя воздух и влага при той или иной солнечной активности.
При относительно малой солнечной активности циклоны проносятся над Средиземным и Черным морями, над Северным Кавказом и Казахстаном и задерживаются горными вершинами Алтая и Тянь-Шаня, где влага выпадает дождями. В этом случае наполняются водой Балхаш и Аральское море, питаемые степными реками, и сохнет Каспийское море, питаемое на 81 % Волгой. В лесной полосе реки спокойно текут в своих руслах, зато болота зарастают травой и превращаются в поляны; стоят крепкие, малоснежные зимы, а летом царит зной. На севере перестают освобождаться ото льда Белое и Баренцево моря; растет вечная мерзлота, поднимая уровень тундровых озер, и солнечные лучи, проникая сквозь холодный воздух, сильно нагревают поверхность Земли (раз нет облаков – инсоляция огромна). Это, пожалуй, оптимальное положение для человека и развития производительных сил во всех трех зонах.
Но вот солнечная деятельность усилилась, ложбина циклонов сдвинулась к северу и проходит уже над Францией, Центральной Европой, Средней Россией и Сибирью. Тогда сохнут степи, мелеют Балхаш и Арал, Волга превращается в мутный, бурный поток, набухает Каспийское море. В Волго-Окском междуречье заболачиваются леса, зимой выпадают обильные снега и часты оттепели; летом постоянно сеет мелкий дождик, несущий неурожаи и болезни.
Солнечная активность еще возросла, и вот циклоны несутся уже через Шотландию, Скандинавию к Белому и Карскому морям. Степь превращается в пустыню, и только остатки полузасыпанных песком городов наводят на мысль, что здесь некогда цвела культура. Суховеи из засохшей степи врываются в лесную зону и заносят пылью леса. Снова мелеет Волга, Каспийское море входит в свои берега, оставляя на обсыхающем дне слой черной, липкой грязи. На севере тают Белое, Баренцево и даже Карское моря; с них поднимаются испарения, заслоняющие Солнце от Земли, на которой становится холодно, сыро и неуютно. Отступает в глубь земли вечная мерзлота, являющаяся водоупорным горизонтом. Значит, изменяются фитоцинозы, кормящие оленей, а вслед за этим впитываются в оттаявшую землю воды из неглубоких озер тундры. Рыба в них гибнет, и в тундре воцаряется голод.
При этом, третьем варианте прохождения циклонов образуется его североиранская ветвь, когда часть атлантической влаги проносится над Италией, Грецией и задерживается частично над горами Армении, а остальная влага выпадает на склоны Памира. Эта вода стекает в Амударью и отчасти компенсирует испарение Арала, но другие озера евразийской системы – Балхаш, Зайсан, Убсу-Нур – мелеют, и это дает дополнительную поправку на очерченную нами модель увлажнения евразийского континента.
И вот тут, при учете сложившейся природной ситуации, можно использовать и историю и археологию. Известно, что в конце VI в, персидский шах Хосрой Ануширван соорудил знаменитую, до сих пор сохранившуюся стену у города Дербента, перекрывшую проход между Кавказским хребтом и Каспийским морем. Восточный конец стены уходил в море. Ныне в тихую погоду с лодки сквозь воду видны огромные плиты сасанидского времени, уже сдвинутые со своих мест и лежащие на скальном основании дна. Работы по исследованию подводной части стены были проведены автором в 1961 г. и показали, что стена выкладывалась непосредственно на скале, без подсыпки мола. Тем самым установлен уровень Каспия в VI в. Он стоял на абсолютной отметке минус 32 м, т.е. на 4 м ниже, чем в наше время [73, 74,].
В следующие века наступила трансгрессия Каспия, поднявшегося на 13 м, до абсолютной отметки минус 19 м. Эта отметка установлена путем широкой археологической разведки по северному побережью, где фрагменты керамики X в. обнаружены во многих местах, но не ниже указанной абсолютной отметки. Максимум этой новокаспийской трансгрессии датируется концом XIII – началом XIV в. и подтверждается данными персидских географов. Они, наблюдая наступление моря, писали, что оно покрыло волнами порт Абаскун, объясняя это изменением течения Амударьи, которая стала впадать в Каспий, в связи с чем «вода затопила часть материка для уравнения прихода и расхода». Факт отмечен правильно, но объяснение сделано на уровне науки XIV в. Сейчас мы можем найти более исчерпывающее, поскольку уровень Каспия регулирует не Амударья, а Волга.
С XIV в. море начало отступать и к XVI в. достигло абсолютной отметки минус 29 м. Затем, в конце XVIII в., оно поднялось до абсолютной отметки минус 22 м и снова опустилось до минус 28 м. Итак, мы имеем естественный барометр, позволяющий определять повышение и понижение увлажнения и датировать его с допуском плюс-минус 50 лет.
Больше всего пострадала от новокаспийской трансгрессии Хазария. Хазары жили в низовьях Волги, в дельте и пойме ее. Они занимались не столько скотоводством, сколько виноградарством и рыбной ловлей. Спокойные протоки среди зеленых лугов и зарослей тростника кормили многочисленное население и столицу государства – Итиль, расположенную на острове, образуемом Волгой и ее восточным протоком – Ахтубой. Имея прочную экономическую базу, хазары господствовали над редким населением сухих степей, окружавших низовья Волги. Но поднявшееся море затопило их землю и заставило последних хазар выселиться на высокие места. Только на Бэровских буграх сохранились хазарские кладбища и земляные полы их жилищ. Они-то и позволили восстановить картину процветания и гибели «русской Атлантиды». Когда же море спало снова и дельта Волги стала пригодна для жизни, вернувшиеся в нее потомки хазар стали называть себя астраханскими татарами.
Отмеченные переносы циклонного увлажнения отразились равным образом и на кочевом скотоводстве, а значит, и на могуществе Золотой Орды и ногайских орд. Сокращение стад и табунов в засушливые периоды ослабляло их, поскольку эти этносы адаптировались к условиям роскошной влажной степи.
* * *
Итак, взаимодействие истории природы и истории людей – интерференция двух форм развития материи, осуществляющаяся в системах этносов и их исторических судеб.Явления природы оказывают влияние на хозяйственную жизнь народов; изобилие или оскудение определяют мощь той или иной страны, а иногда стимулируют переселения в области с благодатным климатом; в результате миграций происходят этническая метисация и, как ее результат, – этногенез. Этот процесс, лежащий в сфере природы, в истории коррелируется со спонтанным развитием человечества как целого, создающего и совершенствующего техносферу, на базе которой идет прогрессивное социальное развитие.
Люди и природа великой степи
(Опыт объяснения некоторых деталей истории кочевников)
[55]
Восточная Азия на широте Великой Китайской стены, сооруженной впервые в IV – III вв. до н.э., разделена четко ощущаемой ландшафтно-климатической границей. К югу от нее лежит зона мягкого влажного климата. В древности там росли субтропические леса, сведенные затем земледельцами, использовавшими плодородную землю под пашню. Отсюда возникло древнее название Китая – Срединная равнина. К северу расстилаются сухие степи, постепенно переходящие в пустыню Гоби, по другую сторону которой идет столь же плавный переход от сухих степей через обильно увлажненные луга к горной тайге, иногда (на склонах хребтов Хэнтея и Хантая) проникающей далеко на юг. Здесь издавна обитали охотники и рыболовы: предки тюрок, монголов и европеидного народа динлинов.
Во II тыс. до н.э. местные степные этносы жили еще оседло, и некоторые из них широко практиковали земледелие и оседлое скотоводство [10, 161]. Но жестокая засуха середины I тыс. до н.э. вызвала дефляцию около водопоев нарушенного почвенного слоя, прикрывавшего песок [82]. Ветры разносили песок по степи и сделали многие ее участки непригодными для земледелия. Пришлось перейти на скотоводство, а так как травы в засушливые эпохи было мало, то надо было перегонять скот туда, где она есть. Так в этих степях появилось кочевое скотоводство – способ приспособления хозяйственной системы к условиям, возникшим за счет сочетания климатических колебаний и ведения хозяйства древними земледельцами.
На рубеже IX – VIII вв. до н.э. в степях Центральной Азии сложился комплекс кочевых этносов, в котором ведущую роль играли хунны. Туда входили также динлины, дунху (предки сяньбийцев и монголов), суни, кочевые тибетцы Амдо и предгорий Куньлуня. Эта многоэтническая целостность находилась в оппозиции к древнему Китаю и ираноязычному Турану (юечжи) [111, с.10–12]. Вплоть до 209 г. до н.э. история кочевников письменными источниками практически почти не освещена, конец же этой фазы известен достаточно подробно. Большую часть сил хунны тратили на отражение ханьской (китайской) агрессии, благодаря чему смогли сохранять независимость и целостность своей степной державы до конца I в. н.э. [66, с.218–220]. Разгромленные сяньбийцами в 93 г., они раскололись на четыре части, из которых одна перемешалась с сяньбийцами, вторая осела в Семиречье, третья ушла в Европу, а четвертая вошла в Китай и там погибла [там же, с.241. См. также: 121].
Во II тыс. до н.э. местные степные этносы жили еще оседло, и некоторые из них широко практиковали земледелие и оседлое скотоводство [10, 161]. Но жестокая засуха середины I тыс. до н.э. вызвала дефляцию около водопоев нарушенного почвенного слоя, прикрывавшего песок [82]. Ветры разносили песок по степи и сделали многие ее участки непригодными для земледелия. Пришлось перейти на скотоводство, а так как травы в засушливые эпохи было мало, то надо было перегонять скот туда, где она есть. Так в этих степях появилось кочевое скотоводство – способ приспособления хозяйственной системы к условиям, возникшим за счет сочетания климатических колебаний и ведения хозяйства древними земледельцами.
На рубеже IX – VIII вв. до н.э. в степях Центральной Азии сложился комплекс кочевых этносов, в котором ведущую роль играли хунны. Туда входили также динлины, дунху (предки сяньбийцев и монголов), суни, кочевые тибетцы Амдо и предгорий Куньлуня. Эта многоэтническая целостность находилась в оппозиции к древнему Китаю и ираноязычному Турану (юечжи) [111, с.10–12]. Вплоть до 209 г. до н.э. история кочевников письменными источниками практически почти не освещена, конец же этой фазы известен достаточно подробно. Большую часть сил хунны тратили на отражение ханьской (китайской) агрессии, благодаря чему смогли сохранять независимость и целостность своей степной державы до конца I в. н.э. [66, с.218–220]. Разгромленные сяньбийцами в 93 г., они раскололись на четыре части, из которых одна перемешалась с сяньбийцами, вторая осела в Семиречье, третья ушла в Европу, а четвертая вошла в Китай и там погибла [там же, с.241. См. также: 121].