Страница:
– Мы находимся в музее-квартире Архимеда, – важно рассказывал кто-то, подражая интонациям экскурсовода. – Перед вами самые настоящие исторические вещи из его кабинета. Вот кровать Архимеда… – моей рукой провели по покрывалу, – вот письменный стол Архимеда… Вот кресло Архимеда (я прикоснулась к адскому вертолету)… Вот компьютер Архимеда…
Я не удержалась и захохотала.
– Ничего смешного, – обиделся голос. – Вот тетрадь Архимеда… А вот тухлый глаз Архимеда!!! – восторженно выкрикнул экскурсовод и пихнул мою руку во что-то холодное, полужидкое и липкое.
Я вскрикнула и рефлекторно отдернулась, стягивая с глаз повязку чистой рукой. «Духи», довольные моей реакцией, испустили торжествующий вой.
– Что это за дрянь? – брезгливо спросила я, вытирая пальцы о покрывало.
– Сырое яйцо в тарелочке, – ответила девочка с полусотней серебряных заколок-«крабиков» в темных волосах. – Правда, страшно?
– Аж жуть, – согласилась я. – Ну, теперь-то все?
– Все. Ты не уходи, мы еще будем пиковую даму вызывать. А потом, если успеем, поиграем в «сегодня умерла королева». Хочешь быть королевой?
– Ни за что, – не раздумывая, ответила я и вышла из комнаты.
Пока они заканчивали с «комнатой страха», я копалась в Катькиных книгах. Уходить я раздумала. Молодежь развлекалась, надо признать, довольно изобретательно. С процедурой вызова пиковой дамы я была хорошо знакома, а вот что такое «сегодня умерла королева», не знала и решила выяснить – просто так, для расширения кругозора. Только чувствовала я себя неважно: подташнивало, слегка знобило. Наверно, переела, подумала я, или «духи» слишком сильно пнули в бок. Я посидела на диване с закрытыми глазами: вроде стало полегче. Минут через двадцать за мной пришла темноволосая девочка.
– У тебя золотые украшения есть? – спросила она. – Серьги или цепочка?
– Для пиковой дамы? – сообразила я. – Нет.
– Ни у кого нету, – пригорюнилась девочка. – У Капустиной золотой крестик, но он не подходит.
– Да уж конечно, – усмехнулась я. – Ладно, думаю, можно обойтись без золота. Главное, чтобы блестело и переливалось. Пошли, я проверю, все ли вы правильно сделали.
«Комната страха» преобразилась. Девчонки прибрались, завесили шторы и выключили свет. На письменном столе стояло снятое со стены круглое зеркало. Перед ним горели оставшиеся от торта свечки, таинственно отражаясь в темных зеркальных глубинах. Напротив зеркала на блюдо были кучей навалены всевозможные побрякушки: керамические бусы, цепочки, гигиенические сережки, кольца с фальшивыми самоцветами, фенечки из бисера. Там же я заметила все полсотни «крабиков» и еще несколько заколок со стразами. Сверху в кучу драгоценностей была воткнула карта с пиковой дамой. От зеркала удушающе несло тяжелыми дамскими духами.
Я окинула эту замысловатую композицию взглядом эксперта:
– Неплохо, неплохо… Может, и получится. Вроде, все, что нужно, на местах… А полотенце-то вы, голубушки, забыли!
– Какое полотенце? – послышались удивленные голоса.
– Белое. Вы знаете, что происходит, когда появляется пиковая дама?
– Не-е-е-т…
– Она высовывается из зеркала, хватает того, кто ближе, и утягивает за собой!
Со всех сторон раздалось ойканье и аханье.
– Поэтому, как только она начинает высовываться, кто-нибудь должен махнуть белым полотенцем. И она сразу исчезнет.
Кто-то тут же побежал на кухню за полотенцем.
– Теперь можно? – почтительно спросила меня Машка.
– Начинайте, – позволила я. – А я понаблюдаю.
Девочки сгрудились вокруг письменного стола, почти загородив мне обзор. Чтобы не уронить репутацию, я решила занять позицию немного в стороне.
– Эй, та, что с косичками! Наклонись, мне не видно, – скомандовала я, поудобнее устраиваясь на подоконнике. Из-за голов выглядывал кусок зеркала, вполне достаточный, чтобы разглядеть там пиковую даму, если она вдруг появится. Кстати, главная причина, почему я не приняла активного участия в вызывании, заключалась в том, что пиковую даму лично я не видела в зеркале ни разу. Другие, правда, утверждали, что видели, но мой принцип по жизни – верить только собственным глазам.
Девчонки немного пошептались и приглушенными голосами принялись хором завывать: «Пиковая дама, появись! Пиковая дама, появись!»
«Черта лысого у вас там появится!» – цинично подумала я.
И тут началось. Нет, не у девчонок – у меня. Голова заболела так, как будто мне воткнули иголку в самую глубину мозга. Боль растеклась изнутри по глазным нервам и оплела глазные яблоки. С краев видимого пространства поползло синеватое свечение. Я зашипела и сжала голову обеими руками, пережидая этот непонятный приступ. Такая острая беспричинная боль не может продолжаться долго, думала я, сдавливая виски. И действительно, не прошло и полминуты, как боль отпустила, оставив вместо себя неприятнейшее чувство в затылке – как будто у меня грипп, а из форточки холодным ветром подуло. Я вдруг поняла, что это такое. Говорят, это чувство знакомо многим, но я с ним доселе не сталкивалась, да и в будущем вполне могла бы без него обойтись. Это было ощущение, что кто-то стоит у меня за спиной и пристально смотрит в затылок, причем с самыми недобрыми намерениями.
В уголках моих глаз неприятно мерцало неоновое сияние. Оно-то, кажется, и вызывало головную боль. Я скосила глаза, и мне почудился синий силуэт высокого человека. Однако при попытке повернуть голову и оглянуться меня сковал приступ иррационального страха.
– Не оборачивайся! – негромко произнес тот, кто стоял у меня за спиной. Казалось, его голос возникал у меня в голове.
Как ни странно, мне стало капельку легче. Голос был, по крайней мере, человеческий, к тому же смутно знакомый.
– Ты кто? – шепотом спросила я.
– Можешь не говорить вслух. Просто думай, я тебя и так услышу.
– Кто ты? – повторила я мысленно.
– И еще. Никогда не спрашивай, откуда я, кто я и зачем с тобой разговариваю. Поверь, для тебя это абсолютно не важно. Все, что надо, я скажу сам. Важно другое – чтобы ты меня слушала.
– Если не хочешь сказать, кто ты, то покажись, – попросила я. – Мне неуютно, когда не вижу, с кем говорю.
– Попробуй, оглянись еще раз, – предложил голос.
Но стоило мне об этом подумать, как опять стало страшно.
– Ты совершенно правильно делаешь, что боишься, – одобрительно произнес голос. – Интуиция у тебя развита неплохо. Впрочем, даже звери чувствуют близкую опасность. Короче, чтобы снять лишние вопросы: если ты посмотришь на меня, то скорее всего умрешь.
Тут на мгновение мне стало дурно. Я покачнулась, сползая с подоконника. Прикосновение затылка к холодному стеклу вернуло мне сознание. Но синий, увы, никуда не делся.
– Я не хочу причинить тебе вред. Не делай лишних движений, и все будет в порядке, – поспешно добавил он. – Тем более что это не первая наша встреча. И даже не вторая. Нам с тобой уже давно пора познакомиться поближе. Я могу многое тебе рассказать… о свойствах реальности, например. Я о них много знаю. Куда больше твоей учительницы! Тебе даны такие возможности, а ты ими не пользуешься…
Этот поворот разговора поразил меня не меньше, чем само появление незнакомца, но в то же время подсказал ответ на мой первый вопрос. Я перевела дух и воскликнула (мысленно, разумеется):
– Не ты ли помогал мне тогда в подвале? Дух-хранитель! Помнишь, «Дети Локи»?
Призрак довольно хихикнул:
– Вполне возможно.
У меня отлегло от сердца. Кажется, бояться нечего.
– Ну что ж, водопроводчик, рада тебя снова слышать. Только я не поняла, что ты говорил насчет не первой и не второй встречи?
– А ты подумай.
– Мировой змей?
– Мимо.
– Кто-нибудь из иллюзионистов?
– Еще дальше. Голос мой тебе никого не напоминает?
– Вроде нет.
– А говорят, на Бутусова похож, – вздохнул призрак.
– Ага! – внезапно сообразила я. – Так ты тот синий призрак из Сашиной квартиры, который ушел сквозь окно!
Я снова услышала за спиной смех.
– Надо же, вспомнила. Ладно, можешь называть меня Князем Тишины. Благодаря тебе я получил некоторую свободу действий, которой теперь и пользуюсь…
«Оп-ля! – подумала я. – Значит, этот призрак – моя работа? Неосознанный акт творения? Да, ситуация нестандартная… И что мне с ним делать дальше?»
Вообще-то, по мелочам со мной такое уже бывало, и не раз: обрывки мыслей и образов тянули за собой куски реальности, которые тут же начинали самопроизвольно развиваться. Достаточно вспомнить пропасть, куда меня скинула негодяйка Эзергиль.
Я быстренько обдумала ситуацию. Значит, так: первым делом надо взять Князя Тишины под контроль. Мне очень не нравилось, что пока все происходило наоборот. Я по-прежнему не находила в себе сил, чтобы хотя бы оглянуться на него, а этот разговорчивый и чрезмерно смешливый призрак еще имел наглость меня поучать. После того как я возьму его под контроль, лучше всего, наверно, будет его уничтожить – так спокойнее…
– Размечталась. – Синий словно прочитал мои мысли. – Ты мне ничего не сможешь сделать. Сначала научись контролировать собственные творческие процессы. Кстати, могу тебе в этом поспособствовать. Видишь ту группу девочек? У тебя там есть близкие люди?
– Нет, – удивленно ответила я.
– Они пытаются вызвать из зеркала некое порождение тьмы. Хочешь им помочь? Я, честно говоря, очень хочу. Давай, повеселимся!
– А что с девчонками будет?
– Я пока не знаю, в том-то и прикол. Да какая тебе разница? Ну, давай, поехали. Я – твоя сила, ты – моя воля. Вместе со мной ты сможешь менять реальность где угодно и как угодно. Ну, что ты тянешь время? Неужели тебе не интересно посмотреть, как пиковая дама передушит этих пигалиц?
– Подожди ты, – отмахнулась я. – Дай подумать. А тебе случайно не кажется, что ты пытаешься мной управлять?
– Я хочу сделать тебя свободной! – искренне возмутился призрак. – Вам ведь запрещено заниматься изменениями реальности вне училища? Но реальность везде одинакова. Так что же тебе мешает?
– Давай ты замолчишь, – предложила я.
– Этика, что ли, мешает? Девчонок жалко? Ладно, понял свою ошибку. Я пока исчезну и появлюсь чуть позднее – скажем, через полчаса. Ты ведь еще не уходишь? Подумай пока о своих новых возможностях.
Сияние в уголках моих глаз медленно погасло. Я огляделась по сторонам. Девчонки,, как и раньше, сидели перед зеркалом, напряженно вглядываясь в коридор огоньков. Судя по всему, моих переговоров с Князем Тишины никто не заметил. Да и времени, наверно, прошло немного. Такие вещи происходят быстро.
Я тихонько встала с подоконника и отправилась на кухню. Катька в одиночестве мыла посуду. «Бедная, – подумала я. – Ну и праздничек ей устроили. А впрочем, сама виновата. Чего сидит тут, обиженная на весь белый свет? Привлекла бы мелочь к кухонным работам, или хоть меня попросила бы помочь…»
– Кать, тебе помочь?
Катька пробурчала что-то неразборчивое.
– Ну, как хочешь, я не напрашиваюсь. А чего пиковую даму не вызываешь?
– Что я, маленькая? Фигня все это.
– А по-моему, нет, – задумчиво ответила я. – Катька, у тебя бывали видения?
– Чего? – Катька оторвалась от посуды и посмотрела на меня, как на ненормальную.
– Видения. В смысле, глюки.
– Нет.
Немного подумав, Катька добавила:
– Духов один раз вызывали, знаешь, с блюдечком. Рисуешь на листе бумаги алфавит, потом кладешь блюдечко со стрелкой, и оно ездит. Так вот, вызвали мы сначала дух Пушкина – его все вызывают – он обложил нас матом и ушел. Потом мы вызвали дух Сталина…
– Нашли кого вызывать!
– Его вообще многие рекомендуют, он разговорчивый. Но он тоже обложил нас матом и смылся. Тогда я сказала, что мне надоело общаться с посторонними, и вызвала дух своей бабушки.
– Мне кажется, это как-то неправильно, – с сомнением сказала я. – Неэтично.
– Слушай дальше. Я спросила у бабушки – ты где, она ответила: в аду. Ни фига себе, говорю, ну и как тебе там? А она в ответ: «а-а-а…» и пропала. Наверно, черти утащили.
– Как это – «а-а-а»? Закричала?
– Нет, блюдечко застряло на букве «а».
Я нервно рассмеялась. Порыв рассказать Катьке о том, что случилось со мной в комнате, постепенно ушел. «Все равно она ничего мне не посоветует, – подумала я. – Да и не поверит. Может, позвонить кому-нибудь из мастерской? Как в таких случаях поступают реалисты?» Но, к сожалению, записная книжка оказалась не при мне, а наизусть я телефонов не помнила.
Так и не придумав, как поступить, я вернулась в гостиную, обошла стол с объедками и вышла на балкон. Холодный ветер новостроек тут же забрался в рукава и ворот свитера.
«Высоко, – ежась, подумала я. Со всех сторон в темноте мерцали мириады желтых огней, только внизу чернела сырая бездна, слегка разбавленная зеленоватым свечением фонаря у двери парадной. – Да уж, если отсюда спрыгнуть, то воздушное течение вряд ли выручит. Хотя, как говорил этот синий, если реальность одинакова везде…»
Я представила себе, как, раскинув руки, шагаю с поручней балкона в темную пропасть и взлетаю. Я несусь над вечерним городом, как ракета, закладывая виражи, кувыркаясь в воздухе, падаю, словно самолет в штопоре, пока верх и низ не сольются в водовороте огненных полос, а потом, оттолкнувшись кончиками пальцев от мокрого асфальта, лечу наверх, пока не откажут легкие, а тело не заледенеет в стратосфере…
– Реальность – это просто то, что работает, – вкрадчиво произнес голос у меня за спиной. – Причем неважно, где – внутри или снаружи. Но до понимания этого тебе еще расти и расти.
– Неглупо для призрака, – одобрила я. – Чего тебе?
На этот раз едва заметное голубоватое сияние почти не причиняло мне дискомфорта, а ощущение взгляда в спину сменилось приятным щекотанием в области затылка, как будто кто-то легко водил мне по шее перышком.
– Я ведь обещал вернуться. Вижу, все-таки надумала?
– Что надумала?
– Испытать свои истинные возможности – с моей помощью, разумеется. Тотальная власть над реальностью только так и…
– Это насчет спрыгнуть с балкона? Нет, спасибо, как-нибудь в другой раз.
Тот, что за спиной, вздохнул.
– Ты невероятная трусиха. Запомни, боящийся экспериментировать никогда не станет мастером. Я-то хотел разом перенести тебя на высшую ступень, но вижу, не получится.
– А почему я должна тебе верить?
Князь Тишины призадумался.
– Зайдем в комнату? – предложил он через несколько секунд. – Просто покажу тебе кое-что, а там уж сама решишь, что делать.
Я пожала плечами и открыла балконную дверь.
– Тихо! – прошептал он, когда я вошла в комнату. – Останься за шторой. А теперь аккуратненько выгляни.
Внутри не горел свет – ни люстра, ни свечи. Когда глаза привыкли к полумраку, я увидела, что стол отодвинут, а совсем близко от меня находится группа девчонок, человек восемь. Наверно, было уже довольно поздно, и остальные ушли. Девочки стояли кружком, сосредоточенно сопели и молчали. Мне показалось, что внутри круга на полу что-то (или, скорее, кто-то) лежит.
– Сегодня умерла королева! – вдруг торжественно произнесла одна из девочек.
– Сегодня умерла королева! – стараясь копировать ее интонации, сказала вторая.
– Сегодня умерла… – зловещим басом начала третья, но на нее шикнули. – … королева, – тоненьким голоском закончила она.
Фраза повторялась, пока ее не произнесли все восемь.
– Мы будем ее хоронить, – тем же серьезным и торжественным тоном сказала первая девочка. И эту фразу повторили все присутствующие.
– Нет, мы не будем ее хоронить!
«То будем, то не будем, – подумала я. – Что это они такое затевают?» Ритуал похорон королевы меня весьма заинтриговал. Теперь я видела, что на полу лежит девятая девочка, закрыв глаза и старательно изображая труп.
– Она мать четырех чертей… Она мать четырех чертей…
«Что, любопытная штука? – спросил голос с непонятной интонацией. – Не хочешь ли помочь им?»
– Мы сбросим ее с обрыва… Мы сбросим ее с обрыва…
«Отвяжись, – отказалась я. – Ты случайно не садист? Почему у тебя как власть над реальностью, так непременно то душить, то прыгать с балкона, то сбрасывать с обрыва?»
«Обижаешь. Ты ничего не поняла. Они просто пытаются сделать так, чтобы она взлетела».
– Черная роза! Черная роза!
Девчонки стеснились вокруг той, что лежала на полу. Каждая наклонилась и слегка прикоснулась к ней пальцами.
– Красный гроб! Красный гроб!
Девчонки явно разволновались. Я заметила, что мои руки задрожали – эти выкрики, похоже, начинали заводить и меня.
– Аллах, подними ее! – взвыли они нестройным хором, разом выпрямились и взметнули руки вверх.
«При чем тут аллах?» – мельком удивилась я.
«Давай!» – загремел у меня в голове крик синего.
В следующее мгновение у меня заложило уши от визга. Девчонки стояли с поднятыми руками и дружно орали, а почти под потолком на кончиках их пальцев парила неподвижная фигура королевы.
«Это что… моя работа?» – спросила я синего, когда через мгновение ко мне вернулся дар речи.
«Опускай ее, – устало отозвался он. – Все, хватит им на сегодня острых ощущений».
Следуя моей мысли, королева пошевелилась, вскрикнула и упала на пол. Это случилось так внезапно, что ее не все успели подхватить. Чем-то стукнувшись, королева тут же принялась громко жаловаться на неуклюжесть подруг и обзывать их всякими смешными словами. Поднялся ужасный гомон. Восхищенные девчонки говорили все вместе, наперебой делясь впечатлениями. Я вышла из-за занавески и направилась в прихожую. Теперь-то уж точно пора было уходить.
– Понравилось? – спросил меня синий.
– Ты знаешь, как ни странно, да, – честно призналась я.
– Лиха беда – начало. То ли еще будет! – посулил он, и его голубое сияние растаяло в полутьме комнаты.
ГЛАВА 10
Я не удержалась и захохотала.
– Ничего смешного, – обиделся голос. – Вот тетрадь Архимеда… А вот тухлый глаз Архимеда!!! – восторженно выкрикнул экскурсовод и пихнул мою руку во что-то холодное, полужидкое и липкое.
Я вскрикнула и рефлекторно отдернулась, стягивая с глаз повязку чистой рукой. «Духи», довольные моей реакцией, испустили торжествующий вой.
– Что это за дрянь? – брезгливо спросила я, вытирая пальцы о покрывало.
– Сырое яйцо в тарелочке, – ответила девочка с полусотней серебряных заколок-«крабиков» в темных волосах. – Правда, страшно?
– Аж жуть, – согласилась я. – Ну, теперь-то все?
– Все. Ты не уходи, мы еще будем пиковую даму вызывать. А потом, если успеем, поиграем в «сегодня умерла королева». Хочешь быть королевой?
– Ни за что, – не раздумывая, ответила я и вышла из комнаты.
Пока они заканчивали с «комнатой страха», я копалась в Катькиных книгах. Уходить я раздумала. Молодежь развлекалась, надо признать, довольно изобретательно. С процедурой вызова пиковой дамы я была хорошо знакома, а вот что такое «сегодня умерла королева», не знала и решила выяснить – просто так, для расширения кругозора. Только чувствовала я себя неважно: подташнивало, слегка знобило. Наверно, переела, подумала я, или «духи» слишком сильно пнули в бок. Я посидела на диване с закрытыми глазами: вроде стало полегче. Минут через двадцать за мной пришла темноволосая девочка.
– У тебя золотые украшения есть? – спросила она. – Серьги или цепочка?
– Для пиковой дамы? – сообразила я. – Нет.
– Ни у кого нету, – пригорюнилась девочка. – У Капустиной золотой крестик, но он не подходит.
– Да уж конечно, – усмехнулась я. – Ладно, думаю, можно обойтись без золота. Главное, чтобы блестело и переливалось. Пошли, я проверю, все ли вы правильно сделали.
«Комната страха» преобразилась. Девчонки прибрались, завесили шторы и выключили свет. На письменном столе стояло снятое со стены круглое зеркало. Перед ним горели оставшиеся от торта свечки, таинственно отражаясь в темных зеркальных глубинах. Напротив зеркала на блюдо были кучей навалены всевозможные побрякушки: керамические бусы, цепочки, гигиенические сережки, кольца с фальшивыми самоцветами, фенечки из бисера. Там же я заметила все полсотни «крабиков» и еще несколько заколок со стразами. Сверху в кучу драгоценностей была воткнула карта с пиковой дамой. От зеркала удушающе несло тяжелыми дамскими духами.
Я окинула эту замысловатую композицию взглядом эксперта:
– Неплохо, неплохо… Может, и получится. Вроде, все, что нужно, на местах… А полотенце-то вы, голубушки, забыли!
– Какое полотенце? – послышались удивленные голоса.
– Белое. Вы знаете, что происходит, когда появляется пиковая дама?
– Не-е-е-т…
– Она высовывается из зеркала, хватает того, кто ближе, и утягивает за собой!
Со всех сторон раздалось ойканье и аханье.
– Поэтому, как только она начинает высовываться, кто-нибудь должен махнуть белым полотенцем. И она сразу исчезнет.
Кто-то тут же побежал на кухню за полотенцем.
– Теперь можно? – почтительно спросила меня Машка.
– Начинайте, – позволила я. – А я понаблюдаю.
Девочки сгрудились вокруг письменного стола, почти загородив мне обзор. Чтобы не уронить репутацию, я решила занять позицию немного в стороне.
– Эй, та, что с косичками! Наклонись, мне не видно, – скомандовала я, поудобнее устраиваясь на подоконнике. Из-за голов выглядывал кусок зеркала, вполне достаточный, чтобы разглядеть там пиковую даму, если она вдруг появится. Кстати, главная причина, почему я не приняла активного участия в вызывании, заключалась в том, что пиковую даму лично я не видела в зеркале ни разу. Другие, правда, утверждали, что видели, но мой принцип по жизни – верить только собственным глазам.
Девчонки немного пошептались и приглушенными голосами принялись хором завывать: «Пиковая дама, появись! Пиковая дама, появись!»
«Черта лысого у вас там появится!» – цинично подумала я.
И тут началось. Нет, не у девчонок – у меня. Голова заболела так, как будто мне воткнули иголку в самую глубину мозга. Боль растеклась изнутри по глазным нервам и оплела глазные яблоки. С краев видимого пространства поползло синеватое свечение. Я зашипела и сжала голову обеими руками, пережидая этот непонятный приступ. Такая острая беспричинная боль не может продолжаться долго, думала я, сдавливая виски. И действительно, не прошло и полминуты, как боль отпустила, оставив вместо себя неприятнейшее чувство в затылке – как будто у меня грипп, а из форточки холодным ветром подуло. Я вдруг поняла, что это такое. Говорят, это чувство знакомо многим, но я с ним доселе не сталкивалась, да и в будущем вполне могла бы без него обойтись. Это было ощущение, что кто-то стоит у меня за спиной и пристально смотрит в затылок, причем с самыми недобрыми намерениями.
В уголках моих глаз неприятно мерцало неоновое сияние. Оно-то, кажется, и вызывало головную боль. Я скосила глаза, и мне почудился синий силуэт высокого человека. Однако при попытке повернуть голову и оглянуться меня сковал приступ иррационального страха.
– Не оборачивайся! – негромко произнес тот, кто стоял у меня за спиной. Казалось, его голос возникал у меня в голове.
Как ни странно, мне стало капельку легче. Голос был, по крайней мере, человеческий, к тому же смутно знакомый.
– Ты кто? – шепотом спросила я.
– Можешь не говорить вслух. Просто думай, я тебя и так услышу.
– Кто ты? – повторила я мысленно.
– И еще. Никогда не спрашивай, откуда я, кто я и зачем с тобой разговариваю. Поверь, для тебя это абсолютно не важно. Все, что надо, я скажу сам. Важно другое – чтобы ты меня слушала.
– Если не хочешь сказать, кто ты, то покажись, – попросила я. – Мне неуютно, когда не вижу, с кем говорю.
– Попробуй, оглянись еще раз, – предложил голос.
Но стоило мне об этом подумать, как опять стало страшно.
– Ты совершенно правильно делаешь, что боишься, – одобрительно произнес голос. – Интуиция у тебя развита неплохо. Впрочем, даже звери чувствуют близкую опасность. Короче, чтобы снять лишние вопросы: если ты посмотришь на меня, то скорее всего умрешь.
Тут на мгновение мне стало дурно. Я покачнулась, сползая с подоконника. Прикосновение затылка к холодному стеклу вернуло мне сознание. Но синий, увы, никуда не делся.
– Я не хочу причинить тебе вред. Не делай лишних движений, и все будет в порядке, – поспешно добавил он. – Тем более что это не первая наша встреча. И даже не вторая. Нам с тобой уже давно пора познакомиться поближе. Я могу многое тебе рассказать… о свойствах реальности, например. Я о них много знаю. Куда больше твоей учительницы! Тебе даны такие возможности, а ты ими не пользуешься…
Этот поворот разговора поразил меня не меньше, чем само появление незнакомца, но в то же время подсказал ответ на мой первый вопрос. Я перевела дух и воскликнула (мысленно, разумеется):
– Не ты ли помогал мне тогда в подвале? Дух-хранитель! Помнишь, «Дети Локи»?
Призрак довольно хихикнул:
– Вполне возможно.
У меня отлегло от сердца. Кажется, бояться нечего.
– Ну что ж, водопроводчик, рада тебя снова слышать. Только я не поняла, что ты говорил насчет не первой и не второй встречи?
– А ты подумай.
– Мировой змей?
– Мимо.
– Кто-нибудь из иллюзионистов?
– Еще дальше. Голос мой тебе никого не напоминает?
– Вроде нет.
– А говорят, на Бутусова похож, – вздохнул призрак.
– Ага! – внезапно сообразила я. – Так ты тот синий призрак из Сашиной квартиры, который ушел сквозь окно!
Я снова услышала за спиной смех.
– Надо же, вспомнила. Ладно, можешь называть меня Князем Тишины. Благодаря тебе я получил некоторую свободу действий, которой теперь и пользуюсь…
«Оп-ля! – подумала я. – Значит, этот призрак – моя работа? Неосознанный акт творения? Да, ситуация нестандартная… И что мне с ним делать дальше?»
Вообще-то, по мелочам со мной такое уже бывало, и не раз: обрывки мыслей и образов тянули за собой куски реальности, которые тут же начинали самопроизвольно развиваться. Достаточно вспомнить пропасть, куда меня скинула негодяйка Эзергиль.
Я быстренько обдумала ситуацию. Значит, так: первым делом надо взять Князя Тишины под контроль. Мне очень не нравилось, что пока все происходило наоборот. Я по-прежнему не находила в себе сил, чтобы хотя бы оглянуться на него, а этот разговорчивый и чрезмерно смешливый призрак еще имел наглость меня поучать. После того как я возьму его под контроль, лучше всего, наверно, будет его уничтожить – так спокойнее…
– Размечталась. – Синий словно прочитал мои мысли. – Ты мне ничего не сможешь сделать. Сначала научись контролировать собственные творческие процессы. Кстати, могу тебе в этом поспособствовать. Видишь ту группу девочек? У тебя там есть близкие люди?
– Нет, – удивленно ответила я.
– Они пытаются вызвать из зеркала некое порождение тьмы. Хочешь им помочь? Я, честно говоря, очень хочу. Давай, повеселимся!
– А что с девчонками будет?
– Я пока не знаю, в том-то и прикол. Да какая тебе разница? Ну, давай, поехали. Я – твоя сила, ты – моя воля. Вместе со мной ты сможешь менять реальность где угодно и как угодно. Ну, что ты тянешь время? Неужели тебе не интересно посмотреть, как пиковая дама передушит этих пигалиц?
– Подожди ты, – отмахнулась я. – Дай подумать. А тебе случайно не кажется, что ты пытаешься мной управлять?
– Я хочу сделать тебя свободной! – искренне возмутился призрак. – Вам ведь запрещено заниматься изменениями реальности вне училища? Но реальность везде одинакова. Так что же тебе мешает?
– Давай ты замолчишь, – предложила я.
– Этика, что ли, мешает? Девчонок жалко? Ладно, понял свою ошибку. Я пока исчезну и появлюсь чуть позднее – скажем, через полчаса. Ты ведь еще не уходишь? Подумай пока о своих новых возможностях.
Сияние в уголках моих глаз медленно погасло. Я огляделась по сторонам. Девчонки,, как и раньше, сидели перед зеркалом, напряженно вглядываясь в коридор огоньков. Судя по всему, моих переговоров с Князем Тишины никто не заметил. Да и времени, наверно, прошло немного. Такие вещи происходят быстро.
Я тихонько встала с подоконника и отправилась на кухню. Катька в одиночестве мыла посуду. «Бедная, – подумала я. – Ну и праздничек ей устроили. А впрочем, сама виновата. Чего сидит тут, обиженная на весь белый свет? Привлекла бы мелочь к кухонным работам, или хоть меня попросила бы помочь…»
– Кать, тебе помочь?
Катька пробурчала что-то неразборчивое.
– Ну, как хочешь, я не напрашиваюсь. А чего пиковую даму не вызываешь?
– Что я, маленькая? Фигня все это.
– А по-моему, нет, – задумчиво ответила я. – Катька, у тебя бывали видения?
– Чего? – Катька оторвалась от посуды и посмотрела на меня, как на ненормальную.
– Видения. В смысле, глюки.
– Нет.
Немного подумав, Катька добавила:
– Духов один раз вызывали, знаешь, с блюдечком. Рисуешь на листе бумаги алфавит, потом кладешь блюдечко со стрелкой, и оно ездит. Так вот, вызвали мы сначала дух Пушкина – его все вызывают – он обложил нас матом и ушел. Потом мы вызвали дух Сталина…
– Нашли кого вызывать!
– Его вообще многие рекомендуют, он разговорчивый. Но он тоже обложил нас матом и смылся. Тогда я сказала, что мне надоело общаться с посторонними, и вызвала дух своей бабушки.
– Мне кажется, это как-то неправильно, – с сомнением сказала я. – Неэтично.
– Слушай дальше. Я спросила у бабушки – ты где, она ответила: в аду. Ни фига себе, говорю, ну и как тебе там? А она в ответ: «а-а-а…» и пропала. Наверно, черти утащили.
– Как это – «а-а-а»? Закричала?
– Нет, блюдечко застряло на букве «а».
Я нервно рассмеялась. Порыв рассказать Катьке о том, что случилось со мной в комнате, постепенно ушел. «Все равно она ничего мне не посоветует, – подумала я. – Да и не поверит. Может, позвонить кому-нибудь из мастерской? Как в таких случаях поступают реалисты?» Но, к сожалению, записная книжка оказалась не при мне, а наизусть я телефонов не помнила.
Так и не придумав, как поступить, я вернулась в гостиную, обошла стол с объедками и вышла на балкон. Холодный ветер новостроек тут же забрался в рукава и ворот свитера.
«Высоко, – ежась, подумала я. Со всех сторон в темноте мерцали мириады желтых огней, только внизу чернела сырая бездна, слегка разбавленная зеленоватым свечением фонаря у двери парадной. – Да уж, если отсюда спрыгнуть, то воздушное течение вряд ли выручит. Хотя, как говорил этот синий, если реальность одинакова везде…»
Я представила себе, как, раскинув руки, шагаю с поручней балкона в темную пропасть и взлетаю. Я несусь над вечерним городом, как ракета, закладывая виражи, кувыркаясь в воздухе, падаю, словно самолет в штопоре, пока верх и низ не сольются в водовороте огненных полос, а потом, оттолкнувшись кончиками пальцев от мокрого асфальта, лечу наверх, пока не откажут легкие, а тело не заледенеет в стратосфере…
– Реальность – это просто то, что работает, – вкрадчиво произнес голос у меня за спиной. – Причем неважно, где – внутри или снаружи. Но до понимания этого тебе еще расти и расти.
– Неглупо для призрака, – одобрила я. – Чего тебе?
На этот раз едва заметное голубоватое сияние почти не причиняло мне дискомфорта, а ощущение взгляда в спину сменилось приятным щекотанием в области затылка, как будто кто-то легко водил мне по шее перышком.
– Я ведь обещал вернуться. Вижу, все-таки надумала?
– Что надумала?
– Испытать свои истинные возможности – с моей помощью, разумеется. Тотальная власть над реальностью только так и…
– Это насчет спрыгнуть с балкона? Нет, спасибо, как-нибудь в другой раз.
Тот, что за спиной, вздохнул.
– Ты невероятная трусиха. Запомни, боящийся экспериментировать никогда не станет мастером. Я-то хотел разом перенести тебя на высшую ступень, но вижу, не получится.
– А почему я должна тебе верить?
Князь Тишины призадумался.
– Зайдем в комнату? – предложил он через несколько секунд. – Просто покажу тебе кое-что, а там уж сама решишь, что делать.
Я пожала плечами и открыла балконную дверь.
– Тихо! – прошептал он, когда я вошла в комнату. – Останься за шторой. А теперь аккуратненько выгляни.
Внутри не горел свет – ни люстра, ни свечи. Когда глаза привыкли к полумраку, я увидела, что стол отодвинут, а совсем близко от меня находится группа девчонок, человек восемь. Наверно, было уже довольно поздно, и остальные ушли. Девочки стояли кружком, сосредоточенно сопели и молчали. Мне показалось, что внутри круга на полу что-то (или, скорее, кто-то) лежит.
– Сегодня умерла королева! – вдруг торжественно произнесла одна из девочек.
– Сегодня умерла королева! – стараясь копировать ее интонации, сказала вторая.
– Сегодня умерла… – зловещим басом начала третья, но на нее шикнули. – … королева, – тоненьким голоском закончила она.
Фраза повторялась, пока ее не произнесли все восемь.
– Мы будем ее хоронить, – тем же серьезным и торжественным тоном сказала первая девочка. И эту фразу повторили все присутствующие.
– Нет, мы не будем ее хоронить!
«То будем, то не будем, – подумала я. – Что это они такое затевают?» Ритуал похорон королевы меня весьма заинтриговал. Теперь я видела, что на полу лежит девятая девочка, закрыв глаза и старательно изображая труп.
– Она мать четырех чертей… Она мать четырех чертей…
«Что, любопытная штука? – спросил голос с непонятной интонацией. – Не хочешь ли помочь им?»
– Мы сбросим ее с обрыва… Мы сбросим ее с обрыва…
«Отвяжись, – отказалась я. – Ты случайно не садист? Почему у тебя как власть над реальностью, так непременно то душить, то прыгать с балкона, то сбрасывать с обрыва?»
«Обижаешь. Ты ничего не поняла. Они просто пытаются сделать так, чтобы она взлетела».
– Черная роза! Черная роза!
Девчонки стеснились вокруг той, что лежала на полу. Каждая наклонилась и слегка прикоснулась к ней пальцами.
– Красный гроб! Красный гроб!
Девчонки явно разволновались. Я заметила, что мои руки задрожали – эти выкрики, похоже, начинали заводить и меня.
– Аллах, подними ее! – взвыли они нестройным хором, разом выпрямились и взметнули руки вверх.
«При чем тут аллах?» – мельком удивилась я.
«Давай!» – загремел у меня в голове крик синего.
В следующее мгновение у меня заложило уши от визга. Девчонки стояли с поднятыми руками и дружно орали, а почти под потолком на кончиках их пальцев парила неподвижная фигура королевы.
«Это что… моя работа?» – спросила я синего, когда через мгновение ко мне вернулся дар речи.
«Опускай ее, – устало отозвался он. – Все, хватит им на сегодня острых ощущений».
Следуя моей мысли, королева пошевелилась, вскрикнула и упала на пол. Это случилось так внезапно, что ее не все успели подхватить. Чем-то стукнувшись, королева тут же принялась громко жаловаться на неуклюжесть подруг и обзывать их всякими смешными словами. Поднялся ужасный гомон. Восхищенные девчонки говорили все вместе, наперебой делясь впечатлениями. Я вышла из-за занавески и направилась в прихожую. Теперь-то уж точно пора было уходить.
– Понравилось? – спросил меня синий.
– Ты знаешь, как ни странно, да, – честно призналась я.
– Лиха беда – начало. То ли еще будет! – посулил он, и его голубое сияние растаяло в полутьме комнаты.
ГЛАВА 10
Египтянин, шпионские игрища и вражеская школа
У Эзергили завелся новый парень. Да еще какой! Ее странные привычки всем известны, но тут уж она побила все рекорды. Можно сказать, слова Погодиной о толкателе ядра и борце сумо оказались пророческими.
Сидела я как-то на общих занятиях по теории композиции, от тоски рисовала в тетради угольную шахту в разрезе и поглядывала в окно, благо оно было открыто и снаружи приятно веяло сквознячком. Из окна виднелся кусок двора с кустами акации и угол мастерской Антонины. Неподалеку от культовой черной двери прохаживался упитанный волосатый мужик восточного вида, мне незнакомый. Я насторожилась: субъект явно кого-то выслеживал, слишком он пристально разглядывал окна мастерской. Я подумала, может, это отец кого-нибудь из новичков, но для отца он был, пожалуй, недостаточно стар – лет тридцати пяти, не больше. По одежде он походил на иностранца – вроде все то же самое, штаны, там, свитер, а все равно заметно.
Напрочь забыв о том, где я вообще нахожусь, я принялась следить за ним во все глаза.
Должно быть, восточный человек болтался под окнами уже давно, поскольку лицо у него было недовольное и весьма замученное. Устав ходить туда-сюда, он присел на каменную скульптуру в виде верблюда-мутанта, поерзал, резво подскочил, долго рассматривал сзади брюки, что при его габаритах было нелегким делом, потом тяжко вздохнул, ссутулился и убрел в сторону ворот. Я только вошла во вкус слежки и даже слегка обиделась на него. Но оказалось, я рано расстроилась. Не прошло и пяти минут, как из мастерской вылетела Эзергиль и принялась вертеть головой по сторонам. «Ушел!» – горестно воскликнула она в пространство и понеслась к воротам. Вслед за ней в дверях возникла Погодина. На плече у нее висел здоровенный кофр защитного цвета, под тяжестью которого она гнулась, как колодезный журавль.
– Ну что там? – крикнула она вслед.
– Хайруллах, подожди! – донесся крик. – Ах ты, черт! Уже уехал!
Из-за угла с несчастным видом появилась Эзергиль.
– Поймал тачку и свалил, – сообщила она, – меня не услышал. А все из-за Тони. Хоть бы раз в жизни, ради исключения, отпустила нас вовремя.
Погодина пожала плечами:
– Уехал и уехал. Честно говоря, я вообще не понимаю, чего ты с ним возишься.
– Да уж тебе не понять, – бросила Эзергиль и подхватила кофр за другую лямку. – Раз-два, взяли!
– Нет, ты погоди, – остановилась Погодина. – Я плечо переменю. Блин, тяжесть-то какая! Надорвешься ведь. Может, все-таки съездить с тобой?
Эзергиль тяжко вздохнула:
– Нет. Антонина дала специальное указание – тебя не брать. Ради нашего общего блага. Поверь, там, куда я еду, тебе появляться нельзя.
– Нельзя, так нельзя, – на удивление легко согласилась Погодина. – Давай хоть провожу до остановки. Ну Тоня, стерва, что она туда напихала? Был бы здесь твой чучмек, дотащил бы нам сумку.
– Он не чучмек, – очень надменно возразила Эзергиль. – Он египтянин.
– Древний? – неостроумно съязвила Катька. – Где ты его откопала?
– Он здесь учится по обмену. Через месяц поедет обратно. Так что, сама видишь, у меня каждый день на счету…
– А тут Тоня со своими дурацкими поручениями, – поддакнула Катька. – Тебя-то он с собой не зовет?
Девчонки взвалили кофр на плечи, потащили его к дыре в заборе и пропали у меня из виду за кустами акации. Однако голоса я слышала четко.
– Нет, конечно, не поеду, еще чего!
– Тогда зачем тебе он вообще сдался? Объясни пожалуйста, а то я третий день голову ломаю. Смотрю на него рядом с тобой, и не стыкуется. Он ведь старый…
– Всего-то двадцать восемь, – кокетливо возразила невидимая Эзергиль.
– Толстый, лапы волосатые, щеки на плечи свисают, глаза, как щелки…
– Вот то-то и оно!
Кофр глухо бухнул о землю.
– Ты ему в щелки эти хоть раз смотрела?
– Делать мне нечего, как всяким арабам в глаза заглядывать.
– Так загляни ради интереса. Они у него сине-зеленые, глубокие-глубокие, а если долго в них вглядываться, то они становятся почти черными, а на дне у них вспыхивает серебряный лабиринт.
– И что?
– Не понимаешь? У обычных людей таких глаз не бывает. Я пообщаюсь с ним, выясню, что за ними стоит, а потом заберу себе – и глаза, и то, что за ними. Вот так по кусочкам и собираю свой идеал…
– А! – понимающе воскликнула Погодина. – Теперь я въехала. Ну-ну, дерзай, только смотри, как бы Тоня не прознала. Ну-ка, взвалили эту дрянь на плечи…
Шаги быстро стихли за кустами. «Ой как интересно!» – пробормотала я, возвращаясь к шахте, занявшей уже добрую треть листа. Я машинально пририсовывала следующий ярус и думала, думала.
Слова Эзергили произвели полный переворот в моем сознании. Нет, я и раньше задумывалась, можно ли населять наши миры, но подслушанный мной разговор засвидетельствовал, что это реально. Передо мной открывались такие перспективы, что дух захватывало.
Решив не терять времени, я покидала барахло в сумку, тихонько выскользнула из аудитории и пустилась в погоню за Эзергилью. Через дырку я не пошла, не поленилась обойти училище и выйти через главные ворота на забитое автомобилями Приморское шоссе, на одном дыхании добежала до ларьков на углу улицы Савушкина, где находилась автобусная остановка, и спряталась за рекламным щитом. Осторожно высунувшись, я принялась высматривать Эзергиль. Она, к счастью, еще не уехала. Вскоре подошел 94-й автобус. Эзергиль взвалила кофр на плечо. Ага, подумала я, выскакивая из-за рекламного щита, значит, наш путь лежит на север, в новостройки. В последний момент я проскочила в закрывающиеся двери.
– О, кого я вижу! Привет! – изобразила я бурный восторг от внезапной встречи с Эзергилью.
– И тебя туда же, – кисло ответила она.
– Куда путь держишь? – тарахтела я. – Ого, какой сундук! Твой? А что в нем лежит? И ты хочешь сказать, что можешь его оторвать от земли?
– Гелька, ты что, экстази объелась? Болтаешь, как попугай.
– А что, разве я обычно неразговорчивая? – жизнерадостно сказала я, усаживаясь рядом с Эзергилью. – Я серьезно, давай помогу дотащить твою бандуру. Кстати, я уже спрашивала, что в ней?
– Расчлененный труп, понятное дело, – сказала Эзергиль с тяжким вздохом.
Я прекрасно видела, как она жаждет от меня избавиться, но в мои планы это не входило.
– Гелька, спасибо огромное, но я правда дотащу сама. У тебя, наверно, свои важные дела…
– Абсолютно никаких. Знаешь, есть такое развлечение: садишься в первый попавшийся транспорт и катишься, катишься…
– Вот и катись, – посоветовала Эзергиль. – Если человек намеков не понимает, приходится прибегнуть к открытому тексту.
Я обиделась и прибегла к шантажу:
– Если не довезешь ящик, Антонина тебя не похвалит.
Эзергиль вздрогнула и уперлась в меня пристальным, крайне неприятным взглядом. Мне как-то сразу расхотелось дальше играть в намеки.
– Ладно, признаюсь. Я подслушала ваш разговор с Погодиной,
– И что именно ты услышала? – холодно спросила Эзергиль, продолжая сверлить меня взглядом.
– Про египтянина… что ты везешь ящик куда-то в новостройки, в такое место, где Катьке нельзя появляться. А ящик тебе дала Антонина.
Про самое главное – заселение доменов – я решила пока не говорить.
– Где ты пряталась?
– За кустами акации. Поверь, я не нарочно. Просто в аудитории было открыто окно…
Колючий взгляд Эзергиль наконец смягчился, и она слегка презрительно улыбнулась. Я перевела дух.
– М-да. Я понимаю – сведений вполне достаточно, чтобы Гелька потеряла голову от любопытства. Ладно, так уж и быть, поехали со мной. Будем надеяться, вреда от тебя не будет.
Сидела я как-то на общих занятиях по теории композиции, от тоски рисовала в тетради угольную шахту в разрезе и поглядывала в окно, благо оно было открыто и снаружи приятно веяло сквознячком. Из окна виднелся кусок двора с кустами акации и угол мастерской Антонины. Неподалеку от культовой черной двери прохаживался упитанный волосатый мужик восточного вида, мне незнакомый. Я насторожилась: субъект явно кого-то выслеживал, слишком он пристально разглядывал окна мастерской. Я подумала, может, это отец кого-нибудь из новичков, но для отца он был, пожалуй, недостаточно стар – лет тридцати пяти, не больше. По одежде он походил на иностранца – вроде все то же самое, штаны, там, свитер, а все равно заметно.
Напрочь забыв о том, где я вообще нахожусь, я принялась следить за ним во все глаза.
Должно быть, восточный человек болтался под окнами уже давно, поскольку лицо у него было недовольное и весьма замученное. Устав ходить туда-сюда, он присел на каменную скульптуру в виде верблюда-мутанта, поерзал, резво подскочил, долго рассматривал сзади брюки, что при его габаритах было нелегким делом, потом тяжко вздохнул, ссутулился и убрел в сторону ворот. Я только вошла во вкус слежки и даже слегка обиделась на него. Но оказалось, я рано расстроилась. Не прошло и пяти минут, как из мастерской вылетела Эзергиль и принялась вертеть головой по сторонам. «Ушел!» – горестно воскликнула она в пространство и понеслась к воротам. Вслед за ней в дверях возникла Погодина. На плече у нее висел здоровенный кофр защитного цвета, под тяжестью которого она гнулась, как колодезный журавль.
– Ну что там? – крикнула она вслед.
– Хайруллах, подожди! – донесся крик. – Ах ты, черт! Уже уехал!
Из-за угла с несчастным видом появилась Эзергиль.
– Поймал тачку и свалил, – сообщила она, – меня не услышал. А все из-за Тони. Хоть бы раз в жизни, ради исключения, отпустила нас вовремя.
Погодина пожала плечами:
– Уехал и уехал. Честно говоря, я вообще не понимаю, чего ты с ним возишься.
– Да уж тебе не понять, – бросила Эзергиль и подхватила кофр за другую лямку. – Раз-два, взяли!
– Нет, ты погоди, – остановилась Погодина. – Я плечо переменю. Блин, тяжесть-то какая! Надорвешься ведь. Может, все-таки съездить с тобой?
Эзергиль тяжко вздохнула:
– Нет. Антонина дала специальное указание – тебя не брать. Ради нашего общего блага. Поверь, там, куда я еду, тебе появляться нельзя.
– Нельзя, так нельзя, – на удивление легко согласилась Погодина. – Давай хоть провожу до остановки. Ну Тоня, стерва, что она туда напихала? Был бы здесь твой чучмек, дотащил бы нам сумку.
– Он не чучмек, – очень надменно возразила Эзергиль. – Он египтянин.
– Древний? – неостроумно съязвила Катька. – Где ты его откопала?
– Он здесь учится по обмену. Через месяц поедет обратно. Так что, сама видишь, у меня каждый день на счету…
– А тут Тоня со своими дурацкими поручениями, – поддакнула Катька. – Тебя-то он с собой не зовет?
Девчонки взвалили кофр на плечи, потащили его к дыре в заборе и пропали у меня из виду за кустами акации. Однако голоса я слышала четко.
– Нет, конечно, не поеду, еще чего!
– Тогда зачем тебе он вообще сдался? Объясни пожалуйста, а то я третий день голову ломаю. Смотрю на него рядом с тобой, и не стыкуется. Он ведь старый…
– Всего-то двадцать восемь, – кокетливо возразила невидимая Эзергиль.
– Толстый, лапы волосатые, щеки на плечи свисают, глаза, как щелки…
– Вот то-то и оно!
Кофр глухо бухнул о землю.
– Ты ему в щелки эти хоть раз смотрела?
– Делать мне нечего, как всяким арабам в глаза заглядывать.
– Так загляни ради интереса. Они у него сине-зеленые, глубокие-глубокие, а если долго в них вглядываться, то они становятся почти черными, а на дне у них вспыхивает серебряный лабиринт.
– И что?
– Не понимаешь? У обычных людей таких глаз не бывает. Я пообщаюсь с ним, выясню, что за ними стоит, а потом заберу себе – и глаза, и то, что за ними. Вот так по кусочкам и собираю свой идеал…
– А! – понимающе воскликнула Погодина. – Теперь я въехала. Ну-ну, дерзай, только смотри, как бы Тоня не прознала. Ну-ка, взвалили эту дрянь на плечи…
Шаги быстро стихли за кустами. «Ой как интересно!» – пробормотала я, возвращаясь к шахте, занявшей уже добрую треть листа. Я машинально пририсовывала следующий ярус и думала, думала.
Слова Эзергили произвели полный переворот в моем сознании. Нет, я и раньше задумывалась, можно ли населять наши миры, но подслушанный мной разговор засвидетельствовал, что это реально. Передо мной открывались такие перспективы, что дух захватывало.
Решив не терять времени, я покидала барахло в сумку, тихонько выскользнула из аудитории и пустилась в погоню за Эзергилью. Через дырку я не пошла, не поленилась обойти училище и выйти через главные ворота на забитое автомобилями Приморское шоссе, на одном дыхании добежала до ларьков на углу улицы Савушкина, где находилась автобусная остановка, и спряталась за рекламным щитом. Осторожно высунувшись, я принялась высматривать Эзергиль. Она, к счастью, еще не уехала. Вскоре подошел 94-й автобус. Эзергиль взвалила кофр на плечо. Ага, подумала я, выскакивая из-за рекламного щита, значит, наш путь лежит на север, в новостройки. В последний момент я проскочила в закрывающиеся двери.
– О, кого я вижу! Привет! – изобразила я бурный восторг от внезапной встречи с Эзергилью.
– И тебя туда же, – кисло ответила она.
– Куда путь держишь? – тарахтела я. – Ого, какой сундук! Твой? А что в нем лежит? И ты хочешь сказать, что можешь его оторвать от земли?
– Гелька, ты что, экстази объелась? Болтаешь, как попугай.
– А что, разве я обычно неразговорчивая? – жизнерадостно сказала я, усаживаясь рядом с Эзергилью. – Я серьезно, давай помогу дотащить твою бандуру. Кстати, я уже спрашивала, что в ней?
– Расчлененный труп, понятное дело, – сказала Эзергиль с тяжким вздохом.
Я прекрасно видела, как она жаждет от меня избавиться, но в мои планы это не входило.
– Гелька, спасибо огромное, но я правда дотащу сама. У тебя, наверно, свои важные дела…
– Абсолютно никаких. Знаешь, есть такое развлечение: садишься в первый попавшийся транспорт и катишься, катишься…
– Вот и катись, – посоветовала Эзергиль. – Если человек намеков не понимает, приходится прибегнуть к открытому тексту.
Я обиделась и прибегла к шантажу:
– Если не довезешь ящик, Антонина тебя не похвалит.
Эзергиль вздрогнула и уперлась в меня пристальным, крайне неприятным взглядом. Мне как-то сразу расхотелось дальше играть в намеки.
– Ладно, признаюсь. Я подслушала ваш разговор с Погодиной,
– И что именно ты услышала? – холодно спросила Эзергиль, продолжая сверлить меня взглядом.
– Про египтянина… что ты везешь ящик куда-то в новостройки, в такое место, где Катьке нельзя появляться. А ящик тебе дала Антонина.
Про самое главное – заселение доменов – я решила пока не говорить.
– Где ты пряталась?
– За кустами акации. Поверь, я не нарочно. Просто в аудитории было открыто окно…
Колючий взгляд Эзергиль наконец смягчился, и она слегка презрительно улыбнулась. Я перевела дух.
– М-да. Я понимаю – сведений вполне достаточно, чтобы Гелька потеряла голову от любопытства. Ладно, так уж и быть, поехали со мной. Будем надеяться, вреда от тебя не будет.