Страница:
О, как же ей хотелось возненавидеть его, этого безжалостного хищника! Но внутренний голос назойливо твердил, что хищник не пощадил бы ее, не отказался бы от утоления своей страсти.
Да и ни один мужчина на месте Морвана не сдержал бы своего пыла.
Отбросив одеяло, она принялась придирчиво разглядывать свое тело. Быть может, увидев ее обнаженной, он испытал разочарование? Ведь именно после того, как она впервые предстала перед ним нагой, он отстранился от нее. Ей тотчас же вспомнились исполненные сожаления и сочувствия взгляды матери, какими она окидывала фигуру своей слишком рослой дочери, насмешливо приподнятые брови служанок, косые взгляды гостей, внезапный приступ бессилия у Гюрвана. Возможно, ее тело и впрямь выглядит смешно и нелепо. Это и спасло ее от насилия много лет назад. Но тогда ситуация была иной.
Она с радостью подумала о том, что скоро удалится от мира. Единственным местом на земле, где она сможет быть счастлива, оставалось аббатство Сент-Мин. Страшно помыслить, как тяжко она страдала бы, выйдя замуж и непрестанно ловя на себе презрительно-насмешливые взгляды мужа.
В душе ее снова поднялась волна злости на Морвана. Он был виноват перед ней. Виноват в том, что пробудил в ее теле желания, которые прежде были ей неведомы. Она наслаждалась покоем и безмятежностью, не ведая о тех сторонах жизни, которые он открыл для нее. Она давно привыкла к тому, что некрасива и слишком нескладна, и научилась воспринимать эти особенности своей внешности как должное. В последние годы ей удалось обратить эти недостатки в достоинства, вполне подобающие образу жизни, который она вела, и тому пути, который для себя избрала. Наверное, Морван и в мыслях не имел ее обидеть. Он, поди, сам не ожидал от себя такой реакции на увиденное. Но его поступок лишний раз болезненно указал ей на ее уродство, и сознавать это было нестерпимо горько.
Лежа на широкой постели в каморке под крышей, обнаженная, одинокая, униженная, она, наконец, раздула слабое пламя ненависти к нему из искр, тлевших в ее душе.
Глава 14
Глава 15
Да и ни один мужчина на месте Морвана не сдержал бы своего пыла.
Отбросив одеяло, она принялась придирчиво разглядывать свое тело. Быть может, увидев ее обнаженной, он испытал разочарование? Ведь именно после того, как она впервые предстала перед ним нагой, он отстранился от нее. Ей тотчас же вспомнились исполненные сожаления и сочувствия взгляды матери, какими она окидывала фигуру своей слишком рослой дочери, насмешливо приподнятые брови служанок, косые взгляды гостей, внезапный приступ бессилия у Гюрвана. Возможно, ее тело и впрямь выглядит смешно и нелепо. Это и спасло ее от насилия много лет назад. Но тогда ситуация была иной.
Она с радостью подумала о том, что скоро удалится от мира. Единственным местом на земле, где она сможет быть счастлива, оставалось аббатство Сент-Мин. Страшно помыслить, как тяжко она страдала бы, выйдя замуж и непрестанно ловя на себе презрительно-насмешливые взгляды мужа.
В душе ее снова поднялась волна злости на Морвана. Он был виноват перед ней. Виноват в том, что пробудил в ее теле желания, которые прежде были ей неведомы. Она наслаждалась покоем и безмятежностью, не ведая о тех сторонах жизни, которые он открыл для нее. Она давно привыкла к тому, что некрасива и слишком нескладна, и научилась воспринимать эти особенности своей внешности как должное. В последние годы ей удалось обратить эти недостатки в достоинства, вполне подобающие образу жизни, который она вела, и тому пути, который для себя избрала. Наверное, Морван и в мыслях не имел ее обидеть. Он, поди, сам не ожидал от себя такой реакции на увиденное. Но его поступок лишний раз болезненно указал ей на ее уродство, и сознавать это было нестерпимо горько.
Лежа на широкой постели в каморке под крышей, обнаженная, одинокая, униженная, она, наконец, раздула слабое пламя ненависти к нему из искр, тлевших в ее душе.
Глава 14
Морван, Анна и Грегори остановили коней у края тропинки, что вела к загородному дому. Весь долгий день они скакали без устали под проливным дождем и лишь теперь, в конце их путешествия, облака в небе растаяли, позволив солнечным лучам коснуться земли.
Морван не застал сестру в Лондоне. Слуги, оставленные приглядывать за домом и имуществом, сообщили ему, что она удалилась в Хэмпстед, чтобы переждать там эпидемию чумы, которая свирепствовала в столице. Путникам пришлось обогнуть город и добираться узкими тропинками до имения Кристианы. Они сделали лишь одну остановку на ярмарке домашнего скота, где наняли для лошадей, привезенных на продажу, просторные стойла. Там же воины Морвана простились с ними.
Двухэтажный деревенский дом Кристианы был просторнее городского. Сложенный из толстых бревен и гладко оштукатуренный, он возвышался на прочном каменном фундаменте. В стенах были прорублены большие окна, по три в ряд с каждой стороны дома, справа и слева от крыльца виднелись газоны, густо усаженные кустами роз.
По двору неторопливо шла служанка. При виде гостей она ускорила шаги и скрылась в доме, откуда тотчас же выбежала молодая женщина с ребенком на руках.
– Морван! – Передав малыша служанке, она стремглав бросилась к троим всадникам. Морван перегнулся через седло, чтобы сердечно ее обнять.
Молодая женщина так крепко стиснула его плечи, словно боялась, – что он, едва представ перед ней, тотчас же исчезнет, растворится в воздухе. Морван оглядел сестру с ног до головы. Все те же роскошные темные кудри, все та же ласковая улыбка, сияющие счастьем черные глаза. За время их разлуки она немного располнела, отчего фигура ее приобрела более женственные очертания. Но лицо с матово-бледной кожей, которой втайне завидовали все придворные девицы, по-прежнему сияло юной свежестью.
– Господи, Морван, целых три года прошло! И ни словечка со времени битвы при Креси! Мне приходилось наводить о тебе справки стороной. А тут еще эта чума! Я тебя никуда теперь не отпущу, так и знай! Попробуй только сказать, что ты просто заехал пообедать по пути бог весть в какие земли!
– Нет, я намереваюсь задержаться в Англии, – улыбнулся он. – Надолго ли – сам пока не знаю. Скажи, Дэвид не будет против, если мои друзья у вас погостят?
– Конечно, нет. Мы всегда рады тебе и твоим друзьям.
– Я остановлюсь в другом месте.
– Нет, не смей даже думать об этом! Я так по тебе соскучилась, если бы ты только знал! И Дэвид очень тревожился. Всех, кто приезжал с континента, непременно спрашивал, не встречали ли они тебя.
Морван весьма скептически отнесся к последнему утверждению сестры. Любезный зять если и вел о нем расспросы, то вряд ли особенно беспокоился о его состоянии.
– Он вернется нынче к вечеру и уговорит тебя остаться. Вот увидишь. – Она улыбнулась спутникам Морвана и смущенно проговорила: – Простите, я позабыла о своем долге хозяйки. Морван, скажи же своему лучнику и оруженосцу, пусть спешатся и проходят в дом. Вам всем надо вымыться с дороги и поесть.
Морван с усмешкой покосился на Анну.
– Это не оруженосец, Кристиана, а юная леди. Ее имя – Анна де Леон. Она прибыла сюда из Бретани.
Кристиана даже не пыталась скрыть своего изумления.
– Но у нее меч! Зачем он ей? Она владеет оружием?
– Да. И весьма неплохо. А также метко стреляет излука.
– Дэвид будет потрясен.
Морван знаком предложил Анне и Грегори спешиться. Соскочив на землю, они передали поводья слугам и подошли к хозяйке дома.
– Добро пожаловать, – сердечно приветствовала их она. – Мы рады принять вас у себя. Места хватит всем.
Она испытующе взглянула на Анну. Морван, хорошо знавший сестру, не сомневался: когда они останутся наедине, она забросает его вопросами о его необычной спутнице.
В просторном зале на первом этаже дома путникам были поданы обильная еда и напитки. Кристиана, когда Морван насытился, усадила ему на колени своего годовалого сынишку.
– Его зовут Хью, в честь нашего отца.
Он наклонился к племяннику. Глаза у малыша были материнские, но чертами лица он напоминал своего родителя. Ребенок этот станет наследником утраченного Хэрклоу, если Бог не пошлет Морвану сыновей.
– Я рад, что ты почтила его память, – сказал он, передавая ей мальчика.
– Ты сумеешь вернуть себе наши земли, – сказала она, словно прочитав его мысли. – Мы оба с Дэвидом в этом уверены.
Служанка унесла маленького Хью, и Кристиана села за стол подле Морвана. Потягивая вино, он рассказал ей о цели своего приезда в Лондон.
– Двор возвратился в Виндзор, – сказала она. – Совсем еще недавно даже там было небезопасно. «Черная смерть» косила всех без разбора. Король с королевой отбыли в уединенную резиденцию и оставались там долгое время. Теперь, когда угроза заразиться этой хворью миновала, их величества вновь почтили Виндзор своим высочайшим присутствием. Но знал бы ты, что творится в Лондоне! Жители умирают целыми семьями, на улицах горы мусора и отходов, и их никто не убирает. Дэвид такой предусмотрительный! Представь, еще до того, как эта напасть добралась до нашего острова, он вывез из Лондона почти весь свой товар. Все наперебой друг друга уверяли, что чума останется за морем, но Дэвид на это не понадеялся. Потому что знал: чума явилась в Геную на борту торгового парусника…
Морван обвел взглядом нарядный зал: стулья с высокими резными спинками, изящные скамьи на массивных ножках, пол, выложенный каменными плитами, гобелены на стенах. Во всем чувствовались достаток и солидная основательность. Дэвид де Абиндон, подобно древнему Мидасу, мог обратить в золото все, к чему бы ни прикоснулся. Несмотря на молодость, он был весьма искушен в делах и благодаря нескольким довольно рискованным спекуляциям нажил большое состояние. Морван не сомневался, что, если бы даже эпидемия чумы заставила этого ловкого дельца прекратить все торговые операции на целый год, это его не разорило бы.
– Позвольте полюбопытствовать, – обратилась Кристиана к своей гостье, – с какой целью вы станете искать встречи с королем? Быть может, я смогу помочь вам советом.
За весь день Анна не произнесла и десятка слов. После приезда в дом Кристианы она, поздоровавшись с хозяйкой, замкнулась в молчании. В пути Морван не раз пытался заговорить с ней о том, что произошло между ними ночью, но в ответ она лишь окидывала его холодным взглядом и пришпоривала коня. Она обращалась с ним как с простым наемником, который должен был охранять ее в пути. Поначалу это его бесило, а после повергло в глубокое уныние.
– Мне нужно получить аудиенцию не у его величества, а у юного герцога. Я надеюсь, что он позволит мне распорядиться нашими владениями согласно воле покойного отца. Еще я хочу, чтобы он благословил супружество моей сестры и позволил мне удалиться в монастырь.
У Кристианы загорелись глаза. Морван знал, что на языке у сестры вертелась сотня вопросов, но, как радушная хозяйка, она не могла позволить себе злоупотреблять вниманием гостьи, уставшей с дороги. И потому, мило улыбнувшись, она предложила:
– Если пожелаете, можете теперь же вымыться и отдохнуть. Я вижу, вы утомлены. А поговорить мы успеем и после.
Анна проснулась, когда день уже клонился к закату. Она быстро оделась и вышла из своей комнаты. Дверь в приемную хозяина дома была приоткрыта, оттуда раздавались голоса. Морван о чем-то негромко беседовал с сестрой. Анна постучала в дверь костяшками пальцев и, услышав приглашение войти, переступила порог.
Он переоделся в платье, которое, по-видимому, оставил у Кристианы перед отъездом во Францию. На нем красовался роскошный стеганый приталенный камзол с узкими рукавами и широким подолом, доходившим до середины бедра, и облегающие панталоны. Этот наряд, наверняка сшитый придворным портным, великолепно подчеркивал все достоинства его фигуры.
Брат и сестра обрадовались ее появлению, но, не успела она ответить на их приветствия, как в комнату вошла служанка и сообщила, что хозяин вот-вот вернется. Об этом сказал ей слуга, которого тот выслал вперед. Кристиана, извинившись перед гостьей, отправилась встречать мужа. Морван нехотя подошел к широкому фасадному окну. Лицо его сделалось жестким.
– Вам не очень-то по душе муж сестры? – полувопросительно проговорила Анна. Он готов был плясать от радости, что она наконец удостоила его внимания, но счел за благо сдержаться и спокойно ответил:
– Не люблю его. И он платит мне тем же. Он мне не обрадуется, вот увидите, хотя и постарается это скрыть.
– Кристиана вступила в неравный брак, – осторожно заметила Анна. – По-видимому, на то были причины…
Он не отказал себе в удовольствии взглянуть на нее, затем поспешно перевел взор на подъездную дорожку, которую уже едва можно было различить в сгущающихся сумерках.
– Моя сестра находилась под опекой его величества и воспитывалась при дворе. Королева очень ее любила и баловала. Но у Кристианы не было ни земель, ни денег, ни приданого. Этому человеку случайно довелось ее увидеть, и незадолго до начала войны он попросил у короля ее руки. Он не искал приданого, а, напротив, предложил Эдуарду в случае его милостивого согласия на этот брак немалую сумму денег. Я пытался помешать этой сделке, но его величество остро нуждался в средствах на ведение войны, и Кристиана была отдана в жены Дэвиду.
Снаружи послышался дробный топот копыт. Анна подошла к окну и встала рядом с Морваном. Во дворе появились трое всадников, и она без труда узнала в одном из них хозяина. Он с важным видом восседал на откормленном жеребце. Слуги ехали по обе стороны от него.
– А как ко всему этому отнеслась ваша сестра?
– Она была слишком молода. Ее с детства приучили во всем следовать монаршей воле. Однако она без радости пошла за человека незнатного происхождения.
Тем временем Дэвид ловко соскочил на землю и раскрыл объятия. Кристиана бросилась к нему, и он приподнял ее над землей и закружил, покрывая ее лицо поцелуями.
– По всему видно, – с усмешкой произнесла Анна, – что ваша сестра непоправимо несчастлива в браке с простолюдином.
Морван не успел ответить на это саркастическое замечание. Кристиана что-то шепнула мужу, и тот вскинул голову. Он оказался на редкость красивым мужчиной с правильными, строгими чертами лица и золотисто-каштановыми волосами, доходившими ему до плеч. Концы их слегка выгибались наружу. Он приветливо махнул рукой Морвану и Анне и торопливо зашагал к крыльцу, продолжая обнимать жену.
Вот скрипнула входная дверь, и две пары ног пересекли зал, направляясь к лестнице. Звук их шагов становился все громче, пока дверь не распахнулась. Дэвид пропустил Кристиану вперед и на миг замер у порога, придирчиво оглядывая Морвана светло-голубыми, слегка навыкате, глазами. Затем он улыбнулся, шагнул вперед и раскинул руки в стороны для дружеского объятия.
– Добро пожаловать в наш дом, дорогой шурин!
Вечером в зале был сервирован роскошный ужин. На тяжелых серебряных блюдах громоздились горы оленины, тушки пернатой дичи, зажаренные на вертеле, огромные рыбины. Изысканно-терпкое дорогое вино так понравилось Анне, что она, против обыкновения, позволила себе выпить не один, а целых два кубка. Она заняла место подле Морвана, но лишь для того, чтобы не очутиться напротив него и не встречаться с ним взглядом.
Положение гостьи в доме его сестры и зятя обязывало ее держаться с ним, по крайней мере, вежливо. Она отдала дань этой необходимости, заговорив с ним о браке Кристианы, когда они остались одни. Ей хотелось, несмотря на неловкость, которую она по-прежнему испытывала в его присутствии, сохранить и при дальнейшем вынужденном общении с ним столь же невозмутимый, безмятежный тон.
После ужина Грегори пожелал всем спокойной ночи и отправился в свою комнату. Остальные придвинули стулья к камину, и снова Анна очутилась рядом с Морваном. Она намеренно повернула свой стул так, чтобы сесть лицом к Дэвиду. Тот принялся рассуждать о положении дел в Англии.
– Чума убила едва ли не четверть жителей Лондона. Теперь-то она уже поутихла, но все равно люди умирают от нее каждый день. Цены выросли, торговые обороты сократились очень значительно еще с прошлого лета, и с тех пор никакого роста. Если у нашего короля на уме новая война, желаю ему обзавестись придворным чародеем, чтоб тот наколдовал денег.
– А сами вы бываете в Лондоне? – спросила его Анна.
– Только по необходимости, если уж никак этого не избежать. В городе бог знает что творится. Шайки бандитов орудуют в открытую, власти перед ними бессильны. В окружении слуг и подмастерьев я все равно не чувствую себя в безопасности.
– А мне так хотелось бы побывать в Лондоне! Хватило бы и нескольких часов, чтобы полюбоваться вашей столицей. Я ведь почти нигде не бывала, кроме своей крепости и аббатства.
– Выбросьте эту мысль из головы, Анна, – буркнул Морван. – Вы же слышали: даже Дэвид, человек бывалый, старается избегать посещений столицы.
Морван высказал ей свое мнение, не рассчитывая на ответ. Во всяком случае, он тотчас же повернулся к Дэвиду и невозмутимо спросил:
– Неужто его величество и впрямь желал бы развязать новую войну?
– Договор с Францией пока еще в силе и соблюдается неукоснительно, – с важным видом изрек Дэвид. – Но Эдуард вряд ли откажется от притязаний на французскую корону.
– Ну, довольно вам утомлять нашу гостью разговорами о чуме и политике, – с улыбкой произнесла Кристиана. – Знаешь, Дэвид, леди Анна со дня надень отправится в Виндзор. Я уже предложила ей остановиться в нашем тамошнем доме. Говоря по правде, мне и самой хотелось бы там побывать. Зимой так тоскливо, а повидавшись с друзьями при дворе, я бы немного развеялась. Как ты на это посмотришь?
– Что ж, поезжайте в Виндзор, любезные дамы, – кивнул Дэвид, – а я составлю вам компанию. Двор вернулся, а значит, торговля должна оживиться. Но мне нужно еще дня два, чтобы покончить с кое-какими делами здесь и в Лондоне. Согласны ли вы отложить поездку в Виндзор на пару дней, миледи?
– Разумеется. Тем более у меня здесь и в Лондоне тоже есть дела. И представьте, речь также идет о торговле. Я оставила в стойлах на рынке несколько породистых лошадей и хотела бы продать их с наибольшей выгодой. Возможно, сделка состоится в самые ближайшие дни.
– Шарль де Блуа, возможно, тоже теперь в Виндзоре, – предположила Кристиана. – Ведь высокородные пленники всегда путешествуют вместе с двором, не так ли?
Анна никогда не видела этого француза, претендовавшего на герцогскую корону Бретани в качестве супруга Жанны де Пентьевр. Его пленение англичанами не остановило гражданскую войну. Жанна в отсутствие мужа сама руководила боевыми действиями.
– Кое-кто считает его святым, – хохотнул Дэвид. – Он носит власяницу и вериги и почти никогда не омывает грешное свое тело. И непрестанно молится, как мне говорили.
– Он французский мясник! – выпалила Анна. – После падения Нанта он умертвил сотни жителей! И как это у людей язык поворачивается называть такое чудовище святым? Или он сам себя так именует? В таком случае на Страшном суде ему и это припомнится!
– Думаю, он вряд ли участвуете придворных увеселениях, – с улыбкой предположил Дэвид. – Аскетам вроде него развлечения возбраняются. Так что вы почти наверняка с ним не встретитесь.
– Но я тоже не охотница до балов и праздников! – вспыхнула Анна. – И в Виндзор еду лишь по необходимости.
– Но вы же еще не дали монашеские обеты, миледи, – вкрадчиво возразил Дэвид. – Почему бы не позволить себе одно-два невинных развлечения, если выпадет случай? Ведь даже епископы себе в этом не отказывают.
Внезапно ей стало неловко, что она забивает себе голову подобными пустяками. Столь суетные мысли не должны смущать душевный покой будущей монахини.
Она поднялась со стула и, сославшись на усталость, быстро покинула зал.
Взявшись за ручку двери, что вела в ее комнату, она услышала снизу, с лестницы, звук чьих-то торопливых шагов. Она поспешно отворила дверь, но когда повернулась, чтобы ее закрыть, в проеме появился Морван. Он словно вырос из-под земли. Он взял у нее из рук свечу и молча вошел в комнату.
Анна тоже не говорила ни слова. Он зажег все свечи в массивных серебряных подсвечниках, что стояли на столе и у кровати, и лишь тогда повернулся к ней. Она смотрела мимо него, сквозь него, и ему вдруг сделалось зябко от столь демонстративного равнодушия. Обхватив руками плечи, он участливо спросил:
– Что вас тревожит, Анна? Вы сама не своя. Вы почти все время молчите.
Он взял ее руку и бережно поцеловал тонкие пальцы. Она отняла у него руку.
– Я позволила себе забыться. Мне надлежит помнить, кто я и какой путь для себя избрала.
– Я не смею критиковать принятое вами решение. Следуйте путем, какой считаете для себя верным. Но даже если вы сожалеете, что все зашло слишком далеко, неужто между нами должна вырасти каменная стена отчуждения?
– Вас это удивляет? Я выказала непозволительную слабость и поддалась искушению, позабыв, куда и зачем направляюсь и где намерена провести остаток своих дней. Если бы это было возможно, я бы уже завтра поутру вошла в ворота аббатства Сент-Мин. А потому прошу вас, когда мы прибудем в Виндзор, сделайте все, что в ваших силах, употребите все ваше влияние при дворе, чтобы его величество Эдуард поскорей меня принял.
Он сдержанно кивнул и направился к двери.
Морван не застал сестру в Лондоне. Слуги, оставленные приглядывать за домом и имуществом, сообщили ему, что она удалилась в Хэмпстед, чтобы переждать там эпидемию чумы, которая свирепствовала в столице. Путникам пришлось обогнуть город и добираться узкими тропинками до имения Кристианы. Они сделали лишь одну остановку на ярмарке домашнего скота, где наняли для лошадей, привезенных на продажу, просторные стойла. Там же воины Морвана простились с ними.
Двухэтажный деревенский дом Кристианы был просторнее городского. Сложенный из толстых бревен и гладко оштукатуренный, он возвышался на прочном каменном фундаменте. В стенах были прорублены большие окна, по три в ряд с каждой стороны дома, справа и слева от крыльца виднелись газоны, густо усаженные кустами роз.
По двору неторопливо шла служанка. При виде гостей она ускорила шаги и скрылась в доме, откуда тотчас же выбежала молодая женщина с ребенком на руках.
– Морван! – Передав малыша служанке, она стремглав бросилась к троим всадникам. Морван перегнулся через седло, чтобы сердечно ее обнять.
Молодая женщина так крепко стиснула его плечи, словно боялась, – что он, едва представ перед ней, тотчас же исчезнет, растворится в воздухе. Морван оглядел сестру с ног до головы. Все те же роскошные темные кудри, все та же ласковая улыбка, сияющие счастьем черные глаза. За время их разлуки она немного располнела, отчего фигура ее приобрела более женственные очертания. Но лицо с матово-бледной кожей, которой втайне завидовали все придворные девицы, по-прежнему сияло юной свежестью.
– Господи, Морван, целых три года прошло! И ни словечка со времени битвы при Креси! Мне приходилось наводить о тебе справки стороной. А тут еще эта чума! Я тебя никуда теперь не отпущу, так и знай! Попробуй только сказать, что ты просто заехал пообедать по пути бог весть в какие земли!
– Нет, я намереваюсь задержаться в Англии, – улыбнулся он. – Надолго ли – сам пока не знаю. Скажи, Дэвид не будет против, если мои друзья у вас погостят?
– Конечно, нет. Мы всегда рады тебе и твоим друзьям.
– Я остановлюсь в другом месте.
– Нет, не смей даже думать об этом! Я так по тебе соскучилась, если бы ты только знал! И Дэвид очень тревожился. Всех, кто приезжал с континента, непременно спрашивал, не встречали ли они тебя.
Морван весьма скептически отнесся к последнему утверждению сестры. Любезный зять если и вел о нем расспросы, то вряд ли особенно беспокоился о его состоянии.
– Он вернется нынче к вечеру и уговорит тебя остаться. Вот увидишь. – Она улыбнулась спутникам Морвана и смущенно проговорила: – Простите, я позабыла о своем долге хозяйки. Морван, скажи же своему лучнику и оруженосцу, пусть спешатся и проходят в дом. Вам всем надо вымыться с дороги и поесть.
Морван с усмешкой покосился на Анну.
– Это не оруженосец, Кристиана, а юная леди. Ее имя – Анна де Леон. Она прибыла сюда из Бретани.
Кристиана даже не пыталась скрыть своего изумления.
– Но у нее меч! Зачем он ей? Она владеет оружием?
– Да. И весьма неплохо. А также метко стреляет излука.
– Дэвид будет потрясен.
Морван знаком предложил Анне и Грегори спешиться. Соскочив на землю, они передали поводья слугам и подошли к хозяйке дома.
– Добро пожаловать, – сердечно приветствовала их она. – Мы рады принять вас у себя. Места хватит всем.
Она испытующе взглянула на Анну. Морван, хорошо знавший сестру, не сомневался: когда они останутся наедине, она забросает его вопросами о его необычной спутнице.
В просторном зале на первом этаже дома путникам были поданы обильная еда и напитки. Кристиана, когда Морван насытился, усадила ему на колени своего годовалого сынишку.
– Его зовут Хью, в честь нашего отца.
Он наклонился к племяннику. Глаза у малыша были материнские, но чертами лица он напоминал своего родителя. Ребенок этот станет наследником утраченного Хэрклоу, если Бог не пошлет Морвану сыновей.
– Я рад, что ты почтила его память, – сказал он, передавая ей мальчика.
– Ты сумеешь вернуть себе наши земли, – сказала она, словно прочитав его мысли. – Мы оба с Дэвидом в этом уверены.
Служанка унесла маленького Хью, и Кристиана села за стол подле Морвана. Потягивая вино, он рассказал ей о цели своего приезда в Лондон.
– Двор возвратился в Виндзор, – сказала она. – Совсем еще недавно даже там было небезопасно. «Черная смерть» косила всех без разбора. Король с королевой отбыли в уединенную резиденцию и оставались там долгое время. Теперь, когда угроза заразиться этой хворью миновала, их величества вновь почтили Виндзор своим высочайшим присутствием. Но знал бы ты, что творится в Лондоне! Жители умирают целыми семьями, на улицах горы мусора и отходов, и их никто не убирает. Дэвид такой предусмотрительный! Представь, еще до того, как эта напасть добралась до нашего острова, он вывез из Лондона почти весь свой товар. Все наперебой друг друга уверяли, что чума останется за морем, но Дэвид на это не понадеялся. Потому что знал: чума явилась в Геную на борту торгового парусника…
Морван обвел взглядом нарядный зал: стулья с высокими резными спинками, изящные скамьи на массивных ножках, пол, выложенный каменными плитами, гобелены на стенах. Во всем чувствовались достаток и солидная основательность. Дэвид де Абиндон, подобно древнему Мидасу, мог обратить в золото все, к чему бы ни прикоснулся. Несмотря на молодость, он был весьма искушен в делах и благодаря нескольким довольно рискованным спекуляциям нажил большое состояние. Морван не сомневался, что, если бы даже эпидемия чумы заставила этого ловкого дельца прекратить все торговые операции на целый год, это его не разорило бы.
– Позвольте полюбопытствовать, – обратилась Кристиана к своей гостье, – с какой целью вы станете искать встречи с королем? Быть может, я смогу помочь вам советом.
За весь день Анна не произнесла и десятка слов. После приезда в дом Кристианы она, поздоровавшись с хозяйкой, замкнулась в молчании. В пути Морван не раз пытался заговорить с ней о том, что произошло между ними ночью, но в ответ она лишь окидывала его холодным взглядом и пришпоривала коня. Она обращалась с ним как с простым наемником, который должен был охранять ее в пути. Поначалу это его бесило, а после повергло в глубокое уныние.
– Мне нужно получить аудиенцию не у его величества, а у юного герцога. Я надеюсь, что он позволит мне распорядиться нашими владениями согласно воле покойного отца. Еще я хочу, чтобы он благословил супружество моей сестры и позволил мне удалиться в монастырь.
У Кристианы загорелись глаза. Морван знал, что на языке у сестры вертелась сотня вопросов, но, как радушная хозяйка, она не могла позволить себе злоупотреблять вниманием гостьи, уставшей с дороги. И потому, мило улыбнувшись, она предложила:
– Если пожелаете, можете теперь же вымыться и отдохнуть. Я вижу, вы утомлены. А поговорить мы успеем и после.
Анна проснулась, когда день уже клонился к закату. Она быстро оделась и вышла из своей комнаты. Дверь в приемную хозяина дома была приоткрыта, оттуда раздавались голоса. Морван о чем-то негромко беседовал с сестрой. Анна постучала в дверь костяшками пальцев и, услышав приглашение войти, переступила порог.
Он переоделся в платье, которое, по-видимому, оставил у Кристианы перед отъездом во Францию. На нем красовался роскошный стеганый приталенный камзол с узкими рукавами и широким подолом, доходившим до середины бедра, и облегающие панталоны. Этот наряд, наверняка сшитый придворным портным, великолепно подчеркивал все достоинства его фигуры.
Брат и сестра обрадовались ее появлению, но, не успела она ответить на их приветствия, как в комнату вошла служанка и сообщила, что хозяин вот-вот вернется. Об этом сказал ей слуга, которого тот выслал вперед. Кристиана, извинившись перед гостьей, отправилась встречать мужа. Морван нехотя подошел к широкому фасадному окну. Лицо его сделалось жестким.
– Вам не очень-то по душе муж сестры? – полувопросительно проговорила Анна. Он готов был плясать от радости, что она наконец удостоила его внимания, но счел за благо сдержаться и спокойно ответил:
– Не люблю его. И он платит мне тем же. Он мне не обрадуется, вот увидите, хотя и постарается это скрыть.
– Кристиана вступила в неравный брак, – осторожно заметила Анна. – По-видимому, на то были причины…
Он не отказал себе в удовольствии взглянуть на нее, затем поспешно перевел взор на подъездную дорожку, которую уже едва можно было различить в сгущающихся сумерках.
– Моя сестра находилась под опекой его величества и воспитывалась при дворе. Королева очень ее любила и баловала. Но у Кристианы не было ни земель, ни денег, ни приданого. Этому человеку случайно довелось ее увидеть, и незадолго до начала войны он попросил у короля ее руки. Он не искал приданого, а, напротив, предложил Эдуарду в случае его милостивого согласия на этот брак немалую сумму денег. Я пытался помешать этой сделке, но его величество остро нуждался в средствах на ведение войны, и Кристиана была отдана в жены Дэвиду.
Снаружи послышался дробный топот копыт. Анна подошла к окну и встала рядом с Морваном. Во дворе появились трое всадников, и она без труда узнала в одном из них хозяина. Он с важным видом восседал на откормленном жеребце. Слуги ехали по обе стороны от него.
– А как ко всему этому отнеслась ваша сестра?
– Она была слишком молода. Ее с детства приучили во всем следовать монаршей воле. Однако она без радости пошла за человека незнатного происхождения.
Тем временем Дэвид ловко соскочил на землю и раскрыл объятия. Кристиана бросилась к нему, и он приподнял ее над землей и закружил, покрывая ее лицо поцелуями.
– По всему видно, – с усмешкой произнесла Анна, – что ваша сестра непоправимо несчастлива в браке с простолюдином.
Морван не успел ответить на это саркастическое замечание. Кристиана что-то шепнула мужу, и тот вскинул голову. Он оказался на редкость красивым мужчиной с правильными, строгими чертами лица и золотисто-каштановыми волосами, доходившими ему до плеч. Концы их слегка выгибались наружу. Он приветливо махнул рукой Морвану и Анне и торопливо зашагал к крыльцу, продолжая обнимать жену.
Вот скрипнула входная дверь, и две пары ног пересекли зал, направляясь к лестнице. Звук их шагов становился все громче, пока дверь не распахнулась. Дэвид пропустил Кристиану вперед и на миг замер у порога, придирчиво оглядывая Морвана светло-голубыми, слегка навыкате, глазами. Затем он улыбнулся, шагнул вперед и раскинул руки в стороны для дружеского объятия.
– Добро пожаловать в наш дом, дорогой шурин!
Вечером в зале был сервирован роскошный ужин. На тяжелых серебряных блюдах громоздились горы оленины, тушки пернатой дичи, зажаренные на вертеле, огромные рыбины. Изысканно-терпкое дорогое вино так понравилось Анне, что она, против обыкновения, позволила себе выпить не один, а целых два кубка. Она заняла место подле Морвана, но лишь для того, чтобы не очутиться напротив него и не встречаться с ним взглядом.
Положение гостьи в доме его сестры и зятя обязывало ее держаться с ним, по крайней мере, вежливо. Она отдала дань этой необходимости, заговорив с ним о браке Кристианы, когда они остались одни. Ей хотелось, несмотря на неловкость, которую она по-прежнему испытывала в его присутствии, сохранить и при дальнейшем вынужденном общении с ним столь же невозмутимый, безмятежный тон.
После ужина Грегори пожелал всем спокойной ночи и отправился в свою комнату. Остальные придвинули стулья к камину, и снова Анна очутилась рядом с Морваном. Она намеренно повернула свой стул так, чтобы сесть лицом к Дэвиду. Тот принялся рассуждать о положении дел в Англии.
– Чума убила едва ли не четверть жителей Лондона. Теперь-то она уже поутихла, но все равно люди умирают от нее каждый день. Цены выросли, торговые обороты сократились очень значительно еще с прошлого лета, и с тех пор никакого роста. Если у нашего короля на уме новая война, желаю ему обзавестись придворным чародеем, чтоб тот наколдовал денег.
– А сами вы бываете в Лондоне? – спросила его Анна.
– Только по необходимости, если уж никак этого не избежать. В городе бог знает что творится. Шайки бандитов орудуют в открытую, власти перед ними бессильны. В окружении слуг и подмастерьев я все равно не чувствую себя в безопасности.
– А мне так хотелось бы побывать в Лондоне! Хватило бы и нескольких часов, чтобы полюбоваться вашей столицей. Я ведь почти нигде не бывала, кроме своей крепости и аббатства.
– Выбросьте эту мысль из головы, Анна, – буркнул Морван. – Вы же слышали: даже Дэвид, человек бывалый, старается избегать посещений столицы.
Морван высказал ей свое мнение, не рассчитывая на ответ. Во всяком случае, он тотчас же повернулся к Дэвиду и невозмутимо спросил:
– Неужто его величество и впрямь желал бы развязать новую войну?
– Договор с Францией пока еще в силе и соблюдается неукоснительно, – с важным видом изрек Дэвид. – Но Эдуард вряд ли откажется от притязаний на французскую корону.
– Ну, довольно вам утомлять нашу гостью разговорами о чуме и политике, – с улыбкой произнесла Кристиана. – Знаешь, Дэвид, леди Анна со дня надень отправится в Виндзор. Я уже предложила ей остановиться в нашем тамошнем доме. Говоря по правде, мне и самой хотелось бы там побывать. Зимой так тоскливо, а повидавшись с друзьями при дворе, я бы немного развеялась. Как ты на это посмотришь?
– Что ж, поезжайте в Виндзор, любезные дамы, – кивнул Дэвид, – а я составлю вам компанию. Двор вернулся, а значит, торговля должна оживиться. Но мне нужно еще дня два, чтобы покончить с кое-какими делами здесь и в Лондоне. Согласны ли вы отложить поездку в Виндзор на пару дней, миледи?
– Разумеется. Тем более у меня здесь и в Лондоне тоже есть дела. И представьте, речь также идет о торговле. Я оставила в стойлах на рынке несколько породистых лошадей и хотела бы продать их с наибольшей выгодой. Возможно, сделка состоится в самые ближайшие дни.
– Шарль де Блуа, возможно, тоже теперь в Виндзоре, – предположила Кристиана. – Ведь высокородные пленники всегда путешествуют вместе с двором, не так ли?
Анна никогда не видела этого француза, претендовавшего на герцогскую корону Бретани в качестве супруга Жанны де Пентьевр. Его пленение англичанами не остановило гражданскую войну. Жанна в отсутствие мужа сама руководила боевыми действиями.
– Кое-кто считает его святым, – хохотнул Дэвид. – Он носит власяницу и вериги и почти никогда не омывает грешное свое тело. И непрестанно молится, как мне говорили.
– Он французский мясник! – выпалила Анна. – После падения Нанта он умертвил сотни жителей! И как это у людей язык поворачивается называть такое чудовище святым? Или он сам себя так именует? В таком случае на Страшном суде ему и это припомнится!
– Думаю, он вряд ли участвуете придворных увеселениях, – с улыбкой предположил Дэвид. – Аскетам вроде него развлечения возбраняются. Так что вы почти наверняка с ним не встретитесь.
– Но я тоже не охотница до балов и праздников! – вспыхнула Анна. – И в Виндзор еду лишь по необходимости.
– Но вы же еще не дали монашеские обеты, миледи, – вкрадчиво возразил Дэвид. – Почему бы не позволить себе одно-два невинных развлечения, если выпадет случай? Ведь даже епископы себе в этом не отказывают.
Внезапно ей стало неловко, что она забивает себе голову подобными пустяками. Столь суетные мысли не должны смущать душевный покой будущей монахини.
Она поднялась со стула и, сославшись на усталость, быстро покинула зал.
Взявшись за ручку двери, что вела в ее комнату, она услышала снизу, с лестницы, звук чьих-то торопливых шагов. Она поспешно отворила дверь, но когда повернулась, чтобы ее закрыть, в проеме появился Морван. Он словно вырос из-под земли. Он взял у нее из рук свечу и молча вошел в комнату.
Анна тоже не говорила ни слова. Он зажег все свечи в массивных серебряных подсвечниках, что стояли на столе и у кровати, и лишь тогда повернулся к ней. Она смотрела мимо него, сквозь него, и ему вдруг сделалось зябко от столь демонстративного равнодушия. Обхватив руками плечи, он участливо спросил:
– Что вас тревожит, Анна? Вы сама не своя. Вы почти все время молчите.
Он взял ее руку и бережно поцеловал тонкие пальцы. Она отняла у него руку.
– Я позволила себе забыться. Мне надлежит помнить, кто я и какой путь для себя избрала.
– Я не смею критиковать принятое вами решение. Следуйте путем, какой считаете для себя верным. Но даже если вы сожалеете, что все зашло слишком далеко, неужто между нами должна вырасти каменная стена отчуждения?
– Вас это удивляет? Я выказала непозволительную слабость и поддалась искушению, позабыв, куда и зачем направляюсь и где намерена провести остаток своих дней. Если бы это было возможно, я бы уже завтра поутру вошла в ворота аббатства Сент-Мин. А потому прошу вас, когда мы прибудем в Виндзор, сделайте все, что в ваших силах, употребите все ваше влияние при дворе, чтобы его величество Эдуард поскорей меня принял.
Он сдержанно кивнул и направился к двери.
Глава 15
Через три дня они прибыли в Виндзор. Анна скакала на лошади, которую ей одолжила Кристиана: всех своих она успела за это время продать по весьма выгодной цене и с помощью Дэвида приобрела на вырученные деньги зерно. Ее радовало, что это путешествие оказалось по крайней мере прибыльным. Она рассчитывала благодаря совершенной сделке решить многие из имущественных проблем Ла-Рош-де-Роальд.
Домик Дэвида и Кристианы в Виндзоре оказался типичным жилищем торговца. Правда, в отличие от большинства своих собратьев по ремеслу Дэвид не содержал на первом этаже ни мастерской, ни склада. Достаток позволил ему устроить там жилые помещения. Для хранения товаров он приобрел здание по соседству.
На втором этаже помещались две небольшие спальни и гостиная. В одной из комнаток расположилась Анна. Слуги и подмастерья, прибывшие из Ридинга вместе с хозяевами, устроились со своими тюфяками и пожитками в просторной кухне, а Грегори был предоставлен чердак над складом. Морван рассчитывал воспользоваться гостеприимством кого-нибудь из знакомых при дворе и в поисках такового покинул родных и Анну сразу же по прибытии. Вскоре он прислал слугу с сообщением, что остановится в доме Уильяма Монтегю, юного графа Солсбери.
На следующее утро, едва только Анна, Кристиана и Дэвид успели позавтракать, в столовую вошел Морван. Он прибыл, чтобы помочь Анне составить прошение об аудиенции у короля Эдуарда. Когда с этим было покончено, он самолично отвез письмо в замок на холме, возвышавшемся над рекой. Теперь Анне оставалось лишь терпеливо ждать ответа его величества.
Прошло несколько дней. Кристиана, навещая своих многочисленных знакомых – придворных дам и даже юных принцесс, – неизменно просила Анну сопровождать ее. Во время этих визитов до Анны то и дело доходили слухи о Морване. Он, похоже, стал едва ли не главным предметом пересудов скучающей знати, особенно женщин.
Всех интересовали его приключения, все были счастливы, что он не стал жертвой чумы. Друзья прежних лет радовались возможности новых встреч с Морваном и веселого времяпрепровождения с его участием.
Что и говорить, молоденьких смазливых придворных кокеток взволновало и обнадежило возвращение Морвана Фицуорена ко двору.
Морван слез с коня у дверей богатого особняка. Грум принял у него поводья, дверь открыла старуха служанка.
– Рад видеть тебя в добром здравии, Мег. Твоя хозяйка дома?
– Дома, где ж ей и быть-то? А вы времени не теряете, сэр Морван. У последнего ее муженька еще ноги не остыли.
– Я не был знаком с последним, Мег. Даже не слышал о нем. Подался в чужие края, за это время твоя леди успела овдоветь еще только дважды. И выходит, явился как нельзя более кстати.
– Леди одна, если вы насчет этого. Соблаговолите пройти в зал, и я велю подать вам вина. А хозяйка будет радешенька вас повидать. Она уже знает, что вы возвратились.
Морван, хорошо знавший расположение комнат в доме, направился в зал и уселся в кресло у очага. Когда ему подали вино, он взял кубок и подошел к окну, выходившему в сад. Намек, прозвучавший в словах Мег, его встревожил. Он был совсем не рад узнать, что Элизабет одна в своей постели.
Он не мог не навестить ее. Это было бы равносильно оскорблению. Вдобавок ему хотелось повидаться с ней, поговорить о ничего не значащих пустяках. Но он опасался, что Элизабет ждет от него большего.
Звук шагов заставил его обернуться. Он увидел, против своего ожидания, не Элизабет, а молодого человека лет двадцати на вид.
Незнакомец, высокий, сухощавый, с новенькими, явно совсем недавно полученными рыцарскими шпорами на дорогих сапогах, смотрел на него несколько вызывающе. Его каштановые волосы имели удивительное свойство отливать красным, темные глаза под густыми бровями и длинные загнутые черные ресницы выгодно оттеняли белизну кожи. Красивый юнец. Совершенно во вкусе Элизабет.
– Вы, должно быть, Морван. Она ждет вас, – кисло проговорил он. – Меня зовут Йен. Я родственник Элизабет. По линии мужа.
– То, что вы своим присутствием поддерживаете ее в минуту глубокого горя, достойно всяческих похвал. Мы с Элизабет старинные друзья, и я очень рад познакомиться с ее родственником. По линии мужа.
– Мне известно, что это была за дружба. При дворе все только об этом и говорят с тех пор, как вы возвратились из Франции. – Йен сверкнул на него глазами, в которых горел восторг. Он упивался собственной щенячьей дерзостью, которая казалась ему проявлением отваги.
– Ах, полноте, все это было так давно…
Юный рыцарь собрался ответить на это очередной колкостью, но на пороге зала возникло видение – нечто миниатюрно-воздушное, облаченное в нежные шелка и источавшее аромат роз.
Она все еще не утратила прежней красоты и очарования. Белоснежные волосы, поседевшие, когда ей не было и двадцати пяти, были приподняты надо лбом и сзади забраны в сетку с серебряными нитями. Лицо ее затеняла густая светлая вуаль в тон белоснежному шелковому платью. Позвякивая серебряными браслетами, она плавной походкой приблизилась к Морвану и Йену. Элизабет сохранила свежий цвет лица и гибкий, стройный стан нерожавшей женщины. Целуя ей руку и произнося приличествующие ситуации слова, Морван вдруг подумал, что если их роман возобновится, произойдет это вовсе не потому, что она так хороша собой. Этот рубеж они перешагнули еще в прошлые годы. Их связывало нечто большее.
Через несколько часов Морван проводил Элизабет в один из дворцовых залов, где принцесса Изабелла давала бал. Они долго беседовали в ее доме обо всем и ни о чем, и когда Элизабет вдруг попросила его составить ей компанию на балу, он не смог ей в этом отказать, хотя и понимал, что, появившись на многолюдном сборище с ней вместе, даст пищу для новых сплетен.
Домик Дэвида и Кристианы в Виндзоре оказался типичным жилищем торговца. Правда, в отличие от большинства своих собратьев по ремеслу Дэвид не содержал на первом этаже ни мастерской, ни склада. Достаток позволил ему устроить там жилые помещения. Для хранения товаров он приобрел здание по соседству.
На втором этаже помещались две небольшие спальни и гостиная. В одной из комнаток расположилась Анна. Слуги и подмастерья, прибывшие из Ридинга вместе с хозяевами, устроились со своими тюфяками и пожитками в просторной кухне, а Грегори был предоставлен чердак над складом. Морван рассчитывал воспользоваться гостеприимством кого-нибудь из знакомых при дворе и в поисках такового покинул родных и Анну сразу же по прибытии. Вскоре он прислал слугу с сообщением, что остановится в доме Уильяма Монтегю, юного графа Солсбери.
На следующее утро, едва только Анна, Кристиана и Дэвид успели позавтракать, в столовую вошел Морван. Он прибыл, чтобы помочь Анне составить прошение об аудиенции у короля Эдуарда. Когда с этим было покончено, он самолично отвез письмо в замок на холме, возвышавшемся над рекой. Теперь Анне оставалось лишь терпеливо ждать ответа его величества.
Прошло несколько дней. Кристиана, навещая своих многочисленных знакомых – придворных дам и даже юных принцесс, – неизменно просила Анну сопровождать ее. Во время этих визитов до Анны то и дело доходили слухи о Морване. Он, похоже, стал едва ли не главным предметом пересудов скучающей знати, особенно женщин.
Всех интересовали его приключения, все были счастливы, что он не стал жертвой чумы. Друзья прежних лет радовались возможности новых встреч с Морваном и веселого времяпрепровождения с его участием.
Что и говорить, молоденьких смазливых придворных кокеток взволновало и обнадежило возвращение Морвана Фицуорена ко двору.
Морван слез с коня у дверей богатого особняка. Грум принял у него поводья, дверь открыла старуха служанка.
– Рад видеть тебя в добром здравии, Мег. Твоя хозяйка дома?
– Дома, где ж ей и быть-то? А вы времени не теряете, сэр Морван. У последнего ее муженька еще ноги не остыли.
– Я не был знаком с последним, Мег. Даже не слышал о нем. Подался в чужие края, за это время твоя леди успела овдоветь еще только дважды. И выходит, явился как нельзя более кстати.
– Леди одна, если вы насчет этого. Соблаговолите пройти в зал, и я велю подать вам вина. А хозяйка будет радешенька вас повидать. Она уже знает, что вы возвратились.
Морван, хорошо знавший расположение комнат в доме, направился в зал и уселся в кресло у очага. Когда ему подали вино, он взял кубок и подошел к окну, выходившему в сад. Намек, прозвучавший в словах Мег, его встревожил. Он был совсем не рад узнать, что Элизабет одна в своей постели.
Он не мог не навестить ее. Это было бы равносильно оскорблению. Вдобавок ему хотелось повидаться с ней, поговорить о ничего не значащих пустяках. Но он опасался, что Элизабет ждет от него большего.
Звук шагов заставил его обернуться. Он увидел, против своего ожидания, не Элизабет, а молодого человека лет двадцати на вид.
Незнакомец, высокий, сухощавый, с новенькими, явно совсем недавно полученными рыцарскими шпорами на дорогих сапогах, смотрел на него несколько вызывающе. Его каштановые волосы имели удивительное свойство отливать красным, темные глаза под густыми бровями и длинные загнутые черные ресницы выгодно оттеняли белизну кожи. Красивый юнец. Совершенно во вкусе Элизабет.
– Вы, должно быть, Морван. Она ждет вас, – кисло проговорил он. – Меня зовут Йен. Я родственник Элизабет. По линии мужа.
– То, что вы своим присутствием поддерживаете ее в минуту глубокого горя, достойно всяческих похвал. Мы с Элизабет старинные друзья, и я очень рад познакомиться с ее родственником. По линии мужа.
– Мне известно, что это была за дружба. При дворе все только об этом и говорят с тех пор, как вы возвратились из Франции. – Йен сверкнул на него глазами, в которых горел восторг. Он упивался собственной щенячьей дерзостью, которая казалась ему проявлением отваги.
– Ах, полноте, все это было так давно…
Юный рыцарь собрался ответить на это очередной колкостью, но на пороге зала возникло видение – нечто миниатюрно-воздушное, облаченное в нежные шелка и источавшее аромат роз.
Она все еще не утратила прежней красоты и очарования. Белоснежные волосы, поседевшие, когда ей не было и двадцати пяти, были приподняты надо лбом и сзади забраны в сетку с серебряными нитями. Лицо ее затеняла густая светлая вуаль в тон белоснежному шелковому платью. Позвякивая серебряными браслетами, она плавной походкой приблизилась к Морвану и Йену. Элизабет сохранила свежий цвет лица и гибкий, стройный стан нерожавшей женщины. Целуя ей руку и произнося приличествующие ситуации слова, Морван вдруг подумал, что если их роман возобновится, произойдет это вовсе не потому, что она так хороша собой. Этот рубеж они перешагнули еще в прошлые годы. Их связывало нечто большее.
Через несколько часов Морван проводил Элизабет в один из дворцовых залов, где принцесса Изабелла давала бал. Они долго беседовали в ее доме обо всем и ни о чем, и когда Элизабет вдруг попросила его составить ей компанию на балу, он не смог ей в этом отказать, хотя и понимал, что, появившись на многолюдном сборище с ней вместе, даст пищу для новых сплетен.