Хантер Мэдлин. Неисправимый грешник

 
   Она некоторое время молчала.
   – Ты просил его навести справки о мистере Сидделе, Данте?
   – Я спросил его, имеет ли он основание думать, что они друзья.
   – Они не друзья.
   – Флер, твой отчим узнал, что ты была в том коттедже. Сиддел как раз тот, кто мог ему сказать об этом. Если он это сделал, значит, ему было известно, что Грегори находился в графстве в ту ночь. Возможно, что именно Сидел подслушал разговор в соседней комнате в ночь перед этим.
   Наклонив голову, Флер взглянула на Данте. Нельзя ска­зать, что она была сердитой – она была очень задумчивой.
   – И какие выводы сделал мистер Бершар?
   – Фартингстоун не связан явной дружбой с Сидделом. Однако он дружил с дядей Сиддела. Они вместе пользова­лись дурной славой.
 
   – Как ты и Маклейн?
   – Да, как я и Маклейн. Благополучие Сиддела зависит от его наследства, полученного от этого дяди.
   – Или от его деловых акций. Я подозреваю, что с их помощью он значительно увеличил состояние.
   – Не столь очевидно, что он так успешен в бизнесе. Бер­шар не смог найти убедительных доказательств его везения в финансовых делах, несмотря на сохраняющуюся за Сид­делом репутацию удачливого предпринимателя.
   – Можно не сомневаться, что он держит их в тайне.
   – У Бершара есть способы узнать секреты, если он хо­чет этого. Он наводил справки для правительства, когда был моложе. И есть люди, которые готовы поделиться с ним малодоступной информацией.
   Данте видел, что Флер взвешивает сказанное, хотя вы­ражение ее лица не изменилось.
   В тот вечер, когда был бал, он потребовал, чтобы она не пользовалась услугами Сиддела как севетника. Она отреа­гировала отрицательно на это требование, и он не был уве­рен, что она послушает его сейчас.
   Флер посмотрела ему прямо в глаза:
   – Он вообще тебе не нравится, да?
   – Повторяю, я не считаю, что ему можно доверять.
   – Дело не только в этом. Ты становишься очень суро­вым, когда говоришь о нем. Даже сейчас ты помрачнел.
   – Вероятно, это потому, что меня интересует вопрос, продолжаются ли твои отношения с ним.
   Она коснулась тонкими пальцами его лица, провела ими по щеке и подбородку.
   – Что значит для тебя этот человек?
   Данте остановил движение Флер, взял ее руку в свою и провел большим пальцем по тыльной стороне ее ладони.
   Она ожидала его ответа, но готова была понять его, если ответа не последует. Если же он поцелует ее, то вопрос во­обще будет забыт.
   – Несколько лет назад ряд лиц стали шантажировать известных людей. Их действия пресек мой брат. Я полагаю, что одним из шантажистов был Хью Сиддел, но избежал разоблачения.
   На лице Флер отразилось удивление.
   – Это очень серьезное обвинение, Данте.
   – Я не предам его гласности до тех пор, пока не получу убедительных доказательств. И весьма сомнительно, что я их когда-либо получу.
   – Если у тебя нет доказательств, как ты можешь…
   – Он знает вещи, о которых ему не было бы известно, если бы он не участвовал в этом сам. – Данте заколебался и сказал себе, что не будет ничего хорошего, если он все расскажет. Однако его порыв оказался сильнее желания ог­радить себя от возможной боли.
   Флер ничего не сказала. Не возразила и ни на чем не настаивала. Она лишь молча наблюдала за ним. Лицо её было серьезное и задумчивое. В глазах читались беспокойство и тревога.
   – Я невольно помог им, Флер. Женщина среди них использовала мое влечение к ней, чтобы получить доступ к некоторым документам, которые затем были использованы для шантажа двух мужчин. Эти мужчины застрели­лись.
   Он никогда этого никому не рассказывал. Никогда не произносил вслух. Это прозвучало даже гораздо зловеще, чем он ожидал. На сердце у него было тяжело, словно не хватало воздуха.
   Флер снова погладила его по лицу.
   – Преступление было совершено ими, а не тобой. Ни­кто не может предвидеть до конца, что произойдет. Ты не должен бичевать себя…
   – Один из застрелившихся мужчин был мой старший брат.
   Флер участливо посмотрела на Данте.
   Она понимала. Он больше не должен ничего говорить. Ее честные ясные глаза, казалось, проникали в глубину его мыслей, а сердце ее чувствовало, какую вину он испыты­вал.
   И в то же время ее взгляд каким-то непостижимым об­разом изменил положение вещей. Это доброжелательное молчание сняло груз с души за то старое воспоминание. То, что он разделил эту боль с другом, принесло некоторое уми­ротворение в его исстрадавшуюся душу.
   Флер придвинулась поближе и обняла его, положив мяг­кую щеку ему на грудь.
   – Мы все-таки позволили внешнему миру вторгнуться в наши пределы, – тихо сказала она. В ее тоне прозвучала легкая грусть.
   Не внешний мир. Их мир. Тот мир, в котором они жили, полный людей и событий, которые повлияли на их жизни, их женитьбу. Впрочем, Данте понял, что она имела в виду.
   Он тихонько потянул за простыню. Она медленно сполз­ла, постепенно обнажая тело. Данте стал ласкать это тело, при этом его рука повторяла путь сползающей вниз про­стыни. Он прижал Флер к своему сердцу.
   – Я знаю способ, как заставить этот мир уйти прочь, Флер. Я знаю место, где он не может нас найти.
   – Да, – прошептала Флер. – Возьми меня туда, Данте.
   На следующий день Данте сидел в кабинете, ожидая по­явления визитера. Он мало бывал в этой комнате и сейчас впервые собирался вести здесь деловые переговоры.
   Он всегда избегал серьезных финансовых операций, ко­торые ассоциируются с кабинетами. Будучи совсем моло­дым человеком, он считал их скучными и утомительными, которые лучше отдать на откуп старым или таким обяза­тельным людям, как его брат.
   Он разглядывал гравюры Пиранези, украшавшие одну из стен, и картину Каналетто с изображением Большого ка­нала Венеции на другой стене. Если подобные встречи вой­дут в привычку, он оставит гравюры, а вот Каналетто нуж­но убрать.
   Открылась дверь, и Уильяме принес визитную карточку.
   – Весьма великодушно с вашей стороны принять ме­ня, – сказал Фартингстоун, едва войдя в кабинет. – Хочу выразить надежду, что вы и я сможем по-дружески уладить все проблемы, которые стоят перед нами, таким образом, чтобы это было в интересах и на благо дочери Гиацинты.
   Они расположились в креслах. Фартингстоун. оглядел кабинет и улыбнулся, увидев картину.
   – А, Каналетто. Я помню, как мистер Монли купил его. Мне нравится его искусство. Это великолепный образец, смею заметить.
   Данте разглядывал этого мужчину с постным лицом, ко­торому нравился унылый Каналетто, и пытался предста­вить, как тот гонялся за голыми девицами в летнем саду. Слух об этой давнишней вакханалии дошел в свое время до тети Бершара.
   – Вы хотите обсудить какие-то важные проблемы, —подсказал Данте.
   Выражение лица Фартингстоуна сделалось очень серьезным.
   – Я сожалею, но, на мой взгляд, вы не подозреваете об истинном состоянии здоровья Флер. То, что я должен вам сказать, может повергнуть вас в шок.
   – Считайте, что я подготовил себя к самому худшему.
   Фартингстоун изобразил некоторое смущение и заме­шательство, прежде чем сообщить дурные вести.
   – Я обнаружил, что, перед тем как вы заключили с ней союз, ее поведение было даже более странным, чем раньше. Среди прочих экстравагантных поступков она посеща­ла бордели и ходила по городу безо всякой защиты, так что ее даже однажды арестовали.
   Он стал в деталях рассказывать Данте об этих событи­ях, а Данте тем временем размышлял о том, кто из слуг до­нес ему об этом.
   – Похоже. оба эти эпизода случились давно.
   – Тем не менее это вряд ли может служить добрым предзнаменованием, сэр. А вот и более поздние примеры, к тому же более серьезного характера. – Фартингстоун наклонил голову и сделал страдальческое лицо. – Ее поймали в тот момент, когда она пыталась украсть. Всего лишь чай, не бо­лее того. Вряд ли она так нуждается в нем, и это тем более печально. Нам известно, что она совершает в одиночку про­гулки по городу и ведет себя как воришка, что говорит о плачевном состоянии ее здоровья.
   – Я знаю об этом инциденте. Она ничего не украла. Там было недоразумение.
   – В самом деле? В таком случае как объяснить ее пре­бывание в подсобной комнате «Сигар диван»? Уж лучше пусть она признается в краже. Ее объяснение только усу­губляет ситуацию. Я имею в виду ее ссылку на то, что она увидела, как туда вошел брат, которого она давно не виде­ ла. Ведь у нее никогда не было брата. – Фартингстоун уд­рученно покачал головой..– Я подозреваю, что временами она живет в вымышленном мире.
   – Фартингстоун, у меня нет подтверждения того, что моя жена живет в каком-то ином, не нашем мире. Я не на­блюдал ничего такого, что позволило бы усомниться в ее здравомыслии.
   Фартингстоун устремил на Данте взгляд, словно перед ним сидел по меньшей мере недалекий человек.
   – Полагаю, что вы недооцениваете неутешительности ее душевного состояния, сэр. Вы вынуждаете меня принять меры, которых я надеялся избежать.
   – Если вы намерены что-то предпринять, не вините в этом меня. Эта беседа состоялась не по моей просьбе.
   – Выслушайте меня. В ваших интересах сделать это. – Фартингстоун попытался одновременно изобразить изум­ление, убежденность и сожаление. – У меня есть основа­ния считать, что она вступила в союз, помимо вас, еще с одним человеком. – Он вперил в Данте взгляд, ожидая ре­акции.
   Данте позволил паузе затянуться, чтобы снять драма­тический эффект. Сейчас он наконец понял, кто организо­вал ту слежку за Флер.
   – Вы удивительно спокойны, сэр, – надменно прого­ворил Фартингстоун. – Если вас не интересует ваше благополучие, то хотя бы не будьте безразличны к своей репутации.
   – Меня в одинаковой степени интересует и то, и дру­гое. Я лишь не могу понять, чего вы ожидаете от меня и зачем вы пришли ко мне с этой информацией.
   – Вы ответственны за нее. Я не одобрял этот брак. Я могу пойти дальше с вопросом о том, была ли она право­способна заключать его. Полагаю, что если я сделаю это, используя факты, о которых только что вам сообщил, в до­полнение к тому, что я знал раньше, то выиграю дело.
   – Сомневаюсь.
   – Имея эти новые доказательства, я вполне уверен в успехе. Однако меня прежде всего интересует благосостоя­ние Флер. Если бы я был убежден, что она в надежных ру­ках, что ее муж понимает необходимость контролировать ее, чтобы ее собственность была сохранена, я мог бы отка­заться от длительных юридических тяжб. В конце концов, она не может ничего предпринять без вашего согласия. Вы должны подписывать каждый контракт или сделку. Закон предоставляет вам полноту власти, несмотря на ее иллю­зию о том, что она обладает независимостью.
   Выражение лица Данте не изменилось, хотя наконец-то Фартингстоун сказал нечто интересное.
   Фартингстоун знал о приватном соглашении в отноше­нии наследства Флер. Это означало, что Флер кому-то об этом сказала. Данте догадывался, кто это мог быть. Ее кон­сультант должен был быть уверен, что она контролирует свое состояние, иначе любые советы будут бессмысленны. Она сказала Сидделу, и вот теперь об этом знал Фартинг­стоун.
   – Сэр, надеюсь, вы понимаете смысл того, о чем я го­ворю? Я знаю, что вас мало интересуют финансовые дела, однако…
   – Я понимаю значение этого для меня. Мне любопыт­но, насколько важно это, по вашему мнению, для вас.
   Фартингстоуна прорвало.
   – Ее бесконечные продажи недвижимости должны быть прекращены! Земля – лучшая из инвестиций! Некоторое время назад она говорила о продаже земли в Дареме. Я по­лагаю, что это неразумно!
   – Ее благосостояние – это единственное, что вас бес­покоит в отношении Флер?
   Фартингстоун оскорбился. Однако он сдержал готовое выплеснуться возмущение и почти застенчиво покачал го­ловой:
   – Вы сообразительны, сэр. Я всегда говорил, что вас недооценивают. Вы вынуждаете меня на откровения.
   – Вы вовсе не обязаны мне все объяснять.
   – Нет, возможно, это к лучшему. Должен признаться, что у меня есть свой скрытый интерес. Я не только оплаки­ваю поспешность продажи земель. Мне не нравится то, как будет использоваться часть из них.
   – Вы имеете в виду школу.
   – Моя земля примыкает к ней. Это будет отнюдь не школа для детей джентльменов. Она планирует создать вто­рой Итон, не так ли? Здесь будут отбросы общества, маль­чишки с дурными манерами, не знакомые с дисциплиной. Иначе говоря, это создает угрозу и для моей собственности.
   В этот момент Фартингстоун нравился Данте еще мень­ше, чем раньше. Ему захотелось рассмеяться. Если Фартинг­стоун был честен, если все его махинации объяснялись лишь этой причиной, это означало, что Флер вышла замуж лишь потому, что ее сосед не хотел, чтобы школа для мальчишек портила ему вид, когда он на лошади объезжает свое хозяй­ство.
   – Я надеюсь, что продажа пока что не состоялась. Что ни одна сделка не была подписана.
   – Нет, не была.
   Фартингстоун не смог скрыть облегчения.
   – Я хотел бы, чтобы вы удержали ее от продажи этой земли и строительства школы, – сказал он. – Скажем, за две сотни фунтов, чтобы эта земля осталась в виде фермы. Я подсчитал, что в случае продажи сумма будет та же. По­могите мне, и вы получите эти деньги и одновременно со­храните ренту.
   Это была явная взятка, однако весьма любопытная. Двух сотен фунтов недостаточно для поддержки школы, но если бы Флер продала эти угодья и внесла деньги в трест, доход был бы тот же самый.
   Картофелеобразный нос Фартингстоуна покраснел, по­ка он ожидал ответа. Было видно, асколько он взволнован и возбужден.
   – Мне требуется некоторое время, чтобы обдумать предложение, – сказал Данте.
   –Для длительного обдумывания времени нет. У нее го­тов проект строительства здания. – Он испытующе посмот­рел на своего собеседника и хитро спросил: – Или вы не знали об этом?
   Данте внезапно понял, почему он не любит деловые мероприятия. Не сами дела его утомляли и были неприятны, для него, а те люди, с которыми необходимо общаться. Та­кие, как Грегори Фартингстоун.
   – Ваше предложение интересно. Я сообщу вам о своем решении, – сказал он, поднимаясь с кресла.
   – Надеюсь, что скоро. Как я уже сказал, я не стану представлять материалы в суд, поскольку это может причинить неудобства как ей, так и вам. Я ожидаю, что мы избежим этого.
   Взятка, а теперь еще и угроза.
   – Уверяю вас, что я приму решение быстро.
   Фартингстоун ушел, и Данте расположился за письмен­ным столом. Когда-то Флер положит ему сюда на подпись контракты, касающиеся школы. Он предполагал, что это про­изойдет примерно через год, но, судя по всему, это не так.
   Пора было выяснить, до какой степени его жена ослу­шалась его, пока они не были по-настоящему женаты. И еще ему надо узнать, что она собиралась делать с этой не­движимостью.

Глава 22

   Флер сидела за секретером, трудясь над письмом. То, что она услышала о Сидделе из уст Данте, ее насторожило. Она не могла отрицать, что приведенные факты достаточ­но убедительно свидетельствовали против него. Ей не де­лало чести то, что она определила Сидделу столь важную роль в своем большом проекте.
   Пора было потребовать от него отчета и, если он его не представит, освободить Сиддела от его обязанностей.
   Неожиданное появление Данте заставило ее вздрогнуть. Флер резко повернула голову, услышав звук его шагов.
   Она отложила перо и повернулась к нему, одновремен­но закрыв секретер.
   Она постаралась сделать это небрежно, чтобы не вызвать у него подозрений, однако это не получилось. Флер поняла это по взгляду Данте.
   Он остановился возле нее, лицо его было озабоченным. Одной рукой он открыл секретер.
   – Тебе вовсе не нужно прекращать работу из-за того, что я оказался здесь, моя дорогая.
   При открытой крышке можно было видеть ее недавно полученную почту и листы бумаги. А также письмо, кото­рое она только что писала. Данте не стал смотреть на все это, но Флер боялась, что он мог увидеть обращение к мис­теру Сидделу, которое она вывела в верхней части чистого листа.
   Он погладил ее по лицу – совсем как делал это тогда, когда они занимались любовью; вид у него был сосредото­ченный и задумчивый, и Флер поняла, что за этим стоит не только чувственное желание.
   – Что-то случилось, Данте?
   – Я размышляю, действительно ли ты хочешь, чтобы мы были по-настоящему женаты, Флер.
   – Полагаю, что после вчерашнего совершенно очевид­но, что я этого хочу.
   – Я говорю не только о сексе. Да и ты тоже тогда, в гар­деробной, говорила не только об этом. В браке есть и дру­гие стороны, не только общее ложе.
   Ей стало не по себе. А тут еще этот раскрытый секретер! У нее сердце оборвалось, когда он жестом указал на бумаги.
   – Ты занята чем-то, во что не хочешь посвятить меня.
   Она небрежно перетасовала бумаги, как бы демонстри­руя, что они не представляют никакой важности. Это по­зволило ей запрятать письмо мистеру Сидделу.
   – Я занимаюсь письмами, как это обычно делают жен­щины. Тебе это было бы неинтересно.
   – Твоя обычная корреспонденция мне в самом деле по­казалась бы скучной. Но определенная часть твоей жизни меня чрезвычайно интересует. Не только из практических соображений или потому, что я несу ответственность за тебя как муж. Это очень важно для меня. Я не познаю тебя до конца, если не буду в курсе твоих планов.
   Он обвинял ее в стремлении утаить нечто важное от него. В том, что она отдает ему тело, но не душу. В течение последних двух дней она испытывала чувство вины, когда думала о большом проекте. Настоящее замужество превра­щало этот проект в большой обман.
   Его рука скользнула по поверхности секретера. С уди­вительной точностью она извлекла письмо к мистеру Сид­делу.
   – Я говорил тебе, чтобы ты больше не общалась с ним, Флер.
   Оцепенев, она закрыла глаза. Неповиновение Данте не казалось столь ужасным грехом до того, как они не были по-настоящему женаты и она зарезервировала за собой пра­во на личную жизнь в их контракте. Все изменилось сей­час, и это письмо стало предательством.
   Флер понимала и чувствовала это. Не случайно пос­ле получасовых мучений на листке появилось всего две строчки.
   – Ты как-то сказала мне, что у тебя есть цель в жизни, Флер. Она помогает тебе чувствовать себя энергичной и мо­лодой. Если тебя лишить ее, жизнь твоя потеряет смысл. Я хотел бы знать побольше об этом, как твой муж и любовник, поскольку это так важно для тебя. Если в это дело во­влечен Сиддел, я хочу знать, каким образом.
   – Ты настаиваешь, что должен знать?
   – Да. И надеюсь, что ты хотела бы поделиться этим со мной. Если ты разделила со мной свои страхи, я рассчиты­ваю, что ты способна поверить мне и в этом.
   Флер подняла на него глаза. Она обещала Сидделу ни­чего не говорить мужу, но с тех пор она взяла на себя гораз­до более серьезные обязательства. Своим телом и сердцем. Она дала такие обещания, о которых не знал даже Данте, выбрав тот вид брака, который она хотела. Вот почему ей было так трудно писать это письмо. Она не желала обма­нывать мужа. Не хотела подвергать риску свой брак.
   Она поднялась и подошла к сундуку в углу.
   – Я была намерена рассказать тебе, когда все образуется. Т ы должен был выслушать это. Иначе как бы ты подписал документы?
   – Ты боишься, что я не сдержу обещания?
   – Думаю, что ты всегда их выполняешь. Однако если ты узнаешь это до того, как все будет устроено, я опасаюсь, что ты решишь, будто мои планы неразумны, и попытаешь­ся им помешать. – Она открыла сундук. – Не только нера­зумны, а слегка безумны. Как у женщины, которая не впол­не в здравом уме.
   – Нет ничего безумного в проекте школы, Флер. Я со­ветовал тебе отложить его, но вовсе не говорил, что школу не следует строить.
   Флер извлекла из сундука свитки бумаг.
   – Дело не только в школе, Данте.
   Он последовал за ней в спальню. Она бросила свитки на кровать. Взяв самый большой, развернула его.
   Это был план внушительного здания с четырьмя уров­нями. Комнаты предназначались для различных целей. Внизу был указан адрес архитектора, проживающего на Пиккадилли. Должно быть, именно там за ней следил ла­кей.
   – Школа, – сказал Данте. Более грандиозная, чем он ожидал.
   – Это только предварительный план. Должны быть вне­сены изменения, и еще много надо над этим поработать.
   – Ты сделала это недавно? Хотя я и сказал, чтобы ты отложила это.
   – Я хотела посмотреть, как будет выглядеть здание. И оценить расходы.
   – Значит, у тебя не было намерения откладывать. – Нельзя сказать, что он был по-настоящему сердит, однако он не скрывал своего недовольства.
   – Нет, я не собиралась откладывать.
   Она хотела идти дальше и организовать продажу земли, чтобы финансировать эту школу. Она была намерена пред­ставить ему документы для подписи, которые, по его мне­нию, он не должен подписывать ради ее же блага. Когда он находился в долговой тюрьме, Хэмптон предсказывал по­добное развитие событий и возникновение конфликта меж­ду честью и ответственностью.
   – Я не могла отложить, – сказала она. – Остальная часть проекта должна была осуществиться либо вскоре, либо никогда. Если бы об этом стало известно, школа сделалась бы всего лишь приложением. Школа была моим частным мотивом всего остального.
   – Остального?
   – Это все здесь. – Она развернула лист размером по­меньше. Это оказалось картой графства Дарем.
   Данте склонился над ней.
   – Что означают эти маленькие квадраты с цифрами вдоль этих линий?
   – Участки земель. Цифры означают, чье это владение. Вот видишь, под номером один – мое владение. Это вла­дение Грегори, оно под номером два, и так далее.
   Он заметил цифру один на некоторых крохотных участ­ках, иногда значительно удаленных от ее крупного владе­ния.
   – Ты прикупила некоторые из этих земель?
   – Именно так я распорядилась деньгами от продажи земель.
   Она продавала одни участки и покупала другие. Это было бы не столь заметно, если бы не ее намерение про­дать также земли Дарема. Очевидно, она полагала, что бу­дет легче осуществить одну большую продажу вместо мно­гих.
   – Прежде всего ты должен знать, что я понимаю: мой план рискованный, – сказала она. – Я ожидала определенного сопротивления с твоей стороны. Вот почему я хотела дождаться, когда все встанет на свое место, полагая, что это будет очень скоро.
   Данте приподнял карту, чтобы изучить ее вниматель­нее: Эти маленькие участки находились на флангах карты. Две длинные, похожие на синусоиду линии шли от цент­ра, сходились, затем устремлялись к побережью, образуя букву Y. Точка соединения находилась как раз на земле Флер.
   – Что здесь рискованного? Ты продаешь землю, чтобы обеспечить доходом школу. Все кажется очень даже про­стым.
   – Одной выручки с продажи земли недостаточно, что­ бы содержать школу. Требуется много денег для того, что­ бы поить-кормить всех мальчишек.
   Данте увидел еще одну линию, похожую на Y, которая тянулась от Дарлингтона до города Стоктона.
   – Я использую выручку от продажи земли для новых инвестиций. Вот это и есть рискованная часть.
   Данте едва слышал ее. Он сосредоточенно смотрел на карту. И внезапно понял.
   Эти линии существовали здесь вовсе не для того, чтобы помочь Флер связать купленные ею участки земель. И это не обычные дороги для экипажей. Они обозначались со­всем иначе.
   – Так что это за рискованные инвестиции? – спросил Данте, заранее предвидя ответ.
   Флер подошла поближе и обвела пальцем букву Y.
   – Это должна быть железная дорога, Данте.
   Железная дорога.
   Его жена, безгрешная Флер Монли, отказавшаяся всту­пать в брак и посвятившая жизнь оказанию помощи отвер­женным, планирует построить железную дорогу.
   Он перевел взгляд на Флер. На его лице одновременно читались гордость и тревога.
   – Это более чем рискованно. Это почти неисполнимо.
   – Не совсем так.
   – Это Сиддел втянул тебя в это?
   – Эта идея целиком моя. Вот посмотри. – Она показа­ла на карту. – Вот здесь, в центре Дарема, залежи угля. Это всем известно уже целое столетие. Но его трудно транспор­тировать к побережью, и местность не подходит для строи­тельства каналов. Если будет железная дорога, уголь мож­но доставлять к побережью, и начнется освоение месторож­дений.
 
   – Ты должна везти уголь в Хартпул, а не в Ньюкасл.
   – Землемер сказал, что будет легче идти этим путем. Не придется пересекать земли, которыми владеют члены «Гранд альянса». Я не думаю, что они это позволят.
   Карта упала на кровать. Данте смотрел на Флер, чув­ствуя, что ошеломлен гораздо сильнее, чем хотел в том при­знаться.
   Она спроектировала это самостоятельно. Она разгляде­ла потенциальные возможности и заплатила за прокладку маршрута этой железной дороги.
   Она не только школу собиралась финансировать. У нее была большая цель.
   –Я полагаю, что ты отнесешься к этому неодобритель­но. Многие люди не благоволят к железным дорогам. И счи­тают их вредными. Однако они никуда не денутся от них.
   – Как долго ты занимаешься этим?
   – Два года. Я думала об этом раньше, а когда земля пе­решла ко мне после смерти матери, я стала планировать. Вначале это была просто игра, я хотела оценить, имеет ли эта идея какие-то перспективы.
   – Совершенно сама? И никто вообще не помогал?
   – Поначалу я прибегла к советам.
   – Сиддела?
   – Нет, не мистера Сиддела. Мистер Герни ответил мне на несколько вопросов. Он брат миссис Фрай, и…