Страница:
– Это кольцо матери. Я посылал в Леклер-Парк за ним. Я оставил его там, чтобы у меня не появилось искушения продать его, когда окажусь в долгах.
– Для меня это большая честь – надеть его сегодня.
– Это не вещь взаймы. Оно было подарено мне матерью для моей жены, каковой ты и являешься.
«Не настоящей», – подумала она. Но суровый блеск его глаз удержал Флер от того, чтобы произнести это вслух.
Он предложил ей руку, она положила на нее свою, и Данте ободряюще ее погладил.
– Оказавшись там, ты почувствуешь, будто никогда не пропускала сезоны.
Нельзя сказать, что Флер не ощутила, что пропускала сезоны, однако страхи почти оставили ее, как только она оказалась на балу. Помогло то, что ее сразу же взяла под свою опеку Шарлотта.
– Пойди повидайся с друзьями, пока я представлю Флер, – распорядилась она. – Возвращайся к третьему вальсу.
Данте послушно поклонился и удалился.
– А теперь пошли со мной. Я все устроила, – сказала Шарлотта и повела ее мимо блистающих позолотой платьев и бриллиантов.
Первым делом она подвела ее к Диане Сент-Джон, которая была воплощением сдержанной элегантности в своем серебристом платье. Декольте идеально очерчивало ее плечи; полдюйма в ту или другую сторону могли бы безнадежно испортить задуманный фасон. Рукава хотя и широкие, тем не менее не скрывали изящества ее рук. Великолепный бриллиант висел у нее на шее, и Флер подумала, что он не был взят напрокат. Пышные каштановые волосы Диана собрала не то чтобы в модный, но очень привлекательный узел.
Диана отступила и оглядела ансамбль Флер:
– Великолепно. Вы обе выглядите отлично.
–Диана несколько раз в год посещает Париж, и ее комплимент дорогого стоит, – заявила Шарлотта. – А где София? Она часть нашей компании поддержки сегодня.
Флер была представлена черноволосой герцогине Эвердон и ее несколько экзотически выглядевшему мужу Адриану Бершару. Ей не понадобились какие-либо подсказки Шарлотты относительно истории этой пары. Последние десять лет она провела вдали от общества, но не от светских сплетен. Она знала историю наследства герцогини, полагающегося ей по праву, и о незаконнорожденном сыне герцога, за которого она вышла замуж.
– Мой муж говорил мне о вас, – сказала она, поворачиваясь к Адриану. – Надеюсь, вы друзья.
– Хорошие друзья, мадам. Он, Сент-Джон и Хэмптон образуют вместе с Леклером дружескую компанию, к которой имею честь принадлежать и я.
– Маклейн также входит в этот круг?
Шарлотта и герцогиня усмехнулись. Адриан притворился, что не заметил этого.
– Как и у большинства мужчин, у вашего мужа несколько дружеских компаний. Мой брат Колин относится к кругу Маклейна, я же с ним не связан.
– Надеюсь, – пробормотала герцогиня.
– Мистер Бершар, вы должны нас теперь извинить, —сказала Шарлотта. – Нам нужно кое-что обсудить.
Он отступил на шаг:
– Если леди обговаривают стратегию своих действий, я должен исчезнуть.
Герцогиня взяла Флер под руку:
– Прежде чем составлять какие-то планы, я хотела бы приветствовать ваше возвращение в наш круг. Я бы уже посетила вас, но была в Девоне вплоть до начала этой недели. Примите мои наилучшие пожелания в связи с вашим браком.
Флер была тронута, что ее так быстро приняли в свое окружение. Невысокая, лет тридцати, герцогиня не была писаной красавицей, но ее ясные зеленые глаза излучали искренность и откровенность.
– Спасибо, ваша светлость. Вы очень добры ко мне.
– Находить новых друзей – это всегда радость. И пожалуйста, зовите меня Софией.
Это уже было настоящей щедростью.
– Ваши мальчики вернулись с вами? – спросила Диана.
– Конечно. Бершар скомандовал, чтобы они приехали оба. Он не видел малыша целый месяц.
– Уважаемые леди, мы соберемся через два дня, чтобы обсудить различные женские дела, но сейчас мы должны поработать, – сказала Шарлотта. – Вы все знаете о том, какие слухи распространяет отчим Флер. Сегодня мы должны показать, что это все ложь. Я хочу, чтобы Флер пообщалась с каждой леди, которая способна повлиять на общественное мнение. Чтобы она танцевала с пэрами и адмиралами. – Шарлотта повернулась к Флер: – Мы так расположимся, что ты всегда сможешь найти рядом друга.
– Я пойду первой, – предложила герцогиня. – Начнем, благословясь. Я вижу Дороти, тетю Адриана. По всей видимости, она помнит вас по первому сезону, так что ее не назовешь совершенной незнакомкой.
Их слова не расходились с делом. Флер ни разу не почувствовала себя одинокой. Едва партнер по танцу подводил ее к ее месту, рядом оказывалась одна из подруг.
Мало-помалу Флер расслабилась и успокоилась. Она знала здесь многих, даже если с кем-то и не разговаривала в течение ряда лет. Были различные версии о ее браке, но почти все они не относились к числу недобрых.
Она почти не видела Данте. Иногда, танцуя с партнером, она мельком замечала, как он танцевал с кем-нибудь. Когда начался третий вальс, он оказался рядом с ней и ввел ее в круг танцующих. Зал закружился и завертелся, они оказались в центре танцевального вихря. Это напомнило Флер их последний танец – в саду. Выражение лица – то же, хотя что-то в нем оставалось от гнева, который им владел сегодня днем.
К началу банкета у Флер было ощущение, что она хорошо освоилась. Посетить бал, не совершая ничего из ряда вон выходящего, – не столь уж трудная задача, если ты разумный и нормальный человек.
Дэниел Сент-Джон предложил Флер проводить ее на ужин. Она подумала, что это устроили для нее подруги.
Болтая с ним, она разглядывала другие пары за столом. Ее внимание привлекла эффектная блондинка с дымчатыми глазами. На даме было темно-фиолетовое платье, похожее по цвету на то, которое Флер заказала у мадам Тиссо. Именно это платье вызвало ее изначальный интерес.
Леди пошевелилась, слегка повернулась. Теперь ее можно было рассмотреть. Флер отметила про себя, что это, пожалуй, самая красивая женщина нынешнего бала.
Затем ее взгляд остановился на двух деталях наряда леди. Совсем маленьких. Блестящих. Паре аметистовых сережек, свисающих с мочек ушей, переливающихся при свете и идеально гармонирующих с платьем.
У Флер перехватило дыхание. Сердце гулко заколотилось при взгляде на эти сережки. Она видела их раньше. Она приносила их в своем ридикюле в долговую тюрьму.
Флер с трудом отвела взор от сережек и уткнулась в тарелку. Шум зала превратился в сплошной гул. Она перестала слышать, что говорит Сент-Джон.
Через несколько секунд она снова посмотрела на серьги.
– А вон та женщина в фиолетовом платье. Вы знаете ее?
Вопрос Флер заставил Сент-Джона прервать фразу наполуслове.
– Это баронесса Далри. Шотландский титул.
– Она чрезвычайно красива.
– Да.
Сент-Джон знал, что баронесса была любовницей Данте.
Флер внезапно ощутила озноб. Жар и озноб одновременно. Боль в груди не собиралась отпускать. Флер с трудом удалось сделать вдох.
Данте возобновил любовные отношения с баронессой и отдал ей серьги. Может быть, об этом знали также и Шарлотта, София и Диана.
Флер сделала глубокий вдох. Она и раньше предполагала, что этот день рано или поздно настанет. Это будет какая-то конкретная женщина, и Флер узнает, кто именно. Она попыталась сделать вид, что ее это нисколько не волнует, однако это ей не удалось.
Ей вдруг захотелось умереть.
– Ты выглядишь нездоровой, – с участием сказала Диана. – Думаю, вечер был очень непрост для тебя.
– Да, я нездорова. – Флер с трудом выдавила из себя слова. Боль в груди стала нестерпимой. Она поднялась: —Прошу извинить меня…
Диана мгновенно оказалась рядом. Поддерживая Флер, она вывела ее из банкетного зала.
Боль возрастала. По щекам Флер побежали слезы. Она не слышала, что ей шепчет герцогиня. Она не могла освободиться от образа, который засел в ее голове. Она видела Данте, который держит ладонями лицо баронессы, смотрит ей в глаза и дважды нежно целует – один раз в лоб и второй – в губы.
Сердце Флер зашлось в груди. Герцогиня подтолкнула ее в холл как раз в тот момент, когда началось всеобщее движение.
Она лежала в шезлонге, хлюпая носом, как какая-нибудь дурочка, желая, чтобы здание рухнуло и похоронило ее. Она не могла остановить поток слез, как ни ругала себя за это и как ни пыталась взять себя в руки. Женщины приходили и уходили, делали вид, что не замечают ее состояния, но в то же время бросали на нее внимательные взгляды.
Подруги окружили Флер, образовав барьер из юбок и создав видимость уединения. Шарлотта и София суровым взглядом отгоняли дам, которые проявляли слишком большой интерес к Флер.
– Не могу поверить, что никто из нас не захватил с собой нюхательную соль, – сказала Шарлотта.
– Она не в обмороке, – возразила Диана.
Флер предпочла бы оказаться в обмороке. Еще лучше, если бы она преодолела коридор и рухнула на землю. Она хотела бы забыться, чтобы не видеть перед собой Данте, целующего баронессу.
– Нам нужно выяснить, что стало причиной этого, – сказала Диана. – Если кто-то оскорбил ее или заговорил в ее присутствии об обвинениях в ее адрес отчима…
– Сент-Джон сказал, что это началось сразу же после того, как она спросила его о баронессе Далри, – негромко проговорила София.
Три женщины замолчали. Флер знала, что они жалеют ее. От этого ей стало еще хуже.
– Дело в серьгах, – сказала наконец Шарлотта. – Я убью своего братца. Он должен был сказать ей, чтобы она не надевала их. Он знает, что Флер их видела.
– Ладно, я позволяю тебе убить его, а сама отвезу Флер домой, – предложила София. – Перед тем как ты его убьешь, скажи ему, что она уехала. Диана, найди Адриана и сообщи ему, что я хочу откланяться.
– София, я надеюсь, что ты впредь не будешь принимать леди Далри. Это была преднамеренная жестокость с ее стороны.
– Или незнание. Она могла и не предполагать, что Флер узнает серьги.
– Возможно. Однако один человек это знал, и когда я разделаюсь с ним…
– Пожалуйста, не надо, – сумела выговорить Флер. – Я уже наделала много шума сегодня. Не обвиняйте ни в чем Данте. Это вовсе не его вина.
Шарлотта потрепала ее по лицу:
– Ты позволь сейчас Софии отвезти тебя домой. Я навещу тебя завтра утром и поговорю с Данте. А сегодня он может меня не опасаться.
– Ты гадкий и мерзкий человечишка! – Шарлотта прошипела эту оскорбительную фразу, едва вытащив Данте из бального зала. – Безжалостный, жестокосердный тип! Как ты мог?! Ведь ты знал, какое значение имеет этот вечер! Как мог ты быть настолько глуп, что…
– Шарл, довольно. – Данте был не в настроении выслушивать дальнейший поток оскорблений.
Его настроение не улучшилось с того момента, когда он утром посадил Флер в карету. Более того, оно стало еще сумрачнее. Он не без труда сохранял внешнее спокойствие в течение всего вечера, хотя в его голове роилось множество вопросов и порождающих ярость ответов.
В некоторых случаях он способен был дать себе отчет в том, что причина его гнева – элементарная ревность. Ревность к Сидделу, к секретным связям этого человека с Флер. Он целый день размышлял о том, какие отношения их могли связывать.
Тот факт, что Флер выслеживала Сиддела, заставил его сделать вывод, от которого у него раскалывалась голова, что она была отвергнутая любовница, продолжающая цепляться за мужчину, которого потеряла, и отказывала другим по причине любви к нему. Одна только уверенность в том, что Сиддел заграбастал бы состояние Флер, если бы появилась возможность, уже приводила его в состояние бешенства.
И вот сейчас, под занавес дня, который начался так отвратительно, а затем получил еще более неприятное развитие, он вдруг сделался объектом любопытства и сочувствия. Судя по тому, что он понял из передающихся шепотом сплетен, с Флер приключилась подлинная катастрофа. Когда Шарл отыскала его, он попытался найти способ уменьшить нанесенный ущерб.
– Этого недостаточно, – огрызнулась Шарл. – Ты хоть знаешь, что произошло?
– Я кое-что подслушал и представляю, как все будет подано завтра. Моя жена внезапно потеряла контроль над собой во время банкета, истерично разрыдалась, ее вывели в холл, а затем герцогиня Эвердон спровадила ее домой, что бы другие не слышали ее стенаний. И, по слухам, не было никаких причин для проявления подобных эмоций, кроме ее неуравновешенной психики.
– О Господи, это все так преувеличено! Завтра болтуны и сплетники будут рассказывать, что она пыталась выпить яд.
– Да. Фартингстоун будет в восторге.
Шарлотта шагнула вперед, поставила руки на бедра.
– Все было отнюдь не беспричинно, ты, жалкая пародия на мужа! Она увидела серьги!
– Что ты имеешь в виду?
– Аметистовые серьги, которые приносила тебе в долговую тюрьму! Она увидела их на баронессе!
– Ты хочешь сказать, что Флер устроила сцену по причине ревности?
– Она не устраивала сцен! Она вела себя великолепно, если учесть, насколько она была потрясена. Самое худшее во всей этой истории то, что она винит себя, а не тебя.
Разумеется, она не может винить его. Она не посмела бы. Если бы он возобновил любовную связь с баронессой, она не смогла бы против этого возражать.
К тому же баронесса не была его любовницей, что делало всю эту драму смехотворной. Почти столь же ироничной, как и тот факт, что он застал ее этим утром с мужчиной.
Он рассмеялся бы, если бы его не душил гнев.
– Ты зол на нее, – заметила Шарлотта.
– Ты чертовски права.
– Вероятно, ты полагаешь, что она должна относиться к этому мудрее. Она не была в обществе некоторое время и отвыкла от того, что от многих мужчин можно ожидать не верности.
У Данте было искушение объяснить все Шарлотте и обелить себя.
– Если ты хочешь оскорблять меня и дальше, то приходи для этого завтра. А сейчас я удаляюсь и иду к своей жене.
Глава 17
– Для меня это большая честь – надеть его сегодня.
– Это не вещь взаймы. Оно было подарено мне матерью для моей жены, каковой ты и являешься.
«Не настоящей», – подумала она. Но суровый блеск его глаз удержал Флер от того, чтобы произнести это вслух.
Он предложил ей руку, она положила на нее свою, и Данте ободряюще ее погладил.
– Оказавшись там, ты почувствуешь, будто никогда не пропускала сезоны.
Нельзя сказать, что Флер не ощутила, что пропускала сезоны, однако страхи почти оставили ее, как только она оказалась на балу. Помогло то, что ее сразу же взяла под свою опеку Шарлотта.
– Пойди повидайся с друзьями, пока я представлю Флер, – распорядилась она. – Возвращайся к третьему вальсу.
Данте послушно поклонился и удалился.
– А теперь пошли со мной. Я все устроила, – сказала Шарлотта и повела ее мимо блистающих позолотой платьев и бриллиантов.
Первым делом она подвела ее к Диане Сент-Джон, которая была воплощением сдержанной элегантности в своем серебристом платье. Декольте идеально очерчивало ее плечи; полдюйма в ту или другую сторону могли бы безнадежно испортить задуманный фасон. Рукава хотя и широкие, тем не менее не скрывали изящества ее рук. Великолепный бриллиант висел у нее на шее, и Флер подумала, что он не был взят напрокат. Пышные каштановые волосы Диана собрала не то чтобы в модный, но очень привлекательный узел.
Диана отступила и оглядела ансамбль Флер:
– Великолепно. Вы обе выглядите отлично.
–Диана несколько раз в год посещает Париж, и ее комплимент дорогого стоит, – заявила Шарлотта. – А где София? Она часть нашей компании поддержки сегодня.
Флер была представлена черноволосой герцогине Эвердон и ее несколько экзотически выглядевшему мужу Адриану Бершару. Ей не понадобились какие-либо подсказки Шарлотты относительно истории этой пары. Последние десять лет она провела вдали от общества, но не от светских сплетен. Она знала историю наследства герцогини, полагающегося ей по праву, и о незаконнорожденном сыне герцога, за которого она вышла замуж.
– Мой муж говорил мне о вас, – сказала она, поворачиваясь к Адриану. – Надеюсь, вы друзья.
– Хорошие друзья, мадам. Он, Сент-Джон и Хэмптон образуют вместе с Леклером дружескую компанию, к которой имею честь принадлежать и я.
– Маклейн также входит в этот круг?
Шарлотта и герцогиня усмехнулись. Адриан притворился, что не заметил этого.
– Как и у большинства мужчин, у вашего мужа несколько дружеских компаний. Мой брат Колин относится к кругу Маклейна, я же с ним не связан.
– Надеюсь, – пробормотала герцогиня.
– Мистер Бершар, вы должны нас теперь извинить, —сказала Шарлотта. – Нам нужно кое-что обсудить.
Он отступил на шаг:
– Если леди обговаривают стратегию своих действий, я должен исчезнуть.
Герцогиня взяла Флер под руку:
– Прежде чем составлять какие-то планы, я хотела бы приветствовать ваше возвращение в наш круг. Я бы уже посетила вас, но была в Девоне вплоть до начала этой недели. Примите мои наилучшие пожелания в связи с вашим браком.
Флер была тронута, что ее так быстро приняли в свое окружение. Невысокая, лет тридцати, герцогиня не была писаной красавицей, но ее ясные зеленые глаза излучали искренность и откровенность.
– Спасибо, ваша светлость. Вы очень добры ко мне.
– Находить новых друзей – это всегда радость. И пожалуйста, зовите меня Софией.
Это уже было настоящей щедростью.
– Ваши мальчики вернулись с вами? – спросила Диана.
– Конечно. Бершар скомандовал, чтобы они приехали оба. Он не видел малыша целый месяц.
– Уважаемые леди, мы соберемся через два дня, чтобы обсудить различные женские дела, но сейчас мы должны поработать, – сказала Шарлотта. – Вы все знаете о том, какие слухи распространяет отчим Флер. Сегодня мы должны показать, что это все ложь. Я хочу, чтобы Флер пообщалась с каждой леди, которая способна повлиять на общественное мнение. Чтобы она танцевала с пэрами и адмиралами. – Шарлотта повернулась к Флер: – Мы так расположимся, что ты всегда сможешь найти рядом друга.
– Я пойду первой, – предложила герцогиня. – Начнем, благословясь. Я вижу Дороти, тетю Адриана. По всей видимости, она помнит вас по первому сезону, так что ее не назовешь совершенной незнакомкой.
Их слова не расходились с делом. Флер ни разу не почувствовала себя одинокой. Едва партнер по танцу подводил ее к ее месту, рядом оказывалась одна из подруг.
Мало-помалу Флер расслабилась и успокоилась. Она знала здесь многих, даже если с кем-то и не разговаривала в течение ряда лет. Были различные версии о ее браке, но почти все они не относились к числу недобрых.
Она почти не видела Данте. Иногда, танцуя с партнером, она мельком замечала, как он танцевал с кем-нибудь. Когда начался третий вальс, он оказался рядом с ней и ввел ее в круг танцующих. Зал закружился и завертелся, они оказались в центре танцевального вихря. Это напомнило Флер их последний танец – в саду. Выражение лица – то же, хотя что-то в нем оставалось от гнева, который им владел сегодня днем.
К началу банкета у Флер было ощущение, что она хорошо освоилась. Посетить бал, не совершая ничего из ряда вон выходящего, – не столь уж трудная задача, если ты разумный и нормальный человек.
Дэниел Сент-Джон предложил Флер проводить ее на ужин. Она подумала, что это устроили для нее подруги.
Болтая с ним, она разглядывала другие пары за столом. Ее внимание привлекла эффектная блондинка с дымчатыми глазами. На даме было темно-фиолетовое платье, похожее по цвету на то, которое Флер заказала у мадам Тиссо. Именно это платье вызвало ее изначальный интерес.
Леди пошевелилась, слегка повернулась. Теперь ее можно было рассмотреть. Флер отметила про себя, что это, пожалуй, самая красивая женщина нынешнего бала.
Затем ее взгляд остановился на двух деталях наряда леди. Совсем маленьких. Блестящих. Паре аметистовых сережек, свисающих с мочек ушей, переливающихся при свете и идеально гармонирующих с платьем.
У Флер перехватило дыхание. Сердце гулко заколотилось при взгляде на эти сережки. Она видела их раньше. Она приносила их в своем ридикюле в долговую тюрьму.
Флер с трудом отвела взор от сережек и уткнулась в тарелку. Шум зала превратился в сплошной гул. Она перестала слышать, что говорит Сент-Джон.
Через несколько секунд она снова посмотрела на серьги.
– А вон та женщина в фиолетовом платье. Вы знаете ее?
Вопрос Флер заставил Сент-Джона прервать фразу наполуслове.
– Это баронесса Далри. Шотландский титул.
– Она чрезвычайно красива.
– Да.
Сент-Джон знал, что баронесса была любовницей Данте.
Флер внезапно ощутила озноб. Жар и озноб одновременно. Боль в груди не собиралась отпускать. Флер с трудом удалось сделать вдох.
Данте возобновил любовные отношения с баронессой и отдал ей серьги. Может быть, об этом знали также и Шарлотта, София и Диана.
Флер сделала глубокий вдох. Она и раньше предполагала, что этот день рано или поздно настанет. Это будет какая-то конкретная женщина, и Флер узнает, кто именно. Она попыталась сделать вид, что ее это нисколько не волнует, однако это ей не удалось.
Ей вдруг захотелось умереть.
– Ты выглядишь нездоровой, – с участием сказала Диана. – Думаю, вечер был очень непрост для тебя.
– Да, я нездорова. – Флер с трудом выдавила из себя слова. Боль в груди стала нестерпимой. Она поднялась: —Прошу извинить меня…
Диана мгновенно оказалась рядом. Поддерживая Флер, она вывела ее из банкетного зала.
Боль возрастала. По щекам Флер побежали слезы. Она не слышала, что ей шепчет герцогиня. Она не могла освободиться от образа, который засел в ее голове. Она видела Данте, который держит ладонями лицо баронессы, смотрит ей в глаза и дважды нежно целует – один раз в лоб и второй – в губы.
Сердце Флер зашлось в груди. Герцогиня подтолкнула ее в холл как раз в тот момент, когда началось всеобщее движение.
Она лежала в шезлонге, хлюпая носом, как какая-нибудь дурочка, желая, чтобы здание рухнуло и похоронило ее. Она не могла остановить поток слез, как ни ругала себя за это и как ни пыталась взять себя в руки. Женщины приходили и уходили, делали вид, что не замечают ее состояния, но в то же время бросали на нее внимательные взгляды.
Подруги окружили Флер, образовав барьер из юбок и создав видимость уединения. Шарлотта и София суровым взглядом отгоняли дам, которые проявляли слишком большой интерес к Флер.
– Не могу поверить, что никто из нас не захватил с собой нюхательную соль, – сказала Шарлотта.
– Она не в обмороке, – возразила Диана.
Флер предпочла бы оказаться в обмороке. Еще лучше, если бы она преодолела коридор и рухнула на землю. Она хотела бы забыться, чтобы не видеть перед собой Данте, целующего баронессу.
– Нам нужно выяснить, что стало причиной этого, – сказала Диана. – Если кто-то оскорбил ее или заговорил в ее присутствии об обвинениях в ее адрес отчима…
– Сент-Джон сказал, что это началось сразу же после того, как она спросила его о баронессе Далри, – негромко проговорила София.
Три женщины замолчали. Флер знала, что они жалеют ее. От этого ей стало еще хуже.
– Дело в серьгах, – сказала наконец Шарлотта. – Я убью своего братца. Он должен был сказать ей, чтобы она не надевала их. Он знает, что Флер их видела.
– Ладно, я позволяю тебе убить его, а сама отвезу Флер домой, – предложила София. – Перед тем как ты его убьешь, скажи ему, что она уехала. Диана, найди Адриана и сообщи ему, что я хочу откланяться.
– София, я надеюсь, что ты впредь не будешь принимать леди Далри. Это была преднамеренная жестокость с ее стороны.
– Или незнание. Она могла и не предполагать, что Флер узнает серьги.
– Возможно. Однако один человек это знал, и когда я разделаюсь с ним…
– Пожалуйста, не надо, – сумела выговорить Флер. – Я уже наделала много шума сегодня. Не обвиняйте ни в чем Данте. Это вовсе не его вина.
Шарлотта потрепала ее по лицу:
– Ты позволь сейчас Софии отвезти тебя домой. Я навещу тебя завтра утром и поговорю с Данте. А сегодня он может меня не опасаться.
– Ты гадкий и мерзкий человечишка! – Шарлотта прошипела эту оскорбительную фразу, едва вытащив Данте из бального зала. – Безжалостный, жестокосердный тип! Как ты мог?! Ведь ты знал, какое значение имеет этот вечер! Как мог ты быть настолько глуп, что…
– Шарл, довольно. – Данте был не в настроении выслушивать дальнейший поток оскорблений.
Его настроение не улучшилось с того момента, когда он утром посадил Флер в карету. Более того, оно стало еще сумрачнее. Он не без труда сохранял внешнее спокойствие в течение всего вечера, хотя в его голове роилось множество вопросов и порождающих ярость ответов.
В некоторых случаях он способен был дать себе отчет в том, что причина его гнева – элементарная ревность. Ревность к Сидделу, к секретным связям этого человека с Флер. Он целый день размышлял о том, какие отношения их могли связывать.
Тот факт, что Флер выслеживала Сиддела, заставил его сделать вывод, от которого у него раскалывалась голова, что она была отвергнутая любовница, продолжающая цепляться за мужчину, которого потеряла, и отказывала другим по причине любви к нему. Одна только уверенность в том, что Сиддел заграбастал бы состояние Флер, если бы появилась возможность, уже приводила его в состояние бешенства.
И вот сейчас, под занавес дня, который начался так отвратительно, а затем получил еще более неприятное развитие, он вдруг сделался объектом любопытства и сочувствия. Судя по тому, что он понял из передающихся шепотом сплетен, с Флер приключилась подлинная катастрофа. Когда Шарл отыскала его, он попытался найти способ уменьшить нанесенный ущерб.
– Этого недостаточно, – огрызнулась Шарл. – Ты хоть знаешь, что произошло?
– Я кое-что подслушал и представляю, как все будет подано завтра. Моя жена внезапно потеряла контроль над собой во время банкета, истерично разрыдалась, ее вывели в холл, а затем герцогиня Эвердон спровадила ее домой, что бы другие не слышали ее стенаний. И, по слухам, не было никаких причин для проявления подобных эмоций, кроме ее неуравновешенной психики.
– О Господи, это все так преувеличено! Завтра болтуны и сплетники будут рассказывать, что она пыталась выпить яд.
– Да. Фартингстоун будет в восторге.
Шарлотта шагнула вперед, поставила руки на бедра.
– Все было отнюдь не беспричинно, ты, жалкая пародия на мужа! Она увидела серьги!
– Что ты имеешь в виду?
– Аметистовые серьги, которые приносила тебе в долговую тюрьму! Она увидела их на баронессе!
– Ты хочешь сказать, что Флер устроила сцену по причине ревности?
– Она не устраивала сцен! Она вела себя великолепно, если учесть, насколько она была потрясена. Самое худшее во всей этой истории то, что она винит себя, а не тебя.
Разумеется, она не может винить его. Она не посмела бы. Если бы он возобновил любовную связь с баронессой, она не смогла бы против этого возражать.
К тому же баронесса не была его любовницей, что делало всю эту драму смехотворной. Почти столь же ироничной, как и тот факт, что он застал ее этим утром с мужчиной.
Он рассмеялся бы, если бы его не душил гнев.
– Ты зол на нее, – заметила Шарлотта.
– Ты чертовски права.
– Вероятно, ты полагаешь, что она должна относиться к этому мудрее. Она не была в обществе некоторое время и отвыкла от того, что от многих мужчин можно ожидать не верности.
У Данте было искушение объяснить все Шарлотте и обелить себя.
– Если ты хочешь оскорблять меня и дальше, то приходи для этого завтра. А сейчас я удаляюсь и иду к своей жене.
Глава 17
Флер лежала в темноте и чувствовала себя совершенно несчастной. К образам целующихся Данте и баронессы добавились другие. Она как бы со стороны увидела, как глупо вела себя этим вечером.
Она подумала о Шарлотте, которая собирается утром устроить взбучку Данте. Нужно встать пораньше, прийти к Шарлотте и попросить, чтобы она ничего не говорила Данте о причине ее вчерашнего срыва. Уж лучше пусть все сочтут ее поведение странным и неадекватным, чем истину узнает Данте.
Поскольку она не спала, то сразу же услышала стук в дверь. Стук был громкий и резкий – вероятно, в расчете на то, чтобы ее разбудить, если она спала.
Флер села на кровати и потянулась за розовым халатом. Стучали не в дверь, выходящую в коридор, а в ту, которая соединяла их спальни.
Она на цыпочках прошла гардеробную. Стук был требовательный, в ритме стаккато. Он прекратился в тот момент, когда Флер остановилась перед дверью, затаив дыхание. Вероятно, у стучавшего лопнуло терпение.
– Открой дверь, Флер, если ты не хочешь, чтобы я все выговорил в коридоре и об этом узнали слуги. – Голос его был негромким и напряженным, словно он знал, что она стоит рядом с дверью и слышит его.
Флер повернула ключ. Дверь распахнулась. Данте стоял, подняв руку и опираясь о косяк двери. Он снял сюртук и галстук, в полутьме белела его рубашка, на которую падал свет от свечи, стоящей на умывальнике.
В его лице и позе не было ничего от беззаботного прожигателя жизни.
– Ты пришла в себя?
Флер кивнула.
– Но я очень устала.
– Не сомневаюсь. Тем не менее я должен отнять у тебя некоторое время. – Он шагнул в гардеробную. В призрачном мерцании свечи она видела его сердитое лицо.
Он вытащил ключ из двери.
– Я успел возненавидеть эту дверь. Я совершил ошибку, настояв, чтобы ты заперла ее. Это одна из нескольких оплошностей, которые я допустил в отношениях с тобой. – Он бросил ключ в свою комнату, и тот звякнул, упав в таз. – Я не хочу, чтобы она впредь запиралась.
Флер не знала, что ей делать или что сказать. Они стояли в гардеробной, глядя друг на друга.
– Этот халат смотрится не столь привлекательно без лунного освещения. Я говорил тебе, чтобы ты купила какие-нибудь вещи посимпатичнее.
– Это излишне, поскольку я сплю, когда ты возвращаешься домой. .
– Ты очень стараешься, чтобы так происходило. Тем не менее, несмотря на все твои усилия мы оказались друг перед другом. – Он показал жестом на гардероб. – Ты надевала что-то другое в ту ночь в Дареме. Где оно?
– Я не думаю…
– Надень это, Флер.
Она подошла к гардеробу и извлекла ночную рубашку и халат для будуара.
Он внезапно оказался рядом с ней, и она ощутила давящее присутствие мужчины среди ночи. Его руки стали расстегивать голубые пуговицы на халате.
Она представила, как он делал то же самое с баронессой, и ей снова захотелось разрыдаться.
– Я не нуждаюсь в твоей помощи.
– Не возражай, Флер. Это не та ночь, когда ты должна напоминать мне, чего нам не следует делать.
Слегка прикасаясь к ней, он стянул с нее халат. Его пальцы едва дотронулись до ее кожи, когда он развязал ночную рубашку и уронил вниз. Раздевание как бы утверждало его право на интимность.
Флер потянулась было за рубашкой, но его рука сжала ей запястье, остановив ее. Она замерла с вытянутой рукой, чувствуя его близость.
Она не смотрела на него, но ощущала его взгляд на себе. Света в гардеробной было мало, но достаточно для того, чтобы он мог видеть ее наготу.
– Позволь мне надеть ночную рубашку, Данте.
Он снял с нее чепец, и волосы ее рассыпались.
– Данте…
– Не спеши. Для меня такое удовольствие смотреть на тебя нагую.
Она закрыла глаза, чтобы вынести это испытание. Несмотря на унижение, она почувствовала нарастающее возбуждение, исходившее от него и захватывающее ее тело.
– Я настаиваю, чтобы ты оставалась в таком виде, – сказал Данте. – Я хотел бы, чтобы ты вышла на свет и я мог любоваться тобой часами. У меня чертовски мало прав в этом браке, но это право по договору у меня не было отнято.
– Ты проявляешь жестокость.
– Я причиняю тебе боль?
– Меня это сильно смущает.
Он отпустил ее запястье и взял ее за подбородок.
– Ты испытываешь не только смущение, но и возбуждение. Ты думаешь, я этого не вижу? – Он отпустил ее. – Пойдем теперь в мою комнату.
Флер дрожала, надевая на себя шелковую ночную рубашку. Она не была в его комнате с того момента, как та стала его владением. Ничего от ее гостиной здесь не осталось, и она удивленно разглядывала украшенную резьбой кровать с темно-зеленым пологом и стол, заваленный его личными вещами.
Он опустился в кресло, уверенный в своей мужской силе, как и прежде. Флер предпочла остановиться в некотором удалении. Она скрестила руки и притворилась, что изучает новую обстановку.
– Шарл и ее подруги хорошо позаботились о тебе сегодня. Я выразил им благодарность.
– Я знаю, что вела себя глупо и это будет на руку Грегори с его ложью. Если ты хочешь сказать мне, что я очень некстати заварила эту кашу, то лучше не трудись. Я бичевала себя весь последний час.
– Я стремился к тебе вовсе не для того, чтобы отчитывать тебя. Я хочу понять, отчего ты потеряла самообладание.
– Я слишком устала.
– Шарл сказала, что причина несколько иная. Она считает, что ты была потрясена, решив, будто у меня любовная связь с баронессой Далри.
Флер была настолько удручена, что не могла поднять глаз от пола. Жаль, что Шарлотта не сдержала слово и не дождалась завтрашнего утра.
– Она права? Увидев серьги, ты до такой степени расстроилась?
Флер не могла признаться, что была настолько глупа и неправомерно ревнива.
– Понимаешь, Флер, мы сами создали маленький ад для себя, разве не так? Ты обещала никогда не ревновать меня, но теряешь самообладание, едва заподозрив, что увидела мою любовницу. Я обещал никогда не делить с тобой ложе, но не помышляю ни о чем другом.
Он думал об этом и сейчас. Это читалось в его глазах и во всем его теле. Это ощущалось в воздухе. Она говорила себе, что в безопасности с ним, но сейчас в это совершенно не верила.
– Я должна была предвидеть, что в бальном зале может оказаться одна из твоих любовниц – бывших, а возможно, и нынешних. Я просто не подумала об этом и потому была так ошеломлена. В будущем я это учту. Вполне понятно, что ты сердит, но это никогда больше не случится.
– Я вовсе не сержусь за то, что ты ревнуешь.
– Я не имею права и знаю это.
– Да, ты не имеешь права. Тем не менее ты стала ревновать при малейшей улике. А вот я видел, как ты встречалась с мужчиной этим утром. Моя ревность имеет более существенные основания.
О Господи, он шел за ней этим утром гораздо дольше, чем она предполагала. Если он знает о той ее встрече, значит, был в церкви.
Она прошлась по комнате, обдумывая ответ. Ей не хотелось, чтобы он видел ее вышагивающей, но он заставлял ее нервничать. От него исходила сильная аура, она наполняла комнату, безжалостно окутывала ее. Его спокойный тон не мог скрыть его настроения, в его взгляде читалось намерение, о котором она не смела и подумать.
– Не стану лгать, – начала она. – Ты прав. Я встречалась с мистером Сидделом этим утром. Наверняка ты должен понимать, что мы не… что это невозможно.
– Ты так заявляешь.
– Ты мне не веришь? Господи, ты задаешь вопрос, не солгала ли я тебе? Ты считаешь, что я могла столь бессердечно разыгрывать тебя, когда предложила этот брак?
– Я не знаю, во что я отныне верю. Мало что в этом браке оправдало мои ожидания, и ты ведешь себя нечестно в некоторых отношениях.
– Я честна сейчас. Мистер Сиддел и я не связаны альянсом подобного рода. Мы даже не друзья. Мы встречаемся на деловой основе.
– И что это за дело?
– Я не могу тебе этого сказать.
– Стало быть, ты не сообщишь мне. Ты намерена швырнуть мне назад наше соглашение, если я стану настаивать? Как я уже сказал, эта ночь не для этого.
Флер почувствовала себя в западне. Она судорожно искала слова, которые могли бы его умиротворить.
– Сиддел – твой советник по использованию наследства?
– Да, можно сказать так.
– В таком случае тебе нужно найти другого. Ты не должна иметь никаких дел с этим человеком. Никакого общения, никаких встреч. Если тебе нужен советник, обратись к Хэмптону. Если ты хочешь получить совет по делам, тебе с удовольствием поможет Сент-Джон, а когда вернется Верджил, он будет самым лучшим консультантом, которого ты когда-либо способна найти. Хью Сидделу нельзя доверять. Будь я проклят, если я позволю тебе встречаться с ним.
Он не имел понятия, о чем просит. Нет, что требует.
Все ее возражения испарились, стоило Данте подняться с кресла и шагнуть к ней. Она немного отошла, чтобы сохранить дистанцию.
Однако это не помогло. В считанные секунды она оказалась у стены, а он – стоящим перед ней.
– Тебе не по душе мои советы в отношении Сиддела?
– Да, не по душе.
– Ты испытываешь добрые чувства к этому человеку?
– Нет, я уже сказала тебе. Тем не менее эти дела должны быть только в моей компетенции.
– Нуда, из-за нашего соглашения.
То, как он это произнес, а также пронзительные искры в его глазах и опасная улыбка заставили Флер вжаться в стену.
– Если ты закончил, то я пойду спать, Данте.
Он оперся рукой о стену на уровне ее груди, блокируя ей путь к маленькой двери.
– Еще не закончил. Есть еще несколько вещей, которые я хотел бы сегодня тебе сказать, Флер.
– Так скажи. – Флер хотела, чтобы он не находился так близко от нее. Когда он сидел в кресле, а она шагала по комнате, она могла не смотреть ему в лицо, сейчас же избежать этого было невозможно.
– Она не является моей любовницей. Я вернул ей драгоценности, потому что они принадлежали ей и я не нуждался в ее щедром жесте после того, как мы поженились. Они ее, и она вправе надевать их, когда ей вздумается.
Флер рассердилась на себя за то, что сердце ее наполнилось радостью при этом заявлении. Удивительно, как легко развеялась ее печаль. Насколько же порабощены ее чувства!
Однако ощущение унижения не развеялось.
– Тогда я отдаю Грегори победу и даже не имею никаких оправданий. Это была поистине ужасная ночь.
Кончиками пальцев он отвел несколько прядей волос от ее лица.
– Я не согласен. Я узнал, что ты ревнуешь ко всем моим любовницам, которых мне позволено иметь в этом браке. Я рад узнать это. Это меняет все.
Его прикосновение заставило ее насторожиться. Ее тело ощущало идущее от него тепло.
– Я не вижу, каким образом это может все менять.
– Мы оба отдали свои права, когда мы говорили в том дворе. Ты отдала право на ревность, хотя до сих пор продолжаешь ревновать. Я отдал право хотеть тебя, но до сих пор схожу с ума от желания. Это могло бы каким-то образом работать, если бы не возникла одна проблема. Ты тоже желаешь меня, иначе ты бы не ревновала. Если бы не это, мой интерес к тебе угас бы.
– Это моя вина.
– Это вина моя, потому что я решил, что смогу защищать женщину и в то же время не хотеть ее. – Он прикоснулся к ее подбородку. – Это соглашение не может действовать сейчас, когда мы знаем правду о том, что существует между нами, Флер. Я не намерен впредь продолжать жить таким образом.
Она снова ощутила тяжесть в сердце. Он хотел освободиться от этого фальшивого брака. Хотел освободиться от нее.
– Мы можем устроить так, чтобы вообще не видеть друг друга. Даже живя вместе в одном доме, это возможно организовать. После того как Грегори отступит, ты переедешь в другое место. Если… если ты не пожелаешь сотрудничать вместе с ним, чтобы добиться расторжения брака. Если ты до такой степени чувствуешь себя несчастным, я не стану оспаривать это решение.
Она подумала о Шарлотте, которая собирается утром устроить взбучку Данте. Нужно встать пораньше, прийти к Шарлотте и попросить, чтобы она ничего не говорила Данте о причине ее вчерашнего срыва. Уж лучше пусть все сочтут ее поведение странным и неадекватным, чем истину узнает Данте.
Поскольку она не спала, то сразу же услышала стук в дверь. Стук был громкий и резкий – вероятно, в расчете на то, чтобы ее разбудить, если она спала.
Флер села на кровати и потянулась за розовым халатом. Стучали не в дверь, выходящую в коридор, а в ту, которая соединяла их спальни.
Она на цыпочках прошла гардеробную. Стук был требовательный, в ритме стаккато. Он прекратился в тот момент, когда Флер остановилась перед дверью, затаив дыхание. Вероятно, у стучавшего лопнуло терпение.
– Открой дверь, Флер, если ты не хочешь, чтобы я все выговорил в коридоре и об этом узнали слуги. – Голос его был негромким и напряженным, словно он знал, что она стоит рядом с дверью и слышит его.
Флер повернула ключ. Дверь распахнулась. Данте стоял, подняв руку и опираясь о косяк двери. Он снял сюртук и галстук, в полутьме белела его рубашка, на которую падал свет от свечи, стоящей на умывальнике.
В его лице и позе не было ничего от беззаботного прожигателя жизни.
– Ты пришла в себя?
Флер кивнула.
– Но я очень устала.
– Не сомневаюсь. Тем не менее я должен отнять у тебя некоторое время. – Он шагнул в гардеробную. В призрачном мерцании свечи она видела его сердитое лицо.
Он вытащил ключ из двери.
– Я успел возненавидеть эту дверь. Я совершил ошибку, настояв, чтобы ты заперла ее. Это одна из нескольких оплошностей, которые я допустил в отношениях с тобой. – Он бросил ключ в свою комнату, и тот звякнул, упав в таз. – Я не хочу, чтобы она впредь запиралась.
Флер не знала, что ей делать или что сказать. Они стояли в гардеробной, глядя друг на друга.
– Этот халат смотрится не столь привлекательно без лунного освещения. Я говорил тебе, чтобы ты купила какие-нибудь вещи посимпатичнее.
– Это излишне, поскольку я сплю, когда ты возвращаешься домой. .
– Ты очень стараешься, чтобы так происходило. Тем не менее, несмотря на все твои усилия мы оказались друг перед другом. – Он показал жестом на гардероб. – Ты надевала что-то другое в ту ночь в Дареме. Где оно?
– Я не думаю…
– Надень это, Флер.
Она подошла к гардеробу и извлекла ночную рубашку и халат для будуара.
Он внезапно оказался рядом с ней, и она ощутила давящее присутствие мужчины среди ночи. Его руки стали расстегивать голубые пуговицы на халате.
Она представила, как он делал то же самое с баронессой, и ей снова захотелось разрыдаться.
– Я не нуждаюсь в твоей помощи.
– Не возражай, Флер. Это не та ночь, когда ты должна напоминать мне, чего нам не следует делать.
Слегка прикасаясь к ней, он стянул с нее халат. Его пальцы едва дотронулись до ее кожи, когда он развязал ночную рубашку и уронил вниз. Раздевание как бы утверждало его право на интимность.
Флер потянулась было за рубашкой, но его рука сжала ей запястье, остановив ее. Она замерла с вытянутой рукой, чувствуя его близость.
Она не смотрела на него, но ощущала его взгляд на себе. Света в гардеробной было мало, но достаточно для того, чтобы он мог видеть ее наготу.
– Позволь мне надеть ночную рубашку, Данте.
Он снял с нее чепец, и волосы ее рассыпались.
– Данте…
– Не спеши. Для меня такое удовольствие смотреть на тебя нагую.
Она закрыла глаза, чтобы вынести это испытание. Несмотря на унижение, она почувствовала нарастающее возбуждение, исходившее от него и захватывающее ее тело.
– Я настаиваю, чтобы ты оставалась в таком виде, – сказал Данте. – Я хотел бы, чтобы ты вышла на свет и я мог любоваться тобой часами. У меня чертовски мало прав в этом браке, но это право по договору у меня не было отнято.
– Ты проявляешь жестокость.
– Я причиняю тебе боль?
– Меня это сильно смущает.
Он отпустил ее запястье и взял ее за подбородок.
– Ты испытываешь не только смущение, но и возбуждение. Ты думаешь, я этого не вижу? – Он отпустил ее. – Пойдем теперь в мою комнату.
Флер дрожала, надевая на себя шелковую ночную рубашку. Она не была в его комнате с того момента, как та стала его владением. Ничего от ее гостиной здесь не осталось, и она удивленно разглядывала украшенную резьбой кровать с темно-зеленым пологом и стол, заваленный его личными вещами.
Он опустился в кресло, уверенный в своей мужской силе, как и прежде. Флер предпочла остановиться в некотором удалении. Она скрестила руки и притворилась, что изучает новую обстановку.
– Шарл и ее подруги хорошо позаботились о тебе сегодня. Я выразил им благодарность.
– Я знаю, что вела себя глупо и это будет на руку Грегори с его ложью. Если ты хочешь сказать мне, что я очень некстати заварила эту кашу, то лучше не трудись. Я бичевала себя весь последний час.
– Я стремился к тебе вовсе не для того, чтобы отчитывать тебя. Я хочу понять, отчего ты потеряла самообладание.
– Я слишком устала.
– Шарл сказала, что причина несколько иная. Она считает, что ты была потрясена, решив, будто у меня любовная связь с баронессой Далри.
Флер была настолько удручена, что не могла поднять глаз от пола. Жаль, что Шарлотта не сдержала слово и не дождалась завтрашнего утра.
– Она права? Увидев серьги, ты до такой степени расстроилась?
Флер не могла признаться, что была настолько глупа и неправомерно ревнива.
– Понимаешь, Флер, мы сами создали маленький ад для себя, разве не так? Ты обещала никогда не ревновать меня, но теряешь самообладание, едва заподозрив, что увидела мою любовницу. Я обещал никогда не делить с тобой ложе, но не помышляю ни о чем другом.
Он думал об этом и сейчас. Это читалось в его глазах и во всем его теле. Это ощущалось в воздухе. Она говорила себе, что в безопасности с ним, но сейчас в это совершенно не верила.
– Я должна была предвидеть, что в бальном зале может оказаться одна из твоих любовниц – бывших, а возможно, и нынешних. Я просто не подумала об этом и потому была так ошеломлена. В будущем я это учту. Вполне понятно, что ты сердит, но это никогда больше не случится.
– Я вовсе не сержусь за то, что ты ревнуешь.
– Я не имею права и знаю это.
– Да, ты не имеешь права. Тем не менее ты стала ревновать при малейшей улике. А вот я видел, как ты встречалась с мужчиной этим утром. Моя ревность имеет более существенные основания.
О Господи, он шел за ней этим утром гораздо дольше, чем она предполагала. Если он знает о той ее встрече, значит, был в церкви.
Она прошлась по комнате, обдумывая ответ. Ей не хотелось, чтобы он видел ее вышагивающей, но он заставлял ее нервничать. От него исходила сильная аура, она наполняла комнату, безжалостно окутывала ее. Его спокойный тон не мог скрыть его настроения, в его взгляде читалось намерение, о котором она не смела и подумать.
– Не стану лгать, – начала она. – Ты прав. Я встречалась с мистером Сидделом этим утром. Наверняка ты должен понимать, что мы не… что это невозможно.
– Ты так заявляешь.
– Ты мне не веришь? Господи, ты задаешь вопрос, не солгала ли я тебе? Ты считаешь, что я могла столь бессердечно разыгрывать тебя, когда предложила этот брак?
– Я не знаю, во что я отныне верю. Мало что в этом браке оправдало мои ожидания, и ты ведешь себя нечестно в некоторых отношениях.
– Я честна сейчас. Мистер Сиддел и я не связаны альянсом подобного рода. Мы даже не друзья. Мы встречаемся на деловой основе.
– И что это за дело?
– Я не могу тебе этого сказать.
– Стало быть, ты не сообщишь мне. Ты намерена швырнуть мне назад наше соглашение, если я стану настаивать? Как я уже сказал, эта ночь не для этого.
Флер почувствовала себя в западне. Она судорожно искала слова, которые могли бы его умиротворить.
– Сиддел – твой советник по использованию наследства?
– Да, можно сказать так.
– В таком случае тебе нужно найти другого. Ты не должна иметь никаких дел с этим человеком. Никакого общения, никаких встреч. Если тебе нужен советник, обратись к Хэмптону. Если ты хочешь получить совет по делам, тебе с удовольствием поможет Сент-Джон, а когда вернется Верджил, он будет самым лучшим консультантом, которого ты когда-либо способна найти. Хью Сидделу нельзя доверять. Будь я проклят, если я позволю тебе встречаться с ним.
Он не имел понятия, о чем просит. Нет, что требует.
Все ее возражения испарились, стоило Данте подняться с кресла и шагнуть к ней. Она немного отошла, чтобы сохранить дистанцию.
Однако это не помогло. В считанные секунды она оказалась у стены, а он – стоящим перед ней.
– Тебе не по душе мои советы в отношении Сиддела?
– Да, не по душе.
– Ты испытываешь добрые чувства к этому человеку?
– Нет, я уже сказала тебе. Тем не менее эти дела должны быть только в моей компетенции.
– Нуда, из-за нашего соглашения.
То, как он это произнес, а также пронзительные искры в его глазах и опасная улыбка заставили Флер вжаться в стену.
– Если ты закончил, то я пойду спать, Данте.
Он оперся рукой о стену на уровне ее груди, блокируя ей путь к маленькой двери.
– Еще не закончил. Есть еще несколько вещей, которые я хотел бы сегодня тебе сказать, Флер.
– Так скажи. – Флер хотела, чтобы он не находился так близко от нее. Когда он сидел в кресле, а она шагала по комнате, она могла не смотреть ему в лицо, сейчас же избежать этого было невозможно.
– Она не является моей любовницей. Я вернул ей драгоценности, потому что они принадлежали ей и я не нуждался в ее щедром жесте после того, как мы поженились. Они ее, и она вправе надевать их, когда ей вздумается.
Флер рассердилась на себя за то, что сердце ее наполнилось радостью при этом заявлении. Удивительно, как легко развеялась ее печаль. Насколько же порабощены ее чувства!
Однако ощущение унижения не развеялось.
– Тогда я отдаю Грегори победу и даже не имею никаких оправданий. Это была поистине ужасная ночь.
Кончиками пальцев он отвел несколько прядей волос от ее лица.
– Я не согласен. Я узнал, что ты ревнуешь ко всем моим любовницам, которых мне позволено иметь в этом браке. Я рад узнать это. Это меняет все.
Его прикосновение заставило ее насторожиться. Ее тело ощущало идущее от него тепло.
– Я не вижу, каким образом это может все менять.
– Мы оба отдали свои права, когда мы говорили в том дворе. Ты отдала право на ревность, хотя до сих пор продолжаешь ревновать. Я отдал право хотеть тебя, но до сих пор схожу с ума от желания. Это могло бы каким-то образом работать, если бы не возникла одна проблема. Ты тоже желаешь меня, иначе ты бы не ревновала. Если бы не это, мой интерес к тебе угас бы.
– Это моя вина.
– Это вина моя, потому что я решил, что смогу защищать женщину и в то же время не хотеть ее. – Он прикоснулся к ее подбородку. – Это соглашение не может действовать сейчас, когда мы знаем правду о том, что существует между нами, Флер. Я не намерен впредь продолжать жить таким образом.
Она снова ощутила тяжесть в сердце. Он хотел освободиться от этого фальшивого брака. Хотел освободиться от нее.
– Мы можем устроить так, чтобы вообще не видеть друг друга. Даже живя вместе в одном доме, это возможно организовать. После того как Грегори отступит, ты переедешь в другое место. Если… если ты не пожелаешь сотрудничать вместе с ним, чтобы добиться расторжения брака. Если ты до такой степени чувствуешь себя несчастным, я не стану оспаривать это решение.