Страница:
Расхрабрившись, Щелк нажал еще на одну кнопочку.
Внезапно комната стала прекрасна!
На полу лежал ковер.
На небольших столиках у стен появились вазы с цветами.
На стенах висели картины.
Щелк поспешно выключил кнопку. Вазы, цветы, ковер и картины исчезли!
— О боги! — воскликнул Щелк. — Все то, что мы собирались украсть, — всего лишь электронная иллюзия!
Мэдисона вдруг как громом поразило. Он вспомнил, как Ломбар Хисст в алой форме встал во время церемонии в Дворцовом городе у какой-то штуковины — и над зданием нависла двухсотфутовая фигура шефа Аппарата.
Генерал Бугель совсем чокнулся со своими офицерами, чертями и прочим. Но по части охраны от воров был докой.
Красть тут было нечего!
На глаза Щелка навернулись слезы. Он поплелся прочь так, словно ноги его налились свинцом. Голосом, полным безысходной тоски, он пробормотал: "Прощай, моя мечта!" — и потащился на семьдесят шестой этаж, оставив Мэдисона искать исчезнувшую команду. О, это был миг величайшей печали.
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Внезапно комната стала прекрасна!
На полу лежал ковер.
На небольших столиках у стен появились вазы с цветами.
На стенах висели картины.
Щелк поспешно выключил кнопку. Вазы, цветы, ковер и картины исчезли!
— О боги! — воскликнул Щелк. — Все то, что мы собирались украсть, — всего лишь электронная иллюзия!
Мэдисона вдруг как громом поразило. Он вспомнил, как Ломбар Хисст в алой форме встал во время церемонии в Дворцовом городе у какой-то штуковины — и над зданием нависла двухсотфутовая фигура шефа Аппарата.
Генерал Бугель совсем чокнулся со своими офицерами, чертями и прочим. Но по части охраны от воров был докой.
Красть тут было нечего!
На глаза Щелка навернулись слезы. Он поплелся прочь так, словно ноги его налились свинцом. Голосом, полным безысходной тоски, он пробормотал: "Прощай, моя мечта!" — и потащился на семьдесят шестой этаж, оставив Мэдисона искать исчезнувшую команду. О, это был миг величайшей печали.
Глава 5
Несколько часов Мэдисон искал свою команду. И наконец выяснил, что особые приспособления под полом верхнего коридора перенесли их в «тюрьму» на семьдесят шестом этаже. Где они и пребывали в страхе, что их вернут в главную, настоящую, тюрьму Конфедерации, и откуда Мэдисон их в конце концов вызволил.
Смущенный электронщик объяснил, что тоже обманулся: устройства, сказал он, не принадлежали к тому типу, что имели широкое хождение вне сферы деятельности сил безопасности. Из хранилища электронных деталей он извлек одну и, покумекав, продемонстрировал всем: эта, мол, штучка размером с наконечник шариковой ручки, будучи помещена на пути луча микроскопического проектора, создает в воздухе изображения, способные двигаться и издавать звуки. Данная штучка, к счастью, создавала изображение не привидения, а писающего мальчика, и это обстоятельство значительно укрепило моральный дух команды и даже вызвало смех, хоть и жидковатый.
Вместе со всеми смеялся и скалолаз, к тому времени окончательно оправившийся, хотя и сознавал, что люди смеются, собственно говоря, над ним.
Все пришли к единодушному мнению, что генерал Бугель приворовывал государственную собственность и технические устройства, а потому порешили считать его своим парнем. И их совсем не интересовало, почему он это делал: ради развлечения или из желания напугать своих товарищей-офицеров до полусмерти. У Мэдисона была другая теория: изготовители, зная, что Бугель немного с приветом, установили эти устройства в надежде заполучить контракт после того, как клиент выяснит возможности оборудования. Мэдисон заметил, что на щитках, приводящих устройства в действие, значились названия разных фирм-изготовителей. Но вряд ли хоть одна из них работала легально или была хотя бы известна властям, ибо в этом случае устройства давно бы уже изъяли. Но вслух своих подозрений Мэдисон не высказал: люди очень нуждались хоть в каком-то утешении.
Но все хорошо, что хорошо кончается. Команда выспалась. И Мэдисона теперь занимали другие дела.
В брифинг-зале на семьдесят шестом этаже, где генерал Бугель, очевидно, выступал перед своим персоналом, Мэдисон собрал свою банду с одному ему известной целью.
Бывшие зеки выглядели гораздо лучше: мужчины побрились и подстриглись, женщины сделали себе прически и навели макияж. Правда, все они были тощими, но данную проблему могло решить лишь хорошее питание. Лица собравшихся все еще покрывала тюремная бледность, однако несколько дней в солярии быстро придадут коже более естественный цвет. Ну а вонь исчезла!
Повара торчали в дверях, остальные расположились на стульях и скамейках. Мэдисон взгромоздился на трибуну, стоявшую посреди зала, и взгляды присутствующих тут же устремились на него.
— Я сегодня собрал вас всех, — заговорил он, — чтобы объяснить, почему вы, собственно, находитесь здесь. Некоторые из вас, возможно, удивятся, но основа единой команды — это общая цель. Я знаю, некоторых из вас интересует, что же такое "служба ССО". Это не "служба по срочному освобождению заключенных". Просто я назвался работником таковой, чтобы освободить вас.
Слушатели навострили уши. С облегчением узнали они, что попали в руки не к офицеру Аппарата, а к человеку, который, кажется, хочет сказать, что у него другие цели, и, вполне возможно, является криминальным «авторитетом», который пользуется Аппаратом для собственных преступных целей. Популярность Мэдисона росла на глазах.
— На самом деле, — продолжал Мэдисон, — ССО — это "служба по связям с общественностью". Это деятельность, которой теперь займетесь и вы.
Все дружно покивали, но выглядели весьма озадаченными. О такой штуке они и слыхом не слыхивали. Вся их связь с общественностью заключалась исключительно в обмане последней и всяческих измывательствах над ней.
— Поскольку теперь это будет вашей работой, — говорил Мэдисон, — я объясню вам все подробно.
Мэдисон выпрямился, лицо его пылало. Он сел на любимого конька.
— ССО — это одно из благороднейших устремлений человека! — заявил он голосом, более приличествующим для церковной проповеди.
Слушатели оживились. И уставились на оратора во все глаза.
Мэдисон вошел в раж. Голос его сохранял ласкательные нотки панегирика.
— Связь с общественностью — искусство, далеко превосходящее живопись и грубую поэзию.
Аудитория завороженно безмолвствовала.
— Это магия, — разливался Мэдисон, — с помощью которой людям можно внушить любые мысли, это удар по мозгам, заставляющий их изменять свои решения.
— Вот это больше похоже на дело! — выкрикнул громила. — А как нужно бить-то: легонько, чтобы оглушить, или крепко, чтобы насмерть?
Мэдисон одарил его прекрасной улыбкой:
— Бить всегда следует насмерть. Люди загомонили, закивали.
— Ясно, — раздалось множество голосов.
Затем кто-то доверительно, но громко сообщил своему соседу:
— Как раз это и говорил прошлым вечером его помощник Щелк. Он киллер! Один из величайших убийц всех времен!
Все зааплодировали, даже повара у двери. Потом присутствующие встали и стали скандировать: "Гла-ВАРЬ! Гла-ВАРЬ! Гла-ВАРЬ!" Мэдисон знал, что и в какой момент должно происходить на сцене и когда следует заканчивать речь. Он поклонился.
Гвалт постепенно стих.
И тут Мэдисон заметил нечто подозрительное. Щелка не было.
— Где мой помощник Щелк? — громко вопросил Мэдисон.
— В постели, — ответила тел охранительница водителя. — Даже не прикоснулся ко мне. Я не могу делать свою работу. По-моему, он совсем упал духом. О самоубийстве подумывает!
Встревоженный, Мэдисон отправился в апартаменты, присвоенные Щелком.
Щелк лежал, отвернувшись к стене. Похоже, он совсем раскис. Мэдисон тряхнул его за плечо:
— В чем дело?
— Жизнь кончена, — пробормотал Щелк.
— Но почему? — удивился Мэдисон.
Щелк застонал и проговорил трагическим тоном:
— Никогда не отнимайте у человека его мечту! Это смерть!
Мэдисон внимательно посмотрел на него. Все ясно: человеком овладела апатия. Но покуда он в таком состоянии, от него не будет никакого толку. Мэдисон лихорадочно соображал, что делать.
— А нет ли у тебя какой-нибудь другой мечты? Щелк застонал и перевернулся на спину.
— Только одна, но она неосуществима. Мне даже и думать о ней не стоит.
— Что за мечта? Говори, — потребовал Мэдисон.
— Я часто о ней думаю, но всякий раз мне приходится от нее отказываться. Я мечтаю познакомиться с Хайти Хеллер. — Щелк мучительно застонал. — Но у нее миллиарды поклонников. Сквозь такую толпу никак не пробраться. Мне даже билета на ее выступления никогда не удавалось достать. Так что забудьте о том, что я сказал. Нет, жизнь для бедняги Щелка окончилась. — И он снова отвернулся к стене, так тяжело вздохнув, что все его тело содрогнулось.
Мэдисон подошел к окну. Гигантский купол хоумвидения сверкал в лучах предвечернего солнца. В голове у него что-то щелкнуло.
Ломбар пытается найти Хеллера. Мэдисон тоже.
По стеклу побежали воображаемые строчки плана, шрифт «готика», 10 пунктов.
1. Не исключено, что Хайти Хеллер знает, где находится Хеллер-Уистер. В таком случае ее можно как-нибудь по-хитрому заставить рассказать об этом Мэдисону.
2. Если она этого не знает, то у нее, вероятно, имеются связи, которыми она — разумеется, по-глупому — может воспользоваться, чтобы заставить кого-то сообщить ей об этом.
3. Мэдисону надо постараться под каким-нибудь предлогом почаще с ней видеться, чтобы она могла выболтать ему какие-нибудь полученные ею сведения.
Затем вдруг выскочил огромный заголовок (шрифт 22 пункта, все прописными) и, словно знамя, стал реять поперек оконного стекла:
"СОЗДАЙ ИМИДЖ ДО ТОГО, КАК ПОДГОНИШЬ ПОД НЕГО ХЕЛЛЕРА!"
"Уаауу!" Мэдисон подпрыгнул, как жеребенок, и заплясал по комнате. Теперь-то он уж точно знал, как взяться за дело!
— Что, черт возьми, здесь происходит? — испуганно спросил Щелк, видимо, думая, что Мэдисон рехнулся.
Мэдисон подошел к его постели, придал лицу самое серьезное и искреннее выражение и сказал:
— Щелк, если я представлю тебя Хайти Хеллер, ты бросишь думать об ограблениях?
Щелк пригляделся к нему. По серьезному и искреннему взгляду шефа он увидел, что Мэдисон не шутит.
— Придется бросить. Если бы я познакомился с Хайти Хеллер, то уже не смог бы заниматься грабежами. Я бы стал другим человеком!
— Отлично, — сказал Мэдисон. — Тогда по рукам. Если я позабочусь о вашем знакомстве, то с этих пор мы обстряпываем только те делишки, о которых распоряжусь я. Договорились?
Щелк молча кивнул, не осмеливаясь надеяться.
— Превосходно, — сказал Мэдисон. — Вставай и одевайся. Есть одна работенка. — И, будучи в восторге от своего гениального плана, торопливо вышел из комнаты.
Ну теперь-то он точно нашел свой путь! Запах победы уже витал где-то рядом в воздухе! Он мог действительно взяться за дело — за Хеллера!
Смущенный электронщик объяснил, что тоже обманулся: устройства, сказал он, не принадлежали к тому типу, что имели широкое хождение вне сферы деятельности сил безопасности. Из хранилища электронных деталей он извлек одну и, покумекав, продемонстрировал всем: эта, мол, штучка размером с наконечник шариковой ручки, будучи помещена на пути луча микроскопического проектора, создает в воздухе изображения, способные двигаться и издавать звуки. Данная штучка, к счастью, создавала изображение не привидения, а писающего мальчика, и это обстоятельство значительно укрепило моральный дух команды и даже вызвало смех, хоть и жидковатый.
Вместе со всеми смеялся и скалолаз, к тому времени окончательно оправившийся, хотя и сознавал, что люди смеются, собственно говоря, над ним.
Все пришли к единодушному мнению, что генерал Бугель приворовывал государственную собственность и технические устройства, а потому порешили считать его своим парнем. И их совсем не интересовало, почему он это делал: ради развлечения или из желания напугать своих товарищей-офицеров до полусмерти. У Мэдисона была другая теория: изготовители, зная, что Бугель немного с приветом, установили эти устройства в надежде заполучить контракт после того, как клиент выяснит возможности оборудования. Мэдисон заметил, что на щитках, приводящих устройства в действие, значились названия разных фирм-изготовителей. Но вряд ли хоть одна из них работала легально или была хотя бы известна властям, ибо в этом случае устройства давно бы уже изъяли. Но вслух своих подозрений Мэдисон не высказал: люди очень нуждались хоть в каком-то утешении.
Но все хорошо, что хорошо кончается. Команда выспалась. И Мэдисона теперь занимали другие дела.
В брифинг-зале на семьдесят шестом этаже, где генерал Бугель, очевидно, выступал перед своим персоналом, Мэдисон собрал свою банду с одному ему известной целью.
Бывшие зеки выглядели гораздо лучше: мужчины побрились и подстриглись, женщины сделали себе прически и навели макияж. Правда, все они были тощими, но данную проблему могло решить лишь хорошее питание. Лица собравшихся все еще покрывала тюремная бледность, однако несколько дней в солярии быстро придадут коже более естественный цвет. Ну а вонь исчезла!
Повара торчали в дверях, остальные расположились на стульях и скамейках. Мэдисон взгромоздился на трибуну, стоявшую посреди зала, и взгляды присутствующих тут же устремились на него.
— Я сегодня собрал вас всех, — заговорил он, — чтобы объяснить, почему вы, собственно, находитесь здесь. Некоторые из вас, возможно, удивятся, но основа единой команды — это общая цель. Я знаю, некоторых из вас интересует, что же такое "служба ССО". Это не "служба по срочному освобождению заключенных". Просто я назвался работником таковой, чтобы освободить вас.
Слушатели навострили уши. С облегчением узнали они, что попали в руки не к офицеру Аппарата, а к человеку, который, кажется, хочет сказать, что у него другие цели, и, вполне возможно, является криминальным «авторитетом», который пользуется Аппаратом для собственных преступных целей. Популярность Мэдисона росла на глазах.
— На самом деле, — продолжал Мэдисон, — ССО — это "служба по связям с общественностью". Это деятельность, которой теперь займетесь и вы.
Все дружно покивали, но выглядели весьма озадаченными. О такой штуке они и слыхом не слыхивали. Вся их связь с общественностью заключалась исключительно в обмане последней и всяческих измывательствах над ней.
— Поскольку теперь это будет вашей работой, — говорил Мэдисон, — я объясню вам все подробно.
Мэдисон выпрямился, лицо его пылало. Он сел на любимого конька.
— ССО — это одно из благороднейших устремлений человека! — заявил он голосом, более приличествующим для церковной проповеди.
Слушатели оживились. И уставились на оратора во все глаза.
Мэдисон вошел в раж. Голос его сохранял ласкательные нотки панегирика.
— Связь с общественностью — искусство, далеко превосходящее живопись и грубую поэзию.
Аудитория завороженно безмолвствовала.
— Это магия, — разливался Мэдисон, — с помощью которой людям можно внушить любые мысли, это удар по мозгам, заставляющий их изменять свои решения.
— Вот это больше похоже на дело! — выкрикнул громила. — А как нужно бить-то: легонько, чтобы оглушить, или крепко, чтобы насмерть?
Мэдисон одарил его прекрасной улыбкой:
— Бить всегда следует насмерть. Люди загомонили, закивали.
— Ясно, — раздалось множество голосов.
Затем кто-то доверительно, но громко сообщил своему соседу:
— Как раз это и говорил прошлым вечером его помощник Щелк. Он киллер! Один из величайших убийц всех времен!
Все зааплодировали, даже повара у двери. Потом присутствующие встали и стали скандировать: "Гла-ВАРЬ! Гла-ВАРЬ! Гла-ВАРЬ!" Мэдисон знал, что и в какой момент должно происходить на сцене и когда следует заканчивать речь. Он поклонился.
Гвалт постепенно стих.
И тут Мэдисон заметил нечто подозрительное. Щелка не было.
— Где мой помощник Щелк? — громко вопросил Мэдисон.
— В постели, — ответила тел охранительница водителя. — Даже не прикоснулся ко мне. Я не могу делать свою работу. По-моему, он совсем упал духом. О самоубийстве подумывает!
Встревоженный, Мэдисон отправился в апартаменты, присвоенные Щелком.
Щелк лежал, отвернувшись к стене. Похоже, он совсем раскис. Мэдисон тряхнул его за плечо:
— В чем дело?
— Жизнь кончена, — пробормотал Щелк.
— Но почему? — удивился Мэдисон.
Щелк застонал и проговорил трагическим тоном:
— Никогда не отнимайте у человека его мечту! Это смерть!
Мэдисон внимательно посмотрел на него. Все ясно: человеком овладела апатия. Но покуда он в таком состоянии, от него не будет никакого толку. Мэдисон лихорадочно соображал, что делать.
— А нет ли у тебя какой-нибудь другой мечты? Щелк застонал и перевернулся на спину.
— Только одна, но она неосуществима. Мне даже и думать о ней не стоит.
— Что за мечта? Говори, — потребовал Мэдисон.
— Я часто о ней думаю, но всякий раз мне приходится от нее отказываться. Я мечтаю познакомиться с Хайти Хеллер. — Щелк мучительно застонал. — Но у нее миллиарды поклонников. Сквозь такую толпу никак не пробраться. Мне даже билета на ее выступления никогда не удавалось достать. Так что забудьте о том, что я сказал. Нет, жизнь для бедняги Щелка окончилась. — И он снова отвернулся к стене, так тяжело вздохнув, что все его тело содрогнулось.
Мэдисон подошел к окну. Гигантский купол хоумвидения сверкал в лучах предвечернего солнца. В голове у него что-то щелкнуло.
Ломбар пытается найти Хеллера. Мэдисон тоже.
По стеклу побежали воображаемые строчки плана, шрифт «готика», 10 пунктов.
1. Не исключено, что Хайти Хеллер знает, где находится Хеллер-Уистер. В таком случае ее можно как-нибудь по-хитрому заставить рассказать об этом Мэдисону.
2. Если она этого не знает, то у нее, вероятно, имеются связи, которыми она — разумеется, по-глупому — может воспользоваться, чтобы заставить кого-то сообщить ей об этом.
3. Мэдисону надо постараться под каким-нибудь предлогом почаще с ней видеться, чтобы она могла выболтать ему какие-нибудь полученные ею сведения.
Затем вдруг выскочил огромный заголовок (шрифт 22 пункта, все прописными) и, словно знамя, стал реять поперек оконного стекла:
"СОЗДАЙ ИМИДЖ ДО ТОГО, КАК ПОДГОНИШЬ ПОД НЕГО ХЕЛЛЕРА!"
"Уаауу!" Мэдисон подпрыгнул, как жеребенок, и заплясал по комнате. Теперь-то он уж точно знал, как взяться за дело!
— Что, черт возьми, здесь происходит? — испуганно спросил Щелк, видимо, думая, что Мэдисон рехнулся.
Мэдисон подошел к его постели, придал лицу самое серьезное и искреннее выражение и сказал:
— Щелк, если я представлю тебя Хайти Хеллер, ты бросишь думать об ограблениях?
Щелк пригляделся к нему. По серьезному и искреннему взгляду шефа он увидел, что Мэдисон не шутит.
— Придется бросить. Если бы я познакомился с Хайти Хеллер, то уже не смог бы заниматься грабежами. Я бы стал другим человеком!
— Отлично, — сказал Мэдисон. — Тогда по рукам. Если я позабочусь о вашем знакомстве, то с этих пор мы обстряпываем только те делишки, о которых распоряжусь я. Договорились?
Щелк молча кивнул, не осмеливаясь надеяться.
— Превосходно, — сказал Мэдисон. — Вставай и одевайся. Есть одна работенка. — И, будучи в восторге от своего гениального плана, торопливо вышел из комнаты.
Ну теперь-то он точно нашел свой путь! Запах победы уже витал где-то рядом в воздухе! Он мог действительно взяться за дело — за Хеллера!
Глава 6
Первым делом Мэдисон узнал у Щелка имя ювелира-мошенника определенного сорта. Щелк с телохранительницей сели в "Модель 99". Мэдисон вспрыгнул на заднее сиденье.
Машина вылетела из ангара и помчалась по небу, и вскоре вдали появилось расплывчатое пятно Города Трущоб.
— Я лично знаю этого парня, — говорил Щелк. — Он, как и я, — с Калабара. Но нас никогда ничего не связывало. Он богат, я беден. Я грабил дома, он скупал добычу у воров, разорявших гробницы. В свете его считают респектабельным, а что думают обо мне, я тоже знаю: меня поймали и засунули в Аппарат. Он женился на дочери ювелира и теперь владеет "законным предприятием".
Вскоре Щелк указал на площадь, показавшуюся Мэдисону островом посреди моря-гетто.
"Модель 99" приземлилась, и, привлеченные ее шикарным видом, вокруг стала собираться стая крепких с виду улюлюкающих подростков. И тут выяснилось, что телохранительница водителя годится не только для того, чтобы ее лапали. Она тигрицей выскочила из аэромобиля, обзаведясь каким-то образом «жалом», сразу избрала мишенью самого рослого парня и треснула ему оружием по зубам с такой силой, что у него искры посыпались из глаз. Не успел сделать шаг назад, как она ухватила его за руку, закружила вокруг себя так, что ноги его оторвались от земли, и телом, как косой, положила первый ряд хулиганов.
Топот поспешно убегающих ног, эхо стихающих вдалеке криков. Телохранительница засунула «жало» за пояс своей фиолетовой формы, подошла к машине и, открыв дверцу, почтительно поклонилась:
— Осторожней, сэр. Тут мусор.
Если бы Мэдисон не заметил взгляда убийцы, когда она выпрыгнула из аэромобиля, или не услышал торжествующего звериного рыка, с каким она двинула парня «жалом», его могла бы обмануть милая и притворно-скромная улыбка, которую девица демонстрировала сейчас. Теперь телохранительница Щелка казалась самым мягким и добрым человеком, какого вы когда-либо мечтали встретить.
"Ого, — подумал он с удовольствием, — команда у меня — что надо! Может ввести в полное заблуждение!"
Безукоризненно одетый Мэдисон обошел «мусор», коим оказалось бесчувственное тело несчастного малого, и вместе с Щелком направил свои стопы в сторону ювелирного магазина.
Магазин оказался именно таким, каким выглядел: местом продажи дешевой бижутерии, выставленной на витрине за пуленепробиваемыми стеклами и стальными решетками.
Старичок в черной полотняной шапочке с фонариком, снабженным лупой для осмотра драгоценных камней, провел их в заднюю часть магазина, и вскоре гости очутились в богато обставленном кабинете, сильно отличающемся от всего заведения.
Навстречу им из-за стола, сделанного из слоновой кости, поднялся очень толстый человек. Формой своей — этакий овал, лежащий на боку, — его голова сильно смахивала на голову Щелка. Вероятно, то был результат повышенной гравитации на Калабаре.
— Щелкуша, кузен мой, как я рад, что ты еще не в тюрьме. Ой, вы только посмотрите на его фиолетовую форму! Уж не во дворцовой ли ты охране?
— Кузен Боуб, — заговорил Щелк, — тебе следует познакомиться с моим новым начальником Мэдисоном. Мы все еще в Аппарате, но кое-что изменилось.
— Слышал, кузен Щелк, слышал, что Аппарат взял на себя охрану Дворцового города. А твой друг надежный человек?
— Он настоящий уголовник, на все сто процентов, только маскируется. Я за него ручаюсь.
— Ну тогда ладно. Присаживайтесь, друзья мои. Но должен вас предупредить, что мы сильно затоварились. Так что, если вы украли что-нибудь из дворцов, я не смогу дать вам хорошую цену.
— Прекрасно, — сказал Мэдисон и сел. — Но, видите ли, Боуб, мы покупаем, а не продаем.
— Хо-хо, кузен Щелк, мы все-таки выбились в люди! — развеселился Боуб.
— Сэр Боуб, — сказал Мэдисон, — вероятно, когда вы принимаете краденные драгоценные камни, вы по-новому ограняете их и сажаете в другую оправу, чтобы их нелегко было узнать?
— Да, это верно. Но ценные камни имеют такой размер, что их индексы рефракции известны, и нам приходится быть очень осторожными.
— Сэр Боуб, — продолжал Мэдисон, — я знаю, что вы человек осмотрительный. Мне нужен совершенно сногсшибательный камешек в совершенно сногсшибательной оправе, подобный которому раньше еще не видели и который не узнают.
— Ага! — воскликнул Боуб. — Вы говорите об "Оке Богини"!
— Раз у него есть имя, — сказал Мэдисон, — то он, наверное, известен.
— А вот и нет! — возразил Боуб. — Не может он быть известен, не может! Ведь я только что, сию минуту, придумал ему название.
Мэдисон восхищенно рассмеялся. Перед ним был некто, с кем он мог делать дела, и почти в духе своей профессии.
— Несколько лет назад, — начал рассказывать Боуб, — на Калабаре, где все очень большое, несколько воров проникли в очень древнюю доволтарианскую гробницу. До того времени о ней ничего не знали, чего нельзя сказать о самих ворах. По их следу шла полиция, их поймали, а содержимое гробницы инвентаризировали и причислили к национальным сокровищам. Воров взяли под стражу и отправили на допрос, но аэровагон унесло ветром, и он врезался в горный кряж высотой сто тысяч футов — на Калабаре все такое здоровенное, — так что им пришел конец. Однако один вор улизнул — еще у гробницы. Полиция так и не узнала, что он существовал. — Он глянул на Щелка и, озорно подмигнув, добавил: — Тем вором был я.
Боуб откинулся на спинку кресла и предался воспоминаниям.
— Эх, вот было времечко! — воскликнул он. — У меня был целый мешок камешков, не числящихся ни в каких каталогах и списках. Я проматывал их один за другим, а с ними и свою чудесную юность. — Он вздохнул. — Но было это семьдесят лет назад. Ушла моя юность.
Он поднялся, ушел в другую комнату, где находилась сложная система сейфов, и вскоре вернулся с небольшой сумочкой из шелка. Он положил ее на стол и снова опустился в кресло.
— В той добыче был один камень, от которого я никак не мог избавиться. Я даже показывать его никогда не осмеливался. Сказать, что нашел его на дне реки, я не мог, потому что он был уже огранен. Вас я тоже предупреждаю: если вы вздумаете продать его, вам будут задавать вопросы — уж слишком он бросается в глаза. Берите, если он вам подходит, вот он.
Он открыл сумочку. Внутри, среди шелка, сияло сокровище размером с яйцо. Мэдисон придвинулся ближе и, словно будучи не в силах поверить своим глазам, заморгал.
— Я не знаю, как древние создали эту вещь, — говорил Боуб. — Не знаю даже, натуральная она или искусственная. Но вы смотрите на изумруд, целиком заключенный в бриллиант. Изумруд идеального цвета и имеет только один изъян. Бриллиант — бело-голубой, совершенной формы. И я не смогу продать вам эту вещь, если только вы не дадите мне абсолютной гарантии, что сможете внятно объяснить, откуда она у вас.
— Я гарантирую, — успокоил его Мэдисон. — Как бы вы оправили этот камень?
— Он слишком велик, чтобы быть чем-нибудь еще, кроме как главным украшением короны или подвеской. Исходя из только что выдуманного мною названия, я бы сказал, что его можно заключить в овальную оправу — каменную, оплетенную золотом, наподобие открытых глаз с тонкими нитями из алмазных включений для имитации ресниц сверху и снизу. И мы подвесим его на широкой цепи из золотой сетки. Камешек-то, знаете ли, тяжелый — ну-ка, возьмите в руку.
— А вы можете поместить его на ободок из плетеного золота, чтобы его можно было надеть на голову? — полюбопытствовал Мэдисон.
— Ух ты! — воскликнул Щелк. — Вот это блеск!
— Сколько времени уйдет на работу? — спросил Мэдисон. — Мне желательно побыстрей.
— О, этим мог бы заняться мой старикан. Золотую сетку сплести нетрудно. Два дня.
— Хорошо, — согласился Мэдисон. — А теперь насчет цены…
— Ох, это память о моей канувшей в прошлое юности, — с хитроватым видом замялся Боуб. — Ну, скажем, сто тысяч кредиток.
Мэдисон перевел названную сумму в доллары. Что-то не слышал он о существовании камня стоимостью в два миллиона долларов. Актер по имени Ричард Бартон подарил актрисе по имени Лиз Тейлор один из прекраснейших на Земле драгоценных камней, и хотя Мэдисон об этом только читал, однако полагал, что стоимость его составляла где-то около полутора миллионов долларов. И он не собирался подтверждать эту сделку своим удостоверением. Слишком рискованно.
Тут, однако, на помощь ему пришел Щелк.
— Э, кузен Боуб, а я-то считал тебя другом. Ты же прекрасно знаешь, что тебе никогда не сбыть с рук этой штуки. И вот я привожу тебе покупателя, а ты прогоняешь его из магазина дубиной. Ведь я даже не возьму своих десяти процентов, которые причитаются мне за посредничество. Пять тысяч кредиток — и по рукам.
— И думать не хочу, — отказался Боуб.
— Послушай меня, кузен, — настаивал Щелк, — мы же одна семья, разве забыл?
Боуб вздохнул:
— Ладно, тридцать пять тысяч — и ни кредиткой меньше! Плюс за оправу и ободок.
— Тридцать тысяч вместе с оправой и ободком, — предложил Щелк.
— Нет! — взвизгнул Боуб.
— Двадцать тысяч, — сказал Щелк.
— Нет! Нет! — прокричал Боуб. — Ты же только что предлагал тридцать!
— Продано, — спокойно сказал Щелк. — Выдайте ему деньги, шеф.
Вскоре после этого, шагая к аэромобилю, все еще находящемуся под надежной защитой телохранительницы водителя, Мэдисон признался:
— Вот уж не знал, что ты брал десять процентов со всего, что я тратил!
— Умучаешься, чтобы собрать эти комиссионные, — ответил Щелк. — К тому же я только что сэкономил вам семьдесят тысяч кредиток, значит, я этого стою. Но на этой сделке я ничего не заработал. Ни на чем связанном с Хайти Хеллер наживаться я не буду. Она для меня священна! "Око Богини" — ей это подходит идеально! Теперь я и впрямь начинаю верить, что все-таки познакомлюсь с ней!
Мэдисон усмехнулся, забираясь в машину. У него-то для Хайти Хеллер было припасено еще кое-что, помимо "Ока Богини".
Машина вылетела из ангара и помчалась по небу, и вскоре вдали появилось расплывчатое пятно Города Трущоб.
— Я лично знаю этого парня, — говорил Щелк. — Он, как и я, — с Калабара. Но нас никогда ничего не связывало. Он богат, я беден. Я грабил дома, он скупал добычу у воров, разорявших гробницы. В свете его считают респектабельным, а что думают обо мне, я тоже знаю: меня поймали и засунули в Аппарат. Он женился на дочери ювелира и теперь владеет "законным предприятием".
Вскоре Щелк указал на площадь, показавшуюся Мэдисону островом посреди моря-гетто.
"Модель 99" приземлилась, и, привлеченные ее шикарным видом, вокруг стала собираться стая крепких с виду улюлюкающих подростков. И тут выяснилось, что телохранительница водителя годится не только для того, чтобы ее лапали. Она тигрицей выскочила из аэромобиля, обзаведясь каким-то образом «жалом», сразу избрала мишенью самого рослого парня и треснула ему оружием по зубам с такой силой, что у него искры посыпались из глаз. Не успел сделать шаг назад, как она ухватила его за руку, закружила вокруг себя так, что ноги его оторвались от земли, и телом, как косой, положила первый ряд хулиганов.
Топот поспешно убегающих ног, эхо стихающих вдалеке криков. Телохранительница засунула «жало» за пояс своей фиолетовой формы, подошла к машине и, открыв дверцу, почтительно поклонилась:
— Осторожней, сэр. Тут мусор.
Если бы Мэдисон не заметил взгляда убийцы, когда она выпрыгнула из аэромобиля, или не услышал торжествующего звериного рыка, с каким она двинула парня «жалом», его могла бы обмануть милая и притворно-скромная улыбка, которую девица демонстрировала сейчас. Теперь телохранительница Щелка казалась самым мягким и добрым человеком, какого вы когда-либо мечтали встретить.
"Ого, — подумал он с удовольствием, — команда у меня — что надо! Может ввести в полное заблуждение!"
Безукоризненно одетый Мэдисон обошел «мусор», коим оказалось бесчувственное тело несчастного малого, и вместе с Щелком направил свои стопы в сторону ювелирного магазина.
Магазин оказался именно таким, каким выглядел: местом продажи дешевой бижутерии, выставленной на витрине за пуленепробиваемыми стеклами и стальными решетками.
Старичок в черной полотняной шапочке с фонариком, снабженным лупой для осмотра драгоценных камней, провел их в заднюю часть магазина, и вскоре гости очутились в богато обставленном кабинете, сильно отличающемся от всего заведения.
Навстречу им из-за стола, сделанного из слоновой кости, поднялся очень толстый человек. Формой своей — этакий овал, лежащий на боку, — его голова сильно смахивала на голову Щелка. Вероятно, то был результат повышенной гравитации на Калабаре.
— Щелкуша, кузен мой, как я рад, что ты еще не в тюрьме. Ой, вы только посмотрите на его фиолетовую форму! Уж не во дворцовой ли ты охране?
— Кузен Боуб, — заговорил Щелк, — тебе следует познакомиться с моим новым начальником Мэдисоном. Мы все еще в Аппарате, но кое-что изменилось.
— Слышал, кузен Щелк, слышал, что Аппарат взял на себя охрану Дворцового города. А твой друг надежный человек?
— Он настоящий уголовник, на все сто процентов, только маскируется. Я за него ручаюсь.
— Ну тогда ладно. Присаживайтесь, друзья мои. Но должен вас предупредить, что мы сильно затоварились. Так что, если вы украли что-нибудь из дворцов, я не смогу дать вам хорошую цену.
— Прекрасно, — сказал Мэдисон и сел. — Но, видите ли, Боуб, мы покупаем, а не продаем.
— Хо-хо, кузен Щелк, мы все-таки выбились в люди! — развеселился Боуб.
— Сэр Боуб, — сказал Мэдисон, — вероятно, когда вы принимаете краденные драгоценные камни, вы по-новому ограняете их и сажаете в другую оправу, чтобы их нелегко было узнать?
— Да, это верно. Но ценные камни имеют такой размер, что их индексы рефракции известны, и нам приходится быть очень осторожными.
— Сэр Боуб, — продолжал Мэдисон, — я знаю, что вы человек осмотрительный. Мне нужен совершенно сногсшибательный камешек в совершенно сногсшибательной оправе, подобный которому раньше еще не видели и который не узнают.
— Ага! — воскликнул Боуб. — Вы говорите об "Оке Богини"!
— Раз у него есть имя, — сказал Мэдисон, — то он, наверное, известен.
— А вот и нет! — возразил Боуб. — Не может он быть известен, не может! Ведь я только что, сию минуту, придумал ему название.
Мэдисон восхищенно рассмеялся. Перед ним был некто, с кем он мог делать дела, и почти в духе своей профессии.
— Несколько лет назад, — начал рассказывать Боуб, — на Калабаре, где все очень большое, несколько воров проникли в очень древнюю доволтарианскую гробницу. До того времени о ней ничего не знали, чего нельзя сказать о самих ворах. По их следу шла полиция, их поймали, а содержимое гробницы инвентаризировали и причислили к национальным сокровищам. Воров взяли под стражу и отправили на допрос, но аэровагон унесло ветром, и он врезался в горный кряж высотой сто тысяч футов — на Калабаре все такое здоровенное, — так что им пришел конец. Однако один вор улизнул — еще у гробницы. Полиция так и не узнала, что он существовал. — Он глянул на Щелка и, озорно подмигнув, добавил: — Тем вором был я.
Боуб откинулся на спинку кресла и предался воспоминаниям.
— Эх, вот было времечко! — воскликнул он. — У меня был целый мешок камешков, не числящихся ни в каких каталогах и списках. Я проматывал их один за другим, а с ними и свою чудесную юность. — Он вздохнул. — Но было это семьдесят лет назад. Ушла моя юность.
Он поднялся, ушел в другую комнату, где находилась сложная система сейфов, и вскоре вернулся с небольшой сумочкой из шелка. Он положил ее на стол и снова опустился в кресло.
— В той добыче был один камень, от которого я никак не мог избавиться. Я даже показывать его никогда не осмеливался. Сказать, что нашел его на дне реки, я не мог, потому что он был уже огранен. Вас я тоже предупреждаю: если вы вздумаете продать его, вам будут задавать вопросы — уж слишком он бросается в глаза. Берите, если он вам подходит, вот он.
Он открыл сумочку. Внутри, среди шелка, сияло сокровище размером с яйцо. Мэдисон придвинулся ближе и, словно будучи не в силах поверить своим глазам, заморгал.
— Я не знаю, как древние создали эту вещь, — говорил Боуб. — Не знаю даже, натуральная она или искусственная. Но вы смотрите на изумруд, целиком заключенный в бриллиант. Изумруд идеального цвета и имеет только один изъян. Бриллиант — бело-голубой, совершенной формы. И я не смогу продать вам эту вещь, если только вы не дадите мне абсолютной гарантии, что сможете внятно объяснить, откуда она у вас.
— Я гарантирую, — успокоил его Мэдисон. — Как бы вы оправили этот камень?
— Он слишком велик, чтобы быть чем-нибудь еще, кроме как главным украшением короны или подвеской. Исходя из только что выдуманного мною названия, я бы сказал, что его можно заключить в овальную оправу — каменную, оплетенную золотом, наподобие открытых глаз с тонкими нитями из алмазных включений для имитации ресниц сверху и снизу. И мы подвесим его на широкой цепи из золотой сетки. Камешек-то, знаете ли, тяжелый — ну-ка, возьмите в руку.
— А вы можете поместить его на ободок из плетеного золота, чтобы его можно было надеть на голову? — полюбопытствовал Мэдисон.
— Ух ты! — воскликнул Щелк. — Вот это блеск!
— Сколько времени уйдет на работу? — спросил Мэдисон. — Мне желательно побыстрей.
— О, этим мог бы заняться мой старикан. Золотую сетку сплести нетрудно. Два дня.
— Хорошо, — согласился Мэдисон. — А теперь насчет цены…
— Ох, это память о моей канувшей в прошлое юности, — с хитроватым видом замялся Боуб. — Ну, скажем, сто тысяч кредиток.
Мэдисон перевел названную сумму в доллары. Что-то не слышал он о существовании камня стоимостью в два миллиона долларов. Актер по имени Ричард Бартон подарил актрисе по имени Лиз Тейлор один из прекраснейших на Земле драгоценных камней, и хотя Мэдисон об этом только читал, однако полагал, что стоимость его составляла где-то около полутора миллионов долларов. И он не собирался подтверждать эту сделку своим удостоверением. Слишком рискованно.
Тут, однако, на помощь ему пришел Щелк.
— Э, кузен Боуб, а я-то считал тебя другом. Ты же прекрасно знаешь, что тебе никогда не сбыть с рук этой штуки. И вот я привожу тебе покупателя, а ты прогоняешь его из магазина дубиной. Ведь я даже не возьму своих десяти процентов, которые причитаются мне за посредничество. Пять тысяч кредиток — и по рукам.
— И думать не хочу, — отказался Боуб.
— Послушай меня, кузен, — настаивал Щелк, — мы же одна семья, разве забыл?
Боуб вздохнул:
— Ладно, тридцать пять тысяч — и ни кредиткой меньше! Плюс за оправу и ободок.
— Тридцать тысяч вместе с оправой и ободком, — предложил Щелк.
— Нет! — взвизгнул Боуб.
— Двадцать тысяч, — сказал Щелк.
— Нет! Нет! — прокричал Боуб. — Ты же только что предлагал тридцать!
— Продано, — спокойно сказал Щелк. — Выдайте ему деньги, шеф.
Вскоре после этого, шагая к аэромобилю, все еще находящемуся под надежной защитой телохранительницы водителя, Мэдисон признался:
— Вот уж не знал, что ты брал десять процентов со всего, что я тратил!
— Умучаешься, чтобы собрать эти комиссионные, — ответил Щелк. — К тому же я только что сэкономил вам семьдесят тысяч кредиток, значит, я этого стою. Но на этой сделке я ничего не заработал. Ни на чем связанном с Хайти Хеллер наживаться я не буду. Она для меня священна! "Око Богини" — ей это подходит идеально! Теперь я и впрямь начинаю верить, что все-таки познакомлюсь с ней!
Мэдисон усмехнулся, забираясь в машину. У него-то для Хайти Хеллер было припасено еще кое-что, помимо "Ока Богини".
Глава 7
Спустя два дня Мэдисон отправился в путь, чтобы увидеться с Хайти Хеллер. Щелк постригся и выбрился чуть ли не до костей. Он отчистил "Модель 99" так, что, как сказал один из уголовников, ангелы на четырех ее углах просто визжали. Телохранительнице он строго приказал оставаться дома. Со стороны могло бы показаться, что он идет на величайшее дело своей жизни: энергия в нем так и бурлила.
Мэдисон надеялся, что и сам выглядит что надо. Он тосковал по аккуратному земному костюмчику — рабочей своей одежде. Здесь он выбрал строгую сорочку серо-стального цвета и брюки. Костюм этот, хоть и лишенный всяких украшений, блестел и переливался так, что становилось ясно — стоит он целое состояние. Однако пышные рукава вызывали у Мэдисона беспокойство: ими он, сам того не ожидая, может запросто смахнуть со стола вещь. Поэтому ему пришлось с полчаса попрактиковаться в умении осторожно протягивать руку за тем или иным предметом. Волосы свои он сначала растрепал, нанес на них немного косметического средства, а потом зачесал щеткой так, что они заблестели. Потом он попрактиковался в изображении на лице своей самой любезной и искренней улыбки, для чего торчал у зеркала больше часа.
Но это было еще не все, что он сделал, дабы подготовиться. Он заставил автора жутких историй вкалывать целые сутки. А один из репортеров, исключенный из Королевской Академии искусств, написал небольшое стихотворение.
Музыкальное образование Мэдисона должно было быть широким, но таковым не стало. Его мать, когда ему стукнуло восемь лет, вздумала готовить его к карьере пианиста. До двенадцати лет над ним усердно трудилось множество учителей. Последний, подобно всем своим предшественникам, застукал Мэдисона за исполнением музыки в стиле рэгтайм в то время, когда ему следовало разучивать концерт строго классического характера. Учитель крепко отхлестал его по попке. Мать мальчишки не могла этого потерпеть: учитель был тут же уволен, и Мэдисон закончил свою музыкальную карьеру с горящей задницей. Он лишь надеялся, что сможет вспомнить кое-что, чтобы не опростоволоситься. Ведь он будет разговаривать с прекрасно образованным музыкантом. От деталей в таком большом «деле», как это, зависело все.
Договориться о встрече оказалось проще простого. Домашний секретарь Хайти ответил по видеофону из ее дома: она жила на Холмах Роскоши. Мэдисон сказал, что должен кое-что передать Хайти от брата, Джеттеро Хеллера.
Секретарь передал сообщение, и откуда-то издалека послышался голос Хайти: "Он знает, где находится Джеттеро? Конечно, мне бы тоже очень хотелось узнать".
Мэдисон сразу же сообразил, что Хайти этого не знает.
Сразу же, без задержки, он перешел ко второму пункту своего плана поисков Хеллера-Уистера для Ломбара, после чего решил заняться созданием его имиджа.
— Скажите своей госпоже, что я не могу передать ей своего сообщения по видеофону: ее брат велел мне пересказать все при личной встрече. Я офицер Аппарата в командировке на хоумвидении. Зовут меня Дж. Уолтер Мэдисон.
Ему живехонько назначили свидание, и вскоре он уже летел в теплых лучах солнца, чтобы приземлиться в поместье Хайти Хеллер.
Впечатление было сильным! Ее поместье занимало несколько акров на вершине холма. С такой высоты, точно с крыши небоскреба, открывался вид на многие мили, чему не мешали соседние здания — их не было, — и можно было видеть пониже другие прекрасные поместья. Место для ангелов — все, вплоть до проплывающего мимо клочка облака! По крайней мере, именно об этом напевал Щелк, сажая "Модель 99". И очень, бедняга, разочаровался, увидев вместо Хайти ожидающего гостей домашнего секретаря.
— Леди вас ждет, — сказал секретарь. — Она в беседке. Я вас провожу.
Мэдисон велел Щелку оставаться возле машины и последовал за человеком в черном костюме по извилистой дорожке. Первым, что поразило Мэдисона, были деревья с множеством певчих птиц, изливающих свои чувства в мелодиях и созвучиях.
— Как же вам удается держать здесь птиц? — спросил он у секретаря.
В этот момент две птицы с пышным оперением слетели вниз и исследовали чемоданчик в руке Мэдисона, после чего затрепетали перед его лицом, как бы в чем-то его обвиняя или порицая.
— Да мы и не держим, — отвечал секретарь. — Просто рука не поднимается выгнать их отсюда. Иногда они слышат музыку из часовни и слетаются сюда издалека, со всех сторон, чтобы попеть вместе с Хайти. И всегда кружат возле нее, когда она выходит на прогулку.
Мэдисона поразило еще и отсутствие охраны. Даже секретарь не был вооружен, судя по тому, что его плотно облегающая одежда не имела красноречивого утолщения. Ни после приземления, ни позже гостя не попросили предъявить удостоверение. А ведь он мог быть кем угодно, даже наемным убийцей. Никто даже не попросил его раскрыть чемоданчик. Какая небрежность! Но очень может ему пригодиться. Для пущей уверенности он все же полюбопытствовал:
— Неужели у вас нет сторожей, всякой там сигнализации и прочего? Мне становится страшновато за вашу хозяйку.
Секретарь весело хмыкнул:
— У леди Хайти пятнадцать миллиардов поклонников, которые разорвут на куски всякого, кто вздумает ее обидеть. А кто осмелится хоть пальцем прикоснуться к сестре флотского героя Джеттеро Хеллера? Только сумасшедший мог бы лишь покоситься на нее, а вы — это совершенно ясно — не принадлежите к их числу.
"Итак, никаких средств защиты", — отметил про себя Мэдисон.
Мэдисон надеялся, что и сам выглядит что надо. Он тосковал по аккуратному земному костюмчику — рабочей своей одежде. Здесь он выбрал строгую сорочку серо-стального цвета и брюки. Костюм этот, хоть и лишенный всяких украшений, блестел и переливался так, что становилось ясно — стоит он целое состояние. Однако пышные рукава вызывали у Мэдисона беспокойство: ими он, сам того не ожидая, может запросто смахнуть со стола вещь. Поэтому ему пришлось с полчаса попрактиковаться в умении осторожно протягивать руку за тем или иным предметом. Волосы свои он сначала растрепал, нанес на них немного косметического средства, а потом зачесал щеткой так, что они заблестели. Потом он попрактиковался в изображении на лице своей самой любезной и искренней улыбки, для чего торчал у зеркала больше часа.
Но это было еще не все, что он сделал, дабы подготовиться. Он заставил автора жутких историй вкалывать целые сутки. А один из репортеров, исключенный из Королевской Академии искусств, написал небольшое стихотворение.
Музыкальное образование Мэдисона должно было быть широким, но таковым не стало. Его мать, когда ему стукнуло восемь лет, вздумала готовить его к карьере пианиста. До двенадцати лет над ним усердно трудилось множество учителей. Последний, подобно всем своим предшественникам, застукал Мэдисона за исполнением музыки в стиле рэгтайм в то время, когда ему следовало разучивать концерт строго классического характера. Учитель крепко отхлестал его по попке. Мать мальчишки не могла этого потерпеть: учитель был тут же уволен, и Мэдисон закончил свою музыкальную карьеру с горящей задницей. Он лишь надеялся, что сможет вспомнить кое-что, чтобы не опростоволоситься. Ведь он будет разговаривать с прекрасно образованным музыкантом. От деталей в таком большом «деле», как это, зависело все.
Договориться о встрече оказалось проще простого. Домашний секретарь Хайти ответил по видеофону из ее дома: она жила на Холмах Роскоши. Мэдисон сказал, что должен кое-что передать Хайти от брата, Джеттеро Хеллера.
Секретарь передал сообщение, и откуда-то издалека послышался голос Хайти: "Он знает, где находится Джеттеро? Конечно, мне бы тоже очень хотелось узнать".
Мэдисон сразу же сообразил, что Хайти этого не знает.
Сразу же, без задержки, он перешел ко второму пункту своего плана поисков Хеллера-Уистера для Ломбара, после чего решил заняться созданием его имиджа.
— Скажите своей госпоже, что я не могу передать ей своего сообщения по видеофону: ее брат велел мне пересказать все при личной встрече. Я офицер Аппарата в командировке на хоумвидении. Зовут меня Дж. Уолтер Мэдисон.
Ему живехонько назначили свидание, и вскоре он уже летел в теплых лучах солнца, чтобы приземлиться в поместье Хайти Хеллер.
Впечатление было сильным! Ее поместье занимало несколько акров на вершине холма. С такой высоты, точно с крыши небоскреба, открывался вид на многие мили, чему не мешали соседние здания — их не было, — и можно было видеть пониже другие прекрасные поместья. Место для ангелов — все, вплоть до проплывающего мимо клочка облака! По крайней мере, именно об этом напевал Щелк, сажая "Модель 99". И очень, бедняга, разочаровался, увидев вместо Хайти ожидающего гостей домашнего секретаря.
— Леди вас ждет, — сказал секретарь. — Она в беседке. Я вас провожу.
Мэдисон велел Щелку оставаться возле машины и последовал за человеком в черном костюме по извилистой дорожке. Первым, что поразило Мэдисона, были деревья с множеством певчих птиц, изливающих свои чувства в мелодиях и созвучиях.
— Как же вам удается держать здесь птиц? — спросил он у секретаря.
В этот момент две птицы с пышным оперением слетели вниз и исследовали чемоданчик в руке Мэдисона, после чего затрепетали перед его лицом, как бы в чем-то его обвиняя или порицая.
— Да мы и не держим, — отвечал секретарь. — Просто рука не поднимается выгнать их отсюда. Иногда они слышат музыку из часовни и слетаются сюда издалека, со всех сторон, чтобы попеть вместе с Хайти. И всегда кружат возле нее, когда она выходит на прогулку.
Мэдисона поразило еще и отсутствие охраны. Даже секретарь не был вооружен, судя по тому, что его плотно облегающая одежда не имела красноречивого утолщения. Ни после приземления, ни позже гостя не попросили предъявить удостоверение. А ведь он мог быть кем угодно, даже наемным убийцей. Никто даже не попросил его раскрыть чемоданчик. Какая небрежность! Но очень может ему пригодиться. Для пущей уверенности он все же полюбопытствовал:
— Неужели у вас нет сторожей, всякой там сигнализации и прочего? Мне становится страшновато за вашу хозяйку.
Секретарь весело хмыкнул:
— У леди Хайти пятнадцать миллиардов поклонников, которые разорвут на куски всякого, кто вздумает ее обидеть. А кто осмелится хоть пальцем прикоснуться к сестре флотского героя Джеттеро Хеллера? Только сумасшедший мог бы лишь покоситься на нее, а вы — это совершенно ясно — не принадлежите к их числу.
"Итак, никаких средств защиты", — отметил про себя Мэдисон.