Хантер Мэдлин. Неисправимый грешник

   Обрадованный неожиданным подарком, Люк поспешил на конюшню.
   Флер стояла в центре вестибюля и прислушивалась к полной тишине.
   – Все ушли?
   –Да.
   – Наверное, никогда раньше я не бывала здесь совсем одна.
   Положив руку ей на талию, Данте повел ее к лестнице.
   – Сейчас ты не одна. Думай об этом так, словно ты еще в каком-то коттедже, где, кроме меня, никого нет.
   – Кто будет готовить нам обед и одевать нас?
   – Мы будем делать все сами, как в коттедже.
   – Я там ничего не делала. Со всем управлялся ты.
   – В таком случае я и здесь управлюсь. – Он помог ей подняться по лестнице. – Я не хочу, чтобы кто-либо был здесь сегодня. Ни звуков, ни услуг и никаких помех. Мы будем вместе читать, или беседовать, или просто сидеть ря­дом, не обремененные обязанностями. Ничего за предела­ми этих стен. Мир только здесь, внутри, где находимся мы вдвоем.
   Он отпустил ее и вошел в библиотеку. Флер направи­лась к себе в спальню.
   Все необходимые удобства были созданы. В гардероб­ной была вода, так что Флер смогла умыться и привести себя в порядок. В гостиной их ждали булочки, джем и пунш. Дво­рецкий проинструктировал повара, чтобы тот заготовил и оставил на кухне достаточно еды.
   Одни. Очарование тишины. Отсутствие всяких звуков и людей рождало в доме удивительную умиротворенность. Она могла физически ощущать Данте даже на расстоянии, потому что никто этому не мог помешать.
   Беседа и дружеское общение. Полное доверие. Она не знала, каким образом Данте ранее соблазнял других жен­щин, но ее он понимал очень хорошо.
   Она выпила немного пунша и посмотрела на секретер. Внутри находились страницы ее большого проекта. Она удивилась, что сегодня, сейчас, он ее совсем не интересо­вал. Все ее мысли занимал Данте, ее переполняли невыра­зимые, жгучие эмоции.
   Она решила не ставить преград своим надеждам и же­ланиям. Пусть все идет так, как идет. Да если бы она и за­хотела что-то предпринять, то не смогла бы ничего сделать. Надежда давала ей силы.
 
   Глядя в зеркало, Флер сняла шляпку. Она посмотрела себе в глаза и вынуждена была признать печальную истину. Она была не девочка, не ребенок. Она женщина, которая позволила себе из-за какого-то неведомого страха потерять лучшие годы жизни.
   И к тому же женщина, которая безнадежно влюблена в мужчину и хочет иметь его всего, полностью и безраздельно.
   Собрав все свое мужество, молясь о том, чтобы у нее хватило сил, она направилась в библиотеку.
   Войдя, Флер увидела, что он сидит на диване и ждет ее. Она остановилась перед ним:
   – Я не думаю, что было разумно оставить дом без слуг.
   – Все, что тебе понадобится, я сделаю для тебя. В чем ы нуждаешься?
   – Я хотела бы снять платье, но у меня нет горничной, которая могла бы мне помочь. – Она повернулась к нему спиной.
   Она ожидала, что он скажет что-либо умное и бросится ей помогать. Не тут-то было. В комнате воцарилась тиши­на. Данте не двинулся. Она застыла на несколько секунд, но оставаться в этой позе слишком долго было глупо.
   Флер посмотрела через плечо. Их взгляды встретились.
   – Ты уверена, Флер?
   Она влюбилась в него в эту минуту. Впрочем, он всегда был таким, даже тогда, когда что-то шло вразрез с его инте­ресами и желаниями.
   – Я абсолютно уверена, что хочу снять это платье.
   Его руки принялись за работу, однако он не спускал глаз с ее лица. Этот взгляд словно взял ее в плен. Она пришла сюда, исполненная решимости быть дерзкой и уверенной, но уже сейчас оказалась в его власти.
   – Тебе понадобится помощь, чтобы надеть другое платье, Флер?
   Она онемела и лишь покачала головой. Он взялся за узелок, где заканчивалась шнуровка кор­сета.
   – В таком случае я помогу тебе и с этим.
   Придерживая ее одной рукой за бедро, он стал другой расшнуровывать корсет.
   – Ты меня удивляешь, дорогая.
   – Я целый день вырабатывала в себе храбрость, стараясь, чтобы она меня не подвела. Я слишком поспешила с этим?
   – Вовсе нет. Я планировал медленное обольщение, но лишь потому, что полагал: иначе не получится.
   Она повернулась к нему лицом и закрыла глаза, чтобы насладиться ощущениями, которые уже овладели ею.
   – Ты соблазнял меня уже столько недель, Данте. Мы оба знаем, что это был медленный процесс.
   Корсет был расшнурован. Флер прижала его к груди, чтобы он не упал на пол.
   Данте поднялся во весь рост за ее спиной. Обняв ее за плечи, он поцеловал ее в шею. По ее телу пробежала сладо­стная волна.
   Она шагнула в сторону, освобождаясь от его объятий.
   – Спасибо. Остальное я смогу сделать сама.
   Слыша, как гулко бьется ее сердце, она поспешила в свою спальню.
   Ей каким-то образом удалось сохранить решимость. Не­смотря на то что ее трясло, когда она снимала с себя остат­ки одежды. Даже тогда, когда она надевала шелковую ро­зовую ночную рубашку на обнаженное тело. Даже невзи­рая на то, что слышала шаги Данте в его спальне.
   Она замерла и прислушалась, решая, что ей делать даль­ше. Все то, что она сделала за эти минуты, основательно исчерпало запасы ее мужества.
   Флер заставила себя внутренне собраться. Она должна добиться того, чтобы он поверил, что она знает, чего хочет. И еще доказать это самой себе.
   Она повернула щеколду и открыла дверь в его гардероб­ную.
   Она вошла в тот момент, когда Данте снимал рубашку. Он удивленно повернулся.
   Флер закрыла за собой дверь и прислонилась спиной к косяку.
   – Ты собираешься оставаться здесь, пока я раздеваюсь?
   – А почему бы и нет?
   Он пожал плечами:
   – Как хочешь. – И стащил с себя рубашку. Оставшись обнаженным до пояса, он сел на стул, что бы снять туфли.
   Его тело завораживало. Флер видела скульптуры и картины, но ей не приходилось наблюдать живые муж­ские формы без одежды. Он был так красив – поджар и в то же время мускулист. Раньше она думала, что испытает смятение и замешательство, если увидит его раздетым. Однако сейчас она не чувствовала ни малейшего смуще­ния, все увиденное ей показалось совершенно естествен­ным. Да, она была возбуждена, но никакой неловкости не было.
   Данте взглянул на нее, и она увидела, что ему понятно, о чем она думает и какие чувства переживает. Он встал, про­должая смотреть на нее, на его лице она не заметила и тени смущения.
   – Ты намерена рассматривать меня?
   – Ты хочешь, чтобы я ушла?
   – Нет, уходить не надо, хотя я не припомню, чтобы меня столь откровенно разглядывали.
   – Поскольку ты видел меня обнаженной, было бы спра­ведливо, если бы и я увидела тебя.
   – Но я не вижу тебя сейчас.
   Она попыталась обрести мужество. Флер не собиралась заранее вот так стоять и наблюдать за его раздеванием. Она хотела просто поговорить с ним, когда открывала дверь в ©го комнату. То, что она увидела его тело, было лишь при­ятной неожиданностью.
   Он бросил ей вызов, и она была исполнена решимости не играть роль девственницы сегодня. Она сделала шаг от двери.
   – Ты хочешь увидеть меня? Это будет более справед­ливо?
   –Да.
   Она подошла к нему и оказалась совсем близко от его груди и плеч, его тела и мускулов, от…
   Он не дотронулся до нее. Он смотрел вниз, словно чего-то ожидая.
   – Ты не собираешься помочь мне, Данте? Я полагала, что это одно из твоих прав.
   – Ты сказала, что можешь дальше справиться сама, и, судя по всему, так оно и есть.
   – Ты предпочел бы, чтобы я делала это сама?
   – Иногда. Именно сейчас.
   Снять ночную рубашку оказалось делом более трудным, чем она ожидала, вероятно, из-за того, что он наблюдал за ней. Интересно, ее взгляд так же приводил его в замеша­тельство несколько минут назад? Она испытывала дрожь греховного возбуждения, когда рубашка выскользнула из ее рук, легла на пол и она предстала перед Данте совершен­но нагой. И почувствовала радостное удовлетворение, уви­дев, насколько он был потрясен.
   Ее первоначальная неловкость быстро прошла, сменив­шись ощущением силы и гордости. Его восхищенный взгляд сделал ее величественной, благородной и сильной. Стоя об­наженной при свете дня перед Данте, она превратилась в богиню.
   Он взял ее за руку, привлек к себе и заключил в объ­ятия. И это поразило ее новыми ощущениями: она почув­ствовала тепло его тела, ее груди оказались прижатыми к его груди; это грозило захлестнуть ее, заставить забыть о своем настрое. Каким-то образом ей удалось совладать с новыми эмоциями. Она вошла через эту дверь с определен? ной целью, и он должен знать об этом.
   – Мне нужно сказать тебе что-то, Данте.
   Он поцеловал ее в шею.
   – Скажешь позже.
 
   – Я должна сказать тебе сейчас. Видишь ли, я измени­ла свое решение по этому вопросу.
   Он ослабил объятия, продолжая держать ее лишь за та­лию.
   – Ты не похожа на женщину, которая изменила реше­ние.
   – Ты не понял меня. Я не собираюсь говорить, что ты должен остановиться. Более того, я не хочу, чтобы ты вооб­ще останавливался.
   – Ты права. Я не понимаю тебя.
   – Я уверена, что если ты не сделаешь что-то такое, от чего я забеременею, то мой страх пройдет. Видишь, на­ сколько я тебе доверяю. Нет необходимости подвергать это испытанию. Думаю, что, даже если ты не будешь ограни­чивать себя, страха у меня больше не появится.
   Выражение лица у Данте сделалось серьезным, даже оза­даченным. Он посмотрел ей в глаза, как бы пытаясь опре­делить, насколько ее слова соответствуют тому, что она чув­ствует.
   – Я больше не хочу, чтобы этот ужас преследовал меня. Назвав его по имени, возможно, я одолела его. – Она при­жалась щекой к его теплой груди. – Я хочу, чтобы мы были женаты по-настоящему, Данте. Я хочу иметь семью. Хочу этого так сильно, что верю: это победит мой страх. – Она заглянула ему в лицо. – И еще хочу тебя. Всего и полностью. Только этого уже достаточно для того, чтобы принять такое решение.
   Он обхватил ладонями ее лицо.
   – Если ты ошибаешься…
   – Если я ошибаюсь, мы очень скоро это узнаем.
   – Я не хотел бы напугать тебя или причинить боль.
   –Я не позволю тебе этого. Постараюсь не вести себя вызывающе. Ты должен лишь пообещать, что не будешь ре­шать за меня. Я должна знать, что я свободна, если сочту, что твои намерения изменились.
   На его губах заиграла легкая очаровательная улыбка.
   – Обещаю тебе это, если ты требуешь.
   – Да, требую.
   – Так знай же, что я возьму тебя сейчас, если смогу, Флер.
   Его поцелуй подтвердил эту решимость, продемонст­рировав страсть мужчины, который слишком долго слушал разговоры, пусть даже он одобрял услышанное.
   Поцелуй разбудил дремавшее в ее теле в течение дол­гих недель желание, когда Данте стал ласкать те части тела, которых не касался раньше. Ее спина, бедра и ноги с готов­ностью отреагировали на прикосновение его теплых ладо­ней и пальцев. Ее поистине ошеломили новые, неведомые ранее ощущения.
   Он целовал ее с такой страстью, с какой никогда не це­ловал раньше. Она не могла этого не заметить. Мужчина, который так ее целовал, так по-хозяйски обнимал и лас­кал, определенно был намерен овладеть ею.
   Она осознала это без размышлений. И принимала ду­шой и сердцем.
   Понимал это и постоянно гнездившийся в ней страх.
   Он выпустил одно из своих удушающих щупалец. В ее голове возникли образы плачущих лиц. Ее тело захотело ос­вободиться от объятий, остановить жаркие ласки.
   Но она не позволила.
   Она горячо обняла Данте и сосредоточила внимание на приятных ощущениях, которые испытывала при поглажи­вании его кожи и мышц. Она призвала на помощь свою лю­бовь к этому человеку, и страх внезапно сник и куда-то ис­парился.
   Эта победа над страхом породила в ней состояние эй­фории. Раньше она думала, что не в силах одолеть этот ужас, но оказалось, что она может! С Данте она сумеет это! При­знание любви подарило ей такое оружие, которое не по зубам страху.
   Флер стало ясно: Данте понял, что произошло. Он перестал целовать ее, однако продолжил ласки, глядя на нее проницательными глазами. Его ладони скользили по ее об­наженному телу, рождая мучительно-сладостные ощущения.
 
   В глубине его глаз она уловила решительный вызов. Его ласки сосредоточились внизу. Ладонями он обхватил ее яго­дицы, затем его пальцы скользнули в расщелину и двину­лись туда, где встретились влажность, мягкость и сводящая с ума пульсация.
   Прикосновение к этому месту ошеломило ее. Это было изумительно. Бесподобно. На это отреагировало все ее тело. И вовсе не страх. Она выпрямилась, жадно ища его поцелуя, чтобы как-то погасить потрясшую ее чувственную волну.
   Битва была выиграна, и они оба это понимали. Она от­метила свою победу столь же страстным поцелуем, как это раньше делал он. С помощью языка она выразила свое тор­жество и степень возбуждения.
   Опьяненная сознанием освобождения от страха, гордая своей смелостью, она стала целовать его в шею и грудь, по­кусывая кожу и испытывая при этом непередаваемое на­слаждение.
   Получившая полный выход чувственная энергия, исхо­дившая от Данте, взяла ее в свои объятия крепче, чем коль­цо его рук. Флер была благодарна тому, что эта энергия на­правляет и учит ее.
   Данте поднял Флер на руки, положил на кровать и раз­делся, не спуская с нее глаз.
   – Ты очень красива, Флер.
   Она не сомневалась в его искренности. Она лежала при мягком дневном свете, испытывая эйфорию от сознания по­беды в борьбе за свое право любить и чувствовать, и в са­мом деле была уверена, что она красивейшая женщина на свете.
   Самый красивый мужчина стоял перед ней во всей сво­ей ослепительной наготе, и ее сердце не знало, то ли ему еще сильнее ускорить свой ритм, то ли, наоборот, остано­виться. Он был вполне достойным супругом и партнером длят ой богини, в которую она превратилась. Его тело влек­ло и приводило в восторг, и она не могла отвести от него глаз.
   Данте подошел к ней:
   – Это совершенно потрясающий, невероятный факт, мисс Монли. Из всех женщин именно вас найти в своей по­стели.
   Когда-то он сказал эти слова в коттедже, но его тон на сей раз был совсем другим. Он не поддразнивал и не шу­тил.
   Только теперь она больше не Флер Монли, не святая и не ангел. Она королева, воительница, посланница Венеры, она…
   – Ты очень горда собой, правда ведь? – Он поцеловал ее в нос.
   – Лопаюсь от гордости.
   – И вполне заслуженно. – Он стал гладить ей шею, за­тем груди. – Тем не менее ты должна дать мне знать, не напугал ли я тебя.
 
   – Я не собираюсь останавливать тебя, Данте.
   – Однако тебе следует показать, что тебе больше нра­вится, Флер. Если я сделаю что-то, а тебе этого не хочется, непременно скажи мне.
   – Нет ничего такого, чего я не хочу. Я и без того слиш­ком долго все отвергала. Я ничего не хочу упустить из-за своей трусости.
   – Ты не поняла, о чем я говорю, дорогая. – Он нежно поцеловал ее в щеку. – Ты скоро вспомнишь то, что я сей­час сказал. Я не хочу никаких молчаливых жертв. У тебя будет целая жизнь, чтобы все попробовать.
   Флер запустила пальцы ему в волосы.
   – На твоем месте я бы так не осторожничала, Данте. Наверное, я сейчас смелее, чем буду когда-либо еще. – Она пригнула его голову к себе, чтобы поцеловать.
   Он не позволил ей целовать его долго. Мастерски пере­хватив инициативу, он обрушил десятки сладостных поце­луев на ее губы, шею, мочки ушей. Уже только одними по­целуями он пробудил в ней страстное желание, которое яро­стно возрастало.
   Все ее тело просило возвращения ласк. Он же не спе­шил с этим, и когда наконец его ладонь скользнула чуть ниже, она почти попросила его о том, чтобы он приласкал ей грудь.
   Он дразнил ее, как тогда, в саду. Ею овладели те же са­мые сладостные ощущения. Она стискивала зубы от удо­вольствия и желания.
   Данте наклонил голову и начал водить языком по од­ной, затем по другой груди. Ее желание все росло, и его центр перемещался все ниже. Оно сосредоточивалось в нижней части живота, ее плоть между ног, казалось, кри­чала и требовала ласки. Флер забыла обо всем на свете, кро­ме сладостных ощущений и безумного, всепоглощающего желания.
   Его пальцы нежно коснулись соска; его язык дотронул­ся до другого. Ей показалось, что стрела наслаждения прон­зила все ее тело. За ней последовала еще одна, затем еще. Было так хо­рошо, что ей захотелось, чтобы это никогда не кончалось. Она слышала собственные стоны, но не пыталась их сдерживать. Данте прервал свои неистовые поцелуи и оки­нул взглядом ее обнаженное тело. Его ласки переместились ниже, к ее животу и бедрам. Ее ноги невольно раздвину­лись, поощряя Данте к ласкам, которых она отчаянно же­лала. Лишь сейчас она обнаружила, что какая-то часть ее имела представление о страсти, о которой не подозревал разум.
   Данте продолжил нежно прикасаться к ней, и ее бедра приподнялись навстречу, прося о чем-то большем. Она уви­дела выражение строгой сосредоточенности, когда он на­конец откликнулся на требования ее тела, стоны и мольбы. Он впился взором в ее лицо в тот момент, когда его ласки стали настолько интенсивными, что она едва не потеряла сознания.
   Ее ничуть не беспокоило, что она забыла напрочь о бла­гопристойности, лежит с раздвинутыми бедрами, демонст­рируя самые тайные, самые сокровенные уголки своего тела, и просит чего-то, о чем не имеет представления. Ее не смущало, что он поощрял это ее сумасшествие и рукой, и глазами.
   Он поцеловал ее в губы, затем в грудь, в живот, еще ниже…
   – Я рад, что ты такая смелая сегодня, – тихо сказал он между поцелуями. – Я хотел приласкать тебя так уже мно­го недель.
   Ее тело сразу же откликнулось. Ее женская плоть заны­ла и затрепетала.
   Он продолжал целовать ее, играя с завитками волос. Тело его задвигалось. И вдруг Флер поняла и ужаснулась. Он готовил ее к чему-то. Она закрыла глаза, чувствуя, как его тело занимает место между ее бедрами, как он осторож­но раздвигает их в стороны.
   Теперь на смену языку пришли его пальцы. Это было умопомрачительное сочетание удовольствия и изнуряюще­го желания. Мучительная сладость все возрастала, пока он подводил ее к завершению этого ужасного и в то же время изумительного действа.
   Наконец долгожданный пик наступил. Ее страсть взмы­ла вверх, достигнув вершин чистейшего наслаждения, и, словно ливень, обрушилась на нее.
   Он вновь оказался внезапно с ней, в ее объятиях, лежа­щий между ее ног, как это было в Дареме. Только на сей раз им не мешали никакие одежды. Она обхватила его, в полной мере осознавая вес и тепло его тела.
   Ее вульва все еще продолжала пульсировать, не утратив желания. Флер испытала невероятное облегчение, когда он вошел в нее. Он погрузил ствол в глубину, и Флер была по­ражена его полнотой и размером.
   Ее изумление было нарушено ощущением боли. Одна­ко владевшая ею страсть поглотила боль. Они вдвоем сдоб­но превратились в единое целое. Понимание этого, созна­ние того, что она удерживает его, что он представляет как бы ее часть, породило чувства даже более сильные, чем сла­дострастие, которое она только что испытала. Флер закры­ла глаза, наслаждаясь этим полным слиянием.
 
   Его страсть управляла всем остальным. Флер чувство­вала, когда он сдерживал себя, и поняла, когда он перестал сдерживаться. Его желание вело их; Данте то неистово це­ловал ее, то погружался в ее лоно с такой силой, что она ахала от восторга. Она могла лишь принимать и ощущать. Ничего больше не существовало для нее сейчас, кроме люб­ви и этой восхитительной близости, этого ощущения его внутри своего лона и его тела в ее объятиях.
   Когда все закончилось и наступил покой, ей показалось, что ее душа и сердце остались без защиты. Она приникла к нему, чтобы вдохнуть запах его тела, услышать его дыха­ние.
   Она хотела, чтобы он оставался на ней всегда, но он в конце концов зашевелился. Но даже когда он вышел из нее, ее вульва продолжала пульсировать.
   – Я причинил тебе боль?
   – Нет. – Она не знала, была ли боль. Да это и не имело значения.
   – Я тебя шокировал?
   – Нет… может, самую малость. – Она повернулась на бок, чтобы видеть его лицо. – Было продемонстрировано все?
   – Нет.
   Флер улыбнулась:
   – Глупый вопрос. Конечно же, не все. Ты даже забыл показать мне чувствительное место под коленкой.
   – Верно.
   – И трюк с моим копчиком. Определенно ты бережешь это для другого раза.
   Он тихонько засмеялся:
   – Обещаю тебе показать в следующий раз, когда я не буду столь нетерпелив.
   Она прочертила узор на его груди.
   – И еще показать, как женское тело может быть более чувствительным после…
   – Это не поздно и сейчас. Раздвинь-ка ноги пошире и не двигайся.
   Она повиновалась. Его палец прикоснулся к вульве, ко­торая была невероятно чувствительна после совокупления. Флер испытала невыразимое наслаждение. Почти мгновен­но она достигла пика возбуждения, умоляя о большем. Удо­вольствие было неземным, невероятным, умопомрачитель­ным. Она закричала, когда могучий оргазм потряс ее. Она словно погрузилась в мир блаженства.
   Сознание возвращалось к ней медленно. Прошло до­вольно длительное время, прежде чем она поняла, что на­ходится на постели в спальне.
   Она открыла глаза и увидела, что Данте наблюдает за ней. Ей показалось, что комната до сих пор наполнена ее криками и стонами.
   – Я думаю, что сделал правильно, отпустив всех слуг, – сказал он.
   – О да, – согласилась Флер. И еще подумала, что они поступили разумно, отложив это испытание до отъезда из Леклер-Парка.

Глава 21

   – Все именно так, как, по твоим словам и должно быть. Мир вне этих стен не существует. И только мы двое нахо­димся внутри. – Флер прижалась к Данте. – Когда они вер­нутся?
   Ее слова вывели его из состояния блаженной удовле­творенности, в котором он пребывал.
   – Я дал им достаточно денег, чтобы они отправились в театры и таверны на целую ночь.
   Он повернулся на бок и подпер голову рукой. Ее красо­та приводила его в восхищение. Равно как и ее мужество. Ей самой понадобилось проявить волю, сделать собствен­ный выбор. Его покоряло то, что она проявила такое бес­страшие ради того, чтобы разделить любовь с ним.
   Она была решительна, великолепна, изумительна.
   «Я хочу иметь семью».
   Ее нежная белая кожа казалась более изысканной, чем самые дорогие ткани. Он легонько гладил ей плечо и руку, она прислушивалась к его прикосновениям, смежив веки.
   «Я хочу тебя».
   Никогда в жизни он не слышал более лестных для себя слов. Их произносили другие, но не так и не по этой при­чине. Он тоже ее хотел, и тоже совсем иначе, чем раньше.
   «Вот насколько я тебе доверяю. Нет необходимости под­вергать это испытанию».
   Он никогда не забудет эти удивительные слова.
   «Я хочу быть замужем по-настоящему».
   Данте взглянул на письменный стол и вспомнил о пись­ме, находящемся в ящике. Оно было от Фартингстоуна и ожидало его, когда он вернулся утром. Этот человек пред­лагал провести переговоры, и Данте догадывался, какое на­правление они могли принять.
   Данте поцеловал Флер, чтобы выбросить из головы мыс­ли о Фартингстоуне и его интригах.
   Флер повернулась к нему, она выглядела очарователь­но сейчас, когда волосы ее были распущены, а наготу при­крывала лишь тонкая простыня.
   – А чего хотел Бершар? Ты говорил, что расскажешь мне чуть позже.
   Казалось, что после этой встречи прошла целая веч­ность, хотя минуло лишь несколько часов.
   – Бершар от моего имени навел некоторые справки.
   – Ты просил его об этом?
   – Нет. У него есть некоторый опыт в таких делах, и он проявил инициативу по праву друга.
   – Подобно тому, как Сент-Джон и мистер Хэмптон пррявляют инициативу и наводят справки обо мне. У тебя очень преданные друзья. Хотя они и несколько бесцере­монны.
   – Можно сказать и так.
   – Так какие же справки навел мистер Бершар? Они ка­саются меня?
   – Он навел справки о Фартингстоуне. И узнал, что тот, будучи молодым человеком, получил наследство, которое составляет часть собственности в Дареме, граничащей с тво­ей. Он живет на свои доходы и пользуется уважением.
   – Мы уже знаем об этом.
   – Однако остальное гораздо более увлекательно. Фартингстоун не всегда был столь трезвым и добропорядочным. У него была бурная юность, и тогда считали, что из этого молодого человека не выйдет ничего путного. Тетя Бершара помнит его еще с того времени и рассказывает, какая уди­вительная и внезапная трансформация произошла с ним, когда Фартингстоуну должно было стукнуть тридцать лет. Эта перемена была столь разительной, что о его прошлом все забыли. Я предпочел бы, чтобы он продолжал играть, пить и губить себя, вместо того чтобы изображать из себя респектабельного джентльмена, в то же время пытаясь за­садить меня в тюрьму и запятнать мою репутацию. Свет быстро создает о людях мнение. Осмелюсь сказать, что Маклейн более порядочен, чем Грегори, однако же Маклейн пользуется в свете дурной славой, а Грегори Фартингстоуном все восхищаются.
   Данте был рад, что Флер пыталась понять самые важ­ные моменты, даже если она иногда переоценивала их зна­чение. Когда она посмотрела на Данте Дюклерка, его опти­мизм ослепил ее.
   – Если это все, что он смог тебе рассказать, то это не слишком интересно. Было что-либо еще?
   – Кое-что. – Данте не был уверен, что хочет затраги­вать остальные моменты. Во всяком случае, сейчас. На этом ложе.
   – Мне очень любопытно, так что ты должен рассказать.
   Он снова погладил ее по плечу и отвернул лицо в сто­рону, чтобы не видеть ее реакции. Хотя и не был уверен, что это ему удастся.
   – Еще он обнаружил, что Фартингстоун и Сиддел свя­заны друг с другом. Не слишком тесно, и это, возможно, ни о чем не говорит.