Страница:
– Мне хочется убить его.
– Это уместно было бы совершить на поле боя. Такая его смерть не повлекла бы за собой последствий. Сейчас все намного сложнее, и вы не можете этого не понимать.
Анна опустила взор. Его упрек был более чем справедлив. Она промахнулась и ранила врага, вместо того чтобы убить его. И помешала Морвану с ним расправиться. Во всяком случае, ее отважный защитник был убежден, что ему это удалось бы без труда. Но Анна не разделяла его уверенности. И лишь, поэтому вмешалась в ход событий. Но разве могла она признаться ему в этом, не задев его мужское самолюбие?
Вздохнув, она повторила:
– Так что же мне с ним делать?
– По примеру доблестных Гарольда и Фуке потребуйте с его родственников хороший выкуп. Подсчитайте ущерб, который он вам причинил. Пошлите к де Бомануарам старого, дряхлого гонца, и пусть Гюрван гниет в темнице, пока тот доберется до цели.
– А потом мне все-таки придется освободить его?
– А потом вам все-таки придется освободить его. Но за это время вы успеете съездить в Англию. И вернетесь в Сент-Мин, прежде чем он окажется на свободе.
– Не хочу, чтобы он столько времени находился под моим кровом!
– Понимаю ваши чувства и вполне их разделяю. Пусть его заберет один из ваших вассалов. Ведь подземелья есть и в их замках. Какая Гюрвану разница, где именно проводить время пленения и чей гарнизон будет его стеречь? Главное же, что никто из де Бомануаров не станет вступать в военные действия ради его освобождения. Иное дело – если вы его казните.
Анна взглянула на него с благодарностью. Он дал ей очень разумный совет, которым она решила воспользоваться.
– Скажите, Морван, а сэр Джон не… Он не погиб в бою?
– Живехонек. Он мой.
Заранее зная ответ, она все же спросила:
– Вы хотите получить за него выкуп?
– О нет. Он умрет. Я предупреждал его о таком финале в случае измены. Но не подумайте, что я посягаю на ваше право казнить и миловать в пределах Ла-Рош-де-Роальд. Ни о какой казни речь не идет. Он получит свой меч, и мы завтра встретимся один на один в замковом дворе.
– Но я не хотела бы…
– Это решено.
Вздохнув, Анна плотнее завернулась в одеяло и закрыла глаза. На несколько коротких мгновений она погрузилась в полусонное забытье, которое без всяких на то причин вдруг прервалось столь же неожиданно, как и сморило ее. Она попыталась сесть. Морван, видя, что ей это не удается, поспешил на помощь. Он бережно взял ее за плечи и приподнял, поместив ей под голову подушку.
– Вы решили во что бы то ни стало побороть сон?
– Напротив, мне никак не удается заснуть, – пожаловалась она. – В голове туман, я устала и опустошена, но сон отчего-то бежит прочь…
– А я-то думал, после всего пережитого вы сутки напролет будете спать как убитая.
Она ухватила ногтями острый кончик перышка, торчавший из одеяла, вытащила его и принялась рассматривать.
– Со мной такое уже было. Между первой и второй вспышками чумы. Тогда разбойники захватили одну из построек на дальней ферме, и нам пришлось долго с ними биться. Многие из них погибли, остальные бежали. После этого я никак не могла заснуть. Мне хотелось сесть в седло и скакать, скакать до изнеможения… Но дело было поздней ночью, кругом стояла тьма. Я и сейчас была бы не прочь совершить верховую прогулку. Если бы только могла!
Морван удивленно вскинул брови:
– Верховая прогулка? Мне такое и в голову не приходило. Но после битвы и я нередко испытываю нечто подобное: беспокойство, невозможность заснуть.
– Ну и?..
Он растерянно развел руками.
– И как вы с этим справляетесь, если вам не приходило в голову прокатиться верхом?
Он многозначительно улыбнулся:
– Я в таких ситуациях обычно провожу несколько часов кряду в постели с женщиной. Уверен, именно таким способом сейчас снимают усталость и беспокойство ваши воины и рыцари.
Анна покраснела до корней волос. Несколько часов?!
– Если это совет, – кашлянув, чтобы скрыть смущение, произнесла она, – то мне он не пригодится. Я как-нибудь иначе справлюсь со своей тревогой и беспокойством.
Морван невозмутимо уставился на огонь в камине. Анне подумалось, что он, возможно, успел уже прибегнуть к тому способу снятия напряжения, о котором только что ей сообщил, а значит, явился к ней, после того как натешился ласками какой-то женщины.
Теперь ее больше не радовал его приход. Низменная страсть, ее удовлетворение – вот что для него всего важнее. Но почему он говорил о нескольких часах? Ведь то, ради чего он ложился в постель с женщиной, могло длиться от силы несколько минут…
Она принялась быстрыми нервными движениями ощипывать перышко, оголяя его. В голове у нее звенело, рана болела так, словно ее жгли раскаленной кочергой.
– Вы сердитесь? – самым невинным тоном осведомился он.
– Ничего подобного, – сердито буркнула она. – Просто неважно себя чувствую. – От усталости и боли ее ощущение реальности притупилось настолько, что она решилась произнести то, о чем прежде не позволила бы себе даже подумать: – Я многого в этой жизни не понимаю, Морван. И легко с этим мирюсь. О таких, как я, говорят: «Не от мира сего». Но в некоторых вопросах мое невежество, похоже, просто безгранично. Не представляю себе и не верю, что плотски грешить можно несколько часов кряду!
Разумеется, высказав ему все это, она тотчас же возжелала взять свои слова обратно, но, поскольку была лишена такой возможности, утешила себя тем, что Морван, явно собиравшийся рассказать ей, как провел вечер, вряд ли был шокирован ее откровенностью и нескромным любопытством. Анну и впрямь начало тяготить собственное невежество в вопросах пола. Это могло поставить под удар ее репутацию. Ведь как выяснилось, все в замке знали о Катрин и Джоссе. Все, кроме нее.
Он не спеша направился к столику, где стояли графин и кубки, налил вина себе и ей, с поклоном подал ей кубок.
– Итак? – требовательно произнесла она, пригубив вино.
Морван изогнул бровь:
– Вряд ли вы всерьез ожидаете от меня подробных объяснений. Мне не очень-то ловко беседовать с вами на такие темы. Спросите лучше Катрин. И вообще, не слишком ли вы любопытны для будущей монахини? Приличествует ли Христовой невесте питать интерес к подобным предметам?
Анна с трудом повернулась на здоровый бок и едва не застонала от боли. Он уселся на стул у камина. Его непроницаемый взгляд был устремлен на нее. У Анны отчего-то переменилось настроение. Она больше не испытывала ни досады, ни беспокойства. И даже любопытство перестало донимать ее. Этот завораживающий, пленительный взгляд проник в ее душу, которая замерла в сладком ужасе в предчувствии чего-то необычного, неизведанного… Она поспешила отвести глаза и стала пристально изучать печальные останки перышка.
– Анна…
Он произнес это с проникновенной нежностью и в то же время так настойчиво и властно, что у нее тревожно забилось сердце. Она подняла на него глаза. Стул, на котором он сидел, был придвинут к ее кровати гораздо ближе, чем прежде. Она пыталась избежать его взгляда, но темные глаза с вспыхивающими в бездонных глубинах искрами притягивали словно магнитом, они околдовывали ее, лишали воли.
– Вы по-прежнему не расположены ко сну?
– Напротив, у меня отчего-то вдруг отяжелели веки. Наверное, усталость все же берет свое…
Он придвинул стул еще ближе, наклонился над кроватью и коснулся пальцами ее пышного локона.
– Вот и прекрасно. А то я уже собрался помочь вам успокоиться. Это ведь несложно.
И снова вот уже в который раз от ее сонливости не осталось и следа. Сверкнув на него глазами, она запальчиво ответила:
– Напротив! Учитывая обстоятельства, это было бы весьма и весьма затруднительно. Для меня, поскольку я ранена, и для вас, потому что вы дали клятву Асканио. – Про себя она, однако, подумала, что минувшей ночью это слово рыцарской чести было благополучно проигнорировано ими обоими.
Он словно невзначай коснулся ее плеча. Все тело Анны пронзила нервная дрожь, и это не ускользнуло от его пристального взгляда.
– Я не потревожил бы вашу рану. Ведь испытать наслаждение, какое дает близость, можно и без соединения тел.
Анна приоткрыла рот от удивления. Не вполне постигая смысл его слов, она тем не менее чувствовала, как напряглось ее тело, как набухли и отвердели соски, ставшие вдруг необыкновенно чувствительными к щекочущим прикосновениям тонкой ткани ее рубахи.
Он со снисходительной полуулыбкой посмотрел ей в глаза и выпрямился, отстраняясь.
– Вы, похоже, не поняли, о чем я?
Анна растерянно молчала. И вдруг вся эта ситуация и прежде всего она сама показались ей настолько забавными, что она весело расхохоталась. Он тоже дал волю смеху. Анна обнаружила это, когда отерла слезы с глаз.
Погладив ее по голове, словно малое дитя, он с чувством произнес:
– Господи, Анна, вы меня с ума сводите! Постарайтесь теперь заснуть, тогда и я тоже смогу отдохнуть.
Незадолго до рассвета она проснулась, услышав скрип стула, на котором он сидел. Морван положил ладонь ей на лоб. Комната была залита тусклым призрачным светом.
– Морван… Вчера, когда вы с Гюрваном собирались биться один на один, я хотела его умертвить. Но промахнулась.
Он наклонился и поцеловал ее в то самое место, где только что покоилась его рука.
– Значит, на то была Божья воля. Ведь вы меткий стрелок. Не сомневаюсь, рано или поздно он падет от моей руки. Вот увидите.
Дверь за ним затворилась, и она услышала в коридоре его торопливые шаги. Звук их стихал по мере его удаления. Она заслонила глаза от света тыльной стороной ладони. Занимавшийся день сулил ей новые тревоги. Ведь Морван вызвал на поединок предателя сэра Джона.
Глава 12
– Это уместно было бы совершить на поле боя. Такая его смерть не повлекла бы за собой последствий. Сейчас все намного сложнее, и вы не можете этого не понимать.
Анна опустила взор. Его упрек был более чем справедлив. Она промахнулась и ранила врага, вместо того чтобы убить его. И помешала Морвану с ним расправиться. Во всяком случае, ее отважный защитник был убежден, что ему это удалось бы без труда. Но Анна не разделяла его уверенности. И лишь, поэтому вмешалась в ход событий. Но разве могла она признаться ему в этом, не задев его мужское самолюбие?
Вздохнув, она повторила:
– Так что же мне с ним делать?
– По примеру доблестных Гарольда и Фуке потребуйте с его родственников хороший выкуп. Подсчитайте ущерб, который он вам причинил. Пошлите к де Бомануарам старого, дряхлого гонца, и пусть Гюрван гниет в темнице, пока тот доберется до цели.
– А потом мне все-таки придется освободить его?
– А потом вам все-таки придется освободить его. Но за это время вы успеете съездить в Англию. И вернетесь в Сент-Мин, прежде чем он окажется на свободе.
– Не хочу, чтобы он столько времени находился под моим кровом!
– Понимаю ваши чувства и вполне их разделяю. Пусть его заберет один из ваших вассалов. Ведь подземелья есть и в их замках. Какая Гюрвану разница, где именно проводить время пленения и чей гарнизон будет его стеречь? Главное же, что никто из де Бомануаров не станет вступать в военные действия ради его освобождения. Иное дело – если вы его казните.
Анна взглянула на него с благодарностью. Он дал ей очень разумный совет, которым она решила воспользоваться.
– Скажите, Морван, а сэр Джон не… Он не погиб в бою?
– Живехонек. Он мой.
Заранее зная ответ, она все же спросила:
– Вы хотите получить за него выкуп?
– О нет. Он умрет. Я предупреждал его о таком финале в случае измены. Но не подумайте, что я посягаю на ваше право казнить и миловать в пределах Ла-Рош-де-Роальд. Ни о какой казни речь не идет. Он получит свой меч, и мы завтра встретимся один на один в замковом дворе.
– Но я не хотела бы…
– Это решено.
Вздохнув, Анна плотнее завернулась в одеяло и закрыла глаза. На несколько коротких мгновений она погрузилась в полусонное забытье, которое без всяких на то причин вдруг прервалось столь же неожиданно, как и сморило ее. Она попыталась сесть. Морван, видя, что ей это не удается, поспешил на помощь. Он бережно взял ее за плечи и приподнял, поместив ей под голову подушку.
– Вы решили во что бы то ни стало побороть сон?
– Напротив, мне никак не удается заснуть, – пожаловалась она. – В голове туман, я устала и опустошена, но сон отчего-то бежит прочь…
– А я-то думал, после всего пережитого вы сутки напролет будете спать как убитая.
Она ухватила ногтями острый кончик перышка, торчавший из одеяла, вытащила его и принялась рассматривать.
– Со мной такое уже было. Между первой и второй вспышками чумы. Тогда разбойники захватили одну из построек на дальней ферме, и нам пришлось долго с ними биться. Многие из них погибли, остальные бежали. После этого я никак не могла заснуть. Мне хотелось сесть в седло и скакать, скакать до изнеможения… Но дело было поздней ночью, кругом стояла тьма. Я и сейчас была бы не прочь совершить верховую прогулку. Если бы только могла!
Морван удивленно вскинул брови:
– Верховая прогулка? Мне такое и в голову не приходило. Но после битвы и я нередко испытываю нечто подобное: беспокойство, невозможность заснуть.
– Ну и?..
Он растерянно развел руками.
– И как вы с этим справляетесь, если вам не приходило в голову прокатиться верхом?
Он многозначительно улыбнулся:
– Я в таких ситуациях обычно провожу несколько часов кряду в постели с женщиной. Уверен, именно таким способом сейчас снимают усталость и беспокойство ваши воины и рыцари.
Анна покраснела до корней волос. Несколько часов?!
– Если это совет, – кашлянув, чтобы скрыть смущение, произнесла она, – то мне он не пригодится. Я как-нибудь иначе справлюсь со своей тревогой и беспокойством.
Морван невозмутимо уставился на огонь в камине. Анне подумалось, что он, возможно, успел уже прибегнуть к тому способу снятия напряжения, о котором только что ей сообщил, а значит, явился к ней, после того как натешился ласками какой-то женщины.
Теперь ее больше не радовал его приход. Низменная страсть, ее удовлетворение – вот что для него всего важнее. Но почему он говорил о нескольких часах? Ведь то, ради чего он ложился в постель с женщиной, могло длиться от силы несколько минут…
Она принялась быстрыми нервными движениями ощипывать перышко, оголяя его. В голове у нее звенело, рана болела так, словно ее жгли раскаленной кочергой.
– Вы сердитесь? – самым невинным тоном осведомился он.
– Ничего подобного, – сердито буркнула она. – Просто неважно себя чувствую. – От усталости и боли ее ощущение реальности притупилось настолько, что она решилась произнести то, о чем прежде не позволила бы себе даже подумать: – Я многого в этой жизни не понимаю, Морван. И легко с этим мирюсь. О таких, как я, говорят: «Не от мира сего». Но в некоторых вопросах мое невежество, похоже, просто безгранично. Не представляю себе и не верю, что плотски грешить можно несколько часов кряду!
Разумеется, высказав ему все это, она тотчас же возжелала взять свои слова обратно, но, поскольку была лишена такой возможности, утешила себя тем, что Морван, явно собиравшийся рассказать ей, как провел вечер, вряд ли был шокирован ее откровенностью и нескромным любопытством. Анну и впрямь начало тяготить собственное невежество в вопросах пола. Это могло поставить под удар ее репутацию. Ведь как выяснилось, все в замке знали о Катрин и Джоссе. Все, кроме нее.
Он не спеша направился к столику, где стояли графин и кубки, налил вина себе и ей, с поклоном подал ей кубок.
– Итак? – требовательно произнесла она, пригубив вино.
Морван изогнул бровь:
– Вряд ли вы всерьез ожидаете от меня подробных объяснений. Мне не очень-то ловко беседовать с вами на такие темы. Спросите лучше Катрин. И вообще, не слишком ли вы любопытны для будущей монахини? Приличествует ли Христовой невесте питать интерес к подобным предметам?
Анна с трудом повернулась на здоровый бок и едва не застонала от боли. Он уселся на стул у камина. Его непроницаемый взгляд был устремлен на нее. У Анны отчего-то переменилось настроение. Она больше не испытывала ни досады, ни беспокойства. И даже любопытство перестало донимать ее. Этот завораживающий, пленительный взгляд проник в ее душу, которая замерла в сладком ужасе в предчувствии чего-то необычного, неизведанного… Она поспешила отвести глаза и стала пристально изучать печальные останки перышка.
– Анна…
Он произнес это с проникновенной нежностью и в то же время так настойчиво и властно, что у нее тревожно забилось сердце. Она подняла на него глаза. Стул, на котором он сидел, был придвинут к ее кровати гораздо ближе, чем прежде. Она пыталась избежать его взгляда, но темные глаза с вспыхивающими в бездонных глубинах искрами притягивали словно магнитом, они околдовывали ее, лишали воли.
– Вы по-прежнему не расположены ко сну?
– Напротив, у меня отчего-то вдруг отяжелели веки. Наверное, усталость все же берет свое…
Он придвинул стул еще ближе, наклонился над кроватью и коснулся пальцами ее пышного локона.
– Вот и прекрасно. А то я уже собрался помочь вам успокоиться. Это ведь несложно.
И снова вот уже в который раз от ее сонливости не осталось и следа. Сверкнув на него глазами, она запальчиво ответила:
– Напротив! Учитывая обстоятельства, это было бы весьма и весьма затруднительно. Для меня, поскольку я ранена, и для вас, потому что вы дали клятву Асканио. – Про себя она, однако, подумала, что минувшей ночью это слово рыцарской чести было благополучно проигнорировано ими обоими.
Он словно невзначай коснулся ее плеча. Все тело Анны пронзила нервная дрожь, и это не ускользнуло от его пристального взгляда.
– Я не потревожил бы вашу рану. Ведь испытать наслаждение, какое дает близость, можно и без соединения тел.
Анна приоткрыла рот от удивления. Не вполне постигая смысл его слов, она тем не менее чувствовала, как напряглось ее тело, как набухли и отвердели соски, ставшие вдруг необыкновенно чувствительными к щекочущим прикосновениям тонкой ткани ее рубахи.
Он со снисходительной полуулыбкой посмотрел ей в глаза и выпрямился, отстраняясь.
– Вы, похоже, не поняли, о чем я?
Анна растерянно молчала. И вдруг вся эта ситуация и прежде всего она сама показались ей настолько забавными, что она весело расхохоталась. Он тоже дал волю смеху. Анна обнаружила это, когда отерла слезы с глаз.
Погладив ее по голове, словно малое дитя, он с чувством произнес:
– Господи, Анна, вы меня с ума сводите! Постарайтесь теперь заснуть, тогда и я тоже смогу отдохнуть.
Незадолго до рассвета она проснулась, услышав скрип стула, на котором он сидел. Морван положил ладонь ей на лоб. Комната была залита тусклым призрачным светом.
– Морван… Вчера, когда вы с Гюрваном собирались биться один на один, я хотела его умертвить. Но промахнулась.
Он наклонился и поцеловал ее в то самое место, где только что покоилась его рука.
– Значит, на то была Божья воля. Ведь вы меткий стрелок. Не сомневаюсь, рано или поздно он падет от моей руки. Вот увидите.
Дверь за ним затворилась, и она услышала в коридоре его торопливые шаги. Звук их стихал по мере его удаления. Она заслонила глаза от света тыльной стороной ладони. Занимавшийся день сулил ей новые тревоги. Ведь Морван вызвал на поединок предателя сэра Джона.
Глава 12
Поединок должен был состояться во внешнем дворе крепости Ла-Рош-де-Роальд. Все, кто обитал в замке, собрались посмотреть на это захватывающее зрелище. Лишь служанке, которая ухаживала за Анной, пришлось остаться при своей госпоже и молиться вместе с ней о даровании удачи сэру Морвану.
Казалось, миновала целая вечность, прежде чем вопли зрителей стихли и крепость объяла тишина. Анна отправила служанку за новостями.
Вскоре после ее ухода в дверь негромко постучали, и на пороге появился Асканио. Видя, в каком нетерпении и тревоге она находится, он едва заметно усмехнулся:
– Неужто же вы в нем сомневались?
– Морван не ранен?
– Несколько царапин. Он ведь поклялся вас защищать и верен своей клятве. Готов без жалости сразить всякого, кто представляет для вас хоть малейшую угрозу. Он и Гюрвана заколол бы на поединке, не будь тот ранен. Но такая гибель этого негодяя могла бы положить начало кровавой войне между вами и его родней. Упаси нас Бог от этого! – Асканио тряхнул головой. Но в следующее мгновение чело его, прежде хмурое, разгладилось, и он с улыбкой потрепал ее по руке. – Я навещу вас позже. Обязан прочесть над покойным Джоном молитвы по исходе души. Кем бы он ни был.
Когда дверь за ним затворилась, Анна без сил рухнула на подушки. Сегодня она чувствовала себя вконец разбитой и опустошенной: ее беспокоила рана, к тому же давало о себе знать утомление после вчерашнего боя. Она уже начала засыпать, как вдруг дверь тихонько скрипнула и кто-то тихими, едва слышными шагами приблизился к ее кровати. Анна открыла глаза и увидела перед собой девичье личико.
Анна убрала прядь волос, свесившуюся девочке на лицо. Маргарита, а это была именно она, отличалась щуплым сложением и маленьким ростом. В свои тринадцать Анна была едва ли не вдвое выше этой несчастной.
– Я рада, что ты уже начала ходить, Маргарита.
– Только не говорите маменьке, что я сюда приходила. Она велела не мозолить вам глаза. Но ее сейчас позвали обедать в поварню для слуг.
Анна решила приободрить бедняжку. Не довольно ли страданий выпало на ее долю, чтобы еще и сейчас она чего-то опасалась? После пережитого это бедное дитя нужно радовать, хвалить, поощрять. И ни в коем случае не наказывать, что бы она ни сделала.
– Можешь приходить ко мне, когда захочешь. Я буду очень тебе рада. А теперь садись-ка на постель и давай поговорим.
Девочка примостилась на краешке кровати. Из-под подола ее желтовато-серого полотняного платья высунулись тонкие щиколотки и ступни в войлочных башмаках.
– Маменька говорит, вы взяли в плен того великана. В бою, что был здесь, возле крепости.
– Все так и есть. Он больше никому не причинит вреда.
– А еще она говорит, вы нас спасли от смерти. Потому что вам ангелы помогают.
– Это вы сами не дали себя в обиду смерти. Потому что ты и твоя мама сильные и отважные.
– Папенька умер. Маменька говорит, теперь она должна взять себе другого мужа, чтоб нам с голоду не помереть.
В последние два дня Анне недосуг было думать о Рут и Маргарите, ее занимало другое. Теперь же она впервые ясно осознала, в каком беспомощном положении они оказались, потеряв кормильца. Легко ли будет Рут так скоро позабыть своего Пьера и связать жизнь с новым мужчиной? Да и найдутся ли охотники взять ее замуж после случившегося?
– Попробуем устроить так, чтобы вы остались здесь. Знаешь, у меня ведь нет собственной служанки. Твоя мать могла бы научиться прислуживать мне, а ты бы ей помогала. А когда я вернусь в обитель, поступите в распоряжение леди Катрин.
Ну вот, она не задумываясь взвалила на себя новую обузу. То, что ее всегда злило, теперь станет частью повседневности: Рут и Маргарита будут путаться у нее под ногами, заступать ей дорогу: «Ах, да разве пристало леди самой мыться? Давайте-ка я вас намылю как следует. Вот пожалуйте чистую простыню. Я вас сейчас хорошенечко вытру. Теперь расчешем волосы, а не то они еще чего доброго сваляются…» Да от такой назойливой услужливости ей захочется бежать куда глаза глядят! Но ведь этим несчастным, если она не оставит их в крепости, будет ежечасно грозить голодная смерть… Анна вздохнула. Возможно, она просто слишком устала, и оттого воображение рисует ей такие жуткие картины. С Рут и Катрин наверняка всегда можно будет поладить, принимая их услуги, если они ей понадобятся, и отказываясь от таковых, когда они будут казаться ей чрезмерными.
– С мамой твоей я поговорю. А теперь иди-ка и ты пообедай. Даже если тебе не хочется, заставь себя съесть хоть тарелку супа. Скажи маме, что я велела. Ну, давай же: встань, спину выпрями, голову выше и – вперед!
Девочка беспрекословно выполнила все ее команды, и, прислушиваясь к ее шагам в коридоре, Анна счастливо улыбалась. За несколько минут ей удалось создать маленькую копию себя самой.
На следующий день ей нанесли прощальный визит оба вассала – Фуке и Гарольд. В комнате Анны собралась целая толпа мужчин – рыцари привели с собой пленников, которых собирались держать в подземельях своих замков, пока родственники не заплатят выкуп, а также попросили Морвана и Асканио присутствовать при этой встрече. На всякий случай. Анна принимала гостей, не вставая с постели.
Запястья Гюрвана были стянуты веревкой. Правая его рука, забинтованная у плеча, согнутая в локте и примотанная к туловищу, не давала опуститься и левой. Он с видом оскорбленного достоинства кивком указал на веревки:
– Я ведь дал слово рыцаря.
– Веревки никто с вас не снимет. Так решил Гарольд, и я с ним полностью согласна. Это в том числе и для вашей безопасности. Иначе вы попытались бы бежать, и моим людям пришлось бы вас убить.
– Оскорблять безоружного пленника – это не по-рыцарски! Это не делает вам чести, Анна! – напыщенно изрек Порван.
– Не впадайте в этот ваш фамильярный тон, Гюрван. Вы мне не ровня. Передо мной сейчас вовсе не благородный рыцарь, а вульгарный разбойник. В прежние времена, когда люди были менее щепетильны, вас отдали бы на растерзание крестьянам. Сэр Гарольд глаз с вас не спустит, пока ваши родственники не явятся с выкупом. Меня вы больше не увидите. Попробуйте только вернуться на эти земли! С вами обойдутся как с преступником, который находится вне закона. Если мне, чтобы в таком случае выследить и убить вас, придется покинуть монастырь, я без колебаний это сделаю.
Гюрван в ответ бросил на нее взгляд, исполненный лютой злобы, и Анна едва его выдержала. Но глаз не отвела до того самого мгновения, пока Гарольд, причиняя ему боль, силой не уволок его прочь.
Вскоре и толстяк Фуке со своим пленником простился с ней и вышел в коридор, где его ждали воины эскорта.
С Анной остались только Асканио и Морван.
– Этот гнусный насильник малолетних держится так, будто вы его пленница! – с негодованием воскликнул Асканио. – Надо бы вам поскорей добиться от герцога решения всех вопросов касательно Ла-Рош-де-Роальд.
– Пора снова обратиться к нему с письменным прошением. Я теперь же этим займусь.
– Конечно, напишите ему, – без всякого энтузиазма кивнул Морван. – Но если ответа не будет, вам придется ехать в Англию. Подождем до конца рождественских праздников и ни днем дольше. К тому времени как раз должна зажить ваша боевая рана.
– Но разумно ли пускаться в такое путешествие студеной зимой?
Он взял ее за подбородок и заставил взглянуть себе в глаза.
– Вы поедете. После праздников, если не будет ответа от герцога. Это решено. – Кивком он указал на ее раненый бок: – Такое больше не должно повториться.
Выходя из комнаты, он строго на нее взглянул и не прибавил больше ни слова. Но в глазах его читалось: «Попробуйте только придумать еще какую-нибудь отговорку!»
Через две недели после Рождества Анна сидела в небольшой лодке, которая несла ее от причала к борту корабля, стоявшего на рейде в гавани Бреста.
Вместе с ней в лодке находились шестеро мужчин: Морван, Грегори и еще четыре воина, которые решили вернуться домой. Их не пугала даже опасность стать жертвами эпидемии «черной смерти», которая по-прежнему свирепствовала на Британских островах.
Как ни пыталась Анна отсрочить путешествие, Морван был неумолим. Асканио горячо его поддержал. Он убеждал Анну, что в ее интересах не откладывать отъезд, ведь Гюрван, рано или поздно дождавшись освобождения из плена, чего доброго, мог с новыми силами и новыми союзниками повторить попытку захвата крепости. Монах убеждал ее, что грех не воспользоваться любезностью сэра Морвана, вызвавшегося ее сопровождать, ведь тот не только защитит ее от возможных опасностей в пути, но и благодаря короткому знакомству с королем Эдуардом и его приближенными поможет быстрее уладить все ее дела. И вдобавок на время ожидания аудиенции у герцога поселит ее под гостеприимным кровом своей сестры.
Разумеется, все хлопоты по организации путешествия стали уделом Морвана. Он взялся за это с большим рвением, поскольку в последнее время заметно тяготился вынужденной праздностью. С ней он не советовался – просто все устроил по своему усмотрению и сообщил о результатах. Анне пришлось покориться ему. Добравшись до Бреста, они направились к кораблю.
Анна с опасливым любопытством разглядывала трехмачтовый парусник, который делался все больше по мере того, как лодка приближалась к нему. До этого ей ни разу не случалось путешествовать морем. Вообще-то, по правде говоря, она покидала Ла-Рош-де-Роальд лишь однажды в жизни – когда отправилась в аббатство Сент-Мин…
– Где наши лошади? – Она решила продать в Англии несколько жеребцов и кобыл со своей фермы. Морван заверил ее, что там она выручит за них гораздо больше, чем ей платят бретонские барышники.
– В трюме, где же еще? Надеюсь, путешествие пройдет спокойно и они здоровыми и невредимыми прибудут в Англию.
Анна со вздохом оглянулась на черепичные крыши домов Бреста. Ей так хотелось прогуляться по городу. Утро выдалось ясным, до отплытия корабля оставалось еще несколько часов, и ей решительно нечем было себя занять. Но Морван строго запретил ей это. Сам он не мог составить ей компанию, поскольку должен был наблюдать за погрузкой на парусник лошадей и даже слышать не желал о том, чтобы отпустить ее в сопровождении Грегори и воинов. С тех самых пор, как они покинули Ла-Рош-де-Роальд, он только и делал что командовал ею. Самовольно взял на себя роль этакого строгого воспитателя. В душе Анны росло возмущение.
– Ваш багаж в каюте, – деловито сообщил он. – И соизвольте оставаться там во все время плавания.
– Это что же, морской закон? – фыркнула она. – Что, женщина не смеет носа высунуть из своей каюты?
– Это мой закон, если угодно. На палубе не на что смотреть, кроме волн морских, и незачем туда выходить, кроме как в поисках неприятностей.
Анна сердито отвернулась.
Матросы подняли якорь. Анна оглядела каюту. «Если это не преисподняя, – с тоской подумала она, – то уж чистилище-то наверняка!»
На следующее утро она стала жертвой безжалостной качки. Ее свалил жестокий приступ морской болезни, и, подтянув ноги к животу, она лежала на своей койке.
Положение ее, и без того ужасное, еще ухудшилось к полудню, когда из-за окрепшего ветра на море начался шторм. Гигантские волны играли их трехмачтовиком, словно щепкой. Доски палубы и переборок жалобно скрипели, и Анна тихонько стонала на своем ложе в такт этим заунывным звукам.
Однако стоило паруснику войти в Саутгемптонскую гавань, как ветер утих, и качка почти прекратилась.
Вытянувшись на койке во весь рост, Анна блаженно заснула. Сон ее, однако, был вскоре прерван появлением Морвана.
– Вам нездоровится? – участливо произнес он, взглянув на ее побледневшее лицо.
– Сейчас мне уже гораздо лучше. А вот с час назад я нисколько не сомневалась, что умру.
– Тогда вас должны обрадовать последние новости: капитан сказал, что скоро снова начнется шторм. Он хочет переждать его здесь. Мы можем остаться на корабле, пока погода не улучшится, но если пожелаете, сойдем на берег и продолжим путешествие сушей.
– Сойдем!
– Но имейте в виду, нам, возможно, придется ночевать под открытым небом, а ведь сейчас не лето…
– Зато мы, возможно, доберемся до Лондона скорее, чем этот корабль снимется с якоря.
– В таком случае советую вам как следует выспаться, пока будут выгружать лошадей.
Через несколько часов они уже скакали по дороге, что вела в Лондон. Анна почувствовала себя превосходно, едва только ноги ее коснулись твердой почвы. А очутившись в седле, с трудом удерживалась от того, чтобы не запеть во весь голос. Это настроение радости испытывали и воины из отряда Морвана: с шутками и смешками они гнали лошадей по пустынной дороге. Морван уговорил их помочь ему и Анне с доставкой животных в Лондон, после чего они собирались вернуться в свои родные места.
Морван был рад, что Анна предпочла добираться до Лондона по суше. Ведь на борту корабля он мог видеться с ней лишь урывками. Если король Эдуард и юный герцог решат все спорные вопросы по поводу Ла-Рош-де-Роальд так, как того хочет Анна, то в самом скором времени она вернется в обитель. Разумеется, Морван вызвался бы проводить ее до монастырских врат. Чтобы потерять навек. При мысли об этом сердце его сжимала невыносимая тоска.
И вместе с тем он без труда представлял себе ее в роли монахини. Она наверняка с головой окунется в хозяйственные заботы, что пойдет на пользу аббатству и всем его обитательницам, которые станут прислушиваться к ее советам, с охотой выполнять ее распоряжения… В недалеком будущем Анна того и гляди станет аббатисой. Морван протяжно вздохнул, поймав себя на мысли, что ему еще тяжелее вообразить ее чьей-то женой, делящей ложе с нелюбимым супругом.
Спешившись, Анна подошла к огромному костру, который ярко пылал посередине поляны.
Грегори поспешил к Морвану, чтобы отвести его коня к остальным лошадям и снять седельную сумку с хлебом и мясом, купленными в городе.
– Тяжелая какая! Тут нам не на один день хватит чем голод утолить!
– А где вещи леди Анны?
Грегори кивком указал куда-то в сторону:
– Я там их все сложил.
Вдвоем они пересекли поляну. Узкая тропинка вилась сквозь заросли кустарников. Миновав их, они очутились у небольшого костерка, рядом с которым Грегори аккуратно разложил дорожные мешки Анны и Морвана.
– Мы подумали, леди здесь будет покойнее. Что мы ей за компания, верно?
Морван согласно кивнул. Разумеется, кто-то один должен будет остаться при Анне ради ее безопасности. Умом он понимал, что следовало бы отрядить для этого Грегори, но сердце противилось такому решению.
Время близилось к полуночи, когда Анна поспешила откланяться и удалилась на соседнюю поляну.
Морван провел со своими людьми еще несколько минут, после чего пожелал Грегори и остальным спокойной ночи и последовал за Анной.
Она сидела у маленького костра, согнувшись и уперев подбородок в колени.
Морван принес на поляну две внушительные охапки елового лапника. Соорудить по разные стороны костра два походных ложа, восхитительно пахнущих хвоей, было для него делом нескольких минут. Он молча развязал тесемки своего мешка и вытащил оттуда меховое одеяло, которое постлал поверх веток, и длинный плащ, чтобы им укрыться. Анна по его примеру принялась сооружать постель для себя.
– Завтра мы будем в Виндзоре. Двор сейчас скорее всего там, но мне думается, нам все же следует держать путь в Лондон, прежде чем вы попытаетесь получить аудиенцию у герцога.
Длинной веткой он помешал сучья в костре и улегся на свою постель. Анна искоса с опаской взглянула на него, словно удостоверяясь, что именно там, а не на ее ложе он проведет остаток ночи.
Морвана разбудил порыв ветра, швырнув ему в лицо горсть золы. Он сел на постели и помотал головой. Отовсюду слышались треск веток и завывания урагана. Он потер озябшие руки, встал и завернулся в плащ, который служил ему одеялом.
Казалось, миновала целая вечность, прежде чем вопли зрителей стихли и крепость объяла тишина. Анна отправила служанку за новостями.
Вскоре после ее ухода в дверь негромко постучали, и на пороге появился Асканио. Видя, в каком нетерпении и тревоге она находится, он едва заметно усмехнулся:
– Неужто же вы в нем сомневались?
– Морван не ранен?
– Несколько царапин. Он ведь поклялся вас защищать и верен своей клятве. Готов без жалости сразить всякого, кто представляет для вас хоть малейшую угрозу. Он и Гюрвана заколол бы на поединке, не будь тот ранен. Но такая гибель этого негодяя могла бы положить начало кровавой войне между вами и его родней. Упаси нас Бог от этого! – Асканио тряхнул головой. Но в следующее мгновение чело его, прежде хмурое, разгладилось, и он с улыбкой потрепал ее по руке. – Я навещу вас позже. Обязан прочесть над покойным Джоном молитвы по исходе души. Кем бы он ни был.
Когда дверь за ним затворилась, Анна без сил рухнула на подушки. Сегодня она чувствовала себя вконец разбитой и опустошенной: ее беспокоила рана, к тому же давало о себе знать утомление после вчерашнего боя. Она уже начала засыпать, как вдруг дверь тихонько скрипнула и кто-то тихими, едва слышными шагами приблизился к ее кровати. Анна открыла глаза и увидела перед собой девичье личико.
Анна убрала прядь волос, свесившуюся девочке на лицо. Маргарита, а это была именно она, отличалась щуплым сложением и маленьким ростом. В свои тринадцать Анна была едва ли не вдвое выше этой несчастной.
– Я рада, что ты уже начала ходить, Маргарита.
– Только не говорите маменьке, что я сюда приходила. Она велела не мозолить вам глаза. Но ее сейчас позвали обедать в поварню для слуг.
Анна решила приободрить бедняжку. Не довольно ли страданий выпало на ее долю, чтобы еще и сейчас она чего-то опасалась? После пережитого это бедное дитя нужно радовать, хвалить, поощрять. И ни в коем случае не наказывать, что бы она ни сделала.
– Можешь приходить ко мне, когда захочешь. Я буду очень тебе рада. А теперь садись-ка на постель и давай поговорим.
Девочка примостилась на краешке кровати. Из-под подола ее желтовато-серого полотняного платья высунулись тонкие щиколотки и ступни в войлочных башмаках.
– Маменька говорит, вы взяли в плен того великана. В бою, что был здесь, возле крепости.
– Все так и есть. Он больше никому не причинит вреда.
– А еще она говорит, вы нас спасли от смерти. Потому что вам ангелы помогают.
– Это вы сами не дали себя в обиду смерти. Потому что ты и твоя мама сильные и отважные.
– Папенька умер. Маменька говорит, теперь она должна взять себе другого мужа, чтоб нам с голоду не помереть.
В последние два дня Анне недосуг было думать о Рут и Маргарите, ее занимало другое. Теперь же она впервые ясно осознала, в каком беспомощном положении они оказались, потеряв кормильца. Легко ли будет Рут так скоро позабыть своего Пьера и связать жизнь с новым мужчиной? Да и найдутся ли охотники взять ее замуж после случившегося?
– Попробуем устроить так, чтобы вы остались здесь. Знаешь, у меня ведь нет собственной служанки. Твоя мать могла бы научиться прислуживать мне, а ты бы ей помогала. А когда я вернусь в обитель, поступите в распоряжение леди Катрин.
Ну вот, она не задумываясь взвалила на себя новую обузу. То, что ее всегда злило, теперь станет частью повседневности: Рут и Маргарита будут путаться у нее под ногами, заступать ей дорогу: «Ах, да разве пристало леди самой мыться? Давайте-ка я вас намылю как следует. Вот пожалуйте чистую простыню. Я вас сейчас хорошенечко вытру. Теперь расчешем волосы, а не то они еще чего доброго сваляются…» Да от такой назойливой услужливости ей захочется бежать куда глаза глядят! Но ведь этим несчастным, если она не оставит их в крепости, будет ежечасно грозить голодная смерть… Анна вздохнула. Возможно, она просто слишком устала, и оттого воображение рисует ей такие жуткие картины. С Рут и Катрин наверняка всегда можно будет поладить, принимая их услуги, если они ей понадобятся, и отказываясь от таковых, когда они будут казаться ей чрезмерными.
– С мамой твоей я поговорю. А теперь иди-ка и ты пообедай. Даже если тебе не хочется, заставь себя съесть хоть тарелку супа. Скажи маме, что я велела. Ну, давай же: встань, спину выпрями, голову выше и – вперед!
Девочка беспрекословно выполнила все ее команды, и, прислушиваясь к ее шагам в коридоре, Анна счастливо улыбалась. За несколько минут ей удалось создать маленькую копию себя самой.
На следующий день ей нанесли прощальный визит оба вассала – Фуке и Гарольд. В комнате Анны собралась целая толпа мужчин – рыцари привели с собой пленников, которых собирались держать в подземельях своих замков, пока родственники не заплатят выкуп, а также попросили Морвана и Асканио присутствовать при этой встрече. На всякий случай. Анна принимала гостей, не вставая с постели.
Запястья Гюрвана были стянуты веревкой. Правая его рука, забинтованная у плеча, согнутая в локте и примотанная к туловищу, не давала опуститься и левой. Он с видом оскорбленного достоинства кивком указал на веревки:
– Я ведь дал слово рыцаря.
– Веревки никто с вас не снимет. Так решил Гарольд, и я с ним полностью согласна. Это в том числе и для вашей безопасности. Иначе вы попытались бы бежать, и моим людям пришлось бы вас убить.
– Оскорблять безоружного пленника – это не по-рыцарски! Это не делает вам чести, Анна! – напыщенно изрек Порван.
– Не впадайте в этот ваш фамильярный тон, Гюрван. Вы мне не ровня. Передо мной сейчас вовсе не благородный рыцарь, а вульгарный разбойник. В прежние времена, когда люди были менее щепетильны, вас отдали бы на растерзание крестьянам. Сэр Гарольд глаз с вас не спустит, пока ваши родственники не явятся с выкупом. Меня вы больше не увидите. Попробуйте только вернуться на эти земли! С вами обойдутся как с преступником, который находится вне закона. Если мне, чтобы в таком случае выследить и убить вас, придется покинуть монастырь, я без колебаний это сделаю.
Гюрван в ответ бросил на нее взгляд, исполненный лютой злобы, и Анна едва его выдержала. Но глаз не отвела до того самого мгновения, пока Гарольд, причиняя ему боль, силой не уволок его прочь.
Вскоре и толстяк Фуке со своим пленником простился с ней и вышел в коридор, где его ждали воины эскорта.
С Анной остались только Асканио и Морван.
– Этот гнусный насильник малолетних держится так, будто вы его пленница! – с негодованием воскликнул Асканио. – Надо бы вам поскорей добиться от герцога решения всех вопросов касательно Ла-Рош-де-Роальд.
– Пора снова обратиться к нему с письменным прошением. Я теперь же этим займусь.
– Конечно, напишите ему, – без всякого энтузиазма кивнул Морван. – Но если ответа не будет, вам придется ехать в Англию. Подождем до конца рождественских праздников и ни днем дольше. К тому времени как раз должна зажить ваша боевая рана.
– Но разумно ли пускаться в такое путешествие студеной зимой?
Он взял ее за подбородок и заставил взглянуть себе в глаза.
– Вы поедете. После праздников, если не будет ответа от герцога. Это решено. – Кивком он указал на ее раненый бок: – Такое больше не должно повториться.
Выходя из комнаты, он строго на нее взглянул и не прибавил больше ни слова. Но в глазах его читалось: «Попробуйте только придумать еще какую-нибудь отговорку!»
Через две недели после Рождества Анна сидела в небольшой лодке, которая несла ее от причала к борту корабля, стоявшего на рейде в гавани Бреста.
Вместе с ней в лодке находились шестеро мужчин: Морван, Грегори и еще четыре воина, которые решили вернуться домой. Их не пугала даже опасность стать жертвами эпидемии «черной смерти», которая по-прежнему свирепствовала на Британских островах.
Как ни пыталась Анна отсрочить путешествие, Морван был неумолим. Асканио горячо его поддержал. Он убеждал Анну, что в ее интересах не откладывать отъезд, ведь Гюрван, рано или поздно дождавшись освобождения из плена, чего доброго, мог с новыми силами и новыми союзниками повторить попытку захвата крепости. Монах убеждал ее, что грех не воспользоваться любезностью сэра Морвана, вызвавшегося ее сопровождать, ведь тот не только защитит ее от возможных опасностей в пути, но и благодаря короткому знакомству с королем Эдуардом и его приближенными поможет быстрее уладить все ее дела. И вдобавок на время ожидания аудиенции у герцога поселит ее под гостеприимным кровом своей сестры.
Разумеется, все хлопоты по организации путешествия стали уделом Морвана. Он взялся за это с большим рвением, поскольку в последнее время заметно тяготился вынужденной праздностью. С ней он не советовался – просто все устроил по своему усмотрению и сообщил о результатах. Анне пришлось покориться ему. Добравшись до Бреста, они направились к кораблю.
Анна с опасливым любопытством разглядывала трехмачтовый парусник, который делался все больше по мере того, как лодка приближалась к нему. До этого ей ни разу не случалось путешествовать морем. Вообще-то, по правде говоря, она покидала Ла-Рош-де-Роальд лишь однажды в жизни – когда отправилась в аббатство Сент-Мин…
– Где наши лошади? – Она решила продать в Англии несколько жеребцов и кобыл со своей фермы. Морван заверил ее, что там она выручит за них гораздо больше, чем ей платят бретонские барышники.
– В трюме, где же еще? Надеюсь, путешествие пройдет спокойно и они здоровыми и невредимыми прибудут в Англию.
Анна со вздохом оглянулась на черепичные крыши домов Бреста. Ей так хотелось прогуляться по городу. Утро выдалось ясным, до отплытия корабля оставалось еще несколько часов, и ей решительно нечем было себя занять. Но Морван строго запретил ей это. Сам он не мог составить ей компанию, поскольку должен был наблюдать за погрузкой на парусник лошадей и даже слышать не желал о том, чтобы отпустить ее в сопровождении Грегори и воинов. С тех самых пор, как они покинули Ла-Рош-де-Роальд, он только и делал что командовал ею. Самовольно взял на себя роль этакого строгого воспитателя. В душе Анны росло возмущение.
– Ваш багаж в каюте, – деловито сообщил он. – И соизвольте оставаться там во все время плавания.
– Это что же, морской закон? – фыркнула она. – Что, женщина не смеет носа высунуть из своей каюты?
– Это мой закон, если угодно. На палубе не на что смотреть, кроме волн морских, и незачем туда выходить, кроме как в поисках неприятностей.
Анна сердито отвернулась.
Матросы подняли якорь. Анна оглядела каюту. «Если это не преисподняя, – с тоской подумала она, – то уж чистилище-то наверняка!»
На следующее утро она стала жертвой безжалостной качки. Ее свалил жестокий приступ морской болезни, и, подтянув ноги к животу, она лежала на своей койке.
Положение ее, и без того ужасное, еще ухудшилось к полудню, когда из-за окрепшего ветра на море начался шторм. Гигантские волны играли их трехмачтовиком, словно щепкой. Доски палубы и переборок жалобно скрипели, и Анна тихонько стонала на своем ложе в такт этим заунывным звукам.
Однако стоило паруснику войти в Саутгемптонскую гавань, как ветер утих, и качка почти прекратилась.
Вытянувшись на койке во весь рост, Анна блаженно заснула. Сон ее, однако, был вскоре прерван появлением Морвана.
– Вам нездоровится? – участливо произнес он, взглянув на ее побледневшее лицо.
– Сейчас мне уже гораздо лучше. А вот с час назад я нисколько не сомневалась, что умру.
– Тогда вас должны обрадовать последние новости: капитан сказал, что скоро снова начнется шторм. Он хочет переждать его здесь. Мы можем остаться на корабле, пока погода не улучшится, но если пожелаете, сойдем на берег и продолжим путешествие сушей.
– Сойдем!
– Но имейте в виду, нам, возможно, придется ночевать под открытым небом, а ведь сейчас не лето…
– Зато мы, возможно, доберемся до Лондона скорее, чем этот корабль снимется с якоря.
– В таком случае советую вам как следует выспаться, пока будут выгружать лошадей.
Через несколько часов они уже скакали по дороге, что вела в Лондон. Анна почувствовала себя превосходно, едва только ноги ее коснулись твердой почвы. А очутившись в седле, с трудом удерживалась от того, чтобы не запеть во весь голос. Это настроение радости испытывали и воины из отряда Морвана: с шутками и смешками они гнали лошадей по пустынной дороге. Морван уговорил их помочь ему и Анне с доставкой животных в Лондон, после чего они собирались вернуться в свои родные места.
Морван был рад, что Анна предпочла добираться до Лондона по суше. Ведь на борту корабля он мог видеться с ней лишь урывками. Если король Эдуард и юный герцог решат все спорные вопросы по поводу Ла-Рош-де-Роальд так, как того хочет Анна, то в самом скором времени она вернется в обитель. Разумеется, Морван вызвался бы проводить ее до монастырских врат. Чтобы потерять навек. При мысли об этом сердце его сжимала невыносимая тоска.
И вместе с тем он без труда представлял себе ее в роли монахини. Она наверняка с головой окунется в хозяйственные заботы, что пойдет на пользу аббатству и всем его обитательницам, которые станут прислушиваться к ее советам, с охотой выполнять ее распоряжения… В недалеком будущем Анна того и гляди станет аббатисой. Морван протяжно вздохнул, поймав себя на мысли, что ему еще тяжелее вообразить ее чьей-то женой, делящей ложе с нелюбимым супругом.
Спешившись, Анна подошла к огромному костру, который ярко пылал посередине поляны.
Грегори поспешил к Морвану, чтобы отвести его коня к остальным лошадям и снять седельную сумку с хлебом и мясом, купленными в городе.
– Тяжелая какая! Тут нам не на один день хватит чем голод утолить!
– А где вещи леди Анны?
Грегори кивком указал куда-то в сторону:
– Я там их все сложил.
Вдвоем они пересекли поляну. Узкая тропинка вилась сквозь заросли кустарников. Миновав их, они очутились у небольшого костерка, рядом с которым Грегори аккуратно разложил дорожные мешки Анны и Морвана.
– Мы подумали, леди здесь будет покойнее. Что мы ей за компания, верно?
Морван согласно кивнул. Разумеется, кто-то один должен будет остаться при Анне ради ее безопасности. Умом он понимал, что следовало бы отрядить для этого Грегори, но сердце противилось такому решению.
Время близилось к полуночи, когда Анна поспешила откланяться и удалилась на соседнюю поляну.
Морван провел со своими людьми еще несколько минут, после чего пожелал Грегори и остальным спокойной ночи и последовал за Анной.
Она сидела у маленького костра, согнувшись и уперев подбородок в колени.
Морван принес на поляну две внушительные охапки елового лапника. Соорудить по разные стороны костра два походных ложа, восхитительно пахнущих хвоей, было для него делом нескольких минут. Он молча развязал тесемки своего мешка и вытащил оттуда меховое одеяло, которое постлал поверх веток, и длинный плащ, чтобы им укрыться. Анна по его примеру принялась сооружать постель для себя.
– Завтра мы будем в Виндзоре. Двор сейчас скорее всего там, но мне думается, нам все же следует держать путь в Лондон, прежде чем вы попытаетесь получить аудиенцию у герцога.
Длинной веткой он помешал сучья в костре и улегся на свою постель. Анна искоса с опаской взглянула на него, словно удостоверяясь, что именно там, а не на ее ложе он проведет остаток ночи.
Морвана разбудил порыв ветра, швырнув ему в лицо горсть золы. Он сел на постели и помотал головой. Отовсюду слышались треск веток и завывания урагана. Он потер озябшие руки, встал и завернулся в плащ, который служил ему одеялом.