Страница:
— Вы хотите узнать, что было в вашей прошлой жизни, из-за чего вы в нынешнем своем существовании отвернулись от общества в поисках запретной любви.
У нее за спиной повсюду в солнечных лучах сиял хрусталь, заливая холл всеми цветами радуги.
— Да нет. «Один — ноль в пользу психов и шарлатанов».
— Нет?
— Нет, — твердо ответил Эван. — Мы ищем колдунью. Или жрицу?
Женщина поднесла руку к сердцу.
— С одной колдуньей я училась в университете. Мы жили вместе. Она вечно наполняла ванну травами и весь кафель закапывала воском. Я потом вышла за Оуэна, а она, кажется, примкнула к группе террористок-лесбиянок. Извините. Больше ничем помочь не могу.
— Да, это немного, — признал Роланд. Часы с кукушкой в прихожей показывали почти двенадцать. Надо было идти дальше. — Но спасибо за внимание.
— А если вам понадобится найти прошлую жизнь…
— Мы будем иметь вас в виду.
— …я принимаю «Визу» и «Мастеркард», — закончила женщина и закрыла дверь.
По дороге к китайскому кварталу Роланд чувствовал, как с каждым шагом все решительнее становится Эван.
— Пенни за твои мысли, — предложил он в конце концов.
— В большом городе наверняка есть идущие по древним путям, — вздохнул Эван. — После вчерашней ночи весы так сдвинулись, что мне одному Тьму не остановить.
— Ты не один, — напомнил Роланд.
— Да, я знаю. — Он отбросил с лица волосы, и две женщины средних лет, с ног до головы в черном, внезапно замолчали и лишь смотрели, как он проходит. — Но у нас так мало времени.
Китайский астролог, как и мадам Алайна, находился на втором этаже и тоже над магазином. Но если помещение мадам Алайны выглядело, как переполненная квартира — они успели заметить, что там было полно вышитых подушек, занавесок с бисером и бахромой, — то увиденная сейчас комната напоминала небольшой врачебный кабинет, белый и чистый. Два мягких стула у большого письменного стола, стены увешаны каллиграфией, а из кувшинов, заполнявших одну стену от пола до потолка, шел интригующий запах.
— Чем я могу вам помочь? — Из небольшой двери, ведущей в кухню, вышел молодой человек восточного типа.
— Мы ищем, — Роланд вытащил из кармана листок бумаги и нашел фамилию в списке, — Джона Чина.
— Это я.
— О!
Молодой человек улыбнулся.
— Я знаю, вы предполагали, что я старше.
— Н-ну…
— Ничего, я к этому привык…
Внезапно его голос прервался, и он стал смотреть куда-то за спину Роланду.
Роланд обернулся. Эван тщательно стер все проявления своей ипостаси, но астролог смотрел так, будто у него видение.
Джон шагнул вперед и склонил голову.
— Чем могу вам служить, святой?
«Может быть, у него и в самом деле видение?»
Видение или что другое, но Джон Чин правильно понял, кто такой Эван. Роланд попытался превозмочь ревность.
Эван воспринял вопрос буквально.
— Нам нужны те, кто помнит старые ритуалы Богини.
— Жрицы? — Джон не сводил глаз с Эвана. — Они держат лавочку «Тайное знание» на Дюпон-стрит. Могу дать точный адрес.
— Будьте так добры.
Джон отошел к столу и вытащил записную книжку в кожаном коричневом переплете.
— Дюпон-стрит, сорок шесть.
— Дюпон-стрит, сорок шесть, — повторил Эван. — Благодарю вас.
Они уже были в дверях, когда их остановил голос Джона:
— Святой! Эти, признаки…
Ответ Эвана прозвучал приглушенно:
— Это правда.
— Чем я могу помочь?
Роланд прикрыл глаза рукой — Свет залил комнату, отражаясь от белых стен, и осветил астролога.
— Твоя помощь — в том, что ты такой, как есть. Из таких, как ты, черпает силу Свет.
Оказавшись на тротуаре в обтекавшей их с двух сторон толпе, Роланд протер слезящиеся глаза и спросил:
— А как он узнал, кто ты такой? То есть до этой твоей пиротехники? И ты знаешь, — Роланд скривился, — он, по-моему, даже не прищурился, когда ты вспыхнул.
— Во времена попроще он был бы назван святым.
— Святым? — Роланд старательно изображал безразличие, которого на самом деле не ощущал. — Только и всего?
— Из-за такого к ним отношения, — голос Эвана опять зазвучал устало, — Тьма и смогла почувствовать себя здесь столь сильной.
— Ой… извини.
— Нет, ты меня извини. — Эван протянул руку, будто хотел стереть с лица Роланда виноватый вид. — Я устал и сказал не подумав. Прости меня, пожалуйста.
Роланд пожал плечами.
— Ты действительно устал, — согласился он и махнул рукой проезжавшему такси. — Ладно, поехали спасать мир.
«Тайное знание» оказалось небольшим магазинчиком, зажатым между банком «Новая Шотландия» и рыбной лавочкой. На витрине шириной не более двух футов на черном бархате лежало несколько серебряных украшений. Роланд ожидал чего-нибудь более диковинного, но тема летучих мышей и черных котов была представлена лишь несколькими стеллажами внешне обычных книг, хрусталя, свеч и украшений. За прилавком лежали мешочки с сушеными травами, и пахло здесь почти как в кабинете Джона Чина, только на этот запах накладывался аромат горячего масла и жареного палтуса.
Роланд подошел к прилавку вслед за Эваном и был поражен, когда у девушки за прилавком началась гипервентиляция легких. Святого она, может быть, распознать и не могла, но на гормоны реагировала безошибочно.
— Мы ищем Церковь Жриц, — сказал Эван. — Вы можете нам помочь?
— Вам помочь? — переспросила она. — Конечно! С радостью!
Некоторое время она пребывала в растерянности, и Роланд улыбнулся.
— Церковь Жриц! — напомнил Эван.
— Ах да! — Она выпрямилась и едва пришла в себя. — Да. Они, э-э, владеют этим магазином. То есть не сама церковь, но те же люди.
«Удача! — подумал Роланд. — Вот ты нам и попался, сукин ты сын!»
Он увидел, как напряглись плечи Эвана, и понял, что Адепт боится, как бы новый путь опять не кончился тупиком.
А девушка продолжала:
— Но они сейчас все за городом, у них там, — она взмахнула руками, — дела. Потому-то я здесь одна.
— Все за городом, — медленно повторил Эван.
— Ага. У них там имение, и они туда ездят на все выходные.
— Мне нужно поговорить с главной жрицей. — Он наклонился вперед, и девушка проглотила воздух, когда лицо Эвана оказалось от нее в нескольких дюймах. — Это жизненно важно.
— С ними никак не связаться. У них даже телефона нет.
— Нет…
— Они вернутся в понедельник. — Голос ее сорвался на писк.
— В понедельник скорее всего некуда будет вернуться! — Эван возвысил голос, и девушка скорчилась, прижав руки к ушам и зажмурив глаза от видения, которое он ей показал.
У Роланда сердце окаменело. От Богини поддержки не будет, и им придется встретиться с Тьмой один на один. Все же он тронул Эвана за плечо. И ему показалось, что мышцы Эвана тоже из камня.
— Эй, — сказал тихо Роланд. — Ты ее напугал.
И тут он обрадовался, что сердце у него окаменело, а то бы от выражения на лице Эвана оно разорвалось.
— Роланд, я…
— Да ладно, — не думая, смотрит кто или нет, он погладил Эвана по щеке. — Я и сам психанул. Пойдем. — Он мотнул головой в сторону двери. — Пойдем домой и поищем другой способ.
Эван кивнул.
— Да. Всегда найдется другой способ. Спасибо.
— Послушай, никогда ничего не бывает таким черным или таким белым, как ты думаешь.
У Эвана скривились губы, и Роланд вспыхнул.
— Ладно, забудь, что я сказал.
— Не забуду. — Эван взял руку Роланда, все еще лежащую у него на плече. — Я это запомню, потому что это правда. И эту правду слишком часто забывают и Тьма, и Свет.
Он перегнулся через прилавок и подарил сжавшейся в комок девушке свою самую яркую улыбку.
— Простите, я не хотел вас испугать.
Она неуверенно поднялась и улыбнулась в ответ.
— Все в порядке.
Они ушли, и она в самом деле думала, что все в порядке, пока не заметила, что весь хрусталь в магазине светится неярким белым светом.
— Ладно, посмотрим, что у нас есть.
Они молча ехали в автобусе, и теперь шли по дорожке к дому Ребекки. Был третий час. Меньше чем через десять часов наступит конец. Роланд стал загибать пальцы.
— У нас есть один Адепт Света…
— Слегка потрепанный Адепт Света, — уточнил Эван, входя в до сих пор пустующую дверную раму.
— Будь по-твоему, — согласился Роланд. — Уличный музыкант, которого каждый называет Бардом… — Он предупредил протест Эвана: — Я знаю из достоверных источников, что я еще не Бард. Магическая арфа, на которой означенный Бард играть не умеет…
Из футляра раздалось громкое и резкое «до» Терпеливой.
— Гитара, на которой умеет. Далее, заклинание вызова Богини, но мы не знаем, как использовать. Сотрудница социального обеспечения, которую не можем найти. И Ребекка. Черт побери. — Роланд отступил в сторону, пока Эван открывал замок квартиры, — да при таких превосходящих силах Адепт Тьмы должен в собственные ботинки от страха спрятаться.
Когда они вошли, небольшая фигурка кофейного цвета соскользнула по занавесу и исчезла за окном.
Роланд напрягся, но видя, что Эван не волнуется, расслабился снова. Эван же, казалось, общается еще с кем-то, Роланду невидимым.
— Эй, ты здоров? — нервозно спросил Роланд, гадая, успеет ли он вытащить Терпеливую, и если успеет, будет ли от этого хоть какой-нибудь толк.
— Я идиот! — воскликнул Эван второй раз за день. — Идиот!
Роланд закрыл дверь и накинул цепочку.
— А почему? — спросил он.
— Мы знаем, как вызвать Богиню!
— Знаем?
— Да! — Эван воздел руки, и браслеты серебряным звонком оттенили его голос. — Песня— вот заклинание!
— Ага. Ты это уже утром говорил. — Роланд отставил Терпеливую и аккуратно сел на край дивана, кося одним глазом на Адепта, а другим — в окно: вдруг вернется тот же гость. — Еще ты утром говорил, что нам нужна колдунья. Так что же изменилось?
— Жрицы нам нужны как линза. Чтобы их ритуал помог направить наш вызов Богине.
— Еще раз спрашиваю: что изменилось?
— Роланд, — Эван бросился на колени и взял его руки в свои, — ты споешь песню. Ребекка ее направит.
— Ребекка, — повторил Роланд. Он был очень горд, что еще не потерял способности мыслить в такой ситуации.
— Ребекка! Серый народец ее опекает. У нее есть простота и ясность, которые даже в Свете редко встречаются. Она успокаивается в объятиях Земли. Подумай, Роланд, что все это значит.
Роланд подумал.
— Когда-то говорили, что такие, как Ребекка, отмечены Богом, что это — его избранные дети.
Глаза у Эвана стали того же серебряного цвета, что и браслеты.
— Кто воздвиг барьеры? — спросил он. — Она наблюдает за миром, и Она же следит за Ребеккой.
— Ты уверен, что это получится?
— Нет, — Эван тряхнул головой, и волосы прошелестели по плечам, как шелк, — не уверен. Но у меня снова появилась надежда, а это — одно из величайших различий между Светом и Тьмой.
— Всего лишь надежда?
— Она выигрывает и проигрывает войны.
Повернув руку в пожатии Эвана, Роланд взглянул на часы.
— Два сорок восемь. Она скоро пойдет домой. — На запястьях следы пальцев Эвана просто горели. — А пока, э-э, что нам делать?
Улыбка Эвана была просто воплощением озорства.
— Я бы на твоем месте разок-другой прорепетировал.
Роланд вздохнул и извлек из заднего кармана сложенный листок.
— А ты знаешь, — сказал он, — что людям с тобой не так-то просто?
— Ребекка!
Ребекка, уже взявшись за ручку двери и дрожа от нетерпения, все же остановилась.
— Посуду убрала на место?
— Да, Лена.
— Форму постирать захватила?
Ребекка только закусила губу. Форму она сложила, хотя и не так аккуратно, как всегда по пятницам, и уложила на дно красной сумки.
— Да, Лена.
— Плюшки себе взяла на выходные?
— Да, Лена.
Плюшки она тщательно завернула и надежно уложила поверх запачканной формы. Ребекка не могла дождаться очередной строчки литании.
— Не забудь съесть их дома.
Ребекка кивнула, потому что это движение было частью ритуала.
— Не забуду, Лена.
Еще одна строка.
Но ее не последовало.
Ребекка ждала, не в силах двинуться, не в силах повернуться и понять, что остановило ожидаемые слова. Послышался судорожный вздох, глухой удар по линолеуму, а потом голос, который был ей знаком, но она не помнила откуда.
— Вас предупреждали, миссис Пементел, что курение вас убьет.
Адепт Тьмы смотрел сверху вниз на управляющую, дергавшуюся у его ног. Одна рука ее схватилась за грудь, другая скребла по полу.
— Большинство курящих женщин после пятидесяти становятся жертвами сердечных заболеваний. Ну как? — Он слегка наклонился, и с пурпурных губ слетели беззвучные слова. — Помочь вам? Но я и так вам помог. Без этой помощи вы бы прожили еще двадцать четыре часа. — Он мило улыбнулся. — И боюсь, вам бы не понравился этот мир в его следующие двадцать четыре часа.
Он наблюдал последние мгновения, уловил последний вздох и с глубоким наслаждением втянул его в себя. И только потом обернулся к Ребекке.
За другой добровольной помощницей Света все еще шла охота. Деваться ей некуда, потому что за ней он пустил, как гончих, целую свору мужиков. Когда он почувствует, что ее поймали, он там окажется — посмотреть конец охоты. Тот, второй, кто помогал Свету, так называемый Бард, прошедший царство теней… Ему Адепт Тьмы покажет истинную Тьму. Но вот эта…
— Я не знаю, что помогло тебе в тот раз, — произнес он в спину Ребекке, с удовольствием замечая, как дергаются ее мускулы в желании повернуться, — но сейчас оно тебе не поможет. Эту ловушку ты построила сама. Я только ею воспользовался.
Шагнув вперед, он положил обе ладони ей на талию. Ребекка задрожала, но вывернуться из его объятий могла не больше, чем продолжать двигаться к двери. Должны были быть произнесены последние слова.
— И самое красивое тут, для тех, конечно, кто понимает, — прошептал он ей прямо в волосы так, что дыхание обожгло кожу, — что это никак не сдвинуло весы. Я только подтолкнул твою покойную подругу туда, куда она шла сама, и твое положение — естественное тому следствие. Но ты, пожалуй, все еще ничего не понимаешь.
Его руки скользнули вверх, прошлись по тяжелой спелости ее грудей, продвинулись выше, и большие пальцы больно впились в горло.
— И Свет тебя не спасет. Потому что он не узнает о твоем плене, пока не станет поздно, а тогда он будет занят со мной. А когда я с ним закончу, приду и займусь тобой. Мне это понравится. А тебе нет.
Внезапно она осталась одна наедине с болью от его слов и рук. Она отчаянно вцепилась в единственный островок спокойствия, как учила ее миссис Рут. И пока по щекам текли беззвучные слезы, она сражалась с тем, что привязывало ее к одной навязчивой мысли. Эвану нужна помощь. Нужно добраться до Эвана.
От прикосновения Эвана Роланд вздрогнул, прекратил бормотать стихи и хмуро глянул на Адепта.
— У меня не так много времени, чтобы все это выучить, — начал он и замолк, увидев лицо Эвана.
— Что случилось? — шепнул он, нервно оглядываясь.
— Слушай.
Он стал слушать. В квартире: ритмичное шуршание языка (Том вылизывал лапу), гудение холодильника, медленно капающий кран в ванной.
На улице: машины, голоса, колокола.
Колокола? Не меньше двух колоколен дико звенели, создавая диссонансный шум. Роланд посмотрел на часы. Три двадцать одна.
— Ребекка в опасности, — сказал Эван. И исчез.
— Миссис Пементел? Миссис Пементел!
Дверь кафетерия распахнулась, и входящий бухгалтер оказался лицом к лицу с Ребеккой, застывшей с протянутой к двери рукой.
— А, — сказал он с притворной улыбкой, — это ты!
Когда ему стало ясно, что Ребекка не собирается отодвигаться, он стал пробираться сбоку от нее, нервно гадая, чего это она закатила глаза. Ему было все равно, какой она там хороший работник, — сейчас ей пора бы быть дома.
— Ты видела миссис Пемен… Вопрос неожиданно оказался лишним.
— О Господи!
Рухнув на колени возле тела, он стал лихорадочно искать пульс. И не нашел, хотя и не знал точно, там ли он щупает.
«А если она мертва? Боже мой! А я ее трогал! — Он вскочил на ноги, отодвинулся на два шага, неуверенно шагнул обратно. — Надо что-то сделать? А что? Секунды ведь решают! Помощь. Надо позвать на помощь. А если она не умерла?»
Он вскрикнул, когда вспышка ослепительного света чуть не лишила его зрения.
— Ребекка! Леди! Что с тобой?
Ребекка? Так зовут эту дефективную девушку. Бухгалтер тер глаза до тех пор, пока не смог разглядеть высокого молодого человека с длинными волосами странного цвета, который склонился над девушкой у двери.
— Эй, там, — прошепелявил он. — Что? Как?
Эван не обратил на него внимания. Он ВИДЕЛ, что привязало Ребекку к месту, но понятия не имел, как эту связь разорвать. А голос Ребекки был так же связан, как и тело. Он ощущал след скверны, ясно говоривший ему, что враг здесь побывал, но эту связь наложила не Тьма.
— Эй, там, помочь надо!
Эван неохотно откликнулся. Не откликнуться он не мог, будучи тем, кем он был. Повернулся. И УВИДЕЛ, что связи от Ребекки идут к телу на полу.
— Кто была эта женщина? — спросил он, обходя застывшего от возмущения бухгалтера, который только брызгал слюной. Связи охватывали тело — да, но начинались они от Ребекки. «О Леди, что ты с собой сделала?»
— Я тебе говорю, помоги! — Бухгалтер махнул измазанной чернилами рукой в сторону пола, не понимая, почему он ожидает от этого панка каких-то разумных действий, но уверенный, что стоит ему только постараться, как все опять станет хорошо. — Ей нужна помощь!
У Эвана не было времени на церемонии, но Эвантарин, Адепт Света, поднял голову и позволил смертному встретить свой взгляд.
— Помочь ей не в моих силах, — сказал он.
«Боже мой! Труп! Я в одной комнате с трупом! Я…» — Мысль растаяла в серо-голубом шторме и в голосе, звучавшем, казалось, у него прямо в голове:
— Я должен теперь помочь живым. Кто эта женщина?
— Пементел. Лена Пементел, управляющая кафетерием.
Поднимающаяся в душе паника стихла, или отдалилась, но он все еще ее ощущал, глубоко спрятанную и рвущуюся наружу.
— Ты ее хорошо знал?
— Нет. Да! То есть не знаю. Мы каждую пятницу встречались и составляли смету на следующую неделю.
— Каждую пятницу? — Эван шагнул вперед. Бухгалтер увидел, как выросло его отражение в странных серых глазах, и пискнул:
— Да-да. Она приходила ко мне в кабинет…
— К тебе в кабинет? И ты не видел ритуала?
— Какого ритуала?
Эван задержал дыхание на глубоком вдохе и заставил себя сойти с командного тона. Впервые за всю свою жизнь он позавидовал Тьме, умеющей добираться до сердца и не заботиться о том, причинит ли это вред.
— Ритуала, освобождающего мою Леди, — произнес он, стараясь держать себя в руках. Ребекка беспомощна, Тьма может в любой момент вернуться, а у него сейчас не хватило бы силы защитить девушку.
— То есть на прошлой неделе я закончил рано, и я… это… сюда спустился.
— И что?
— А они… это… разговаривали.
— И что они говорили?
— Не помню. — Бухгалтер быстро выплюнул эти слова и втянул голову в плечи. Ничего не случилось, и он осмелился взглянуть. То, что он увидел, заставило его снова зажмуриться.
— Тебе придется вновь пережить это время…
Он сидел у себя в кабинете и ждал, пока разойдутся работники. Они шумели, прощаясь, и обменивались многозначительными взглядами — у Лены был посетитель. Последней уходила эта дефективная девушка, Ребекка. Она почти дошла до двери, когда Лена ее окликнула:
— Ребекка!
Девушка остановилась, держа руку на двери, и он подумал, сколько времени это займет. Если он спустится, решил он, дело пойдет быстрее, и домой можно будет уйти раньше.
— Посуду убрала на место?
— Да, Лена.
Жалко, что она дефективная. Она такая — как бы это сказать — очень аппетитная.
— Форму постирать захватила?
— Да, Лена.
А на самом деле такая комбинация аппетитности с невинностью страшно возбуждает.
— Плюшки себе взяла на выходные?
— Да, Лена.
Боже ж ты мой, это никогда не кончится. Неудивительно, что миссис Пементел так поздно приходит к нему по пятницам.
— Не забудь съесть их дома.
Девушка кивнула, и кудряшки у нее задергались, как у резиновых собачек, что в шестидесятых лепили на ветровое стекло автомобилей. Он про себя тихо фыркнул. У тех собачек, наверное, мозгов было больше.
— Не забуду, Лена.
— До понедельника, киска.
— До понедельника, Лена.
Бухгалтер дернулся. Он услышал голос. Точно услышал. И дверь кафетерия качнулась на петлях туда и обратно. Но никого не было. Он пришел к миссис Пементел, потому что было уже больше трех, а она к нему все не заходила. И в кафетерии было пусто. Разумеется. А то ему показалось, что в дверях застряла эта дефективная плюшечница. И что какие-то глаза копались у него в душе и нашли там похотливые мысли. Просто смешно. Он явно переработал.
Бухгалтер шагнул вперед, и носком начищенного ботинка зацепился за что-то мягкое. Глянул под ноги.
— Миссис Пементел? Миссис Пементел! — Бросившись на колени, он стал искать пульс. — Боже мой! Она мертва!
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
У нее за спиной повсюду в солнечных лучах сиял хрусталь, заливая холл всеми цветами радуги.
— Да нет. «Один — ноль в пользу психов и шарлатанов».
— Нет?
— Нет, — твердо ответил Эван. — Мы ищем колдунью. Или жрицу?
Женщина поднесла руку к сердцу.
— С одной колдуньей я училась в университете. Мы жили вместе. Она вечно наполняла ванну травами и весь кафель закапывала воском. Я потом вышла за Оуэна, а она, кажется, примкнула к группе террористок-лесбиянок. Извините. Больше ничем помочь не могу.
— Да, это немного, — признал Роланд. Часы с кукушкой в прихожей показывали почти двенадцать. Надо было идти дальше. — Но спасибо за внимание.
— А если вам понадобится найти прошлую жизнь…
— Мы будем иметь вас в виду.
— …я принимаю «Визу» и «Мастеркард», — закончила женщина и закрыла дверь.
По дороге к китайскому кварталу Роланд чувствовал, как с каждым шагом все решительнее становится Эван.
— Пенни за твои мысли, — предложил он в конце концов.
— В большом городе наверняка есть идущие по древним путям, — вздохнул Эван. — После вчерашней ночи весы так сдвинулись, что мне одному Тьму не остановить.
— Ты не один, — напомнил Роланд.
— Да, я знаю. — Он отбросил с лица волосы, и две женщины средних лет, с ног до головы в черном, внезапно замолчали и лишь смотрели, как он проходит. — Но у нас так мало времени.
Китайский астролог, как и мадам Алайна, находился на втором этаже и тоже над магазином. Но если помещение мадам Алайны выглядело, как переполненная квартира — они успели заметить, что там было полно вышитых подушек, занавесок с бисером и бахромой, — то увиденная сейчас комната напоминала небольшой врачебный кабинет, белый и чистый. Два мягких стула у большого письменного стола, стены увешаны каллиграфией, а из кувшинов, заполнявших одну стену от пола до потолка, шел интригующий запах.
— Чем я могу вам помочь? — Из небольшой двери, ведущей в кухню, вышел молодой человек восточного типа.
— Мы ищем, — Роланд вытащил из кармана листок бумаги и нашел фамилию в списке, — Джона Чина.
— Это я.
— О!
Молодой человек улыбнулся.
— Я знаю, вы предполагали, что я старше.
— Н-ну…
— Ничего, я к этому привык…
Внезапно его голос прервался, и он стал смотреть куда-то за спину Роланду.
Роланд обернулся. Эван тщательно стер все проявления своей ипостаси, но астролог смотрел так, будто у него видение.
Джон шагнул вперед и склонил голову.
— Чем могу вам служить, святой?
«Может быть, у него и в самом деле видение?»
Видение или что другое, но Джон Чин правильно понял, кто такой Эван. Роланд попытался превозмочь ревность.
Эван воспринял вопрос буквально.
— Нам нужны те, кто помнит старые ритуалы Богини.
— Жрицы? — Джон не сводил глаз с Эвана. — Они держат лавочку «Тайное знание» на Дюпон-стрит. Могу дать точный адрес.
— Будьте так добры.
Джон отошел к столу и вытащил записную книжку в кожаном коричневом переплете.
— Дюпон-стрит, сорок шесть.
— Дюпон-стрит, сорок шесть, — повторил Эван. — Благодарю вас.
Они уже были в дверях, когда их остановил голос Джона:
— Святой! Эти, признаки…
Ответ Эвана прозвучал приглушенно:
— Это правда.
— Чем я могу помочь?
Роланд прикрыл глаза рукой — Свет залил комнату, отражаясь от белых стен, и осветил астролога.
— Твоя помощь — в том, что ты такой, как есть. Из таких, как ты, черпает силу Свет.
Оказавшись на тротуаре в обтекавшей их с двух сторон толпе, Роланд протер слезящиеся глаза и спросил:
— А как он узнал, кто ты такой? То есть до этой твоей пиротехники? И ты знаешь, — Роланд скривился, — он, по-моему, даже не прищурился, когда ты вспыхнул.
— Во времена попроще он был бы назван святым.
— Святым? — Роланд старательно изображал безразличие, которого на самом деле не ощущал. — Только и всего?
— Из-за такого к ним отношения, — голос Эвана опять зазвучал устало, — Тьма и смогла почувствовать себя здесь столь сильной.
— Ой… извини.
— Нет, ты меня извини. — Эван протянул руку, будто хотел стереть с лица Роланда виноватый вид. — Я устал и сказал не подумав. Прости меня, пожалуйста.
Роланд пожал плечами.
— Ты действительно устал, — согласился он и махнул рукой проезжавшему такси. — Ладно, поехали спасать мир.
«Тайное знание» оказалось небольшим магазинчиком, зажатым между банком «Новая Шотландия» и рыбной лавочкой. На витрине шириной не более двух футов на черном бархате лежало несколько серебряных украшений. Роланд ожидал чего-нибудь более диковинного, но тема летучих мышей и черных котов была представлена лишь несколькими стеллажами внешне обычных книг, хрусталя, свеч и украшений. За прилавком лежали мешочки с сушеными травами, и пахло здесь почти как в кабинете Джона Чина, только на этот запах накладывался аромат горячего масла и жареного палтуса.
Роланд подошел к прилавку вслед за Эваном и был поражен, когда у девушки за прилавком началась гипервентиляция легких. Святого она, может быть, распознать и не могла, но на гормоны реагировала безошибочно.
— Мы ищем Церковь Жриц, — сказал Эван. — Вы можете нам помочь?
— Вам помочь? — переспросила она. — Конечно! С радостью!
Некоторое время она пребывала в растерянности, и Роланд улыбнулся.
— Церковь Жриц! — напомнил Эван.
— Ах да! — Она выпрямилась и едва пришла в себя. — Да. Они, э-э, владеют этим магазином. То есть не сама церковь, но те же люди.
«Удача! — подумал Роланд. — Вот ты нам и попался, сукин ты сын!»
Он увидел, как напряглись плечи Эвана, и понял, что Адепт боится, как бы новый путь опять не кончился тупиком.
А девушка продолжала:
— Но они сейчас все за городом, у них там, — она взмахнула руками, — дела. Потому-то я здесь одна.
— Все за городом, — медленно повторил Эван.
— Ага. У них там имение, и они туда ездят на все выходные.
— Мне нужно поговорить с главной жрицей. — Он наклонился вперед, и девушка проглотила воздух, когда лицо Эвана оказалось от нее в нескольких дюймах. — Это жизненно важно.
— С ними никак не связаться. У них даже телефона нет.
— Нет…
— Они вернутся в понедельник. — Голос ее сорвался на писк.
— В понедельник скорее всего некуда будет вернуться! — Эван возвысил голос, и девушка скорчилась, прижав руки к ушам и зажмурив глаза от видения, которое он ей показал.
У Роланда сердце окаменело. От Богини поддержки не будет, и им придется встретиться с Тьмой один на один. Все же он тронул Эвана за плечо. И ему показалось, что мышцы Эвана тоже из камня.
— Эй, — сказал тихо Роланд. — Ты ее напугал.
И тут он обрадовался, что сердце у него окаменело, а то бы от выражения на лице Эвана оно разорвалось.
— Роланд, я…
— Да ладно, — не думая, смотрит кто или нет, он погладил Эвана по щеке. — Я и сам психанул. Пойдем. — Он мотнул головой в сторону двери. — Пойдем домой и поищем другой способ.
Эван кивнул.
— Да. Всегда найдется другой способ. Спасибо.
— Послушай, никогда ничего не бывает таким черным или таким белым, как ты думаешь.
У Эвана скривились губы, и Роланд вспыхнул.
— Ладно, забудь, что я сказал.
— Не забуду. — Эван взял руку Роланда, все еще лежащую у него на плече. — Я это запомню, потому что это правда. И эту правду слишком часто забывают и Тьма, и Свет.
Он перегнулся через прилавок и подарил сжавшейся в комок девушке свою самую яркую улыбку.
— Простите, я не хотел вас испугать.
Она неуверенно поднялась и улыбнулась в ответ.
— Все в порядке.
Они ушли, и она в самом деле думала, что все в порядке, пока не заметила, что весь хрусталь в магазине светится неярким белым светом.
— Ладно, посмотрим, что у нас есть.
Они молча ехали в автобусе, и теперь шли по дорожке к дому Ребекки. Был третий час. Меньше чем через десять часов наступит конец. Роланд стал загибать пальцы.
— У нас есть один Адепт Света…
— Слегка потрепанный Адепт Света, — уточнил Эван, входя в до сих пор пустующую дверную раму.
— Будь по-твоему, — согласился Роланд. — Уличный музыкант, которого каждый называет Бардом… — Он предупредил протест Эвана: — Я знаю из достоверных источников, что я еще не Бард. Магическая арфа, на которой означенный Бард играть не умеет…
Из футляра раздалось громкое и резкое «до» Терпеливой.
— Гитара, на которой умеет. Далее, заклинание вызова Богини, но мы не знаем, как использовать. Сотрудница социального обеспечения, которую не можем найти. И Ребекка. Черт побери. — Роланд отступил в сторону, пока Эван открывал замок квартиры, — да при таких превосходящих силах Адепт Тьмы должен в собственные ботинки от страха спрятаться.
Когда они вошли, небольшая фигурка кофейного цвета соскользнула по занавесу и исчезла за окном.
Роланд напрягся, но видя, что Эван не волнуется, расслабился снова. Эван же, казалось, общается еще с кем-то, Роланду невидимым.
— Эй, ты здоров? — нервозно спросил Роланд, гадая, успеет ли он вытащить Терпеливую, и если успеет, будет ли от этого хоть какой-нибудь толк.
— Я идиот! — воскликнул Эван второй раз за день. — Идиот!
Роланд закрыл дверь и накинул цепочку.
— А почему? — спросил он.
— Мы знаем, как вызвать Богиню!
— Знаем?
— Да! — Эван воздел руки, и браслеты серебряным звонком оттенили его голос. — Песня— вот заклинание!
— Ага. Ты это уже утром говорил. — Роланд отставил Терпеливую и аккуратно сел на край дивана, кося одним глазом на Адепта, а другим — в окно: вдруг вернется тот же гость. — Еще ты утром говорил, что нам нужна колдунья. Так что же изменилось?
— Жрицы нам нужны как линза. Чтобы их ритуал помог направить наш вызов Богине.
— Еще раз спрашиваю: что изменилось?
— Роланд, — Эван бросился на колени и взял его руки в свои, — ты споешь песню. Ребекка ее направит.
— Ребекка, — повторил Роланд. Он был очень горд, что еще не потерял способности мыслить в такой ситуации.
— Ребекка! Серый народец ее опекает. У нее есть простота и ясность, которые даже в Свете редко встречаются. Она успокаивается в объятиях Земли. Подумай, Роланд, что все это значит.
Роланд подумал.
— Когда-то говорили, что такие, как Ребекка, отмечены Богом, что это — его избранные дети.
Глаза у Эвана стали того же серебряного цвета, что и браслеты.
— Кто воздвиг барьеры? — спросил он. — Она наблюдает за миром, и Она же следит за Ребеккой.
— Ты уверен, что это получится?
— Нет, — Эван тряхнул головой, и волосы прошелестели по плечам, как шелк, — не уверен. Но у меня снова появилась надежда, а это — одно из величайших различий между Светом и Тьмой.
— Всего лишь надежда?
— Она выигрывает и проигрывает войны.
Повернув руку в пожатии Эвана, Роланд взглянул на часы.
— Два сорок восемь. Она скоро пойдет домой. — На запястьях следы пальцев Эвана просто горели. — А пока, э-э, что нам делать?
Улыбка Эвана была просто воплощением озорства.
— Я бы на твоем месте разок-другой прорепетировал.
Роланд вздохнул и извлек из заднего кармана сложенный листок.
— А ты знаешь, — сказал он, — что людям с тобой не так-то просто?
— Ребекка!
Ребекка, уже взявшись за ручку двери и дрожа от нетерпения, все же остановилась.
— Посуду убрала на место?
— Да, Лена.
— Форму постирать захватила?
Ребекка только закусила губу. Форму она сложила, хотя и не так аккуратно, как всегда по пятницам, и уложила на дно красной сумки.
— Да, Лена.
— Плюшки себе взяла на выходные?
— Да, Лена.
Плюшки она тщательно завернула и надежно уложила поверх запачканной формы. Ребекка не могла дождаться очередной строчки литании.
— Не забудь съесть их дома.
Ребекка кивнула, потому что это движение было частью ритуала.
— Не забуду, Лена.
Еще одна строка.
Но ее не последовало.
Ребекка ждала, не в силах двинуться, не в силах повернуться и понять, что остановило ожидаемые слова. Послышался судорожный вздох, глухой удар по линолеуму, а потом голос, который был ей знаком, но она не помнила откуда.
— Вас предупреждали, миссис Пементел, что курение вас убьет.
Адепт Тьмы смотрел сверху вниз на управляющую, дергавшуюся у его ног. Одна рука ее схватилась за грудь, другая скребла по полу.
— Большинство курящих женщин после пятидесяти становятся жертвами сердечных заболеваний. Ну как? — Он слегка наклонился, и с пурпурных губ слетели беззвучные слова. — Помочь вам? Но я и так вам помог. Без этой помощи вы бы прожили еще двадцать четыре часа. — Он мило улыбнулся. — И боюсь, вам бы не понравился этот мир в его следующие двадцать четыре часа.
Он наблюдал последние мгновения, уловил последний вздох и с глубоким наслаждением втянул его в себя. И только потом обернулся к Ребекке.
За другой добровольной помощницей Света все еще шла охота. Деваться ей некуда, потому что за ней он пустил, как гончих, целую свору мужиков. Когда он почувствует, что ее поймали, он там окажется — посмотреть конец охоты. Тот, второй, кто помогал Свету, так называемый Бард, прошедший царство теней… Ему Адепт Тьмы покажет истинную Тьму. Но вот эта…
— Я не знаю, что помогло тебе в тот раз, — произнес он в спину Ребекке, с удовольствием замечая, как дергаются ее мускулы в желании повернуться, — но сейчас оно тебе не поможет. Эту ловушку ты построила сама. Я только ею воспользовался.
Шагнув вперед, он положил обе ладони ей на талию. Ребекка задрожала, но вывернуться из его объятий могла не больше, чем продолжать двигаться к двери. Должны были быть произнесены последние слова.
— И самое красивое тут, для тех, конечно, кто понимает, — прошептал он ей прямо в волосы так, что дыхание обожгло кожу, — что это никак не сдвинуло весы. Я только подтолкнул твою покойную подругу туда, куда она шла сама, и твое положение — естественное тому следствие. Но ты, пожалуй, все еще ничего не понимаешь.
Его руки скользнули вверх, прошлись по тяжелой спелости ее грудей, продвинулись выше, и большие пальцы больно впились в горло.
— И Свет тебя не спасет. Потому что он не узнает о твоем плене, пока не станет поздно, а тогда он будет занят со мной. А когда я с ним закончу, приду и займусь тобой. Мне это понравится. А тебе нет.
Внезапно она осталась одна наедине с болью от его слов и рук. Она отчаянно вцепилась в единственный островок спокойствия, как учила ее миссис Рут. И пока по щекам текли беззвучные слезы, она сражалась с тем, что привязывало ее к одной навязчивой мысли. Эвану нужна помощь. Нужно добраться до Эвана.
От прикосновения Эвана Роланд вздрогнул, прекратил бормотать стихи и хмуро глянул на Адепта.
— У меня не так много времени, чтобы все это выучить, — начал он и замолк, увидев лицо Эвана.
— Что случилось? — шепнул он, нервно оглядываясь.
— Слушай.
Он стал слушать. В квартире: ритмичное шуршание языка (Том вылизывал лапу), гудение холодильника, медленно капающий кран в ванной.
На улице: машины, голоса, колокола.
Колокола? Не меньше двух колоколен дико звенели, создавая диссонансный шум. Роланд посмотрел на часы. Три двадцать одна.
— Ребекка в опасности, — сказал Эван. И исчез.
— Миссис Пементел? Миссис Пементел!
Дверь кафетерия распахнулась, и входящий бухгалтер оказался лицом к лицу с Ребеккой, застывшей с протянутой к двери рукой.
— А, — сказал он с притворной улыбкой, — это ты!
Когда ему стало ясно, что Ребекка не собирается отодвигаться, он стал пробираться сбоку от нее, нервно гадая, чего это она закатила глаза. Ему было все равно, какой она там хороший работник, — сейчас ей пора бы быть дома.
— Ты видела миссис Пемен… Вопрос неожиданно оказался лишним.
— О Господи!
Рухнув на колени возле тела, он стал лихорадочно искать пульс. И не нашел, хотя и не знал точно, там ли он щупает.
«А если она мертва? Боже мой! А я ее трогал! — Он вскочил на ноги, отодвинулся на два шага, неуверенно шагнул обратно. — Надо что-то сделать? А что? Секунды ведь решают! Помощь. Надо позвать на помощь. А если она не умерла?»
Он вскрикнул, когда вспышка ослепительного света чуть не лишила его зрения.
— Ребекка! Леди! Что с тобой?
Ребекка? Так зовут эту дефективную девушку. Бухгалтер тер глаза до тех пор, пока не смог разглядеть высокого молодого человека с длинными волосами странного цвета, который склонился над девушкой у двери.
— Эй, там, — прошепелявил он. — Что? Как?
Эван не обратил на него внимания. Он ВИДЕЛ, что привязало Ребекку к месту, но понятия не имел, как эту связь разорвать. А голос Ребекки был так же связан, как и тело. Он ощущал след скверны, ясно говоривший ему, что враг здесь побывал, но эту связь наложила не Тьма.
— Эй, там, помочь надо!
Эван неохотно откликнулся. Не откликнуться он не мог, будучи тем, кем он был. Повернулся. И УВИДЕЛ, что связи от Ребекки идут к телу на полу.
— Кто была эта женщина? — спросил он, обходя застывшего от возмущения бухгалтера, который только брызгал слюной. Связи охватывали тело — да, но начинались они от Ребекки. «О Леди, что ты с собой сделала?»
— Я тебе говорю, помоги! — Бухгалтер махнул измазанной чернилами рукой в сторону пола, не понимая, почему он ожидает от этого панка каких-то разумных действий, но уверенный, что стоит ему только постараться, как все опять станет хорошо. — Ей нужна помощь!
У Эвана не было времени на церемонии, но Эвантарин, Адепт Света, поднял голову и позволил смертному встретить свой взгляд.
— Помочь ей не в моих силах, — сказал он.
«Боже мой! Труп! Я в одной комнате с трупом! Я…» — Мысль растаяла в серо-голубом шторме и в голосе, звучавшем, казалось, у него прямо в голове:
— Я должен теперь помочь живым. Кто эта женщина?
— Пементел. Лена Пементел, управляющая кафетерием.
Поднимающаяся в душе паника стихла, или отдалилась, но он все еще ее ощущал, глубоко спрятанную и рвущуюся наружу.
— Ты ее хорошо знал?
— Нет. Да! То есть не знаю. Мы каждую пятницу встречались и составляли смету на следующую неделю.
— Каждую пятницу? — Эван шагнул вперед. Бухгалтер увидел, как выросло его отражение в странных серых глазах, и пискнул:
— Да-да. Она приходила ко мне в кабинет…
— К тебе в кабинет? И ты не видел ритуала?
— Какого ритуала?
Эван задержал дыхание на глубоком вдохе и заставил себя сойти с командного тона. Впервые за всю свою жизнь он позавидовал Тьме, умеющей добираться до сердца и не заботиться о том, причинит ли это вред.
— Ритуала, освобождающего мою Леди, — произнес он, стараясь держать себя в руках. Ребекка беспомощна, Тьма может в любой момент вернуться, а у него сейчас не хватило бы силы защитить девушку.
— То есть на прошлой неделе я закончил рано, и я… это… сюда спустился.
— И что?
— А они… это… разговаривали.
— И что они говорили?
— Не помню. — Бухгалтер быстро выплюнул эти слова и втянул голову в плечи. Ничего не случилось, и он осмелился взглянуть. То, что он увидел, заставило его снова зажмуриться.
— Тебе придется вновь пережить это время…
Он сидел у себя в кабинете и ждал, пока разойдутся работники. Они шумели, прощаясь, и обменивались многозначительными взглядами — у Лены был посетитель. Последней уходила эта дефективная девушка, Ребекка. Она почти дошла до двери, когда Лена ее окликнула:
— Ребекка!
Девушка остановилась, держа руку на двери, и он подумал, сколько времени это займет. Если он спустится, решил он, дело пойдет быстрее, и домой можно будет уйти раньше.
— Посуду убрала на место?
— Да, Лена.
Жалко, что она дефективная. Она такая — как бы это сказать — очень аппетитная.
— Форму постирать захватила?
— Да, Лена.
А на самом деле такая комбинация аппетитности с невинностью страшно возбуждает.
— Плюшки себе взяла на выходные?
— Да, Лена.
Боже ж ты мой, это никогда не кончится. Неудивительно, что миссис Пементел так поздно приходит к нему по пятницам.
— Не забудь съесть их дома.
Девушка кивнула, и кудряшки у нее задергались, как у резиновых собачек, что в шестидесятых лепили на ветровое стекло автомобилей. Он про себя тихо фыркнул. У тех собачек, наверное, мозгов было больше.
— Не забуду, Лена.
— До понедельника, киска.
— До понедельника, Лена.
Бухгалтер дернулся. Он услышал голос. Точно услышал. И дверь кафетерия качнулась на петлях туда и обратно. Но никого не было. Он пришел к миссис Пементел, потому что было уже больше трех, а она к нему все не заходила. И в кафетерии было пусто. Разумеется. А то ему показалось, что в дверях застряла эта дефективная плюшечница. И что какие-то глаза копались у него в душе и нашли там похотливые мысли. Просто смешно. Он явно переработал.
Бухгалтер шагнул вперед, и носком начищенного ботинка зацепился за что-то мягкое. Глянул под ноги.
— Миссис Пементел? Миссис Пементел! — Бросившись на колени, он стал искать пульс. — Боже мой! Она мертва!
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Патрульная машина медленно объезжала Круг Кингз-колледжа, свет прожектора шарил по лужайке. Полицейские заграждения убрали еще днем, но всем автомобилям дали инструкцию по возможности здесь патрулировать.
— Ты думаешь, он вернется на место преступления? — спросил Брукс свою напарницу. Он вглядывался через ветровое стекло в освещенный прожектором круг, но видел только траву, деревья да вдруг неожиданно ярко вспыхивавшие пометки мелом. Интересно, что видит она.
— Надеюсь. — Паттон продавливала слова сквозь стиснутые зубы, не отводя взгляда от центра лужайки. — Надеюсь, что он вернется. Надеюсь, что мы здесь окажемся. Надеюсь, что этот гад даст мне шанс стереть его с лица земли.
Она видела перед собой тельце на траве, хотя и знала, что на самом деле его давно убрали, и понимала, что будет его видеть до тех пор, пока не отомстит за девочку.
Они завершили круг, и Брукс выключил прожектор. На панели зашипело радио, и бесстрастный голос диспетчера произнес:
— Офицеру нужна помощь, Блур-стрит и Йонг-стрит, северо-западный угол. Повторяю, офицеру нужна помощь, Блур-стрит и Йонг-стрит, северо-западный угол.
Паттон перебросила переключатель.
— 5234 принял.
Она откинулась на сиденье, а Джек одновременно врубил сирену и ударил по газам. Рука Паттон лежала на дубинке, губы сжались в ниточку. Ничего ей сейчас так не хотелось, как разбить пару голов.
У них за спиной в Круге сгустилась Тьма.
Ребекка вытащила из шкафа оранжевый свитер и натянула на себя. Холодно не было, и она не боялась, что будет холодно. Просто ей в нем было приятно. Она сама его купила, никто ей не помогал, и он, хотя Ребекка не могла бы этого объяснить, был символом ее независимости. Силы. А еще он был яркий, а Дару всегда говорила, что ночью надо носить яркое, чтобы автомобили тебя видели. Тогда Ребекка впервые услышала, что автомобили могут видеть.
— Как ты себя чувствуешь, Леди?
Она прижалась головой к груди Эвана и потерлась о его плечо.
— Немножко боюсь, Эван. Я не совсем понимаю, что вы хотите, чтобы я сделала.
— Я хочу, чтобы ты слушала песню Роланда. По-настоящему слушала. И чтобы ты была сама собой.
— Это все?
— Да, это все.
— Это я, наверное, смогу. — Она вздохнула. — Только я все равно немножко боюсь, Эван.
— И я тоже, Леди. — Он прижался щекой к ее кудрям и обнял, словно хотел защитить. — И я тоже.
Эван вспомнил, что обещал троллю, и устыдился, что его пришлось об этом просить. Если они победят, если останутся оба в живых и если она согласится, он возьмет ее с собой, возвращаясь в Свет. Там будет защищена ее беззащитность, останется незамутненной ее ясность. Лишь когда он увидел ее в ловушке Тьмы, он понял, как много она для него значит. Такую жизнь надо беречь, а здешний мир этого не умеет.
Но сначала надо победить. И обоим выжить.
— Двенадцатый час, — раздался голос Роланда из гостиной. — Нам пора.
Ребекка крепко обняла Эвана, потом взяла за руку и повела в гостиную.
— Пока я спала, ты не звонил Дару, Роланд?
— Звонил, детка. — Он старался не встречаться с ней взглядом. — Ее весь день не было на работе. Я там ей оставил сообщение, и дома у нее на автоответчике — тоже.
— Интересно, где она, — нахмурилась Ребекка.
Роланд опустил взгляд на футляр гитары, посмотрел на потолок, выглянул в окно, вопросительно глянул на Эвана. Эван кивнул.
— Мы с Эваном боимся, что ее схватила Тьма.
— Схватила Дару?
— Да.
— Ты видел сам? — обратилась Ребекка к Эвану.
Он покачал головой. И грустно сказал:
— Я не могу сейчас тратить силу.
— Тогда ты не можешь знать, что она попалась Тьме.
— Она не позвонила, детка. Ни нам, ни на работу.
— Это ничего. — Ребекка туже натянула свитер на плечах. — Дару много работает и очень занята. Она не может звонить из-за каждой мелочи.
Меньше всего Роланду хотелось ее разубеждать. Пусть он сам убежден, что Дару им больше не увидеть, что плохого, если Ребекка думает иначе? И завтра этот вопрос может оказаться спорным.
От окна, где стояла арфа, раздался тихий вздох, как если бы легкий бриз прошелся по струнам.
— Ты думаешь, он вернется на место преступления? — спросил Брукс свою напарницу. Он вглядывался через ветровое стекло в освещенный прожектором круг, но видел только траву, деревья да вдруг неожиданно ярко вспыхивавшие пометки мелом. Интересно, что видит она.
— Надеюсь. — Паттон продавливала слова сквозь стиснутые зубы, не отводя взгляда от центра лужайки. — Надеюсь, что он вернется. Надеюсь, что мы здесь окажемся. Надеюсь, что этот гад даст мне шанс стереть его с лица земли.
Она видела перед собой тельце на траве, хотя и знала, что на самом деле его давно убрали, и понимала, что будет его видеть до тех пор, пока не отомстит за девочку.
Они завершили круг, и Брукс выключил прожектор. На панели зашипело радио, и бесстрастный голос диспетчера произнес:
— Офицеру нужна помощь, Блур-стрит и Йонг-стрит, северо-западный угол. Повторяю, офицеру нужна помощь, Блур-стрит и Йонг-стрит, северо-западный угол.
Паттон перебросила переключатель.
— 5234 принял.
Она откинулась на сиденье, а Джек одновременно врубил сирену и ударил по газам. Рука Паттон лежала на дубинке, губы сжались в ниточку. Ничего ей сейчас так не хотелось, как разбить пару голов.
У них за спиной в Круге сгустилась Тьма.
Ребекка вытащила из шкафа оранжевый свитер и натянула на себя. Холодно не было, и она не боялась, что будет холодно. Просто ей в нем было приятно. Она сама его купила, никто ей не помогал, и он, хотя Ребекка не могла бы этого объяснить, был символом ее независимости. Силы. А еще он был яркий, а Дару всегда говорила, что ночью надо носить яркое, чтобы автомобили тебя видели. Тогда Ребекка впервые услышала, что автомобили могут видеть.
— Как ты себя чувствуешь, Леди?
Она прижалась головой к груди Эвана и потерлась о его плечо.
— Немножко боюсь, Эван. Я не совсем понимаю, что вы хотите, чтобы я сделала.
— Я хочу, чтобы ты слушала песню Роланда. По-настоящему слушала. И чтобы ты была сама собой.
— Это все?
— Да, это все.
— Это я, наверное, смогу. — Она вздохнула. — Только я все равно немножко боюсь, Эван.
— И я тоже, Леди. — Он прижался щекой к ее кудрям и обнял, словно хотел защитить. — И я тоже.
Эван вспомнил, что обещал троллю, и устыдился, что его пришлось об этом просить. Если они победят, если останутся оба в живых и если она согласится, он возьмет ее с собой, возвращаясь в Свет. Там будет защищена ее беззащитность, останется незамутненной ее ясность. Лишь когда он увидел ее в ловушке Тьмы, он понял, как много она для него значит. Такую жизнь надо беречь, а здешний мир этого не умеет.
Но сначала надо победить. И обоим выжить.
— Двенадцатый час, — раздался голос Роланда из гостиной. — Нам пора.
Ребекка крепко обняла Эвана, потом взяла за руку и повела в гостиную.
— Пока я спала, ты не звонил Дару, Роланд?
— Звонил, детка. — Он старался не встречаться с ней взглядом. — Ее весь день не было на работе. Я там ей оставил сообщение, и дома у нее на автоответчике — тоже.
— Интересно, где она, — нахмурилась Ребекка.
Роланд опустил взгляд на футляр гитары, посмотрел на потолок, выглянул в окно, вопросительно глянул на Эвана. Эван кивнул.
— Мы с Эваном боимся, что ее схватила Тьма.
— Схватила Дару?
— Да.
— Ты видел сам? — обратилась Ребекка к Эвану.
Он покачал головой. И грустно сказал:
— Я не могу сейчас тратить силу.
— Тогда ты не можешь знать, что она попалась Тьме.
— Она не позвонила, детка. Ни нам, ни на работу.
— Это ничего. — Ребекка туже натянула свитер на плечах. — Дару много работает и очень занята. Она не может звонить из-за каждой мелочи.
Меньше всего Роланду хотелось ее разубеждать. Пусть он сам убежден, что Дару им больше не увидеть, что плохого, если Ребекка думает иначе? И завтра этот вопрос может оказаться спорным.
От окна, где стояла арфа, раздался тихий вздох, как если бы легкий бриз прошелся по струнам.