Хафф Таня. Врата тьмы

 
   — Что это там, черт побери, творится в Круге Кингз-колледжа? — спросила констебль Паттон, озадаченно глядя на своего напарника.
   — Фейерверк, — ответила диспетчер, и в ее доносившемся из приемника голосе сквозила усталость: из-за гриппа вся полиция отрабатывала удлиненные смены. — Два сообщения о фейерверке и одно — про какого-то психа с огненной саблей.
   — В нашей зоне патруля, — вздохнула она.
 
   Адепт Тьмы раздвинул пальцы и посмотрел сквозь них на Эвана. Тот скорчился на траве, судорожно дыша.
   — Надо было тебе драпать, пока мог, — произнес он и отлетел назад — что-то ударило его в живот, приложило всей спиной о землю и сбило дыхание.
   — Не трогай его! — крикнула Ребекка. Она встала над Эваном, вздернув подбородок и сжав руки в кулаки. Когда она добежала до Круга и увидела упавшего Эвана, то бросилась вперед без раздумий, ударив Адепта Тьмы головой в живот.
   Физического нападения он ожидал меньше всего, и потому внезапность сработала.
   — Я его трону, еще как трону. — Адепт Тьмы судорожно перевел дыхание, и ярость сгустилась вокруг него, как плащ. — Но сначала я трону тебя.
   Он занес руку для удара и вдруг обнаружил, что его окружил туман. Он сгущался и разрежался, необъяснимым образом мешая смотреть и потому — ударить. Рыча от злости, Адепт Тьмы ударил в туман.
   — А мне ты ничего не сделаешь, — шепнул туман, и два бледных глаза уперлись в глаза Тьмы. — Я и так мертвый.
   — Ошибаешься, и очень, — предупредил Адепт Тьмы. — Но разрушение — это для всех вас слишком хорошо.
   Он стряхнул с джинсов пучок травы и улыбнулся.
   — Живите. Живите и знайте, что завтра я открою врата, и барьер падет. Зачем мне давать вам легкое избавление, когда вы сами будете терзаться эти сутки, ничего лучше даже мне не придумать.
   Он исчез, и его хохот потонул в вое приближающихся сирен.
   Ребекка упала на колени и слегка тронула кончиком пальца багровеющий изгиб щеки Эвана. И всхлипнула.
   — Эван, он ушел. Что мне теперь делать?
   Эван слышал ее голос откуда-то из невероятной дали. И не мог собрать силы для ответа. И не мог посмотреть в глаза своему поражению.
   — Эван?
   Она дернула его за разорванный рукав футболки. Все его тело было покрыто ранами и кровоподтеками, но вместо крови из всех ран сочился Свет.
   — Эван! Ты должен встать!
   — Он не может, Леди.
   Ребекка обернулась на голос и бросилась в объятия тролля.
   — Лан, Лан, я не знаю, что мне делать!
   Лан молча гладил ее по голове.
   — Он ранен! Тяжело!
   — Знаю, Леди. Я чувствую его боль.
   Ребекка шмыгнула носом и вытерла глаза подолом кофты.
   — Полиция едет, — сказала она, поворачивая голову на звук сирены.
   — Они его у тебя заберут.
   — Правда?
   — Он не из этого мира. Давай-ка я укрою его в безопасном месте, Леди, я у него в долгу.
   — Давай! Давай! — Ребекка оттолкнулась от Лана и посмотрела ему в лицо. По ее щекам текли слезы. — Ты его возьми, потому что мне его не унести, а я расскажу полиции, что тут было. Дару говорит: если попадешь в беду, иди к полиции.
   С оглушающим звуком и ослепительным светом влетел патрульный автомобиль, и она пошла через лужайку ему навстречу.
   «Эван у Лана. Про Эвана не надо рассказывать».
   Ребекка постаралась отложить это в сторону от остальных кусочков, но тут захлопали дверцы автомобиля, закричали люди, и у нее в голове все перемешалось. Она споткнулась о почти незаметное в темноте крохотное тельце, и восставшая вокруг него темнота чуть не сбила ее с ног. Жертва. Лишние кусочки куда-то отлетели, и Ребекка закричала.
 
   Констебль Паттон вглядывалась в центр лужайки.
   — Отлично выглядят эти штуки, — она показала на старомодные фонари, — но света дают так мало, что этого хмыря не видно.
   Констебль Брукс покрепче перехватил дубинку.
   — Кто-то сюда идет. Похоже… — Он замолчал. Это было похоже на крик боли дикого зверя, но движущаяся тень была человеческой. — Это девушка, — добавил он через секунду, когда бегущий оказался ближе к свету.
   — И не какая-то девушка. — Паттон шагнула вперед и поймала Ребекку за руку, потянув ее на себя, чтобы не упасть вместе с ней.
   — Он ее убил! Он ее убил! — всхлипывала Ребекка, отчаянно вцепившись в поддерживающую руку. — Это была просто маленькая девочка, а он ее убил. Теперь уже поздно, и он убежал!
   Последнее слово потонуло в рыданиях. Уже на второй фразе констебль Паттон запросила по радио помощь. На третьей она выхватила фонарик и залила светом Круг и лужайку в середине. На четвертой она была на полпути к скорченной на траве бледной тени.
   Паттон разжала пальцы Ребекки (слегка удивившись, сколько силы на это понадобилось) и обняла девушку Двумя руками.
   — Кто ее убил? — Она перекрикивала сирены двух подъезжающих машин. — Кто?
   Ребекка старалась отвернуться от шума и суматохи и выла. Она хотела домой.
   — Ребекка! Ребекка!
   — Роланд? — Ребекка подняла голову и, разорвав объятия Паттон, отчаянно бросилась к Роланду на грудь.
   Роланду как-то удалось устоять на ногах.
   — Тихо, детонька, тихо. Я здесь.
   Неуклюже переступая, он вместе с ней сдвинулся на траву, поглаживая девушку по спине. У него был миллион вопросов, но сейчас он лишь шептал ей в волосы утешительные слова, стараясь успокоить. И скоро они были единственным островком спокойствия среди огней, сирен и людей, которые понятия не имели о том, с каким на самом деле ужасом столкнулись.
   И никто не заметил, как на лужайке появился новый дуб. А когда суматоха затихла, этого дуба не стало.
   Потом они все пришли в участок.
   — Я остался с ней, — Роланд сделал жест рукой, — из-за вчерашнего вечера.
   «Верьте мне», — взывал его голос, правда и искренность за каждым словом. Он надеялся, что не пережмет в правдоподобии. Потому что не знал, что может сделать без Терпеливой и без арфы.
   Головы склонились в знак понимания.
   — И я думал, что она в безопасности, тем более в своей квартире.
   Он и в самом деле так думал.
   — Она попросила меня пойти на Блур-стрит и кое-что принести.
   И это было правдой.
   — Там «Доминион» открыт круглые сутки.
   Правда. Хотя Роланда там не было.
   — И я шел обратно, и тут услышал сирены и увидел огни — решил посмотреть.
   После тех сцен, которые ему мерещились по дороге сюда, когда он увидел «фейерверк», и знал, что это такое, и знал, на что способна Тьма, увиденное явилось для него чуть ли не облегчением.
   — А что она здесь делает, я понятия не имею.
   — Я шла за ним, — прошептала Ребекка первые осмысленные слова с момента появления Роланда в Круге. — У меня есть кроссовки, и я побежала за ним.
   — За кем? — участливо спросил детектив из отдела убийств.
   Ребекка уткнулась головой Роланду в бок и посмотрела на детектива расширенными непонимающими глазами.
   — Ты побежала за своим другом?
   Ребекка коснулась руки Роланда. Эван был ранен.
   — Да.
   Но детективы не знали про Эвана и потому задавали не те вопросы. А Ребекка отвечала только на то, о чем они спрашивали, и они, слушая ответы, делали поправку на ее дефективность, потому и не могли узнать, что же случилось.
   — Ты видела, кто убил девочку?
   — Да.
   — Ты видела, как он это сделал?
   — Нет.
   — Но ты его видела?
   — Да.
   — Как он выглядел?
   Когда она описала подозреваемого, который и без того был в розыске, детективы были очень довольны, и поверили, и больше вопросов не задавали.
   — Может быть, мы к вам еще обратимся, — сказали они, когда Ребекка аккуратно написала свое имя печатными буквами под протоколом со своими показаниями. — Оставайтесь в пределах досягаемости.
   Роланд пообещал.
   И только когда они уже ехали в такси домой к Ребекке, Роланд смог спросить про Эвана, хотя от страха вопрос чуть не застрял в горле. А вдруг он…
   — Он сильно ранен, Роланд. — Ребекка шмыгнула носом. — Его забрал к себе Лан, тролль.
   — Куда, детка?
   — Куда-то, где безопасно.
   Интересно, какое место тролль считает безопасным, подумал Роланд. А когда такси подкатило к дверям дома Ребекки, он уже знал ответ.
   — Смотри, Роланд! — Ребекка выпрыгнула из машины.
   — Смотрю, детка.
   Роланд расплатился с водителем и выскочил вслед за Ребеккой. Тут было на что посмотреть. Во все уголки и щели набились существа самого странного и причудливого вида. Ветви старого каштана гнулись под тяжестью маленького народца.
   Все взгляды были устремлены на Ребекку, а она проскочила сквозь не починенную еще дверь и взлетела по лестнице.
   Когда Роланд вошел в квартиру, она стояла на коленях у кровати и водила руками по обнаженному телу Эвана.
   — Не помню! — пожаловалась она таким душераздирающим голосом, что у Роланда навернулись слезы. — Не помню, что делать.
   Он участливо тронул ее за плечо и заставил себя не отводить глаз от избитого тела и наскоро залеченных ран.
   «Он может вынести боль от них, а мне нужно вынести лишь знание об этой боли».
   Том поглядел на них с другой подушки, и вид у него, был почти прокурорский.
   «Вы это сами допустили», — казалось, говорил он.
   — Леди?
   — Я здесь, Эван! — Ребекка прижалась лицом к его плечу.
   Адепт вздохнул и немного взбодрился от ее прикосновения. Она отодвинулась, и он открыл глаза. Их голубизна поблекла, приобрела какой-то свинцовый оттенок.
   — Роланд, — сказал он слабым голосом. — Я потерпел поражение.
   Роланд лизнул слезу, докатившуюся до губ.
   — Но еще есть завтра, — сказал он, стараясь сохранять спокойствие.
   Эван устало закрыл глаза.
   — Может быть, только завтра и есть.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

   — Роланд?
   — М-гм? — Он заставил себя вылезти из фланелевого уюта сна и остановил взгляд на Ребекке. — Что стряслось, детка?
   — Я иду на работу.
   — На работу?
   Роланд попытался сесть, но это ему не удалось. У него на груди пристроилась пушистая тяжесть.
   — Тебе тут удобно? — спросил Роланд.
   Том зевнул.
   — Отлично. — Роланд заткнул рукой нос и рот. — Дыхание с вонью кошачьего корма. Первое, чего мне утром не хватает.
   Сквозь занавеси проникал розовый свет. Роланд посмотрел на часы. Пять тридцать.
   — Или последнее — ночью, — добавил он. Они только четыре часа назад ушли из полицейского участка.
   — Ну ладно. — Роланд приподнялся на локтях. — А почему ты идешь на работу?
   — Потому, — ответила Ребекка растерянно. — Потому что я всегда это делаю.
   Она была одета в джинсы и поношенную блузку. Волосы вокруг лица кудрявились влажными локонами. Ребекка уже встала давно и выглядела вполне проснувшейся, но Роланд заметил, что у нее под глазами темные круги и нижняя губа немного припухла.
   — Ты устала, детка. — Он спустил ноги с кровати и сел. — Ты ведь не выспалась. Почему бы тебе не взять выходной?
   — Нет! — Она замотала головой, и волосы затряслись. Капля воды отлетела Роланду на подбородок. — Я не больна. А Дару говорит, что выходные можно брать, только когда болеешь.
   Роланд хорошо знал, что по поводу «Дару говорит» с Ребеккой спорить лучше не надо. Он подобрался с другой стороны.
   — Но Эван…
   Лицо Ребекки разгладилось.
   — Эван уже почти здоров, но еще не совсем. Когда проснется, ему будет лучше.
   — И он захочет, чтобы ты была здесь.
   — Ага. — Она опять стала серьезной. — Но Эван раньше говорил, что я должна делать то, что всегда делаю, чтобы Тьма не разрушила… — она задумалась и вспомнила выражение, — привычный ход вещей.
   Ребекка вздохнула.
   — Это так ядолжна бороться с Тьмой. Понимаешь, Роланд? Это не так важно, но это я должна.
   — Отлично понимаю, детка. — Он взял ее руку и слегка сжал. — И ты права. Самые обычные вещи важнее всего. Это и есть то, что мы хотим сохранить.
   Ребекка улыбнулась, и тепло этой улыбки обняло Роланда, как две сильные руки.
   — Я знала, что ты поймешь, — ответила она. Освободила руку и пошла к двери. Снимая цепочку, она обернулась.
   — Сегодня пятница, — сказала она, заметив счастливое совпадение. — А по пятницам я делаю плюшки с черникой!
   И ушла.
   Роланд покачал головой, закрыл дверь на цепочку и пошел в ванную. Выйдя оттуда, он остановился около кровати и посмотрел на Эвана. В полумраке алькова кожа Адепта неясно светилась. Голова его была откинута, переливающиеся волосы разметались по подушке, и обнажилась тонкая линия шеи. Почти все кровоподтеки исчезли, уродливые раны затянулись тонкими белыми шрамами. Рука с длинными пальцами лежала на животе. Другая рука откинулась в сторону, будто и во сне он старался удержать Ребекку, и сейчас рука свесилась вниз. Роланд поднял ее и осторожно положил на простыню.
   «Он сейчас, почти исцеленный, кажется куда уязвимее, чем вчера с такими страшными ранами».
   Роланд ощутил наплыв чувств и попытался найти им определение. Это не было желание, хотя он теперь уже не мог — и не хотел — отрицать его тепло. Это не была жалость, хотя и она имела место. Неделю назад Роланд чувствовал, куда это может привести, и не шел дальше. Неделю назад он был другим человеком.
   Роланд вышел из алькова.
   «Это любовь».
   Не к Эвану, если разобраться. Но к тому, чем был Эван. К тому, на что согласился Эван. На страдание и возможную гибель, чтобы мир, не его мир, не попал во власть Тьмы.
   Чувствуя, что больше ему не уснуть, Роланд взял Терпеливую, сел на табуретку и начал играть, чтобы дать выход чувствам. Слова сами приходили к нему, и он позволил им свободно изливаться. Когда он допел, розовый свет зари уже давно сменился ярким солнцем летнего дня. Да, он нашел свою главную песню.
 

 
И никогда не буду больше я свободен.
Ты — в музыке моей,
А музыка во мне.
 

 
   Это был отрывок из его старой песни, одной из тех, про которые Ребекка сказала, что «они неполные». И вдруг слова обрели новый смысл.
   Роланд встал, потянулся и вдруг понял, что играл перед публикой. Но его слушатели слишком быстро исчезли с последним аккордом, чтобы их можно было УВИДЕТЬ. Лишь краем глаза он сумел уловить это стремительное движение и почувствовал, что песня им понравилась. Роланд глянул на часы. Девять сорок пять? Он играл четыре часа?
   «О Господи! Время и вправду летит незаметно, когда играешь… когда играешь… когда играешь так, как я сейчас».
   Но от четырех часов неподвижности у него даже ноги не затекли. Чувствовал он себя отлично. Только во рту так пересохло, что язык прилипал. К счастью, Роланд вспомнил, что в кармане у него полпачки жевательной резинки без сахара. Только в каком кармане? Два медиатора, рецепт из «Доминиона», шестьдесят два цента, письмо из Тулзы… А, вот она! Со вздохом облегчения Роланд сунул резинку в рот. Теперь можно продержаться до первой чашки кофе.
   Медиаторы, рецепт и монетки он засунул обратно в карманы и посмотрел на письмо внимательнее. Оно было неожиданно тонким, — ведь их ежемесячная корреспонденция бывала обычно потолще, — но он надеялся, что ничего плохого не случилось. Глянув в сторону алькова и убедившись, что Эван еще спит, Роланд снова сел и открыл конверт.
   Там было два листка. На первом одна фраза: «Не знаю почему, но думаю, что тебе это может пригодиться». На втором написанные от руки прыгающие ноты — очевидно, писали в спешке. Мелодия, гармония, аккорды — все было. И стихи…
   Роланд прислонил лист к чайнику и снова достал гитару. Напевая себе под нос, он медленно прошелся по аккордам. Это было нетрудно — ре-мажор, ре-минор, до-мажор, ре-минор, но потребовалось время, чтобы объединить их в странную мелодию. Наконец Роланд кивнул и начал сначала, на этот раз напевая со словами.
 

 
Ветра четыре, огонь и земля,
Влага и воздух, зову вас, моля.
Пусть зов мой услышат с высокого трона
Де…
 

 
   — Роланд!
   Столько силы было в этом возгласе, что Роланд вскочил и обернулся.
   — Роланд, где ты взял эту песню? — В дверях спальни, сверкая глазами, стоял со всклокоченными волосами Адепт Света. Он учащенно дышал.
   — Прислала подруга, — ответил Роланд, стараясь говорить спокойным голосом. Он опасался, что столь неадекватная реакция Эвана — следствие полученных ранений. — А что?
   — Да это же ответ! Не понимаешь? Это же вызов Богини!
   — Вызов Богини? — недоверчиво начал Роланд и замолчал. Он не так уж много читал — прав был дядя Тони, но помнил из курса сравнительной мифологии, что еще до олимпийских богов люди почитали какую-то богиню. — Ладно, пусть будет вызов Богини.
   Однако это звучало странно, хотя в последнее время к странностям было не привыкать.
   И тут всплыло другое воспоминание. Голос миссис Рут.
   «Этот мир — буферная зона между Тьмой и Светом. Когда в нем зародилась жизнь, вокруг него воздвигли барьеры».
   Роланд вытащил рецепт из «Доминиона» и повернул другой стороной.
   «Кто воздвиг барьеры?»
   Он молча передал бумажку Эвану, готовый поспорить, что знает ответ.
   — Какой же я идиот! — воскликнул Адепт, сначала прочитав записку миссис Рут, а потом пробежав слова песни. В его голосе слышалось ликование. — Мы можем его остановить!
   Рассмеявшись с облегчением, Эван сгреб Роланда за плечи и сжал в объятиях.
   — А теперь, — Эван отпустил Роланда и взмахнул рукой, — мы…
   — Хм, Эван… — Роланд сглотнул слюну. Прикосновение тела Эвана не давало ему собраться с мыслями. — Ты бы все-таки сначала хоть что-то на себя надел…
   Эван посмотрел на себя, потом на Роланда.
   — Извини, — сказал он и исчез в алькове.
   «Не очень-то ты смутился, — подумал Роланд, не в силах стереть со своего лица глупую улыбку. — Ладно, сначала спасем мир. А потом подумаем… обо всем остальном».
   Когда Эван вернулся, разорванная вчера одежда была на нем чистой и новой. Браслеты и серьги искрились светом, и даже значок с веселой мордой вернулся на футболку.
   — А теперь, — снова начал Эван, оборачивая вокруг бедер и застегивая третий пояс, — займемся делом.
   — Как? — поинтересовался Роланд, укладывая Терпеливую в футляр. — Этой песней вызовем какую-нибудь богиню, и она отправит Тьму туда, где ей надлежит быть?
   Эван вытащил из холодильника яблоко и впился в него зубами.
   — В сущности, так. — Он вытер тыльной стороной ладони сок с подбородка.
   Роланд откинулся назад.
   — Тут должно быть что-то еще.
   — А тут и есть что-то еще, — жизнерадостно согласился Эван.
   — Что именно?
   — Не знаю.
   — Ни хрена себе!
   — Послушай, Роланд, в этом городе миллионы людей. Среди них должна быть колдунья.
   — Тебе, кажется, слишком сильно дали вчера по голове. Ведьм, уродливых бородавчатых старух с метлами на свете не бывает. — Тут его пронзило внезапное воспоминание о запеченном до корочки ребенке, и он сжал губы так, что они побелели. — Здесь по крайней мере.
   — Да, таких не бывает, — согласился Эван. Его голос отвлекал от пережитого не так давно ужаса. — Но ведьмы, или жрицы, как их называли язычники, почитатели прежних богов, вполне реальны. Нам надо только их найти. И они подскажут, как использовать эту песню.
   Роланд вздохнул и встал.
   — Ладно, — сказал он и вдруг обнаружил, что улыбается. Настроение Эвана заражало. — Как будем искать? По телефонной книге?
   — А почему бы нет? — Эван вдохновился. Глаза его сияли. — Надо же с чего-то начать.
   В телефонной книге организаций колдуний не значилось, как и в справочнике частных лиц. Под рубрикой «Жрицы» и производных от этого слова тоже ничего не обнаружили.
   — Жрица? — спросил Роланд.
   — Уг-гу. — Эван остановился на рубрике «Церкви». — Старое такое слово. Евангелисты, баптисты, черт побери. Может быть, там, где «Храмы».
   Через минуту он захлопнул книгу.
   — Не верится, чтобы в большом городе не было списка храмов.
   — Попробуй «Оккультные организации», — предложил Роланд.
   Ничего оккультного тоже не нашлось.
   — «Парашют», — бормотал Эван. — «Парадной одежды магазины», «Паралегальные агенты», «Парапсихологи», см. «Астрологи, физические консультанты и др.». Ладно, выберем для начала это.
   — Ты и в самом деле думаешь, что это поможет?
   — Вроде бы. Чувствую, мы на правильном пути.
   — Интонация, с которой Эван произносил эти слова, не оставляла места для сомнений.
   В справочнике организаций города Торонто под рубрикой «Астрологи, физические консультанты и др.» оказалось двадцать пять списков. От простого списка фамилий до чайных комнат и компаний, названия которых подошли бы добропорядочным инвестиционным фирмам. Роланд вытащил из-под дивана телефон и включил в розетку. Послушал. Выключил и снова включил.
   — Гудка нет. — Он слегка стукнул трубкой по полу. — Все равно нет.
   Эван взял трубку и поднес к уху. Тут же у него оскалились зубы и сомкнулись брови.
   Роланд предположил, что Адепт слышит что-то, чего он сам не слышал. Предположение перешло в уверенность, когда Эван шмякнул трубку об пол с такой силой, что пластик треснул.
   — Мы отрезаны? — спросил Роланд.
   — Да, — ответил Эван, и от прозвучавшей в этом слове ярости Роланд поежился. — Он смеет рассказывать мне в подробностях, что сделает с этим миром Тьма. Начиная с тех, кто мне помогал.
 
   Роланд вылез из-под кустов сирени и встал, отряхивая колени.
   — Насколько я понимаю, она еще не вернулась.
   Эван с расстроенным видом побарабанил пальцами по верхнему ремню.
   — Надеюсь, она не захвачена Тьмой.
   — Ага. — Роланд несколько секунд соображал, что бы это могло означать. — И я надеюсь. Ладно, пойдем искать предсказателей будущего. Интересно, действительно ли предсказание и после сегодняшней ночи?
   Две конторы из справочника были в районе Блур-стрит и Спадина. Одна из них находилась почти напротив норы миссис Рут. На окне второго этажа была полустертая вывеска:
   «Мадам Алайна. По звездам, картам и ладоням. Без предварительной записи».
   Табличка поменьше и не менее стертая была на двери, ведущей на второй этаж над древней аптекой. По крайней мере Роланду показалось, что это аптека. Хотя, учитывая довольно тусклое освещение и давно не мытые окна, бессмысленно было настаивать на подобной версии. На лестнице сильно воняло тушеной капустой.
   — Это дурость, — шепнул Роланд, когда они поднялись на площадку и Эван вознамерился постучать.
   — Доверься мне, — ответил Эван.
   Роланд вздохнул.
   Эван постучал.
   Через несколько минут дверь открылась, и девочка не старше пятнадцати лет оглядела их с головы до ног. На Роланда она не обратила внимания, но на Эвана смотрела так, будто это был подарок, который она сейчас развернет. Не уменьшая громкости плейера, висевшего у нее на поясе, девочка сбросила наушники на шею и широко улыбнулась. Из наушников отчетливо доносился очередной хит какого-то ансамбля новой волны.
   — Чем могу помочь? — спросила девочка полным надежды голосом.
   — Нам нужно видеть мадам Алайну.
   — А. — Ее мнение о них определенно упало на несколько делений. — А вы не копы, нет?
   — Нет.
   — Бабушка сегодня никого не принимает.
   — Дело важное.
   — А с другими не приходят. — Она пожала покрытыми лайкрой плечами. — Без разницы. Она даже с кровати не встает. Говорит, конец света пришел. Попробуйте завтра.
   — Завтра будет слишком поздно.
   В ответ на боль в голосе Эвана ее глаза засияли.
   «Что ж, девочки-подростки таким вещам подвержены», — подумал Роланд, не обращая внимания на испарину, выступившую у него самого.
   — Эй, погоди-ка, — сказал он вслух.
   Она бегло на него глянула, все еще поглощенная Адептом.
   Роланд вздохнул и продолжал, чувствуя себя полным дураком.
   — Ты тут не знаешь каких-нибудь, э-э, колдуний?
   Теперь она посмотрела на него по-настоящему, и то, что увидела, не одобрила.
   — Колдуний, да?
   И захлопнула дверь у них перед носом.
   Роланд повернулся к Эвану и пожал плечами.
   — Наверное, нет.
   Они сбежали по лестнице обратно на улицу.
   — А мне бы интересно было поговорить с бабушкой, — тихо сказал Эван, когда они пошли в сторону другого астролога этой же округи. — Она бы могла поделиться мудростью.
   — Что? Эван, эта женщина легла в постель, потому что ожидает конца света!
   Молчание Эвана было красноречивее слов.
   — Ах да.
   Роланд покраснел.
   «Убийство ребенка в Круге Кингз-колледжа!»
   Этот заголовок привлек их внимание. Они стали читать газету. Заголовки поменьше гласили: «Человек намеренно сбил машиной четверых» и «Преступник поджег сиротский приют. Семнадцать погибших».
   — Началось, — сказал Эван, и они пошли дальше.
   Вдалеке завыли сирены.
   По второму адресу находился небольшой деревянный дом, ярко-синий. Он выглядел нелепо среди кирпичных строений и архитектурных новаций. Газон был покрыт сорняками высотой по колено, но при более внимательном рассмотрении оказались полевыми цветами. Роланд узнал ромашки и васильки, хотя все остальное по-прежнему казалось бурьяном.
   Эван нажал на кнопку, и изнутри прозвенели первые два такта Девятой симфонии Бетховена.
   У открывшей дверь женщины темные с сединой длинные волосы были расчесаны на прямой пробор. Длинное цветастое платье прямого покроя ниспадало от шеи до лодыжек. А на ногах у нее, как заметил Роланд, были немецкие туфли ценой в сотню долларов.
   — Да? — спросила она с улыбкой.
   — Мы ищем человека по имени Скай Маккензи.
   — Это я. Но вы ищете нечто другое.
   — Это правда.
   Роланд всегда считал, что астрологи, парафизические консультанты и т. п. — это шайка психов и шарлатанов. И перед ним был второй пример его ошибки.